Змееносец Ликише. 11-14гл

11глава

В это время в покоях повелителя старый сарфин Аллель старательно оправдывал себя перед сыном. Не скромничал в выражениях, норовя очертить ненавистного внука повинным во всем. Коссей Гадесис все никак не мог осмыслить поступок своего отца. Их не тихий разговор снова и снова переходил в истерический крик, наводя страху на всех обитателей дворца. Сарфин, как и его сын, оправдывались друг перед другом, вспоминая об ужасном монстре в парке. Оба уже битый час никак не могли договориться между собой, посылая друг другу проклятия, однако никто не догадывался, почему Ликише вышел из себя. Что за причина заставила направить свою ярость на неповинных людей?
  — …и о чем ты только думал, отец?! Ты сумасшедший, если сказал ему правду!
  — Выбирай выражения, сопляк!   Ты   еще   не   сарфин! А только временно исполняешь мои обязанности во благо города! — ответил правитель, наливая очередную чашу крепкого вина.
  — Ты вроде бы не пил никогда... — подметил Гадесис, отобрав рисунчатый медный сосуд с вином, и сам же пропустил пару глотков.
  — Не пил?! А теперь пью! — При одном виде пустого бокала лицо сарфина перекосило.
  — Ты уже пьян, старый негодяй! Не буду спорить, что тебе пришлось принять немало медового ликера, чтобы решиться излить ему все это! Я из кожи вон лезу, чтобы Мирида осталась главой альянса! Наши соседи… Визерия недовольна Лютасом. Его считают неспособным! Боюсь, скоро нам придётся терпеть не самые лучшие времена, когда визeрийцы начнут нагло отнимать наши земли. Кстати, от них приходит все больше писем. Они не признают нашу печать. Нам необходимо закрепить положение мальчика, иначе нашему роду настанет конец!
   — А тебе что? Корону хочешь? Альянс хочешь? А вот тебе! — Охмелев, старик взялся громко смеяться до поросячьего визга.
    Неожиданно правая рука сарфина Аллеля резко вытянулась вперед, закрутив подлую дулю, повисла над головой сына, точно, как долгожданный венец правления. Гадесис не единожды получал от отца подобный подарок. Оправдан- ное отношение, как считал сам правитель. Он клятвенно обещал, что его новорождённый сын никогда не станет корсеем, а значит, не быть ему сарфином. С виду посмотришь, что дальше срамить себя уже некуда, но старый безумец доказал обратное. Правитель Аллель жадно схватился за глубокий сосуд вина, едва удерживаясь на ногах. Тяжелый бархатный халат со сложным орнаментом ли- ановых деревьев, подобно тяжёлому грузу, висел на костлявых плечах. Тянул его вниз, сгибал ему спину. Страшная боль сдавливала виски. Выявляя миру истерзанную душу мученика, старик сбросил с себя тяжкое бремя жизни, подобно этому халату. Оковы правления и совершенные сотни ошибок спали с его плеч вместе с халатом, даруя старику незабываемые моменты свободы.
    — Я пришел в этот мир ни с чем и уйду так же! — Обнажив истаявшее тело с провисшей кожей, старик предстал перед сыном в одной складчатой набедренной юбке — нижнем белье. Бразды правления сброшены, и долгожданная свобода отпечаталась на его самодовольной гримасе.
   «И сбросил сарфин свою повинную», — про себя процитировал Гадесис, понимая насколько безнадёжно что-то доказывать отцу. — Ты надо мною смеёшься! Каждый раз, когда я говорю о короне, ты бываешь невыносим! Посмотри на себя! 
  — Смотрел и все видел! — Отбивая пятками в такт одной известной ирильской песне, тот принялся импровизировать сцену, где ему аплодируют сотни людей.
  — Безрассудный старик! Взял и все испортил! Думаю, что нарочно! Сумасшедший!
  — Это я сумасшедший?! Ликише явился сюда не по приглашению, с самим Аморфом, а ты говоришь, что все прекрасно шло. Да, да. Не смотри на меня такими глазами. Это лицо, будто весь род Асхаевых собрался передо мной и вот-вот вынесет приговор. Гляди и не говори, что я не предупреждал. Не ошибся ли ты с наследником, прежде чем пообещал Лютосу трон?
  —Ты видел его? Смотрел ему в глаза? — Вспомнив глупые рассказы отца об Ириле и умершем Аморфе, Гадесис решил покончить с этими глупыми страхами отца. — Ты нашел октаэдр?   
    Допивая последнюю чашу вина, Аллель пустил в ответ отчаянный взгляд, что больше означало нет.
  — Его и в Мириде нет, — уверял себя старик, но что-то внутри подсказывало о его присутствии во дворце.
  — Надо все разузнать, — пытался успокоить себя Гадесис.
  — Если он у твоего внука…— Он у него! Я знаю это! Я вижу отпечаток Аморфа на плечах этого сосунка! — взревел старый безумец, метнувшись к столику с винными кувшинами, снова наполнил чашу.   
    Внезапное появление коссеи Фрийи заставило двоих мужчин тотчас   замолчать.   Женщина   явно   нервничала, и это было особенно броско, как только она выдернула с головы высокий тяжелый гребень, украшенный самоцветами.
  — Дорогая, ты плакала? — первым задал вопрос Гадес, заметив опухшие от слез глаза жены. — Кто посмел?  
  — Похоже, все еще напуганы, но я думаю, что все уладится. — Фрийя поспешила перевести разговор на другую тему, но, увидав старого правителя в одной повязке, женщина тут же позабыла о своей сердечной боли. — А почему это наш повелитель в нижней повязке? Снова он за свое? Что на этот раз ждет нас? Смерть тысячей кинжалов или гибель одинокого бедняка?
   Женщина как можно удобнее расположилась на мягком кресле с бархатной обивкой, демонстрируя внимание к новому спектаклю правителя.
  — Свет мой, этот отрывок идет уже больше часа, и ты пропустила картину от самоотверженного царя, — пояснил Гадесис, пытаясь разгадать вымышленный сюжет отца. — Однако я полагаю, что у этой картины будет продолжение до самых первых лучей солнца, так что не трать особо время, дорогая, ступай к себе и отдохни.
     Властолюбивый тон супруга уже не смог оказать влияние на женщину, как раньше. Тронутая недавними новостями и событиями, Фрийя уже не видела нужды повиноваться своему мужу, как наставляет ей общество, она совершенно спокойно продолжала сидеть на своем месте.
    — Ты знаешь, у меня сегодня был не самый приятный вечер, — Фрийя была вне снбя от вопиющей наглости супруга, вынуждая е разразиться прямыми высказываниями: — От меня...от нас отворачиваются...ушел мой верный прислужник! Вифалай был здесь и... Его нет больше с нами. Он пустился защищать улицы города от перевертышей. Его учесть уже предрешена. Штольни пустеют. К то му же, домой вернулся твой сын! Его никто не ждал! Кто-то осведомил его сегодняшним событием! Среди нас предатель и я узнаю, кто это сделал! Пока никто не в курсе для чего здесь топорные и все мнят. Мол, это для Альянса, но все таки прием сорван! Завтра я буду у всех на слуху. Чтецы будут пересказывать сегодняшние события на десятки лет вперед! Сорвалась венчание двух государств!! Как такое могло произойти? Ведь кругом были святозары! Что случилось в том злополуном парке? Ведь то был не просто пожар в местах где его не может быть... Да не просто «костерчик», а колоссальная бешеная стихия! Рано или поздно я все равно все узнаю, только вот потом я уже буду вести себя по-другому.
    — Как ты любишь говорить, что это мой сын, точнее, уже не мой и не твой. Наш повелитель, наш сарфин, сделал очень малоумный ход, рассказав правду Ликише.
   — Кому? — Лицо Фрийи побелело от страха, а лоб покрылся испариной. 
   — Ликише! — повторил Гадесис как можно жестче.
   — А-а-а! — заверещала коссея, размахивая руками. — Вы что натворили?! Вы и впрямь сумасшедший старик. Этот ваш поступок никак не сходится с тем, что мы тут строим! Скоро у Лютоса появится наследник, и нам бы не хотелось снова волноваться за корону, а вы просто взяли и перечеркнули нашу жизнь одним махом! Безумец! Воистину безумец!
   — Фрийя, попридержи язык! — подал голос Гадеса, подскакивая к своей супруге, он был готов по привычке дать ей пощёчину. — Перед тобою твой повелитель и мой отец! Имей уважение перед своим сарфином Мириды!
  — Нет! Нет, я молчать не буду. Зачем? Скажите, зачем вы это сделали? Он же…он же... убьет его. Убьет нас всех.
Стонала Фрийя.
   — Будем стоять насмерть! — блеснул не самой хорошей идеей Аллель. — Всем святозарам приготовиться! Будем брать числом!
  — Вифалай был здесь, — не унималась Фрийя вытерая слезы, тут же поделилась новостями. — Город судачит о восставших. Они требуют наследника, и все видели на небе зарево! Они именуют это как знамение! Теперь нам всем конец!— Что ты имеешь в виду? — более чем настороженно спросил Гадесис. — Какие восставшие? Кто эти глупцы? Сихейцы? Не смеши меня, дорогая. Это проплаченные повтанцы, анархисты. Не бери дурь в голову.— При загадочных обстоятельствах маги и волшебники, колдуны и чародеи, ведьмаки и ведьмы погибают у нас под носом! С ними расправляются обычные люди, не обладающие даром магии! А теперь и это! Скажите, как мы будем защищать свои жизни, если никто не желает заступиться за корону благодаря вашим причудливым выходкам?
   — Мы обязаны обезопасить в первую очередь корсея и мелиссу. Их жизни стоят больше, чем наши! — раздался басистый голос Гадесиса. — Это его выходки. Я знал, что он не отступит!
   — Все из-за этой вещи, — добавила коссея, и в знак подтверждения Фрийя умышленно швырнула на стол ту посылку, что принес ей Вифалай.       Лязг звонкого металла пронесся по всей комнате, будто биение колокола на вершине башни. Жуткая вонь, что исходила от нее, заполнила просторную комнату сарфина, наводя на окружающих головокружение и тошноту.
  Гадеса, как и старый правитель, прикрыли носы платками, дабы не дышать невыносимым запахом смазанного масла. Маленький сверток, что помещался на одной ладони, не имел ничего такого серьезного, что можно вообразить. Однако они сильно ошибались.
   — Что это? — первым спросил Гадесис, заметив восторженный взгляд супруги.
   — Понятия не имею. Но как мне сказал мой подручный Вифалай, оно стреляет словно зачарованное. Обычные люди, не обладающие никакой магией, становятся вдруг всесильными с помощью этого. Святозары впервые столкнулись с этим и чуть сами не пали. Говорят, что восставшие закупили это у рудниковых копий. Этого добра там навалом. Никто не полезет к рудникам! Игра меняется в пользу Лютоса!
  — Помню время, когда в наш мир вошли самострелы, пращи и первые бердыши. Люди стали охотиться на магов, а маги бежали из крепости в лучшие земли, — вспомнил старый безумец, отдаляясь в край комнаты, едва переводя дух от нахлынувших воспоминаний.
  — Это я виноват. Я испугался. Приказал всем не описывать все баталии, что пришлось нам перенести. Не слагать песни. Все хранится в строжайшем секрете. Это было мое решение. Мы просто хотели забыть весь тот ужас, что навлёк мой брат! Никто так и не вспомнил историю старого Ириля, словно его и не было. Я думал, что время пролетит, и все забудется, словно его и не было, однако я ошибался. Как же я ошибался. История повторяется. Мое проклятие, оно всюду преследует меня!
   — А как…как так могло случиться, что мы не увидели, что творится под самым нашим носом? Город потихоньку вооружаеться, а мы впервые видим что это?! — яростно рявкнул Гадесис.- Я чувствую эту силу, словно в ней кроется магия! Наша магия! Магия простых людей! 
  — Да,— согласилась коссея.— Эти штуки были замечены и в других городах и поселениях. Я думаю, нас нарочно путают. Копи имеют металл, но там нет таких мастеров, чтобы производить такое великолепие. Увствую они не из этого мира.
  — Менкар и Луры — место темных дел! — добавил коссей.— А ведь эти земли граничат с Миридой. Вы представляете, какое это соседство? Эти жуткие города собирают весь мусор Элиды и там живут нечто похожие на людей в человеческом теле. Какой-то сброд черни внутри! Эти люди — давно уже не люди, сплошные монстры. Нечто страшнее самой тьмы! Энергетические вампиры! Высосут всю твою душу и займут тело. Единственная защита от них — святозары. Они сдерживают их и не дают распространяться по Элиде как те прзиты по организму. У них есть достопочтенные представители, а значит они умеют договариваться!  Я полагаю, что это очередная сказки для нас —альхидов. Чтобы мы не мешали им развиваться и строить свои поселения. Обычные воры и убийцы — ничего сверхъестественного. Бесстрашные нарочно поселились возле  города мертвых пустот. Та самая голодная бездна! Оттуда льется вся эта грязь на наши головы!
   Фрийя посмотрела на супруга уже догадываясь к чему клонил коссей уходя так далеко в раздумья. Она тут же подхватила идею и дребежащим голосом добавила:
   — Но как мы можем распоряжаться городом, если у нас нет короны сарфина и добрая половина альхидов нас ни во что не ставит. Мой брат шатается с оборотнями, что стали охотиться на людей ради забавы, псы нам не повинуются, уничтожая местное население. Эти штуки угрожают нам извне. Так почему бы не вооружиться этими дудами, чтобы положить этому конец!
       Все трое переглянулись. Минута страшного молчания затянулась. Ужасно было оказаться правыми, ведь у всех была одна и та же мысль — передать все полномочия Лютосу означает дать свободу коссеям. Опечаленный нынешними делами в городе сарфин не долго думал, и его решение было таким же тяжелым, как и в тот день, когда его жадность обрушилась на старшего брата. Отпустив все свои обиды Аллель снял корону с невысокого пьедестала, где хранились и други яркие атрибуты правящего монарха. Всеми желанная корона выглядела потрясающе: здесь среди мириадов цветных камней глубокими рельефами в виде лепестков финиковых пальм кроется поистине жемчужина всей Мириды. Скрытый ото всех глаз обруч самого Змееносца, который носила при жизни некая божественная сущность. Именно этот бесценный артефакт давал власть над землями Ириля. Об этом правитель знал, но догадывался ли его сын об этом?
   В знак отступления Аллель протянул корону своему сыну:
  — Я даже не мог себе представить, что такое произойдёт. Я не желал ему зла, я просто... Это в самом сердце. — С запоздалым сожалением старик пустил слезу. — Оно каждый день меня подталкивало к этому шагу. Все это время я искал тот окаянный октаэдр, хотя в глубине души я знал, что он давно не во дворце. Он был с ним! Я испугался. Я боюсь его, и все эти слова вырвались не сами по себе, а от того, что мне… страшно! Я любил брата, Вивея любила  его. Но я не смог пережить ее отказ и сделал то, за что мы сейчас тут все отвечаем. Это ужасно, но я и на секунду не забывал, как все произошло. Кошмары, которые снятся мне каждую ночь уже много-много лет, не дают забыть мне ту битву в Ириле! Покойный Изимат, проклята его душа, бывает здесь чаще, чем слуги выносят мой горшок! Он ищет своих детей, свою дочь которую я выкрал. О Гадесис, эти призраки прошлого никогда не уйдут! И не будет мне покоя мне в загробной жизни!
      Слова сарфина питали жалость, однако правитель никогда не просил сострадания, словно он знал, за что ему такие муки. Для отжившего свое старика это тяжкое бремя судьбы отразилось на его лице, переутомлённом тяжкой долей. Насколько мертвой оказалась его жизнь. Пустая. За что он только выживал, боролся в этом безумном, полном тайн и интриг мире. Возможно, он о многом умалчивал, не говорил своему сыну правды, но время откровений давно в прошлом. Гадесис не желал слушать тяжёлую ересь умалишённого старика, считая это очередной старческой осталостью.
   — Слуги! — властным тоном воскликнул Гадесис, отстраняясь подальше от отца. — Уложите правителя в его постель. Поите специальными настойками, что оставил нам добродушный лекарь.  И помните, не пропускать время приема настойки! Это очень важно для здоровья нашего блаженного повелителя. 
       По велению регента, пять молоденьких девушек и особо приближенный слуга с бережностью взялись за сарфина: провели старика к большой кровати с богатым балдахином, взбили мягкие подушки, под ноги расстелили вышитую золотой нитью скатерть, что передала в руки сама коссея Фрийя. Тот небольшой рисунчатый кусок ткани служил для того, чтобы старый правитель смог переступить порог мира Элиды и вступить в мир мёртвых в Синих Водах, где обретают только покой предки всех альхидов. Потому растерявшиеся прислужницы, принимая скатерть из рук госпожи, немедленно постелили её под ноги больного повелителя.   
    Ощущая под собою неземное наслаждение, сознание старика только что отступилось от этого мира, устремляясь пустым, предсмертным взглядом в неизвестное пространство. Похоже, что повелитель Мириды снова канул в давно минувшее время, когда на склоне холма из хризолита, в самой долине Змей, стоял великий Ириль, где в воздухе витал уже знакомый   аромат   свежих   карамельных   фруктов, в саду подрастали душистые молодые деревья, а солнце Элла ласкало каждый золотистый листочек сахарных пальм. Где беззаботные ирильцы, прогуливаясь по узким улочкам, одаривали друг друга счастливыми улыбками, пожелав хорошего дня всякому, кто встретится у них на пути. Где, воссоединившись со своим братом, два пустобородых молодых юнца, сыновья сарфина Даория, резво носятся по узким каменистым улочкам их любимого города Ириля. 
        Покидая покои правителя, Гадесис со своею супругою обменялись счастливыми взглядами, держа в руках увесистый цилиндр с древней, едва протертой надписью: «… только сын бога». Сам цилиндр ничего не значил. Даже россыпь дорогих камней, что создавали затейливый узор. А скорее напротив — обруч с двумя неприглядными гладкими камешками, что были так похожи на крохотные глазки змей, основывал желанный венец. Навряд ли супруги знали тайну основного обруча из крепкого камня в золотой короне. Эту тайну унесли в могилу далёкие предки альхидов, возможно, даже и первый сарфин, что сплотил вокруг себя божественных сынов, преподнеся им просвещение. И лишь только в руках сына бога, Змееносца, этот обруч стал настоящим магическим артефактом, который мог одарить своего носителя божественной силой, о которой можно только мечтать.Гадесис и Фрийя скорым шагом понеслись по длинным коридорам в сторону покоев Лютоса. Оглядываясь по сторонам, супруги убедились, что их разговор никто не услышит. Конечно, в мраморных коридорах никого не было, но это было ошибочное мнение Гадесиса.
  — Я полагал, что мне придётся отбирать ее силой, а он лично в руки ее отдал. Однако этот вопрос сам разрешился. Ему недолго осталось в этом мире.— Не спеши, Лютос хочет увидеть эту корону первым, — напомнила коссея своему супругу о давнем уговоре.
 — Ты, надеюсь, не забыл о нашем уговоре?
 — Что ты? Об этом и думать не смею. — Завораживающая красота камней поманила  алчное сердце Гадесиса. В их отражении регент увидел себя на невиданном до сих пор троне с долгожданным венцом, отдавая приказания на все стороны света. — Жду, когда Визерия и Авилон встанут перед нами на колени! Нам нужен наследник, который сможет управлять двумя странами. Осмелюсь поделиться своими планами: что, если Лютос не может иметь детей?— Что ты такое говоришь, безумец?! — ужаснулась Фрийя, не узнав в лице своего мужа. — Лютос будет править альянсом и Авилонией! Его род будут славить столетиями!
  — Лютос слаб, и ты об этом знаешь. Он не сможет дать нам надежду! — Ужасающий голос, исходящий из гортани Гадесиса, явно не принадлежал регенту, словно его ртом отвечало неведомое чудовище, которое вот-вот изобличит себя. Фрийя готова была упасть в обморок. Тяжёлая правда для матери своего дитя, однако она избегала этой правды как могла. Сотни наложниц, и ни одна так и не понесла от ее сына, подобно сухому сосуду с песком, а не с живой водой. — Варварка должна понести ребёнка от альхида!
  — Ты прав! — призналась Фрийя. — Лют… Не было еще той наложницы, что даровала нам счастье, что же нам делать?
  — Смотря насколько нам нужен этот ребенок, — призадумался Гадесис, придавая голосу таинственности. — Представь себе, дитя рода альхидского. Мой и этой варварки! Ты воспитаешь этого ребенка как Лютоса. Наречешь его именем Лютоса...
  — Нет, это ужасная идея, и она мне не нравится! — нервничала женщина.
   — А ты, наверное, хочешь, чтобы наши головы катилась по улице города?
  — Не говори такого, иначе я заколю твое сердце!
  — Ха, кровожадная, опоила приворотным зельем и наслаждаешься! — зло хмыкнул Гадесис, напомнив супруге о постыдном. — Ты лжешь самой себе, если надеешься, что боги простят нас и подарят нашему сыну наследника. Все в их руках.
  — Я не верю в богов! Иначе мы бы горели в упряжке колесницы!
  — Тебе придётся признаться себе, иначе мы потеряем все! Но это не самое худшее в нашей с тобой жизни.
  — А что, есть и «худшее»?
  — Что, если мой отец прав? И какой-то мифический Аморф существует, что будет с нами? Ты подумала? 
     Фрийя задумалась. Сложившаяся картина их казни или изгнания необычно заиграла в ее воображении. Женщина ощутила, как леденеют от страха ее ноги. По спине пробежал холод, которого она раньше никогда не испытывала, потому идея супруга представилась как избавление от жуткой смерти. Возможно, это единственный выход из сложившейся ситуации.
   — Я надеюсь, что ты приняла окончательное решение?
   — Я давно знала, что тебе по нраву молоденькие девушки, но чтобы этих варваров! — резко ответила Фрийя, удивляя супруга. - Ты примешь образ Лютоса чтобы зачать ребенка…
   — Признаться, я ожидал от тебя чего угодно, но не осмысления. — басисто рассмеялся коссей.— Я предполагал, что ты станешь бить меня кулаками, доказывая обратное, но вижу, разум взял верх над эмоциями, чему я рад.
  — Все просто, я больше не люблю тебя.
  — Правда? А что ты любишь? Или кого?
  — Мне уже надоело надеяться и любить пустоту. Стену на которую смотрю или холодную кровать, которую ночами я сжимаю в своих обьятиях. Мне надоело это слово — любовь. О чем она я понятия не имею.
  —Как печально, а я только что начал ощущать к тебе тепло.
  —Как жаль, что мне уже этого не нужно. Ни твое, ни чье другое. Этой ночью я буду спать без ожиданий, что вот-вот я все потеряю. Глядя на смысл моей борьбы — на корону, я вдруг ощутила что не нуждаюсь в борьбе. Все, к чему я так стремилась, то придавало мне сил, я достигла. Все. Это конец.  А теперь нам пора.

12 глава
После того злосчастного вечера Ликише долго не мог оправиться. Целая коллегия целителей и лекарей ни на секунду не отходила от кровати больного. Внезапный всплеск магии привел к тому, что заклинание, что он складывал, злополучно сработало против него самого. Внутри корсея все еще пылал тот огонь, что вырвался наружу. Ни святозары, ни докучливые лекари никак не могли заглушить тот очаг возгорания в сердце наследника. Сам же Ликише непрерывно вспыхивал диким пламенем, сгорая дотла, оставляя за собою обугленную кучку пепла, а после наставал тот момент, когда человеческий облик снова возвращался к нему, наращивая живые ткани. С таким побочным эффектом магии святозары не могли ничего поделать. Непонятная бурлящая жидкость, похожая на раскаленное железо, от которой он и воспламенялся, проходила по венам, заменяя ему кровь. Святозары тем временем, создав магическое заклинание где могли протянуть возгорание. Страшные и смертельно опасные муки переносил Змееносец, о котором молва не сходила с уст всей прислуги, а теперь и города. Время от времени душераздирающиe крики боли и страданий наследника заполняли все коридоры, залы, выходили за пределы дворцовых стен. Разные слухи и домыслы о проклятии корсея быстро расползлись по Мириде. Каждый, кто осмеливался объяснить происхождение убийственной магии, становился первым подозреваемым в преступлении против правящей династии. Потому все молчали и несли к стенам дворца обереги, амулеты и заговоренные предметы. Нрод Мириды хотел помочь, не остаться в стороне.
    Унять беспокойство во дворце осмелилась только Фрийя, дав указания святозарам пересечь всю ложь, что несут сихейцы, мол, сама коссея прокляла наследника и должна понести наказание. Народ был готов устроить мятеж. Вооружившись теми самыми дудками только и ждали первого толчка для расшатывания. Святозары на ряду с перевертышами оцепили дворец. Город переполнен смутьянами, что поднимали боевой дух перекрикивая слова покойного превалира Сихея Дан:
    — «Все Даны в одном лице...! Никто больше, кроме Данов!»
   От того на стенах домов города бросались в глаза магические иероглифы, знаки змея и довольно примитивный образ самого Ликише.
    — Моя сарфина, — обратился к Фрийе один из целителей местного лазарета святозаров нарочно употребив высший титул. — Ваш сын… он долго не протянет. Сердце с каждым разом все сильнее воспламеняется. Никому не под силу погасить его, если это не последствия чего-то другого: душевной раны или терзания, из-за которого он сам себя проклял. К тому же тот яд, который он источает, может погубить и нас! Никто больше не рискует войти в комнату. Смотрите, несут лекаря Пилалу, задохнулся, бедный. 
     Услышав вердикт лекаря, не сморя на тревожные знаки в городе, коссея чрезвычайно обрадовалась, хотя она старалась не подавать виду, тем не менее это ей удавалось плохо. Она хотела поскорее объявить о неминуемой трагедии и казнить всех приверженцев Сихея. Покои корсея были заполнены святозарами, а важные лекари в коредоре в страхе забились в кучку и бояться войти в покои корсея.  Все прискорбно молчали, глядя на госпожу и ждали ее решения. Все шло по ее плану, пока  среди святозаров не показался  тот самый Улем. Он усердно надзирал за женщиной, осуждая ее за бессердечное и непростительное отношение к сыну и был даже рад выглядывая в потайное окошко — у корсея Ликише были сильные сторонники и они терпимо ждали. Исходная ситуация сложилась и для самого Улема. Назойливого святозара не особо приветствовали во дворце, но, случись что с Ликише, святозару придется попрощаться с жизнью так же, как и с остальными несогласными с режимом коссеи Фрийи.
   — Ну что ж, — прислушиваясь к нестерпимым крикам сына, женщина, укрыв лицо руками, иронично блеснула слезинками, — необходимо приготовиться и держаться вместе, когда Змееносец оставит нас и отойдёт к предкам, а его цикл закончится, эпоха богов и магов скоро отойдут в сторону, уступив право мирянам.
    «Если Ликише умрёт, то многие наши проблемы уйдут вместе с ним! И этого отвратительного духа больше не будет! Он не возродится среди других альхидов! Нет больше подходящего сосуда! Необходимо потянуть время, и этo существо нaвеки оставит Элиду!» — вопреки всем осуждениям, Фрийя шла к намеченной цели. 
   — Но существует иной путь. — Целитель, снимая кругловатые монокли, сложил их пополам и аккуратно подцепил на навёрнутый вокруг головы тюрбан, как незатейливую брошь, загадочным голосом добавил: — У вас в гостях авилонцы. Их холодная кровь сможет остудить сердце вашего сына. Я думаю, что если свести две противоположные магии… Я думаю, это правильный путь - Авилонцы. Они не посмеют отказать вам, ведь речь идёт о вашем сыне!
    — Я знаю, о ком идет речь! — вскипела женщина, ощущая давление со стороны лекаря. — Вы не имеете право давит на меня! Вы хотите, чтобы я проявила материнские чувства ко второму сыну? Я же его мать! И не меньше вас хочу скорого выздоровления молодого корсея!
   — Если они позволят использовать себя, ведь эти люди очень суеверные и не доверяют пламени, — в разговор вмешался Улем, он больше других волновался за друга. — Осмелюсь посоветовать, лучше переговорить с ними. Объясните ситуацию. Здесь, за стеной, умирает страшной смертью последний Змееносец! Под ударом измены стоят самые близкие, и это именно тот случай, когда кто-то все же ответит. В этот раз никто не уйдёт от справедливости. Наш неукоснительный имеет кучу талантов, от которых вы будете необычайно удивлены.
   — Вы разрешаете себе многое, Улем!— вскипела Фрийя глядяя ощущая угрозу.— Вы ответите за все! Я думаю, что вы мне угрожаете?! —  бросая на святозара ожесточённый взгляд, добавила. — Я не оставлю это без внимания!  Господа, как бы там вы себе ни думали, я не причастна к проклятию. Я не владею магией, чтобы со творить такое!
   — О моя госпожа, как я смею думать об этом! — не отступал Улем приняв свою участь, уже решил, что терять ему точно уже нечего.— При всём я еще вольный святозар и вправе решать, что мне делать и где находиться и выражать своё мнение! Это решение самого сарфина! Вы сомневаетесь в его решении?
       Коссея недовольно расмеялась. Потирая вспотевшими руками, она явно нервничала.
   — Это пока ты вольный. — Не дав закончить Улему, Фрийя была готова растерзать обидчика. — Придёт рассвет моего сына, и ты первый склонишь свою голову перед ним.— Буду рад склонить колено законному магу, — рискнул ужалить женщину в самое сердце святозар.
    — Однако это не меняет того, что здесь умирает наш наследник!  Змееносец! Законорожденный сарфин Ириля и Мириды! От вас здесь ничего не зависит! Если вы ничего не предпримите, боюсь вы не оставляйте мне выбора...
    — Это время Иивлика. Сердце нашего корсея пылает сильнее, чем леденящая кровь севера. Я смею предположить, что один из северян может сгореть так же, как сам корсей, — предостерёг обоих тот же лекарь с тюрбаном на голове. Невольно став свидетелем спора святозара и властительницы дворца, он поспешил предложить свой вариант смекнув выдумать историю о печаати сил Змееносца: — Но что, если временно нанести печать? Это первый день активности, мало ли что взбредёт в голову корсею, а к последнему дню Змеевика и вовсе может обезуметь! Змееносцы такие не предсказуемые… 
    Схитрил лекарь на ходу выдумывая невероятную  чушь.
   — Что вы имеете в виду? — воспрянула духом Фрийя. Убедив себя, что это один-единственный и самый надёжный выход, чтобы спасти себя от порчи репутации, Фрийя ощутила легкий просвет. Вероятно, конец Ликише уже совсем близок, раз за разом его тело подвергалось невыносимой пытке, когда пожирающее пламя испепеляло человеческое тело. Да, его ждал конец. Без славы и чести не на том поле боя, о котором он мечтал посмертно сложить руки на груди, а как бедняга, лёжа на дорогих перинах, проклиная свою кровь и кровь альхидов.
    — Северяне, ваша светлость, — тут же подхватил Улем, изредка прокашливаясь он подбирал нужные слова. — Они знают такие заклинания, которые у нас давно позабыты или уже никто не может использовать их по простой причине - таких магов уже и нет в помине. По сути, борейцам все равно, что творилось здесь, в южном полушарии, и они более традиционны и консервативны нежели мы.Они знают как запечатывают силы.
   — Вы хотите лишить Змееносца силы? — В глазах Фрийи просияли лукавые проблески. — До безвредного уровня?
   — Нет! Что вы?! Лишить жизни альхида, носящий в себе божественную сущность, невозможно,— Лекарь с осмотрительностью перешёл на шепот. — Я бы хотел сказать, чтобы убавить до уровня безвредного самому себе и окружающим. Временно. Пока не пройдет влияние Иивлика. А там, посмотрим...
     — До безвредного уровня?! — повторила Фрийя. — На некоторое время?!
     — Но силы все же будут при нем, — поспешил обезопасить друга святозар. — Хватит одного лишь толчка, чтобы вновь пробудить в нем судьбаносного. Ирильцы тысячелетиями боготворили Змея, чтили непомерную мощь бога и не будили его гнев зазря! Они верили, что он способен на разрушения больше, чем творения! Даровали ему дорогие жертвы и молили о здравии. Повторюсь, это время Иивлика — его время. Никто не может точно сказать, как долго его сущность будет дремать и не вырвется снова наружу при смертельной опасности для самого Ликише и отравит нас всех ядом.
   — А нам больше и не надо, — не удержалась женщина и выдала все свои намерения одним маленьким смешком.   
     Теперь Фрийя серьёзно позаботится о том, чтобы ее названый «второй» больше не препятствовал ее обожаемому сыну! Ее уже не заботили брошенные слова Улема о божественной силе. Не столь важно то время, о котором многие твердят, призывая поберечь себя. Женщине все казалось, что время магов ушло, дав им, простым мирянам дорогу к светлому будущему. Она вериа, что боги сами ушли, а сними и вся их слава. Вот оно, возмездие! Коссея уже ликовала. Радоваась, что вскоре она ощутит тишину и покой. Оставив все сомнения, быстрым шагом пересекая длинные коридоры, парадные лестницы, женщина навстречу к бореям...

13 глава
Ранее высокая водонапорная башня использовали как резервуар для пресной воды, и здесь всегда было холодно, но со временем вода ушла из колодцев, и башня так и осталась без надобности до этого времени. Резервуар соединили с главным зданием — построили арочный мост, добавили широкий тамбур, где смогли уместиться служанки и оруженосцы королевской семьи.  За короткое время башня пережила значительные перемены. Монолитные стены украшала геометрическая мозаика. Потрясали сложным орнаментом ковры. Ошеломляющая величины статуя женщины, кариатида, перед которой замирало сердце, была создана из светонепроницаемого камня и удерживала шатровую крышу резервуара. Нельзя было пройти мимо и не оценить исполинский мегалит. Роскошная женственная фигура больше походила на богиню обостительницу, однако утварь, что должна была бы украсить ее образ, лепнина в виде кувшина изобилия, тянулась вверх по лестнице, рассыпая богатство урожая вокруг богини. Фрийя подобно метеору пролетела сквозь леденящую душу зловещего сторожевого монстра севера. На вид грозные, гигантские саблезубые тигры — смилодоны, вселяя смертельный страх, встали на ее пути у подножия исполинской статуи. Дикие кошки с белоснежным мехом вселяли не только ужас, но и вынуждали восхищаться ими. Два метра в холке, огромные монстры охраняли покой короля и королевы. Всё же Фрийе было все равно, как выглядят саблезубые и какую угрозу они представляют, позабыв обо всех приличиях, или она так хорошо играла свою роль, пронеслась по лестнице вверх, ворвалась в покои короля и королевы.Озабоченные происходящим, король Даман и его супруга сидели на мягком диване, увлеченно обсуждая возникшую ситуацию, но при появлении коссеи их жаркая беседа тут же оборвалась.
   — Фрийя! — прозвучал возмущенный голос Оритии.
   — Я, конечно…
    — О! Орития, прости меня, молю! Нет у меня времени для всех этих церемоний.Живо разгладив складки на платье, коссея едва перевела дыхание, чтобы объяснить неприемлемое поведение.
    — Наслышаны. — Уверенный голос Оритии не мог не задеть коссею. — Что тебя привело?
    — Вы могучий народ Авилонии! Несокрушимые и всепобеждающие покорители сурового края Элиды! В вашей власти подавлять свирепствующий огонь, что порождает боль и страдание. Дорогая Орития, мы не такие разные и вскоре станем одной семьей! Соединим наши земли и восполним Элиду новой жизнью! Но… но какая жизнь для матери без ее детей? Весь мир падёт перед моими глазами, если мой сын уйдет в мир предков.
   — Но чем мы можем помочь тебе, Фрийя? — В словах коссеи Мириды Орития нашла мольбу о помощи. — Твой сын проклят огнем?!
   — О Орития, вы же бореи! Могучий народ северного ветра! — продолжала интриговать Фрийя.— Вы же можете излечить моего сына! Я знаю, вам нет равных!
   Король Даман тут же разгадал, куда клонит Фрийя, выступил вперед, заслоняя могучим телом любимых женщин, словно им угрожает опасность.
    — Ты говоришь о невозможном! — Со стороны Даман выглядел, словно огромная черная туча, что закрыла яркое солнце. Высокий, широкоплечий, могучий воин севера выдал гортанным голосом.
      — Это смешение двух магов! Я решился на брак с твоим первым сыном, потому что ваш корсей не маг. Это никак не повлияет на законы наших богов и обычаев клана. А то, что ты просишь, — это кощунство! Каково будет твоему сыну, ты об этом подумала?
   — Даман! — Как всегда величественная леди Орития вела себя сдержанно, несмотря на бойкий нрав короля. Женщине хватало лёгкого прикосновения изнеженных тоненьких пальчиков, и все буйство супруга тут же отходило. — Мы же не сможем бросить мальчика в беде. Это не по законам Авилонии, помнишь? Мы не бросаем в беде ни бедных, ни богатых. Кто пришел к нам за помощью, мы обязаны ответить!Это назидательство самого Борея! Как когда-то всевышний помог нам, так и мы обязаны идти по его пути помогать просящим. Это закон вечного воздаяния!
   — Опомнись! — не утихал Даман, призывая свою супругу к разуму. — Мы и так переступили черту. А это навлечёт неслыханные последствия на наш род! О боги! Что с вами, женщины?!
   Суровая натура короля полностью отображала те холодные земли, в которых он родился и вырос. Величественный борей, северный владыка Даман был человеком импульсивным, зачастую непредсказуемым. Нередко действовал сгоряча, но всякие его решения несли благие намерения — все ради Авилона. Сам Даман был неимоверно высокого роста. Длинные синие завитки волос покрывали сильные плечи, ложились на широкую грудь. Голову охватывал железный обруч, украшенный драгоценными камнями. Левая железная рука тускло отсвечивала блики свечей, вводила в ужас любого, кто узрит открытое великолепие железных мастеров.
      Печальный исход той истории, что приключилась на скалистой горе Ио, где когда-то обрушился ледник.
    — Но как нам быть?! — решительная леди Орития не оставляла попыток помочь Фрийe. — Он же маг, как нам быть? Нужна какая-нибудь идея!
    — Я смогу. Нам, бореям, его огонь нам нипочем,когда его мало. Мы же бореи! Что нам тот пожар, что устроили бунтовщики в саду, мы не боимся!Эт нелюди ответят за то, что младший корсей угодил в их ловушку! Мы спасем его любой ценой и востанем с новой силой против привеженцев хаоса!— Тоненький голос юной девушки, что стояла все это время в сторонке, потряс смелым решением. — Скоро я стану сарфиной Мириды и женой Лютоса. Мы искореним зло в Мириде и наш союз засияет новым светом и новым будущим, а эти нелюди получат по заслугам!
   — О, Боги! — Орития медленно приблизилась к дочери, заботливо вглядываясь в ee грустное лицо. — Ты точно уже решила? С минуту назад…
    — Да, — совершено твёрдо ответила девушка, не дав закончить матери. — Я выйду замуж за Лютоса! И я помогу госпоже косее и спасу ее сына!
    — Любовь моя, — не удержался Даман и ласково добавил: — Моя златовласая снежинка, свет моих. Прекраснейшая мелисса во всей вселенной! Я не хотел бы, чтобы это было против твоей воли, но…
    — Мой король, я знаю, как это может выглядеть, но я уже не та маленькая девочка. Пора стать той мелиссой, которую ты бы хотел видеть, — твёрдо ответила Хиона, удерживая внутренне протесты, оставаясь такой же сдержанной и прекрасной, как ее мать — Орития.
         В планах Дамана было заключить мир с альянсом, найти союзников среди напыщенных альхидов. Спасти свой народ от нищеты и постоянных бедствий. Выдать дочь замуж за сильного наследника, однако его дочь Хиона была неприступна. До этого момента. Из капризного ребёнка, что свято верил своим мечтам и боролся за свободу, за мгновение стала похожа на свою мать. Такая же холодная и рассудительная. Гордо подняв голову, Хиона доказала отцу свою преданность. Даман не нарочно вспомнил то счастливое время, когда его златовласая дочурка могла пробудить в нем улыбку. Развлекала его веселыми танцами и шутками. И вот сейчас, в настоящий момент, ее лицо стало обремененным всеми теми обязательствами, что легли на ее хрупкие плечики. Королю, конечно, было жаль, что так вышло. Он искренне желал другого своей дочке. Ведь, будучи еще маленькой, девочка мечтала о необычайных приключениях, а не о замужестве с недоброжелателем.
     — А разве это поможет? Она ведь еще так юна!
     — Моя дочь на многое способна, — вступилась Орития, не дав усомниться в своей крови. — Мы бореи! Дочери и сыны богов! Не стоит сомневаться в наших способностях. Она поможет, исцелит вашего корсея, но мы останемся здесь, что бы ни случилось.
     — О, Орития, прекраснейшая из прекраснейших, не смей думать о нас так плохо, ведь вскоре нам придется породниться! Вы — желанные гости в нашем дворце!
   Полилась лживая лесть с уст Фрийи.
     — Не стоит, Фрийя, — без уступки шла королева. — Это ради наших детей.   
     Как сложится план Улема, Фрийя не могла предугадать. Женщина не понаслышке знала о необузданности северян, из-за которой женщина лишилась отца. Однако это было в далеком прошлом, и рассказывать об этом она не собиралась. Холодная месть — вот что грело душу коварной коссеи. Но здесь, находясь во владениях южан, эти «топорники» вели себя крайне осторожно.  Фрийя бессердечно вцепилась в тоненькую ручку Хионы, неслась по коридорам дворца, едва подавив в себе ярость. Неприятное ощущение, а именно исходящее от нее скрытое презрение, что заставляет чувствовать жгучий стыд. Низкое происхождение выдавало ее. Собственное бессилие и полное отчаяние приносили коссее душевную боль, понуждая вспомнить детство в трущобах. Ядовитая зависть, что породила крайнюю неприязнь, и даже ненависть охватывали коссею каждый раз с новой силой, как только величественный образ являлся перед ее глазами. Даже с этого момента коссею задевала холеная внешность, на которую облизывался ее супруг. Напившись медовым ликером, тот принялся воспевать оды любви, сравнивая пухлые губки Оритии с цветом мягкой сирени. Пропойцу пришлось запереть в своих покоях вместе с веселой компанией молоденьких наложниц, приставив охрану. Однако самой Фрийе, ломая себе руки, выкручивая пальцы, приходилось поднимать голову вверх, чтобы поговорить с ненавистной северянкой. Потому она держалась на расстоянии. Уже на пути Фрийю встречали святозары, что стерегли покои корсея, исполняя приказ хозяйки дворца. Поставили щит против черной магии и ловцы магии с их магическими животными — сумчатые волки, ищейки тут же учуяли мага и принялись громко завывать. У самих покоев корсея, где их давно ждали, окружила коллегия лекарей и седобородых магистров, клевреты и аттарисы. К счастью, коссея вовремя подоспела, притянув за собой северянку. Молодой корсей заново оброс живыми мышцами и кожей и готовилсяк жертвенному возгоранию.
      — Моя госпожа, — не упустил момента первым обратиться Улем,— она же еще дитя! Когда я говорил о северянах, то имел в виду более опытного...
     — Вот об этом позаботишься именно ты! — С торжествующим лицом коссея бросила ликующий взгляд, вручив юную принцессу в добрые руки Улема.— Это же была твоя идея? Обезвредить его, запечатать силы или вовсе лишить его жизни! Ведь никто не знает, какие будут последствия? Молись, чтобы подействовало, иначе я покончу с твоим присутствием всюду, где не нужно тебе быть!
     — О чем это вы?.. — недоумевала Хиона, постигнув, в чем кроется обман, девушка попыталась отвязаться от коссеи, но цепкие руки женщины не дали совершить глупую ошибку. От причиненной боли Хиона воскликнула: — Госпожа, вы только что были другой, говорили другие вещи! Ах, южане, не представляете, что творите! Коварные, только в свою выгоду! Если мой отец узнает, он отменит свадьбу! Это скандал!
      Жалкие попытки освободиться от плена не увенчались успехом, но северянка не сдавалась, попробовав применить магию, но Фрийя не собиралась отпускать беглянку, понимая, что эта ситуация поможет в дальнейшем понимать друг друга лучше. Резко подтолкнула к стене, явила упрямой девчонке, кто здесь хозяйка.
    — А вот этого не стоит делать! — Грозящий голос Фрийи привел в чувство своенравную натуру девушки, но коссея на этом не остановилась.
    — Ведь твоему отцу нужен альянс? Вы же не просто так обратились к нам, южанам? Мне известно, что ваши земли бедны, а толщи снега все чаще спускаются с гор, снося ваши поселения. Помощи вам ждать неоткуда. От беды вы укрываетесь в темных пещерах и вырытых штольнях. Под землей строите города! Скоро о вас заговорят, как о пещерном народе! И я знаю, что твоя помолвка не состоялась. Вскоре обиженный жених окажется на ваших землях, так что иди и делай, что тебе велено, иначе я запру тебя в самой высокой башне, где ты проведешь все то время, пока твой отверженный жених не появится у нас на пороге. А мы, в свою очередь, откупимся от него, продав тебя за один глиняный кругляш.  
    Выказав свои истинные намерения, Фрийя уже не считалась со своей будущей невесткой, как с равной. Скорее перед ней предстала очередная наложница, которой не посчастливилось стать пешкой в планах коссеи. Так поступала она со всеми девушками, которые делили ложе c ее сыном. Это были дочери знатных домов, богатых семей, но ни одна так и не осчастливила Мириду, но познала смерть в мраморных стенах.
    — Коссея Фрийя, могу ли я поговорить с мелиссой? Я думаю, мне удастся ее уговорить, — из толпы вышел вперед Улем, заступаясь за северянку, встал между коссеей и мелиссой. — Это была моя идея с северянами. Я вправе отвечать за нее.
    — Это так необходимо?! — яростно вскрикнула коссея, услышав тягостные стоны Ликише за дверью. — С минуту назад она вела себя более храбро, указала себя выше других, теперь ей мешают непонятные мне принципы. Ее задача остановить магию, что мучает моего «горячо любимого» сына, и спасти Мириду от этой напасти! Как видишь, твои братья не справляются с поставленной задачей, так пусть она преподнесёт свою жертву Мириде!
   — Ни о чем не беспокойтесь, «моя госпожа», — не уступал коcсее Улем. — Девочка сделает все, что вам надо. Я вам обещаю.
   — Только скорее, — согласилась Фрийя и приняла позу ожидания. 
    Улем повернулся к мелиссе, заботливо обнял девушку за плечи, подвёл напуганную ее к тяжёлым дверям, откуда доносились жуткие крики страдальца.
   — Добрый святозар, я не понимаю, что происходит? — зазвучал тонкой мелодией голосок Хионы. — Я ни разу не видела, как это делается! Да и зачем мне это, если на то есть мои подданные? Она влетела к нам в покои, разыграла такую сцену обеспокоеной матери, а теперь...
   — По правде, я больше ждал вашего отца, но никак не вас, — с горечью ответил святозар. — Фрийя не посмела указывать ему как прислуге. Но вы… что вы тут делаете? Сами пошли на это? Печально. Я верю в вашу искренность и храбрость, но вы так юны, но если чего… Ох, да будут боги с вами! — ответил святозар, утешая мелиссу, излечил кисть девушки от синяков, что оставила Фрийя цепкими руками. — Я полагал, что он сможет охладить погорельца, запечатав его силы, но, увидев вас, я даже обрадовался.
   — Добрый святозар, скажи, чему? — испуганно прошептала Хиона, изредка поглядывая на недовольное лицо коссеи.— Вы не станете запечатывать силы нашего корсея! Этого не нужно. Пусть наша госпожа думает, что его магия дремлет, как крыланы во время утреннего солнца. Вы, моя зеленоглазая голубка, ничего не бойтесь и просто идите.— Но что же мне там делать? Ему необходима помощь святозаров!
   — К сожалению, святозары не способны лечить душевные раны, — пояснил Улем. — Молодой корсей сам себя проклял. Но вы, моя прекрасная мелисса, не говорите об этом никому. Многие сильно заблуждаются, полагая, что наш корсей сильный и непобедимый, но, увы, это всего лишь маска, под которой скрывается ранимая душа мальчика, что ищет любви и понимание в этом жестоком мире. 
   — Добрый святозар, я вижу, что вы очень любите корсея, ради вас я спасу его, но как? Какое заклинание нужно, чтобы унять его пламя?
    — Не нужно никакого заклинания, — обрадовался Улем, увидев надежду в глазах Хионы. — Ваша природа, которая противостоит огню, сделает всю работу. Вы, моя дорогая, дочь севера и ваша стихия — вода. Ваша магия восстанет из глубин вашей прекрасной души и потушит пожар, что пылает в сердце горячего южанина. Ваша природа — это и есть ваше грозное оружие против этих напыщенных дурил.
   — Раньше я думала, что святозары очень надменны, — со смешком ответила Хиона святозару в глахах Хионы запылаи озорные огоньки. — Зачастую глядят свысока на окружающий мир. Мы, северяне, не такие. Мы уважаем дары нашего мира, и наш мир благодарит нас за это, но, приехав сюда, мы встретились с вашей несправедливой предвзятостью. Именуете нас топорниками, а сейчас я узрела нечто невероятное. Все же святозары не все такие. Жаль, что доброта не распространяется на всех миридийцев. Я войду в эти двери и сделаю, что вы просили, дабы доказать, что мы, бореи, не страшимся южан.
   Хиона, как и обещала, смело переступила через порог, вошла в злополучную комнату мученика, где ее встретил зловонный запах подгоревшего мяса. Густой столб дыма, исходящий от человеческого тела клубился в сторону от- крытой террасы. Обугленные стены, шпалеры, гобеленны постепенно обновлялись, словно и не горели вовсе, открывая изысканную отделку мраморных стен, Хиона обвела глазами внутреннее убранство комнаты. Стены украшены странными силуэтами и образами змей. Стеклянная мозаика восхищала красотой. Из высеченного камня стоял квадратный стол, заваленный тяжелыми книгами и древними пергаментами. Шкафы и стулья с высокими спинками и вырезными подлокотниками, кресла и диваны были загружены книгами и всевозможными бутылочками с неясной жижей и порошочками. 
     Увидев все это, девица внезапно разгадала, в чьих покоях она находится. Ее сердце бешено забилось. Постепенно ее оковывал страх. Истории о жутком демоне поражали воображение, и оказаться в его доме, покоях и — что еще ху- же — рядом, поистине ужасало.— Какая жуть! Это же Змееносец! — воскликнула Хиона и попятилась назад.
   — Тот окаянный дух, которого все так люто ненавидят! Это он?! Боги милостивые, жрицы, услышьте мой голос! Это невозможно! Почему они утаили это?! Зачем?  Хиона вспомнила рассказы гостивших южан в северной части их магического мира. Они сказывали ей о некоем духе, проклятом всеми богами, — Змееносце, что передается из поколения в поколение в роду древних альхидов. Цикличная сущность, из-за которой происходят аномальные вещи в мире. Мелисса, сама того не понимая, восторгалась каждым рассказом все больше и больше. Гости Авилонии из кожи вон лезли чтобы повергнуть наивную мечтательницу в шок. Изображая корсея как демона с рогами, хвостом и крыльями, алчущего крови наивных мелисс. Но эти слова хранили в себе волнующее таинство и завлекали девушку в трогательные грёзы. Несомненно, эти рифмоплеты могли украсить рассказы о жутких подвигах корсея, но Хиона все равно с явным умилением слушала неимоверные песни об ирильском Змееносце. 
   Но это было тогда. 
   От страха Хиона задрожала, но жалостные стоны корсея тут же пробудили в девушке сострадание. Тело корсея было покрыто черным слоем обугленной кожи, сквозь которую пробиралось загадочное свечение. Что это могло быть? Она не знала. Такого ужасного заклинания мелисса никогда в жизни не видела. Однако любопытство брало свое, девушка сделала пару шагов вперед, для того чтобы увидеть что происходит, но как только она подошла близко, услышала странный тонкий звук. Что-то похожее на отбивание молота на наковальне и ничто иное. Нет! Она не могла ошибиться! Этот звенящий стук нельзя было спутать ни с чем другим. Будто бы сердце корсея находится в рабочих руках кузнеца.  
    «Железное сердце? Какой маг отважится на такое? По рассказам, это нестерпимо больно! Бедняга действительно сам себя проклял, но зачем? Чем же он себя так мучает? Несчастный! Будто он наказал сам себя за что-то! Подверг себя нестерпимым пыткам!» 
   Мелисса всей душой прочувствовала сострадание к погорельцу, взяла за руку корсея и едва слышно прошептала:— Корсей, вы слышите меня? Слышите мой голос? Корсей Ликише! Я сочувствую вашему горю и вижу, что вы с собою сделали. Это боль скорбная. Вы оплакиваете родного или любимого человека. Вы мучаете себя так, потому что испытываете боль души несравнимую не с чем другим. Я верю, что вам очень больно. Вы прокляли себя, прокляли свой род, но это прямой путь к разрушению! Вы и ваши близкие в большой опасности, вы слышите? Проклиная себя, вы проклинаете весь ваш род! Проклинайте мать, отца, дедов! Вы отвернулись от всех, кто ранее восседал на вашем троне! Ведь это далеко не плохие люди. При жизни мы делаем много ошибок, но есть и прекрасные моменты жизни. Помощь окружающим, сострадание, любовь. Мы есть то, что нас наполняет. Не губите свою душу, вернитесь к нам и посмотрите на себя и свои деяния с другой стороны. Она же у вас есть— другая сторона где вас очень любят! Святозар Улем пошел против всех, чтобы спасти вас! Он любит вас и это видно! Я люблю вас, потому что нет мира без любви! И не такой вы страшный как пишут. Ликише, вы должны прекратить самоосуждение! Вина как паразит кормится вами и никогда уже не отпустит. Никогда! Слышите? Корсей Ликише, вы слышите меня?
      Сияние в теле корсея становилось все ярче, ну а  Хиона рядом с ним невольно холодела. Чем ближе она находилась к очагу возгорания, тем холоднее становилось в покоях корсея. Природа севера тут же восстала из глубин дабы вступиться за свою обладательницу благородной крови. Спустя минуту вся комната укрылась белым налетом. Температура резко упала. До очередной вспышки пожара осталось немного, но девушка просто так не сдавалась. Теперь слова святозара стали ясными как день. Ей и вправду ничего не нужно было делать, только призывать свою природу, но для юной девушки этого было мало. Она решила изменить корсея в корне. 
    Вдруг тело Ликише поднялось вверх, навис над северянкой, словно голодный коршун над своей добычей. Парил в воздухе внушая страх. Глаза Ликише были закрыты, но корсей был живее всех живых. По его телу ползали маленькие язычки пламени, точно змейки обволакивали его с головы до ног. 
  «Всесильный Борей, помоги мне! Без тебя мне не справиться!» — подумала принцесса, призывая своих покровителей на помощь.
   От кошмара Хиона камнем приросла к полу, ощущая то зло и ненависть, что испускал он. От ослепительного света девушка прикрыла глаза руками, чтобы жар корсея не смог ее обжечь. Температура на половине покоев, где была Хиона, быстро падала. Обрастала толстым шаром инея. Истинный облик бореев мало-помалу проявлял себя, придавая коже белоснежный, мраморный цвет, мелисса взялась струить вокруг себя студящую дымку. За минуту комната корсея разделилась на две половины: та, что была охвачена огнём, и та, которая обрастала льдом. Соприкосновение двух стихий повысило влагу, из-за которой на потолках мгновенно показалась висячая наледь. От непосильного веса каркасные потолки стали звучно раскалываться, заваливались огромными кусками ледяных глыб на мраморный пол. Стены обросли острыми шипами, точно, как смертоносные стрелы, образуя ловушку  для корсея. 
  «Я чувствую твою силу! Ты не такой, о котором говорят плохо! — ощущая новый прилив сил, Хиона не упускала момента достучатся до Ликише. —Я хочу очистить твое сердце от скверны, что управляла тобой! Нет больше зла в твоем имени! Ликише, я хочу помочь тебе!»
    — Что ты делаешь? — подобно какафонии разнообразных голосов, перебил ее корсей. — Зачем тебе это?  
    — Я… я… я… должна избавить тебя от неизбежности! — ответила ему северянка. — Я могу помочь! Ты беснуешься, но я могу исцелить тебя. Мечешься как неспокойная душа, что не нашла покоя в Синих Водах. Изводишь себя и близких. Ответь, что тебя так грызёт?
    — Он меня гневит.— Ликише уже не бился в агонии жуткой смерти. Оставил усилия бороться решил выговориться.— Этот альхид питал в себе ненависть ко всему миру, что когда-то создал я. Ему не нужна жизнь, а значит, не нужен и я.
   — Что значит «не нужен я»? Разве ты не корсей?
    — К сожалению, корсей сейчас перед выбором жизни и смерти, а я — его сознание и подсознание. Я его душа, если она у него имеется.
    Ликише раскрыл налитые ярким свечением глаза, медленно опустился, голыми ступнями на ледяной пол.— Значит, я сейчас говорю не с корсеем? Так назови себя! — Мелисса заметно задрожала.
    — Впервые встретилась с богами?
    - Ты не корсей, кто ты есть?— Смелая северянка, мало кому выпадает вот так иметь слово с богами, разве тебе нечего спросить?       Ослепляющие лучи в глазах корсея потухли, но в глазах пробивался слегка заметный свет. Кожа Ликише быстро заживала, приняла более розовый оттенок, показались волосы на груди и ниже от чего девушка испугавшись хотела завизжать, но корсей одним махом оказался возле нее прикрыв девушке рот рукой.
   — Тсс-с! Я убираю руку, а ты не будешь кричать. Иначе я лишу тебя голоса. Я впервые в этом мире глазами этого альхида.Мне интересно, как живет мой род. 
      Ликише медленно расслабил хватку, от чего смущенное лицо девушки залилось горячим румянцем, но сам корсей так и остался стоять на том месте.
    — У меня много имён, но чаще я тот, кто в любой истории, мифах и эпосе выступает как великий злодей, что поработит «добрый» мир. Но, смелая северянка, не быть ночи без дня, как и дню без ночи. Однако есть то, что значит и день и ночь – это равновесие. Я и есть равновесие. Тот кто дает чтобы взять и берет чтобы давать, а этот альхид, корсей рода Асхаев-Дан, он огорчил меня.
    Сотни лет жизни в мире живых, из поколения в поколение чистокровных дали мне возможность познать суть жизни на этой земле. Смысл. Мне ведом страх и бесчестье, испытывал удачу и любовь, познал горе и страдание. Я отпускал души умерших Змееносцев, провожая каждого в мир их предков и неважно, где мой носитель повстречал свою смерть, в бою или от прожитых лет жизни на теплой постели. Мы шли как равные держась за руки, а когда я впервые ощутил силу этого альхида, я уже знал его исход. Вся его судьба как на ладони, но этого момента не было! Такое вероломство затмило все человеческое, что было у него в душе и его судьбе. Он был готов попрощаться с этим миром, смелая северянка, он познал участь мстящего. Этот альхид проклинает свою кровь! Он клянет отца, а отец его я! Я позволил ему родиться, а он отрекся. Смерть ему теперь родней, но если ты сможешь передать ему, что значит простить самому себе, то он возвратится в свой обычный мир.
    — Его мать, коссея Фрийя, просит запечатать его силы. Она хочет избавиться от тебя! Коссея норовит избавить этот мир от таких, как мы. Она не остановится на корсее, а пойдет дальше. О, проклятая, она преисполнена диким желанием убрать всех нас с ее пути!- Но в ответ Ликише мог только громко хмыкнуть.
    — Дочь раба не его мать, потому не имеет права решать. Решать только роду альхидскому, моим детям, но их нет. Я их не чувствую. Все в синих водах после вероломного предательства. А теперь ответь ты что ты тут делаешь?! 
    Ликише уже не казался уже таким пугающим. Голос стал спокойным, ушли посторонние звуки, оставив лёгкое шипение. Хиона даже свыкалась с увиденному, но все же испытывала лёгкий трепет, заметив исключительность змеиных глаз с вертикальным зрачком на золотистой радужке.
    — Я невеста крон-корсея Лютоса, — представилась Хиона, не испытывая никакой предсвадебной радости, и с горечью добавила: — У нас скоро свадьба.
   — Ранее бореи не допускали на свои земли альхидов, таковыми я вас создал. Но, что я слышу, бореи пришли к альхидам?— Потрясённый новостью, Ликише заметил, как смутилось лицо девушки. — Такой поступок должен нести самые благие намерения, не так ли? Что заставило вас явиться сюда?
   — Верно, — стеснительно опустив глаза, её щёки покраснели, вспоминая свой просчёт девушка добавила.— Я отказала первому жениху, и он начал нам мстить. Они, как паразиты, приходили и уносили все, что можно унести. Наши поселения стоят на самых опасных и непроходимых участках горных склонов и вершин. Апарктисы изобрели оружие, которое может уничтожать поселения с большого расстояния. Их воины хорошо обучены и снаряжены. Это что-то новое! Десять лет народ Апарктис был нищим, но все резко изменилось с приходом моего дяди. Они стали много изобретать. Неведомая сила помогает им! Они бешено рванулись вперёд, и ни один народ не устоит перед ними.
   — Печально, но предсказуемо. Человечество всегда делит землю, свою, чужую - Альхиды, бореи, люди которым суждено жить рядом с вами, природа, птицы, животные — все тесно связаны гармонией, а хранитель гармонии я. Это и отличает ваш мир от других миров, что я видел, а видел я многое. - корсей на минуту призадумался.- А что про тебя, если ты не любишь избранника, значит, правильно сделала. Этот поступок более чем справедлив, он истинен!Если избранник не сог снести отказ, задето его самолюбие, то возможно не стоило давать повода для венчания.
     - Это была сделка наших отцов, но отец моего жениха скоропостижно умер. Подозрения упали на сына, и я сильно испугалась. Думаю Нотту нужны были только наши земли, статус короля борейских кланов и все. Боюсь моя жизнь потеряла ценность и нам срочно нужен союз.
      — А того, за которого выходишь замуж, ты же его любишь?
      — О чем вы? Нам борейцам, клану Даманиев, некуда было податься.  Все отвернулись от нас, опасаясь отверженного жениха. Моему двоюродному пришлось взять в жены женщину старше его на тридцать два года. Этим он укрепил свою власть над двумя городами — Дордон и селения отставшего города Апарктис, а нам в страхе пришлось нестись сюда, чтобы найти хоть каких-то союзников. И мы нашли их. Тем не менее к корсею Лютосу я ничего не испытываю, а долг говорит мне иное! 
     Печальная история для столь прелестного создания, как мелисса Хиона. Те чувства, что Ликише начал переживать вместе с Хионой, стали медленно обращать его в человека. Чуть выше самой Хионы, корсей предстал не таким, как сказывали ей гости с юга: с кожей, как у змея, глазами, как у змея, и рогами на плешивой голове. Все, кому случилось увидеть Ликише, твердили одно — что он монстр. Змеиное чудовище. Но то, что узрела Хиона, никак не говорило о его чудовищности, а скорее наоборот, молодое белое лицо без густой бороды, как это бывает на севере. Едва заметная щетина добавляла суровости. Атлетически сложенное тело было усыпано шрамами и ссадинами. Тщательные тренировки или те легендарные бои, что он перенёс тому доказательство. Пылающее ненавистью сердце Ликише заживало, и, было готово отпустить все обиды, заиграть в своем привычном человеческом ритме.
    — Но в семье Асхаев-Дан есть еще один наследник? Не думала ли ты, что судьба нарочно подтолкнула вас под страхом смерти вступить на земли юга?! — в его голове судьбоносного промелькнул некий посыл.— История слаживается коим образом, что перед тобой стоит другой наследник.
   — Но… нет, я не могу! Это неправильно так же, как и… и...
     Мысль о браке с корсеем Ликише, носителем Змея, никогда не посещала столь юную голову. Само предложение могло ей показаться смешным, если бы оно исходило от кого-то другого, но перед ней не кто-то другой, а сам Ликише. Вершитель мира и порядка, сам Офиус, которому поклонялись тысячелетиями. Похоже, что он и сам не прочь взять в жены…  северянку. Что могло это значить, мелисса не понимала. Насколько серьёзны его слова и как это отразится на Авилонии и что еще хуже — отце. Ей хотелось бы возразить, сказать, пару «хорошеньких слов отката» рассказать о том, какая молва ходит о нем в народе, но что-то заставиляло ее молчать. Вроде бы внутри нее кто-то сильно жаждет стать такой же непобедимой и великой, как и эта духовная сущность. Да. Именно такие чувства открыла для себя Хиона. Девушка давно интересовалась сильными и непобедимыми и сама к этому шла. Включая в список самого Ликише. Выпытывая у гостивших южан о нем любые подробности. Зачастую сочиняла в безумной голове всевозможные сюжеты, где ее главная роль — быть невестой того, перед кем все так трепещут и быть как за спиной отца Дамана. И только сейчас девушка поняла, насколько страшны любые желания. 
    «А почему я не могу быть с ним? Почему я должна верить, что Змееносец — это демон в облике человека? Нет! Но я же невеста Лютоса, и тогда к списку моих плохих ступков прибавится еще один отверженный жених, который будет жаждать мести! Как же мне поступить?» 
     Как ни боролась с собой мелисса, не могла найти ответа для корсея, и это сильно ее грызло. Изводило перед вы бором. Верное решение было бы отказать Ликише, но внутри себя Хиона не могла этого сделать. Мысленно она была уже рядом с обожаемым кумиром, но перед глазами предстал ее отец. Точно, как снежная буря спустила неверную на землю. Поднявшись во весь рост, образ отца был живее всех живых. Той самой железной рукой, которой он мог сдерживать ледяной меч и карать своих врагов, он так и вонзался острием до тоненькой шейки дочери. Длинные синие волосы короля и длинная борода, точно, как щупальца злобного осьминога, извивались в разные стороны, а злобные черные глаза кровожадно смотрели в ее сторону. Это был знак.  
  Девушка хотела убежать из покоев корсея, забыть о приключившемся и избавить себя от ошибочного решения, что выпало на ее нелёгкую долю, но сильные руки корсея тут же заключили девушку в свои объятия:
  — Мой цикл не должен остановиться на этом Змееносце и рождаться на юге Элиды становиться опасно для меня. Вижу, что тебе трудно, но выбор уже сделан. Я нарекаю тебя своей невестой! Клянись мне верностью и роди наследника — сына бога, который будет носить мое имя — Змееносец! Я призываю тебя стать моей невестой навеки вечные! 
     Противиться судьбе не было сил, будто ее вогнали в невидимую ловушку и выбраться из нее никак невозможно. Остолбенев от удивления, она не могла произнести ни слова. Девушка понимала, что сейчас может произойти закрепив клятву поцелуем, она даст свое согласие.
 Этого хотел и сам Змееносец.
    Первый поцелуй Хионы много значил для нее. Бореи свято верили в силу первого поцелуя, однако сам Ликише требовал не только поцелуй, а быть его невестой. Хиона молодая и неопытная, зная, что ее осудят, легко поддалась страстному желанию быть с ним. Позабыв обо всем на свете, девушка как очарованная невиданным ей заклятием бросилась в объятия корсея, прижалась так сильно, упиваясь теплом мужского тела. Обоих сразу накрыло, бешеная тяга друг к другу будто две половинки целого. Ликише потянул девушку к себе, скользнул рукой по талии, прижал так сильно как мог. Хиона наслаждаясь его прикосновениями вовсе потеряла голову, была готова отдаться жаркому любовнику здесь и сейчас. Наслаждаясь ласками корсея, Хиона все же подарила свой первый поцелуй Ликише.
    Корсей все же растворился в ощущениях  и был готов отнести девушку к своей кровати, сорвать с  нее туго застегнутые одежи  и наслаждаться мгновением, как за дверью  раздался голос  колкий голос коссеи.
 «Фрийя! О нет, они сейчас ворвутся и увидят нас!» - Воспрянула Хиона пытаясь вырваться из цепких объятий корсея, но все приводило к тому, что Ликише сильнее сжимал ее, наслаждаясь новыми чувствами. Единственным решением стало оглушить страстного любовника. Именно так она могла бы остановить его. Хиона быстро наростила крупную льдину, которая едва вмещалась в руке. Не задумываясь о последствиях, она  замахнулась как следует и оглушила корсея так, что тот мигом рухнул плашмя на пол. 
 «Я оглушила его!»
    Все же вовремя Хиона пришла в себя. Ее губы еще пылали от жарких поцелуев корсея, когда разъярённая Фрийя отдавала приказания ломать двери, но мелисса успела опередить ее, открыв двери перед самым ее носом.

14 глава
     Прошло немного времени после того, как северяне поселились в Мириде. Молва о варварах в городе принялa самый потрясающий оборот, передавая самые немыслимые слухи об удивительных гостях. Тем временем Хиона все время думала о Ликише и не раз прокручивала в голове последние события, что навсегда изменили ее судьбу. Ей не терпелось снова испытать его жар, ощутить желанный взгляд, которого все так боятся. Однако после случившегося девушка не осталась без пристального взгляда Фрийи. Несносная женщина неустанно подозревала девушку во всем. Ощущение опасности не покидало девушку даже ночью. Странное, а порой высокомерное поведение со стороны альхидов оскорбляло королевскую семью и всю их свиту. Хотя и Хионе пришлось солгать будущей свекрови, что же произошло там, за дверьми, и как совсем юной девчонке удалось запечатать силы Змееносца, но не родной матери. Королеве все было и так понятно — никакой печати не существует. Она, как никто, понимала, что чувствовалo ее родимое дитя и чего она опасалась в случае разоблачения. Однако простому любопытству не было предела, почему молодому наследнику пришлось проклясть себя? Ведь та магия, от которой довелось спасать парня, отрицала само существование сарфинского рода. Конечно, Орития не просто хотела, а жаждала правды. И ей пришлось тайно провести небольшое расследование, однако то, что она узнала, еще больше шокировало и всецело поменяло отношение к пресловутому альянсу.Разговоров о предстоящей свадьбе Хиона стремилась избегать. Не могла ничего с собой поделать. Она сторонилась жениха, не могла приблизиться к нему. Не о чем поговорить. Частые выезды на званые обеды, ужины и пиршество не могли заполнить холодную пропасть, что cуществовала между ними. Со стороны казалось, что это тяжёлая черта характера самих борейцев, но сама девушка всеми мыслями уходила к Ликише.     Мать Хионы, как и ее дочь, тщательно скрывала подробности произошедшего в покоях младшего принца. Страшились лишний раз сболтнуть после того, как узнали, что их могут вероломно подслушивать. С каждым днем Орития все чаще задумывалась, что ее решение со свадьбой является ошибочным для Авилонии, тем более для ее единственной дочери. С каждым днем убеждалась в коварстве альянса. Причина всему — капризное поведение самой коссеи или слишком показательная неприязнь.
    Пренебрежительные, а порой полные зависти взгляды богатых женщин. И чтобы обсудить прожитый день в Мириде, под громкий храп короля Дамана Орития смогла поговорить с дочерью.
     — Мама, ты никогда не поверишь мне, он точно, как фитиль в огне! Горел! — Мелисса все никак не унималась, с трепетом вспоминая прошлые события. — Его глаза светились … Но я была храброй, не отступала… Однако я становилась холодней и изменилась. Стала похожа на борейскую богиню. Как ты в тот день, когда обрушился ледник. Белая как снег!
    — Тебе угрожала опасность, потому великий Борей приходит к нам на помощь. Наши боги не оставили нас беззащитными, — напомнила Орития, с предостережением глядя на свою дочь. — Ты связала себя с этим демоном — телулуки. Ох, Фрийя, за что она с нами так? Ведь эта женщина знала, кто ее сын, и не предупредила! Отец был вне себя от ярости, едва терпит этих обманщиков. Коварная, коварная, она женщина!
   — Мама, но ты сама знаешь, о чем я. — Борейская мелисса не поддавалась, словно одержимая твердила одно и то же. — Он не телуки! Со стороны он выглядит таким ужасным, как нам его преподносят, но, когда я увидела его, я была уверена, что он тот ранимый мальчик, что ищет понимание и прощение за грехи, которые не совершал! Он жаждет любви!
      На милом личике девушки промелькнула влюблённая улыбка. В глазах блеснул огонь. Должно быть, она вновь ушла в свой привычный мир грез, ее главным героем был тот злокозненный дух, перед которым трепещет вся Элида. Конечно, Орития была знакома с этими чувствами и видела, что ее дочь оживала с каждым разом, когда она заводила этот разговор о корсее, но в Мириде это было лишним. Как бы мать ни старалась донести взбаламученной голове, напоминая ей об обязанности и обещаниях, данных отцу. Предостерегала непутёвую от беды. Как могла, поддерживала ее в сложных ситуациях, где правда может вот так раскрыться из-за беспечности влюблённого сердца. Но как пойти против природы магии, с которой теперь связана ее дочь? Орития понимала, что эти двое теперь связаны. Хиона спасла ему жизнь, и их судьбы пересеклись. Она не в их силах разрушить эту связь.
  — Дорогое мое дитя, не забывай, кто он. Я же тебе говорила. Его магия заключается в разрушении. Он причина наших бед. В прошлой жизни этот Змееносец разрушил целый город и изменил наш мир! Телулуки!
   — …он смотрел на меня словно… — Спрыгнув с кровати, девушка закружилась в танце, не слышала мать, представляя себя в тёплых объятиях, ушла в свой маленький мир фантазий. — Это было так, словно… мы давно знаем друг друга… будто мы две родные половинки, что создают единое целое и важное! Словно день и ночь, земля и вода. Мы нужны друг другу как Эрр и Элл!
     Корсей Ликише точно, как наваждение, что еще хуже — проклятие — всюду мерещился Хионе. Первые дни того самого побочного эффекта при спасении жизни двух противоположностей, выглядела настоящей одержимостью. Несомненно, мать понимала это и желала полного исцеления дочери от страшного недуга, но страшно подумать, что будет при первой встрече? Что случится, когда ее непутёвая дочь встретит этого Змееносца? Будь он неладен! И что еще больше волновало женщину, как будет вести себя сам корсей, когда оба увидят друг друга?Потому женщина принялась размышлять над проблемой: королева-мать не хотела, чтобы их дочь упала и в глазах южан. Ведь эти двое, как две половины одного целого, делят одну жизнь на двоих.
    — Дочка, ты хотя бы не витала в облаках, — исправиляла ее королева. — Не дай жрецу предвидеть, с кем ты связалась здесь, он тут же тебя оклевещет и перевернет все так, как нужно будет ему. Кланы попросту могут потребовать мщения! Ты связалась с магом, они вправе вынести тебе приговор! Тут уж не обессудь.
   — Мам, жрец — это всего лишь жрец. Человек! Он прислужник в храме Борея, полуночник с светящими глазами, а я мелисса клана Даманиев! А тот был сам Змееносец, о котором говорят ужасные вещи! Жрец побоится гнева богов и не станет лжесловить! Я готова душу свою отдать, но я докажу всем, что Змееносец не такой, как говорят о нем. Его оклеветали! Обычно мы боимся тех, кто сильнее нас, от страха уважаем.Попираемся. А ведь это он предложил повенчать нас. Вспомни как только он взошел в храм, его первый указ был повенчать два враждующих клана! Я бы не отказала Нотту, если не это  проходимец.
   — Хиона! Я прошу не чернить святое имя жреца, иначе твои слова он донесёт богам! В его воле наказать тебя!
   — Я не поверю, что Змееносец позволит очернить меня! Всем известна история всевластителя, а его праведный гнев и подавно! — нахмурила мелисса тоненькие брови, блеснув не очень удачной мыслью. — Наш праотец Борей, спаситель рода нашего, отец всех бореев и защитник наших земель, простит меня, если я согрешила, возможно, вскоре я стану и ему родственницей!
   — Твой «родственник» милостив, он простит тебя, если ты покаешься. Так почему бы тебе не попросить у него прощения за твою связь с самим Змееносцем, и может, он избавит тебя от этой опасной связи? И этого проклятия первого поцелуя.
   — О каком проклятии ты говоришь? Это не проклятие, а любовь, мама! А то, о чем ты говоришь, это все дела приземлённые, — не уступала Хиона и со всей дерзостью добавила: — На севере, во дворце, тебя всегда волновало мнение людей. Ты слишком идеальная королева, чтобы ошибиться. Без жреца не проходит ни одно собрание кланов! Слово его весит больше, чем слово самого короля Дамана! Не нужно быть мудрёным, чтобы понять, почему наше королевство так низко пало. Вы, мама, слишком много «слышали» других людей, а не себя, и потому мы здесь. Самым диким способом ищем союзников!
    — Ах, вот как? — Орития тут же изменилась в лице и перешла на шепот: — Тогда добавь к своему списку претензий, что ты, дочь севера, дитя бореев, подарила свой первый поцелуй южанину! И подчеркни, что этот южанин — Змееносец. Ты прекрасно знала, что последнее слово было за тобой, а теперь обвиняешь нас с отцом в диких решениях? Мало того, что ты связала его судьбу, не спросив у бедного юноши! Возможно, он терпеть не может северные кланы? Быть может, он уже имеет кого-то в своем городе откуда он прибыл, а ты согласилась стать его невестой не спросив! Лишила выбора! И даже согласна на  жалкое существование второй жены!
    — Может, и не зря подарила? — с горечью в сердце добавила Хиона, ощущая боль в животе и тяжесть в ногах. — Я прекрасно понимала, что я тут останусь, потому согласилась. Да, лучше целовать самого демона, чем своего будущего супруга. Я не представляю себя с ним! И мне кажется, уж лучше смерть, чем видеть Лютоса в своей постели! 
    Слезы Хионы не были пролиты зря. Орития с той же секунды посмотрела на свою дочь уже другими глазами. Как жаль осознавать, что детство маленькой девочки с золотыми кудрями уже закончилось. Мир взрослых игр слишком жесток для добросердечной и ранимой мелиссы. И кто знает, как пройдёт жизнь юной прелестницы? Как будто ее девочка открыла ей глаза, чуткое сердце матери предательски поддело. Впервые за долгое время, она поняла, насколько сложной окажется борьба за существование в этом дворце,  под боком у Фрийи. Что случиться с ее единственной дочерью? В голове у королевы пронеслись самые мрачные мысли, которые могла позволить себе мать. Похороны дочери и передача трона племяннику, что желает поработить их земли. Не нужно уже слов, чтобы понять: ее дочь права. И доказывать тут уже не нужно. Кляня себя за ошибку, вопреки всем наказам супруга, Орития вдруг решила все исправить.