Серебряная угроза

На фото Автор: Мюррей Лейнстер 15 сентября 1919 года.
Дата рождения 16 июня 1896[1][2][…]
Место рождения Норфолк, штат Виргиния, США
Дата смерти 8 июня 1975[1][2][…] (78 лет)
Место смерти Глостер, Виргиния, США
***
Яхта бороздила спокойные воды с ровным гулом двигателей. Мягкий плеск волн о борта, шум ветра в легких снастях наверху и случайные
легкие шаги штурмана на мостике были единственными звуками.
Длинное белое судно в тишине плыло сквозь ночь. Тут и
там в каком-нибудь иллюминаторе виднелся свет, но по большей части
на всем судне было темно и тихо. На этот раз на яхте не было
весёлой компании гостей, которые расхаживали бы по широким палубам и заполняли затемнённые углы с аккуратно расставленными парами.

У Александра Моррисона, пароходного магната-миллионера, и его дочери
Ниты был свой корабль. Они сидели в двух больших плетёных креслах на кормовой палубе, и единственным источником света была сигара Моррисона.
"Становится прохладно, Нита," — небрежно заметил он. "Тебе не холодно?"

"Да, действительно". Нита на мгновение замолчала, вглядываясь в
темноту. "Приятно, - сказала она задумчиво, - побыть наедине с собой
некоторое время. Я рад, что ты не пригласила много людей, чтобы вернуться с
нас".Ее отец улыбнулся.

— Судя по тому, как ты вела себя на Ривьере, — напомнил он ей, — ты не возражала против компании. Я никогда не видел, чтобы за кем-то так бегали, как за тобой.Нита покачала головой.
"Они бегали за тобой, папа, — легко сказала она. — Я была просто средством для достижения цели. Отец молча затянулся сигарой.
«Это недостаток — иметь отца-миллионера», — признал он.
«Трудно понять, кто влюблён в тебя, а кто — в деньги твоего отца».

«Значит, я полагаю, — весело сказала Нита, — нужно просто влюбиться».
влюбись в кого-нибудь сама и не обращай внимания на его мотивы.
«Откуда ты берёшь эти идеи?» — спросил её отец. «Это цинизм.
 Ты ведь не практикуешь эту теорию, не так ли?»
«Не я», — сказала Нита, слегка рассмеявшись. «Но знаешь, папочка,
неприятно чувствовать себя мешком с деньгами, когда на тебя всё время смотрят
многие люди, некоторые из них завистливо, а некоторые с вожделением,
но никто из них не относится к тебе как к человеку».

«Я не понимаю, — с искренней любовью заявил отец, — как кто-то может относиться к тебе иначе».
нормальный молодой человек, взглянув на вас, смог бы перестать думать о вас и подумать о ваших деньгах.
«Я встаю и кланяюсь», — озорно сказала Нита. «Могу ли я ответить на ваш комплимент, заменив «молодого человека» на «молодую женщину»?»

«Не пытайтесь одурачить своего отца», — с улыбкой сказал этот джентльмен. Он
добавил что-то сознательной гордостью: "я не думаю, что есть два
другие люди в Америке, как и уютные, как и я".
"Папа!" возмутилась Нита, смеясь. "На тебя приятно смотреть! Я
ни за что на свете не хотел бы, чтобы ты выглядела по-другому".

"Я бы и сам не хотел, чтобы выглядел по-другому", - признался ее отец
весело. "Я привык к себе таким образом. Мне нравится смотреть на
себя таким образом. Это приобретенный вкус, как у оливок, но как только ты
научишься любить меня таким образом - ну вот и все.
Нита рассмеялась и замолчала. Внезапно она стала выглядеть немного
озадаченной.
«Ты не замечаешь ничего странного?» — спросила она через минуту или около того. «Почему-то кажется, что лодка плывёт не так, как надо».

Её отец прислушался. До его ушей доносились только обычные звуки. Однако плеск волн о борта звучал как-то по-особенному.
Затем он заметил, что лодка, кажется, немного отклонилась от курса.
скорость. В проверке было что-то странное, бархатистое, очень похожее на
эффект мягкого торможения, когда моторная лодка наезжает на куст.
"Странно," — сказал Моррисон. "Мы спросим капитана."
Они вдвоём шли по палубе рука об руку, пока не подошли к
лестнице, ведущей на мостик. Нежная проверка продолжалась.
Казалось, что лодка постепенно замедляет ход, хотя двигатели работали
по-прежнему."В чём дело, капитан?" — спросил Моррисон.
Его первый помощник ответил:"Я послал за капитаном, сэр. За последние пять минут наша скорость упала на три узла.
Капитан поспешно поднялся на мостик, на ходу застёгивая пальто.
"В чём дело, мистер Харрисон?"
Первый помощник повернулся к нему с обеспокоенным видом.
"Наша скорость упала на три узла за пять минут, сэр, и, кажется, продолжает снижаться. Я решил, что лучше послать за вами."
Капитан вызвал машинное отделение. -"Там, внизу, все в порядке?"

"Возможно", - последовал ответ с густым шотландским акцентом. "Я как раз собирался спросить тебя о том же самом". Мы используем на двадцать процентов больше пара при том же количестве оборотов.
"Возможно, мы наткнулись на большое пятно водорослей", - предположил первый.
"Возможно, мы наткнулись на большое пятно водорослей".матом.
"Снимите прожектор", - сказал капитан сухо.
Вышел матрос на мостик. Он был послан обратно, чтобы посмотреть на
патент журнала.- Сейчас мы показываем скорость восемь узлов, сэр.
Первый помощник издал восклицание.
"Это на шесть узлов меньше, чем мы делали десять минут назад!"
Мгновение или около того никто не произносил ни слова, пока один или два матроса возились с чехлом на прожекторе.
 — Вы что-нибудь чувствуете? — внезапно спросила Нита.
 В ноздри им ударил слабый, но отчётливый запах.  Это был запах
слизи и грязи с примесью мускуса.  Это был запах мерзости.
из воды. Это был сырой и влажный запах, отдалённо напоминающий мускус
и вызывающий отвращение.
"Как глубоководная грязь," — сказал один из моряков другому. "Как
что-то, всплывшее из чёрт знает какого места."
Нита слегка ахнула. Прожектор замигал, а затем над водой
появился длинный белый луч. Он покачнулся и опустился на
дно прямо у носа лодки. Он ничего не показывал.
 Носовая волна неохотно поднялась и прошла совсем немного, прежде чем
опуститься на ровную поверхность. Волн не было. Вода была спокойной, как
внутреннее озеро.
— Там нет водорослей, — резко сказал капитан. — Посмотрите с другой стороны.

 Луч прожектора скользнул по палубе и упал на воду с другой
стороны. Ничего. Вода казалась мутно-белой, но и только. Она
была не прозрачной, а скорее мутной и почти молочной, как будто в
ней размешали немного мелкозернистого мела. На её спокойной
поверхности не было никаких волнений. Только ленивая носовая волна откатилась от острого носа яхты.
 Матрос вернулся со второй попытки записать данные в судовой журнал.
"Сейчас мы идём со скоростью пять узлов, сэр."
"Скорость девять узлов", - сказал первый помощник с побелевшим лицом. "Мы делали четырнадцать"."Мы осмотрим все вокруг", - резко сказал капитан.
Прожектор послушно обшаривал поверхность воды. Все до единого
на мостике с тревогой следили за его исследующим лучом. Этот
мускусный, затхлый запах, исходящий из немыслимых глубин, и таинственное
замедление их судна наполняли их дурными предчувствиями.

 Ни один из них, от невежественных моряков до высокообразованного Моррисона, не смотрел со страхом туда, куда падал луч света.
Рука, лежавшая на судне, которое в спокойном море замедлило ход с четырнадцати узлов до пяти, несмотря на мощные двигатели внутри корпуса, казалась такой зловещей, что никто из них не удивился бы, увидев, как над водой возвышается огромная туша какого-нибудь легендарного Кракена, готового поглотить яхту взмахом колоссального щупальца.
Море было спокойным. Насколько хватало света прожектора, ни одна волна не нарушала его безмятежность.Моряк вернулся после своего третьего визита в патентный журнал. -"Два узла, сэр!"
Движение яхты становились все медленнее и медленнее, как он постепенно
проверено в своей пронесется через воду. Гул двигателей
становился все громче по мере того, как они прилагали все больше усилий, чтобы справиться с этой таинственной Вещью, которая их сдерживала.
Теперь лодка едва ползла. Казалось, он борется с
какой-то невидимой силой, которая сжимала мягко, но безжалостно, с какой-то
бесконечно терпеливой силой, которая из-за самого терпения своего действия
была тем более очевидно неумолимой.
Двигатели теперь работали в паническом темпе. Шеф
Инженер выжал из них весь пар, на который они были способны, и
винты яростно молотили воду, но корабль замедлял ход, замедлял ход.
Наконец он остановился, а двигатели, казалось, пытались разорвать
себя на части в своей отчаянной попытке привести корабль в движение
против того, что удерживало его.
Капитан наблюдал за происходящим с непроницаемым лицом, а затем приказал дать задний ход.На мгновение наступила тишина, и винты снова начали
взбивать воду. На мгновение показалось, что это подействует. Яхта дрогнула и слегка сдвинулась назад, но затем снова остановился с той же мягкой нежностью.  Моряки осмотрели воду вокруг корабля с помощью фонарей, опущенных на поверхность.  Они ничего не нашли.  За борт была брошена
проба воды, которая опустилась на глубину двухсот саженей, но дна не
достигла.  Луч прожектора бесконечно скользил по воде, пытаясь
найти какое-нибудь волнение, которое могло бы указывать на присутствие
чудовища, чьи щупальца обвились вокруг корабля, но безуспешно. Поверхность воды была похожа на стекло.
Снова и снова двигатели с трудом пытались сдвинуть корабль с места. Снова
И снова гребные винты взбивали воду за кормой в пену,но яхта не сдвинулась ни на дюйм. Море было спокойным и безмятежным. С безлунного
неба на неподвижную поверхность воды смотрели звёзды.
Яхта, словно живое существо, боролась, пытаясь освободиться от
таинственной силы, которая крепко держала её, в то время как вокруг
стоял отвратительный запах слизи из морских глубин,
неясный мускусный запах чего-то нечистого.
Наконец по радиосвязи раздался отчаянный призыв о помощи,
подробности того, что происходило на борту яхты. Едва он закончил сообщение, как яхта слегка закачалась, как будто от слабого волнения на море.

2.

"Но, Теодор, старина, — дружелюбно сказал Дэвис. — Тот факт, что самолёт не может сделать мёртвую петлю или пикировать носом вниз под углом девяносто градусов, не делает его бесполезным в качестве боевого самолёта."
Он с любовью рассказывал о достоинствах гидросамолёта-монстра,
стоявшего в ангаре у пляжа.
На Дэвисе были знаки отличия командира авиационного звена
и ленты полудюжины наград, полученных им после
уничтожение «Чёрного Флайера», уничтоженного Тедди Герродом и им самим
примерно за шесть месяцев до этого.

Тедди Геррод был в гражданской одежде, но искренне, хотя и весело,
спорил со всем, что говорил его друг.
"Двухместный самолёт, вроде того, на котором мы летали шесть месяцев назад," — заметил он,— "мог бы обогнать ваш автобус, а при удачном выстреле из пулемёта мог бы разбить его в мгновение ока."

«Летать вокруг него? Не заметно», — уверенно сказал Дэвис. «С тех пор, как мы предложили покрывать цилиндры платиной, все так и делают. С помощью
Если мы с вами заправимся пикро-бензином, как мы с вами заправились, то разогнаемся до ста восьмидесяти миль в час на этом «автобусе», который вы пытаетесь принизить. И, кроме того, если вы попытаетесь повредить этот конкретный корабль пулемётными патронами, то будете разочарованы.

 — Броня?

 — Именно. Я с радостью признаю, что вы, возможно, много знаете о физике,
о холодных бомбах, о сжиженных газах и тому подобном, но когда дело доходит до
летательных аппаратов, мой дорогой друг, вас там просто нет.

Геррод рассмеялся.

"Возможно, нет. Но я бы предпочёл потанцевать в
маленьком двухместном самолёте.

— И втайне, — признался Дэвис, — я бы тоже хотел. В следующей войне, которая у нас будет, я
собираюсь сделать тебя своим пулемётчиком.

 — С удовольствием, — сказал Геррод. — Но что скажет Эвелин?

 Он имел в виду свою жену. Дэвис махнул рукой.

"О, она бы сказала, что войн больше не будет".

"Это напомнило мне", - сказал Джеррод. "Мы хотим, чтобы ты приехал на следующие выходные.
Других гостей не будет".

Дэвис рассеянно кивнул. Посыльный приехал в ангаре на
двойное время.

"Спасибо. Я буду рад приехать. Интересно, чего хочет этот парень?

Посыльный подошёл, отдал честь и протянул Дэвису жёлтый листок. Дэвис
Он разорвал его и прочитал:

 Паровая яхта «Мариспозита», владелец Александр Моррисон из Нью-Йорка,
 сообщает о местоположении 33°11' северной широты, 55°10' западной долготы, нуждается в немедленной помощи.
 Двигатели и корпус в идеальном состоянии, не сели на мель, не обнаружено никаких брошенных судов или
 препятствий.  Не может двигаться ни в одном направлении.  Море спокойное.  Единственное возможное объяснение — захвачен морским чудовищем.  Фл.  Связь.
 Ричард Дэвис приказал провести разведку ситуации на гидросамолёте. Сообщаемое состояние считается невероятным, но в непосредственной близости нет военных кораблей. Флот. Связь. Ричард Дэвис проведёт
 Немедленно провести расследование и доложить.

Дэвис присвистнул.

"Вот это да!" — заметил он. "Взгляните-ка."

Он передал приказ Герроду и быстро направился к двери, ведущей в
мастерскую, примыкающую к ангару.

Несколькими чёткими фразами он приказал подготовить большой самолёт к
продолжительному полёту с провизией и таким количеством топлива, какое он сможет взять. Он
вернулся и увидел, что Геррод о чём-то напряжённо думает.

"Можно мне пойти с вами в эту поездку?"

"Это, конечно, против правил," — сказал Дэвис, — "но никто не
возразит, если пойдёшь ты. У тебя есть привилегии."

Он выкрикнул что-то вроде приказа рабочим, которые теперь толпились вокруг
машины.

Хотя радиограмма была отправлена с яхты после наступления
ночи, солнце едва садилось на побережье, где находился ангар.

Судно, терпящее бедствие, находилось примерно в тридцати градусах к востоку от побережья, и
следовательно, солнце садилось за два часа до того, как оно скрылось за линией побережья.

Геррод торопливо позвонил жене и отправился в каюту Дэвиса,
где взял из гардероба Дэвиса лётную форму. Механики и помощники работали в отчаянной спешке.

Аэроплан должен был лететь всю ночь напролет, но было желательно, чтобы
он взлетел, пока еще немного светло. Длинный топливный бак был
заполнен, и моторы проработали минут десять-пятнадцать, пока было критическое время.
уши улавливали малейшую неровность в их ревущем реве.

Два инженера и младший пилот должны были лететь с Дэвисом в большом самолете
их срочно вызвали и велели готовиться к вылету
за максимально короткое время.

Прошло не более получаса с момента получения телеграммы,
как Геррод опередил Дэвиса и поднялся по лестнице в
закрытая кабина гидросамолёта.

Двигатели завелись — двое мужчин потянули за лопасти каждого из огромных пропеллеров — и самолёт медленно съехал по трапам в воду.

Дэвис осторожно маневрировал, пока не освободился от возможных препятствий. Затем он дал двигателям больше газа. Их резкий рёв превратился в оглушительный звук, и длинное, похожее на лодку тело начало рассекать волны с постепенно увеличивающейся скоростью.

В течение нескольких метров брызги летели на стеклянные окна
кабины. Затем самолёты начали набирать высоту, и
Самолёт начал скользить по волнам, а не рассекать их.

Скорость снова возросла, и внезапно удары волн о нижнюю поверхность прекратились. Самолёт скользил по воздуху плавно и
мягко, уверенно и твёрдо.

Дэвис постепенно поднялся на пять тысяч футов и точно взял курс на восток. Южный ветер, о котором сообщили по радио с корабля в море,
должен был отнести его немного на юг, и в результате этих двух движений
к рассвету он должен был оказаться очень близко к тому месту, откуда яхта
послала радиограмму.

Дэвис не гнал самолёт на пределе возможностей. Ему нужен был свет, чтобы
спуститься, и он не собирался добираться до места, где терпела бедствие
«Мариспозита», до рассвета.

 С высоты океан казался лишь тёмной, непостижимой массой
под ними. С небесной арки мерцали звёзды всех размеров и оттенков.

 Луны не было. Те, кто находился в закрытом салоне большого гидросамолёта,
могли видеть только усеянное звёздами небо над собой и по всем сторонам,
которое опускалось вниз и внезапно исчезало.

Если не считать прекращения звездных скоплений, горизонт был невидим.
Море было темным и таинственным, как некая огромная пропасть, над которой
они летели с риском для жизни.

Темные крылья самолета раскинулись по бокам корпуса
мощным размахом. Самолет был более ста футов в поперечнике, и с помощью
мощных двигателей, которыми он обладал, был способен поднимать огромный
вес. Даже сейчас, более двух тонн топлива содержатся в огромном
баков в хвост.

Дэвис долго упорно вел машину сквозь ночь. Его лицо
Он был сосредоточен и внимателен. Он почти не смотрел в иллюминаторы.

 Его взгляд почти постоянно был прикован к приборам перед ним: альтиметру, который представлял собой барометр, градуированный в футах и имевший средство для корректировки показаний по барометрическим данным с уровня моря; инклинометру, который показывал угол, под которым самолёт летел относительно поверхности Земли, и компасу.

Компас был одной из последних разработок гироскопического
компаса и показывал истинный север без учёта магнитных
отклонений.

Дэвис тщательно проверил свою машину, а затем передал управление младшему пилоту. Младший пилот — а быть моложе Дэвиса означало, что он был очень молод — сел в кресло пилота, быстро определил курс, скорость и высоту и продолжил дело Дэвиса, а Дэвис свернулся калачиком в кресле и мгновенно уснул.

В машине было холодно, но Дэвис спал праведным сном,
не обращая внимания на рёв моторов снаружи, который лишь слегка
приглушался окнами машины.

Геррод уже давно спал, и один из двух инженеров
тоже свернулся калачиком на полу просторного и удобного автомобиля.

Проходили часы, а большой гидросамолёт уверенно летел сквозь
ночь.  Он с рёвом рассекал бескрайнюю бездну тёмного океана
под собой, воплощение энергии, на которое безмятежные звёзды
смотрели с лёгким удивлением.

Из выхлопных труб непрерывно доносился рев, стойки шасси мелодично жужжали, а
огромные крылья рассекали воздух с невероятной силой.

 Внутри тёмного корпуса самолёта мирно спали трое мужчин, один
Он сонно сидел, прислушиваясь к работе двигателей, и был готов проснуться при малейшем признаке неисправности любого из них. Один человек спокойно сидел за пультом управления, не сводя глаз с приборов, освещённых крошечными лампочками в колпачках.

Курс — строго на восток. Высота — пять тысяч футов. Скорость — сто пятнадцать миль в час. Дважды за ночь Дэвис просыпался и убеждался, что всё в порядке.

Переложив управление машиной на своего помощника, он не
перекладывал на него основную часть работы. Работа заключалась в
утром, когда они нашли яхту.

Если в разговорах о захвате яхты морским чудовищем что-то было.
Дэвису нужно было быть свежим для поисков и возможного сражения
которое последует.

Он предпринял самую разумную предосторожность из возможных. И, в любом случае,
он вел машину первые четыре часа, в течение которых молодой человек
отдыхал.

На востоке забрезжил первый серый свет. Пилот самолёта не отрывал взгляда от приборов в течение часа, пока слабый свет снаружи не привлек его внимание к приближающемуся
На рассвете он решил выглянуть в окно.

На востоке виднелось тусклое белое пятно неправильной формы.
Пилот увидел его и заметил что-то странное в его внешнем виде, но
не остановился, чтобы рассмотреть его поближе.

Он позвал Дэвиса, как ему и было приказано. Дэвис сел, протёр глаза и окончательно проснулся.

"Всё в порядке?" — спросил он.

Пилот кивнул.

"Рассвет," — сказал он. — "Вы просили позвонить вам."

"Верно." Дэвис встал и потянулся. "Эй,
Тедди, просыпайся."

Геррод пошевелился и через мгновение проснулся. Дэвис ловко приготовил кофе
и бутерброды.

"Спасателей вроде нас нужно кормить", - заметил он с улыбкой. "Мне
интересно, что на самом деле случилось с этим человеком, Моррисоном?"

"Миллионеры - народ робкий", - согласился Джеррод. "Держу пари, что у нас была
погоня за несбыточным".

"Забавно, однако", - задумчиво сказал Дэвис. "Люди обычно не отправляем
из диких беспроводной сообщения вроде того. Вероятно, они наткнулись на большой
пучок водорослей".

Он вгрызся в бутерброд. Два инженера, соблюдая полную демократию,
уже ели. Человек за пультом управления внезапно издал
восклицание.

"В чем дело?" - быстро спросил Дэвис.

"Выгляни в иллюминатор", - сказал пилот тоном, показывающим, что он
не мог поверить своим глазам.

Дэвис посмотрел, и его лицо приоткрылось. Белый цвет перед ними
пятно света стало золотистым, а затем желтым. Перед ними лежала гряда облаков
, за которыми, очевидно, скрывалось солнце.

Однако восклицание Дэвиса было вызвано не этим. Он был поражён не тем, что увидел, а тем, чего не увидел, — океаном. Облачный вал был освещён солнцем. Он закрывал половину неба перед ними и _под ними_!

Под ними не было океана. Под ними не было земли. Над ними было
быстро сереющее небо. Под ними было быстро темнеющее небо!
 Не было горизонта, не было земли, не было моря.

 Было только небо. Казалось, что они одни в бескрайнем
небе, заброшенные в открытый космос, дрейфующие в каком-то немыслимом
эфире, в котором не было ни места для посадки, ни чего-либо твёрдого, кроме
них самих.

Над ними и под ними, перед ними и позади них, справа и слева от них
было небо, и ничего, кроме неба.
один бит из твердой материи виден по бокам, впереди или позади, или
вниз.

Это было, как если бы они пошли наверх, и, пока они летели к Земле
были уничтожены. Только удивительно, что такая катастрофа держал их
от веры в это мгновенно.

- Тедди, - сказал Дэвис через минуту или две, пытаясь пошутить, хотя его
голос дрожал, - ты наш ручной ученый. Что случилось с нашей
горячо любимой землей? Она исчезла и бросила нас в беде? Неужели мы
улетели в космос?

Джеррод смотрел во все глаза. Он посмотрел вниз, в синюю чашу.
это была точная копия купола наверху.

"В какую сторону вниз?" тихо спросил он. "В ту сторону или в ту сторону?"
Он указал поверх головы и себе под ноги. "Мы летим прямо,
или вниз головой, что ли?"

Самолет резко накренился и боком выскользнул на мгновение, прежде чем
выздоровел.

- Спокойно! - сказал Дэвис человеку за пультом управления. — Держись... —

Машина снова накренилась, затем взмыла вверх, заглохла и снова
пошла юзом.

"Выровняй! — резко сказал Дэвис. — Подними джойстик!

— Я не знаю, что делать, — в отчаянии сказал пилот с бледным лицом,
повинуясь приказу. — Боже мой! Что сейчас происходит?"

Самолет, казалось, встал на хвост, и трое мужчин, стоявших в машине
, скользнули в хвост. Дэвис ухватился за сиденье и вскарабкался
к пульту управления. Пока он пробирался к приборам,
самолет, казалось, сошел с ума.

Он крутился, переворачивался, встал на дыбы и рванулся вперед, а затем
казалось, что он барахтается в воздухе. Дэвис захватил контроль, и с
его глаза лишь на инклинометра работал безумно на мгновение. Самолёт
перестал вытворять всякие штуки и ровно полетел вперёд.

"Это как ехать в тумане," — сказал он через плечо. "Всё в порядке
там, сзади?"

"Да". Отвечал Джеррод. "Что случилось?"

"Не имея возможности определить, где верх, а где низ, мы потеряли наш уровень
и не смогли найти его снова. Я летел вверх тормашками в течение пяти минут,
пролетая сквозь облако, и не знал об этом, пока мой барометр не упал
вверх. С нами все в порядке, но что случилось с землей?"

Геррод осторожно пробрался к Дэвису, который вёл машину, не отрывая глаз от приборов. Эта невероятная бездна, в которую, казалось, погружалась машина, была ужасна. Казалось, они бешено мчались из пустоты в пустоту, и внизу ничего не было
над ними и ничего выше.

Они были одни во вселенной воздуха. Геррод смотрел вперёд, на гряду облаков, за которой, казалось, пряталось солнце.

"Вот оно, солнце, всё верно. Что показывает наш барометр?"

"Восемь тысяч футов."

"Попробуй снизиться по инклинометру."

Дэвис так и сделал. Хотя в небе, окружавшем их со всех сторон, не произошло ни малейших изменений, барометр
опустился с восьми тысяч футов до семи, а затем до шести. Геррод
внезапно воскликнул:

«Солнце выходит!»

Огненный диск солнца медленно выглянул из-за края горизонта.
гряда облаков.

"Там ещё одна!"

С противоположной стороны гряды облаков виднелось второе солнце,
медленно появляющееся, как и первое. Два солнца отплыли от края
облаков и посмотрели друг на друга.

"Я понял!" Геррод ударил себя рукой по колену. "Какие же мы дураки!"

"Я рад, что мы всего лишь дураки", - мягко сказал Дэвис. "Я боялся, что мы
сошли с ума. Что случилось?"

"Ну, вода, - взволнованно сказал Геррод, - вода совершенно спокойна"
и отражается как зеркало. Мы не видим неба под собой. Мы видим
отражение неба. И это не второе солнце, — указал он.
"это отражение солнца".

"Только вода так не отражается", - сказал Дэвис. "По крайней мере, не
прямо над головой. Откройте боковое окно и посмотрите прямо вниз".

Геррод так и сделал и снова воскликнул:

"Я прав, говорю вам! Прямо под нами я вижу отражение
нашего самолета, летящего вверх тормашками ".

Дэвис бросил быстрый взгляд.

"Я думаю, вы правы, в конце концов, - признал он, - но вода не
задуматься бы, что нормально. Что-то странное должно было произойти". Он помолчал
мгновение, пока его глаза внимательно осматривали пространство перед ними.
- Вот еще одно доказательство твоей правоты. Вот яхта, которую мы ищем
.

Вдали, ее белый корпус, превратившийся в красное золото под первыми лучами солнца
, они увидели яхту, неподвижно стоящую на воде. И в поразительном
подтверждении гипотезы Геррода, они увидели каждую линию и каждый
выступ, отраженный в воде внизу.

Дэвис изменил курс, чтобы приблизиться к яхте, и снизился, пока не оказался всего в пятистах футах над странной, похожей на зеркало поверхностью моря. Под ними они увидели расправленные крылья гидросамолёта, отражающиеся в спокойной воде.

Они подлетели к яхте и покружили над ней. Младший пилот
включил крошечный радиоприёмник в самолёте, и несколько секунд
раздавалось потрескивание.

"Можно приземляться," — доложил он. "Они говорят, что за всю ночь ничего не случилось, но они всё ещё не могут двигаться."

 Самолёт описал вокруг яхты широкий круг, спускаясь всё ниже и ниже. Было совершенно невозможно определить, где находится поверхность воды,
но Дэвис не сводил глаз с палубы яхты, чтобы определить уровень по ней.

Наконец он принял решение. Не имея возможности точно сказать, где
Поверхность была неровной, и он не мог приземлиться обычным способом. Он замедлился в
воздухе, пока машина не достигла минимальной скорости, при которой она
могла держаться в воздухе.

 Затем, резко дёрнув джойстик, он направил её вверх под углом, который она не могла
осилить на такой скорости. В результате машина заглохла, как
автомобиль на подъёме, и почти не сдвинулась с места, «прижавшись»
к земле.

«Держитесь крепче!» — приказал он, когда самолёт пошёл на снижение.

В следующий момент каждый из них отчаянно вцепился в ближайший предмет,
чтобы не упасть. Самолёт ударился о поверхность, но
вместо того, чтобы скользить вперед, как это позволял небольшой оставшийся отрыв, который он пытался сделать
, он был внезапно остановлен, как будто мощным
тормозом.

Только чудо удержало его от опрокидывания. Дэвис открыл окно в
каюте и крикнул:

"Бросьте нам веревку и подтяните нас к борту!"

Люди на палубе яхты слышал его, и бросили веревку
по воздуху, упасть на одно из крыльев. Дэвис выбрался наружу
и быстро побежал. Те, кто был на яхте, потянули за трос, но самолёт не сдвинулся с места. Полдюжины человек ухватились за тонкую верёвку и навалились на неё всем весом. Верёвка с треском порвалась.

«Что за…» — в изумлении воскликнул Дэвис.

 Бросили вторую верёвку.  Капитан яхты крикнул с мостика:

 «Тащите к вам толстую верёвку и закрепите её!»

 Заинтригованные люди на гидросамолёте повиновались.  Моряки на яхте закрепили другой конец толстой верёвки на лебёдке и стали её вращать.
Медленно и неохотно гидросамолёт приближался к белому судну.

Геррод оглянулся. Там, где был поплавок гидросамолётa,
он увидел глубокую впадину на поверхности воды, которая,
пока он смотрел, медленно заполнялась.

"Море превратилось в желе!" - воскликнул он, и был прав.

Они убедились в этом, когда поднялись на борт
яхты. Утром члены экипажа смогли провести
более тщательное расследование случившегося.

Они спустили шлюпки, и шлюпки прочно застряли. Когда вёсла погружали
в странно побелевшую или посеребрившуюся воду, их вытаскивали,
покрытыми липкой серебристой массой желеобразной субстанции.

 С палубы яхты изменённый вид моря был таким же
захватывающим, как и с воздуха.  Казалось, что весь океан
изменился на полутвердую массу серебра.

Горизонт исчез или незаметно переходил в небо, так что его
нельзя было различить. Капитан обсудил с ними этот вопрос.

"Я никогда раньше не видел ничего подобного", - озадаченно сказал он. "Я был
на корабле, который преодолел двести миль по молочному морю, но никогда
ничего подобного".

"Как вы думаете, что это?" - спросил Дэвис. "Что-то порядка "молочного моря"?
Капитан кивнул. "Что это?" - спросил Дэвис.

"Что-то вроде "молочного моря"?"

"Вы знаете, что молочное море возникает из-за множества маленьких животных, которые
окрашивают воду в молочно-белый цвет. Ночью они фосфоресцируют. Это, должно быть
что-то в этом роде, только они собираются вместе, пока вода не превращается в желе. И у них странный, склизкий запах.

— Они не светятся, — сказал Дэвис.

 — Нет, конечно, нет.

К маленькой группе присоединилась Нита Моррисон. Рядом с ней стоял её отец,
выглядевший довольно обеспокоенным.

"Ну, - с тревогой сказала Нита, - что же нам делать? Как мы собираемся
освободить яхту?"

"Боюсь, что нет, - сказал Дэвис, улыбаясь. - В переданном по телеграфу приказе
, который привел меня сюда, говорилось просто произвести осмотр и составить
отчет. Мой самолет, конечно, ничего не может сделать для яхты.

— Тогда что?..

— Я вернусь и доложу, — объяснил Дэвис, — и они отправят лодки, чтобы попытаться добраться до вас. Непосредственной опасности, похоже, нет, и в худшем случае вас всех можно будет забрать на самолёте, если мы сможем подняться над этой жижей.

Нита сморщила свой маленький носик.

— Я знаю, что нам ничего не угрожает, — сказала она, — по крайней мере, теперь я это знаю, но неужели нам придётся оставаться здесь и вдыхать этот ужасный запах, пока правительство не будет готово нас спасти?

Запах желеобразных животных был далёк от приятного. Это был
Неприятный запах, как от слизи, поднятой со дна моря.

"Что ж, — задумчиво сказал Дэвис, — думаю, мы можем разместить ещё двух человек. Это не совсем обычно, но это детали."

"А команда? — Моррисон вопросительно посмотрел на капитана яхты.

"Молочные моря всегда разбиваются, сэр, — сказал капитан. "У меня нет никаких сомнений
это серебряное море расколется, а также. Мы можем подождать и посмотреть, и в
худший у нас беспроводной".

"Тогда решено", - сказал Нита радостно. Из чистой благодарности она
улыбнулась Дэвису.

"Всегда при условии, что мы сможем снова подняться в воздух", - сказал Дэвис.

"Винтов корабля, сэр", - предположил капитан", хотя они
не могу двигаться, яхты, все же, удастся трэш большая патч этот
желе в жидкость".

"Хорошая идея", - искренне поддержал Дэвис. "Мы подтащим самолет к
корме, и вы включите двигатели".

За очень короткое время это было сделано. Огромные винты яхты
мощно завращались, и в серебристом море открылся узкий участок открытой воды. Гидросамолёт с трудом подтащили к корме яхты, и пассажиров спустили на борт.

С некоторым трудом двигатели снова завелись, и самолёт
безудержно помчался по водной глади. Резким движением джойстика
Дэвис поднял самолёт над водой как раз в тот момент, когда
открытое пространство закончилось и началось серебристое море.

Большой самолёт кружил в воздухе, постепенно поднимаясь, и
наконец снова взял курс на запад, всё ещё паря в этом невероятном
пространстве, где небо было и вверху, и внизу, а отражённое солнце
светило так же ярко, как и настоящее.




III.


Нита сидела в кресле рядом с креслом Дэвиса и указывала на
приборы один за другим.

— А это инклинометр, — повторила она, — чтобы показывать угол, под которым самолёт поднимается или опускается. Это барометр, который показывает — дайте-ка посмотреть — семьдесят четыре сотни футов. Мы на высоте более мили, не так ли?

— Так и есть, — сказал Дэвис, — хотя, судя по всему, мы в десяти тысячах миль от любого места.

Серебряное море всё ещё было под ними, и казалось, что они парят в воздушной вселенной. Нита не обращала на это внимания.

 — А это циферблат компаса, а это… как вы это назвали?

— Анемометр, — снова сказал Дэвис, улыбаясь. "Это спидометр
воздух - или патентный журнал, называй как хочешь.

"Тебе нужно выучить только один слог", - сказала Нита. "Все они заканчиваются на
ометр. Удобно, что у них такие названия.

Дэвис улыбнулся.

"Я никогда не думал об этом раньше, но это удобно".

"Но как вы балансируете самолет?" Спросила Нита.

«В горизонтальном полёте он балансирует сам, — объяснил Дэвис. — Это одна из
новых конструкций, изначально устойчивых. Для поворота работают
кончики крыльев. У нас есть гироскоп, который следит за ними».

Нита на мгновение замолчала, а затем потребовала дополнительной информации.

"Для чего этот рычаг? Для переключения скоростей?"

Дэвис рассмеялся.

"Ну, нет. У нас всего одна скорость вперед и нет заднего хода ..."

"Ты смеешься надо мной!"

"Это джойстик", - сказал Дэвис, посмеиваясь. "Мы ныряем и лазаем с ним.
Он. Оттяните его назад, и мы поднимемся. Толкните его вперед, и мы нырнем.

"Ммммм", - заинтересованно сказала Нита.

Ее отец вынул сигару изо рта достаточно надолго, чтобы присоединиться к ней.
Смешок Дэвиса над тем, как Нита перевела дух.

"Не разговаривай с машинистом, Нита", - сказал он. "Он может проехать мимо стрелки".

Нита обернулась и улыбнулась ему. В машине было довольно тесно
В нём было семь человек. Геррод с любопытством смотрел на кусочек серебристого желе, которым он наполнил несколько вёдер перед тем, как покинуть яхту. Он взял кусочек желе большим и указательным пальцами и задумчиво покатал его взад-вперёд.

 На ощупь оно казалось слегка зернистым, но при малейшем надавливании превращалось в водянистую жидкость.

— Готов поспорить на что угодно, — задумчиво сказал он, — что это просто скопление маленьких животных с серебристыми панцирями.
Серебристые панцири и дают то отражение, которое мы видим.

«Капитан моей яхты, — заметил Моррисон, — сказал, что, по его мнению, это похоже на молочное море. Это масса маленьких животных, которые светятся в темноте, как фосфор».

 «Возможно, — задумчиво сказал Геррод. — Я бы хотел посмотреть на это под микроскопом».

— О, кое-что достанется правительственным химикам, — с важным видом сказал Моррисон, — и они придумают, как убить этих маленьких зверушек.
 От всего есть лекарство.

 — Возможно, — сказал Геррод.

 Самолёт уверенно летел вперёд, и Дэвис с удовольствием удовлетворял
 внезапно проснувшееся любопытство Ниты по поводу каждой детали гидроплана.
Однако, когда её любопытство по поводу самолёта было удовлетворено и она
начала расспрашивать его о себе, Дэвису стало гораздо неуютнее.

Он пытался уклониться от ответа, но она прижала его к стенке и пришла в восторг,
когда узнала, что он был тем самым человеком, который в качестве лейтенанта
Дэвиса управлял двухместным самолётом, уничтожившим «Чёрного летуна»
и вместе с ним угрозу Вархуса для свободы всего мира.

Она очень старалась уговорить его рассказать ей о той
драке, но он покраснел и сказал, что рассказывать нечего.
трудно сказать, до какой степени она пошла бы уже не то
снаружи самолета привлекло ее внимание.

"Там за горизонтом?" - воскликнула она. "Мы подошли к краю
серебристого моря, и отсюда это просто простой, добрый, старомодный
океан".

Линия, обозначавшая границу между морем и небом, действительно была
видна, и постепенно расширяющийся тёмно-синий берег показывал, что
серебристое море действительно подошло к концу.

 По мере того, как гидросамолёт летел вперёд, более тёмный, покрытый волнами океан приближался
к ним и проплывал внизу, но постепенно сливался с желеобразным океаном
что нельзя было сказать, где серебряное море состава и синий
вода стала. Было видно, что серебряное море был по-прежнему растет.

Затем гидросамолет долго мчался над голубыми водами,
в то время как Нита изобретательно пыталась вытянуть из Дэвиса подробности
схватки с Черным Летуном.

Дэвису было крайне неуютно, но, тем не менее, он почувствовал странное разочарование.
когда впереди показалась смутная линия побережья. Он завис на мгновение, чтобы сориентироваться, а затем полетел на север к авиабазе, к которой был приписан.

Нита тоже, казалось, была разочарована. Ей нравилось мучить Дэвиса, и он произвел на нее очень благоприятное впечатление. После того как самолет снизился и приземлился на воду в двухстах ярдах от ангара, в котором он стоял, она повернулась к Дэвису.

— Что ж, — объявила она, — раз уж я не смогла заставить тебя рассказать мне то, что я хочу знать, предупреждаю: в следующий раз я тебя заставлю.

Дэвис улыбнулся.

"Надеюсь, следующий раз будет?"

Нита улыбнулась ему.

"Я рассержусь, если его не будет, — скромно сказала она.

Лодка подошла, чтобы отбуксировать их на берег, и Дэвис на несколько
минут отвлекся, но прежде чем Нита и ее отец забрались в автомобиль,
который они реквизировали, чтобы доехать до города, он нашел время,
чтобы договориться о более конкретных условиях, и узнал, что его
ожидаются в особняке Моррисона «очень, очень скоро».

Описание серебряного моря привлекло мало внимания в
газетах. Особенно жалкое судебное разбирательство по делу об убийстве
приковывало внимание общественности, и небольшие абзацы в малоизвестных
уголках, описывающие бедственное положение яхты, содержали всё, что
знала общественность.

Казалось, все отмахивались от этого как от естественного явления, которое,
вероятно, исчезнет через некоторое время. Скопление крошечных
животных, которые собрались вместе и образовали желеобразную массу, не
обещало ничего драматичного, а наши газеты, по сути, являются
поставщиками драмы.

Однако в малозаметных заметках в судоходных новостях говорилось о росте
серебристого пятна, и, наконец, интерес вызвала новость о том, что команда яхты утверждала, что желеобразные
существа карабкались по бортам корабля и угрожали
затопить судно.

Гидросамолёты вылетели с берега и забрали команду, после чего интерес общественности
снова угас. Почти ничем не примечательный несчастный случай с яхтой
пароходного магната был хорошим материалом для светских новостей, но не для
страниц, посвящённых событиям, представляющим общий интерес.

Однако для Дэвиса всё, что касалось Ниты, стало представлять
огромный интерес. Он практически не покидал её дом, и Нита, казалось, была совсем не против его присутствия. Поначалу её отец был так же радушен, как и Нита,
но позже стал с беспокойством наблюдать за частыми появлениями Дэвиса.

Дэвис был достаточно хорошо известен по эпизоду "Черный летун", чтобы
считаться социально приемлемым где угодно, но он был далеко не богат.
Он последовательно отказывался от многочисленных предложений кинокомпаний
и книгоиздателей разыграть или рассказать о его подвигах, хотя
принятие любого из этих предложений означало бы небольшое состояние.

Дэвис инстинктивно не желал коммерциализировать свою репутацию.
Моррисон не мог придраться к нему лично, но он не мог до конца поверить, что растущее увлечение Дэвиса Нитой было
в действительности он был кем-то большим, чем просто охотником за удачей.

 В сводках новостей о судоходстве по-прежнему скупо сообщалось о
местоположении и размерах Серебряного моря.

 Два военных корабля были направлены для наблюдения за ним и регулярно
отчитывались перед метеорологическим бюро.

 К чести этого отдела, о котором так плохо отзывались, следует
отметить, что он, вероятно, первым увидел, что Серебряное море таит в себе зло.Ему принесли множество серебристых комочков животного происхождения Изучив их, учёные приступили к поискам способа их уничтожения. Рыбы их не ели. Казалось, что у них был какой-то отвратительный вкус, из-за которого все плотоядные рыбы избегали их любой ценой. Помещённый в аквариум с огромным морским окунем, который славился своей прожорливостью, морской окунь избегал крошечной желеобразной массы, как чумы.

Серебряная капля медузы увеличивалась в размерах, а морской окунь по-прежнему
избегал её, отплывая в самые дальние углы аквариума, чтобы не
контактировать с маленькими животными. Наконец аквариум опустел.
мерцающий масса серебристый, липкое желе, а басы не удалось
отступать дальше. Было установлено, испускал его жизнь вне бака,
имея выскочил из воды, чтобы спастись от вездесущий серебряный
угроза.

Серебряное море увеличилась в размерах. Это снова стало фигурировать в новостях, когда
пассажиры трансатлантических лайнеров заметили, что пароходы
берут курс гораздо дальше на север, чем это было принято. В пароходном агентстве признали, что крюк был сделан с целью
избежать теперь уже огромного серебристого моря.

В конце марта люди, живущие на восточном побережье Соединённых Штатов, начали
отмечать мускусный, склизкий запах, едва различимый в морском бризе. Пароход, следовавший из Нью-Йорка на Бермуды, сообщил, что видел серебристое желе всего в трёхстах милях от восточного побережья. Неприятный мускусный запах был сильным и заметным.

 Газеты заговорили о возможности появления серебристого моря. Корабли не могли
плавать в его желеобразной воде, а рыбы — плавать. Теперь он
покрывал тысячи квадратных миль и рос со зловещей постоянностью,
предвещавшей беду.

Прибрежные курорты вдоль Атлантического побережья были практически
заброшены. Туристы не хотели останавливаться там, где морской бриз постоянно
приносил с собой этот отвратительный, склизкий, мускусный запах. Вдоль побережья
появились пятна, предвестники самого серебристого моря.
 Наконец горизонт исчез.

 Серебристое море действительно приблизилось к берегу. Затем все
газеты пестрели огромными заголовками. В разных документах они были сформулированы по-разному, но суть каждого из них, отображённая максимально крупным шрифтом, была

 ПРИБРЕЖНОЕ НАВИГАЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ ПРЕКРАЩЕНО!

 Сообщение Америки с миром отрезано Серебряным морем
 . - Гавань перекрыта от штата Мэн до Джорджии.--Власти беспомощны
 бороться с Серебряной угрозой.

Затем мир начал бояться.




IV.


Дэвис был непривычно молчалив, когда Геррод вез его к крошечному коттеджу
, в который его пригласили.

— Эвелин ждёт тебя, — сказал Геррод, когда маленький автомобиль поднялся на холм между рядами благоухающих деревьев, окаймляющих дорогу с обеих сторон. — Мы искали тебя на прошлой неделе, но ты, знаешь ли, был на взводе.

 — Да, я знаю, — мрачно сказал Дэвис. — Я был в другом месте.

Геррод улыбнулся. Дэвис был достаточно близким другом, чтобы разорвать помолвку
и честно признаться в этом, и, кроме того, Геррод более чем догадывался, куда
Дэвис отправился.

"Как мисс Моррисон?" — спросил он.

"С ней всё в порядке," — ещё более мрачно ответил Дэвис. "Но будь проклят её
отец!"

Геррод приподнял брови и ничего не сказал, пока они не подъехали к
коттеджу с маленькой пристроенной лабораторией. Эвелин вышла на
звук мотора и пожала руку Дэвису.

 "Мы уже начали бояться, что конкуренция нам не по силам,"


 — сказала она с улыбкой.Дэвис посмотрел на неё и попытался улыбнуться в ответ, но у него ничего не вышло.

«О, я рад, что теперь я здесь», — сказал он с грустью.

Геррод сделал Эвелин знак, чтобы она больше не упоминала Ниту, пока он не поговорит с ней, и помог Дэвису занести в дом два чемодана.

«Конечно, в твоей обычной комнате», — весело сказал он. «Ужин подадут в тот же час, что и раньше, и вы можете делать всё, что захотите, пока не захотите спуститься. Я буду в лаборатории».

Дэвис тяжело поднялся по лестнице, его обычно весёлое лицо было мрачным. Эвелин взглянула на Геррода.

"В чем дело?" быстро спросила она. "Он поссорился с Нитой?"

Геррод с улыбкой покачал головой.

"Я спросила о ней, и он ответил, проклиная ее отца. Я подозреваю, что он
столкнулся с небольшим противодействием со стороны отца ".

Глаза Эвелин блеснули, и она рассмеялась.

«Это лучшее, что они могли сделать», — заявила она. «Когда он будет готов, я помогу. Нита Моррисон была моей однокурсницей в колледже, и я знаю её достаточно хорошо, чтобы помочь».

Геррод усмехнулся.

"Он был как на похоронах всю дорогу. Мы оставим его в покое, пока он не
хочет поговорить, и тогда вы сможете давать ему любые советы, какие захотите. Но прямо сейчас
я хочу отомстить этим маленьким животным, которые так сильно
раздражают Каина.

Он вошёл в лабораторию и снял пальто. У него было несколько пробирок,
наполненных серебристыми тельцами, и он изучал их в разных условиях,
чтобы определить скорость их роста и размножения.

Он надеялся, что сможет продемонстрировать, что через некоторое время они либо умрут от невозможности получать пищу, либо
отравились собственными выделениями.

Он с любопытством наблюдал за явлением, которое всегда его озадачивало, когда
Дэвис вошёл в комнату. На его лице было выражение человека, у которого не осталось
надежды.

"Что у тебя там?" вяло спросил он.

"Несколько наших серебристых питомцев," весело ответил Геррод. "Я
изучаю их в их родном логове. Вы смотрели на них в микроскоп?

 — Нет.

Геррод размазал немного серебристой массы по предметному стеклу и
положил его под микроскоп. Он деловито повозился с минуту, настраивая
фокус, а затем поманил Дэвиса к окуляру.

"Это забавные маленькие зверьки. Посмотри на них".

Дэвис смотрел без интереса, но через мгновение даже его мрачность рассеялась.
интерес к зрелищу, которое он увидел, рассеялся. Увеличение
микроскопа было настолько велико, что были видны только несколько крошечных животных
, но каждое из них было четко и ярко очерчено.

Это были маленькие желеобразные существа, примерно сферической формы, с почти бесконечно тонкими кремниевыми панцирями, отливающими серебром. Из десятков отверстий в хрупких панцирях торчали толстые желеобразные щупальца, которые колыхались и беспокойно двигались.
вечно в поисках пищи.

Под микроскопом раковины были частично прозрачными, а внутри
желеобразного тела внутри раковины можно было разглядеть единственное темное пятно.

"Это пятно в свои раковины, как представляется ядром, или еще их
желудок. Я не могу точно понять, являются ли они одноклеточными животными, такими как
am [oe] b;, или они действительно сложные существа ".

— Маленькие попрошайки, — сказал Дэвис, не отрывая взгляда от окуляра. — В любом случае, это отдельные животные. Странно, что они образуют желеобразную массу.

 — Пошевелите немного предметным столиком, — предложил Геррод. — И вы увидите, как они
Они так делают. Теперь вы видите отдельных особей. Иногда — и я думаю, что это происходит, когда еды не хватает, — они сплетают свои щупальца, и кажется, что они соединяются, как будто их сварили вместе.
  На самом деле, когда дело касается питания, они действительно становятся единым организмом. Тогда они становятся похожими на желе.

Дэвис несколько мгновений с любопытством наблюдал за ними, а затем выпрямился
. Он беспокойно заходил по комнате.

"Самое смешное", - сказал Gerrod бодро, игнорируя очевидные Дэвиса
мрак, "заключается в том, что они, кажется, чтобы быть в состоянии передвигаться. Видите эту пробирку?
Они поднимались по стенкам стакана, пока почти не добрались до
верха.

— Я знаю, — равнодушно сказал Дэвис. — Когда мы сняли команду с той
яхты, они показали нам, как желеобразная масса медленно поднималась по
бортам корабля. Похоже на усиленное капиллярное действие.

Геррод задумчиво нахмурился, слушая его.

— Я вот что думаю… — начал он, но Дэвис внезапно повернулся к нему.

 — Послушай, Тедди, я в затруднительном положении. Мне нужен твой совет.

 Геррод отложил пробирки и сел на один из лабораторных столов,
раскачиваясь взад-вперёд и готовясь проявить сочувствие.
с Дэвисом, о положении которого он уже прекрасно знал.

"Продолжай."

"Дело вот в чём," неохотно сказал Дэвис. "Мне очень понравилась Нита, когда я впервые её увидел, и, кажется, я ей тоже понравился. Я заходил к ней, и, кажется, я ей нравился ещё больше. И я продолжал заходить. Должно быть, я порядком надоел ей, но она, кажется, не возражала, понимаешь...

Геррод сочувственно кивнул.

"Я понимаю."

"Что ж, — злобно сказал Дэвис, — я понял, что сильно запал на неё, и на прошлой неделе я как раз набирался смелости, чтобы сделать предложение... и я
_Я знаю_, что она не была бы недовольна, если бы этот её чёртов отец
начал вмешиваться.

"Он довольно любезно спросил тебя, — сказал Геррод с лёгкой улыбкой, —
почему ты так часто приходишь.

"И я ему сказал, — ответил Дэвис, внезапно погрузившись в мрачное настроение. «Это было довольно преждевременно, потому что я ещё не поговорил с Нитой, но я сказал её отцу, что хочу жениться на ней, что я люблю её и всё такое».

 «А её отец, — предположил Геррод, — спросил, каковы твои перспективы, и всё такое. Чтобы быть настоящим представителем среднего класса, нужен миллион».

«Именно это он и сделал», — с несчастным видом признался Дэвис. «Я сказал ему, что моя зарплата составляет столько-то, и что я получаю около двух-трёх тысяч в год дохода от акций, облигаций и тому подобного, а он посмеялся надо мной.
 Сказал мне, сколько стоит Нита. Чёрт возьми, мне всё равно, сколько
Нита платит за платья!»

"Мы, мужчины, чертовски непрактичны", - сказал Геррод с улыбкой. "Но каким
был следующий шаг ее отца?"

"О", - Дэвис выглядел так, словно готов был заплакать, - "он был вежлив и все такое,
и сказал, как сильно я ему нравлюсь, и все такое прочее. Затем он попросил меня не видеть
Нита снова не подпускала меня к себе, пока я не смог предложить ей то, чего она ожидала. Понимаете, в чем дело. Он сказал, что не хочет, чтобы
Нита научилась заботиться обо мне, если я не смогу сделать ее счастливой, и так далее. Меня от этого тошнило.

— Я знаю, — Геррод снова кивнул. «Он практически поставил тебя в безвыходное положение, чтобы
сохранить счастье Ниты ценой твоего собственного».

«Будь он проклят, да!» — Дэвис сжал кулаки. «Но Ните не всё равно
на меня. Я знаю, что не всё равно!»

Геррод смотрел на Дэвиса глазами, из которых он изгнал все следы
на мгновение, пока Дэвис немного не успокоился. Затем он сказал
весело:

"Давай спросим об этом Эвелин. Его покойное величество, царь Соломон, однажды
заметил, что женщины должны обладать мудростью змеи, среди
других качеств. Посмотрим, соответствует ли Эвелин требованиям Соломона
.

Он вывел угрюмого Дэвиса из комнаты.

 * * * * *

 Широкая американская общественность встревожилась и даже возмутилась, когда
её гавани были заблокированы серебристым желе. Однако казалось, что
Серебряная угроза была скорее наваждением со стороны матушки-природы
чем что-либо другое.

Пассажирское сообщение с Европой можно было поддерживать по воздуху, а грузовые перевозки, вероятно, можно было осуществлять через далёкие северные моря, куда «Серебряная угроза» ещё не добралась. Общественность считала это досадной помехой, и те, кто привык проводить отпуск на побережье, были возмущены тем, что этим летом их ждут горы.

Они были совершенно уверены, что не хотят спускаться туда, где этот склизкий, отвратительный, мускусный запах неподвижного, безмолвного серебристого моря сделает их дни неприятными, а ночи невыносимыми. Свежая рыба тоже
Цены стали почти заоблачными, поскольку рыболовные флотилии застряли в гаванях, которые теперь превратились в зеркальные массы отвратительного желе.

Общественность возмущалась этим, но на самом деле не боялась. Лишь спустя почти неделю после закрытия гаваней мир узнал о реальной угрозе, которую Серебряная Чума представляет для человечества, и начал с ужасом и трепетом читать утренние газеты.

Сначала новость распространялась в виде быстрых, тайных слухов, но половина
считал как-то слишком чудовищно, чтобы быть зачисленными. Слухи росли,
однако, и становится более косвенным, а газеты остаются
молчит.

Теперь известно, что правительство распорядилось, чтобы ни один намек на
новую опасность не стал достоянием общественности, в то время как его ученые работали
день и ночь, чтобы найти средство борьбы с этой тихой, безжалостной
угроза, которая угрожала всему нашему существованию. Поползли слухи, которые становились все громче.
но сами факты нельзя было преувеличить.

Наконец правительство больше не могло хранить молчание, и мир был потрясен.
стало известно об истинном зле Серебряной угрозы. Серебристое желе
достигло американского побережья, вторглось в гавани и завоевало их, и
уже тогда оно быстро затвердевало в реках, но на этом его угроза не
исчерпывалась.

 Точно так же, как оно поднималось по стенкам пробирок Геррода и
заполняло яхту, теперь оно поднималось по пляжам. Медленно и неумолимо
слизистые массы желе поднимались над уровнем воды.
Пляжи были погребены под толстыми слоями липких, мерцающих
животных, но угроза всё равно росла.

Они преодолели все препятствия, вставшие у них на пути. Вся зелёная, плодородная земля оказалась под угрозой погребения под слоем слизистого, серебристого, блестящего ужаса!

 ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

 в номере «The Thrill Book» от 15 сентября. Закажите экземпляр
 у своего газетного киоска, чтобы не пропустить окончание
 этой удивительной истории.




 ГЛАВА V.


Геррод наблюдал, как Дэвис торопливо спускается к маленькому домику,
и рассмеялся.

"Эвелин, — сказал он, всё ещё посмеиваясь, — ты действительно мудра.
змей и нежность голубки. Дэвис влюбляется в Ниту.
Отец запрещает Нита Дэвиса дома, и тогда вы воскресить колледж
дружба и пригласить Нита сюда, чтобы их немного романтики могут быть
завершено. - Почему женщины так хотят так много неприятностей для простых
мужчин?"

Эвелин сунула руку в ее мужа, и улыбнулась.

— Ну-у-у, — сказала она с притворным сомнением, — может быть, на этот раз это было
потому, что Дэвис такой красивый, и я не хотела поддаваться искушению и
влюбиться в него самой.

Геррод посмотрел вслед Дэвису. Тот исчез в маленькой
увитый виноградом летний домик, где ждала Нита. Эвелин призывно приоткрыла
губы, и Геррод мгновенно откликнулся на приглашение. Оба
они дружно рассмеялись.

- Как муж, проработавший около шести месяцев, - сурово сказал Джеррод,
- Я протестую против такого недостойного поведения, к которому вы меня подталкиваете.
продолжайте.

Эвелин потерлась щекой о его щеку.

«Нам действительно нужно вернуться к работе над этими глупыми животными», —
неохотно сказала она. «Это начинает выглядеть довольно серьёзно. Хотя, возможно, это просто паника».

«Не верь этому», — Геррод был серьёзен. «Они закрыли все
пляжи покрыты их липкой слизью, и они расползаются вглубь материка.
Реки забиты ими, и наводнения уже угрожают стать разрушительными.

«Но это же так глупо!» — возразила Эвелин. «Просто потому, что какое-то маленькое животное решило размножаться и продолжает размножаться…»

«Мы должны приступить к работе», — закончил Геррод. — «Пойдёмте в
лабораторию».

Они вошли в мастерскую, держась за руки. Эвелин и её муж вместе работали над интересующими их проблемами, и действительно, Эвелин была почти таким же способным физиком, как и Геррод. Её предложения
Это очень помогло ему, когда они с Дэвисом сражались с холодными
бомбами, которые Вархус использовал в своей попытке подчинить себе всю
Землю. Теперь они вместе пытались найти способ борьбы с
серебряной угрозой, нависшей над миром.

"Вы уверены, что нет преувеличения в страхе, что серебряные
животные действительно вырастут на твердой земле?" спросила Эвелин, когда она
надела длинный белый фартук, который покрывал ее с головы до ног.

"Не так много шансов", - сказал Gerrod, качая головой. "Я пошел в
Последний авиационной станции Дэвис неделю. Им пришлось отказаться от Ангары
ближе к воде. Слизистая масса покрыла весь пляж и
продолжает расползаться. Запах стоит повсюду, а животные
растут и растут. Они добрались до одного из зданий и поползли по
стенам. Они покрыли стены толстым слоем и даже залезли на
крышу. Кажется, высота их не беспокоит. Они ползут по
прямой стене, и ничто их не останавливает.

"Ну, они растут не очень быстро", - медленно сказала Эвелин. "Все еще есть
много времени, чтобы бороться с ними".

"Не верь этому. Они пересекли Атлантику за три месяца. Как долго
они возьмутся покрывать континент?

"Ты заставляешь меня дрожать", - запротестовала Эвелин.

"Я и сам немного дрожу", - мрачно сказал Джеррод. "Каждая река
в Соединенных Штатах забита ими, и они растут вверх по течению
без малейших трудностей. Они ползут вверх по берегам
ручьев точно так же, как они ползут по пляжам. Берега Гудзона
превратились в массу серебристой слизи, которая всё ещё расширяется.

Эвелин начала выглядеть слегка обеспокоенной.

"Но как далеко они могут уйти от рек — от воды?"

"Они ушли на три мили вглубь материка, — мрачно сказал Геррод, — вдоль
На побережье Каролины, где берег плавно спускается к морю, в
штате Мэн есть места, где они продвинулись всего на четверть
мили. Однако в обоих случаях они продолжают продвигаться вглубь материка.

Он взял одну из пробирок.

"Нужно что-то сделать, чтобы остановить их. Как, по-вашему, действует прижигание?"

— Вовсе нет, это даже не заставляет их останавливаться.

С тех пор, как они обнаружили, что образование желе вызвано слиянием крошечных животных в один организм, Геррод решил опалить край серебристой массы горячим пламенем. От жара
Он испек и убил животных на расстоянии примерно двух-трёх дюймов вглубь массы и надеялся, что таким образом можно остановить их рост. Однако они просто поглотили поджаренную часть в качестве пищи и продолжили расти, как и прежде. Их способ размножения делал это возможным. При благоприятных условиях влажности и наличия пищи каждый из животных размножался во столько раз, сколько у него было щупалец. Сами животные были крошечными, похожими на желе.
существа, заключенные в сферическую кремнистую оболочку с десятками отверстий
, из которых торчали толстые беспокойные щупальца. Обычно щупальца
обеспечивали микроскопическое существо средствами добывания пищи.
Теперь Геррод обнаружил, что именно этими щупальцами они
размножались. Одно из щупалец начало набухать, и на его кончике появилось круглое пятно
. Мерцающий, серебристый раковины появились вокруг опухла
часть. В течение часа после появления мерцания, которое
показало, что защитная оболочка сформировалась, крошечная, жирная, желеобразная
Щупальца высунулись из отверстий в только что сформировавшейся раковине.
Почти с невероятной скоростью существо выросло до размеров своего
единственного родителя. Затем соединительные щупальца отделились, и новое серебристое
животное приготовилось к размножению.

"А Дэвис не замечает Серебряную Угрозу, как будто её не
существует," — внезапно заметил Геррод некоторое время спустя, ни с того ни с сего.

Эвелин снисходительно улыбнулась и не ответила. Она пыталась понять,
возможно ли, что при истощении запасов продовольствия
маленьких животных было нападать друг на друга и так губят себя. Она
запечатано небольшого количества дурнопахнущих желе в пробирках
где они не могли найти свежие запасы продовольствия. Однако, когда
доступная пища была исчерпана, они просто соединили свои
щупальца и остались в абсолютном покое, их крошечные формы были неподвижны.
Они не голодали, потому что не расходовали энергию на движение.
Она держала некоторых из них в таком состоянии бездействия больше недели, но, получив свежую воду, они возобновили свою
прерванное размножение с лихорадочной энергией.

На пляжах скользкая серебристая угроза лежала в абсолютном покое.
Ни одна волна не нарушала её безмятежность. Всё море, насколько хватало глаз, представляло собой массу совершенно спокойного серебра, идеально отражающего безоблачное небо. Только на краях этой массы было заметно какое-то движение, и это движение было медленным, но неумолимым продвижением вглубь суши. Целые кварталы домов были окутаны
блестящим, сияющим ужасом, а желеобразная субстанция заполняла
дороги между ними. И повсюду витал отвратительный мускусный запах,
словно от слизи, поднятой со дна.
со дна океана.

Теперь солнце постоянно светило с ясного голубого неба. Его нестерпимый жар превратил верхнюю поверхность серебряного моря в блестящую массу, похожую на пергамент, а дующие ветры были горячими и сухими. Море больше не испарялось, и ветры, дующие с океана на берег, были похожи на порывы из засушливой пустыни. Ночью океан тоже переставал выполнять свою прежнюю функцию
регулятора климата. Солнечное тепло больше не поглощалось
водой днём, чтобы ночью снова передаваться бризу.
Днём океанские ветры были жаркими, сухими и дурно пахнущими, а ночью — холодными и пронизывающими. Урожай, который грозил стать последним на планете, уже погибал из-за отсутствия дождей, и помощи было не предвидится. Казалось, что та часть населения, которая не была уничтожена слизистыми массами Серебряной угрозы, умрёт от голода. Несколько предприимчивых фермеров отправились на берег и наполнили повозки ужасным желе, чтобы использовать его в качестве удобрения на своих фермах. Весь мир знал, что
Серебряная напасть была просто скоплением микроскопических животных, и фермеры
думали, что обеспечат свои растения животным перегноем, если будут
вспахивать блестящую массу под землёй.

Вскоре они поняли, что ошиблись. Та малость влаги, что оставалась в
земле, поглощалась жадными животными, которые невероятно
размножились. Фермеры поняли, что ошиблись, когда попытались
пересечь свои поля. Земля стала рыхлой и источала Серебряную
напасть из каждой поры. Урожай был покрыт блестящей плёнкой из ужасной липкой субстанции, которая утяжеляла и
Наконец-то зелёные растения были погребены под его сияющими массами.

Мантия сияющего ужаса распространялась вглубь материка, всегда вглубь материка. Она поднималась толстыми слоями из затвердевших рек и ползла по берегам, поглощая всё, что попадалось ей на пути. Она взбиралась на высокие деревья, а затем стекала с их ветвей длинными толстыми нитями. Там, где на её пути вставали леса, виднелись бесформенные серебристые образования. Толпы людей отчаянно трудились в доках Нью-Йорка,
выбрасывая постоянно растущие массы слизистого месива обратно
в Гудзон. Городские стоки уже превратились в сплошные массы
зловонная жидкость, и сточные канавы были забиты мусором, который сбрасывали на улицы.
 Пожарные гидранты теперь регулярно промывали улицы, и пожарные и спасатели
становились серыми от усталости, пытаясь не допустить, чтобы хоть
капля серебристой жидкости попала в водопроводные трубы.  Если бы это
произошло, город был бы бессилен. Как бы то ни было, власти
начинали понимать, что не смогут бесконечно бороться с постоянно
нарастающим ужасом, и разрабатывали планы
тайно подготовленный план, по которому всё население могло быть вывезено
из города, когда с Серебряной угрозой уже нельзя было бороться.

И всё это время, пока правительство величайшего города в мире
признавало безнадёжность положения города и готовилось
к тому, чтобы оставить высокие небоскрёбы зловонной слизи,
которая покроет все здания и наполнит улицы сверкающим ужасом,
Дэвис и Нита смотрели друг другу в глаза, не замечая ничего, кроме друг друга.

Мир вздохнул с облегчением, когда правительство объявило с фанфарами, что оно нашло не способ уничтожить Серебряную Угрозу, а средство сдерживать её. Будут построены высокие заборы из досок, покрытые смазочными материалами, жирами и другими водоотталкивающими веществами. Серебряная Угроза будет подбираться к ним и не сможет перелезть через них. Мир защитит себя дамбами, в тысячу раз более протяжёнными, чем в Голландии. Мужчины принялись отчаянно работать, чтобы построить эту защиту от
Ползущее серебряное море. Пятьсот миль заграждений были возведены
за неделю, и десять тысяч человек день за днём увеличивали число рабочих. Люди стояли за этими укреплениями и смотрели на медленно
приближающийся серебряный прилив. Он подполз к основанию маслянистых, скользких
досок. На мгновение остановился.

 Затем медленно и неумолимо начал взбираться на них. Смазочные материалы были
_поглощены в качестве пищи микроскопическими животными, которые перебрались через высокие
преграды и продолжили своё медленное продвижение по всей Земле_!




Глава VI.


Дэвис широко и глупо улыбался, глядя через обеденный стол на Ниту. Геррод и Эвелин пытались разделить его радость, но они оба были обеспокоены постоянно растущей угрозой Серебряной
Опасности. Высокие дамбы, построенные правительством, оказались бесполезными, и даже тогда по всей стране расползались липкие слизистые пятна. Однако Дэвиса и Ниту такие вещи совершенно не интересовали. Они смотрели друг на друга и улыбались, улыбались. Эвелин
снисходительно смотрела на них, но Геррод начал слегка раздражаться
они были поглощены друг другом, в то время как мир задыхался под покрывалом слизистого ужаса.

"Это действительно замечательно, — сказал он с лукавой улыбкой, — что вы двое решили пожениться, но не приходило ли вам в голову, что перед миром стоит довольно серьёзная проблема?"

"Да, — сказал Дэвис совершенно серьёзно. «Отец Ниты должен успокоиться, прежде чем мы сможем пожениться».

«Пожалуйста!» — раздражённо сказал Геррод. «Пожалуйста, перестаньте смотреть друг на друга хотя бы на мгновение. Я знаю, что вы чувствуете. Мы с Эвелин балуем друг друга даже
на таком позднем сроке, но, ради всего Святого, подумайте о чем-нибудь, кроме
о себе на минутку.

"А, вы имеете в виду серебряные изделия", - небрежно сказала Нита. "Папа предложил
огромное вознаграждение любому, кто сможет успешно бороться с ним. Он и пол
десяток-другой пароход мужчин собрали и составили кошелек. Около двух
миллионы, я верю".

Дэвис смотрел на нее, почти не обращая внимания на то, что она говорила
он был просто поглощен созерцанием. Геррод заметил выражение его лица.

"Ты что, никогда не думаешь головой?" он потребовал ответа. "Вот ты и беспокоишься
— Что касается отца Ниты, то вам предлагают награду, которая сразу же устранит все его возражения.

 — А что, это идея! — сказал Дэвис.

 — Рад, что вы так думаете, — язвительно сказал Геррод.  — Полагаю, вы двое всё обсудите.  У вас есть мозги, Дэвис, даже если вы редко ими пользуетесь.

 Дэвис добродушно рассмеялся.

После ужина Эвелин и её муж снова удалились в лабораторию.
 Ни один из них не хотел тратить время, которое могло бы пригодиться для разработки средств борьбы с Серебряной угрозой. Они были погружены в работу, когда к ним ворвались Дэвис и Нита.

"У нас это есть!" - драматично воскликнул Дэвис.

Нита цеплялась за его руку и выглядела безмерно гордой им.

"Что у тебя есть?" - практично спросил Джеррод.

"Способ избавиться от Серебряной угрозы", - сказал Дэвис. "Вы знаете, что у
животных очень хрупкие панцири. На войне нам приходилось
сражаться с подводными лодками бронированными панцирями. У нас есть подводные лодки с глубинными бомбами
сброшенные рядом с ними. От сотрясения они разбились вдребезги. Теперь давайте возьмем бомбы
и сбросим их в серебряное море. Сотрясение разрушит маленькие снаряды
на мили вокруг.

Геррод тщательно обдумал эту идею.

"Это может сработать", - задумчиво сказал он.

Дэвис просиял.

"Мы попробуем это немедленно", - сказал он с энтузиазмом. "Или, скорее, мы
начать первым делом с утра. Мы должны быть светом, чтобы эксперимент.
Я позвоню в области авиации сразу, чтобы иметь большой самолет готов".

«Я тоже поеду», — решительно сказала Нита.

 «Мы все поедем», — широко улыбнулся Дэвис.

 Самолёт оторвался от земли вскоре после рассвета.  Было любопытно наблюдать за абсолютно безоблачным восходом.  Небо на востоке побледнело, затем ярко заалело, посветлело до оранжевого, и солнце выкатилось из-за горизонта.
высоко над горизонтом. Большой воздушный корабль описывал величественный круг, пока не достиг
высоты почти в десять тысяч футов, затем повернул на восток
и умчался прочь.

Нита сидела в кресле рядом с пилотом, и ее лицо вспыхнуло от
волнение. Джеррод и Эвелин заняли места дальше назад, а единственный механик
прислонился к задней части машины, где он мог
прислушиваться к реву двигателей. Сдвоенные бомбодержатели
вдоль внешней стороны вагона были заполнены длинными, грушевидными,
осколочно-фугасными снарядами, а электрические спусковые механизмы находились близко
рядом руку Дэвиса. В случае ручных гранат был тщательно упакован в
машину тоже.

Самолет проходил через зеленые поля далеко внизу, с какими-то еще
и блестят ручьи и реки обмотки in и out. С берегов
большинства этих ручьев медленно и неумолимо простиралось серебристое покрывало
медленно и неумолимо покрывало окружающие поля. Перед ними
они увидели то, что казалось концом света. Зелёные поля и
густолиственные леса уступили место сверкающему серебром полю,
которое волнами и неуклюже повторяло очертания земли и
предметы, которые он поглотил. Здесь можно было увидеть неуклюжие горбы, которые, казалось, были сделаны из полированного металла. Округлые очертания говорили о том, что огромные деревья
погрузились в вязкую массу животных. Группа более угловатых форм с зияющими чёрными отверстиями на блестящих боках
напоминала о деревне, покинутой ползучим ужасом. Открытые окна домов зияли чёрными проёмами, хотя время от времени
толстые сталактиты свисали с их краёв.

Над всем этим пронесся большой самолет. Он летел в открытое море — или
то, что было открытым морем, пока не появилась Серебряная Угроза. Вскоре
берег остался позади, и огромный аэроплан летел между
двумя небесами - настоящим небом вверху и отраженным небом внизу. Только
тонкая линия вдали от берега была темной. Все остальное казалось не чем иным, как
воздушной вселенной без горизонта или каких-либо признаков осязаемости. Дэвис
не отрывал глаз от своих приборов и вскоре объявил:

"Я думаю, мы достаточно далеко. Мы сбросим здесь нашу первую бомбу.

Говоря это, он нажал на кнопку сброса. Самолёт немного приподнялся.
когда упала тяжелая бомба. Несколько секунд не было слышно ничего, кроме
рева моторов, но затем до них донеслись отголоски взрыва
внизу.

"Взгляните ниже", - сказал Дэвис, резко закладывая вираж и
начиная описывать узкий круг.

Геррод посмотрел вниз. Он увидел нечто, похожее на кольцо желтоватого дыма,
и темно-синее пятно в центре серебристой массы под ними.

«Что-то произошло, — сообщил он. — На поверхности появилось тёмное пятно.
Но я не могу оценить его размер».

Дэвис сбросил вторую бомбу, а затем третью. Геррод наблюдал за ними.
они падали. Из крылатых грушевидных объектов они превратились в точки. Затем
далеко внизу сверкнула вспышка и поднялся фонтан воды и брызг. Через мгновение
это стихло, и он увидел второе, более крупное темно-синее пятно
рядом с первым.

"Я верю, что ты сделал это", - взволнованно сказал Джеррод. "Ты определенно
уничтожил серебристый облик. — «Осмелишься ли ты спуститься ниже?»

«Конечно», — весело ответил Дэвис. Самолёт нырнул вниз, как стрела, и
приземлился, едва поднявшись на пятьсот футов над поверхностью.

 Геррод рассматривал тёмные пятна в бинокль. Волнение не
полностью утихло, и он мог видеть, что несомненные волны все еще расходятся
от того места, куда упали бомбы. Дэвис улыбнулся, как мальчишка, когда
Джеррод рассказал ему.

"Мы приземлимся на открытом пространстве и убедимся", - внезапно сказал он, и
самолет снова нырнул.

Прежде чем Геррод успел возразить, они уже скользили над поверхностью
серебристого моря. Самолёт мягко опустился на теперь уже жидкую поверхность
океана, и Дэвис заглушил двигатели. Пассажиры в салоне с
нетерпением выглядывали из окон. Вокруг них, на пространстве
примерно в шестьдесят-семьдесят ярдов в поперечнике, вода была
пожелтевшей и маслянистой, но
конечно, это вода, а не что попало, желеобразное вещество мир
так много причин для страха. Сотрясение от фугасной бомбы
разрушило хрупкие панцири серебристых анималькул, и, лишившись своей
защиты, они снова превратились в жидкость. На краю
пространство, однако, серебряную-на море началось снова, как спокойным, так и злокачественных, как
перед.

Самолет слегка плавали на поверхности, в то время как маленький отряд
поздравил себя.

«Это работает», — гордо сказал Дэвис. Нита восторженно сжала его руку.

"Я знала, что он что-нибудь придумает, — радостно объявила она.

Эвелин и Геррод оценивали площадь очищенной воды с помощью
постепенно удлиняющихся лиц.

"Давайте посмотрим, сколько места расчищает ручная граната", - задумчиво предложила Эвелин
.

Дэвис открыл чемоданчик и достал одну из маленьких зловещих бомб. Он
выбрался через окно на массивную нижнюю плоскость
летающей лодки. Осторожно балансируя, он швырнул гранату в некоторых
шестьдесят ярдов в нетронутой серебряной моря. Он взорвался с оглушительным грохотом, подняв фонтан брызг. Все четверо уставились на образовавшуюся область чистой воды.

— Как вы думаете, какова его ширина? — довольно уныло спросил Геррод.

 — Десять… нет, пятнадцать ярдов на пятнадцать.

Все они были так взволнованы, что не заметили явления, которое
началось почти мгновенно. Крошечные организмы, из которых состояло
серебряное море, быстро размножались, если им хватало влаги. Здесь
у них была влага и, кроме того, тела всех их погибших товарищей,
которыми они могли питаться. Условия были идеальными для почти мгновенного
воспроизводства. В результате волны от фугасных бомб едва
улеглись, как открытое пространство начало почти незаметно
закрытое свежими массами Серебряной Угрозы. Открытое пространство покрылось тонкой плёнкой, которая становилась всё толще и толще...

"И сколько взрывчатки было в этой гранате?"

"Две унции тротила." Дэвис начал понимать суть вопросов,
и его счастливое выражение лица начало исчезать.

"Две унции тротила расчистили примерно сто пятьдесят квадратных ярдов
серебряного моря. Это, скажем, семьдесят пять квадратных ярдов на унцию
мощного взрывчатого вещества. — Эвелин быстро чертила карандашом. — Получается,
чтобы расчистить квадратную милю, нужно пятьсот фунтов тротила.
Серебряная угроза. У нас есть 1500 миль побережья, которое было захвачено на глубину в среднем не менее 5 миль.

Геррод с мрачным видом взялся за расчёты. Его карандаш на мгновение
замелькал в воздухе.

"Нам понадобится более 1800 тонн тротила, чтобы очистить наши берега, —
сказал он с грустью. «Это не затронет само Серебряное море и не помешает ему снова расти. Оно выросло на пять миль вглубь суши максимум за две недели. Чтобы продержаться без нападения на Серебряное море, нам нужно девятьсот тонн в неделю. Нам понадобится сорок шесть тысяч
тонны в год, чтобы _удержать_ его, не говоря уже о том, чтобы гоняться за зверями здесь, а
тем временем у нас не будет дождя, следовательно, не будет урожая. Это
радостная перспектива.

Они не замечали того, что происходило прямо у гидросамолёта.

Нита первой увидела опасность.

"Смотрите!" — ахнула она.

Они были слишком поглощены мрачными мыслями, чтобы заметить, в каком
затруднительном положении оказались. Открытое пространство, на которое они приземлились, теперь представляло собой сияющую,
сверкающую массу Серебряной Угрозы. Но Нита указала на более
неотложную опасность. Липкая, ужасная масса ползла вверх по
поплавок, на котором летел гидросамолет, и вверх по меньшим поплавкам на концах
крыльев. Тонны серебряного ужаса уже скопились на
нижней поверхности огромных самолетов и придавили аэроплан весом
до тех пор, пока ему не стало невозможно подняться в воздух. И она продолжала
подкрасться и по всему телу. Через некоторое время гидроплан будет
перегружены вязкой, дурно пахнущих, смертоносная маленькая маленьких животных.




ГЛАВА VII.


Блестящая слизь стекала по маленьким поплавкам на концах нижнего
крыла. Она ползла по нижней поверхности, а затем стекала толстыми струйками
вниз, к поверхности внизу. Когда контакт был установлен, канаты стали толще
и шире, пока не стали похожи на сияющие колонны из серебристого моря
на теперь уже сильно нагруженный самолет. Отвратительная масса переползла через
края нижней плоскости и начала распространяться по ее верхней поверхности.
Другие массы начали ползти вверх по распоркам, которые отделяли нижнюю
плоскость от верхней.

Трое мужчин принялись работать как сумасшедшие. Они оторвали полосы от крыши
кабины и начали лихорадочно соскребать и отталкивать
настойчиво наступающего врага. Однако самолёт был большим, и
Не успели они очистить одну часть самолёта, как другая часть оказалась покрыта ещё более толстым слоем, чем первая. Сама кабина начала разрушаться. Её нижняя часть уже блестела, как металл, и вскоре серебристая плёнка начала покрывать стёкла окон. Нита начала пугаться. Части крыши были оторваны, чтобы дать трём мужчинам — Дэвису, Герроду и инженеру — возможность бороться с ползучим ужасом. Когда слизь достигла
крыши и начала стекать в отверстие, вся кабина
стать ужасным, удушающим резервуаром с ужасной дрянью. Эвелин заговорила.
тихо, хотя с побелевшим лицом.

"Если вы запустите двигатели, ветер от пропеллеров может сдуть
желе из кабины".

Инженер подскочил к одному из пропеллеров и навалился на него всем своим весом
. Двигатель вяло завелся, а затем кашлянул. Второй отчаянный
рывок. Мотор заработал с ревом. Поверхность слизи,
по которой бил порыв ветра, задрожала, а затем неохотно начала
отступать. Второй двигатель взревел. Всё
Самолёт начал дрожать и вибрировать от усилий мощных двигателей, пытавшихся сдвинуть его с места, но желе, в котором он застрял, по-прежнему крепко удерживало его. Трое мужчин удвоили усилия, и теперь стал заметен слабый результат. Из-за вибраций, которые пытались его стряхнуть, «Серебряная угроза» продвигалась медленнее. Через полчаса верхняя часть самолёта была почти свободна. Почти сплошная стена из серебристого ужаса соединяла нижнюю часть корабля с желеобразным океаном внизу.

Дэвис подошёл к окну каюты, вытирая пот со лба.

«Есть только один шанс», — крикнул он, перекрикивая рёв двигателей.
 «Я должен бросить ручные гранаты в море прямо перед нами.  Они могут расчистить нам путь, чтобы мы могли подняться».

 Нита молча начала передавать ему маленькие, но смертоносные снаряды.  Её лицо было напряжённым и смертельно бледным, но она с воодушевлением отнеслась к чрезвычайной ситуации.

 В пятидесяти ярдах от них раздался взрыв. Ещё тридцать ярдов.
В третий раз, но уже в двадцати ярдах, самолёт вздрогнул и подпрыгнул от
удара. Порыв ветра чуть не сдул троих мужчин с крыльев в
поджидавшую их массу животных. Огромное количество дурно пахнущей
На самолёт обрушилась волна, которая своей скоростью смыла большую часть «Серебряной угрозы», всё ещё цеплявшейся за него. Пропеллеры
зацепили самолёт, и он внезапно рванул вперёд по узкой полосе открытой воды, расчищенной тремя взрывами. Все трое мужчин цеплялись за распорки снаружи самолёта, и за штурвалом никого не было, но Нита храбро схватилась за джойстик и, когда конец открытой воды стремительно приблизился, с внутренней молитвой потянула его назад. Самолёт медленно поднялся, задел верхушку серебристого моря и
и поднялся. С неопытным пилотом за штурвалом, с тремя мужчинами
ненадежно балансируя на крыльях, он направился прямо в самую широкую
часть Атлантики.

Моторы взревели, самолет продолжал набирать высоту. Нита была бледна как полотно.
и напугана, но жизнь Дэвиса зависела от нее. С удивительным
хладнокровием, несмотря на комок в горле, который угрожал задушить ее,
она повернула руль так, как, по ее наблюдениям, делал Дэвис. Самолёт развернулся
широким полукругом и снова направился к берегу, продолжая набирать высоту.
Дэвис, находившийся на крыле, решился на отчаянный шаг.  Он отчаянно жестикулировал.
Эвелин широко распахнула боковое окно. Затем, нырнув, как в футбольном матче, Дэвис бросился в проём. Его руки ухватились за раму, и он забрался внутрь. Когда он взялся за управление, Нита потеряла сознание, но Эвелин позаботилась о ней, и Дэвис помчался домой на максимальной скорости, на которую был способен самолёт, а двое других мужчин всё ещё цеплялись за стойки на крыльях.

 * * * * *

Александр Моррисон, пароходный магнат и многократный миллионер,
Он беспомощно смотрел из окна своей библиотеки. Его дочь, Нита,
навещала Эвелин Геррод, свою однокурсницу по колледжу, и некому было
посочувствовать ему в его несчастье. Он столкнулся с полным крахом.
Весь мир столкнулся со смертью, но это не так сильно впечатляло Моррисона,
как обрушившееся на него финансовое бедствие. Его корабли в доках
были бесполезны и уже покрылись серебристой слизью, которая угрожала
всей Земле. Всё его состояние было вложено в эти суда. Когда правительство махнуло на них рукой
Моррисон, отчаявшись остановить вторжение Серебряной угрозы, не говоря уже о том, чтобы снова очистить моря, безнадёжно удалился в свой маленький загородный дом на одном из редких островов Гудзона. Это был высокий и скалистый островок, и его дом стоял на вершине единственной горы. Он мог смотреть на Гудзон, который теперь был сплошным, и видеть мили и мили серебристого, дурно пахнущего желе.

Небольшой мост соединял остров с материком, к которому вела
хорошо вымощенная извилистая дорога. Моррисон смотрел сквозь закрытые
Он подошёл к окну библиотеки, закрытому, чтобы не впускать склизкий, отвратительный запах Серебряной Угрозы, и проклял микроскопических животных, которые разрушили всю торговлю и теперь угрожали уничтожить человечество. Из всего его огромного флота на плаву остались только два самых маленьких судна. Они находились высоко в северных морях, и медузоподобные животные их ещё не посещали. Там, где его
пароходы и пассажирские лайнеры посещали почти все порты мира, теперь
два небольших судна курсировали между Гренландией и самой северной частью
Американского континента.

 Серебристое желе карабкалось по скалистым берегам его маленького
остров, но, кроме проклятий в его адрес, Моррисон не обращал на него внимания. Он был
погружён в своё несчастье, полностью поглощён постигшим его бедствием. В течение двух дней он беспокойно ходил по дому, курил бесчисленные сигары, почти ничего не ел и не думал ни о чём, кроме масштабов постигшей его катастрофы. Он предложил полмиллиона долларов тому, кто найдёт эффективное средство борьбы с Серебряной угрозой. Другие люди, чьё состояние, как и его собственное, было
вложено исключительно в морские перевозки, присоединились к нему в этом предложении
Изобретателя, которому это удастся, ждала награда в размере двух с половиной миллионов. Было выдвинуто множество безумных предложений, большинство из которых предполагало, что морских чаек можно научить есть серебристых животных или что рыб можно разводить в больших количествах, чтобы они их поедали. На практике, конечно, ни рыбы, ни птицы не стали бы прикасаться к отвратительной слизи. В арктических морях водилась практически вся рыба Атлантического океана. На этот раз эскимосам не составило труда добыть
достаточно еды. Обитатели морей, в которых плавала «Серебряная угроза»
все без исключения, казалось, бежали от его липких масс.

Моррисон оставался запертым в своём доме, погрузившись в уныние и мрачность,
в то время как серебристое желе медленно, но верно поднималось по берегам его маленького острова,
с каждым днём всё выше и выше.  Его дворецкий подошёл к нему с бледным лицом.

— Мистер Моррисон, сэр, — нерешительно сказал дворецкий, — садовник говорит, сэр, что эта серебристая штука ползёт всё выше, сэр.

— Ладно, пусть ползёт! — сердито рявкнул Моррисон.

— Но, сэр, — снова осмелился дворецкий, — она ползёт по
мосту.

"Прикажите снова убрать это", - раздраженно сказал Моррисон. "Не беспокойте меня".
"меня".

Дворецкий вышел из комнаты, и десять минут спустя двое садовников
спустились к мосту с лопатами. Они скребли и
усердно копали, и когда опустилась темнота, мост был чист.
Но на следующее утро мост предстал в виде блестящей серебристой массы, и не только мост, но и пятьдесят или сто ярдов дороги и дёрна, ведущих к нему. Животные попали на зелёную траву и использовали её в пищу, так что они быстро размножались.
отчетливо было видно ползучее движение серебристого прилива.
Дворецкий в панике подошел к Моррисону.

"О, мистер Моррисон, сэр, - сказал он дрожащим голосом, - мост снова перекрыт"
и эта ужасная дрянь подбирается к дому. Вы можете это видеть.
двигайтесь, сэр. Мы все задохнемся, когда он настигнет нас, сэр.

Моррисон нетерпеливо покачал головой.

— Не беспокойте меня.

Дворецкий дрожал всем телом: «Прошу прощения, сэр, но люди говорят, что больше не останутся и попытаются перебраться по мосту на материк, сэр».

— Что ж, пусть идут.

Дворецкий вышел из комнаты. Вскоре Моррисон услышал шум снаружи.
Дворецкий громко протестовал против чего-то.
Моррисон вышел посмотреть, в чем дело. Даже его равнодушие
был пронизан зрением он увидел. Серебристая слизь поползла вверх
к точке, но в ста ярдах от дома, и до сих пор медленно
продвижение. Полдюжины слуг выводили один из автомобилей Моррисона и, очевидно, собирались
попытаться уехать на нём, несмотря на попытки дворецкого их остановить. Моррисон вышел вперёд.

— Подождите минутку, Джеймс, — тихо сказал он. — Пусть мужчины возьмут машину,
но лучше, если кто-то из них попытается первым. Нет смысла рисковать
всеми их жизнями, пока мы не узнаем, есть ли шанс на успех.

Его шофёр поспешно заводил мотоцикл.

 — Я попробую, сэр, — мрачно сказал он. «Я объеду дом раз или два, пока не наберу скорость, а потом поеду к мосту. Думаю, я справлюсь».

Моррисон кивнул. Мотоцикл завелся и начал двигаться. Шофёр объехал лужайку раз, другой. Его машина мчалась с огромной скоростью
скорость. Он развернулся в третий раз, качнул руль и
поехал прямо к мосту. Серебристая слизь разлеталась от его
передних колёс двумя волнами, когда он рассекал массу. Дроссель
был полностью открыт, и двигатель работал на полную мощность. Он
ехал прямо к мосту, продираясь сквозь густую липкую массу. Затем
накопленный перед ним объём желе погасил инерцию его мотоцикла.
Несмотря на все его усилия, он замедлялся, замедлялся. Он слабо покачнулся и
упал. Шофёр выпрыгнул из него и бросился вперёд. Он поскользнулся
и упал, но снова с трудом поднялся на ноги. Ещё пять футов, ещё десять. Он был похож на ожившую статую из полированного металла. Толстые серебряные верёвки тянулись за ним, пока он полз вперёд. Ни один человек не смог бы выдержать таких усилий. Он работал с почти безумной силой, но продвигался всё медленнее и медленнее. Наконец он перестал двигаться вперёд, но всё ещё слабо полз. Затем он мягко упал. Слизь
бесшумно и спокойно покрыла его. Зрители ахнули. Серебристый поток
медленно приближался к дому.




 ГЛАВА VIII.


Нита цеплялась за руку Дэвиса, когда они снова подъезжали к коттеджу Джерродов
. Следы ее испуга все еще были видны на ее лице,
и рука Дэвиса успокаивала. Геррод и Эвелин молчали и были
обескуражены. Единственный действительно многообещающий план борьбы с Серебряной угрозой
оказался настолько неэффективным, что был практически бесполезен. В
тишине маленький автомобиль катил по извилистой дороге к
маленькому коттеджу.

Все они были тихи и даже угрюмы, когда сели обедать. Эвелин
пыталась говорить непринуждённо, но, несмотря на её усилия, разговор не клеился.
Горничная внесла их тарелки и бесшумно убрала остальные.
Никто из них не смог съесть больше, чем самую малость.

Когда с едой было покончено, Геррод и Эвелин вышли на крыльцо
серьезно обсудить шансы даже сейчас произвести взрывчатку.
необходимо сдержать Серебряную угрозу. Почти мгновенное
воспроизведение, которое имело место на расчищенной территории в море,
однако, сделало очевидным, что девятьсот тонн взрывчатки будет
требоваться не каждую неделю, а каждый день. Все заводы в стране, работая на полную мощность, не могли обеспечить необходимое количество.

Дэвис зашёл в лабораторию и принёс одну из серебристых пробирок с
животными клетками.

"Нита," — сказал он с грустью, — "я сражался с немцами и выходил победителем.
Мы с Герродом сражались с Варрусом и победили. Но эти адские маленькие
животные, такие крошечные, что мне приходится смотреть на них в микроскоп, похоже,
победили меня."

Мягкая рука Ниты потянулась вверх и накрыла большую руку Дэвиса.

"Нет, они тоже не знают, — решительно заявила она. — Ты что-нибудь придумаешь.
Дэвис вздохнул.

"И было бы так здорово, если бы мы сами узнали, как
побей их, - сказал он печально. - Это удовлетворило бы твоего отца, и
нам больше не о чем было бы беспокоиться.

Нита посмотрела в его серьезное лицо и, вопреки себе, рассмеялась.

"Ты слишком много беспокоишься", - заявила она. «Мы устроим перерыв и пойдём в музыкальную комнату, и я буду играть тихую музыку, которая поможет тебе забыть о своих проблемах».

Она привела его в крошечную музыкальную комнату в бунгало и села за маленький рояль.

"Ты можете перевернуть музыка для меня", - сказала она серьезно, как она сделала номере
для него на сидении перед клавиатурой.

Не было никакой музыки на каре на пианино, но ни один из них
думал об этом. Дэвис поставил пробирку, которую принес с собой,
и приготовился слушать. Нита совершенно забыла сыграть какую-либо узнаваемую мелодию.
мелодия тоже. Дэвис бездумно завладел её левой рукой, так что она лениво перебирала аккорды правой, пока они вдвоём болтали о всякой чепухе, что было очень приятно. Они говорили тихо, и их голоса звучали мягко. Они прекрасно проводили время.

Они услышали шаги на крыльце и смущенно отодвинулись друг от друга.
Геррод и Эвелин собирались вернуться в лабораторию, чтобы
устало поработать в надежде наткнуться на что-нибудь, что могло бы оказать
влияние на постоянно надвигающуюся Серебряную угрозу. Дэвис поспешно поднял
пробирку, полную животных. Однако, когда он взял ее в руки,
у него вырвался возглас изумления. Содержимое больше не было
серебристым! В трубке была вода с едва заметным желтоватым оттенком.
У Дэвиса отвисла челюсть.

"Люди!" — поспешно позвал он. "Идите сюда! Что-то случилось!"

Gerrod и Эвелин появилась в дверях.

"Что случилось?"

"Что-то случилось с этими маленькими чудовищами". Дэвис протянул тест
пробки. "Двадцать минут назад она была полна серебряной дряни. Я положил ее
вот сюда, на деку, и теперь они разбиты вдребезги и мертвы!"

Джеррод пристально посмотрел на трубку.

— Где это было?

Дэвис показал ему. Геррод положил руку на это место и осторожно ударил по струнам. Его выражение лица сменилось с усталого на hopeful.

"Подождите-ка!" — воскликнул он и бросился в лабораторию, чтобы
через мгновение вернуться с полудюжиной пробирок, наполненных липкой жидкостью.
животные. "Мы поместим туда еще одну и нажмем на аккорд".

Он так и сделал. Содержимое пробирки осталось неизменным. Он нажал
на другую. По-прежнему никаких изменений. Затем, нарочито нажимая одну клавишу за другой
с надеждой устремив взгляды всех четверых на пробирку
, он начал подниматься по клавиатуре. Нота за нотой звучали в тишине,
но как раз в тот момент, когда они уже были готовы отказаться от надежды найти причину
очищения первой пробирки, Геррод ударил по клавише — _F_ выше высокой _C_.
 Как только прозвучала пронзительная нота, пробирка помутнела — и
чисто! Он лежал на деке пианино. Вибрации
фортепианной струны передавались ему через деку
.

"_ Сделано!_ - крикнул Дэвис во весь голос.

Нита потеряла дар речи.

"Сочувственные вибрации", - радостно сказал Джеррод. "Если бы вы могли повесить трубку
одну из этих микроскопических раковин и позвонить в нее, она бы зазвонила на той ноте.
Итак, когда вибрации от фортепиано достигают их, они вибрируют в
ответ, но вибрации фортепиано настолько сильны, а панцири настолько
хрупки, что они разлетаются на куски, и животные погибают.
Ура! Ура! Ура!

Он пожимал всем руки, едва сдерживая волнение.

"Но послушайте, — с тревогой сказал Дэвис, — будут ли эти колебания распространяться
по воде, и можем ли мы выбросить пианино за борт?"

Геррод рассмеялся.

"Мы выбросим за борт сирену подводной лодки, — взволнованно сказал он, — и настроим
её на эту ноту. С помощью подводного телефона можно услышать сирену подводной лодки на расстоянии пятнадцати миль.
Чувак, ты справился!

В дверях появилась горничная.

"Кто-то звонит мисс Моррисон по телефону."

Нита неохотно вышла из комнаты, где остальные весело болтали.
взахлеб. Она бросилась к телефону и положите трубку к ее уху,
еще бессознательно пытаясь поймать слова партии в музыке
номер. Едва ли не первые слова, которые она услышала, вытеснили их из головы.
однако. Говорил ее отец.

"Нита, - холодно произнес он, - это твой отец. Я заперт в доме на острове
, и Серебряная угроза карабкается по стенам.
Окна заблокированы. Я жду, что они вот-вот разобьются.
 Когда это случится, я покончу с собой.

 — Папа! — в ужасе воскликнула Нита.

 — Симмонс, шофёр, пытался проехать по мосту сегодня утром, —
ее отец сказал еще более хладнокровно: "И липкая дрянь попала в него.
В комнате, в которой я нахожусь, темно. Серебряная угроза забралась на крышу.
Мы заделали дымоход, чтобы он не смог спуститься и достать нас, но когда
дом будет полностью накрыт, мы окажемся в герметичном футляре, который
рано или поздно задушит нас. Я очень надеюсь, что окна разобьются до этого времени. Я бы предпочёл умереть, как Симмонс сегодня утром.

— Но, папа, папа, подожди! Мы приедем к тебе…

— Это невозможно, — резко перебил её отец. — Я позвонил тебе, чтобы попрощаться и попросить присмотреть за семьями
Слуги, которые заперты здесь со мной, — он сделал паузу и тихо сказал: — Я в библиотеке внизу. Я слышу, как скрипят окна. Они могут в любой момент разбиться и впустить ужас в дом. Он пытался пролезть под дверные косяки, но мы заткнули их скатертью.

 — Папа! — в отчаянии закричала Нита. — О, папа, постарайся продержаться ещё немного! Мы нашли способ остановить это! Мы можем убить их всех!

 — У меня есть ещё минут десять, Нита, — мягко сказал отец. — Ты не сможешь добраться до меня. Будь хорошей девочкой, Нита… — Раздался грохот. —
«Уходи через окно! Прощай, Нита, прощай...».

Остальные услышали её крик и выбежали из музыкальной комнаты, чтобы
услышать, как она отчаянно зовёт отца по телефону, который не
отвечал.




Глава IX.


Дэвис изо всех сил колотил в большие ворота полупустынной
верфи. Позади него Нита всхлипывала, несмотря на все свои усилия
сдержать слёзы. Эвелин изо всех сил старалась успокоить Ниту, но без особого
успеха. Геррод высадил гостей у ворот верфи
и умчался на маленькой машине по какому-то таинственному делу.
Дэвис снова стучал, гневно, используя огромный камень, чтобы сделать его удары
прокатится по двору. Пришел работник, не спеша к ним.

"Спешите! Спешите!" Нита позвонила со слезами на глазах. "Пожалуйста, поторопитесь!"

Рабочий узнал ее через ограду. Все работники Моррисона
знали его дочь. Рабочий бросился бежать. Ворота
Распахнулись.

«Где мистер Килинг, управляющий?» — настойчиво спросила Нита. «Мы должны немедленно его увидеть».

Рабочий указал рукой, и все трое поспешили к человеку, на которого он указал.

- Мистер Килинг, - в отчаянии позвала Нита. - Отец заперт в нашем доме.
вверх по Гудзону. Возможно, он уже мертв. Мы должны добраться до него!

"Я не знаю, как..." - беспомощно начал менеджер.

"Я хочу сирену подводной лодки", - решительно сказал Дэвис. "Такую, которую можно настраивать
на разные ноты. А также самую быструю моторную лодку, которая у вас есть. Отдайте
необходимые распоряжения немедленно.



— Но «Серебряная угроза»... — снова начал управляющий.
— Не стойте столбом и не разговаривайте, — рявкнул Дэвис тоном,
требующим немедленного подчинения. — Берите сирену и лодку. И поторопитесь! Это вопрос жизни и смерти!

Подстегнутый к действию, но всё ещё пребывающий в замешательстве, управляющий отдал
приказ. Быстроходный катер, который вытащили на берег и поставили в
сарай, когда «Серебряная угроза» перекрыла реку, был вытащен обратно. Из
одной из мастерских в спешке извлекли тяжёлую сирену подводной лодки, и
Дэвис поручил рабочим установить на катер строп, с помощью которого
сирену можно было бы опустить на нос. Подняли тяжёлый кран,
и моторная лодка была закреплена, готовая к подъёму за борт.
Все работали с максимальной скоростью, на которую были способны.
Дэвис был не в своей обычной добродушной манере. Он безжалостно подгонял своих рабочих. Едва они закончили последние приготовления, как во двор с грохотом въехал тяжёлый грузовик. Геррод реквизировал грузовик и творил чудеса. В большой автомобиль погрузили рояль. Когда грузовик остановился, он поднял крышку, закрывавшую клавиши. Электрик стоял у сирены с открытым настройщиком. Едва двигатель грузовика был заглушён,
как они принялись настраивать звук сирены в соответствии со звоном
звуки пианино. Потребовалось душераздирающе много времени, чтобы добиться точного совпадения подачи.
но затем катер взмыл высоко в воздух и
приземлился на поверхность желе внизу. Электрик на катере
нажал кнопку, которая приводила в действие сирену, посылающую по воде
взрыв звуковых волн.

Те, кто был на берегу, наблюдали за происходящим в мучительном ожидании. Сирена погрузилась
в желеобразную массу. Когда он погрузился в воду, из него не доносилось ни звука.
Но когда любопытные звуковые волны, исходящие от гигантской металлической пластины, которая в обычное время предупреждала корабли о
в море в желе были заметны изменения. Где бы ни проходила любопытная вода
звук распространялся, серебристое желе затуманивалось и резко превращалось в жидкость!
Почти мгновенно пространство между двумя причалами, на которых стоял
катер, освободилось от этого ужасного вещества. Джеррод возбужденно закричал.
Дэвис радостно выругался. Нита с тревогой бросилась вперед.

- Мы должны добраться до папы! - отчаянно закричала она. «Мы не должны терять ни секунды! Ни мгновения!»

Они вчетвером забрались в катер. Инженер спрыгнул вниз и
завёл мотор. Катер рванул вперёд, сирена подводной лодки
На носу раздавался странный звук, который был неслышен для тех, кто находился на борту, но оказывал поразительное воздействие на микроскопических животных, составлявших серебряное море. Когда катер набрал скорость и направился вверх по Гудзону, по обеим сторонам от него расходились высокие волны. Вода, по которой они плыли, была пожелтевшей и зловонной, но это была вода, а не серебристая слизь, которая угрожала миру. Серебряная угроза исчезла перед катером, словно по волшебству. Когда моторная лодка
приблизилась, её сирена всё ещё яростно, хоть и неслышно,
желеобразная поверхность реки задрожала, превратившись в пожелтевшую жидкость, и
ползучий ужас на берегах задрожал и превратился в водяной поток
который жадно потек обратно в русло ручья.

Остров, на котором был высажен Моррисон, маячил впереди,
выглядя как небольшая гора из серебра. Дом на его вершине был похож на
памятник из блестящего металла. Но, как лодка неслась к нему серебристая
внешний вид покрытия затуманен и растаял. Вместо этого поток
дурно пахнущей воды хлынул по склонам острова и снова
попал в реку!

Они увидели, что слуги плачут от радости. Моррисон, когда окна библиотеки
разбились под тяжестью массы ужаса снаружи, выпрыгнул через дверь
библиотеки и захлопнул её за собой. Они заткнули щели тканью и на
мгновение изолировали Серебряную Угрозу в этой комнате. Однако, когда одно за другим
разбивались окна, они были вынуждены перебираться из комнаты в комнату,
пока наконец не собрались все вместе в крошечной бельевой, без окон и вентиляции. Там они ждали смерти
когда они услышали шум воды вокруг себя и увидели, что Серебряная Угроза, уже не серебряная и не угрожающая, течёт вниз, чтобы соединиться с водами, из которых она вышла,

 как это свойственно женщинам, Нита, которая рыдала от горя, когда думала, что её отец мёртв, теперь рыдала ещё сильнее от радости, найдя его живым, но не забыла, спустя некоторое время, позвать Дэвиса.

— Ты его знаешь, папа, — сказала она, улыбаясь. — Ну, он тот, кто нашёл способ уничтожить Серебряную Угрозу, и поэтому именно ему ты собираешься заплатить ту большую награду.

Моррисон пожал руку Дэвису. Он знал, что будет дальше.

"И хотя это не имеет никакого отношения к другим вещам, — гордо сказала Нита, —
он — тот, за кого я собираюсь выйти замуж."

"Было бы невежливо, — заметил Моррисон, — не согласиться с вами. Мистер
Дэвис, вам повезло."

— Я знаю, — сказал Дэвис, смущённо смеясь. Он посмотрел на
Ниту, которая улыбнулась ему, и его тут же откровенно поцеловали за
смелость. Однако она, похоже, не возражала. Более того, она снова улыбнулась.

 * * * * *

Последние остатки Серебряной угрозы превратились в пожелтевшую воду
в течение месяца. Подводные сирены, тщательно настроенные на
определённую частоту, которая заставляла крошечные раковины
разбиваться вдребезги, были поспешно установлены на огромном
количестве быстроходных пароходов, которые патрулировали океан,
очищая его по пути. Всякий раз, когда одна из подводных сирен
издавала чистый звук, мириады серебристых животных умирали. Постепенно, когда зловоние от их тел
исчезло, обитатели Атлантического океана вернулись в свои
В обычных местах обитания. Стаями и косяками, роями и племенами рыбы снова спустились с севера. Через неделю после того, как разрушительные пароходы начали патрулирование, на атлантическом побережье пошёл дождь. Аномально сухой воздух над океаном жадно впитывал воду и щедро поливал ею иссохшую землю. Океан тоже вернулся к своей прежней функции — обеспечивать прохладный бриз днём и тёплый бриз ночью. Берег моря снова стал местом
очарования и восторга. По крайней мере, Дэвис и Нита так считали. Дэвис был
Его осыпали наградами и почётными званиями, даровали ему свободу городов и почётные медали от научных обществ. На каждом вручении наград произносились торжественные речи, в которых ему говорили, какой он необыкновенно умный. Вспоминая о том, что его открытие было сделано совершенно случайно, он с трудом сдерживал смех. Всё это утомляло его, но не доставляло особых неудобств до тех пор, пока он не женился. Когда он понял, что их с Нитой не оставят в покое, что, как бы тщательно они ни скрывали свою личность, рано или поздно
их обнаружили, у них взяли интервью и написали о них специальные статьи
для газет, и он начал раздражаться.

 Кульминация наступила прекрасной лунной ночью на морском курорте,
где они были совершенно уверены, что их не обнаружат.  Пляж
был похож на серебро, а волны были тёмными и таинственными, за исключением тех мест,
где на их блестящих боках отражалась луна.  Дэвис и
Нита, забыв обо всём на свете и искренне надеясь, что и о них тоже все забыли, сидела и смотрела на луну, лениво играла в песке
и рассказывала друг другу вечные глупости, которые, вероятно,
истинная мудрость. Они были совершенно счастливы, просто находясь наедине друг с другом.

Темная фигура подняла голову и кашлянула. Они вздрогнули.

"Вы командир звена и миссис Дэвис?" осуждающе произнес чей-то голос.

Дэвис застонал и признал это.

"Наши маленькие деревенские жители узнали, что вы здесь в гостях, и в павильоне в вашу честь был приготовлен банкет
. Не окажете ли вы нам честь и не придете ли на банкет?

Дэвис пробормотал себе под нос несколько слов, за что Нита позже сделала ему выговор, и тяжело поднялся.

Банкет прошел с большим успехом.  Свобода деревни была восстановлена.
дали им обоим. Были произнесены речи, в которых Дэвису рассказали, насколько
он превосходно умен. Оркестр заиграл "Смотрите, как герой-победитель
Идет". Дэвис сидел с треском через все это, с Нитой, вряд ли меньше
убогие, на его стороне.
На следующее утро он послал телеграмму в Тедди Gerrod:

 Мы можем приехать и провести наш медовый месяц с тобой? Люди не оставят нас в покое.
 ДЭВИС.
Через час пришел ответ: Поехали. Мы оставим вас в покое. У нас самих второй медовый месяц.
 ГЕРРОД.
 Дэвис показал телеграмму Ните.
- Великолепно! - сказала она со вздохом облегчения. Затем на ее щеках появились ямочки, и она посмотрела
на Дэвиса. - Но, Дикки, дорогой, у нас никогда не будет второго медового месяца, такого, как у них.
"Мы не будем?" потребовал ответа Дэвис. "Почему нет?"
"Потому что", - сказала Нита, приблизив свое лицо очень близко к его. «Потому что наш первый никогда не остановится».


КОНЕЦ.