Красный

На улице было +46 и при этом невыносимо влажно. Московский айтишник Ваня Брыльский переступил порог аэропорта и проклял свою контору, всю Индию разом и свою такую несчастливую судьбу, которая принесла его сюда в рабочую командировку.
Ещё в аэропорту он купил местную симку, но активировать её так и не вышло. Вроде бы были подписи на английском, но какие-то совершенно нелогичные, а эти местные тарабарские закорючки одним своим видом сводили его с ума. В итоге заказать себе нормальное такси до гостиницы так и не удалось. Таксист, поймавший его за руку на улице, осветил лучезарной улыбкой, в которой не доставало зуба, и с выражением неземного радушия выдал: "Фифьти доллярьзь!" А ехать было по карте - пятнадцать минут. Разумеется, у других было то же самое. Ваня быстро и уверенно закипал, как физически, так и в своём богатом внутреннем мире. Плюнул и решил попробовать дойти пешком. Заодно и на бесплатную экскурсию сразу попадёт, хотя он сильно сомневался, что здесь будет на что посмотреть.
Психофизическая температура Вани продолжила подниматься, потому что карта часто ошибалась. И всё кругом было именно так, как он видел в роликах модных путешественников - грязь до ушей, бардак, нищета, тупоумные и некрасивые лица.
По его глубокому убеждению, этого недельного треш-вояжа он совершенно не заслуживал. Почему другие ездили в пятизвёздочные отели со скандинавским дизайном и шикарными барами, а его заслали в этот тупик эволюции? Всегда-то ему не везёт.
Уже наступали местные ранние сумерки. Путаясь в грязных и беспорядочных улицах, он вышел на одну, которая чем-то слегка отличалась от прочих. В проёме каждого входа стояли группки женщин в безвкусных ярких полотнищах и с тоннами бижутерии, с которой облезала краска. У некоторых были отчётливо видны какие-то стрёмные болячки на коже, другие были слегка симпатичнее. У большинства отвислые животы вываливались из открытых тряпок. Увидев Ваню, который шёл и неотрывно пялился в телефон, они злобно закричали "кэмра, кэмра!" и замахали на него руками.
До Вани дошло. Ему удалось быстро очутиться в, возможно, худшем месте - в квартале проституток. Хуже индийских проституток он с трудом что-либо себе представлял.
У тайских фей они не научились абсолютно ничему полезному. Да даже и в сравнении с тайскими Ваня всё-таки больше предпочитал европейских шелковистых девочек. Особенно вот вспомнить Боженочку с Ольховской... Чистенькие, сияющие, улыбающиеся, понятливые девчонки в чистеньких и улыбающихся заведениях - всё для нормального человека. Хотя уже год прошёл, он до сих пор блаженно улыбался, когда вспоминал, как решил шикануть и заказал себе сразу нескольких.
Между тем, в индийский уличный бордель он пошёл бы разве что в порядке самоубийства.
Цветастые бабы, увидев, что Ваня спрятал телефон в карман, несколько сменили тон и теперь уже кричали: "Мистер, мистер, файф доллярьзь, файф доллярьзь!" Ваня шёл так быстро, как мог, в надежде выскочить из этого ада. Но мало того, что ему кричали с разных сторон, одна увязалась следом за ним и шла неотступно, при этом обходилась даже без "мистеров", вместо этого всё время орала что-то то ли на хинди, то ли на каком-то из местных тарабарских языков - Ваня и не пытался запоминать их названия.
Он обернулся на неё. Она была в красном сари - в тряпках Ванька не сильно разбирался, но подозревал, что ткань - дешёвая синтетика, в которой здесь можно зажариться насмерть. Хотя что им жара, на них же пробы ставить негде... Прыщеватая кожа жирно блестела, чёрные волосы тоже - кажется, смазаны маслом. На губах облезала сухая кожа. В одной из широких ноздрей болталось кольцо, на грязных руках - гремящие пластиковые браслеты. Как и почти всем здесь, ей было бы весьма недурно скинуть хотя бы килограмм пять-десять.
Единственное, на чём взгляд невольно задерживался - кошачьи чёрные глаза девки под соболиными бровями. Ваня даже замешкался. В глазах не было предложения, заискивания, флирта, привычной здесь развязности. Она на него смотрела молча, серьёзно, сосредоточенно и вроде бы даже как-то свирепо. На секунду он усомнился - а действительно ли она ему себя предлагает, как остальные, или у неё нечто другое на уме? А впрочем, чего голову-то себе ломать.
- Гоу, гоу, - брезгливо махнул в её сторону Ваня и пошёл дальше.
Как бы не так - девка в красном сари продолжала идти за ним, крича ему в спину совершенно непонятные слова. Несколько раз он повторял алгоритм - поворачивался, кричал на неё, она на него внимательно смотрела, и всё повторялось заново. Продолжалось это до тех пор, пока в затылок Ване не прилетела пластиковая бутылка - очевидно, подобранная из обилия мусора под ногами и слава богу, что хоть пустая. Тут Ваня вконец рассвирепел.
- Палис, палис!!! - заорал он на неё.
У девки вроде бы промелькнула в лице какая-то мысль, она застыла на месте и так осталась.
Вдобавок ко всему прочему омерзению пошёл дождь. Окружающая помойка как будто бы запахла ещё сильнее. Ваня понёсся вприпрыжку в ту сторону, где, как ему казалось, должен находиться его отель.
Но нестись вприпрыжку тут было так же неудобно, как и делать всё остальное, потому что через минуту Ваня поскользнулся на картофельных очистках и грянулся оземь.
Кажется, в отключке он пролежал совсем недолго, но когда очнулся, удивился, как уже успело на улице потемнеть. Он первым делом кинулся проверять карманы - странно, но телефон и кошелёк были на месте. И вокруг него почему-то практически не было народу, хотя до этого улица была запружена.
Затылок болел. Он осторожно дотронулся пальцами - на них остались капли крови. Теперь ещё думай, как здесь найти что-нибудь, похожее на медицину...
Ваня встал, обернулся - и окаменел. Рядом с ним на каком-то поваленном бетонном блоке сидела девка в красном. Она подносила руку к пятнам крови, оставшимся на дороге, зачёрпывала их вместе с дождём и гниющей грязью и отправляла этот палец себе в рот. Задумчиво посасывала его и неотрывно смотрела на Ваню. Без улыбки, даже без злобы. Становилось всё темнее, но её внимательные, неподвижные чёрные глаза всё так же отчётливо выделялись на лице.
У Вани случилось нечто вроде истерики. Он повернулся и опрометью побежал туда, где карта обещала отель. И довольно скоро его нашёл. Кондиционер иногда сам собой выключался, у воды в душе был неприятный запах, постельное бельё выглядело стираным, но всё было в каких-то катышках - но этого он уже почти не замечал. Громко стуча зубами, он проглотил несколько таблеток снотворного, которое сумел сюда провезти, и бухнулся спать.
Тут его, конечно, попустило. Сначала - наверное, часа два-три - снился обычный мусор вроде морды коллеги-дизайнера и полок московских магазинов. А потом всё это пропало и он увидел, что спиной к нему сидит какая-то женщина. И только тем чувством, которое можно испытать во сне, он вдруг отчётливо понял, что это - его мама.
Когда ему было шесть лет, мать незаметно для всех собрала большой чемодан, и больше никто из семьи её не видел. Растил отец, который порол его за хлебные крошки на столе и внушал, что если Ваня лет в двадцать не сможет сам купить себе квартиру, то лучше всего ему было бы повеситься.
- Мама, мама! - закричал Ваня и даже не удивился, что его голос звучал, как у маленького мальчика. Наверное, и сам он сейчас стал ощутимо меньше, чем привык быть. - Мама, почему тебя так долго не было? А я стал совсем большой! Я стал важным и богатым! Я сам поступил в институт! И сделал так, чтобы мой одногруппник сломал ногу, чтобы меня вместо него выбрали старостой и чаще ставили мне пятёрки! И меня быстро взяли работать в очень перспективную команду! И я там подсидел Мартынова, Бурлюка и Шилова, чтобы стать таким важным, как сейчас, чтобы ты меня любила!
Женщина, которая всё это время сидела неподвижно, повернулась к нему. У неё было лицо той индийской девки, которая на дороге лакала его кровь. Красивое, осмысленное и свирепое.