Один из зимних вечеров

Мы с Юлей сидим на железных бочках из-под пива между стойкой и зеркальными полками с бутылками. Перед ней стоит ещё одна пустая бочка, по которой она сосредоточенно барабанит деревянными палочками. Скоро я смогу уйти.
В пивной - забавная атмосфера: есть тут какой-то своеобразный уют, который могут оценить люди, которым бывает вообще некуда пойти, и в то же время ты всегда держишь ухо востро - не исключено, что минут через пятнадцать у подрёмывающих за столами бухариков резко переменится настроение, и придётся своими силами разнимать махач здоровенных пьяных бугаев.
Два часа назад мы с Юлей делали "лимонную водку" - из дешёвой водки и лимона из ближайшего продуктового. Не втихаря от покупателя - при нём же. Его это очень даже устраивало.
У Юли короткие светлые волосы, милое курносое лицо, она мечтает стать барабанщицей и с ней вместе хорошо работать. Среди тех, кто в двадцать лет на таких работах не оказывался, нечасто можно встретить подобную ясность в голове - когда человеку удаётся и держать внутреннюю независимость, и быть полностью адекватным окружающей обстановке.
Наши "уважаемые посетители" уже все тихо перепились, давно ничего не происходит, мы с Юлей восседаем на бочках и треплемся ни о чем. Смотрю на часы. Очень хочется на улицу.
Наконец на экране телефона появляется нужная цифра.
- Юль, ну я пойду, - поднимаюсь я с деланной неторопливостью.
- Ага, давай, до завтра, - спокойно отвечает коллега - одна она себя тут чувствует практически так же уверенно - настоящий капитан пиратского судна.
Торопливо застёгиваю в подсобке куртку, выскакиваю на Садовую и, глядя на уже показавшиеся звёзды, выдыхаю ледяной пар.
Часто после работы или учёбы отправлялась не в грязный холодный автобус, чтобы поскорее оказаться в своей душной комнатёнке, а гулять - привычка, которая многим знакомым казалась совершенно непонятной. Вот и сейчас иду на "Грибанал", глядя на снежные шапки, лежащие на гранитных блоках и поручнях набережной. Чувство, которое всегда меня здесь завораживало - вроде бы ты в центре города, в центре страны, в центре истории, но в этом центре тихо, спокойно и практически никто никогда тебе здесь не мешает.
Смотрю на лёд в канале и на светящиеся окна за ним. Глянула на одно и невольно чертыхнулась - кто-то повесил свой костюм на вешалку, которую прицепил к верху окна. Выглядит это... ну, в общем, нехорошо выглядит.
- Девушка, можно я вас попрошу... Дайте, пожалуйста, двадцать рублей...
Я оглянулась. За мной стоял бездомный с умным, трезвым и мирным лицом. Пошарила мелочь в кармане и отдала ему.
Увидев, что я и не собираюсь его свирепо от себя отгонять, он пошёл со мной по набережной. Рассказал, что он художник - верю ему и слушаю это спокойно, тут таких много. И переводчиков с урду иногда находишь, и бывших певцов, и кого только не.
- А какие картины вы рисуете?
- Я рисую петербургские комнаты. Как у Раскольникова была. Помните, в романе Достоевского?..
Помню-помню, ага, ещё и перед собой постоянно вижу.
- Несколько моих картин на "Пушкинской, десять" есть... Приходите как-нибудь посмотреть...
На Невском расстаёмся с мужиком. Хочется посмотреть на что-нибудь яркое. Иду на площадь Искусств и сажусь на лавку в сквере. По всей площади разносится живая музыка из "Щелкунчика". Удивительно всё-таки - даже когда не наедаешься досыта, всё равно настроение хотя бы слегка поднимается от этой местной зимней сказочности.
Возвращаюсь на Невский, который по сравнению с улицами севернее и южнее всё-таки немного раздражает потоком машин, аляповатых вывесок, аляповатых пешеходов... Отмахав положенную дистанцию, сворачиваю наконец на привычный Владимирский и от нечего делать иду к "пяти углам". Говорят, решётки ворот здесь испещрены "таинственными знаками", но я в этом никогда специально не разбиралась. Может, какой-нибудь свой "таинственный знак" оставить впридачу к прежним? Открытое, так сказать, общественное повествование. Знаменитый дом с башней как будто махнул сюда с Петроградки. Люблю то, что у нас прозвали "северным модерном" - хоть он и давит немного своей серо-чёрной тяжеловесностью, но в то же время открывает простор фантазии. Хорошо, наверное, жить в башне, подолгу смотреть из круглого окна на улицу. Вроде там сейчас художники обосновались. А до этого были бомжи. Может, как раз вторые стали первыми... Хотя уж если совсем по правилам, то там обязан жить алхимик. Кстати, профессия, не очень-то далёкая от бармена.
Прохожу мимо одного из соседних домов.
- У вас закурить не найдётся?
На меня спокойно и доброжелательно смотрят два молодых парня.
- Да, держите.
- А вот мой друг говорит, что его электронные сигареты гораздо лучше наших с вами табачных, - со смешинкой в голосе говорит тот, что у меня одолжился, показывая при этом на второго.
- Конечно, лучше! Надо всего лишь потратить пять тысяч рублей...
- Всего лишь, - засмеялся парень с моей сигаретой.
Слово за слово мы разговорились о какой-то ерунде.
- А вы не хотите к нам подняться чаю попить?
В Москве я бы от такого предложения напряглась. Но тут привыкаешь жить расслабленно. Вот один мой приятель, кстати, та ещё деловая колбаса, в течение года жил исключительно у чужих незнакомых людей, меняя при этом квартиры каждые три-четыре дня.
- Пойдёмте, и в самом деле.
Ко всему этому успеваешь привыкнуть - к огромным потолкам, к лепнине в парадной, к едва ли не антикварным перилам и к бардаку, который идёт вместе с ними. Просветлённые потребители меня б заругали, но этот налёт хаоса меня зачаровывал. Как будто тебе дали секретный ключ от музейной подсобки, где беспорядочно стоят неразобранные экспонаты, и ты тихонько заходишь туда ночью, светишь по стенам фонариком и рассматриваешь прямо перед своим носом то, что иначе можно было бы увидеть только в галдящей толпе через двойные стёкла. Неприлично - но очень притягательно.
В комнате стояла старая голубая изразцовая печь - тоже в этих краях не редкость. "Всё время там что-то шуршит, что-то шуршит..." - пожаловался один из моих проводников. Кроме меня оказалась ещё пара гостей. Мы все перезнакомились и стали пить то чай, то вино. Всё-таки лучше в совсем незнакомых местах не надираться - тихо держу я у себя в уме. Идёт какой-то весёлый разговор, в котором нет ничего особо важного и который сам по себе не запомнится, но запомнится тёплое ощущение от того, что он при таких обстоятельствах произошёл.
Через какое-то время проза жизни, как и всегда, напоминает о себе, и у хозяина я спрашиваю, где здесь туалет. Он меня провожает по длинному коридору с чередой дверей. В конце я вижу одну приоткрытую, болтающуюся на каком-то странном крюке, и за ней - темнота.
- А это у вас что?
- Чёрная лестница, - привычно и равнодушно отвечает жилец.
Выйдя из туалета, снова смотрю на загадочную дверь. Остальные наверняка не будут оглядываться на часы, ожидая моего возвращения. Снимаю дверь с крюка, захожу внутрь, осторожно прикрываю за собой и включаю на телефоне фонарик.
Всё кругом завалено. Велосипед, корзины, банки... Старый, прости господи, самовар... А вот это уже, между прочим, можно было бы неплохо продать на Уделке. Видимо, хозяева самовара либо нежадные, либо ленивые, либо и то, и другое.
Под ногами разбросаны какие-то фотографии, вроде бы советских времён. Некоторые совсем неинтересные, а на других взгляд задерживался. Поднимаю одну. На ней серьёзный темноволосый парень смотрит прямо в объектив. Обычно такие делали в студии, но парень напряжённо стоял, слегка прислонившись к стене, явно в какой-то из здешних комнат.
Может быть, это было не вполне хорошо - то, что я сделала, и, пожалуй, вполне себе странно, но эту фотографию я зачем-то положила себе в карман. Выключила фонарик и тихо вышла наружу.