До чего же он прост

Виктор Матюк

До чего же он прост


Взгляд не отвожу от ржавых крестов и заоблачных звёзд,
Внешне этот мир безбрежный до чего же прост,
Будто старый и заброшенный сельский погост!
На нём нет лишних борозд, ни цветов, ни роз,
Только сияние ярких звёзд, напоминающих женский платок   
Или художественный холст, где вместо елей и берёз
Нарисован пылающий хвост огромной кометы,
Господи, где ты? Кто вместо Тебя мне ответит?
Через множество столетий космический ветер
В незримой высоте отвесит поясничный поклон мне,
Как он смог в лабиринте пылающих звёзд найти мою тропу,
И настроиться на мою звуковую волну? Не пойму, почему
Глаза до сих пор пристально смотрят в бездонную пустоту?
Грусть подобна проливному дождю, пролившем землю насквозь,
Картина вызывает в теле дрожь, невдалеке колосится золотистая рожь,
Что посеешь, то обретёшь, всё остальное – сущее враньё и ложь!
В них скрыта безмерная тоска, душа до сих покой ещё не обрела,
Прошлая жизнь сгорела в памяти дотла, она успокоение себе нашла
В песнопениях всесильного и праведного Божества, Его слова,
Как капающая из глаз кристально чистая слеза,
Или недавно срезанная виноградная лоза,
Душевная боль вдоль и в поперёк
Искромсала грешную плоть,
Даже Господь ей в тот злосчастный миг отказался помочь!
Вся соль земли и горечь былых утрат пытаются память вернуть назад,
Результат налицо, на дворе осенний листопад, у монастырских врат
Прошедший ливень оставил после себя, сердцем скрипя, только град!
Небеса не знают, что творят, мысли в бесконечной вселенной парят,
Жизнь на земле они боготворят, и пытаются оскорблять всех подряд,
Только не тех, кто за нераскаянный грех, был когда-то распят на кресте!
Мысль о Христе тут же напомнила о суете сует, покоя в душе вновь нет,
Гаснет свет в кромешной тьме, мысль, оставленная наедине,
Проносится, как вихрь, внезапно космический ветер затих
Лишь на краткий миг, сбился ритм мышления,
Его сменило непротивление злу,
Приходится вновь признавать свою вину!
Почему? Как-то свой долгий век здесь доживу,
Буду мять зелёную траву и собирать плоды бескорыстной нужды,
Как не суди, как не ряди её видно за версту,
Синеву небес осветил яркий потусторонний свет,
Этим светом грешник был когда-то согрет и спасён от страданий и бед!
Не секрет, что смерть уносит лучших, оставляет худших на земле,
Пока святость таится вовне, она сохраняет втайне
Образы случайные, радостные и печальные,
Молчаливые и болтливые, тихие и мерзкие,
Всем ветрам открытые и давно забытые!
Встарь люди говорили, что алтарь похож на крематорий,
Сколько историй через уши священников прошло, и что?
Не наказан серьёзно никто! В памяти осталась радуга в глазах,
Словно луч, переломившийся в слезах! Всё- тлен! Всё – прах!
Экстаз давно в груди зачах, когда-то его нутро озадачивал горящий очаг,
Вспомнился ужин при тлеющих свечах, и суррогат любви впопыхах
При открытых настежь дверях в огромной опочивальне!
Дрожание незаметной вуали скрасило грусть и печали,
Синь небес уменьшила внезапный стресс,
Прекрасный зелёный лес из памяти исчез!
Былой грех остался за широкой спиной,
Настоящее во всей красе предо мной,
Впереди унылый и однообразный путь, склонив голову на хилую грудь,
Осушаю кармический сосуд до самого дна, пробудившаяся память от летаргического сна,
В мздоимстве была искушена, жизнь вдалеке от земли трудна и тяжела!
Жаль, что взглянуть туда грешникам нельзя! Жизнь – года, и чреда прегрешений,
Остановиться нельзя, мешают тлен и суета, пока душевную боль извлечём,
Неоднократно нарушим райский закон, грянет гром, потом раздастся
Колокольный перезвон, он напомнит о времени былом,
Оно расползётся по горемычной и страждущей душе,
Его ощутишь на себе, но ничего не увидишь в темноте!
Треволнение напомнило бедолаге кораблекрушение и множество щепы,
У судьбы свои скрепы, снопы из созревшей ржи и ржавые кресты
Пока ещё стоят под градом и дождём, мы же свой крест
На себе несём, раздвигаем вход в очередной острог плечом,
Чтобы, оказавшись рядом с кровопийцей и палачом,
Выпить чащу со смертельным ядом,
И вновь познать всё то,
Что давно прошло,
И вот оно вернулось назад! Грустным стал презрительный взгляд,
Многое изменилось на земле, никто уже не помнит о нашем ремесле,
На столе вместо писчей бумаги – в руках бедолаги две острые шпаги,
Купленные на последние гроши в деревенском продмаге!
Меняется всё мироздание, я же до сих пор ощущаю желание
Не испытывать собственное терпение, и не счесть его за унижение!
Земля ответь, - на мой вопрос, - сколько на твою землю вылито слёз?
Кто умершим жизни вернёт? Тот, кто уже взошёл на небосвод,
Тревожно взглянул за горизонт, и тут же прикрыл ладонью рот,
Время бежит вперёд, прошлое сбежало прочь, на земле ледоход,
Ты падаешь с ног, и пытаешься вновь возродить в душе любовь,
Пришёл её черёд раскрыть шире горизонт розовых шор,
Пара авторских строк вызвала резкую боль
На перекрёстке трёх безлюдных дорог!
Я там когда-то женщину ждал,
От предчувствий дрожал,
И мечтал, где, когда и как кромешный мрак подобно покрывалу
Скроет явный грех, подобно опахалу от взглядов тех, кто пытался нос утереть нам всем,
Оказалось, незачем, да и ни к чему стремглав бежать навстречу позору своему!
Никто извне, оставшись с твоей бедой наедине, не вспомнит о тебе,
Он будет думать больше о проливном дожде и картофельной ботве,
Всё перемешается в шальной голове, только не то, что от тебя ушло!
Былое время не вернётся, даже больное сердце не дождётся,
Когда же на земле затмится солнце? Чужие мысли неведомы мне,
На жизненной стезе, как в своевольной авторской строке:
Пока нательный крест зажат в руке,
Ты рисуешь строки на белоснежном холсте,
Испробованы все вензеля, ты стоишь у руля,
Потерпевшего очередной крах межзвёздного корабля,
И никто и ничто не сможет оторвать твоя взгляд
От множества слов и богатства тирад!
Когда-то слёзы человечества
Смоют дочиста твоё имя и отчество
С пределов благопристойной земли,
Оттуда все близкие мне люди давно ушли,
В памяти остались голые и обездоленные пустыри!
Земля, вскоре ты забудешь фамилии и имена,
Покинувших когда-то тебя раз и навсегда,
Только во время Страшного суда
В память ворвётся людская молва,
Не вспомнятся царские палаты,
Только запах мяты и больничные халаты,
Чем богаты, тому и рады, думы сжаты в клубок,
Чтоб не дай бог никто не смог на перепутье двух эпох
Свернуть память, как виноградную гроздь в бараний рог!
В самом деле даже зелёные ели не чувствовали веселья,
После празднования дня рождения пришли иные видения,
К ним отношусь без толики пренебрежения, всё потому, что истину везде ищу,
Добраться до неё никак не могу, чем закончилась земная жизнь
И почему был потеряет её смысл? Смерть качнула земную твердь
На склоне прожитых в борьбе лет, не удалось былое время в памяти сберечь,
Отныне и впредь земная круговерть не сможет бедолаге в мозг втереть,
Что каждый человек должен не только думать и сметь,
Но и воспеть солнечный свет, он позволяет разглядеть
И навсегда в памяти запечатлеть весь жизненный процесс!
Пока к нему есть интерес, и ты несёшь на шее нательный крест,
Тебе бес – не помеха, секс – символ земного успеха,
Вся житейская тряска и бытовые неувязки
Не подлежат всеобщей огласке!
Сейчас живу вдали от красот земли,
Где даже небеса против тебя,
Там всё против правил,
Даже Архангел Михаил не смог нравы землян на путь истины направить!
Не стану и я лукавить, жизнь вопреки, наклеенные на тебя ярлыки,
Будто поплавки на тихой или бурной реке напоминают,
Что замки на зыбком песке давно уже канули в Лету,
Истина тянется двумя руками к брезжущему свету,
Раздвинув темноту, испытывает тяготу к теплу!
Бормочу слова молитвы без оглядки,
Записываю строки стиха в тетрадке,
Мысли в беспорядке
Путаются в каждой фразе,
Собравшись с мыслями не сразу,
Ставлю жирную точку, прошу у вдохновения отсрочки,
Надо до зарезу подготовить нужную почву
Под каждую новую строчку,
Чтобы не тратить время до зари,
Люблю я слушать, как токуют в лесу глухари!
На земле исстари следили за звёздами с безлюдной пристани,
На небесах мир иной, он в момент любой может повернуться к тебе спиной,
Там никто не обожает нас, никто не прощает нас и не дарит бедолагам шанс
Для исправления, проходит краткое мгновение и загорается шар земной,
Холод ледяной пронёсся над страждущей душой, когда же растаял лёд
Оледенелых сердец, начал зардеть поблекший восток,
На сердце остался грубый киллоидный рубец,
Неужто гламурной жизни пришёл конец?!
Велик Творец, велики Его Творения,
Вслушайтесь в мелодию небесного песнопения,
Она соткано из красочного тиснения слов и нот,
Ибо Бог сам сеет, пашет и жнёт! Мир велик,
Богу не хватает владык, чтобы свой суд вершить,
Без надсмотра всё рушится, всё гибнет,
Неужто и меня такая участь постигнет?
Ничтожные остатки грехов былых, распрей, склок и интриг
Повсюду валяются в беспорядке, хочется бежать отсюда без оглядки!
Увядшие цветы неописуемой красоты при сумрачном свете путеводной звезды
Пристально зрят на цветущий райский сад, они листьями шелестят,
Чужую память бередят, но не смогут до конца людей понять!
Мы привыкли постигать земную жизнь и её смысл через сны,
Мы же не вольны их неясные контуры найти в мире тьмы и пустоты!
Они наяву врываются через тонкую бахрому в страждущую душу мою,
И пока тот безвестный мир летаргическим сном объят, нас не пугает зловещий Ад!
В памяти ушедших на небеса людей возникла ночь ночей, она фантазии родит,
Душу тревожит и пытается её от полночного сна разбудить,
И вдруг вражеская стрела или людская молва
Стремглав пронзит человеческую грудь,
Исковеркает суть людского жития, чужая трагикомедия – не для меня!
Господь – наш Учитель и наш Судья, Он в отчаянии стучится в запертую дверь
Заледеневших душ и сердец, Он – Истец и потому оберегает судьбу своих овец!
Я же грешный человек, я не успел ещё повзрослеть, как белый снег без проблем
Изменил цель бытия людям всем, зачем? Нам один хрен – где, когда и с кем, но зачем
Грех ворошить, я же не стану рассуждать пространно и много говорить,
Что жизнь у бога надо заслужить, дожить до преклонных лет не всем дано,
Испачкано исподнее нательное бельё из белой бязи,
Отстирать все пятна на нём удаётся не сразу!
Даже погожим днём в воображении моём
Возникает огромный тихий водоём,
В нём плещется синь небес,
Там исчезает подлый стресс!
Пока в сердце буйствовала горячительная кровь и безумная безудержная любовь
Подпитывала горькими слезами необузданную страсть, мне казалось, что жизнь удалась!
Заброшен погост, заржавевшие кресты отряхивают со своей седины пожухлые листы
И охапки сухой и зелёной травы, мы были рождены для великих дел,
Была чётко обозначена значимая цель, теперь сижу без дел
В компании незнакомых душ и тел,
Тот, кто смел и удачлив,
Горя не знал,
Он набрасывался, будто удав на случайно сюда забредшую шваль!
Белоснежная женская шаль упала на перистые облака,
Неужто женщина та, что была умна, приятна и хороша,
Не по своей воле от ратных дел отошла?
Она – не ревнива и не строптива,
Крупную слезу уронила
И свершилось диво:
Она лёгкое облако насквозь прошила,
И горделиво и стыдливо упала на жгущую нутро крапиву!
Покуда люди после ночного блуда мертвецки спят,
А звезды на небе горят, если ты храбр и духом не слаб,
И тебе нравится музыка заоблачных литавр,
Ты должен, как мавр цепляться за божий дар
Двумя руками, расставшись стремглав с богами,
Наяву вслушаться в шум проливного дождя,
Пусть наслаждается страждущая душа твоя
Застенками земного бытия! Время ускоряет собственный бег,
Времени для расспросов нет, тебя рок вновь отправит в кругооборот миров,
Где чужая кровь, как обычная водица из степного ручья, а узкая стезя и высокая колея
Уже никогда не будут рыдать на земле без тебя, даже судьба не ведает толики стыда!
Так было и будет всегда! Суета сует – всё суета! Вот и весь ответ на сущий бред святош,
Тебя насквозь пронзает дрожь, ты сам на себя уже не похож, что посеешь, то пожнёшь!
У нас у всех один Исход, мы вкушаем запретный плод, чтоб не переводился древний род!
Кому честь, тому и награды, нам – благодарственные тирады,
Слова, как все звёздные мириады, только омрачают людское стадо!
Жребий брошен, ты - перекошен, меч из ножен вынут,
Чувства когда-то остынут и тогда грядут лучшие времена!
Нет в природе лучшего наслаждения,
Как совокупление после пробуждения
С чужой женой, у её мужа – запой,
Он тоже не святой, за его спиной вражда, война и разбой!
Чем я обязан року своему? Мучениями, пытками и сомнениями;
Не мил мне тот таинственный свет, где времени нет для откровенных бесед!
Одни изгои на земле останутся, они в своих сокровенных ожиданиях обманутся,
Наяву окажется, что безумие или слабоумие знатному умнику бесплатно достанутся!
Грехи друг к другу тянутся, они в своём котле до сих пор варятся,
И не знают, как заново из тины и пепла заживо восстать?
Мир одет в бирюзовый наряд, нас продолжают Адом пугать,
Но и в Раю благодати не видать, зачем мне жить в том краю,
Где я вновь мучаюсь и страдаю, и в очередной раз умираю?
Глубоко вздыхаю и в новые пенаты быстро возвращаюсь,
Не все здесь уж так печально, реально,
Если смотреть на новую жизнь профессионально,
То можно задать себе вопрос: для чего или для кого живу я здесь,
Где совесть и честь можно в жертву своим прегрешениям принесть?
Космическая даль усиливает тоску и печаль, везде и всё пропитано грехом,
Осенив своё чело Крестом, выходишь на огромный балкон, перед тобой речной затон,
По нему уже промчалась буря, тот, кто не был в чужой шкуре и выглядел самодуром,
Не испытал на себе, оставшись наедине в маленькой и узкой конуре,
Стреляющую боль в спине и в области обеих ягодиц,
Досужая мысль бежит вдогонку за живым жаворонком,
Который рвёт глотку во имя и для потока людской молвы!
Всё боится времени, но даже время страшится чем-то людей удивить,
Время не остановить, его не усыпить, оно бежит и сторожит тот миг,
Когда образ тот, что был безлик, попытается новый грех вкусить!
Жизнь, остановись, так быстро не мчись, если хочешь чем-то помочь,
Растормоши грешное нутро от беспробудного сна, оно впало в забвение,
Его не радует вдохновение, и только старинное песнопение пестреет скромно
Над высью небес вероломных! Я уже ничего не боюсь, но печалюсь и тоскую,
Всуе бытия скользкая и узкая стезя укорачивает годы жития,
Исправить человечество нельзя, можно исправить себя!
Все намного проще для одного, а не для всех сразу,
Можно только на бабе скопом подхватить заразу!
Если честь дорога, не мудрствуй зря перед лицом врага!
Выпрямись и стой, простившись с сокровенной мечтой,
Сольёшься с обезумевшей толпой и только плоть,
Будто туман седой и густой, клубящийся над головой,
Легко взойдёт на эшафот, втянув в себя живот,
Чтобы грешное естество впредь не открывало рот,
Жизнь не стоит и гроша, зачем её жалеть? Когда-то,
Точно не называю ни числа, ни даты,
Ты оставишь жалкую снедь на столе,
Чтобы смерть не заметила тебя наедине
Даже в кромешной темноте! Мы уходим налегке,
Кто-то в поношенном дырявом пиджаке,
Кто-то, зажав нательный крест в кулаке,
Околев и боль расставания презрев,
Доест омлет, и увидит блеск в окне,
Тут же прозвучит прощальный сонет,
Как символ бед, оставленных грешником на земле,
Только святость навеки остаётся вовне!
Человека легко ввести в заблуждение, изменив его мироощущение,
Глаза видят, уши слышат, как дождь или снегопад выливают на нас ушат помоев,
Мы молча превращаемся в изгоев, информацию обрабатывает мозг, а Бог
За короткий срок обман оптический примет за эпизод клинический!
Человеку надо потратить сил немало, чтобы сбросить с очей призрачное покрывало,
Оно торчало в глазу, будто бревно, когда убрали его – полегчало,
А то оно торчало и не позволяло пристально рассмотреть
Едва заметный след разочарований и бед!
Их тень падает на покосившийся плетень,
Грехов нагромождение сулит прозрение,
Блеснёт солнца луч на краткий миг,
Осветит землю и небосвод,
И вновь в тень уйдёт,
Авось, упущенное время подоспеет,
И тучи вновь зардеют, побагровеют и покраснеют!
Пройдёт пять или десять минут и тёмные тучи душу вновь в бездну толкнут,
Если бы небесные боги на клочья изорвали их, мы бы не имели мыслей таковых:
Мир велик, он - непостижим, мы же скопом бежим вослед за его неразличимой тенью,
Ускоряем своё духовное падение, через мгновение самоотречение от постулатов святых
Превращает их в глину и пыль! Рок бьёт всегда под дых, в его речах нет ни точек, ни запятых,
В словах на первый взгляд пустых таится множество интриг, без них никак не обойтись,
Разумом не обзавестись, как не крутись, как не вертись, позади остались странные на вид следы,
Они точно на мои не похожи, стареющее нутро тоска ежечасно гложет, Бог грехи итожит,
Дни проходят, годы уходят, мысли и влечения точек соприкосновения меж собой не находят,
Ветер вечности холодом пронизывает все конечности и в скоротечности земного бытия
Вдруг перед глазами вырастает глубокая и узкая колея! Ты без жилья и без коня
Присел у трухлявого пня вблизи степного ручья посреди белого дня,
Там мир красив, однако он – горделив и молчалив!
Человек на редкость ленив, и к тому же ещё и ревнив,
Едва полюбив кого-то, тут же бьёт тревогу, ноги в руки
И бежать, вместо того, чтобы продолжать спокойно спать
Или заправить за собой кровать! Жизнь можно легко охулить,
Свои заслуги обнулить и о высоких чувствах сразу забыть!
Смешна печаль моя, стаи воронья не даёт житья!
Первородный инстинкт самозванцем в грешную плоть внезапно проник,
И там он едва не погиб, зашиб всё, что выше паха, за что его едва не отправили на плаху,
Судьбе рок подморгнул, и ему тут же в спину ветер подул, качнулся старенький стул в углу,
Тут же закончилось мимолётное рандеву, взгляд вновь прилип к оконному стеклу,
Жизнь наяву рукоплещет первородному греху, он вечно возбуждён,
Он грешником рождён! Ночное удушье сменяет свежесть дня,
Я не первый узник того греха, которому всегда рукоплескала родня!
Пожалуй, он ничтожно малый, взгляд усталый зрит на лист опалый
И чудится ему, что он пришёлся здесь не ко двору, посему
К нему других вопросов нет, едва брезжущий рассвет
Напомнил небу, что состарившийся аскет – нынче дед
Вот-вот скатится в глубокий кювет и никому дела нет,
Почему? Ответить могу только постаревшему ежу,
Что, отвернув суету сует, бедолага забыл о звоне монет,
Без них не мил нам белый свет, взгляд вновь зрит во тьму,
Душа грустит и едва не плачет, ведь час светопреставления уже назначен!
Так или иначе душа продолжает черпать вдохновение извне,
Никогда уже не будет жизни на земле, печален небосвод,
У него вид совсем не тот, что был когда-то,
К былому нельзя вернуться обратно,
Поздновато вспоминать числа и даты
Каждой потери и утраты,
День расплаты не промчится мимо,
Он тебе не скажет «спасибо» за жизнь.
Пропитанную болью и дымом,   
Время – неумолимо и бесстрастно,
Проходит всё и даже то, что в борениях обретено,
Кручусь, как веретено в руках мотальщицы,
Собственной судьбы, она не спешит помочь,
Хотя знает, как велика людская боль!
Как от лихорадки стонет белый свет, вся земля и небо напоминают мне лазарет!
Спасения от хандры и душевной боли нет нигде: ни в широком поле,
Ни в женском подоле, ни в бушующем море, ни на небесном просторе!
Душа беспомощна в бреду, не знает она, где очнётся после летаргического сна:
То ли в Раю, то ли в Аду? По что я брюзжу? Я же нигде не пропаду,
Свой век как-то здесь доживу, даже если буду есть одну пожухлую траву!
Пусть рабы вспомнят постулаты древней старины, они будут удивлены
И ошеломлены, лучшие и умные давно ушли за дальние холмы,
И даже там лжевдохновение горит по воле знатных элит,
Человеческий разум привык пылко хранить первородный инстинкт,
Он не горит и тонет, никто его за страсть не благодарит, жизнь промчит,
Будто вихрь по долам степным и перед последним Исходом
Поговорит по душам с представителями страждущего рода!
Пусть чужие песнопения приносят всем людям посмертное исцеление!
Разговор короткий на осенней дороге не принёс удовлетворения,
Чреда новых слёз окропила землю в долине вечно цветущих роз!
Мечта, затерявшаяся в грёзах, запуталась в простых житейских вопросах,
Она неоднократно попадала впросак, и вновь делала робкий шаг
В сторону пруда, где стая подзаборных собак тут же может помешать
Новых ошибок божьему рабу избежать! В холод и стужу не выхожу наружу,
От жизни невзрачной на душе пасмурно и мрачно,
Хотелось бы вернуться обратно, но с кем и как?
Это никогда не осуществится,
Буду я здесь до последнего вздоха томиться!
Здесь есть источник любви и света,
Душа его лучами будет согрета,
Когда же затмится луч света,
Тогда тлен и суета,
Переодетые в персидские шелка,
Будут слёзы мои втихомолку осушать,
Но не станут возмущаться и на жизнь роптать в слезах!

г. Ржищев
27 ноября 2024 г.
12:27