Бестолковый

   Молодых супругов объединяла любовь к природе. Это была деятельная любовь: оба выбрали природоведческое высшее образование. Он окончил биологический факультет университета, она получила «красный» диплом учителя географии и биологии. Начали было работать в школе, но общение с трудными подростками не вдохновляло, и тяга к красоте и свободе победила.

   Собравшись с духом, они дружно «окончили школу» и теперь – охотники-промысловики. «Все дороги нам открыты, все пути»!

   Жизнь превратилась в работу, которая состояла из путешествий по самой нехоженой тайге.
 
   Был погожий летний полдень, когда они собрались в обратный путь от зимовья в устье Коневого. Предстоял переход вверх по ручью до перевала на Верхнюю Терсь, а затем подъем к лагерю под самой вершиной горы.

   Отыскав припрятанное, вернее, просто повешенное зимой на пихту, ружьё, удивились тому, как высоко оно оказалось: достали с трудом. Покидая в начале весны промысловый участок, привыкнув к зимнему ландшафту, они и не замечали двухметровой снежной толщи.
 
   Умеренно нагрузившись крупами, остававшимися на лабазе с зимнего сезона, решили идти без затей – своим вчерашним следом вдоль ручья. Вариант маршрута не самый привлекательный – вынужденный: обычно с грузом проще и надёжнее идти проверенной, проторённой дорогой.
 
   Скучновато. Ведь они только вчера вечером прошли этим путем.

   Лето здесь, в субальпийском поясе пихтовой тайги, начинается почти на месяц позже, чем в городе.  В тенистом прохладном логу вытянувшаяся, но еще сочно-хрупкая трава легко ложилась, ломаясь-срезаясь, под  энергичными, как удары литовки, шагами молодых ног, оставляющих после себя торный след в полутораметровом высокотравье.

   Спускались к избе по узкой долине от самых истоков, высматривая лишь опасные препятствия на пути  –  замаскированные старой травой валежины да коварные ямы-промоины на изгибах русла. И, конечно, ничего не слыша, кроме хруста под собственными ногами.
 
   Из-за этого треска не было слышно даже грохота горного ручья, вдоль которого шли. Конечно, никого не встретили, не считая пернатую мелочь да единственного рябчика, своим взрывным взлетом из-под ног заставившего вздрогнуть.

   За минувшие ночь и половину дня их вчерашний след заметно подсох, увядшие сломанные стебли, устилающие  «тропу», уже не хрустели, не цеплялись «липкими лапами» за  ноги – идти было уже значительно легче, хоть и вверх по ручью.
   
   Продираться уже не приходилось, теперь  только стало заметно, как сильно шумит текущая по камням вода.

   Четырехмесячный щенок, внук знаменитого Вайгача – «чемпиона мира и Венгрии», вчера покорно «чистивший шпоры», не в силах ломиться сквозь травяные «джунгли», сегодня радостно бежал впереди. Ничего, вроде, крепенький. Красавчик!
   
   Вложились в него, не поскупились. Шибко уж хорошие «кровя» в нём, как втолковывал продавец. Мать, правда, без заслуг…
 
   «Да откуда ей их взять, эти заслуги, если хозяин – городской, старик, на охоту её не возит. Где ей взять эти подвиги?
   
   Однако погляди, какая у неё стать, сколько в ней резкости, энергии! Это же молния! Да от неё никакой зверь бы не ушёл! Ты знаешь, какие у неё в роду доблестные предки! Вот, посмотри родословную: известные всё собачки!

   Да что мамаша, ты глянь, кто отец! Вот его фото, в журнале! Чемпион мира! Видишь, подпись: «Вайгач, чемпион мира и Венгрии». А вот копия его родословной, гляди, какие кровя!
   
   Ну, ты никого не знаешь, понятно. Но я-то всех знаю, и собачек, и хозяев. Дармоедов не держим! Будь я помоложе, и мамаша в чемпионах бы ходила, талант у неё в крови, и не её вина».

   Отломил Фёдор за месячного щенка аккурат ползарплаты. И пока – нарадоваться и налюбоваться не мог!
 
   ...Идти было столь легко, что груз показался совсем не существенным. С таким, пожалуй, можно все же опять пойти новым, непроторённым маршрутом!

   А давай-ка пойдем не долиной, а бортом, северным склоном! Там травостой, как правило, реже и ниже, а сейчас, в начале лета, когда в пихтаче на теневом склоне совсем недавно растаял снег, идти должно быть удобно, легко.
 
   И Фёдор решительно пошел через ручей, чтобы начать  подъем на затенённый склон.

   Люба еще не успела войти в воду, когда муж, остановившись на середине бурного  потока, вспомнил про щенка.
   
   Их любимец умчался куда-то вперед по тропинке вдоль берега, и когда он заметит отсутствие хозяев, неизвестно. Если они, перейдя русло, скроются в лесу, то их след унесёт вода, и «неопытная  ищейка» промчится мимо, возможно, до самой избы.
 
   Этак можно и все планы сорвать: придется возвращаться за ним… Хорошо, что вовремя вспомнил!

   Фёдор пронзительно, в четыре пальца, свистнул, глядя вверх по течению ручья. Да разве увидишь малыша в этом высокотравье?! Только когда он поравняется с ними.

   Взглянув на жену, Фёдор увидел, что она тоже ждёт Лапчика, стоя на тропке, но вместо щенка – в нескольких метрах впереди её и чуть дальше от воды – из травы показывается профиль длинной головы медведя, устремлённый взглядом тоже вдоль ручья, в сторону убежавшего щенка.

   Люба стояла на тропе, ожидая и высматривая щенка,  и после свиста неподалёку вздрогнул и долго качался высокий цветок. Она подумала, что там возится щенок, – и вдруг поднимается длинная голова, будто озабоченно вглядывающаяся вдаль.
   
   Все они, трое, стояли равнобедренным треугольником, будто ожидая возвращения щенка в их тесный круг! Картина маслом!
   
   В следующую секунду Фёдор навел на медведя ружьё и сурово прикрикнул, как на бродячую собаку: «А ну –  пошёл!!!».

   Фёдор не заметил даже, чтобы медведь озирался: увидел ли зверь людей – непонятно, но уже в следующее мгновение он бесшумно – как привидение – летел, мягко и плавно колышась, вверх по яркому склону. Всего два-три прыжка – и удивительно широкий, пушистый «ковер-самолёт» исчез в пихтаче.

   Через несколько минут примчался щенок и, увидев Фёдора, без колебаний запрыгал по воде.

   И никакой реакции на запах медведя, который, похоже, давно уже спал на лёжке в паре метров от их вчерашнего следа! Ну и ну…
 
   Вот ведь бестолковый! Ну и бестолковый…
 
   Прямо беда! Собака без чутья! Вот тебе и «породистый»! Дефектный вообще, напрочь!

   Стоял летний знойный штиль, и внук чемпиона мира, основателя породы, пробежал рядом с вонючим зверем, не почуяв? Потрясающе, но факт.
 
   Похоже, люди переоценивают экстрасенсорные способности собак, поэтому чувствуют себя гораздо спокойнее в их присутствии. Так, может быть, напрасно?   

   Тот поразивший их случай запомнился Фёдору,  как «чудо». Загадка.

   Чудовищная, невероятная «бестолковость» щенка-подростка.

   Тогда, на месте, ситуация виделась так: жара, штиль, спящий среди высокой травы  лохматый зверь и растёкшийся в неподвижном воздухе – на десятки метров вокруг – душный, специфический медвежий  запах.
   
   Вбежав в это густое амбре, любая нормальная собака должна была бы вздрогнуть, ощетиниться и залаять, указывая опасность, или же – встречаются и такие – молчком, поджав хвост, умчаться, бросив  хозяина, –  подальше… 

   А этот щенок не обратил на ужасающий признак близости огромного хищника никакого внимания: не испугался и даже не заинтересовался! Ну, не бестолковый ли?!

   Много позже, глядя издалека, с высоты прожитых лет,  Фёдор увидел ситуацию лучше, чем видели две пары молодых глаз, глядя в упор и обсуждая происшествие «по горячим следам».

   Чудо – "чудовищный факт", – как это обычно и случается при более внимательном рассмотрении, оказалось артефактом. И вот в чём ошибка, ложность истолкования "очевидного факта".
 
   Да, был ясный и безветренный день, казалось бы, это и есть штиль.
 
   Но штиля, то есть полной неподвижности воздуха, быть никак не могло!
 
   В логу с узкой долиной одна сторона, справа, за ручьем, представляла собой сильно затенённый, холодный склон,  а другая, где спал зверь, –  склон, освещённый жарким полуденным солнцем, покрытый сочным, активно испаряющим влагу высокотравьем.
 
   Это была «термопара», где неминуемо возникала воздушная тяга: нагретый влажный воздух активно воспарял, а тяжёлый – холодный – стекал с теневого склона, через ручей и тропинку – к разогретой траве.
 
   Запах медведя просто не мог течь навстречу этому «сквозняку»!
   
   В дальнейшем их «внук чемпиона» – без всякого специального обучения – великолепно работал по самой разной дичи, в том числе по медведю.

   А как-то раз, хрипя, упорно тащил и тащил Фёдора на поводке – с полкилометра,– как будто шёл по горячему следу, хотя следа не было. Оказалось, он прихватил запах зверя верхом, по встречному ветру, за многие сотни метров.