Родина моя

            Что такое родина, когда я пытаюсь ответить на этот вопрос, то всегда вспоминаю три места на огромном пространстве России, которые я и почитаю за свою Родину.
Первое во Владимирской области в селе Степаниха на родине моего отца. Второе в московских переулках, где я родился и провёл своё детство и юность. Третье в ближайшем Подмосковье, где нашей семье был выделен участок в шесть соток на котором был построен маленький дачный домик в который наша семья переезжала из московской квартиры на лето, домик к настоящему времени подрос и стал постоянным местом моего проживания и в котором я очень надеюсь встретить свой смертный час, а если очень повезёт, то минуту. И, пожалуй, само главное, что эти три места олицетворяют для меня, то большое понятие под названием Родина.
                Маленькая станция, разъезд Мошнино, сюда после пересадки в Александрове с московской электрички на местный поезд мы приезжали на родину моего отца.  На противоположной стороне от здания станции, через поблескивающие сталью железнодорожные пути, нас уже ждал мой дед Василий Сергеевич, восседавший на телеге, в которую была запряжена ладная лошадка. Поздоровавшись тепло с дедом, который целовал нас, исколов при этом своими усами и бородой наши нежные лица, мы, погрузив свой нехитрый скарб с гостинцами в телегу, усаживались туда же подложив под изнеженные пятые точки сенца пускались путь. Каким же прекрасным был этот путь, сначала дорога шла, петляя через лес, на пути то и дело попадались глубокие промоины, куда ныряла лошадка, а за ней и телега, вынуждая нас крепко держаться самим и придерживать свои вещи. Это не пугало, а возвращало нас в то прошлое неведомое мне время, в тот далёкий от привычной нам городской жизни мир, в котором мы возможно жили в другой прежней нашей жизни. Лес кончался внезапно, и телега выкатывалась на поле, которое простилалось до края земли и, если бы не еле виднеющаяся маковка церкви, которую построил в нашем селе земляк солдат вернувшись с войны 1812 года, где и разжился деньгами, могло показаться, что путь наш бесконечен. Но маковка превращалась в красивую церковь, которую не удалось испортить большевикам, превратившим её в склад, и мы въезжали на край деревни с милым моему сердцу названием Степаниха. На пороге дома, который весело смотрел на улицу всеми своими окошками с резными наличниками нас уже поджидала моя бабушка Татьяна Ивановна, вот я и на первой родине. Как же хороша была эта моя первая родина, кругом леса полные грибов и ягод, в русской печке в чугунке томятся щи из квашенной капусты со здоровым шматом баранины, здесь же с бочка скворчит огромная сковорода с грибами и картошкой, а на окне остывают крынки с топлёным молоком. На столе поблескивая золотыми боками красуется ведерный самовар, а рядом в большой миске лежат соты, ячейки которых полны янтарным мёдом с собственной пасеки. А если приехать сюда зимой, да ещё к вечеру, то встретят тебя и привезут к дому в санях, а лошадка, грива которой будет выбелена морозом и покрыта инеем, будет всхрапывать выпуская из ноздрей клубы пара. Из труб над избами будут подыматься дымы сказочными столбами, а кипельно белый снег, освещённый ярким месяцем, будет сверкать и переливаться мириадами своих снежинок. А задравши глаза вверх увидишь небо вызвездившиеся невероятным количеством звёзд. И тишина, которой ты никогда не слышал в городе будет давить тебе на уши. Вот такой кусочек моей Родины достался мне от моего отца и который остался в моей памяти на всю жизнь. Так вышло, что после смерти деда и бабушки я не был в Степанихе много лет и вот собравшись, вдруг, как будто что-то ёкнуло в груди я, заехав к двоюродному брату приехал с ним и с женой в Степаниху. Дедова дома уже не было, но деревня не исчезла, даже церковь стала вновь действующей и так на душе моей стало тепло и радостно от этого моего возвращения на Родину.
                Орликов, Уланский, Ананьевский, Даев милые моему сердцу московские переулки, названные в давние времена по именам домовладельцев, во дворах которых прошло моё детство и юность. Это особый уголок настоящей старой Москвы. Районы, построенные на территории бывших деревень, которые окружали Белокаменную с большой натяжкой можно отнести к Первопрестольной, а про  новую Москву, которая тянется до Калужской области  и говорить не чего, её увеличили, лукаво сказав что правительство и другие важные органы государственной власти покинут центр города и переедут в Подмосковье, но органы никуда не переехали, за то цена квадратного метра строящихся в Подмосковье домах сравнялась с ценой московского метра. Ну да бог с ними с метрами, я каждый год стараюсь погожим весенним днём приехать на станцию метро «Чистые пруды» и вновь пройтись по родным местам моей Москвы. В то время, когда я был молод в этих переулках кипела жизнь, здесь жили простые москвичи со своими печалями и радостями, во дворах носилась детвора, играя в штандер или в вышибалы, а уж если затевались казаки разбойники, то крики и топот слышен был на всю округу. Особенно хорошо, было пройтись по моим переулочкам летним тёплым вечером, из открытых окон лился тёплый свет, а порой и музыка и можно было украдкой взглянуть в открытое окно и увидеть кусочек чьей-то жизни.  С грустью хожу в настоящее время по этим переулкам, простой люд был выжат отсюда и в переулках появились новые дома с подземными гаражами для новых русских, а в домах, которые не пошли на слом, после капитального ремонта обосновались офисы новых компаний по типу «Рогов и копыт». Но всё равно, каждый мой поход согревает мне душу, а придя в мой двор детства и посмотрев в окна третьего этажа старого дома, где была наша квартира, я как будто вижу за ними лица мамы, отца и бабушки, старый двор дает мне возможность повидаться с ними. Я думаю, что и они смотрят на меня и бабушка говорит маме: «Вот и сынок пришёл, похудел немного». А тополя, доросшие почти до пятого этажа и знавшие меня маленьким мальчиком, качают своими ветвями радуясь за нас. Вот такая моя вторая Родина, с грустью и печалью по былым временам моего детства и юности.
                Поездка на дачу была для меня радостным событием, сначала мы ехали на метро от Красных ворот до Киевского вокзала, потом на электричке три остановки до платформы Востряково. Один раз, когда поезд уже подходил к станции, я, пробравшись к дверям поезда, которые в то время ещё были не автоматическими, сиганул на ходу на платформу перепугав родителей и видевших эту картину посторонних людей. Конечно, мне здорово попало, морально, так как руки на меня родители никогда не поднимали и впоследствии, когда поезд подходил к платформе, меня держали крепко за руку. Сойдя с электрички, мы шли через овраг по дну которому протекала маленькая речка Сетунька, а вокруг по склонам на фоне зелёной травы радовали глаз жёлтые одуванчики. В воздухе пахло, как- то по-особому, да и сам воздух отличался от московского в лучшую сторону. Перейдя через речку по бетонной плите, перекинутой с берега на берег и поднявшись на склон оврага мы видели стадо коров, пощипывающих свежую травку. На поле, примыкающем к нашему садовому товариществу, уже пробивалась зелёная поросль каких-то сельскохозяйственных культур, возможно вырастет горох, которым мы после его созревания будем лакомиться. А какие были посиделки у костра, молодёжь с наших и соседских садов собиралась у Восточных ворот и расходились только под утро. Я рос и на моих глазах происходила оккупация городом кусочка моей Родины. За нашими участками вырос огромный район, получивший название Солнцево, а за ним появилось Переделкино, и мы оказались в окружении огромных домов и их жителей. Долгое время оставалось не тронутым , поле отделяющее наши участки от МКАД, и я ещё мог видеть салют и университет из окна второго этажа нашего дома, но пришло время и городу оказалось мало построенных районов и он прибрал к рукам гороховое поле, построив на нём жилой комплекс с красивым названием Татьянин парк. Кто такая эта Татьяна, откуда она взялась и какое она имеет отношение к нашему полю мне не известно, но парк её имени есть, а вот поля с горохом уже нет. Теперь я постоянно живу в своём доме на своём участке земли в шесть соток, окружённый со всех сторон Москвой и молю бога, чтобы у этого монстра не разгулялся бы опять аппетит, и он не кинул бы свой взгляд на мой кусочек Родины.
                У меня, как и в известной песни Вениамина Баснера и Михаила Матусовского «С чего начинается Родина», она начинается вот с этих трёх дорогих моему сердцу мест ими же она и кончается. Это царям, королям и президентам нужна Родина от моря и до моря, а с меня хватит и этих мест.