Мысли на заметку. 25 сентября 2021 года

       Проснулся опять с головной болью. Выпил «Нурофен». Думаю о зачине «Толстого». В своё время уход Толстого произвёл такое впечатление, будто гора сдвинулась с места и пошла. Многие ждали ухода Толстого, многие даже подталкивали его к такому шагу в своих письмах. Да и как же по-другому: Толстой в своих писаниях осудил привилегированную жизнь своего класса, осудил эксплуатацию человека человеком, осудил социальную разобщённость, осудил власть денег над человеком, осудил власть, осудил потакающую власти церковь. И всё это, по мнению значительной части публики, на словах. Сам же оставался жить на полном пансионе в «своём» графском имении Ясная Поляна.

       (Далее привести письмо студента, который просит, чтобы Толстой ушёл.)

       И вот свершилось — Толстой покидает своё имение, тайно в ночи, буквально бежит из дома. Весь читающий мир замер в ожидании, что из этого выйдет.

       (Обстоятельства ухода.)

       Толстой уходил не для того, чтобы произвести впечатление на публику или кому-то что-то доказать. Тем более не для того, чтобы потрафить публике. Ушел он оттого, что не смог «нести свой крест до конца», не смог оставаться в тех внешних условиях жизни, в которых оказался непосредственно перед уходом. Исходя из своего мировоззрения, он полагал, что должен оставаться в тех условиях жизни, к которым вся его жизнь его и привела. Толстой считал, что менять себя нужно духовно изнутри, а внешние условия жизни при этом как-то изменятся сами. И вот он ушёл.

       Было ли это проявлением своеволия со стороны Толстого, которое он сам же и осуждал, или он вынужденно сделал то, чего не сделать не мог?

       Уйти и привести свою внешнюю форму жизни в соответствие со своим мировоззрением — было заветной мечтой Толстого. Но «грехи не пускали», как он выражался.

       «Хочу, но не могу», — ответил бы Толстой на вопрос об уходе перед уходом. «Хочу», потому что «накипело». «Не могу», потому что долг не велит. Долг перед женщиной, которую Толстой сам же и создал, перед женой.

       Толстой отвергал сложившуюся в его время форму жизни из нравственных соображений и покинуть эту форму не мог из нравственных же соображений. Сделал всё, что мог: имение отдал жене и детям, права на издание своих произведений частично отдал жене, а частично отдал в общее пользование, опростился в быту, как сумел, но всё это не избавило его от нравственных страданий сытого, живущего среди голодных.

        В этом состоянии неустойчивого равновесия между долгом и совестью Толстой и пребывал в 1910 году, в последний год своей жизни. «Не пиши, если можешь не писать», — говаривал Толстой. Не уходи, если можешь не уходить, — можно провести такую параллель к этому знаменитому высказыванию Льва Николаевича.

       И вдруг равновесие, неустойчивое, но всё же равновесие, — нарушилось. Толстой ушёл. Проснулся среди ночи, собрал самое необходимое и ушёл в ноябрьскую стужу из дома.

       Формальным поводом стало поведение его супруги в последние три месяца перед уходом… (С. А. роется в бумагах и т. д. Дневник Толстого.)
       _________________

       [...].

       Читал Зорина о Толстом ознакомительный фрагмент. Форма меня несколько поразила: открытым текстом с некоторой категоричностью западного невежды, как бы свысока. С одной стороны, похоже на то, как Толстой описал службу в тюремной церкви в «Воскресении», а с другой — на фильм BBC о Толстом. В фильме Толстой оценивается с точки зрения среднего западного человека, мещанина. «Он не такой, как мы, потому что это в характере русских всё довести до последней крайности. Русские-де не знают компромисса».

       Зорин, правда, писал на английском и для западной публики. Надо купить будет его книжку.
       _________________

       [...].
       _________________

       Меня всё же поражает ограниченность Запада: они считают, что человек сформировался и что надо только изменить среду немного под человека. Они видят прогресс в изменении предметов вокруг человека, а не в развитии самого человека. Это поразительно. Для меня это теперь поразительно.

       Человек не произошел, человек только происходит.

       «Я принес не мир, но меч», — это о том, что Иисус проповедовал отнюдь не кротость, а своеволие. Истинное своеволие. Был истинно не кроток.