Беспокойный возраст -8

  Поиски активно продолжались. На пристани в Мысхако стало известно, что артисты пошли морем на Широкую Балку после представления, чтобы взять своих коллег, выступавших в Федотовке днём ранее. На Федотовку, а далее на Широкую Балку можно было проехать только в объезд с улицы Октябрьской через Центральный район города, по побережью вдоль скалистой стены проехать было невозможно. Поэтому, пока добрались туда, ещё время потеряли. В Широкой Балке у сторожа на пристани узнали, что катер с цирковыми артистами отошёл от берега полчаса назад. Егоров стоял на пустом причальном пирсе и тоскливо смотрел на море. Вольский уже опрашивал свидетелей, которые работали в это время на причале. Сторож, мужчина лет шестидесяти показал на гостевой домик, разглядывая фото Авдея Деркача, которое ему дал в руки капитан милиции.
- Они ещё днём вчерась прибыли сюда, - говорил он. - Этот мордастый, что у вас на карточке, а с ним длинный мужик такой, весь заросший чёрной бородой. Мальчонка с ними ещё был, - Егоров обернулся на эти слова и ближе подошёл к говорившему. - Худенький такой, высокий ростом. Взлохмаченный весь и какой-то настороженный...
- Напуганный? - переспросил Вольский.
- Нет, именно настороженный. Взгляд у него очень внимательный и цепкий. Я ещё подумал, что неприятности какие-то у парнишки должно быть. Они тут втроём в домике на берегу переночевали, утром артисты когда приехали, вижу, а парнишка-то тоже с ними вровень...
- Это как? - Егоров нервно передёрнул плечом.
- Он тоже был одет как артисты, в пёстрый костюм. Этот мордатый дал ему в руки чемоданчик с инструментом, они подошли к катеру, когда циркачи туда загружались, и с ними вместе сели. Мальчик этот всё по сторонам озирался, когда садились, видимо, не хотелось ему плыть-то... Неуверенно так шагнул на палубу... Отчалили они, а слышу, говорят, будто на Южную Озереевку идут, чтобы на Абрау-Дюрсо попасть к вечернему представлению.
- Тут всего полчаса ходу, - проговорил Вольский, поглядев на море. - 16 километров отсюда до Абрау... Берегом и то близко, а по воде... Они уже там должны быть.
- Давай берегом, быстро до Южной Озереевки, - Егоров искал глазами лодку на пристани. - Моторка у вас имеется? Катер, что есть? - он схватил сторожа за плечо.
- Нет, милок, только вёсельные лодки. Мотор был, но на нём рыбаки уходят и часто не приходят во время, вот и сейчас нет на пристани этого судна.
- Проедем? - спросил Егоров у капитана Вольского. - По берегу тут проедем?
- Дороги нет в привычном смысле, но проехать можно... попробуем. Вдоль стены по берегу, но... Ты полагаешь, что они ушли на Абрау вместе с циркачами? Вряд ли... Сейчас нашим сообщу, которые в этом районе поисков задействованы, пусть срочно выдвигаются в Абрау-Дюрсо и опрашивают всех, кто туда прибыл на катере из Широкой Балки. А мы с тобой берегом поедем, тут недалеко. Пошли в машину, - Вольский быстрым шагом отправился к служебному автомобилю, подхватив под руку Алексея.
  Машина сперва забуксовала на мелкой мокрой гальке у берега, но потом набрала ход и вскоре скрылась за скалистыми выступами.

  Береговая полоса то приближалась, то удалялась. Высадив артистов на пристани у Южной Озереевки, Авдей приказал капитану идти на Малый Утриш. Когда тот засопротивлялся, потому что был не готов с такому продолжительному пути, Авдей ему пообещал хорошо заплатить:
- Я плачу тебе, паря! Хорошо плачу. Там надо одного человечка подобрать, а потом... Потом видно будет, главное отсюда быть подальше.
  Сашку он держал всегда подле себя. Теперь, когда катер опустел и в нём остались всего несколько человек вместе с капитаном и его помощником Деркач дал себе слабину и напился, вкачав в себя не меньше литра какой-то белой сивухи. Они пили на верхней палубе вместе с длинным, бородатым мужиком, помощником Авдея Лякишевым, о котором упоминал на допросе Фимка. Тот скалился на всех своим щербатым ртом, и всю дрогу грубо матерился. Терещенко стоял у бортика на нижней палубе, смотрел на волны. Солнечные искры слепили глаза, было больно смотреть на воду, парень напряг зрение. Берег был хорошо виден по правому борту, вот они проплыли дальние буи, значит отсюда уже километров пять будет до ближнего мыса. Катер качнулся на волнах и набрал больший ход. Вот они опять отплыли на расстояние примерно восьми километров от берега, скалы заволакивала туманная дымка, пространство размывалось, но казалось ещё преодолимым. Зачем он думает о расстоянии до берега? Сашка поймал себя на мысли, что ему так легче, когда он представляет себя независимым и свободным от этих пьяных мужиков. Ему невыносима была сама мысль, что его привезут и посадят куда-то опять в душную комнату или чулан, и он никогда не сможет распоряжаться сам собой и своим временем. Неужели же его никто не найдёт? Нет, не может быть! Наверняка уже ищут, а он плывёт в неизвестность с непонятными людьми, у которых совсем не миролюбивые намерения на его счёт. И тут до его ушей стали долетать фразы, забрасываемые сюда лёгким ветерком, обгоняющим катер. Пьяные голоса становились всё громче, Авдей и длинный спорили между собой и причина их спора была именно в Костике... Терещенко прислушался. Через несколько минут споров, ему стало понятно, что его всё это время обманывали и специально держали на мушке, чтобы спокойно провести в нужное им место. Никакого Костика они в заложниках не держали, он по их же словам, находился теперь в Новороссийске и доступа банда к нему не имела. А раз так... Лучше утонуть, броситься с катера головой за борт, чем плыть с этими людьми в неизвестность. Он же умеет отлично плавать, он сможет... Сашка напряг зрение ещё раз, сложил руку лодочкой и взглянул в бирюзовую даль. Да, берег был уже далеко, ну и что же? С нижний палубы парень не долго думая пробрался на корму, подошёл к бортику, скинул с себя шутовской красный колпак, снял широкие клоунские штаны, кофту-размахайку, и когда катер закладывал небольшой поворот, войдя в крен по левому борту, нырнул в воду... Его прыжок не заметили наверху, были слишком заняты своими воровскими спорами. Лишь помощник капитана услышал характерный всплеск воды, он высунул голову по правому борту, но Терещенко, предвидя такой поворот и желая не быть обнаруженным, ушёл на некоторую глубину, перед этим глотнув побольше воздуха в лёгкие. Помощник ничего не увидел на воде и приписал услышанное за плеск большой рыбины за бортом. Катер продолжал набирать ход и ушёл за Круглый мыс.

  В Абрау-Дюрсо Егорову, Вольскому и его помощникам стало известно, что электрик Авдей был с артистами, но на берег в Южной Озереевки не сошёл, они с парнишкой и его приятелем поплыли дальше на Малый Утриш, якобы для своих рабочих дел. В цирк вернуться Деркач обещал на следующий день. Оперативники поняли, что опять опоздали. Они на двух машинах выехали вдоль реки Дюрсо от посёлка к побережью, и на большой скорости отправились по берегу моря на Малый Утриш.

  Сперва плыть было легко, над головой синело небо, где-то вдалеке пищали чайки, волны покачивали, будто в невесомости, тело лежало на них без лишнего напряжения. Сашка лихо размашистыми движениями толкал своё упругое тело к берегу. Дальнего буя ещё не было видно, но расстояние заметно сокращалось. Может быть ему так казалось? Но вскоре руки стали недвижимы, спина будто затекла. Ноги перестали слушаться. Терещенко выпрямился, лёг на воду. Ему надо было отдохнуть, он понимал, что без таких перерывов никуда далеко не уплывёт. И в тоже время он с опаской поглядывал на дальний выступ Круглого мыса, от которого уже прилично отплыл, ему всё казалось что катер вернётся его искать. Нет, ничего не было слышно!.. Это немного успокоило, Сашка продолжил свой марафонский заплыв, пока не почувствовал сильную усталость в ногах, и как резко стало сводить икры, закручивая тупой болью под коленями. Он снова растянулся на воде. Впереди уже замаячил жёлтый буй, значит плыть осталось до берега километров пять. В памяти тут же возник тот момент, когда он ещё будучи мальчишкой в такой же вот солнечный и тихий день спасал утонувшего в море соседского пёсика Дика. С ним тогда были его приятели Варька и Димка Золотницкие. Как давно это было!.. И он, задыхаясь под водой, всё-таки вытащил эту собаку, а потом привёл её в чувство, сделав Дику массаж под рёбрами. А теперь, кто поможет ему самому? В тот день с ним были его друзья, которые могли побежать за помощью в посёлок, привести соседей, его сестру Наденьку, а тут? Сашка почувствовал, как холодеет тело... Да, это были не тёплые, ласковые воды его родного Азовского моря, это грозные валы Чёрного своей пучиной грозили поглотить его и утащить на мрачное дно. Голова закружилась, горизонт закачался, перед глазами поплыли радужные круги. Терещенко понял, что теряет сознание. Он глотнул воздуха и погрузился на некоторое расстояние под воду. Тут было холоднее, чем на поверхности, подводные течения обдавали тугой прохладной волной, но здесь было темно, что сейчас спасало, глаза не так жутко резали и кололи. Он выпрямился, проплыл немного в зеленоватой мутной бездне, потом вынырнул на поверхность и снова лёг на спину. Его тело упорно не хотело больше слушаться, Сашка замерзал. Чудовищным непомерным усилием воли, он добрался до жёлтого буя, повис на нём, качаясь на волнах. Была надежда на то, что сейчас в этой зоне пройдёт какой нибудь катер или лодка проплывёт, это будет настоящим спасением. Но море вздымало небольшие волны, тихо катило их к дальнему берегу, швыряло их на скалы и прибрежный песок, вздымая сверкающие радужные брызги. В глазах снова помутилось. Терещенко пытался удержаться руками за скользкий овальный буй. Ему удалось принять удачное для себя положение тела, ухватившись за боковой выступ металлического крепления, который обручем опоясывал эту овальную конструкцию, соединяя её с нижней более объёмной частью. Он попеременно вытягивал то одну ногу, то другую, пока не почувствовал прилив тепла и сил. Откуда они брались в его уставшем теле - не понятно. Спасла природная мускулатура, при относительной худобе, он имел крепкие плечи и упругий торс, а дополнительные занятия физкультурой в спортзале у тренера Гребенюка ещё больше приносило пользы, особенно перед армией. Терещенко это понимал, поэтому старался никогда тренировки на площадке военного городка не пропускать.
  Он отдохнул, откинул мокрые пряди с лица, оттолкнулся от буя и поплыл дальше к спасительному берегу. Солнце было уже где-то позади и не так сильно било в глаза. Блики мигали, растворялись на воде, тугие волны покачивали его тело. Сашка теперь старался больше отдыхать, то погружаясь в морские воды, то выплывая на поверхность. "А как же спортсмены, которые проливы целые проплывают? - мелькала мысль. - Они такие же люди, как и я, только малось тренированные. Ну и что же? И я так могу, надо суметь, надо!.." Надежда, милая Наденька его любимая сестричка!.. Пусть она не вспоминает его плохими словами, если он не вернётся к себе домой. А вдруг, а если? С кем же она останется? С этим своим Фёдором и его странной роднёй? Эта мысль Сашке совсем не понравилась, ради сестры он готов был выжить! Доплыть и не утонуть!.. "Ничего, как нибудь, - думал он, а в затухающем сознании вставал знакомый и милый облик. - Наденька, милая моя... Зачем ты, зачем?" Ему приятно было думать о ней, единственном своём родном человеке, которую беззаветно любил и уважал. Но тема её замужества его несколько угнетала. Нет, не своим эгоизмом он руководствовался, а тем, что для Надежды хотел совсем другого мужа. Но это ему так кажется, может быть этот Фёдор не так уж и плох, если его выбрала Наденька?! Сашке было тяжело грести руками, они снова одеревенели, он задыхался от напряжения мышц, тело сводило мелкой судорогой... Вот он берег, вот уже совсем, казалось, рядом, но расстояние на море очень обманчиво... Его беспокойная дерзкая душа не хотела верить в плохой исход этого морского путешествия, Сашка цеплялся за жизнь из последних сил, но их становилось всё меньше и меньше...

  Двадцать километров до Малого Утриша пролетели за пол часа. Ещё издалека от поворота на косу увидели на приколе стоявший катер у причала. Хлопнули дверцы автомобиля, Егоров и Вольский подбежали к катеру.
- Где капитан? - заорал Вольский, забравшись в рубку.
  Помощник жевал бутерброд, запивая его крепким кофе, он выпучив глаза от неожиданности, буркнул себе под нос.
- Ходят тут... Нет капитана, пошёл договариваться насчёт горючего. Идти назад не на чем. В Грибаново он отправился.
  Глаза его при этом бегали, не могли ни на чём остановится. Егоров уже в это время обыскивал судно.
- С кем сюда шли? Кого вы везли? - чётко произносил вопросы громким голосом Вольский. - Где сошли артисты? Где высадили электрика?
- Какого ещё, электрика?
- Не прикидывайтесь, вот этого, - капитан сунул под нос помощнику фото Авдея.
- Я не знал, что он электрик... думали, что тоже артист, - глаза продолжали нехорошо бегать, а руки стали мелко дрожать. - Он сразу, как мы прибыли сюда, исчез куда-то. Они с капитаном договорились, что он заплатит за дополнительный рейс, но... он только дружка тут оставил под залог, потому как его невозможно никуда вытолкать. Он сильно пьян...
  Алексей нашёл на нижней палубе возле низкого бортика яркий костюм с красным колпаком. Он сгрёб это и принёс в рубку:
- Что это? - упавшим голосом спросил он.
- Это?! - помощник побагровел. - Я же говорил, что этот рейс плохо закончится...
- Что?! - Егоров схватил за грудки помощника с функцией моториста. - Ты вёл этот катер, что здесь случилось? Где парень, который был с двумя мужиками?
- Его нет здесь...
- А где же он? - Вольский смотрел на костюм в руках Алексея, имея весьма прискорбные предположения. - Они напились и вытолкали его за борт?
- Нет, он сам упал... Видимо. Но, если снял с себя одёжу сперва, значит намеренно в воду ушёл...
- Что?! - глаза Егорова бешено сверкали. - Где это случилось?
- Я не видел точно, но... только всплеск воды услыхал, выглянул за борт, но никого там не увидал. Но вот когда прибыли на место, этот здоровяк стал искать кого-то и кричать на своего приятеля, и тут до меня дошло, что случилось несчастье.
- Где, где это было?! - орал Егоров.
- Как только от Круглого мыса отошли, я стал закладывать на поворот, вот тогда...
- Где этот приятель? - Вольский вышел из рубки и осмотрелся по сторонам. - На палубе? Где?
- Тут он, в трюме спит, - был ответ.
  Егоров резко распахнул дверь служебного кубрика. Сгрёб за шкирку спящего длинного мужика, заросшего чёрной щетиной.
- Где, где пацан, пьяная скотина?! - орал он. - Куда вы его дели, утопили?
  Мужик ворчал что-то невнятное, но толку от его ворчания не было никакого.
Алексей выскочил из трюма и бросился к мотористу:
- Когда горючее подвезут? Можешь сейчас выйти в море?
- Я же говорю, что горючего не хватит и на километр пути... Но мы шли недалеко от берега, может быть и выплыл ваш паренёк, если хорошо плавать может. Поищите по берегу, тут недалеко от Круглого мыса будет.

  Машина неслась между скалистыми берегами к Круглому выступу. От момента падения в воду прошло уже много времени, тем более, что конкретно сказать моторист не может когда это произошло, или не хочет.
- Помедленнее Володя, - шептал Егоров Вольскому. - Езжай ближе к воде, присмотреться надо.
  Сашка в этот момент отдохнув уже на красном ближайшем к берегу буе, оттолкнулся и поплыл опять. Такой буй лежит примерно в двух километрах от берега. Терещенко набравшись сил, снова стал размашистыми движениями толкаться в тяжёлых волнах. Он потерял много энергии, борясь с сильным подводным течением, которое сносило его от берега в противоположную сторону. Волны вздымались всё выше, течение было сильным в этом месте, Терещенко подумал было, что надо снова вернуться на буй, но... тело уже не могло слушаться, оно сопротивлялось от сильной усталости, и это был его последний рывок, по ходу которого он или доплывёт, или всё же, что вероятнее всего, погрузится на дно.

  Служебное авто замедлило свой ход, в синей прозрачной дали, на фоне сверкающих солнечных бликов на широких волнах закачалась тёмная фигура. Или это только кажется? Егоров сощурил глаза и пригляделся... Нет, так и есть! Кто-то качается на волнах, чья-то голова то показывается на поверхности, то снова глубоко ныряет и прячется в глубине на несколько секунд.
- Стой! - заорал Алексей.
  Он, громко хлопнув дверцей, выскочил из машины и бросился к берегу. Да, он видел это, это был точно, Сашка! Кому же ещё тут быть в этом пустынном месте? Тут не пляж, дикие пустые места.
- Э-эй! Сюда, мы здесь! - кричал он и бегал по берегу, размахивая руками.
 Терещенко услышал. Сквозь глухую пелену меркнувшего сознания, он чётко различил голос человека, вскинул голову, увидел мелькающую на каменистом берегу фигуру. Рука не поднималась высоко, но он упорно хотел её вскинуть, не мог, утопая снова в холодных водах, которые тянули его своей непомерной тяжестью ко дну.
  Алёшка скинул ботинки, забежал в море, нырнул поглубже и поплыл навстречу утопающему Сашке. Когда оставалось уже не много, Терещенко увидел спасительный силуэт на воде, он расслабился от этого и... пошёл ко дну, больше не удерживая своего тела.
  Вольский бегал по берегу, нервно поджимая губы. Он плохо плавал, зная за собой такой грех, в воду не пошёл, чтобы не создавать ещё больших проблем Алексею. Он видел, как нырнул Егоров, когда Сашка погрузился в воду рядом с ним. Алексей пробыл под водой несколько секунд, нашёл тонущего Терещенко, вынырнул, держа его за плечи, поднимая голову как можно выше над водой.
  Сашка не успел много наглотаться. До берега оставалось совсем немного, но без посторонней помощи Терещенко не смог бы преодолеть этого незначительного пространства, не хватало сил и воздуха. Грудь высоко вздымалась, ноги постепенно коченели и не могли уже шевелиться.
  Вольский вошёл в воду, волны его сбивали с ног, кидали на прибрежную гальку в перемешку с ракушками, но надо было помочь старшему лейтенанту Егорову, который уже тащил из воды Сашкино бесчувственное тело. Алексей в мокрой форме, с которой лилась вода, вытащил на берег Терещенко, протащив его по круглой гальке до больших валунов, подальше от набегавших холодных волн.
  Сашка в бессилии поднял голову, попытался опереться на локти, но упал грудью на большие тёплые камни. Егоров, тяжело дыша, сел рядом, обхватил Сашку за плечи, прижал к своей мокрой форме его голову. Он растирал ладонью Сашкино холодное тело, хлопал по щекам, переворачивал его на живот, чтобы вышла лишняя вода, и когда Сашка закашлял, а из его носа полилась прозрачная жидкость, Егоров приподнял его и снова прижал к своей горячей груди, чувствуя сильную дрожь у парня во всех конечностях. Они оба с Вольским понимали, что парня надо срочно везти в ближайшую больницу, подхватили его, донесли до машины, усадили на заднее сиденье, прикрыв форменным кителем его дрожавшее тело.
  Они остановились в селе Мысхако у старой винодельни. В пансионате "Янтарный" был большой медпункт.
  Сашка сам вышел из машины в накинутом кителе, тело его дрожало, губы посинели, зубы отбивали барабанную дробь. Егоров, обхватив парня за плечи, пошёл с ним в приёмную.
- Долго пробыл в воде, - объяснил он врачу. - Нештатная ситуация. Упал за борт катера, плыл километров восемь.
- Так-так! Ну-ка! - пожилой врач наклонился над кушеткой, куда только что положили Терещенко на осмотр, прощупал пульс, посмотрел зрачки, надавил на живот, согнул ему ноги в коленях. - Дрожжи продаём? - с мягкой улыбкой спросил доктор. - Ничего, так и должно быть в твоём положении, голубчик. Сейчас пройдите в процедурный кабинет, ему там сделают укол противосудорожный и витамин вколят. Ничего!.. Идите!
  Егоров поднял побелевшего Терещенко, вывел его в коридор и потянул к процедурному кабинету. У стеклянных дверей Сашка вцепился Егорову в плечо:
- Н-нет, не надо! - дрожащими губами, взмолился он. - Я боюсь уколов, и врачей тоже... боюсь!
  Алексей молча пропихнул его в дверь и вошёл следом. Сашка увидел медсестру, стоявшую к нему спиной и набиравшую в шприц лекарство.
- Нет, - он хотел убежать, но цепкие руки Алексея удержали его у порога. - Нет, не могу!.. Нет, я сейчас закричу! - повторял он, а потом шёпотом добавил. - Пусть тогда не туда... ну, там где ниже пояса... не туда, ладно? Пусть в руку колет, в плечо... а то я стесняюсь! Пожалуйста! - он посмотрел на Егорова таким милым взглядом, что тот растаял, подвёл Сашку к медсестре и шепнул ей на ухо, исполняя просьбу Терещенко.
  Она в ответ утвердительно кивнула головой, ухмыльнулась, подошла к Сашке и вколола ему в плечо витамины, потом ещё набрала шприц и уколола уже противосудорожным лекарством.
- Ему бы полежать тут не мешало денька два, - проговорила она, рассматривая Трещенко со всех сторон. - Сказать врачу?
- Нет, не надо, - Сашка стал протискиваться в дверь обратно, держась за руку Алексея. - Я з-здоров, уже могу сам ходить, и н-ничего...
  Он всё ещё дрожал, ему выдали мягкое махровое полотенце, замотали в него и проводили к машине.
- Что же ты такой недотрога? - Егоров весело смотрел на Терещенко, поддерживая за плечи, когда садились в машину. - Нельзя же быть таким стеснительным! И как ты с девками только ладишь, не понимаю!
  Сашка подрагивал, но пытался улыбнуться на Алёшкин выпад. Уже сидя в машине он дрожавшим голосом попросил:
- Пож-жалуйста, не г-говорите Наденьке, про этот случай, она не поймёт и будет сильно п-переживать. Ладно? Можно так, ей не говорить, н-ничего?
- Конечно, не скажем, - повернулся к ним Вольский, который вёл машину.
- Да ты замёрз совсем, дрожишь, как осиновый листок, - Егоров притянул к себе Терещенко, крепко обнимая его за плечи. - Сейчас приедем в гостиницу, согреешься, попьёшь горячего чаю... Всё, всё малыш, всё закончилось! - Алёшка прижался губами к Сашкиному лбу. - Я же чуть с ума не сошёл, пока тебя искали!.. Как всё это произошло?
- Я вспомню, потом всё вспомню, а сейчас... не могу! - Сашка уткнулся носом в Алёшкину грудь и всхлипнул. Воспоминания, проносившиеся в голове были очень тяжёлыми и страшными.

  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.