Прихоть Королевы Куини. Роман, Том 3

Обычные издатели Её Величества королевы, 1881 год.
***
ТОМ 3. ГЛАВА I.В ПОТРЯСАЮЩЕМ,ГЛАВА 2."НРАВЛЮСЬ ЛИ Я ТЕБЕ ТАК ЖЕ, КАК ПРЕЖДЕ?"
ГЛАВА 3."ДОБРОТА НАЧИНАЕТСЯ ДОМА"ГЛАВА 4.МАЯТНИКГЛАВА 5.ИЗМЕНЕНИЯ И ВОЗМОЖНОСТИ.ГЛАВА 6.ДВА ЗАГОВОРЩИКА.ГЛ. 7."ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО ЭТО ВЕЛИКАЯ ТАЙНА"
ГЛАВА 8.ПЕРЕКРЕСТНЫЕ ЦЕЛИ,ГЛАВА IX."СЛИШКОМ МНОГО КУХОН"
ГЛАВА 10."НЕЧЕГО ЛИ ВАМ СКАЗАТЬ МНЕ?"ГЛАВА, XI.«ЗОЛОТОВОЛОСАЯ ЦИРЦЕЯ»
ГЛАВА 12."ОН МОЙ",ГЛАВА 13."ПОЧЕМУ ОН НЕ ПРИХОДИТ К НАМ?"ГЛАВА 14."ПИСЬМО ЭММИ"
ГЛАВА XV.ЖЕНА ГАРТА.
***
ГЛАВА I.

 В ОЗАРЕНИИ.

 «Так она любила и была счастлива,
 Словно в раю она пребывала;
 Нет, он казался ей небесами,
 Эта любовь, избранная её сердцем.
 Не в его происхождении или богатстве дело,
 Но в том, что он был рождён, чтобы благословлять,
 С сокровищами своей мудрости,
 И богатством своей нежности».
 _Иса Крейг-Нокс._


Дора спала спокойно и крепко, в то время как Гарт беспокойно ворочался на кровати всю ночь, уставившись в темноту. Утром она спустилась вниз в своём красивом дорожном костюме.
платье выглядели такими же свежими и яркими. Она даже не была бледной
как она была накануне вечером; возможно, волнение последних
ночь пробудила ее, и пробудил ее от печали.

Этим утром она больше думала о Фло, чем о Гарте. При всем
ее хладнокровии и склонности вмешиваться во все дела
духовные и материальные, Дора нежно любила своих юных сестер и была
горячо любима ими в ответ. Беатрис временами бывала слишком
назойливой со своей беспомощностью и импульсивностью, но Фло была для неё как зеница ока.

- Моя бедная Фло, я надеюсь, что они не остригут ей волосы, папа, - нежно заметила она
. - У нее такие красивые волосы, хотя они темнее
, чем у меня.

"Ах, Дорри, дорогая, боюсь, дело плохо", - ответила она.
отец помрачнел. "Я всегда говорил, что мне не нравятся эти иностранные школы, а потом эти немецкие врачи!" - Воскликнул он.
"Я всегда говорил, что мне не нравятся эти иностранные школы, а потом эти немецкие врачи!"

— Ну что ты, папа, это всего лишь абсурдное письмо Битти, из-за которого ты так разволновался, — весело ответила Дора. — Как будто семнадцатилетним девушкам можно доверять, а Битти — особенно!

 — Я думаю, что Беатрис на удивление разумна для своего возраста, — заметил Гарт.
едким тоном. "Я не могу понять, почему ты всегда недооцениваешь
ее; по моему мнению, у нее в два раза больше здравого смысла, чем у
Флоренс", - продолжил он в противоречивой манере.

Гарт плохо спал, что было редким явлением в его здоровой,
хорошо налаженной жизни и которое он, вероятно, запомнит надолго
с чувством обиды; и он был раздражителен в
последствие, и в плохом настроении по отношению к самому себе и всему миру.
Ничто не доставило бы ему большего удовольствия этим утром, чем откровенная
ссора с Дорой, но безупречный характер Доры был неуязвим.

"Это только показывает, как мужчины судят о характере девушек", - ответила она.
слегка пожав плечами и весело улыбнувшись. "Поскольку Битти лучше
выглядит и у нее приятный цвет лица, она наделена двойной
порцией здравого смысла. Ох, вы, мужчины!", качая головой и смеясь.
в какой-то жалостливой манере.

"Мы, мужчины, иногда довольно жестки в своих суждениях", - ответил
Гарт посмотрел на неё с гневом в глазах, но Дора
не обратила внимания на плохо скрытый сарказм.

Для него было так естественно чувствовать себя уязвлённым, бедняга, под
обстоятельства. Она подумала, что потребуется немало уговоров и
_хитрости_, чтобы снова расположить его к себе. Она была очень
внимательна и заботилась о его комфорте на протяжении всего
завтрака, с особой тщательностью подслащивала и готовила его кофе
и даже принесла ему любимый соус, приготовленный своими руками; но
все её попытки примирения были отвергнуты. Гарт довольно демонстративно отставил соус и держался так, словно получил рану, за которую его не простят.
стоял в стороне, как слуги столпились вокруг двери, и молодой
хозяйка одаривала ее запрет расставание. Когда багаж был погружен в карету
и викарий снял свою фетровую шляпу, он подошел
и с большим достоинством помог Доре сесть в карету.

— Надеюсь, вы хорошо проведёте время в пути и найдёте
немощную в лучшем состоянии, — сказал он очень серьёзно. — Пожалуйста, передайте мой привет Беатрис.
За весь завтрак он произнёс не больше дюжины слов, но не мог удержаться от этого прощального выпада.

 — И не Фло! не бедной милой Фло! — ответила Дора, глядя на него.
он с укоризненной нежностью. "О, бедняга, мне так жаль тебя".
"казалось, говорили ее глаза, когда она взмахнула рукой, и
карета скрылась за деревней.

Гарт несколько яростно швырнул свой чемодан в собачью повозку
когда она подъехала к двери. Старая няня положила руку ему на плечо
с фамильярностью верной подруги и попыталась задержать его,
но он был не в настроении для её болтовни.

"Дорогая мисс Дора, она — благословение для всех нас, не так ли, мистер
Клейтон? такая милая девушка, и такая мудрая, такая женственная;
«Как же она похожа на свою мать!» — воскликнула няня, и по её морщинистой щеке скатилась слеза. «Остальные — милые девочки, благослови Господь их милые лица, но они не ровня мисс Доре».

— Конечно, нет, сестра; в одном доме не может быть двух таких образцовых людей, — ответил Гарт, пожимая твёрдую руку старушки и пытаясь свистнуть, когда садился в седло и брал в руки поводья, но свист не получился. Он с некоторой горечью посмотрел на комнату на крыльце, когда отъезжал. Он стряхивал с себя пыль.
«Сними это с себя», — сказал он себе, но в сердце у него была тяжёлая,
обидная боль, когда он это делал.

 Никто не знал, что и думать о молодом хозяине, когда он появился на
фабрике разгорячённый и запылённый.  Двоих или троих рабочих крепко отругали
за какое-то незначительное упущение в работе, и в изумлённое ухо Теда
прозвучала одна из самых суровых лекций, которые он когда-либо
получал от своего брата.

«Меня тошнит от вашей лени и непунктуальности; если вы не можете
выполнять свои обязанности должным образом, вам придётся искать работу в другом месте», — взорвался он
молодой хозяин Уорстдейла. При всём своём мягком характере Теду стоило больших усилий не вспылить и не впасть в ярость.

"Разве мы все не славно повеселились на работе! Где-то что-то не так," доверительно заметил Тед своим сёстрам в тот вечер,
когда Гарт вёз их на повозке с собаками к конюшням.

Братья ехали домой из карьера в полном молчании, и
Тед, который всё ещё немного переживал из-за полученной оценки,
не пытался поднять настроение.

"Надеюсь, между ним и Дорой всё в порядке," — заметила
Лэнгли, с тревогой отложив работу.

Бедняжка, из-за своих проблем она нервничала, но в этом вопросе
Тед не мог её просветить. Очевидно, Гарт пытался
взять себя в руки, потому что вскоре он вошёл и ласково поздоровался с сёстрами.


"Надеюсь, у тебя прошла головная боль, Лэнгли?" — сказал он, беря в руки нож для бумаги и последний номер журнала и отходя с ними к окну.


"Ты их проводила? У них были какие-нибудь хорошие новости из
Флоренции? Ты выглядишь уставшим и измотанным, Гарт, — с тревогой спросила его сестра.


"Да, всё прошло хорошо. Мисс Каннингем передаёт тебе привет.
и Кэти. Они, как обычно, устроили меня с комфортом и дали мне мою
старую комнату.



Гарт пытался читать при вечернем свете, и его лицо было
скрыто.
"В доме викария всегда уютно; Дора — такая замечательная
хозяйка, — ответила Лэнгли, по-женски чувствуя себя как дома."Бедняжка, болезнь Флоренс, должно быть, стала для нее тяжелым испытанием." она восприняла это так же спокойно, как и большинство других вещей. Когда включат свет и что случилось с чаем? — немного раздражённо спросил Гарт, и Лэнгли поняла, что больше не должна задавать
вопросов.

Хороший ночной отдых во многом помог Гарту восстановить внешнее
спокойствие, но он по-прежнему втайне страдал от унижения, которому
подвергся, и эта боль удивляла его самого. Полученный им чек
разозлил и ожесточил его. Он не был влюблен в Дору в обычном
понимании этого слова, но, тем не менее, ее бремя тяготило его. Дружба между ними крепла по мере того, как он рос; он научился смотреть её глазами и судить по-её. Он любил её и ухаживал за ней сдержанно, по-взрослому
Он был неравнодушен к ней с самого детства. К женщинам в целом он относился
без особого интереса. Когда пришло время жениться, он решил, что его женой
должна стать Дора.

 Но теперь его планы на жизнь изменились. Он ждал достаточно долго
и теперь сказал себе, что больше не будет ждать.
Он бы стряхнул с ног пыль этого места; он бы держался с ней и с её вещами как незнакомец; но даже
когда его возмущение было сильным, он знал, что такая решимость была бы тщетной. Даже сейчас он не отказался от неё полностью
все надежды на неё. Да, она согрешила против него, и серьёзность проступка требовала соответствующего наказания. Что ж, он будет держаться от неё на расстоянии и во всех случаях относиться к ней с нарочитой холодностью, пока она не избавится от этого женского безумия и не капитулирует на его условиях. Тогда, и только тогда, он простит её и вернёт ей прежнее расположение. С её стороны капитуляция должна быть полной. Не должно быть ни мягкости, ни полумер, ни
примирительных уговоров с его стороны; в будущем всё должно быть да, да,
или, по крайней мере, нет, нет, между ними. Гарт был как раз в том опасном
настроении, когда одна соломинка может изменить его волю, когда пустяк
может расширить брешь, которую когда-то могло бы перекрыть слово.
 Дора и не подозревала, какой опасности она подвергала себя, когда отсылала своего возлюбленного
от себя недовольной и неудовлетворённой. «Тебе, возможно, будет очень трудно вспомнить меня, Дора», — сказал он ей, инстинктивно предчувствуя правду, но она ему не поверила.

 Впервые молодой хозяин Уорстдейла оказался в затруднительном положении
беспокойный и несчастный; его бессонная ночь всё ещё стояла у него перед глазами как незаслуженная и тяжёлая обида. Следующий день выдался дождливым и ветреным; тяжёлые осенние ливни пронеслись по болотам, затопив просёлочную дорогу и маленький городок Хепшоу. Гарт вёл себя с Тедом так же молча, как и в каменоломне, и они оба вошли в дом, дрожа от холода и чувствуя себя неуютно в промокшей одежде.

«О, бедные мои создания!» — воскликнула Кэти, выбегая в холл, чтобы встретить их, но Тед серьёзно отмахнулся от неё и встряхнулся, как мокрый ньюфаундленд.

 «Не говори о потраченных впустую каплях дождя! эти капли никогда не пропадают впустую.
 Если они не обогатят одежду моего брата, то, вернувшись
 обратно в мою шляпу, наполнят её коричневой влагой;
 ибо то, что посылает Ольстер, возвращается обратно на
 промасленную ткань.
 Терпение, заверши свой труд; заверши своё встряхивание, мой
 брат;
 — Сукно и кожа прочны, а терпение и мускулы ещё прочнее.


«Чушь», — проворчал Гарт вполголоса, довольно резко проталкиваясь мимо него.

Тед печально покачал головой.

 «Я знал одного молодого человека, с которым было приятно общаться».

продолжал неисправимый мальчик:

 «Берегись! берегись!
 Не доверяй ему, он будет тебя дразнить;
 будь осторожен! будь осторожен!»


 «Что с ним такое, Тедди, дорогой?» — ласково спросила его сестра.

— Тише! — мелодраматичным тоном. — Не лезь в тайны, которые не относятся к твоей женской компетенции, Катарина, милая. Откуда ты знаешь, какое тёмное дело тяготит совесть этого несчастного молодого человека? Ты заметила блеск в его глазах, хмурый взгляд, когда он только что пробежал мимо меня? Только раскаяние могло вызвать такую ярость. Дора, отчаяние читается в каждом его жесте.

— О, пожалуйста, замолчи, глупый мальчишка, и дай мне разумный ответ.

Но Тед был далёк от этого. Его раздражённым чувствам нужно было дать выход. И когда Гарт появился, освежившись и придя в себя, он увидел, что Кэти сидит на лестнице и хохочет, а Тед расхаживает взад-вперёд, неся всякую чушь.

Он остановился и выглядел немного глупо из-за этого внезапного появления, но
его брат не обратил внимания на его замешательство.

 «Если ты ещё немного походишь в мокром, у тебя будет приступ
ревматизма», — холодно заметил он, проходя мимо них к
дверь в холл. Они оба вздрогнули, когда она с грохотом захлопнулась за ним.

- Куда он подевался в такой дождь? - расстроенно спросила Кэти.
но Тед только пожал плечами и постарался не выглядеть довольным.
На этот раз отсутствие брата принесло ему облегчение.

Гарт был не в настроении для ночи для общества своих сестер и Теда
непрерывный огонь каламбуров. Тихий домашний вечер с работой, музыкой и светскими сплетнями был бы ему в тягость в его нынешнем душевном состоянии. Правда, Лэнгли редко ошибался в выборе тона, а остальных можно было утихомирить, нахмурившись и заставив их замолчать; но всё же он
Ему не хотелось портить им удовольствие. Он был измотан и
устал; работа, которую он проделал за день, была не из лёгких, и ему
очень нужен был отдых и восстановление сил. Какой-то порыв, которому он не мог
найти объяснения, привёл его к коттеджу.

 Дождь всё ещё шёл, когда он брёл по грязной дороге;
 но из одного решётчатого окна на другой стороне дороги заманчиво
сиял тёплый, приветливый огонёк. «Он войдёт и застанет их врасплох», — подумал он, осторожно поднимая защёлку. Они с Кэти часто так подкрадывались к ним. Им нравилось видеть, как Эмми радостно хлопает в ладоши и
Куини радостно вскрикнула, когда они подняли глаза и увидели своего дружелюбного гостя.

 Дверь в гостиную была открыта.  Он полностью завладел их вниманием задолго до того, как они увидели его стоящим на пороге.  На маленьком круглом столике стоял чай, но свечи ещё не были зажжены. Эмми свернулась калачиком в кресле-качалке и наблюдала за Куини, которая стояла на ковре на коленях с тарелкой хрустящих белых пирожных в руке.

Очевидно, это было какое-то её собственное блюдо. Она всё ещё была подпоясана кухонным фартуком; свет от камина падал на её белую
руки с ямочками и раскрасневшееся лицо; на ней появились какие-то румяные отблески.
Каштановые волосы. Она удовлетворенно рассмеялась, рассматривая
пирожные.

"Они такие же легкие, как у миссис "Фосетты", не так ли, Эмми?

"Да, они прекрасны; ты настоящий гений, королева; но продолжай, пожалуйста.
рассказывай, мы как раз подошли к самой интересной части. Бедный
Мадлен! ты должна сделать так, чтобы всё закончилось хорошо. Я бы никогда, никогда не смогла смириться с печальным финалом.

 «Такие истории никогда не заканчиваются хорошо, — задумчиво ответила Куини, прикрывая лицо от пламени, — они такие же, как
Жизнь в этом. У нас больше нет короля Кофетуа, который наделял бы бедных девушек благородством; теперь всё сводится к обыденной прозе.

"Зачем же ты тогда заставил бедную Мадлен полюбить сквайра? Деревенский плотник подошёл бы ей гораздо больше; и тогда они с ним и с этой милой маленькой сестричкой Китти могли бы жить в том милом домике под каштанами. «Не могла бы ты изменить эту историю, Куини?»

Куини безжалостно покачала головой. «Жаль, но такие вещи нельзя изменить, Эмми. Бедная Мадлен любила, и
Она страдала и теряла, как и другие женщины с начала времён;
но она не была бы собой без этих страданий.

— Я тебя не понимаю, — ответила девочка со слезами на глазах.
"Это была такая красивая история, одна из твоих лучших, а теперь ты
испортил концовку.

«Жизнь полна таких печальных концов, — пророчески ответила юная рассказчица, — я верю, что в таких вещах есть судьба. Не расстраивайся, дорогая, бедная Мадлен была бы несчастна в том домике под каштанами; она бы предпочла жить в своём
Она сидела на чердаке с милой маленькой Китти и смотрела, как мимо проезжает молодой сквайр на своём сером коне. Вечер за вечером, когда они исчезали вдали, она думала о прекрасной молодой жене, которая его ждала.
Можете быть уверены, что её сердце было полно благословений для них обоих,
хотя иногда ей было немного грустно и одиноко.

«Но она не была бы совсем счастлива даже с Китти, —
продолжала девочка обеспокоенным тоном, — и тогда бедной маленькой Китти было бы так грустно».

Что было в этих наивных словах девочки, что заставило Куини
внезапно покраснеть и задрожать?

— Тише, ты не должна так говорить; это всего лишь история, которую мы рассказываем, она
неправда, ни одна из её частей. В этом мире никто не бывает абсолютно счастлив;
всегда есть несбывшиеся желания, неудовлетворённые стремления, повсюду
проблемы.

— Да, я знаю; но почему-то это напомнило мне о нас с тобой, — прервала
Эмми, слегка всхлипнув. «Если бы ты когда-нибудь была несчастна, королева, — я имею в виду, в этом смысле, — я бы, наверное, разбила себе сердце».

 «О, тише, моя дорогая! — она схватила тонкие руки и покрыла их поцелуями. — Это всего лишь история; ты не должна волноваться. Ты думаешь,
Мадлен была бы злой и несчастной только потому, что любила самого благородного из когда-либо живших мужчин? Нет, нет, моя дорогая; не тогда, когда у неё была младшая сестра, которую она любила и лелеяла.

— Вы всегда рассказываете истории в сумерках? Кажется, это очень красивая история. Полагаю, я должен извиниться за то, что стал незваным слушателем, — заметил Гарт, тихо войдя в комнату и устроившись у камина.

Эмми слегка вскрикнула от удивления, когда её сестра поспешно
высвободилась из её объятий.

"Как давно ты здесь стоишь? Ты хотела нас напугать?
Ты очень непослушный; из-за тебя Куини совсем побледнела, а минуту назад у неё был такой румянец.

 — Я тебя напугал? Это было очень невежливо с моей стороны, — ответил Гарт,
взяв её за руку.

 Гарт говорил и выглядел как обычно, но на самом деле его
ошеломило явное волнение Куини. Она всегда встречала и приветствовала его с радостью; почему же сегодня вечером она так странно побледнела при виде его? Карие глаза, которые часто преследовали его, так и не поднялись к его лицу.

"Я тебя напугал?" — настаивал он, удерживая ее, пока она не ответила ему.

— Немного. Мне жаль, что вы услышали все эти глупости, —
пробормотала она, внезапно покраснев от воспоминаний и не решаясь встретиться с ним взглядом.

Что заставило ее придумать такую историю? Поймет ли он тайный смысл?

«Я должна заварить чай, чайник уже полчаса как свистит», — поспешно заметила она, радуясь возможности уйти и прийти в себя.

 Гарт больше не задавал неудобных вопросов; он переключил внимание на Эмми, устроившись в кресле-качалке, а девочка села на маленький стульчик рядом с ним.

Куини оставил их при себе в течение длительного времени. Всякие
подготовка казалось потребу перед едой был объявлен готов. В
свечи еще не потухшими, и она не сделала никаких попыток, чтобы разжечь их.
Гарт бросил на другую сосну узел, теплый и румяный свет был только
распространяется по маленькой комнате. Пока Куини ходила по дому, придумывая для себя
бесконечные поручения, она понятия не имела, что Гарт украдкой
наблюдает за ней.

«Почему она так побледнела? Что в его внезапном появлении
смутило её?» — спрашивал себя молодой человек, слегка волнуясь
от любопытного возбуждения. Каким-то образом это необычное волнение со стороны Куини
успокоило его; он начал думать не так горько
о Доре; какое-то неуловимое влияние, наполовину болезненное, наполовину приятное,
казалось, притупило его чувства.

Гарт был совсем без сознания, почему он хотел, Куини, чтобы посмотреть на него. Он
наблюдал за ее грациозными движениями по комнате со спокойным
удовлетворение. За два дня до этого его внимание привлекла мягкая белизна платья, которое плавно струилось и не шуршало, и блеск золотистых волос в свете лампы. А теперь — чёрная саржа
Платье с белоснежными воротничком и манжетами очаровывало его своей монашеской
простотой.

Что же было в этих двух женщинах, таких непохожих друг на друга, что
очаровывало его? Насколько он знал, он не был влюблён ни в одну из них,
хотя и отдавал предпочтение Доре — Доре, которая манила и в то же время отталкивала его, и к которой он теперь испытывал такую горечь
обиды.

"Почему вы так молчаливы, мистер Гарт? — Никто не рассказывал тебе грустных
историй, — воскликнула Эмми, посадив своего котёнка к нему на колени. — Я бы хотела, чтобы ты поговорил с Королевой, она всегда всё портит.

"Боюсь, твоя сестра рисует с натуры", он вернулся рассеянно. Он
говорит без умысла, но какая-то тень пронеслась над Куини чувствительная
лицо.

"Тебе не следовало меня слушать", - сказала она с упреком. "Это было
просто какая-то чепуха, чтобы доставить удовольствие Эмми. Я придумываю всякую чепуху, которая ей нравится; иногда это сказки или какие-нибудь отрывки из книг; ничего не пропадает даром, — продолжала она, защищаясь.

"И ты думаешь, что девушка может быть счастлива, если на неё наваливается безответная любовь? — заметил он насмешливым тоном.  — Я не знаю, что
женщины сказали бы что-то в ответ на такую ересь. Я думаю, Эмми была права, и этой маленькой Китти пришлось бы многое вынести.

Куини молчала.

"Признайся, что ты не веришь, что такое возможно."

"Что именно?" — она посмотрела на него с переменным выражением лица.

"Что девушка, например, Мадлен, могла бы чувствовать себя комфортно в таких обстоятельствах."

— Разве я хоть слово сказала о комфорте? — с жаром возразила она. —
Конечно, Мадлен считала свою беду бедой и никогда не называла её
иначе.

 — И, конечно, она сделала несчастными себя и малышку Китти? — спросил он.
— возразил он, наслаждаясь игрой слов, но при этом внимательно наблюдая за ней.

"Она ничего подобного не делала, — вспыхнула она. — Вы не дослушали до конца мою историю, иначе не стали бы так говорить.

— Может, просветите меня, — сказал он с некоторой насмешкой в голосе. «Ваша
героиня ничем не отличается от обычных женщин, и большинство из них
делают себя несчастными в сложившихся обстоятельствах».

«Не такие женщины, как моя Мадлен, — с внезапной искренней
улыбкой на лице. — Я не думаю, что мужчины такие же;
они не понимают».

— Чего они не понимают? — спросил он, несколько озадаченный.

 — Благодать даяния, — просто ответила она, — привилегию
видеть и любить то, что выше и лучше всего, без надежды или
мысли о вознаграждении. Некоторые женщины чувствуют это.

 — Но не многие, — ответил он, тронутый её искренностью и снова ощутив
этот странный трепет.

— Нет, не многие, — серьёзно глядя на него. — Большинство боится
страданий и не хочет входить в облако. Они позволяют людям портить
их жизнь, а потом разочарование ожесточает и озлобляет их;
вместо этого они должны продолжать просто любить и сожалеть,
но не слишком ".

"Но предположим, что объект недостоин? Ты знаешь, как часто это происходит.
- Серьезно спросил он.

- Ах, это самая большая жалость из всех. Нет ничего хуже, чем это.
видеть деградацию того, кого мы любим; действительно, это должно быть
ужасно!"

— Ах, ваше золотое правило давать не сработает там!

 — Почему? — тихо спросила она. — Однажды я услышала печальную историю, когда мы с Эмми
были в Гранит-Лодж. У одной из гувернанток случилась ужасная беда. Она была помолвлена несколько лет с мужчиной, который
Он признался ей в большой любви, и внезапно до неё дошла новость о его женитьбе.

«Ну и что?»

«Ну, она пошатнулась от удара, но как-то пережила его. Некоторых женщин это чуть не убило бы. Она просто взяла свою жизнь в свои руки и сделала всё, что могла. "Я храню все это для него", - сказала она мне однажды
с такой печальной улыбкой. "Когда он захочет, это будет готово для него".
но этого не будет здесь".

- Сохраняя что? - несколько рассеянно спросил Гарт.

- Почему любовь, которую он отбросил как ничего не стоящую, - ответила она с
горящими глазами. - Тебе не кажется, что вера этого бедного немца
В гувернантке было что-то благородное? Она забыла о своих обидах и его непостоянстве. В грядущем мире между ними всё будет хорошо.

 — Не слишком ли это притянуто за уши?

 — Вовсе нет, — тепло ответила девушка. — Те, кто сочувствует здесь, должны сочувствовать и там. На небесах не будет разбитых сердец.

— Нет, конечно, нет, — чувствуя себя немного не в своей тарелке, но
странно заворожённый красноречием глаз Куини,

что касается Куини, она почти забыла, с кем разговаривает.
Она была поглощена своей темой, погружена в неё, испытывала глубокие чувства.
мысли зашевелились в ней.

Для нее это было правдой, но она чувствовала с некоторым удивлением,
что он не понимает. Возможно, он чувствовал, что с молодым человеком по
благоговение, тайна будущего века. Некоторые мужчины испытывают большой
страх прикасаться к священным вещам неосвященными руками; но
В юных глазах Куини было бесстрашие орла, они смотрели
не мигая на свет. Какой смысл в том, чтобы отделять в её учении духовное от материального? Любовь была лестницей, которую Иаков видел, ведущей с земли на небеса; она всегда была
восходящие и нисходящие ангелы. Учение о причастии
святых читалось бесконечно.

"Те, кто сочувствует здесь, сочувствуют и там", - утверждала она.
со всей верой и простотой. Почему он этого не сделал, почему
все этого не поняли?

Что касается Гарта, то он был немного тронут и взволнован, взволнованный ее
серьезностью, но не вполне понимая ее и совершенно не в своей стихии
.




ГЛАВА II.

"НРАВЛЮСЬ ЛИ Я ТЕБЕ ТАК ЖЕ, КАК И ПРЕЖДЕ?"

"Истинная любовь юности, которая остаётся верным помощником в те годы, когда мечты о жизни позади, и мы живём в её
«Реальности». — Саути._


В тот вечер Гарт с грустью размышлял над словами Куини.
Несмотря на его искреннюю симпатию к людям, его воображение всё ещё было
неразвитым. За этими краткими фразами скрывались
неизведанные смыслы, целые миры мыслей и фантазий, которые он лишь смутно
понимал, и всё же он чувствовал, что его воодушевляет энтузиазм девушки.

— Вы сделали мне добро, — сказал он ей, когда чай был окончен и Эмми
ушла к Пейшенс. Он встал, чтобы уйти, но всё ещё медлил, словно не желая нарушать тишину.
сцена. «Что-то беспокоило меня и портило мне настроение,
но теперь я чувствую себя лучше».

 «Я рада, что помогла тебе», — просто ответила она.

 Когда он ушёл, она снова опустилась на колени у очага и прикрыла лицо от пламени. В свете мерцающих еловых веток перед ней мелькали всевозможные яркие, фантастические картины; мысли, слишком великие и прекрасные, чтобы их можно было постичь, проносились мимо неё, словно крылья.

 Куини просто мечтала, как иногда делают девочки, но почему-то её мечты были лучше, чем реальность других женщин. Она думала о
Гарт, немного удивляясь его поведению в тот вечер. Он был
добрее, нежнее и в то же время каким-то другим.

 В конце концов, она не была так уж уверена, что он собирается жениться на Доре.
 Она однажды упомянула её имя, и он ответил ей сдержанно, а затем сменил тему. Могла ли мисс
 Каннингем дать ему повод для недовольства?

Куини не была достаточно опытна в житейских делах, чтобы
знать, как быстро разбиваются сердца. Она понятия не имела
о реальном положении дел и о том, что первой мыслью Гарта было
Она искала утешения в своей дружбе. Она знала только, что Гарт каким-то образом стал лучше, и она сделала его лучше.

"Какая разница, если здесь кто-то разочарован?" — подумала юная провидица в тот первый сладостный миг удовлетворения, — "если всё это — дарение и ничего взамен — по крайней мере, не то, чего хочется? Жизнь не будет длиться вечно. В том светлом будущем не будет ни
женитьбы, ни выдачи замуж, как говорит нам Библия. Ничего, кроме
любви, которая, в конце концов, является другим названием жизни. Мы лишь прячемся
Теперь мы храним наши сокровища, складывая их в тишине и темноте, как та бедная фройляйн Хельдриг. Когда-нибудь там, наверху, те, кого мы любим, позовут нас и протянут нам руки, и мы придём, неся с собой наши снопы.

 Куини плела всякие женские небылицы, пока Гарт шёл обратно под дождём. Пульс молодого человека всё ещё бился от волнения. Его вялое воображение пробудилось и зашевелилось в нём; он почувствовал странное, неопределённое ощущение, что слишком долго плыл по течению обстоятельств и что его судьба
приближался к кризису. Будет ли это отличаться от того, что он планировал
все эти годы?

И в ту ночь он меньше думал о Доре.

Как необъяснимы пути человечества, даже самых лучших его представителей.
Гарт, при всей своей прямоте и честности, не заметил, что его
поведение стало вызывать сомнения, когда после того вечера он начал
посещать коттедж. Он всего лишь искал утешения и забвения, исцеляющей компенсации за боль, которую он до сих пор периодически испытывал; но он и не подозревал, что такое потакание своим желаниям может быть чревато опасностью для чужого покоя!

Куини не могла сказать ему, что их отношения были слишком
приятными, чтобы быть совершенно безобидными. Виноват был он, а не она.
Она не должна была холодно принимать своего благодетеля, и потом, если бы она могла сделать ему что-то хорошее.

Правда, Гарт редко приходил один, с ним были либо Кэти, либо Лэнгли, либо Тед, но приглашения в Черч-Стайл-Хаус становились всё более частыми и настойчивыми.

«Гарту нравится, когда вы с Эмми приходите к нам вечером», — не раз говорила ей Кэти. «Ты же знаешь, какие мужчины, дорогая; им надоедает общество их сестёр, а потом Доры нет рядом. Я
Полагаю, именно это делает его таким недовольным и беспокойным. Бедной Флоренс
ещё хуже, и в настоящее время нет никакой возможности для возвращения Доры.

— Так мне сообщил ваш брат, — скромно ответила Куини, но не осмелилась намекнуть
Кэти, что отсутствие мисс Каннингем было облегчением.
 В то время она немного боялась слишком глубоко задумываться о своих чувствах. Инкуб, тяготивший её душу,
исчез, по крайней мере, временно. Жизнь текла для неё
приятно; у неё было достаточно работы, чтобы занять себя; красивый коттедж, где
они с Эмми жили как переодетые принцессы, и друзья, которых она
любила и которым доверяла, скрашивали её досуг.

"Буду ли я когда-нибудь так счастлива в своей жизни?" — сказала она однажды Кэти.
"Я думаю, что это лето — самое солнечное из всех, что я знала. Когда ты
так полностью удовлетворён, то боишься перемен."

"Я люблю перемены," — смело ответила Кэти. «Я думаю, что долгое пребывание в
однообразном счастье привело бы меня в оцепенение. Жизнь — это не
плоская равнина; нужно подняться на горы, чтобы увидеть
открывающийся вид, пересечь широкие реки и пройти через
долгие пустыни; тот, кто боится и того, и другого, —
бедный путешественник».

— Ты забываешь, что у нас с Эмми уже болят ноги от нашего трудного
путешествия, — весело возразила Куини. — Мы прошли через Болото Отчаяния и Долину Унижения.

 — И другую долину, которая была ещё хуже, — вставила Эмми, которая
слушала их. — Но ты, Куини, стояла только у входа, а это было
Мне пришлось сражаться со всеми гоблинами.

 — Тише, моя милая. Да, я знаю, — поспешно целуя её, потому что Куини
не могла вынести даже намёка на то, что Эмми в прошлом подвергалась
опасности. — Что ж, теперь мы в нашей земле Бьюла, земле, текущей
молоком и мёдом.

«Мне кажется, ты очень благодарна за маленькие милости», —
грубо заметила Кэти, которая так и не смогла смириться со скромной работой своей
подруги и была готова поссориться с Дорой из-за её покровительства и снисходительности.

«Предположим, однажды мы расправим золотые крылья и улетим», —
весело ответила Куини. — «А если бы кто-нибудь оставил нам целое состояние, и мы с Эмми внезапно стали бы богатыми людьми, ты бы тогда меня больше любила, Кэти?»

«Нет, мне бы не понравилось видеть тебя такой избалованной», — ответила она, нахмурившись при этой мысли.

«По-моему, у нас с Гартом мания на этот счёт».
— Тема, мы так ненавидим богатых людей. Я бы не хотела, чтобы вы с Эмми были
немного другими; но, Куини, — она сменила тон и заговорила довольно
нервно, — я не могу не думать, что вы немного экстравагантны;
Лэнгли говорил об этом на днях.

— Экстравагантны! — повторила Куини, широко раскрыв глаза.

— Да, я думаю, Гарт внушил ей это, потому что Лэнгли никогда не замечает таких вещей. Он узнал, что ты арендовала тот рояль у Карлайла, а потом ты всегда заказываешь красивые вещи для Эмми. Гарт так боится долгов, и, как он сказал, двести
за год всего не купишь, а у тебя и близко нет этой суммы,
не так ли, королева?

- Я должна быть осторожнее, - ответила Королева, уклоняясь от ответа. "Я
благодарна своему брату за подсказку, но там будет
не страх мой влезая в долги, ты можешь убедить его в этом. Я
ужасно боялся, что из детства, с тех пор я видел несчастье его
причастен".

"Я благодарен услышать это от вас", - ответил ее друг, много
облегчение.

Она была немного сконфуженный покупки Куини.
Обстановка коттеджа была совершенно простой, и, с
за исключением шляпы Гейнсборо, Куини держала свое собственное и
Платье Эмми в строгих рамках. Но пятидесятифунтовая банкнота
прожгла дыру в ее кармане, и она умоляла Калеба прислать ей несколько
забавных книг и игр для развлечения ребенка; и
сделанный дорогой выбор привел в смятение ее друзей в
Дом в стиле Черч-Стайл, когда Эмми демонстрировала свои сокровища.

Куини рассмеялась над лекцией подруги, но это вызвало у неё лёгкое беспокойство. Что они подумают о её шутливом обмане? Будут ли они
считаться пострадавшими от этого? И Гарт тоже, со своим
Ужас перед наследницами и его преувеличенное представление о независимости! При этой мысли у неё слегка упало сердце.

 Осень выдалась холодной и дождливой, непрекращающиеся ливни всё ещё
заливали страну; полевая дорога к дому викария была непроходима,
а просёлочная дорога превратилась в серое месиво. Гарт и Тед ежедневно проходили мимо
коттеджа в своих кожаных гетрах, и доктор Стюарт печально качал
головой, когда встречал Куини во время своих обходов.

"Почему бы вам не дать своим ученикам выходной, такие постоянные
прогулки никому не идут на пользу?" — спросил он, но Куини только рассмеялась и
она плотнее закуталась в свой старый серый дождевик. После проповеди Кэти она
не осмелилась купить новый. Она выглядела такой жизнерадостной и
добродушной, в ней было столько свежести, что доктор
Стюарт не заметил, что одежда на ней потрёпана. Он унёс с собой
впечатление о юношеской жизнерадостности, которое надолго
закрепилось в его памяти.

«А мисс Фейт выглядела именно так», — с горечью подумал он, возвращаясь домой в темноте.

 Доктор Стюарт ни в коем случае не прекратил свои визиты в Эвергринс.  Он
по-прежнему заходил в гости в неурочное время и продолжал спорить.
с мисс Чарити, и по-прежнему пристально следил за книгами, лежавшими на столе рядом с ней. Он нечасто
разговаривал с младшей сестрой; рукопожатие и короткое слово — вот и всё, что
они обычно говорили друг другу. Его похвалы в адрес Джин, а также достоинства и недостатки её ведения хозяйства были доведены до сведения сочувствующей мисс Хоуп, в то время как несколько мрачной мисс Пруденс принадлежала привилегия разливать ему чай и подавать хрустящие оладьи, которые он так любил. Фейт чувствовала себя немного не в своей тарелке; она была моложе и
привлекательная, но ей не хватало остроумия и сообразительности Черити; несмотря на
все эти долгие часы чтения, она часто терялась в догадках, чтобы
понять предмет, который они обсуждали. Она сидела на
немного молчит и грустно за свою работу; это было не для нее
говорят, если он перестал заботить слушать.

Вера была бледнела и больше носить каждый день; продление ее
общение с доктором Стюартом принесла разочарование, а также
приятно с ним. Да, он во многом скрасил её жизнь, и
его недолгий визит стал главным событием дня, но часто оставлял
за ним непонятное беспокойство и печаль. В неясной форме
она начала понимать, что она не выполнила обещание ее
молодых дней, что он разочаровался в своем идеале. Старая Вера
была более светлой и обнадеживающей; и при этой мысли милое личико
стало еще более обеспокоенным и удрученным.

"Что с тобой делать, Фейт? «Когда здесь доктор Стюарт, ты всегда как будто в замешательстве», — резко говорила мисс Черити, когда их гость уходил, коротко кивнув всем сестрам. Обычно это говорила мисс Пруденс.
— Выпустите его, — Фейт не пошевелилась в своём углу. Откуда
ей было знать, хочет ли он её.

"Кажется таким странным, что женщина вашего возраста так мало
может сказать, — продолжила мисс Чарити, недовольно тряхнув тонкими
локонами.

"Он говорит только с тобой, Кара; вы обе, кажется, не хотите меня слушать, —
— ответила бедная Фейт с едва заметной горечью в голосе.

Она нечасто отвечала тем же, потому что была тихой, миролюбивой
по натуре, но сегодня она чувствовала себя раздражённой до боли.

Никогда ещё иго сестры не угнетало её так сильно; никогда ещё
Эти чтения в тесной жаркой комнате казались такими утомительными. Романы
были заменены биографиями, выбранными доктором Стюартом, но
чистый английский язык и благородство описанных в них жизней
не трогали Фейт, которая страдала от тайного чувства обиды и
жаждала остаться наедине со своим бременем. Как тяжело вынужденное общение даже для самых терпеливых из нас. Фейтче посмотрел устало на проливной дождь
что держало ее в плену, и лишили ее единственной вещью, которой она наиболее
ценится--одиночные прогулки.

Но ночью она была со своими мыслями. Она могла лежать без сна
часами, укрытая священной тьмой, обдумывая
проблему своей жизни.

Почему доктор Стюарт снова перешла ей дорогу? с каким намерением и
с какой целью? Она устало смирилась со своей жизнью,
и то яркое лето осталось в её памяти лишь как
мечта о чём-то хорошем, за что стоит держаться. Да, это было самое дорогое, что у неё было
обладание, единственное, что спасало её жизнь от пустоты; но
всё же время в значительной степени залечило рану её
разочарования.

Но теперь они снова встретились как друзья, которые когда-то были
ближе друг к другу.  Да, между ними не было устного
понимания, но были взгляды, которые были так же ясны, как
слова, обрывки фраз, которые передавали целые смыслы, взгляды,
полные взаимного доверия и сочувствия.  Неужели всё это было напрасно? Должен ли он был быть
свободным, отбросить прошлое, забыть и прийти снова, в то время как она
одна была верна?

Доктор Стюарт, казалось, не замечал, что она изменилась; он приходил и уходил, как обычно, и оставлял её одну в её тихом уголке.
Иногда он проводил вечера в Чёрч-Стейл-Хаусе или в доме викария; время от времени они слышали, что он был в коттедже, устраивал весёлую вечеринку и везде был желанным гостем.

На следующий день после того, как Фейт высказала свой маленький протест сестре, погода начала портиться. К полудню дождь утих,
но низкое серое небо и мокрые дороги были очень неприветливыми.
Фейт немного уныло оглядела окрестности.
для неё это было символом её собственной жизни, а затем она повернулась к сестре:

"Дождь прекратился, я думаю, что выйду на улицу, Кара; это пойдёт мне на пользу."

"Я думала, что доктор Стюарт придёт сегодня днём, — ответила мисс
Чарити, деловито постукивая спицами, пока говорила; — он
обещал принести нам ещё новых книг. Вы сами слышали, как он это сказал.
Фейт.

«Да, я знаю, но он не будет скучать по мне; он попросил тебя поговорить с ним,
Кара, а я чувствую, что мне нужно прогуляться. Я уверена, он поймёт», —
смущённо ответила она.

«Что ж, если тебе так хочется быть такой неблагодарной, это не моё дело».
вмешиваться, - недовольно парировала мисс Чарити. - Если ты собираешься
просто сидеть в углу и не раскрывать рта, когда он войдет
, то с таким же успехом можешь убираться вон. Но он будет невысокого мнения о
вашей вежливости.

- Ничего не могу с этим поделать, - устало ответила Фейт.

Еще один день, иглы и острые выступления ее сестра была
чтобы не несет. Она начала испытывать страх перед этими посещениями, они
ее так неудобно.

- Что ж, надевай непромокаемый плащ, если тебе нужно идти, - рявкнула мисс Чарити.
Ее разозлила непривычная решимость Фейт. - Дождь будет только усиливаться.
отойди на час, и ты хорошенько промокнешь ". И Фейт покорно
согласилась.

Непромокаемая одежда не шла ей, она была почти такой же поношенной, как у Куини.
Бесформенные складки полностью скрывали ее изящную фигуру. На ней была её старая коричневая шляпа, которая шла ей меньше, чем маленькие шляпки квакеров, но Фейт знала, что если она испачкает свои красивые ленты на шляпке, то получит от Чарити одну из её резких лекций о расточительности, потому что при их скромных доходах приходилось думать даже о лентах на шляпках.

 Это стало тяжёлым ударом по её женскому самолюбию, когда чуть ниже по дороге
по дороге она встретила доктора Стюарта. Серый непромокаемый костюм мог бы быть
подходящей одеждой для такого неуверенного дня, но старая
коричневая шляпа! Вера умно отмершими суета ей
пальцем-не заканчивается.

Он шел пешком, как это произошло, и он повернул назад и шел с
ее немного, но он по этой плаще и шляпе, а
вопросительно, когда он это сделал.

— Значит, вы ушли, чтобы избежать встречи со мной, мисс Фейт, — сказал он добродушно,
но этот внезапный вопрос так близко подошёл к правде,
что бледные щёки Фейт тут же вспыхнули.

«Я не выходила из дома три дня, а потом у меня так сильно разболелась голова», —
пробормотала она. Она не просила его о сочувствии, но хотела
защититься от обвинений в грубости.

"Вы всегда страдаете от этих головных болей?" — внезапно спросил он.

"Нет, не всегда, но в последнее время они довольно сильные, —
равнодушно ответила она. «Полагаю, дело в душной комнате. Кара так боится сквозняков, а мне не нравится столько читать».

«Я думаю, остальные должны по очереди. Я собираюсь как-нибудь сказать об этом мисс
Чарити».

— О нет, пожалуйста, не надо, — в сильном волнении. — Мне не очень больно, совсем чуть-чуть, а Каре так не нравится, как Хоуп читает, это слишком громко и быстро для больной.

 — Тогда её нужно научить читать медленнее.

 — О нет, пожалуйста, не говорите об этом, — умоляюще. «Мне больше нечем заняться, кроме как ухаживать за Карой, и это правильно с моей стороны; а если мне от этого больно, то какая разница? Мы не можем жить ради собственного удовольствия», — продолжала Фейт, быстро и нервно шагая, но он остановил её.

"Пожалуйста, медленнее; я и не подозревал, что вы так энергично ходите. Я
хочу поговорить с тобой, хотя ты никогда не удостаиваешь меня долгими словами. Я
я не должен быть включен в перечень ваших обязанностей, а?" с
косой взгляд из смешались удовольствие и серьезностью.

- Боюсь, вы сочли меня очень грубой, - сказала она приглушенным голосом.

- Нет, я просто нахожу вас немного угнетающей. Что с вами было
все это время, мисс Фейт? Я ваш старый друг, и вы могли бы быть со мной откровенны.

 «Всё в порядке», — ответила она в замешательстве,
тем самым взвалив на свою совесть целую ложь. Но как она могла намекнуть ему на причину своей усталости?

Доктор Стюарт положил в карман лжи с ощутимым недоверием.

"У вас растут тоньше и нервной каждый день и нет
причиной для этого? Ты ждешь, что я поверю?" с недоверием
смеяться. "Я имею в виду, чтобы положить конец этой пагубной показания, так что смотрите
на себя, Мисс Вера".

— О, вы не должны, вы действительно не должны, доктор Стюарт, — взмолилась она со слезами на глазах. — Это единственное удовольствие Кары, и я не могу допустить, чтобы с ним что-то случилось. Вы не имеете права вмешиваться, — продолжила она, повернувшись к нему с яростью голубки.

Бедная мисс Фейт! она пыталась разозлиться на своего дружелюбного мучителя, но почему-то не могла.

"Разве я не имею права? вы в этом уверены?" — серьёзно спросил он. "Вы знаете лучше меня, мисс Фейт; вы должны прислушаться к своему сердцу и
памяти в этом вопросе."

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, внезапно побледнев, но продолжая идти ещё быстрее.
Он протянул руку и остановил её.

"Что я имею в виду? Ты забыла Карлайла? Это было десять лет назад,
и с тех пор мы оба повзрослели, но я думаю, что мы не
о нас забыли. Я вам так же нравлюсь, как и тогда, мисс Фейт?
 Как вы думаете, вы могли бы решиться променять «Вечнозелёные» на «Можжевеловый домик»?

Фейт испуганно взглянула ему в лицо, но то, что она там увидела, не оставило у неё сомнений в его намерениях. Её словно ударило током. Она мысленно обвиняла его в непостоянстве и забывчивости, а он всё это время имел в виду вот это!

"Я думала, что это тебе всё равно, что ты забыл,"
— ахнула она, не отвечая на его прямой вопрос, в первый раз испытав головокружение от удивления.

"Тогда ты думала неправильно", - холодно возразил он. "Женщины - не
единственные верующие существа в мироздании, так что тебе не нужно претендовать на это
дополнительное достоинство. Это вы бросили меня, помните это, мисс Фейт.

- Но вы могли бы пойти за мной; вы могли бы спросить, что со мной стало.
я... - она запнулась.

"Какой в этом был прок?" последовал бескомпромиссный ответ: "У меня были мать
и сестра, которых нужно было содержать. Жена - слишком дорогая роскошь для бедняка
А я, по совести говоря, был достаточно беден. Ну что ж, значит, дело сделано.
наконец-то мы поняли друг друга, Фейт?

"Да, я полагаю, что так", - тихо ответила она.

Со стороны доктора Стюарта ухаживания были краткими и деловыми;
но, очевидно, он был вполне доволен результатом, потому что шёл
быстрым, довольным шагом.

Фейт шла рядом с ним, у неё кружилась голова, и она
чувствовала нервную боль.  Она совсем забыла о своей старой коричневой шляпе и
водонепроницаемом плаще. Низкое серое небо по-прежнему предвещало дождь, и мокрые лужи
блестели у неё под ногами, но если бы чудо превратило их
в розовое вино, она вряд ли была бы более удивлена. Что он
всё это время имел в виду именно это!

"А я думала, вы забыли, доктор Стюарт", - сказала она наконец,
тоном человека, который просит прощения.

"Хм! вы найдете Ангус больше к своей цели," он вернулся,
коротко. "Как насчет Мисс Чарити и показания теперь, Вера," с
веселый огонек.

"Cara! — О, что же нам с ней делать? — воскликнула она, в отчаянии заламывая руки. — Теперь я забыла. Моя бедная
Кара!

— Предоставьте Кару мне, — был единственный ответ доктора Стюарта, когда они повернулись лицом к дому.




Глава III.

"Милосердие начинается дома."

 "Умоляю ваше величество,
 Воздержись от резких речей в ее адрес; она леди
 Так нежна к упрекам, что слова для нее - удары,,
 А удары смертельны для нее". --_шекспир._

 "Доброта в женщинах, а не их красивая внешность,
 Завоюет мою любовь". - _шекспир._


Нервное напряжение Фейт вернулось с новой силой, когда они подъехали к «Вечнозелёным». Она бросила жалобный взгляд на эркер,
а затем на доктора Стюарта, что втайне вызвало у него внутренний смех,
хотя ни один мускул на его лице не дрогнул.

"В Англии нет белых рабов, предоставьте мисс Чарити мне," — сказал он.
сказал снова, и мужская уверенность в его голосе подарила ей
восхитительное чувство безопасности.

То, как спокойно он снял с нее плащ в
холле и попросил отложить шляпу, принесло с собой странное новое
чувство защищенности и заботы. С его стороны не было никаких
протестов, никаких пылких признаний в любви; но для
обычного ухажера средних лет, довольно новичка в своих обязанностях, доктора
Стюарт чувствовал себя на удивление хорошо.

Мисс Чарити была одна, когда они вошли. Остальные сёстры имели привычку вздремнуть после обеда, что им очень нравилось
Строгое уединение; но ясные глаза мисс Чарити не закрывались до самой
ночи, да и то не всегда. Бедняжка могла бы издать множество
томов своих полуночных размышлений, когда она и боль вели свою
тоскливую беседу в течение этих десяти долгих лет страданий.

 Она довольно резко подняла взгляд от своих вязальных спиц, когда они
появились. Она всё ещё была раздражена необычным проявлением самостоятельности Фейт, и одинокие размышления за день не смягчили её резкость.

 «Итак, ты наконец-то вернулась, Фейт, — иронично заметила она. — Я
Надеюсь, вам понравилась ваша прогулка под дождём. Я бы хотела, чтобы вы вылечили Фейт, доктор Стюарт, от её абсурдного беспокойства и любви к прогулкам; она выходит на улицу в любую погоду, и это так нелепо для женщины её возраста, — закончила Черити, которая в определённом настроении любила напоминать сестре, что та никогда больше не увидит тридцатипятилетия.

 Но Фейт впервые не обиделась на насмешку, потому что разве она не помолодела сегодня днём?

«Что за разница в возрасте, мы прекрасно прогулялись», —
ответила Фейт, немного нервно смеясь и перекидывая ногу через спинку сиденья.
Она села на диван сестры так, чтобы её лицо было скрыто. Союз «и»,
такой милый для помолвленных, выскользнул из её уст по ошибке. Мисс
Чэрити раздражённо подняла взгляд.

"Кто это «мы»? Я бы хотела, чтобы вы говорили прямо. Доктор присоединился к вам в вашей охоте за мокрыми изгородями? «Если человек не научился здравому смыслу к тому времени, когда ему исполнилось тридцать пять в марте прошлого года, то я не думаю, что он когда-нибудь научится», — проворчала больная, которая, несмотря на всю свою проницательность, не имела представления о реальном положении дел.

 Глаза доктора Стюарта лукаво заблестели; он наслаждался ситуацией.
Забавно. Мисс Чарити всегда его забавляла. Обычно он позволял ей
ворчать и дуться сколько душе угодно, не пытаясь ей перечить,
но, взглянув на взволнованное лицо Фейт, он решил дать ей
«последний шанс», как он это называл.

"Да, я встретил Фейт, и мы вместе гуляли," — начал он непринуждённо,
но мисс Чарити начала раздражаться.

— Вы познакомились с моей сестрой, доктор Стюарт. Полагаю, вы не хотели сказать то, что сказали, — она собиралась закончить, но доктор весело перебил её.

 — Ну, я называю её Фейт, потому что мы старые друзья и потому что мы
Сегодня днём мы уладили наши маленькие разногласия.
Когда два человека решают стать мужем и женой, нет
необходимости в дальнейших формальностях, не так ли, мисс Чарити?

«Муж и жена!» — воскликнула мисс Чарити и закрыла лицо руками.

"Да, мы вас напугали?" — продолжил он более серьёзно, потому что она была очень удивлена и взволнована. «Фейт не была готова к тому, что я заговорю, иначе она бы дала тебе понять. Кажется, мы в каком-то смысле заботились друг о друге последние десять или одиннадцать лет;
Вот это постоянство! Я объездил весь мир и всё равно вернулся к своей старой возлюбленной.

 «Где ты, Фейт? Почему ты позволяешь доктору Стюарту говорить за тебя?» —
спросила мисс Чарити, открывая своё бледное лицо, но продолжая говорить в своей прежней раздражительной манере. «Если ты приняла его и собираешься быть такой, как он сказал, — слегка вздрогнув, потому что эти слова напомнили ей о мрачном прошлом, — мне или кому-либо ещё нечего сказать. Ты не девочка, — с истерическим смехом;  — полагаю, ты сама всё понимаешь».

— О, Кара! — воскликнула бедная Фейт со слезами на глазах. — Я не знаю, как я могла быть такой эгоисткой, чтобы захотеть оставить тебя, но всё, что он говорит, — правда. Десять лет назад всё прекратилось из-за того, что я вернулась, чтобы ухаживать за тобой, а теперь он вернулся, и кажется, что мы созданы друг для друга, и... и... — тут она разразилась нервными рыданиями.

— Пустяки, — ответил доктор, но его глаза слегка заблестели от сочувствия. — «Джунипер Лодж» находится по соседству, вы не будете
разлучены. Пойдёмте, мисс Чарити, вы добрая душа и храбрая.
Хватит и на десять Фейт, скажи что-нибудь утешительное своей сестре, чтобы
у неё поднялось настроение.

Доктор Стюарт знал, как обращаться с мисс Чарити. Под внешней резкостью
и раздражительностью скрывалась истинная женская натура и мужество,
которым могли бы похвастаться немногие женщины. Много лет назад она
выиграла свою битву и легла на больничную койку с разбитым сердцем,
но безропотными губами. Забыла ли она когда-нибудь бедную
Джордж с того дня, как она отказалась от него? Верила ли она когда-нибудь в истории, которые они ей рассказывали о его никчёмности?

Маленький мир Хепшоу видел в мисс Чарити лишь маленькую
светловолосую женщину с язвительным языком и характером, испорченным
разочарованиями и страданиями; но никто, кроме Фейт и, возможно, доктора
Стюарта, не знал, что мучительно терзало её тело и нервы днём и ночью.

«Иногда я чувствую себя как Сент-Лоуренс на поле для игры в регби; я бы тоже хотела, чтобы это было
похоже на ложе из роз», — мрачно сказала она однажды своей сестре, но даже ей она не говорила о медленных мучениях, которые терзали её.
«Какой в этом смысл, — подумала она, — боль нужно терпеть, а не
разговаривать о ней».

Она не говорила Фейт о странных мыслях и снах,
которые преследовали её по ночам. Иногда, полусонная от опиатов, она
представляла, что стены и крыша её комнаты рухнули; по комнате
проносились холодные небесные ветры; над ней было тёмное
полуночное небо, усеянное сверкающими звёздами. Как они мерцали
и сияли! Иногда сквозь них доносились голоса. Серые и белые
тени двигались туда-сюда, молчаливые, но с серьёзными, говорящими
глазами, полными жалости и любви. «Бедняжка Чарити!» — казалось, говорили они.
«Всё ещё прикован к кресту и ждёт ангела мира и покоя. Долго ли ему ещё ждать?» И эхо, казалось, подхватило и передало дрожащий вопрос: «Долго ли ему ещё ждать?»

Ах, да, это были её родители! И бедный Джордж, каким же ясно она его видела! Они сказали ей, что он умер смертью пьяницы, с жалкой попыткой утешить. Он ехал верхом после ночной попойки, и его руки и ноги дрожали, но она недоверчиво покачала головой. Какая разница, как он умер? Он обрёл покой, она знала это, она была уверена в этом; он не мог грешить, как они
сказал, что у него есть — у её бедного Джорджа, которому она принесла столько страданий!

И теперь, когда её чаша ещё не была полна, от неё потребовали ещё одну жертву. Она должна была отказаться от Фейт, терпеливой няни и спутницы всех этих лет страданий. Да, она часто сердилась и раздражалась, но кто мог быть для неё таким, как Фейт? Смог бы кто-нибудь заменить тот мягкий голос и нежную руку, которые убаюкивали и делали терпимой боль, грозившую стать невыносимой?
 Смог бы кто-нибудь другой терпеть её скверный характер с таким терпением и любовью
Отставка? При мысли об этом новом лишении у бедной
инвалидки побледнели щёки, а в горле встал ком, когда доктор Стюарт
высказал свой убедительный протест.

 «О, Кара! У меня никогда не хватит духу оставить тебя, когда дело
дойдёт до этого», — воскликнула Фейт, цепляясь за неё со слезами на глазах. Что с того, что они были женщинами средних лет, и что волосы Кары, по крайней мере, были с проседью, и что доктор Стюарт смотрел на них то с восхищением, то с блеском в глазах? Разве они не испытывали друг к другу чувств? Разве Кара не была её родной сестрой? «О, Кара! Я никогда не смогу тебя оставить!»

- Ерунда, - возразила Мисс благотворительность, оттолкнув ее, но со слезами
в ее глазах тоже. "Вставай, Веры, сделать; что доктор Стюарт думать
нам? Конечно, ты должна заполучить его, если хочешь; а хорошего мужа
в твоем возрасте нельзя презирать, позволь мне сказать тебе это.

- Но что ты будешь делать без меня? а Хоуп так плохо читает, - вздохнула
ее сестра.

Мисс Чарити слегка поморщилась при этой мысли, но храбро ответила:

«О, я как-нибудь справлюсь. Хоуп не так уж плоха, если заткнуть ей одно ухо ватой, и она всегда знает, что читает».
акцент упрека, обозначающий рассеянное внимание Фейт. "Ну, ну,
все в порядке", - ласково похлопываю ее по плечу. "Джунипер Лодж"
находится не в сотне миль отсюда, и я осмелюсь сказать, что доктор Стюарт часто отпускает вас к нам.
и все, что я могу ему сказать, это то, что хорошая сестра
из нее получится хорошая жена, и он скоро сам в этом убедится".
И с этими словами мисс Черити снова занялась вязанием, а вскоре после этого доктор Стюарт откланялся.

"Вы уже уходите? Я надеялась, что вы подождёте и увидите Хоуп и
Прюденс, — робко пробормотала Фейт, следуя за своим возлюбленным в
маленькая прихожая, и наблюдала, как он надевает свое лохматое пальто;
но доктор Стюарт только улыбнулся и покачал головой.

"Не сегодня; передайте им от меня наилучшие пожелания. Завтра днем, если погода
будет хорошей, мы еще раз прогуляемся вместе и обсудим дальнейшие
планы. Вам, наверное, хочется привести свои мысли в порядок,
Фейт?" — с таким глубоким пониманием и добродушием, что она покраснела.

«Мисс Чарити — этого достаточно на один день, я бы не вынес
остальных добродетелей», — сказал он себе, с довольным видом
садясь за свой одинокий чай.

Джин, превосходная женщина, знающая его повадки, разожгла камин и
принесла ему тапочки, чтобы он их согрел. «Я не так уж плохо живу как
холостяк, чтобы так уж сильно торопиться изменить своё положение, —
продолжал он, вытягивая ноги к огню, — но как может человек
наслаждаться комфортом и спокойной совестью, зная, что по соседству
умирает человек?» и хотя это довольно
грубо, я верю, что она худеет с каждым днём из-за всех этих волнений
и чтения всякой чепухи. Когда она станет моей женой, никто не сможет мне помешать
я могу держать мисс Чарити в узде. Бедняжка! Её тоже
жаль. Я и сам почувствовал себя мягкосердечным, когда Фейт
стояла там на коленях и выглядела такой жалкой. Что ж, она милая
женщина, и я не раскаиваюсь в том, что сделал, потому что, несмотря на
отличное управление Жаном, иногда становится немного скучно,
когда старая мать уходит, а Эди выходит замуж. Кстати, я должна написать и рассказать об этом
Эди, она будет так рада.

Фейт немного успокоилась и вернулась в гостиную, когда доктор Стюарт
ушёл. Она бы с радостью ускользнула в свою комнату.
комната, чтобы помечтать об этом чудесном событии, которое произошло, но она
знала, что это было бы оскорблением в глазах ее сестер. Есть
были Надежда и благоразумие, чтобы быть просветленным, и строй братской
критика должен быть запущен. Доктор Стюарт был столь любимый им все,
что она знала что в любой свет, который они могут счесть ее согласие
его предложение, которое он не хотел быть неблагоприятным.

Мисс Чарити сама растопила лед в своей обычной резкой манере.

«У меня для вас двоих есть отличная новость, пока вы дремлете, —
начала она, взволнованно продолжая вязать. — Вот Фейт,
которая достаточно взрослая, чтобы понимать, что к чему, и сошлась с доктором Стюартом.

 «Что?!» — воскликнула мисс Хоуп, а затем разразилась громким
сердечным смехом, который всегда действовал на нервы больной. «Молодец, Фейт, значит, ты не собираешься оставаться старой девой, как все мы.
Что ж, на мой взгляд, троих в семье достаточно, и этого вполне достаточно, а у вас
никогда не было подходящей стрижки. Так что вы хотите стать хозяйкой Джунипер-Лодж! Что ж, что ж, это, конечно, редкая новость;
 с тех пор, как Чарити сошлась с беднягой Джорджем, в семье не произошло ничего стоящего упоминания.

— Что ж, на один рот меньше, — вставила Пруденс в своей обычной резкой манере, — а при нынешних заоблачных ценах на мясо это повод для благодарности.

Но, несмотря на то, что речь была не слишком сочувственной, худая смуглая рука мисс Пруденс слегка дрожала, когда она открывала чайную коробку и отмеряла скудную порцию чая. Бедная мисс Пруденс! Под суровой, нелюбящей внешностью по-прежнему билось
теплое женское сердце, хотя оно редко находило выход. Единственной целью
ее жизни было свести концы с концами и обеспечить себя и своих сестер.
пределы бедности. Небольшие сбережения составляли ее главную радость;
низкие стандарты принижали ее моральный рост; мелкие заботы сужали ее кругозор
и сжимали ее; соринка в ее глазу препятствовала приходу
он был солнечным лучом в ее сердце и превратил ее жизнь в тяжелую, неприятную вещь.

За это печальная истина, и болезненный для многих из нас, что в
значительной степени мы формируем нашу собственную жизнь. Широкий заготовок, вакуумные
что природа не терпит, все устраивает. За пределами пустоты,
хаоса, центральной бездны «я» нас ждут всевозможные
обязанности, радости, печали, возможные страдания, мир людей,
быть любимым, для пополнения пустоты и отходов отработанного страсть.

Мисс Пруденс был одним из тех, несчастные существа, которые читают значения
жизни светом ассарий погружения. В ее тайном святилище
маленький бог Экономи обитал как любимое божество. Она бы подмела свой
дом, как та женщина из притчи, в поисках самой маленькой пропавшей
монетки, и легла бы спать в отчаянии из-за её потери; но она оставляла
свои внутренние покои в ужасном беспорядке, полном пыли и паутины.

И всё же, как и у многих других людей, недостатки мисс Пруденс были лишь
карикатуры на добродетель. Она была скупой, но делала это ради своих сестёр,
а не ради себя. Чтобы сохранить маленький дом чистым и
приличным, она трудилась с утра до ночи, но я не знаю,
что кто-то из них любил её за это больше. Это было призванием Пру,
её единственным увлечением. Если бы она могла читать мисс Чарити и
принимать участие в уходе за больными, Фейт была бы ей больше благодарна.

Она, как и следовало ожидать, разволновалась из-за этой маленькой речи мисс
Прюденс, потому что была вне себя от счастья и жаждала
чистого родственного сочувствия.

— И это всё, что ты можешь мне сказать, Пру? — обиженно спросила она.


— А что я могу сказать, — ответила бедная мисс Пруденс, выглядевшая ещё более серой и угрюмой, — кроме того, что прекрасно быть женой доктора Стюарта и хозяйкой Джунипер-Лодж и не считать свои пенсы до боли в глазах, пытаясь понять, что пять равно шести? — Вот чем я занималась всю свою жизнь, Фейт, и тоже не благодаря
мне, и это не всегда приносит пользу.

 — Ну-ну, пей свой чай, Фейт, — перебила мисс Чарити,
раздраженно: "мы и так потратили больше часа на это ваше дело"
"и сегодня вечером мы прочитаем очень мало".

"Бред, милосердие; и пусть вера у ней говорить", - заметил Хоуп, в
ее добродушным образом. "У нас в семье свадьбы проходят не каждый день
и это тяжело, если мы не придаем им большого значения, когда они приходят.
— Ну, и когда же это будет, Фейт?

 — Да уж конечно, нет! О чём ты думаешь? — ответила Фейт, совершенно
в ужасе от этой мысли.

 Она сидела за чайным столиком немного грустная и растерянная, пока мисс Хоуп хлопотала вокруг.
ее с добродушными шутками и вопросами. Почему Кара не хотела, чтобы она
разговаривала? почему Пруденс была такой резкой и жесткой? и почему они все не могли
оставить ее наедине с ее мыслями?

"Думаю, сейчас я почитаю", - сказала она, беря книгу и опускаясь
со вздохом на свое обычное место.

Когда раздался мягкий гармоничный голос, глаза мисс Чарити
наполнились слезами, а лоб сморщился, как от боли.
«И она должна лишиться своего единственного утешения», — подумала она. Чтение Фейт было для неё как арфа Давида для больной души Саула — оно успокаивало.
прочь злой дух уныния. "Это отдача вдовьей
лепты - всего, что у меня есть", - подумала мисс Чарити с легким трепетом от
пафоса.

Что касается Фейт, она справилась с возложенной на нее задачей с внешним
подобием терпения и большим внутренним бунтом, читая
механически, не улавливая смысла. "И он
означало это все время", - сказала она себе. «О, как мало я заслуживаю его и своего счастья».

Вечер Фейт в целом разочаровал её, но не прошло и нескольких часов, как она поняла, что всё не так, как она думала.
ей это не нравилось. Как только дело дошло до столкновения характеров, она вскоре
обнаружила, что доктор Стюарт должен быть главным.

 У Фейт были старомодные взгляды на ухаживания и
брак. По её мнению, ухаживания не должны быть слишком короткими, а брак — слишком поспешным. Взгляды доктора Стюарта были прямо противоположными.

«Когда мужчина достигает среднего возраста и повидал мир так же, как я, — сказал он ей на следующий день, когда они снова брели по грязным дорогам, только теперь их освещало бледное неуверенное солнце, — ухаживание становится чуть более сложным.
Я простой человек и говорю прямо, Фейт. Мы знаем друг друга, или, по крайней мере, думали друг о друге, все эти десять лет. Мы оба уже немолоды и вряд ли станем моложе, так что, если ты готова, я более чем рад, и мы просто скажем, что это будет в середине ноября, и больше не будем об этом говорить.

— Но, Ангус, это всего лишь шесть недель!— запнулась его _невеста_.

"Да, и это на две недели больше, чем нужно, — резко ответил он. —
Тогда, может, сделаем это в конце октября? — предложил он тревожную альтернативу.
У Фейт едва хватило сил выдохнуть слабое «нет», и
погрузилась в потрясённое молчание. В конце концов, разве это не замена одной тирании другой?

 Она сообщила своим друзьям в
Черч-Стейл-Хаус о своей помолвке с таким смущением, какого раньше не испытывала.
 Кэти чуть не танцевала от радости вокруг неё, и даже бледное лицо Лэнгли
просияло от сочувствия.

"Дорогая Фейт, я так рада," — прошептала она. «Такое постоянство заслуживает
вознаграждения».

 «Свадьба в Хепшоу и одна из главных добродетелей, и всё это
благодаря тебе!» — воскликнула Кэти. «Что будет делать сестринство без тебя?
«В таком доме потеря Веры, должно быть, ужасна», — торжественно закончила девушка.

"Это ужасно для Кары. Я полночи не спала, думая о том, что она будет делать без меня. Для Хоуп и Пруденс это не так важно; они, конечно, будут скучать по мне, но у них есть друг
друг; но Кара!"

"О, мисс Чарити справится!" — небрежно ответила Кэти. «Сейчас ты не должна думать ни о ком, кроме доктора Стюарта».

 «Конечно, я думаю о нём; он — Ангус — такой хороший; о, ты не представляешь,
как он хорош для меня. Но всё равно, шесть недель, и он не
и слышать не хочет о том, чтобы ждать дальше; а теперь он убедил Кару в своей правоте, и она говорит, что чем скорее всё закончится, тем лучше!
закончила мисс Фейт, разрываясь между плачем и смехом.

Бедная растерянная Фейт! она укрылась у своих добрых друзей в
Черч-Стейл-Хаус, чтобы найти сочувствие, которого не было дома. Женская интуиция Лэнгли вскоре угадала реальное положение дел.
дело в том, что Фейт наполовину боялась, наполовину гордилась тем, что ее возлюбленный
проявлял грубость и готовность ухаживать, и ей требовались тишина и успокоение. Она отклонила
Кэти и ее всепоглощающая живость как можно скорее ушли
Фейт надела шляпку, села в кресло в своём любимом уголке и
весь вечер гладила и баловала её. Не прошло и нескольких часов, как
Фейт сделала своё маленькое признание, будучи уверенной, что Лэнгли
её поймёт. Не то чтобы она была несчастна, но она была немного
разочарована. Ангус был очень добр, как и подобает мужчине, но
казалось, что он всё понимает и что ему не нужно говорить ей
приятные вещи. Почему десять лет назад он был гораздо
более похож на влюблённого, хотя ни разу не сказал ей ни слова.
«Но всё, о чём они с Карой думают, — это как бы покончить с этим быстро и без суеты. Не стоит называть священные вещи такими именами», —
заключила Фейт со слезами на глазах.

"Дорогая Фейт, мужчины так сильно отличаются от нас!" — мягко возразила её подруга.
"Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, но доктор Стюарт считает, что дал тебе достаточно доказательств своей любви, не нуждаясь в словах. Вы не собираетесь выходить замуж за демонстративного мужчину, вы должны
это помнить; но я ни на секунду не сомневаюсь, что он хочет сделать
вас счастливой женщиной.

"Вещи никогда не приходят совсем так, как хочет", - ответила Вера, с
немного вздохнули; но она чувствовала себя более чем наполовину утешен по Лэнгли
сочувствие и мудрый, здравый смысл? Когда доктор Стюарт зашел за ней,
вскоре к ней вернулись ее прежние безмятежные манеры.

Что касается доктора Стюарта, то после нескольких минут молчаливого наблюдения за ним
Лэнгли был вполне удовлетворен доверять счастья своего друга в его
учета. В его отношении к ней была заботливая нежность,
спокойное ненавязчивое внимание, которое говорило само за себя,
не нуждаясь в словах. Вскоре Фейт сама убедилась в этом.
горячо любил и лелеял, хотя ему и не приходило в голову сказать ей об этом.

Он также намекнул Лэнгли на причины, по которым торопился со свадьбой.

"Она уже почти измотана, и чем скорее кто-нибудь позаботится о ней, тем лучше," — сказал он в своей прямолинейной, здравомыслящей манере, когда
Фейт поднялась наверх, чтобы надеть шляпку. «Она заботилась о людях большую часть своей жизни, а теперь хочет отдохнуть и немного расслабиться. Мисс Чарити — хорошая женщина, но временами она ужасно старается; но ей придётся спросить у меня разрешения, прежде чем она
тиранит мою жену».

 «У вас есть сокровище, доктор Стюарт; вы не представляете, как сильно мы все
любим Фейт и как сильно мы её ценим. Гарт говорит, что она
лучшая женщина из всех, кого он знает».

"Я всегда знал, что она доброе создание", - ответил доктор Стюарт
вызывающе будничным тоном, но блеск в его глазах
он опроверг это, и Лэнгли понял его и был удовлетворен.

Шестинедельный период ухаживания вскоре закончился, но только после того, как Фейт была
почти до смерти измучена множеством своих трудов.
Скудные ресурсы сестер могли обеспечить лишь очень скромную
наряд для невесты. Свадебный шелк нежного палевого цвета был
Подарок Лэнгли, а также роскошный черный шелк и красивая куртка из тюленьей кожи
которые были украшением всего мероприятия, были анонимными подарками
адресованными Фейт Палмер неизвестной рукой.

Фейт считала, что обязана ими своему возлюбленному
щедрости, пока он не заверил ее очень серьезно, что такая идея
никогда не приходила ему в голову.

— «Нет-нет, Фейт, я теперь не бедный человек, но я не так богат, как
Крез», — ответил он, покачивая головой над роскошным рулоном шёлка.

«Должно быть, он стоил семь шиллингов за ярд, если
— Пенни, а тюленья кожа стоит восемнадцать или двадцать гиней! —
воскликнула мисс Пруденс, глядя на Фейт с глубоким изумлением,
не лишенным уважения. Будущая миссис Стюарт, очевидно, была совсем
не похожа на свою младшую сестру, с которой часто ссорилась.

"Как бы мне хотелось знать, кто их прислал! —
вздохнула Фейт, склонившись над свертками с раскрасневшимся лицом,
которое напомнило доктору
 прежнюю Фейт.Стюарт закатил глаза.

 Куини, которая случайно оказалась в «Эвергринс», рассмеялась над
пылкостью его желания.

"Какая разница? даритель не хочет, чтобы его благодарили
Очевидно. На вашем месте я бы наслаждалась этой загадкой.
 Благодарность людей всегда кажется мне платой, ведь она выражается так
пунктуально и с такими усилиями.

— И всё же я хотела бы знать, кто проявил ко мне такой интерес, —
ответила мисс Фейт, с озадаченным видом поглаживая тюленью кожу.

 Этот анонимный свадебный подарок был единственной романтической
ноткой во всей этой истории. Фейт день за днём сидела и шила вместе со своими сёстрами,
слушая длинные лекции Пруденс об экономии или читая вслух
задание, которое ей поручила Чарити. Она не осмеливалась пренебрегать этим
обязательством даже
за день до свадьбы. Доктор Стюарт пришел ближе к вечеру и
увидел, что она бледна и почти в истерике из-за «Французской революции» Карлейля.

 «Думаю, нам тоже нужно это прочитать», — пробормотал он, забирая у нее книгу. «Сегодня больше никаких чтений, мисс Чарити. Как вы насчет партии в шахматы со мной?» — и Фейт благодарно взглянула на него и выбежала из комнаты.

Это была простая, скромная свадьба. Фейт выглядела очень застенчивой и милой в своём шёлковом платье цвета оленьей кожи и красивой белой шляпке. Доктор Стюарт
сделал ей первый комплимент, который она от него услышала.

«Скоро к нам вернётся прежняя Фейт, — сказал он ей. — Я
собираюсь дать тебе недельку подышать морским бризом, а потом мы
вернёмся к привычному образу жизни Дарби и Джоан, не так ли, моя жена?»

И Фейт покраснела и ответила: «Да».

И нельзя было отрицать, что миссис Стюарт была гораздо счастливее,
чем Фейт Палмер. Лэнгли и Кэти были удивлены тем, что на смену мягкой меланхолии, которая была привычным состоянием Фейт, пришли энергичные манеры матроны. Ангус, очевидно, был идеалом в глазах своей жены; его мнения были самыми здравыми, а взгляды — непоколебимыми.
оспаривается, или его слова подвергаются сомнению.

"Ты счастлива, Фейт?" Лэнгли спросил ее очень нежно, когда они
впервые встретились после ее замужества.

"Я самая счастливая женщина в мире, а Ангус - это все, чем
он может быть", - ответила хозяйка Джунипер Лодж. - Ты знаешь, он
и слышать не хочет о том, что мы пренебрегаем Карой. Я каждый день читаю ей по часу, а он часто заходит и играет с ней в шахматы. Он научил Хоуп играть в бисиклю и криббидж, и они играют вместе.
Ах, вы не знаете, как он заботлив и внимателен к ним.
— за меня! — закончила Фейт с выражением бесконечного довольства на лице.




Глава IV.

Качание маятника.

"Женщина более внимательна в любовных делах, чем мужчина, потому что
любовь — это больше наука и дело всей её жизни." — Вашингтон
Ирвинг._


Примерно в это время Гарт почувствовал себя очень неуютно.
До сих пор его спокойная, уверенная в себе жизнь, состоящая из двадцати восьми лет
здорового труда и деятельности, умеренных целей и небольших
амбиций, была на удивление лишена конфликтов. Душевное
расстройство, усталость от самобичевания, беспокойство из-за бурных
страсти были ему совершенно чужды. В его упорядоченной жизни
боли и страдания любовника-мученика не тревожили его.

 Он всё ещё злился на Дору, но его дискомфорт был вызван не только гневом; скорее, он скрывал страх, что ошибается в своих чувствах.

 В конце концов, разве он хотел Дору? Была ли их дружба достаточной, чтобы предположить, что они будут счастливы вместе всю жизнь? Не были ли её холодность и промедление достаточно явными признаками того, что на самом деле она была такой, как
сердце-весь, как он? Это вряд ли пойдет с ними, если что
пыль-дрожательные движения его необходимо проводить?

Помолвки не было; молчаливое взаимопонимание между ними не было
равносильно даже обещанию. Дора отвергла его первую попытку
наладить отношения на более приемлемой основе; на самом деле он был свободен
как воздух. Почему её влияние на него было тогда таким сильным, что он боялся
сломать ярмо своего подчинения и так и стоял, как бы на
беспокойных границах неопределённости, разрываясь между двумя мнениями?

Дора всё ещё была в Брюсселе, но мистер Каннингем вернулся.
От него Гарт узнал, что они застали больную в гораздо более
плачевном состоянии, чем им сначала показалось. Лихорадка
прошла, но за ней последовал серьёзный приступ пневмонии. Сестра
не могла оставить её, и мистер Каннингем опасался, что зима на юге
Франции будет крайне необходима.

 Вскоре после этого Дора написала короткое письмо с тем же содержанием.

При виде хорошо знакомых персонажей Гарт почувствовал некоторое
нетерпение. Почему она написала ему? Откуда она знала, что он
уже не злится на неё?

«Так тяжело видеть страдания дорогой Фло, — написала она. — Она
такое терпеливое создание и делает всё, что ей говорят, но однажды мы
едва осмелились надеяться, что она останется с нами. Бедный папа был
в полном отчаянии, а что касается Беатрис, то от неё не было никакой
пользы, она совсем расстроила нас в первый вечер тем, как цеплялась за нас. Печально видеть, что девушка в её возрасте настолько не владеет собой. Доктор
по-прежнему очень обеспокоен состоянием милой Фло, и я боюсь, что мы обречены провести зиму на юге Франции; в таком случае я
отправь Битти домой, к папе, потому что ее плач и беспокойство беспокоят только одного
. Осмелюсь сказать, что Лэнгли немного присмотрит за ней ради меня.

"Я и не думал, что прощаюсь с тобой так надолго.
Если бы ты знал это, ты был бы немного добрее, не так ли?
Не так ли? Но я не должен думать об этом. Боюсь, я слишком много думаю о вас всех; перспектива долгой зимы вдали от каждого из вас заставляет меня ужасно тосковать по дому. Напишите и расскажите мне, как выглядит дорогой папа, как все остальные, и обо всём, что с вами происходит, и верьте мне, я всегда буду вашим верным другом,

«ДОРА».


Ответ Гарта был очень спокойным и прозаичным. В нем содержалось полное
описание свадьбы мисс Палмер с пространными посланиями
Беатрикс и Флоренс и несколько официальных слов соболезнования по поводу ее
длительного отсутствия. "Он должен быть таким занудой, чтобы быть сосланным в отношении
один будет", - написал Гарт; но он ни слова не сказал о себе.

Дора с сожалением вздохнула, складывая письмо.
 «Бедняжка! Он все еще очень сердится на меня», — подумала она.

 Гарт отправился на долгую одинокую прогулку, когда закончил писать письмо;
На сочинение у него ушло больше часа, но оно едва ли
заполнило бы один лист бумаги. Он чувствовал себя неловко, но
всё же испытывал чувство триумфа. «Она увидит, что со мной
нельзя играть, что я считаю себя свободным и намерен сохранить
свою свободу», — говорил он себе, шагая по просёлочным дорогам
в свете звёзд.

Был конец ноября, и в воздухе чувствовалась острая, морозная
прохлада. Поля, окаймлявшие дорогу с обеих сторон,
казались чёрными в тусклом свете; деревья выглядели измождёнными и нелепыми,
раскинув обнаженные конечности в темноте; серый камень
вопли казались тусклыми и несущественными. Гарт шел дальше широкими, ровными
шагами. Холодный воздух, физические упражнения взбудоражили его молодую кровь и
прогнали прочь унылые фантазии; на их место пришли приятные
образы, слабые, но полные изящества, усиливающие пульсацию внутри
него.

Когда эта мысль впервые пришла ему в голову? Когда и где? или это была вовсе не мысль, а лишь чувство или переживание? Возникло новое ощущение, которое нельзя было описать и уж точно нельзя было проанализировать.
Он овладел им в ту самую ночь после разговора с Дорой, когда,
измученный и злой, он вернулся в коттедж.

 Странно, что эта картина с двумя сёстрами преследовала его.
Иногда, просыпаясь посреди ночи, он отчётливо вспоминал это:
ребёнок, свернувшийся калачиком в кресле-качалке, девочка, стоящая на коленях
на ковре с тарелкой пирожных в руке, свет от камина,
освещающий её круглые руки с ямочками и раскрасневшееся лицо, а затем её бледность
и испуганный блеск глаз, когда она повернулась к нему.

Бледнела ли когда-нибудь Дора при виде него? Трогала ли она когда-нибудь его
добрую душу такими милыми, сильными словами, как те, что прозвучали в его
ушах той ночью?

 «Чего мужчины не понимают?» — спросил он её по-простому, прямо.

— «Благодать отдавать, — ответила она ему без лукавства и колебаний, — привилегия видеть и любить то, что выше и лучше всего, без надежды или мысли о вознаграждении. Некоторые женщины чувствуют то же самое».

Боже мой! Могла ли она — была ли хоть малейшая вероятность того, что она могла бы
говорит ли она о себе? и хотя через мгновение он отбросил эту мысль, покраснев от стыда за тщеславность такого предположения,
другие слова не давали ему покоя.

"Те, кто сочувствует здесь, должны сочувствовать и там," — серьёзно заверила она его, и её искренность взволновала его.
Что, если это сочувствие было между ними двумя — между ним, Гартом
Клейтоном, и юной девушкой, которой он помог?

«Болван, дурак, идиот! Вот кем я был из-за своих страданий», — прорычал
Гарт сквозь зубы, ударив по молодому деревцу.
палку; "как если бы один мог карте и отследить свои чувства и
жизнь в ту сторону. В конце концов, что для меня Дора по сравнению с этой
девушкой, этой незнакомкой, которую я не знал шесть месяцев назад; и все же,
как болван, я должен пытаться привязаться к ней и называть ее своей
Судьба." А потом он смягчился и стал жалким. - Бедная Дора! бедняжка
«Дора!» — сказал он, с нежностью вспоминая свою старую подругу, и весь его гнев улетучился.

 В конце концов, между ними была настоящая дружба, и он не обманывал себя, называя её своим настоящим именем.

Гарт собирался вернуться домой той же ночью, как хороший молодой человек,
каким он и был, но каким-то образом, прежде чем он осознал это, он отпер маленькую
калитку. Возможно, его побудил к этому голос Лэнгли на крыльце. Конечно, любящий брат должен был проводить её домой.

Но Лэнгли покинула свой уютный очаг только для того, чтобы навестить больного
ребёнка в деревне, и теперь несла отчёт молодой
учительнице.

На ней всё ещё был серый плащ сестры милосердия, как его называла Кэти,
который Куини то ли упрашивала, то ли игриво пыталась расстегнуть.
Она вздрогнула от удивлённого возгласа Лэнгли, и её бледность стала заметнее.

Что касается Гарта, то он слегка покраснел из-за явного удивления девушки.

— Я услышал твой голос, Лэнгли, и вошёл, — серьёзно сказал он, глядя на неё, а не на Куини.  Внезапно он показался смущённым и неловким, его обычная уверенность покинула его.

"Раз вы приехали, вы оба должны остаться", - весело ответила Куини;
она оправилась от минутного волнения. "Лэнгли принес мне
очень печальный отчет о бедной маленькой Бесси. Я должен спуститься туда завтра утром.
первым делом.

— Где Эмми? — спросил Гарт, с тоской глядя на пустое кресло-качалку, но не решаясь занять его.

 Плащ Лэнгли всё ещё висел на ней прямыми длинными складками, она
спокойно стояла, греясь у камина, и задумчиво смотрела на пламя.

 — Эмми устала и пошла спать. Ты знаешь, — она подняла взгляд на
Гарт с грустью сказал: «Боюсь, она не так сильна, как должна быть. Я говорил об этом Лэнгли. Я часто заставал её лежащей на ковре в сумерках, но она говорила, что просто устала».

"Она так быстро растет; дети часто бывают вялыми в этом возрасте: вы
не должны слишком беспокоиться", - мягко ответил он.

"Что я могу поделать? она - все, что у меня есть, - ответила девушка, отворачиваясь.
отвернувшись от него, чтобы скрыть слезы в глазах.

Доброта его тона привела их сюда. Гарт посмотрел после
она с тоской, но он больше ничего не сказал.

— Пойдём, Гарт, уже поздно, и мы не должны здесь оставаться, — воскликнула Лэнгли,
приходя в себя. Она взяла его за руку и мягко потянула за собой,
словно не замечая его сопротивления.

 

 Куини стояла на крыльце и смотрела им вслед, пока они не скрылись из виду."Какой он добрый сегодня вечером ... Добрее, чем обычно", - подумала она, когда
заперла дверь и вошла.

Брат и сестра немного помолчали, пока шли по переулку
; Лэнгли совещалась сама с собой. Когда Гарт вошел в
свой кабинет, она последовала за ним, к некоторому его удивлению.

- Вы очень заняты сегодня вечером? - спросила она, остановившись у стола, на
котором лежало несколько писем, в том числе и от Доры.

- Не слишком занят, чтобы поговорить с вами, если вы это имеете в виду, - любезно ответил
Гарт.

По правде говоря, он предпочел бы, чтобы его кабинет был
Сегодня вечером он был сам не свой, но эгоизм не был одним из недостатков Гарта;
возможно, Лэнгли нужен был его совет, поэтому он подбросил дров в камин, подвинул к нему кресло и помог сестре снять тяжелый плащ.


«Никто из нас не получал вестей из Брюсселя, кроме тебя», — рассеянно заметила она, просматривая лежащий перед ней конверт. — Гарт, я надеюсь, ты не рассердишься на меня, но я думаю, что из-за того, что происходит между тобой и Дорой, тебе не стоит так часто ездить в коттедж.

Гарт чуть не выронил кочергу. — И ты, Брут! — простонал он. — Это
— Это всё, что ты хотела сказать мне сегодня вечером, Лэнгли? — спросил он
сдержанным голосом, и Лэнгли поняла, что тема её речи
ему не понравилась.

 — Ты не должен обижаться на меня, дорогой, если я говорю то, что думаю, —
ответила она, следуя за ним к ковру. «Ты такая хорошая, добрая, что тебе и в голову не придёт, что твоя доброта может кому-то навредить; но положение мисс Марриотт среди нас несколько своеобразное».

«Я думала, она подруга Кэти», — немного сердито ответила я.

«Да, и моя тоже, и твоя, если ты хочешь её так называть. Ты
ты всего лишь молодой человек, Гарт, хотя ты такой уравновешенный и надёжный, а она молода и очень привлекательна, и искушение приходит, когда мы меньше всего его ожидаем; и дружба не всегда безопасна и мудра; и... и я давно хотела поговорить об этом, дорогой мой, — продолжила Лэнгли материнским тоном. Да, Гарт был всего на два года младше, но разве она не была старше на годы страданий? Могла ли какая-нибудь сестра любить его лучше, чем она?

— Есть вещи, которые не стоит обсуждать между нами, — с достоинством
ответил он. — Я прекрасно осведомлён о положении мисс Марриотт.

"Да, но сестра - это такая надежная наперсница", - мягко ответила она,
его высокомерие не вызвало отвращения. - Мы с тобой всегда были такими друзьями.
Гарт, и я не могу вынести, что ты так близок. Я знаю, ты
не сделал бы ничего плохого; но, поскольку между тобой и Дорой такие отношения
, я не могу не думать, что эти постоянные визиты в коттедж -
ошибка. Если бы вы знали, как долго я хотела сказать вам это,
с тех пор, как... — Но тут Лэнгли замялась; она не осмеливалась намекнуть, что
её беспокойство было вызвано главным образом самой Куини.

 Своей искренней привязанностью и дальновидностью она пришла к
убеждение, что это постоянное общение было чревато опасностью для
девушки, которой они так сильно интересовались. Она говорила сейчас и ради неё,
и ради Гарта.

"Остановись на минутку, Лэнгли," — сердито воскликнул её брат. "Ты
дважды— Я сделал замечание: говорил ли я вам когда-нибудь, что я накануне помолвки с Дорой?

 — Я думал, что между вами всё понятно. Я совершенно уверен, что Дора чувствует, что принадлежит вам, — был серьёзный ответ.

 — Тогда позвольте мне не согласиться с вами: мисс Каннингем ничего подобного не чувствует, — последовал возмущённый ответ. «Насколько я знаю, и, полагаю, я лучше всех осведомлён в этом вопросе, между нами всё кончено.
Это правда, — он покраснел при воспоминании, — что, когда я в последний раз был в доме викария, я пытался всё уладить.
опора. Я решил, что у меня есть долг перед Дорой, и я
подумал тогда, что желаю этого; но, похоже, я совершил
ошибку. Мисс Каннингем," как-то горько, "не имел намерения
встречи мои взгляды".

"Гарт, конечно, вы ошибаетесь!" - воскликнула его сестра, сильно испугалась.

"Я не ошибся, Лэнгли", - сказал он оскорбленным голосом. «Мисс Каннингем
не готова и не желает вступать в какие-либо отношения, она ясно дала
мне это понять. Она ставит на первое место своего отца и сестёр,
а на последнее — меня; но она увидит, что со мной шутки плохи».

"Ты хочешь сказать, что Дора отказала тебе?" - последовал недоверчивый
вопрос.

- Не совсем; по крайней мере, она не допустила, чтобы до этого дошло.
между нами, но она достаточно ясно дала понять, что имела в виду. Я должен продолжать в том же духе
до тех пор, пока она не пожелает считать себя свободной; но я
ждал достаточно долго.

- Ты сказал ей об этом?

— Да, я сказал, что с её стороны больше не должно быть никаких проволочек, никаких
притворных непреодолимых препятствий там, где их нет; что между нами должно быть
да, да, или нет, нет; что, по сути, она должна либо заполучить меня, либо потерять.

 — Вы всё это сказали?

— Да, но не такими словами.

«Я думаю, она плохо с тобой обошлась и заслужила, чтобы её напугали;
как ты и сказал, реальных препятствий нет. Беатрис — милая, добрая девочка, и скоро она станет достаточно взрослой, чтобы заботиться о своём отце и приходе. Я всегда знал, что главный недостаток Доры — слишком большая любовь к власти».

"Я буду извините, что вмешиваюсь в ее прерогативы, как хозяйка
Crossgill священника," он вернулся холодно.

"Теперь, Гарт, что вряд ли справедливо", - возразила его сестра, улыбаясь
ласково ему в лицо. "Дора вела себя очень плохо, но она
не простила греха; она никогда ни о ком не заботилась, кроме тебя.
Всю свою жизнь. Я думаю, это должно смягчить твое негодование ".

"Осмелюсь сказать, мы всегда будем хорошими друзьями", - последовал равнодушный
ответ.

"Самыми лучшими друзьями. Гарт, это полная чушь; Дора
была бы несчастна, если бы узнала, как она причинила тебе боль. Послушай моего совета,
дорогая; сядь и напиши ей, она одинока и несчастна и очень
беспокоится о своей сестре. Скажи ей, что ты серьёзно относишься к
тому, что сказала ей; что ты не терпелива и не собираешься быть
такой;
что она должна решиться дать тебе решительный ответ и посмотреть,
что она скажет. Ты думаешь, она рискнет потерять тебя
совсем?

"Это не имеет значения, я не дам ей шанса снова отказать мне"
", - мрачно ответил он. "Спасибо за Ваши советы, Лэнгли,
но он пришел слишком поздно; я уже сделал мой ум, что Дора и я
быть лучшими друзьями не только".

"Ты приняла решение после стольких лет", - медленно произнесла она.
с сожалением. "Бедная Дора! которую мы все любили ради тебя, и
которая такая хорошая и верная сестра и дочь, так искренне
заслуживающий доверия и искренний! О нет, Гарт, ты не мог быть таким
непостоянным!»

«Ты говоришь так, будто я был влюблён в неё все эти годы, —
угрюмо ответил Гарт. — Ты прекрасно знаешь, Лэнгли, что я всё это время был
совершенно равнодушен к ней. «Да, я всегда считала, что мы должны быть вместе, но я не виновата, что мои склонности больше не направлены в эту сторону».

«Ах!» — Лэнгли произнесла лишь это короткое слово, но кровь прилила к лицу её брата; теперь она знала, что он имел в виду.
«Бедная Дора!» — вздохнула она, а затем подняла голову, поцеловала его и пожелала спокойной ночи.

Она пришла поговорить с ним о Доре, а не о той, другой; это было не её дело. Насколько она знала, его выбор был неглупым; никто не мог знать Куини и не любить её. Она странным образом завоевала все их сердца; но старая подруга их детства, Дора!

 После этого она ушла очень грустная. Гарт не пытался её задержать. Его намерения ещё не созрели для того, чтобы быть уверенными в них; он
немного стеснялся шептать о них даже самому себе.

"Ты не обижаешься на меня за то, что я осмелилась сказать тебе это?" — спросила она, собираясь уйти.

«Нет, я думаю, что мне стало легче; всегда лучше разоблачать людей», —
был его единственный ответ, после чего она ушла от него.

После этого Гарт мог спокойно наслаждаться одиночеством, но его совесть была неспокойна. Слова Лэнгли, хоть и немногословные, беспокоили его. Казалось таким странным слышать, как она
выступает в защиту Доры, той самой девушки, которую он все эти годы
собирался сделать своей женой.

Должен ли он дать ей еще один шанс? Должен ли он написать такое письмо,
чтобы его суровость заставила ее ответить ему?
но нет, она могла бы раскаяться и броситься в его объятия, а теперь его сердце было отдано другой.

 «Лучше расстаться со старой любовью, прежде чем начать новую», — подумал Гарт с некоторой грустью, но было совершенно ясно, что теперь он хотел не Дору. «Нам лучше расстаться; со временем она сама это поймёт», — сказал он, и в его памяти всплыли искренние мольбы Лэнгли. «Не думаю, что она хоть немного влюблена в меня». И перед тем, как лечь спать той ночью, он решил, что всё должно идти своим чередом. Возможно, он немного подождёт.
спешить было некуда. Когда придёт время ухаживать за девушкой, он
сделает это совсем не так, как раньше, и девушка, за которой он будет ухаживать, не будет Дорой.




 ГЛАВА V.

 ПЕРЕМЕНЫ И ВОЗМОЖНОСТИ.

 «Половина наших забот и печалей
 Существует лишь в наших мыслях;
 А остальные легко ложатся на плечи тех,
 Кто с ними не борется».
 Перо едва ли почувствует бурю,
 Которая рвёт самый крепкий парус моряка.
 _К. Уэсли._


 Следующие несколько дней прошли спокойно. Гарт выглядел
Когда он в следующий раз увидел свою сестру, ему стало немного стыдно, но он слишком хорошо её знал, чтобы опасаться, что она воспользуется его доверием. Лэнгли никогда не расспрашивала людей об их секретах. Если они доверяли ей, то считали её надёжной и отзывчивой. Она успокоила свою совесть, предупредив брата, и теперь, когда её долг был исполнен,
её сердце было полно дурных предчувствий по поводу их старой подруги Доры; и
чувство, почти похожее на разочарование, тревожило её, когда она
думала о том, что Гарт изменил ей. «Всегда верна» — вот что она сказала.
девиз как для него, так и для неё самой, и всё же из этих двух девушек её сердце больше принадлежало Куини. Гарт не собирался ни в ком из них
находить утешение. Он скрывал свои чувства, как мог,
порой напускал на себя несвойственную ему мрачную серьёзность, но
обычные симптомы не исчезали. Он полюбил свое собственное общество
пристрастился к одиноким прогулкам и чрезмерному использованию медитации
был несколько рассеян и отрывочен в разговоре,
и бродил по переулку со своей сигарой в любое неподходящее время.
Куини не осталась незамеченной этой переменой в Гарте. В этом можно усомниться.
не могут ли женщины никогда не подозревать о существовании даже скрытой страсти;
в таких случаях важны даже мелочи. Некое едва заметное изменение в
тоне Гарта, нерешительность, даже нежелание произносить ее имя,
быстрый неосторожный взгляд — все это привело ее к сладостному убеждению:
Дора должна быть забыта. Розовая надежда, яркая, как ее собственная юность,
медленно озарила ее.

Куини сидела в одиночестве однажды вечером в конце ноября и размышляла
об этих вещах. Она с небольшим удивлением обнаружила, что не видела своих друзей в Чёрч-Стайл-Хаус уже два дня; такое случалось
Такого раньше никогда не случалось. Они с Эмми провели предыдущий вечер в «Джунипер Лодж»; Кэти, которую ждали, так и не появилась, а также не пришла в коттедж, как обычно, после обеда. Она лишь мельком увидела Гарта, когда он проезжал мимо на своей повозке. Даже Лэнгли был невидимкой. «Если бы не было так поздно, я бы сбегала по дорожке и посмотрела, что с ними случилось», — подумала Куини с лёгким чувством беспокойства.

 За ним последовало чувство облегчения, когда маленькая калитка открылась.
и по гравийной дорожке застучали шаги, но это была всего лишь мисс Кози,
с серой шалью, накинутой на кудри, и с большим вязанием в руках.

"Дорогая мисс Кози, подумать только, что вы вышли в такую холодную ночь!
А я-то думала, что это Кэти, — воскликнула Куини, с пылким гостеприимством набросившись на маленькую женщину и усадив её, улыбающуюся и запыхавшуюся, в кресло.

— Ну вот, моя дорогая, это всё Кристофер, по крайней мере, он
вбил это мне в голову, — начала мисс Кози своим мурлычущим голосом. — Ну вот,
Я продолжала: провязывала две петли, вязала две вместе, вязала без петель и так далее,
и ничего, кроме неправильных петель, не выходило; и Кристофер,
бедняжка, больше не мог этого выносить. «Что с тобой сегодня, Шарлотта?» — говорит он. «Я думаю, работа вскружила тебе голову; не лучше ли тебе оставить это мисс Марриотт, чтобы она всё исправила?»
Я просто возилась с ним, понимаете, считала вслух и никак не могла продвинуться дальше.

 — Вы хотите сказать, что не смогли повторить новый узор, которому я учила вас прошлой ночью?

 — Ну, у меня плохая память, вот и всё, — ответила мисс
Кози, безмятежно глядя на розово-белую путаницу, которую Куини
разбирала. «Шарлотта, любовь моя, у тебя голова как решето, а
пальцы как большие, как говорила моя бедная дорогая мама, когда
я показывала ей свои работы. Боже, боже, я и сейчас слышу, как она это говорит; но
как же умно со стороны Кристофера было подкинуть мне эту идею». «Я
сейчас сбегаю к ней, Кит, дорогой мой», — ответила я как можно
доходчивее, и он с облегчением вздохнул.

«Бедный мистер Логан!» — рассмеялась Куини. «Вам нужно научиться считать про себя, мисс Кози; вязать одну петлю и провязывать две — не очень приятное занятие».
«Бегущая строка» в качестве аккомпанемента к главной статье».

«Благослови тебя Господь, дорогая, Кристофер не читал! — ответила
маленькая женщина со вздохом. — Он просто смотрел на огонь и
тихонько стонал про себя. Хотя он почти ничего не сказал об этом,
он ужасно переживает; он был бледен как смерть, когда вернулся
домой и рассказал мне вчера вечером». «Я чувствую это так же сильно, как если бы это случилось со мной, Шарлотта, — сказал он, — и я верю, что бедняга имел это в виду».

«Дорогая мисс Кози! О чём вы говорите?» — спросила Куини.
— озадаченным голосом. — В Хепшоу что-то случилось, о чём я не знаю?

 — Ну-ну, не говори, что тебе не сказали, — ответила
 мисс Кози испуганным шёпотом, — и таким друзьям, как ты, тоже. Говорят, дурные вести разносятся быстро. Что ж, праведников уберегают от грядущего зла. Его бедная мать была бы вне себя от горя, если бы увидела, как он выглядит сегодня вечером, бедняжка! Он не сомкнул глаз и почти ничего не ел с тех пор, как впервые услышал об этом, а это было вчера утром, как говорит Кристофер.

— «Дорогая мисс Кози! Не могли бы вы, пожалуйста, сказать мне, что вы имеете в виду?» — умоляюще
попросила  Куини.

 Мисс Кози была склонна к бессвязной и бесцельной болтовне, когда испытывала сильные
эмоции, и никогда не стоило торопить ее с объяснениями; но, тем не менее, эти туманные намёки приводили её в смятение.

 «Я ничего не слышала: есть ли какие-то проблемы?»
Церковь-стиле Дом?" - пролепетала девушка, ростом немного бледна
ее слова.

"Дорогой, дорогой! кто бы мог подумать о такой вещи? что может
О Кэтрин ты думала? - воскликнула мисс Коузи, поглаживая ее по кудряшкам
нервно. "Не бери в голову, Нет, не мучайте себя, ибо есть
хорошее прийти из всякого рода зло, так что Кристофер говорит нам; и
очень красивы его проповеди, мой милый, и очень утешает больных
души; и он показал большой недостаток веры в меня, чтобы разрыдаться, как
Я так и сделал. "Только не говори мне, что этот бедный молодой человек потерял все свои
деньги, Кит, дорогая моя!«Я сказала: «У меня сердце разрывается при мысли о
таком», а Кристофер ответил…»

«Ну и что сказал мистер Логан?» — спросила Куини как можно спокойнее,
пока мисс Кози вытирала глаза.

На её лице не было ни кровинки. Неужели она говорила о Гарте?

"Кристофер сказал," дрожащим голосом ответила маленькая женщина.
"'Боюсь, всё это правда. «Шарлотта, — сказал он, — на банк наложили арест, и дела выглядят настолько плохо, насколько это вообще возможно. Я не удивлюсь, если этот бедняга потерял все свои сбережения». Вот что сказал Кит, моя дорогая, и ещё многое другое, чего я не понял.

«Вы говорите о мистере Клейтоне?» — настойчиво спросила Куини.

«Да, этот бедный мальчик Гарт. Они с Кристофером весь день были вместе, разбираясь в делах. Кристофер говорит, что он спокоен и тих, насколько это возможно, несмотря на измождённый вид, только они не могут заставить его притронуться к еде, а когда такой прекрасный молодой человек не ест, это значит, что дела у него плохи, как говорит Кристофер».

 «Я должна пойти и увидеть Лэнгли», — воскликнула девушка, вставая. «Дорогая
мисс Кози, пожалуйста, не сочтите меня грубой, но я не могу держаться от них подальше, теперь, когда я знаю, что у них проблемы! Сейчас не так уж поздно, не так ли?
но я не смогу уснуть, если не увижу их сегодня вечером».

— Нет-нет, конечно же, нет, моя дорогая. Я бы чувствовала то же самое на вашем месте, — спокойно ответила мисс Кози. Она всегда со всеми соглашалась и с удовольствием прерывала увлекательную беседу при малейшем намёке на усталость. «Если вы исправите мою работу, я просто вернусь к Кристоферу, потому что он очень расстроен, бедняжка, из-за всего этого и не станет ужинать без меня, как ребёнок не стал бы резать себе еду. Ну-ну, дорогая, я вас не задержу», — Куини в лихорадочном нетерпении кружила вокруг неё, и девочка с благодарностью приняла её уход.

Она бежала по дорожке, не обращая внимания на дождь, который лил на её непокрытую голову. Её блестящие волосы были совсем мокрыми, когда она вошла в тёплую комнату, где Лэнгли и Кэти сидели вместе. Вопреки их обычному распорядку, сёстры были совершенно свободны: Лэнгли откинулась назад, словно устав, в своём кресле-качалке; Кэти сидела на ковре, уставившись в огонь. Обе они удивлённо воскликнули, увидев Куини.

— Так поздно, да ещё и под этим дождём! — воскликнула Лэнгли, ласково проведя рукой по мокрым волосам девочки.

— Какая разница? Я имею в виду дождь. Я только что услышала; мисс
Кози рассказала мне. Думаешь, я могла уснуть, пока не узнала больше?
 И Кэти не было рядом со мной! — с упрёком взглянув на подругу.


"Не вини Кэти; она хотела прийти к тебе сегодня вечером, только
мы с Гартом не позволили. Не стоит торопиться сообщать плохие новости; завтра было бы достаточно рано, — ответила
Лэнгли своим усталым, тихим голосом.

"Разве мистер Клейтон — разве ваш брат не хотел, чтобы я знала?"
запинаясь, спросила Куини несколько нервно. Неужели она вторглась не вовремя?
там, где её не ждали? не сочтут ли её назойливой, вмешивающейся?

 Спокойствие Лэнгли сбивало с толку. Кэти и впрямь выглядела так, будто плакала, но она отворачивала лицо и молчала.

"Я уйду, если меня не ждут, если я не буду знать," — запнулась девушка, краснея и смущаясь.

"Чепуха, королева! как будто весь мир не узнает об этом уже завтра! — резко воскликнула Кэти. — Вы думаете, это секрет, когда люди разоряются?

 — О, всё не так плохо! — съёжилась она от этой мысли. — Мисс Кози
Она была так туманна в своих словах; она сказала, что он потерял деньги, что-то случилось с банком; вы знаете её манеру. Это было невозможно понять; и тогда я сказала, что должна пойти к Лэнгли.

 «Всё настолько плохо, насколько это вообще возможно», — печально ответил Лэнгли, а Кэти слегка вздрогнула и придвинулась ближе к огню. «Потрясение было таким сильным для Гарта; ничто не могло быть более внезапным и неожиданным. Вчера утром мы все были в приподнятом настроении,
а потом пришло письмо от адвоката Гарта, и когда
Гарт отправился в А----, чтобы разобраться в этом деле, было уже слишком поздно
Это правда. Началась паника, и люди побежали в местный банк;
улица была забита людьми, фермерами и торговцами, которые
хотели забрать свои деньги. Конечно, при таком наплыве
людей был только один результат: банк обанкротился, и все
с трудом заработанные сбережения Гарта были потеряны. Он
вложил от двух до трёх тысяч фунтов; для некоторых это не
такое уж большое состояние, но для молодого человека это
большая сумма. Хуже всего то, —
продолжил Лэнгли, вздыхая, — что Гарт будет винить себя в случившемся. Мистер Логан всегда советовал ему хранить деньги в лондонском банке
Хаус, и он решил это сделать, но по какой-то причине отложил перевод денег, а теперь уже слишком поздно, и он будет считать, что его промедление разорило нас.

Куини немного поразмыслила над словами Лэнгли, а затем её лицо просветлело.

«Конечно, это печально, очень печально терять столько денег, но это не
означает полного разорения; у вашего брата по-прежнему есть каменоломня».

«Но Гарт только арендует её. Понимаете, нужно платить за аренду, а
кроме того, заroyalty и за всех рабочих; а сейчас как раз сезон».
Не хватает заказов, и рабочие требуют повышения зарплаты. А теперь все
деньги Гарта на исходе, и в Хепшоу нет никого достаточно богатого,
чтобы одолжить ему несколько сотен, необходимых для продолжения
работ. Мы с Кэти стараемся изо всех сил, потому что бедный Тед
совершенно безнадёжен, но мы не знаем, что делать.

— Неужели нет никого, кто мог бы тебе помочь? — тихо спросила Куини.
Но Кэти нетерпеливо вмешалась:

 — Ты думаешь, в Хепшоу можно просто так взять деньги?
 У нас нет друзей, которые могли бы дать нам взаймы, даже если бы
Гарт смирился бы с этим. У капитана Фосетта только пенсия и
небольшое ежегодное пособие, а мистер Логан беден, как церковная мышь, хотя я
полагаю, что и он, и мисс Коузи возлагают надежды на какую-нибудь старую тетушку
или другой человек, который возражает против смерти. У нас не было родственников;
там никогда не было таких проблемных детей-сирот", - продолжила Кэти, в
забавно, безутешный голос, который в другое время заставил бы
Куини смеяться.

«Кэти права; я не понимаю, кто нам выдаст кредит», — уныло добавила
её сестра. «Мы не совсем понимаем детали, но
Тед уверяет нас, что в течение недели или двух должны поступить два-три
сотни фунтов, иначе Гарт будет вынужден отказаться от всего предприятия.

«Да, — вмешалась Кэти, — и когда Тед сказал это, Гарт довольно
сердито повернулся к нему и спросил, как он может брать на себя такие
тяжёлые обязательства, которые он никогда не сможет выполнить. Тогда
они чуть не поссорились из-за этого. Бедняга Гарт был так расстроен и
несчастен; он говорит, что никогда в жизни никому не был должен ни гроша.

 — Как вы думаете, какая сумма могла бы его выручить? — спросила Куини.
небрежно, но на её щеке горели два лихорадочных пятна.

"Тед сказал, что потребуется около шестисот или семисот фунтов, чтобы снова поставить их на ноги. Гарт строит несколько рабочих коттеджей, и счёт архитектора не оплачен. Нам остаётся только верить Теду на слово, потому что мы не можем заставить Гарта открыть нам рот. Он
просто говорит сдавленным, жёстким голосом, что всё кончено, и они с Тедом должны смириться; а потом он смотрит на Лэнгли и на меня и выходит из комнаты.

«Его работа — лучшая часть его жизни; он так гордится ею.
— положение, — вставил Лэнгли. — Гарт по натуре своей так горд и независим; он так привык быть хозяином своих поступков, что будет чувствовать себя ужасно, оказавшись в подчинённом положении.

— Зачем ты мучаешь меня, говоря такие ужасные вещи, —
гневно перебила Кэти, но на её глаза навернулись слёзы. — Я не
буду думать о Уорстдейле без Гарта. Почему это разобьет ему сердце
отказаться от карьер".

"Надо одолжить ему денег, чтобы просто идти вперед", - отмечено в Куини
низкий голос. - Наверняка у него должен быть какой-нибудь друг, который поможет ему
в этом деле.

«Мы не знаем, где найти такого друга», — ответила Кэти.
 «Одно я знаю точно: я намерена без промедления приступить к работе в больнице,
и если дела пойдут совсем плохо, Лэнгли придётся пойти со мной в качестве компаньонки.
 Кажется, будет тяжело расстаться с нашим старым добрым домом, в котором мы прожили всю
свою жизнь.  Тед говорит, что если до этого дойдёт, Гарт никогда больше не поднимет
голову».

"Тед, похоже, утешает Джоб", - ответила Куини, но ее глаза
наполнились сочувствием, потому что голос девушки был очень печальным. "Мои
бедняжки, что мне вам сказать, все это так неожиданно и
ужасно?"

"Ах, вот оно что".

— Не думаю, что от разговоров об этом станет лучше, —
перебила Кэти, вскочив в приступе нервного нетерпения. — Мы
только делаем Куини несчастной, и никому от этого нет пользы. Я
пойду попробую уговорить Гарта съесть немного ужина. Я скажу ему,
что остальным членам семьи не пойдёт на пользу, если один из них будет
себя морить голодом.

"Бедная Кэти! она ужасно это переживает", - вздохнул Лэнгли, когда дверь за ней
закрылась. "Но она не позволит Гарту увидеть, как сильно она принимает это
близко к сердцу. Если бы не Кэти и Тед, я думаю, что смогла бы это вынести
лучше, но это кажется таким трудным, если мы не можем содержать дом для них ".

"Лэнгли, тебе не кажется, что мистер Честер мог бы помочь твоему брату?"

Куини почти пожалела, что заговорила так резко, когда увидела, как
измученное лицо покраснело при этом вопросе. Предложение, очевидно, было
болезненным.

"Тише! если бы вы знали, как я боялся, что кто-нибудь предложит это! но
Гарт не станет, он слишком уважает меня для этого. Гарри очень часто сам себя
выдаёт. Гертруда такая экстравагантная, а ещё
такие большие счета за лечение; но если бы он знал о наших трудностях
Я уверена, что он скорее продаст свою землю, чем не поможет нам. О,
Куини, — и тут голос Лэнгли стал тонким и хриплым от волнения, —
пообещай мне, что ты никому не намекнёшь на это.

 «Дорогой Лэнгли, конечно, я пообещаю, если ты этого хочешь», —
она была потрясена тем, что вызвала такое волнение.

"Да, и вы пойдете сейчас домой, и спать спокойно," складывания
руки девушки от ее собственного. "Вы не должны принимать слишком наши беды
близко к сердцу. Как говорит Кэти, это никому не принесет пользы; возможно,
через несколько дней мы сможем увидеть наш путь немного яснее ".

«Я уйду, если ты этого хочешь», — мягко ответила Куини. И действительно, что ещё она могла сказать этому терпеливому созданию, которое смотрело на неё такими усталыми глазами? «Дорогая, дорогая Лэнгли, если бы ты только знала, как мне жаль вас всех!» — сказала она, поцеловав её, а затем ушла.

Но она не могла выйти из дома незамеченной; дверь в кабинет
Гарта была открыта, когда она проходила мимо. Заметив ее, он
подошел медленно и, как показалось Куини, немного
неохотно.

- Я не знал, что ты здесь; что привело тебя так поздно? спросил он
с небольшим сюрпризом, и тогда он машинально протянул
руки и снял свою фетровую шляпу, чтобы сопровождать ее вниз по переулку.

"Нет никакой необходимости для этого не так уж поздно" вернулась Куини
поспешно. "Я пришел только, чтобы увидеть Лэнгли, и ... и потому что я слышал
были кое-какие проблемы".

Куини едва понимала, что говорит в своём смятении и
нервозности; теперь, когда они оказались лицом к лицу, что она могла ему сказать?

 «Тем не менее, это не помешает мне прогуляться с тобой», — спокойно ответил он. Он говорил как обычно, но Куини
Она заметила, что его лицо было очень бледным, а под глазами залегли тёмные круги; он тоже избегал смотреть на неё, а его рука, когда он коснулся её, была холодной и слегка дрожала. «Дождь перестал, и над головой появляются звёзды, так что вам не придётся мокнуть».

 «Я не боюсь промокнуть», — ответила она с лёгким нервным смехом. Когда они вышли за ворота, он немного замедлил шаг.

«Значит, они рассказали вам обо всём?» — спросил он довольно натянутым тоном.


«Да, они рассказали мне всё, — просто ответила она, — и, мистер
Клейтон, я не знаю, что сказать, кроме того, что мне очень жаль.
Я не могу выразить вам свои соболезнования.

«Я всегда знал, что мы можем рассчитывать на ваше сочувствие».

«Кажется, случилось что-то ужасное, совершенно неожиданное».

«Вы можете так говорить. Если бы у меня под ногами разверзлась земля, это не стало бы для меня большим потрясением». Я считал себя в полной безопасности, в
полной безопасности, а теперь из-за моего безрассудства мы чуть не
погибли.

— Ах, не надо так говорить.

— Почему не надо? Человек должен называть себя дураком и плохо
отзываться о себе, если он оказался полным идиотом. Разве я не
Неужели я был таким глупцом, что откладывал всё на потом и пренебрегал советами, которые мне давали?

«Нет, не стоит так строго судить себя. Ты работал все эти годы, и все твои с трудом заработанные сбережения потеряны; все должны сочувствовать тебе из-за такого несчастья, здесь некого винить, совсем некого».

«Ах, если бы я только мог в это поверить». Вы знаете, мое раскаяние для моего
беспечность была такая, что я практически не ел и не спал с тех пор,
пришло известие. Я не прощу себе, для чего все эти трудности
на них".

"Тише! это хуже, чем неправильно; это крайне нездорово и порочно. Делай
не самые мудрые люди в мире иногда совершают ошибки? Могли ли вы
знать, что Банк был небезопасен и что на него будет наложен этот арест
?"

"Но все равно я пожинаю плоды своей неосторожности", - ответил он.
его тон был немного менее мрачным.

Знание о сочувствии этой девушки было для него очень дорого.
Небольшое утешение снизошло на него в его страданиях.

«Когда мы виним себя, всё становится намного хуже, — продолжила она.
 — Мне кажется, что, судя по тому, что говорит мне Лэнгли, вам нужны все ваши силы для настоящей выносливости.  Ваши трудности очень велики».

"Я разорен", - ответил он сдавленным голосом. И затем в нескольких
кратких предложениях он перечислил многое из того, что рассказали ей его сестры,
абсолютную потребность в наличных деньгах для архитектора и строителя
счет, а также за арендную плату и заработную плату рабочих.

"Никогда раньше у нас дела не шли так плохо. В этом году мы
выполнили меньше заказов, чем в предыдущие годы. У меня не было
дела, чтобы спекулировать на этих коттеджах. Я вообще не понимаю, как
это может продолжаться. Через несколько недель вы увидите моё имя в
списке банкротов, и тогда нам с Тедом ничего не останется, кроме как
будьте внимательны к ситуациям ".

"О, мистер Клейтон, мне невыносимо слышать, как вы так говорите; что-то должно произойти.
должна прийти какая-то помощь", - серьезно повторила девушка.

В темноте ее лицо раскраснелось, а глаза наполнились слезами, но
он не мог этого видеть; возможно, он уловил это по ее тону, потому что его голос
мгновенно изменился.

«Но я не имею права обременять вас всем этим ужасным делом
или держать вас здесь на холоде», — потому что теперь они стояли у маленькой калитки. «Спокойной ночи, мисс Марриотт. Я знаю, что вам нас жаль,
но мы не должны обременять других своими проблемами».

— Но мне нравится, когда меня обременяют. Вы не должны относиться ко мне как к незнакомке, —
ответила она, взяв его за руку. — Если я мало говорю обо всём этом, то только потому, что мне очень жаль, и я не знаю, как вас утешить; но я всё равно верю, что что-нибудь придумается.

"Будем надеяться", - ответил он с притворной веселостью, и
затем он оставил ее и вернулся в дом.

Он не стонет по-мужски за его несчастий, но его сердце было
больные в нем, когда он думал о будущем. Он потерял свои деньги
и, возможно, свой дом, и должен ли он потерять эту сладкую новую надежду, которая появилась
прийти к нему? Будь он бедный человек мог он когда-нибудь осмелится грохота
сам с женой? и мысль о закрывая эту вновь обретенную
счастье было очень горько с ним.

"Сегодня достаточно того, что можно вынести, не думая об этом", - сказал он себе.
с некоторым содроганием он заперся в своей комнате.
одинокая комната; но, тем не менее, нежные слова Куини преследовали его
со странной настойчивостью.

Он бы очень удивился, если бы услышал, что она
прошептала, когда он уходил.

"О, какой же я была неблагодарной, какой глупой. Я могу поблагодарить
Теперь, когда у меня есть пять тысяч в год, я на седьмом небе от счастья.




Глава VI.

Два заговорщика.

 «Ну-ка, — сказал мой брат, — ты можешь говорить
 До тех пор, пока не устанешь от разговоров». Я отвечаю: «Да,
 В твоих словах есть смысл, и ты можешь говорить».
 «Пока я не продолжу говорить: «Так и должно быть».
 _Джин Ингелоу._


"Слава богу, у меня есть пять тысяч в год, — повторила Куини, пододвинув кресло-качалку к камину и сев у одинокого очага. «Впервые в жизни я по-настоящему рада, что богата».

Любой невидимый зритель подивился бы, какие мысли владели
этой девушкой. Брови Куини были нахмурены, как будто в замешательстве, и
все же лучезарная улыбка играла на ее губах.

"Это сложно, гораздо сложнее, чем я думала сначала", - сказала она.
говорила сама с собой. "Есть осложнение, которое мешает мне ясно видеть свой путь.
но если я буду сидеть здесь до утра, я узнаю, что нужно сделать.
правильно.

«Интересно, что Лэнгли, должно быть, думал обо мне, — продолжила она. —
Должно быть, я казалась такой холодной и бесчувственной. Откуда им было знать
что заставляло меня так молчать? Да, мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы
не закричать: «Я богат; я могу дать тебе всё, и даже больше, чем ты
хочешь, если ты меня любишь; позволь мне поделиться с тобой
чем-то хорошим». Я хотел броситься ей на шею и сказать что-то
подобное; но лучше передумать, и я знал, что должен быть благоразумным.

"А потом, когда он заговорил со мной, моя тайна, казалось, душила меня.
О, как горели мои щёки в темноте! как мне хотелось сказать ему:
«Не печалься, нет причин для отчаяния. У меня есть кое-что получше».
Я знаю, как тратить; позвольте мне быть вашим кредитором и выдать вам аванс в размере необходимой суммы
. Что значат несколько сотен для меня, у меня есть пять тысяч
в год? Позвольте мне доказать мою дружбу к вам и вашим близким, оказав
вам эту пустяковую услугу. Это то, что я хотел бы сделать
, но я слишком хорошо знал его. Принял бы он это от меня?
Увы, нет! Он бы обернулся с этим своим высокомерным видом
и упрекнул меня за мою глупую тайну. Несмотря на свою
нищету, он бы отчитал меня и выставил всё в таком свете, что мне стало бы стыдно за себя, а потом он бы
спокойно откажись от моего предложения. Принял бы он это от девушки,
которая несколько месяцев назад была ему незнакома? Нет; тысячу раз,
нет; но его смущение и дискомфорт вызвали бы у него подозрения.
Он был бы раздосадован моим молчанием, оскорблен моей
назойливостью, и в его беде я значил бы для него меньше, чем сейчас
."

Тайное пристрастие Куини к Гарту Клейтону делало ее робкой.
Дошло до того, что ничто на свете не могло бы заставить её
предложить ему эти деньги; она бы так же стыдливо и
в его присутствии она терялась, как ребёнок, только что совершивший проступок.
 Молчаливое взаимопонимание, существовавшее между ними, было слишком неопределённым и
неудовлетворительным, чтобы она могла на что-то рассчитывать; слово, которое должно было
дать ей право и привилегию на устное сочувствие, ещё не было произнесено и, возможно, никогда не будет произнесено. . Мост Магомета не более шаток, чем эта неопределённая связь между двумя сердцами, которые бьются в унисон, но всё же разделены. Над священной бездной молчания висит
невидимая цепь; она достаточно прочна, чтобы выдержать мириады небесных
посетителей, но только верующий может её разглядеть.
многие остаются лишь пустотой и тайной!

Когда здравомыслящий человек совершает ошибку, он почти наверняка раскаивается в ней в тот или иной момент. Куини, которая была такой же здравомыслящей и прямолинейной, как и любая благочестивая, воспитанная молодая девушка, всё же впала в заблуждение, полагая, что может свернуть на путь романтики и нереальности, не причинив большого беспокойства в своём маленьком мире, в то время как на самом деле она создавала трудности только для себя. Если бы она пошла к Гарту
Клейтону и признала правду со всем красноречием, на которое была способна
если бы она была способна, он был бы очарован ее наивностью
и откровенностью и отнесся бы ко всему этому как к девичьей прихоти. Ее
безупречная честность со временем примирила бы его с ней.
Статус наследницы. Правда, было весьма вероятно, что он мог бы
отклонить заем и доставить ей массу неприятностей на этот счет.
Она, возможно, пришлось испытать печаль видеть его ей отказать
помощь и бороться в одиночку и в одиночку: но таких людей, как Гарт
Клейтон редко надолго опускает голову под воду. Он бы
перевернул небо и землю, лишь бы эта девушка помогла ему, и в
энд достиг бы определенного успеха; и, пока
дела у него шли неважно, он бы досадовал на себя и на
нее, установив вокруг себя барьер сдержанности и холодности.
Куини пришлось бы пострадать из-за своих богатств. Он
подчеркнуто указал бы ей место, которое она должна занимать в будущем.
дружба, не слишком близкая или интимная. Если бы верность девушки могла выдержать это суровое испытание и она могла бы смиренно принять эти тяжёлые условия, его мужское сердце
должно быть, он наконец заговорил и разрушил все барьеры между ними.

В конце концов, нет ничего лучше правды, чистой, незамысловатой правды,
особенно для людей уровня Гарта, который был врагом всякой тайны,
и склонен относиться к таким вещам несколько сурово. Но Куини по своей
глупой прихоти попалась в ловушку, и не было возможности высвободить ноги из
сетей. Одно ей было понятно, Гарт должен иметь деньги на
один раз.

И поэтому молодой интриган ее мозги работать. Откуда ей было
положить эту сумму в своих руках? как она могла договориться о кредите, чтобы
это не могло не быть принято? Сначала она предложила отправиться в Карлайл и обратиться за помощью к Калебу Рансиману; она могла бы обвести Калеба вокруг пальца и заставить его делать то, что она хочет. Должна ли она написать письмо и попросить старика переписать его своим дрожащим почерком? Только Эмми знала эти корявые, неразборчивые каракули, и она вряд ли когда-нибудь увидит это письмо. Что она могла сказать? и вот
Куини взяла карандаш и бумагу и нацарапала черновик.

"Дорогой сэр, — начиналось письмо, — я давно проявляю большой интерес к вашей
работе. Реформы, которые вы ввели среди рабочих карьера, не
Я знаю только, что в Хепшоу они продвинулись дальше, и я давно хотел выразить вам своё уважение и сочувствие к вашему труду.

"Это хорошая работа, благородная работа, и было бы печально, если бы что-то помешало или сорвало её.  Я с большим сожалением узнал о банкротстве банка А---- и о трудностях, с которыми вы столкнулись. Такие трудности, конечно, носят временный характер, но всё же именно в такие моменты нужна
рука помощи. У меня больше средств, чем мне нужно для собственных нужд, и в настоящее время
у меня есть несколько сотен, которые я хочу надёжно вложить;
 позвольте мне воспользоваться привилегией старого друга и доброжелателя и
положить эти сотни на ваш счёт, чтобы они возвращались ежеквартально или
раз в полгода, как вы считаете нужным. Сумма составляет от восьмисот до
девятисот; и вы окажете мне огромную услугу, если воспользуетесь этими
деньгами вместо того, чтобы бездействовать.

«Остаюсь, сэр, с глубочайшим уважением и сочувствием,

«НЕИЗВЕСТНЫЙ ДРУГ И ПОЖЕЛАТЕЛЬ».

«P.S. Платежи должны быть выплачены господам  Уизерну и Смитерсу,
Карлайл».


"Интересно, подойдет ли это?" - спросила Куини, озабоченно нахмурившись, когда
положила документ. "Я надеюсь, Калеб сочтет, что это звучит
по-деловому. Про квартальные или полугодовые
рассрочка был очень счастлив, я не думаю, что Калеб мог бы сделать
это лучше. Я назвал гг. Уитерн и Смитерс, потому что мистер Кэлкотт
не имел с ними никаких дел. Единственное, чего я боюсь, так это того, что
Калеб становится таким старым и рассеянным, что может всё испортить.
А с другой стороны, примет ли мистер Клейтон анонимную помощь? Не раскроет ли он это каким-нибудь образом? Господа.
и Смитерс знает Калеба в лицо, как и все ведущие фирмы Карлайла, и тогда его каким-то образом выведут на чистую воду. Мистер Клейтон не оставит камня на камне; он всегда до смерти охотится за тайнами, как он сам говорит. Он поедет в Карлайл и начнёт наводить справки, и он выйдет на Калеба, и тогда всему этому придёт конец.

«Нет, боюсь, я должен избрать другой путь, как бы мне этого ни хотелось.
Я должен посвятить мистера Логана в свои планы и сделать его своим оруженосцем.
Не удивлюсь, если в конце концов мы оба сильно обожгёмся, но
ничего страшного, я должен использовать высказывания Людовика XIV в своих интересах,
_apr;s nous le d;luge_. Как только он получит деньги,
карьера в рабочем состоянии, и я должна взять на себя основную тяжесть работы; он
не будет так сильно злиться на меня, когда узнает… — Но Куини не закончила
предложение.

И вот на следующее утро мистер Логан получил следующее небольшое послание:


"Дорогой мистер Логан,

"Я должна сказать вам кое-что очень важное. Вы не могли бы зайти ко мне в пять, если вас это не сильно затруднит? Эмми не будет дома, и я постараюсь остаться одна; пожалуйста, ничего не говорите об этом мисс Кози.

 «Искренне ваша,
Куини Марриотт».


Куини испытывала большую симпатию и уважение к мистеру Логану. Она вышла
ему навстречу с очень откровенным румянцем, когда он вошел в коттедж на следующий день.
на следующий день. Она немного нервничала из-за стоявшей перед ней задачи
, но решимость придала ей смелости.

Она видела Гарта пройти мимо в то утро, глядя болен и устал, как
хотя от бессонной ночи; и память о его бледное, мотают
лицо было с ней, как она говорит.

— Очень любезно с вашей стороны, что вы пришли ко мне, мистер Логан. Думаю, моя записка
вас немного удивила.

 — Ну что ж, возможно, так и есть, — добродушно ответил он, кладя
сняв фетровую шляпу, он встал рядом с ней. Он отложил в сторону
очки, и его проницательные близорукие глаза, устремленные на нее, сияли, полные
благожелательности и доброты.

"Та часть, я имею в виду, об этом не сообщая Мисс Cosie, что ты придешь
здесь," она продолжала в нее простым способом. «Дело в том, что я попал в затруднительное положение и нуждаюсь в совете и помощи» — он сделал ударение на последнем слове — «друга».

«Тогда вы были совершенно правы, что послали за мной; викарий всегда должен быть наготове для своей паствы и готов к любым мирским делам».
и в трудную минуту; величайшая привилегия, которой мы обладаем, — это
способность помогать другим. А теперь, если вы расскажете мне о своих
трудностях, я готов слушать вас сколько угодно, — с яркой, убедительной
улыбкой, потому что, несмотря на напускное мужество, он заметил, что
девушка нервничает, и Куини, не колеблясь, смело перешла к делу.

«Конечно, я знаю, что вы сохраните мой секрет, но всё же я боюсь, что шокирую вас, потому что мне придётся признаться в небольшом обмане с моей стороны. Дело в том, мистер Логан, — продолжила Куини, — что…»
— Я не та, за кого себя выдаю.

Это заявление, мягко говоря, слегка удивило мистера Логана; на
мгновение он растерялся, но, взглянув на сияющее, искреннее лицо
перед собой, похоже, успокоился.

«Вы все считали меня бедной, — продолжила она, — и я была бедной, когда впервые пришла к вам, но теперь я богатая женщина — у меня пять тысяч в год», — и она широко раскрыла глаза при упоминании этой удивительной суммы.

"Моя дорогая юная леди, вы это серьёзно?"

"Да, конечно, и, конечно, я знала, как сильно удивлю вас.
Забавно, что у директрисы школы в Хепшоу должно быть пять тысяч в год, не так ли? Я сама едва привыкла к этому, а потом, видите ли, даже Эмми не знает. Все эти деньги мне оставил дядя Эмми, мистер Кэлкотт. Но я знаю, что Кэти рассказала вам все подробности этой печальной истории; он не мог оставить её Эмми, понимаете, и поэтому всё перешло ко мне; но я всегда буду чувствовать, что это в большей степени принадлежит ей.

«Должен сказать, я крайне удивлён!»

При этих словах Куини слегка лукаво улыбнулась.

«Я от всего сердца поздравляю вас с вашим счастьем, но, тем не менее, я не могу понять, почему вы скрываете это. Последние три месяца вы жили в этом коттедже и преподавали в нашей деревенской школе, в то время как могли бы жить в комфорте и роскоши». И, несмотря на все свои познания человеческой натуры, мистер Логан выглядел крайне озадаченным.

— «Не стоит слишком строго судить о девичьей прихоти», — ответила она, опустив взгляд.


"О, так это была прихоть! — с dawning пониманием истины.

"Да, это была просто прихоть, — довольно поспешно.  — Понимаете, я не хотела, чтобы
Деньги, и это меня немного раздражало, поступали в таких больших количествах, а ведь всё было так хорошо устроено. Я только что была избрана вашей директрисой, и для нас обставляли коттедж, и Эмми так этого ждала, и вы все мне так понравились, и мне было так трудно всё это бросить и уехать жить в Карлайл в большом доме, как хотел Калеб. И тогда я
подумала, — она не смогла скрыть лёгкую дрожь в голосе, — что я
просто отложу всё это на какое-то время, буду счастлива и буду наслаждаться
себе; и между прочим, когда я устал от преподавания, он бы
выходит, и тебе бы все смеяться со мной, и думаю, что это хорошая шутка
что Эмми и я жил, как замаскированный принцесс".

"Ах, ну что ж! «Это прелестный образец девичьего романа, — невольно улыбнулся он, — но должен сказать, что я думал, что моя школьная учительница совсем другая — гораздо более сдержанная и практичная».

«И ты разочарован в ней?» — немного жалобно, потому что Куини в последнее время перестала доверять мудрости этого чудака и поэтому была чувствительна.

— Нет, это не такое уж тяжкое преступление; это очень простительно и по-девичьи, —
но Куини густо покраснела от его тона. Она боялась, что мистер Логан
посчитает её очень романтичной и глупой, по сути, женственной.

"Я хотела, чтобы меня любили ради меня самой, несмотря на мою бедность. Это
было не так уж глупо, — несколько жалобно оправдывалась она.

- Ну, хорошо, может быть, и нет; мы больше не будем говорить об этом, - успокаивающе продолжил он
, потому что щеки девушки запылали от его
скрытого упрека. "Можно осуществлять такого рода донкихотские планы
некоторое время; но я думаю, к этому времени у вас уже было
— Хватит учить, — сказала она.

 — Нет! О нет! — воскликнула она, сильно встревожившись. — Я должна ещё какое-то время притворяться бедной, несколько месяцев, может быть, целый год. Эмми так счастлива, и я вполне довольна. Мистер Логан, вы обещаете не выдавать меня?

 — Но, моя дорогая юная леди, для этого нет никаких причин!

"Ах, но есть очень важная причина", и теперь ее поведение
изменилось, стало серьезным и встревоженным. "Разве вы не знаете, что я должна помочь
Мистеру Клейтону? и нет никакого способа сделать это, если я не буду продолжать.
притворяясь бедным.

"И что хорошего это ему даст?"

— Ну, — нерешительно ответила она, — вы знаете его лучше, чем я. Если бы я пошла к нему и сказала, что богата, как говорю вам сейчас, и предложила бы одолжить ему денег, он бы напустил на себя важный вид, заговорил бы о независимости и заставил бы меня устыдиться самой себя. Как вы думаете, он взял бы деньги у девушки, даже взаймы? нет, он бы сначала уморил себя голодом и довёл бы их всех до нищеты, а потом назвал бы своё поведение мужественным и прямолинейным и всячески расхваливал бы его, вместо того чтобы приписать его гордыне и упрямству.

"Я должен сказать, что, по-моему, вы правы", наблюдая за ней с некоторой тревогой,
поскольку она, казалось, испытывала странное возбуждение. "Я думаю, это очень вероятно".
"что он откажется от ссуды".

- Да; и тогда пострадают Лэнгли и Кэти, а кто им поможет
Мистер Логан? Я думал об этом почти всю ночь,
и есть только один способ заставить его принять ссуду - ты должен
предложить ее от своего имени ".

Он ожидал этого, потому что его поведение не выдавало удивления; она
готовилась к этому последние десять минут. Куини
мужество окончательно покинуло бы ее, если бы она знала, как ясно читают ее эти
кроткие, близорукие глаза. "Да ведь это старая история"
"Первый невинный роман девушки", - сказал он себе.

"Я знал, что вы собирались сказать:" он вернулся вслух. "Это
очень умный ваша затея, Мисс Мариота, но как с этим быть
проводили? Гарт Клейтон прекрасно знает, что у меня нет лишних денег. Все в Хепшоу знают, что я едва свожу концы с концами.

 — Да, я тоже об этом подумала, — взволнованно продолжила она. — Но мы легко справимся с этой трудностью. Я внесу девятьсот
фунтов на ваш счёт — это можно сделать в ближайшие несколько дней; мне нужно только написать Калебу Рансиману, а вы должны пойти к мистеру Клейтону и сказать ему, что эта сумма только что поступила в ваше распоряжение и лежит в Карлайлском банке. Это не будет ложью, потому что я передам её вам полностью и исключительно в их интересах. А потом вы должны настоять на том, чтобы он использовал его по своему усмотрению и выплачивал вам долг раз в полгода. Вы должны быть очень осторожны и деловиты в своих словах, — продолжила она.
«Он так горд, что не притронется к деньгам, пока не убедится, что сможет их вернуть. Вы можете сказать ему, что он может выплачивать вам проценты по кредиту или делать всё, что ему заблагорассудится, чтобы мы заставили его взять деньги».

«Моя дорогая девочка, — ответил он, сильно удивлённый и не на шутку тронутый её искренностью, и действительно, было приятно видеть, как загорелись карие глаза Куини, — это очень щедрый проект с вашей стороны, и я даже не знаю, что сказать по этому поводу, кроме того, что я предвижу множество трудностей».

«Но что из этого?» — взмолилась она, — «не всегда всё бывает просто, мы
знаете. Вы ведь не видите ничего дурного в моём невинном маленьком плане?
 Нет ничего неправдоподобного в том, что у вас есть эта сумма денег, если я передам её вам в руки.

"Ну, возможно, и нет, но я бы побоялся совершить ошибку с моей стороны.
 Видите ли, мы, Хепшо, очень простые и прямолинейные. Мы
знаем дела друг друга почти до последней монетки. Мы никогда не занимались романтикой и тайнами, как вы, и я вынужден признаться, что дипломатическая миссия, которую вы мне поручили, далеко за пределами моих возможностей. Уловка настолько очевидна, что Гарт
— я разберусь с этим в мгновение ока.

 — О нет, — ответила она, сжимая руки, — вы не должны подвести меня, мистер
 Логан; всё зависит от вас. Как же, — продолжила она, — вы могли бы вынести, если бы они ушли?
Дом в Чёрч-Стейл, где Лэнгли и Кэти с болью в сердце вспоминают свой старый дом, а мистер Клейтон выглядит больным и измотанным и работает не покладая рук, и всё это ради нескольких жалких сотен, которые мне ни к чему и которые, возможно, мне вообще не понадобятся? Что будет, если он нас раскроет? — продолжила она.
— чтобы он сначала выбрался из своих трудностей? Когда-нибудь, не сейчас, а через много лет, когда он вернёт часть денег, ты пойдёшь к нему и скажешь правду, и, хотя он притворится, что сердится, я знаю, что в конце концов он нас простит и поблагодарит за то, что мы спасли его, несмотря ни на что.

Мистер Логан покачал головой. — Я не совсем в этом уверен. Я
думаю, наш обман ужасно его разозлит.

 — Возможно, но через какое-то время он забудет о своём раздражении. Что
Какая разница, если он разозлится, если мы делаем ему добро вопреки
его желанию? Это цель, ради которой мы работаем. Мы хотим спасти
его, Лэнгли и Кэти от разорения. Для Теда, который молод и
силен и должен работать на себя, это не так важно. Нужно помочь
Лэнгли и Кэти, — продолжила девушка немного лукаво. «Я, например, так сильно их люблю, что не могу смотреть, как их выгоняют из старого дома и заставляют чувствовать, насколько мир жесток и суров, как это пришлось почувствовать нам с Эмми».

Это тронуло его, как она и ожидала, потому что он встал и зашагал по комнате.
беспокойно по комнате. Мышцы его лица дернулись под
влияние его эмоций. Куини с тревогой наблюдал за ним, но так и
не смею нарушать его задумчивость. После нескольких минут молчания
он подошел и встал перед ней.

- Ну что, мистер Логан?

— Что ж, — ответил он, но очень серьёзно, — полагаю, я должен сделать так, как вы хотите. Я не могу найти в себе сил противиться вашему красноречию или смотреть, как такие дорогие друзья оказываются на грани разорения, не протянув им руку помощи. Что касается нас с Шарлоттой, мы бы поделились с ними последним куском, но какой смысл тратить наши крохи?
в яму? Я не теряю надежды, что смогу очень скоро вернуть вам деньги и стать их кредитором, потому что, судя по всему, наша бедная старая тётя Пру быстро угасает, и её смерть сделает меня довольно богатым человеком, то есть с точки зрения Хепшоу.

Куини это не понравилось, но что она могла сделать? Ей было бы стыдно намекать на своё нежелание. Ей было приятно осознавать, что эта тайная щедрость исходит от неё, что таким образом она немного расплачивается за свою благодарность и привязанность; но, в конце концов, может
будет лучше, если мы воспользуемся деньгами тёти Прю, а не её собственными.

"Именно это заставляет меня с меньшим нежеланием браться за это дело,"
продолжил он. "Через несколько недель или месяцев я сам мог бы располагать достаточными средствами, хотя никогда не знаешь, как долго проживёт старый инвалид. Тем не менее, поскольку Гарту так срочно нужны деньги, я изо всех сил постараюсь убедить его принять заём. Я боюсь только того, что Шарлотта или я совершим какую-нибудь глупую ошибку.

 — Мисс Кози! — воскликнула Куини, очень удивлённая. — О, мистер Логан, вы не думаете, что нам нужно ей сказать? — из-за рассеянности мисс Кози
и ошибки в Хепшоу были даже более распространёнными, чем у её брата;
количество милых промахов, которые она совершила за время своего безупречного существования, было просто неисчислимым.

"Ну конечно, мы должны рассказать Шарлотте, — с улыбкой сказала она, видя её явное замешательство. — Гарт наверняка скажет ей что-нибудь о залоге, или мисс Клейтон, или мисс Кэтрин, и она не должна оставаться в неведении. Шарлотта управляет всеми делами в доме
Викария, и её первыми словами наверняка будут: «Дорогой
Кристофер, у нас не больше ста пятидесяти фунтов в
Банк, как вы можете одолжить Гарту восемьсот или девятьсот фунтов?'"

"Да, я понимаю; с моей стороны было очень глупо не подумать об этом," — ответила
Куини, но сердце её упало. Если мисс Кози допустят в их совет, она не сможет долго хранить тайну.

— «Что ж, вы обещали сделать это для меня, — продолжила она со вздохом, — но, пожалуйста, попросите мисс Кози быть очень тихой и сдержанной, намёк может всё испортить; в любом случае, вы не должны говорить с ней, пока деньги не будут предложены мистеру
Клейтону».

«О нет, я гарантирую даже больше. Я почти так же взволнован, как и вы».
— Вы в этом деле не участвуете. — А затем, сказав ещё несколько слов, он встал
и удалился.




ГЛАВА VII.

"ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО ЭТО БОЛЬШАЯ ТАЙНА."

 "'А друзья у него были?' 'Один друг, пожалуй, — сказал он,
 — а что касается остального, я прошу вас оставить всё как есть.'" — Джин Инглоу._


Куини была ужасно встревожена в течение следующих нескольких дней. Пока
готовились к важным переговорам, она держалась как можно дальше от
своих друзей в Чёрч-Стейл-Хаус. Она едва могла
смотреть Гарту в глаза, когда встречала его в деревне, так сильно
давила на неё её тайна. Однажды она была у Лэнгли, и
она сидела с ней несколько раз, но разговор не клеилась, и в
последняя выродилась в тишине. Лэнгли был слишком печален и
с тяжелым сердцем, чтобы притворяться веселой, а Куини
была настолько подавлена тайным сознанием того, что у нее не получилось
внешних проявлений сочувствия.

"Если бы разговор мог только исправить положение, у вас не было бы причин жаловаться"
на мое молчание", - сказал Лэнгли, оправдывая ее
подавленность, когда Куини поднялась, чтобы уйти.

«Не всегда можно говорить; если бы я был таким же терпеливым, как ты», — сказал он.
таков был ответ Куини. Но она вздохнула свободнее, когда
перешла через маленький мостик и пошла по тропинке в сером, угасающем свете.

Но Кэти пришла в коттедж и была так подавлена и рисовала такие мрачные картины будущего, что Эмми, слабая и
нежная, расплакалась и долго не хотела, чтобы её утешали.

«О, королева, если бы мы только были богаты! — всхлипнула бедная девочка. — Как бы я хотела им помочь. Мне невыносима мысль о том, что Лэнгли и Кэти
работают, как ты работала в Гранитном домике, и голодают, и
холодно и неуютно. Кэти могла бы переехать сюда, здесь много
места.

— Да, да, моя милая, — ответила Кэти, вытирая глаза и торопливо целуя её. — Я обещаю прийти к тебе, если буду голодать; но я собираюсь ухаживать за больными в большом лондонском госпитале, ты же знаешь, а медсёстры наверняка хорошо питаются, — и добросердечная девушка сменила тему и начала рассказывать о том, что говорил и делал Тед в последние несколько дней.

Но Эмми не могла забыть о проблемах своих друзей; она молча размышляла о них и в конце концов совершила небольшое паломничество сама
счёт.

 Гарт, угрюмый и вялый, сидел в своём кабинете и был удивлён, когда
услышал тихий стук, а затем увидел девочку в маленьком алом капюшоне.

"Эмми, дорогая моя, — ласково сказал он, — твоя сестра привела тебя к нам? Ты ведь не одна в этот холодный вечер?"

«Куини и Кэти так увлечённо разговаривают, что не заметят моего отсутствия;
они думают, что я с Пейшенс. Я совсем не замёрзла; я пришла
одна, потому что хотела увидеть вас, мистер Гарт».

«Увидеть меня!» — удивлённо, потому что, несмотря на их дружбу,
Эмми никогда раньше не выделяла его таким образом; ее визиты
всегда были в Лэнгли. "Ну, я очень большая честь, и нужно сделать
много у меня в гостях. Эта штука развяжется?" - прикоснувшись к красному капюшону.
Но Эмми не обратила внимания на его вопрос, она стояла рядом с ним с
ее большие голубые глаза серьезно на его лице, а затем она выставляется
руку и погладила его по щеке, но очень осторожно и робко.

«Бедный мистер Гарт, мне так жаль вас».

«Почему, дорогая?» Но он был тронут, несмотря ни на что, эта маленькая худенькая рука говорила так красноречиво.

— Потому что вы потеряли все свои деньги и ужасно несчастны.
 Много ли там было, мистер Гарт?

 — Ну, это была довольно крупная сумма, по крайней мере, для меня, — серьёзно ответил он.

 — И Бог отнял её у вас; это очень печально, не так ли?  Мне не нравится думать о том, что вы бедны, мне от этого плохо.

«Что ты, Эмми, я и не думала, что ты так переживаешь! Ты не должна забивать свою милую головку моими делами».

 «Мне жаль, но не так жаль, как Куини, я знаю, хотя она почти ничего не говорит об этом. Она теперь почти не разговаривает, по крайней мере, почти совсем».
И она так давно не рассказывала мне историй; но она сидит
и смотрит на огонь, и иногда её глаза наполняются слезами,
хотя она думает, что я их не вижу.

Он покраснел от этих слов, и на его лице отразилась боль.

"Может, у неё свои проблемы; ей не понравится, что ты мне об этом рассказываешь," — начал он смущённо, но Эмми была слишком увлечена своей темой, чтобы прислушаться к нему.

«Будешь ли ты очень беден?» — настаивала она. «Будешь ли ты вынужден
покинуть этот старый дом, где родились вы с Лэнгли, и жить в убогом
маленьком домишке в Уорстдейле, как говорит Кэти?»

«Кэти ничего об этом не знает; она не должна говорить тебе такие
вещи», — довольно быстро. «Конечно, мы должны покинуть этот дом, и,
конечно, нам придётся работать; но мы молоды, и это нам не повредит. Ну же, ну же, всё не так плохо, как ты и Кэти себе представляете; выбрось все эти грустные мысли из головы. Как они могли так говорить при ребёнке?» — пробормотал он себе под нос.

Но Эмми было не так-то просто успокоить. Она молча постояла рядом с Гартом с
минуту, а затем её глаза наполнились слезами, и две крупные
слезинки медленно скатились по щекам.

— Ну-ка, Эмми, не глупи; я не могу допустить, чтобы ты из-за этого плакала! — но
его тон был добрым, и, говоря это, он нежно притянул девочку к себе.

 — Я ничего не могу с собой поделать, — прошептала она.  — Кэти говорит, что ты ничего не ешь и
что ты становишься такой худой и больной; и это пугает Куини, и
она выглядит такой серьёзной.

— «Ну, это же абсурд!» — начал он, а затем его тон изменился.
Ребёнок может заболеть, если будет продолжать в том же духе. «Как ты думаешь,
ты могла бы приготовить мне чай и горячие тосты с маслом, если я пообещаю их съесть? Теперь, когда я об этом думаю, мне становится дурно, и я
Тосты с маслом — моя любимая роскошь. Лэнгли найдёт для тебя вилку для тостов и всё остальное, если ты пойдёшь и спросишь её.

Через мгновение слёзы Эмми высохли, как по волшебству, и маленький красный чепчик был отложен в сторону. Когда через полчаса Куини с тревогой вошла в дом, чтобы узнать, что случилось с Эмми, она увидела удивительную картину.

Гарт и Эмми сидели за маленьким круглым столиком; на тарелке молодого человека лежала
изящная горка тостов с маслом, приготовленных с особой тщательностью. Лицо Эмми раскраснелось от волнения и жара, её
руки слегка почернели.

- Он обещал все это съесть! - воскликнула она, указывая
чайником в сторону тарелки Гарта. - и он говорит, что чувствует себя
уже лучше. Я заварила чай такой крепкий, как он любит.
Лэнгли разрешил мне самому сходить в "кадиллак"!

Гарт поднялся с забавным выражением лица и пожал руку Куини.

- Боюсь, Эмми прогуливала занятия. Она вбила себе в голову, что я морил себя голодом, чтобы
избавиться от трудностей. Мне пришлось есть и пить перед ней, чтобы развеять
эту неприятную мысль.

«О, Эмми! Как ты могла подумать о том, чтобы сбежать вот так?» — воскликнула
её сестра, с любовью прижимая светлую головку ребёнка к своим рукам;
но после этого она почти ничего не сказала ни одной из них. В последующие месяцы
эта маленькая сцена часто вспоминалась ей, как и странное,
смущённое выражение лица Гарта, когда она вошла.

Прошло больше недели с тех пор, как двое заговорщиков встретились в
маленькой гостиной в Брайервуд-Коттедже. Куини только начала
понимать, что ожидание становится невыносимым, когда однажды ночью,
когда она сидела одна после того, как Эмми ушла спать, она услышала, как мистер
— Голос Логана раздался в прихожей, и через мгновение он вошёл, стряхивая с себя капли дождя.

 — Ну, — сказал он, улыбаясь ей сквозь очки, — я не заставил вас долго ждать, не так ли? Конечно, вы очень волновались, но такое деликатное дело требовало много времени и подготовки.

- О да, я знаю, - поспешно ответила она, - но, тем не менее, мое
ожидание было ужасным. Скажите мне скорее, мистер Логан. Он
взял это?

- Так и есть.

- О, слава богу! - воскликнула она и отвернулась, чтобы облегчение
и радость не были слишком отчетливо написаны на ее лице.

"Это была трудная работа", - продолжил он, садясь и протягивая
свои белые, изящной формы руки над огнем. "Одно время я боялся,
смогу ли я довести ее до конца. С ним было так трудно справиться; но я
правильно рассчитала время и заговорила раньше мисс Клейтон. Я знала, что могу рассчитывать
на ее здравый смысл, который поможет мне.

- Но с чего вы начали? Ты произнес те слова, которые я вложил в твои уста?
Расскажи мне все об этом, пожалуйста", - и Куини попыталась взять себя в руки.
сияющее лицо.

"Я с трудом помню свои слова. Сначала я говорила очень мало. Я
сказал Гарту, что недавно в мое распоряжение поступила определенная сумма денег,
и бездействовал в Карлайлском банке; что он был там, и что
я не собирался им пользоваться; и я умолял его ради его
сестёр забыть о гордости и принять предложенный ему заём.

«Ну и?»

«Ну, поначалу он был очень упрям. Он, бедняга, казался расстроенным и очень подавленным из-за всей этой истории. Он бы сказал, что
нечестно брать чужие деньги, если только он не видит возможности вернуть их в ближайшее время; что его положение таково, что даже с этой помощью ему может потребоваться два или
прошло три года, прежде чем он смог полностью восстановиться; что в последнее время у него были и другие потери; и что, возможно, самым разумным решением было бы закрыть фабрику и самому занять место управляющего. «Мы не должны голодать на сто пятьдесят фунтов в год, и Тед мог бы что-то заработать», — не раз говорил он.

 «Конечно, вы не уступили ему?»

 «Нет, я стал чрезвычайно красноречивым, и Лэнгли мне помог». Я говорил
до хрипоты почти два часа, прежде чем смог сдвинуть его с места. Я обрушивал на него
всевозможные проклятия. Я предал анафеме гордость Клейтонов, как
— Нечестивая вещь. Я сказал ему, что это тяжкий грех против милосердия — отказываться от помощи дружеской руки, протянутой, чтобы спасти его. Что бы подумали о поведении бедного путника, если бы он отказался от помощи доброго самаритянина; если бы он лежал там в своём упрямстве, заявляя, что не хочет, чтобы его перевязывали маслом и вином?

 — Ах, вы его подловили.

«Ну, он выглядел немного смущённым, а потом я привёл
ему аргументы. Считал ли он, что это по-мужски — отпускать своих сестёр?
в мир и работать, потому что он не мог поступить так, как поступали другие мужчины в подобных обстоятельствах, и смирить свою гордыню? Я заметил, что он поморщился от этих слов. А потом я упрекнул его в том, что он не хочет дружить. Что нам с Шарлоттой делать с этими деньгами? У нас было достаточно средств для удовлетворения наших простых потребностей. Покупать на них книги? потому что он действительно робко предложил это. Неужели он думал, что мы такие равнодушные христиане, что будем транжирить деньги на роскошь, в то время как наши самые близкие друзья находятся на грани разорения?

 «Я вполне могу себе представить ваше красноречие».

«Это было хуже, чем проповедовать полдюжины проповедей. Я уже начала уставать и задыхаться, когда Лэнгли пришла мне на помощь и со слезами на глазах умоляла его не огорчать меня; а потом мы вдвоём убедили его, что всё будет хорошо и у нас есть надежда».

«И он наконец согласился принять это?»

«Да, завтра он должен получить двести пятьдесят фунтов, чтобы расплатиться с долгами, а на следующей неделе — ещё триста, чтобы встать на ноги, но ему понадобятся остальные деньги на текущие расходы. Похоже, что их будет немного или
в ближайшие шесть месяцев завод не принесёт прибыли. Он очень боится, что не сможет расплатиться со мной в течение двух-трёх лет.

 — Какая разница? — радостно воскликнула девушка. — О, мистер
 Логан, как мне вас благодарить за то, что вы сделали сегодня вечером?
 Как он выглядел? И что вам сказал Лэнгли?

«Ну, он выглядел очень бледным, бедняга, но я думаю, что в целом он очень благодарен и испытывает облегчение. Я знаю, что он чуть не оторвал мне руку, когда я уходил. Я чувствовал себя таким лицемером, когда мисс Клейтон расплакалась и поблагодарила меня за спасение её брата. Я
Интересно, что бы они сказали, если бы узнали правду!

«Тише! Мы ничего не будем говорить об этом. Ты прямо из Чёрч-Стейл-Хауса? Мисс Кози уже знает?»

«Нет, но я должна рассказать ей, как только вернусь домой. Кстати, где
мисс Кэтрин, я её сегодня не видела?»

«Она проводит вечер с миссис Стюарт». Доктор Стюарт уехал
в Карлдейл на ночь. Миссис Честер очень больна, и нужно
провести консилиум.

«Её дни сочтены, бедняжка, по крайней мере, я очень этого боюсь», —
очень серьёзно ответил он и вскоре ушёл.

Куини едва могла уснуть в ту ночь, так сильно было её облегчение; но утром вернулся прежний страх. Могут ли они с какой-то долей уверенности положиться на мисс Кози?

«Соломон говорит нам, что во множестве советников есть мудрость, — подумала она про себя, — но я не думаю, что это применимо к такой милой суетливой старушке, как мисс Кози». И тут она мысленно застонала и наконец решила прямо сейчас отправиться в дом викария и пригрозить этой безобидной старушке всевозможными карами.
боли и наказания, если бы она не держала свой занятый язычок в порядке
.

Она нашла ее в старой деревянной пристройке, которая называлась "молочная".
та деловито снимала пену с большой миски желтых сливок, с
неизбежная серая шаль, приколотая булавкой, и маленький надвинутый серый капюшон
повязанный поверх ее кудрей.

Увидев посетителя, она уронила ложку и подошла к нему.
громыхая по кирпичному полу своими маленькими сабо.

«Дорогая, дорогая, это всегда вы, мисс Марриотт! И я не сомкнула глаз всю ночь, думая о вас и о тех бедных созданиях в
— Чёрт-возьми, я не должна тебя расстраивать, — продолжала маленькая женщина, задыхаясь и поднимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать её.

"Дорогая мисс Кози, я знала, как ты обрадуешься."

"Обрадуюсь! Я не могу подобрать слово, которое выражало бы мои чувства. Я
чувствую себя так, словно сделана из каучука, я вся вытянулась и
распахнулась от счастья. Это гора, которая поднимается
меня и Кристофера, вот что это такое", - продолжила мягкосердечный
маленькое существо, вытирая глаза, и рябь на всем протяжении ее круглый
светлый лик. "Дорогая, дорогая, подумать только, что ты богатая женщина, а
и всё остальное.

«А теперь, мисс Кози, помните, что это большой секрет, — торжественно начала Куини.

«Моя дорогая, я бы и словом не обмолвилась, даже если бы от этого зависела моя жизнь». Не Кристофер, скажи мне об этом вчера вечером, сидя
там, в своем большом кресле, глядя так хорошо и красиво, больше подходят для
поднимается прямо к небесам, как я всегда говорю, чем здесь
в большом кресле отца локтем, и со слезами все, но бегут
по его щекам, так что его пришлось снять очки, чтобы вытереть их".

- Но, мисс Коузи...

— И начать тоже с шутки, — продолжила мисс Кози.
сосредоточенная на своих воспоминаниях, чтобы не обращать внимания на то, что ее прервали. "Ну,
шарлотта, дорогая моя, - едва ли я думал, что в моем
возрасте меня обманут таким откровенным образом, - что, по-твоему, этот хитрец
маленькая киска школьной учительницы чем занималась?" - Вот как он начал ".

- Жаль, что меня не было за дверью.

— Ну, это было почти как в пьесе, и он наслаждался моим испугом, потому что я
сразу же забеспокоилась. «Только не говори мне, что наша мисс
Марриотт могла сделать что-то плохое, потому что я в это не поверю, Кит, —
ответила я, — потому что она самая хорошая девушка на свете».
сестра этого бедного маленького болезненного ребенка, которая никогда не дышала, и вы можете
поверить мне на слово, это так же верно, как то, что меня зовут Шарлотта Логан ".

"Спасибо вам за это, дорогая мисс Коузи".

"Не расстраивайся, Шарлотта, для этого нет причин", - отвечает он.
совершенно спокойно. "Я не говорю ни слова против мисс
Добрая душа Марриотт, но при этом она хитрое маленькое создание,
потому что она скрывает от всех нас, что она богатая женщина, с небольшим состоянием в пять тысяч в год. Боже мой, в каком я была замешательстве, когда он это сказал!

«Если бы я только была там!» — с чувством воскликнула Куини.

«Я долго не мог в это поверить, а потом это словно озарило меня. — Ну конечно, Кит, дорогой мой, — сказала я, насколько могла говорить, не плача, потому что он рассказывал мне о заговоре в Брайервуд-Коттедже, как он его называл, и более благословенного поступка милосердия я никогда не слышала. Но он будет вознаграждён вчетверо, отжатый и переполненный, и всё такое, дорогой мой, можешь быть уверен. — Что ж, это вполне логично, Кит, моя дорогая, — сказала я.
— Что такая молодая леди, как мисс Марриотт, с такой осанкой,
герцогиня, и хорошо одевается, и всегда держит голову высоко, и смотрит тебе в лицо, и двигается так, словно знает, что за каждым углом её ждёт карета с лошадьми; поэтому вполне естественно, что такое благородное юное создание должно стать кем-то.

«Но, мисс Кози, — воскликнула Куини, стараясь не рассмеяться в лицо маленькой женщине, — я такая же, какой была раньше; на самом деле, это ничего не меняет во мне, потому что дядя Эмми решил оставить мне все свои деньги».

«Нет, моя дорогая, конечно, нет; и, конечно, в церкви ты всегда будешь
называйте себя несчастной грешницей и всё такое, и, конечно, это будет правильно и уместно; но если бы вы только слышали, что
Кристофер сказал о вас! но я не должна вас хвалить.

«Ах, мистер Логан так любезно помог мне; он всё так ловко устроил», — ответила Куини, радуясь, что перевела мысли мисс
Кози в менее неловкое русло.

«Моя дорогая, ты и представления не имеешь, какой Кристофер умный; он
должен был бы стать епископом или премьер-министром с такой-то головой. Никто не сравнится с ним, вот что я
Я всегда говорю: он самый мудрый, самый лучший и самый умный человек, которого я когда-либо знала, несмотря на то, что он никогда не вспоминает о том, чтобы достать чистый носовой платок из ящика, если я не приготовлю его для него. Почему он побежал за епископом в своём старом залатанном халате? Но я уже рассказывала вам эту историю, — она вовремя прервалась и перевела дыхание. Теперь у Куини появилась возможность.

— Мисс Кози, — начала она ещё более торжественно, чем прежде, — вы знаете,
что это большой секрет и что он должен быть известен только нам троим.

— Да, да, конечно, моя дорогая.

«Если правда каким-то образом просочится наружу, весь план будет
испорчен. Мистер Клейтон не прикоснулся бы к деньгам, если бы знал, что они мои, а не мистера Логана, и тогда он, Лэнгли и Кэти были бы
разорены».

«Дорогая, как будто я хоть слово вымолвлю!»

«Нет, вы не захотите сказать ни слова, но всё равно намёк или минутная забывчивость выдадут нас. Ах, вот и Лэнгли идёт по саду; она, конечно, пришла поблагодарить вас, а также мистера
Логана. Дорогая, дорогая мисс Кози, обещайте быть осторожной!»

«Ну-ну, вы совсем разволновались, и неудивительно; но вы можете
«Доверьтесь мне, о, вы можете мне доверять!» — ответила мисс Кози, успокаивающе похлопав
её по руке и кивнув.

Но у неё не было времени добавить что-то ещё, потому что к ним приближалась Лэнгли,
её бледное лицо озарялось непривычной улыбкой.

"Дорогая мисс Кози, я даже не знаю, что сказать вам и мистеру.
— Логан! — воскликнула она, с необычайной теплотой обнимая маленькую женщину, потому что Лэнгли, несмотря на свою мягкость, не была склонна к демонстративности.

 — Ну-ну, ничего не говорите об этом, — поспешно и нервно ответила мисс Кози. — Это самый разумный план, не так ли?
— Мисс Марриотт? — с некоторой тревогой обратилась она к своей юной спутнице.

"Да, мисс Кози предпочла бы, чтобы её не благодарили, — тихо ответила Куини.

"Должна ли я сказать вам, дорогие мои, что я о вас думаю? —
продолжала Лэнгли в своей мягкой, убедительной манере. — Когда сердце переполняет благодарность, невозможно удержаться от слов. Я всегда знала, что вы бескорыстный христианин, но теперь вы доказали это без всяких сомнений.

 «О, дорогая, это ужасно! Пожалуйста, пожалуйста, не говорите больше ничего, вы делаете меня несчастной», — воскликнула мисс Кози, поджав пухлые губки.
в смятении разводит руками. "Мисс Марриотт, если вы любите меня, попросите эту дорогую душу
больше ничего не говорить".

"Я думаю, что благодарность огорчает ее и мистера Логана", - заметил
Куини, немного отвернувшая лицо в сторону, чтобы не видеть мисс Коузи.
Беспомощность и ужас вызвали у нее внутренний смех. "Я думаю, что я
оставлю все как есть, Лэнгли".

— Да, конечно, это милое доброе создание, — ответила мисс Кози,
дыша чуть свободнее. — Это как ножом по сердцу — слышать
вас, а потом понимать, что вы не имеете к этому никакого
отношения.

 «Мисс Кози имеет в виду, что они с мистером Логаном в данный момент не нуждаются в
— Деньги, которые они не собирались тратить, — спокойно вставила Куини.
 — Но она так взволнована и расстроена всем этим делом, что лучше вообще не говорить с ней на эту тему. Это только расстроит её доброе сердце, — продолжила юная леди с предельным спокойствием, хотя её сердце упало при виде первой ошибки мисс Кози.

  И Лэнгли, как обычно тактично, мягко сменила тему.

Но Куини вернулась домой в смятении.

"У меня такое чувство, будто я иду по минному полю, которое может взорваться у меня под ногами в любой момент," — сказала она мистеру Логану, когда он пришёл к ней.
На следующий день он сообщил ей, что Гарт посетил Карлайлский банк. «Я едва ли могу доверить мисс Кози, когда она не у меня на глазах».

 «О, всё будет в порядке, — успокаивающе ответил он, — через несколько дней эта тема забудется, и она обо всём забудет. Не беспокойся. Этот твой маленький заговор заставляет тебя нервничать».

— Я думаю, что так, — откровенно ответила она. — Я совершенно
потеряла покой и только и делаю, что предвижу трудности. Но, тем не
менее, я бы не стала отменять нашу работу, — улыбаясь своей прежней весёлой улыбкой.




Глава VIII.

Перекрёстные цели.

 «Когда любовь, сострадая, позовёт меня домой,
 В тот милый, милый дом, который давно принадлежит ей,
 С тоской и восторгом я буду бродить
 Среди толп святых почитателей.
 Ибо я думаю, что девочка со звёздными глазами,
 Ушедшая в далёкую страну,
  Будет смотреть из какого-нибудь окна в Раю
  И манить меня своей крошечной рукой».
 _Хелен Мэрион Бёрнсайд._


Предчувствия Куини не оправдались, потому что, несмотря на два неприятных обстоятельства, большая часть зимы прошла спокойно
для обитателей коттеджа и Церковного переулка.

Только две вещи нарушали эту идеальную гармонию. Гарт ещё не заговорил, а Кэти попрощалась со своими друзьями в Хепшоу и
серьёзно занялась своей лондонской работой.

Куини тяжело переживала потерю подруги; всем не хватало
яркой, беззаботной девушки. В последнее время настроение Кэти было странно переменчивым: приступы уныния чередовались с приступами необузданного, безудержного веселья; даже в её прощальных приветствиях сквозило некое милое безрассудство.

Они все пришли на вокзал проводить её, даже мистер Логан и мисс
Кози, и в последний момент появился доктор Стюарт.

Куини, казалось, была совершенно подавлена, а Лэнгли выглядел подавленным и
слёзным, но Кэти посмотрела на них всех с яркой решительной улыбкой.

«До свидания, дорогие друзья; не скучайте по мне слишком сильно, скоро я снова буду
среди вас», — сказала она, весело помахав рукой, и поезд медленно тронулся.

На лице мистера Логана появилось странно-милое выражение, когда он шёл рядом с Куини по дорожке, окаймлённой платанами, которая вела от станции к «Дирхаунду».

"Скучаем по ней! Как мы можем не скучать по ней?" — воскликнула девочка, обращаясь к
к нему с печальными глазами, как бы требуя его сочувствия. "Лэнгли
будет ужасно одиноко без нее, а что касается Эмми и меня! почему?
она была единственным другом, который был у нас в Гранитной Ложе, самым дорогим,
и самым добрым, и самым храбрым ". Но на этом хвалебная речь Куини закончилась
небольшим рыданием.

- Молодежь любит пробовать свои силы, - мягко ответил мистер Логан.
«Мы бы с радостью подрезали им крылья, но они наверняка вырастут снова. Когда я думаю о мисс Кэтрин, — продолжил он, и его глаза странно потемнели, — которая так храбро отправилась на свою работу в самое сердце
о великом городе без единой слезинки на её сияющем лице, как бы ни болело её сердце из-за того, что она оставляет нас всех позади, я не могу не думать о белом голубке, который всё это время летал над водами с оливковой ветвью во рту, и о том, что, должно быть, чувствовал Ной, когда затаскивал его в ковчег. Он не прилетел к нему по своей воле, этот дикий усталый голубь, но Ной должен был протянуть руку и втянуть его в своё убежище.

Куини удивлённо посмотрела на него, но он, казалось, не заметил её удивления; его взгляд был далёким и отстранённым.
и в оставшуюся часть прогулки он сохранился почти непрерывное
тишина.

Кэти писал длинные веселые письма, полные забавных описаний. Она сказала им, что ей
в целом нравится ее работа, и ее не пугают
трудности, которые встречаются на пути начинающих. «Всё дело в
работе дня», — писала она, — «и какой смысл обладать
выносливостью, достойной спартанки, если не с чем её
сравнивать. На самом деле, я полна решимости должным образом
пройти послушничество и извлечь из всего лучшее. Я больше не склонна видеть в
этом что-то пугающее».
Теперь я лучше понимаю, почему Эмми не могла разглядеть своего любимого призрака на старом чердаке в
«Гранит Лодж». Так что успокойся, моя драгоценная старая королева, и
не мучай себя больше из-за меня.

Куини не показывала эти письма никому, кроме Эмми, но они вдвоём
злорадствовали над ними наедине и пытались представить Кэти в чёрном
платьице и маленькой белой шапочке, идущую по тускло освещённым палатам
лёгким пружинящим шагом, стараясь не разбудить спящих, «совсем не похожую
на нашу Кэти, а на любого другого обычного человека».
Эмми со вздохом заметила: «Но если Куини скучает по своей подруге сейчас,
то придёт время, когда она будет тосковать по ней из-за переполненного
чувствами и раненого сердца; когда её первой мыслью будет:
«Если бы только Кэти была здесь».

Отношения между ней и Гартом Клейтоном были не совсем удовлетворительными.
Молодой человек стал странно застенчивым в общении с ней и почти не появлялся в коттедже.

Дело в том, что Гарт оказался в затруднительном положении.

Он был влюблён как никогда, но в его нынешнем положении о женитьбе не могло быть и речи. Как он мог привести домой жену?
старый дом, обременённый долгами и трудностями?

 Гарт был абсолютно честен в своих намерениях. Он решил, что Куини Марриотт — та женщина, которую он любит, но он боялся долгой помолвки. «Какой смысл говорить девушке, что ты её любишь, если ты не видишь своего пути к тому, чтобы сделать её своей женой?» — всегда говорил он и так решительно придерживался этого мнения, что его молчаливое невнимание наполняло сердце девушки тревогой.

 «Был бы он так холоден и отстранён со мной, если бы действительно любил?»
Куини спросила себя: «Теперь он никогда не приходит ко мне, а если я прихожу в Черч-Стейл-Хаус, он всегда так занят и, кажется, боится оставаться со мной наедине. Неужели он думает, что я хочу, чтобы он уделял мне внимание, если он перестал заботиться обо мне так, как раньше?» — спросила девушка, и её грудь вздымалась от этой мысли. Она оплакивала потерю своего друга и в глубине души отказывалась утешаться.

Но она ничего не знала о том конфликте, который происходил за этой напускной
холодностью, которая так сильно ранила её.

Гарту сейчас было совсем не легко; конечно, он не был разорён, но
Он больше не смотрел ему в лицо, но его долг был для него тайным мучением и терзал его гордую натуру чувством обиды.

 Он бы с радостью взял как можно меньше из суммы, отложенной на его нужды, но его потребности были насущными. Нехватка заказов,
рост заработной платы рабочих, большие расходы на содержание
коттеджей, которые он так щедро предоставил своим работникам, вынудили его
потратить уже семьсот или восемьсот фунтов из этих денег.
Карьер снова был в хорошем рабочем состоянии, и через несколько месяцев
Молодой хозяин Уорстдейла надеялся, что сможет выплатить
первую часть долга, и тогда, и только тогда, он откроет
свой рот, чтобы произнести слова любви.

 Гарт был способен сдержать любое принятое им решение. Не страх выдать себя заставлял его избегать Куини, но присутствие девушки было для него так приятно, а желание рассказать о том, что было у него на сердце, было так велико, что боль от такого молчания была для него невыносима.

 И поэтому он тихо удалился и продолжил свою повседневную работу
как будто у него и в мыслях не было ничего подобного; и Куини смиренно приняла своё изгнание и терпела упрёки Лэнгли в своей необщительности так долго, как только могла, пока Лэнгли не выяснила, в чём дело, и после этого, как мудрая женщина, хранила молчание, а девочку баловала и хвалила, когда та приходила в коттедж.

А Куини почти не видела Гарта, лишь робко поднимала на него карие глаза, когда встречала в деревне, и он останавливался, чтобы поздороваться с ней и Эмми; но он ни разу не спросил: «Почему мы так редко видим вас в Церковном переулке?» — а лишь любезно интересовался
Позаботилась о ней и о ребёнке и велела ей закутать Эмми и беречь её, ведь наступили суровые зимние холода.

 Куини поужинала с мистером Логаном и мисс Кози в доме священника, а Новый год провела в Джунипер-Лодж.
 Клейтоны не присутствовали ни на одном из этих событий: Гарт уехал в Лондон, чтобы повидаться с Кэти, а Лэнгли провёл оба дня в
Кардлдейл-Грейндж, в комнате Гертруды Честер, где она болела.
Несчастную леди постигло долгое страдание, которое не могли облегчить ни мастерство, ни нежность, и Лэнгли постоянно оказывал ей услуги.
заявка.

Время от времени мистер Честер приезжал в Хепшоу. Он всегда наносил
визит в коттедж и, как само собой разумеющееся, поднимался в
В маленькой комнате Эмми, и долго сидеть у пустой кровати, где
его любимая проспала всю свою маленькую жизнь, а потом он придет
он снова грустил, и они с Куини тихо разговаривали о ребенке
и ее милых манерах.

Эти визиты всегда вызывали у Куини грусть. Время не
уменьшило боль утраты, которую переживал отец. Он всё ещё тяжело
скорбел по своей маленькой Нэн. Его румяное лицо выглядело бледным и измождённым. Несколько прядей
в золотисто-каштановой бороде отчетливо проглядывала седина; но его
глаза всегда загорались нежностью, когда Куини
упоминала его жену.

"Ах, моя бедная Герти", он бы сказал, грустно. "Вы бы вряд ли
знаю ее, Мисс Мариота, она очень изменилась; она страдает так ужасно.
Лэнгли, должно быть, сказал вам; и все же после смерти нашего маленького
дорогого человека не было ни слова жалобы. Она стойко переносит самые мучительные страдания; даже доктор Стюарт восхищается ею и говорит, что никогда не видел такого стоицизма.
«Держи меня за руку, Гарри», или «Мне скоро станет легче, дорогой муж, когда этот приступ пройдёт», только это и ничего больше.

«Да, конечно, Лэнгли не может нарадоваться, она говорит, что её самообладание просто чудесно».

«Бедняжка, она борется за свою жизнь изо всех сил. Вы не представляете, что чувствует мужчина, когда видит, как страдает его жена, и не может ей помочь». Иногда я думаю, что ради неё я буду благодарен,
когда всё закончится и она будет с ребёнком. Я не могу выбросить из головы мысль,
что о ней должны были бы заботиться её мать или я.
«Должно быть, она чувствует себя такой потерянной в этом огромном сверкающем месте».

«Там о ней заботятся лучше, чем даже в ваших объятиях, дорогой мистер Честер».

— Да, я знаю, и Герти упрекает меня и говорит, что я жалкий язычник, и это так, но я уверен в одном, — он говорил с трудом сдерживая эмоции, — что если я когда-нибудь стану достаточно хорошим — да поможет мне Бог, ведь я грешник, — но если мне когда-нибудь помогут попасть в рай, то моя маленькая Нэн будет первой, кто меня увидит, и она подбежит ко мне, дорогая, и я почувствую её объятия.
нежные руки, обнимающие меня, и мягкость ее детского личика напротив моего.;
и "папа пришел", это она скажет первой, я знаю", - она поспешно замолчала.
слезы навернулись на глаза Куини.

"И малое дитя будет водить их". Слова, казалось, пришел к
ее разум внезапно, неудержимая сила. Что если он был прав,
хоть он и говорил только на языке фантазии любви? Не могла ли детская рука протянуться к нему сквозь тьму и тишину,
лежавшие между этими двумя любящими душами, всегда маня его к
возможному добру и высоким стремлениям, через коварные скитания,
зияющие пропасти над бурным морем жизни, манящие слабыми, едва заметными касаниями, всё выше и выше.

 «Отец пришёл». Причудливо, и всё же что может быть более вероятным в тайне Провидения и Божьей воли по отношению к людям, чем то, что среди сияющих толп к нему мягко плывёт образ его маленькой Нэн, и даже там, в Божьем светлом доме, их будет вести маленький ребёнок.

И вот, внешне спокойная, но полная тайных тревог,
зима незаметно подходила к концу.

 Недельный отпуск на Рождество дал молодой директрисе
Короткий перерыв в её обязанностях, и она воспользовалась им, чтобы
на три дня съездить в гости к своему старому другу Калебу Рансиману. Эмми
умоляла её взять её с собой, но погода была необычайно
неблагоприятной, и Куини не хотела подвергать ребёнка такому испытанию.
Поэтому она осталась под присмотром миссис Фосетт, а Лэнгли
был занят постоянными визитами в Кардлдейл-Грейндж.

Калеб и Молли были очень рады гостю, но старик
много ворчал по поводу внешности своей любимицы.

"Что ж, мисс Куини, не думаю, что учёба пошла вам на пользу.
в конце концов, ты... - начал он, качая головой. - Она похудела, Молли, не так ли?
не так ли, и выглядит немного серьезнее, чем раньше?

"Послушай, Калеб, не начинай фантазировать о такой ерунде. Мне никогда в жизни не было так хорошо
. Подумайте о том сытном обеде, который я только что съела; действительно, тощий
! - и Куини открыла свои карие глаза и презрительно вскинула свою хорошенькую
головку.

«Конечно, вы, должно быть, поступаете по-своему, мисс Куини, дорогая», —
ответил старик, раскуривая трубку, — «но всё же я не верю, что воздух Хепшоу вам обоим на пользу. Ну вот, зачем же
У нашего дорогого ягнёнка кашель, разве ты не говорила об этом Молли только что? И ты сама стала намного худее, моя милая; и когда же всё это закончится, эти игры, я имею в виду, управление школой, и вы с нашим благословенным ягнёнком устроитесь с комфортом, как здравомыслящие христиане, в красивом собственном доме, а, мисс Куини?

— Ну, я не знаю, Калеб, — запнулась девушка, слегка испугавшись такого прямого вопроса. — Я вообще не знаю, я ещё не решила. Не раньше конца лета, нет, точно не раньше.

Калеб с недовольным видом отложил трубку.

"Я был лучшего мнения о вашем здравом смысле, мисс Куини."

"А теперь, Калеб, если вы собираетесь сердиться, я велю Молли собрать мои вещи и уеду домой первым же поездом. Что толку быть наследницей, если никогда не можешь поступать по-своему?"

— Полагаю, вы уже довольно давно этим занимаетесь, — ответил старик с необычной для него раздражительностью, но каприз девушки сильно его расстроил.  — Помяните моё слово, мисс Куини, вы слишком долго этим занимаетесь.

— Я бы не удивилась, если бы вы оказались правы, — в её голосе появилась серьёзность,
— и я сама думаю, что было бы неплохо установить лимит,
чтобы у меня не возникло искушения отложить этот злосчастный час.

— Э-э-э! теперь ты будешь благоразумной.

— У меня должно быть шесть свободных месяцев. Дайте-ка подумать, я скажу, что это будет первое
августа. Итак, Калеб, первого августа я вступлю во владение своими богатствами. Вас это устроит?

"Почему бы не сказать «в мае» или «в июне», мисс Куини?"

"Нет, ни днём раньше, ни часом позже," решительно ответила девушка.
"Мой дорогой старый друг, это не просто прихоть, это настоящее твёрдое решение.
необходимость. Самые близкие друзья, которые у меня есть, попали в большую беду,
как вы знаете, и моя кажущаяся бедность позволила мне помочь им; это
ради них, а не ради себя, я делаю эту дальнейшую отсрочку.
Нет, это решено; а теперь давайте поговорим о чем-то еще," она
закончил весело.

Но Калеб был только наполовину успокоился.

«Она похудела и выглядит как-то по-другому», — сказал он своей верной наперснице Молли в тот вечер. «В её карих глазах что-то промелькнуло, как у неоперившейся пташки, которая видит своё гнездо, но не может к нему добраться. Сомневаюсь, что она совсем не счастлива, Молли».

"Нет, она ничем не отличается от других молодых девушек," вернулась Молли
проницательно. "Да будет благословенно твое сердце дорогая, Мистер Рансимен, все они одинаковы!
они немного волнуются, а потом приободряются. Таков закон природы, вот и всё; она будет такой же весёлой и щебечущей, как всегда, — и Молли, которая хорошо знала эти симптомы и много лет назад похоронила своего возлюбленного, тактично и сочувственно сменила тему.




Глава IX.

"Слишком много поваров."

«Заприте двери на женский ум, и он вылетит в окно;
заприте его, и он вылетит в замочную скважину; остановите его, и он улетит с
«Дым из трубы» — Шекспир._


Был погожий февральский день, и когда Куини закрыла дверь маленькой школы и пошла по полю, ведущему к дому священника, ей показалось, что сам воздух обещает весну. Теперь Куини, как и все здоровые молодые создания, очень любила
весну; для её пытливого ума не было ничего прекраснее и
удовлетворённее, чем наблюдать за тем, как увядшая и мёртвая природа
снова возрождается к новой жизни.

"Как люди могут говорить, что загробной жизни не существует, когда чудо
«Воскрешение каждый год повторяется у нас на глазах», — сказала она себе. Ей всегда доставляло удовольствие видеть, как коричневые, безжизненные ветви вязов и платанов постепенно покрываются сначала почками, а затем нежными зелёными листьями. Распускающиеся живые изгороди, распускающиеся листья папоротника, первые нежные белые колокольчики подснежников, бледный блеск примул и аромат фиалок — всё это дарило ей ощущение счастья.

Всё было таким новым, таким свежим, таким прекрасным, не запятнанным пылью, не опалённым солнцем.
никакого палящего солнца; весь мир ярок и незапятнан, как душа младенца, для которого добро и зло — непостижимые тайны, а жизнь не означает ничего, кроме постоянного удовлетворения и довольства.

 У Куини было небольшое поручение в доме викария: один из её учеников заболел, и она хотела получить от мисс Кози рецепт определённого снадобья, которое, по мнению мисс Кози, было очень эффективным в таких случаях.

 Она вошла в маленькую гостиную своей обычной лёгкой походкой. Мисс Кози
занималась своим любимым делом — вязала носки для брата. Она отложила работу, когда заметила
при виде своей гостьи.

"Ну-ну, — воскликнула маленькая женщина, сильно покраснев, —
Кристофер был прав, как он всегда прав, дорогой старина; и, конечно, ты пришёл, чтобы отругать меня.

"Отругать вас, дорогая мисс Кози!

"Боже, боже, подумать только, что моя бедная голова вляпалась в такую историю, а слова вырвались прежде, чем я успела их остановить. О, я могла бы прикусить свой непослушный язык, так я была зла на себя; но что толку плакать над пролитым молоком, как говорила моя бедная матушка, а секрет всё равно когда-нибудь станет достоянием общественности, как я и сказала мистеру Гарту.

"Итак, мисс Коузи, что это значит?" - спросила Куини, чувствуя, как
ее охватывает неприятное ощущение; боль в горле у маленькой Джейни
была совершенно забыта. "Вы хотите сказать, что после всех моих
просьб и предупреждений вы предали меня?"

"Ну, ну, может быть, все не так плохо, как вы думаете", - возразила мисс
Кози, нервно приглаживая свои кудри и слегка покашливая, начала:
— Я всего лишь обронила пару фраз мистеру Гарту, когда он зашёл сюда вчера вечером, чтобы приятно побеседовать со мной и Кристофером.

— Ну что? — несколько сурово, потому что нельзя было отрицать, что Куини была немного сердита.

 — Ну, мы сидели так удобно, как только могли; Кристофер не
пришёл, он ушёл крестить ребёнка Уиллера Уилсона, и не слишком
рано, потому что он умер сегодня утром; и я сама завернула его в
маленькое похоронное одеяние и уложила, драгоценный цветочек. И это было очень трогательно, и бедная мать плакала навзрыд, потому что это было так красиво; и что ж, если она время от времени выпивает рюмку-другую, то мы все несчастные грешники, самые лучшие из нас, и
Уилер Уилсон слишком осторожен, и... где же я была, дорогая? Кажется, я снова запуталась.

 — Вы сказали, что были наедине с мистером Клейтоном, — ответила Куини, мысленно молясь о терпении. Болтливость мисс Кози была ужасно утомительной.

— Да, он сидел там, где вы сейчас, и разговаривал, и смеялся, и притворялся, что шутит, — вы же его знаете, — но вдруг он посерьёзнел. «Мисс Кози, — сказал он, — я никогда не говорил с вами об этих деньгах. Лэнгли сказал мне, что вам не нравится
но, тем не менее, вы и ваш брат заслужили мою благодарность на всю оставшуюся жизнь, и я должна сказать, что Бог благословил вас за это! Бедняга, он покраснел до корней волос, и всё из-за жара от камина и своих чувств.

Куини довольно крепко сжала руки, но ничего не сказала, когда мисс Кози сделала паузу, чтобы перевести дыхание.

"Ну, я был поворачивая пятку на чулке, а я в это не верю я
правильно взяли в смысл его слов. - Вам не за что благодарить
нас, - сказал я как можно невиннее. - Мы бы одолжили это
«Вы очень любезны, мистер Гарт, — сказала я, — но Кит бедна, как церковная мышь, и у нас в банке не больше девяноста фунтов».

«Мисс Кози, вы в своём уме?» — вырвалось у Куини.

«Ну, я, кажется, немного растерялась, потому что при свете камина подвернуть чулок довольно сложно, а Долли забыла зажечь лампу. Но я испугалась, как только сказала это, потому что он смотрел на меня, подняв брови, и я вся дрожала. «Девяносто! Вы имеете в виду девятьсот
— Девяносто фунтов, мисс Кози! — сказал он довольно резко, потому что совсем меня не понимал. — Нет, мистер Гарт, — ответила я, потому что знала, что зашла слишком далеко. А ложь — это то, чего я никогда не произносила. Но я вся дрожала, думая о том, что вы с Кристофером сказали бы мне, а он своими глазами вынуждал меня говорить правду. «Какой смысл пытаться его обмануть?» — подумала я. «Меня
приведут к присяге, и ничто, кроме кучи лжи, не спасёт меня», — а ложь никогда не давалась мне легко с детства.
и бедная мама прочитала мне историю Анании и Сапфиры, —
невинно закончила мисс Кози.

"Продолжай, я слушаю, — вздохнула Куини покорным голосом.

"Ну, я не могла рассказать всё как есть, как я уже говорила, но я
подумала, что немного приукрасить будет нелишним. - Здесь
сейчас всего девяносто фунтов, мистер Гарт, - продолжал я. - но это совсем не годится
. - Мне это не нравится, - пробормотал он, и на его лице появилось такое
нахмуренное выражение, потому что его начинало раздражать мое
заикание и нервозность. - Мисс Коузи, скажите мне правду, как вы
честная женщина, ты и мистер Логан одолжить мне эти девятьсот
фунтов?' - Почему нет, мистер Гарт, - ответил Я, ибо был не отписывается
такой прямой вопрос. - Тогда, во имя всего святого, кто же все-таки одолжил
мне деньги? - спросил он, выглядя как можно более сердитым и озадаченным.
Ну, я не хотела отвечать ему, пока не пришёл Кристофер, потому что
мне казалось, что я и так уже достаточно набедокурила за этот вечер, так что я
позволяла ему угадывать одного человека за другим, пока он не вскочил и не сказал, что больше не может этого выносить; он пойдёт и найдёт мистера Логана или, может быть, мисс
Марриотт могла быть в курсе и дать ему представление о том, кто был его тайным благодетелем. Да, он бы сначала спросил её, потому что она всегда говорила правду и сразу бы сказала ему, если бы знала, кто одолжил ему деньги.

«Жаль, что он не пришёл ко мне. Да, жаль, что он не поговорил со мной сам», —
пробормотала Куини.

"Боже, боже, подумать только! и я подумала только о том, как бы помешать его
приходу. «Вы не должны приближаться к ней, мистер Гарт, — сказала я, — она
так чувствительна, что у неё разорвалось бы сердце, если бы вы сказали ей
что-нибудь грубое, а бедная девочка хотела как лучше, когда одолжила вам
«Деньги». «Бедняжка! Что вы имеете в виду, мисс Кози?» — он
считал меня дурочкой, я это видела. «Я говорила о мисс Марриотт,
какое отношение она имеет к этому, хотелось бы знать?» «Боже, боже,
это ужасно, мистер Гарт», — закричала я, потому что он стоял надо мной
и вытягивал из меня правду по крупицам. «Почему бы тебе не пойти и не спросить Кристофера, он тебе всё расскажет?» «Я спрошу», — ответил он довольно твёрдо, но в этот момент Кит стоял на пороге и смотрел на нас, а я хлопала в ладоши от радости, что вижу его.

"А что сделал мистер Логан сказал?" - спросила Куини с гордым вспышки на
ее лицо.

"Ну, нет учета его обратно после этого. Кит рассказала ему
все ясно, и как ты была богатой женщиной, и все такое,
и как ты умоляла его одолжить деньги от его имени."

- Скажите мне, скажите скорее, потому что я больше не могу этого выносить, мистер Клейтон
казался очень сердитым?

— «Сердитый! О, боже, нет», — успокаивающе ответила мисс Кози. «Вся его
ярость исчезла, и он стал похож на ягнёнка, как только
Кристофер заговорил. После первого возгласа удивления он больше не
Он не сказал ни слова, а просто сидел, бледный и растерянный, пока Кит не закончил говорить, а потом встал и сказал, что должен сообщить Лэнгли, и пожал нам с Кристофером руки и ушёл.

— И он больше ничего не сказал?

— Нет, его глаза были немного странными, и я заметил, что его рука была холодной, но он не стал слушать меня, когда я предложил ему горячего вина. Я думаю, он был в полном замешательстве от
удивления и неожиданности, бедный молодой человек.

 — Спасибо, что рассказали мне всё, — очень тихо сказала Куини.
встала и натянула перчатки. Больное горло Маленькой Джейн было совершенно забыто.
она была довольно бледна, и ее губы слегка дрожали, когда она говорила.
но в ее манерах не было и следа волнения.

- И ты не сердишься на меня, моя дорогая.

- О нет, я не сержусь; ты же знаешь, все может быть к лучшему.
Ее краткий гнев исчез. Кто бы мог долго злиться на мисс Кози,
с её милым личиком, похожим на мордочку мышонка, и добрым сердцем? Она, конечно, не была виновата в этом странном замирании сердца, в этих тревожных опасениях.

 Должно быть, что-то случилось с весенним солнцем, его стало так много
Она уже не так сияла, когда переступила порог дома викария, как будто немного утратила свою красоту и свежесть. «Неужели он действительно сердится на меня? Я чувствую, что больше не могу выносить это ожидание, я должна узнать худшее. Ах! Неужели это возможно?» — и девушка слегка задрожала, потому что там был Гарт
Клейтон поднимался по подъездной дорожке к дому викария, и через мгновение они
встретились лицом к лицу.

 Мисс Кози не ошиблась, рассказав о полном
смятении Гарта прошлой ночью. Новость просто ошеломила его.
Он собрал свои разрозненные силы, пожелал им спокойной ночи,
а затем отправился домой, в Лэнгли.

 Внезапное желание найти сочувствие у сестры овладело им;
 он должен был найти выход для горечи, которая была в нём.  Он
храбро боролся с неблагоприятными обстоятельствами, но это новое
несчастье, постигшее его, временно лишило его мужества. То, что сладость надежды, жившей в нём, должна была так
окончательно угаснуть! О, это было тяжело, ужасно тяжело.

 Лэнгли поднял голову, слегка вздрогнув, и бросился в кресло.
В кресле. К нему снова вернулось прежнее озабоченное выражение лица, он
выглядел бледным и угрюмым.

"Что-то случилось? Это из-за Гарри?" — она запнулась, потому что
бедняжка была занята в тот вечер своими собственными проблемами и
была полна страхов, которые нужно было развеять.

"Случилось! О нет! Не могли бы вы присесть и написать мисс Марриотт поздравительную записку? И не могли бы вы сказать что-нибудь очень милое и доброе от нас обоих, Лэнгли? Не каждый день человек становится миллионером, и, конечно, она захочет, чтобы её поздравили, —
 и затем с нарочитой сдержанностью он рассказал ей всё, что знал
Он недавно услышал об этом в доме викария, и, когда он закончил, на лице Лэнгли появилось выражение крайнего недоумения.

"Подожди минутку, Гарт. Кажется, я не совсем понимаю. Ты уверен, что правильно мне рассказал, что мистер Кэлкотт оставил все свои деньги мисс Марриотт, и что они с Эмми богаты и тайно одолжили нам все эти деньги?"

«Эмми ничего об этом не знает. Я уверена, что говорила тебе об этом», —
 нетерпеливо.

"Ах, она скрыла это даже от неё. Что ж, возможно, в сложившихся обстоятельствах это было
самым разумным, и по доброте душевной она
— Сама ваша кредиторша. Да, я понимаю; это очень странно. Я
не могу до конца в это поверить, но думаю, что это хорошая новость, и она не должна вас огорчать.

 — И это всё, что вы можете сказать по этому поводу? — с новой горечью.

"О нет, я могу многое сказать по этому поводу. Я очень люблю мисс
Марриотт; она мне нравится всё больше с каждым днём. Я надеюсь, что вы не собираетесь сердиться на неё из-за этого.

Затем он замолчал.

"Я почти жалею, что она не доверилась нам с самого начала, — задумчиво продолжил
Лэнгли. — Все маскировки опасны, даже если они совершаются из благих
намерений, но она спланировала этот заём с предельной
лакомство для ваших чувств. Насколько мы
беспокоит то, что она повела себя с истинного великодушия; я думаю, что вы
должен владеть сам".

"Правда лучше великодушия", - мрачно ответил он.

"Я никогда не знала никого столь откровенного и порядочного", - возразил он.
сестра, горя желанием встать на защиту своего любимца, но сознавая,
что его лицо становится все более мрачным. "Я действительно думаю , что в этих сор«В таких
делах ты немного суров».

Затем его горечь переполнила чашу терпения и вырвалась наружу.

"Послушайте, Лэнгли, я вовсе не суров. Я не имею ничего против мисс Марриотт; по моему мнению, она, возможно, выбрала не самый мудрый путь. Я ненавижу все эти выдумки и тайны, даже если они во имя добра, и я согласен с вами, что для неё было бы гораздо лучше рассказать нам всё, но дело не в этом. Главное в том, что я вёл себя как дурак, и всё это бесполезно.

Лэнгли подняла на него спокойный взгляд, но лишь слегка улыбнулась.
немного из-за его волнения.

"О! напрасно ты так смотришь на меня. Ты не веришь
в то, что я говорю, но при всем том это правда. Разве я не выставил себя дураком
, и потерял свое сердце из-за нее, и отказался от Доры ради нее, и не строил
бесконечных планов на свой счет? и теперь этот ее поступок разлучил нас
окончательно ".

— Зачем так, дорогой Гарт, ведь ты не хуже меня знаешь, что Куини
Марриотт привязалась к тебе, — и голос Лэнгли был очень
нежным, когда она это говорила.

 — Ах, она молода, она это переживёт, — но он слегка вздрогнул
при звуках собственных слов. «Я не разговаривал с ней. Я был осторожен, чтобы ни в коем случае не скомпрометировать ее, запомни это, Лэнгли. Я не виноват, если она сама обо всем догадалась».

 «Но зачем причинять себе ненужную боль, говоря все это, когда вы заботитесь друг о друге и, несомненно, должны, по воле доброго
 Провидения, в конце концов, быть вместе».

«Есть ли в таких случаях провидение?» — с горечью возразил он. «Я
думал, что люди часто встречаются слишком поздно или делают неверные повороты в жизни;
 половина таких историй заканчивается плохо».

"Но не твой, мой дорогой брат", - ее щеки побледнели от этого.
случайный намек. Как часто, бедная женщина, лук натягивался наугад
и ранил ее таким случайным образом.

- Да, мой. Почему нет? Чем я лучше других людей? Только взгляните на обстоятельства моего дела: я погряз в долгах и трудностях,
у меня за плечами годы тяжёлого труда и лишений, я дюйм за дюймом борюсь за независимость; что, если я действительно неравнодушен к этой девушке? — его голос смягчился, несмотря на его усилия. — Вы думаете, я такой подлый, бессердечный человек, что должен бросить себя, свою бедность и
семья заявляет права у ее ног и просит ее взять меня, несмотря ни на что,
и одарить меня своим богатством?"

"Если она любит вас, ее богатство не должно быть препятствием ни для кого из вас",
твердо ответила она.

"Ну, может быть, и нет, с вашей точки зрения на это дело; я еще не приняла окончательного решения"
мое мнение на этот счет. Но как быть с этим долгом, Лэнгли? как ты думаешь, обрету ли я покой, пока не сотру это с лица земли? Быть должником женщины и, что ещё хуже, женщины, которую я люблю; возможно ли, что я могу думать о том, на что ты всё ещё намекаешь, пока не верну ей хотя бы каждый фартинг из
эти деньги?

- И сколько времени вам потребуется, чтобы это сделать?

- Два года, при нынешнем развитии событий; в лучшем случае год
полтора?

"Два года неизвестности. О, Гарт, как жестоко!"

"Жестоко вести себя как честный человек и не воспользоваться простой,
неопытной девушкой? Что она знает о жизни и мужчинах? — продолжал он.
 — Видела ли она когда-нибудь кого-нибудь, кто мог бы её заинтересовать? Стыдно, Лэнгли!
 ты думаешь обо мне больше, чем о ней; ты вовсе не её лучший друг. Пусть она покинет нас, пусть уйдёт от Хепшоу и займётся своим
подобающее положение; дайте ей возможность судить о нас справедливо
и сравнивать нас с другими. Откуда вам или мне знать, что она не встретит кого-то, кто будет гораздо более достоин её, чем я?

 «Гарт, мой дорогой брат, это по-настоящему великодушно; но я знаю Куини,
она выдержит твоё испытание, каким бы трудным оно ни было, но она будет ужасно страдать».

 «Она будет страдать не так сильно, как я, который отсылаю её от себя». Вы думаете, что это не страдание — отталкивать её холодностью, которую я
должен проявлять ради её же блага и ради своего? Разве я не знаю её? Разве я не
Слепой или бесчувственный? Если бы я сказал ей: «Я беден, но я
люблю тебя; пожалеешь ли ты меня?» Я уверен — да, я уверен в том,
каким был бы её ответ; но, поскольку я честный человек, я не воспользуюсь
этим в корыстных целях.

 «Это твоё окончательное решение, Гарт — оставить её свободной на два года?»

— Да, это так, — медленно ответил он, но его лицо было бледным, и он сильно нахмурился, когда заговорил. — Должно быть, прошло два года, я в этом уверен, и тогда я не буду с ней разговаривать, пока не увижу перед собой ясный путь. А теперь нам лучше закончить с этим, это как-то
становится слишком больно для меня; Полагаю, я могу положиться на то, что ты не предашь меня?
- Я не должен намекать ей о твоих настоящих намерениях?

скорее, умоляюще. - Я не могу. - Я не могу. - Я не могу. - Я не должен намекать ей о твоих настоящих намерениях?
скорее, умоляюще.

"Конечно, нет", - сурово ответил он. "Это перечеркнуло бы благо и
цель моей жертвы - оставить ей свободу и возможность выбора.
Пообещай мне, что ты не сделаешь ничего подобного, Лэнгли.

— О, я обещаю не делать и не говорить ничего, что вам бы не
понравилось, — кротко ответила она. Она ни за что на свете не стала бы
добавлять ему хлопот, даже намекнув, что сожалеет о его решении, и
Она подумала, что его великодушие слишком велико. Она хорошо знала, что он, должно быть,
переживает, и всю широту и глубину этой великой боли; но когда она наклонилась над ним, молча разглаживая пальцами морщины на его лбу и думая, что бы такое сказать, чтобы утешить его, он вдруг притянул её к себе, торопливо поцеловал дважды, а затем со стоном поднялся и вышел из комнаты.




 ГЛАВА X.

"Вам нечего мне сказать?"

 "И все же он благородный человек!--
 Если он жесток со мной, то он герой для себя!"
 _Миссис Браунинг, «Аврора Ли»._


Когда Куини увидела, что Гарт идёт к ней, она на мгновение отпрянула в
естественном страхе и лёгком замешательстве, ведь встреча была такой
неожиданной; но вскоре она взяла себя в руки. «Лучше покончить с этим, —
сказала она себе, — и узнать худшее сразу».

 Они пожали друг другу руки, не глядя друг на друга, а затем Гарт
повернулся и молча пошёл рядом с ней. Ни один из них не знал, с чего
начать разговор.

Гарт нервничал больше, чем его товарищ; он провёл бессонную
ночь, и его душевное состояние было поистине ужасным. Горькая
Порыв, который заставил его поделиться своими мыслями с сестрой, к тому времени угас, но его решение осталось неизменным. Лежа без сна в беспокойстве, он рассуждал сам с собой. Гордость и некоторое упрямство, возможно, повлияли на его решение, но чем больше он думал об этом, тем меньше ему казалось, что он может воспользоваться очевидной привязанностью девушки и заполучить её богатство.

«Как я могу сделать такую подлость?» — снова и снова повторял он про себя. «Даже если Лэнгли прав и она стала мне небезразлична,
По-моему, это может быть лишь временным увлечением, и она больше ни с кем не встречалась. Не стоит ли нам убедить её скорее покинуть Хепшоу и занять подобающее ей место в обществе! Возможно, это опасное испытание, как говорит Лэнгли, и я могу её потерять, потому что как я могу дать ей свободу и ожидать, что она будет верна? но, по крайней мере, моя совесть будет чиста». И тогда он поклялся себе, что, насколько это в его силах, он не будет принуждать её к чему-либо. Если она уедет, он одобрит её решение; если она останется, он будет беспокоиться.
Это было бы тяжело вынести, потому что тогда ему пришлось бы замкнуться в себе и стать холодным, а это было бы для него трудно. «Она не может по-настоящему не понимать меня, это слишком очевидно», — сказал он, пытаясь успокоить себя. И действительно, он не без внутреннего удовлетворения думал о том, что его самопожертвование и бескорыстие, какими бы вынужденными и ненужными они ни казались другим, давали ему определённое чувство силы и безопасности. Его совесть была чиста, его независимость была уверенной и чёткой, но где-то глубоко внутри, в потаённом уголке, таилась тайная надежда на Куини.
стойкость и преданность. Слова Лэнгли всё ещё звучали у него в ушах: «Она выдержит испытание, каким бы суровым оно ни было, но она будет ужасно страдать». Ах! разве он сам не страдает?

 Но эта встреча была для него мучительной. Что он должен был ей сказать? И как он должен был заставить себя говорить о том, что было у него на уме, не выдавая своих скрытых переживаний и, возможно, не раня её чувства?

— Ты собиралась навестить Лэнгли? — спросил он, когда молчание стало неловким.


 — Да, она дома? — ответила Куини, осмелившись поднять глаза.
а затем внезапно осознала бледность Гарта и очевидную скованность его манер.

"Она сидела за рукоделием, когда я её оставила, и сокрушалась, что Кэти нет рядом, чтобы помочь ей.  Я думаю, мы скучаем по Кэти с каждым днём всё больше и больше.

"Я знаю, что скучаю, — вздохнула Куини, и её охватило внезапное желание довериться этой верной подруге. Лэнгли был
хорош с ней, но она не была Кэти.

 Гарт вздохнул, но вряд ли по той же причине.
Сердечное сочувствие Кэти не помогло бы ему.

- Я только что от мисс Коузи. Мистер Клейтон, вам нечего мне сказать
ничего особенного, я имею в виду? Куини впадала в отчаяние,
в то время как Гарт втайне восхищался ее смелостью. Его бледность
и изменившийся внешний вид привели ее в смятение. "Я думаю, что вы должны иметь
что-то мне сказать," с немного резкости в ее голосе.

Что разбудило его в один момент.

— Да, конечно, нам есть что вам сказать, мисс Марриотт. Я
сказал Лэнгли вчера вечером, что она должна вам написать. Полагаю, мне
не нужно говорить вам, что мы от всего сердца поздравляем вас с
удачей?

"Не думаю, что меня сильно волнуют поздравления".

"Тем не менее, ты должна с ними мириться", - со слабой улыбкой. "Ты
должна заплатить за то, что ты богатая женщина".

- Вы были очень удивлены? посмотрела ему прямо в лицо, но он
не ответил на ее взгляд.

«Боюсь, я должен признаться, что весьма удивлён; в Хепшоу никогда раньше не рассказывали таких романтических историй. В них есть что-то от Ганса Христиана Андерсена».

 «Ах, я знаю, что вы считаете меня глупой и всё такое, — ответила она голосом, в котором звучали одновременно гордость и боль. — Я никогда не буду
не смог бы объяснить никому из вас, почему я это сделал. Я начинаю понимать, что моя маленькая шутка может плохо кончиться, и всё же я был так счастлив.

 «Я почти жалею, что ты не рассказал нам об этом с самого начала».

 «Это всё испортило бы. Вы с мистером Логаном заставили бы меня немедленно уйти из школы, и моим приятным летним каникулам пришёл бы конец. Возможно, это было трусостью, но я не мог вынести мысли о том, что стану богатым».

"Это звучит странно".

"Ах, но это правда", - искренне возразила она. "Такая малость меня бы удовлетворила.
Пятьсот фунтов в год сделали бы меня счастливым человеком".
женщина; я сказала об этом мистеру Логану. Мы бы сняли коттедж, Эмми и
 я, побольше и покрасивее того, в котором мы сейчас, и были бы
счастливы, как никогда; но теперь что мне со всем этим делать?
Она резко вскинула руки в жесте отвращения и беспомощности.

Казалось, он был поражён этим и на мгновение замешкался, прежде чем ответить ей. В её словах и облике было что-то такое, что тронуло его. Они дошли до конца аллеи, но теперь он
сделал движение, словно собираясь вернуться, и она повернулась
Она послушно кивнула и снова пошла рядом с ним. Он украдкой бросил на неё взгляд. Изменилась ли она в его глазах теперь, когда стала наследницей? Он окинул взглядом её высокую стройную фигуру в простом чёрном платье. Это, конечно, была та самая шляпа, против которой возражала Дора, но как же она ей шла! Он подмечал все мелочи — неописуемую утончённость, которая всегда радовала его взыскательный вкус, осанку и положение красивой головы, смесь девичьей непосредственности и скромности, придававшую её манерам такое очарование.
и тогда снова этот внутренний голос дал о себе знать. "О, если бы она была
только бедна, и я осмелился бы заговорить с ней!" и борьба внутри него
придала немного твердости его голосу.

"Я думаю, вы должны посмотреть на него совсем в другом свете", он начал
серьезно. "Это огромная ответственность, которая пришла к вам,
талант, который необходимо учитывать. Я не думаю, что вам стоит прятать это под спудом, как вы делаете.

«Вы имеете в виду, что мистер Логан должен найти себе другую любовницу? В Брайервуд-коттедже должен быть другой жилец?» — хрипло спросила она, озвучив свой самый большой страх.

— Я, конечно, имею в виду что-то в этом роде, но у нас будет достаточно времени, чтобы это обсудить. Вы не можете принимать решения о своих планах на будущее, не подумав как следует. Сейчас я хочу сказать кое-что ещё, и я хотел бы найти подходящие слова.
 Я не знаю, — запинаясь и колеблясь, — как мне отблагодарить вас за вашу доброту, вашу щедрость...

— Мистер Клейтон, — остановила я его, — не окажете ли вы мне одну услугу?

 — Какую?

 — Я знаю, что вы собираетесь сказать, пожалуйста, не говорите этого.

 — Но это невозможно.

"Это не обязательно должно быть невозможно. Почему между нами должны быть какие-либо разговоры о таких
вещах?"

"Потому что это правильно, что такие разговоры должны быть. Ты думаешь,
что я вообще ничего не должна говорить о своей благодарности?

- Только не мне, - она подняла глаза с мольбой, перед которой ему
было трудно устоять. "Если мы говорим о благодарности, ты знаешь, что это я
твой должник. Вы забыли, как хорошо вы относились к нам, когда мы были бедны и одиноки?

 — Я ничего не забыл, — поспешно ответил он, — но всё же вы должны дать мне сказать. Я многим вам обязан, мисс Марриотт, и
за то, что для меня является очень серьёзной суммой; но я надеюсь, что менее чем через два года я смогу выплатить и проценты, и основной долг.

 — Как вам будет угодно, — небрежно ответила она, но он видел, что ей было очень больно. Что для неё значила эта жалкая сумма? Неужели он не понимал, как велика была честь помочь ему?

«Вы должны попытаться понять, как мы, бизнесмены, относимся к таким вещам», — мягко сказал он ей, потому что в её глазах стояли слёзы, и она отвернулась от него.  «Теперь уже слишком поздно, но я бы хотел, чтобы вы дали мне возможность принять или отклонить кредит».

«Как я мог, когда я знал, что ты бы отвергла меня?» — быстро шагая вперёд, словно боясь своих чувств.

 «Если бы мой отказ не причинил тебе боль, я бы заставил тебя
так хорошо понять мои чувства; но, конечно, теперь уже слишком поздно говорить об этом». Полагаю, я очень горд, но я не могу вынести мысли о том, что этот долг встанет между нами; всю свою жизнь я испытывал такой ужас перед подобными трудностями и обязанностями перед кем-либо.

«Как ты можешь, как ты можешь так гордиться мной?» — сорвалось с её губ. «Ты хочешь сказать, что этот… этот незначительный акт доброты…
встанет между нами и помешает нам быть друзьями?

- Я думаю, мы всегда должны быть друзьями, - ответил он еще мягче,
потому что видел, как сильно обижает ее. "Зачем ты это говоришь
вещи? ты не сердишься или не хотел говорить. Я хочу
чтобы ты поняла, как искренне благодарен Лэнгли и я".

— Лэнгли не будет говорить со мной о процентах, — возразила она с лёгким негодованием, — и... и я не могла поверить, что ты это сделал.

 — Ну-ну, не сердись на меня, — сказал он.
останавливаю ее и беру за руку. "Ты знаешь, что я должен идти прямо сейчас, и
Я и так потратил впустую так много времени. Ты не пообещаешь мне, что
подумаешь об этом лучше и больше не будешь обижаться на меня?

- Я не знаю, - он опустил глаза, потому что его голос звучал слишком убедительно
в своем красноречии.

— Вы ведь прекрасно знаете, что я бы никогда не сказал и не сделал ничего, что могло бы причинить вам боль, правда? Но моё положение очень сложное. Не думаю, что когда-либо раньше я осознавал, насколько оно сложное. Всё как-то запуталось, и я не в силах это исправить.

"Почему?" - спросила она робко, и ее краткое возмущение угасло.
Что-то в его манере успокоил ее; он не очень получился
против нее.

"Это именно то, чего я не могу вам сказать. Мои дела уже всех достал
криво, да и нет их формировании. Полагаю, времени и терпения
нужны, но это ужасно тяжелая работа, прежде чем мне. Я не хочу
унывать над ним. Я не мог заставить себя сказать тебе то, что ты
сделала.

«О том, что мы больше не друзья?»

«Да; что бы ни случилось, мы должны быть друзьями, дорогими друзьями, всегда. Я
думаю, ты можешь пообещать мне это».

"Я обещаю тебе это", - сказала она, глядя прямо на него; и
выражение ее глаз преследовало его еще долго после, оно было таким искренним
и печальным.

"Тогда я продолжу", - ответил он, а затем почти внезапно он поднял
шляпу и отошел. Она поняла его? Она может следовать
смысл этих туманных слов? Поняла ли она, что это была
всего лишь дружба, о которой он просил и которой, по его словам, был доволен
? Он не мог понять, насколько хорошо она его
поняла.

Он был бы почти потрясен своим успехом, если бы мог прочитать
Куини мысли, как она пошла вниз по переулку снова, и стремился с
больное сердце, чтобы собрать воедино фрагменты разговора в ее памяти.

Как нежен он был с ней, и все же сама его нежность была
неумолима. Увы! она слишком ясно видела, что ее богатство и этот
жалкий долг разделяли их. Гордость и независимость
человек встал между ними, как стена из камня.

"Он любит меня, но никогда не собирался говорить мне об этом", - сказала она себе.
с невыразимой горечью. "Сначала он разобьет сердца нам обоим".

Когда она вошла в гостиную дома в стиле Черч-Стайл, Лэнгли произнес
закончила свою работу с приятной улыбкой и словами приветствия.

- Ты пришла поздравить, моя дорогая? - спросила она, обнимая
девочку и целуя ее с большей, чем обычно, нежностью.

Куини пассивно перенесла ласку, а затем села у огня,
слегка дрожа, как будто ей было холодно.

"Вы преподнесли нам всем отличный сюрприз".

"Правда?"

«Я был так поражён, когда Гарт рассказал мне об этом прошлой ночью, что едва
мог осознать смысл его слов. Подумать только, что именно вы, а не мистер
Логан, были нашим тайным благодетелем!»

«Не надо, Лэнгли; мне кажется, я не могу об этом говорить».

«Может, лучше я поговорю об этом, дорогая Куини? Мне кажется, я никогда не смогу отплатить тебе за то, что ты для нас сделала, и
Кэти будет чувствовать то же самое; это была настоящая дружба. Тед только что был здесь и расхваливал тебя. Жаль, что ты его не слышала».

Куини только вздохнула. Что значило для неё всё это, если они с Гартом были
разделены.

 Тяжёлое состояние, в котором она пребывала, тронуло Лэнгли. Что могло
произойти, чтобы так сильно потушить её сияние.

"Вы видели, Гарт?" - спросила она, взяв снова ее работы, и
делая вид, что не заметил ее спутник, тусклый красный разгоряченные девушки
лицо от уха до лба на вопрос.

"Да, я только что с ним познакомился".

"Он очень переживает из-за всего этого".

"Правда?" смотрит на огонь.

«Вы не должны понимать его превратно, если он чувствует, что груз его благодарности сейчас слишком тяжёл. Он, бедняга, сильно пострадал, а потом, мужчины по-разному относятся к подобным вещам».

«Вам не нужно оправдывать его», — сказала она.
сложности, "он был очень добр, и всеми силами старалась показать мне, что он был
благодарен. Ах! если бы он только знал, как я ненавижу это слово," с маленькой
взрыв эмоций.

Лэнгли молчала; она слишком хорошо понимал природу рану
что было получено. И тогда то, что было ей сказать, что бы в
любой степени комфортности ее?

"Я не сделала ничего, достойного этого слова," пошел на Куини
с пеной у рта. "Мне дали то, что буквально ничего не стоит; это было
такой привилегией и счастьем, чтобы помочь вам всем."

- Да, дорогая, я вполне понимаю.

«Я едва могла спать от счастья, а теперь всё как-то испортилось. Я возненавидела свои богатства, а ведь раньше была готова их любить; они висят у меня на шее, как камень. Теперь я должна бросить школу, а потом, наверное, мы с Эмми уедем».

«Стыдись! Я не позволю тебе говорить в таком жалком тоне».

«Где, по-вашему, должны жить богатые люди? Калеб хотел, чтобы я
поселился в большом доме в Карлайле и навещал декана и всех
знатных людей в Клоуз. Представляете, мы с Эмми навещаем декана!»
девушка полуистерически рассмеялась: "Интересно, кто-нибудь из вас тогда подойдет и
навестит меня?"

"Подождите и увидите", - ответил Лэнгли со спокойной улыбкой. "Однажды друзья
всегда друзья, вот девиз Клейтон. Вы действительно таковые
планы о своем будущем, Куини?"

"Нет, я не предприняли никаких планов", - ответила она мрачно; "есть много
времени для этого. Я не собираюсь пока уезжать из Хепшоу, если только вы все
не прогоните меня. Думаю, я пойду домой, Лэнгли; я не в себе, и все эти разговоры меня беспокоят. Думаю, я вернусь в
Эмми. А потом Лэнгли снова обняла её, поцеловала и отпустила; она не могла найти слов, чтобы утешить её,
и действительно, у девочки было очень тяжело на сердце.

Когда она вошла в свою маленькую гостиную, то увидела, что Эмми лежит на ковре у камина в привычной для неё вялой позе. Она довольно медленно поднялась с земли, когда увидела свою
сестру, но на этот раз вялость и очевидная слабость ребёнка
остались незамеченными.

"Как ты поздно, Куин!"

"Да, дорогая, очень поздно; я сидела с мисс Кози, а потом
с Лэнгли."

— Ты принесла вещи для маленькой Джейни? Ты выглядишь такой усталой, и у тебя такие холодные руки! — Куини машинально опустилась на колени и погрела их над огнём. — Мне просто было очень скучно, и я хотела, чтобы ты пришла. Иногда мне в голову приходят такие скучные, глупые мысли.

 — Ты расскажешь мне о них позже, — поспешно ответила сестра. — Я хочу поговорить с тобой сейчас. Эмми, я часто рассказывала тебе истории, некоторые из них были очень грустными, и ты плакала; но сегодня я расскажу тебе настоящую историю.

«О, только не грустную, королева».

«Почему бы и нет, моя милая?»

— Я не могла уснуть сегодня ночью, — ответила девочка, дрожа. — Я
видела в огне картинки, и все они были одинаковыми — грустными,
каждая по-своему; и когда я засыпала, мне всегда снились Элис и
маленькая Нэн, и я думала, что я с ними. В последнее время я
часто просыпалась и плакала, думая о том, что бы ты сделала, если бы
это было правдой и я была бы вынуждена тебя покинуть.

— О, Эмми, ради всего святого, замолчи! Я уже достаточно натерпелась сегодня.

— И тогда я прошу Бога, чтобы он позволил мне задержаться ещё немного, потому что я уверена, что тебе будет так одиноко без меня, если только… — и тут
На детском лице появилось задумчивое выражение. «Я бы хотела быть не такой
молодой, тогда, возможно, я могла бы помочь тебе».

 «Моя дорогая, — не понимая её ни капли, — ты всегда помогаешь
мне! Ты — благословение моей жизни, и я совсем не могу без тебя. Тише! Я больше не хочу об этом слышать», — Эмми, казалось, была готова прервать её. "Сначала ты должен выслушать мою историю, она
очень интересная и захватывающая, и все о дяде Эндрю". И
затем она рассказала своему затаившему дыхание слушателю всю историю этого
завещания, своей прихоти и всех ее последствий. "Вот", - сказала она, когда
она закончила и заговорила, стараясь казаться веселой: "Разве это не
самая милая сказка, которую я тебе когда-либо рассказывала?"

"Я не знаю", - с сомнением ответила девочка. "Это очень"
замечательно, и я очень люблю дядю Эндрю за то, что он оставил вам всем
деньги; но мне не нравится быть таким ужасно богатым, Куини".

— Нет, дорогая, я больше не хочу.

 — Это была прекрасная мысль — одолжить им эти деньги, и ты была так добра, что позволила мне осуществить моё желание и жить в этом коттедже вдвоём. Мы никогда больше не будем так счастливы, королева.

— О, Эмми, я слишком хорошо это знаю! — А потом, к своему ужасу и ужасу ребёнка, она вдруг расплакалась.
"Никогда больше я не буду так счастлива, маленькая Эмми, никогда!"




ГЛАВА XI.

"ЗОЛОТЫЕ ВОЛОСЫ"

 "Мы не можем бороться за любовь, как это делают мужчины;
 Мы должны быть желанными, а не созданными для того, чтобы нас желали.
 _Шекспир._


Когда Гарт вернулся из каменоломни в тот вечер, грустный и подавленный после разговора с Куини, его ждало письмо;
его принёс посыльный из дома викария Кроссгилл.

— Ты знал, что Дора снова дома? — немного удивлённо спросил его Лэнгли.

Но он ответил «Нет» очень кратко, открывая конверт.

На его губах появилась странная раздражённая улыбка, когда он читал записку,
а затем протянул её сестре.

«Дорогой мистер Клейтон, — начиналось письмо, — знаете ли вы, что мы вернулись из нашего изгнания и снова поселились дома? Дорогая Фло была так хороша, что
я осмелился ослушаться указаний доктора. Доктора иногда бывают такими
старыми женщинами; так что, поскольку она была довольно сильной и крепкой, в
хорошем расположении духа, и мы оба ужасно беспокоились, я
Я только что написала папе и Битти, чтобы они нас ждали, и вот мы здесь.

"Так приятно снова оказаться дома, и всё выглядит так
прекрасно. Битти была хорошей девочкой и поддерживала порядок. Передайте Лэнгли, что я скоро приеду и увижу её, а теперь у меня есть для вас послание от папы.
Он хочет снова посоветоваться с вами по поводу того сложного дела,
о котором он говорил с вами летом. Никто не помогает ему так,
как вы, и он прислушивается к вашим советам; это большая похвала с его стороны
мужчина папиного возраста и опыта, не так ли? Девочки очень хотят тебя увидеть; они только о тебе и говорят. Битти всегда была твоей большой подругой, не так ли? Если я правильно помню, ты была склонна пренебрегать бедной Фло. Нам всем так много нужно тебе рассказать; так что, если ты соберёшь вещи и приедешь к нам завтра на ужин, ты найдёшь свои старые комнаты готовыми для тебя. Пожалуйста, не
разочаровывайте нас, девочки очень хотят с вами познакомиться.

 «Ваш верный друг,
«Дора».


 «Вы пойдёте?» — очень тихо спросила Лэнгли, убирая записку.
в конверте. «Довольно странно, что она не спросила и меня».

 «Мистер Каннингем не хотел с вами советоваться, видите ли», — ответил её брат с загадочной улыбкой. «Да, полагаю, мне придётся пойти; от этого не отмахнёшься», — и он сел, написал короткую записку с самым серьёзным видом и сам отдал её посыльному.

Когда он проснулся на следующее утро, у него было ощущение, что
ему предстоит какое-то испытание. В ту ночь ему пришлось спать под крышей дома викария Кроссгилла, и прежде чем он добрался до своей подушки, он
Ему предстояло пройти через несколько трудных испытаний с Дорой. С тех пор, как они встретились, прошло несколько месяцев, и он по-прежнему испытывал добрые чувства к своей старой подруге. Если бы её удовлетворила дружба, он мог бы пообещать ей приличную сумму; возможно, она поверила ему на слово, и не будет попыток снова подчинить его себе; возможно, она стала благоразумнее. Дора всегда была таким разумным созданием и начала понимать, что им лучше расстаться. Если бы это было так, он бы поужинал с лёгким сердцем,
чувствуя, что от него ничего не ждут.

Превыше всего он желал, чтобы между ними был мир.;
он никогда бы добровольно не сделал ее своим врагом. Возможно, какое-то подозрение
что в данный момент она может оказаться опасным противником пришло ему в голову
он также обладал большой добротой сердца и не хотел бы
разочаровывать или огорчать любую женщину, особенно ту, к которой он когда-то испытывал
питал нежность. С несколько сомнительными чувствами,
поэтому в тот вечер он сам поехал в дом священника.

Доры не было на крыльце, чтобы встретить его, как раньше, но старая няня
встретила его в дверях с приятной улыбкой на морщинистом лице, когда она
провела его в холл, сумрачный и теплый от света камина.

"Молодые дамы были в гостиной", - сказала она ему, как она
помог ему снять пальто.

Гарт постоял, согреваясь после долгой холодной поездки, и
без всякого отвращения прислушался к болтовне пожилой женщины. Няня была
его большой любимицей.

Когда дверь в гостиную открылась, в ней стало довольно светло;
мягкий, гармоничный свет больших белых фарфоровых ламп озарял
длинную низкую комнату. Несмотря на свои сомнения, Гарт не мог не
Гарт не мог не восхититься этой милой картиной домашнего уюта. Дора сидела в своём любимом резном кресле и работала, а Фло свернулась калачиком на ковре у её ног; ещё одна девичья фигурка была наполовину скрыта в глубине большого кресла викария. Белые платья девушек ярко сияли в свете камина.

  Когда Дора направилась к нему, Гарт был вынужден признаться себе, что никогда не видел её в таком выгодном свете. Мягкое бархатное платье, которое было на ней, идеально подчёркивало её золотистые волосы и прекрасную светлую кожу. Она протянула ему руку с самой очаровательной улыбкой.
Розовая краска, очень похожая на рассветный румянец, окрасила её щёки.

"Вы очень добры, что пришли к нам сегодня вечером," — сказала она как можно тише. "Я почти боялась, что вы из гордости не придёте, чтобы наказать меня."

"Зачем мне вас наказывать?" — добродушно ответил он. "Так это ваши сёстры. Вопрос в том, кто из них Беатрикс, а кто Фло.
и он обменялся с ними обоими рукопожатиями, сказав пару сердечных слов.

Они обе были выше Доры, стройные, грациозные создания. Беатрикс
была красивее из них двоих, с живыми темными глазами и выразительным
очень оживленная. Фло была попроще, со странным пикантным личиком и
светлыми волосами, как у Доры, которые она стригла и завивала, как у мальчика.

"Бедняжка Фло растрепала все свои прекрасные волосы", - заметила ее сестра,
с сожалением проводя рукой по локонам. "Разве она еще не выросла? и
Битти тоже? Рядом с ними я выгляжу такой крошкой ".

«Беатрис выросла такой модной барышней, что я её почти
боюсь», — ответил Гарт, глядя на девушку с добрым интересом.

 Тёмные глаза Беатрис засияли от удовольствия, когда она ответила ему улыбкой.
В былые времена они были большими друзьями, и они часто играли в разные игры
в доме и саду викария. Он всегда меньше интересовался Фло, которая была немного избалована своей сестрой
и, как следствие, была довольно дерзкой и не по годам развитой. Он всегда получал озорное удовольствие, игнорируя её или унижая, как он это называл; но Фло уже выросла, носила длинные платья и выглядела как увядшая аристократка, и теперь игнорирование должно было остаться в прошлом.

 Гарту и Беатрис было о чём поговорить, и Дора наконец
стал недоволен и с игривой безапелляционностью попросил его прекратить
свою болтовню и готовиться к ужину. И затем он ушел сам.
довольно неохотно отправился в комнату на веранде, где обнаружил няню.
она поддерживала огонь в камине.

- Не правда ли, мисс Дора прекрасно выглядит сегодня вечером? - воскликнула пожилая женщина.
когда она увидела его: "Ни за что на свете, как картинка, в
своем бархатном платье. Я действительно считаю, что она — самое красивое создание в
округе.

— Я думаю, что мисс Беатрис будет гораздо красивее, — возразил Гарт с
лёгкой долей злорадства и противоречия в голосе. — Она будет
«Помяните моё слово, она разобьёт не одно сердце, прежде чем пройдёт много лет».

«Мисс Беатрис!» — с резким презрением в голосе. «Боже мой, только подумать, что вы сравниваете её с нашей мисс Дорой! Но вы, молодые джентльмены, будете насмехаться над старой женщиной. Мисс Беатрис, как же!»

«Мой камин теперь хорошо горит, няня», — довольно поспешно заметил Гарт. «Если вы устроите меня слишком удобно, я буду бояться сюда приходить».

 «Некоторые хотели бы, чтобы вы приходили чаще, сэр, но не мне рассказывать секреты юных леди», — и тут няня замолчала.
Она сделала свой традиционный реверанс и вышла из комнаты, а Гарт, пожав плечами и вздохнув, принялся одеваться.

 «О, моя златовласая Цирцея!» — мысленно воскликнул он, а затем задумался о том, как Куини будет выглядеть в бархатном платье с кружевом на длинном белом горле.

 «Теперь у неё будет полно таких вещей», — сказал он себе.В конце концов гонг зазвонил, прежде чем он был готов, но мистер Каннингем
принял его извинения с добродушной улыбкой, и ужин прошёл в
полной тишине. Гарту показалось, что Беатрис была довольно молчалива
и мелочь тусклая, и у него были некоторые трудности в завоевании посмотреть или
ответ от нее, но он скоро отказался от своих попыток. "Бедное дитя"
она выслушала небольшую сестринскую лекцию о дерзости,
Я полагаю. Дора вряд ли позволит ей монополизировать меня", - и он
с каким-то тайным весельем склонился над своей тарелкой. Теперь он читал свою
старую подругу Дору в более ясном свете.

Но он вскоре забыл о Беатрис, когда Дора начала говорить по-настоящему. Дора
была очень умной и красноречивой, когда хотела. Она подробно описала Гарту места, где они побывали.
в Пиренеях. Время от времени появлялись намеки и штрихи более мягкого характера.
думал ли он о том, что она проводит долгие тревожные дни
и ночи в той огромной, побеленной палате в Брюсселе! почему он
отвечал на ее письма так кратко, изгнанники всегда так тосковали по дому и
жаждали новостей? помнил ли он, как они с Фло ели свои одинокие
Рождественский ужин в их странной маленькой комнате, глядя на
заснеженные горы. Они ели каштановый суп, жареную курицу,
а на десерт — салат, и Фло всё время хотелось кусочек
индейка и английский сливовый пудинг, и он никогда не утруждал себя тем, чтобы рассказать ей, как они провели день в Черч-Стайл
Хаус, и так далее.

Всё это было очень красочно и интересно, и Гарт упрекнул себя за то, что почувствовал облегчение, когда Дора и её сёстры ушли, а они с викарием погрузились в деловой разговор.

Он был почти готов продолжить, когда принесли кофе,
но, к его удивлению, появилась Фло. «Дора послала меня присмотреть за огнём, пока папа спит», —
очень серьёзно заметила Фло.
— спокойно сказала она, доставая вязание и удобно устраиваясь на ковре. — У папы очень сильный ревматизм, и если огонь погаснет и он проснётся от холода, неизвестно, что будет, — закончила Фло, тряхнув кудрявой головой, напомнившей ему Дору.

 
 — Мои девочки ужасно меня балуют, — с любовью заметил мистер Каннингем.— Не буду тебя задерживать, Гарт, мы сейчас придем пить чай, — и Гарту ничего не оставалось, кроме как уйти.

Но его сердце дрогнуло, когда он вошел в гостиную и увидел Дору, одиноко сидящую у камина и, по-видимому, ничего не делающую.
поигрывая с маленьким экраном.

"Что случилось с Беатрис?" — сразу же спросил он, остановившись на полпути и
оглядевшись в поисках своей любимицы.

"У Битти есть письмо, которое она должна закончить сегодня вечером, и она скоро спустится," — небрежно ответила Дора. — "Она пишет в старой
школьной комнате. Ты ведь помнишь школьную комнату и наши уютные чаепития там? мы всё ещё храним его для девочек. Я должна
попросить папу красиво украсить его для них на следующее лето.

 «Не могла ли она отложить письмо до завтра?» — спросил Гарт,
полусмеясь, но эта маленькая уловка втайне его раздражала.
Почему его любимицу должны были сослать в эту унылую классную комнату? И
почему Фло должна была следить за тем, как её отец спит? «Мне это совсем не нравится», — пробормотал он себе под нос, и снова в его голове промелькнула мысль о Цирцее.

"Иди сюда и садись, — воскликнула Дора с игривой досадой. «Не обращайте внимания на прихоти Битти, у девушек свой характер, и она не хотела вас обидеть. А теперь скажите мне, сэр, почему вы всё это время были таким холодным и так плохо со мной обращались?»

Он понял, что попал впросак, но сделал вид, что не понял её.

«Как же я плохо с тобой обращался?» — спросил он с притворной невинностью.

 В голубых глазах Доры сверкнула зловещая искра, но она ответила ему мягко и жалобно.

 «Ну, в твоих письмах, конечно; они были настолько краткими и холодными, насколько это было возможно, ни следа прежней дружбы, даже сожаления о моём долгом отсутствии». Они заслуживали сожжения, все до единого, но у меня
не хватило духу, - она понизила голос и посмотрела на него с
опасной нежностью.

- Хотел бы я, чтобы ты это сделала, - холодно ответил он, потому что был не в настроении для этого
что-то в этом роде. В другой раз всё это могло бы порадовать и привлечь его; он мог бы хранить верность Куини, но всё же получать определённое удовольствие, наблюдая за ней и слушая её упрёки. Она была таким милым маленьким созданием, и в её манерах было что-то такое сладостно-соблазнительное, что он не мог не поддаться её очарованию. Но воспоминание о его былой нежности к ней теперь вызывало у него сожаление, и он был слишком потрясён бурей, которая пронеслась над ним, чтобы развлекаться бесцельной любовью.
— Я бы хотел, чтобы вы уничтожили все мои письма, мисс Каннингем, — серьёзно продолжил он, а затем вспомнил, что ещё не рассказал ей о том, что его состояние было потеряно.

Теперь он коснулся этого вопроса, но вскользь, и она слушала с огромным интересом.

— Бедный мистер Клейтон, как ужасно потерять все эти деньги! Я так
переживаю из-за этого, а ты мне и об этом никогда не говорила! — с
укоризной и нежностью сказал он, и в её глазах медленно
появились слёзы, которые он заметил раньше.

 — Я ещё кое-что не сказал тебе, — продолжил он, взяв её за руку.
его внезапная решимость во что бы то ни стало положить конец
этой опасной мягкости; "Но, конечно, я только сейчас
осознал это сам. Вы слышали, что наша школьная учительница, мисс
Мэрриотт, получила большое состояние?

"Почему нет?" - ответила она, очень удивленная и немного побледневшая.

"Это ее прихоть - скрывать это от всех нас, как она это делала. «Ну,
она была богатой женщиной, когда вы с ней познакомились! Я бы назвал это
маленьким приличным состоянием, пять тысяч в год».

 «Почему она его скрывала? С какой целью?» — спросила она.
— с внезапной резкостью в голосе, которая поразила его, но он
ответил ей небрежно:

 «О, я не знаю, какая-то девичья чепуха, ничего такого, что могло бы её дискредитировать, скорее наоборот». Но он не сказал ни слова о
долге. Это не касалось Доры, это было личное дело, сказал он себе.

Но щеки Доры было заметно побледнел. "Я думал, что ты ненавидел деньги и
наследниц", - сказала она наконец, очень медленно, и посмотрела ему в
лицо.

Гарт смущенно покраснел, вывод был слишком очевиден.

— Я что-то говорил о ненависти или о чём-то противоположном, Дора? — спросил он с некоторым недовольством. В раздражении он назвал её Дорой.

 — Я боялась, что ты решил больше никогда так меня не называть, — сказала она, очень нежно глядя на него. — «С тех пор я думала, — нерешительно
опустив глаза, — что была неправа и глупа в том, что сказала вам той ночью, и вы были совершенно правы, разозлившись на меня. Не могли бы вы… вы ещё не простили меня, мистер Гарт?»

Затем он вскочил со своего места, и его лицо исказилось от боли. Она
всё ещё была его старой подругой и товарищем по играм, и как он мог
неправильно понял ее? Она просила только прощения,
или это было молчаливое разрешение на возобновление его внимания? В любом случае
он должен все исправить между ними сейчас и навсегда, ради нее
ради себя и Куини.

- Почему ты так суров со мной? снова спросила она, и ее голубые глаза были
еще Мисти.

— Дора, моя дорогая девочка, — сказал он, и в его голосе прозвучала теплота и
нежность, — я не сержусь на тебя и прощаю от всего сердца. Возможно, однажды я был немного зол на тебя, мужчины — такие обидчивые создания, но ты поступила очень благородно и мудро.
за нас обоих в ту ночь, и я искренне благодарю тебя за это, потому что ты
спасла нас обоих, Дора, от очень большой ошибки». А затем он отошёл от неё и встал у камина.

Бледные щёки Доры раскраснелись, но она даже не попыталась
ответить ему.

"Я думала, ты никогда не придёшь, папа, — раздражённо сказала она, когда в комнату вошли её отец и Фло.

Когда Беатрис вернулась из холодной классной комнаты, она
уже приготовила упрёк за опоздание.

"Не знаю, что мистер Клейтон подумает о таких манерах," — сказала она
довольно сурово; но Беатрис только пожала плечами и
переглянулась с Фло.

"Я чуть не умерла от холода и хотела бы выпить чаю, Дорри,"
сказала она очень добродушно.

«Я не могу позволить тебе сидеть в той холодной классной комнате, дорогая, — заметил её отец. — У меня есть кабинет или письменный стол Доры в гостиной, почему бы тебе не воспользоваться ими?»

«Не волнуйся, эта чашка чая меня согреет», — ответила Беатрис, обнимая себя и дрожа.

Гарт без спроса подбросил дров в камин, придвинул ей низкий стул и налил
вторую чашку чая, сам подавая ей.

— И в таком тонком платье! — упрекнул он. — Тебе нужно лучше заботиться о себе, Беатрис.

Беатрис посмотрела на него то ли с благодарностью, то ли со смехом. Ей хотелось,
чтобы она не была взрослой и могла попросить его согреть её холодные руки,
как он делал, когда она была маленькой девочкой. Она и сейчас помнила
успокаивающее тепло этих сильных загорелых рук.

«Ничего страшного, однажды он станет моим братом, и это будет здорово, —
подумала Беатрис про себя. — Я бы хотела, чтобы они с Дорри поскорее
помирились, и тогда больше не будет холодных школьных классов».

В тот вечер Гарт больше не нашёл возможности перекинуться с Дорой
хоть словом. Девочки сыграли несколько дуэтов, а их сестра переворачивала
для них ноты и оставила отца развлекать гостя.

Тем не менее, ощущение её недовольства каким-то образом
пронизывало атмосферу и лишало его покоя. Когда он пожелал ей спокойной ночи, она слегка коснулась его пальцев и едва взглянула на него, но её губы выглядели немного презрительно.

Но на этот раз бессонную ночь провёл не Гарт. Когда он
Дора расчесывать ее золотистые волосы, а бледное, застывшее лицо, встретился с ней глазами в
стекла, с очень недовольным решил на челе.

"Он думает, чтобы ослепить меня, но я не должна быть отброшена в сторону в этом роде
на пути", - сказала она себе. "Он принадлежит мне, и она не получит его".
И перед сном Дора приняла решение.




ГЛАВА XII.

«ОН ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ».

 «_Лор_. Ты любила, и он любил?
 _Мар_. Сказать, что он любил,
 означало бы подтвердить то, что часто подтверждали его глаза,
 то, о чем свидетельствовали многие его поступки, и все же
 то, что требовало подтверждения его слов». — Дж. С. Ноулз._


Через несколько дней после этого Куини возвращалась из школы, когда Эмми встретила её у дверей дома, приложив палец к губам и загадочно улыбаясь.

"Что такое, Эмми?" — спросила её сестра несколько устало. "Заходи с холода, дорогая, ты, кажется, кашляешь."

"Почему так ужасно холодно, интересно?" — дрожа, ответила девочка. «Зима закончилась, но ветер, кажется, дует прямо сквозь
неё. Как вы думаете, кто там, Куин? На самом деле мисс
Каннингем. Она сидит там уже почти час, я думаю».

— Мисс Каннингем! — не веря своим ушам, воскликнула она, потому что Лэнгли из
доброты душевной не сообщил ей о её возвращении.

"Да, мисс Каннингем. О! — понизив голос до шёпота, — она
так меня утомила. Она милая и красивая, у неё голубые глаза, как у нашего
котёнка, но почему-то она мне не нравится. Она попросила меня таких много
вопросы все о дядя Андрей и наш богат; но, вы
знаете, я не думаю, что она очень понравилась ваша кредитования Мистер Гарт, что
деньги".

"О, Эмми, ты никогда не говорила ей об этом?" - таким испуганным голосом, что
ребенок выглядел испуганным.

— Это был такой большой секрет? Я не знала, что ты будешь возражать, — запнулась
Эмми, — и она говорила такие приятные вещи о мистере Гарте.

— Да, это был секрет, — более спокойно ответила Куини. — Разве ты не
помнишь, что мы не должны «позволять левой руке знать, что делает правая»? Но ничего, теперь все кончено ", потому что глаза Эмми
уже наполнились слезами при мысли о недовольстве Куини.
- Сбегай и скажи Пейшенс, чтобы вскипятила чайник; осмелюсь предположить, мисс
Каннингем не откажется от чая.

- Могу я остаться и помочь Пейшенс? у нас есть кексы, и я хотела
— Я сама их поджарю, — и, когда Куини кивнула в знак согласия, Эмми бесшумно прокралась по маленькому коридору и надёжно заперлась вместе с
Пейшенс.

Когда Куини вошла в комнату, выпрямившись и широко раскрыв глаза, она не
могла не заметить, что мисс Каннингем уже чувствовала себя как дома.
Её куртка из тюленьей кожи лежала на стуле рядом с ней, как и её маленькие
меховые перчатки. Её золотистые волосы блестели под бобровой шапкой;
Тёмное облегающее платье очень ей шло. Но когда она вышла вперёд, протягивая руку, Куини
подумала, что выглядит она
немного бледна, и ее улыбка была слегка неестественно.

"Какой возраст вы были", - отметила Дора слегка. "Я был
сидя с Эмми почти час, я думаю. Я думал, что вы были
не пришли, и тогда моя долгая поездка была бы напрасной. Я
предположим, Лэнгли говорил тебе о моем возвращении домой?"

— Нет, я не знала об этом, — ответила Куини, и теперь она немного удивилась тому, что Лэнгли ничего не сказал.

 Тонкие брови Доры слегка приподнялись.

"Как странно! А её брат обедал у нас на прошлой неделе. Он, конечно, был нашим первым гостем, — с многозначительным акцентом. —
Девочки так его любят, и папа ничего не может без него сделать, что
мне очень приятно. Кстати, — её тон резко изменился, — мистер Клейтон
сказал мне, что всё это время вы притворялись школьной учительницей,
мисс Марриотт, а на самом деле вы богатая женщина.

 «Мистер Кэлкотт был добр ко мне и оставил мне все свои деньги. Я была
бедной, очень бедной, когда впервые встретила тебя, — её сердце странно сжалось
при этих словах Доры. Почему она заговорила о Гарте?

"Когда люди совершают эксцентричные поступки, они должны быть готовы ко всему.
о мотивах, вменяемых им. Кстати, что скажет мир о том, что
вы одолжили все эти деньги мистеру Клейтону? немного задержав взгляд
слишком пристально на лице Куини.

- Оно может говорить все, что ему заблагорассудится, - с максимально возможной гордостью, потому что
она почувствовала, как при этих словах ее дух воспрянул. Какое значение имело то, что
весь мир говорил о ее поведении, если только ее совесть была
чиста? «Мир не верит в бескорыстную дружбу, — на её лице появился слабый румянец, — он бы посмеялся над такой
невероятностью».

«Обычно я считаю, что мир прав, — ответила Дора с улыбкой.
раздражающее спокойствие. «Конечно, это будет означать, что вы влюблены в
мистера Клейтона, вы к этому готовы, мисс Марриотт».

 Лицо девушки залилось болезненным румянцем.

"О, это очень плохо, — воскликнула она, нервно сжимая руки.
"Разве нельзя проявить немного доброты в ответ на такую щедрость, не
приписывая себе недостойных мотивов? «Зачем ты приходишь и говоришь мне такие вещи?» — с внезапным гневом и раздражением повернулась она к своему мучителю.
"Это не твоё дело; тебе всё равно, что люди говорят обо мне неправду."

"Ты совершенно неправа; это моё дело," — возразила Дора.
тихо. Ей не нравилась ее работа, но, все же, она должна идти
через это. "Просто это ... это мое дело", - повторила она.
В свете камина ее лицо выглядело измученным и раздраженным.
"Мисс Марриотт, вы должны знать ... вы не могли так много времени проводить с
Лэнгли и Кэти и не знать, что Гарт Клейтон и я принадлежим друг другу.
друг другу."

Затем Куини охватил внезапный холод.

"Ты… ты не помолвлена с ним, — наконец сказала она, и её голос показался ей самой странным; от ужаса, вызванного этим заявлением, у неё перехватило дыхание.  "Но это не может быть правдой! — сказала она себе.
она сама: "Это не могло быть правдой!"

"Я сама виновата, что мы не помолвлены", - возразила Дора, говоря
тоном жалобного сожаления. "Я откладывала его раз за разом,
и не позволяла ему уладить это дело; девочки были слишком молоды, и я
не могла оставить папу, вот что я ему сказала. Ну, как раз перед тем, как я прошлой осенью уехал в Брюссель, он пришёл к нам и хотел, чтобы я тогда всё уладил, бедняга, но я его не послушал.

«Значит, он говорил с тобой?» — к ней снова вернулось оцепенение.

«Да, он сказал, что между нами должно быть «да, да» или «нет, нет», я
Я хорошо помню его слова; и когда я не дала ему положительного ответа, он разозлился и ушёл от меня. С тех пор он никогда не был самим собой и сделал меня такой несчастной; но теперь я знаю причину, мисс Марриотт, — она жалобно посмотрела на неё своими голубыми глазами.
"Почему вы встали между нами и попытались украсть его сердце у бедной меня?"

"Мисс Каннингем!" — её щёки вспыхнули от обвинения.

«Зачем ты одолжила ему все эти деньги и пыталась завладеть его
вниманием? Он уже не тот, что раньше, и ты тому причина. Мы
две женщины, и он не может жениться на нас обеих; и... и он принадлежит мне, —
закончила Дора, всхлипнув.— В её голосе дрожали нотки.

Бедная растерянная Куини ничего не могла понять.

"Он не может принадлежать тебе, если ты не помолвлена и если ты отослала его от себя," — сказала она, беспомощно глядя на Дору, и действительно, она была так расстроена и ошеломлена, что едва понимала, что говорит.
Если бы он заговорил с Дорой, как она утверждала, как бы он мог прийти и посмотреть на неё на следующий вечер так, как он смотрел, когда она стояла на коленях на ковре с тарелкой пирожных в руке в сумерках?

"Это был долг, а не я, что отослала его, он сам это признал," — ответила она.
Дора вздохнула, но совесть кольнула её, когда она произнесла эту маленькую ложь.

Разве он не пытался показать ей, что её чувство долга было чрезмерным и ложным в его глазах?  «Если ты прогонишь меня, тебе будет трудно вернуть меня, Дора», — сказал он ей.  Разве это не было утверждением его права на свободу?

«В тот раз я зашла слишком далеко, — продолжила она, — и разозлила его, но это не имело бы значения, если бы ты не встал между нами».

«Я… я ничего не сделал. Что ты имеешь в виду?»

«Он разозлился на меня, а потом пришёл к тебе, и, конечно, как
разве он не видит, что ты заботишься о нём после всего, что ты сделала?

«Тише! Я не хочу слышать ни слова; ты заходишь слишком далеко. Как ты
смеешь?» — страстно воскликнула Куини, внезапно разозлившись на
этот неблагородный выпад. «Ты не имеешь права приходить сюда и
говорить мне такие вещи».

— Никакого права! — кротко возразила Дора, слегка поёжившись под
взглядом карих глаз Куини. — Разве у меня нет права, если я знала его и заботилась о нём всю свою жизнь? Сейчас мне почти двадцать восемь, а тогда, когда я впервые об этом подумала, мне было не больше шестнадцати — как Фло.
между нами; ведь мы были предназначены друг для друга с тех пор, как были детьми, и всё же после двенадцати лет полного взаимопонимания ты говоришь, что я не имею права говорить!

«Я... я не понимаю», — смущённо начала Куини, и её щёки побледнели.

Что, если всё это правда, и он устал от этой юношеской влюблённости? Возможно ли, что они с Дорой отдалились друг от друга, что связь между ними ослабла и что на самом деле его вторая любовь была настоящей? Увы! Инстинкты её чистого сердца подтверждали эту точку зрения; она так хорошо его понимала
Она была так уверена в его честности, но какое доказательство или
подтверждение своей веры она могла предложить Доре? Он никогда не говорил с
ней, но его взгляд выдавал его тайну, и до сих пор этого красноречия ей было достаточно; но в такой критический момент его молчание было ужасным; её вера невольно строилась на пустом месте. В конце концов, Дора была права, и она не имела на него никаких прав.

— «Я была уверена, что ты не поняла», — ответила Дора, наблюдая за ней и
говоря с предельной мягкостью. «Ты слишком великодушна, чтобы
от меня, которая любила его все эти годы. Я знала, что мне нужно только
поговорить с тобой, и между нами всё наладится.

 — Остановись! — воскликнула Куини неестественным голосом. — Возможно, вы ошибаетесь, мистер Клейтон никогда не говорил со мной, возможно, всё не так, как вы думаете; но, с другой стороны, — она ещё больше побледнела, — я бы не стала вас обманывать, и я подумала — но, возможно, я ошибаюсь, — что он, кажется, неравнодушен ко мне. Я бы не стала говорить так много, но вы не раз намекали на мою прямолинейность.

— «Да, но это только казалось, — тихо ответила Дора, — он мог бы
на самом деле ничего не изменилось для меня, ты же знаешь. Если бы ты только уехала
и оставила нас наедине, всё бы скоро наладилось.

 — Ты хочешь, чтобы я уехала? — медленно спросила Куини.

 — Ненадолго — всего на несколько месяцев, пока он не остынет
и не вернётся ко мне. Я не хочу причинять вам боль, дорогая мисс Марриотт,
или снова вас злить, но если бы вы знали, как быстро мужчины
выясняют подобные вещи! Конечно, вы думали, что это благодарность и
дружба, но он был мудрее и знал лучше, и когда я его разозлил, он
подумал, что вы, скорее всего, его утешите.

— Вы сказали достаточно, — ответила Куини тем же сдержанным тоном.
"Вам недолго придётся терпеть моё присутствие; я уже решила, что не останусь в Хепшоу."

"И когда вы уедете? — нетерпеливо спросила Дора.

"Я... я не знаю; через месяц или два. Полагаю, теперь меня здесь ничто не держит."

Но этого туманного обещания Доре было недостаточно.

- Почему ты не уезжаешь сразу? она настаивала. "Вы думаете, что я в
торопится избавиться от тебя, но это не единственная причина,"
стесняясь.

Она намеренно разбил сердце Куини, и она это знала, в
несмотря на кажущуюся невозмутимость девушки, она почему-то не решалась причинить ей новую боль.

"Конечно, моя дорогая мисс Марриотт, теперь, когда вас здесь ничего не держит, вы не подумаете о том, чтобы подвергать нашу хрупкую маленькую сестру нашим мартовским ветрам?"

"Что ты имеешь в виду?" - резко спросила Куини. "Ты говоришь о
себе, а не об Эмми, при чем здесь Эмми", - снова дрожа
как будто по ней прошелся какой-то холодный воздух. И, как ни странно,,
Дора внезапно смягчилась от эффекта своих слов, потому что, если бы
у нее тоже не было младшей сестры и если бы Фло не была возвращена ей
из самой могилы?

"Я бы хотела, чтобы вы не выглядели таким несчастным," — продолжила она. "Я не видела её несколько месяцев, и, конечно, перемены поразили меня, растущие дети часто выглядят худыми; к тому же она всё ещё слаба после долгой болезни. Почему бы вам не спросить о ней доктора Стюарта, он скажет вам, что делать; но, конечно, вы уже получили какой-то совет?"

"Я не получал никаких советов. Эмми не больна. Зачем ты пришла сюда, чтобы
сделать меня такой несчастной? — ответила Куини, устремив на неё
взгляд своих больших глаз с таким печальным выражением, что Доре стало не по себе.

"Возможно, ей нужно только тонизирующее средство, но я должна поговорить с доктором Стюартом;
и, действительно, холодный источник был бы ей очень вреден", - повторила Дора,
серьезно, пока она натягивала свои меховые перчатки. Ее мучила совесть.
Ей было очень не по себе, когда она стояла, разглаживая мягкую тюленью шкуру, пытаясь
подобрать какие-нибудь слова, которые она могла бы сказать на прощание.

Куини не стала ей помогать. Она наблюдала за ней серьезными, неулыбчивыми глазами
пока Дора делала свои маленькие приготовления. Когда Дора снова протянула ей руку,
она коснулась её довольно неохотно.

"До свидания; надеюсь, вы не будете держать на меня зла, мисс Марриотт."

"Я никогда ни на кого не держу зла, но ты сделала меня очень несчастной из-за
Эмми", - ответила Куини, но ее голос был совершенно тверд, когда она заговорила
. А что, если ее сердце разрывалось внутри нее, Дора никогда не должны
знаю, что это.

Но когда дверь закрылась, на нее посетитель, и Эмми тихо подкрался
вернулась в комнату, ее силой духа, неожиданно сменилась.

«Иди ко мне, Эмми, иди сюда, моя дорогая», — и когда девочка с удивлением подчинилась, она протянула к ней руки и вдруг всхлипнула.

 «Ты не больна, Эмми? Почему они делают меня такой несчастной? Они говорят, что ты худая и слабая, но это не так».
важно, не так ли?"

"Я не знаю", - пролепетал ребенок, отдыхая ее светлой голове на ее
сестру по плечу. "Я думаю, что я слишком устал, Куини. Должны ли люди
быть такими очень, очень уставшими, и у них всегда болят кости?"

«Это потому, что ты не сильная, моя дорогая». Но почему-то, когда Куини произнесла эти слова, её охватило убеждение, что Дора была права, и ребёнок действительно похудел и стал легче. И такая невыносимая боль охватила её при мысли, что она не вынесет этого.

 «О, моя дорогая, прости меня!» — всхлипнула она, страстно целуя маленькое бледное личико.

"Прощаю тебя! Что ты имеешь в виду? Что заставляет тебя так горько плакать,
Королева?"

"Прости меня. Я был слишком погружен в себя, чтобы заметить. Я никогда
не хотел пренебрегать тобой, Эмми, никогда. Какое значение имеет мое счастье или
несчастье, если я могу только держать тебя при себе, мое благословение?"

"Ты захочешь оставить меня, если я ужасно устану?" спросила она
томно. "Не плачь больше, королева, я буду сдерживаться столько, сколько смогу".
"Я не буду плакать". Но Куини только снова вздрогнула и вытерла глаза.

- Посиди у огня, дорогая, - сказала она, пытаясь вернуться к своему обычному поведению.
манеры. "Пейшенс подаст тебе чай. Я ненадолго.
Эмми.

"Ты снова уходишь?" - разочарованным тоном. - Кексы готовы.
я подумала, что сегодня вечером у нас будет так уютно.

- Я ненадолго, - поспешно повторила ее сестра.

Она знала, что не смогла бы проглотить ни кусочка в своём нынешнем состоянии, и прежде чем Эмми успела снова возразить, она вышла из
коттеджа и направилась в Джунипер-Лодж.

Она нашла доктора Стюарта в его кабинете.  Ей показалось, что он немного серьёзно выслушал её рассказ.

«Она не попадалась мне на глаза последние шесть или семь недель, —
сказал он, готовясь по настоятельной просьбе Куини сопровождать её. —
По моему мнению, она всегда была хрупким ребёнком. Такая болезнь, как та, что вы описали, может иметь последствия на протяжении многих лет».

Войдя в гостиную, они увидели Эмми, как обычно, растянувшуюся на ковре, и на этот раз сердце Куини упало при виде этого зрелища.

«О, Эмми, ты опять устала?» — сказала она почти нетерпеливо,
потому что боялась, что это произведёт неблагоприятное впечатление на доктора Стюарта; но
он, по-видимому, не обратил на это внимания. Он наблюдал за девочкой с пристальным
вниманием, когда она немного приподнялась и подошла к
ним.

"Куини просила тебя, чтобы я меньше уставала?" - серьезно спросила она,
устремив свои голубые глаза на его лицо.

- Такие юные создания, как вы, никогда не должны уставать, - весело ответил он.
- Вы часто ложитесь таким образом, а? - спросил он. - Вы часто ложитесь таким образом, а?

«Я лежу, потому что у меня болят кости, и иногда я испытываю такое странное, забавное чувство».

А затем, когда доктор Стюарт в шутку расспросил её об этих чувствах, она по-детски рассказала ему о всевозможных странных фантазиях и
сны, которые волновали ее, и странной дурноты, которая пришла за
ее порой; и как ее кашель начал причинять боль ее: а как она есть
более уставшим, и не годится каждый день.

Лицо доктора Стюарта выросла гравер как он слушал. Когда он закончил
самый тщательный осмотр ребенка, он сидел некоторое время в
молчание, в то время как Куини с тревогой наблюдал за ним.

«Боюсь, он считает Эмми очень хрупкой», — сказала она себе.
Но она не знала, о чём в тот момент думал доктор Стюарт.

"Если бы она позвала меня раньше, я бы ничего не смог сделать," — подумал он.
подумал. "Состояние ребенка стремительно ухудшается. Интересно, было бы
милосерднее сказать ей об этом сразу или позволить ей узнать это самой
постепенно?" И, будучи очень мягкосердечным человеком, он
склонялся к последнему варианту.

Поэтому, когда Эмми отослали по какому-то поручению, и Куини начала
свои тревожные расспросы, он ответил уклончиво.

"Вы думаете, она очень больна? Должен ли я был послать за вами раньше, доктор
Стюарт?

«Ну, нет, я не вижу, что ещё я мог бы сделать. Конечно, ребёнок очень слаб — я бы сказал, в очень плохом состоянии здоровья; она
очень причудливая и болезненная, как и все эти дети с богатым воображением.
Вы должны развеселить её и поддержать в ней бодрость духа.

«Но была ли мисс Каннингем права? Не навредит ли ей холодная весна?»

«Ах, именно это я и собиралась сказать. Не думаю, что наш северный климат ей подходит, он слишком суров и холоден. Вы
сами себе хозяйки, почему бы тебе не взять ее на юг? Любой
водопой бы сделать, - Торки, или Bournemouth, или даже Св.
Леонардс. Изменение может дать ей еще несколько месяцев", - сказал он
сам.

"Морской воздух! это то, что ей нужно?" - спросила Куини, с внезапным
рассвет надежды в ее лицо.

Доктор Стюарт неловко заёрзал на стуле и, не глядя на неё, ответил:

"Что ж, всегда нужно использовать все возможные средства, и, конечно, ещё один месяц таких холодных ветров убьёт её, в этом нет никаких сомнений."

"Я сейчас же поеду; мы отправимся немедленно, — почти выдохнула Куини.

"Я непременно должна это сделать. Если хотите, я поговорю с мистером Логаном по дороге домой и спрошу, не может ли он, по крайней мере временно, занять ваше место. Фейт упоминала молодого человека, который, скорее всего, подойдёт. Я могу сделать это за вас, да?

"Я буду вам очень признательна, если вы согласитесь", - с благодарностью ответила она.

"Тогда насчет места, куда вы решите отправиться? В Сент-Леонардс живет один
мой друг, врач, в некотором роде наш родственник.
Леонардс; он и его жена - очень хорошие люди. Если бы ты подумала о том, чтобы
поехать туда, я бы написала Беннету, и он присмотрел бы за мисс
Эмми ".

— «Думаю, я бы предпочла поехать туда; будет не так одиноко, если
доктор Беннет — ваш друг», — внезапно на неё нахлынуло ужасное чувство
одиночества и изгнания.

 — Хорошо, тогда мы остановимся на Сент-Леонардсе, и я спрошу у них
подыскать для вас какие-нибудь уютные квартирки. Осмелюсь
сказать, вы не слишком разборчивы в цене, и я могу положиться на выбор его жены. Она
очень милая и будет вам большим утешением, когда ребёнку станет хуже, — добавил он про себя.

"Когда нам следует ехать?" — спросила она тихим голосом, внезапно почувствовав, что судьба слишком сильна для неё.

"Хм! Что ж, предположим, что через неделю. Я поговорю с мистером
Логаном, и, думаю, мы сможем найти кого-нибудь, кто возьмёт коттедж на себя. Чем меньше прощаний и суеты в таком случае, тем лучше, не так ли?

"Если мистер Логан освобождает меня не будет никаких трудностей ни о чем
еще", - она тихо вернулась, и доктор Стюарт был очарован ее
здравый смысл и разумность. Она заставила себя на кажущуюся
заряд бодрости, когда ребенок вернулся, и они сели наконец в
их долгожданный обед. Когда они закончили, она поманила Эмми
на стуле у ее ног.

- Дорогой, ты рад? - начала она. «Доктор Стюарт говорит, что я должна увезти тебя к морю, ничто другое не сделает тебя сильной».

«Он говорит, что море сделает меня сильной?» — с любопытством спросила Эмми.
«Ты уверена, что он так сказал, Королева?»

— Он сказал, что эти холодные ветры убьют тебя, — ответила Куини,
содрогнувшись, — и этого мне было достаточно. Ты не будешь скучать по мне, Эмми, мы будем
вместе и будем делать всякие приятные вещи целыми днями; а когда
наступит лето и ты снова окрепнешь, мы сможем вернуться сюда и
повидаться со всеми нашими добрыми друзьями.

 — Надеюсь, лето не заставит себя долго ждать, — с сомнением
ответила она. «О! Как бы мне не хотелось покидать это милое место,
мне будет так грустно расставаться с Лэнгли и дорогим мистером Гартом, и
капитаном Фосеттом, и мисс Кози, и со всеми остальными».

"Да, но это ненадолго", - возразила ее сестра.
убедительно, потому что голос ребенка был полон печали. "Разве ты не
помни, дорогая, что счастливое лето в заливе Моркам можно, когда дорогие
отец был жив, и, как я помог вам раскрыть великих замков на
песок; Вы были таким маленьким ребенком то, но такая сильная и веселая."

«Кажется, я немного помню, как волны убаюкивали меня.

 «Да, и мы снова услышим старую добрую колыбельную. А теперь послушай меня, Эмми, и я расскажу тебе, что мы будем делать, ты и я. Мы будем
зайти в Гранд-отель в Лондоне, - мы теперь богатые люди, то вы
знаю,--а мы вышлем для Кэти, и заставить ее провести целый день с
нас".

"Ой, что будет приятно", - воскликнула Эмми, хлопая в ладоши в ее
старый способ. "И у нас будет яркая солнечная комната с большой
лук-окна смотрят на море, как богатые люди, мы обратили внимание на
Залив Моркам Можно? и сможем ли мы когда-нибудь выезжать на улицу в экипаже с пони
?

- Я найму самую красивую повозку, какую только смогу найти, - ответила Куини.
Теперь Куини осознала ценность богатства. "У тебя будет все
ты желаешь, Эмми, книг, игрушек и всего хорошего
, если только ты будешь счастлива со мной и не будешь волноваться ".

"Конечно, я буду счастлива с тобой", - воскликнула девочка, бросаясь
в объятия сестры. "Что там сказала Рут? "Куда
ты пойдешь, туда и я пойду". Я всегда думаю о тебе, когда читаю это. Мы
притворялись бедными, а теперь должны притворяться богатыми.
О, это будет так весело! — довольно устало закончила Эмми, и Куини
поцеловала её в тяжёлые веки и больше ничего не сказала.




Глава XIII.

"Почему он не приходит к нам?"

 "Умереть нетрудно",
 Сказала она со своей прекрасной улыбкой, "ибо благая воля Божья
 Делает горькое самым сладким. В моей яркой юности
 Он призывает меня к Себе. Это нетрудно
 Пойти к Нему". - "Иезекииль и другие стихи".


Друзья пришли на помощь Куини в ее беде. В своём письме Кэти она довольно странно сравнила себя с Иовом, когда все его знакомые утешали его. После первых нескольких часов оцепенения и страданий, последовавших за разговором с доктором Стюартом и Дорой, к ней вернулось природное мужество; боль утихла
решительно отошла на второй план. Все ее мысли должны быть об Эмми;
она должна исправить последствия своего непреднамеренного пренебрежения.

 Коттедж сразу же стал центром внимания всех добрых
жителей Хипшоу.

Капитан Фосетт едва мог отвести взгляд от ребёнка, и
горе его жены из-за предстоящего расставания было невыносимо
видеть. Мисс Кози постоянно входила и выходила, выполняя всевозможные
придуманные ею самой поручения.

И Лэнгли приходила, почти ничего не говоря, но выражая
безмолвную нежность в своём лице и манерах, и Фейт Стюарт со своей
тихие, услужливые способы, создающие атмосферу покоя и умиротворения для бедных.
измученная Куини.

Однажды пришел мистер Честер, но его визит был печально утомительным. Он
Куини заломили руки за несколько минут, не говоря ни слова, и на
долгое время он не мог заставить себя коснуться вопроса о ее
отъезд.

"Ты была так добра ко мне, когда мой любимый умер. «Хотел бы я чем-нибудь вам помочь, — хрипло сказал он, — но моя бедная Герти умирает, и я не могу оставить её больше чем на час-другой», — и сочувствие этого добросердечного человека чуть не сломило Куини.

Однажды днём она пришла попрощаться с мисс Чарити. Мисс Чарити
очень пристально посмотрела на неё своими ясными, проницательными глазами.

  «Что ж, похоже, тебе не идёт быть богатой женщиной, — сказала она не без доброты. —
Ты уже не такая весёлая и хорошенькая, как когда впервые приехала в Хепшоу».

"Я так волновалась за Эмми", - ответила Куини, наспех, для любого
комментировать ее изменили внешность сделала ее неудобной. "Видишь ли, Эмми
это все у меня есть, Мисс Чарити".

"Ах, ну, лепта вдовы стоило все предложения богатых мужчин,"
вернулся инвалидом со вздохом. "Никогда не держи то, что у тебя есть, с
обеими руками, потому что тогда труднее отпустить. Я думала, что умру от горя, когда у меня заболела спина и бедному Джорджу пришлось меня бросить; но я передумала, и вот я здесь, и буду здесь, пока не закончу все уроки, и я стану совершенной благодаря терпению, — закончила мисс Чарити, и на её ресницах заблестели слёзы.

Но единственный друг, которого она ждала каждый день, чьего голоса, присутствия и сочувствия она жаждала с тоской, которая удивляла её саму, так и не переступил порог её дома.

По какой-то известной только ему самому причине Гарт Клейтон держался в стороне.

Только после утренней службы в воскресенье Куини оказалась лицом к лицу с ним на дорожке под платанами.  Он был с Тедом и Лэнгли, но, поколебавшись мгновение, оставил их и подошёл к ней.

- Я слышал, вы покидаете нас, - сказал он довольно резко, и Куини
увидела, что он чрезвычайно нервничает, - и я очень огорчен тем, что
причина; но я очень верю в морской воздух. Я надеюсь - по крайней мере, я
верю - что Эмми это пойдет на пользу ".

"Доктор Стюарт говорит, что это единственное, что для нее возможно. Вы видели его?
Он высказал вам свое мнение о ней? - Она довольно пристально посмотрела ему в лицо своими темными глазами.
испытующе. Двусмысленность доктора Стюарта вызывала у нее
некоторое беспокойство. "Я бы хотел, чтобы он ... чтобы кто-нибудь ... поговорил со мной откровенно
и сказал мне, что он на самом деле думает об Эмми".

"Ну, видите ли, с врачами довольно трудно иметь дело",
уклончиво ответил Гарт, но тон его был очень мягким. «Не расстраивайся из-за этого, знаешь, дети часто болеют. От этого холодного ветра ты дрожишь, я не должен тебя задерживать, я зайду в коттедж, чтобы попрощаться с тобой и Эмми», — и он
улыбнулся ей и вернулся к сестре.

Куини договорился перейти на Карлайл на следующий день, чтобы заплатить
прощальный визит к Калебу и Молли. Теперь все ее дела были улажены;
Мистер Логан нашел временную любовницу в лице молодой вдовы,
протеже Фейт Стюарт, которая жила с ней в Хепшоу
маленькая девочка, и находилась в поисках какой-нибудь работы. И Эмми, которая
увлеклась миссис Маленькая дочка Хенфри предложила, чтобы они
пожили в коттедже, «по крайней мере, присмотрели за ним, пока мы не
вернёмся», на что Куини, желая удовлетворить самое заветное желание ребёнка,
пустяковая прихоть, на которую охотно согласились. Горькое разочарование ожидало
Куини по возвращении из Карлайла.

"О, дорогая, тебе будет так жаль!" — воскликнула Эмми, подбегая к ней, когда
она вошла в гостиную, чувствуя себя уставшей и подавленной. «Лэнгли и мистер Гарт были здесь, и он оставил вам записку, потому что уезжает и больше не увидится с вами. Кажется, он очень сожалеет об этом».

«Уезжает!» — тихо повторила Куини и села.
Она вдруг почувствовала странную усталость.

"Да, я слышала, как он сказал Лэнгли, что должен уехать в семь часов"
поезд, так что он уже давно уехал. Какой-то их дядя болен, я
думаю, они сказали, что он живёт в Перте; но как бы то ни было, он очень спешил и послал за мистером Гартом.

 — И что он передал, Эмми? — она поднесла руку к голове,
словно ощущая острую боль.

«Ну, он велел мне передать, что ему очень жаль, что он не может с тобой попрощаться, и что ты не должна падать духом; и, о, да, он дважды повторил, что надеется, что если у тебя возникнут какие-нибудь проблемы или затруднения, ты напишешь ему или Лэнгли, потому что они сделают всё, чтобы тебе помочь. И он поцеловал меня раз шесть».
— Я уверена, что это так! — с торжествующим видом сказала она. — А потом Лэнгли сказал, что они должны идти, и очень медленно встал и ушёл.

«О, это слишком тяжело! Я больше не могу этого выносить!» — сорвалось с бледных губ
Куини, когда она осталась наедине со своими мыслями в ту ночь.
«Уехать на месяцы, может быть, навсегда, и никогда не попрощаться с ним, не сохранить в памяти ни слова, ни взгляда». И
долгое время она горько плакала.

Но постепенно она стала более рассудительной.  «Это неправильно, я не должна желать видеть его, если он принадлежит Доре.  Возможно, это
В конце концов, так даже лучше. Но, тем не менее, горечь этого
разочарования оставалась с ней на долгие дни.

Когда Лэнгли писала своему брату, она очень кратко рассказала об этом.
Прощаясь. "Мы с Тедом провожали их, и мистер Логан был с нами.
Эмми прижалась к нам и много плакала, но мисс Марриотт была очень тихой.
она почти не разговаривала. Она просила меня поблагодарить вас за ваше
послание и сожалела, что не видела вас, вот и всё.

Гарт вздохнул, прочитав это короткое послание, но он прекрасно
понимал сдержанность Куини. «Значит, они уехали, и счастливый Брайервуд
«Времена, когда мы жили в коттедже, прошли», — сказал он себе, сидя в полутёмной,
убогой комнате и размышляя о многом.

Куини проделала унылое путешествие.  Эмми была так измотана волнением
и переживаниями, что большую часть пути проспала и предоставила сестре полную свободу предаваться всевозможным грустным мыслям.

Куини никогда не вспоминала тот день без содрогания. Печаль,
невыразимая, но глубокая, угнетала её — чувство
невыносимого опустошения и одиночества, пока час за часом
проходили и расстояние между ней и друзьями, которых она
полюбил.

"Кто знает, может быть, это не прощание навсегда, что дорогие места?"
она подумала: "если он женится на Доре я никогда добровольно увидеть его
опять на лицо".

Она была благодарна, когда Эмми наконец проснулся, чтобы найти себя в них
конец путешествия. Эмми, чьё воображение было живо возбуждено мыслью о великолепии, которое их ожидало, была скорее разочарована тихим старомодным отелем, который рекомендовал им доктор Стюарт. «Это совсем не похоже на роскошь», — подумала она, но вид светлой, уютной комнаты, в которую их проводили,
Усталых путешественников быстро уложили в постель, и вскоре она уже удобно устроилась на большом диване, с удовольствием наблюдая, как Куини разделывает курицу.

 «А теперь, Эмми, ты должна это съесть, а потом пойти спать», — решительно сказала сестра, неся соблазнительный поднос к дивану, и Эмми была слишком уставшей и послушной, чтобы сопротивляться.

Они должны были провести в Лондоне два дня, но первые несколько часов
тянулись довольно медленно. Эмми была не в состоянии ни на что
пригодиться, кроме как спать, и не могла заставить себя заинтересоваться чем-либо, и
Куини не хотелось оставлять её или одной идти по людным улицам. Большую часть дня она бездумно сидела у окна, сложив руки на коленях, и смотрела на прохожих туманным, невидящим взглядом, переживая каждый эпизод их жизни в Хепшо.

 На следующий день стало лучше, потому что к ним пришла Кэти, и вид её сияющего лица вывел Куини из уныния.

— Что ты имеешь в виду, когда так плохо себя ведёшь, Эмми? — сказала она, опустившись на колени у дивана и взяв ребёнка на руки. — Вот ты снова заболела и делаешь всех несчастными.

- Я ничего не могла с собой поделать, Кэти, - искренне ответила девочка. "О, как
приятно снова увидеть твое дорогое лицо, и как хорошо ты выглядишь в этом
платье из черной материи; и ты всегда носишь смешную маленькую шляпку с обтяжкой
вот так?"

"Это костюм сестры Кэтрин", - ответила Кэти, смеясь и
краснея и выглядя очень привлекательно. "Как вы думаете, что сказал бы на это мистер Логан
? и о, моя дорогая мадам Дигнити, как вы измотаны и бледны!

«Ничего страшного, я в полном порядке. Расскажите мне о себе, —
ответила Куини, с любовью глядя на свою старую подругу. — Вам по-прежнему нравится ваша работа? Она вам подходит?»

«Моя работа делает из меня женщину. Ты когда-нибудь видела меня такой красивой,
Куини?» И Куини действительно была вынуждена признаться, что никогда не видела Кэти такой спокойной и довольной.

 Они долго и тихо беседовали, пока Эмми дремала после обеда.  Кэти почти не говорила об Эмми. «Она была слаба и нуждалась в особой заботе», — вот и всё, что она позволила себе сказать, но она была очень разговорчива на тему займа и чуть не задушила свою подругу восторженной благодарностью.

 «Теперь он поправится, дорогой старина, и всё благодаря тебе».
воскликнула любящая девушка, и почему-то на душе у Куини стало немного легче. Но о своих делах Кэти по-прежнему говорила очень неохотно. «Я не знаю, что буду делать, я ещё не решила. Наверное, я останусь здесь и буду работать какое-то время», — а затем она покраснела и внезапно замолчала.

Но позже, когда они втроём уютно сидели у камина и вспоминали
свои прежние пирушки на чердаке, а Эмми хлопала в ладоши и
слабо смеялась над многими забавными воспоминаниями, Куини заметила, что
то и дело в её проницательных серых глазах появлялись слёзы, и что она
Она довольно странно посмотрела на неё и ребёнка.

"До свидания, да благословит вас Бог, и берегите своё доброе сердце, королева," —
вот и всё, что она сказала, уходя от них в ту ночь. Но когда она вернулась в больницу
через час, не один пациент заметил, что у медсестры
Кэтрин были красные глаза, как будто она плакала.

На следующий день они приехали в Сент-
Леонардс и Эмми въехали в свою новую обитель. Эмми воскликнула от восторга,
оглядев большую роскошную комнату, приготовленную для их приёма. В камине весело горел яркий огонь,
Служанка расстилала белоснежную скатерть на маленьком круглом столике;
огромная малиновая кушетка была приглашающе отодвинута к камину, снаружи
мерцал огонек на пирсе, и на эспланаде вспыхивали отблески
ветра, а монотонные волны мягко накатывали на берег.

"О, Куини, как уютно и восхитительно это выглядит! и какие прекрасные цветы!"

"Должно быть, это прислала миссис Беннет", - с благодарностью ответила Куини.
она протянула нежный весенний букет фиалок и подснежников.
Эмми. - Я так рада, что ты довольна нашим новым домом, дорогая.
Смотри, вот то самое эркерное окно, о котором ты мечтала, а за этими складными дверями — наша спальня. Миссис Беннет подумала, что там будет тихо и уютно, и тебе не придётся подниматься по утомительной лестнице.

 «Я уверена, что миссис Беннет, должно быть, очень милая», — ответила Эмми, а затем, поскольку она, казалось, устала и хотела закрыть глаза, Куини предусмотрительно оставила её отдыхать.

Благоприятное мнение Эмми об их новом знакомом вскоре подтвердилось,
потому что на следующий день Беннеты приехали и покорили сердца
сестёр своей приветливостью и ненавязчивой добротой. Доктор
Поначалу Беннет был немного грубоватым и поспешным в манерах, но со временем они с Эмми стали хорошими друзьями. Его жена была спокойной, похожей на мать женщиной, и Эмми сразу же прониклась к ней симпатией.

«Разве она не похожа на милую мисс Кози, Куин, с этими седыми локонами
и таким приятным мягким голосом; если бы она только сказала: «Ну-ну, бедняжка», как всегда говорит мисс Кози», — закончила девочка с
причудливой улыбкой.

Для Куини началась странная новая жизнь. Связи, которые
объединяли её со старым миром, внезапно разорвались, и она
Она погрузилась в спокойное, неизменное существование, которое казалось почти таким же нереальным, как сон.

 Как будто у неё не было отдельной личности или собственной жизни; её единственным существованием была Эмми, и она с утра до ночи думала только о том, как удовлетворить капризные прихоти ребёнка.

Когда Эмми просыпалась и открывала глаза, она всегда видела сестру у своей
кровати. Та наклонялась и касалась её губ свежими, влажными
цветами, которые держала в руке, — фиалками или примулами, а позже
ландышами и ароматными чайными розами. Больше всего Эмми любила
розы.

«Я вышла на утреннюю прогулку и посмотри, что я тебе принесла!» — говорила Куини. Так было всегда, всегда один и тот же сюрприз,
одно и то же милое утреннее приветствие, одна и та же любящая улыбка, и так было весь день.

Незнакомые люди начали обращать внимание на высокую, грациозную девушку, которая день за днём
возила свою маленькую сестру в коляске, запряжённой пони, или, когда у Эмми
кончались силы, шла рядом с креслом-каталкой, где маленькая хрупкая фигурка
казалась потерянной и скрытой. Как Эмми любила смотреть на корабли и маленькие коричневые рыбацкие лодки!
Группы людей на эспланаде радовали и забавляли её; музыка на пирсе очаровывала её. Когда дневной свет угасал и волны в сумерках становились мрачными и серыми, она часами лежала на диване, а Куини читала ей или пела и рассказывала простые истории собственного сочинения.

«Я никогда не осмеливалась думать; я просто молилась, и таким образом мой маленький запас сил на день пополнялся, как у вдовы», — очень просто сказала Куини много лет спустя тому, кто расспрашивал её о том печальном лете. «Тогда жизнь для меня означала Эмми и ничего больше».

Это было правдой; она никогда не осмеливалась думать об этом. Неделя за неделей, месяц за месяцем
храбрая девушка подавляла в себе тупую ноющую боль от
усталости, ожидания и сомнений; месяц за месяцем она переносила
одиночество этого печального ожидания, зная, что конец близок, и всё же
не жаловалась на свою горькую долю, не обременяя добрые сердца
оставшихся у неё друзей.

Её письма к Лэнгли были очень краткими и трогательными, но в них
мало что говорилось, кроме описания их повседневной жизни: «Эмми не
лучше, разве что немного слабее», — и это всё.

Однажды, примерно через два месяца после того, как они поселились в Сент-
Леонардс, пришло письмо от Гарта. Вид почерка
заставил Куини задрожать от внезапного волнения; но вскоре ее лицо побледнело и
опечалилось, когда она прочитала его.

Оно было кратким, но добрым и, очевидно, было написано с большой тщательностью
. Он говорил о смерти своего дяди, который был почти
чужим для своих племянников и племянниц, но приглянулась
Гарт в своей последней болезнью и ушла от него его маленькое все.

«Это не очень большая сумма, — писал Гарт, — что-то около двух или трёх тысяч фунтов.
Но это вполне заменяет мне
К сожалению, банк потерпел крах. Мы все очень благодарны, даже не знаю, как и выразить свою признательность. Это
меня особенно радует, потому что теперь я могу без промедления вернуть вам долг, который вы так великодушно мне предоставили. Поскольку я
стремясь поскорее уладить это дело, буду рад, если вы сообщите мне, в чьи руки я должен передать деньги.

 Затем
последовало несколько добрых вопросов о ней и Эмми. Бедняжка Куини, её ответ был очень сухим и холодным. «Как он рад, что избавился от своих обязательств передо мной. Как мысль об этом долге мучила и терзала его», — думала она, медленно и с трудом
Гарт написал эти несколько слов. Лицо Гарта стало растерянным и печальным, когда он
прочитал их. Не всегда легко читать между строк.

 Но лето шло своим чередом, и Куини становилась всё серьёзнее и печальнее, потому что даже её любящие глаза
видели, как Эмми медленно, но верно угасала.

Перемена произошла незаметно: сначала прекратились прогулки в коляске с пони
, потом нашелся и стульчик для купания
утомительно; мало-помалу Куини подняла легкое тельце ребенка и
носил его утро за утром на кушетку в эркере.
Не было и речи даже о том, чтобы ходить из одной комнаты в другую. В
наименьшая нагрузки были длительные обмороки, что гнал
Куини почти обезумела от тревоги.

"Эх, если бы Лэнгли или Кэти могла быть со мной!" - таков был один
жаль. Но, увы! на это не было никакой надежды.

Она знала, что в Черч-Стайл-Хаусе неспокойно в семье.
Лэнгли был болен, и Кэти вызвали домой ухаживать за сестрой.
Долгие часы ухода за Гертрудой Честер подорвали её силы, и
как только Гертруда Честер испустила последний вздох,
произошёл внезапный обморок, который встревожил её брата.

«Ей стало немного лучше, но она была ужасно слаба», — Кэти
«И, вероятно, так будет ещё какое-то время, сказал доктор Стюарт, так что ей ничего не оставалось, кроме как оставить работу в больнице и вернуться домой».

«Доктор Стюарт называет нас образцовой медсестрой и пациенткой, и, действительно, Лэнгли — такая терпеливая, что за ней приятно ухаживать, как говорят в народе», — написала Кэти. Бедный старина Гарт принял ее болезнь
с грустью, но после последнего визита доктора Стюарта он казался более
жизнерадостным; и теперь вы понимаете, почему вам следует обойтись без вашей церковной ограды
Домашний друг, моя дорогая Куини, хотя я с утра до ночи мечтаю взглянуть на тебя и Эмми.
"

Куини оставила содержание этого письма при себе; не стоило
волновать ребёнка ещё больше, поэтому она весело отвечала на все
его вопросы, хотя и с некоторыми необходимыми отговорками.
«Кэти ушла домой, а Лэнгли переутомилась и была совсем слаба», —
вот и всё, что она ей сказала.

Настроение Эмми падало вместе с её силами. В детском мозгу, казалось, роились всевозможные тревожные мысли.

"Что с тобой, дорогая? О чём ты думаешь?" — с тревогой спрашивала её Куини, но она много дней не отвечала.

Но однажды вечером, когда она лежала на диване, наблюдая за радужными
отблеск на воде выцветает в серый серебристые потеки, софт
музыкальный мыть волны, казалось, чтобы усыпить ее беспокойство за
маленькая, она вдруг протянула ему тонкую руку и обратил ее сестры
опустив голову на подушку.

"Отдохни несколько минут, королева, ты так устала, и я хочу
поговорить с тобой. Разве луна не прекрасна, когда сияет сквозь
облака? Как ты думаешь, сколько вечеров мы с тобой проведём вместе?

"Тише, Эмми; только Бог знает, не ты и не я."

"Когда Он скажет: «Иди», я должна буду уйти, не так ли, королева?"

— О да, моя дорогая!

«Я так устала, что не буду возражать. Я почти забыла, каково это — бегать и играть, как другие дети. Думаю, будет приятно лечь и скользить по облакам, как та девочка на картинке, а потом, когда я проснусь, там будут Нэн и Элис, и дядя Эндрю, и мама. О, как приятно снова увидеть маму!»

"Приятно оставлять меня, дорогая?" пытаясь сдержать рыдание.

"Ах, это единственная печальная часть", - ответила девочка, сжимая
Голову Куини своими слабыми руками. "О, моя королева! моя королева!
что ты будешь делать без меня?" и на короткое время сестры"
прижались друг к другу, не в силах вымолвить ни слова.

Куини первой пришла в себя.

"Не бери в голову, Эмми; ты не должна беспокоиться; Бог позаботится обо мне".

"Да, я знаю, но я не могу не беспокоиться. Ты выглядишь такой грустной и какой-то изменившейся, и весь свет ушёл из твоих милых прекрасных глаз; ты так добра ко мне, ты улыбаешься и стараешься быть весёлой, но я знаю — я всё знаю, королева.

 — Знаешь что, моя дорогая?

 — Конечно, я знаю, как тебе одиноко и как ты скучаешь по ним всем. Когда я
уходи, - довольно робко, - разве мистер Гарт не придет и не позаботится о тебе?

"Эмми, дорогая, что вбило тебе в голову такую мысль?"

"Разве это не правда?" чуть ли не плача. "Я думала, ты любишь его
и любил его лучше, чем кто-либо другой. Он не был князем в своем
рассказы? он всегда был темноволосым, высоким и сильным, и это
навело меня на мысль о мистере Гарте.

В тусклом свете бледное лицо Куини залилось румянцем; Эмми
мягко погладила его дрожащими пальцами.

"Ах, ты не ответишь, но я всё знаю. Я всего лишь
дитя мое, но я очень, очень люблю мистера Гарта. Почему он не приезжает?
навестить нас, королева? разве ты не сказала ему, что я болен?

"Да, он знает это", - почти неслышно.

"Тогда почему он не приходит?" она настаивала. "Если бы я не устал я
писали бы к нему сам; вы думаете, я мог?"

«Не сейчас, пока-пока», — ответила она, едва ли задумываясь о том, что говорит, и пытаясь лишь успокоить её. Эмми, довольная этим расплывчатым разрешением, уютно устроилась рядом с сестрой и больше ничего не сказала.




Глава XIV.

"Письмо Эмми"

 «Я не могу смотреть на это страдальческое выражение лица.
 В моём спокойном сердце на небесах, как моя последняя,
Последняя память о тебе, пока мы не встретимся.
 Нет, ты должна улыбнуться мне; одна маленькая улыбка,
 Подобно полевому цветку на моём туманном пути,
 Сделает его ярче, и я не смогу уйти
 С миром, пока ты не благословишь меня.
 «Иезекииль и другие стихотворения».


Заключительные слова Эмми в тот вечер не произвели особого впечатления на
её сестру, но Куини и не подозревала, с каким упорством девочка размышляла над этим вопросом и как её усталый юный разум
заблуждался в бесконечных планах и замыслах. Кто-то должен был
«Позаботься о Куини», — была её единственная мысль.

 И вот однажды утром, когда Куини тихо выскользнула из своей комнаты,
подумав, что закрытые веки Эмми означают, что она спит, и отправилась на
утреннюю прогулку, девочка с трудом и медленно поднялась с кровати и,
задыхаясь и дрожащими руками, написала жалкое маленькое письмо, которое
разбило сердце Гарту, когда он его прочитал.

Куини нашла её по возвращении бледной и изнурённой, лежащей на
подушке, и склонилась над ней с неприкрытым беспокойством.

"Где Харриет, дорогая? Она не должна была оставлять тебя одну.
— вот так, — воскликнула она в отчаянии, убирая локоны с влажного лба
ребёнка.

Эмми лишь закрыла глаза в ответ.э-э, но странная легкая улыбка блуждала
на ее губах. Она знала, что Харриет в этот момент спускалась по
Эспланаде к красному столбу на зеленой лужайке.

И это было письмо, которое Гарт прочитал и передал Лэнгли с
нескрываемым волнением, и над которым Лэнгли плакала до тех пор, пока ее силы почти не иссякли
.

«Дорогой мистер Гарт, — начиналось письмо, — вы так далеко — вы, Лэнгли и Кэти, и мы ничего о вас не слышим; Куини перестала говорить о вас и вместо этого вздыхает; а я так сильно хочу увидеть вас и долго-долго поговорить. Если бы вы знали,
как бы плохо ни было, я уверена, что ты бы пришёл.

"Я не думаю, что люди когда-либо умирают, не попрощавшись со своими
друзьями, и я хочу попрощаться с тобой и попросить тебя позаботиться о
Куини. Кто-то должен позаботиться о ней, ты же знаешь; и ты мне так
нравишься, дорогой мистер Гарт; и я думаю, что никто не будет так добр и
хорош к ней, как ты.

«Куини не знает, что я пишу это; она ушла, чтобы
купить мне роз. Она делает что-то для меня с утра до
вечера, но я уверена, что тебе было бы грустно видеть её. Она
теперь никогда не улыбается, и в её глазах всегда стоят слёзы. Она думает
о том времени, когда она будет скучать по мне. Это случится скоро, потому что я с каждым днём устаю всё больше.

"Приезжайте, мой дорогой, милый мистер Гарт. Думаю, вы нравитесь мне больше, чем кто-либо в мире, кроме Куини, за исключением, пожалуй, Лэнгли и Кэти.
Приезжайте, пожалуйста, в

"Ваша любящая и уставшая маленькая Эмми."


Куини была очень встревожена беспокойством ребёнка в тот день и на следующий; казалось, что от её милой безмятежности не осталось и следа. Она была
лихорадочно возбуждена и нетерпелива; её было трудно успокоить. Она вздрагивала при каждом звуке: открывающейся двери, даже при остановке транспорта на
улица, вызывала румянец на её бледном лице, и она садилась на подушках, взволнованная и ожидающая.

"Что случилось, Эмми, дорогая? Что с тобой?" — снова и снова спрашивала её Куини.

"О, ничего, я просто очень глупая," — отвечала девочка, разочарованно откидываясь назад. Конечно, её письмо не дошло до него, оно летело так долго, так долго. Как он мог уже приехать? И тут её охватил новый страх. Если он
задержится, если ему понадобится много времени, чтобы всё обдумать, успеет ли он вовремя?

Вечером второго дня эта свежая мысль начала
беспокоить ее. День был жарким и с грозой, и она
сильно страдала от гнетущей атмосферы.

Когда доктор Беннет увидел ее той ночью, он обронил пару слов, которые
превратили оцепеневшую боль Куини в острую, настоящую агонию.

"Вы думаете, ей хуже, доктор Беннет? Я могу прочесть это по твоему лицу".
— спросила она, с трудом сохраняя спокойствие.

"Я думаю, что-то изменилось; теперь вы должны быть готовы ко всему, моя дорогая мисс Марриотт. Бедняжка, нельзя
— Я не хочу, чтобы она страдала, — продолжал добросердечный доктор, у которого были собственные дочери.

 — Нет, я не хочу, чтобы она страдала, Боже упаси, чтобы я была такой эгоисткой, но, о, Эмми! — и она отвернулась, чтобы горькая волна печали не захлестнула её. . У неё будет достаточно времени, чтобы поплакать, когда она закончит работу, а сейчас ей нужны все силы для . Эмми.

.Но в ту ночь она не сомкнула глаз. Час за часом она
сидела рядом с угасающей девочкой, нежно обмахивая её веером,
наблюдая за ней в короткие промежутки между сном и слушая
глухой плеск волн о песок.

В какой-то момент она задремала и погрузилась в себя. Затемненная больничная палата
исчезла, монотонный шум прибоя убаюкивал ее. Она снова была в Церковном
переулке. Там была аллея платанов и церковь. Маленькая калитка легко повернулась на
петлях; смуглое красивое лицо заглянуло в окно и улыбнулось ей; и она, вздрогнув, проснулась и увидела, что по окну барабанят капли дождя, а ночник тускнеет на фоне серого рассвета.

"Не думаю, что я сегодня встану, так что не буду утруждать твои бедные руки," — жалобно заметила Эмми в то утро.

"Ты чувствуешь слабость, моя дорогая? ты бы предпочла, чтобы тебя избавили от
хлопот с одеванием?"

"Да; я бы предпочел лежать тихо. Если открыть складной
двери я вижу немного из моря, и оно не звучит так
шумно здесь. Я думаю, что это может произойти, Королева; и да, я хочу быть
подольше с тобой!"

«Что будет, моя милая?» — голос девочки был очень грустным, и по её щекам катились слёзы. «О, не плачь, Эмми! Я лучше
буду всю жизнь горевать, чем увижу, как ты проливаешь хоть одну слезинку».
Куини вся дрожала.

"Но это так тяжело", - всхлипывал ребенок. "Я только хотела этого, а потом
Я могла бы уйти такой счастливой; просто попрощаться и знать, что
он заботился о тебе. Я так молилась об этом; и теперь он придет
слишком поздно. Тише! что это, королева? В соседней комнате слышны шаги.
ты слышала их?

— Это всего лишь доктор Беннет, дорогая, — ответила её сестра, удивляясь её чрезмерному волнению. Кого она ожидала? Какое невероятное событие рисовало её больное воображение? — Тише! Это всего лишь доктор Беннет, он обещал прийти пораньше, а больше у нас никого нет.
ты знаешь. Ложись снова, Эмми, и я приведу его к тебе.

Солнечный свет струился через эркерное окно, когда она тихо закрывала за собой
складные двери.

"Я так благодарен, что вы пришли, доктор Беннет," начала она, затаив дыхание,
и тогда она остановилась, и ее сердце, казалось, перестает биться на
момент.

«Я не доктор Беннет, но, надеюсь, вы не против меня видеть», — сказал знакомый голос у неё над ухом, голос, который звучал в её снах наяву и во сне; и Гарт смотрел на неё и протягивал руку со своей прежней доброй улыбкой.

— Ты здесь? Ты, из всех людей на свете! — ахнула она, потому что была
оглушена бессонницей, и внезапное появление этого дорогого друга
показалось ей скорее сном, чем реальностью; даже пожатие его руки
едва ли успокоило её. «Я такая глупая, что почему-то не могу в это поверить», — сказала она, нахмурив брови и глядя на него такими серьёзными, неулыбчивыми глазами, что Гарт стал почти таким же серьёзным, как она.

"Эмми послала за мной; она написала такое милое детское письмо, что я не смогла удержаться. Почему ты не послала за мной, если всё было хорошо?
были такими плохими, как это? смотрю на ее бледное лицо со смешанным чувством
жалости и любви. Она выглядела измученной, измученной, измученной.
несмотря на то, что вся ее яркость погасла, он чувствовал, что это самое дорогое лицо в мире.
для него это было лицо.

"Эмми послал за тобой, и я никогда не знал его! тогда это у вас она была
ждала эти два дня. О, мистер Клейтон, знаете ли вы, что она умирает? Что скоро я останусь без неё, без единственного, что у меня есть во всём мире? — и, тронутая сочувствием на его лице, Куини опустилась на кушетку и закрыла лицо руками.

"Да, я все о нем знаю, и ... и я больше тебя жаль
чем я могу сказать. Кэти хотела пойти со мной, но она не могла
оставить Лэнгли".

- Но ты пришел. О, это так мило с твоей стороны; и это такой плохой прием.
Я пытаюсь улыбнуться ему сквозь слезы.

— Я и не ожидал ничего другого, — ответил он странным, напряжённым голосом, потому что в тот момент с трудом сдерживал желание обнять её и утешить, как ребёнка. Поняла ли она его чувства? — подумал он, потому что она слегка покраснела и отошла, сказав, что расскажет Эмми.

«Можно мне пойти с тобой?» — спросил он, но последовал за ней без разрешения и увидел, как девочка впервые испытала восторг.

 «О, мистер Гарт, мистер Гарт!» — вот и всё, что она сказала, а затем уютно устроилась в его сильных руках, положила голову ему на плечо, а слабые руки поднялись и погладили его по лицу.

- Ты видишь, я приехал, дорогая Эмми, - сказал он наконец очень мягко. - Я
лично ответил на твое письмо. Ты была уверена во мне, не так ли?
не так ли?

"Да, я была уверена", - ответила она с сомнением. "Но прошлой ночью я была
несчастна, потому что боялась, что будет слишком поздно. И теперь ты собираешься
— Обещаешь мне позаботиться о Куини?

 — Эмми, дорогая, тише! — воскликнула бедная Куини, и её щёки
запылали от смущения.

 — Пусть ребёнок говорит, — ответил он очень тихо, но твёрдо, — мы не должны
позволять ей думать о чём-то.  И она написала мне, ты же знаешь. Эмми всегда верила в меня, — с интонацией, от которой Куини опустила голову и устыдилась своих сомнений.

"Да, позвольте мне говорить, Куини; я была так ужасно несчастна, и
у меня перехватывает дыхание. Мистер
Гарт, я не ошибаюсь; вы ведь любите Куини, не так ли?

"Да, очень", - последовал неожиданный ответ, прозвучавший очень серьезно.

- О, я так рада! - она попыталась хлопнуть в ладоши в своей старой манере, но они
тяжело упали, и он поймал их. - И ты пообещаешь мне
заботиться о ней и стараться сделать ее счастливой всю ее жизнь?

"Да, с Божьей помощью, и если она будет это так", - тихим, но очень
отличие тона. И теперь он начал ласкать ее, и сдержал его.

"Отпусти его сейчас, дорогой", - воскликнула Куини, дико, и вряд ли
зная, что она скажет, и только сознательное сильного давления
руки, которые держали ее. "От всего этого тебе становится только хуже". И о,
что бы он подумал о них обоих?

"Нет, это делает меня счастливой," — тихо ответила девочка. "Теперь я
готова пойти спать, как Нэн. Вы не поцеловали её, мистер
 Гарт. И разве люди не делают ещё кое-что?" — немного беспокойно. "Я думала, они носят кольцо или что-то в этом роде?"

Услышав это, он слегка улыбнулся и снял с мизинца тяжёлое кольцо с печаткой. «Давай подыграем ей», — казалось, говорили его глаза Куини, и она, слабая и растерянная, едва ли могла сопротивляться. Кольцо оказалось у неё на пальце прежде, чем она успела опомниться, и он слегка коснулся
Он коснулся губами её щеки. «Что это значит, дорогая? Мы и раньше понимали друг друга, —
услышала она его слова, — по крайней мере, ты должна была
понять меня». Затем он встал и передал ей ребёнка.

 Остаток дня Куини провела как во сне; она не отходила от
Эмми. Гарт тихо и деловито заходил и выходил,
но никогда не оставался надолго. Пару раз он приносил ей что-нибудь
прохладительное и оставался рядом, пока она не выпивала это. «Вы должны
съесть это, иначе вам станет плохо», — очень серьёзно говорил он, когда она
она бы отказалась. После первого раза Эмми, казалось, едва замечала его присутствие; за утренним волнением последовал обморок, и она пришла в себя лишь частично. Остаток дня она провела неподвижно и молча, держась за руку сестры, и на её губах играла слабая тень прежней невинной улыбки. Лишь однажды она заметно оживилась, когда Гарт наклонился и поцеловал
её. «Теперь я счастлива», — услышала Куини её слова. «Дорогой мистер Гарт, я
знаю, что он позаботится о ней!»

Она пришла в себя поздно вечером.
День был знойным, и раздвижные двери были распахнуты настежь.
Теперь приятный ветерок дул с моря и освежал комнату. Гарт расхаживал взад-вперёд по балкону.
Луна уже взошла, и казалось, что над тёмной водой протянулся прерывистый луч света. Вскоре на краю длинного пушистого облака задрожала звезда. Через открытое окно он мог мельком увидеть маленькую изящную фигурку, лежащую на подушках, и терпеливую фигуру рядом с ней; время от времени до его слуха доносились тихие голоса.

"Мы одни, Квин? Где мистер Гарт?"

«Он там, смотрит на море; сегодня такая прекрасная ночь.
 Мне позвать его, дорогая?»

«Нет, мне нравится чувствовать, что мы снова одни, только ты и я. Мы всегда были так счастливы вместе, не так ли, королева?»

«Да, да, моя дорогая».

«Там меня будут ждать мама и папа, и дядя Эндрю, и Нэн, и маленькая дочка капитана Фосетта, но иногда я боюсь, что буду очень сильно скучать по тебе, дорогой. Надеюсь, это не грех — так чувствовать».

«Нет, конечно, нет, моя милая, но Бог позаботится об этом; Он не позволит тебе слишком сильно скучать по мне».

«Никогда больше не уставать, как это будет странно!» — продолжала
умирающая девочка.

 Куини тихо повторила слова: «Придите ко Мне, все
уставшие и обременённые, и Я успокою вас».

 «Ах, как это приятно звучит. Ты всегда говоришь такие утешительные вещи». Я
знаю, что ужасно утомила тебя, королева, и сделала тебя очень несчастной,
но скоро тебе станет лучше, не так ли?

«Я постараюсь», — слабым голосом ответила она, стараясь подавить волнение,
потому что на лице ребёнка появилось странное, неопределённое выражение.

"Когда тебе грустно, ты должна говорить себе: «Эмми нравится, когда я
«Я счастлива, и тогда тебе станет лучше, ты же знаешь; но я больше не могу говорить, так близко шумит море. Поцелуй меня и пожелай спокойной ночи, Куини».

Через некоторое время, когда Гарт тихо подкрался к двери комнаты больной, сестры всё ещё обнимались; но, подойдя ещё ближе, он увидел, что Куини бессознательно укачивает на груди мёртвое тело.


Он взял ребёнка у неё из рук, а затем мягко вывел её из
комнаты, и она не сопротивлялась; она лишь уткнулась лицом в
рукав кресла, куда он её усадил, и заплакала, как будто
сами шлюзы её существа открылись.

"Да, плачь, дорогая, тебе это пойдёт на пользу," — вот и всё, что он ей сказал, но
долгое время он стоял рядом с ней, просто гладя её по мягким волосам,
но нежно, как будто она была ребёнком, пока не прошла первая горечь
её страданий, а затем она тихо сказала, что должна вернуться к Эмми.

«Но не сегодня, дорогая, конечно же, не сегодня!» — с бесконечной жалостью глядя на её бедное, осунувшееся лицо и потухшие глаза.

 «Да, сегодня. Никто не должен ничего делать для неё, кроме меня; это только
укладываю ее в постель в последний раз, ты знаешь", - таким жалким голосом
, что это сломило его решимость.

"Ах, что ж, полагаю, я не должен вам мешать, но я только хотел бы знать
что правильно в таком случае. Если бы только Лэнгли или Кэти были здесь!"

"Я не останусь надолго, я обещаю тебе это".

"Тогда я буду доверять тебе. «Помни, теперь ты принадлежишь мне, Эмми отдала
тебя мне», — и тогда он обнял её, поцеловал в лоб и отпустил.

Но он не видел её целых три дня. Её работа была
закончена, и храбрый, светлый дух наконец сдался.
на следующий день она была слишком больна, чтобы встать, и лежала, глядя на цветы, которые он
прислал ей, и несколько прядей светлых волос, которые она срезала с головы Эмми
. Только вечером второго дня она прокралась
на час в комнату Эмми. Гарта не было дома, но по его возвращении они
показали ему результаты ее работы.

Ребенок выглядел прекрасным, как изваянный ангел, лежащий под совершенным
одеяло из цветов — белых и кремовых роз и нежного
жасмина. На её груди лежал крест из хрупких белых цветов;
 несколько полураскрывшихся бутонов роз были вложены в её мёртвую руку, но на
на милых губах Эмми играла её собственная улыбка.

«Никогда больше не уставать!» Можно ли было смотреть на этот идеальный покой, на это мраморное спокойствие и желать, чтобы измученный ребёнок снова страдал?
Куини не могла, хотя и плакала, и плакала так, словно её сердце было разбито, хотя по ночам она протягивала в темноте свои пустые руки, и ни одна светлая фигурка не прижималась к ним. «Теперь с моим
любимым всё хорошо», — всхлипывала она.

Вечером третьего дня Гарт снова увидел её. Он
послал ей короткую записку, в которой сообщил о некоторых необходимых
договоренностях, и она спустилась к нему в своём
в черном платье и с самым бледным лицом, которое он когда-либо видел.

- Как плохо ... как ужасно плохо ты выглядишь, - сказал он потрясенным голосом,
бросаясь ей навстречу. "Моя дорогая Куини, это неправильно; они
не должны были разрешать тебе вставать".

— Миссис Беннет подумала, что перемена обстановки пойдёт мне на пользу, — ответила она слабым, глухим голосом, который, казалось, едва принадлежал ей. — И я… я хотела увидеть вас и поблагодарить за то, что вы сделали.

— И мои приготовления вас удовлетворили?

— Полностью и безоговорочно.

— Хорошо, — улыбнулся он ей. — Значит, я не зря старался. И
вы, — немного поколебавшись, — будете руководствоваться моим советом на следующий день.

«О нет, я не могу, — она сжала руки и слегка всхлипнула. — Доктор Беннет
говорит, что мне не будет больно, если я решу пойти, а
я стала сильнее — намного сильнее».

«Но вы упадёте в обморок — с вами обязательно что-нибудь случится; вы не в состоянии двигаться», — возразил он.

 «Нет, я буду очень хорошо себя вести, если вы только возьмёте меня с собой», — взмолилась она.
 «Если вы откажетесь, я совсем упаду духом, и тогда мне действительно станет хуже; пожалуйста, уступите мне в этом», — и он неохотно согласился.

Но ему не нужно было бояться за нее. Куини прошла через это
болезненное испытание со спокойствием, которое удивило его. Правда, она дрожала
хороший интернет, и карие глаза смотрели ясно, невыплаканные слезы, и
после того, как она покинула его руку, и опустился на колени и поцеловал в Дерны, что
ее покрывали дорогой; но не было ни чрезмерного проявления горя,
и он оставил ее, тихо и внешне спокойно, когда он вернулся к своему
отель.

Но на следующий вечер он увидел, что она выглядит измученной и больной; она
сидела у окна с маленькой старой Библией Эмми на коленях.
 Она отложила её в сторону, когда поздоровалась с ним.

— Вы знаете, что я должен вернуться в Хепшоу и что нам с вами нужно кое-что обсудить? — многозначительно сказал он, садясь на стул рядом с ней. Она покраснела, а затем он увидел, как она нервно снимает с пальца кольцо с печаткой.

— Я не должна забывать, что это ваша собственность, — сказала она, не глядя на него, а прямо в окно, и он увидел, что её лицо и даже шея покраснели. — Я знаю, как любезно вы это сделали, и мне следовало вернуть её раньше.

«Это, конечно, старое потрёпанное кольцо, но ты могла бы сохранить его, пока
я не заменил его на другое», — завладев её рукой и кольцом.

"Но... но это ничего не значило, — заикаясь, произнесла она. «Было очень мило с твоей стороны успокоить мою дорогую и потакать её прихотям, но, конечно, я понимала, что это ничего не значило».

«Неужели это ничего не значило, когда я обнял тебя и поцеловал той ночью?»

«О, мистер Клейтон, как вы можете?» — отвернувшись и закрыв лицо рукой, она
по-прежнему держала в руках другую.

«Неужели это ничего не значило, когда я сказал Эмми, что очень тебя люблю, и
видите, Бог помогает мне, всю мою жизнь? ты сказал
особое слово-то?"

"Нет, я был слишком ошеломлен, слишком перегружены. Я мог бы вообще ничего не говорить и не делать
.

- Ты хочешь сказать мне сейчас, что не будешь иметь ничего общего с моей
любовью? что она не имеет для тебя ценности, Куини? Конечно, ты можешь немного позаботиться обо мне!
с таким любящим взглядом, что она не смогла его выдержать.

"Дело не в том, что... я имею в виду, что мне все равно; ты знаешь, что есть
другие вещи на пути".

"Ты имеешь в виду твои деньги? Я думал об этом все эти годы".
прошло несколько месяцев, и я пришёл к выводу, что был жалким трусом в этом вопросе. Теперь мне всё видится совсем по-другому. Если мы любим друг друга — если ты можешь заботиться обо мне, как, кажется, подразумевают твои слова, — почему эти жалкие деньги должны нас разлучать? Я бы предпочёл, чтобы ты была со мной и без них, — после паузы, во время которой она ничего не говорила. — Я бы предпочёл, чтобы ты по-прежнему была нашей учительницей, но ничего не поделаешь. Кроме того, я сам нахожусь в более выгодном положении, и мой бизнес процветает.
Что бы там ни говорили, мне никогда не придётся жить на
деньги моей жены. Вы видите, я говорю откровенно, чтобы вы, уважаемые, а как
хотя все уже было решено между нами".

"Да; но Дора! как насчет Доры?" и теперь он почувствовал дрожь в ее руке
, которую держал.

При этих словах он помрачнел, тем более что прочел невысказанную
тревогу в ее глазах.

— Я расскажу тебе об этом, если ты уверена, что сможешь выслушать. И, получив её согласие, он вкратце поведал ей о своей давней связи с Дорой и о своих намерениях в отношении неё, а также о том, как она отвергла его и держала на расстоянии, пока он не восстал против неё
тирании и наконец освободился. «Я вовсе не испытывал к ней любви; я понял это вовремя, чтобы спасти нас от пожизненных страданий. Я никогда не знал, что такое любовь, пока не пришёл той ночью в сумерках и не увидел тебя, моя дорогая, стоящей на коленях у очага с тарелкой пирожков в руке».

 «Ты любила меня тогда?» — очень робко.

- Тогда и никогда после. Не позволяй, чтобы о Доре снова упоминали.
между нами, она всего лишь моя старая подруга по играм. Она никогда не была
и никогда не сможет быть единственной женщиной в мире для меня; только ты
можешь быть такой ".

И Куини поверила ему. И Гарт надел ей на палец старое кольцо с печатью. «Только до тех пор, пока я не найду другое, более достойное твоего
принятия», — сказал он ей.

  «Но я никогда не расстанусь с этим, — ответила она со слезами на глазах. — Ты надел его, чтобы порадовать дорогую Эмми, и она была счастлива, когда увидела его». О,
Гарт, разве не хорошо, что моя дорогая свела нас вместе? И
Куини уткнулась лицом в его руку и заплакала от смешанного чувства печали и радости.




 ГЛАВА XV.

 ЖЕНА ГАРТА.

 «Единственный партнер и единственная часть всех этих радостей,
 Дороже всех ты сам». — _Милтон._


Гарту стоило больших усилий оставить свою невесту и вернуться к своим делам в Хепшоу, но его присутствие было крайне необходимо в карьере, и Куини, с присущим ей бескорыстием и здравым смыслом, первой осознала эту необходимость.

 «Как я могу заставить себя оставить тебя сейчас?» — сказал он на следующее утро, когда пришёл из своего отеля, чтобы провести с ней час или два. Возможно, из-за глубокого траура она казалась такой худой и
бледной, но в ней определённо было что-то измождённое, как будто она
пережила тяжёлую болезнь.

«Но ты должен оставить меня, — мягко ответила она. — Тебя ждут в
Уорстдейле, и ты нужен Лэнгли. Я не хочу, чтобы ты пренебрегал своими обязанностями ради меня; ты ведь уже десять дней здесь, не так ли?»

«Да, но у Лэнгли есть Кэти, а ты совсем одна, — возразил он.
 "Дорогая Куини, не могла бы ты собраться с силами и вернуться со мной?
и мы все будем ухаживать за тобой, пока ты не поправишься.

Она печально покачала головой.

"Нет, нет; у Кэти и так забот хватает, вам не нужен ещё один инвалид в Черч-Стейл-Хаус; кроме того, я не в состоянии путешествовать.
— Доктор Беннет сказал это только вчера. Он сказал, что я должна успокоиться и отдохнуть.

 — Вы знаете, что они с женой предложили позаботиться о вас. Какие они добрые самаритяне!

 — Да, они действительно очень добры, но, Гарт, —
 она смущённо запнулась, произнося его имя, — вы не просите меня об этом.
Они очень хорошие, милые люди, но они мне почти чужие.
Я не могу заставить себя покинуть это место; я могу только лежать и смотреть на море весь день и думать о тебе и Эмми.

«Я знаю, что тебе будет плохо, но я не вижу другого выхода».
— Сделаю, — уныло ответил он. — Уорстдейл не справится без меня, но
я не буду чувствовать себя спокойно, пока не доставлю тебя в целости и
сохранности в мои владения. Обещаешь ли ты, что через две недели будешь в порядке, если я вернусь и заберу тебя?

— Две недели — слишком короткий срок, я вряд ли буду в силах, —
со вздохом, в котором чувствовалась умственная и телесная слабость, было грустно это слышать.

Как бы ни было дорого ей его присутствие и как бы ни было сладко
сознание их взаимной любви, ей было очень тяжело сидеть и
разговаривать с ним.

"Значит, три недели? Я не могу больше не видеться с тобой."

«Тогда я постараюсь быть готовой к твоему приходу», — ответила она с одной из своих редких милых улыбок. Затем, прочитав невысказанное беспокойство в его глазах, она сказала: «Право, ты не должен беспокоиться обо мне; я не буду волноваться больше, чем нужно, и у меня такие милые, счастливые мысли о моём милом; и потом, я не могу чувствовать себя по-настоящему одинокой, когда ты рядом». О,
Гарт, если бы ты только знал, какой другой кажется мне теперь жизнь! — и на
какое-то время она прижалась к нему.

Но хотя она и отослала его, отчасти успокоенная, она знала, что никогда не нуждалась в нём так сильно, как в те несчастные дни, когда она была в прострации и
Нервная депрессия, последовавшая за его отъездом, была невыносима, и, если бы не стыд, она бы
вспомнила о нём.

 Какое-то время она была совершенно сломлена и могла только лежать,
плакать и молиться, чтобы ей дали сил пережить эту беду.
На протяжении всех одиноких дней и в темноте бессонных ночей в её ушах звучал жалобный голос Эмми: «Мы были так счастливы вместе, не так ли, королева?» Она до сих пор чувствовала прикосновение её слабых рук и тяжёлую голову, которую Гарт так нежно приподнял с её груди.
Была ли она мертва? Она не знала этого; даже сейчас она никогда не думала о ней как о мертвой. В коротких снах, которые приходили к ней, она вечно носила эту легкую фигурку взад и вперед; у нее были светлые кудри, большие серьезные голубые глаза, невинная улыбка, игравшая на ее губах. «Я очень тяжелая? Я утомляю твои руки, королева? О,
как приятно быть вместе, только ты и я!»

Но Куини храбро боролась со своим горем, и у неё были
утешители. Из Чёрч-Стейл-Хауса ей приходили письма — нежные,
полные любви письма от Лэнгли и Кэти, а также другие письма, которые она читала с
Куини улыбнулась счастливой улыбкой и спрятала письмо под подушку.

 Письма Гарта были очень короткими и добрыми.

 В них не было особой любовной
интонации, в них не было признаний в любви, но в них чувствовалась
спокойная, заботливая нежность — нежность, которую хороший мужчина
проявляет по отношению к женщине, доверившей ему своё будущее.

 Куини любила эти письма; они, казалось, придавали ей сил.«Я вижу, у вас хорошие новости», — сказал бы ей доктор Беннет, войдя в комнату и увидев, что она немного оживилась и на щеках у неё появился румянец.

Он очень заботился о девочке и относился к ней почти по-отечески; он сам отвозил её на кладбище, когда она хотела ещё раз взглянуть на маленький зелёный холмик. Там должен был стоять мраморный крест, а маленький сад должен был быть засажен всеми цветами, которые любила Эмми, — её любимыми розами, а весной — подснежниками, фиалками и ландышами.
Добрая миссис Беннет пообещала присмотреть за ним, когда Куини
уедет в свой северный дом.


 Гарт испытывал тайное беспокойство, когда добрался до Хепшоу, и
Он принял восторженные поздравления своих сестёр, но как ему сообщить эту новость Доре и как она её воспримет? Он начистоту рассказал обо всём Куини, как того требовал долг, а затем попросил её выбросить это из головы. Они с Дорой не подходили друг другу; они были просто старыми товарищами по играм и друзьями, вот и всё. Он и не подозревал, что Дора в приступе ревности
обратилась к Куини, и Куини вряд ли когда-нибудь сообщит ему об этом.

Должен ли он отправить Кэти в дом священника в Кроссгилле, чтобы сообщить новость, или
Должен ли он написать небольшую записку викарию? Почему-то ему не хотелось писать самой девушке, но прежде чем он успел принять решение,
проблема разрешилась сама собой.

 Одна из тех бесконечных записок, приглашающих его на деловую
консультацию с мистером Каннингемом, пришла к нему примерно через три дня после приезда, но на этот раз её написала Фло. Дора ушибла руку, но она передала привет мистеру Клейтону и спросила, не доставит ли он им удовольствие, потому что папа так сильно его хотел видеть, и так далее. Конечно,
Дора продиктовала это умное маленькое письмо.

Гарт поморщился и покраснел, и что-то вроде «Проклятые эти умные женщины»
прозвучало в его усах, но, тем не менее, он сказал себе, что должен пойти. «Я был глупцом из-за своих переживаний, и
полагаю, я должен заплатить за свою глупость», — подумал он, пожав плечами, но мысль о той гостиной в
доме викария Кроссгилл была ему отвратительна.

Никто не должен был завидовать ему, когда он садился в свою повозку и ехал
по знакомой дороге. Он решил не сдаваться и написал Фло очень дружелюбный и шутливый ответ. Тем не менее,
он очень нервничал и смущался, когда шёл за старой няней по
маленькому коридору.

По какой-то случайности он очень опоздал, и все были в
гостиной, даже мистер Каннингем, который мягко отчитал его за
непунктуальность.

"Он не так уж сильно опоздал, папа, а кухарка может легко отложить ужин на четверть часа," — спокойно заметила Дора. Она встретила
Гарт в совершенно дружеской манере. «Мистер Клейтон, не могли бы вы
подняться наверх, пожалуйста, это не имеет никакого значения, просто папа
так любит всё делать по порядку. Наш ужин должен был начаться
«Записано в законах мидян и персов».

 «Как я и должен был догадаться», — ответил Гарт с нервным смешком, а затем вышел и увидел, что старая няня распаковывает его чемодан.

 Ужин прошёл довольно спокойно.  Он мог поговорить с девочками, и, поскольку они его любили, им было что ему сказать.
Дора была довольно тихой, но в хорошем расположении духа, хотя,
возможно, и немного высокомерной. В своём белом платье она выглядела почти такой же юной и девственной, как её сёстры.

Тем не менее он почувствовал облегчение, когда они с мистером Каннингемом остались наедине.
деловой тет-а-тет, и он мог немного расслабиться в его обществе
хорошие манеры. Когда они не продали свой бизнес викарий, казалось,
склонен устраиваться на обычную дремоту, но Гарт начал
непоседа.

- Я не задержу вас ни на минуту и должна пройти в гостиную. Но
вы такой старый друг, мистер Каннингем, что я подумал..." и
затем ему удалось выпалить это.

Викарий уже достаточно проснулся, чтобы прийти в себя.

"Боже мой, боже мой, — заметил он озадаченным и слегка раздражённым голосом, —
кто бы мог подумать? Дора — девочки знают?"

- Сейчас нет, но я собираюсь войти и сказать им.

- Сделайте это, сделайте это во что бы то ни стало, - бросив взгляд в сторону двери. - Они
будут удивлены, конечно; я удивлен. Кто бы мечтал, чтобы Вы были
такой глубокий парень, Гарт, и с нами все в таком виде? И
молодую женщину деньги есть, а?"

"С сожалением должен сообщить, что мисс Марриотт обладает большим состоянием", - ответил он.
Гарт, натянуто. «Никто из нас этого не хотел».

 «Конечно, нет, но, тем не менее, тебе удалось сделать что-то хорошее для себя. Ты молод, богат и красив. Что ж, мой дорогой друг, я поздравляю тебя, хотя, признаться, я был удивлён».
в моей жизни. И мистер Каннингем вздохнул, протягивая свои белые
руки к потухшей каминной решетке. Очевидно, новость ему не понравилась.

"Вот теперь я влип", - подумал Гарт, открывая дверь гостиной
. Конечно, Дора была одна, он ожидал этого; но он мог видеть
стройные фигурки девушек, проходящих взад и вперед между
цветочными клумбами. К его удивлению, Дора попросила его позвать их.

«Если только ты не хочешь выйти и присоединиться к ним», — сказала она, оторвав взгляд от работы, но не приглашая его ни словом, ни жестом сесть.

«Надеюсь, ты не собираешься так просто от меня отмахнуться», — непринуждённо ответил он.
 «Мы ещё повидаемся с девочками, но сейчас я хочу тебе кое-что сказать».

 «Я думала, ты никогда не хотел мне ничего говорить», — жалобно ответила она, и её грудь слегка приподнялась, а голубые глаза начали смягчаться и опасно блестеть.

— О да, я знаю; ты не должна говорить мне такие недобрые вещи, Дора. Я
надеюсь, что смогу рассказать своей старой подруге о том, что со мной случилось. Интересно, будет ли это для тебя новостью или моя
поездка на юг просветит тебя. Ты знаешь, что я собираюсь выйти замуж?
"За кого?" - спросила она.

Но она не дрогнула, и ее голос нисколько не изменился. "За кого?" - спросила она.
"За кого?"

"Мисс Мариотт".

"Конечно, я знал, что это," она вернулась, взяв ее работа и шитье
поспешно. "Ты знаешь, что мне сказал о вашем последнем посещении, что Мисс
Марриотт унаследовал большое состояние. Я поздравляю вас, мистер
Клейтон, вы очень хорошо устроились.

Если она хотела унизить и разозлить его, то ей это вполне
удалось.

"Почему вы и ваш отец говорите так, будто состояние мисс Марриотт
— Это было какое-то поощрение? — горячо возразил он. — Вы же знаете меня лучше! Именно деньги были камнем преткновения все эти месяцы. Я бы с радостью и гордостью женился на ней, даже если бы у неё не было ни пенни и она по-прежнему была бы школьной учительницей в Хепшоу.



 — Ах, вы всегда были донкихотом, — последовал резкий ответ. Гарт промолчал. В глубине души он был раздражён тем, что она предпочла его не понять, и его мучило чувство, что после всей их дружбы она не сказала ему ни одного доброго слова. Но, взглянув на неё, он увидел, что она странно побледнела и что её рука
дрожа, а затем его сердце смягчилось.

 «Не будем ссориться, — взмолился он. — Мы ведь всегда были такими хорошими друзьями, не так ли, Дора? Ты же знаешь, что, кроме мисс
Марриотт и моих сестёр, я не могу сравнить тебя ни с кем. Я всегда так доверял тебе и уважал тебя. Ты ведь пожелаешь мне Божьей помощи в моей новой жизни, не так ли?»

- Да, мистер Клейтон, я желаю вам этого, - очень спокойно ответила она.
и снова взялась за работу. "А теперь ты должен пойти и позвать девочек"
Фло хрупкая, а на улице выпадает роса.

Но Гарт сделал странную вещь, прежде чем уйти, потому что, когда он стоял
Глядя на свою старую подругу немного грустно и нежно, он вдруг наклонился к ней и коснулся губами её маленьких рук. Он испытывал к ней своего рода нежность, и теперь между ними всё было кончено. Но что бы она ни думала о свободе, Дора не произнесла ни слова и не подняла головы, и до конца вечера она была очень тиха.

После этого Гарт вздохнул свободнее, но время тянулось медленно, пока не истекли оговоренные три недели и он не смог отправиться в Сент-Леонардс. Они с сестрами долго совещались.
вместе о будущем. Куини должна была нанести им долгий-долгий визит
, чтобы восстановить силы; и ранней весной он
убедит ее, несмотря на глубокий траур, выйти за него замуж
тихо.

"Она для всех одна, и существует большое пространство для нас," как он
и не пришел.

Но он с грустью заметил, как она изменилась, когда увидел её снова:
прекрасные глаза не вернули себе былой яркости, хотя и смотрели на него с такой любовью.

 «Я хотела тебя! Как я хотела тебя!» — прошептала она, с радостью
падая в его распростёртые объятия.

— Не больше, чем я хотел тебя, моя дорогая.

— О да, больше, намного больше; но теперь, когда ты здесь, со мной всё будет хорошо. Я ещё очень слаба, но я знаю, что ты позаботишься обо мне и будешь терпелив, пока я снова не поправлюсь.

— Моя дорогая, разве ты в этом сомневаешься? — очень серьёзно ответил он. И действительно, он был добр к ней, даже слишком добр, как она иногда думала.

Но ей потребовалась вся его поддержка и нежность, чтобы сделать долгое путешествие
хоть немного терпимым; и она была ужасно измотана, когда они проехали
по маленькому мосту и под тёмными платанами, и он поднял
Она опустила её и передала в руки Лэнгли.

Они с Кэти чуть не плакали из-за изменившегося облика девочки.

"О, моя дорогая, моя дорогая, как же нам тебя утешить!" — воскликнула бедная Кэти,
опустившись на колени рядом с ней и стараясь не разрыдаться.

«Мы должны предоставить это времени и Гарту и быть с ней так добры, как только можем», — мягко ответила её сестра, а затем взяла усталое лицо в свои ладони, нежно поцеловала его и прижала к груди.

Но человеческая природа не могла противиться всеобщему доброму сочувствию, которое её окружало, а Куини была молода и любима.
помимо любви всем сердцем. Шли дни и недели, и к ней возвращались мужество и силы. Не то чтобы она забыла Эмми — глубоко в её душе жил образ горячо любимой сестры, — но её великолепная молодая энергия заявила о себе.

"Как я могу оставаться такой ужасно несчастной, когда у меня есть ты?" - говорила она.
шептала она Гарту, когда они прогуливались взад и вперед по своей любимой
аллея платанов на закате; и действительно, любая девушка могла бы быть такой
горжусь таким любовником.

У них не было никаких секретов, у этих двоих. Куини расскажет ему все, что у нее есть.
Невинные мысли — о том, как одиноко ей было, когда она видела его и
Дору вместе, и как она ночь за ночью следила за
красным огоньком его сигары, когда он проходил под платанами; и
Гарт слушал её, и хотя он почти ничего не отвечал,
Куини была совершенно довольна.

День за днём к ней приходило сладостное убеждение, что она всё глубже проникает в сердце своего возлюбленного, что симпатия между ними становится всё сильнее; их радость от присутствия друг друга была тихой, но напряжённой; слова казались им ненужными, они понимали друг друга без слов.

Когда прошло два месяца и Куини объявила о своём намерении
отправиться в Карлайл и поселиться на время у Калеба
Рансимана, он отпустил её почти без слов, хотя с её появлением
в старом доме, казалось, померк солнечный свет; и когда
Лэнгли попыталась возразить, он сразу же заставил её замолчать.

"Она считает, что так будет лучше, и, возможно, она права. Конечно, зима будет скучной, но для неё, запертой с этим стариком, она будет ещё хуже. Но весной она пообещала, что всё будет так, как я хочу. И при этих словах на красивом лице Гарта промелькнула краска.
Мысль о том, чтобы привезти домой свою жену, была очень приятной и священной для молодого человека.

 Так Куини провела долгие зимние месяцы в узком маленьком домике на Хай-стрит, где были только Калеб и Молли.  Но в конце концов это была не такая уж скучная жизнь.  Друзья из Хепшоу приезжали навестить её — Фейт Стюарт и мисс Кози, а иногда Лэнгли и Кэти, и каждую неделю привозили Гарта.  Куини и он подолгу гуляли вместе. Как же она любила показывать ему свои старые
любимые места — Гранитную ложу, Клоуз и свой любимый уголок в
соборе! Иногда они ходили в замок, где
бедная Мария, королева Шотландии, была заключена в тюрьму, и взгляните вверх на
маленькое окошко, из которого раньше выглядывал Фергюс Вич Ян Вор.
Часовые смотрели им вслед, когда они прогуливались по территории -
высокий, симпатичный парень с хрупкой девушкой, закутанной в меха
рядом с ним.

- Какой у тебя красивый цвет, моя королева! и как блестят твои глаза! — говорил он, потому что в шутку и всерьёз он часто называл её «моя королева», а она поднимала голову и улыбалась, довольная тем, что нашла отклик в его глазах.

 И вот однажды ранней весной, когда зацвели фиалки и крокусы,
На могиле Эмми выросли цветы, в Карлайле прошла тихая свадьба,
и Куини стала женой Гарта Клейтона.

Это была очень тихая свадьба, на ней присутствовали только Лэнгли, Кэти и Тед,
и мистер Логан приехал, чтобы обвенчать их.  Она была в свадебном платье, но после церемонии снова надела траур.

«Гарт не возражал, — сказала она, — и она не хотела откладывать это, если он не хотел».

Гарт был слишком счастлив, чтобы придираться к чему-либо. Отпуск
был для него редкостью, и они с Куини спланировали его заранее.
лучшее преимущество в турне по Нормандии. Куини никогда не была
за границей, а Гарт только однажды покидал Англию. Смена обстановки
пойдет на пользу им обоим.

Когда они вернулись в Hepshaw, и успокоились
тихо, "как трезвые люди, состоящие в браке," Гарт бы сказать, с гордостью
посмотри на свою молодую жену.

Это была счастливая семья в Черч-Стайл-Хаусе. Здравый смысл Куини
и её кроткий нрав предотвращали даже обычные ссоры, которые
могут возникнуть в самой дружной семье. В глазах своего мужа она
была просто безупречна.

"Где моя жена?" всегда был его первый вопрос если бы она была не в
крыльцо, чтобы встретить его. "Моя жена", - он, казалось, никогда не уставал повторять он.

"Как вы можете так баловать мужчину, миссис Клейтон", - сказала ей однажды Дора.
во время одного из своих редких визитов в Черч-Стайл-Хаус.

Гарт не раз возил свою жену в дом священника в Кроссгилле, но
Пони Доры теперь редко проезжали по переулкам Хепшоу. «Беатрис
собиралась замуж, и она была так занята». Всегда находилось какое-нибудь
оправдание, но она была довольно милой и дружелюбной с Куини, когда они
Они встретились, хотя особой симпатии между ними не было. Но Куини
никогда не могла избавиться от тайного чувства неловкости в
присутствии Доры. Этот разговор стал преградой между ними;
она даже почувствовала себя немного виноватой, когда Гарт однажды намекнул, что Дора
выглядит старше и измождённее, чем раньше. Неужели она действительно так сильно его любила?

Если бы она хорошо хранила свой секрет и безупречно выполняла все свои обязанности. Она выдала замуж обеих своих сестер, став самой
завзятой свахой ради их блага, и утешала своего отца.
В последние годы жизни он был очень заботлив.

 Когда он умер, а она уже не была молода, она сделала шаг, который сильно удивил её друзей, — она вышла замуж за богатого вдовца с тремя дочерьми средних лет, который недавно поселился в большом старом доме под названием Дингл-Холл.

«Это всего лишь _nouveaux richesses_, моя дорогая, — как заметила одна сварливая вдова, — и он заработал все свои деньги торговлей. Но Дора
Каннингем не может жить, не управляя кем-нибудь».

Если она им управляла, то делала это превосходно, потому что он и её падчерицы почти боготворили её. Она была привлекательной женщиной
Тем не менее она знала, как извлечь из этого выгоду, и вскоре Дингл-Холл прославился своим гостеприимством и хорошим вкусом своей хозяйки.

Но задолго до этого в
Черч-Стайл-Хаусе произошло много значительных перемен. Сначала на небольшом участке холмистой лужайки,
выходящей на Хепшоу, был построен новый дом — Уорстдейл-Мэнор,
как его называли, и хозяин Уорстдейла поселился там, но только после того, как Лэнгли ушла от них, чтобы стать женой Гарри Честера.

И вскоре состоялась ещё одна свадьба.

«Как ты думаешь, что мне сказала Кэти?» — воскликнул Гарт однажды, когда
он застал свою жену в одиночестве в их любимой комнате — красивой библиотеке с боковым окном, из которого открывался вид на Черч-Стайл-Хаус и церковь. «Я правда думаю, что девушка, должно быть, совсем спятила, раз мечтает о таком, но она заявляет, что выйдет замуж за Логана с моего согласия или без него».

 «Ну что ж?» — Куини отложила работу и спокойно улыбнулась ему.

«Ну как ты можешь сидеть там с таким вызывающе безразличным видом, ты,
очень утомительная женщина, и делать вид, что для тебя это вовсе не новость? И наша Кэти тоже!»

— Потому что я всё это время ждала, — спокойно ответила его жена. — Я знала, что, как бы она ни сопротивлялась, в конце концов она будет верна себе и ему.

 — Ну, если этого недостаточно, чтобы испытать терпение мужчины, — воскликнул
 Гарт, что было для него довольно раздражающе. — Ты говоришь так, будто одобряешь этот чудовищный брак.

— Так и есть. Мистер Логан — хороший человек, и потом, он так сильно любит Кэти.

 — Но он вдвое старше её; ему сорок пять, если не больше, а Кэти не больше двадцати трёх. Да они будут похожи на отца и дочь! Сама мысль об этом абсурдна!

— Конечно, жаль, что они такие разные по возрасту, — ответила
Куини, восхищённо глядя на своего «хорошего мужчину». Гарт был
красив как никогда, все так говорили. — Но я знаю одно:
Кэти никогда не обратит внимания ни на кого другого. И, как обычно,
Гарт вскоре обнаружил, что предположения его жены были верны.

"Так вы собираетесь стоять на цыпочках всю жизнь, пытаясь
посмотреть на превосходство вашего мужа?" Сказала Куини с ней, с
живое воспоминание о разговоре между ними. "Ах, какая ты глупая
Кэти!"

"Нет, я мудрый Кэтрин сейчас", возвращается ее подруга. "Вы видите, что мы
В конце концов, бедные женщины не могут избежать своей участи. Я устала убегать от себя и от него и притворяться, что мне всё равно, нравлюсь ли я ему; поэтому я просто сказала ему, что он должен мириться со мной, с моими недостатками и всем остальным, потому что я не обещаю исправиться; но если я не стану лучше рядом с ним... — и тут она внезапно замолчала, и её глаза наполнились слезами. «О, Куини, не смейся надо мной и не позволяй Гарту говорить что-то против этого, потому что, хоть он и стар, как мой отец, я люблю его, почитаю и уважаю и собираюсь заботиться о нём и сделать его счастливым на всю жизнь».

И Кэти сдержала своё слово. Гарт много ворчал, не хотел
смиряться и дулся, когда встречал их вместе, прогуливающихся по
дорожке; но даже он в конце концов был вынужден признать, что
это сделало Кэти женщиной и что в конце концов всё вышло не так уж плохо.

Мистер Логан уже не был беден, когда они поженились, и по совету её
брата они оставили мисс Кози присматривать за домом викария и
переехали в Черч-Стайл-Хаус, где Тед жил в уединении.

Но прежде чем они переехали, в доме появился новый жилец.
в Warstdale усадьбы. Мальчик Куини теперь было два года, и эта
тогда она была совсем небольшой, честной девушке, что они помещены в руки Гарта.

- Наша маленькая дочь, - нежно прошептал он. - Как мы назовем ее?
моя жена?

Но хотя с губ Куини не сорвалось ни слова, взгляд карих глаз
был самодостаточным, и он поспешил ответить--

«Будет так, как ты пожелаешь, дорогая Куини. Конечно, я знал, что ты
скажешь; мы назовём нашу маленькую любимицу Эмми».



КОНЕЦ.