Обретение ценности

      Человек сидел на бревне, замечательным летним днем, замечательный пляж парка Трехсотлетия Санкт-Петербурга. Он сидел, чуть поджав ноги, руки на коленях, босой. Его взгляд летел вперед, как будто пытаясь быть очень, очень далеко, еще дальше, туда, там, за границами Невской губы. Безусловно важное для человека было в той дали, что за пределами горизонта. Настолько важное, что он смотрел не шевелясь, совершенно не моргая. Тонкие, одновременно мягкие очертания, лицо, тело, при такой худобе и совсем без острых углов. Практически прозрачная кожа, через которую местами проступали вены, которые особенно выделялись на висках. Длинные редкие платиновые волосы, бриз с моря закидывал их назад, противоположно направлению взгляда. Был сосредоточен, но не напряжен, скорее отстранен от всего происходящего вокруг. Здесь он был как один, сам в себе.
      Его не трогала суета вокруг. Ему ничего не мешало, никто рядом, ни бродящие по колено в воде или пытающиеся там, на мелкотне, плавать, ни шумные дети, весело запускающие бумажных змеев, ни другие, смеющихся, бегающие по песку, с мороженным. Он ни разу не перевел взгляд на доминанты пейзажа, на которые в том месте практически не смотреть невозможно - на свечку Лахта центра, Яхтенный мост слева, словно их не было совсем. Только вперед, сквозь ветер.
      Вдруг, очень неожиданно, он повернул голову в мою сторону, тоже сидящего на этом бревне, не рядом, но достаточно близко, чтобы слышать его приглушенный, чуть с хрипотцой голос. Он не был удивлен или раздражен, что я так внимательно его разглядываю. Закрыл глаза и заговорил. При том, было совершенно невозможно определить, он обратился только ко мне или же все сказанное им предназначалось и всем остальным вокруг. Он говорил вообще, совершенно не заботясь, слышат, слушают его или нет. Его голос звучал ровно, практически одним тоном, на одной ноте, без эмоций. Без точек и запятых. Он говорил: 
      «Что ценность. Не торопись, не отвечай. Ты не понимаешь. Ты слишком мало существовал. Сколько времени в годах для тебя «много»? Обладает ли твое время достаточным уровнем технологии удержания бытия? Достаточным, чтобы Заботящиеся о тебе обеспечили возможность переступить порог твоего «много». Нет, не говори. Мне не нужен твой ответ. Ты на другой шкале.
        Тебе сложно представить тысячелетие, это больше твоего «много». Тысячелетие, после которого тебе становиться  все равно, у тебя отпадает вопрос, сколько же ты хочешь еще. Наступает перелом, ты больше не задумываешься, а хочешь ли больше. Ты вообще перестаешь знать, что можно хотеть. Создатели Заботящихся предусмотрели это, они заложили решение в технологию. Их понимание огромно. Они знали, что может быть ценностью после предела, который значительно больше твоего представления в понимании времени. Ты не понимаешь, ты мыслишь производными, нужно желать первичное.
       Ценностью может быть лишь изначальное. Но только доступное на достигнутом уровне развития времени. Чувство, эмоции в переживаниях - они ценность. Это, для обеспечения существования, должно быть утрачено. Парадокс. Но это неумолимо, ты истратишь их во времени, уже при приближении пределу. Перенасытишься ими, твой организм утратит саму возможность их создавать. Наступит момент, ты прекратишь знать, что это. Когда ты только входишь в процесс утраты, еще остаются убегающие всполохи тоски по обрывкам того, что ценность. Уже механизм!?»
        Произнося последнюю фразу, он вздрогнул, в его повествовании, это был единственный момент, когда могло показаться, что он выразил хоть что-то. Пауза. После он продолжил, как и начал, тихо и ровно: 
        «Я не про тело, оно давно стало именно тем. Тело не ценность. Не нужно бояться терять способность создавать переживания. Они, природные, были зарождены вместе с тобой, они не совершенны, от них нужно избавиться. Мешают. Возникают стихийно, спонтанно, не учитываемые факторы воздействия на тебя порождают их. Нет в достаточной степени точности прогноза уровня воздействия. Недопустимо. Заботящиеся о тебе не допустят. Вид, сила, глубина, направленность - неуправляемы. Они настолько хаотичны, что в процессе ты не способен контролировать эти, упомянутые, и тем более остальные двести шестьдесят четыре известных параметра переживаний. Заботящиеся о тебе все сделают за тебя, сделают правильно, без этого не может быть обеспечено твое существование.
       Нужны ресурсы из прошлого. Источников чувств и эмоций сейчас нет. Запрос не про внешний фактор. Нет внутреннего источника возможности переживать. Поэтому сейчас доступно только присоединиться и получить источник в прошлом. Проткнуть время шлюзом. Это безопасно для бытия. Чистое переживание, без примесей. Управляемое, без хаоса. Заботящиеся о тебе должны присоединить тебя к переживающему эмоции и чувства в том времени, когда они еще были возможны без участия технологии Заботящихся, хоть и происхождение таких переживаний обусловлено факторами, вне параметров расчета.
       Обозначенный процесс допустим только через шлюз выравнивания. Хаотичные переживания могут прервать комфорт твоего бытия. В крайних проявлениях прервать само бытие. Шлюз выравнивания переживаний. Заботящиеся о тебе определят по всем известным параметрам, что есть необходимость. Это также способ продвижения в знании. Они снимут показания, выделят новые параметры, сделают вычисления и корректировку. Это улучшит функцию Заботящиеся в поддержании твоего бытия. Проявляется смысл. Это рационально.
      Заботящиеся о тебе присоединят через шлюз контроля твое сознание к находящемуся в прошлом. Ты ощутишь полноту управляемого переживания. Теперь ты живешь. Что из этого ценность. Что теперь я…?».
Его поза резко изменилось. Плечи опустились, руки безвольно повисли. Он открыл глаза и смотрел уже не далеко за горизонт, не сквозь меня, нет, на меня, прямо.
       Он не ждал ответа, я видел, он просил … участия. Гримаса исказила его лицо. Он плакал, хоть и без слез.