Приступила...

                Приступила…

      Неделя получилась напряжённой. Во вторник Юлька неожиданно столкнулась в центре со Столяровым.
      На этот раз он был одет немного старомодно, но вполне прилично. В кожаных туфлях, брюках со стрелками, пиджаке, с тросточкой в руках и шляпе на голове походил он на преуспевающего коммерсанта. Необычность его облику добавляли небольшие тёмные усики «а ля Фюрер».
      Он затащил Юльку в парк, за памятником Глинке, напротив входа в драмтеатр усадил на скамейку, стоявшую особняком, и начал расспрашивать о Юлькиной жизни. Юлька первым делом сообщила, что немцы собираются развернуть наступление на Ростов, Сталинград и Северный Кавказ.
      -Знаю, - коротко ответил Столяров, - лучше расскажи, состоялось ли знакомство с фон Лютке?
      Юлька подробно сообщила о встрече с Генрихом, добавила, что в предстоящую субботу снова встретится с ним.
      Столяров, слушая её, утвердительно кивал головой.
      -Молодец, Юля! – подвёл он черту. – Теперь необходимо переходить к основному делу. Необходимо войти в организацию «Новый порядок». Как уже говорил ранее – дело очень непростое, а главное, внутри её человек нам позарез нужен.
      Он кивнул головой в правую сторону.
      -Видишь там за деревьями здание? Это бывшее дворянское собрание. Теперь – городская магистратура или, по-нашему, городская управа. Сейчас это резиденция Мельгашина – городского главы в администрации города. Было бы идеально устроиться туда на работу, но не реально. Там все свои, в круг не пустят.
      -Почему? – удивилась Юлька.
      -Не волнуйся, не пустят, - усмехнулся Столяров, - Мельгашин и его окружение делают деньги, большие деньги. Пирог настолько вкусный, что откусить от него никому чужому не доверяют. Поэтому про него не стоит думать. Но есть и ещё пути. Имя – Вера Либеровская, говорит о чём-нибудь тебе?
      Юлька напрягла память. Где-то это имя и фамилию она уже слышала. И вдруг её осенило:
      -Вспомнила! – радостно воскликнула она. – Это главный режиссёр местного театра!
      -Молодец! – снова похвалил Столяров. – Ты же говорила, что уже была в театре.
      -Была, была, - закивала Юлька.
      -Так вот, Вера Либеровская не только главный режиссёр теперешнего драмтеатра. Она ещё при театре организовала что-то вроде салона, высшего света для теперешних избранных. Туда приходят представители НТС – Народного Трудового Союза, новой городской администрации, бывшие эмигранты из Германии, вернувшиеся в Смоленск. В этом сообществе иногда появляется Алферчик. Это представитель СД – местной тайной полиции. Самый опасный тип, непримиримый борец с Советской властью. Его больше всего необходимо опасаться, но и быть с ним в каких-то знакомствах тоже очень выгодно. Он, конечно же, появляется на этих вечеринках не просто так. Внимательно присматривается к окружению и вербует нужных себе людей. Если у тебя с фон Лютке и дальше будут развиваться отношения, ты для него – лакомый кусочек. Он прекрасно понимает, что, имея информацию из одного источника, можно понимать и знать официальную линию германской администрации, но если ещё получать информацию из неофициальных источников, то это дополнение может быть куда существеннее официальной информации. Вот такие дела, Юля. В салон попасть проще, но всё же не так просто. Для начала сходи ещё два-три раза в театр, изучи фотографии актёров, приглядись к завсегдатаям, посещающим театр. Обязательно купи цветы и преподнеси по окончании спектакля Вере Либеровской. И даже не один раз. Нужно привлечь её внимание к себе. Если получится, то на второй, лучше третий раз пригласи с собой в театр фон Лютке. Это обеспечит дополнительное внимание к нему и к тебе. Со временем, полагаю, у тебя сейчас посвободнее. Днём походи в центре, побывай в магазинах, раза два-три пройди около дома НТС, я покажу тебе его, он за управой; посмотри, где там поблизости что-то вроде кондитерских, кафе, каких-нибудь блинных. Это на предмет, не бывают ли там НТСовцы. Запоминай побольше. Информация может пригодиться. Понятно?!
      Юлька согласно кивнула.
      -Вот и хорошо, - довольно усмехнулся Столяров, - много, много тебе рассказываю, но всё равно, старайся запоминать. Обязательно читай русские оккупационные газеты. Там, конечно, херни разной много пишут, но всё-таки читай. Изредка там и нужная, и полезная информация проходит. Для тебя нужная. Да, кстати, как у тебя с немецким языком? – поинтересовался Столяров.
      -Если медленно говорят, то многое понимаю, - ответила Юлька, - говорю хуже, читаю лучше.
      -Мой тебе совет, Юля, - перебил Столяров, - ходи в кино, в немецкое кино. Запоминай немецкую речь. И ещё, кроме русских читай и немецкие газеты, и читай вслух. Быстрее начнёшь понимать смысл прочитанного и лучше будешь запоминать слова и фразы.
      Юльку монолог Столярова порядком утомил. Информации вылилось столько, что голова отказывалась воспринимать услышанное. Юлька начала позёвывать, что тут же заметил Столяров.
      -Что, надоело слушать? – спросил он. – Конечно, насыпал в тебя столько, что всего зараз и не упомнишь. Но и меня пойми, видимся с тобой редко, а научить хотелось бы многому. В общем, пока так, приходи по вторникам на это место к полудню. Если меня не окажется, подожди контрольных полчаса и уходи. Не забывай проверяться на предмет слежки. Не забывай! А теперь пойдём, прогуляемся по центрам.
      Они вышли из парка, обогнули стороной управу, прошли мимо дома НТС. Чуть дальше нашли что-то наподобие столовой с названием «Трактир», неспеша пообедали там.
      За обедом Столяров словно невзначай оглядел присутствующих посетителей, похвалил полового за расторопность и, дав ему на чай несколько рублей, поинтересовался:
      -А скажи-ка мне, мил человек, обедают ли здесь, в трактире, русские коммерсанты?
      -А как же-с, - осклабился довольный половой, - изволят заходить, особо к вечеру. У нас ведь одна из лучших рестораций в Смоленске. Это, конечно, для русских. Опять же у нас и водочка-с хорошая, на полыни настояна, анисе, мяте. Наливки для дам-с. На заказ можем поросёнка с хреном приготовить, а так, повседневно, котлеты по-киевски, отбивные из свинины, рагу, расстегаи. Грибочки солёные, маринадики – всё самое лучшее-с. На днях НТСовцы приходили, отмечали день освобождения города от большевиков, правда, ещё месяц до этой даты. Так хорошо гульнули…
      Юлька понимающе глянула на Василия Петровича. Поняла, зачем он привёл её сюда.
      -Скажи на милость? И даже Трудовой Союз?! Хар-рошее у вас заведение! – похвалил Столяров.
      -А то, - расплылся в довольной улыбке половой, - вон те, две дамы у окна, это и есть жёны НТСовцев. Постоянно обедать к нам заходят-с.
      Столяров искоса, мельком, глянул в сторону женщин и подвёл черту под разговором:
      -Ну, ладно-ладно… Может, и мы к вам почаще заходить будем.
      Когда вышли из заведения на улицу, Василий Петрович поинтересовался:
      -Как, дамочек запомнила?
      -Запомнила, - улыбнулась Юлька.
      Столяров достал из внутреннего кармана пиджака солидный бумажник:
      -Вот, даю тебе ещё пятьсот марок и пятьсот советских рублей. Это для магазинов, кино и театра; и сюда тоже захаживай. Приглядывайся, но и будь осторожна. Деньгами не мелькай, а то вдруг попадёшь в неприятную историю. Мазуриков разных столько развелось, и все хотят хорошо жить, потому и охотятся за чужими деньгами. Особо пацанов остерегайся – вырвут сумочку и убегут. Не догонишь!
      Расставались со Столяровым по-доброму. На прощание он сказал ласково:
      -Молодец, Юленька! Хорошо начала. Старайся так и дальше.

      В последовавшие дни Юлька набрала бесплатных русских газет и листовок; купила и парочку немецких. Русские газеты проглядывала, изредка останавливаясь на объявлениях, немецкие, как советовал Столяров, читала шёпотом вслух.
      Русские газеты были так себе. «Голос народа» большей частью печатал статьи про борцов за новую Россию, без большевиков. В «Колоколе» всё больше писали статьи для крестьян, обещая золотые горы крестьянству в новой немецкой действительности, объясняли необходимость сдачи урожая и продуктов сельского хозяйства по твёрдым ценам для нужд немецкой армии. «Новый путь» был похож на «Голос народа» - те же призывы строить новую жизнь под руководством немецкой администрации и бороться с большевиками и бандитами. А вот «Смоленский вестник» был интереснее. Выходил под патронажем Смоленской городской управы и, соответственно, печатал разные постановления, разрешения и запрещения новой власти. Но более интересным был раздел объявлений и рекламный раздел. Там сообщалось о вновь открывшихся магазинах, точках питания, культурных мероприятиях.
      В немецких газетах больше писали о военных победах, успехах немецкой армии и её союзников, иногда печатали письма с фронта и на фронт с восхищённым изображением силы победоносного германского оружия. Немецкие газеты перепечатывали в Смоленской типографии, и они поступали в продажу с задержкой.
      Сходила Юлька в кино. Перед фильмом минут двадцать показывали новости с мест боевых действий. Немецкие самолёты срывались в пике, сбрасывали бомбы, от взрывов которых рушились стены домов; танки мчались по степным дорогам, оставляя пыльный шлейф позади; била тяжёлая артиллерия, солдаты Вермахта уверенно входили в деревни и сёла, иногда поджигая из огнемётов соломенные крыши домов. И тут же стояли наши пленные, жалкие и измученные, часто без ремней, с умоляющим взглядом снизу-вверх, в ожидании удара или зуботычины. Потом их сгоняли в группы, и вот уже бесконечные колонны наших бойцов понуро двигались под конвоем на запад. Вспомнилось Юльке, как год назад немцы разгромили нашу роту, и как потом жалкие остатки её погнали в сторону Демидова. Военно-морской флот в строю кораблей бороздил моря и океаны, а от ударов подводных лодок тонули гражданские корабли, вставая носом или кормой вертикально и стремительно уходя под воду. Начинались и заканчивались военные новости бравурными маршами солдат в касках с рожками, усиленно печатающих шаг по брусчатке площади и победоносными реляциями высших руководителей третьего рейха, или даже самого Гитлера. От увиденного у Юльки мурашки пробежали по спине, не по себе стало от демонстрируемой немецкой мощи. Впрочем, вспомнилось и наше довоенное кино, где и танки показывали, и самолёты, и корабли. Всё это тоже когда-то было, а сейчас фашисты стоят недалеко от Москвы и успешно наступают на юге.
      А сам фильм Юльке понравился. История о любви красивой девушки и лейтенанта-спортсмена на олимпийских играх тридцать шестого года. История о красивой любви…

      Новая встреча с Генрихом произошла, как и предполагалось, в субботу. На этот раз он приехал раньше и один. Он не стал заходить в казино, а сразу подошёл к столику, где сидели мадам Вишневская и Юлька.
      Здороваясь, он кивнул головой и попросил разрешения покинуть ресторан вместе с Юлей. Мадам одобрительно кивнула головой, Юлька встала из-за стола, и они с Генрихом направились к ней в номер.
      По дороге Генрих заказал в номер ужин и вино и, когда через полчаса всё было доставлено, предложил Юле перекусить, сказав, что зверски голоден, так как удалось только позавтракать, а вместо обеда он занимался срочными документами, потому что в ближайшее время, скорее всего через пару месяцев, должна начаться очень серьёзная операция против бандитов, засевших в лесах севернее Смоленска.
      Юлька сразу насторожилась, но виду не подала, что эта информация касается её каким-либо образом.
      Утолив голод, Генрих направился в душ, плескался он минут десять, а Юлька тем временем прибрала остатки еды на туалетном столике и сменила вечернее платье на лёгкий халатик.
      Вышедший из душа Генрих приятно удивился перемене. Он сразу же повлёк Юльку на кровать, но вот в близости почему-то оказался так же груб. Что с ним случалось в такие моменты, Юльке было не совсем понятно. Может быть, он всё ещё мстил Гретхен за испытанное унижение или считал такое отношение с женщинами в порядке вещей, полагая, что они стоят на лестнице жизни ниже мужчин, и потому такое к ним отношение вполне допустимо.
      Юлька, посмотревшая немецкое кино и принявшая отношения на экране за эталон, была сильно разочарована поведением Генриха.
      А дальше… а вот дальше снова было как в прошлый раз. Они снова лежали в постели обнажённые. Генрих рассказывал о своём детстве, родителях, о матери, которую очень любил, и об отце, генерале в кайзеровской армии, не пережившем позора Версальского мира и ушедшем в отставку.
      Юлька гладила волосы Генриха, осторожно касалась его груди и думала про себя, что он, Генрих, ей не безразличен, и хоть он – немец, в сущности враг её стране, её народу, но вот сейчас, в это мгновение, он не враг ей, а кто, она пока не разобралась.
      От Генриха пахло одеколоном, кожей портупеи и ещё каким-то особым запахом мужского тела, понять аромат которого Юлька не смогла. Но этот запах был ей приятен.
      Неожиданно Генрих прервал свой рассказ и поинтересовался:
      -Юля, почему ты ушла из госпиталя? Почему ты стала доступной женщиной?
      От этих вопросов Юлька в первый миг растерялась. Почувствовала, как лицо залилось краской. Всё же, чуть помолчав, нашлась, что ответить:
      -Генрих, я пока доступная только для тебя. Для других мужчин я не доступная. Мадам Вишневская собралась сделать из меня гетеру. Я пока не знаю, кто это такая, но я этого не хочу.
      -Гетеру?! – переспросил Генрих. – О, это особый сорт женщин, сподвижниц великих завоевателей, полководцев в древней Греции. Умных и образованных женщин, способных скрасить одиночество мужчин в дальних походах.
      -Извини, я не знала. В русской школе этому не учили. И потом, в госпитале платили не очень хорошо, потому что у меня не оказалось специального медицинского образования. К сожалению, я была только санитаркой, а не медицинской сестрой. Я снимала комнату, но денег не всегда хватало заплатить за неё.
      -Прости пожалуйста за нетактичный вопрос, - извинился Генрих, - я совсем плохо знаю, как живут сейчас русские люди при нашей администрации.
      -Генрих, многие женщины мечтают быть на моём месте. Здесь можно жить за счёт заведения, недорого питаться в чайной неподалёку. Неплохо одеваться и получать небольшие деньги, торгуя своим телом. Я выбрала этот путь в надежде обрести новые знакомства и постараться устроиться на работу в оккупационную русскую администрацию. Но это оказалось очень непросто. Там везде работают свои люди, и со стороны никого не берут.
      -Юля, если ты не будешь принадлежать другим мужчинам, а только будешь принадлежать мне одному, я постараюсь помочь тебе устроиться на работу в какую-нибудь нашу, совместную с русскими, организацию.
      -Генрих! – Юлька привстала на локте и благодарно взглянула ему в лицо. – Я обещаю, я не буду встречаться с другими мужчинами и всегда буду ждать тебя.
      -Хорошо, Юля, - улыбнулся он, - я постараюсь тебе помочь.
      За окном опустилась короткая июльская ночь. Спустя несколько минут Генрих уже спал, а Юлька всё ещё продолжала в полумраке разглядывать его лицо.

      Во вторник Юлька пришла в сад Блонье на встречу со Столяровым немного раньше назначенного срока. Прогулялась по тенистым аллеям, посмотрела, как предприимчивый фотограф снимает немецких солдат у памятника композитору Глинке. Осторожно проверила, на всякий случай, не следит ли кто за ней. Слежки вроде бы не было.
      Как только у скамейки появился Столяров, Юлька тут же выпалила:
      -Василий Петрович, я… я такое узнала! Генрих сказал, что, наверное, в августе против партизан начнётся большая операция. Немцы хотят уничтожить всех партизан севернее Смоленска.
      -Ну, всех-то уничтожить, это они погорячились! – усмехнулся Столяров. – У Захарыча сейчас, считай, почти армия… Обосрутся…
      -Так они собираются использовать настоящие военные силы, - возразила Юлька.
      -Молодец, Юля, - одобрил Столяров, - важные сведения ты узнала. Да и я их ещё дополню. Всё легше будет Бате сражаться. Расскажи ещё, как у тебя с Генрихом дела обстоят?
      Юлька вкратце упомянула про обещание Генриха помочь с устройством на работу в какую-нибудь русско-немецкую оккупационную организацию.
      -Вот это здорово! Вот это – молодец! – радостно воскликнул Столяров. – Это будет прекрасно, если с его подачи удастся попасть на такую службу.
      Он порывисто встал со скамейки. Проговорил бодрым голосом:
      -Пойдём-ка, пойдём в знакомый трактир. Нужно отметить это.
      В трактире было совсем мало посетителей. Половой спустя несколько минут принёс тарелки с наваристым, ещё дымящимся, борщом со сметаной. Для Столярова гранёную стограммовую рюмку с водкой, а для Юли кувшинчик с охлаждённым квасом.
      Василий Петрович водку выпил, быстро и с аппетитом управился с борщом и в ожидании обещанного жаркого посматривал по сторонам.
      На этот раз ничего интересного в зале не наблюдалось. За ближайшими столиками никого не было, и он негромко поинтересовался:
      -Удалось ли, Юля, побывать в театре?
      -Пока нет, ответила она, времени не было. Но завтра, послезавтра обязательно схожу.
      -Сходи, Юля, сходи. Не забудь цветы для Либеровской купить, - напомнил Василий Петрович, - они, артистки, цветы любят.
      После обеда Столяров, сославшись на занятость, оставил Юльку в центре гулять, а сам спешным шагом направился по своим делам.
      Юлька походила по центру, опустилась на сенную площадь, прошлась по торговым рядам, разглядывая предлагаемые товары. Народу на площади к вечеру было немного, и торговцы в некоторых местах сворачивали торговлю.
      В одном из рядов молоденькая девчушка распродавала недорого букеты цветов. Вместе с полевыми продавала и садовые. Всего за полтора советских рубля Юлька купила букет из пяти белых роз и решила прямо сегодня же пойти в театр.
      Представление начиналось в пять вечера, билеты в кассе продавались свободно. В этот вечер давали спектакль «Бесприданница» по Островскому. Всего за десять рублей она получила билет в партер в третий ряд у центрального прохода.
      Желающих, приобщиться к театральному искусству, собралось едва ли больше сотни. Свет погас, занавес раскрылся, и началось действо.
      Юлька искренне переживала за судьбу Ларисы Дмитриевны. Актриса, исполнявшая её роль, была немолода, но роль вела достойно и вызывала сочувствие к героине. А вот к Паратову, обманувшему ожидания Ларисы Дмитриевны, возникло чувство негодования. И, особенно к купцам Кнурову и Вожеватову, решившим разыграть судьбу девушки. Когда в финале героиня была убита женихом Карандышевым, вытерла платочком набежавшую слезу.
      Раздались аплодисменты. Занавес закрылся, но спустя несколько секунд снова раздвинулся, и на сцене оказались участники спектакля. Они усиленно кланялись зрителям и под новую волну аплодисментов кивали за кулисы.
      Из-за кулис на сцену вышла полнеющая дама в чёрном, немного старомодном, длинном платье, поклонилась и произнесла:
      -Дамы и господа! Я, Либеровская Вера Владимировна, рада приветствовать вас в числе наших зрителей. Наш театр, благодаря заботливому отношению новой администрации города Смоленска в это сложное военное время открылся в мае этого года и успешно даёт спектакли для людей, неравнодушных театральному искусству, для вас, дорогие зрители.
      В нашем репертуаре кроме обычной русской классики появились постановки на злободневные темы, на темы борьбы с большевизмом и мировым еврейским господством. Приходите, пожалуйста, в театр, мы будем рады вашему доброму вниманию.
      В зале вновь зазвучали аплодисменты. Либеровская низко поклонилась, а Юлька, выбравшись в центральный проход, подошла к сцене и преподнесла Либеровской букет роз. Она явно растрогалась и ещё раз поклонилась зрителям.

      В четверг вечером неожиданно нагрянул Генрих. Он приехал в город по каким-то своим, важным, делам и, освободившись, зашёл к Юльке в номер. Она занималась чтением газет, слушала радиоприёмник-репродуктор местного узла, передававший классическую музыку немецких композиторов, и сильно удивилась появлению Лютке.
      Генрих объявил, что заказал ужин в номер, а после ужина собирается очень серьёзно поговорить с Юлей.
      Юлька убрала газеты с журнального столика, подготавливая его к ужину. Генрих снял китель, повесил его и портупею на стул. Поинтересовался:
      -Юля, почему ты в номере, а не в низу, в ресторане?
      -А почему я должна быть в ресторане? – смутившись, спросила Юлька.
Теперь в смущение впал Генрих:
      -Но разве… разве ты не зарабатываешь там деньги? Разве не ищешь клиентов на ночь?
      -Генрих, - покраснев, ответила Юля, - я не ищу клиентов на ночь, я же обещала тебе не встречаться с другими мужчинами.
      -Это замечательно, - приободрился Лютке, - я позднее скажу тебе много важного.
      В этот момент в номер постучали, и официант вкатил столик с ужином на двоих.
      После ужина Генрих принял душ. Юлька, догадавшись, что он готов к близости, расправила кровать и сама быстро ополоснулась.
      На этот раз он не был груб с девушкой. Скорее наоборот, осторожно погладил её обнажённую грудь, коснулся губами набухших сосков. Внутри Юльки что-то екнуло, и она, в свою очередь, губами тронула мочку его уха.
      Такого с ней ещё не было. Эта близость подняла её на особую вершину. Истома закружила голову, а обладание мужчиной её телом растеклось приятным удовлетворением. По всему выходило, что и Генрих испытал в этот раз особенные чувства.
      Они выпили по бокалу вина, полежали, отдыхая от близости, и Генрих ещё раз овладел Юлькой. И в этом случае он был особенно ласков и нежен.
      Чуть позднее они лежали, обнявшись, на кровати. Через открытое окно проникал запах отцветающей липы, в сгущающихся сумерках слышались звуки проезжавших по площади машин, и могло показаться, что никакой войны вовсе нет, а есть мир, есть любовь, есть нежность.
      Юльке вспомнился недавно виденный немецкий фильм «Ночная серенада», и невольно возникла мысль, что у них с Генрихом любовь, как в том фильме. Только там лейтенант должен был по службе уехать в Испанию, а у них с Генрихом совсем другая история, и что ждёт их в конце этой истории, было совсем непонятно.
      -Дорогая Юля, - нарушил молчание Генрих, - я сегодня убедился, что ты действительно относишься ко мне по-особому. Ты не ищешь лёгких денег, как другие женщины в этом заведении, поэтому хочу предложить тебе стать моей женщиной.
      Он немного замялся, понимая, что выразился не совсем точно, но, чуть подумав, продолжил:
      -Я пока не могу предложить тебе узы брака. Это в настоящее время очень сложный вопрос. Но если ты готова украсить мою жизнь в это время, я готов со своей стороны очень серьёзно помочь тебе.
      Юлька немного удивилась услышанному. Ей показалось, что Генрих хотел сказать несколько иначе, но получилось пока так. Она просто ответила:
      -Я согласна.
      -Юля, я рад, я очень рад твоему ответу! – заторопился Генрих. – К сожалению, я небогат на этот момент. Моё жалование теперь всего триста пятьдесят рейхсмарок. Этого, конечно, совсем недостаточно, чтобы сделать тебя счастливой. Но, зато я нашёл для тебя работу, очень хорошую работу, и тебе больше не нужно будет торговать своим телом. Мой приятель, Вильгельм Шухт из СД, обещал тебя устроить на склады Центрального торгового общества. Это такая организация, которая занимается закупками у местного населения продуктов питания для поставок в Германию и наоборот, промышленных товаров из Германии для реализации здесь. Работа для тебя будет несложная, что-то вроде товарного агента. Нужно будет сверять накладные с поступающими объёмами, отслеживать движение товаров на складах. Персонал на складах в основном русский, из представителей городской администрации, поэтому Вильгельм просит иногда сообщать ему о том, что происходит среди этих людей. Там сосредоточены большие материальные ценности, за которыми нужен хороший немецкий глаз.
      Юльке вдруг пришло в голову, что этот Шухт нанимает её шпионить за русским персоналом складов. Это её сильно удивило, потому что серьёзно совпадало с надеждами Столярова войти в круги Народно Трудового Союза Смоленского отделения. «Вот уж порадуется Столяров!» - подумала Юлька.
      -Вильгельм обещал платить тебе по сто марок в месяц, и ещё столько же за достоверную информацию о работниках, - продолжал между тем Генрих, - я думаю, Юля, это очень хорошее решение для тебя. Согласна ли ты с моими доводами?
      -Конечно же согласна, Генрих, -  без промедления ответила Юлька.
      -А ещё он обещал ходатайствовать, чтобы тебе выделили недалеко от складов небольшую квартиру, в которой мы могли бы жить с тобой во время моих приездов в Смоленск. Я бы договорился с генералом, и он стал бы чаще отпускать меня в город. Вот видишь, дорогая Юля, как хорошо я всё придумал для обустройства нашей жизни.
      Юлька обняла Генриха и поцеловала в щёку. Действительно, если получится, как задумал Генрих, то ей о таком повороте дел только мечтать бы можно было.
      Утром Генрих отвёз Юльку на пришедшей за ним машине к зданию СД. Позвонил на входе куда-то, и минуты три-четыре спустя к ним вышел офицер.
      -Вот, Вилли, это Юлия Прозер. Она готова сотрудничать с нами, - он усмехнулся, - точнее с вами. Она - русская немка, и поэтому по-немецки говорит не всегда ещё хорошо, но понимает уже неплохо. Поговори с ней, а я подожду в машине.
      Вилли проводил Юльку на второй этаж в свой кабинет.
      -Юля, - начал он, - мой друг Генрих, наверное, уже рассказал немного о ваших обязанностях. Полагаю, - улыбнулся он, - что и ему самому выгодно, чтобы вы у нас работали. Про основную работу и обязанности вам расскажут на месте, а про другую немного поговорим сейчас. Юля, через ЦТО проходят серьёзные ценности. Беда в том, что у нас нет столько солдат и офицеров, чтобы контролировать эту часть торговли в полной мере. Поэтому, основные работники на складах –это русские, рекомендованные русской администрацией из местного управления. Мы им доверяем, но у вас есть пословица «Доверяй, но проверяй», и я думаю – вы очень подходите для этой роли проверять. У нас уже есть сигналы, что представители НТС пытаются организовать через это предприятие свои дела. О них нам бы хотелось знать чуточку больше. Надеюсь, благодаря вам. Раз в неделю вас будут отпускать с работы сюда, для сверки контрольных цифр, но кроме этого вы будете приходить ко мне в кабинет и подробно докладывать о происходящем на складах. Я думаю, вы должны справиться с этой дополнительной обязанностью. Эти ваши усилия мы собираемся поощрять в размере ста дойчемарок. Но и это не всё. Вам будет предоставлена небольшая квартира недалеко от складских помещений, оплачивать которую будет наша организация, и вы с Генрихом сможете там приятно проводить время. Юля, у Генриха очень недурной вкус, в этом я убедился, увидев вас, но, к сожалению, он – граф, пусть пока и мелкопоместный, и со всей прямотой должен вам сообщить, что при всём желании он вряд ли женится на вас. Сословность не позволит ему это сделать. Поэтому, не пренебрегайте нашими предложениями в будущем, они могут серьёзно вам помочь. Да, и ещё один маленький плюсик в дополнение к вашей работе. Вам будет разрешено приобретать немецкие товары, приходящие на склады, в разумных количествах, что, надеюсь, позволит вам ещё немного упрочить ваше благосостояние.
      Это, пожалуй, и всё, что пока я хотел сказать вам. Теперь осталось выполнить формальность, - он достал из ящика стола лист бумаги со свастикой в кружочке орла и текстом на немецком языке, -  поставьте в левом нижнем углу сегодняшнее число и распишитесь, обязательно по-немецки.
      Юлька взяла с письменного прибора ручку, обмакнула в чернильницу. Перо предательски скрипнуло, и маленькая капелька чернил упала ниже подписи, образовав жирную точку.
      Шухт изобразил на лице мину неудовольствия и пробормотал:
      -Надеюсь, эта клякса не будет считаться точкой в наших отношениях?
      Генрих, ожидавший у машины, завидев Юльку, радостно замахал здоровой рукой.
      -Сейчас поедем смотреть квартиру, и, если всё устроит, сразу перевезём твои вещи, -  весело проговорил он, – а на работу пойдёшь завтра с утра.
      Квартира оказалась не так далеко от гостиницы, в четырёхэтажном доме, похоже, дореволюционной постройки. Была меблирована и снабжена некоторыми бытовыми вещами, возможно оставшимися от прежних хозяев. Туалет действовал, вода в кранах присутствовала, и Генрих остался очень доволен.
      Из гостиницы был перевезён сак с личными вещами Юльки, нижним бельём и одеждой.
      Мадам Вишневская на прощание понимающе кивнула и сказала:
      -Юля, если что-то не задастся в твоей новой жизни, возвращайся. Буду рада видеть тебя среди моих девушек.
      Генрих, поцеловав Юльку, вечером уехал в Красный Бор, на службу, а Юлька приступила к осмотру и благоустройству полученной квартиры.
      Утром, к восьми часам она подошла к воротам складов, показала охраннику аусвайс и пропуск, выданный Шухтом. Охранник указал, как пройти в здание администрации и пропустил её в калитку в воротах.
      Женщина, вахтёр в здании, глянув на Юлькины документы, приветливо заулыбалась и сообщила:
      -Иван Христофорович Миллер ждёт вас у себя в двадцать втором кабинете на втором этаже.
      Иван Христофорович, в старомодном пенсне, с седенькой бородкой клинышком, проворно вышел из-за стола навстречу Юльке.
      -Здравствуйте, здравствуйте, душенька! - скороговоркой затараторил он. – Поджидаем вас с утра. Рад-с, рад-с знакомству с вами. Герр обер лейтенант Шухт ещё вчера в обед позвонил и предупредил о вас. Пойдёмте, покажу ваш рабочий кабинет.
      Он провёл Юльку чуть дальше по коридору, толкнул одну из дверей, и они очутились в небольшой комнатке с письменным столом, шкафами с документами вдоль стен и окном, выходящим в складскую зону.
      -Вот, душенька, ваше рабочее место, - продолжал тараторить он, - на столе папочка-с приготовлена, с накладными о приходе товаров на этой неделе. В шкафах-с отчёты о всех прошедших операциях с момента организации нашего предприятия. Печатная машинка в соседнем помещении, на случай-с, если какую бумажку отпечатать, там и машинистка сидит. Главный бухгалтер – Глафира Ивановна, бухгалтер – Генриетта Генриховна – всегда готовы помочь вам разобраться с текущими и новыми делами. Не буду вам пока мешать, устраивайтесь, входите в курс дела. Дамская комната на первом этаже в конце коридора. Да, чуть не забыл, пожалуйста сфотографируйтесь, несколько фото, это для того, чтобы сделать вам пропуск для прохода по складским помещениям и для хождения по улицам во время комендантского часа.
      Юлька в удивлении приподняла брови.
      -Да-да, к сожалению, не исключаю, что, возможно, придётся потревожить иногда вас и в вечернее время, - он извиняюще хлопнул ладонями рук по бокам и добавил, - конечно же, если такое случиться, то будет очень редко, но и исключить такой случай тоже нельзя. Я вас отпущу сегодня после обеда. Лучше обратиться в фотоателье на Крепостной, бывшей Красногвардейской, рядом с кладбищем. Сошлётесь на меня, местный фотограф прекрасно знает, какие фотографии и сколько их необходимо сделать, и не возьмёт с вас ни одной лишней марки.
      Оставшись одна, Юлька сидела некоторое время, обхватив голову руками. События в последние дни завертелись с такой стремительностью, что глубоко осмыслить всё происшедшее с ней просто не хватало времени.
      Сразу случилось столько разных, в том числе и приятных, моментов, что она ещё неделю назад ни о чём подобном и помечтать не могла. И что из всего этого было главным? Наверное, работа. Такая работа, что и ей приносила хорошие деньги, и, кроме того, бесплатную квартиру, в которой можно жить с Генрихом. Работа, которая позволяла выполнять обязательства, данные Столярову, и постараться войти в ближайшее время в круг НТСовцев.
      «Нет-нет, и вовсе не это главное, - мелькнула вдруг мысль, - главное – Генрих. Именно он всё это устроил, и только ему она должна быть благодарна. Пусть и придётся шпионить за местными сотрудниками в пользу Шухта, но ведь это сразу будет и в пользу Столярова. Столярова, - вдруг спохватилась она. – А как же она теперь сообщит Столярову, что не сможет с ним встречаться в саду имени Глинки по вторникам?»
      Это стало первой неприятной мыслью. Ещё немного посидев, она решила прямо сегодня зайти в храм и повидаться с батюшкой Сергием. Передать ему, что нужна срочная встреча со Столяровым, но в назначенное время она появиться не сможет.
      Вздохнула тяжело и принялась листать документы, лежавшие в папке на столе. Прочитав, убедилась, разобраться с текущим положением дел можно, только нужно узнать, что означают некоторые непонятные термины.
      Пролистав документы из папки, она решила сходить в дамскую комнату. Там никого не оказалось, и Юлька некоторое время провела перед зеркалом, приводя себя в порядок. Неожиданно дверь, закрытая на крючок, чуть дёрнулась, а спустя несколько секунд из-за двери она услышала:
      -Так вот, Глаша, - проговорил уверенный женский голос, - прислали по наши души от Шухта девицу. Совсем молоденькая! Но шустрая оказалась. Говорят, спит с другом Шухта, адъютантом какого-то генерала.
      -И откуда ты, Генька, всё знаешь? – удивлённо проворчал другой женский голос.
      -Дура ты, Глаша! – ответил первый голос. – Это мне по секрету Алферчик сказал, а уж он-то знает. Понятное дело, что адъютант решил к нам свою деваху пристроить. Место, сама знаешь, рыбное. Главное, чтоб она в наши дела не полезла копаться. Алферчик опасается, как бы на свет божий некоторые моментики не вылезли.
      В этот момент дверь в комнатку ещё раз дёрнулась. Юлька поняла, если и дальше будет находиться в туалете, то может вызвать серьёзные подозрения. Она решительно откинула крючок и вышла в коридор. Обе женщины вопросительно переглянулись, видимо осознали, что наболтали лишнего и теперь мучаются вопросом, что могла из разговора услышать Юлька.
      «Ага, - злорадно подумала девушка, - наговорили, а теперь испугались, что я слышала разговор».
      Женщины напряжённо вглядывались в Юлькино лицо, а она изобразила надменный вид и гордо прошествовала мимо.
      -Бес попутал! – услышала она за спиной негромкий шёпот Генриетты.
      Вернувшись в кабинет, Юлька подвела итог услышанному. Женщины, так выходило, Глафира и Генриетта, кто из них кто, пока не ясно. Но уже ясно, что знают, по чьей просьбе она теперь здесь работает. То, что знают – тоже хорошо. Может быть, меньше будут нос задирать. Понятно, что Глафира – главный бухгалтер – женщина попроще, а вот Генриетта – себе на уме, особая штучка. К тому же ссылалась она на Алферчика, а фамилию эту Юлька уже слышала, но только не могла в этот момент вспомнить, когда и при каких обстоятельствах.
      «Но и это ещё не самое главное, - подумала Юлька. – Что же главное было в разговоре? Нужно вспомнить!»
      Она напрягла память, перебирая в уме детали разговора.
      «Вот, вот что главное, - спохватилась она, - Алферчик опасается, как бы она, Юлька, некоторые моментики не обнаружила. Значит, есть моментики. Вот оно – главное.
      После обеда Юлька зашла к фотографу, сделала необходимые снимки. Затем дошла до собора, повязала голову платочком, как истинная верующая и поднялась в храм.
      Там было тихо, службы давно закончились. Лишь одна престарелая женщина медленно ходила по залу, где-то тушила перед иконами свечи и собирала огарки.
      Юлька подошла к ней, перекрестилась. Спросила тихо:
      -Мне бы к отцу Сергию, на исповедь.
      -Чё так поздно явилась? – немного грубовато ответила женщина. – Чай и нет его уже в храме.
      -Мне очень, очень нужно, - со смирением проговорила Юлька, - в другое-то время немцы с работы не отпустят.
      -Ладно уж, жди, - смягчилась женщина, пойду, гляну, могет и не ушёл ишшо.
Юлька тихонько отошла в сторону, к исповедальному месту и осталась ждать.
      Минут двадцать никого не было. Неожиданно дверцы распахнулись, и в зал вошёл отец Сергий, в простой тёмной рясе.
      -Давно, давно, доченька, не исповедовалась! – скороговоркой зачастил он. – Ну, пойдём, пойдём… отпущу грехи твои девица.
      Юлька перекрестилась, как учил отец Сергий, чуть поклонилась:
      -Батюшка, мне бы срочно повидать дедушку, - шепотком проговорила она, - я теперь у немцев работаю, на старой, Дзержинского, в доме два. В обычное-то время не могу его повидать, а так, после шести вечера буду свободна. А живу теперь на улице Красного Креста, в доме восемнадцать, бывшая улица Крупской. Очень уж нужно повидаться, - добавила она.
      -Всё-то я, девонька, понял, - кивнул отец Сергий, - как только явится на исповедь, так сразу и передам. Ну, иди, моя хорошая, - трижды обмахнул крестным знамением, - и добавил уже громче, - совсем красавица стала. Береги себя, дочь моя.
      Юлька, получив благословение, поспешила на улицу. На душе стало легче, и теперь оставалось ждать встречи со Столяровым.