Казус

    Каждое утро деда Матвея начиналось с прогулки в лес с собакой. Мушка, большая, красивая, чёрного окраса, помесь колли и терьера, бежала впереди, натягивая поводок и весело помахивая хвостом. Матвей семенил за ней и сердито ворчал на собаку:
- Не тяни, сказал! Бестолковая собака! Сколько тебя можно учить! Тянет и тянет! Уронишь ведь! Что тогда?   
Мушка тянула, торопясь быстрее забежать в лес, где дед её отпустит. Накануне прошёл сильный дождь. Подойдя к опушке леса, Матвей увидел, что вся она буквально усеяна маслятами – мал мала меньше. Увидев такое богатство, дед озадаченно закрутился на месте: в руках ничего не было, во что можно было положить грибы. Уйти от такого изобилия с пустыми руками Матвей не мог. Он стал рассовывать грибы по карманам пиджака, наполнил кепку и, соорудив из тряпчины, завалявшейся в кармане, что-то вроде узелка, насовал туда грибов. Пройдя свой обычный маршрут, дед и собака вернулись домой.
- Смотри- ка, Валя, сколько маслят набрал! – радостно закричал Матвей с порога, опорожняя импровизированные ёмкости, - жалко, что не взял торбочку, завтра обязательно возьму. 
Валентина, хлопотала на кухне, где уже пахло жареной картошкой с луком.
- Садись, есть, Мотя, пока горячее, - сказала жена. Радости Матвея Валентина не разделила. С некоторых пор, чистить такие грибы, как маслята, особенно маленькие, было мукой. Пальцы не удерживали липкие скользкие шляпки.
- Не буду я их чистить, такую мелочь! – категорически заявила она, - Сам чисти!
- А чего их чистить? И так съедим – оптимистично ответил Матвей.
- Как так? Такие грибы надо чистить! Слизь на них! – продолжила Валентина.
- Я сам всё сделаю, а ты можешь не есть! – заключил Матвей.
- Я и не собиралась, - огрызнулась Валентина.
Матвей позавтракал и занялся грибами, приговаривая:
- Есть можно даже мухоморы, главное знать, как их приготовить.
Он вымыл грибы, отварил и за ужином милостиво предложил Валентине положить грибочков, на что та отказалась:
 - Ешь, ешь, а я уж без грибочков, с огурчиком.
     Утром Матвей взял торбочку, подозвал собаку и отправился на «тихую» охоту.
- Вынеси ведро! – крикнула вдогонку Валентина и поставила ведро к порогу.
- Приду, вынесу, - ответил на ходу Матвей.
      Только они вошли в лес, как дед почувствовал странное волнение в животе. Он огляделся. Волнение повторилось с каким-то внутриутробным стоном. Надо было срочно найти толстое дерево, но, как на грех поблизости стояли тощие сосёнки, и только на пригорке он заметил более-менее толстую сосну и поспешил к ней. Волны уже накатывали всё чаще и чаще, стоны в животе напоминали далёкие раскаты грома. Дед ускорился, как мог. Перескакивая через коряги, он прыгнул к сосне, быстро скинул пиджак и подтяжки, и облегчённо выдохнул всем нутром! «Чуть не обмишулился, хорошо ещё, что штаны на подтяжках, а не на пуговицах, спасибо дочке», - думал Матвей, сидя «орлом» под деревом и озираясь по сторонам, в надежде, что свидетелей его «медвежьей болезни» нет никого, кроме Мушки, а Мушка, слава богу, не болтлива. Он вспомнил, как Катерина привезла подтяжки из очередной командировки. Дед любил носить штаны с подтяжками: было вольно животу и штаны не спадали. Валентина покупала ему, да всё не те: то резинки быстро растягивались, то штрипки ломались. А Катя привезла подтяжки, основательно сделанные, широкие, с крепками застёжками. Матвей был очень доволен, хваля Катерину:
- Моя дочь! Знает, что отцу надо!
 Валентина подмигнула внучке Галинке, и обе тихо засмеялись. Все знали, что когда Матвей одобрял Катерину, то это была ЕГО дочь, а когда, по его мнению, она делала что-то неправильно, то звучало это всегда так: «Твоя-то, что учудила! Вся в тебя!»
 
     Продолжать путь дальше было рискованно. Матвей натянул штаны, надел подтяжки, пиджак, подозвал собаку и поспешил домой. Полянка маслят, поблёскивая коричневыми липкими шляпками, соблазнительно раскинулась у него на пути, но Матвей даже не взглянул на неё. Рысью летел он в деревню, прислушиваясь к ощущениям в животе. Мушка бежала рядом, вопросительно поглядывая на хозяина, не понимая, почему прогулка сегодня была такой стремительной? Матвей нарочито весело зашёл в дом, бросив на ходу, «сегодня в лесу уже пусто», закинул торбочку в угол и увидел Галинку, сидящую за столом. Галинка за обе щеки уминала блины со сметаной.
- Ой, деда! – бросилась внучка к Матвею, но тут же отскочила, - фу, чем это пахнет? – сморщилась она. Матвей принюхался. Действительно, всю дорогу у него было такое ощущение, что он не отходил от сосны.
- Блинами! – сказал дед и стал снимать пиджак. Валентина зашевелила ноздрями, принюхиваясь и осматриваясь, до неё тоже дотянулся странный, не свойственный кухне запах.
- Что это у тебя на спине? – спросила Галинка, округлив глаза, и отпрыгнула от деда ещё дальше, зажимая нос ладошкой.
- А что там? – Матвей стал крутиться перед зеркалом, пытаясь понять, что так удивило внучку. Валентина подошла поближе, и увидев на спине мужа инородные пятна цвета маслят, резко сказала:
- Дерьмо! Вот что! Где ты его нашёл? Быстро беги во двор, снимай с себя эту гадость! - Дед опрометью бросился было вон, но по пути ногой зацепил стоящее у порога ведро с помоями. Ведро тяжело опрокинулось, и всё содержимое его затопило кухню. Валентина ахнула, а Галинка стремительно взлетела ногами на табурет. Взвыв от боли и обиды дед вылетел на улицу.

     Во дворе, ругаясь и проклиная грибы, ведро, Валентину, Матвей стал быстро срывать с себя одежду, не думая о том, что кто-то его может увидеть. И тут за спиной раздался голос соседа деда Петьки.
- Что это с тобой, Матвей? Ты чего заголился? До бани не дотянул? – Петька улыбался, почуяв веселье. Он был мужчиной язвительным, глаз с прищуром.
Матвей присел, прикрываясь штанами и тихо приговаривая себе под нос:
— Вот казус то…, - и, уже Петьке - иди себе, куда шёл, язва! – с этими словами он лихо шмыгнул в баню. Матвей недоумевал, как так получилось, что то, что должно было остаться внизу оказалось на спине? И тут он застонал… Молнией сверкнула мысль – подтяжки... Подтяжки, которые так нравились Матвею, сыграли с ним злую шутку. Они опустились вниз вместе со штанами и оказались не в том месте. В момент, когда, облегчившись дед встал, он радостно, с размаха закинул подтяжки за спину, а вместе с ними то, с чем не хотел мириться его организм, оказалось на спине.

     Оправившись от потрясения, чистый, переодетый Матвей вернулся в дом и поведал домашним, какой казус с ним приключился. Когда Валентина представила всё, о чём ей рассказал муж, она ощутила на себе, что от смеха можно умереть. Галинка хохотала так, что у неё заболел живот. Отсмеявшись, Валентина сказала:
- Главное, знать, как приготовить! – и уже втроём они вновь покатились от смеха.       
     Петька таки расслышал слово «казус», тихо сказанный дедом, и во что бы то ни стало решил узнать, что он означает. Под большим секретом Валентина рассказала о случившемся закадычной подруге Серафиме, жене Петьки, который затаился в тот момент на полатях.  Когда Валентина дошла до момента с подтяжками, на полатях раздался дикий хохот Петьки. Женщины перепугались, закричали и заругались, а Петька катался на спине, держась за живот со словами: «казус…, ой не могу…, казус...». Серафима погрозила мужу кулаком:
- Попробуй, только сболтни где-нибудь! Я тебя из дома выгоню! – Петька поклялся, что будет нем, как рыба. Но, человек предполагает, а бог располагает. Однажды на дне рождения у кума он под хмельком возьми и проболтайся. Само собой, что вскоре «секрет Полишинеля» стал известен всей деревне.
 
     С тех самых пор негласно прицепилась к Матвею кличка Казус, но при нём его так никто не звал, смельчаков не было, опасались внушительной ответной реакции, кулак у Матвея был здоров.  И только Валентина, в минуты гнева на деда, когда он переберёт норму выпитых рюмок, позволяла себе:
— Вот, Казус то! Одно слово! Казус!