На Реках Вавилонских. Глава 11

Кабинет его, практически, прозрачной виллы, воплотившей архитектуру нарочито угловатого минималистского стиля, на берегу океана наполняли звуки Линцской симфонии. Две эти стихии, Океан и Моцарт, создавали удивительную, вибрирующую где-то в недрах естества, неповторимость, здесь и сейчас, переживаемой гармонии. Эти редкие минуты катарсиса приносили ощущение лёгкости, сами по себе являясь доказательствами того, что ПРЕВОСХОДСТВО (а этот восторг – одно из его проявлений) – это не тяжесть, а естественное воплощение ПРИЗВАНИЯ. Русский поэт Пушкин, сам будучи гением, и знавший о гениальности, практически, всё, едва ли не первым озвучил удивительный феномен этого парадокса – парадокса Моцарта: откуда в этой голове (или этом сердце) возникало, проявлялось такое сочетание звуков?! Глубину потрясения этим парадоксом, думаю, лучше всех изобразил голливудский актёр Мюррей Абрахам, сыгравший Сальери у Милоша Формана. Он сделал невозможное – ГЕНИАЛЬНО сыграл БЕЗДАРНОСТЬ. И как могло получиться что такой гений, сделавший имя «Моцарт» нарицательным обозначением гениальности, прожил такую, нет – не трагичную, а такую УНИЗИТЕЛЬНУЮ жизнь?! Он хотел ИМ понравиться! Через это же унижение прошли Паганини, Ван Гог, Модильяни… Пока другой гений, Ницше, не возвестил миру: «Так говорил Заратустра», удел гения не нравиться, удел гения – ПОВЕЛЕВАТЬ! И это вовсе не его выдумка или игра болезненного воображения. Как это часто бывает с гениями, Ницше просто вернул миру древнее знание, утраченное в варварских кровавых революциях 18–19 веков. Древний манускрипт, дошедший до нас как «Сокровенное сказание монголов», описывает это так: в 12 веке, на просторах Великой Степи, возникли «люди длинной воли»; они долго бедствовали, пока, на рубеже веков, не объединились и избрали себе лидера по имени Тэмуджин, прозванный Чингисханом! Но как же дьявольски трудно «продраться» к этому откровению: «…долго бедствовали»! Наивное детское, внушённое большими взрослыми: «Ты такой же, как все!». Мучительное изнуряющее стремление этому соответствовать, трусливо-радостно воспринимаемое ИМИ как зримое оправдание собственной убогости. Пока наконец ты не понимаешь: ВЛАСТЬ – это не право, не возможность, и уж конечно, не ответственность. Это состояние, производная твоего ПРЕВОСХОДСТВА, под которое прогибается окружающий мир. Он вырвал эти 250 миллионов, фактически, чужого наследства, умело манипулируя нужными адвокатами, чтобы воплотить властью своё превосходство.
Из спальни в, почти прозрачном, тонком пеньюаре, при каждом движении обозначавшем её пропорционально-пышные, женственные как соблазн, формы, вышла Марта. Он хотел её всегда, но именно сегодня их близость, ставшая предтечей, прелюдией Моцарта, была особенно сладкой – он погружался в неё как в первобытную языческую стихию восторга мистерий.
- Ну, ты убедился?
- Да! Я всё видел: завораживающая грация смертоносной силы! Он – совершенное оружие!
- Не забывай, он на их стороне!
- Временно. Когда мы запустим нашу нейросеть, наш Штальштатд (Стальной город), их Франсевилль, ничего не подозревая, поглотИт, а точнее – заглОтит, его, как рыба стальной крючок. Тогда многое изменится. Как в космосе становятся бессмысленными понятия «право/лево», «верх/низ», так в созданном нами новом социальном космосе исчезнет нравственная дилемма «выбора стороны». Ему не придётся ничего выбирать – выбора не будет! И не только у него!
- Мы потеряли бойцов.
- Дураков не жалко. Наберём новых. Мы на пороге Новой Эры, нового летоисчисления. Когда-то два скромных программиста, изнывая от скуки в телефонном гиганте AT&T, написали диалоговую компьютерную игру с произвольным числом пользователей и довольно гибкой структурой, открытой для обновлений. Именно эти качества сделали игру весьма увлекательной и довольно популярной (в узком кругу, естественно). Поскольку всё это происходило в рабочее время, то, чтобы хоть как-то оправдать потраченные человеко-часы, они набрались наглости представить своё изделие учёному совету компании в качестве перспективного направления развития ПО (программного обеспечения) с крайне широким целевым спектром. Видимо, они думали, что в учёном совете сидят дураки! Нет! В учёном совете сидели совсем не дураки, на которых остроумие двух наглецов впечатления не произвело! Во всяком случае, хорошего! Скорее наоборот! Тогда два этих умника опубликовали код своей игры в открытом доступе. Их звали Кен Томпсон и Деннис Ритчи, а написанная ими игра стала эмбрионом операционной системы Unix – эпохального события в истории человечества. В течение жизни одного поколения «умные машины» проделали путь от многотонных табуляторов до мобильных телефонов. Всё это стало возможным благодаря изобретению Томпсона-Ритчи. И дело даже не в том, что на её основе работают ВСЕ диалоговые операционные системы, включая наши мобильники. Предложенный ими подход гораздо революционнее: именно благодаря этому подходу, ставшему развитием идей ещё одного гениального «фаната компьютерных игр», Йосефа Вейценбаума, Глобальная Сеть (основанная на работах другого гения, сэра Тимоти Джон Бернерс Ли) наполнилась поисковиками, вирусами, троянами и ещё Б-г весть чем – т. е. программными модулями, «живущими» своей самостоятельной, а главное – ДЕЦЕНТРАЛИЗОВАННОЙ «жизнью». Другими словами, человечество начало создавать виртуальный аналог собственного КОЛЛЕКТИВНОГО мозга. И вот мы добрались до НЕЙРОННЫХ СЕТЕЙ! Изобретение Фрэнка, по своей гениальности, сопоставимо даже не с изобретением Unix, а с музыкой Моцарта. Мы превратим его в оболочку, «питательную среду», в которой будет существовать наш «Стальной город», обеспечивая нам, его создателям, истинную власть, ни больше ни меньше – МИРОВОЕ ГОСПОДСТВО!
- Но при чём здесь Давид и его ликантропия?
- Если есть один, значит есть и другие. Более того, не исключено, что их можно СОЗДАВАТЬ. Завоевав сверхъестественную власть через виртуальное пространство, нам понадобится СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННАЯ сила для её удержания в реальном мире.

* * *
Упоминание о самой возможности динамического воплощения литературного прототипа в реальной повседневности, повисло в воздухе физически ощутимой плотностью тишины. Внезапно в стене рядом с большим камином позади письменного стола возник проём, из которого вышел относительно молодой человек, лет 30, весьма заурядной наружности. Положение не спасал ни эксклюзивный от Армани тёмно-синий костюм из тонкого дорогого шерстяного сукна, ни, блеснувшие на руке, вызывающе винтажные швейцарские механические часы. В то же время удивляло нарочитое безразличие, с которым вошедший относился к этой особенности своего внешнего вида, что придавало образу ощутимую харизму. С поистине феноменальной виртуозностью он превратил в яркую личностную «фишку» даже собственную «заурядность». Как выяснилось в последствии, это было отражением его эстетического кредо, формирующим «интерфейс» общения с окружающим миром.
- Знакомьтесь. – Привстал навстречу вошедшему Валентин. – Это Фрэнк, о котором я вам рассказывал.
- Наверное, я должен извиниться за опоздание к началу беседы, – заговорил Фрэнк, садясь в одно из пустовавших кресел – сославшись на аномальную занятость. Но я не буду этого делать. Не буду унижать нас всех заведомой ложью. Мне хотелось посмотреть на вас со стороны. Дело в том, что на вас указала моя нейросеть, мой Франсевилль. Причём, он указал не на ваши научные изыскания (кстати говоря, весьма замечательные), а на ВАС, как энтропийную константу всех возможных сценариев развития событий. Именно так, в своё время, я «вычислил» Валентина. Так что означают ваши слова о «сценарном пространстве литературного прототипа»?
- Почему Ваша нейросеть называется «Франсевилль»? – Парировал Азария.
- Не знаю. – Пожал плечами Фрэнк. – Мои родители родом из Франции, но ещё до моего рождения эмигрировали в Штаты.
- Осмелюсь предположить, что они обосновались где-то в южном Орегоне?
- Совершенно верно. Но как Вы узнали? Я нигде не делился этими подробностями своей биографии.
- В этом нет необходимости. Моё знание – это не результат «биографических изысканий». Ваше противостояние с Шульцем повторяет некие опорные точки, «сценарные маркеры», романа Жюля Верна «500 миллионов бегумы». Только в романе два антагониста с теми же именами, разделившие наследство загадочной бегумы, строят в южном Орегоне два города с названиями ваших нейросетей. Давид высказал любопытную гипотезу о неких энергетических флуктуациях глобального Пространства Вариантов, частью которого является наш, а точнее – ваш, материальный мир. Литературные фантазии, особенно ставшие достоянием массовой культуры – это лишь проекции того, что находится в этом Пространстве, так же, как и реальные события вашей повседневности. Но тогда что мешает сместить проекцию из виртуального пространства литературы в трехмерную реальность этого мира? Вопрос риторический – НИЧТО!
- А что означает поправка «ваш», «ваш материальный мир»?
- Я бы не хотел утомлять присутствующих такими подробностями. Во всяком случае – не сегодня. Но динамика развития событий в романе указывает на то, что нейросеть «Штальштатд» является не «конкурентным потенциалом», а реальной угрозой самому вашему существованию. А может быть, не только вашему. И если вы до сих пор не обнаружили эту угрозу в сети, это не значит, что её нет. Просто нужны более традиционные, агентурные, способы получения информации.
- Но наши сферы общения никак не пересекаются. – С задумчивой медлительностью произнёс Валентин. – Разве что Марта. Но насколько я знаю, она стала любовницей Виктора и вряд ли станет сотрудничать с нами.
- Ну, конструкция «вряд ли» тут вряд ли уместна – не станет. Значит надо внедрить агента в его круг общения. Какие у него слабости? – улыбнулся Азария, почувствовав себя в родной стихии.
- Виктор игрок. И очень азартный.
- Уже что-то! Теперь – кандидатура агента. Он должен быть не столько матёрым шулером – эту часть я беру на себя, сколько харизматичным учёным. Харизматичным – чтобы вызвать доверительный интерес, а учёным – чтобы понять с чем мы имеем дело! Впрочем, это и так очевидно.
- Не так очевидно, как хотелось бы. – Ответил Фрэнк. – Тут много неясного. На грани мистики. Прежде всего, декларированная цель Ритиного похищения – технология «Лучей Филиппова». Как долго вы собирались держать разработку в тайне?
- Вообще не собирались. – Несколько растеряно, как человек, увидевший очевидное, но озадаченный тем, что не замечал этого раньше, ответил Давид. – Разработка эта – несомненно оружие, но оружие оборонительное. В сочетании со стопроцентной эффективностью это создаёт уникальную ситуацию, когда его широкое распространение, доступность открытой дискуссии – оружие гораздо более «сильное». В ситуации, когда любая агрессия не только бессмыслена, но и невозможна, именно агрессивные диктаторские режимы оказываются БЕЗОРУЖНЫМИ. В конце концов, это поняли даже в нашем минобороны. Публикации начались ещё до её похищения.
- Значит целью похищения было нечто другое. Он как будто хотел в чём-то убедиться, что-то спровоцировать. Вы – Фрэнк повернулся к Давиду – единственный непосредственный участник событий. Похоже, Вы знаете нечто, чего не знаем мы.
- Не «мы», а вы. – Неожиданно заговорил, молчавший всё это время, Юрий. – Расскажешь? – Вопросительно посмотрел он на Давида.
- Видимо придётся. Кажется, это уже не Б-г весть какая тайна! Я – ликантроп! Т. е. в полнолуние, или в условиях сильного стресса, могу становиться волком, оборотнем. Симптомы (как я теперь понимаю, это были симптомы) я почувствовал давно, но реальное воплощение стало проявляться совсем недавно.
- Но все легенды об оборотнях – Фрэнк, как будто даже не удивился услышанному, а увлечённо продолжил цепь своих умозаключений – говорят, что ликантропия заразна: пережившая укус, жертва сама становится оборотнем. Можно ли выделить или синтезировать этот «фермент» искусственно?
- Теоретически, да. Вторым направлением наших исследований является использование нейросетей для синтеза новых белковых соединений. Если цель известна – она достижима. Что же касается «внедрения агента», думаю, лучшего кандидата, чем я вам на эту роль не найти. – Улыбнулся Юрий.
- Это может быть реально опасно! – Азария в упор смотрел на Юрия. – В этой игре слишком много неизвестных. Даже для меня!
- «Кровь ран и пыль странствий украшают мужчину» . – Насколько мог безразлично ответил Юрий. – К тому же, других вариантов у нас всё равно нет.