Охотники за пространством

Джозеф Э. Келлиам.
***
ГЛАВА 1


В Канзасе весна обычно наступает за день до лета. Это был такой день, и теперь, в полночь, я сидел за своим столом. Обе стрелки часов указывали на потолок — и на бескрайние звёзды за ним. Моя жена и дочь давно спали. Я не спал, чтобы написать несколько писем, но это была не рабочая ночь. Хотя на улице было немного прохладно,
луна светила ярко, и птица пела радостную и жалобную песню
о грядущем лете и всех прошедших летах
и всё, что будет. Добавляя то тут, то там немного мелодии обо всём
хорошем, что случается с птицами и людьми, даже если они не знают почему.

 Обе стрелки часов показывали вверх. И я был полусонный,
полувдохновлённый. Вспоминал всех своих друзей — большинство из них к
тому времени разлетелись по свету. И лучшего друга из всех, доктора Джека Одина! Я
задумался о том, где он и как ему живётся с тех пор, как он исчез в той
тёмной пещере в Техасе.

Внезапно я заметил мерцающий свет над собой.  Я поднял голову.  Я
Я подумал, что свет мигает, но это было не так. В комнате горела лампа для чтения, и потолок был настолько тёмным, что сначала я вообще ничего не видел. Затем я заметил свет — или призрак света, — слабо мерцающий на потолке или сквозь него. Это был едва заметный жёлтый огонёк, не похожий ни на мишень, ни на пятно. Вместо этого он казался крошечным водоворотом
движения — едва заметной туманностью в миниатюре со спиралями света,
быстро вращающимися вокруг центрального ядра. На секунду мне показалось, что я вижу сквозь
крышу, и передо мной замелькали звёзды. Я словно оказался в
вихрь высокого вихря танца, сияющие точки света. Затем это
ощущение исчезло, и на потолке появились две слабые извивающиеся спирали желтого
света.

Огни начали перешептываться.

"Мы Ато и Уолден", - сказали они. "Помнишь нас?"

Я вспомнил их по заметкам, которые собрал, чтобы рассказать
историю моего старого друга, доктора Джека Одина, и его приключения в Мире
Опал. Мне показалось невежливым говорить им, что мы никогда не встречались. Поэтому я слушал.

"Работа Волдена увенчалась успехом," — продолжал шептать он. "Мы уменьшили
время и пространство — ничто. Вы видите нас как свет, или, как мы когда-то выразились, «как
бабочек с огненными крыльями», но мы не такие. Мы — Ато и Волден.
Переместившись в другое измерение, мы стали едва узнаваемыми для вас.
На самом деле мы находимся в миллиардах миль от нашей отправной точки! Мы
движемся сквозь пространство к вам со скоростью, по сравнению с которой скорость света кажется светлячком, ползущим по тёмной земле; и в то же время мы находимся в вашей комнате. Вы понимаете?

Я не понимал, но я узнал, что человек может жить вполне комфортно,
просто держал рот на замке. Поэтому я молчал.

 * * * * *

 Моя маленькая дочь играла в комнате, прежде чем неохотно
пошла спать. Она оставила на моём столе красный резиновый мячик.

"Посмотри на мячик," — шептали голоса. "Мы дадим тебе представление о
времени и пространстве, в которых мы живём."

Я посмотрел. Внезапно маленький шарик дернулся, исчез и появился снова. Я
с удивлением уставился на него. Раньше он был красным. Теперь он был белым. Я поднял его, и на кончиках моих пальцев появился
белый порошок.

"Смотри". Огни прошептали. "Мы вывернули его наизнанку..."

Шепот продолжался.

 * * * * *

"Мы принесли вам подарок. Возможно, наш последний подарок, потому что мы устали от вашего мира и дел человеческих. Пигмеи! А теперь отойдите от своего стола..."

Это была такая команда, что я буквально вскочил со стула и отошёл от стола. Все еще опираясь на нее, я с удивлением уставился на тень, которая
формировалась на расчищенном пространстве рядом с моей пишущей машинкой.
Сначала это был просто темный квадрат. Затем это был темный куб, который рос.
все время становился плотнее, пока не превратился в тусклую форму. Форма становилась ярче.
Раздался тихий шипящий звук, как будто соприкоснулись два оголённых провода.
В комнате появился запах, не неприятный, но и не приятный —
совершенно чуждый запах.  Волна холодного воздуха ударила меня и прошла мимо,
заставив меня дрожать.  Наша печь включилась с громким щелчком.

Затем свет погас, и я с удивлением смотрел на свинцовый ящик
размером примерно в квадратный фут. У него была откидная крышка, а в центре была искусно вырезана
фигура змеи. Она держала свой хвост во рту, надёжно закрывая шкатулку. Её глаза были двумя большими лунными камнями, которые
чтобы посмотреть на меня с полуслепой усмешкой, подмигивая в знак того, что они забыли о мудрости и страхе, которые я испытывала.

Я прикоснулась к коробке и отдернула руку от боли.  Она была холоднее, чем просто холодная.
Мрачный, обжигающий холод.

Прошло два часа, прежде чем коробка стала достаточно тёплой — или достаточно холодной — чтобы к ней можно было прикоснуться. Затем, после нескольких экспериментов, я заставил змею открыть пасть, и
крышка откинулась вверх на охлаждённых петлях.

Внутри была рукопись.  Как только я взглянул на неё, я узнал почерк моего старого друга, доктора Джека Одина.

Всё было как прежде.  Это была скорее серия заметок и набросков.
чем история. Потребовались месяцы, чтобы собрать её по кусочкам. Несколько страниц были сильно обожжены и испещрены пятнами. Это была тяжёлая и медленная работа —

 и это история, которую Джек Один прислал мне — откуда-то.




 ГЛАВА 2


Джек Один спустился в пещеру — или то, что Киф назвал Дырой, — не более чем на сотню ярдов, прежде чем его мощный фонарик направил луч на каменную стену. У его ног зияла расщелина, которая уходила прямо вниз,
словно её промерили гигантским квадратом. Он встал на колени и
огляделся. Посветив вокруг фонариком, он обнаружил несколько выступов, похожих на узкие
шаги далеко внизу. Было темно-темно там, и даже не его сильная
свет не доставал до дна. Он попытался бросить в нее несколько камешков;
прислушавшись, он услышал слабый грохот от их падения, но не был уверен
приземлились ли они на один из выступов или достигли дна.

Оглядываясь, он обнаружил пожелтевший от времени кусочек известняка, что напросилась
как небольшой столик. Он выглядел не очень значительной, но это была его только
Надежда. Один сложил свои боеприпасы, еду и флягу в рюкзак.
Пропустив верёвку через него и ремень винтовки, он опустил их вниз, пока
он почувствовал, как веревка ослабла, когда его ружье и припасы оказались на первом выступе. Отпустив один конец веревки, он осторожно потянул ее обратно.

 * * * * *

 Теперь он завязал веревку вокруг камня и позволил двум ее концам свисать
вниз к выступу. Он сохранил свой фонарик, который засунул за пояс. Теперь пригодилась еще одна вещь — маленькая шахтерская каска и фонарик.
Там, внизу, было тепло, и как только он надел на голову колпак с горящей лампочкой,
пот потек по его шее. Внезапно он вспомнил одну сцену.
Однажды утром в Западной Вирджинии он стал свидетелем того, что должно было
быть забыто. Однажды вечером его машина заглохла в маленьком городке. Он
переночевал в единственном отеле, но встал до рассвета, чтобы начать
поиски механика. Взглянув на холмы, он увидел молчаливую процессию
огней, поднимавшихся к какой-то неизвестной шахте. В этих восходящих огнях было что-то гротескное; личности людей были утрачены, и это было что-то ползущее там, наверху, на склоне холма. На мгновение он почувствовал бесконечную жалость ко всем людям, которые
проводили свои дни в темноте.

Потом он рассмеялся. Лучше бы Джеку Одину тоже было немного жаль. Готовится
в нижней себя над пропастью, и не имея ни малейшего представления, когда
он достигнет дна. Или, есть ли дно у всех. В
темноты бил в маленький свет. Испуганная летучая мышь покинула свой перевернутый насест
и запорхала у его лица, предупреждающе щелкая зубами.

Что ж, можно было бы остаться здесь и размышлять до Судного дня. Поэтому, пожав широкими плечами, он крепко ухватился за сложенную вдвое верёвку и соскользнул вниз.
край. Он спускался всё ниже и ниже, пока не заболели плечи. Однажды он поставил ноги на выступ, но не осмелился закрепиться там, опасаясь, что верёвка ослабнет и он сорвётся. Наконец он добрался до уступа, оставив всего несколько футов верёвки.

Убрав маленькую кепку и фонарь в надёжное место, он несколько минут лежал на
животе, жадно глотая воздух и пытаясь вернуть чувствительность ноющим
плечам. Затем он встал и начал искать место для якоря. Примерно в двадцати
футах от себя он нашёл небольшой выступ скалы.

Второй выступ был таким же, как и первый. Его ширина едва достигала полутора метров. Наклонившись над ним и направив мощный фонарик вниз, он увидел, что между ним и дном расщелины больше нет выступов. Ни одного. Стена была гладкой и блестящей, как будто когда-то, много веков назад, по ней текла вода и оставила на поверхности блестящий слой.

Более того, когда он неловко свесил верёвку в пропасть одной рукой,
а другой держал на ней фонарь, то, к своему разочарованию, обнаружил, что
что даже целого мотка не хватило бы, чтобы дотянуться до едва различимого пола внизу.

 Он посидел там немного, жуя вяленое мясо, пытаясь восстановить силы и
составляя план.  Но он не мог придумать ничего, кроме как вернуться к Опал.  Затем, наконец, со вздохом и, возможно, проклятием на
всё происходящее и, возможно, с молитвой, он начал завязывать петлю на верёвке. Найти ещё один выступ скалы стало
проблемой. Этот выступ был гладким. Но со временем он нашёл его и крепко
обвязал вокруг него верёвку. Свернув рюкзак в шар и завязав его
Убедившись, что всё в порядке, он перебросил его через край. Прислушавшись, он услышал, как оно упало и
подпрыгнуло два или три раза. Ружьё он перекинул через плечо. Шапку и фонарь шахтёра он надел обратно на голову. Он набил карманы патронами и
перелез через край. Один раз он чуть не выпустил из рук верёвку и
проскользил вниз на ярд или два, царапая ладони о грубые витки. Но он удержался. И наконец он повис
на конце верёвки, как отвес. Он осторожно подтянулся
правой рукой и отпустил левую. Его плечо хрустнуло, и
Клыки боли вонзились в его запястье и локоть.

 * * * * *

 Но он держался. Посветив фонариком вниз, он увидел, что дно расщелины находится ещё в нескольких метрах от него. Оно, кажется, было песчаным, но он не был уверен. Известняк может обманывать. Убрав фонарик обратно за пояс, он начал ощупывать стену. Она была гладкой. Наконец, опустившись как можно ниже, он
нашёл небольшое отверстие, едва ли достаточное для одной руки.
Времени на раздумья не было.  Сунув в него пальцы, он повернул
освободился от веревки и спрыгнул вниз. Ему показалось, что его левое плечо разрывается.
но он удержал хватку. Пошарив ногами, он нашел опору для ног в стене
и, наконец, другую хватку для своей руки.

Таким образом, Один проехал вниз почти дюжину ярдов. Но, наконец, он не смог
найти ни опоры для рук, ни опоры для ног. Теперь ему было все равно
. Боль в плечах становилась невыносимой. Сделав глубокий вдох, он разжал пальцы, державшиеся за стену, и выпрыгнул в
космос. Маленький огонёк в его шапочке погас. Один падал в темноту.
Он упал на мягкий песок, скорчившись, как только коснулся его ногами. Один
перекатывался с боку на бок, теряя фонарик и пистолет. Затем он
ударился о твёрдый камень, и из него вышибло дух. Он лежал,
задыхаясь, и лихорадочно шарил вокруг в поисках фонарика и
пистолета.

 * * * * *

 Старый страх перед темнотой охватил его, когда он
хватался то за одно, то за другое и ничего не находил. Затем он взял себя в руки и посмеялся над своими
страхами, вспомнив, что у него в карманах есть спички.

Чиркнувшая спичка высветила его шахтерскую фуражку не более чем в пяти футах от него. Должно быть, он
промахнулся на несколько дюймов, когда шарил в темноте. Он зажег ее
и вскоре нашел пистолет и вспышку.

Направив луч фонарика вверх, он смог смутно разглядеть завязанный узлом конец своей веревки.
там, над пропастью, он раскачивался взад-вперед. Это был его единственный
связь с внешним миром, и он был далеко вне досягаемости. Он пожал плечами и
посветил фонариком в пещере, куда он забрался.

 Стены расщелины, в которую он упал, были не выше десяти
Расстояние между ними составляло около трёх футов, а кое-где и меньше. Но песчаное дно заметно уходило вниз, и он спускался. Лишь изредка останавливаясь, чтобы сделать глоток воды из фляги или съесть что-нибудь. Его часы сломались прошлой осенью. Он выбросил их.

 Воздух становился всё жарче. В конце концов, стало так жарко, что Одину пришлось чаще останавливаться и отдыхать на песке. Но ему тоже было жарко, как будто он никогда не знал ничего, кроме этой температуры.

 Спотыкаясь, с горящими ноздрями и грудью, с шумом в ушах, он наконец упал на колени.  Джек Один долго лежал там.
время. Но пол пещеры по-прежнему уходил вниз. Поэтому, не найдя ничего другого, он встал на колени и пополз дальше.

 Эта последняя решимость спасла его. Прохладный воздух ударил ему в лицо. Он с трудом спустился вниз и вскоре оказался в более широкой пещере, где было так холодно, что он дрожал. Он снова отдохнул, а затем продолжил путь. Холод усиливался.

Один вошёл в ледяной туннель. От слабого запаха аммиака он закашлялся. Здесь было почти так же неуютно, как и в жару несколькими часами ранее. Но он продолжал идти. Наконец на стенах не осталось льда
о нем. Воздух становился теплее.

Вскоре стены открылся выход, пока он едва мог видеть их со своими
фонарик. Играя его вверх, он может получить только слабый отблеск от
сталактиты сотни метров.

Наконец один вышел в просторную комнату, где его света не мог проникнуть ни
стен, ни потолка. Но в центре его был крошечный бассейн, окаймленный белым
песком и похожим на ракушку выступом известняка. Он опустился на колени и попробовал воду. Она была чистой, но старой, очень старой. Наполнив флягу, он
открыл рюкзак и приготовил сытный обед. Он очень устал, но
пока он спал, он ходил вокруг маленького бассейна. Он слышал, рыбы
были найдены в подземных пещерах-или даже окаменелости то, что было
один раз был там. Но здесь Один не обнаружил никаких признаков жизни. Ничего, кроме следов
обширной подземной реки, которая, должно быть, когда-то протекала здесь давным-давно
.

Это было опустошающее чувство - стоять там, когда луч его света разгонял
тьму. Один в месте, которое, по-видимому, никогда раньше не знало ритма
жизни. И тогда Один увидел это —

след. Маленький след, который, должно быть, оставил кто-то, кто
на нём были мокасины или сандалии. Он сразу узнал их. Он видел сотни таких следов!

 Здесь побывал Ниблинг. Он не знал, как давно. Но, конечно, теория Одина была верной. Пещера вела к Опал. Джек Один не помнил, сколько раз он ел и спал, пока пробирался вниз. Долгая мёртвая река искусно и красиво вырезала узоры на стенах туннеля. А стекающие веками воды создали пьедесталы, резные изображения и статуи, которые действительно были прекрасны. Обычно он бы
Они заинтересовали его, потому что Джек Один был человеком, который любил красивые вещи, но теперь у него была только одна мысль: идти дальше.

Время от времени он находил новые следы. Но всегда рядом с разбросанными по песку лужами. Должно быть, гномы держались у стен и выходили на песок только для того, чтобы утолить жажду. Он задумался об этом. И к нему пришёл возможный ответ. Они были там без света — почти на ощупь, —
хотя он знал, что они могут видеть в темноте в некоторой степени. Он удивлялся их смелости. Здесь, при свете двух ламп, они пристально смотрели друг на друга.
Тьма и безмолвные пустоты заставляли его дрожать от страха.

Спуск становился всё круче.  Иногда он скользил вниз по длинным уступам из известняка.
Время от времени он натыкался на крутые обрывы, где когда-то были небольшие водопады.
Но внизу обычно был песок, и он мог спрыгнуть вниз, не сильно
повредившись, разве что пару раз ударившись.

Но однажды он наткнулся на один из таких обрывов, высота которого, должно быть, составляла
тридцать метров. Он нашёл несколько каменных ступеней там, где небольшой обрыв переходил в стену,
и спустился по ним, но спуск был трудным, и в последний момент ему пришлось прыгнуть.

 * * * * *

Поднявшись на ноги и стряхнув песок с одежды, он подумал, что видит
белый отблеск у стены. Луч его фонаря осветил приземистый скелет,
сидевший там и гримасничавший в его сторону. Он коснулся черепа, и тот рассыпался в прах.
 Это был один из гномов — Ниблинг, — но кости не принадлежали
этой эпохе; бедняга, должно быть, пролежал там несколько столетий.

 Доктор Джек Один так и не смог забыть о своей медицинской подготовке. Осмотрев скелет, он обнаружил, что обе ноги были сломаны.
Судя по всему, маленький человек взбирался вверх или спускался вниз по обрыву. Один
Он только что договорился, поскользнулся и упал. Его ноги были сломаны, и
из-за инфекции Ниблинг пополз к стене, чтобы умереть.
 Один мог представить, как он молча выполняет это последнее задание. Они были похожи на
животных, которых любили, Ниблинги. Они не жаловались.

 * * * * *

Спустя несколько часов, когда Один с трудом пробирался вниз, он почувствовал, что в затхлом воздухе
растёт вонь. Но даже это было приятно, потому что он
всё больше убеждался, что пещера не изменилась с тех пор, как
давным-давно река умерла, и ничто в ней не могло измениться. Это был запах гнили. Там, где был разлад, была и жизнь.

  К тому времени, как он добрался до следующего водоёма, от гнилостного запаха, висевшего в затхлом воздухе, его чуть не стошнило. Там он сделал своё второе открытие. Там умер какой-то динозавр с приземистыми лапами и длинным зубастым ртом. Наполовину разложившийся, он слегка фосфоресцировал в темноте, и его
длинные зубы сверкали, когда он водил по нему лучом света.

Каким бы отвратительным он ни был, при виде него у него замирало сердце, потому что это был
из вещей Опал. Должно быть, оно приползло сюда из того безмолвного моря.
 Затем его охватили мрачные предчувствия и страх. Что же случилось там, внизу,
что заставило это существо покинуть свой дом и приползти сюда, чтобы умереть!

 Один шёл и шёл, и запах существа позади него медленно исчезал из воздуха.

 Затем, свернув за угол, Один прищурился. Впереди него виднелось красное свечение. Сделав глубокий вдох, он подумал, что чувствует запах дыма. Или это была
сера? Он никак не мог выбросить из головы одну мрачную мысль. Что, если некоторые из очагов возгорания и потоков лавы внутри Земли
между ним и миром Опал?

Он зашел слишком далеко, чтобы повернуть назад. Поэтому Один осторожно продолжил. Когда он приблизился
красное свечение, он увидел, что это был всего лишь костер умирал до углей. Но
из темноты донесся такой шум шипения, стонов и визга,
что он почувствовал, как у него на руках появляются мурашки.

В его винтовке был зажим для вспышки. Приготовив пистолет и фонарь, он
осторожно двинулся вперёд, всё ещё не понимая, что происходит, кроме
того, что там шёл адский бой. Затем уголёк быстро разгорелся
и он увидел схватку. Широкоплечий мужчина, обнажённый по пояс,
сражался с одним из ящеров. Он зажал его длинный рот огромной
рукой и снова и снова наносил удары по белому горлу широким
ножом. Существо визжало и царапало руку мужчины. Его раздвоенный хвост хлестал вперёд, а человек уклонялся от него, пятясь назад и занося голову вверх и назад. И зверь, и человек истекали кровью. Человек не издавал никаких звуков, кроме редких диких рыков, когда его клинок глубоко вонзался в жёсткую шкуру
существо. Ящер становился все более диким с каждым ударом.

Это был дальний удар. Но Джек Один справился. И человек, и рептилия ускорились.
Превратившись на мгновение в камень, когда луч его фонаря сфокусировался на них. Один прицелился
и выстрелил. Тяжелая пуля разнесла верхнюю часть головы ящера.

Затем Один побежал вперед, выкрикивая что-то на языке Опала. Широкоплечий мужчина отбросил извивающуюся тушу в сторону и бросил несколько веток на угли. Они вспыхнули. Мужчина спокойно сел, хотя всё ещё тяжело дышал, и начал вытирать лезвие ножа о бедро.

Он немного отдышался, когда Один подошёл к нему. Потирая рассечённое предплечье и улыбаясь, как будто такая встреча была для него обычным делом,
он весело поздоровался:

"Привет, король Норса. Я знал, что ты придёшь. Рано или поздно ты бы появился здесь,
и мы бы вместе пошли на охоту."

Этим человеком был Гуннар, преемник Юля и вождь ниблингов!




ГЛАВА 3


Подойдя к пруду, Гуннар начал омывать свои окровавленные руки. «Да, старый Гуннар знал, что ты будешь здесь, Джек Один, потому что давным-давно на серебряных рунах было написано, что человек отправится к вратам смерти и сразится со старым Нидхугом
— дракон, чтобы найти свою служанку.

 — И как она, Гуннар? Где она?

 Но гном не отвечал несколько минут. Он угрюмо смотрел на угли, а затем, пошарив в темноте позади себя, нашёл яркую рубашку и с трудом натянул её. — Я собирался принять ванну, когда эта тварь набросилась на меня, — просто объяснил он.

  — Гуннар! — Где Майя? — спросил Один.

Гуннар сжал плечо Одина своей большой рукой.

"Успокойся, парень. Хотел бы я знать. Хотел бы я знать. Но ты здесь, и мы
пойдём на охоту вместе. Потому что ты мой друг, и Майя мой друг. И
Я поклялся своим мечом, Кровопийцей, ее отцу я поклялся в этом. И
Джул. Что я позабочусь о ней. Но я потерпел неудачу. И разве мое слово не сильнее,
чем дуновение ветра? Я дал новую клятву. Я найду ее. Даже несмотря на то, что
мы заберемся дальше, чем кладбище звезд - или за врата ада,
может быть, я найду ее."

В горле приземистого мужчины заклокотало, и Джек Один увидел в свете мерцающих углей, что Гуннар постарел. Его лицо стало
более морщинистым. Мышцы на челюстях стали крупнее. Волосы поседели и поредели. Но эти огромные плечи стали ещё шире.
и большие узловатые руки продолжали сжиматься и разжиматься, словно хватаясь за горло.

"Тогда мы пойдём вместе," — сказал Один. "Но скажи мне..."

"Тогда поклянись моим клинком." И Гуннар поднял длинный меч и пояс с песка, где он их оставил.

"Мой народ не клянётся мечом."

Гуннар выругался. «Языки вашего народа подобны обоюдоострым ножам. Я
наслушался их вдоволь. Но ты не такой, как они, Один. Я уже говорил,
что ты похож на людей прошлого, когда они вместе впадали в ярость
или плыли по пути китов на своих кораблях с драконьими головами. Здесь,
клянусь мечом, мой меч".

 * * * * *

И один Джек подался вперед и коснулся меча и поклялся, что он
идти с Гуннаром даже до края звезды--

"Сейчас", - признал один. "Скажи мне, что там случилось".

"Это длинная история. И не очень-то один, либо. У тебя есть что
съесть?"

Один достал немного хлеба и вяленой говядины. Пока они сидели там, а угли
мигали им красными глазами, Гуннар рассказывал свою историю, откусывая по-волчьи.

"Грим Хаген хорошо всё спланировал." (Так начал Гуннар). "Он хорошо всё спланировал, и даже
я надеюсь убить его.

«Это был чёрный день, когда вы с Майей решили вернуться на Внешнюю Землю.
Чёрный день. Кто-то из людей Грим Хагена схватил Майю своими когтями.
Было много сражений. Мы убили многих, но многие ушли.

"По мрачному выражению лица Грим Хагена, которое он носил все эти месяцы, я должен был догадаться, что его не остановит одно поражение. Ты помнишь,
Один, как я рассказывал тебе о маленьких летательных аппаратах, которые мы в
старину привязывали к спине и парили в воздухе. Они были вне закона.
 Но за то время, что Грим Хаген удерживал башню, он, должно быть, нашёл
планы летающей машины или, может быть, даже одной из машин. Потому что, когда
его люди напали на нас, у каждого из них была такая машина. И каждый человек нес
десятки маленьких стеклянных яиц. Когда они бросали их, они взрывались и
разрушали почти все на двадцать футов вокруг.

"О, мы сражались. Мы убили многих. Но сражаться с ястребом трудно. По
они взорвали наши корабли. Затем, взяв с собой Майю и ещё нескольких пленников,
они улетели в море, словно стая злых птиц — нет, не птиц,
ведь даже ястреб не злой. Какое слово вы использовали для
— Кожистокрылые зубастые твари, живущие в лесу?

— Дактилы, — подсказал Джек Один.

— Да, именно так, — сказал Гуннар, глядя в огонь. — Дактилы. Мне нравится это слово. В нём есть что-то зловещее, кровавое.

Он замолчал, чтобы откусить огромный кусок чёрствого хлеба, которым чуть не подавился. Затем он продолжил свой рассказ.

"Тем временем в городе Учёных шли такие же бои. Позже мы узнали, что, когда люди Грим Хагена
прилетели с моря, его армия уже отвоевала Башню. Ато и его
солдаты были рассеяны. Половина из них была мертва. Итак, после того, как они разбросали свои
взрывоопасные яйца по всему городу и убили очень старых и очень
молодых, Мрачный Хаген и его люди укрылись в Башне и приготовились
выдержать нашу осаду. Они многое почерпнули из их первое поражение, и
это время они провели хорошо.

"Как только мы смогли наладить наши корабли, мы-следующие и присоединился
силы бойцов АТО. Мы штурмовали Тауэр день за днём. Пока
земля и дорожки вокруг неё не почернели от нашей засохшей крови. Но они
Они выстояли. Ни разу не попытались контратаковать. Нам следовало догадаться, что задумал Грим Хаген. Но мы не догадались, пока один из пленников не сбежал. Его звали Зол, и он был другом отца Майи. Бедняга, он уже умер, но если бы мы в Опал занялись памятниками, то построили бы для Зола монумент высотой в милю. Он рассказал нам, что Грим Хаген готовил
Старый Корабль для полёта в космос. Кроме того, он планировал оставить морские ворота
открытыми.

"Зол спас нас. Или спас некоторых из нас и часть Опала. Ато начал готовить
водолазов на случай, если туннель будет затоплен. Мы переместили как можно больше
люди, сколько могли, забрались на выступы высоко на стенах Опала. Мы подготовили наши
мощные насосы, чтобы справиться с наводнением.

"Кроме того, Ато и я возобновили наш штурм Башни. Но они одолели нас.
Они узнали слишком много старых секретов. Большинство молодых людей из племени
Ниблинги погибли там, у стен. Вот как мы выполняем свои обещания,
Норс-Кинг.

«Но у старого Гуннара ещё оставались кое-какие трюки. Помнишь историю, которую я читал тебе в тронном зале Балдара? Первыми из Бронов, попавших в мир Опал, были солдаты, посланные с какой-то проклятой планеты в открытом космосе на поиски
новый дом. Они умели управлять своим кораблём, но ничего не знали о науке
и магии, которые были в нём. Мы, Ниблинги, узнали об этом. И
мы, Ниблинги, были их историками на протяжении тысячи лет. Кроме того, именно мы
собрали воедино то немногое, что известно об их путешествии в космосе. И
вот почему:

"Мы, жители Опалы, всегда следили за миром над нами. Около тридцати лет назад в вашей стране были популярны истории о Тани из
Эккиса[Примечание: «Удивительные истории», около 1929 г.], чьи люди прибыли через
пустоту на космическом корабле. Они путешествовали медленно, и именно так они
путешествие. Они обнаружили кое-что, что удерживало большую часть экипажа в состоянии
анабиоза на протяжении многих лет. Эта история была недалека от
правды. У Бронсов тоже была красная, как рубин, капсула, которая погружала их в
сон на двадцать лет. Противоядием была жёлтая жидкость, похожая на
свернувшееся пламя. Три капли в вены, и спящий просыпался.
  Вот так они совершили путешествие. Только пилот, второй пилот, штурман и главный инженер
одновременно бодрствовали. Их бортовые журналы были краткими. Но у нас, Ниблингов, они есть.

 * * * * *

«Итак,» (продолжил Гуннар, проведя огромной рукой по влажным голубым глазам)
"я убедил Зола вернуться в Башню. С таким же успехом я мог бы пристрелить его, но он был нашей лучшей и последней надеждой. Волден дал ему крошечный кубик, размером не больше футляра для колец. Внутри был кристалл с несколькими серебряными проволочками, но это был хороший передатчик. Лучше, чем у тебя, Джек Один.
В течение недели мы ежедневно получали от него весточки.

"Я говорю, что это была неделя. Мы работали без выходных, и наше маленькое солнышко
снова плохо себя вело. Это была лихорадочная неделя, не разделённая на дни и
ночь, потому что солнце то появлялось, то исчезало, словно собираясь сдаться.

"В течение недели мы получали сообщения от Зола. Он отдал рубиновую капсулу Майе. Она спит и будет спать ещё двадцать лет, если ей не дадут противоядие, похожее на свернувшееся жёлтое пламя. Оно у меня. Грим Хаген может убить её или бросить в космосе, но он не сможет её разбудить. Эта адская гончая больше не может
её дразнить. Она спит, пока Гуннар не оказывается рядом с ней.

"Затем Зол отправил нам своё последнее сообщение. Майя спала. Он был забаррикадирован в
в одной из комнат Башни, а Грим Хаген и его люди ломали дверь. Судя по тому, что мы услышали в следующие несколько минут, я полагаю, что
дверь поддалась, и Зол умер. Затем до нас донёсся голос Грим Хагена,
кричащего от ярости. Он получил всё, что хотел. Даже если наша принцесса
спит, он заберёт её с собой в космос. И однажды она проснется
с дымом разграбленных миров в ноздрях. Да, она проснется.
чтобы стать его рабыней, как он и обещал нам той ночью в доме Майи.
когда мы сражались. И я жалею, что не убил зверя тогда. Но Зол был
мертв, и не было смысла слушать бред этого человека, поэтому мы
выключили наше радио. И это последнее, что мы когда-либо слышали от Грима Хагена.

"Это было на следующий день, когда он открыл морские ворота и вывел корабль из них
на морское дно. Мы сделали все, что могли, чтобы подготовиться.
Но этого было недостаточно.

"Вода хлынула на Опал. Половина людей погибла. Многие
находились на кораблях, и я сомневаюсь, что хоть один корабль пережил ту ночь.
 Да, как только хлынула вода, наше маленькое солнце погасло. Мы
сражались. Вода затопила и Валлу, и Город ученых. Здесь она
поднялась почти до вершины Башни. На земле было всего несколько лесов и
лугов, которые не были затоплены. Они были высоко вверх против
стены. Что касается существа глубоко, рептилии и амфибии, большинство
они были мертвы. Многие заполз в древние пещеры и убежал наверх.
Большинство из них погибло.

«Вот и почти всё. Теперь мы знаем, что Грим Хаген и его корабль со всеми
пленниками и добычей поднялись со дна моря с помпой, которая была
так характерна для Грим Хагена.

«Тем временем Ато и его команда закрыли ворота и запустили насосы. Лишь несколько человек из той команды остались в живых, потому что туннель в то время был радиоактивным. Прошло несколько недель, прежде чем насосы смогли вытолкнуть воду обратно в залив. Большинство наших растений погибло. Мы с моими людьми искали их в мире наверху и по возможности угощались вашим скотом.

«Воды вернулись на прежний уровень, но оставили после себя
размытый, разрушенный мир. Предстоит ещё много работы, прежде чем он будет
как этот мир, чтобы ты знал. И солнце так мало проку, что он может
едва просохнет топей.

"Между тем, Woldenбыл и его люди работают на другой корабль. Даже больше
корабль, чем тот, который угнал Грим Хаген. Они работают день и ночь. Грим
Хаген выбрал наши сокровища по своему выбору. Он украл нашу принцессу и он
убил миллионы. Мы пойдём за ним, даже если он доберётся до края
космоса. И я иду за ним из-за обещания, которое дал давным-давно, и из-за
любви, которую испытываю к Майе. И из-за тебя, Джек Один. Меч
Теперь его куют. Он раскалён добела на наковальне. Искры разлетаются, как звёзды, когда кузнец бьёт молотом. И я последую за Грим Хагеном
так далеко, как только может пойти человек, — даже на лигу за пределы внешней оболочки космоса — или
на день пути за пределы могилы. (Так закончилась история Гуннара. И
они сидели молча, наблюдая, как гаснут угли, и чувствуя, как всепоглощающая тьма возвращается в пещеру.)

"Тогда я пойду с тобой," — сказал Гуннару Джек Один. "Чтобы сражаться на твоей стороне, пока мы не найдём мою принцессу..."

"И пока Грим Хаген не умрёт," — добавил Гуннар. "Потому что он — ядовитая закваска"
это загрязнит всё пространство, к которому он прикоснётся.

Последний уголёк превратился в пепел. Один включил свой фонарь, и Гуннар
зажмурился от внезапного яркого света. Затем они пошли вперёд и вниз,
мимо известняковых колонн, которые были уже старыми, когда мир был молод.




Глава 4


Вскоре пол пещеры стал скользким под их ногами.

"Вода подошла сюда", - сказал Гуннар. "Теперь сделай глубокий вдох,
Норс-Кинг, потому что воздух становится хуже, прежде чем станет лучше".

Он был прав. Зловоние мертвечины ползло им навстречу.
Скоро пол был усеян вещи из опалового моря выползли
сюда, чтобы умереть. Огромный, клыкастый ящеры, ящерицы, жабы, змеи. Пещера была
усеяна их тушами, некоторые наполовину разложились, другие высыхали, превратившись в затвердевшие
панцири, третьи уже превратились в вонючие кости и сухожилия.

 * * * * *

Гуннар отшвырнул нескольких человек с дороги, прокладывая путь для Одина.

Коротышка не уставал. Он шёл и шёл своей размеренной шаркающей походкой,
оставляя позади километры, в то время как рюкзак и винтовка Одина становились всё тяжелее и
стало тяжелее. Но Гуннар не останавливался. Поэтому Джек стиснул зубы и побрёл за ним, спотыкаясь, а мертвецы ухмылялись им из темноты.

 Наконец они увидели впереди красноватый свет.

 Гуннар остановился и указал скрюченным пальцем. «Опал впереди. Всё, что от него осталось».

Они вышли на узкий выступ высоко в скале. Один наполнил
свои лёгкие чистым воздухом и ахнул от увиденного. Над ними маленькое
солнце превратилось в красный уголёк. Багряные облака Опала
дымились и кипели под ним. Сонное море теперь было чёрным, а
длинный низкий
Волны были покрыты кровавой пеной.

Что-то застряло у него в горле. Все богатства Джунленда
утекли в ночь. Исчезли, все исчезли! И по какой причине? Недостаточно
было сказать, что время и гравитация работают против того, что создано
руками людей. Недостаточно было сказать, что всё хорошее проходит. Нет,
здесь был за работой старый Локи-злодей. Тот, кто разрушал без всякой причины, кто бежал сквозь пространство, словно ртуть, и смеялся, когда цветы и листья, башни и деревья, старые и молодые, падали перед его бессмысленными шутками.

Слезы навернулись на глаза Одина, когда он посмотрел на руины и
вспомнил то великолепие, которое там было. Когда он думал обо всех, кто погиб там
, его руки молили о том, чтобы прикоснуться к горлу Грима Хагена.
Дарклинг, он стоял на этом узком выступе и думал, какими странными, должно быть, кажутся он сам
и Гуннар. Как два тролля, выглядывающие из Врат Ада.

Словно раздуваемый лёгким ветерком, вспыхнул красный уголёк солнца. Там, вдалеке, его красные лучи озарили самые высокие башни Башни. Они
осветили её красноватым светом, и она наполовину выступила из угольно-чёрной
море как-то остался один в разрушенном мире. Эмблемой гордости человека
и его любовь к красивым вещам, он стоял там и отважно сдерживали
ночь.

Были слезы в глазах Гуннара тоже. Почти на две головы ниже Одина,
он встал рядом с ним и схватил более высокого мужчину за предплечье огромной,
скрюченной рукой.

— Там, — сказал он, указывая в сторону, противоположную Башне, —
там я вырос. Ах, в те дни было хорошо, Один. Очень хорошо. Мы, ниблинги, не любим города, но наши фермы и пастбища были такими
так получилось, что несколько домов стояли близко друг к другу. И как же весело было мальчишкам охотиться и рыбачить. Потом я возвращался домой к ужину, а моя мать, которая тогда была ещё не старой, встречала меня у задней двери со смехом и шутками, чтобы убедиться, что её Гуннар вернулся целым и невредимым, и заставить его как следует вымыть руки. А стол для ужина, Один! Вы бы его видели. Он скрипел. В те дни нашей еде не было конца и края. А после ужина соседские
мальчишки играли на улице до темноты. Одна из наших игр была похожа на вашу. Один из мальчишек закрывал глаза и считал, а все остальные
многие из нас спрятались. А потом, после того, как подсчет был закончен, он начал охотиться на нас. И
ближе к концу он пел для тех, кто все еще прятался: "Пчелка,
пчелка, шмель, все на свободе. Это была отличная игра, и тогда
ночью будет падать, и мы бы скорее домой. Вообще не было никаких проблем со сном в
те дни". Гуннар сделал паузу, чтобы вздохнуть вздохнула. «Но ничего не вышло.
Никто не получил ничего бесплатно. Дома, пастбища, игроки, большинство из них
ушли, и время обошлось дорого. И только Гуннару осталось бросить последнюю
монету на прилавок. Что ж, я готов заплатить, если получу желаемое.
на Грим Хагене.

Джек Один шутливо ударил его по плечу, потому что мысли Гуннара, казалось, с каждой минутой становились всё мрачнее. «Что ж, малыш, это был всего лишь яркий сон, который закончился слишком быстро. И что, мы так и будем торчать здесь на этом утёсе до Судного дня, пока ты пытаешься распутать оборванные нити прошлого?»

Итак, мысли Гуннара вернулись к настоящему, и его широкие плечи вздулись
когда он рассмеялся. "Эх! Говоришь, как северный король, Один. Я, должно быть, старею.
Что ж, отсюда есть путь к морю. Если бы мы были скальными ласточками, мы
могли бы сделать это легко. Но, будучи мужчинами, нам лучше тащиться пешком...

 * * * * *

Он шёл впереди по уступу, который, казалось, не имел большого уклона, пока они не добрались до места, где скалистый обвал спускался в море. Лавина, которая его вызвала, должно быть, была прародительницей всех лавин, потому что отсюда до воды внизу был крутой склон из камней и щебня. Там камни рассыпались во все стороны, и волны бились о них на протяжении нескольких сотен ярдов. Вдалеке скалы образовали небольшую морскую стену с промежутками, через которые прорывались буруны.

«Мы спускаемся сюда, — скомандовал Гуннар. — Но ничего не катите. Камни неустойчивы, и мы можем оказаться в воде, а над нами будет гранитная плита в сто футов высотой».

Гуннар пошёл первым. Ползя назад, как краб, он нащупывал путь вниз по опасному склону. Один последовал за ним. Один раз его нога поскользнулась, и он обрушил на гнома град камней. Гуннар поймал их, как жонглер,
и так комично удерживал в воздухе, что Джек Один рассмеялся впервые
с тех пор, как отправился в это путешествие.

"А ты мог бы лучше?" проворчал Гуннар. "Может, я отпущу тебя первым и
мы все падаем в море...

«О, Гуннар, ты отлично справился. Но ты напомнил мне мультфильм, который я смотрела дома, где
кот на кухне опрокинул несколько кастрюль и сковородок и пытается их поймать,
пока они не упали и не загремели».

«И разве сейчас время говорить о котах? Место кота — в лесу». Расскажи
мне о собаках, может быть, но у меня нет времени на кошек. Кроме того, если бы ты выбросил
этот пистолет, ты бы не был таким неуклюжим. Он бесполезен."

"Нет. Однажды я был здесь без винтовки, и она мне очень понадобилась. Одна пуля
между глаз Грим Хагена, и ничего бы этого не случилось."

Гуннар возразил: «Сомневаюсь, что ты смог бы изменить хоть одну нить в
Прядильщиках».

«Но разве я не спас тебя там, в туннеле, с помощью этой самой винтовки?»
Джек Один ответил:

«И чуть не оглох при этом. Ну что ж, я бы, наверное, всё равно убил эту тварь».

Один пожал плечами. Философию Гуннара нельзя было поколебать.

Но гном серьёзно отнёсся к ружью. «Один выстрел обрушит на нас скалы, Один. Выбрось эту штуку. Она бесполезна».

«Не выброшу, пока не найду оружие получше». Джек Один покачал головой.

Наконец они добрались до кромки воды. Это нельзя было назвать
пляж или даже причал, потому что скалы спускались под углом в шестьдесят градусов.

 

«У меня здесь лодка», — сказал Гуннар и пошёл вперёд. Идти параллельно воде было почти так же трудно, как спускаться к ней. Затем
Гуннар, который к тому времени был уже в двадцати ярдах впереди, остановился и поднял руку.

Когда Один подошёл, он прошептал: «У нас гость».

Выглянув из-за огромного камня, Один увидел крошечную моторную лодку, пришвартованную в маленькой бухте, которая едва вмещала её. Но лодка, какой бы любопытной она ни была, не была главной достопримечательностью.

 * * * * *

Огромный морской змей свернулся в нём кольцами и дремал. Эта тварь была
почти кактолстая лапка. Хотя он был тесно спиральный хвост похмелье в
вода. Его голова была очень похожа на голову увеличенного мокасина,
за исключением того, что вокруг рта у него были длинные усики. И чуть ниже
горла были две конечности, немного похожие на предплечья, но состоящие из
длинных шипов, соединенных пульсирующей белой кожей.

Гуннар потянулся за плечо и вытащил свой огромный палаш из
ножен. Затем, подняв меч, он осторожно приблизился к спящей змее.

Должно быть, под его ногой хрустнула ветка, потому что змея внезапно проснулась и
его уродливая голова поднялась почти на три метра в воздух. Он посмотрел на приближающегося гнома голодным взглядом, и его длинный красный язык высунулся наружу. Затем с дьявольским шипением он бросился на него, едва не перевернув лодку. Меч Гуннара наполовину вошёл в толстую чешуйчатую шею, но тварь прыгнула на него, раскинув передние лапы веером, хлеща и царапая. Голова открылась. Длинные клыки сверкнули, когда он ударил. Гуннар пригнулся
и увернулся, и ударные клыки прошли мимо. Голова мелькнула над плечом Гуннара.
От её веса он упал на колени, и его палаш вонзился в землю.
Змея снова обвилась вокруг него. Брызнула кровь, но она казалась такой же живой и
свирепой, как и прежде.

 Джек Один снял винтовку с плеча, когда Гуннар двинулся вперёд. Теперь он опустился на колено и
прицелился в покачивающуюся голову, которая возвышалась над карликом.

 Звук выстрела был оглушительным. Змея рухнула на Гуннара, погребая его под своими извивающимися
складками. Затем Гуннар освободился и побежал к лодке. Над ними скала
стонала, словно ей надоело висеть там.

"Поторопись, Норс-Король, поторопись! Скалы дрожат."

Извивающийся змеиный хвост всё ещё лежал поперёк лодки. Гуннар взмахнул мечом и отрубил его. Он упал в воду, и что-то, похожее на треугольные зубы и пасть, ударилось о воду и схватило его. Затем оно исчезло, оставив за собой исчезающий след из пены и крови.

  Лодка была наполовину заполнена водой. Гуннар забрался в неё, и Один последовал за ним.

  * * * * *

Гуннар боролся с управлением. Лодка зафыркала, сдвинулась с места, а затем
остановилась. Один смотрел на скалу над ними. Огромный слой камня
Скала трескалась и наклонялась наружу. Лодка ожила. Гуннар лихорадочно вёл её по усеянной камнями воде.

 Оглянувшись, Джек Один увидел, что скала рушится. Медленно, словно во сне, трещины становились шире, а затем с рёвом боли камни раздвинулись, и огромная часть стены наклонилась наружу, оторвалась и обрушилась на них, как водопад из грохочущих камней.

Камни упали всего в нескольких футах от убегающей, фыркающей лодки. Огромная волна, которая поднялась после того, как тысячи тонн камней упали в воду,
Вода быстро подхватила их и швырнула в одну из пробоин в
морской стене.

Спустя долгое время, когда Один вычерпывал воду из лодки, а Гуннар возился с
двигателем, который снова заглох, гном оглянулся на утёс. Теперь он был в тени. Пыль всё ещё поднималась, когда с него осыпался
крошащийся выступ.

"Эй, Норс-Кинг, мы снова сражаемся", - засмеялся приземистый мужчина. "Ты еще раз спас Гуннару
жизнь - и ты чуть не убил его тоже". Он остановился, чтобы вытереть пот
со своего мокрого лица.

Один улыбнулся ему в ответ. Затем, не говоря больше ни слова, он взял
Он бросил за борт дорогое ружьё. За ним последовали боеприпасы, которые доставили ему столько хлопот и боли, пока он тащил их на «Опал».
 Он смотрел, как медные гильзы сверкают, словно стайка мальков, и исчезают из виду.

"Вот, Гуннар. У меня не осталось ничего, кроме рук, чтобы сражаться."

"Прощай, эта штука," — улыбнулся Гуннар. «Я сделаю тебе клинок, который
прорежет наковальню».

Мотор кашлянул, чихнул и начал урчать.

 Лодка описала широкую дугу в воде, когда Гуннар развернул её и направился
к Башне, которая теперь маячила далеко впереди, словно маяк.




Глава 5


Пока лодка мчалась по воде, оставляя за собой пенный след, Джек
Один вспоминал своё первое морское путешествие по морям Опала. Тогда
был июнь, и Майя была с ним. Возможно, они думали, что июнь будет длиться вечно. Возможно, они думали, что вся их жизнь
пройдёт со скоростью пять миль в час. Вспоминая то медленное, чудесное
путешествие — почти как во сне, — он вздохнул, держась за качающуюся лодку. Теперь они ехали со скоростью более шестидесяти миль в час.

Гуннар, казалось, прочел его мысли. "Вольден приказал прибавить скорость, и даже больше"
"Прибавь скорость, друг мой", - крикнул он сквозь рев мотора. "Регуляторы".
Все старые машины заменены. Кузнецы все время делают что-то новее и быстрее
. Иногда мне кажется, что даже стрелки часов идут
быстрее.

Один пробормотал проклятие. Что он любил в этом мире, так это его досуг.
Что он ненавидел в своём собственном мире, так это его постоянно увеличивающуюся
скорость. Как белка, пойманная в клетку, его мир становился всё быстрее и
Быстрее, ещё быстрее, пока реальность не превратилась в безумное мелькание колёс и
бегающих ног. «Ну что ж, — подумал он, — человек подобен щенку. Он доволен,
пока жизнь не хватает его за шиворот, не встряхивает и не доказывает,
что всё меняется, и мир щенка меняется, и ему лучше привыкнуть к новым
стандартам, иначе его снова встряхнут».

 И они мчались по низким волнам, а Башня приближалась и
вырастала перед ними. Гуннар одной рукой управлял машиной, а другой говорил в
маленькую квадратную коробочку из блестящего металла.

Он повернул голову, и лодка накренилась на желоб, отчего ее начало
трясти. "Я связался с Уолденом и Ато", - весело крикнул он. "Они".
Встречают нас в доке. Не старый причал - он все еще под водой. Новый
дальше по улице.

 * * * * *

Когда они приблизились к Ортегарду, Гуннар замедлил ход лодки. Глядя вниз, в мутную воду, Джек Один время от времени
замечал едва различимую тень крыши или башни. Однажды, когда он смотрел на
резной флюгер, между ним и его взором проплыла огромная клыкастая рыба. Белая
сквозь воду просвечивало брюхо, а зазубренная пасть широко раскрылась. Его челюсти
непропорционально изогнутые из-за преломления воды, они напомнили Одину
старую историю о Чудовище Хаоса, бросающемся с разинутой пастью, чтобы проглотить
творения рук человеческих.

Потом они вновь оказывались на скамье подсудимых, который был едва док, но на все места
где воды закончилась на полпути вверх по наклонным улицам города.

Одна вещь не изменилась. До последнего момента жители Опала отказывались принимать
участие в каких-либо правительственных мероприятиях. Там была машина. Водитель. Волден был
Он выглядел намного худее и старше. Рядом с ним стоял его сын Ато, на несколько дюймов выше и, возможно, немного шире в плечах и немного тоньше в талии. Это были все они.

 Он чуть не сломал себе шею, добираясь сюда, но Джек
Один был рад, что старая идея сохранилась. Он вырос так близко к
Вашингтон, он годами недоумевал по поводу многокилометровых
процессий в его стране и зрелища тысяч людей, спешащих посмотреть парад в честь
какой-нибудь заезжей знаменитости или политика, о котором забудут до следующего
снега.

Они с Волденом пожали друг другу руки. Один был удивлён его переменам. Когда они виделись в последний раз, Волден был мужчиной, только что вышедшим на пенсию. Возможно, слишком умным. Немного любопытным и немного боящимся мирских дел. Но теперь рука была слаба, лицо похудело и посерело, хотя и стало ещё благороднее, чем прежде, но глаза были печальны и болезненны, как будто они видели слишком много и видели сны, недоступные пониманию его товарищей. Каким-то образом Один вспомнил лекцию об Аддисоне, который, вероятно, знал не меньше других.
о сердцах людей, но, став вторым человеком в своём правительстве, он
мог лишь стоять с отвисшей челюстью в присутствии парламента.

Затем был Ато. Прошедшие месяцы изменили и его. Он стал высоким и худощавым,
и от каждой скулы вниз по лицу тянулась глубокая морщина. Он выглядел старше, но его взгляд стал проницательным, в то время как у его
отца он был мрачным. Борьба и тяжёлая работа согнали жир с его костей. Он казался намного сильнее, чем при первой встрече с Одином.
Но дело было не только в силе. Ато превратился в
первоклассный боец. Волден никогда не смог бы стать бойцом.

 В этом сравнении было что-то одновременно пугающее и печальное. Ато выглядел
как человек, который мог спокойно отправить на смерть сто тысяч человек ради
одной цели, в то время как Волден теоретизировал бы и рационализировал,
пока цель не была бы достигнута. Старое сравнение между импульсивным руководителем
и человеком гуманитарных наук, который понял, что во всём мире мышления
есть только одно или два положительных решения.

Но каждый по-своему был рад видеть Одина и приветствовал его возвращение в
руины Опала.

Затем, незадолго до окончания встречи, облака стали ещё серее, и начался
дождь. Когда они сели в маленький автомобиль, Волден сказал Одину, что им придётся объехать залив, прежде чем отправиться в Башню на пароме, так как нижние этажи всё ещё были под водой. Когда-то город был прекрасен своими деревьями. Теперь они стояли, как иссохшие скелеты, утонувшие в морской воде. Кое-где несколько ветвей пытались выпустить листья. Дождь был холодным,
холоднее, чем когда-либо в Опере. Он дрожал, но не только из-за холодного сырого воздуха.

Затем они подошли к парому, и паромщик был таким старым и согбенным, что Один
дважды посмотрел на него, чтобы убедиться, что он не одноглазый. Он не был одноглазым. Поэтому паром с
скрипом доплыл до Башни — до импровизированной пристани прямо под окнами шестого этажа. Они забрались через окна в огромную комнату, которая, казалось, была вырезана из волшебной пены, а позади них дождь становился всё сильнее, вдалеке гремел гром, и молнии, словно ведьмины огни, сверкали в затянутом тучами небе.

 * * * * *

 Прошло три дня с тех пор, как Гуннар и Один вернулись в Опал.
Доктор Джек Один растянулся на огромной кровати и почувствовал, как сила ультрафиолетового света, льющегося с потолка, наполняет его плечи. В соседней комнате Гуннар принимал ванну и жаловался на морскую воду.
Питьевая вода в Опал теперь была в дефиците.

Один был в подавленном состоянии. Теперь он чувствовал себя лучше, хотя воспоминания о
промокших руинах, которые он видел в последние три дня, не покидали его.

— А ты что, скулишь, мой маленький силач? — весело крикнул он. — В
Корее я однажды искупался в грязной луже и получил удовольствие от купания.

Первые несколько слов Гуннара были непечатными. «Рядом с моим домом была река, где вода серебрилась на камнях брода. И там
Гуннар обычно купался. Это помои, Норс-король. Ничего, кроме помоев».

Один снова рассмеялся. «Ты стареешь, Гуннар. Кто-нибудь когда-нибудь обещал тебе, что этот брод будет твоим навсегда?»

Гуннар, с которого капала вода, и с полотенцем, обернутым вокруг талии, вошел в комнату.
Он ворвался в комнату. Он стоял там, его руки и плечи были напряжены. "А
Гуннар не выглядит слишком старым, чтобы драться?" спросил он.

Один моргнул. Развитие мускулов Гуннара всегда поражало его. Тот
Рост невысокого мужчины составлял чуть меньше пяти футов. Его грудь и плечи, должно быть, были шире, а мускулы при движении извивались, как железные змеи. Его бицепсы и предплечья были как у кузнеца, которым Гуннар и был, потому что Гуннар был кем угодно. Огромный торс переходил в узкую талию и бёдра. Короткие ноги поддерживали его, как резные дубовые столбы. Однажды Гуннар убил быка одним ударом кулака.
Однажды он сломал человеку спину, ударив его по этим выпуклым, толстым бёдрам.

 * * * * *

Гуннар исчез в поисках свежей одежды. Один лежал и думал обо всём, что он видел с тех пор, как вернулся в Опал.

 Хотя уровень воды в Башне всё ещё был высоким, нижние этажи
сделали водонепроницаемыми и откачали воду. Во время своего первого визита в
Башню Один почти не осматривал комнаты. Теперь он знал, что потеряла Опал. Шторы, картины, ковры, статуи, лучшую
мебель. Всё это было разрушено или повреждено наводнением. Каждая комната в
Башне была произведением искусства. И Бронс, и Ниблинг внесли свой вклад
к ней, в те дни, когда они работали плечом к плечу.

Несмотря на его мысли о Майе, он не мог отделаться от мысли, что
Броны сами навлекли это на себя. Когда они попытались отодвинуть Ниблингов
на второе место, именно тогда прозвучал звонок. Даже если так, почему это
великолепие превратилось в руины? О, там были драгоценности, которые можно было
спасти. И статуи. Но Башня была произведением искусства сверху донизу.
Тончайшее кружево. Тонкий, как бумага, фарфор. Картины. Всё это исчезло.
С таким же успехом можно было бы спасти глаза Моны Лизы и поклясться, что они были
оригинал. Выше, где вода не достигала, машины хранились вместе с другими сокровищами. Но лучшие из них были затоплены.

 И путешествие, которое Один совершил с Волденом в туннель. Это было самое душераздирающее из всего. Бронцы и Ниблинги спасли сокровища от враждующих цивилизаций верхнего мира. Статуи можно было сохранить. Некоторые машины, возможно, удастся восстановить. Но
картины, произведения искусства и книги. Всё пропало. Уолден особенно горевал
из-за наскальной живописи навахо, которую он сравнивал с Гойей. От неё не осталось и следа.

Уолден завёл его в туннель, как и в прошлый раз. Теперь там
капало, и звук насосов разносился по руинам, как биение раненого сердца. Их маленький автомобиль медленно
двигался по старым рельсам. Время от времени ему приходилось останавливаться,
когда из рассыпавшейся груды сокровищ что-то выпадало. Один мешок с бриллиантами
порвался. Уолден остановился и пнул камни. Древний «Форд» с набитым доверху задним сиденьем,
на котором громоздились гниющие и прорастающие мешки с отборными семенами овса,
был одновременно душераздирающим и нелепым.

Брон и Ниблинг были настоящими антикварами мира.
И они потратили столетия на то, чтобы собрать свою коллекцию. На них смотрел скелет динозавра. Выломанный резной нос галеона опирался на раскрытую пасть кита. Модель первой атомной электростанции поддерживала десяток оперённых копий, но перья и украшения на этих копьях теперь были испачканы и порваны. Английский флаг, искусно вышитый, поник рядом с промокшими лохмотьями Конфедерации. Римский орёл был высоко поднят рядом с грубо сделанным знаменем чокто, на котором был изображён Один
едва можно было разглядеть три стрелы и натянутый лук.

 * * * * *

Китайские вазы, тонкие, как яичная скорлупа, большинство из них разбитые, лежали в беспорядке.
куча рядом со старинными колыбелями и прялками.

Череп неандертальца жадно пялился на двенадцатифутовый скелет
гигантской птицы. И реставрация крошечного equus смотрела вверх, как
любопытная мышка на огромную испорченную картину Розы Бонер.

Тысячи и тысячи реликвий из верхнего мира — некоторые из них были найдены на
морском дне, а другие — исследовательскими группами с Опала во время
те долгие счастливые годы, когда внутренний мир был таким же комфортным, как Эдем, и почти таким же счастливым. Миллионы драгоценных камней, золотые и серебряные монеты, инкрустированные бриллиантами украшения, меха, шелка, костяные инструменты и резные изделия из слоновой кости. A
Страдивари разваливался на части, а Гутенберг раздулся вдвое, и его заплесневелые страницы отклеивались от основной книги. С книгами дела обстояли ещё хуже. Огромные стопки книг в кожаных переплётах превращались в заплесневелые, покрытые крахмалом груды. Свитки из папируса и овечьей кожи разваливались на части.
 Однажды, когда они остановились, чтобы Уолден просунул между заплесневелыми страницами индуистскую
Золотая нить, свисавшая с их пути, остановилась, и Один поднял обложку книги. Она была сырой и выцветшей. Но он смог разобрать название:
«Стихи бостонца».

Они пошли дальше, но теперь медленнее, чем во время их первого путешествия по туннелю, ведущему на дно залива. В воздухе висел запах сырости и разложения. Воздух был холодным и влажным. И повсюду были следы
ног и отпечатки рук Смерти, которая так долго щадила эту галеру,
но вернулась со своей сверкающей косой, чтобы забрать своё.
вонючая туша акулы-молота, смытая потоком, лежала
распростертая поперек промокшего саркофага египетской принцессы.

И мрачная тошнота охватила Джека Одина там, в туннеле, когда он подумал
обо всем великолепии, которое погибло здесь, и о веках пота и
крови, которые были потрачены на эти сокровища. Тысячи, тысячи сокровищ
пытались нашептать ему свои истории, но капающая вода
заглушала их. Тысячи людей, среди которых были рабы и короли,
пытались рассказать ему, что значат драгоценности, книги, мечи и колыбели
значили для них, но капающая-капающая-капающая вода заглушала отголоски их голосов. Тьма, которая постоянно сгущалась, казалось, была наполнена тенями прекрасных женщин в изящных кружевах, с блестящими драгоценностями на шеях и подвесками, касающимися их полуобнажённых грудей. Они
пытались улыбнуться в темноте, но холодный туман стекал со стен туннеля,
окутывая тени и оттесняя их всё дальше и дальше в непроглядную пустоту.

 * * * * *

Видя его страдания, Гуннар схватил Одина за руку. "Это было в прошлом.
Норс-король, а вещи прошлого принадлежат старому дракону.
Давайте не будем жаловаться, если он, наконец, забрал их. У нас есть дела, и
мы не можем их выполнить, если у нас больное сердце. Я говорил тебе, что четверо из моих
детей погибли во время наводнения? Голос широкоплечего гнома
звучал хрипло и откуда-то издалека.

"Нет, Гуннар. Ты мне никогда не говорил. В самом деле, старый друг, мне жаль. Очень
жаль. И стыдно, что я сижу здесь, оплакивая прошлое и забывая о твоих бедах.
"

"Да. Они умерли. Моя Фрейда и трое других едут сюда. И мы снова будем
есть за одним столом - и я скажу им, что их прародитель и
их праправнуки были людьми среди людей. И сам Гуннар был
часто сидел высоко на советах. Тогда мы выйдем, чтобы найти угрюмый Хаген, - и
Фрида и три вернуться, чтобы восстановить ферму. Такова жизнь — и пока есть сильные, способные всё восстановить, Локи не сможет полностью нас уничтожить.

Машина медленно двигалась вперёд. Мрачный туман сгущался. Пока наконец
они подошли к тому месту, где раньше стоял Старый корабль.

Теперь в его огромных люльках обретал форму новый корабль. Огни были
повсюду. Красные огни кузницы. Синие огни сварочных аппаратов
горелки, белый свет верстаков. Желтые огни, которые
окружали высокие строительные леса, поднимались все выше и выше к вершине песочных часов
рисунок.

"Это наш второй", - объяснил Уолден. «Наш первый корабль был намного меньше.
Мы работали над моделью поменьше задолго до того, как Грим Хаген стал
амбициозным. Некоторые из наших учёных уже побывали в космосе. Мы
Они были на связи с ними. Они ушли тихо и бесшумно. Не было нужды
в разрушениях и хаосе, которые устроил Грим Хаген. Но эта модель
даже больше, чем Старый Корабль, и здесь есть все усовершенствования, о которых мы когда-то мечтали. Видишь ли, Один, — продолжил Уолден, — Старый Корабль был нашим на протяжении веков. У нас, жителей Орте-Гарда, пытливый ум. Мы тысячи раз осматривали корабль. Мы знали, где находится каждый болт и штифт. Мы усовершенствовали его. В начале, когда он привёз сюда наших предков, он, должно быть, был сравнительно медленным. Но за последние сорок
За эти годы мы многое узнали от ваших учёных о космосе. Эйнштейн был
единственным мыслителем в своём веке, сошедшим с ума от споров. Около десяти лет
назад мы усовершенствовали то, что я называю «Четвёртым двигателем». Чтобы
объяснить его, потребовались бы дни, но он может перенести корабль в
трансэвклидово пространство. Мы оснастили «Старый корабль» новым
изобретением. Наш экспериментальный корабль был оснащён так же. И
этот новый, более крупный корабль тоже будет оснащён «Четвёртым двигателем».
Но в последний момент мы внесли несколько изменений.

 * * * * *

Это было слишком сложно для Одина. И там было столько всего, на что стоило посмотреть, что он не
задавай любые вопросы.

 Рабочие и кузнецы были повсюду. Они ползали по лесам, как
муравьи. Они стучали молотками и колотили по каркасу. Они склонялись над
печами и наковальнями. Прессы и формовщики работали не переставая.
Никогда прежде Джек Один не видел в Опал такой суеты.

"Мы разрушаем наши здания ради этого корабля," — сокрушался Уолден. «Если бы у нас было время,
мои эксперименты сделали бы миры и космос ненужными. Но было решено, что мы отправимся за Майей и накажем Грим Хаген, даже если нам придётся ехать на край света. Так тому и быть. Сейчас мы за несколько недель создаём то, что
когда-то на это ушли бы годы. Те, кто уже побывал в космосе на нашем экспериментальном корабле, очень нам помогли. Каждый день они сообщают нам о результатах своих испытаний. О хорошем, о плохом, об улучшениях. О, когда всё будет закончено, это будет корабль, о котором мы даже не мечтали. Я мечтал о таком корабле, когда был молод. Но теперь я понимаю, что не хочу его. И всё же я отправлюсь к звёздам. Волден
никогда не был трусом, как и его отцы до него.

 — Так тому и быть, — ответил Один, откинул голову назад и посмотрел вверх.
на строительных лесах, где, словно звёзды, вспыхивали сварочные горелки. «Так тому и быть,
Уолден. Но я бы всё равно пошёл».

 И Гуннар сказал: «Я бы пошёл с тобой. Мой меч жаждет крови».

 Высоко на форме в виде песочных часов кусочек магния загорелся и секунду
ярко пылал, разбрасывая искры. Рабочий, который был не более чем тенью, загасил пламя.

 Искры полетели вниз, словно заблудившиеся солнца, ищущие путь, который они больше не могли найти.  Они сверкали и горели.  Затем они погасли, и всё стихло.
На строительных лесах не осталось ничего, кроме языков пламени и мечущихся теней.

Вокруг них кузнецы выбивали старые песни на древних наковальнях и новых, лязгающих машинах.




Глава 6


В последующие дни не было времени на отдых.  Благодаря меньшему прототипу, который уже отправился в космос, не требовалось проводить тщательные испытания нового корабля. Более того, учёным потребовались столетия, чтобы изучить «Старый корабль»
болт за болтом, деталь за деталью, провод за проводом. Были внесены улучшения, но они были включены в
маленький прототип, который теперь был успешно размещен в пещере
где-то на Луне. С ним отправилось более тридцати мужчин и женщин.
Уолден постоянно поддерживал с ними связь и с каждым днем все больше завидовал
их положению.

Один мало что понимал в таких вопросах, но он ежедневно сидел за столом совета.
где рассматривались и обсуждались отчеты о ходе работ и информационные бюллетени.
Скорость, с которой они разрабатывали новый корабль, была поразительной. Было отмечено
одно нововведение.

Уолден называл его Четвертым двигателем. Один понял, что Старый корабль
были оборудованы такой диск, но на новых принципах и новой механики
была добавлена. Один показал ему книжечку, которая была частной
отпечатано в мире выше каких-то пятнадцать лет до этого. Она была озаглавлена так::
"Эйнштейн и эйнштейновское пространство, с предположениями о трансейнштейновской концепции
". Уолден сказал, что это было написано молодым беженцем от
нацистов, и он сомневается, что в настоящее время существует более двух или трех копий рукописи
. Воспоминания о концентрационных лагерях, бедности и
междоусобных войнах профессоров в маленьком колледже, где учился беженец
был ассистентом на физическом факультете и в конце концов довёл беднягу до самоубийства.

"Он ухватился за что-то новое," — объяснил Уолден.  "Его концепция только зарождалась.  Но какой ум!  Книга оказалась бесценной.  И всё же это всего лишь отправная точка — но какая отправная точка!"

Прошло время. Это было похоже на работу во сне, когда не успеваешь закончить одну задачу, как уже готова другая. У Одина всё болело. В голове у него крутилась вся информация, которую дал ему Волден, — основные принципы работы тех машин, которые были установлены на корабле.

И вот, наконец, все было закончено. Молодую девушку, напомнившую ему Майю,
подняли на помост к самому высокому выступу в форме песочных часов
поделки. Рабочие и посетители тысячами стояли внизу, пока она говорила
в крошечный микрофон и размахивала бутылкой рубинового цвета перед кораблем.

"Вас окрестили Небулой", - воскликнула она. "Выйти в космос..."

Для крещения они использовали бутылку красного вина. Посыпался дождь из рубиновых
стеклянных осколков и капель вина. Они падали медленно, как капли
крови, и зрители, которые по своей природе не любят толпы, начали
расходиться.

— Эта девушка, — Один схватил Гуннара за руку, — кто она?

Гуннар с любопытством посмотрел на него. — Её зовут Нея. Дальняя родственница Майи. А также дальняя родственница Грим Хагена.

Больше ничего не было сказано. Но Один внезапно понял, что с того дня, как его неохотно
перенесли обратно в верхний мир на лифте, он вообще не замечал
ни одной девушки.

 В ту ночь Джек Один не мог уснуть, хотя с тех пор, как он
вернулся в Опал, он никогда не спал больше пяти часов подряд.
Встав, он нашёл маленькое радио и настроил его на частоту, на которой
иногда звучала музыка.
Наверху, на станциях, играла деревенская группа, и комик пел:
«Так что я поцеловал её младшую сестру и забыл свою Клементину».

Он выругался, выключил радио и наконец-то уснул, и ему снились
звёздные просторы и изумрудные миры, которыми правили прекрасные девушки Бронс,
похожие на Майю — или, может быть, немного на Нию. Пока миры не пронеслись по
тёмному небу, как кометы. И Гуннар тряс его за руку, а в окно
пробивался луч света.

"Эй, лентяй. Мы начинаем грузить корабль сегодня. Сколько ты ждал?
ради этого? Мы собирались наслаждаться каждым мгновением, помнишь? А ты лежишь здесь, как черепаха на солнце.

Один зевнул. "Списки готовы. Всё упаковано. Я лично проверил списки.

Гуннар рассмеялся. "Сколько времени ваши люди потратили на проверку списков?
Вы лучшие в мире проверяющие списки. И худшие. Я бы хотел, чтобы мы были
просто горсткой воинов, идущих на битву. Но с нами идут целые семьи. Очевидно, Брон намерен посеять своё семя среди звёзд. И с семьями. Готов поспорить, что ваши списки ничего не стоят
штопальная игла. Что-то останется позади. Ломтик некоторые невесты
свадебный торт. Nordo любимую игрушку. Лучший перочинный ножик отца.
Кнопка-флажок мама." Сильный мужичок скорчил гримасу. "Ба, да это
ни одна поездка для семьи. Они слишком много хотят. Они никогда не бывают удовлетворены. С
воины это сильно отличается. Они могут принимать вещи такими, какие они есть, и
немного поворчать - или, если они будут ворчать слишком много, Гуннар может дать им пощечину.
Но семьи - в такой поездке, как эта. Нет!"

"Ну, они уходят", - парировал Один. "Из того, что я слышал, ты был единственным
тот, кто голосовал против них. Так что вам лучше приготовиться послушать
топот маленьких ножек, визг младенцев, споры мам и пап,
чья это была идея совершить поездку в любом случае ".

"О, ладно, это не имеет значения. Я не из Бронов, но я иду, потому что
выполняю обещание". Гуннар пожал плечами, и его лицо стало печальным и изрезанным морщинами.
"Моя Фрейда и мальчики будут здесь сегодня. Я хочу, чтобы ты с ними познакомился. Я
половину жизни провёл в странствиях, Джек Один, но теперь у меня на душе неспокойно. И я думаю, что если бы я мог вернуться в
Я мог бы жить на ферме с Фридой и мальчиками, работать там и умереть старым-престарым
человеком, как мой отец и его отец до меня. Но меня одолевает
жажда странствий. Фрида понимает. И я поклялся, что пойду за
Грим Хагеном — и за Майей. Но так я когда-нибудь умру там, среди звёзд,
и никто, кроме тебя и Майи, не вспомнит о Гуннаре.

Один хлопнул Гуннара по плечу. «Ты — вождь среди
Ниблингов. Оставайся здесь со своей семьёй. Я отправлюсь к звёздам,
и я всегда буду помнить Гуннара. Поверь, друг, ты нам ничего не должен.
Долги — наши».

Но Гуннар покачал головой. "Я поклялся своим мечом. И я ухожу".

 * * * * *

Несколько часов спустя они стояли у кромки воды и ждали Фрейду и
мальчиков. Вскоре в поле зрения показалась лодка. И вскоре Гуннар
помогал Фрейде и трем сыновьям сойти на берег.

Семейные собрания всегда вызывали у Одина неловкость. Он стоял там, шаркая ногами.


Фрейя была невысокой, полной женщиной с большой грудью и широкими бёдрами. Её глаза,
голубые как небо, всё ещё были прекрасны. Один предположил, что в молодости она была
Её лицо было таким же, как и глаза. Но лицо было измождённым, а рука, которую она
протянула ему, была мозолистой. Она была одета в шерстяное платье, и
комбинезоны трёх сыновей тоже были сшиты вручную.

  Трое мальчишек, миниатюрные копии Гуннара, стояли там торжественно. На каждом была новая соломенная шляпа с чёрно-красной лентой.
 Они были босыми.Один догадался, что шляпы были куплены специально для этого случая.

 * * * * *

 Следующие три дня Ато не давал Одину скучать. Нужно было
погрузить на корабль миллион вещей. Бронсы проделали замечательную работу
складские помещения. Все было упаковано и промаркировано. Место для каждой коробки или
машины уже было отмечено и пронумеровано на снимках «Туманности».
Туннель был расчищен для двух полос движения грузовиков и тягачей.
Поток гружёных машин неуклонно двигался к кораблю, и так же неуклонно
другой поток возвращался за новыми припасами.

Одину поручили присматривать за одним из складов, и он был одновременно
раздражён и обрадован, обнаружив, что его помощницей была девушка Нея. Она
была трудолюбивой и довольно приятной, хотя почти ничего ему не говорила. И
Единственный раз, когда он увидел её взволнованной, был, когда она выпроводила из здания молодого человека из Бронса. Джеку стало немного жаль этого парня. Он едва вышел из подросткового возраста и был потрясён тем, что Ниа улетала в космос, а не оставалась здесь, в Опал, с ним.

  Так что работа шла полным ходом, и прежде чем он понял, что прошло три дня, он уже вернулся в импровизированные доки с Гуннаром и его семьёй.

Расставание было тихим. Гуннар велел мальчикам слушаться мать
и не гулять допоздна. «Наращивайте мышцы на ногах и
плечи, - сказал он им. "Человек не слишком хорош в мышлении, и он никогда
не знает, что произойдет дальше. Мышцы будут поддерживать его, а после того, как
мышцы уйдут, боевое сердце понесет его немного дальше ".

Слез пролито не было. Они болтали о пустяках и смеялись над старыми шутками
, которые рассказывал им дедушка Гуннара. Одна из тех семейных шуток, которые
никогда не кажутся очень смешными постороннему.

После этого Фрейда перевела разговор на путешествие, которое вскоре совершит Гуннар.


"Говорят, там холодно," — осторожно начала она.

"О, да. Очень холодно". Гуннар согласился.

"Тогда хорошенько укутайся, Гуннар. Мы бы не хотели, чтобы ты простудился".

Гуннар усмехнулся: "Я никогда в жизни не простужался".

"О, что за разговоры. Не притворяйся таким большим. Я ухаживала за вами через многие
холод". Тогда она произвела на нее прощальный подарок-в глушитель, что бы
обтянут бедный Гуннар от подбородка до пояса.

"Обещай, что наденешь это, если станет холодно", - настаивала она.

"Говорю тебе, мама, мне такие вещи не нужны. Ты не знаешь, какой крепкий старик
Гуннар".

"Да, я знаю. Ты обещаешь надеть шарф...

Гуннар взял его, смущённо взглянув на Одина. «Хорошо. Хорошо.
 Я возьму его...»

 После того, как лодка Фрейи исчезла, Гуннар попытался пошутить насчёт
глушителя. Но он тоже немного гордился им и повесил его себе на шею. Концы почти касались земли, но было так тепло, что вскоре ему пришлось свернуть
его и нести с собой.

Они пошли обедать. Но Гуннар ел мало, ворча на еду.
Однажды он заверил Одина, что в жизни не болел, что Фрейя слишком заботится о нём.

"Конечно. Конечно." — согласился Один.

Затем, наконец, Гуннар откашлялся и сказал то, что было в
его разум.

"Один знакомый", начал он, глядя вниз на свою тарелку, как будто он ожидал
вижу там ответ. "Боюсь, что я видел свою семью в последний раз.
Нас ждет путешествие за пределы человеческих мечтаний. За пределами Рагнарёка — на краю ночи, где безумные боги разводят костры из потухших солнц, где само пространство служит безумному белку.

Гуннар замолчал, пробормотал что-то себе под нос, а затем посмотрел на Одина со старой улыбкой на широком лице. «Что ж, человек должен идти туда, куда ведёт его сердце».

 * * * * *

Но, несмотря на все свои громкие речи, Гуннар ворочался и бормотал в ту ночь. И однажды
Один услышал, как он воскликнул: «Итак, Хаген, звёзды наконец-то встали на свои места, и ты
мой, я тебя заберу. О, мои потерянные мальчики и моя потерянная девочка...»

И Гуннар, сильный, зарыдал во сне.

 * * * * *

Корабль наконец-то загрузили. Время отплытия приближалось. Экипаж
«Туманности» — более двухсот мужчин, женщин и детей — спокойно вошёл в
туннель. Тысячи родственников и друзей пришли в Башню, чтобы попрощаться
Они проводили их. Плача было мало, хотя большинство лиц были грустными и
измождёнными.

 Ато и Волден в последний раз поговорили с капитанами, которые работали над
восстановлением «Опала».

"Мы можем поговорить с вами с Луны, — сказал Волден. — Но когда мы войдём в Четвёртый двигатель, мы не сможем. Да пребудет с вами удача в работе."

Последний человек поднялся по трапу к сфере в центре корабля в форме песочных часов. Дверь наконец закрылась и запечаталась.

 В «Туманности» не было иллюминаторов. Но по меньшей мере дюжина экранов
установленные в удобных местах. Они показывали внешний мир так же четко,
как окно.

Корабль двинулся по рельсам к Большой Двери. Дверь открылась. Затем
она закрылась за ними. Вторая дверь - та, что открывалась в
море - медленно приоткрылась и скользнула обратно в стены туннеля. Вода
хлынула внутрь. В течение секунды или двух, все, что один мог видеть крутятся
журчащая вода. Затем вода была вокруг них. Водоросли всё ещё кружились в
маленьких водоворотах. Рыба подплыла к внешнему сканеру и, казалось,
всё ближе и ближе подплывала к нему, пока не осталась только одна большая
рыба, смотрящая на него.
глаз на экране. Затем он помахал им хвостом и уплыл.

Корабль двинулся дальше. Далеко на дне залива он остановился.
Потребовалось двадцать минут на последнюю проверку.

Затем «Туманность» стремительно, как пробка, выпрыгнула из воды.

Затем море оказалось под ними, а они всё ещё поднимались. Сканер показывал, что море отступает. Они смотрели вниз на сегмент искривлённого мира.
 Вдалеке виднелась земля, и Один увидел два тёмных пятнышка вдалеке, которые, как он
подумал, были Галвестоном и Хьюстоном.  Мир под ними превратился в половину
сфера, заполненная зрителя. А потом это стало переломным миру, растет
все меньше и меньше. Как то поубавилось, звезды замигали на экране
фон.

Ощущение стремительного подъема было не хуже, чем в скоростном лифте.
И все, как один смотрели в землю отойдут, он понял, что они должны иметь
поднялся из воды со скоростью намного быстрее, чем пуля.

Вскоре на Земле появились не больше, чем баскетбол. Зрители были
поражены. На ней появилась Луна — растущая сфера с серебристыми
и чёрными горами и кратерами в отражённом свете.

Woldenбыл повернулся к Одину. "Смотри Как это делается. Мы оставили там спокойно. Не
капля воды вошла опал. Мы уехали так быстро, что я сомневаюсь, что твой мир еще
заметили нас. Мрачный Хаген всегда любил сенсации. Не было никакой необходимости в
хаосе, который он устроил ...

Меньше чем через час приближающаяся луна заполнила экраны. И почти без
колебаний «Туманность» быстро описала вокруг него круг и приземлилась.




Глава 7


Уолден и Ато, выполнявшие обязанности пилота и второго пилота, посадили «Туманность» с такой же лёгкостью, с какой домохозяйка ставит на стол фарфоровую посуду.

Не было ни суеты, ни шума. Джек Один видел, как B-47 взлетали с гораздо большим шумом и суматохой, чем «Туманность».

 Экраны всё ещё были включены. Снаружи было темно, и на фиолетово-чёрном небе сияло множество звёзд. Они казались больше и ярче. Уолден
нажал на кнопку, и звёзды на экране перед ними медленно увеличивались. «Рай для астронома», — сказал он Одину. «Присмотрись, и ты увидишь двойные звёзды Центавра. Здесь, без преломления, даже маленький телескоп может дать столько же, сколько лучшие из тех, что создали ваши люди.
не говорю, что ваш крупные мог сделать. Ах, загадки, которые могут быть
ответили".

Один пожал плечами. Как и почти все остальные, он часто представлял себе, каково это -
приземлиться на Луне. Теперь он был здесь, и поверхность Луны была
чернее самой черной ночи, которую он когда-либо видел. Кроме того, там были
никаких изменений в силе тяжести. Туманность была построена, чтобы позаботиться об этом.

Словно прочитав его мысли, Уолден начал объяснять. «Мы находимся менее чем в
пятидесяти милях от места, откуда можно было бы увидеть Землю. Не более чем в одном градусе
ниже изгиба. На самом деле, если бы Луна была полной, здесь было бы немного света, потому что яркий свет, падающий на любой шар, всегда освещает его наполовину. Мы недалеко от Герройнских гор и Залива Росы. Всего в нескольких милях от той стороны Луны, которую никто из вашего народа никогда не видел.

Один вспомнил рассказ Жюля Верна о вулкане, испускающем последний вздох
жизни в этой зоне, но там не было ничего, кроме тьмы и звёзд,
которые мерцали, как сапфиры, рубины и бриллианты на чёрном бархате
небо. Не было теней. Темнота была сплошной, как будто замороженные
там со старыми и нет искры когда-либо вторгавшихся в нем.

"Наберись терпения, мой друг", - Уолден снова уловил его мысли. "Вскоре
ты увидишь больше Луны, чем когда-либо видели люди. Мы отправили в космос корабль
поменьше. Помните! Наши ученые здесь. В месте
за пределами твоих мечтаний. Смотреть. — Они уже близко.

Уолден снова настроил экран. Вдалеке к ним ползло что-то похожее на длинного жука с одним ярким огоньком на голове.

Он приближался. Джек Один увидел, что это был не более чем огромный гусеничный
трактор с несколькими прицепами, бронированный и обшитый чем-то вроде
мехов на каждом сочленении. Когда он приблизился к Туманности, его свет
рассеялся, и Один впервые увидел Луну. Пустынную, изношенную,
обугленную. Кучу пепла, превратившуюся в камень. Лужи и брызги, похожие на огромные короны, словно жидкий камень застыл в самый разгар мучений. Каменные иглы, каменные поганки, каменные пузыри и
стеклянные пластины камня — такова была поверхность Луны.

Затем ползущий трактор с грохочущими за ним вагонетками на бесконечных рельсах оказался под ними и направил свой единственный луч света вверх.

 * * * * *

 Воздушный шлюз в Туманности открылся, и вниз медленно опустился огромный шланг. Один
наблюдал за ним на экране. Казалось, что его сложили гармошкой и
сжали, как аккордеон. Теперь он раскрывался небольшими рывками,
вытягиваясь примерно на полметра при каждом судорожном движении. По мере роста он расширялся и достиг почти метра в диаметре, когда достиг вершины
первый вагон. Открылась круглая дверь. Невидимые руки дотянулись до конца большого
шланга и надежно закрепили его.

Один часто мечтал о высадке на Луну. Там, в традиционном
космическом костюме, с пластиковым пузырем на голове, он подпрыгнет на двадцать футов
в воздух и, возможно, даже сделает сальто в знак спасения человека
от утомительной тирании земного притяжения. По сравнению с этим сном его прибытие на Луну было просто нелепым. Он и ещё несколько десятков человек просто съехали по длинному наклонному шлангу, как группа
Третьеклассники тренируются на пожарной лестнице в школьном здании.

 * * * * *

 Один, который был крупнее остальных, неуклюже приземлился на пол вагона.
 Прежде чем он успел отскочить в сторону, на него навалился другой пассажир. Это была
девушка, и от неё пахло теми же духами, которыми всегда пользовалась Майя.
 Он помог ей подняться на ноги и отвёл в сторону как раз в тот момент, когда
спустился ещё один пассажир. Девушку звали Ниа. Почему-то у него возникло странное чувство, что Майя
была здесь. Он был немного раздражён на Ниа и в глубине души желал, чтобы она
не сделав поездку. Она тряхнула черными кудрями и тихо поблагодарила его.

"Как странно мне", - пояснила она. "Этого бы не случилось, если бы я не
ведет это..."

Она подняла маленькую круглую сумку. Она была в точности похожа на футляры, которые
люди в его стране использовали для переноски шаров для боулинга. Один был озадачен.
И он убедил себя, что никогда не поймёт женщин. Зачем
девушке брать с собой в космос шар для боулинга?

 Один присоединился к Волдену, Ато и Гуннару в «вагоне» маленького
поезда. Здесь были настоящие кварцевые окна, и он мог видеть больше
Трактор и его прицепные вагоны описали большой круг по поверхности Луны и направились в ту сторону, откуда прилетели.

Раздался громкий «Пинг» над их головами. Трактор задрожал.

"Метеорит, — объяснил водитель. — Сегодня их много. Не волнуйтесь.
На крыше есть экран, который замедляет их и расплавляет. Те, что побольше, никогда не долетают до нас. Некоторые из самых маленьких пролетают.

Они подъехали к отвесной горе, которая в свете фар трактора выглядела как
серебряная пирамида, нарисованная на угольно-чёрном холсте.

Словно в ответ на неслышимую вибрацию, открылась дверь, и они ввалились внутрь
. Дверь за ними закрылась. На мгновение они оказались в такой темноте,
что даже луч от трактора показался чужим. Потом еще одна дверь начали
чтобы открыть перед ними и расширяющийся луч света был там, чтобы приветствовать их.

Один думал, что каждая раса должна иметь какое-либо ремесло, в котором она первенствует
все остальные. Если это так, то строительство воздушных шлюзов, несомненно, принадлежало Бронсу
высочайшее искусство.

Затем они вошли в пещеру, где висели пять крошечных атомных солнц
на равном расстоянии друг от друга на потолке. Пещера была геометрической формы.
 Примерно в милю длиной, в полмили шириной и в полмили высотой.
Пол был гладким, стены отвесными. «Как будто их создала человеческая рука», — подумал Один, но вскоре узнал, что эти стены создали другие руки.

В самом центре пещеры было небольшое озеро, по форме такое же, как и пол. Оно было окружено зелёной травой, а в одном углу росло множество кувшинок и хвощей. Деревьев не было, но цветы были повсюду. Несколько маленьких кустиков. То тут, то там виднелись большие
пучки лиан. Один догадался, что это дикий огурец и вьюнок,
потому что они буйно разрослись.

  Это было действительно красиво, но взгляд привлекали и другие вещи. По
крайней мере, сотня полушарий — маленьких фарфоровых иглу — была разбросана
по полу пещеры. Каждое из них было разного цвета. Они мерцали
и сверкали. Алый, лиловый, перламутровый, голубой Капри и
голубой кобальт. Розовые, жёлтые, оранжевые. Всевозможные оттенки были использованы
в этих фарфоровых иглу. И освещённые стены пещеры были покрыты
от пола до потолка — бесчисленные фигуры, марширующие, сражающиеся, работающие,
играющие. Сначала Один подумал, что это огромная процессия рыцарей в доспехах
с огромными грудными клетками и закрытыми забралами. Но ни один из них не стоял
прямо, и у каждого было по две пары рук.

  Напрягая зрение, чтобы посмотреть вверх, Один увидел, что огромный
потолок полностью покрыт такими же фигурами.

В отличие от них, одна огромная башня из грубого камня, как предположил Один, была
новой.

Так они добрались до Луны и сошли на берег.  И наконец Один почувствовал
ослабленное притяжение Луны. Он чувствовал себя таким свободным, что рассмеялся,
подпрыгнул в воздух и сделал сальто, как и мечтал. Затем один из учёных Бронса дал ему тяжёлую пару ботинок,
словно напоминая, что ни один человек не может быть полностью свободным.

Мрачно надевая тяжёлые башмаки, Джек вспомнил, что говорил ему отец: «Ни один человек никогда не был по-настоящему свободен, кроме Робинзона Крузо. Потом появился Пятница и стал слугой Крузо, и свобода Крузо улетучилась».

 * * * * *

Прошло сорок восемь часов с тех пор, как они пришли в пещеру. Один и
Гуннар отправились с Вольденом навестить Ученого, который руководил первой
экспедицией на Луну. Ученый, которого звали Гор, объяснял:
"... Они едва вышли из железного века. Именно так мы нашли это место.
Наши приборы обнаружили избыток железа в этой области. Они, должно быть, быстро развивались
, потому что жизнь длилась недолго. Инсективаль, без сомнения.
 Кроме того, у них было то, что мы называем Лунным металлом. Их дома, практически всё, чем они пользовались, сделано из него. Должно быть, это был несчастный случай. В
остывая, Луна выбросила этот новый сплав на свою поверхность. Да, он выглядит
как фарфор - но он тверд, как сталь. У него странные вибрации.
У них были музыкальные инструменты - хотя, возможно, они производили покалывание
вибрации вместо звука. Когда эти люди увидели, что все потеряно, они
отступили сюда и закрыли пещеру.

"Более тысячи лет их экономика была пропитана смертью и гнилью.
Они питались грибами и поганками. Кучи трухиновые грибы создавали
свой свет. Кроме того, похоже, у них были камни, которые излучали тусклое
свечение. Даже их мертвые шли на корм грибам. И так они жили. С
времени на свои руки, они покрывали стены с картинами. Также, мы думаем,
они, должно быть, разработали свою музыку в большой степени-хотя мы, возможно, никогда не
знаю об этом. Потом у них закончились вода и воздух, и они умерли.

 * * * * *

«Боже правый, — подумал Один, — какой хладнокровный некролог для любой расы!»

 «Итак, Волден, — продолжил учёный, — всё прошло хорошо. Мы были
повезло найти это место. Мы лепили из первых двух дверей, за пещера
открой, когда мы дошли до него ... я думаю, что метеорит, должно быть, разбился вскоре после
эти люди погибли. После этого было легко строить огни и рисовать
влаги и воздуха из горных пород. Мы обрушилась сейчас на баланс. Я все время говорил
, что это можно было бы сделать, если бы мы могли избежать постоянного вмешательства
тех головорезов над нами ... э-э, Один, прошу прощения.

Одину всегда не нравились эти насмешки над его народом, поэтому он проигнорировал просьбу
и задал другой вопрос. «Но как ты всё это сделал за такое короткое время?»
— Время? Эти виноградные лозы выглядят так, будто растут уже много лет.

 — Как и на Аляске в сезон роста. Мы всё время поддерживали наши солнца
горящими. Скоро мы сможем позволить себе и день, и ночь, но пока нет.

"А после этого, — продолжил учёный, — мы смогли вернуться к вашей работе
над пространственно-временным континуумом. Мы добились замечательных успехов. Я
хотел бы показать вам... Но Гуннар и Один, я вам наскучил.

"Не хотите ли взглянуть на новое озеро?" Настаивал Вольден.

- Я понимаю намек, - проворчал Гуннар. - Никому не нужен воин поблизости.
пока не засверкают мечи...

Когда Один и Гуннар спускались по ступеням башни, они встретили
девушку Нию. Она качала в руках сумку в форме шара для боулинга.

 Когда они поздоровались с ней, Один почувствовал, что больше не может сдерживать своё любопытство.
— Вы боулер, мисс Ния? — спросил он.

"Боулер!" — Она рассмеялась серебристым смехом. — О нет. Это выдумка
шахты. Мой отец и я работаем над этим. Он умер в туннеле, когда он
была затоплена". На секунду ее темные глаза оказались бесконечно грустно. Затем она
снова рассмеялась. "Но это не доведено до совершенства. Возможно, теперь это никогда не будет доведено до совершенства.
Я подумал, что, возможно, Волден и Гор могли бы помочь мне с этим.

Гуннар пробормотал что-то, что можно было приблизительно перевести как «Жалкий
Шанс», и они с Одином оставили девушку на ступенях.

Когда они обошли маленькое озеро, гладкое, как зеркало,
Гуннар объяснил:  «Её мать была двоюродной сестрой матери Майи.  Ты же знаешь, что
Броны считают своих родственников до седьмого колена. Её отец был одним из
учёных. Блестящий человек, но плохой добытчик. Однако он умер
благородно. Помните, Норс-Кинг, что ветвь семьи Ни — странная группа.
Они совершили блестящий поступок, но также придумали несколько безумных
планов. Как я уже говорил, она также родственница Грим Хаген...

Прошёл ещё один день. Путешественников созвали в зал совета в башне. Для удобства тех, кто остался на Туманности, был установлен экран.

 Уолдэн встал, чтобы говорить. «Друзья мои, мне в голову пришёл тревожный вопрос. Как вы знаете, я миролюбивый человек. Всю свою жизнь я посвятил
разработке теорий о том, что я называю предметом, лежащим передо мной. Я думал
Это было то, что можно было бы развить в течение трёх поколений — если бы мы
жили в мире. Но мы не жили в мире. И я принял ваше решение отправиться в космос и найти Грим Хагена. Но теперь я узнал кое-что новое. Это открытие Лунного металла продвинуло мою работу на пятьдесят лет вперёд. Гор продвинул её ещё дальше. Мы на пороге завершения работы всей моей жизни. Теперь я прошу освободить меня от командования. Послушайте,
у вас есть мой сын Ато. Он гораздо лучший командир, чем я когда-либо смогу стать. Позвольте мне остаться здесь и заниматься своей работой, умоляю вас.

Итак, голоса были подсчитаны в соответствии с многовековым ритуалом. Волден был отстранён от командования, и его место занял Ато.

Несколько часов спустя Гуннар и Один сидели с Ато в его покоях, принимая
решения в последнюю минуту.

Раздался стук в дверь. Вошёл Волден с
странным на вид рогом, который блестел, как перламутр. "Я хочу, чтобы ты взял это
с собой", - умолял он сына. "Это сделано из Лунного металла. Кажется, теперь я знаю
его секрет. Вибрация, которая бросает вызов вакууму. Я надеюсь усовершенствовать свою работу
, но, возможно, мне этого не удастся. Вот, - он протянул сыну крошечный рожок. - Подуй в него
если я тебе понадоблюсь. Он беззвучен, но преодолевает время и пространство, как и моя работа. У меня есть кольцо, которое подходит к нему. Возможно, у меня не получится. Но подуй в него, когда я тебе понадоблюсь, сынок, и если я смогу, то буду там...

На глазах у обоих выступили слёзы, когда Ато взял у отца рог.




Глава 8


По их просьбе восемь пар и их дети были доставлены из
Туманности в пещеру. Потому что экипаж первого корабля состоял из стариков - и
пещера никогда не знала детского смеха.

Затем Ато повел свою группу обратно на поверхность Луны.

Когда маленькая конвейерная лента подняла его по трубе в центральную часть корабля, Джек Один поймал себя на том, что немного беспокоится о Ни. Она решила отправиться с ними. Из-за её экспериментаторских интересов Джек предполагал, что она останется с Волденом. Но вот она здесь, всё ещё с этим своим загадочным чемоданчиком. Тихая, с грустными глазами, чуть меньше Майи, с более заострёнными чертами лица, она всё равно была так похожа на Майю, что
Один не мог перестать думать о ней.

 * * * * *

Оставался последний этап окончательной проверки. Затем Ато подал сигнал,
стоя в диспетчерской, подтянутый и высокий, с тугим поясом на узкой талии, к которому был надёжно прикреплён рог улитки Волдена.

«Туманность» взмыла в усыпанное звёздами небо.

Один смотрел, как луна исчезает у них под ногами. Марс с его каналами и покрытыми мхом пустынями
маячил впереди, отклонился в сторону и остался позади. Юпитер с его
красными облаками и изменчивым «глазом» потянулся к ним и остался позади.
Планеты стали меньше. Они подмигивали им и подбадривали их.
далеко Здравствуйте. Тогда Плутон маячила впереди, потерянный и забытый там, в
ночь. И, к удивлению Одина, последняя крошечная планета, застывшая до цвета
лунного камня, смотрела на них как мертвое существо, которое даже не могло
вспомни жизнь - и спросил их, кто они такие - и устало попрощался с ними
прощай.

Когда планеты стали не более чем жемчужинами, плавающими в бескрайних просторах позади
них, Ато подал сигнал всем приготовиться. На корабле засуетились,
ища диваны и мягкие кресла. И когда предупреждающий сигнал
перестал звенеть, Ато пробормотал Одину и Гуннару: «Это было испытано
— Этого достаточно. Должно сработать.

В последний раз пожав худыми плечами, Ато потянул за рычаг, который
перевёл их в Четвёртый двигатель.

Звёзды и планеты превратились в потоки света. Они взорвались, как
небесные ракеты, и миллион искр упал в пустоту. Искры погасли,
и корабль помчался сквозь тьму, которая, казалось, обретала форму.
Они словно продирались сквозь чёрные клубы.

Однажды Джек Один уже испытывал подобное чувство. Это было
тогда, когда он воспользовался поясом Ато, а Гуннар выбросил его в космос
как будто он был малькой на конце оборвавшейся лески. Но это ощущение было мимолетным. Оно нарастало, пока Один не почувствовал, как его тело расширяется и сжимается с каждым ударом сердца. Казалось, что его сердце бьется все медленнее и медленнее. Волны удушающей боли накрывали его, когда они достигали скорости света. Затем боль ослабла. Он хватал ртом воздух, и казалось, что проходят годы, прежде чем он добирается до его груди. Боль и ощущение скорости медленно уходили. Теперь они просто плыли, как во сне, и его переполняло чувство восторга. Он вспомнил
Однажды в детстве он почувствовал то же самое, когда прошёл сильный шторм, унеся с собой
грозовые тучи, и заходящее солнце превратило все деревья в изумруды.

И теперь, за пределами жизни и смерти, с вечностью, изгибающейся вокруг них, как радуга света, они мчались всё дальше и дальше в неизвестность.

Времени не существовало. У пространства появилась новая концепция. Скорость была тем, что
двигало их вперёд. Это было не более чем сенсацией, пока Альфа Центавра
не начала увеличиваться на их экранах. С их точки обзора в
трансэвклидовом пространстве она вообще не была похожа на звезду. Это были два
Переплетённые круговые спирали света, а на промежутках, где
встречались две спирали, были маленькие золотые бугорки.

Экипажу дали инструкции о том, какие ощущения их ждут.

"Это будет похоже на возвращение из бессмертия в смертность, — сказал Ато
Одину. — Прошло больше четырёх лет, если измерять время светом. Мы не
ели больше двадцати раз.

Он потянул за рычаг, который притормозил их при выходе из Четвертого привода в
трехмерное пространство. То же самое тошнотворное ощущение возникло, когда
они снизились ниже скорости света. И, тормозя все
в то время как они быстро приближались к двойным солнцам и их семи
мирам.

 * * * * *

 Один смотрел на экраны три часа. Ему было плохо и не по себе от того, что он
увидел. Семь миров — все почерневшие и выжженные. Там была жизнь, но какую форму она приняла, мог бы сказать только Грим Хаген. Они превратились в пепел — их атмосфера, в которой не было кислорода, сгорела. Зондирующие приборы Ато не обнаружили ни жидкости, ни газа.
 На его экранах время от времени появлялись разрушенные города, где сломанные шпили достигали
скрюченные пальцы на вакантное небо.

АТО смотрю иглы на другую машину. "Старый корабль
вот. Что случилось я не знаю. Они бросили вызов мрачный Хаген. Возможно,
они отказались присоединиться к нему. Конечно, во всех мирах, их миллиарды,
должно быть много миров, где неизвестны конфликты и подчинение. Эти люди
возможно, не смогли бы понять ультиматум Грима Хагена. Возможно, они погибли, пытаясь понять, о чём говорил странный голос с небес. С другой стороны, возможно, он не ставил им ультиматум
вообще. Это может быть нападение практике-как и нападение Гитлера на
Польша, только чтобы увидеть, сколько жертв может быть причинен. Мы никогда не
знаю".

Они промелькнули прочь в космос. Ато снова запустил их в Четвертый Привод.
И снова огни далеких звезд закружились, как светлячки.
И вечность изогнулась радугой света вокруг них.

 * * * * *

Часы больше не существовали, но Джеку Одину казалось, что прошло много часов,
пока он пытался избавиться от этого тошнотворного, холодного чувства в груди. Время
время шло, а он пытался собраться с мыслями. Возможно, Волден был
прав. Людям здесь не место. Люди и Бронсы были сиротами среди звёзд.
 . Было ли на Земле что-то, что делало их порочными? Был ли какой-то способ, с помощью которого они могли бы выйти в космос на равных с живыми существами? Или они всегда должны были приходить как завоеватели, жаждущие сражаться, или как беженцы, которые вскоре начинали ненавидеть местных жителей? Станут ли эти миры просто разграбленными планетами, на которых часть земель аборигенов
неохотно выделена под резервации?

Конечно, мрачный Хаген был Брон-один из худших из них. Но Бронс
и люди жили так близко друг к другу так долго, что было мало
разница между ними. Один знал некоторых людей, которые, получив корабль и
оружие, поступили бы так же, как Мрачный Хаген. И, кроме того,
высокомерно потребовали бы медаль.

Ну что ж, не было никакого смысла вечно пребывать в депрессивном состоянии. Там,
вдали, время было на стороне звёзд. Если бы демон раздора проник внутрь,
время могло бы подождать...

 Они приготовились к бою. Приборы Ато исследовали пространство
в поисках признаков Старого Корабля. Древнее оружие и несколько новых были
уже на месте. Каждый по очереди тренировался.

 Но Гуннар, хотя и был назначен ответственным за одно из ружей с
игольчатыми наконечниками, относился к службе легкомысленно. В свободное время он занимался своими мечами и
мечами Одина.

 «У Грим Хагена есть всё это. У нас есть защита от такого оружия. И у него тоже».
Грим Хаген. В итоге все эти усилия ни к чему не приведут. А потом, когда
всё закончится, в ход пойдут старые мечи, ножи и сильные руки. Погоди и увидишь...

Однако вскоре Один узнал, что на борту корабля появилось новое оружие. По
просьбе Неи Ато созвал собрание десяти капитанов.

 Девушка была аккуратно одета в белую юбку и блузку. В волосах у неё была красная
лента. Один не знал, что она интересуется одеждой.
 Обычно она была самой бедно одетой женщиной на корабле.

Теперь она продемонстрировала своё изобретение, гордо тряхнув чёрными локонами и
покраснев от волнения.

"Работа моего отца закончена," — гордо сказала она.  "Ученый на Луне подал мне последнюю идею.  Но в целом это моя работа.
изобретение отца. Если бы он был жив, он бы усовершенствовал его. Так же, как я
сделали". Ее глаза вспыхнули. "Да, некоторые из присутствующих в этой комнате думали,
что он зря потратил время. Он мыл мензурки в лабораториях, потому что некоторые из
вы сказали, что он ничего не производил ..."

Лицо Ато осунулось. "Неа, прошлое позади. Зачем носить с собой свое негодование
? Ваш отец умер геройской смертью. Мы почтили его память.

Темные глаза Ни снова вспыхнули. «О, когда он был жив, вы очень хорошо о нем отзывались. А что касается обиды, разве вся эта поездка не из-за того, что вы обижены на Грим Хагена?»

Лицо Ато мрачнело. «Ты подписала статьи о корабле, Ниа. Мы отправляемся спасать наших друзей и близких. Мы отправляемся как полиция, чтобы наказать того, кто совершил много зла...»

 Седой Брон кивнул в знак согласия. «Да, Ниа, этот разговор ни к чему не приведёт. Занимайся своим изобретением.»

 «Очень хорошо. Я просил живое существо, но Ато не согласился.

Ато снова занял оборонительную позицию. "На корабле нет и дюжины домашних животных. Я
не одобряю подобные эксперименты. Кроме того, батареи уже установлены
. - Он указал на ряд сухих элементов, соединенных вместе и подключенных к
большой вольтметр на стене.

"Хорошо." Ниа щелкнула выключателем, замкнув цепь. Стрелка вольтметра сдвинулась в крайнее положение. "А теперь," сказала она им.
"Вы увидите. Но не двигайтесь. Я уверена, что смогу это контролировать..."

Одину показалось, что в ее голосе прозвучало сомнение. Если так, то это было бы
вполне естественно.

Она открыла шкатулку и достала что-то, что Джеку Одину по-прежнему
показалось похожим на шар для боулинга, за исключением того, что он был усеян маленькими медными гвоздиками,
а вокруг него был обмотан тонкий шелковистый шнур.

Она нажала кнопку на его поверхности. Он начал гудеть. Медленно поднялся в
воздух. Шелковистые провода опустились. Они извивались и ощупывали пространство.

 «Это самое близкое к живому, что когда-либо создавал человек, — объяснила Ниа. — Он движется. Он реагирует на ощущения.
 Он вырабатывает собственную энергию. Смотрите!»

Шар медленно перемещался по комнате, волоча за собой щупальца. Он
жадно заскулил, когда нашёл батарейки. Он завис над ними, и
шелковистые провода расправились. Затем он метнулся вниз. Провода
ощупывали батарейки и их соединения — мягко, нетерпеливо. Скулёж сменился
мурлыканье от удовольствия. Существо питалось. И стрелка вольтметра медленно
опустилась до нуля.

 * * * * *

 Ниа поднесла ко рту крошечный свисток. Звука не было, но
усыпанный медью шар, казалось, услышал. Он поднялся в воздух.
 Шелковистые нити обвились вокруг круглого тела. Он вернулся к ней.
Неа - медленно, почти вызывающе - и устроился в ее объятиях, как сытый кот.
возвращается к любящей хозяйке.

Неа снова нажала кнопку и убрала его обратно в футляр.

"Замечательно", - зааплодировал Ато. "Я предлагаю выразить Nea благодарность".

"Но какая в этом земная польза?" Спросил Гуннар. "Я мог бы прихлопнуть его
метлой".

"И ты бы умер". Неа набросилась на него, как тигрица. "Оно питается
электричеством и может разрядить молнию. Разве ты не видишь?
Мало какое оружие может противостоять ему. Но это еще не все. В своей
мозг, Гуннар, есть заряд электричества. Это может быть единственный реальный
жизнь, что у тебя внутри. Это может отнять все это. Вот почему я
попросил живое существо, чтобы продемонстрировать...

Седой Брон, который однажды уже говорил, теперь добродушно рассмеялся.
«Продемонстрируй это Гуннару», — предложил он.

"И я проломлю тебе череп…" Гуннар был готов наброситься на него, но Один схватил маленького великана за руку.

"Он шутит. Кроме того, ты портишь представление девушки. Это много значит для
нее."

Ниа благодарно взглянула на него. Совет выразил благодарность Нии и
отдал дань уважения её отцу. Ей выделили полдюжины помощников, чтобы она
сделала столько шаров, сколько сможет. Они удалились.

 * * * * *

 По мере того, как «Туманность» двигалась вперёд, Одину становилось всё труднее судить
время. Он мог судить о нём только по какому-нибудь событию, например, по заседанию совета,
и говорить «до этого» или «после этого».

Они с Гуннаром были с Ато в диспетчерской, когда внезапно зазвонили тревожные
колокола и замигали красные огни.

Ато настроил самый большой экран. И там, медленно вращаясь, как золотые песочные
часы, среди вздымающихся искр солнца и пламени, был Старый Корабль.

Ато указал на яркую звезду. «Альдебаран. Они направляются туда».

 Его голос слегка дрожал, когда он крикнул в микрофон: «Всем занять боевые
посты!»

Гуннар направился к инструменту с игольчатым носиком, который он успел возненавидеть.
Один остался рядом, чтобы помочь с экранами.

"Теперь смотри вперед!" Предупредил Ато. - Вижу туманность на высоте тридцати градусов над экватором
. Отрегулируйте по допплеровской шкале - X вместо Y. Теперь он у нас на экранах
. Это означает, что он может засечь нас. Теперь осторожнее...

Наблюдая за экраном, Джек Один увидел, как с корабля Грим
Хаген сорвались три крошечные искорки. Они летели к ним, увеличиваясь в размерах. Сначала они
были синими, но, заполнив экран и почти скрыв от его взгляда Старый Корабль,
они стали янтарными и топазовыми.

Колокола и сирены пронзительно завыли, предупреждая о приближении.

Ато наблюдал и ждал. Как только три растущих огонька заполнили экран,
он нажал на рычаг. Туманность устремилась прочь. Затаив дыхание, Джек Один изменил
настройку экранов и наблюдал, как три огненных шара пронеслись мимо.

Теперь, находясь далеко, они замедлились, словно живые существа, озадаченные тем, что потеряли свою
добычу.

Замедлившись, они слились воедино...

И повернулись к своей добыче!




 ГЛАВА 9


Три язычка пламени слились воедино и испустили в темноту жёлтые
капли света. Они превратились в огромный мыльный пузырь, который
стал топазом.

Как нечто, движущееся во сне, оно приближалось к Туманности, пока не стало
расхаживать рядом с ними - теперь немного больше и продолжает расти - затмевая
их и заполняя половину экрана.

Тень - нет, две тени - росли внутри него, Один пытался
разглядеть их. Но они были темными и колеблющимися. Тем не менее, они выглядели
чем-то похожими на верховного жреца, стоящего над распростертой жертвой
на каком-то жертвенном алтаре.

Один как сумасшедший работал с экранами. Он держал всю команду на виду у
себя и Ато и в то же время следил за топазовым пузырём.

Пузырь рассеялся. Из динамиков донесся вопль Грима Хагена
дикий смех.

Один повернул другую ручку, и пузырь стал еще больше.

Мрачный Хаген стоял там, потирая подбородок худой рукой, и смеялся над
ними.

А фигура, распростертая на кушетке рядом с ним, была закутана в простыню
которая доходила почти до глаз. Но теперь тени покидали пузырь.
И Один увидел, что это была Майя. Спящая. Статуэтка. Как резьба на
гробнице, но это была Майя.

  Тогда он в тревоге закричал. Потому что на другом экране он увидел Гуннара и его
команда приводила оружие в боевую готовность. Снаряд за снарядом зеленоватое пламя
разрывало шар. Зеленое пламя выбрасывало крошечные корешки, которые
ползли по нему, очерчивая его в ярком свете. Еще один снаряд, казалось, разорвался
на груди Грим Хагена, разорвав пузырь света на части. И пока Джек в ужасе и
тошноте наблюдал, осколки пламени снова соединились. И вот снова появился
шар — с Грим Хагеном и Майей, такими же целыми, как и прежде. И зелёная
огненная полоса — один из промахов Гуннара — устремилась в космос, пока не превратилась в точку света, а затем исчезла.

По сигналу Ато стрельба прекратилась.

Грим Хаген всё ещё смеялся.

"Ты тратишь свою энергию, Ато. Я всего лишь проекция. И это тоже. У меня есть Майя." Он насмешливо поклонился. "Видишь, Один. Приди и забери её, Один, чтобы я мог убить тебя. Я думал, что покончил с тобой, но это даже к лучшему. Где-то здесь, когда-нибудь, я смогу убить тебя медленно. Смотри,
она спит.

 Окутанная изменчивым светом, Майя была похожа на бронзовую статую. Она лежала на спине, сложив руки на груди,
и с половиной лица, скрытой струящимися складками покрывала, она была похожа на невесту смерти, ожидающую конца вечности.

Хаген снова рассмеялся.  «Здесь, в трансэвклидовом пространстве, нет ни размеров, ни времени в том виде, в каком мы их знали.  Я мог бы оставить её на гигантской планете, в виде статуи длиной в десять миль, чтобы ею восхищались веками. Или я мог бы отпустить её в плавание по
триллионно-мильному пути вместе с солнцами до последнего взрыва,
когда пространство растворится и родится заново. Так что сдавайся. Не
беспокой меня больше. Космос и его сокровища принадлежат мне, и я
ждал слишком долго.

Затем топазовый шар дрогнул, как исчезающий пузырь. И исчез. Вокруг
не было ничего, кроме ночи.

 * * * * *

Ато взял курс на Альдебаран. Закончив вахту, Джек Один сидел в одиночестве в
гостиной и смотрел на звезду на экране. Она казалась не намного
больше. Один сверкающий огненный камень, который манил их к себе.

Гуннар давно уже лёг спать, ворча, что из-за того, как поддерживаются порядок и
воинская дисциплина на борту корабля, они, вероятно, не смогли бы выбраться из детского
лягушатника. Один думал обо всём на свете
это случилось с ним с той ночи, когда Майя и гномы
привели беспомощного Мрачного Хагена в старую усадьбу Одина. Господи, сколько времени
это было? Здесь, где время не поддавалось измерению, а возможно, и вовсе не существовало
казалось бесполезным считать недели и месяцы.

Он смотрел на единственную звезду на экране, пока не заснул.
За ним лицо Майи, обрамленное черными кудрями, казалось, смотрело на него - и
ее пухлые губы приоткрылись, когда она улыбнулась.

Он уставился на нее и покачал головой. Видение из сна исчезло с экрана.
Кто-то вошел в комнату.

Это была Ниа. Снова одетая в брюки, она подошла к его креслу и
придвинула к нему пуфик. Когда она посмотрела на него, Джек Один увидел, что её
глаза были усталыми — очень усталыми — очень. Как будто они не отдыхали несколько месяцев.


"Тебе нужно спать, — предупредил он. — Теперь, когда твоя работа закончена..."

"А она закончена? — спросила она. "Что-нибудь когда-нибудь заканчивается?" Неа опустилась
на пуфик. Подперев подбородок руками, она посмотрела на
экран.

"Это то, куда мы направляемся?" спросила она.

"Ато уверен, что Мрачный Хаген направляется на Альдебаран", - ответил Один.

«Одна звезда из миллионов. Какая разница?»

«Ты слишком много работала…»

«О, чёрт!» — сердито сказала она. «В этой работе больше, чем вы и остальные могли предположить. Теперь мы собираемся спасти моего кузена и наказать другого кузена. Старая крысиная гонка. Скажи мне, почему люди просто не сядут в
уголке и не насладятся жизнью. До сих пор мы только и делали, что
суетились в тысячу раз больше.

 * * * * *

Он попытался пошутить на эту тему. "Ты говоришь как битник."

— Возможно, — медленно ответила она, по-прежнему глядя на экран. — Они считали, что мой отец был обречён. Но я знаю об этой науке больше, чем ты, Джек Один. Что, если я скажу тебе, что шансов найти Майю почти нет? Или, если ты её найдёшь, она может оказаться старой-престарой леди.

 — Что ж, я бы сказал: «Чушь». Мы бы продолжили поиски. Но почему такие мрачные мысли?

«Вы не понимаете. Здесь, в Транспространстве, мы в другом времени. О, оно идёт. Но не так, как на Опал. Как только корабль
выходит отсюда на планету, он попадает в паутину времени и пространства.
Часы возобновляют свою привычную работу, перемалывая минуты и часы в порошок.
 Чёрные быки солнца продолжают свой размеренный ход.  О, я мог бы показать вам математическую формулу, доказывающую это, но для этого понадобится доска размером с экран.  Разве вы не понимаете!  Пока мы ищем в Транспространстве, вполне возможно, что Грим Хаген, Майя и вся их команда стареют на какой-нибудь планете, которую вы никогда не найдёте.

Один в отчаянии провёл рукой по лицу. «В твоих устах всё это звучит как безумное путешествие. Да это же безумие!»

— «Если хочешь, спроси у Ато». Её печальная улыбка была почти насмешкой. «А люди
говорят о полётах к звёздам. Где часы, которые они будут использовать? Где
их мерило? Где концепция? Да там, насколько вам известно,
Гекльберри Финн всё ещё плывёт по реке, а Макбет ходит по залам
Дансинейна. И последний человек в миллионном году
Ад, возможно, сидит на корточках у костра и смотрит, как его последняя щепка превращается в пепел.

Она грациозно поднялась на ноги и потянулась к циферблату на экране. Одинокая
звезда исчезла. Появилась тысяча точек.

"Это всего лишь фрагмент", - сказала она, снова усаживаясь на пуфик. "Я
знаю Майю всю свою жизнь. Я была бедной родственницей. Я завидовал ей, но я
не испытывал к ней ненависти. То же самое и с Гримом Хагеном. Я должен был бы ненавидеть его, но я помню
его как разочарованного кузена, который всегда занимал второе место в гонках. И все
это ... даже мой отец, по всей видимости, далеко и давно. Почему ты приносишь с собой любовь и ненависть сюда, к звёздам, Джек Один?

— Наверное, потому что я мужчина.

Она снова вздохнула. — В этом моём изобретении гораздо больше, чем я
показали вы. При этом экран должен быть десяти тысяч миров. Давайте выбирать
один, ты и я. мы можем скользить отсюда в любое время. И мы можем сделать это
мир, как нам заблагорассудится. Мы могли бы даже вкусить от плода жизни и стать
как боги..."

Как будто из тёмного коридора прожитых лет до Джека Одина донеслось
громкое эхо медленных шагов и низкий голос, который гремел: «Ибо Я, Бог твой, — ревнивый Бог...»

Она почти загипнотизировала его своим усталым, серьёзным голосом. На мгновение ему показалось, что все эти безумные поиски — ничто. Что всё будет
гораздо, гораздо лучше найти дом с Неа и построить свой собственный мир, чем
продолжать поиски среди звезд.

Затем он ответил медленно, стараясь подбирать слова, потому что не хотел
ранить ее чувства. - Нет, Неа. Если я иду бродить вечно, это не будет
хуже моих предков до меня. Мужчина ведет бродячий образ жизни и беспокойным.
То, что он получает, он проигрывает. И если ему повезёт, он сможет крепко держаться за свои
мечты.

На мгновение в её глазах вспыхнул тёмный гнев. Затем они снова стали спокойными и грустными. Она поднялась на ноги, словно очень устала.

Она улыбнулась. "Если бы я следовала всем книгам, я бы сейчас устроила сцену. Я
предложила тебе себя и целый мир, но получила отказ. Но я желаю тебе и
твоим мечтам всего наилучшего, Джек Один.

Она склонилась над ним, и ее губы коснулись его губ. Слабо, как прикосновение
лепесток розы, и аромат ее волос, казалось, заполнила комнату.

Потом она пропала.

Джек Один сидел и долго смотрел на рой звёзд на экране, думая о невидимых мирах вокруг них — мирах, от которых он только что отказался.

Наконец он встал и пошёл спать.




Глава 10


Зондирующие приборы Ato по-прежнему указывали путь к Альдебарану. Через
удивительно короткое время предупреждающие сигналы замигали и зазвенели
по всей Туманности. Было то же самое болезненное чувство, когда он двигался медленнее,
чем скорость света.

И там было пылающее солнце с девятью планетами, величественно вращающимися вокруг него.
Медленнее туманности двигались, и медленнее, до дальней планете сверкали в
свет ее солнца под ними. Они спикировали вниз.

По ним не было сделано ни единого выстрела. Все были на своих постах, пока Ато
вел их, а Один управлял экранами.

И снова Джек был разочарован. Он ожидал увидеть какую-нибудь инопланетную - даже
экзотическую - цивилизацию. Здесь были поля и ручьи. И там были
города, очень похожие на города его мира и Опал.

Те другие миры, которые он видел, были уничтожены. Так что не было никакого способа
узнать, как выглядели их города. Но они были слишком узнаваемы.
Он был уверен, что видел несколько более высоких зданий раньше.

Неужели космос не более изобретателен, чем это? Неужели миры подчиняются
одному и тому же монотонному шаблону? Он мельком увидел нечто обычное,
космические корабли в форме ракет, курсирующие взад и вперед между планетами
. Он увидел лодки, автомобили и несколько длинноносых самолетов с
едва заметными остатками крыльев далеко позади, возле оперения, полосами
описывая в небе высокие дуги, оставляя за собой вьющиеся шлейфы тумана и дыма
. Но здесь было мало такого, чего его мир еще не освоил
или, по крайней мере, не имел на чертежной доске.

«Туманность» опустилась на голую равнину недалеко от ближайшего города.
Повернувшись к сканеру, Один увидел, что, хотя это место выглядело знакомым,
достаточно того, что в нем была одна экзотика. Ближе к окраине
города, в излучине широкой реки, находился Тадж-Махал.

Он чувствовал себя почти в таком же недоумении, как он был, когда Неа объяснил свою теорию
пространственно-временные концепции с ним.

Не успели они приземлились, прежде чем один из ученых АТО объявил, что есть
был хороший чистый воздух. Кислород и азот со старой доброй водой, удерживаемой в виде
влаги внутри него.

Город лежал на равнине и смотрел на них. Туманность смотрела
в ответ.

Наконец к ним двинулась вереница машин.

Из громкоговорителей донесся грохочущий голос Грим Хаген.

«Перемирие, Ато. Я предлагаю тебе перемирие на неделю в обмен на несколько встреч.
 Этот мир повидал достаточно разрушений...»

Гуннар и его команда навели свой смертоносный луч на приближающихся врагов. Один
не сводил с них глаз на экране. Ато и несколько его капитанов приготовились
высадиться.

 Пока Один наблюдал, он продолжал размышлять над этим голосом. Это определённо был Грим
Хаген. Но голос был другим. Возможно, он был немного ниже, немного более
властным. Но в нём чувствовалась усталость. И ответ пришёл к нему внезапно, хотя он так и не понял почему.

Голос был старше!

 * * * * *

Затем Грим Хаген и его люди оказались под «Туманностью». Они были одеты в
бело-золотую форму. Это тоже не было удивительным. Ато и его люди
вышли на переговоры. Один наблюдал и слушал.

  Сначала он не мог как следует рассмотреть человека из-за широких
плеч Ато. Затем Ато отвернулся, и на экране появились голова и плечи Грим Хагена.

Один ахнул от изумления. Грим Хаген был почти на двадцать лет старше, чем
когда он видел его в последний раз.

 Плечи и руки были шире, хотя жира, казалось, было немного
на Грим Хагена. В темных волосах появились седые пряди. Лицо избороздили морщины,
и хотя черные глаза по-прежнему сверкали, теперь они горели фанатичной ненавистью
и отчаянием. Там, где гордость и амбиции когда-то делали лицо
холодно-красивым, теперь не было ничего, кроме морщин, похожих на шрамы,
и сверкающих глаз. Это было злое лицо. Грим Хаген превратился в дьявола.

  Хаген посмотрел на гораздо более молодого Ато и рассмеялся. — Итак, детёныш пришёл, чтобы
сразиться с тигром? Ты не знал? Ты не догадывался? Пока ты скакал за мной, я уже приземлился в этой системе. И время началось
это старый обычай. Это были мирные люди. Мы разгромили их. Мы поработили
их и построили девять миров по-своему. Почти девятнадцать лет,
Ато! Ни один цезарь никогда не мечтал о большем царстве. Я даже дал им новую
богиню - потому что не хотел, чтобы они много думали. Вон там." Он указал
на копию Тадж-Махала вдалеке. "Она спит. Моя единственная неудача.
Не старше. И иногда я хожу туда и смотрю на нее, и моя юность кажется
рядом меня..."

"Нам нужны люди, которых ты привел с собой, Мрачный Хаген", - холодно ответил Ато
. "И сокровища".

Грим Хаген снова рассмеялся. «Те, кто добровольно последовал за мной, стали герцогами и
королями, о которых они и мечтать не могли. Те, кто не дал клятву служить мне,
по-прежнему рабы. Кроме Майи, которая спит. Что касается сокровищ, то мои
сокровищницы теперь так переполнены, что я сомневаюсь, смогу ли я отделить
одну вещь от другой. Так молодость стареет. Но ты должна признать, что это лучше, чем прятаться в земляной норе.

«Никто из нас не прятался, кроме тебя», — сердито возразил Ато. «Мы
пришли из другого времени и пространства — ради Майи и её друзей, ради
сокровищ и ради тебя».

Безумный огонек вспыхнул в глазах Мрачного Хагена, когда он снова рассмеялся. "Ты не смог бы
подняться в воздух на тысячу футов, если бы я не разрешил это. Пойдемте, я
объявил недельное перемирие. Расслабьтесь и наслаждайтесь. В конце концов, мы
родственники в далекой стране. Он задумчиво потер подбородок и повторил.
"Далекая страна".

 * * * * *

Прошло три дня с тех пор, как они приземлились на планете Грим Хагена. Ато,
Гуннар, Один и еще с десяток человек отправились в город, где им выделили
комнаты во дворце, по сравнению с которым Виндзор казался второсортным
жильем.

Один и Гуннар жили в одном номере. Одеваясь в то утро, Один огляделся и восхитился
окружающим его великолепием. Каждая деревянная деталь была вырезана вручную. Стены
были покрыты фресками. Люстры представляли собой шедевры ювелирного искусства, а
ковры были толстыми малиновыми ворсистыми коврами. Кружевные занавески, должно быть,
стоили глаз и рук дюжины женщин.

Он слышал, что планеты Альдебарана были заселены светловолосой
мирной расой, которая находилась на уровне культуры Средневековья,
когда прибыл Грим Хаген. Боже, как же он, должно быть, трудился, и
Они привели их сюда за девятнадцать лет. На планете царила атмосфера мира и процветания, и, как он понял, торговля с другими мирами системы процветала. Но люди были не более чем рабами — их избивали и запугивали, чтобы они подчинялись. О, они усердно работали. Но Один задавался вопросом, какое наказание они получали в прошлые годы за то, что не работали. В их глазах было что-то такое — ошеломлённый, несчастный взгляд, — что заставило его задуматься о том, что произойдёт, когда однажды они узнают столько же, сколько их хозяева, и обратятся против них. Более того,
Ему сказали, что планеты были переполнены, когда прибыл Грим Хаген. Теперь это было не так. Сколько могил на этих девяти планетах было посвящено завоевателям?

 Только однажды он видел, как плохо обошлись с одним из них. Это было на ужине накануне вечером. Банкетный зал представлял собой сочетание средневекового, современного и бронзового великолепия. Блюда, еда и музыка были превосходными.
Но светлокожая девушка пролила несколько капель вина, когда
подавала Грим Хагену. Его лицо потемнело. Он привстал со своего
Сидя на стуле с высокой спинкой во главе стола, он сжал кулак и ударил её ниже скулы. Она отшатнулась, её лицо покраснело от удара и стыда. Остальные слуги сделали вид, что ничего не видят. Но в глазах девушки и в глазах остальных он увидел старое обещание, которое с незапамятных времён читалось в глазах рабов: «Когда-нибудь! Когда-нибудь! Когда-нибудь!»

Затем Грим Хаген совершенно спокойно сел, вытерев губы кружевной салфеткой. «Простите меня, джентльмены, но им так много нужно узнать за такое короткое время». Затем он посмотрел на Одина через весь длинный стол и не смог
удержаться от одной насмешки. "Ты не представляешь, как я был счастлив обнаружить, что эти планеты
населены светлокожей расой".

 * * * * *

Это было все. Верный своему обещанию, Мрачный Хаген предоставил им управлять городом
. Но всегда находился кто-нибудь из людей Хагена или какой-нибудь туземец в форме, чтобы
вежливо заверить их, что на дальних улицах смотреть особо не на что. Главные площади были раем для туристов. Красивые здания во всех цветах и стилях, из чёрного мрамора и серебра. Золотые узоры. Часы, колокола,
статуи, фонтаны. Вся архитектура мира, которую они оставили, с
прекрасным выбором и сочетанием, с дерзкими импровизациями. И всё
новое. Один вынужден был признать, что площади были прекрасны. Когда-нибудь
эта покорённая раса, возможно, даже будет в долгу перед Грим Хагеном и его
командой. Но сейчас они, казалось, не были в восторге. Местные жители
были вежливы — слишком кроткими для комфорта. Некоторые женщины были красивы, но большинство мужчин были
слишком хрупкими, почти женоподобными.

Но однажды Джеку Одину и Гуннару удалось прогуляться по узкой улочке
Никто их не заметил. Именно крик птиц заставил их свернуть в ещё более узкую улочку. Так они пришли в маленький захудалый парк, который выглядел достаточно старым, чтобы пережить завоевание. Затем они увидели строительные леса. На верёвках и крюках для мяса висели двенадцать фигур. Когда они приблизились, стая жирных отвратительных на вид птиц поднялась в воздух и улетела, возмущённо каркая.

Гуннар и Один стояли там, глядя на полувысохшие мумии, которые
медленно раскачивались и морщились от лёгкого ветерка, который их смущал.
виселицы были заляпаны кровью и грязью. Вокруг них роились мухи.

- Итак, - заметил Гуннар. - Леопард не меняет своих пятен. Грим Хаген
все еще дает уроки этим людям. И, зная Грима Хагена, я бы сказал, что он
грубый школьный учитель ".

Они пробыли там недолго. И охранник открыл рот от удивления, когда он
видел их выхода на площадь из темноты, маленькая улица.

 * * * * *

Сегодня Грим Хаген пригласил их на очередную встречу. Гуннар и Один
тщательно оделись. Но Гуннар в последний раз оглядел упряжь и меч, прежде чем
Он пожаловался: «Он чего-то хочет. А Грим Хаген может быть злым, когда не получает того, чего хочет. Нам нужно было начать разрушать этот мир ещё до того, как мы приземлились. Людям от этого не стало бы хуже. И, может быть, мы могли бы избавиться от змеи. Ато нужно выпить побольше тигриного молока...»

 «О, перестань жаловаться, маленький великан. У нас ещё есть возможность торговаться».

«Да, наши мечи. Эта встреча напоминает мне совещание, которое однажды
собрал король, чтобы решить, о чём будет следующее совещание. Ха!»

— Перестань волноваться. Рано или поздно кто-нибудь из нас убьёт Грим Хагена.

Но Гуннар продолжал жаловаться. — Тебе лучше держаться поближе ко мне,
понимаешь, или ты повиснешь на одном из крюков для мяса Грим Хагена.


Так они отправились на собрание. Там были все люди Ато и по меньшей мере пятьдесят человек
Грим Хагена. Вопреки предсказанию Гуннара, Грим Хаген сразу перешёл к делу.

"Родственники, — насмешливо начал он. — Вы, должно быть, задаётесь вопросом, почему я заключил перемирие,
когда мог бы с лёгкостью уничтожить вас..."

"В этом я сомневаюсь, — ответил ему Ато. — У нас есть оборонительное оружие. Даже сейчас...
Орудия нашего корабля нацелены на город.

Грим Хаген пожал плечами. «Давай не будем придираться, Ато. Твой отец был придирой до тебя».

Ато покраснел от гнева.

 Грим Хаген продолжил с извиняющейся улыбкой. «Я просто шучу. Но я кое-что знаю». Ваш отец, Уолден, — блестящий человек, Ато. — Он слегка поклонился, признавая это. — Время от времени, когда вы неслись сквозь звёздные просторы, я улавливал обрывки разговоров с помощью своих приборов. Кроме того, я знал кое-что о том, над чем Уолден работал все эти годы.

— Ну вот, ты придираешься, — насмехался Гуннар. — Продолжай свою речь, Грим
Хаген.

Грим Хаген поклонился широкоплечему невысокому мужчине. — Когда-нибудь, Гуннар, мне, возможно, придётся убить тебя...

— Сейчас. Сейчас, — настаивал Гуннар, чуть не подпрыгивая от ярости. — Только мы вдвоём, Грим
Хаген. Только мы двое с голыми руками...

— Пока нет, — ухмыльнулся Мрачный Хаген. — Теперь я продолжу. Из того, что я узнал, следует, что работа Волдена увенчалась успехом. Люди могут управлять и временем, и пространством. Я овладел пространством, но время превращает всё в пыль и пепел. Что хорошего в том, чтобы быть старым императором?
Не лучше, чем быть старым пастухом. — Он снова бросил насмешливый взгляд в сторону Гуннара.
—

— Это просто, — возразил Гуннар. — Старый пастух хорошо спит по ночам.

— Тьфу. Кому нужен сон? Пожалуйста, перестань перебивать, Гуннар.

«Ещё до того, как мы прилетели на Альдебаран, — продолжил Хаген, — я связался с умирающим миром на краю космоса. Эти люди в отчаянии. И они устали от жизни, повидав её слишком много. Они согласились отправиться со мной. Что ж, это солнце и эти миры — сущие пустяки. С помощью этого изобретения мы могли бы путешествовать от солнца к солнцу. Космос был бы нашим, чтобы играть с ним...»

"Локи, Провокатор, бегущий сквозь творение..." - пробормотал Гуннар.

Мрачный Хаген, возможно, не услышал его, потому что продолжил тем же отчаянным,
умоляющим голосом. "Итак, вот мое предложение, Ато. Отдай мне
секрет твоего отца. Взамен я отдаю тебе сокровища, Старый корабль, пленников,
и даже Майю. Разве это не полная капитуляция?" Он обезоруживающе улыбнулся.

 * * * * *

Ато стоял прямо и гордо, когда отвечал. Его глаза сверкали, когда он
разгадал план Грим Хагена. «Значит, ты думал, что я буду торговаться?
Секрет Волдена, не так ли? Что ж, ваши предположения оказались неверными. Когда я видел его в последний раз, его работа была не закончена. Я так мало знаю об этом, что не могу рассказать вам ничего ценного. Но если бы я мог, — голос Ато дрожал от отвращения. — Если бы я мог, Хаген, разве я отпустил бы тебя и твоих адских отпрысков на волю к звёздам, чтобы они вечно их озадачивали?

Мрачный Хаген лицо стало почти синим от ярости. "Ты сказал достаточно. И
есть и другие способы заставить тебя говорить. Сделать эти заключенные свиней", - он
закричала.

Сверкнула дюжина ножей. Дюжина смертоносных трубок была направлена на Ато и
его последователей.

Но один из лейтенантов Мрачного Хагена, броненосец, который теперь был седовласым,
вмешался. "Нет, Мрачный Хаген. У них перемирие. Неделя еще не закончилась.
Я не хочу, чтобы ты отказался от своего слова...

Мрачный Хаген вспыхнул. "Ты умрешь на крючке за это ..."

"Может быть, и так. Одно можно сказать наверняка: я умру. И я могу смириться с этим. Но ты не можешь, не так ли, Грим Хаген? Ты предпочёл бы быть каким-нибудь вечным дьяволом, насылающим ярость на звёзды. Где же то новое мышление, о котором ты проповедовал? Эта мечта так же стара, как заклинания у костров в пещерах.

"Арестуйте их всех", - закричал Мрачный Хаген. "Арестуйте и Раму", - добавил он с
яростью.

Но ножи и шпаги вернулись в кобуры. Пистолеты были
опущены. Один за другим его люди выходили из зала совета. Мрачный Хаген
лицо было таким мрачным, что Один испугался инсульта. Но, выругавшись в адрес Ато и
Одина, Хаген высоко поднял подбородок и вышел из комнаты вслед за своими людьми. Остался только тот, кого звали Рама.

"Я сделаю всё, что смогу, Ато," — тихо сказал он. "Мне было почти пятьдесят, когда мы
отправились в это путешествие. И мы жили тяжело и быстро. Теперь я стар. Я женился
— одна из рабынь. У нас есть дети. Если бы не это, я бы пошла с тобой. Но я устала. Боже, я так устала...

Он поклонился им и вышел за дверь.

Они больше никогда не видели Раму.




Глава 11


Хотя Гуннар большую часть последних четырёх дней ворчал и чистил свой меч, были часы, когда Один его не видел. У маленького человечка был секрет, но он не хотел его рассказывать. «Ибо, —
сказал он Одину, — тогда это был бы не мой секрет. Он был бы моим и твоим, и я владел бы лишь его половиной. Разве человек отдаёт половину своих стад?»

Один был немного обижен поведением своего друга. Он даже подумал, не приглянулась ли Гуннару
одна из белокожих рабынь - потому что они были
красивы. И все же это было не похоже на Гуннара. Но никогда нельзя было сказать наверняка.
В конце концов, он поймал себя на том, что цитирует: "Нет дурака лучше старого дурака".

К этому секрету была примешана сумка из оленьей кожи, которую Гуннар захватил с собой
с корабля. Когда Один спросил об этом, Гуннар ответил: «Магия.
Очень древняя магия».

Это тоже было не похоже на Гуннара. Он полагался на свой меч, поскольку был скандинавом
Боги, как правило, были заняты своими делами. Эти боги каждый день ели свои
омолаживающие яблоки, а затем, как здоровые парни, выходили
посмотреть, что происходит; и хотя они желали добра, обычно они были
где-то в другом месте, когда в них нуждались. Поэтому использование волшебных мешочков
и заклинаний было большой глупостью. Но Гуннар ласкал туго затянутый мешочек из оленьей кожи,
словно в нём хранились тайны вечности.

«Тебе стоит обзавестись маской знахаря и парой полых костей, чтобы свистеть в них», — язвительно сказал ему Один.

— Неважно. Неважно. Старый Гуннар будет там, когда они потушат огонь и позовут собак. А ты оставайся здесь, в этой комнате, Один. И не вздумай ухаживать за кем-нибудь из этих рабынь. Они слишком красивы. А ты молод. В конце концов, нет дурака хуже молодого дурака. Так что не уходи. Просто останься здесь, отполируй свой меч и подожди, пока я вернусь. Думаю, моя магия сегодня днём будет очень кстати.

«Туше!» — подумал Джек Один, когда Гуннар ушёл. «Значит, он беспокоился обо мне и девочках, да?»

Один отполировал свой меч и посмотрел на картины. Но весь дворец
казалось, шепчутся. Над ним повисла напряженная атмосфера. В коридорах было
тихо, там, где обычно деловито сновали слуги.

Однажды он услышал крики и звуки борьбы вдалеке. Раздался громкий
выстрел и крик боли. После этого вернулась необычная тишина.

Это был шестой день, который он провел в этом порабощенном мире. Одину
это не понравилось. Он пытался составить план спасения Майи, но уже много раз
перебирал в уме одни и те же варианты. Тадж-Махал хорошо охранялся.
 От города к нему вела незатенённая дорога. Кроме того, дорога
Там обычно было полно паломников. Он никогда не знал, шли ли они туда,
уверенные в том, что здесь находится богиня из космоса, или
их заставляли идти. В конце концов, Грим Хаген был умен...

 * * * * *

 Он принял ванну и переоделся. Затем Джек Один прочитал одну из тех книг,
которые украл Грим Хаген. Это было первое издание «Рубайят», с инкрустированной драгоценными камнями обложкой в виде павлина, и дома оно стоило бы целое состояние. Но здесь это было просто ещё одно из сокровищ Грим Хаген — оно было пыльным
и заброшенный, и Один подумал, не был ли он первым, кто взглянул на него
с тех пор, как Хаген принес его сюда.

Когда Гуннар вернулся, в окнах было темно. Джек Один сидел у единственного крошечного огонька
и мрачно приветствовал своего старого друга. Но Гуннар
был в веселом настроении.

- Послушай, я же говорил тебе, что моя магия будет показывать отличные фокусы. Увидеть, сумка
почти пустой." Он занимал оленьей кожи сумка высокого и он был намного тоньше, чем
перед. "Ты ждал, ты? Хорошо, Норс-Кинг. Я должен был убедиться, что не
как-то заходила сюда, пока меня не было".

"Просто я", - ответил один. "Вот что..."

"О, я говорил тебе, что в этой сумке у меня великая магия. Ты увидишь". Гуннар
вернулся к двери, открыл ее и ввел высокого белокожего раба в
комнату. Мужчина лет тридцати, одетый в белую униформу с какими-то знаками отличия
на плечах. Один никогда не утруждал себя изучением различных
градаций в мире рабов Грима Хагена.

— Этого человека зовут Пайпер, — просто объявил Гуннар.

Мужчина поклонился и нервно улыбнулся.

— И он — Бро-Стока среди рабов, — продолжил Гуннар.

Один уже собирался ответить, что ему плевать, кто этот человек, но
полковник или двухзвёздный генерал. Но Гуннар поспешил объяснить. «Стока — это капитан сотни. Но Бро-Стока — это капитан десяти Сток
и всех их людей. Нечасто кто-то достигает такого положения в столь юном возрасте».

Гуннар, похоже, по какой-то причине подлизывался к этому человеку, и Джек
Один решил подыграть. "Я никогда не видел Бро-Стока таким молодым", - признался он
. "Это было правдой", - подумал Один, поскольку это был первый Бро-Стока
, которого ему когда-либо опознали. И он задавался вопросом, если, возможно, брат-стока
не местный термин для "девяносто дней". Бог знает, что он тоже видел
многие из них.

 * * * * *

Гуннар удобно устроился и покачивал почти пустой мешок взад-вперёд.
— Ах, я же говорил тебе, что в мешке у меня великая магия. С помощью Пайпер Майя будет нашей ещё до полуночи.

Лень Одина прошла. — Гуннар, старый друг! Что за магия была в твоём мешке?

«Древнейшая магия в мире. Кусочки золота, бриллианты и рубины. Когда
мы покидали Туманность, я сказал себе, что если бы Грим Хаген владел всем
здесь, то многие, скорее всего, ели бы очень мало. Зная
«Грим Хаген, — сказал я себе, — начнётся безумная борьба за деньги и
положение. Это был бы единственный мир, который мог бы создать Грим Хаген.»

Один похлопал его по спине. «Гуннар, ты гений, настоящий гений.»

«Вовсе нет. Когда я был молод, я научился такой стратегии, изучая мир
над собой».

Один поморщился.

Гуннар продолжил. «Что ж, всё оказалось именно так, как я и предполагал. Даже лучше. Путешествуя по далёким странам, ты должен стараться узнать, как живут люди, Один. Это полезно. У меня был старый дядя, который всегда говорил, что
путешествие расширяет кругозор. Должно быть, расширило, потому что он весил почти двести фунтов, когда
умер.

- Пожалуйста, Гуннар. Когда мы увидим Майю...

"Итак, я работаю с тех пор, как мы приехали. Драгоценный камень здесь. Немного золота
там. Удивительно, как бриллиант может заставить мужчину увидеть именно то, что ты говоришь
ему увидеть. Намного лучше, чем обычные очки. Потом я нашел здесь Пайпер. И
Пайпер амбициозен. Ты знаешь, сколько стоит стать старостой и главным сборщиком налогов в городе с населением в пять тысяч человек, Один?

«Гуннар, я ничего не смыслю в этих делах. Расскажи мне о Майе...»

"Что ж, Пайперу заплатили. Город будет принадлежать ему, если наш план сработает
сегодня вечером. В противном случае я сверну ему шею". И Гуннар сделал паузу, чтобы хмуро посмотреть на
молодого человека в белой униформе, пока бедняга Пайпер не начал потеть.

"Многим другим заплатили. Им следует держаться подальше от своих постов. Они
сегодня вечером в определенное время ничего не увидят и не услышат. Вот, дай мне
свою книгу.

 * * * * *

Один согласился, и Гуннар достал обгрызенный карандаш и начал рисовать
карту на форзаце. «Вот, — сказал он, — город. А вот —
река. Теперь, если вы помните, в реке есть глубокая излучина, и эта
гробница, которую построил Грим Хаген, находится в излучине реки. От города к гробнице ведёт хорошая дорога, но она охраняется.
Туманность находится по другую сторону излучины. Так что ответ довольно прост. Мы
поднимаемся по реке. Пайпер ждёт нас на лодке.

«Я уже многим заплатил и заставил их молчать», — перебил Пайпер. «Но это будет опасное дело. Я бы вообще не стал этого делать, если бы не то, что пройдёт пять лет, прежде чем я смогу претендовать на
сборщик налогов, и ожидание убивает меня. Собственный город...

Пайпер, как понял Джек Один, был очень амбициозным человеком.

 Корабль двигался вверх по реке в темноте. На берегу горели маяки,
поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, но в эту ночь они, казалось, были направлены немного выше.

Однажды мимо них быстро проплыла моторная лодка, и кто-то крикнул, что видел тень на дальнем берегу реки. И другой голос ответил: «Тебе вечно что-то мерещится. Может, бревно. Я разве не говорил тебе, что нашёл на улице деньги? И разве мы не
Лучшая еда, которую можно купить за деньги? Ты хочешь остаться здесь с пустым желудком на этой холодной реке на всю ночь? Наша смена почти закончилась. Я устал. Пойдём...

Позже кто-то окликнул их с берега и пригрозил застрелить, если они не причалят. Затем раздался громкий крик, который оборвался бульканьем. Они услышали всплеск, как что-то ударилось о воду, и потом все
до сих пор. Они ждали. Своеобразный маленький свисток прозвучал тремя нотами
тьма.

Как будто успокоившись, Пайпер взял в руки весла.

"Это был последний страж", - прошептал Гуннар. "Для этого потребовался рубин размером с
яйцо воробья, чтобы его убили. Ну что ж, вини Мрачного Хагена. Ему не следовало
так жестоко избивать этих людей ..." И затем, обращаясь к Пайпер: "Ты достаточно умна
я полагаю, но ты не умеешь грести на лодке. Дай мне весла.

Он взял их и вставил в отверстия. - А теперь дай Гуннару место.
Он склонил свою широкую голову, наклонившись вперёд почти до самых пяток. Затем он погрузил вёсла в воду, выпрямился и наклонился назад, как машина. Вёсла бесшумно поднялись. Он наклонился вперёд и снова погрузил их в реку. И, работая всё быстрее, он начал считать про себя
он сам задыхающимся шепотом: "Ха-ха-ха-ха!"

Лодка неслась по поверхности реки, как водяной жук.

Наконец они заскользили в какие-то густые заросли. Гуннар ухватился за них рукой и
толкал их вперед, пока нос не коснулся отмели.

"Это все, на что я способна", - сказала им Пайпер дрожащим голосом. — Вон там могила.

 * * * * *

Один и Гуннар выбрались на берег. Пайпер столкнула лодку обратно в реку и ушла. Три тонких серпа лун прорезали небо.
по небу. Погасло несколько незнакомых звезд. Было достаточно света
теперь они могли разглядеть невдалеке гробницу Майи. Казалось, она была сделана из
лунных лучей. Это была настолько совершенная копия Тадж-Махала, что здесь и смерть
и сон были братьями - и нирвана покоя висела над ним в ауре
серебристого света.

"Этот Пайпер умный парень", - прошептал Гуннар. «Он знает, чего хочет.
Он далеко пойдёт — может быть».

Они приблизились. Один знал, что здесь постоянно дежурят четверо стражников. Все они ушли. Они вошли, Гуннар включил фонарик.

Если бы у Одина было время, он мог бы неохотно сказать Грим Хагену несколько добрых слов за проделанную им работу и дань, которую он отдал Майе. Сюда были привезены лучшие сокровища и произведения искусства со всей планеты. Но всё, что он видел, — это Майю, лежащую на золотом, украшенном бриллиантами ложе. На ней было шёлковое расшитое покрывало, и оно тоже, казалось, было соткано из лунных лучей. Она выглядела не старше. Один не видел никаких признаков дыхания. Но он
потрогал её руку, и она была тёплой. Он опустился на колени рядом с ней.

"Вот," — Гуннар протянул ему фонарь. — "Подержи, пока я займусь этим. А теперь,
король Нормандии. Не хнычь."

Он открыл его оленьей кожи сумку и достал последнюю из своих сокровищ-небольшой
подкожные случае. Он наполнил шприц из маленького флакона, который сверкал
в свете лампы. "Включите свет на ее предплечье, теперь," он
поручение.

Гуннар медленно сосчитал до шестидесяти, после того как он дал ей укол. Майя
грудь переместилась. Она вздохнула и провела рукой по своим темным кудрям. Затем она открыла глаза — в страхе и изумлении, как ребёнок, открывающий глаза в незнакомом
месте.

Затем зрение прояснилось, и она узнала их.

«Джек… Гуннар…» — выдохнула она.  Затем она оказалась в объятиях Одина.  И Гуннара,
сильный стоял над ними, шмыгая носом.

Это был один из тех моментов, которые, кажется, длятся вечно. А потом все закончилось.
она провела рукой по его светлым волосам: "Что случилось? Где
мы? Мне снились самые странные сны.

"Неважно", - успокоил Один. "Мы объясним позже. Сейчас ты можешь идти?"

"Идти? Конечно, я могу ходить. Но когда Майя попыталась сесть, она застонала от
боли. "Все мое тело затекло и болит. Я была больна?"

Один помог ей подняться на ноги. Когда он это сделал, сотни драгоценных камней, которые
были разбросаны по кушетке, незаметно скатились на пол.

Майя поморщилась, вставая. Наклонившись, она потерла икры своих ног.
затем выпрямилась, слегка охнув от боли.

"Неси ее, Норс-король", - пробормотал Гуннар. "Ночь стареет, и мы должны
пробираться к Туманности".

Один легко поднял ее. Она обняла его за шею и прижалась к нему.
Аромат её волос был таким же слабым, как призрак осенних цветов. Её
дыхание было тёплым и ласкающим, когда она прижалась губами к его шее.

  Затем мавзолей озарился ослепительным светом. Гуннар отбросил фонарик, и его палаш с лязгом выскользнул из ножен.
Один поставил ноги Майи на пол. Все еще удерживая ее одной рукой, он
вытащил свой меч и приготовился встать рядом с Гуннаром.

В комнату вошла дюжина фигур в плащах. Первым был Мрачный Хаген,
сардонически улыбающийся. Остальные были Бронсами. Последний, кто вошел, нес за волосы
с мокрой головы бедняжки Пайпер капала вода.

- Итак. - Мрачный Хаген поклонился. «Принцесса просыпается. А вот и Прекрасный Принц.
 А вот и последний Ниблинг, которого я когда-либо убью. Я бы хотел убить тебя очень медленно, но, боюсь, у меня нет времени. Ад кипит
в моём прекрасном городе сегодня вечером. Я думал, что хорошо плачу своим капитанам, но
некоторые из них хотели большего. Или они хотели того, чего я не мог им дать. Это
не имеет значения. Пусть они сами разберутся. У нас есть Старый Корабль с Новым
Двигателем. Там, на краю космоса, меня ждут отчаявшиеся люди. И теперь у меня есть Майя. Гуннар, это был подлый трюк. Ты использовал науку, которую твой народ украл у нас, чтобы лишить меня невесты и раба.

 * * * * *

Гуннар услышал достаточно. Огромный меч сверкнул в воздухе, когда он взмахнул им.
обеими руками над головой. Брон шагнул вперед, и Гуннар полоснул его ножом
от плеча до живота.

Один толкнул Майю на диван, когда подошел, чтобы помочь.

Но Мрачный Хаген просто отступил назад. Теперь он держал в руке маленькую смертоносную
трубку. Холодный огонек вспыхнул и погас. Один почувствовал, как его мышцы
напряглись, как будто сотня чарли-скакунов ударила его одновременно. Он
замер и краем глаза увидел Гуннара, стоявшего подобно
статуе, его меч все еще был поднят, на лице застыло выражение агонии.

"Еще одна вспышка, и ты будешь мертв". Мрачный Хаген насмехался. "Но прежде чем ты
Окунись в ночь, вспомни, что я наблюдал за тобой, чтобы вернуть Майю. Ты совсем не был умён, Гуннар. Ато может забрать эти миры, если они ему нужны. У меня есть корабль и Майя. И космос принадлежит мне, чтобы я мог опустошать его по своему усмотрению.

Затем, наконец, пока Майя смотрела на них испуганными глазами, трубка вспыхнула ещё раз. Гуннар и Один постояли там секунду. Они упали, как
потерявшие равновесие каменные глыбы.

Брон шагнул вперед и обнажил свой меч. Но Мрачный Хаген отмахнулся от него.
склонившись над двумя безмолвными фигурами. "Опусти свой меч", - тихо сказал он.
"Они мертвы".




ГЛАВА 12


Он утонул. Он плыл в море света, и время от времени к нему подплывали любопытные маленькие рыбки и смотрели на него. Они смотрели на него широко раскрытыми холодными глазами, а затем уплывали в пространство, оставляя за собой мерцающий след. Они неслись сквозь тусклый свет, как падающие звёзды. И однажды две из них столкнулись и взорвались, как ракета. Искры падали сквозь миллиарды миль
космоса, и по мере падения они создавали собственные планеты и
системы. Пока тёмная спираль в форме дракона не обвилась вокруг
пересек млечный путь и начал пожирать их одну за другой. Искры
исчезли в его темной пасти. Затем он развернулся и, принюхиваясь, приблизился.
воздух, когда он искал его. Оно нашло его и вонзило свои длинные клыки
в затылок.

Джек Один застонал от боли и проснулся. Боль пронзила его снова, и он оттолкнулся
руками. Но сильные руки удерживали его на месте.

Он услышал жужжащий, бормочущий звук. Он не был ни грустным, ни
радостным. Что-то вроде звука, который издаёт последняя осенняя пчела,
парящая над последним пучком клевера.

Что-то падало ему на затылок и растекалось по плечам. «Как женские волосы», — подумал он. Возможно, они были немного грубее. Но ненамного. Но затем, когда странное успокаивающее чувство начало погружать его в сон, волоски перестали мягко ласкать его, и дюжина из них вонзилась в его спинной мозг и поднялась вверх, в тот маленький старый мозг, где всё ещё прятались призраки каменного века.

Один закричал от боли и стал сопротивляться. Но руки крепко держали его. В ушах
он слышал чей-то крик и ругательства, полные угроз.
месть. Голос принадлежал Гуннару.

Мягкая грива волос ласкала его еще три раза, и еще три раза.
как только он собрался снова заснуть, началась пытка. И
все это время он лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку.
Он почти ничего не видел, пока переворачивался с боку на бок. Руки
надежно держали его. И однажды, когда он почти вырвался, сильное колено
ударило его в спину и повалило на землю.

Время от времени он слышал голос Гуннара — и свой собственный — плач, мольбы, угрозы.

Наконец всё закончилось. Руки перевернули Одина на спину, и он лежал, задыхаясь и испытывая боль, как человек, только что вынырнувший из глубины.

 Свет был таким ярким, что сначала он ничего не видел. Затем зрение прояснилось, и он понял, где находится, — в операционной «Туманности».

 Ато стоял рядом и пытался его успокоить. Рядом с Одином на другой кровати
лежал Гуннар, растянувшись на спине и раздетый до пояса. Гуннар
изрыгал проклятия и пинался, как лягушка.

 Там были врач и медсестра. А завершала группу Ния, державшая
круглый предмет в каждой руке - круглые предметы с нечесаными, свисающими волосами. Он был
не совсем в сознании - и на секунду она стала похожа на верховную жрицу
Амазонки, держащую перед собой две мумифицированные головы--

Боль оставила его. Его разум очищается и он лежал там, задыхаясь от
испытание.

АТО и Неа улыбнулся. Так бодро, что он почти ожидал, что они
выписать счет за больничные счета.

— Боже, это было близко, — сказал Ато и вытер лоб. — Пять часов. И всё это время было на волосок от смерти.

 — Что случилось? — спросил Один. Он вспомнил что-то о сверкающем
гробница и Майя, пробуждающаяся от долгого сна, и Мрачный Хаген. Он даже
вспомнил, как Брон небрежно тряс Пайпер за волосы. Но
это были просто сцены, которые промелькнули у него в голове. Он пока не мог сложить их
вместе.

"Скажи ему, Ниа," — сказал Ато.

 * * * * *

 Она гордо улыбнулась. "Это моё изобретение спасло тебя. Видишь ли, теперь у меня их двое. Я говорил тебе, что они ближе всего к живым существам,
которых мы можем создать. И я также говорил тебе, что в них есть нечто большее,
чем ты видел. Они разрушители и созидатели. Мы нашли тебя мёртвым — или
почти так. Хаген пропускал через ваши тела вольт за вольтом. Вас ударило током.

"Мы поспешили вернуть вас на корабль. И всё это время, пока Ато вёл нас обратно в космос, мы с Калисом — так я решил их называть — работали над вами. Можно сказать, что мы мастера-электронщики, восстанавливающие схемы, ремонтирующие транзисторы и конденсаторы...

— Ты был довольно грубым, — проворчал Гуннар.

 — Нам пришлось. Помнишь историю о том, как люди в буше умерли от
проклятия? Вот, — она держала в одной руке две свои драгоценные Кали, а другой постукивала по
в основании её черепа. «Здесь находится луковица, старый мозг, даже не мозг
идиота, который вывел тебя из джунглей. Это простой, беспокойный
мозг. Его легко напугать. Его легко убедить. Он был убеждён, что
ты мертва. Нам пришлось его разбудить».

 Одину показалось, что он слышит, как две Кали довольно мурлычут,
как кошки. Что ж, они хорошо поработали. Пусть себе мурлычут. Он бы хотел их
поблагодарить, но как можно поблагодарить два шара для боулинга с кошачьими
усами?

 * * * * *

Гуннар сел и снова начал ворчать: «Ну, спасибо. Теперь принеси мне какую-нибудь
одежду. Фрейде не понравится, если я буду сидеть здесь полуголым перед
молодой леди. И скажи мне, где мы?»

Теперь настала очередь Ато говорить. «Я некоторое время назад забросил «Туманность» в Четвёртый
двигатель. Возможно, это помогло спасти и ваши жизни». Мы должны проверить
это, Неа.

"Пожалуйста, скажи мне, где мы находимся?" Потребовал Гуннар.

"Дай мне время, малыш", - парировал Ато. "Мы вернулись в трансейнштейновское пространство.
Альдебаран и его миры остались далеко позади. Впереди нас ждет Мрачный
Хаген и Старый Корабль. Майя с ним. С ним по меньшей мере сотня белокожих капитанов с планеты, которую мы только что покинули. А также дюжина Брон.
 Может, и больше, но не намного. То, что мы увидели на совете в тот день, когда Рама
бросил вызов Мрачному Хагену, было лишь малой частью того, что должно было произойти. Люди были
бледны от страха. Коррупция, взяточничество и покровительство взяли своё. Некоторые из
Бронов были старше и хотели отдохнуть. Но несправедливость не могла прекратиться, пока
последняя слеза не смыла последнюю каплю крови. Несколько Бронов
и большинство рабов восстали. Они победили, конечноГрим Хаген должен был предвидеть такой исход. Он и его люди бежали, когда нашли вас и забрали Майю. Они собрались на Старом Корабле и улетели. Тем временем мы пробивались из города. Мы решили в последний раз попытаться спасти Майю.
 Но мы нашли вас двоих, мёртвого Брона и голову туземца. Мы привезли вас сюда и улетели. Всё это время я следил за Хагеном.

— «Мы не можем его догнать?» — спросил Один.

 «Мы пытаемся. Кажется, он направляется к огромному облаку пыли. Он также
послал нам сообщение. Какую-то чушь о том, что он связался с какой-то расой на
край творения, который отправится с ним грабить звёзды. Он снова потребовал
раскрыть секрет изобретения Волдена. Я думаю, он быстро соображает.

"Не так быстро, как он сообразит, если я когда-нибудь до него доберусь," — пообещал Гуннар.

 "Но Майя уже проснулась," — объяснил Ато. "Раньше у нас было время.
Теперь, если он сбежит от нас, то сможет доживать свои дни на какой-нибудь малоизвестной
планете. Годы пролетят как вихрь, пока мы будем носиться туда-сюда, и за удивительно короткое время наши добровольные и невольные беглецы проживут свои жизни. У них есть капризы времени,
пространство и скорость на их стороне.

Ниа рассмеялась. "Как я и говорила раньше." Она бросила на Джека Одина испытующий взгляд,
но Один избегал её взгляда.

"Тогда что ты сделала?" спросил Один.

"Всё, что могла в сложившихся обстоятельствах. Я его засекла. Мы
выкачали из Альдебарана всю энергию, какую смогли. У нас достаточно энергии,
но поблизости нет звёзд. Как я уже говорил, он направляется к
пылевому облаку. Там оба корабля смогут пополнить запасы энергии. После этого
нам придётся держаться рядом с ним и посмотреть, что произойдёт. В конце концов, мы
у него за спиной. Старый Авиаторов правило, судно с другим по
хвост-это сто процентов потерь".

"Только в тот момент," один исправлял. "Если его не уничтожить, у него есть шанс
улучшить свой процент, когда преследователь совершит обход".

"Совершенно верно", - признал Ато. "Вот почему я предлагаю держаться поближе к нему"
. Кажется, я не могу найти это пылевое облако ни на одной карте. Должно быть, оно очень-очень далеко.

Ни снова рассмеялась. «Что такое далеко? Что такое близко? У вас даже нет слов для обозначения
Транспространства. Вы заглядываете в книги
продвинутые классы, а ты еще не открыла основы космоса.

Ато покраснел от гнева. "Неа, я был помощником своего отца много лет.
Я знаю столько о космосе, как и любой человек".

Она пожала плечами. "Эх, вы можете покрыть доски с формулами, и я не
сомневаюсь, что они будут правы. Но живые существа и живые эмоции требуют чего-то, за что можно
уцепиться. Мерной линейки. Грим Хаген пытался дать им что-то
существенное: систему жестокости и взяточничества, которая работала на
последних цезарях. Он даже добавил богиню. Удалось ли ему?

Она остановилась, чтобы погладить две вещи, которые держала в руках. "Мои питомцы знают
о времени, пространстве и энергии больше, чем все вы, не так ли, дорогие?"
Она поцеловала одного из них и загадочно улыбнулась Одину.

Кали начали довольно мурлыкать, как будто пространство было не больше, чем
огромная гостиная, и они стояли у уютного камина, глядя снизу вверх
на свою всемогущую хозяйку.




ГЛАВА 13


Пылевое облако оказалось дальше, чем предполагал Ато. Задолго до того, как они
достигли его, его приборы начали барахлить.

Он посмотрел на звёздную карту. Тем временем Ниа вводила ряды цифр в гудящий
— Калькулятор.

"Мы никогда не долетим таким образом, — сказал Ато. — Даже аварийное хранилище
нам не поможет. Вот, — он указал на светящуюся точку на карте. — Белая звезда. Думаю, мы можем долететь до нее.

Ни вздохнула. — Это пылевое облако не поддается нашим расчетам. Мы должны быть почти на месте, но оно всё ещё далеко. Я думаю, что оно сжимается и расширяется. В то же время оно стремительно уносится в космос. Тебе придётся повернуть к той звезде, Ато. Я попробую ещё раз прощупать облако. Моему отцу понравилась бы эта задача...

"Мне совсем не нравится эта проблема", - пожаловался Гуннар. "Где же Грим
Hagen?"

- Ему, должно быть, так же трудно пробиваться к этому облаку пыли, как и нам
, - заверил его Ато. А затем с сомнением добавил. - Но у него больше
энергии. Старый Космический корабль простоял там, под Альдебараном, много-много лет.
годы. Он, конечно, воспользовался этим временем, чтобы пополнить запасы топлива. Всё это время мы расходовали наше топливо, пытаясь его найти.

 * * * * *

 Наука Джека Одина не зашла достаточно далеко, чтобы продолжить разговор. Он
знал, что их питание было чем-то вроде солнечной батареи. При включении передачи
ток, прошедший через "каркас" аппарата в форме песочных часов, превратил
его в огромный сгусток плазмы, миниатюрную туманность, и швырнул в
космос. Что касается Четвертого Привода, то он не имел ни малейшего представления, как это работает.
Ато сказал, что учёные, разработавшие его, не были уверены в том, что он работает, точно так же, как люди изобрели генераторы задолго до того, как узнали законы, которыми они управляют. У Ато была теория, что Четвёртая передача перемещает корабль от одной плоскости к другой. Если бы жук полз по спирали из проволоки длиной в миллион миль, он мог бы
Он продолжал идти, пока не умер, так и не добравшись ни до чего, но если бы он просто пересёк
промежуточное пространство до следующей катушки, преодолел бы он
небольшое расстояние или миллион миль? Ато также сказал Одину, что корабль
получает энергию из гравитационного поля, которое он создаёт при
движении с огромной скоростью, так что двигатели работают на 99%
эффективно.

Ато взял курс на далёкую звезду, и вскоре она показалась на экране.
Из неё вырывались языки атомного пламени, похожие на зубья циркулярной пилы.
Один мощный взрыв метнул в них длинный язык пламени.
Солнечная корона сверкала и извивалась, как тонкая лента ртути.

"Мы идем туда", - решил Ато. "Это самый короткий путь".

Предупреждения звучали по всему кораблю. Экраны были выключены.
теперь, поскольку ни один глаз не смог бы выдержать вида этого пылающего шара, который
несся к ним с такой невероятной скоростью.

Корабль застонал, когда врезался в корону. Огромные вихри пламени сотрясали его.
Двигатели кашляли и плевались. Затем в дело вступили гироскопы. Он стабилизировался и продолжил полёт. Словно мотылёк, порхающий в пламени свечи,
Туманность удалялась от звезды. Но этот мотылёк остался невредим, а
миллион клеток поглотил столько энергии, что корабль содрогнулся от её мощи.

 * * * * *

 И так далее. Преследуя Грим Хагена зигзагами, они летели через
 Транспространство. Пылевое облако на экранах становилось всё больше. Оно
по-прежнему было не больше бейсбольного мяча, хотя, должно быть, имело
миллионы миль в поперечнике.

Трижды им приходилось отклоняться от курса, чтобы пополнить запасы энергии
от блуждающих солнц, которые, казалось, удалялись все дальше и дальше.
сначала было крошечное голубое солнце, которое прожигало себе путь сквозь пустоту.
Вторая была огромной туманностью, которая пульсировала и извергала пламя и изменчивые
миры в космос - снова окутала их, когда дышала, напугала их и
снова изгнала. И один спрашивает если в такой печи и такие
мучить его собственный мир был рожден. Теперь он видел столько же космоса, сколько и любой другой человек, за исключением Грим Хагена, и до сих пор он наблюдал бурное созидание. Ничто не было неподвижным. Кузницы космоса раскалялись добела. Направляясь к этому солнцу, они миновали два
Планеты, опасно близко расположенные друг к другу, осыпали друг друга брызгами и копьями пламени и шлака. Третьей было красное солнце с одинокими выжженными планетами, устало вращающимися вокруг него. Когда они пролетали над его поверхностью, Один сдвинул тёмную пластину над экраном и посмотрел. Там были расплавленные озёра металла, окружённые красным пламенем, похожим на извивающиеся деревья. Поверхность раскалывалась и пузырилась. Гора расплавленного
вещества быстро выросла до тридцати миль в высоту. Затем она вспыхнула
красным пламенем под собственным весом и рухнула вниз.

Когда они удалялись от красной звезды, Ато повернулся к Одину и Гуннару и
сказал: «Боюсь, это будет в последний раз. Даже звёзды остались позади».

На экранах теперь не было ничего, кроме пылевого облака с вкраплениями света и
клубами тьмы, пронизывающими его. Оно становилось всё больше и больше, пока не
заполнило весь экран.

 «Рагнарёк», — прорычал Гуннар. Он поправил наплечный ремень,
которым был приторочен к спине его палаш, и с любопытством посмотрел на Одина.

"Тебе следует отдохнуть, король Нормандии. Ты выглядишь измождённым и уставшим, но более сильным
И я тоже. Интересно, изменился ли я так же сильно, как ты, с тех пор, как мы отправились в это путешествие.
Эх, Норс-Кинг, — усмехнулся он, — если бы у тебя был хоть один глаз, я бы поклялся, что ты сам старый Один, спешащий на край космоса, чтобы зажечь последний костёр из солнц.

 — Тихо, — взмолилась Ниа, работая с калькулятором. — До сих пор это не поддавалось вычислениям. Это нестабильно, Ато. Прежде чем я смогу это определить, добавляется или убирается фактор
.

"Мрачный Хаген вошел туда", - ответил Ато, изучая свои приборы. "Если
он может, сможем и мы".

"Возможно", - ответила она. "Но космос там сворачивается на его пути". Она
Он вздрогнул. Плечи Нии были прекрасной формы, и Один поймал себя на мысли, что они созданы для мужских рук, а не для того, чтобы склоняться над
калькуляторами и машинами.

  «Ну и ладно! — подумал он. — Они не для моих рук, но почему бы Ато не проснуться и не заявить на неё права? Тогда не было бы таких отвлекающих факторов, как этот…»

Издав предупреждающий сигнал, «Туманность» погрузилась в край пылевого облака.

 Корабль закачался.  В рубке послышался дробный звук, похожий на падение крупного града.  Стрелки запрыгали и закрутились.  Циферблаты бешено вращались, метались из стороны в сторону и заклинивали.

Огни вспыхивали и гасли. Какое-то время они были в темноте. Затем
огни вернулись, но продолжали мигать. Экраны были темными.

Неа работала с приборами. Когда энергии стало достаточно, она начала
прощупывать облако пыли, как будто ничего не произошло. Затем она ввела еще
цифры в калькулятор и передала результат Ато.

"Попробуй это", - сказала она дрожащим голосом. «Это может сработать».

Ато взял у неё из рук кассету и настроил пульт соответствующим образом.

Свет снова потускнел — включился — и остался ровным. Пространство погрузилось в полумрак.
жёлтый свет, сквозь который, словно чёрные черви, ползли спирали и эллипсы тьмы.

Один знал, что здесь такое невозможно, но ему показалось, что Туманность рванула вперёд.

Ато торжествующе закричал.  «Я снова засек Грим Хагена.  Теперь он намного ближе».

 «Поторопись, Ато.  Поторопись», — умоляла Ниа.

Они ехали всё дальше и дальше. Экраны оставались прежними. Жёлтый свет и
ползущие тени. Затем внезапно экраны заполнились танцующими
кругами пламени. Они ярко горели и протягивали маленькие огненные руки
и брали за руки своих соседей. Они танцевали. Они сверкали.
Они превратились в круги пламени. Они росли навстречу друг другу и сливались воедино.
превратились в маленькие лужицы света.

"Ato. Быстрее! - закричала Неа. Один из ее инструментов расплавился, пока она смотрела на него.
она отскочила назад, прижав руки к глазам--

Затем они вышли из облака, и перед ними открылось пустое и свободное пространство,
в котором виднелось лишь одно крошечное солнце.

 * * * * *

 Джек Один повернул штурвал, чтобы посмотреть, что происходит
там, в облаке.

Как только он увидел его, бурлящее пространство слилось в один тлеющий уголёк. Раздавленный ужасным весом, этот огненный гигант внезапно разлетелся на тысячу осколков. Кометы устремились прочь. Капающие солнца пронеслись по безумному небу. Выплевывались миры, а луны роняли слёзы света, следуя за своими матерями. Они разбивались и кружились. Они сливались в гигантские огненные брызги. По экрану пронеслись вращающиеся диски.
Вспыхнули ракеты. И фонтаны пламени обрушились на сверкающую пустоту. Один застыл, поражённый этим зрелищем.

Затем, на мгновение, огненная катастрофа закончилась. Новые солнца и новые миры
спокойно дрейфовали, лишь несколько беспорядочных метеоров и несколько осевших на землю
остались облака пыли, свидетельствующие о взрыве, который сформировал их.

 * * * * *

Снаружи все было так же ярко и спокойно, как на следующий день после сотворения мира. Но только
ненадолго. Очень короткое время новые солнца сияли чистотой и свежестью.
Затем один за другим они погасли и потухли. Они сблизились, словно
боясь темноты. Затем тлели и мерцали. Затем погасли
исчез. И все, что осталось, - это одно темное облако, которое медленно уплывало прочь.

"Это был искусственный взрыв", - озадаченно пробормотала Неа. "Мрачный
Корабли Хагена и наш нарушили равновесие и вызвали преждевременный взрыв.
Должен быть какой-то закон - какой-то фактор времени и веса, который управляет такими вещами
. Я бы предположил, что взрыв был недостаточно сильным ".

— Недостаточно сильно, — воскликнул Один. — Насколько сильным может быть взрыв?

Её глаза всё ещё были широко раскрыты от удивления, когда она ответила. — Я не знаю. Что-то пошло не так. Относительно говоря, это мог быть слабый взрыв
взрыв. В любом случае, эта новая галактика была нестабильной. Я бы хотел, чтобы у нас было время вернуться и провести несколько тестов...

Гуннар вздрогнул. «Только не туда. Я уже достаточно насмотрелся. А теперь, Ато, что нас ждёт впереди?»

Ато пожал худыми плечами. «Я всё ещё отслеживаю Грим Хагена. И, кажется, ему есть куда пойти.

Он повернул диск, и на экранах появилось одинокое красное солнце вдалеке. Вокруг него медленно вращалась крошечная чёрная точка.

 И это было всё. Само пространство было окутано первобытной тьмой. И угольно-чёрные крылья небытия простирались над пустотой. У Одина заболели глаза при виде
ужасная пустота. На сердце у него было тяжело, так как тяжесть ужасных расстояний
давила на него. Может ли само пространство достичь какого-то предела и устало изогнуться
обратно в себя? Пустота там, снаружи, была похожа на складки черного шелка.
замерцала и растеклась.--

Теперь на экране появилось еще одно пятнышко. Точка света, которая
ползла к одинокому солнцу и его единственной огромной планете.

Мрачный Хаген и Старый корабль!

 * * * * *

Время, если оно вообще существовало, тянулось медленно. Они ели и спали. Нея и
её работники были заняты Кали, как она их называла. Четверо из них
ЗАКОНЧЕННЫЕ. Был создан пятый, но Неа отправила его через
шлюзы в космос, и он был потерян. Он просто приплыл туда и
исчез.

"Скрылся из виду", - таковы были слова Гуннара, и это объясняло
исчезновение, как и все остальное. Это было так, как если бы они были на
лодке, а существо нырнуло за борт.

Ниа, которую с детства приучали к научному мышлению,
пришлось придумать ответ. Она объяснила, что он соскользнул с
плоскости в трёхмерное пространство. Даже сейчас он может находиться на какой-нибудь планете,
озадачивая и беспокоя туземцев. Ибо кали были почти как живые
существа - и почти как боги.

Это было похоже на Неа, подумал Один. Всегда был ученым. Ничего
необъяснимое должен быть прикреплен к теории ли
теория правильно или неправильно. Просто пока не было объяснения
повесить на феномен она была счастлива. Завтра она могла бы с лёгкостью придумать новую теорию и отбросить старую, но это не имело значения. Когда Один был студентом-медиком, он скептически относился к подобным размышлениям. У каждого врача был свой любимый диагноз — и их было слишком много
пытался подогнать лечение под пациента, а не пациента под лечение. О, ну что ж, это было давно и далеко.

Как же давно и как же далеко!

 * * * * *

Тем временем на экране во весь рост возвышались красное солнце и его планета.
Сияющий свет, которым был Старый Корабль, приближался к ним. Дважды
Грим Хаген обрушил на них потоки пламени. И как только он связался с «
Туманностью» по громкой связи, то обругал всех на трёх языках. Он заверил их, что теперь у него есть боевой экипаж и что он скоро присоединится к ним
другие. У него была дюжина новых видов оружия. Так почему бы им просто не заблудиться?

 Сон за сном проходили, а два корабля всё ещё ползли к тому последнему порту на краю космоса.

 Пока, наконец, они не увидели, как Старый Корабль покинул Транспространство и спустился к
огромной планете. И, набрав последнюю скорость, «Ато» последовал за ним.




 ГЛАВА 14


Два корабля приземлились почти одновременно, с разницей в несколько миль.

Они опустились на поверхность, как вращающиеся песочные часы. Из них во все стороны хлынул огонь. Затем они остановились. Дым
окутал их и медленно рассеялся.

Они находились на красноватой равнине. Над ними красное солнце занимало одну двенадцатую часть
неба. Это небо представляло собой огромный багровый вихрь. Даже немногочисленные облака, казалось, горели. И всё же их приборы показывали, что температура разреженного воздуха снаружи была около шестидесяти градусов.

 Не было ни гор, ни долин. Планета-гигант превратилась в одну огромную изогнутую равнину. В основном это был красный песчаник, но кое-где виднелись красноватые
ковры из мха и травы. Вдалеке виднелось несколько чахлых
деревьев. До приземления они не видели ни рек, ни морей. Один узнал
позже он узнал, что на поверхности осталось много илистых прудов от
остатков стоячих морей. Позже он также узнал, что огромные резервуары были
под землей.

За исключением деревьев, единственное, что нарушил монотонный
линия горизонта была одним большим куполом фиолетового камня или металла. Он сверкал
как аметист в красном сиянии солнца - и это, несомненно, было
сделано человеком.

Но в тот раз у Джека Одина не было времени любоваться пейзажем.
Едва они опустились на поверхность планеты, как Грим Хаген направил на них свой
орудия навели на них и открыли огонь. Их окутало пламя. Бомбы с кислотой и
сталь потрясла Туманность. На боевых постах уже были люди, и Ато
отдал приказ открыть ответный огонь. Почти час продолжалась катастрофа.
Оба корабля раскачивались на своих прочных основаниях. Они были объяты пламенем,
по их бортам текла кислота, в них рвались ракеты. Снаряды разрывались на
них. А потом все было кончено.

Два корабля, израненных и почерневших, смотрели друг на друга через
протянувшуюся на три мили пустоту, которая теперь превратилась в пепел. И это было всё.
Практически неуязвимые и равные по силе, они сражались не на жизнь, а на смерть. Ни один из кораблей не потерял ни одного человека.

"Видишь, Норс-король?" — сказал Гуннар, проведя пальцами по рукояти своего меча. "Всё так, как я тебе и говорил. У нас одинаковое оружие.
 Одинаковая защита. Я ещё воспользуюсь «Кровопийцами», прежде чем всё закончится."

Из громкоговорителя донеслось требовательное жужжание.

Ато повернул ручку. Раздался странный резкий голос. «Ты там, на
втором корабле. Ты на втором корабле. Ответь».

 «Да!» — хрипло ответил Ато. «Кто ты?»

«Я — главный человек в городе — в городе под куполом».

 «Откуда вы знаете наш язык?»

 «Мы знаем его уже тридцать лет. Столько времени мы общаемся с Грим Хагеном».

 * * * * *

Джек Один никогда не мог совладать с течением времени на этих
планетах, в то время как корабли проносились через Транспространство за
несколько дней.

Голос продолжал: "Мы пригласили Грим Хагена в наш мир. Вас мы не приглашали. Убирайтесь."

"Не нравится мне его тон," перебил Гуннар. "Когда-нибудь я его поймаю."
— Найди владельца этого голоса и заставь его съесть свои уши.

 — Мы не уйдём, — упрямо сказал Ато голосу.

 — Тогда оставайтесь на месте. Мы только что стали свидетелями битвы. У нас нет такого оружия, как у вас. Но у нас есть защита. Вокруг вас установлен электрический экран диаметром почти в полмили. Смотрите.

Они посмотрели на экран, и из фиолетового купола вылетела крошечная торпеда-дрон. Она приблизилась к ним на расстояние тысячи ярдов и
внезапно врезалась в невидимый барьер. Сломанная и горящая, она
упала, как подстреленная птица.

"Ну вот", - торжествующе произнес голос. "Именно это с тобой и произойдет. Почему
ты не оставляешь нас? Ты никому не нужен. Оставь нас".

"Вера, он гостеприимная душа", - пробормотал Один.

Голос Ато дрожал от гнева, когда он ответил. "Мы можем найти способ
разбить этот занавес. Нам нужен Мрачный Хаген и его пленники. Когда они будут у нас.
мы уйдем.

"Мрачный Хаген - наш союзник. Мы уже поклялись в верности. У меня нет
больше слов для тебя".

Раздался щелчок, и динамик умер с распылением
статический.

Она зашипела снова, и голос на этот раз мрачный Хаген издевался над ними.
— Вот, Ато. У тебя есть ответ. Ты тратишь время впустую. Но я разумный человек. Ты можешь забрать Майю. Ты можешь забрать корабль. Ты можешь забрать пленных — тех немногих, что остались. Я обменяю всё это на секрет Волдена.

 — Жадность взяла тебя в свои руки, Грим Хаген. Я ничего не знаю о секрете моего отца. Я даже не знаю, удалось ли ему...

«Тогда позови его и дай ему самому решить. Ты молод, но
две трети моей жизни уже позади...»

«Ты ошибаешься в своих расчётах, — крикнул Гуннар. — Твоя жизнь почти закончилась,
Грим Хаген».

"Карлик все еще жив", - ответил Мрачный Хаген с проклятием. "Но и Майя тоже жива".
Майя, моя рабыня. Мне пришлось избить ее на днях. Мои сапоги были не очень хорошо начищены


"Говори дальше, Мрачный Хаген", - прорычал Один. "Я здесь. И я намерен убить
тебя - Как и обещал".

— «Как и большинство представителей твоей расы, ты слишком громко говоришь, Один. Что ж, Ато, Гуннар и
Один, я ухожу. Пожалуйста, не мешай мне, или я сдеру кожу с твоих костей».

Раздался ещё один щелчок, и громкоговоритель замолчал.

 * * * * *

Они приземлились на гигантской, потрёпанной планете очень рано утром. Теперь, когда
Время шло, они наблюдали за кораблем Грим Хагена и пытались составить план.

Гуннар был за то, чтобы рискнуть и напасть на барьер, а затем отправиться в город.

Ато и Один проголосовали за то, чтобы подождать, хотя и признались, что не могут придумать лучшего плана. Ато был уверен, что «Туманность» может прорваться сквозь любую завесу, но он хотел попробовать это в крайнем случае.

Тем временем нескончаемый поток тракторов и людей двигался туда-сюда
от Старого Корабля к городу. Один наблюдал за ними на экране. В основном это были
светлокожие жители Альдебарана. Бронцы, которые ушли
в космос вместе с Грим Хагеном, уменьшились. Один увидел нескольких седовласых. И однажды он увидел, как капитан остановился, чтобы ударить плетью измождённого, седовласого Брона, который, должно быть, был одним из первых пленников. Бедняга выглядел таким старым и измождённым, что Один не смог его узнать. Его сердце сжалось, когда он подумал об этих пленниках. Они не причинили никому вреда. Их жизни были потрачены впустую из-за их преданности Майе. И ему вспомнились слова старого поэта: «Подумай о бесчеловечности человека по отношению к человеку и напиши своё стихотворение, если сможешь».

День устало тянулся.

Один чувствовал, что это был один из худших дней в его жизни. Они преодолели
тысячи световых лет, и время текло, как ртуть, пока они охотились в космосе. И теперь, в конце концов, они были загнаны в угол на измождённой планете, в то время как торжествующий Грим Хаген ходил взад-вперёд от Старого Корабля к фиолетовому куполу. Его приветствовали как завоевателя, и он был хозяином положения.

Да, это был, несомненно, день Грим Хагена.

Ночь наступила довольно внезапно. Но небо над ними стало едва различимым
Лиловый, и над равниной всё ещё висел бледный призрак света.
Звёзд не было. Луны тоже. Позже Джек Один узнал, что жители этой планеты давно отдали свою луну умирающему солнцу.

 * * * * *

Они поужинали — как это назвал Гуннар, — а затем Ато и Один изучили несколько
фотокарт, которые они сделали перед посадкой. Тем временем Гуннар
занялся мечом. А Нея, которая большую часть дня провела в своей лаборатории,
принесла несколько расчётов по барьеру, который их удерживал.

"Это старая идея", - она сказала тихо. "Он может быть разбит на постоянно
увеличение силы. Двадцать дней, возможно, после того, как я подстроить машина..."

Один застонал. "Через двадцать дней Мрачный Хаген вернется к звездам..."

Она тихо улыбнулась. И теперь он увидел, какими усталыми были ее лицо и глаза. Как
лицо ребенка, который слишком много работал. "Думаю, нет", - ответила она
ему просто. "Гуннар всегда говорю о судьбе. Я не верю в такое.
Но весь день я чувствовала, что конец приближается. Помню, я еще
мой Калис. С ними я мог бы охотница на некоторых зеленее
планета — возможно, ещё одна Диана. О! — она в волнении топнула ногой. — Мы
держали в своих руках всё мироздание. Мы могли бы выведать у неё последние тайны. Да, я скажу это! Мы могли бы стать богами. И чем всё закончилось? Безумной погоней за безумцем. И за все годы и все жизни,
проведённые на этих двух кораблях, время и пространство — единственные
победители.

 * * * * *

Неа вернулась в лабораторию. Один и Ато продолжили изучать карты.
Гуннар затачивал свой палаш.

Затем раздался предупреждающий сигнал. Один бросился к экрану и
включил управление.

Приближалась длинная процессия лиловых теней.

Уже внутри
барьера они шли гуськом и медленно кружили вокруг «Туманности».

Даже в тусклом странном свете они определённо казались людьми.

Ато приказал: «Боевая готовность», и по всему кораблю зазвучали сирены. * * * * *

Но кружившее вокруг войско не предлагало атаковать. Один поднял трубку
на максимальную громкость, и из неё донёсся прерывистый голос на языке
бронзов.

"Люди со странного корабля. Люди со странного корабля..."

"Да", - ответил Один.

"Хорошо. Ты слышишь меня. Мы те, кого изгнали из города. Мы
хотели бы навестить вас с миром. Нас зовут Лоренс.

В течение нескольких минут дюжина незнакомцев была доставлена на борт "
Небулы. Ато позвал Нию и остальных капитанов.

Главой гостей был человек по имени Вэл. Это был высокий, худощавый мужчина с нормандским носом, а его смуглая кожа так плотно обтягивала лицо, что он был похож на мумию. Вэлу было больше шестидесяти, Один
Он был худощав, и хотя его запястья были тонкими, сухожилия и мышцы на руках выделялись, как натянутые канаты. Он и его люди были одеты одинаково: рубашка без рукавов из орехово-коричневого пластика, тёмные вельветовые брюки с подтяжками и обувь, похожая на ботинки инженера с рифлёной подошвой. Ботинки плотно прилегали к ногам, а брюки с подтяжками плотно облегали их. Позже Один узнал,
что то, что казалось зелёным мхом на выветренной равнине,
было разновидностью чертополоха с колючками, как у кошки.

У каждого мужчины на поясе висел тяжёлый чёрный ремень. К ремню было прикреплено по меньшей мере с десяток видов оружия: несколько гранат, пистолет, ещё один пистолет с расширяющимся дулом, длинный нож, похожая на стеклянную трубка, прикреплённая к рукоятке пистолета, и сине-чёрная уродливая штуковина, похожая на огромный мухомор.

В дополнение к этому странному набору снаряжения каждый мужчина держал в руке что-то, очень похожее на каркас старомодного зонта, за исключением того, что в ручки было встроено полдюжины разноцветных кнопок.

 «Это было почти тридцать лет назад, — объяснял Вэл, — когда голос
Грим Хаген начал вмешиваться в нашу систему вещания. Кто-то говорил, что это бог. Кто-то говорил, что это дьявол. Он пришёл из космоса. Он пришёл почти отовсюду. Мы были разумной расой, но мы были в отчаянном положении.
 Наше солнце умирало. Всё, что у нас было, — это наше солнце и огромное пылевое облако вдалеке. В прошлом наши астрономы видели сияние миллионов солнц, находящихся на расстоянии миллионов и миллионов миль. Но мы так и не смогли усовершенствовать телескоп, чтобы он мог показать нам одно-единственное солнце.

"И у нас никогда не было возможности сделать это. Пылевое облако устремилось к
каждые двадцать лет, и наши учёные смогли использовать гравитационный луч, чтобы направить часть пыли к нашему Солнцу. Таким образом, мы поддерживали её существование и, возможно, могли бы делать это вечно. Но теперь пылевое облако исчезло.

 * * * * *

Вэл сделал паузу, чтобы вздохнуть, а затем продолжил свой рассказ. «Голос — я имею в виду голос Грим Хагена — пообещал моему народу, что, если они примут его, он уведёт их к звёздам. Они будут грабить тысячи миров и жить веками, пока умирают поколения. Кроме того, он
сказал, что он был на грани открытия вечной жизни...

"Он играл в вечного Локи - старого проказника ..." Гуннар
прервал его и продолжил чистить свой меч.

- Что ж, - продолжил Вэл, - я не могу слишком винить своих людей за то, что они поверили
в эту историю. Наше положение было отчаянным. Но были и те из нас, кто
не поверил ему. Казалось, он знал слишком много, хотя, согласно нашей
философии, единственный мудрый человек — это тот, кто признаёт, что ничего не знает...

 — Я не философ, — снова перебил Гуннар. — Я знаю только, что однажды...
ты всадил стальной нож в человека, и он больше тебя не побеспокоит.

- Пожалуйста, Гуннар, - взмолился Ато. - Позволь Вэлу продолжать свой рассказ.

"Остальную часть истории я вообще не понимаю", - сказал Вэл, покачав
своей седой головой. "Этот мрачный Хаген заявил, что он не по возрасту пока он
остановился, чтобы захватить планету и пополнить энергию своего корабля. Это было тридцать
лет назад, когда он впервые заговорил с нами. Сейчас он выглядит на сорок пять
. Мог ли он быть пятнадцатилетним выскочкой, когда впервые заговорил в наши
приемники?"

"Я попытаюсь объяснить это позже", - ответил Ато.

"Ну, были те из нас, кто не мог согласиться с общей идеей.
Есть даже некоторые из Лоренсов в Фиолетовом Куполе, которые думают, что он бог.
Мы думаем, что он злой человек. У нас нет желания грабить звезды. Если он
такой великий, почему он не дает новую жизнь нашему слабому солнцу? Это то, что
нам действительно нужно. Тем временем жители Купола строят пять новых кораблей по приказу Грим Хаген. Они работали над ними годами...

 «Боже правый, — подумал Джек Один, — что за отвратительная пропагандистская машина эти корабли? Чтобы формировать и обучать целое поколение, пока ты...
пролететь сквозь космос в мгновение ока!

"И это все", - закончил Вэл, пожав худыми плечами. "Те
из нас, кто никогда не соглашались с идеей были выброшены из города, как
только как мрачный Хаген прибыли. Мы пришли объединиться с вами".

"Как ты прошел через барьер?" Спросила Неа.

Вэл подняла каркас зонта. «Барьер существует уже много лет. На равнине водятся странные звери. Этот прибор позволяет нам проходить через барьер, когда нам вздумается».

 «Значит, мы можем отправиться в город?» — радостно воскликнул Гуннар.
— Убивать, и убивать, и убивать…

— Вы правы, — признал Ато. — Промедление только усилит преимущество Грим Хагена. В город — как можно быстрее…




ГЛАВА 15


Вэл и его люди взяли с собой достаточно зонтичных щитов, чтобы пройти через барьер.

Они провели короткий военный совет. Было решено, что каждый трудоспособный мужчина
отправится в город. Неа и нескольким мужчинам постарше было приказано
оставаться у Туманности и заботиться о женщинах и детях.

Неа кричала и протестовала против этого. Она всего лишь согласилась остаться
при одном условии: что она останется одна зонта-скелетов.

В ночи, один узнал, было около шестнадцати часов на эту умирающую
планеты. Было около полуночи, когда они покинули корабль и направились к
фиолетовому куполу. Странный полумрак все еще витал над землей. В
небе сиреневые осколки разрывали завесу пурпурного пламени. Что-то
похожее на северное сияние, они сверкали и переливались, боролись и корчились. Там, в этом заброшенном небе, не было покоя. Но внизу мерцало достаточно этого неземного света, чтобы он мог следить за своими шагами.

Они привезли с собой все виды оружия, какое только могли унести.
Атомные пулеметы. Штуковины с игольчатыми носами, которые изрыгали языки пламени.
Антигравитационные бомбы. Бомбы, которые, кружась, медленно приближались к врагу
и рубили его лезвиями кос.

Гуннар рассмеялся над этим. "Держи свой меч и нож, Норс-Кинг.
Они нам еще понадобятся".

Держа над собой зонты, словно защищая себя от
наводнения, они прошли через барьер. За ним тысячи людей поднялись
с изрезанной шрамами равнины, чтобы присоединиться к ним. У Вэла было гораздо больше последователей, чем
Один и представить себе не мог. Эти люди были закутаны в длинные плащи и накидки.
 Такие же предметы одежды были наспех выданы экипажу «Туманности», потому что, когда они прошли через барьер, температура упала примерно до тридцати градусов.
 Они прошли сквозь тонкий слой снега.

 Затем что-то закричало на них в ночи и бросилось на них,
как неудержимый поток. Должно быть, он был почти пяти футов в высоту и нёсся на них на десятке ног, сверкая десятками зелёных глаз.

Люди Лорена не слишком испугались. Они начали стрелять в него из
оружие в форме пистолета. Раздался только хлопок, но Один смог
услышать, как пули врезаются в приближающуюся тварь. Другие использовали ружья
с раструбами в виде тюльпанов, которые вообще не производили шума, но молнии впивались
в бока бегемота.

После того, как он был мертв, яростный напор отбросил его почти на двадцать ярдов
вперед. Он врезался в группу искривленных деревьев и разнес их в щепки
прежде чем перестал дрожать. Наконец путь был свободен.

Они подождали там некоторое время, чтобы посмотреть, не привлекли ли они к себе внимания.
из города фиолетового купола. Ничего не произошло, и они снова двинулись вперед.
Теперь в этой маленькой армии было по меньшей мере пять тысяч человек. Вэл предположил, что
в городе осталось сто тысяч бойцов, не считая
опытных головорезов, которых привёл с собой Грим Хаген.

  Они прошли не более полумили, прежде чем Бледный свет ночи сменился кромешной тьмой. Что-то, похожее на огромную морскую медузу, медленно опускалось на них с неба. Её щупальца слабо светились, пока она падала, — и, должно быть, в верхней части она была в сотню ярдов в диаметре. В опускающееся существо снова полетели пули, молнии и языки пламени. Оно распалось на части и, извиваясь, рухнуло вниз. Люди бросились прочь от этих взмахивающих щупалец. Они залегли и наблюдали, как тварь умирала.

 «Слушай», — предупредил Гуннар.

 Издалека донеслись звуки выстрелов и жуткий вой, который, казалось,
Что-то смутно знакомое. Выстрелы стихли. Вой продолжался, становясь все громче и
громче, почти достигнув высшей точки, как будто тигр рычал про себя,
попирая свою жертву.

Затем все стихло.

"Это было со Старого корабля," — сказал Гуннар. "Интересно..."

Но времени на размышления не было. Когда существо умерло, фосфор
свечение его хлещущих щупалец померкло. Наконец все стихло. Они поднялись
сами и пошли к куполу.

Купол опирался на мили сорокафутовых колонн, покрытых резьбой и
украшенных, как в Зале королей. Под куполом те же самые
Барьер обрушился, как невидимый водопад. И снова они использовали свои
защитные каркасы-зонты. Затем, потея, ругаясь и кряхтя, они
перенесли своё боевое оружие в город.

 * * * * *

 Вэл Лорен объяснил, что город не был городом в том смысле, в каком Ато и Один
понимали это слово. Из-за купола не было необходимости в каких-либо
комнатах. Температура оставалась постоянной. Там были широкие улицы, вымощенные
кусками розового и чёрного мрамора. По обеим сторонам улиц
проходили тротуары и стены. Через каждые сто футов возвышались огромные колонны
были установлены. Они были тщательно украшены резьбой. Они поддерживали
серебряную и прозрачную пластиковую раму, которая поддерживала фиолетовый купол. Посмотрев
вверх, у Одина возникло впечатление, что он стоит под огромной
паутиной.

Там было много живых изгородей, все аккуратно подстриженные. Некоторые напоминали бирючину, но
большинство из них были похожи на гранат с более крупными красноватыми соцветиями, с которых
казалось, капала кровь.

 * * * * *

Здесь и там были перила со спускающимися вниз ступеньками. Как входы в метро,
подумал Один, только более искусно вырезанные. Эти ступеньки вели вниз
Один спустился на ярус за ярусом лабиринтов. Это был город-небоскреб,
перевёрнутый вверх дном, как понял Один из объяснений Вала. Первый уровень под
городом состоял из фабрик и механических мастерских. На следующем
уровне выращивали растения, цветы и деревья, производя еду для города. Под
ним, на глубине почти в тысячу футов, располагались жилые помещения
людей.

 На первом уровне города на самом деле был красивый парк. Днём, объяснила Вэл, здесь было полно уличных торговцев, школ под открытым небом,
театров и тысяч людей, которые поднимались из-под земли, чтобы вдохнуть
воздух и погреться на солнце.

Теперь он был почти пуст. Колонны стояли на равном расстоянии друг от друга, и между каждыми двумя колоннами находился большой каменный крессет. На вершине каждого крессета мерцало пламя, которое горело, не оставляя дыма. «Как каменные тюльпаны с огненными лепестками», — сказал Гуннар, глядя на них. Они были почти три метра в высоту. Их постаменты были широкими; их стебли были почти в метр толщиной и почти в метр в диаметре. Их пламя
было фиолетовым с голубыми всполохами. Они представляли собой прекрасное зрелище, но это не имело значения. Потому что меньше чем через час этот прекрасный парк с его резными
огненные колонны и крессеты в форме тюльпанов были превращены в руины.

Они не прошли и четверти мили, как их окликнул стражник. Балла
из пушки не выстрелишь как открыть бутылки и охранник умер прежде, чем Эхо
его голос пропал. Но его крик был подхвачен другими. И теперь Один увидел
что там, наверху, в каркасе из паутины, который удерживал купол, были сотни
маленьких кабинок - и все с людьми.

В тускло освещённом помещении засверкали языки пламени. Просвистели пули.
Игольчатые автоматы Ато начали визжать, и металл в кабинах охранников зазвенел
раскалились докрасна и расплавились. Обугленные тела посыпались вниз. Из входов в метро хлынули люди. Раздавались грохот и скрежет, когда
скрытые лифты поднимали на поверхность смертоносное оружие. Огонь в
кресельных вагонах разгорался всё сильнее. Теперь они сражались при дневном свете.

 Поблизости раздался взрыв, от которого у Одина чуть не лопнули барабанные перепонки. Вспышка пламени
наполовину ослепила его. Орудийный расчёт закричал и умер, когда одна из
игольчатых машин превратилась в стальную лужу. Одна за другой эти
пушки взорвались, унеся с собой расчёты. Но даже умирая, они
Улицы были завалены телами тех, кто поднимался из недр города. Даже когда один из них расплавился, его игольчатый нос взметнулся вверх, и луч прорезал балки, как будто они были из мягкого сыра. Раздался ужасный скрежет, и тяжёлый купол прогнулся на несколько дюймов. Осколки стекла и пластика посыпались на захватчиков и защитников.

 Оружие взрывалось в руках людей — или превращалось в мягкий воск. Пулемёты раскалились докрасна и расплавились. Ато направил свои вращающиеся бомбы на врага. Лезвия-косы,
прорезая ряды людей, истекали кровью.
плоть. Но откуда-то издалека, с улицы, налетел рой красных искр.
бомбы летели, как шершни. Они кружились вокруг них, сердито гудя. А потом
бомбы и искры от шершней исчезли.

Один узнал, что оружие в форме поганки, которое носили люди Вэла, было
защитой от проникающих лучей из стеклянных трубок. Итак, одно за другим
оружие нападения и оружие защиты развалились. В городе завывали сирены. Из глубин всё ещё прибывали орды.

 Ато установил огромный, медленно вращающийся шар, утыканный шипами.
Вращаясь вокруг своей оси, он излучал странный пульсирующий свет. Когда защитники бросились вверх по лестницам в верхний мир, пистолеты у них на поясах взорвались с яростным жаром. Они гибли сотнями у этих входов. Они заполнили лестницы и залы внизу. Крики обожжённых людей заглушили шум битвы. Вонь горелой плоти и крови стала такой сильной, что было трудно дышать. Ещё один снаряд с грохотом врезался в каркас купола, похожий на паутину. Купол снова прогнулся с криком и протестующим стоном. И снова на них посыпались осколки стекла.

Защитники очистили заваленные лестницы и пошли дальше, умирая у входов
, отступая и снова блокируя лестницу.

 * * * * *

В конце концов они расстегнули пояса и отбросили оружие
в сторону. Затем они потоком хлынули через входы, вооруженные только
ножами и дубинками.

Тем временем оружие Ато выходило из строя. Последний превратился в белый факел, когда
в него попала магниевая капля.

Пистолеты были все разряжены.

Теперь они сражались мечами и ножами.

Джек Один почувствовал на своей руке тяжёлую руку. Гуннар был рядом с ним. «Это
все так, как я предсказывал тебе, Норс-Кинг. Все оружие пропало. Оставайся
сейчас рядом с Гуннаром. Мы будем сражаться вместе, как сражались раньше.
Эх, они лезут из-под земли, как муравьи. Я думаю, мы потеряли
преимущество. Однако трупы Хагена лежат толстым слоем. А теперь наша очередь.
Старые мечи и раскачивающееся пение. Ах, Старому Кровопийце сегодня не будет
жарко. Приготовьтесь. Сейчас начнётся первая атака.

 Широко расставив свои огромные короткие ноги, Гуннар взмахнул
своим широким мечом. Первая волна нападавших полегла, как спелая пшеница.
Гуннар и Один пробились сквозь них и вышли к
дымящейся изгороди. Позади них Ато и его лоренцы усеивали улицы
мертвецами.

Гуннар и один прошел через отверстие в изгороди. Делал защитник
на это и с другой стороны, и Гуннар сломал человеку шею. Цепляясь за
тонкую тень живой изгороди, они продвигались вперед, убивая на ходу.




ГЛАВА 16


Гуннар и Один долго шли вдоль изгороди, пока не вышли к дальней стороне купола. Шум битвы всё ещё доносился до них.
Он был позади них, но приближался. Один предположил — или понадеялся, — что Ато
и Вэл гнали перед собой защитников.

Они вышли на аллею, по обеим сторонам которой возвышались прекрасные колоннады.
Рядом с ними был один из входов в подземные туннели, а рядом с ним —
один из каменных очагов с высоким пламенем. В конце аллеи
был помост. На этом помосте стоял Грим Хаген и выкрикивал указания группе белокожих солдат, которые пытались установить странную машину. Она была похожа на модель Сатурна, установленную на треноге.
 

 Только вокруг неё было три концентрических кольца.Рубашка Грим Хагена была обожжена и порвана. Она спадала с его худых плеч. Его лицо было изрезано морщинами. Мышцы на шее вздулись. Его волосы поседели. Левая рука была рассечена от локтя до запястья, и кровь стекала по пальцам. Он стряхивал капли, выкрикивая приказы. Его чёрные глаза всё ещё горели той старой дикой ненавистью, и, хотя годы состарили его, его бёдра всё ещё были худыми, как у апача, и он выглядел крепким, как железо.

Один и Гуннар опустились на колени у перил, обозначавших вход в
туннели внизу. Ни Хаген, ни его люди их не видели.

Гуннар схватил Одина за плечи и потянул вниз. «Послушай, — прошептал он Одину на ухо. — Ты слышишь что-нибудь странное?»

Один прислушался. Сквозь шум позади них доносился тот же звук, что он слышал на равнине. Скулящий, мурлыкающий звук. Тигр довольно заурчал,
поедая добычу.

Затем крики заглушили скулящий звук, и Один подумал, не почудилось ли ему.

Почти сотня защитников бросилась бежать к Грим Хагену.  Теперь они
бежали в панике.  Большинство из них были безоружны.  Грим Хаген проклял их,
Он сплотил их вокруг себя и призвал взять новое оружие и сражаться.

Теперь Ато, Вэл и ещё сотня человек бросились вперёд.

Оставив троих, чтобы они установили странную машину, обученные Грим Хагеном
альдебаранцы встретили их.  Они сошлись лицом к лицу — клинок против клинка, кулак
против кости.  Они стояли, как два борца, равные по силе. На мгновение люди Грим Хагена были вынуждены отступить. Затем из боковых проулков выбежали новые защитники и присоединились к ним. Снизу, с лестницы, высунулась чья-то голова, Гуннар размозжил её и сбросил вниз на новых бойцов.

Теперь Мрачный Хаген заметил Одина и Гуннара, когда они подошли, чтобы помочь Ато.

Стоя на помосте, с побагровевшим от ярости лицом, Хаген указал на них и закричал, как безумный, как любой из последних цезарей, сошедших с ума от чрезмерной власти.

"Смотрите, люди Лорна, — закричал Хаген, продолжая указывать на них. — Я дам бессмертие тем, кто приведёт ко мне этих двоих живыми.

Первые двое, добравшиеся до Гуннара и Одина, погибли от мечей Гуннара и
Одина.

"Твоё бессмертие продлится недолго, Грим Хаген," — крикнул Гуннар, вытирая свой клинок.

Затем по лестнице поднялся еще один человек. Один убил его и отбросил назад
на людей, которые последовали за ним.

Но подкрепление прибывало с других переулков. Мрачный Хаген и его люди
теперь их было больше тысячи.

Увидев Одина и Гуннара, Ато развернул своих людей ко входу в метро.
Они сплотились там. Солдаты Мрачного Хагена бросились на них. Ато, Гуннар и
Один встал рядом с ним и возглавил контратаку, которая отбросила их назад,
к странной машине Грим Хагена.

Но люди Хагена сплотились и снова отбросили их назад — почти к лестнице.

"Следующий заход настигнет нас", - простонал Ато. "Приготовьтесь, ребята".

 * * * * *

Но следующего захода не последовало. Внезапно дюжина вопящих негодяев - их
больше нельзя было назвать солдатами - выбежали на улицу. Они присоединились к
людям Мрачного Хагена и что-то невнятно бормотали от страха, указывая в ответ.

Откуда-то снизу донеслась внезапная музыка. Сердце Одина подпрыгнуло, когда он
услышал её. Это была старая песня Бронов. Но там, внизу, горел слабый свет,
и он пока ничего не видел.

 Затем они появились. Нея и Майя шли бок о бок. За ними
полдюжины женщин, играя дудками и рожками. Один нес драный
флаг. За спинами музыкантов пришла разношерстная публика. Старые женщины, молодые женщины,
дети-подростки и десятки стариков. Все были вооружены. И они
двинулись вперед, как остатки выжившей армии в судный день.

О, в них было что-то благородное и в то же время жалкое. И что-то
ужасное. Ибо перед ними, паря в воздухе, словно покачивающиеся головы, были
четыре призрака Нии, Калис, которые с жадным воем приближались, волоча за собой медные
волосы.

Один из них схватил беглеца, когда тот отстал, — и тот умер с криком.

[Иллюстрация: люди Грим Хагена беспомощно корчились в хватке смертоносных медных волосков Калис!]

Калис металась туда-сюда, и люди Грим Хагена корчились. Их
мускулы сжимались. Их челюсти свело, как будто у них был столбняк. Они
сползли на мраморную мостовую и умерли.

А Калис смеялась, скулила и кричала, питаясь их кровью. Даже сквозь их
песню насыщения и крики жертв доносился пронзительный, торжествующий
крик Нии, подстрекающей их.

 Остальная часть армии Майи тоже не отставала. Один старый Брон, который был рабом
Грим Хаген слишком долго искал среди сокровищ Хагена дробовик и
продолжал стрелять. Они были вооружены чем угодно: от дубинок, мушкетов,
старых «сорок четвёрок» и винтовок Шарпса до пулемётов. Они стреляли и стреляли.
 Люди Грим Хагена падали. Но, несмотря на десятки неприцельных выстрелов,
Грим Хаген всё ещё был жив, уклоняясь то тут, то там,
сзывая своих людей и призывая орудийную команду закончить установку этого странного оружия.

 От тысячи, которая собралась вокруг Грим Хагена,
осталось мало кто. Но ещё тысяча шла через живые изгороди с других переулков и улиц.
Хотя это была храбрая, оборванная маленькая армия, которую возглавляли Неа и Майя, она
продержалась бы не дольше, чем соломинка в урагане, если бы не
Кали. Казалось, они наслаждались жизнью, даже в отличие от людей Мрачного Хагена.
Люди нет. Они бегали зигзагами туда-сюда. Они мурлыкали. Они ели.
Теперь они были сильнее, и их движения были быстрее. Их жертвы умирали
быстрее.

 * * * * *

И пока они продвигались вперёд, Нея набиралась сил. Она прыгнула вслед за
ними, оставив Майю командовать небольшим войском. Она кричала. Она подгоняла их
— Убей, убей, убей! — от этого крика у Одина по спине побежали мурашки. Это была не девушка, обученная работе в лаборатории. Это была верховная жрица, которую давно высмеяли и забыли, вернувшаяся со звёзд, чтобы отомстить.

"Боже правый, — подумал Один. — Какие неизведанные лабиринты таятся в человеческом мозге?"

Но думать было некогда. Лорны, пытавшиеся добраться до лестницы, наконец сбросили с себя два тела, которые Один и Гуннар швырнули на них. Они хлынули, как приливная волна, и следующие несколько минут Один и Гуннар были заняты.

Гуннар никогда в жизни не был так счастлив. Он разговаривал со своим мечом и рычал на тех, кого убивал. Он кричал на уставшие армии Ато и Майи, призывая их идти вперёд и хорошо себя показать. Он стоял рядом с Одином, и они вдвоём рубили и кололи, пока лестница не была завалена телами и никто не мог напасть на них.

Он и Один были забрызганы кровью. Шум стоял оглушительный.
Тигриные крики Кали, мучительные страдания их жертв.
Выстрелы из армии Майи, крик Ато, который почти прорубил себе путь.
за Гуннара и Одина, победный крик Неа, прерывистая музыка! И даже
над всем этим - безумные проклятия и приказы Мрачного Хагена!

Некоторые из мрачной Хагена Лоренс были в полете. Большинство из них были мертвы. Но
его белокожие воины держались крепко. Не более десятка остались в мрачной
Сторону Хагена. Двое все еще работали с оружием странной формы.

Из-за живой изгороди показались другие лоренцы, но они держались в стороне.
Они уже достаточно насмотрелись.

Если бы удача была на стороне Ато, его армия победила бы.

Но в тот самый момент, когда чаша весов склонялась в сторону Бронзов,
Орудийная команда Мрачного Хагена вытащила странное оружие из чехла. Шар начал вращаться. Внутри него с рёвом работали невидимые двигатели. Словно сверкающие нити паутины, к атакующим
бронам полетели светящиеся спирали. Они, словно бело-голубые волны, прокатились по бегущему впереди Калису.
 Волны света продолжали расширяться. Дробовик в руках старого брона внезапно разлетелся на куски. Старые винтовки развалились на части. Новые
пулемёты коротко застрекотали, а затем исчезли в языках пламени,
унеся с собой своих хозяев.

Первый луч света ударил Одина. Он почувствовал покалывание,
не болезненное и не приятное. Но оно прошло по его телу, как лёгкий
опиум. Он не хотел спать. Он просто хотел расслабиться и забыть
об этой бойне. Он боролся с этим. Гуннар прислонился к нему, внезапно
почувствовав слабость и дрожь.

 * * * * *

 На них обрушились всё расширяющиеся круги света. Войска Ато и Майи
отступили. Те, кто был вооружён взрывчаткой, погибли.
 Один был слишком слаб, чтобы поднять меч. С лестницы внизу доносились
Послышался скрежет, когда люди оттаскивали трупы от лестницы.

Калис Нии попятилась.  Она подбадривала их, и они продвигались вперёд, как пробки,
подпрыгивающие на волнах света.  Трое медленно двигались к машине Грим Хагена.  Четвёртый запнулся и упал.

Калис больше не кричала свою ужасную песню.  Мурлыканье победы
прекратилось. Вместо этого они издали дикий, мучительный крик, как
будто их загнал в угол враг, которого они не могли понять.

Но трое двинулись вперёд, а четвёртый замешкался позади них.
Словно борясь с мощным потоком, они шли вперёд. Орудийная команда погибла,
защищая своё вращающееся оружие. Три Кали окружили его, словно пчёлы,
душащие врага, подумал Один. Пульсирующий свет погас.
 Раздался взрыв пламени. Оружие и три Кали внезапно
превратились в один огромный сардоникс, который на мгновение вспыхнул
ярким светом. Затем драгоценный огонь погас, и горстка пепла осыпалась на землю.

Четвёртая Кали была уничтожена.  Она попыталась пойти вперёд против этого драгоценного огня.
Затем она заколебалась и бросилась назад.  С пронзительным криком страха она отпрянула.
Калис бросился в объятия Нии, его медные щупальца крепко обхватили её в последней попытке спастись от гибели.

 * * * * *

 Она уже говорила, что Калис — это самое близкое к человеку существо, которое можно создать.  Она была бедной родственницей, дочерью неудачника-мечтателя.  Возможно, часть страха и сомнений, которые Ния испытывала всю свою жизнь, ушла на создание Калиса. Она вскрикнула ещё раз — скорее от
изумления, чем от боли, как будто её внезапно поцарапала любимая кошка.
Должно быть, она умерла ещё до того, как упала, и последняя Кали вцепилась в неё
Она прижала его к груди и обвила медными проволоками лицо. Он издал слабое
урчание, а потом перестал урчать и двигаться навсегда.

Лорны Грим Хагена, которые цеплялись за изгороди, теперь торжествующе вышли вперёд. К Гуннару и Одину вернулась сила. Нападавшие снова очистили лестницу. И Гуннар с Одином снова отбросили их назад.

К этому времени и Ато, и Майя отвели свои потрепанные маленькие армии к
входу в метро.

Хаген отступил с помоста. Встретив наступающих лоренсов, он повел их
вперед.

Те, кто был на лестнице, отступили, увидев, что они больше не
против двух воинов.

Гуннар прислонил меч к ноге и протянул огромные руки
и притянул Ато и Одина к себе. "Там, внизу", - он указал на
лестницу. "Есть много места, чтобы сражаться, и те, кто были ближайшие
вверх, кажется, не будет таким сильным. Попасть туда и сделать еще один
стенд. Делать баррикады, если вы можете. Здесь, наверху, вы скоро будете окружены.

"Но Мрачный Хаген будет преследовать нас по пятам", - запротестовал Один.

Гуннар рассмеялся низким горловым смехом. "О, нет. Лестница узкая.
Сильный мужчина мог бы удерживать вход в течение некоторого времени - возможно, долгого, очень долгого
время. И Гуннар сильна. Чтобы добраться до тебя, мрачный Хаген либо
спускаться по этой лестнице или другой вход. Эти входы являются
мало, и далеко друг от друга".

"Иди с Майей, Ато", - сказал Один, "а я останусь здесь с Гуннаром".

"Нет. Вход узкий. Ты будешь мешать", - запротестовал Гуннар.
— А теперь идите! О, но сегодня ночью валькирии будут заняты!

 * * * * *

Ато и Один первыми бросились вниз по лестнице. Внизу было всего с десяток человек,
и они уже устали от войны. Трое упали, а остальные бросились в тень.

Бойцы Ато и Майи ввалились вслед за ними. Из них осталось всего несколько человек.
Стариков и детей.

Теперь они оказались в огромном помещении, заставленном скамейками и
небольшими машинами. Очевидно, это была столярная мастерская. Помещение освещалось
несколькими ярко горящими каменными светильниками. Оно было прямоугольным, примерно
размером с футбольное поле. Им повезло, что здесь не осталось тяжёлой
техники. С каждой стороны в даль уходили тускло освещённые туннели. Пока Один и самые сильные солдаты несли
караул, Ато и его люди
Столы, стулья и скамейки были сдвинуты к четырём туннелям и подожжены.
 Осталось ещё довольно много скамеек, и некоторые из них были
сложены вплотную друг к другу в одном углу комнаты, образуя своего рода грубый
балкон, с которого открывался вид на захламлённый пол.  Осталось ещё больше скамеек и станков.  Из них была
построена баррикада в нескольких метрах перед балконом.

 Теперь всё, что можно было сделать, было сделано. Тогда Один бросился обратно к лестнице,
чтобы помочь Гуннару. Но его сердце упало, когда он остановился у подножия лестницы.
 Там не было ничего, кроме клубящегося фиолетового пламени. Горела какая-то жидкость
Яростное пламя бушевало у входа, и огненные ручейки стекали по ступеням. Пройти сквозь это пламя было невозможно. Теперь не было и пути в обход. Гуннар, если он вообще был жив, должен был сражаться в одиночку. И глаза Одина наполнились слезами, когда он проклинал себя за то, что бросил своего старого товарища.

 * * * * *

Нападавшие почти добрались до Гуннара, прежде чем последний из разношёрстной армии Майи спустился по лестнице. Вокруг входа были высокие перила. Они обеспечивали достаточную защиту его спины и боков
если только кто-то не забрался на них, в чём он сомневался. Один из тяжёлых канделябров горел неподалёку. Он казался не больше огромной открытой лампы. Стоя на круглом основании диаметром около метра, двенадцатидюймовый стебель поднимался почти на два метра, а затем расширялся в чашеобразную форму, наполненную мерцающим фиолетовым огнём. Наклонившись, Гуннар ухватился за основание стебля и подтащил его чуть ближе ко входу на лестницу. Это
забрало у него все силы, но он сдвинулся с места, жалобно скользя по
плитке. Теперь он был почти под ней. Свет был в глазах его противников.
лица, и это немного защищало его левый бок.

Гуннар собрался с силами, высоко подняв длинный клинок над плечом, обеими руками
сжимая длинный резной эфес.

"Мрачный Хаген, — насмешливо позвал он. — Вот мы и на краю звёзд.
Только ты и я остались на вершине этого мира. Только ты и я из двух команд,
которые отплыли с Опала. Безумные боги разожгли костры из солнц.
Рагнарек пришел и прошел. Я не ссорюсь с этими людьми, Грим.
Hagen. Выйди вперед сейчас и позволь нам двоим покончить с тем, что должно было быть
покончено давным-давно..."

 * * * * *

Грим Хаген заставил своих людей замолчать и закричал в ответ: «Гуннар, то, что я говорю сейчас, я говорил и раньше. Я обещал тебе смерть. Но я отпущу тебя на свободу — и
все эти перепуганные крысы внизу тоже смогут уйти на свободу — если ты расскажешь мне секрет Волдена».

 «Я ничего не знаю о секрете Волдена. Возможно, это всего лишь игра твоего безумного воображения». Старый Кровопийца и я знаем только один секрет, Грим Хаген, —
секрет смерти. Выступи сейчас как мужчина, и я обещаю тебе больше покоя,
чем может дать тебе даже секрет Волдена.

Грим Хаген больше ничего не сказал Гуннару. Он отправил четыре отряда в том направлении
других входов в подземный город. Затем он собрал оставшихся в живых людей и по трое повел их на Гуннара.

  По трое они шли и по трое падали. Опираясь на свои сильные короткие ноги, Гуннар размахивал ими, как колосьями. Крики и проклятия наполняли ночь. И Гуннар складывал мертвых перед собой.

Одна за другой роты возвращались к Грим Хагену и докладывали, что в
настоящее время другого пути в комнату внизу нет.

 Грим Хаген провёл короткий военный совет. У него осталось меньше
двадцати белокожих солдат. Он отправил их к Гуннару, и они вернулись
после с оставшихся Лоренс.

Гуннар их срезала, но заливистый военнослужащий погиб, как он похоронил его ножом в
Сторона Гуннара. В Лоренс кидали палками и камнями, когда они могли.
Они приблизились, как собаки к волку. Гуннар отшатнулся, а затем снова двинулся вперед.
он взмахнул своим палашом.

Он расчистил себе путь и оттеснил нападавших, пока они не встали вокруг него
кругом, обнажив клыки.

А затем Гуннар протянул руку, высоко поднял огромный факел
и выгнул спину. Лампа закачалась на своём пьедестале, а затем
рванулся вперед. Топливо вылилось на него и загорелось при падении.
Пламя взметнулось вверх и обрушилось на "Лоренс".

Яростное пламя отбросило нападавших еще дальше назад. Но при падении
огромная лампа накренилась, и половина жидкости из нее расплескалась по входу
в туннель. Она загорелась. Гуннар ахнул, когда она ударила его. Затем он
шагнул вперед, словно король гномов, вышедший из Ада.

Брошенный нож попал ему в грудь. Гуннар сделал ещё шаг, и
ещё один нож вонзился ему под горло. Он стоял, пытаясь идти дальше, и
булава ударила его по виску.

Гуннар отступил обратно в пламя.




Глава 17


В огромном зале, где маленькие армии Майи и Ато держали последнюю оборону, воцарилась оглушительная тишина. Пламя угасало в туннелях и на лестнице. Они подбрасывали топливо в костры и ждали.

Майя теперь была рядом с Одином. Они держались за руки. Джек Один поцеловал её
и поклялся, что они больше никогда не расстанутся.

«До самой смерти», — сказала Майя и прижалась губами к его губам.

Он вздрогнул.  Это было обещание и уверенность в том, что оно может быть выполнено слишком
скоро.  Костры не могли гореть вечно.  Власть Грим Хагена над
Лоренс может быть поставлена под сомнение после того хаоса, который был сеют в
город выше. Но Хаген и его белокожих солдат еще мог сражаться.
И ненависть Мрачного Хагена была жарче, чем пожары, которые сейчас гасли
в туннелях.

Ато присоединился к ним. Он показал себя генералом. Постоянно находясь в меньшинстве,
в ту ужасную ночь он снова и снова нарушал линию фронта Мрачного Хагена.

"Я думаю, нам лучше подождать за баррикадами и дать наш последний бой"
на балконе, - сказал он. "Мы не можем защищать пять входов одновременно"
одновременно.

Один согласился.

«Некоторые из людей Майи безоружны. У нас всё ещё есть несколько лоренов, которые присоединились к нам. Они хорошие бойцы. Лучше, чем лорены, которые с
Грим Хагеном. По-видимому, он собрал вокруг себя самых слабых из них».

«Да», — согласился Вэл-лорен. Он сражался бок о бок с Ато всю ночь, и его худая левая рука потирала два глубоких пореза на груди.
«С них уже хватит. Но они пригласили диких тварей из
страны мхов на ужин, и теперь не могут избавиться от своих гостей.
 Если Грим Хаген и его солдаты погибнут, они сдадутся через минуту».

— Твои люди всё ещё вооружены, Вэл? — спросил Один.

"Да. Они знают, что нужно держаться за своё оружие."

— Не все люди Майи, — сказал Один. — Мне не нравится мысль о том, что
будут сражаться дети и старики.

— Дети и старики сражались и раньше, — просто ответил Ато. «Если это
будет в последний раз, то битва будет стоить пролитой крови. В любом случае,
я приказал им сделать копья и дубинки из дерева, которое мы спасли от огня».

Они ждали. Все войска и всё оружие были отведены за баррикаду.

Несколько лучших метателей были установлены на импровизированном балконе.
Они соорудили грубую катапульту из досок и веревок. У них были
бочки с гвоздями и шипами для боеприпасов. Один желал хороших лучников.
но лук был так же чужд лоренцам, как и броннам.
Ничего не оставалось, как перенести все ведра с водой из мастерской
и ведра с песком за баррикаду на случай пожара.

Вскоре они услышали боевые кличи и плеск воды в туннелях. Из потушенных и угасающих костров в комнату повалил дым.
 Он исчез почти так же быстро, как и появился. Очевидно, Лорны были мастерами своего дела
Один был благодарен. Зная Грим Хагена, он опасался газа. Теперь это казалось маловероятным. Как и предсказывал Гуннар,
этот последний бой будет с ножом, мечом и копьём. Или, если он продлится долго, с дубинками и голыми руками.

 Они преодолели пространство и посмеялись над временем. Теперь время торжествовало, как и всегда. Закончат ли они как люди каменного века, бросающиеся друг в друга
палками? И был ли это конец всех мыслящих людей, которые
последовали бы за ними в космос? Если да, то какой пустой, глупый конец для таких
высоких стремлений. Вспомнил один старый профессор, который сказал, что все
рас несет в себе семена разрушения с ними, где они идут.
Пчелы, которые крадут мед, скоро умирают, сказал старик, но
цветы опыляются заново, и жизнь продолжается вечно.

Но такие мрачные мысли длились недолго. Ибо, как только туннели и
лестница очистились от дыма, армия Мрачного Хагена хлынула в
комнату. Грим Хаген собрал по меньшей мере две тысячи человек. Он разделил их на пять групп, и они вошли через пять входов в
одновременно. Крича и размахивая мечами и сигнальными ракетами, они бросились на
баррикаду.

Джек Один недооценил катапульту. Команда выпустила ее. И
ливень шипов разорвал ряды вторгшихся. Один увидел, как белокожий
воин упал на колени и закричал, пытаясь вытащить шестидюймовый шип
из своего глаза.

Ато приказал своим людям сначала попытаться одолеть обученных солдат Грим Хагена.
 Один видел, как старый Брон метнул самодельное копьё с такой же лёгкостью, как и обученный метатель дротиков у него на родине.  Солдат пытался вытащить его из своей груди,
пока его ноги не подкосились, и он не упал навзничь.

Затем белокожий воин прыгнул на баррикаду, и Один пронзил его.

 * * * * *

 На них посыпались горящие факелы.  Половина обороняющихся теперь была занята тем, что заливала пламя водой и засыпала песком.

 Затем, спустя, казалось, несколько часов, команда катапульты снова навела своё неуклюжее оружие на цель и выпустила ещё один дождь из шипов в ряды Грим Хагена.

Пол за барьером был усеян телами и скользким от крови, когда люди Грим Хагена прорвались через барьер.

Их было всего двести, чтобы противостоять атаке двух тысяч. Конец
был неизбежен.

Когда барьер рухнул, Джек Один и Майя призвали своих людей подняться
на балкон. Один отступал последним. Солдат поймал его.
когда он карабкался вверх, Один развернулся и ударил его по лицу.

Ато созывал своих людей вокруг себя. Они отступили в угол, где сходились две
толстые стены. Ато поставил там одну скамью. На ней он стоял,
отдавая приказы и подбадривая нападавших, которые взбирались по шатким ярусам скамеек и столов, чтобы добраться до них. Защитники собрались
вокруг. Теперь их осталось не больше пятидесяти. Один оттолкнул Майю назад. К его ногам упало тело. Он наклонился и поднял двенадцатилетнего мальчика,
у которого из ран текла кровь. Он передал мальчика Майе.

 Грим Хаген возглавил атаку. Один собрался с силами. Он сделал шаг вперёд
и стал ждать. Увидев его, Грим Хаген бросился к нему с безумным боевым кличем,
с дикими от ненависти глазами. Даже в тот момент, который казался последним,
Джек Один увидел, что осталось всего трое или четверо белокожих солдат
и не более дюжины Бронов, которые остались с Гримом
Хаген все эти растраченные впустую годы оставался здесь.

Он не сводил глаз с Мрачного Хагена. Он осознал это только внезапно.
мерцание, как от множества огоньков, вспыхивающих и гаснущих. Но он не знал
что происходило. Майя рассказала ему позже.

У Ато уже сильно текла кровь из глубокой раны на плече. Когда он
собрал вокруг себя своих людей, кто-то метнул нож, который вонзился в
правую сторону его груди. Он споткнулся и упал на колени. Затем он с трудом поднялся и, выпрямившись, дотронулся до пояса и
Он сжал в руке маленький рожок из лунного металла, который подарил ему отец.
Он запрокинул голову и поднёс рожок к губам. Как Чайльд Роланд,
который наконец-то добрался до Тёмной Башни, он издал неслышный звук.

 * * * * *

 Внезапно комнату наполнили огни, которые вспыхивали и танцевали повсюду.
 Шёпот.

 В комнате и на развалинах воцарилась тишина. Мужчины замерли, подняв
ножи или приготовившись к последнему удару.

На мгновение воцарилась тишина.

Затем раздался тихий шепот. «Ато, это я, твой отец, Волден. Мы
Мы узнали секрет времени и пространства и пришли за тобой, сын мой. Но прежде чем уйти, мы должны избавиться от нарушителей спокойствия.

Лучи света обрушились на людей Грим Хагена. И когда они коснулись их,
сквозь них потек холод космоса. Они падали один за другим. И иней
покрыл их, словно паутина, на лицах и телах давно умерших мумий.

Раздался дробный стук, словно град ударял по дальней крыше.
Воздух наполнился странным запахом.

И один за другим люди Грим Хагена падали.




Глава 18


Все это произошло, пока Мрачный Хаген мчался к Одину и Майе. Тонкая
струйка крови стекала из уголка рта Хагена. Один услышал
голоса. Из угла его глаза он видел, как некоторые мужчины идут вниз. Номер
стало холодно, и тонкий ветерок проходил через это, как будто ветром
аккуратно через Звездные пространства.

Он увидел, как свет метнулся вниз, к Мрачному Хагену.

Но в этот момент Грим Хаген догнал его и взмахнул мечом. Джек
Один отступил в сторону. Его нога поскользнулась на шатком настиле импровизированного балкона. Он ударил Грим Хагена в горло, но его клинок
Удар был сильным и широким. Он рассек Грим Хагена от нижнего угла подбородка до самой челюсти. Брызнула кровь, и когда Один упал на колено, Грим Хаген снова замахнулся.

 Затем Майя оказалась между ними, обеими руками схватив Хагена за руку с мечом. Свободной рукой Хаген схватил ее за запястья. Он оттолкнул ее в сторону, и острие его меча опустилось ей на горло.

— Сейчас, — закричал Грим Хаген, и его голос был похож на вопль человека, которому нечего терять. — Пусть свет не приближается ко мне и Майе, или мы умрём
вместе. Волден, когда я убегал, я слышал обрывки разговоров о твоей работе
сквозь пространство. Я держал звезды и планеты в своих руках и отшвырнул их
прочь, потому что они были не более чем искрами, вылетающими из кремня. Они
служилии я отбросил их прочь. И ничто не могло сравниться с моим желанием. Даже Майя. А теперь слушай, если тебе дорога её жизнь.

Спускающиеся огни заколебались и отступили. Джек Один выпрямился
и попытался нанести удар Хагену. Удар не удался, потому что Мрачный Хаген
поставил Майю между ними.

"Хватит, Один. Брось меч, или она умрёт. Брось его сейчас же!

И Один опустил руку и позволил мечу упасть на стол под ним.

Мрачный Хаген продолжил: «Корабль твой. Этот мир твой. Отдай мне свой секрет, Волден. Я бы не хотел быть с таким, как ты. Я
Я бы смеялся в космосе вместе с кометами. Я бы заставил звёзды содрогнуться. Я
бы наблюдал, как сменяются поколения, словно падающий снег. Я бы...

«Нет, ты был бы как Люцифер, мстящий планетам», —
перебил его шёпот того, что было Волденом. «Нет, Грим
Хаген, даже если бы я дал тебе то, о чём ты просил, всё пространство
показалось бы тебе адом».

Грим Хаген злобно ухмыльнулся. «Итак. Но сделку заключу я.
 Пока что. Майя пойдёт со мной. Помни!»

Но в этот момент Майя высвободила руку и отбросила меч в сторону.

Это было все, что нужно было Джеку Одину. Потянувшись вперед, он схватил
Меч Мрачного Хагена голой рукой. Тот рассек кость. И тогда у него был
Свободной рукой Хаген схватил его за запястье. Он вывернул. Хрустнула кость, и он дернулся.
клинок вырвался из рук Хагена. Майя отскочила в сторону. Затем пальцы Хагена
оттянули лицо Одина назад, и Один вцепился в горло Хагена.

Они стояли, покачиваясь. Затем они скатились по грубой лестнице из
столов, которые Ато соорудил для своей последней битвы.

Они покатились по залитому кровью полу внизу. И Один так и не узнал, как
кто-то из них выжил при падении.

Светящиеся шары парили над ними, ожидая удобного момента. Майя подобрала упавший меч и последовала за ними.

Грим Хаген нащупывал пальцами глаза Одина. Один ударил Хагена окровавленным кулаком в лицо и оттолкнул его. Затем он навалился на него и схватил за горло. Кулаки Хагена работали как поршни,
когда он бил Одина по лицу. Один чувствовал, как кровь стекает по его рукам
и по горлу Хагена, но он держался. В последний момент Грим Хаген закричал
и вцепился в него, как зверь. А потом всё закончилось. Руки остановились
царапаясь. Раздался последний всхлип боли и ненависти, оборвавшийся на
полуслове. Затем Грим Хаген затих. А Один, с лица которого капала кровь,
продолжал держаться, пока Майя и остальные пытались оторвать его руки от
человека, которого он убил.

 * * * * *

 Со смертью Грим Хагена битва закончилась. Ни один из броненосцев Хагена или
альдебаранианцев не выжил. Лорны сложили оружие и поклялись в верности
Вэлу.

 Для Ато соорудили импровизированную койку. Светлячки кружили вокруг него, весело
щебеча и не обращая внимания на остальных.

Вэл, Один и Майя пытались подсчитать выживших. Из пятидесяти человек, переживших бой, только восемнадцать были Бронзами. Остальные были людьми Вэла.

  «На двух кораблях ещё сотня», — сказала Майя Одину. «О, Джек, за это мы должны благодарить Нию. Нию и Волдена». После того, как вы и ваши люди ушли, Ниа взяла своих Калисов, как она их называла, и нескольких своих людей. Они прошли через барьер и добрались до Старого Корабля. Они застали врасплох нескольких стражников, которых оставил Грим Хаген. Они освободили меня и других пленников. Затем мы собрали нашу маленькую армию и пришли на помощь. Без
Неа, он никогда бы не было сделано". Она уткнулась лицом на Одина
плечо. "О, джек, когда мы были детьми, мы вместе смеялись над ней."

Он похлопал ее по плечу, пытаясь утешить, ибо он ничего не мог сказать.
Он видел, как солдат, как Неа--обноски от родного города галантно
идущие на смерть. Это было что-то, чего он не мог понять. И,
честно говоря, ему нечего было сказать.

Началась уборка. Джек Один оставил Вэла из Лорна, чтобы тот всё взял на себя. Затем он
бросился к лестнице, где в последний раз видел Гуннара. Костры догорели
 Ступени были почерневшими. Несколько дымящихся трупов всё ещё лежали на
лестнице.

 Лицо Одина было покрыто кровью. Его силы почти иссякли. Но он
поднимался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и его прерывистое
дыхание свистом вырывалось из окровавленных ноздрей.

 * * * * *

 Наверху лестницы он нашёл Гуннара. И мёртвые тела Гуннара лежали вокруг него.


Гуннар сел, прислонившись к одной из перил.
Его подбородок лежал на широкой груди, а глаза были закрыты, словно он спал.
спал. Но когда Один опустился на колени рядом с ним, он открыл один глаз и посмотрел вверх с
кривой улыбкой на широком лице. Одна сторона его лица была едва
узнаваема. Гуннар был сильно обожжен. Его проткнули по меньшей мере дюжину раз.
Но Гуннар выжил. "Эй, Норс-кинг", - прошептал он, выпрямляясь, когда Один поддержал его на руках.

.........
........ "Ждать пришлось долго. И иногда я думала, что не справлюсь. Но я держалась, потому что знала, что ты придёшь. О, это было долгое ожидание, и оно отняло у меня все силы.

 — Так быстро, как только мог, — ответил Один сдавленным голосом. — Так быстро, как только мог.
мог бы, о вождь ниблинов. Ибо Рагнарёк прошёл, и древо жизни
по-прежнему тянется к звёздам. Сумерки прошли, и новые солнца и новые
земли пробуждаются. И Гуннар всё ещё жив.

«Часть его». Гуннар моргнул здоровым глазом. «Что там внизу случилось? О, —
он ахнул от боли, — я пропустил битву!»

«Майя жива, и я жив. Ато ранен. В последний момент нам на помощь пришёл Волден,
Гуннар. Мы победили. И я убил Грим Хагена голыми руками, как и обещал.
Хорошо, Норс-король. Я всегда знал, что один из нас его убьёт. О, это было
великая битва. Но Гуннар больше не будет точить свой меч. Возле дома моего отца был брод
там, где чистая вода стекала по камням.
Это могло бы мне помочь. Но это далеко. И мой отец тоже. Скажи Фрейде
, что мы не напрасно проделали это долгое путешествие.

"Если смогу", - пообещал Один.

"О, ты сможешь. Ибо мы завоевали звёзды, и ничто не может нас остановить — разве что
молодость.

Гуннар закрыл глаза и проспал несколько минут, пока Один держал его в
своих объятиях. Затем Гуннар проснулся.

Он улыбнулся Джеку Одину и пробормотал:

"Проснуться в звёздном море..."

Джек Один уже слышал, как Гуннар пел эти слова. Они принадлежали старой
скандинавской колыбельной, которую мать Гуннара напевала ему, когда он был маленьким.

Затем Гуннар умер.

И Один склонился над ним, и по его разбитому лицу текли слёзы.




Глава 19


Прошло шесть месяцев после битвы.

Город с фиолетовым куполом был отстроен заново. Пепел погибших был развеян по поросшим мхом равнинам. Два корабля теперь мирно стояли и смотрели друг на друга через поросшие мхом и травой поля, которые заменили пепелища, оставшиеся после сражений.

 

 В нескольких милях от них строился другой город.Ато вскоре оправился от ран и, как капитан корабля, женился на
Майе и Одине.

 Так всё и закончилось. Но Один и Майя попросили прах Гуннара и
похоронили его там, на равнине, под чахлым деревом, похожим на мескитовое. Гуннару бы это понравилось. Искривлённое, корявое и крепкое, дерево раскинуло над ним свои ветви; и птица свила там гнездо и запела свою старую песню о звёздах, людях и времени.

 Лорны были более счастливым народом. Одной из первых вещей, которые сделали светлячки, было возвращение в космос. Через несколько дней они вернулись,
волоча за собой огромный облачко пыли позади них. Наверное, это было последнее списание
от взрыва, который один был свидетелем там, в космосе. Облако
растянулось одной огромной лентой и медленно обогнуло древнее солнце.
Спирали медленно приближались к кострам. Солнце насыщалось. Былое тепло
вернувшись, оно улыбнулось своему одинокому ребенку. Воздух планеты Лоренсов
стал теплее и свежее. Равнины, казалось, задрожали, когда новая весна вернулась, чтобы оживить землю и продолжить свою прежнюю работу, помогая жизни порождать новую жизнь. Там, в пустом пространстве, Один представлял себе Смерть
Он опустил косу, улыбнулся и пожал худыми плечами, уходя собирать урожай с других солнц.

О, это была чудесная весна. Путешествие закончилось, но как мало измождённых людей
высадилось на берег на бескрайних просторах космоса!

Немногие выжившие Бронсы были теперь счастливы. Тем, кто был рабом Грим Хагена из-за своей преданности Майе,
предлагали всё, что они пожелают.
Однако оказалось, что большинство из них не хотели ничего, кроме покоя и
отдыха.

 Выжившие семьи Бронсов теперь строили свои дома на
поверхности, хотя Лорны великодушно предлагали им жильё под землёй.
город. Броннам больше не нужны были пещеры или туннели. Они предпочитали жить
наверху, на поверхности этого мира, и рисковать морозами и
наводнениями.

Опал был прекрасен. Это было похоже на жизнь на востоке, в
Эдеме, но садов Эдема больше не существовало. И, возможно, было бы лучше
встретиться лицом к лицу со стихией и встретить ее лицом к лицу, вместо того чтобы искать убежища. Время и случай действовали повсюду — даже в Эдеме, — и, как всегда говорил Гуннар, боевое сердце могло вести человека до последнего.

 * * * * *

Дни и ночи были длиннее, чем на Земле. Работа была долгой и
тяжёлой. Но мир Лорнов восстанавливался. А по ночам Один
обычно посвящал час работе над своими записями.

  Иногда он разговаривал с Волденом, хотя никогда не чувствовал себя
комфортно, разговаривая со светом. И он не понимал и половины того, что
Волден ему рассказывал. Волден цитировал формулы о времени и пространстве, массе и скорости.
Один догадался, что пояс, которым он когда-то так недолго пользовался, воплощал в себе
фактор отсутствия времени и пространства. Но это было выше его понимания.

Что касается Ато, то он с каждым днем становился все мрачнее. Наконец, он пришел навестить Майю и Одина
однажды вечером. Сидя у огня - ночи были холодные - он
рассказал им о своем решении.

"Это был великий бой", - сказал он. "И я всегда буду помнить это. Если бы Неа была
жива, я, возможно, чувствовал бы себя по-другому. Но Уолден и другие говорят, что
они здесь надолго не останутся. Я решил пойти с ними. Их
существование — это своего рода нирвана, вневременное, безразмерное существование. Вчера и
завтра, близкое и далёкое — всё едино.

Майя вздрогнула. «Звучит пугающе. Я не понимаю
это вообще. Это как если бы они стали духами, не умирая.

"Возможно", - задумчиво сказал Ато, глядя в огонь. "Возможно, ты прав.
" Но они говорят, что это чудесно - освободиться от оков
пространства и времени. Ты помнишь пояс, Один? Вольден просто улучшил
его. Скоро, я думаю, я надену пояс, который они принесли мне,
и отправлюсь с ними, как Лаэлапс, в ночь.

Он помолчал минуту, а затем осторожно добавил: «Они принесли с собой ещё два
пояса. Для вас двоих, если вы решите…»

Майя вздрогнула. Один рассмеялся и покачал головой. "Нет. Я мужчина. Просто
из плоти и крови, Ато. И я решил остаться здесь и принять на себя удары
время. Претерпеть до конца, даже когда мои отцы прежде чем на земле..."

Майя прижалась к его плечу, как подтвердила она, кивая.

Ато улыбнулся. "Я так и думал, Но мы больше не будем говорить об этом. Есть
одна вещь, которую ты, возможно, не понимаешь. Уолден пытался тебе сказать. Но
он ученый, и его слова другие, и их трудно понять.
Мы с тобой сражались плечом к плечу. Возможно, я смогу объяснить...

Затем он почти час говорил о течении времени - и о том, как
корабль может облететь Вселенную со скоростью света - и по возвращении
он может найти в порту приписки ничего, кроме пыли и воспоминаний. Ибо в то время, как их
сердца бились раз в месяц там, в космосе, прилив за приливом
годы обрушивались на их дома и их близких.

Это была печальная, сбивающая с толку речь. Это свело время на нет - и то, и другое
Майя и Один почувствовали, как у них в горле встал ком, пока Ато говорил.

Но даже после того, как он закончил, они покачали головами и обнялись.
Казалось, что по комнате дует холодный космический ветер, шепчущий о превратностях времени, о том, что в космосе другие часы, и о том, что дела людей уносятся временем и случайностью в безбрежное море.

 В последний раз Джек Один и Майя отвергли предложение Ато. Эдем остался позади. Бессмертие было утрачено. Но Адам и Ева держались близко друг к другу там,
на краю пространства, и, покидая Эдем, они несли в себе
старую печальную благородность. Что-то смелое и прекрасное,
как последние осенние листья, сверкающие на закате.

 * * * * *

Записки, которые доктор Джек Один прислал мне, закончены. Но, как и прежде, он
написал короткое письмо и в последний момент добавил его к посылке.

 Дорогой Джо: (начал он)

 Волден и Ато согласились доставить это послание и
приложенные к нему записки. Волден говорит, что это ужасный опыт —
переходить из его четвёртого измерения в мир, ограниченный временем. Он больше не будет работать посыльным.

 Я обещал рассказать тебе, как у нас всё прошло. И вот эта история, если
ты сможешь её собрать по кусочкам. И я полагаю, что сможешь, потому что ты всегда
 любил возиться со словами. (С такого расстояния я бы сказал, что составление слов было и проклятием, и благословением всей твоей жизни.)

 Боюсь, я не могу понять, о чём говорили Ато и Волден. Но позвольте мне сказать так. Мы быстро и яростно летели сквозь пространство.
 И всё это время Отец Время смеялся над нами. Вы помните, как Грим Хаген старел на Альдебаране, пока мы летели за ним, и казалось, что прошло всего несколько недель. Что ж, если бы мы сейчас покинули Туманность и вернулись на Землю, то прибыли бы туда через два
 Прошло сто лет с того дня, как мы взлетели. И судя по тому, что я видел
от вашей цивилизации в последний раз, у меня нет желания увидеть её
через двести лет.

 Поразительно, не так ли? Ниа всегда говорила, что нам придётся использовать
новые концепции и развивать новые нравы, если мы когда-нибудь покорим космос.
 Она была права.

 Теоретически, вы исчезли и забыты на два столетия. И всё же Уолден уверяет меня, что может доставить это вам в кратчайшие сроки. Следовательно, времени, каким мы его знаем, не существует. Или это река, по которой можно плыть?

 Наш дом закончен. Майя и я счастлив. Это мирная
 планеты. Люди вальс философы. Они дрались из
 отчаяние.

 Мой меч и меч Гуннара ржавеют на стене. Теперь у меня есть
 небольшой офис, и, вероятно, в конечном итоге я стану сельским врачом.
 Два корабля все еще там, на равнине. Наши дети, если захотят, смогут управлять ими и летать в космос. Но что касается нас, мы больше не будем охотиться.

 Заметки, которые я вам отправляю, довольно полные. Уже почти полночь, и огонь почти погас. Майя дремлет рядом со мной.
 Итак, наконец-то я счастлив — за миллиарды парсеков и лет от Земли — и желаю своему старому другу всего наилучшего — и

 ЭТО ИСТОРИЯ, КОТОРУЮ РАССКАЗАЛИ.

 С наилучшими пожеланиями,

 Джек Один, доктор медицины.


 КОНЕЦ




 ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА


 Этот текст был опубликован в журнале Amazing Science Fiction Stories в мае 1960 года.
Тщательное исследование не выявило никаких доказательств того, что авторские права США
на эту публикацию были продлены.

В текст были внесены следующие исправления:

Страница 48: обе стрелки часов были направлены вверх{в оригинале было uward}.

Страница 51: Свернув рюкзак в клубок и надёжно{в оригинале
было «крепко»} завязав его, он бросил его за край.

Страница 52: Вспышка спички показала ему его шахтёрскую кепку{в оригинале
было «капюшон»} в пяти футах от него.

Страница 55: Даже если мы уйдём дальше, чем на кладбище звёзд — или, может быть, за
ворота ада, — я найду её. {в оригинале опущена кавычка}

Страница 59: Теперь мы знаем, что Грим Хаген и его корабль со всеми пленниками
и добычей поднялись со дна моря с помпой, которая была в духе Грим Хагена{в оригинале Хагин}.

Страница 70: Они стучали и колотили по каркасу.{в оригинале отсутствует точка}


Страница 71: Она называлась «Эйнштейн и эйнштейновское пространство, с предположениями
о трансэйнштейновской концепции.{в оригинале здесь была запятая}»

Страница 73: Она была одета в шерстяную ткань{в оригинале было «линтси-вулси»},
а комбинезоны трёх сыновей тоже были самодельными.

Страница 75: И однажды{в оригинале был период} Один услышал его крик.

Страница 78: Будучи крупнее остальных, Один неуклюже{в оригинале было
неуклюже} приземлился на пол машины.

Страница 79: Она была окружена зелёной травой, а в одном углу стоял
изобилие кувшинок{в оригинале было «кувшинчиков»} и хвощей.

Страница 80: «{в оригинале эта кавычка отсутствует} Более тысячи лет
они жили за счёт смерти и разложения. Грибы и поганки
были их пищей.

Страница 82: Юпитер с его красными облаками и его изменчивым{в оригинале было «портящим»}
 «глазом» потянулся к ним и остался позади.

Страница 83: «Это будет похоже на возвращение из бессмертия{в оригинале было
«из бессмертия»} в смертность», — сказала Ато Одину.

Страница 84: «Работа моего отца закончена{в оригинале было «закончена»}, — гордо сказала она
им.

Страница 86: Разве ты не видишь?{в оригинале вместо вопросительного знака стоит точка}

Страница 91: Он увидел лодки, машины и несколько длинноносых самолётов с
еле заметными рудиментарными{в оригинале рудиментарными} крыльями далеко позади
хвостового оперения.

Страница 95: Он снова бросил насмешливый взгляд в сторону Гуннара — {в оригинале здесь
лишняя кавычка}

Страница 95: «Если бы я это сделал, Хаген, разве я бы выпустил тебя и твоих адских{в оригинале было «чертовых»} отпрысков на волю, чтобы они вечно сбивали с толку звёзды?»

Страница 97: «Touch;{в оригинале было «Туше»}!» — подумал Джек Один, когда Гуннар
ушёл.

Страница 98: «Это было правдой», {в оригинале пропущена запятая} подумал Один,
поскольку это был первый Бро-Стока, которого он когда-либо видел.

Страница 98: «И он Бро-Стока среди рабов», {в оригинале пропущена эта
запятая}, — продолжил Гуннар.

Страница 100: «А теперь направь свет на её предплечье{в оригинале было «пред-руку», но во всех остальных случаях
пишется «предплечье»}, — приказал он.

Страницы 103-104: Вы помните историю о том, как люди в буше умирали от
проклятия?{в оригинале вместо вопросительного знака был период}

Страница 106: {в оригинале здесь была лишняя кавычка}Вот, — указал он
к точке света на карте.

Стр. 107: «Возможно», — ответила она.{в оригинале была запятая} «Но пространство там
сворачивается у него на пути.»

Подпись к иллюстрации (стр. 122): Люди Грим Хаген беспомощно корчились в
хватке Кали{в оригинале было «Калис»} смертоносных медных волос!

Страница 128: «Пчёлы, которые крадут мёд, скоро умрут», — сказал старик{в оригинале было «люди»}.

Страница 134: «Скоро, я думаю, я надену пояс, который они принесли мне,
и отправлюсь с ними, как Лаэлапс{в оригинале было «Лаэлапс»}, в ночь».

Следующие слова были написаны с ошибками и оставлены как есть
в оригинале:

 скуловая кость/cheekbone
 предплечье/forearm
 громкоговорители/loudspeakers
 моторная лодка/motorboat
 обнажение/outcropping