Антон Таммсааре

Его главная в жизни книга  заключила в себе многие сильнейшие черты отечественной  романистики.  Пожалуй, даже все, кроме одной - названия. Оно категорически выбивалось из грозной  литературной традиции русского романа, которая всегда опиралась на краеугольное противоборство света и тьмы (а порой - тьмы первого ранга с тьмой рангом пониже) пропитывающее в книгах  всё , включая и название литературного шедевра: "Война и мир", "Преступление и наказание", "Живые и мёртвые" , "Прокляты и убиты"...

Имя же главной книги Антона Таммсааре в русском звучании обретало довольно непривычный, чужой, в чем-то даже дерзкий оттенок. Таких слов на обложках наших самых известных сочинений использовать было не принято. Многим они могли показаться вызывающими, другим - надменными, третьим - и вовсе оскорбительными. Слов этих в названии главной книги Антона Таммсааре было всего два: "Правда и справедливость". Понятно, что с таким литературным прицелом писателю далеко не просто  состояться там, где мы были и остаёмся по сей день. А тем более -  быть не вытесненным из памяти на волне нынешней  активной рихтовки основных  моральных устоев.

Его маленький домик в нынешнем фешенебельном Эсто-Садке (проще - в сияющей многозвездными отелями, ресторанами, казино и модной горнолыжной экипировкой олимпийской Красной Поляне) - единственное, пожалуй, здание в округе, пережившее в этой богом забытой горной деревушке взрыв честолюбивого снобизма. Тот  обернулся хлынувшим сюда, в ущелье Мзымты, десятилетие назад цунами роскошного досуга и недешевого благоденствия. Обрушившимся туда, где ещё пару-тройку десятков лет назад по деревенской дороге бродили свиньи, и люди с тяпками и мотыгами не имели времени оторвать взгляд от земли.

34-летним Антон Таммсааре приедет сюда в 1912 году с недописанной дипломной работой из Тартусского университета -  спасаться от туберкулёза. Обоснуется на несколько месяцев в семье одного из тридцати эстонских переселенцев, что после отмены крепостного права пустились из каменистой и сырой Прибалтики в русские веси искать лучшей доли и плодородной земли. После пятилетних мыканий по не особо гостеприимным чужим российским углам  эстонские странники упёрлись в самый, что ни на есть забор Российской  империи - Кавказские горы -  и сбросили свой скарб перед ним. Здесь их и обнаружил искавший спасения от чахотки молодой эстонский литератор.

Спасение пришло - и именно с целебным горным воздухом. Плюс - с традиционным крестьянским хлебосольством. Плюс - с пришедшимися по сердцу и духу новыми кавказско-эстонскими традициями. "Если бы так лечили Чехова, - не преминут заметить вам смотрители музея Антона Таммсааре в Эсто-Садке, - то русская литература не осиротела бы так рано. И русский Антон мог бы прожить не меньше Антона эстонского".  То есть, хотя бы - на четверть века больше. И обогатить мировую литературу ещё ни одним бессмертным шедевром.

Короче -  целебного Кавказского горного воздуха хватило лишь на одного великого чахоточного литератора, дав возможность Антону Таммсааре успеть написать несколько глубоких и философски содержательных романов и повестей, поделиться с публикой россыпью блестящих рассказов, отметиться серией пронзительных новелл и продемонстрировать ювелирное мастерство владение техникой притч-миниатюр. 

В крошечной  эстонской культуре поднялся литератор-гигант, взваливший на свои плечи соответствующую нагрузку: во-первых - созидания самого феномена эстонской классической литературы, во-вторых - введения в эстоноязычный книжный оборот таких великих имён, как Лев Толстой и Фёдор Достоевский. Антон Таммсааре отлично владел несколькими языками, главным из которых, конечно же,  оставался литературный.

"Оттенки" - самая любимая из его вещей. Есть, безусловно, и другие. Но эта - самая. 1917 год. В стране - канун великого революционного потопа. Санаторий туберкулезников в Сочи ( у Таммсааре вообще много героев страдают этой, хорошо известной ему болезнью, примерно, также, как  в романах Достоевского - падучей). Люди занимаются собой и своими хворями: принимают ванны, прогуливаются, любезничают, знакомятся, отчаиваются, влюбляются, стреляются и топятся от любви. Короче - вполне мирная жизнь, никаких поползновений к мировой революции, которая, казалось бы, уже давно ломится в дверь истории и готова разнести эту дверь в щепки. Но в 1917 году у Таммсааре в книжках тихо, и трагически-гулкий пушечный  выстрел "Авроры" куда-то ввысь заглушается тихим, еле слышным - пистолетным выстрелом безутешного героя себе в сердце. Если первый оказывается для большинства  смертельным, то второй - спасительным: пуля прошла по касательной...

Писатель умудряется  изменить тогдашней моде на  восхваление гражданских и революционных бойнь. И если допускает в книгах умерщвления  своих героев то только не в  медсанбатах и окопах, а лишь на ниве неразделённой любви, или - несчастья быть сраженным усталостью или болезнью, или, если пускаться в крайности - под плетью свирепого барона, за отказ даром батрачить на мызе. Таммсааре в равной степени умело и глубоко исследует  быт и психологию как самых униженных слоев эстонского общества,  так и наиболее просвещенных. Максимально достоверно и вместе с тем редким литературным изяществом выводит на историческую сцену тех и других. Наделяет их качествами нарицательными, синтезируя их из тысячи собственных .

Он допишет свой главный труд как раз в те времена, когда два главных понятия в его названии подвергнуться самым жестоким испытаниям: и "правда", и "справедливость". Когда в Европе обоснуются два главных губителя этих двух жизнеутверждающих начал. Когда его ранняя миниатюра "Истина" испугает всех своим пророческим видением. Когда то, что мы признаем за истину окажется на земле не у дел. Когда её, сироту, попытается пригреть всевышний. Но - тщетно. "Проклята земля из-за тебя, -   в отчаянии возопиет тот, - терновник  и чертополох осуждена она родить, пока ты вместе с человеком опять не превратишься в землю, из коей ты взята. Ибо ты есть прах и в прах отойдешь снова".

Антон Таммсааре умер в 1940 году, за несколько месяцев до кончины независимости Эстонии.