Сказка НебаСинь часть3

   Случилась эта история далеко-далеко, где-то уж совсем давным-давно, да так забыто , что  словами теперь помнит только сказочница.

    В бескрайних морях степей жило  царство мирных  племён степных народов, а по  степи простиралась великая дорога. По ней плыли караваны, как корабли по морю. В одном из  племен  степного царства появилась незваная  чужестранка. Была она когда-то рабыней, скитавшейся по свету не по своей воле от хозяина к хозяину. Истощённая, истерзанная испытаниями, привезена торговцем и продана главе одного из племён  за цену в табун знатных степных скакунов. Такую цену глава был готов заплатить за спокойствие сердца своей единственной дочери- Байби, что от рождения была без матери и имела нрав безумного животного, с которым не было лада.

  Рабыня с первых минут присутствия рядом с девочкой произвела на неё яркое впечатление . Никогда ещё отец Байби не видел такой проявленной от дочери   нежности  и заботы , как к этой загадочной оборванке с ошейником на шее и ярко синими, как омут глазами. С девочкой она нашла быстро общий язык, открыв ей двери в ласку и негу общения с другом, с кем можно было каждый день жить интересно в совместных занятиях, разделять радость и грусть. В начале хозяин и представить не мог , какой подарок приготовила ему судьба, внезапно впустив в его жизнь самозванкой,  не по своей воле  незнакомую женщину, которая с первых минут общения покорила маленькое чудовище,  освободив  отца малышки от ежедневных мук, что приносило поведение его  бесценного сокровища.

 Рабыня  избавилась от ошейника, стала счастливой тенью-спутницей ребёнка,  лишенного материнской любви  с рождения, томительно больно напоминающей отцу всем своим существованием о утрате единственной и неповторимой любимой – его звезды, супруги, друга,  матери Байби.

  Девочка выросла крайне беспокойной, живущей дикими желаниями разрушающими покой и тишину. Сердце малышки открылось, когда она услышала необычный  голос синеглазой незнакомки, от которого у неё теплом в душе разливалась нежная детская радость, растворяющая тревоги и страхи. Синеглазая и имя носила необычное – НебаСинь.

  В землях, откуда она была родом, так называли волшебную   птицу свободы, что всегда возвращается к себе - домой. 

 Оказалось, чужестранка приняла встречу с ребёнком как чудо. Она никого давно так не любила, была готова  душой и сердцем быть с девочкой рядом в качестве её няни наставницы. Так и случилось,  и все были счастливы. Хозяин обрел спокойствие, редко видел дочь, знал о ней и о её няне только от зорких охранников невидимок, что неотступно были приставлены к неразлучной парочке, оберегая их от разных опасностей.

  А Байби на всю жизнь получила бесценного друга, с кем можно быть душевно открытым, услышанным. С кем мир хотелось любить, понимать  легко и открыто. Глубина   мудрости синеглазой дивила окружающих, кто не часто мог быть свидетелем общения девочки и наставницы. Из простой ситуации она могла донести до ребёнка гармонию истин, которые стали служить опорой для растущей юной особы.

  В живом,  как муравейник степном поселении,  Байби и её няня жили уединенно. Так хотела  девочка, не желая чтобы её бесценное сокровище кто-то еще видел. А няня была совсем не против быть почти отшельницами. Отец Байби был редким гостем в покоях дочери. Как правило девочка очень радовалась его визитам, приветствовала звонким смехом радости, живо делилась своими открытиями и впечатлениями  дней, что дарила ей жизнь под крылом отца, который был доволен воспитанием дочери и  её настроением.

  К десяти годам девочка умело готовила пищу, как её научила няня  и каждый раз отца угощала новым блюдом, безупречность вкуса которого отмечалась восхищением отца. Няня передала своей любимице все знания о языках других народов, научила красивым стихам и легендам, что знала сама. Байби полюбила музыку, куда ей двери открыла её няня,  с удовольствием пела и играла на сложных музыкальных инструментах, чем отца вводила в  неподдельное  восхищение, как буд-то перед ним ни дочь музыку творила, а Богиня. Он замирал  и впадал при этом в  грустную невесомость, пряча слезу.

   Байби заставляла его любоваться вышивками тканей , что они вместе с Няней вышивали порой долгими вечерами. Отец опять дивился, орнаменты вышивок были необычны в цвете и линиях,  отличались от традиций степи. Дочь  была вся наряжена в ткани с собственной вышивкой, которой обучила Няня. Отличалась его дочь от других детей, жила уединенно, а была всех других живей! При каждой встрече дочь с упоением ему ведала, как иногда по ночам они с няней пьют тишину ночи у костра, а потом засыпают под звёздным небом в теплых объятиях друг друга. Отец,  конечно знал от охранников о ночных вылазках его отшельниц и не только.

  У обеих были великолепные скакуны, степь Байби и её няня любили  днём из седел уверенных сильных всадниц. Няню свою хранила, как сокровище Байби. А отец видел,  как его сокровище тайно от всех превращается в прекрасную женщину, отличную от той, которой отдал сердце и потерял её. И в то же время, для него, самый яркий свет вселенной красоты расцвел в улыбке Байбы и дерзости  в её глазах.  При этом няня,  по-прежнему оставалась тенью. Для всех это была очень кроткая женщина, всегда незаметная, с  улыбкой нежности,  полуприкрытыми глазами, в которые хотелось всмотреться, да она их прятала. Всегда облаченная в просторные платья, она не шла по поверхности – парила.  Каждое её движение было легким от сердца, облако спокойствия, от чего  её подопечная млела.

  НебаСинь могла быть и строгой со своей дерзкой воспитанницей, строгость её была без слов, она умолкала  и не испускала ни звука. Тишина приводила девочку в чувство внимания и после паузы,  понимание вновь весёлой рекой приходило обоюдно.

  Как-то,  раз Байби явилась к отцу без приглашения и  попросила неожиданно подарок. Диковинных, два огромных барабана. Точно описала,  как они выглядят и у кого их найти средь купцов в караванах, что странствуют по великой  степи. Задача была не из лёгких, искать из множества торговцев в караванах товар подобный, да и цены не малой должна быть сей диковинка в степях здешних. Тем не менее,  под напором дочери, отец начал поиски, не привык отказывать своему сокровищу.

  Прошло время. Барабаны  доставил,  один из купцов залетных, кто услышал о надобности такого товара в одном из кланов. Это были большие инструменты выше колена, с мохнатыми мембранами и такими же колотушками на длинных палочках. Бока барабанов были обтянуты толстой кожей, полностью увитые узорами рисунков, что были один в один похожи на орнаменты в вышивках няни и дочери. Лохматые инструменты благополучно были доставлены в покои отшельниц и  никто не знал до поры до времени их дальнейшей судьбы, кроме приставленных теней охранников, кто видел как в степь теперь на лошадях уезжают их подопечные с барабанами у седла.

   В пустоши степи, по вечерам у костра тихая, как тень Няня, превращалась в прекрасную воительницу , способную управлять духом через томный глубокий звук лохматого пришельца из неведомых для Байби земель, откуда родом была её загадочная Няня, владеющая иглой, как волшебница временем, знающая путь к  сердцу любой лошади, кроткая как пушинка днём, огненная царица ночью у костра с мохнатым властелином звука.

 В первый раз знакомя с звучанием инструмента, няня усадила у костра девочку, велела закрыть ей глаза и прислушаться к степным звукам ночи. Темнота была мнимой, в ней пряталось шуршание нежного ветра где-то в траве, мелкими отголосками ворковала  далекая река, из воздуха еле заметно для уха слышен полет ночного мотылька.  Байби понравилось сидеть завороженной в ночной песне степи, как вдруг в воздухе  раздался глубокий звук пронзающий землю торжеством силы , как богатырское  копыто огромного бизона оставляет мощь всего тела опуская копыто на землю до дрожжи. Звук был ударным и в то же время протяжным, как сладкая патока. Байби не успела сделать вдох, а барабан снова издал звук под ударом в него мохнатой колотушки из рук её няни, которая рядом с барабаном медленно танцевала зазывая ветер участвовать в её танце. Лицо её было озарено счастьем. Она нежно, чётко , метко ударяла в инструмент вспоминая эти родные волшебные звуки,  от которых кровь в жилах становилась огненной, давала силы на могущество свершений через любовь в торжестве звука.

  Байби уже вскочила с места и её руки потянулись к небу и звёздам! Девочка закружилась в танце,  а барабан уж пел по полной песню умело заведенный музыканшей, которая наслаждалась музыкой и вспоминала себя на чужой земле, как дома. «Всегда вернусь домой!»-пело её сердце, а душа летала на волнах силы мохнатого барабана, что мудростью глубины звука порождал радость торжественную и у луны, и у звезд,  и у муравья, и у огня, и в каждом сердце, кто его слышал.

   Первое время по ночам в степи было слышно лишь один барабан. Спустя время, песню силы уже издавали два барабана, а у костра танцевали и творили музыку  две женские фигуры. Так бы и была тайной судьба барабанов, если бы как-то отец девочки про них не вспомнил, навещая её. Сколько усилий он приложил и немало средств, чтобы угодить дочери, а зачем? Для чего был ей нужен,  сей чудной подарок? Байби несвойственно ей  замолчала и украдкой посмотрела на свою няню, незаметно пристроившуюся где-то в уголке шатра. Её синие глаза были полны внимания, она услышала вопрос отца и пристально  смотрела  девочке в глаза. Без слов она ей говорила взглядом: «Покажи чему научилась, родная…».

 Байби так же молча принесла своего мохнатого друга и уже почти была готова творить музыку, как вдруг  оглянулась, призывая взглядом синеглазую подругу. К отцу обращаясь объяснила, что когда вместе они творят песню-  музыка больше дарит сил душе и телу. Няня принесла свой барабан. В шатре повисла тишина, было слышно дыхание всех присутствующих. Вдруг,  в масло тишины густым  ударом вошёл первый звук  барабана. Байби сама того не ожидая первая начала песню, пока мелодию она ещё не видела сердцем, а удары один за одним порождали звучание грома. И его эхо, в такт неспешным до глубины сладким звукам барабана  Байби, зазвучал инструмент синеглазой танцем дождя, которого давно ждали- дождь утоляющий жажду. Уши у всех просили ещё больше этой влаги целебных звуков, где через гром эха, слышна дождя песня, оживляющая душу, как дождь пустыню. Шатёр стал тесен для этой песни. Отец Байби сидел завороженный, уже невольно покачивающийся телом в такт музыке.  Видение двух музыкантов в платьях с косами завораживало и звуком, и через глаза. Хотелось встать и танцевать, наполняясь любовью от песни и ударов нежности в сердце, через звуки мохнатых друзей двух подруг. Глава клана не ожидал подобного, музыка закружила ему голову, глубоко оголив какие-то давно забытые струны. В этом неожиданном празднике, для души давно забытого, он видел лицо счастливой незнакомой ранее женщины, друга его дочери , которую совершенно не знал. Что-то тайно закрытое, как предсмертный звук зверя, зашевелилось в душе у хозяина. Сам он испугался своего состояния и не дожидаясь конца песни отец Байби ушёл, чем ввел в немалое недоумение свою дочь. С тех пор, про барабаны никто не вспоминал, до поры до времени, а до какого-  мы узнаем завтра. Спокойной ночи в звуках музыки степей под луной и звёздами, пусть шелест ветра в траве убаюкает в сон сладкой патоки нежности, ласковые волны сказки унесут в сновидения счастья. Спокойной ночи, до завтра.