Змееносец Ликише. 21-22гл

21 глава

       Ликише переступая порог помещения, завешанного различными амулетами, где стены были обрисованы разнообразными знаками и иероглифами, вдохнул резкий зловонный запах протухшей человечны  заглушающим его ароматом амбра .  Оракул потягивая муштук пускала густой дым от которого внутри все переворачивало, хотелось блевать. Рассудок на мгновение помутнел, его отшатнуло в сторону, нужно время для того, чтобы привыкнуть и только лишь тогда мало-помалу корсей смог поднять голову и увидеть жуткую картину. Блеклый свет, исходящий из стеклянной бутылки, насилу освещал сырую комнатёнку оракула. На сырых подушках восседала изведённая побоями черная старуха в обагрённых пожухлых тряпках, что служили ей бинтами на рваных ранах. На полу и стенах кишели скользкие черви, поедая гниющие отбросы, превращались в синих мух, заполняя комнатку противным жужжанием. Из треснутого кальяна валил дым, превращая комнатенку в сплошное марево.
       — Возможно, это не то, что ты хотел увидеть, — раздался скребущий голос провидицы. — Простой человек имеет простой мир. В нем простая радость, простая скорьбь, слеза, в нем простые истины, просты слова. Этот человек незауряден, больше мирской, занят приземленными делами. Вселенная не зовет таких людей глубоким космосом, не осветит их путь звездами. Они живут, размножаются и умирают. Что им еще желать? Живут в своем мире не о чем не догадываясь, с проблемами сами справляются, а просят только здоровье, но не ты... Ты единственная в этом мире возвышения душа,  миллениум жизней, всегда стоял за верх порядка благодействия. Твое сострадание дарили нам надежду на свет, наш судьбоносный милостив! Да будет так! Твой гнев внушал смертельный ужас на врагов и не было им пощады. Защищал невинных. От одного твоего слова человек обретал живительную силу, мог излечить смертельные раны, чуму выгнать из поселений.  Элида благодарила тебя за то, что он он всегда жил с нами и смиренность в сердцах людей жила вместе с нами, доколе...ты не поддался плотской страсти. Ты ждешь, жаждешь расплаты. Отмщения обидчикам! Разве такого Змееносца мы заслуживаем? Разве этого мы ждали столько лет? Ушел. Скрылся из виду, спрятался за ирильской стеной и ждешь, когда мы все тут перебьем друг друга?  Выходишь из воли ради дешевого цирка на слабых и немощных, а мы все надеемся, что ты обретешь благоразумие и выйдешь к людям, но прежде узри свое нутро. Зри чем ты пропитан!...
        Слова провидицы сильно впечатлили Ликише. Он уже обращал внимание на всю ту вонь что его окутывала и на саму старуху -- чьи длинные отощалые руки уже обвивались вокруг его шеи все крепче и крепче сживая горло. Замерев как камень корсей снова впал в поток нескончаемых видений. Люди брошенные, голодающие, битые и мертвые --– их тела лежат на прожженой земле. Элида полностью потеряла растительность, из-под корки земли  иголками торчат сухие стволы деревьев. Семена не прорастают. Элл и Эрр пропускают Эхо все больше и больше, кажется поглощение одной звезды другой скоро разрушит планету. Детский плачь переорал материнские крики!
     Но что же увидела Хиона? Под открытым сине-лазурным небом на самой высоком каменном столбе, где стояла серебряная ротонда, среди каменистых столбов, из которых стекали водопады, мелисса воззрела прекрасную многорукую деву, что мирно отдыхала на мягкой кушетке, вслушиваясь в песнь цветов. Яркое солнце осыпало ласками синюю кожу провидицы, а маленькие яркие бутоны разнообразных цветов имели крошечные человеческие лица будто там хоронились маленькие лилипуты. Они так же, как и их богиня, радовались тёплым лучикам солнышка, напевали радостные песни, играли весёлые мелодии на крошечных флейтах. Точно, как человеческие ручки в своих лепестках держали инструменты. В танце кружились мотыльки, порхали пестрые бабочки. На низком столике, возле оракула, стояла расписная курильница провидицы, отсюда и воздух имел сладкий ка- рамельный аромат, наполняя девушку детской радостью.
      — Подойди, дитя, — раздался мелодичный голос провидицы. — Я хочу рассмотреть тебя!
      — Вы прекрасны. — Зачарованная красотой, Хиона медленно подошла к оракулу, опустилась перед женщиной на коленях.
        — Мне не так часто приходится видеть золотовласую мелиссу бореев. Этот редкий случай нужно воспеть в песнях доброты и красоты всей Вселенной!
          Как только оракул закончила, живые цветы тут же подобрали приятный мотив, принялись напевать: «Ла-ла-ла».
      — Чтобы воспеть красоту, слов не надо. Нужно только ощутить, почувствовать их вдохновение! Посмотри какие они крошечные, разве это не забавно? Малюточки мои!
       — Это очень прекрасно! — согласилась Хиона, преисполненная невероятной радостью, просияла девушка.
          Прослушав долгую песню цветов о благой красоте мелиссы, оракул обернулась к девушке и добавила:
         — Я давно существую вне пространства и времени, гуляю где хочу и как хочу. Давным-давно я увидела, что сегодня ты явишься ко мне по доброй воле и захочшь узнать свое будущее. А то, что ты видишь, это твой ответ на все твои вопросы, в отличие от твоего Змееносца. Он же познал всю ту чернь, что тянет за собою. Впредь  будет ему уроком.
         — Он не виноват, что стал таким! — не удержав внутреннего порыва, Хиона поднялась на защиту Ликише. — К сожалению, он провёл жизнь вдали от дома. Он совсем не знает, что такое любовь и прощение. Им управляют месть и обида, но я уверена, что у него получится перебороть себя.  Он способен на это! Я уверена!
        — Ох, дитя, ты так добра. А не любовь ли это?
        — Э… не знаю. Он хороший, просто его никто этого не понимает. Многие его бояться и нарочно вредят ему. Он уже борется с собою, и мне кажется, у него это выходит, хоть и плохо у него получается.
          Оракул широко улыбнулась:
             — О, как приятно смотреть на тебя! Ты так прекрасна, когда добра. Однако он не заслуживает тебя! Он бука еще тот, можно пожалеть о своем выборе.
              — Это неважно! Он нарек меня невестой. Я подарила ему свой первый поцелуй! Вы же знаете магию первого поцелуя!  К тому же я поклялась родить ему наследника. К прискорбию,  я другому обещана, и у нас будет венчание, но Тарантул сказал, что....
— Какое самопожертвование! — Возрадовалась оракул медленно подняла одну из рук и лёгким движением взялась дирижировать необычному оркестру. — Я вижу старую нить, что тянется с самых древних времён, когда еще живые боги ходили по этой земле. Это непростая нить. Нет. Это клятва между Змееносцем и его лучом надежды. Это договор с его сердцем и душой, любовью. Если Змееносец проходит цикл перерождения, то его лучик также следует за ним, где бы он ни возник. Всегда и всюду ты будешь рядом.  Любовь двоих, что приняли друг друга не смотря ни на что. Никто из них не смотрел как выглядит другой, каждый был всецело противоречен друг другу, но их объединило нечто, что зовется чистой бескорыстной любовью. Это стало первым лучом надежды рождение чего-то нового. Когда он и она объединяются, следующее рождается жизнь.
           — Превосходная мысль!
          — Любовь зашла в нашу обитель! Да воспоём песню о любви! — С лицом, полным счастья, синий оракул запела песню.
Обрадовавшись, цветы тут же приняли предложение оракула.                Красивая песня удалась. Тонкий голос арахны поднял настроение, а душевная мелодия на крохотных свирелях, дудочках и арфе вызывала странную легкость.
             Мелодия цветов звучала недолго. Прилежно прослушав ее, внимая каждому слову, Хиона обратилась к оракулу:
         — О святая из святых, подскажи мне, что сделать, чтобы спасти его?
           — Что ты спрашиваешь у меня, если уже сама на верном пути. Провидица подняла многочисленные руки, точно как та птица распахнула мощные крылья, представив перед мелиссой кругловатый животик.
            — Это ваше будущее.
           — О боги! Святой Борей и его великие жрецы, как же так? Это немыслимо! Это ваше дитя?
          — Нет же, глупенькая, это ваше с корсеем Ликише будущее, — заулыбалась провидица. — Ваше дитя уже в пути к вам. Его могущество не имеет границ. Он спаситель Вселенной!
 
         Окончив очередную музыку, посвященную рождению новой жизни, оракул воспарила вверх, словно воздушное облачко в белоснежном платье. Длинный шлейф струился вниз, за пределы ее ротонды. Раскрыла с десяток рук, словно белоснежная птица распустила крылья, с лёгкостью взлетела вверх.
          — Я знала, что вы явитесь сюда, и ждала вас, а теперь мой путь закончен и я снова воспряну для дальнейшей встречи с вами!  А теперь за пределы космоса, где меня давно ждут другие вы.  Теперь смею проститься с тобой, золотовласая мелисса Хиона, дочь горного короля. Спеши спасти его, пока еще не поздно.

22глава

                За все то время, которое корсей с мелиссой находились в подвале с оракулом, Тарантул спокойно стоял за прилавком, занимался своими делами, разливая по бутылкам радужную жижу, натирал стаканы, как внезапно с грохотом в двери ввалились двое здоровых, но изношенных, как после долгой дороги, незнакомцев. Вглядываясь в лица, Тарантул не узнал в них своих постояльцев. Он был уверен, что эти мрачные фигуры впервые забрели в его лавку. Высокие, крепкие, широкоплечие гости имели не самый при- ветливый взгляд, после чего арахниец был готов к эпичной схватке.
            «Наёмник с оборотнем! Они учуяли запах корсея и мелиссы. Эти „недородки“ прошли сквозь двери с ворованным ключом!» — бросив оценивающий взгляд, тут же сообразил Тарантул.
        Обращая внимание острым взглядом на тёмное помещение, наемник заглянул во все углы трактира, прошвырнулся  в пустующие комнаты, заглянул кладовую, пустился устраивать настоящий погром. Другой же, от которого несло грязной псиной, взялся валять столы, стулья. Крушил все вокруг: облитые старым воском полки, стеклянные бутылки с намешанным зельем, в которых плавали людские глаза, пальцы и уши. Бил черепяные кружки, что достались арахнийцу после смерти предыдущего хозяина лавки. Развалял трофейный шкафчик. Несмотря на безобразие в трактире, глубоко сдержанный арахниец все еще сохранял безмятежность. Не теряя душевного самообладания, но со скрытой яростью он продолжал до блеска натирать чашку.
 
         — Эй, Вифалай, посмотри сюда, кто у нас здесь! — нава- ливаясь всем телом на стойку, раздался жутковатый голос негодяя, от которого несло грязной псиной.
        — На что он нам нужен? Лучше разузнай, где этот червяк с топорицей! — со стороны лестницы раздался голос другого наемника. — Брюxатый возчик привез их сюда. Это любимое место всяких лиходеев, в том числе и этого ползуна. Эй, Бон Бен, только не переусердствуй на этот раз.
         Наемник перевел ядовитый взгляд на арахнийца.
        — Что происходит, паучишка? Куда ты спрятал ящерку и его варварку? — Ни тяжёлый взгляд зловонного Бон Бена, ни острый оскал его гнилых зубов не мог вывести арахнийца из равновесия. — Где ящерка, насекомое? — злобно повторил он.
                С тяжелым сердцем, переводя дыхание, Тарантул мыс- ленно простился со своей лавкой и всем тем добром, к которому он давно привык и даже любил. Он не стал ждать, пока негодяи с нестерпимыми лицами, круша все вокруг, доберутся до его шеи или внутренностей. Возможно, наемники не собирались оставлять его в живых. Достав из ножен острые сабли, руки арахнийца магическим образом умножились еще на две пары, но наёмники не приняли все- рьёз грозящий вид Тарантула, обоих посетил приступ исте- рического смеха.
                — Ты бы еще жопу надул, — еле выдавил из себя Бон Бен, заливаясь злорадным смехом, неосторожно подступая к арахнийцу.
                После не самой удачной шутки друга Вифалай, хохоча во все горло, едва ли удержался на ногах, но для Тарантула это было полным оскорблением. Он не стал насчитывать крылатые фразочки грабителей, принял боевую стойку, поднял вверх лезвие и исполосовал Бон Бена, разделив его сальное тело на мелкие кусочки, как колбасу.
             — БОН БЕН!
 
               На одном дыхании другой наемник набросился на четы- рехрукого арахнийца, словно бешеный пес, исступлённо кидался в атаку. Отомстить за друга было делом чести для Вифалая. Он не мог оставить его глупую смерть от какого-то арахнийца тбез отмщения. Не прошло и минуты, как Таранул и наемник завер- телись в битве, разнося все вокруг. Толстая плеть из кожаных ремней, которая долгое время служила ему лучшей защитницей, изрезала себя о лезвие сабли. А вскоре и вовсе ее постигла та же участь, что и несчастного Бон Бена. Потому Тарантул великодушно дал своему противнику время для выбора оружия. Недалеко от разломанного шкафчика с трофеями лежал меч безымянного воина. Недолго думая, наёмник разбил хрустальный гроб, в котором покоился тот артефакт, выхватил его среди острых осколков и набросился на арахнийца. В руках наемника меч стал испускать яростные молнии. Загорелось старое бревно. Весь трактир заполнялся едким дымом. Яркие вспышки света пробивались через двери, окна, привлекая к себе неподходящее внимание святозаров.