13. Аристотелевы кирпичи и Афанасьева книга

13. АРИСТОТЕЛЕВЫ КИРПИЧИ И АФАНАСЬЕВА КНИГА. Итак, все то, что Софья Палеолог смогла предложить и предложила своему мужу в качестве приданого, мы с Вами уже разобрали. А что же Иван? Чем ответил он? Смог ли он взамен предложить своей жене хоть что-нибудь еще, кроме самого большого в мире православного трона и более или менее регулярных плотских утех?

Как выяснилось почти сразу, ничего стоящего Иван III своей греческой жене предложить не мог. Мало того, что формально он по-прежнему являлся вассалом степного хана, так и дом у него был - не пойми что, одна стыдоба! Нет, разумеется, у него и золотишко имелось, и власть его на Руси границ не имела, и подданные его почитали, как государя, и все это можно было осознать, а кое-что, даже, пощупать, для чего достаточно было прогуляться с женой в казну и открыть перед ней сундуки. Но вот что показать другим, тем, кто со всей Европы вдруг начал съезжаться в твою столицу, желая видеть тебя своим партнером? Ведь во всем мире испокон веков «встречают по одёжке», и первое впечатление о Московии будет дорогого стоить. Ну не станешь же ты, в самом деле, таскать всех без исключения иноземных гостей к своим сундукам или ежедневно устраивать смотр войску, дабы все видели, какой ты сильный! И что же тогда они увидят наяву? Выйди-ка сам на крыльцо княжеского дворца. Что ты там видишь? Срам, да и только. Кругом - деревня деревней, не смотри, что – столица. Даже белокаменный Кремль Дмитрия Донского настолько обветшал и так плотно залатан бревнами, что в донесении своему правительству венецианский посол ошибочно называет его деревянным. А храмы? Что с ними стало. Главный храм Московской Руси, Успенский Собор, и тот на одном честном слове держится. Раньше до всего этого у тебя просто руки не доходили. Но теперь оправданий нет ни у тебя ни у твоих бояр. Зато есть стыд перед Европами и совсем уж конфузно перед молодой женой: еще решит, что вышла замуж за деревенщину.

Известковый камень, из которого на Москве в ту пору строили и крепостные стены и соборы и дома, добывался в селе Мячково, и он явно не был тем материалом, из которого можно было строить на века. Мало того, что он был слишком мягок и почти бессилен перед огнем пушек, которые с каждым годом становились все совершеннее, и крепости подобные старому московскому кремлю прошивали буквально насквозь, так он к тому же ещё был и очень недолговечным.  Ивану же теперь требовалась не столько мощная непробиваемая огнем артиллерии цитадель, сколько архитектурный символ величия и мощи русского государства, а еще лучше - и то и другое.   

Реконструкцию Кремля было решено начать со строительства нового Успенского Собора. Старый от древности и пожаров был уже на грани разрушения и держался только на подпорках. Однако первая же попытка перестройки Собора оказалась неудачной. Московские мастера Кривцов и Мышкин взялись за работу и даже возвели стены, но 20 мая 1474 года стены рухнули то ли по причине грубых ошибок в строительстве, то ли из-за внезапного землетрясения. Вызванные в срочном порядке мастера из Пскова, ознакомившись с фронтом работ, вообще отказались браться за этот сложный заказ, настолько, по их мнению, все было плохо. В дело пришлось вмешаться княгине Софье, которая посоветовала мужу найти мастеров в Италии. Так московские власти и поступили.

В том же 1474 году в Москву из далекой Болоньи прибыли «первые ласточки» - известный итальянский архитектор 58-летний Аристотель Фиорованти с сыном Андреем. В Европе Аристотеля знали очень хорошо. Он к тому времени уже успел отгрохать несколько замков для доброго десятка итальянских герцогов, возвел новую резиденцию для венгерского короля и даже умудрился передвинуть с одного места на другое огромную колокольню. В своей стране он был весьма влиятельным человеком и непререкаемым авторитетом во всем, что касалось архитектуры. И вот теперь, бросив все, он вдруг уехал в неведомую Московию, чтобы войти в историю русского народа и одарить наших предков и нас с Вами легендарным и ныне узнаваемым во всем мире ансамблем московского Кремля, того самого, что и по сей день является символом могущества России. Видимо и тут не обошлось без заботливого вмешательства непредсказуемого в своих симпатиях Провидения.

Аристотеля поселили прямо в Кремле и наделили небывалыми для обычного мастерового полномочиями, денег московские власти тоже не пожалели. Ну а большего архитектору-трудоголику и не требовалось. Создав генеральную схему Кремлевской крепости и её центра – Соборной площади, Аристотель пришел к выводу, что стены и башни надо строить не из камня, а из кирпича – он лучше всего выдерживал пушечный огонь. На реке Яузе под руководством итальянца в срочном порядке был построен кирпичный завод, который выпускал узкие, длинные и необычайно крепкие кирпичи, рецепт которых также был разработан лично Аристотелем Фиораванти.

И работа закипела. В 1475 году, ознакомившись с образцами русского зодчества во Владимире и на севере Руси, итальянец принялся возводить на Соборной Площади Успенский Собор. Кроме строительства, Фиораванти по просьбе русского правительства занялся и ещё одним крайне важным для возрождающейся Руси делом - он набрал себе русских подмастерьев, дабы обучить их литейному мастерству. Именно этот итальянец фактически стал основателем русской школы литейщиков, трудами которых чуть позже на Москве была открыта первая «пушечная изба». Москва начала приводить себя в порядок, собираясь выйти на мировую арену и образом своим и делами. Образ должен был стать величественным, а дела великими.

За всеми этими грандиозными переменами и ещё более грандиозными планами осталось незамеченным событие, произошедшее осенью 1474 года и, возможно, имевшее для судеб нашей страны ничуть не меньшее значение, чем строительство Кремля или, даже, победа над Ордой. Именно в 1474 году, так и не добравшись до родной Твери, в дороге под Смоленском умер великий русский путешественник и писатель Афанасий Никитин. Свой не ближний путь он начал ещё в 1468 году в Нижнем Новгороде. Афанасий был купцом и, отправляясь в путь, он вовсе не собирался становиться великим путешественником и, уж тем более, классиком русской литературы. В устье Волги его ограбили астраханские татары, и Никитин, не желая возвращаться восвояси с пустыми руками, решил отправиться дальше, надеясь сбыть по выгодной цене хотя бы то единственное, что у него осталось, – коня. Шесть лет он скитался по Персии, Индии и Турции, делая многочисленные заметки о политическом устройстве, экономике, культуре и образе жизни других стран. Разбогатеть ему так и не удалось, но зато на свет Божий появилось первое в истории России литературное произведение, которое не воспевало деяния какого-нибудь там князя или боярина, и не описывало паломничество очередного праведника по Святым местам, а подробно и талантливо излагало обычную коммерческую поездку. До нас с Вами это произведение дошло лишь благодаря любознательности московского дьяка Василия Момырёва, который, совершенно случайно наткнувшись на рукопись Афанасия Никитина, не поленился и внимательно её прочитал, после чего счёл необходимым внести «Хождение за три моря» в Летописный Свод 1489 года, не изменив в нем ни строчки.