Русь уходящая, или флюктуации в точке бифуркации

(по мотивам произведений русской классики XIX века)
 
Отмена Крепостного права в 1861 году стала потрясением не меньшим, чем революция. Только это была «революция сверху», проведённая, к тому же, с большим опозданием. Лет этак на 100—150. Крепостное право хотели отменить и царевна Софья (но это неточно), и Екатерина Вторая, и Александр Первый Благословенный, но удалось «продавить» это только Александру Второму Освободителю. Если бы задуманные им реформы удались полностью, то мы жили бы сейчас в совершенно другой стране. В которой не было бы ни Февральской революции, ни, тем более, большевистского переворота. Напомню, что в день покушения на него царь вёз в Сенат проект собственноручно составленной им Конституции, которой он собирался ограничить свою власть.

Как и положено, всякая революция сменяется контрреволюцией. На смену убитому террористами Александру Второму пришёл Александр Третий, который реформы заморозил. Но начавшиеся процессы остановить было уже нельзя. Россия продолжала стремительно меняться. На историческую сцену стали выходить совершенно новые типы людей. О появлении промышленников-старообрядцев я уже писала. А литература и прочее искусство на это реагировало, хотя зачастую авторы произведений и не понимали всей глубины происходящего. Но нарождающиеся новые типы в обществе описывали весьма точно.

Леваки очень любят козырять именно тем, как изображали Россию классики XIX века. Смотрите, мол, какую «Россию мы потеряли»! А они и впрямь чёрной краски не жалели. Нищета, неурожаи, малоземелье (крестьян освободили без земли, землю для них выкупил лично царь), в городах тяжёлый труд на фабриках и заводах зачастую в действительно ужасающих условиях, использование детского труда — всё это было. Но не только в России, а и в других странах тоже. Бурный промышленный рост как раз и характеризуется низким уровнем жизни и всевозможными тяготами. Вы того же Диккенса почитайте для сравнения. Вот где мрак и безнадёга! Да и не только Диккенса. Там целая плеяда авторов строчила слезливые романы о тяжёлой жизни рабочих на фабриках Манчестера и Лидса и о бедственном положении шахтёров. Но при этом пролетарской революции в Англии отнюдь не случилось. А некоторые очень надеялись.

Ладно, это была присказка. Итак, русская классика XIX века. Мрачная, депрессивная по большей части. На уроках литературы нам старательно внушали, что практически все авторы — от Пушкина до Льва Толстого и от Жуковского до Некрасова — сплошь борцы за счастье народное, обличители и бичеватели нравов и тому подобное. Вот бы они удивились, если бы узнали!

Ну и потом. Советская школьная программа по литературе составлялась весьма претенциозно и предвзято. Из всей русской классики было отобрано буквально несколько авторов, откровенных западников — раз и по принципу «кто гаже скажет» — два. Отсюда насаждаемый насильно весьма посредственный Некрасов, откровенные русофобы Салтыков-Щедрин с Герценым, бездарный Чернышевский с его «Что делать», чуть разбавленные Толстым, Чеховым, Пушкиным и Гоголем, ибо полностью их из русской культуры не вышло.

Вот и разберём немного нашу русскую классику.

И начну, пожалуй, с Островского.

Александр Николаевич Островский родился 31 марта (12 апреля) 1823 года в Москве. В 1840 году поступил на юридический факультет в Москве, но не закончил его, а в 1843 году по настоянию отца поступил служить в судебную канцелярию. Однако первые пьесы — комедии «Семейная картина» и «Свои люди — сочтёмся!», написанные по впечатлениям от службы в суде, запретили к постановке, а самого автора по личному распоряжению Николая I отдали под надзор полиции. Надзор был снят только после воцарения Александра II. Пьесы тоже разрешили к постановке: «Семейная картина» была поставлена в 1855, а «Свои люди — сочтёмся!» в 1857 году.

В 1863 году Островского наградили Уваровской премией и избрали членом-корреспондентом Петербургской Академии Наук. В 1865—66 годах он основал Артистический кружок.

Скончался и похоронен драматург в своём имении Щелыково, Костромской губ. И действие практически всех его пьес разворачивается именно там — на Костромской земле. После выхода «Грозы» несколько городов, в том числе Кострома и Ярославль, спорили о том, где разворачивается действие пьесы. Дело в том, что истории, подобные описанной в пьесе, имели место быть в реальности в нескольких городах.

Вот с «Грозы» и начнём.

«Гроза» — это такая зарисовка с натуры. Небольшой купеческий городок Калинов на Волге (в Калинове, кстати происходит и действие «Бесприданницы»), центр старообрядчества, а мы помним, что старообрядцы весьма консервативны и старательно сохраняли у себя архаику от одежды до нравов. И вот в этот городок прибывает богомолка Феклуша. Кто она такая, откуда, сколько ей лет — в пьесе об этом ни слова. Как и о том, кто она — старообрядка, или нет. Но, возможно, что и старообрядка. Уж больно сильно нападает на новые порядки. Осуждает строительство железных дорог и появление пароходов. Хотя во время своего первого появления она восторженно восклицает, обращаясь к спутнице: «Благолепие, милая! Благолепие! В обетованной земле живёте!». Но Феклуша — сторонний наблюдатель, она видит только внешнюю сторону, настоящая глубинная жизнь города и его обитателей от неё скрыта.

А тем временем в «обетованной земле» кипят страсти. Люди, населяющие городок, впечатление производят довольно странное, если не сказать — пугающее. При ближайшем знакомстве от них бежать хочется, закрыв глаза и уши. Врач-психиатр, например, прочитав «Грозу» обнаружил у героев целый букет психических расстройств и отклонений от алкоголизма (Тихон) и истерического психоза (Катерина), до биполярного расстройства и прогрессирующей паранойи (Дикой), а так же склонности к садизму и насилию (Кабаниха). Так что обстановочка в городе весьма токсичная. Ну да, ну да — «нет людей здоровых, есть недообследованные», знаем-знаем. Но в медицинские дебри мы углубляться не будем. Хотя именно этими особенностями их психики и продиктованы все их поступки. А с точки зрения психологии всех героев пьесы можно разделить на две группы: «абьюзеры» и «терпилы». К «абьюзерам» относят Кабаниху и Дикого, а к «терпилам» Кулигина, Бориса и Тихона с Катериной. Есть ещё и Кудряш с Варварой, но они ни в одну из групп не входят и по ходу пьесы просто сбегают из этого дивного местечка. И правильно делают. Очень хочется верить, что у них всё будет хорошо.

А начну я с того, что у Островского в принципе (как и у Чехова, кстати, тоже) практически нет положительных героев! Симпатии не вызывает никто! Наверное, потому что они оба — и Александр Николаевич, и Антон Павлович, много и плотно работали с людьми и слишком хорошо узнали тёмные стороны человеческой натуры. Чехов был врач и тоже много с чем сталкивался. К тому же у Островского все герои архетипичны. Кабаниха, например, — это архетип Матери, причём матери довольно жёсткой и властной.

Итак, семейка Кабанихи. Островский просто и весьма наглядно показал жизнь и нравы старообрядческой купеческой среды Поволжья. Тихон, по идее, после смерти отца, должен был унаследовать его дело и стать «большаком», но жёсткая и авторитарная мать-Кабаниха ловко и решительно оттирает его от управления делами и становится «большухой». Тихон в глубине души это понимает и чувствует, но не хочет себе признаться, ибо слишком слаб для этого, потому и пьёт, и барагозит, но ровно на то, что ему удаётся тайком урвать у матери. Не будь же матери — он давно бы промотал отцовские деньги и разорился. Он и деловую поездку, в которую его Кабаниха отправляет в начале пьесы, воспринимает как возможность хоть ненадолго вырваться из душной и ненавистной домашней обстановки и «оторваться» на свободе. Это не поведение взрослого человека, которому доверили ответственное дело, это поведение мальчика, ушедшего «в отрыв», пока взрослые не видят. Кабаниха же «держит мошну» и железной рукой ведёт дела покойного мужа. Катерина, выросшая в неполной семье у матери-вдовы, живущая в своём вымышленном мире, тоже личность весьма незрелая, к тому же подверженная влиянию, она ищет каких-то «высоких идеалов», «большой и чистой любви», но связывается с человеком такого же типа, что и её муж Тихон — вялым, ничтожным и безвольным Борисом, затюканным своим дядей — Диким. И вместо «высоких отношений» скатывается в банальную супружескую измену. По сути — она тоже «уходит в отрыв» пока мужа дома нет. И втягивает её в этот «отрыв» Варвара, дочь Кабанихи и сестра Тихона. Варвара — та ещё штучка. Хитрая, в меру циничная. Катерину она просто использует для достижения своей цели — встреч с Кудряшом, с которым в итоге и сбегает. А Катерина остаётся расхлёбывать ситуацию. Но поскольку отвечать за поступки и просчитывать последствия не научена, то попросту сбегает от ситуации в суицид.

И всё это на фоне социальных потрясений середины XIX века, связанных с отменой крепостного права и стремительным развитием капитализма в России. Чем-то те времена даже напоминали наши девяностые. Людям тоже казалось, что страна катится в пропасть, а весь прежний опыт и традиции вдруг оказались не нужны. Кабаниха в глубине души понимает всё это, но по-другому не может. Она просто не знает, как нужно и можно по-другому. А её жизненный опыт не нужен в новых условиях. Но она упорно цепляется за него, как за соломинку, заставляя других жить по своим правилам. Кабаниха совершенно искренне уверена, что её действия — во благо, что она одна знает «как лучше» и может защитить глупых детей… от чего? — и просто не может понять, почему вдруг всё развалилось и посыпалось — дочь удрала с приказчиком, а невестка наложила на себя руки.

Катерину при этом называют «лучом света в тёмном царстве». Хотя в чём она «луч света» — непонятно. Её монолог «отчего люди не летают» — просто бред восторженной дурочки. Восторженность — это вообще показатель инфантилизма и незрелости. Взрослые люди на мир смотрят более приземлённо. А роман с Борисом — банальный адюльтер. И то, что нам про неё говорили в школе — это пересказ пересказа и комментарии к комментариям некой статьи, написанной 24-летним и слабо разбиравшимся в жизни Добролюбовым. Ему, кстати, и принадлежит фраза про «луч света в тёмном царстве». Добролюбов, в силу молодости и неопытности, а так же юношеского максимализма, полагал, что старшее (тёмное) поколение плохое, а молодое хорошее. Ничего нового. Позиция бунтующего подростка. Здорового 24-летнего подростка, который так и не повзрослел. Ну, некоторые и в пятьдесят подростками остаются. И вот этот, как сейчас говорят, «унылый высер» мамкиного пирожка уже почти век преподносится школьникам как истина в последней инстанции. На мой взгляд, социальная и «революционная» проблематика «Грозы» Островского, как и многих произведений русских классиков XIX века, сильно преувеличены, если не сказать — надуманы. Писатели описывали жизненные истории, не понимая ни патологических состояний человеческой психики, а они у многих героев Островского есть, ни, по большому счёту, процессов, происходивших в окружавшем их обществе. А потому «лучом света» назвали обыкновенную истеричку-суицидницу, изменившую мужу, которая, к тому же, страдала невротическим расстройством. Да и в чём заключалась её «революционность» и «протест»? В измене мужу-пьянице? И с кем? С таким же ничтожеством! Самоубийство Катерины — это просто уход от ответственности в силу неспособности к этой самой ответственности за поступки. Это признак незрелой личности. Да, за супружескую измену её бы осудили и весьма строго. Но в том-то и отличие взрослого человека от ребёнка, что он думает о последствиях своих поступков.

Островский, знаете ли, — был такой Балабанов XIX века. У Балабанова тоже сплошная безнадёга и тоска. И единственный герой, который вызывает симпатии — это Данила Багров из «Брата». А коллизия, описанная у Островского, век спустя в чём-то повторится в одной средней руки комедии, которую почему-то любят до сих пор показывать на Новый год. Я про «Иронию судьбы». Было бы совсем весело, если бы Тихон в своём пьяном загуле тоже подцепил бы себе какую-нибудь кралю, которая потом примчалась бы к нему в Калинов. Герои «Иронии судьбы» тоже о последствиях не думали.

Или вот «Снегурочка». Мне этот фильм никогда не нравился. Хотя, вроде бы, «милая старина», Берендеево царство. Но фильм вышел слащавый до приторности и какой-то насквозь искусственный. А всё потому, что из фильма, снятого, кстати, в 1968 году, выкинули почти половину пьесы. Причём самую важную половину. Оставили только внешнюю часть. Пьеса, знаете ли, куда круче и совсем не про то. И там тоже проблемы личности, а точнее, психические отклонения. У той же Снегурочки, например. У неё вообще задержка психоэмоционального развития. И аутизм до кучи. В самом начале пьесы мать Снегурочки, Зима произносит: «Наша дочь дикарка!». На что Мороз вполне справедливо и резонно отвечает ей, что девчонкой, вообще-то, заниматься было надо. Но Снегурочка была предоставлена сама себе. Вот и выросла этаким Маугли. А потом ей захотелось «затусить» с людьми, потому что это весело и «прикольно». Но в чём этот «прикол» и что нужно делать — она понятия не имела.
И в «Снегурочке» тоже нет положительных героев. Там вообще, при желании, можно накрутить крутую порнушку. Тот же пастух Лель вообще перетрюхал всю женскую часть Берендеева града и наставил рога самому царю Берендею. В пьесе есть картина, как царь подлавливает свою супругу с Лелем в саду. В фильме этого нет. Мизгирь ему не уступает. Купава — расчётливая стерва, которая Мизгиря не любит, но ей нужны его деньги и положение в обществе. Потому что и то, и другое, повысят её статус. А в Бобылихе умерла первоклассная бандерша. Потому что ей в Берендеевом граде просто развернуться негде. Тесно ей там. А от невозможности реализовать себя она и бесится. И пилит беспрестанно мужа. Бобыль тоже весьма слабая и инфантильная личность. Вспомните, хотя бы, как она говорит Снегурочке: «А ты бы парней приваживала! Они бы стали похаживать, да подарки понашивать!». То есть — попросту склоняет Снегурочку к занятиям проституцией! А муженёк её, пьянчуга и лодырь, на слова жены тут же добавляет, что если бы Снегурочка действительно начала «принимать гостей», то ему не нужно было бы думать, где выпить достать: «Что вечер — то гульба, что утро — то похмелье!». И всё это, по-вашему, «весенняя сказка»?

Но самая, на мой взгляд, глубокая вещь у него — это «Бесприданница». Рязанов снял по этой пьесе фильм «Жестокий романс». Но «жестокий романс» — это фадо. Музыкальный жанр, популярный в Испании и Португалии. В произведениях этого жанра как раз повествуется, в том числе и о безответной и несчастной любви. А лирический герой, или героиня, частенько погибает. В фильме Рязанова героиня действительно много поёт. Романсы эти давно уже «ушли в народ», а пьеса и фильм заканчиваются гибелью героини.

Но! То, что нам старательно внушали в школе на уроках литературы (и продолжают внушать) — это личное частное мнение небольшой кучки либеральных интеллигентов-западников, нахватавшихся революционных идей. Леваки обычно в этом случае любят приговаривать, что «женщину низвели до уровня товара». Сами леваки к женщине относятся ещё хуже, так что уж лучше бы промолчали.

Итак, Лариса Огудалова. Дворянка, утончённая натура, красива, обаятельна, воспитана, прекрасно поёт… и всё. На этом её достоинства заканчиваются. Умом девушка не блещет, психологической, душевной и иной зрелости тоже не выказывает. Живёт в небольшом городе с матерью-вдовой, как и героиня «Грозы». Лариса — младшая дочь, с ней у матери, Хариты Ивановны, связаны все надежды, ибо браки старших дочерей оказались откровенно неудачными, а две средние и вовсе погибли в юном возрасте. Мать изо всех сил старается выдать дочь за богатого, ибо сами они на грани банкротства — имение заложено-перезаложено и вот-вот уйдёт с молотка за долги, как и дом в городе. Но при этом Лариса с матерью живут так, словно у них на счету миллионы. Они совершенно не думают о том, что будет завтра и на что они будут жить. Да, поклонников у Ларисы множество — и купцы, и дворяне, но вот жениться что-то не спешат. Потому что прекрасно понимают, что девушка — бесприданница. Предложение руки и сердца ей делает только Карандышев — милый, тихий добрый человек, служащий в городе почтмейстером. На минуточку — весьма высокая должность! И он собирается баллотироваться в мировые судьи. А на эту должность в те времена существовал имущественный ценз. Значит — Юлий Капитонович отнюдь не беден. И весьма амбициозен. Он понимает, что в городе в мировые судьи вряд ли пробьётся, а вот в Заболотье его наверняка выберут. Он прекрасно понимает, что лучше быть первым в провинции, чем пятьсот первым в метрополии. В данном случае — в губернском городе. К тому же Карандышев не шикует, в отличие от того же Паратова, или Кнурова с Вожеватовым, живёт на свои, сумел сохранить своё небольшое имение. Словом — насквозь положительный человек, трудолюбивая пчёлка или, по Гумилёву, — гармоничная личность. Хотя и видно, что Ларисе он совершенно не пара. Она живёт в своём вымышленном мире, где Карандышеву просто нет места. Он для этого мира слишком сер и скучен. И действительно — зачем такой Ларисе? Да, с ним они с матерью горя и нужды бы не знали. Возможно, что Карандышев даже помог бы им расплатиться с долгами и выкупить имение. Да, выйдя за него, Лариса уехала бы в деревню, возможно, что и мать с собой бы прихватила и там со временем стала бы обычной русской помещицей, как мать Татьяны Лариной, занималась бы детьми и домом, варила бы варенье на веранде и собирала бы сметану с крынок. В своей родимой глуши, в Заболотье Юлий Капитоныч стал бы первым человеком, к тому же мировым судьёй. После свадьбы его честолюбие было бы удовлетворено, а раздражающих Паратова, Кнурова и Вожеватова, швыряющихся деньгами и пьющих из чайных чашек шампанское, уже не было бы в поле зрения. Поэтому, Карандышев быстро бы успокоился и жил с Ларисой безмятежно и счастливо, а она бы взглянула на него другими глазами и постепенно привыкла, забыв про Паратова. Бесспорно, что на фоне шулера и князя-убийцы — мужей старших дочерей, Карандышев из всех женихов сестёр Огудаловых был самым приличным и надёжным. Но Лариса Карандышева не оценила. Стоило Паратову вернуться в город, как она тут же сбежала к нему. Хотя нет. Паратову девушку подсунул Кнуров, при активной помощи Вожеватова, друга детства Ларисы. У Кнурова был свой резон так поступить. Он был уже в том возрасте, когда «седина в бороду, бес в ребро» и ему нужна была содержанка. А для этого Ларису нужно было скомпрометировать. При этом Кнуров прекрасно знал, что Паратов обручён и берёт в приданое золотые прииски, с помощью коих надеется поправить свои расстроенные дела. И вот Карандышева напоили, а Ларису, по сути, похитили, обманом завлекли на пароход, где Паратов лишил её невинности, а потом сказал, что не может на ней жениться, ибо обручён. Причём происходит это во время помолвки Ларисы и Карандышева. После чего Кнуров с Вожеватовым разыгрывают обесчещенную Ларису в орлянку. Свидетелем той сцены становится протрезвевший Карандышев, примчавшийся выручать невесту. Он готов закрыть глаза на грех Ларисы, он по-прежнему любит её и готов жениться, не смотря на то, что случилось.

В пьесе Карандышев стреляет в Ларису в кофейне и она говорит прибежавшим на выстрел Кнурову с Вожеватовым, что стреляла в себя сама, отводя вину от Карандышева. Но у нас же фадо! Жестокий романс! Поэтому погублены оказываются оба — и Лариса, и Карандышев, которому за убийство светит каторга.

Леваки очень любят использовать эту пьесу в качестве «доказательства преступности капитализма». Но люди вроде Кнурова и Паратова существовали и будут существовать всегда, независимо от того, какой строй на дворе. А пьеса да, зарисовка с натуры. Действие происходит в семидесятые годы XIX века, сразу после отмены крепостного права, на сломе времён, когда по словам Некрасова, «Распалась цепь великая/ Распалась и ударила/ Одним концом по барину, /Другим — по мужику». К тому же Лариса, как и персонажи «Грозы» — типичный представитель субпассионариев. А субпассионарии, ак и пассионарии, — не выбирают, где им родиться. Они появляются и в среде народа, и в дворянском обществе. К тому же пассионарность имеет свойство флюктуировать, перемещаясь из одного слоя общества, или общественной группы в другую. И в каких-то слоях общества она исчезает быстрее, а в каких-то нет.

Помещики, лишившиеся постоянного источника дохода в виде оброков и податей с крепостных, начали массово разоряться. К ведению хозяйства по-новому большинство из них не было готово. А Харита Ивановна Огудалова, к тому же, видимо привыкла во всём полагаться на мужа, который и занимался имением. Но муж умер, а вдова оказалась неважнецкой хозяйкой. Да и дочерей своих она воспитывала не для грубой прозы жизни, а чтобы в салонах и гостиных блистали. Это, в буквальном смысле «лишние люди». Причём проблему «лишних людей» заметили ещё раньше, в начале века Пушкин и Лермонтов. Первые герои из этой категории, мы знаем со школы — Онегин и Печорин. Кстати, фамилии их образованы от русских рек Онега и Печора. Почему эти люди оказались «лишними» я скажу чуть дальше.

Теперь Чехов. Здесь я подробно остановлюсь на «Вишнёвом саде» — самой любимой моей пьесе у Чехова. И действие этой пьесы разворачивается в то же время, что и «Бесприданница».

Но если во времена Чехова, это тоже была «зарисовка с натуры» — Антон Палыч просто показывал нам «Русь уходящую», в смысле — исчезновение старого усадебно-помещичьего быта, как и Островский, то сейчас эту пьесу можно рассматривать как аллегорию. Причём аллегорий там было бы сразу несколько. Сам Чехов свою пьесу называл комедией, хотя ничего комического я там не вижу. Если и смех, то сквозь слёзы, как, впрочем, и всё у Антона Павловича. Так что это, скорее, трагикомедия. Пессимистическая комедия. Ну если есть «Оптимистическая трагедия», то почему бы и не быть вот этому. У Чехова не персонажи и не герои, а типажи. Он вообще людей видел насквозь, как и Достоевский. И мог буквально несколькими штрихами изобразить характер. Однако, начнём по порядку.

Место действия. Это, скорее всего, юг России. Воронежская, Курская, или Орловская губернии, или, даже Малороссия: Харьковская, Полтавская, может, Черниговская, или Киевская губерния. Вишнёвые сады — это оттуда как раз. Ну и Лопахин там без конца в Харьков мотается по своим торговым делам. Плюс ко всему — он же в конце пьесы, в последнем акте, говорит Пете Трофимову, что посеял десять десятин мака (десятина — около гектара по-нынешнему). А мак сеют на юге. Ну и Раневская говорит Ане «дитюся моя». А это южнорусское словечко. Точнее даже — малороссийское. Да и жил Чехов на юге — в Таганроге. А писатели обычно пишут о том, что знают. Если внимательно читать чеховскую прозу, то у него, в большинстве произведений действие разворачивается именно на юге России. А значит — говор у персонажей пьесы должен быть южнорусский — фрикативный, с гэканьем. Примерно как Горбачёв разговаривал, кто помнит. Ну, у Гаева, Раневской и Ани он может быть слегка приглажен образованием, но все остальные — вполне. Второе, на что я внимание обратила — это ещё два очень характерных персонажа: Яша (молодой лакей) и Петя Трофимов. Начну, пожалуй, с Пети. Изначально был нанят в качестве домашнего учителя к сыну Раневской Грише. Но Гриша — «хорошенький семилетний мальчик» погиб — утонул в реке. Раневская с горя уехала за границу с любовником, а Петя, по идее, должен был бы получить расчёт и уехать в город учиться дальше — он студент вроде как. Но не уехал, а остался в имении. На положении кого? Он, по словам Вари — «вечный студент». То учится, то бросает, потом опять возвращается в университет… В имении он ничем не занимается, только ест, спит, живёт в бане, иногда читает книги из хозяйской библиотеки. И всё рассуждает, как нужно обустроить Россию, как нужно трудиться и так далее. Но сам при этом гвоздя в стенку не вбил ни разу. Себя считает «элитой общества», «совестью нации» и так далее. Никого не напоминает? Варя его презирает, но выгнать не может. Ей, почему-то, его жалко. При этом Петя «подбивает клинья» к Ане, старательно пудрит девушке мозги и уже почти её «уболтал». Хотя прекрасно знает, что Аня фактически бесприданница — имение разорено и вот-вот пойдёт с молотка за долги.

И вот если бы Петя, например, жил в наше время, то это был бы какой-нибудь «менеджер-чего-то-там». Офисный планктон, как их ещё называют, с либеральными взглядами. Ходил бы на митинги навальнистов, смотрел бы «Дождь» и тому подобные иноагентские каналы и пил бы лавандовый раф, или тыквенный латте на соевом молоке, а после начала Спецоперации кинулся бы штурмовать Верхний Ларс. Второй персонаж — это лакей Яша. В прошлом деревенский парень, взятый в господский дом в услужение и на этом основании возомнивший о себе. Ближе всего к нему другой литературный персонаж — Смердяков из «Братьев Карамазовых». Яша побывал с барыней в Париже и теперь отчаянно пускает слюну на «Европу» и хамски презирает родную страну. Даже с матерью видеться не хочет. Типичный хохол, кстати. Ну или вот ещё один персонаж. Лакей Фирс. После отмены крепостного права «остался при господах». Этот мне вообще напоминает такого ностальгуна по «прекрасному СССР». Всё ходит и вздыхает, как хорошо было тогда и как плохо сейчас. Потому что «тогда» Фирс был на коне: носил красивую ливрею с галунами, командовал всею прислугой и тискал дворовых девок на сеновале. «А нонеча не то, что давеча». И годы не те, и господам он не нужен по большому счёту. И в итоге его просто забывают в пустом доме как ненужную вещь.

И, кстати, да! Живи те же Гаев и Раневская в ХХ веке, в советские времена, то были бы они, вероятнее всего, какие-нибудь «детки-мажоры» у папы-секретаря райкома, или обкома и мамы, которая при папе. И которые после крушения Союза слетели со своих олимпов и вынуждены теперь быть «как все». Но если та, прежняя элита, лишившись всего, сохраняла дворянское достоинство, то эти «илитарии» достоинства не имеют, а весь их лоск и апломб с них облез, как дешёвая позолота.

Вообще все герои там, кроме, пожалуй, Вари и Лопахина, живут в совершенном отрыве от реальности, в каком-то своём вымышленном мире розовых пони, надеясь на то, что их проблемы вдруг как-то сами собой разрешатся. Что долги сами заплатятся, или их простят. Взять хотя бы сцену, где Раневская отдаёт какому-то пьяному бродяге золотой червонец, когда тот просит на опохмел. При этом червонец этот она только что взяла взаймы у Лопахина. Потому что денег у неё нет! И в этом она очень похожа на Огудалову-старшую. Человек не привык считать деньги. Они просто брались откуда-то всю жизнь, а откуда — это её не волновало. Вообще это такой типаж людей — «птички божьи». Они живут одним днём, проза жизни их не волнует. За них думают другие. Но при этом они искренне восхищаются красотой, они тонко чувствующие и возвышенные натуры, без конца рассуждают о высоких материях, задают бал, на который приезжают провинциальные чиновники средней руки, спуская при этом последние деньги. При этом муж Раневской умер от пьянства, оставив ей невыплаченные долги. Любовник-альфонс обобрал до нитки. Сам Гаев нигде не служит, живёт в имении непонятно на что. На деньги, которые занимает и перезанимает у соседей и того же Лопахина.

Следующая аллегория — это «европейский сад» и Русский мир. Где Лопахин — это нынешняя Россия. А Урсулка наша фон дер Ляйн в роли Раневской, Шольц — Гаев. Прекрасный, благородный и неоценённый Лопахин искренне пытается спасти сад, но его никто не понимает. А главное — это не нужно самим обитателям сада. Ну и последняя аллегория — взаимоотношения России и одной небратской соседней страны. Где Лопахин опять же — аллегория России. Деловой, энергичный, но в то же время умеющий сочувствовать и сопереживать Лопахин искренне хочет помочь незадачливым и недотёпистым владельцам усадьбы сохранить их собственность. И предлагает различные идеи для этого. Но Гаев с Раневской не хотят ничего менять. И делать ничего не хотят. Они хотят «панувать» в своём «вишневому садочку». Они хотят, чтобы им деньги давали просто так, а они жили бы как привыкли. А все проблемы сами как-нибудь решились бы. Без их участия. Итог закономерен.

Но самый яркий пример субпассионариев — это «Господа Головлёвы» Салтыкова-Щедрина. Книга, на самом деле, мрачная и жестокая. Салтыков- Щедрин, как и Некрасов, был либерал-западник, а значит - Россию и русских не любил в принципе и по определению. Следовательно - чёрной краски для описания суровой российской действительности середины XIX века не жалел.

Итак, семейство помещиков Головлёвых, вполне себе внешне благополучное, даже выглядящее процветающим. Но это только внешняя сторона, картинка для других людей. В реальности в семье обстановка царит весьма токсичная и люди эту семью составляющие тоже весьма токсичны и они постоянно отравляют себя и друг друга своей токсичностью.

Головлёвское семейство, по сути, тащит на себе мать, Арина Петровна. Женщина типа той же Кабанихи — жёсткая, властная, прижимистая. Она держит дом железной рукой. Муж, Владимир Михайлович, её боится, иногда презирает, но вынужден считаться. Смолоду Владимир Михайлович как был безалаберным и бездельным, так и остался. При этом он пьёт. Старается делать это втайне от жены, но это плохо удаётся, Арина Петровна устанавливает за мужем постоянную слежку. Жизнь свою он тратит на сочинение дрянных стишков, подражание пению птиц и тисканье дворовых девок. Арина Петровна потому внимание своё устремила исключительно на ведение хозяйства, в чём весьма преуспела. Дети, ради которых вроде бы и творились все предприятия («Для кого я эту прорву коплю, для кого припасаю?!») были ей, на самом деле, обузой. Она их не любила, как не любила и мужа. Там вообще никто никого не любит и любить не способен в принципе. Детей было четверо: три сына и дочь: Степан, он же Стёпка-балбес, Порфирий — он же Иудушка, Анна и Павел, он же Пашка-тихоня.

Роман начинается с возвращения в родные пенаты старшего сына Степана. Тот поступил было в университет, но учился без особого усердия, способностей к учению тоже не имел, но быстро стал шутом у богатеньких студентов благодаря чему и не пропал с голоду при практически полном отсутствии содержания из дома. Получив диплом, Степан поначалу пробовал служить то тут, то там, скитался по департаментам, пока вконец не изверился в своих чиновничьих дарованиях. Мать «выбросила сыну кусок», состоявший из дома в Москве, но «кусок» не пошёл впрок, Стёпка-балбес, получив возможность ничего не делать, принялся пьянствовать, играть в карты и выделенное матерью имущество пропил и проиграл. Продавши дом, попробовал было он выпрашивать то табачку, то денежку у зажиточных оброчных крестьян матери, живших в Москве, однако не преуспел и, чтобы не просить милостыню на паперти, вернулся в родное имение на семейный суд, который, в лице матери — а она на этом суде и судья, и присяжные, и прокурор, — приговаривает непутёвого сыночка к фактически домашнему аресту в тёмной сырой комнатёнке, из которой его почти не выпускают, не дают даже тёплых вещей. Где Степан и умирает тихо от пьянства.

Дочь, Анна Владимировна, также не оправдала маменькиных ожиданий: Арина Петровна отправила её в институт в надежде сделать из неё дарового домашнего секретаря и бухгалтера, а Аннушка однажды в ночь сбежала с корнетом и повенчалась. Мать и ей «выбросила кусок» в виде чахлой деревушки и капитальца, но года через два молодые капитал прожили и корнет сбежал, оставив жену с дочерьми-близнецами, Аннинькой и Любинькой. Анна Владимировна долго не протянула и умерла, оставив детей на бабку — Арину Петровну. Той ничего не оставалось, как приютить сироток.

Средний сын, Порфирий Владимирович, единственный, кто пытался хоть что-то делать. Хотя бы заниматься делами имения. Ещё в детстве получил Порфиша от старшего брата Стёпки прозвища Иудушки и Кровопивушки. Он был из тех людей, про которых говорят «без мыла в душу влезет», с младенчества был он необычайно ласков, но при этом назойлив, а также любил слегка понаушничать. Или не слегка, за что братья и сестра его и не любили. К его заискиваниям Арина Петровна относилась с опаской, вспоминая, как перед рождением Порфиши старец-провидец бормотал: «Петух кричит, наседке грозит; наседка — кудах-тах-тах, да поздно будет!» — но лучший кусок всегда отдавала ласковому сыну ввиду его преданности. Иудушка потом и приберёт к рукам всё имение, выгнав из дома и мать, и племянниц, которые сначала вынуждены будут все трое жить у Павла, в имении, которое выделила ему мать, а после того, как Павел разорится окончательно, Аннинька и Любинька вынуждены будут зарабатывать на жизнь в провинциальной театральной труппе. Любинька в итоге наложит на себя руки, а Аннинька вернётся в Головлёво, где и умрёт. Сведёт Порфиша-Иудушка в могилу и «любезного друга маменьку». Погибнут и двое сыновей Порфирия.

И последний из детей — Павел. Человек, по определению, данному ему автором «лишённый каких бы то ни было поступков. Может, он был добр, но добра не делал; может, был не глуп, но ничего умного не совершил. С детства остался он внешне угрюм и апатичен, в мыслях переживая события фантастические, никому вокруг не ведомые». То есть — жил Пашка в каком-то своём вымышленном мире. Героев всех перечисленных мной произведений, как раз и объединяет именно эта общая черта — отсутствие чувства реальности. Они все живут в каких-то своих вымышленных мирах, не замечая, что происходит вокруг. Он тоже спустил выделенное матерью имение, которое расхитили у него на глазах и тихо спился, как и его брат Степан.

Итак, в итоге гибнут все — кто-то спивается, кто-то накладывает на себя руки. Но предварительно все они превращаются в каких-то зомби, ходячих и говорящих манекенов. Причём спиваются члены головлёвского семейства тогда, когда у них появляется возможность не работать. И они этой возможности отдаются сразу и безраздельно. Отмена крепостного права не отрезвляет их, а наоборот — добивает. Ибо работать субпассионарий не умеет и не хочет.

Так в почему же «Русь уходящая»? Какова она была? И что шло ей на смену, но приход этот был прерван в 1917?

На смену феодализму шёл капитализм, если рассуждать с точки зрения марксизма. Ну, или продолжалась фаза надлома по Гумилёву. В обществе происходили изменения, связанные и изменениями экономических и политических условий в стране. Россия начала превращаться из общества доиндустриального в индустриальное со всеми вытекающими. Проще говоря — помещики, привыкшие строить свой жизненный уклад, основываясь на крепостнических порядках, оказались неприспособленными к новым капиталистическим реалиям. И в этом есть сходство тех времён с нашими девяностыми. Тогда мы тоже оказались на сломе времён, из казарменного социализма нас вышвырнули в «дикий капитализм». И мы, в большинстве своём, тоже не знали, как нам жить и что делать. И точно так же, как и Кабаниха у Островского Арина Петровна Головлёва после отмены крепостного права впадает в растерянность и не знает, как жить дальше и что делать, как вести себя с крестьянами, что делать со вчерашней дворней? Но если Кабаниха пытается что-то делать и делает вполне успешно, хоть и отрицает упорно всё происходящее вокруг и не принимает его, то Арина Петровна впадает в отчаяние.

При крепостном праве крестьяне или отрабатывали барщину, или платили оброк и за счёт этого помещик мог жить, потому что служба, зачастую, доходов практически не приносила. Особенно военная. Военные должны были сами обеспечивать себя обмундированием, покупать лошадь, оружие, провиант, платить за квартиру. Плюс «представительские расходы», если полк стоял в столицах — Петербурге, или Москве, или крупных городах. Так, столичный офицер, особенно, если он служил в гвардии, обязан был иметь собственный выезд, кроме служебного коня, абонировать ложу в театре и так далее. А откуда деньги? Только доходы с имений. А тут крепостное право отменили. Армию, конечно, реформировали, но большинство расходов, связанных со службой, по-прежнему лежало на самих служилых.

Собственно вот эту вот «распавшуюся цепь», по Некрасову, и пытались показать русские классики второй половины XIX века. И на смену прекраснодушным и утончённым, но абсолютно непассионарным Гаевым и Раневским шли деловые и энергичные Лопахины. Которые были совсем не хуже «раневских и гаевых». Просто — другие. Ну, а вой и плач о том, что «раньше было лучше» мы уже слышали. Ностальгуны по прекрасному прошлому были всегда.