Не болтай!

Отдел специального досмотра Службы политинформационной безопасности литера «К» при Народном Комиссариате Не Твоих Собачьих Дел Счастливой Империи – вот так полною формой, с неизбывной бюрократической словоохотливостью до многосложных и малопонятных конструкций, зовётся мой скромный рабочий уголок, кой я делю с десятком таких же, как я, вот уже… неважно, сколько. «НЕ БОЛТАЙ!» – назидательно шипит Большой Плакат в приложенный к губам нарисованный палец, являя собою красочный пример одной из немногочисленных лаконичных максим номенклатурного имперского языка. Оксюморон, привычно проходящий мимо сознания, ибо любая задержка на обдумывание чревата – в лучшем случае срывом сроков выполнения поставленной Партией Задачи. Ведь, как всегда, времени не хватает катастрофически – набрякший вешнею сосулькой дамоклов меч вечного аврала есть одна из мер повышения производительности труда нашего Отдела. И мера, стоит признать, весьма действенная.

Деятельность Отдела – ДОсмотр в прямом смысле этого слова. Мы ДОсматриваем только что отснятые фильмы, которые завтра либо поступят в распоряжение киномехаников и прокатных студий, либо… либо вместе со съёмочной группой отправятся на Свалку Истории. Именно от наших отчётов большей частью зависит появление на пухлых сценарных папках как размашистой разрешительной резолюции, так и кратенького запретительного восклицательного значка. С первого и до последнего кадра мы скрупулёзно выискиваем в новорождённой киноленте подспудную крамолу, просочившиеся крохи сведений о последних, но покамест не рассекреченных достижениях имперской науки, явные и неявные намёки на реальные и вымышленные факты промышленного (и не только) шпионажа и так далее, и тому подобное. Натренированный глаз сотрудника рыщет по распяленному на проекторе тельцу комедии, мюзикла, боевика и особенно детектива, выискивая малейшие признаки проявившихся на ленте недопустимых мыслей сценариста и режиссёра, усматривая неполиткорректность в движениях заигравшегося актёра и – не столь уж и редко! – даже улавливая изменнические настроения в смене тональностей музыкальной темы картины. Конечно, слово «контрреволюция» прямо вслух не звучит, но… Не болтай. Смотри.

Всю когорту наших «жертв» можно условно разделить на четыре большие группы. Первая, самая большая – это вполне законопослушное кино о светлом будущем и настоящем нашей Великой Родины. Мне очень нравится работать с этой группой: бери любую картину на выбор – ни ошибёшься ни в сюжете, ни в финале. Различия минимальны, риск – и того меньше.

Вторая группа приятна куда как меньше, ибо в неё попадает бесполезный видеохлам, не содержащий прямых угроз счастью доверчивого зрителя, но и не обещающий ему ничего того, строительством чего тот и без того занят в свои рабочие пятнадцать часов. Чаще всего это либо никчёмные пасторальные зарисовки под унылый вой новоизобретённых синтезаторов, либо опять же пустые, переслащённые аллегориями и потому ни к чему не приводящие размышления закадрового автора о, скажем, текущей под мостом реке. Этот мусор мы с плохо скрываемой брезгливостью и невольной жалостью к глупому киноделу отправляем в Корзину, младшую сестрёнку той самой Свалки. Зритель не должен тратить своё время и кровно заработанные средства к существованию на бессмысленное времяпрепровождение – время Партии дорого. Как и деньги, разумеется.

Третья и четвёртая группы сходны меж собой – обе, что называется, «путёвки в НЕсчастливую НЕжизнь» – с тою лишь разницей, что в одну из групп попадают по незнанию, а в другую – вполне себе осознанно. Первых мы прихватываем на замысле, на намерении, через очень удобный Девятнадцатый Пункт, вторые же фактически пишут себе приговор собственноручно. И те, и другие, честно говоря, встречаются не очень частно – что, конечно, не может не радовать! – поскольку, что ни говори, всё же резюмировать отчёт о подобного рода картинах всего оставляет нехороший сердечный осадок, а самооправдания типа «автор сам не ведал, что творил» помогают, как правило… никак. Должен! должен! был хотя бы догадываться, что незнание от ответственности не освобождает, а историческому Молоху всё едино, что перемалывать. Счастье зрителя превыше всего.

Нас ровно одиннадцать, плюс столько же «серебряных погонов» (НАДсмотрщики ЗА ДОсмотрщиками, как, акцентируя, осторожно шутим мы одними губами, идя затемно на работу), плюс две миловидные барышни, дважды на дню разливающие нам первое, второе и компот – от звонка до звонка покидать рабочее место строжайше воспрещено кроме как в туалет, да и то… в уборных натоплено ровно настолько, чтобы нельзя было высидеть больше двух минут, а курящих в Отделе нет – чай, не санаторий! С наступлением ночи мы сдаём каждый своему «погону» кипку отчётов, расписываемся в Большой Ведомости и после тройной проверки оказываемся вне казённых стен – до следующего, уже брезжащего утра.

Недавно приняли новенького. Чокнутый какой-то – всё время, пока ДОсматривает, что-то приборматывает себе под нос – а ведь сидит практически перед Плакатом! Мало того отвлекает, так ещё и… Сегодня вовсе учудил: отодвинул свежий отчётец и эдак задумчиво закрутил в пальцах карандаш (авторучки нам не положены):

– Вот взять Koh-i-Noor… вроде бы ничем не хуже и не лучше нашего «Конструктора» – но ведь дороже раза в полтора! Отчего? Только ли из-за запечатанного кончика? Или…

«Погон» чуть со стула не упал.

– ЧТО ЗНАЧИТ «НИЧЕМ НЕ ХУЖЕ»? – зарычал он. – КТО ИХ ДЕЛАЛ, ЭТИ ТВОИ… «КОХИНОУРЫ» – ЕВРЕИ, ЧТО ЛИ?

Под взглядом мордоворота новенький сжался как шарик пинг-понга в кипятке и попытался спрятаться за наушниками.

– Чехословаки… друзья-побратимы…

«Серебряный» и не подумал смягчиться.

– ВО ВСЁМ ХУЖЕ НАШИХ! – рявкнул он, брызжа слюной на отчёт новенького. – ВО ВСЁМ, СЛЫШИШЬ, ТЫ! ИМПЕРСКИЙ КАРАНДАШ – САМЫЙ ТВЁРДЫЙ И САМЫЙ МЯГКИЙ ИЗ ВСЕХ! ЯСНО?

– Виноват… – еле дыша, прошептал нарушитель общественного порядка. – Но…

Тут уже весь Отдел зашикал на чокнутого – не болтай! – однако тот, как загипнотизированный, продолжал выдавливать из себя по капле какую-то чушь:

– Нет, вы не подумайте… мне «кохинуры» фу как не нравятся… мне вот больше по душе американские, механические… их отачивать не нужно… вы только подумайте, сколько времени эконо…

«Погон» стал белее своих погон:

– ТВОЁ РАБОЧЕЕ ВРЕМЯ ОПЛАЧИВАЕТ ГОСУДАРСТВО – А ТЫ ВОЛЬНОДУМНИЧАТЬ ВЗДУМАЛ! ЧТО ЕЩЁ ЗА МЕХАНИЧЕСКАЯ АМЕРИКАНЩИНА? ТЕБЕ ЛЕНЬ ВЗЯТЬ ТОЧИЛКУ И ОЧИНИТЬ КАРАНДАШИК?

– Виноват… виноват…

Тогда кое-как замяли, но чуть позже неизбежное всё-таки произошло. Видимо, у некоторых на роду так и написано – «НЕ ЖИЛЕЦ».

Раз в неделю Отдел посещает старший группы – каждый раз новый, каждый раз в разный день. Последний долго стоял за спиной нашего «американца» и вполголоса комментировал каждый не понравившийся ему кадр – обычное дело. Но проверку на стрессоустойчивость «кохинур» не прошёл.

– Милейший! – слезливо заблеял он, сорвав наушники. – Вы меня отвлекаете… и не только меня! А ведь время Партии дорого!

«Милейший» хищно изогнул бровь и поманил скандалиста за собой. Со следующего дня тот на работу не вышел. Шёпотом поговаривали – в сортире, исходя семью потами и оглядываясь на дверь – что чокнутого перевели этажом ниже, в Отдел специального досмотра литера «Л» на работу с печатной продукцией, но пересуды, понятное дело, быстренько-быстренько сошли на нет – ведь помимо них также гуляли слухи, что якобы сотрудники вездесущей СПИБ негласно прослушивают и туалеты…

«НЕ БОЛТАЙ!» – настоятельно веля, советует Плакат. По-доброму строго хмурится Великий Народный Отец в золочёной раме, увитой дубовым имперским триколором с девизом Партии.

Мы и не болтаем.

Работаем, работаем и ещё раз работаем – по Завету и расписанию.

=========

В произведении звучат словечки из лексикона «Анастасии» Александра Александровича Бушкова, используется выведенная «В круге первом» формула Александра Исаевича Солженицына, фигурируют подробности «Побега» Ильи Иосифовича Варшавского, а также приводятся события одного из «Шести дней Кондора» Джеймса Грэйди.
Обложкой произведения служит коллаж с фрагментом одноимённого плаката Нины Николаевны Ватолиной и Николая Викторовича Денисова.