День 10. Схемы речи

День 10.
Тема: Схемы речи
Жанр: неоготика

Уже все прошло. Они сказали, что надо только немного полежать. Потом можно будет уйти домой и там долежать остальное. Но я их обману. Я поеду в театр. Сегодня у меня спектакль, в котором я буду много танцевать. И это то, что мне сейчас надо. Голова кружится, я буду кружиться с ней. Я останусь жить. Мне нужен этот хэштэг – #вотонажизнь или #яживу. Я живая. Жизнь, жизнь, живая, я живая, жизнь, жизнь — я повторяю это без конца, чтобы выдавить из себя остатки смрада и пугающего безумия. Я должна знать, что все закончилось и больше не повторится. Что я живая и не потерялась там, внутри.
***
Звяк, бряк — кто здесь? В комнате темно. Они выключили свет? А что за звуки? «У—у—у—у» — это в ушах? Или снаружи? Где все? «У—у—у—у» — какое-то движение воздуха. Не может быть так темно, чтобы совсем не привыкали глаза. Наверное, они просто закрыты? Открываю. Мрачные красные кирпичи вокруг. Комната? Что это за место? Какой-то звук, движение. Меня везут. Я на каталке. Где я? Как я попала сюда? До этого было не так. Пытаюсь повернуть голову, но поворачиваются только глаза. Краем глаза вижу исчезающее вдали белое мелькание. Не понимаю, кто везет, не вижу ничьих рук. Резкий металлический звук, еще один. Голоса, слова плывут — не могу понять, поймать смысл. Они снаружи. За стенами? Где-то близко. Голова тяжелая кружится. Я не вижу ни одного человека, откуда эти голоса? Глаза открыты, я вижу стены, но не вижу тех, голоса которых слышу. Глаза видят только кирпичи. Не могу понять. Движение каталки укачивает меня. Везут. И вокруг мелькают кирпичи. Сейчас они стали ближе или коридор сужается. Это кирпичи. Я вижу их хорошо. Они пугают. Хочу закрыть глаза, но боюсь потерять связь и вдруг чувствую тяжесть век на глазах. Веки лежат на глазах. Не могу понять. Как я еду? Конвейер. Меня запустили в него, толкнули и наблюдают — я слышу голоса. Каталку подвезли к коридору, отпустили и ушли. Так. Это процесс. Свет вокруг мрачный, красный. Он лезет в меня. Все проходит через меня — свет, шум, звук. Как ветер «у—у—у—у» воет во мне. Как сквозь трубки на ветру «у—у—у—у» — музыка ветра. Выходит обратно. Шум остается. В ушах, как вода. И звуки идут сквозь него. Зачем так надо? Ведь все уже закончилось. Надо остановить это, встать и попытаться уйти. Надо попытаться. Надо попытаться сесть. Надо хотя бы рукой пошевелить. Я не чувствую тела. Где мое тело? Оно здесь, но не слушается. Нет тяжести. Так надо. Скоро все. Я концентрируюсь на стенах. Везде красные. Правда кирпичные? И потолок кирпичный. Кирпичная кишка — извивающаяся, как труба. Каталка чувствует его изгибы. Она едет быстрее, а коридор становится уже. Коридор делает стены ближе ко мне. Вижу стены — они из маленьких блоков. Не кирпичи — мягче. Они заполняют собой все, начинают накатывать на меня. И потолок. Снова голоса где-то. Меня должны спасти! Начинает засасывать в стены. Я начинаю рассыпаться пылечастицами, и они втягиваются. Кирпичики? – так вот это что?! Это я изнутри и сейчас я исчезну навсегда. Господи, только не целиком! Хоть что-то, хоть… Ведь меня никто так не найдет. Больше никто… Мне хотя бы… «У—у—у—у» — голоса, но снова ничего непонятно. Голоса — звуки, без формы, без букв. Совсем рядом. «На помощь!» — меня могут услышать, но рта уже нет. Лица же нет! Только мысли и в них остатки речи, схемы речи, куски слов. «Не уходите!». Я больше не вижу себя. Я исчезаю, уже ничего не принадлежит мне. Но кто-то совсем рядом! Неужели они не знают, что тут происходит? Последний мой – мозг мой. Борется. Он пытается дать сигнал. Не пропадай. Не бросай меня. Продержись. Я знаю. «Я вас любил». Что это? Я знаю. «Я вас любил». Держи меня. Надо читать. Что это? «Я вас любил, любовь еще быть может». Я помню. Держи меня. Я заполняю схему. Соединяю мозг с речью. «Я вас любил, любовь еще быть может». Речь возвращаю в мозг. Забиваю в него схемы речи. «в душе моей угасла не совсем». Продолжаю. «но пусть она вас больше не тревожит я не хочу печалить вас ничем я вас любил безмолвно безнадежно то робостью то ревностью томим я вас любил так искренно так нежно». Что за смех. Смех схем. Смешно. «как дай вам бог». Надо дочитать. Где-то смех. «любимой быть другим. Я вас любил, любовь».
Я открываю глаза.
— Ты Пушкину молилась?
Тот смех. Серые стены. Или голубые. Серый свет, голубые стены. И смех:
— Да, забористый тут наркоз. Но чтобы Пушкина!
Два голоса. Два смеха. Смеются. Пытаюсь засмеяться, оторвать голову от подушки. Голова падает обратно, но успею увидеть девушек на соседних кроватях.
— Все? — это мое первое человеческое.
— Все. Ты первый раз что ли? Сейчас врач придет. Глянет и отпустит. Живот еще будет потягивать. Ну и все.
— Хорошо.
— Ну ты удивила.
Глажу белый пододеяльник, щупаю. Хочу смеяться с ними, но вместо этого чуть снова не «я вас любил». Пока еще схема не отпустила. От этого радость. И стыд — пусть смеются. И мысль: «А вдруг не смогла бы вспомнить». И еще одна: «Я останусь жить». И больше никогда-никогда-никогда.