Башмак подвёл

Гришка был на седьмом небе от счастья. Ещё в начале августа купили ему к школе новые полуботинки. В магазине примерил – по ноге. Башмаки были с брезентовым верхом, а носки и пятки были покрыты чем-то похожим на кожу. В народе их «окрестили»  «парусиновыми», видимо, паруса были таковыми. Изготавливали башмаки трёх расцветок: чёрные, зелёные, и белые.
Отец долго крутил их в руке, думал – покупать или не покупать, решил посоветоваться с продавцом:
-Артёмович, может, чёрные или зелёные поищешь? Эти маркие для пацана.
-Других нет, с таким размером это последняя пара. Бери и не переживай: через месяц они уже будут не белые – Гришка перекрасит их в нужный ему цвет.
-Не сомневаюсь,- улыбнулся отец, взглянув на сынишку, и, рассчитавшись с продавцом, положил покупку в сумку.
Дома Гришка обул обнову и важно ходил по комнате. Очень уж ему хотелось показаться на людях: вот, мол, я какой нарядный, какую обнову заимел. Спросил у матери разрешения сходить в новых башмаках в кино, да куда там –она даже слушать не стала и выдала на его просьбу складный ответ:
-Пойдёшь в кино, наступишь в дерьмо, понял? Чего ещё захотел!
Единственный выход был у Гришки – похвалиться своему соседу Володьке, тем более, что у дружка не было новых башмаков, да и покупка не намечалась. Володька, рассмотрев Гришкину новую обувку, сразу заспешил домой, чтобы уговорить мать, купить ему такие же башмаки. Ходил следом за ней и нудно зудил до тех пор, пока не получил подзатыльник, да не один. Долго плакал он потом за сараем, жаловался Гришке на свою судьбинушку:
-Тебе хорошо, Гришка, ты один. А нас четверо у мамки. Денег нет. Старые ботинки смажет отец дёгтем – вот и вся обнова к школе. Если мне купить, то и Витька заноет, и Тонька с Тамаркой рёв поднимут.
Гришка успокаивал друга как мог. Поплакав, Володька
вытер слёзы, размазав их по грязной щеке вместе с соплями, и успокоился.

Послевоенное время было не сладким, но народ был ка-кой-то особый – сплочённый, дружный. Каждый чувствовал чужую беду как свою и пытался смягчить боль другого своим участием, вниманием, проявлением сердечности.
Жизнь в степной зоне Алтая нелёгкая. Единственное лакомство тех мест - паслён в огородах да мелкие ранетки в лесополосах. Местные жители, кто порасторопней, заготавливали впрок эти дары природы. Сушили их. А зимой стряпали пироги. Для сбора привлекали детей и стариков. У Гришки была норма - пятилитровый бидон паслёна и ведро ранеток. Заготовка паслена подходила к завершению, за что, видимо, и купили ему «парусиновые» башмаки. А вот сбор ранеток ещё только начинался. Ещё с вечера мать предупредила:
-Завтра, сынок, отправляйся вместе с Володькой на разъезд за яблочками. Матери его я уже сказала.
Куда деваться, сказано – сделано. Гришка обратился к матери с просьбой:
-Мам! А можно я возьму полуботинки? Покажу Любе.
Люба, сестра его, жила на разъезде с мужем, который работал на железной дороге. Гришке очень хотелось похвалиться перед ней, новыми башмаками.
-Ладно, возьми, но только не смей обувать - я проверю. Смотри мне.
Был чудесный, настоящий летний день. Солнце поднималось всё выше и  пекло изрядно. Тропинка на полустанок петляла по пшеничному полю. Золотистые колосья клонились в сторону солнца, тихо стрекотали кузнечики, изредка гудели шмели. Друзья весело шагали на выполнение трудового задания. Гришка рассказывал Володьке небылицы из детских сказок и фильмов, привирал, конечно, немного. Ну, а как без этого - красиво не соврать, историю не рассказать.
Когда Володька  удивлялся или смеялся, Гришка  радовался , врал пуще прежнего. Он был старше друга и дорога его жизни, как ему казалось, была длиннее и мудрее. Шли с пустыми мешками, налегке, и расстояние в четыре километра одолели незаметно.

Придя к сестре, Гришка сразу стал хвалиться обновой,
которая Любе тоже понравилась. Володька же смотрел на происходящее с грустной миной. Радости за друга на его конопатой мордашке не просматривалось. Люба напоила мальчишек молоком и даже дала по одной карамельке, ласково потрепала их за вихры. Оставив башмаки на сохранность, друзья направились за ранетками. Долго бродили по посадкам. Гришке удалось набрать чуть больше половины мешка, Володька не достиг такой отметки. Возвратились за башмаками, отдохнули, попили чайку.
Хозяин драгоценной обновы бережно уложил свёрток в мешок сверху ранеток, забыв завязать платок на узелок. Распрощавшись с сестрой, направились домой. Перешли через железнодорожную насыпь. Впереди, приблизительно в ста метрах, проходила шоссейная дорога, связывающая два райцентра. За ней начиналась заветная тропа к посёлку.

До автомобильной дороги оставалось пройти совсем немного, когда перед пацанами остановился старый грузовик «ЗИС» с высокими бортами, из которого, как горох, высыпали полтора десятка девчат. Они шутили, смеялись, шли навстречу. Одна из этой компании подошла к Гришке с Володькой, спросила.
-Так, что несёте в мешках?
Гришке такое обращение пришлось не по душе.
-Какое твоё дело, что я несу? Проходи мимо.
Тогда она ухватила его за мешок и крикнула подругам:
-Девчата, вот они - нарушители, которые ломают ветки, рвут ранетки.
-Отойди! Не тебе указывать, не ты их садила. А ветки мы не ломали. Поняла?
Володька напугался: стоял рядом с трясущейся губой, не скрывая хлынувшие слёзы.
-Ну-ка, давайте сюда мешки. Пойдёмте, сейчас составим акт и отправим вас в милицию.
Девчата смеялись, наблюдая за спектаклем со стороны, но когда услышали Володькины причитания, хохотать перестали.
-Ладно, Наташка, отпусти их, они больше не придут.
Немного попугав ,  Наташка  пацанов отпустила и, побежала догонять уходивших подруг. Напоследок толкнула Гришку в плечо, отчего он чуть не упал.
-Ещё попадётесь, худо вам будет. А ты, я смотрю, говорливый. Сопляк.
Гришка негодовал. Лицо было красным от злости. Гаркнул на Володьку:
-Не ной как девчонка, надоел.
Хотя Володькины вопли были очень даже кстати. Неизвестно, сколько бы ещё эта Наташка потешалась над ними. Гришка и сам струхнул, но виду не подавал- хорохорился перед дружком. Отошли от дороги метров сто. Гришка оглянулся. Девчата переходили через железнодорожный путь. Злость одолевала его всё больше. Он свистнул и крикнул во всю мочь:
-Эй, ты, стерва с котелком.
В ответ на такое оскорбление обидчица резко повернулась и побежала в его сторону. Гришка дал стрекача по тропинке следом за Володькой. Мешок с ранетками то подпрыгивал на спине, то мотался из стороны в сторону. Бежать было тяжело. Оглядываясь, видел, что шустрая Наташка его настигает. Оставалось  одно: избавиться от груза. Гришка выхватил из мешка свёрток с башмаками и, перевалив мешок, вывалил ранетки на землю. Налегке уходить от погони куда проще. Теперь его было не догнать. Однако погоня прекратилась, как только преследовательница добежала до кучи с ранетками. Она сняла платок и стала сгребать в него собранные Гришкой яблочки. Ему до слёз было обидно: столько трудился на жаре, столько раз его кусали комары и вот на тебе – всё напрасно. Со злости кричал в адрес обидчицы:
-Чтоб ты ими подавилась. Сво….
Вдруг он резко осёкся на полуслове, потеряв дар речи. Наташка держала на вытянутой руке его парусиновый башмак. Гришка не поверил своим глазам. Проверил свёрток – в нём был только один полуботинок. Некоторое время молчал, потом закричал:
-Отдай башмак по-хорошему, мне купили в школу ходить. Слышишь?
Наташка же собрала все ранетки и пошла в сторону разъезда, прихватив с собой половину Гришкиной «радости».
Володька, не зная что сказать, только швыркал носом. Гришка молча пустил слезу, побежал за девушкой, надеясь вернуть свою потерю. Девчата стояли на насыпи, кричали в его сторону:
-Пионер - всем ребятам пример.
Наташка время от времени оглядывалась и звала Гришку:
-Иди, иди ко мне, я с тобой разделаюсь, сопляк, - угрожала она.
Он шёл следом, как покорный телёнок, за девчонкой по имени Наташка, которая, дразнясь, уносила его обнову. Правда, расстояние между ними не сокращалось – если она останавливалась, тут же  тормозил Гришка, держась на безопасном расстоянии. Ему хотелось догнать её, забрать башмак, претерпеть  физическое насилие, но не мог  он допустить, чтобы Володька воочию увидел расправу над ним. Сдержался, молча развернулся и поплёлся к Володьке.

Дорога домой показалась ему самой длинной из тех, которые он прошёл за свои двенадцать лет. За огородами засели в канаве, чтобы дождаться возвращения стада коров с пастбища. Гришка ругал сам себя:
-Ах, зачем я, Володька, крикнул этой Наташке? Вот, дурак! Сейчас уже давно были дома, да ещё с ранетками.
Володька поддакивал, сочувствовал, кивая головой. 

Он шёл следом, как покорный телёнок, за девчонкой по имени Наташка, которая, дразнясь, уносила его обнову. Правда, расстояние между ними не сокращалось – если она останавливалась, тут же тормозил и Гришка. Порой ему хотелось догнать её, оскорбить, но не мог он допустить, чтобы Володька воочию увидел расправу над ним. Сдержался, мол Пришлось по-дружески разделить поровну Володькины ранетки.
Близился вечер, солнце зашло за берёзовый колок, всё небо было, как в огне. Повеял влажный, ласковый ветерок. С пастбища возвращались бурёнки – кормилицы. Гришка наблюдал за своим подворьем со стороны. Ждал, когда мать пойдёт доить корову, чтобы прошмыгнуть, минуя досмотра, в дом незамеченным.
Одолевали комары, едва успевал отмахиваться.
Вечером о своей беде поведал старшему брату Кольке. Тот работал трактористом, после работы часто ездил с другом на мотоцикле на разъезд к девчатам. Правда, момент оскорбления Гришка скрыл. Брат с пониманием выслушал его, убедительно пообещал:
-Не переживай, спи спокойно. Привезу твой башмак.
 
Помыв ноги, Гришка быстро поужинал и улёгся, чтобы не попасть матери на глаза. Уснул сразу, намаявшись за день от хождений и переживаний. А под утро ему приснилось, что брат Николай, якобы, женился. Поехал в соседнее село за невестой. Когда тройка лошадей въехала во двор, из кареты вышла невеста. Гришка, будто бы, подбежал к ней, чтобы посмотреть поближе, и обомлел. Перед ним стояла Наташка и протягивала ему рваный башмак. Проснулся в холодном поту, дрожа от страха. Потом вздохнул облегчённо, поняв, что это был всего лишь сон. Но каково же было его удивление, когда он увидел, что на постели лежали оба парусиновых башмака. Наскоро одевшись, Гришка побежал к Володьке поделиться своей радостью.
В обед брат позвал его за сарай. Дёрнул для порядка за ухо.
-Так, ты что ж, озорник, на девчат, ругался?  Если бы отец узнал, не миновать бы тебе тогда солдатского ремня. Так что за это будешь собирать мою норму ранеток и месяц мыть мотоцикл. Понял?
-Да-а,- протянул Гришка с грустной миной на лице.
-А теперь, что нужно сказать?
-Спасибо, Колька. Слушай, а ты ни с ней  дружишь?
-С кем?
-Ну, с этой, с Наташкой?
-Нет. Она уж больно боевая, не для меня.
-Ура! – закричал Гришка,- свадьбе не бывать.
Круто развернулся и бросился бежать что есть духу в сторону  Володькиного двора…