Аверил

Автор: Роза Нушетт Кэри.
***
ГЛАВА I.

МОКРЫЙ ДЕНЬ В ОТЕЛЕ «ЛИНКОЛЬН».


Мистер Харланд был одним из тех завидных людей, которые неизменно смотрят на всё с оптимизмом. Говоря языком того времени, он
Он был оптимистом. Хорошее пищеварение, покладистый характер и
сознательное отсутствие неприязни к своим собратьям — всё это
способствовало тому, что он пребывал в прекрасном расположении духа. В этом
смысле он был философом и мог добрых полчаса рассуждать о
глупости человека, который позволяет себе расстраиваться из-за любых
атмосферных изменений; он считал, что это унижает достоинство
человека — впадать в уныние из-за небольшого тумана. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем
солнечный свет — весенний день приводил его в восторженное состояние;
но, с другой стороны, ни лондонский смог, ни влажный, липкий туман, ни
пронизывающий восточный ветер, ни утомительная череда дождливых дней никогда
не вызывали у него нетерпеливого выражения лица и не опускали его до
того унылого уровня, на котором находятся другие люди.

Это делало его приятным собеседником, и когда миссис Харланд (которая
определённо не уступала своему мужу в доброте) однажды назвала себя
счастливой женщиной, никто из её друзей не стал ей возражать.

Мистер Харланд только что вошёл в свои покои в Линкольнс-Инн однажды утром
и, снимая с себя мокрое пальто, тихо напевал.

Окружающая обстановка показалась бы унылой любому другому человеку.
 Трудно было поверить, что на самом деле наступил май; в воздухе
чувствовалась февральская прохлада; а тяжёлое свинцовое небо и непрекращающийся
ливень заставляли редких прохожих дрожать; то и дело мимо пробегал
клерк, выражая свой молчаливый протест поднятыми плечами и
поднятым воротником. В этом тихом месте отчётливо слышалось, как капает вода с крыш, перемежаясь с
каплями дождя, падающими на каменные плиты двора. Мистер Харланд
Он посмотрел на письма, лежавшие на столе, затем подошёл к камину и протянул свои белые, изящные руки к весёлым языкам пламени.

 «Моя экономка — просто сокровище!» — пробормотал он.  «Она стоит целого состояния, эта женщина; кажется, она инстинктивно знает, когда нужно разжигать огонь.  Боже мой, какой же сильный дождь!» Что ж, люди говорят, что я странный человек, но в глубине души я верю, что мне очень нравятся дождливые дни. Можно быть уверенным, что утро будет спокойным. Не будет назойливых клиентов, которые будут надоедать и отнимать драгоценное время. Не то чтобы я был против клиентов.
со смешком. "Привет! войдите!", когда раздался скромный стук в дверь.
"Ну, Каррутерс, в чем дело? Никто не может быть возможно желать мне этого
утром," как торжественным лицом молодой человек стоял в нерешительности на пороге.

"Барышня сказала, что она не торопится, сэр, не хотел вас беспокоить
для всего мира. Это Мисс Willmot".

— Мисс Уиллмот! — и мистер Харланд уронил очки, а затем поспешно поднял их. — Проводите её, Каррутерс, немедленно, и учтите, я занят, меня нельзя отвлекать ни в коем случае. Подумать только, что это хрупкое создание решилось выйти из дома
в такой день! Что вы хотите этим сказать, что вы хотите этим сказать, мисс
Эверил? вперед с протянутой рукой и сияющим лицом, как
появилась маленькая фигура в дверном проеме.

"Не ругай меня", - возразила девушка, в сладком, жалобным голосом. - Я...
не такой безрассудный, как ты думаешь. Я взял такси и ехал всю дорогу, так что
— Я совсем не промокла, нет, правда, не промокла, — мистер Харланд внимательно осмотрел её, прикасаясь к платью и мантии, словно желая убедиться в правдивости её слов, но лишь покачал головой и подвинул кресло поближе к огню.

— Сядь и обогрейся, — сказал он с добродушной властностью. — Ты не из тех, кто может безнаказанно мерзнуть. Ты тепличное растение, вот кто ты, Эверил; но за тобой некому присматривать, и ты просто идёшь своим путём.

"Вы говорите так, будто не рада меня видеть," с легким
рвых; "а я лучше знаю, не я, Мистер Харланд!" раскладывая тонким маленький
руку ему на плечо.

Адвокат комичным жестом пригладил свои седые волосы. - Я
всегда рад видеть тебя, моя дорогая, - сказал он наконец отеческим тоном.
в каком-то смысле, потому что у него были собственные дочери, и между ним и этой девушкой, которую он знал с пелёнок, была настоящая дружба. «Но всё равно я сержусь на тебя за то, что ты приехал. Если ты хотел меня видеть, почему не написал, и я бы была с тобой ещё до конца дня? Ты же знаешь, что между нами было условлено, что ты должен звать меня, если у тебя возникнут какие-то затруднения».

— «Да, я знаю, но если я пошлю за тобой, то один из них или обе сразу
об этом узнают, и тогда любопытство разгорелось бы с новой силой.
приятнее разговаривать с тобой здесь. Я действительно люблю эти тихие комнаты и этот серый цвет.
старый двор. Говоря это, Эверил мечтательно смотрела в окно.

Никто из тех, кто впервые увидел Аверил Уилмот, не догадался бы о её возрасте. На самом деле ей было двадцать семь лет, но из-за её невысокого роста, едва доходившего до двенадцатилетнего ребёнка, люди часто принимали её за гораздо более юную особу. Её лицо, несмотря на всегда заметную меланхолию, было необычайно юным. На первый взгляд Аверил определённо не была
Она не была привлекательной; её низкий рост и маленькое землистого цвета лицо мало что в ней привлекали; она не была уродливой, но у неё были округлые плечи и впалая грудь — результат какого-то повреждения позвоночника в раннем возрасте. Её черты едва ли можно было назвать красивыми; только
милый, чувственный рот и тёмные задумчивые глаза спасали её от
уродства; но те, кто лучше всего знал Аверил, мало заботились о её внешности,
хотя, возможно, осознание её физических недостатков имело
какое-то отношение к звенящей меланхолии, которую так часто можно было
услышать в её голосе.

«Завтра у вас, если захотите, может быть своё тихое местечко», —
заметил мистер Харланд, пока Эверил произносила свою маленькую речь. «Я, как вы знаете, довольно жизнерадостный человек и ко всему отношусь спокойно, но меня всегда раздражает, когда я вижу, как люди делают из себя мучеников по пустякам и портят себе жизнь. Допустим, ты в определённом смысле обязан своей
мачехе и её детям — и я последний человек на свете, который
отказался бы от этого долга, ведь у меня тоже есть приёмные дети, — но есть ли призрак
«Неужели вам всем необходимо жить вместе, как разношёрстному клану?»

«Моя дорогая старая подруга, — рассмеялась Аверил, и у неё был приятный, детский смех, хотя его нечасто можно было услышать, — как часто мы будем спорить на эту тему? Призрак моей необходимости, как вы это называете, — Лотти, и она достаточно существенна, бедняжка». Если бы я согласилась расстаться с нашим смешанным семейством, что стало бы с бедной Лотти?

«Конечно, забери её с собой. Миссис Уилмот будет только рада избавиться от обузы. Что ей за дело до мужа?»
племянница? Попробуйте, Аверил; бремя всех этих веселых молодых людей тоже
тяжелым для ваших плеч".

"Я пыталась", - ответила она, печально. "Мистер Харланд, действительно, я не
был так невнимателен к вашему совету, как вы думаете. Я предпринял не одну попытку поставить всё с ног на голову, но все мои усилия были тщетны. Миссис Уиллмот отказывается расстаться с Лотти, хотя я предлагал ей содержание, но ответ всегда один и тот же: Лотти — наследство её мужа, и она ни за что не расстанется с таким священным даром!

Живой, ехидный взгляд выстрелил из глаза адвоката. Он бормотал себе под
его дыхание, "чепуха!", но он предусмотрительно воздерживался, чтобы поставить свои мысли в
слова.

- Мисс Лотти никогда не жила с вами при жизни вашего отца, - заметил он.
- по крайней мере, я никогда не видел ее там.

- Нет, она училась в школе в Стоук-Ньюингтоне. Люди приютили её в
обмен на помощь с детьми. Тогда она была совсем юной, а сейчас ей
всего восемнадцать. Боюсь, они мало чему её научили. Я
говорил об этом отцу, но он терпеть не мог вмешиваться.

«А теперь священная миссия в Кенсингтоне. Моя дорогая, твоя мачеха — умная женщина, ты же помнишь, я всегда тебе говорила, что она очень умная женщина; она знает, где ей будет удобно».

 «Я пришла сюда под дождём не для того, чтобы говорить о своей мачехе».
— возразила Эверил укоризненным тоном, — но я хочу показать вам письмо, которое только что получила. Мистер Харланд, вы знаете обо всех делах моего отца. Не могли бы вы рассказать мне что-нибудь о его кузине Фелиции Рамзи?

 — Это её фамилия по мужу? Уилмот однажды сказал мне, когда я обедала у него.
он сказал, что был помолвлен со своей кузиной Фелицией Грэм. Это было так давно, что я не могу вспомнить, что побудило его к такой откровенности.
 Стоп, я понял. Я помню, как я заметил, что мужчина редко женится на своей первой любви (знаете, даже старые чудаки иногда сентиментальны), и он ответил (вы знаете его сухой тон): «Я был помолвлен со своей кузиной до того, как женился на матери Эверил, но судьба в лице сварливого старого дяди разрушила наши планы». А потом он вздохнул, и мы как-то сменили тему.

Эверил покраснела; на её смуглом, чувствительном лице отразились эмоции. «Бедняжка».
отец! но он очень любил мою мать, мистер Харланд. Тем не менее, я рад это
знать; это помогает мне лучше всё понимать. А теперь, не могли бы вы
прочитать моё письмо (вы увидите, что оно адресовано моему отцу) и сказать, что
вы думаете об авторе?

Адвокат надел пенсне и внимательно посмотрел на
несколько неровный девичий почерк, затем перевёл взгляд на подпись:
Аннет Рамзи. После этого он тщательно изучил письмо, пока Эверил
сидела и смотрела на него, сложив руки на коленях.

 «Дорогой сэр и добрый кузен, —
начиналось письмо, — проявите терпение.
 Позвольте мне рассказать вам мою печальную историю. Мой отец уже много лет как умер, а теперь и дорогая матушка последовала за ним, и во всём этом огромном мире у меня нет никого, кроме старой Клотильды, которая обо мне заботится. Кузина, это ужасно, когда девушка так одинока. Если бы я была католичкой, я могла бы найти убежище у добрых сестёр в монастыре Святого Сердца; но я всегда помню наставления моей матери и нашего доброго пастора.
 Что касается меня, то я не знал, что у меня есть кузина-англичанка, но
однажды, когда моей матери было особенно плохо, она позвала меня к себе
 — Аннет, — сказала она совершенно серьёзно, — ты должна написать моему кузену Леонарду Уилмоту, когда меня не станет. Если бы только у меня хватило сил написать ему самой! Попроси его от имени Фелиции Рамзи проявить доброту к её единственному ребёнку. Положись на его защиту. Леонард всегда был щедрым человеком; его сердце достаточно велико, чтобы приютить
несчастного. «Мой кузен, — так говорила моя мать, и она сильно плакала, произнося эти слова. Когда я писал это, вошёл наш добрый пастор. Я показал ему начало своего письма. «Передайте своему
 «Расскажи кузену побольше о своей жизни и обстоятельствах, — настаивал он. — Представь ему в точности свою ситуацию». Что ж, я постараюсь подчиниться, но представьте себе, как мне трудно писать незнакомцу.

 «Пока был жив мой отец, моя жизнь была такой же радостной, как у пчёл и птиц.
 Чего мне не хватало? Моя мать любила меня, она научила меня всему — читать, шить, говорить по-английски и по-французски». Во время долгих отлучек моего отца (он был морским капитаном) мы хорошо работали, мы
помогали друг другу; когда отец возвращался домой, мы устраивали праздник,
 и праздновали его возвращение. Однажды он не пришёл. Вскоре мы узнали печальную новость — он погиб во время сильного шторма. Кузен, это были горькие дни! Мне было всего четырнадцать; до этого я была ребёнком, но горе моей матери сделало меня женщиной. Увы! моя мать так и не оправилась от потрясения; она молча страдала, но страдала сильно. «Послушай, дитя моё, — говорила она, — мы не должны роптать; такова воля Божья. Твой отец был храбрым человеком; он был христианином. Мы знаем, что он отдал свою жизнь за других; именно он спас корабль, и
 если бы не падение мачты, он бы сейчас жил. О, если бы он только подумал о себе, о своей жене и ребёнке; но они должны были уйти первыми, даже маленький мальчик-матрос, и поэтому он задержался слишком надолго.

 «Возможно, это было естественно, но она никогда не уставала рассказывать эту историю, пока мы работали. Смерть моего отца оставила нас в бедности; моя мать чинила кружева и научила меня этому. Мы по-прежнему жили в старом французском городке, куда нас поселил мой отец и где я родился. Он никогда не был богат, и там было легче жить, чем в
 Англия; его мать поселилась там, и один или два его родственника,
но все они умерли; вскоре не осталось никого, кого мы могли бы
 _tutoyer_, только Клотильда, которая вела хозяйство.

 «Я всегда считала, что моя мать слишком много работала; у неё было слишком мало удобств, и смерть моего отца угнетала её.  Она с каждым днём всё больше увядала — её глаза стали слишком тусклыми для работы с кружевом. Вскоре у неё не осталось сил говорить; только когда она посмотрела на меня, по её щекам покатились слёзы; тогда я понял, что она боялась оставить меня одного в большом
 мир, и было нелегко утешить её. Наш добрый пастор был тогда с нами; именно он закрыл ей глаза и прочитал над ней заупокойную службу;
 вскоре он покинет нас, потому что его новая работа в Англии. Именно он
 обещал передать это письмо, когда доберётся до Лондона.

 «Кузен, что ещё мне нужно сказать? Я усердно работаю, чтобы прокормить и одеть себя, но Клотильда стара — все, кто меня любит, умирают: возможно, она тоже умрёт, и что тогда со мной будет?

 «Кузина, я рекомендую себя вам,

 «С искренним уважением,

 «АННЕТТА Рэмси».

 «_Улица Сен-Жозеф, Динан._»

«Ну что ж, — сказал мистер Харланд, откладывая письмо, — ну что ж, мой добрый друг?»

«Хочешь знать моё мнение, Эверил? На мой взгляд, это хорошее письмо; в нём есть искренность; девушка очень чётко излагает свою позицию. Возможно, оно немного не по-английски, но что с того?» Если бы Уиллмот был жив,
он бы, без сомнения, протянул ей руку помощи. Да, этот вопрос заслуживает
рассмотрения, и если вы готовы помочь ей...

Но тут Эверил положила руку ему на плечо.

"Вы сказали достаточно. Я вижу, что письмо вам понравилось; оно
Кажется, это прекрасное и трогательное письмо. Я не мог не расплакаться,
прочитав его. Мистер Харланд, я собираюсь попросить вас об очень большой услуге —
это самая большая услуга, о которой я когда-либо просил своего старого друга, но я не могу доверять никому, кроме вас. Вы не могли бы съездить в Динан и увидеться с этой девушкой? Вы не могли бы сказать ей, что двоюродный брат её матери умер и что я её единственный родственник? Скажи ей также, - еще более внушительно, - что мой дом принадлежит
ей, что я готов принять ее как сестру; и приведи ее ко мне,
чем скорее, тем лучше. Мистер Харланд, вы сделаете это, или мне пойти самой
и привести моего кузена?

Мистер Харланд выглядел озадаченным; он ёрзал на стуле и поигрывал
своими очками.

"Моя дорогая, это очень неожиданно; неразумно принимать решение
так быстро. У нас есть только это письмо; откуда нам знать, какая она,
эта девушка? Позвольте мне пойти первым. Я легко смогу подружиться с ней,
ничуть не скомпрометировав вас. Вы слишком импульсивны, Эверил! Твоя
щедрость тебя погубит. Ты и так перегружена, а ещё
хочешь взвалить на себя больше обязанностей.

Эверил улыбнулась, но было очевидно, что она намерена настоять на своём.

«Мистер Харланд, ваш долг — возразить, и я ожидала этого упрёка, но, с другой стороны, мой долг — помогать своей кузине. Какая разница, какая она? Для меня достаточно того, что она несчастна и одинока. Вы думаете, я не знаю, что такое одиночество?» — и тут её голос слегка дрогнул. «Возможно, я буду заботиться о ней, и она станет мне утешением. Бедняжка! Разве не трогательно с её стороны было сказать, что ей некого _tutoyer_? Мне нравится её причудливый способ выражаться. А теперь будь добра, помоги мне с этим.

— И ты действительно решил забрать к себе эту девчонку? — довольно грубо спросил он.


 — Да, я собираюсь предложить своей кузине кров, — спокойно ответил Эверил.
и после ещё нескольких ворчливых замечаний со стороны адвоката были достигнуты определённые договорённости, и через полчаса Эверил уже тряслась в экипаже по мокрым, переполненным улицам, но, несмотря на усталость, на её лице было спокойное, умиротворённое выражение, как будто она выполнила свой долг. «Думаю, отец одобрил бы то, что я делаю, — сказала она себе. — Он так любил помогать людям: ни у кого не было более доброго сердца».
Но Эверил вздохнула, произнося эту маленькую хвалебную речь. Увы!
 Дочь Леонарда Уиллмота прекрасно знала, что только доброта, не подкреплённая мудростью, заставила его жениться на весёлой вдове, миссис Сеймур. Его тронула её кажущаяся опустошённость и
беспомощность, которые взывали к его рыцарской натуре, и, как знала Эверил, этот брак не сделал его счастливее.




Глава II.

Улица Сен-Жозеф.


Однажды днём, примерно через две недели после того, как Эверил Уилмот нанесла визит в гостиницу «Линкольн», мистер Харланд стоял на палубе небольшого
пароход в веселом порту Динан, насмешливо взирающий на
пеструю компанию, собравшуюся на набережной. Был прекрасный июньский день, и он
получил огромное удовольствие от своей маленькой увеселительной поездки - именно на такой он настоял
. Он сказал Эверил, что заслужил отпуск, и ему самому
всегда хотелось исследовать Ранс - это была такая красивая река.
У него была привычка совмещать удовольствие с бизнесом, и он отправился посмотреть
Динан, а также интервью с Аннет Рамзи.

 «Как бы я хотел взять с собой Луи», — с сожалением подумал он,
глядя на открывшуюся перед ним яркую картину: голубую реку,
лесистые холмы, жёлтые и коричневые дома, выстроившиеся вдоль набережной.
 Несколько голубей порхали на солнце; чёрный козёл с ошейником на шее злобно бодал жёлтую дворнягу; группа жандармов, рабочих в синих блузах и солдат с красными погонами пила перед убогой маленькой гостиницей.
Несколько босоногих мальчишек плыли по реке на старой деревянной бочке;
маленькая смуглая девочка в шапочке без ободка ругала их с
берега, а мальчишки весело смеялись. «Тс-с! Никто не обращает внимания на Бабетту. Где
мачта, Пьер? - услышал мистер Харланд голос одного из них.

"Сначала бизнес, потом удовольствие - разве это не правильно?"
думал, Мистер Харланд, как он взобрался на крышу покосившийся немного
омнибус. "Сначала я пойду на улицу Св. Иосифа, потом я буду обедать,
и рекогносцировку места. «Пожалуй, мне стоит снять номер в отеле и оставить там свой чемодан; _кучер_ покажет мне дорогу», — и мистер Харланд, который сносно говорил по-французски, вскоре вступил в оживлённую беседу с мужчиной с чёрными усами, сидевшим в ложе.

Улица Сен-Жозеф находилась всего в нескольких сотнях ярдов от отеля; она
была узкой извилистой улочкой, ведущей от одной из главных
площадей. Он без труда нашёл дом; это был высокий узкий дом, зажатый между двумя живописными зданиями, с нависающими фронтонами и широкими решётчатыми окнами. Он выглядел унылым и лишённым солнечного света; казалось, что фронтоны соседних домов его затеняют.
Когда мистер Харланд позвонил в дверь, ему навстречу вышла маленькая, жилистая на вид старушка с
белокурыми волосами, убранными под чепец, и парой чёрных, похожих на бусинки, глаз.

"Чего желает месье?"

«Месье хотел бы знать, дома ли мадемуазель Рамзи».

«Но да, конечно, мадемуазель всегда дома. Мадемуазель
вечно за своим кружевом. Месье доверит ей своё имя?
 Несомненно, это был тот самый английский кузен, которому мадемуазель
рассказывала о своих проблемах». Месье должен простить мне кажущуюся неосмотрительность, но не любопытство побудило меня задать этот вопрос.

«Мадам, я с сожалением сообщаю вам, что мистер Уилмот умер», — начал мистер
Харланд, но Клотильда, издав слабый вскрик, разразилась громкими рыданиями, которые помешали ему закончить фразу.
предложение.

"Какое разочарование! какое огорчение! Мадемуазель будет безутешна!
 Она возлагала такие надежды, она так верила в этого неизвестного кузена. Сколько раз она говорила ей: «Клотильда, _моя добрая подруга_, у меня предчувствие, что случится что-то приятное; утром я просыпаюсь и думаю, что теперь у моего кузена есть письмо; он обдумывает, как лучше мне помочь». Англичане долго принимают решения; они ничего не делают в спешке. А теперь _мадемуазель_ услышит, что у неё нет кузины; это _triste_ немыслимо, но, несомненно, из худа выйдет добро.

— Мадам, — вмешался мистер Харланд, как только смог привлечь к себе внимание, —
вы позволите мне задать вам два-три вопроса?

— С превеликим удовольствием. Месье должен пройти за ней в дом.
 Жена Гастона была на рынке, покупала травы для _pot au feu_;
никто их не побеспокоит». И Клотильда, продолжая болтать,
провела его в тёмную маленькую кухню с полом из красного кирпича и
несколькими блестящими медными предметами на полках. На закрытой плите стоял жёлтый кувшин с
сине-белыми цветами; в узком окне были растения, с потолка свисали связки лука.
Клотильда протёрла пыль со стула, затем сложила руки на груди и с любопытством посмотрела на свою гостью.

"Я хочу, чтобы вы сначала рассказали мне, как давно вы знаете миссис Рамзи и её дочь."

"Как давно?" — и тут Клотильда подняла свои глаза-бусинки к потолку, — "шесть, семь лет; _tenez_, должно быть, прошло семь лет с тех пор, как английская мадам сняла эти комнаты. О, она хорошо это помнила; в тот день она, должна признаться, была не в духе. Жан вывел её из себя своим ворчанием. Мужчины, даже самые лучшие из них, были такими невнимательными. Я стояла у двери, месье, и только повернулась, чтобы уйти.
пятка моего чулка, и я увидела мадам с длинной кремовой вуалью и худенькую девушку с чёрными лентами в шляпке. «У вас есть комнаты, которые можно сдать, мадам?» — начала она. _Увы_, маленькая чёрная собачка сидела у меня на плечах, и мой ответ был не таким вежливым, как обычно, потому что я всё ещё думала о ворчании Жана. «Что касается этого, то комнаты были там;
никто не мог этого отрицать; но у мадам
Дюбуа, этажом ниже, было лучше; в наши дни людям трудно угодить. Но она
очень мягко прервала меня: «Можно нам посмотреть ваши комнаты? Мы не можем себе этого позволить
очень знатные. ""Мадам может себе понравиться, у меня нет возражений".
боюсь, я был отнюдь не любезен, поскольку это пришло мне в голову все
внезапно я устала от жильцов; но в конце концов мадам удалось
меня умиротворить. Комнаты им не очень понравились, потому что я слышала, как
мадам сказала вполголоса: "Они, конечно, не дорогие, но с другой стороны,
они маленькие и темные, почти угнетающие. Я боюсь, Аннет, что
они покажутся тебе очень скучными.
— Но лучше быть скучной и не влезать в долги, _ch;re maman_, — ответила девочка. — Мы слишком бедны
«Ах, мадемуазель всегда умела легко справляться с трудностями, так что комнаты в конце концов были сняты. Это было семь лет назад, а теперь мадам на кладбище».

 «Она долго болела?»

 «Да, несколько месяцев, но мадемуазель всегда утверждала, что она изменилась к худшему с того часа, как получила известие о смерти мужа». Горе не всегда убивает быстро, но всё же именно душевная боль и слишком много работы привели к её болезни. Ах, она
много страдала, но это было смертное ложе святой — такая покорность,
такая милая, ни жалоб, ни нетерпения. Если бы она только была
католичкой! но не мне было забивать себе голову такими вопросами;
несомненно, _добрый Бог_ обо всём позаботился.

«Но она очень горевала, покидая свою дочь?»

«О да, месье, но такое горе матери — не грех». Иногда
она говорила мне, бедный ангел: "Клотильда, моя хорошая подруга, будь добра
к Аннет, когда меня не станет. Она будет совсем одна, мое бедное дитя; но я
должен попытаться доверить ее ее Небесному Отцу". Много раз она говорила
что-то вроде этих слов. Слушать ее было поучительно; если кто-то
Можно было бы только порадоваться такой вере!

«И мисс Рэмси была с вами с тех пор, как умерла её мать?»

«Воистину, куда бы она делась, _малютка_? По крайней мере, со мной она в безопасности. Это
_печальная_ жизнь для столь юной особы — с утра до вечера одни и те же
кружева, никакого разнообразия, ни проблеска солнца. О. Я так устала! ... - говорила она иногда, когда она приходит
на кухню по вечерам. 'Это не печально, Клотильда, так
молодая и еще не так устали? Я думал, что только у стариков болят конечности,
у кого такие тупые, усталые чувства. "_Chut, mon enfant_", - сказал бы я.
Я бы ответил: «Это всего лишь работа и наклоны», — и уговорил бы её прогуляться по Променад-де-Пти-Фосс или спуститься к реке.
'Это из-за недостатка солнечного света, — сказал бы я строгим голосом.
'Молодым нужен солнечный свет.«Тогда она смеялась и надевала шляпку,
а когда возвращалась, на её лице появлялся румянец, потому что,
посмотрите, месье, в комнатах темно, и из-за этого у малышки
такие бледные щёки».

Мистер Харланд с большим интересом выслушал этот бесхитростный рассказ. Он
выяснил те немногие факты, которые ему были нужны, и теперь попросил Клотильду
чтобы показать ему квартиру мадемуазель. Она охотно выполнила его просьбу. Когда она открыла дверь и повела его вверх по крутой лестнице, он услышал приятный, хотя и совершенно необученный голос, поющий старый гугенотский гимн, который он помнил. Торжественная мелодия, мягкий девичий голос странно подействовали на него. В следующий момент пронзительный голос Клотильды оборвался на середине мелодии.

— Мадемуазель, один английский месье желает поговорить с вами.

 — Наконец-то, слава Богу! — ответил чистый голос. — Кузен, добро пожаловать!
И стройная темноглазая девушка вышла из тени ему навстречу.

В комнате было так темно, что какое-то мгновение мистер Харланд не мог разглядеть ее лица
но он взял ее протянутые руки и ласково пожал их
слегка притянув ее к единственному маленькому окну, через которое вечерний свет проникал в комнату.
свет может упасть на ее лицо.

- О, ты находишь, что здесь темно? - быстро спросила она. - Незнакомцы всегда так считают, но я
к этому привыкла. «Если я сяду сюда, — она указала на высокий деревянный стул рядом с собой, — я прекрасно вижу. Это только непривычным кажется, что свет слепит. Когда выходишь на улицу, солнце иногда слишком яркое».

— Вот почему вы такая бледная, мисс Рамзи, — заметил мистер Харланд, с жалостью глядя на её худую, поникшую фигуру и землистый цвет лица. Девушка, конечно, не была хорошенькой, но именно отсутствие красок, казалось, портило её внешность. У неё были правильные черты лица, мягкий, подвижный рот и большие тёмные глаза. Пока он говорил, она смотрела на него с упрёком.

«Почему вы назвали меня мисс Рэмси? Это английская мода, кузина? Вы же знаете, что я никогда не жила в Англии, и её обычаи мне чужды. Для родственников я Аннет, не так ли?»

— Да, конечно, вы совершенно правы, — весело ответил мистер Харланд. —
Вы скоро станете настоящей англичанкой, мисс Аннет. Дело в том, что вы ошиблись: я не ваш кузен, хотя надеюсь, что вы будете считать меня другом. Ваш кузен, мистер Леонард Уилмот, умер два года назад.

— Il est mort! — внезапно перейдя на французский. «О, _mon Dieu, mon
Dieu_! — воскликнула она, в отчаянии заламывая руки. — Неужели
мне суждено потерять всех, кто мне дорог? Тогда я действительно в отчаянии!»

Мистер Харланд счел необходимым откашляться; эта юная
Её отчаявшееся лицо было для него невыносимо.

"Моя дорогая мисс Рэмси, — воскликнул он, — всё не так плохо, как вы
думаете. Да, бедный Уилмот ушёл — он был хорошим человеком, несмотря на одну-две ошибки, — но его дочь готова стать вашим другом. Она тоже ваша кузина, так что у вас есть родственница, и она
поручила мне, как своей самой близкой подруге, найти вас и предложить
вам кров.

Глаза Аннет наполнились слезами.

"Кров! Вы действительно это имеете в виду? Месье, вы не скажете мне имя этой неизвестной кузины? Она такая же девушка, как я?"

"Сколько вам лет, мисс Рамзи?"

"Мне девятнадцать".

"Ну, твоей кузине Эверил двадцать семь; так что она старше, ты видишь ли.
Хотя она едва достает тебе ростом до плеча".

"Но я не очень хорошо себя--не то, что вы называете высокими; мой кузен должен быть
очень маленький человек; она довольно старая, тоже-семь двадцать." И
Аннет выглядел озадаченным.

"Ты не такой высокий, как моя дочь Луи, но ты довольно высокого роста.
Эверил так и не выросла как следует, но она самый милый маленький человечек в мире.
когда узнаешь ее поближе. Вам повезло, мисс Рэмзи;
вы действительно приобрели такого друга, потому что Эверил верна, как сталь,
и я должен быть хорошим судьёй, потому что знаю её с детства.

 «Должно быть, она очень добра. Это мило, это больше, чем мило, — предложить мне
дом. Я всё ещё не верю в это. Вы уверены — вы совершенно уверены,
месье, что именно это задумала моя кузина?»

- О, у меня есть доказательства, - возразил мистер Харланд, тронутый
нежной тоской и беспокойством девушки. "Я принес вам записку от
Сама Аверил; это написано в большой спешке, но я осмелюсь сказать, что вы
найти приглашению все в порядке".

Глаза Аннет прояснилось. Она протянула руку с нетерпением на
письмо.

 «Моя дорогая кузина Аннет, — начиналось письмо, — твоё письмо моему отцу очень расстроило меня. Когда мой добрый друг мистер Харланд передаст тебе это, ты уже будешь знать о смерти моего дорогого отца. Если бы он был жив, я бы точно знала, как его доброе сердце стремилось бы помочь тебе, бедному одинокому ребёнку! Но, Аннет, ты должна позволить мне действовать вместо него.
 Помните, я тоже ваш кузен. Пока я жив, вам не понадобится дом. Мистер Харланд всё объяснит и облегчит вам жизнь. Не сомневайтесь, доверьтесь ему. Он будет оберегать вас, как родную дочь.
 родная дочь. Я обращаюсь к нему со всеми своими бедами, и он такой мудрый и
отзывчивый. Его время дорого, поэтому, если ты угодишь нам обоим, ты
поспешишь собрать свои вещи и приедешь в свой английский дом. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы ты была счастлива и
чтобы ты забыла о прошлых бедах. Я так люблю заботиться о людях.
 У меня нет времени добавить что-то ещё.

 «Ваша любящая кузина,
Эверил Уилмот».

«Как мило! как хорошо! — пробормотала Аннет, откладывая записку. —
Мне кажется, я уже люблю её, эту Эверил».

"Со временем ты полюбишь ее еще больше", - ответил мистер Харланд в своей жизнерадостной
манере. "Я ожидаю, что вы двое поладите на отлично. Итак, мисс Рамзи, я
человек практичный. Как вы думаете, сколько времени потребуется
вам, чтобы собрать свои вещи, а?

"У меня их так мало", - серьезно ответила она. "В самом деле, месье,
— У меня есть только одно другое платье.

 — Тем лучше, тем лучше; тогда мы сможем уехать послезавтра. Ну, в чём дело? — девушка взглянула на него довольно
привлекательно.

  — Просто мне нужно сделать одну или две вещи, — сказала она.
робко ответил: "то есть, если вы мне позволите, месье. Вот
кружево, которое я должен отнести мадам Греви; еще я должен попрощаться с
старой Манон Дюкло - она мой хороший друг, хотя и всего лишь
крестьянин; и... - он еще больше заколебался. - Вот кладбище, и это в последний раз.
я должен принести свежие цветы на могилу моей матери.
И тут глаза Аннет наполнились слезами, и одна-две слезинки скатились
по её щекам. «Месье, мы были всем друг для друга, мама и
я».

 «Дорогая моя девочка, — поспешно ответил мистер Харланд, — у тебя будет время
выполни все свои маленькие обязанности. Ты хорошая девочка, что не забываешь о своих друзьях. Ты хочешь, чтобы я остался ещё на день?

— Конечно, нет! — в ужасе воскликнула она. — Как я могла быть такой неблагодарной после письма моей кузины? Месье, вы слишком добры. Не нужно так много времени; к завтрашнему дню всё будет готово.

— «Если вы в этом уверены, я мог бы зайти за вами около четырёх, и мы бы вместе прогулялись по берегу реки. Вы не устанете? Вы бы предпочли, чтобы я оставил вас в покое?»

 «Я бы предпочла пойти с вами, месье — я должна сказать «сэр», но раз уж
с тех пор, как умерла моя мама, я ни слова не говорила по-английски — только по-французски.

 — Хорошо, мы прогуляемся, — стараясь не улыбаться её детской наивности.
 — Я зайду за вами в четыре, и после прогулки мы вместе поужинаем.
 До свидания, мисс Рамзи, или, лучше сказать, _до скорой встречи_.

— _До свидания_ — это мне больше всего нравится, — мягко сказала она. — Осторожнее на
ступеньке, месье; лестница такая тёмная.

«Теперь я должна пойти к моей Клотильде, — сказала она себе, — и рассказать ей об этом чудесном происшествии».




Глава III.

На берегах Ранса.


Ровно в назначенный час мистер Харланд стоял перед маленьким темным домиком на улице Сен-Жозеф, но едва он успел позвонить, как дверь открылась, и перед ним предстала Аннет.

 «Я уже готова, — поспешно сказала она. — Я уже давно вас жду, потому что не хотела заставлять вас ждать». Вам угодно войти и немного подождать, месье, или мы можем прогуляться?

«Что ж, жаль тратить даже четверть часа на то, чтобы провести этот прекрасный вечер в помещении», — ответил мистер Харланд в своей быстрой и весёлой манере.
— Итак, если вы готовы, мисс Рэмси, мы можем сразу отправиться на прогулку.

Говоря это, он пристально посмотрел на неё, на стройную девичью фигурку в чёрном платье. Шляпка затеняла её лицо, но даже при первом взгляде он заметил, что она очень бледна и что её глаза опухли, как будто она плакала. Какой юной и трогательной она выглядела, стоя там в лучах послеполуденного солнца, с маленьким шёлковым платочком, свободно повязанным на её изящной шее, и крошечным бутоном розы, приколотым к платью! Он немного помолчал, когда они свернули вниз
на улице, потому что он боялся расспрашивать её слишком подробно; и он почувствовал большое облегчение, когда Аннет начала говорить с ним в своей откровенной, наивной манере.

"Боюсь, я скучная собеседница," — мягко сказала она, — "но мне немного грустно при мысли, что кроме Клотильды никто не придёт на могилу моей матери. Я прощалась с ней. Вот почему у меня такие красные глаза. Посмотрите, месье, этот бутон розы распустился первым.
Было ли эгоистично с моей стороны сорвать его? Дорогая мама любила
розы больше всех остальных цветов; она любила, когда ей приносили розы
лучше всего в день её праздника; этот маленький белый бутон будет мне напоминанием, когда я буду далеко. Месье, может быть, я глупа, но я чувствую, что буду скучать по своей матери ещё больше, когда не смогу преклонить колени у её могилы.

 «О, вы преодолеете это чувство, — поспешно ответил мистер Харланд, —
 именно так моя жена чувствует себя по отношению к Майзи. Майзи была нашей младшей, но она умерла, когда ей было шесть лет». Моя жена была в отчаянии из-за неё, и когда мы переехали из Норбитона в Чизлхерст, она сожалела, что мы оставляем Майзи, но я привык
скажите ей, — и тут в голосе мистера Харланда послышалась хрипотца, — что это просто фантазия, что Майзи как никогда близко, и что лучше думать о том, как она растёт на небесах среди других детей, чем о бедном маленьком тельце, которое лежит на кладбище в Норбитоне.

 — Вы правы, месье, вы говорите мне правду, — ответила она.
Аннет, смиренно, и она очень нежно посмотрела на него: «Но я так хорошо понимаю сожаление мадам, вашей жены. Это худшее, что есть в нас. Мы так часто забываем, что в постели лежат не наши возлюбленные.
могила. В один момент мы улыбаемся, думая, что они в безопасности в раю,
а в следующий — плачем над поросшим травой холмиком, который их покрывает.
 Это мы непоследовательны, неверны; я слишком хорошо это знаю,
месье.

 «О, это естественно; нельзя научиться всему сразу», — весело ответил
мистер Харланд. Как бы ему ни было жаль её, он не знал, как с ней разговаривать. Если бы только Луи или его жена были здесь — женщины всегда знают, что делать в таких случаях. «Никто не может винить тебя за то, что ты беспокоишься о своей матери; хорошую мать не заменить, но
Вы молоды, и со временем вы утешитесь. Вот ваша кузина Эверил — никто, кроме миссис Харланд и меня, не знает, как сильно эта девушка скучает по своему отцу. Он сделал из неё идола. Не думаю, что он когда-либо отказывал ей в чём-либо, кроме женитьбы, и она держала это в секрете, а он так и не узнал, как это повлияло на её жизнь. Да, и она до сих пор скучает по нему, хотя и говорит об этом очень мало.
Только моя жена иногда видит, как она плачет. Но Аверил — самая
храбрая маленькая женщина на свете. Она не из тех, кто навязывает
свои чувства другим.

Мистер Харланд говорил все быстрее, как он увидел Аннет вытереть
украдкой слезу или две, он хотел дать ей время, чтобы восстановить себя.

"Все это так верно", - заметила она прерывающимся голосом, когда он закончил.
"Нет, нет ничего плохого в том, чтобы плакать о лучшей из матерей; наш дорогой Господь
научил нас этому. И все же не следует слишком сильно печалиться. Месье, вы очень заинтересовали меня рассказом о моей кузине. Если бы я не боялась утомить вас, я бы хотела услышать больше. О, мы пришли на набережную. Давайте перейдём по этому маленькому мостику ниже, и там мы сможем прогуляться.
рядом с рекой. Дальше так зелено и тихо; ничего, кроме
лесистых берегов и голубой реки, мирно текущей вперёд.

"Это очаровательно. Посмотрите на того молодого человека в лодке, мисс Аннет;
он собирается взять с собой на прогулку свою младшую сестру. Готова поспорить на что угодно, что он англичанин, прежде чем он откроет рот. Да, я так и думала, — и тут парень крикнул:
— Смотри, куда идёшь, Минни. А теперь, значит, смотри — Резко
и прыгай!

 — Здесь так много англичан, — тихо заметила Аннет. — Я думаю, что Динан
набит ими. Этот мальчик — я видела его раньше. У него нет матери,
но он так добр к своей маленькой бледной сестре. Я часто наблюдала
за ними. Его зовут Артур; он один из моих друзей, потому что, знаешь ли,
с мечтательной улыбкой: «Хотя у меня есть только Клотильда, жена Гастона и старая Манон Дюкло, с которыми я могу поговорить, у меня много друзей,
людей, которых я встречаю, о которых я сочиняю истории и которым я бормочу «добрый вечер», когда встречаю их, потому что, когда ты молод,
хочется иметь друзей. Что касается этого Артура, я с ним разговаривала; однажды, когда он уронил шляпу, я подняла её, а в другой раз, когда у него возникли трудности с веслом, я ему помогла, и поэтому его младшая сестра кивает мне, когда мы встречаемся.

 Мистер Харланд не испытывал желания улыбаться, слушая этот детский рассказ; напротив, его добродушное лицо было довольно серьёзным, когда он понял, как одиноко было этой девочке. Что бы сказала Эверил, если бы он сказал ей об этом?
 Подумать только, что она бормочет «добрый вечер» незнакомцам и
выдумывает о них истории; он бы ни за что на свете не рассмеялся.
несмотря на странность этой мысли.

"Теперь у меня будет кузина," — продолжила она. "Месье, вы сказали что-то, чего я совсем не понимаю, — что-то о женитьбе моего кузена Леонарда. Разве моя кузина Эверил не живёт одна? Нет?" — мистер Харланд удивлённо покачал головой. "С кем же тогда она живёт?"

"Почему, с ее мачеха, конечно. Послушайте, Мисс Аннет, я вижу
Я должен тренировать вас в семейной истории, или вы будете принимать всякие
понятий в вашей головушке. Не то чтобы здесь было что рассказывать", с
Внезапно он вспомнил, что Эверил просила его как можно меньше говорить о её делах.
— Но ты же можешь знать имена людей.

 — Там так много людей? — спросила Аннет, немного растерянно.
 — Где живёт моя кузина?

 — В Кенсингтоне. Это довольно старый дом, но очень удобный, и там есть сад. В фешенебельных районах Лондона не так много садов, поэтому я живу в Чизлхерсте, потому что моя жена и девочки, особенно Луи, хотели сад. Это дом Эверил. У неё есть состояние матери, а также то, что оставил ей отец
Она ушла от него, и её мачеха с семьёй живут с ней.

— Мачеха? Ах, я понимаю — жена моего кузена Леонарда, и у них есть дети. Да, конечно. Должно быть, это так приятно для Эверил.

— Нет, чепуха, — возразил мистер Харланд, всё ещё забавляясь. — Вы всё неправильно поняли. У мистера Уиллмота никогда не было других детей, кроме
Эверил и мальчик, который умер. У его второй жены была взрослая семья; ее
звали миссис Сеймур.

- И он женился на ней? Но это кажется странным, - заметила Аннет, ибо она
была не лишена проницательности.

«О, мужчины иногда совершают странные поступки. Миссис Сеймур была очень красивой женщиной и умела очаровывать».

«И она была богата?»

«Богата? О нет, у неё были приличные средства, вот и всё».

«А взрослые дети — сколько их живёт с моей кузиной Эверил?»

«Трое, не считая Лотти Джонс». Вот Мод, она самая старшая и к тому же очень красивая девушка; и Джорджина, и
Родни. Родни — любимец своей матери, красивый бездельник.

«А Лотти Джонс — кто это может быть?»

«Ну, Лотти — что-то вроде приживалки, племянница миссис Сеймур, и, кажется, у неё нет никого, кроме этой тёти. Она милая маленькая девочка, и Эверил её очень любит».

«Она любит её больше, чем Мод и Джорджину?»

Мистер Харланд расхохотался. «Ну-ну, мисс Аннет, вы слишком проницательны, вы задаёте слишком много вопросов». Подождите, пока доберётесь до Редферн-Хауса,
и тогда вы всё сами узнаете.

На лице Аннет промелькнула смущённая улыбка.

"Вы должны простить меня, если я кажусь вам слишком любопытной," — робко сказала она.
«Я не знала, что спрашиваю о том, что не так; мне было трудно понять, как устроена жизнь в доме моего кузена; но я буду помнить, что нужно подождать, и не буду больше мучить вас вопросами. Вы так добры, месье, что я совсем не хочу вас мучить».

- Моя дорогая маленькая девочка, - ласково возразил мистер Харланд, - ты нисколько не дразнишь
меня; это только эта глупая девчонка Эверил заставила меня
придержать язык. "Не говори много обо мне моей кузине; пусть она сама во всем разбирается"
- вот что она сказала мне, и именно поэтому я
только что остановил тебя".

— И вы были совершенно правы, месье. Я больше не буду задавать вопросов о своём кузене. Смотрите, это зимородок — здесь его называют _martin-p;cheur_. Разве он не прекрасен? А вы видели эту водяную крысу? Мы так тихо сидели на берегу, что они забыли о нас.

— Это напомнило мне, что уже поздно и что мы с тобой, должно быть, проголодались, а наш ужин в «Трёх братьях» уже ждёт нас.

 — Ну, она немного проголодалась, — призналась Аннет. Долгая прогулка
тоже утомила её; она не привыкла ходить пешком, как бы ей этого ни хотелось
— Понимаете, месье, — серьёзно добавила она, — когда нужно кормить и одевать себя, нет времени бездельничать. В кружевную работу вставляют ещё одну веточку, потом ещё одну, а потом гаснет свет, и в сумерках ходить уныло; кроме того, есть _les convenances_ — то, что вы назвали бы приличиями, — не хотелось бы их нарушать.

— Конечно, как же я был беспечен! — воскликнул мистер Харланд, но, когда он предложил ей руку, Аннет с улыбкой покачала головой. — Ей не нужна помощь, она прекрасно справится сама, а вон там мост.
«Я вернулся, и месье Артур тоже».

«Она из тех, кто нравится Эверил», — сказал он себе, наблюдая за её грациозной походкой и видя, как храбро она держится, несмотря на усталость.
И как только он смог, он подозвал фиакр.

«Но это слишком расточительно», — возразила она, слегка надув губы. — И это для меня, я вижу, что вы совсем не устали, месье. Но месье не слушал её. Он размышлял о том, как долго эта девушка прожила бы, и могла ли она с течением времени стать ещё бледнее.

«Она похожа на растение, выросшее в тёмном подвале», — подумал он и чуть не вздрогнул, вспомнив ту комнату на улице Сен-
Жозеф; но вскоре, когда они сидели вместе за хозяйским столом,
Аннет забыла об усталости, восхищаясь великолепием пиршества.

"Сколько ещё будет блюд?" — прошептала она своей соседке, которая наслаждалась превосходным рагу. «Ешь, пока не насытишься. На улице Сен-Жозеф мы с дорогой матушкой довольствовались
кофе с яйцами и, может быть, салатом. Иногда Клотильда
принесите нам жареную картошку или тушеные груши; тогда мы
поужинали бы как знатные люди. Неужели, месье, люди так
обедают каждый день?

Мистер Харланд был слишком увлечён своим завтраком, чтобы наслаждаться наивностью девушки; напротив, он с большим интересом наблюдал за тем, как еда и, скорее всего, приятное волнение придали её лицу румянец. Он настоял на том, чтобы она попробовала аппетитное на вид пирожное. «Все молодые люди любят сладкое», — сказал он.
И когда он закончил и они пили кофе у окна, он
Он показал ей фотографии, которые купил этим утром, и они разговорились.
Он расспрашивал её о местах, которые видел, и они были очень
счастливы.

 «Она милая малышка, и я уверен, что она понравится Эверил», —
подумал он на прощание в ту ночь.

 Что касается Аннет, то она почти не спала от усталости и
волнения.  Она вспоминала все события прошедшего дня.
Теперь она сидела со старой Манон Дюкло, и это слабое старое создание
плакало над ней. «Неужели я потеряю тебя, _дорогая_? О, какие новости! Какие
несчастливая судьба! Кто будет читать мне вслух, когда тебя не станет, милая?
Кто будет добр к старой Манон? А потом было это прощание
на кладбище. Сколько ее слез текло над этим маленьким белым
розовым бутоном! Нет, то, что сказал месье, было правдой - там лежала не дорогая
мама; она должна попытаться вспомнить это. А тут
была долгая прогулка. Как прекрасна была река в вечернем свете
солнца. Каким добрым и великодушным был месье!

"Надеюсь, я буду часто его видеть," — подумала она. "Возможно, я была неправа,
расспрашивайте его так подробно о хозяйстве моей кузины. Но всё это было так запутанно; даже сейчас я, кажется, ничего не понимаю. Как моя кузина
Эверил может быть хозяйкой, пока жива её мачеха? Она всего лишь девушка, как и я. Интересно, она красивая? Я думаю, все англичане красивые. Какое у месье милое лицо — такое ясное и честное. Кажется, я люблю седые волосы. Но я помню, он сказал, что она была маленькой. Почему-то я не могу её представить. И эту Лотти Джонс. Ах, всё это так странно! Как
неловко я буду себя чувствовать среди всех этих людей. И Аннет вздохнула.
она устала, и её бедное маленькое сердечко болело за маму; и
когда она наконец заснула, ей приснилось, что они сидят
вместе в маленькой комнате внизу.

 Аннет так крепко спала после всех своих тревог, что проснулась
довольно поздно, и у неё едва хватило времени одеться и выпить
кофе, который принесла ей Клотильда, прежде чем мистер Харланд
приехал за ней.

Возможно, это было и к лучшему, что у неё было всего несколько мгновений, чтобы попрощаться со своей прежней жизнью. Она очень тихо попрощалась с
Клотильда. "Я никогда не забуду тебя, мой лучший друг", - сказала она,
нежно. "Когда-нибудь, если кузина позволит, я приеду повидать тебя и
Гастона и Туанетту".

Что касается Клотильды, она многословно рыдала. "Добрая душа" присмотрит за
их дорогой мадемуазель. Элас!_ без нее здесь было бы пусто.
Нет, она не должна забывать о них, она будет молиться за них, — и так далее.
Тысячи благословений следовали за ней в этом пронзительном голосе. Девушка грустно улыбнулась, слушая их.

"Бедный старый дом! — тихо сказала она, когда они уезжали. — Несмотря на
тяжело работая, у человека были счастливые часы. Так всегда бывает в жизни - хорошее и
плохое смешались, и у одних больше солнечного света от Бога, чем у других ". И
тогда она замолчала, и Мистер Харланд не тревожить ее, ибо он знал,
некая просьба инстинкт, что девичье сердце дрогнуло в ее
глубины.




ГЛАВА IV.

МОГЛА ЛИ ЭТО БЫТЬ ЭВЕРИЛ?


На следующий день ближе к вечеру мистер Харланд и его юная спутница проезжали по Кенсингтону.

 «Должно быть, вы очень устали, моя дорогая», — заметил он по-отечески, потому что за последние двадцать четыре часа их дружба
добился большого прогресса.

"Но нет... почему я должна уставать?" ответила девушка со своим милым
Французским акцентом, который он уже находил таким очаровательным. "Месье, что случилось?
что меня утомило? Я так хорошо спала, о, совершенно хорошо, в
моей маленькой койке. Разве капитан сам не сказал, что у нас был
грандиозный переход? Меня совсем не укачало, ни капельки, и всё же я никогда раньше не бывала на корабле.

— Ну, около трёх часов было немного неспокойно. Но вы, должно быть, крепко спали, мисс Аннет.

— Да, и поскольку волны только покачивали меня, я была рада, потому что не
очень похоже на корабль; в каюте было не так жарко и тесно. Но
поезд - это было забавнее. Я могла смотреть на летающих
хедж-строк, и говорил себе, что это была Страна Англия--моя мать.
Даже по этим улицам пожалуйста, меня, хотя я нахожу столько шума немного
сбивает с толку. Все улицы ужасно полный, месье? Нет
номер для этих бедных лошадей, чтобы пройти".

«О, вы бы видели некоторые наши городские улицы — Чипсайд или у
Особняка. Интересно, что бы вы сказали о дорожном движении там?
 В Англии оживлённо; люди гордятся тем, что всегда находятся в
«Поторопись. Здесь довольно тихо по сравнению с некоторыми нашими улицами.
Посмотри на эти прекрасные магазины. Полагаю, как и другие девушки, ты никогда не устаёшь восхищаться красивыми вещами?»

«Если бы мой кошелёк не был всегда пуст, это было бы удовольствием, — сказала она со вздохом. — Но смотреть на вещи — значит только мечтать о них, а это делает человека несчастным». Я думаю, что мне больше нравится гулять у
реки или под деревьями на Променад-де-Пти-Фосс. Вы бывали там, месье. Там приятно сидеть и смотреть на
детей с их боннами; вечером там так прохладно и тенисто.
Именно там я так часто приветствую своих неизвестных друзей. Там есть маленькая
хромая француженка; кажется, она швея. Что ж, я
видел её так часто, что наконец решил заговорить с ней.
Завтра я скажу: «Добрый вечер» — вот что я себе пообещал.
Но, видите ли, месье, всё это ни к чему не привело, потому что месье
приехал, и вот я еду с вами по этим чудесным английским
улицам.

 «Да, и через минуту мы будем на месте. Видите тот большой дом из красного кирпича на углу? Это Редферн-хаус».

— Неужели? Но, месье, мой кузен, должно быть, очень богат, раз живёт в таком большом доме; он больше, чем у нашего английского консула, — и Аннет слегка встревожилась. Мистер Харланд заметил, как бедная девочка теребила концы своего маленького шёлкового платка и стряхивала пыль с чёрного саржевого платья, а в её больших мягких глазах появилось испуганное выражение.

«Не думаю, что Эверил сильно переживает из-за своего большого дома, — ответил мистер
Харланд. — Она и сама не слишком величественна, так что не стоит так волноваться, моя дорогая».

 «Глупо нервничать, — пробормотала она, — и, конечно, вы будете
будьте со мной, месье, и вы уже кажетесь мне старым другом. Ах, мы
остановились, и дверь открылась как по волшебству. Но, несмотря на ее
усилие говорить храбро, мистер Харланд почувствовал, как дрожала ее рука, когда он
помогал ей выйти из такси, и не смог удержаться от ласкового
пожатия.

Седовласый дворецкий, принимавший их, взглянул на молодого незнакомца
с благожелательным интересом.

"Где мисс Уиллмот, Робертс?" - спросил мистер Харланд.

"Она в своей отдельной гостиной, сэр, и она просила вас зайти"
к ней туда. Миссис Уиллмот и молодые леди ужинают вне дома.

- О, тогда мы будем одни. Пойдемте, мисс Аннет, - и он взял
девушку за руку и быстро провел ее через большой холл, а затем
по коридору, уставленному книжными шкафами, которые придавали ему вид
узкой комнаты. Когда Робертс открыл дверь, на пороге появилась крошечная фигурка в черном.
она встретила их с протянутыми руками.

"А, наконец-то вы пришли! Я думал, вы опоздали. Но вы очень
рады, кузина Аннет, — и она сопроводила эти слова тёплым поцелуем. — Мистер
Харланд, большое вам спасибо, что привезли мою кузину. Вы вели себя как
настоящий друг. Не хотите ли присесть в это удобное кресло, Аннет? Вы, должно быть, устали после долгого путешествия.

Аннет оставила это утверждение без возражений — у неё просто не было слов. Неужели это Аверил? Её кузина Аверил? Хозяйка этого большого дома, которую она так хотела увидеть и боялась? Это маленькое создание, не больше ребёнка? Почему мистер
Харланд подготовил её? Невозможно было скрыть её изумление
и, по правде говоря, разочарование. К счастью, мистер Харланд
помог ей, заговорив с Эверил об их
путешествие. Он хотел объяснить, почему они опоздали; это произошло из-за
тупости, как выразился мистер Харланд, таможенника; пары минут
хватило бы, чтобы осмотреть скромный багаж мисс Рамзи; но нет, этот
идиот заставил их ждать; и так далее, подробно излагая свою жалобу.
 Аннет не слушала; она смотрела на хрупкую, сгорбленную фигуру и
маленькое сосредоточенное лицо напротив. Её кузина Аверил была больна, или она всегда выглядела такой серьёзной? Но нет, когда она задала себе этот вопрос,
Эверил сладко рассмеялась, и в следующую минуту ее быстрые,
наблюдательные глаза заметили озадаченный взгляд кузины. Она слегка покраснела
, но улыбка не сошла с ее губ.

"Вы удивлены, что такой маленький человек, ты не,
Аннет? Полагаю, если бы я встал, Мистер Харланд, вы обнаружите, что мою
брат на голову выше. Люди всегда начинают с того, что принимают меня за ребенка.
Я к этому вполне привык", - с непринужденной откровенностью. - Признайся, ты говорила себе
"Конечно, Аннет, этот маленький человечек не может быть моим".
кузина Эверил, которая написала мне то письмо".

"Ах, ты ведьма", вернулся Аннет, краснея, "или вы не были
прочел мои мысли. Но на самом деле это я была груба с вами. Как мог
Я знаю, как бы ты выглядела, моя кузина? Мне стыдно, что я была такой
нескромной.

"Ты не была такой, дорогая. Почему, что за чушь!" - ибо
Аннет, очевидно, было очень стыдно за себя. «Ты можешь думать обо мне всё, что угодно, и я обещаю простить тебя, если ты скажешь, что рада оказаться дома». И тут Аверил одарил её одной из своих редких обезоруживающих улыбок, которая озарила маленькую
удивительно смуглое лицо. Но она почти пожалела, что произнесла эту речь.
когда она увидела слезы, навернувшиеся на глаза Аннет.

"Дом! это действительно мой дом?" - сказала она задумчиво, оглядывая
комнату, которая была полна красивых вещей, и в то же время в ней царил неописуемый
уют, который бывает в хорошо обставленной квартире. Аннет никогда не видела
такой комнаты; даже английскому консулу не с чем было сравнить.
Она хорошо это знала, потому что часто чинила кружева для миссис Гревилл,
жены консула, и всё же у них была прекрасная гостиная с красным
бархатные кресла и кушетки. Аннет была слишком растеряна, слишком неопытна,
чтобы обращать внимание на детали; она не осознавала ценности этих
прохладных, восхитительных пейзажей, висевших на стенах, хотя они
привлекали её внимание, напоминая о ветреных пустошах и солнечных
лугах. Она с мечтательным удивлением взглянула на резные шкафы и книжные полки, на мягкие
кресла, на цветы, на птиц и даже на чёрного пуделя, лежавшего
на ковре. «Я никогда не думала, что дом может быть таким
красивым, — тихо закончила она. — Не верится, что я буду в нём жить».

Эверил рассмеялась, а затем подавила вздох. - Я так рада, что тебе нравится
как это выглядит, - просто сказала она. - Ты не снимешь шляпу, Аннет?
В комнате тепло, и мы собираемся выпить чаю. Ах, так выглядит намного
удобнее", когда Аннет подчинилась ей и пригладила свои темно-каштановые
волосы.

"Моя кузина выглядит бледной и немного похудевшей", - продолжила она, поворачиваясь к
Мистеру Харланду, который наблюдал за девочками с благожелательной тревогой. Он был
надеясь, что его поиски-компаньон скоро поправится сама.
Он не видел ее такой робкий и косноязычный раньше. Он пожелал Аверил
Было слышно, как красиво она говорит. Когда она говорила о том, что её интересовало, её глаза становились большими и сияющими. А как бегло она говорила!

 Эверил, очевидно, была терпеливым человеком; она предприняла небольшую попытку расположить к себе кузину и теперь, казалось, была готова позволить событиям идти своим чередом. «Она устала и выглядит странно, бедняжка, — сказала она себе, — и ей трудно разогнуться; скоро она заговорит со мной сама, потому что выглядит умной и доброй». Когда она обратилась к мистеру Харланду, в комнату вошёл Робертс.
чайные принадлежности, которые он расставил на низком столике рядом с креслом Эверил.

- Где мисс Лотти? - спросил я. - спросила она вполголоса, но Робертс не знал.
она ушла рано днем и не вернулась.

- Ах, разумеется, маленькая мисс Джонс обычно пьет с вами чай, не так ли?
не так ли, Эверил? - заметил мистер Харланд.

— «Я не видела её после обеда», — ответила она, и на её лице промелькнула тень. «Думаю, тётя дала ей какое-то поручение, потому что Робертс сказал мне, что в экипаже были только Мод и Джорджина. Бедняжка! Она, наверное, устала. Я должна попросить Милнера дать ей
— Принеси ей чаю, когда она войдёт.

 — Я никогда не встречал никого, похожего на тебя, Эверил, — ты заботишься о
 маленьких радостях людей. Интересно, что бы мисс Лотти делала без тебя, не говоря уже о многих других людях?

 Мистер Харланд говорил шутливым тоном, но Эверил покраснела, словно уловив комплимент. Она наливала чай, но когда она встала, чтобы
подать чашку Аннет, та импульсивно вскочила.

"Но ты не должна прислуживать мне, кузина," — сказала она
взволнованным голосом.  "Никто никогда не прислуживал мне и не подавал мне чай
раньше."

— Но ты устала и проделала долгий путь, Аннет; кроме того, я
люблю прислуживать людям.

— Но ты не должна любить то, что неправильно, — кокетливо возразила Аннет.
— Видишь, я сяду рядом с тобой за этот маленький столик, и тогда ты
не будешь вскакивать каждую минуту; разве так не лучше, кузина?

— Да, дорогая, — и Эверил с присущим ей тактом освободила место для девушки, сидевшей рядом с ней; она даже взглядом остановила мистера Харланда, когда тот вызвался помочь. — Теперь у Аннет всё под рукой, — любезно сказала она и не обратила внимания на то, что Аннет,
с поспешной услужливостью настаивала на том, чтобы прислуживать месье; напротив, она восхищалась её грациозными движениями и полным отсутствием
самосознания, которое было главным очарованием Аннет.

 «Какая у неё красивая фигура! — с тоской подумала она. — И, возможно, если бы она не была такой бледной, такой бесцветной, её лицо тоже было бы красивым; во всяком случае, это меня интересует».

Мистер Харланд не мог задерживаться надолго; ему нужно было успеть на ранний поезд в
Чизлхерст. Перед уходом он нашёл возможность сделать один из своих добродушных намёков Эверил, когда она вышла за ним в вестибюль.

"Что ты думаешь о ней, да, Аверил? Но я полагаю, что это слишком рано
задать свой отзыв. Я забыл, тоже, что осторожный маленький человек."

- Не всегда разумно говорить об этом. Я очень интересуюсь своей кузиной.
она выглядит нежной и похожей на леди, но я предпочел бы ответить на
ваш вопрос неделей позже.

- Ах, конечно... речь, похожая на речь Аверил. Что ж, я лишь хочу дать вам совет. Она немного застенчива, и мысль о всех этих людях пугает её. Пусть она будет как можно тише в этот первый вечер.

 «Мой дорогой мистер Харланд, она никого не увидит; я всё устроила.
Миссис Willmot и девушки уходят в гости, и я заказала
неофициальный ужин в свою комнату. Аннет что-то намного лучше,
она нет?"

- Думаю, что да; это твоя первоклассная идея, Эверил. Ты
знаешь, что я очень привязался к этой маленькой француженке? Тьфу! Я всегда
забываю, что она англичанка. Луи будет очень ревновать, когда я ей расскажу. Кстати, вы должны привести её к моей жене, Эверил; она и девочки будут рады с ней познакомиться.

 «Мне жаль, что месье ушёл», — были первые слова Аннет, когда Эверил вошла в комнату.
вернулся в комнату. "Я смотрю на него как на своего первого друга. Ты знаешь,,
Я принял его за своего кузена? Когда Клотильда объявила, что английский джентльмен
Я, конечно, подумал, что это был он. Простите меня, кузина, если я вас расстроила; люди такие разные; кто-то всегда молчит, как будто речь осквернит память о мёртвых; но я всегда говорю о своей матери с Клотильдой, с Манон, даже с самой собой. Почему имя, которое мы любим больше всего, должно звучать странно на чьих-то устах?

— Вы совершенно правы, — тихо ответила Аверил, — если я не
— Я много говорила о своём дорогом отце, но по другим причинам. — Тут она запнулась, смутилась и сменила тему.

"Аннет, когда я читала твоё письмо к нему, мне стало очень грустно. «Ты должна привезти её ко мне домой». Вот что я сказала своему старому доброму другу мистеру
Харланду. «Мы должны заставить её забыть о своих бедах: она станет мне как родная сестра.
Будет ли так и между нами, дорогая? Думаешь, тебе не всё равно на бедную, уродливую, маленькую меня?» — и её тёмные грустные глаза на мгновение с тоской остановились на лице юной кузины.

 «О, я буду любить тебя — ты увидишь, как сильно я буду тебя любить».
— возразила Аннет, порывисто обнимая Аверил. — Какая
разница, как ты выглядишь, кузина? Почему ты говоришь со мной в таком
тоне? У тебя добрые глаза — я могу им доверять. Месье говорит, что у тебя доброе сердце — разве это не доказательство того, что ты написала мне то письмо, что ты позволяешь мне называть это место домом? Давайте больше не будем говорить друг другу
ничего лишнего; между нами всё понятно, мы друзья.

Серьёзное лицо Эверил смягчилось. «У меня уже есть один верный маленький друг; как же я буду рад, если у меня появится ещё один! Как я уже говорил, мне очень нравится заботиться о людях».

— О, но это я должна прислуживать вам, — серьёзно ответила Аннет.
«У тебя такое выражение лица, кузина, как будто ты постоянно о чём-то думаешь; это не хмурость, — Авериль выглядела удивлённой, — и всё же твой лоб напряжён, — она нахмурила брови, — это вызывает ощущение усталости, как будто ты слишком обременена; ты серьёзная, но при этом никогда не знала, что такое бедность».

— Нет, но иногда я забываю быть благодарной за своё богатство.
 Аннет, ты проницательный наблюдатель; здесь никто не замечает моей тяжести.
Но я не должен позволять тебе продолжать говорить в таком тоне. Я хочу показать тебе твою
комнату, а потом ты сможешь изменить любое платье, какое захочешь; не то чтобы
сегодня вечером это имеет значение, - лицо Аннет слегка вытянулось, - потому что, если только
Лотти, присоединяйся к нам, мы с тобой останемся одни. Ты пойдешь со мной, дорогая?
дотронулся до ее руки, когда Аннет, казалось, погрузилась в свои мысли.

Лестница в Редферн-Хаусе была широкой и красивой, а просторная
прихожая была красиво обставлена фарфоровыми шкатулками и вазами с
цветами.

"Я выбрала комнату рядом со своей," тихо продолжила Эверил; "она не
— Очень большая, но, думаю, вам там будет удобно.

 — Удобно! О, она слишком, слишком велика для меня. Вы, должно быть,
ошиблись, кузина, — и Аннет широко раскрыла глаза.
 Возможно, если бы Аверил увидела спальню девушки на улице Сен-Жермен, она бы поняла.
Жозеф, она могла бы лучше понять ситуацию, но для её роскошных представлений в свежих
кретонных обоях, красивой, хорошо обставленной мебели, диване и письменном
столе не было ничего необычного. Конечно, ни одна молодая
комфорт леди; она была сама размещены всевозможные безделушки на
туалетный столик.

Аннет стояла в озадаченном восторге, пока ее кузина открывала платяной шкаф
и выдвижные ящики, а затем указала ей на со вкусом подобранную маленькую рабочую корзинку
и промокательную бумагу. "Вы найдете все готовым для вашего пользования. Я
надеюсь, я ничего не забыла. Для меня было таким удовольствием
обустроить эту комнату. Теперь я оставлю вас ненадолго, чтобы вы отдохнули и освежились, а потом мы ещё поговорим, — и, кивнув и улыбнувшись, Аверил удалилась в свою комнату.




Глава V.

Лотти.


«О, мама, если бы ты только могла видеть меня сейчас!» — мысленно воскликнула Аннет, когда за её кузиной закрылась дверь. И, словно это нежное воспоминание открыло шлюзы сдерживаемых эмоций, слёзы потекли ручьём, и какое-то время их было не остановить.

Бедная, усталая Аннет боролась с наплывом противоречивых
чувств; теперь её преданное сердце сжалось при мысли о той
скромной могиле на кладбище в Динане, так далеко отсюда, а затем она
пожурила себя за эти фантазии. «Дело не в могиле, а в жизни, которую мы
я должна помнить, - сказала она себе, - жизнь, которая вечна. Кто может
лишить меня тех молитв, которыми молилась моя мать на смертном одре?
Пока жива память, кто может лишить меня ее примера, ее наставлений,
воспоминания о ее кротком терпении? Для любви нет смерти.
Поистине, месье прав - моя дорогая мама так же близка мне, как и всегда".
Аннет вытерла глаза.

После этого она робко прошлась по своей прекрасной комнате, глядя на одно
сокровище за другим с восхищением и благоговением.
 Врождённое чувство прекрасного Аннет никогда прежде не проявлялось так сильно
Она выросла в нищете, и её врождённые инстинкты и природная утончённость
не находили выхода в том мрачном, неприглядном доме на улице Сен-
Жозеф, с его тусклыми, закопчёнными стенами и длинными узкими окнами,
находящимися в тени соседних крыш, когда молодая кружевница могла позволить себе лишь несколько су на цветы, а венок из белых роз для гроба матери был куплен за счёт ужина.

Но Аннет была менее рада при мысли о том, что станет обладательницей
из всех этих прекрасных вещей, чем тронута женской заботливостью
, которая их предоставила. "То-то мой брат Аверил, должно быть,"
она выражается, "для потратили свои деньги на неизвестный незнакомец! Как
приятно думать, что пока я воображала себя одинокой и покинутой,
эту комнату готовили для меня! Это небесная доброта, которая
так согревает меня ", - сказала она себе, рассматривая одну вещь за другой
.

Это было правдой: Аверил ничего не забыла; её щедрость
удовлетворяла все маленькие желания кузины. «Всю свою жизнь бедная девочка
«Она была бедна, — подумала она. — Я бы хотела, чтобы она нашла всё готовым к использованию. Это будет своего рода сестринское гостеприимство. Лотти поможет мне с этим».

 И вот шёлковая корзинка с изящными инструментами для рукоделия
нашла своё место, как и хорошо укомплектованный бумажный пакет. На туалетном столике стоял даже футляр для щёток, а на маленьком круглом столике — новая Библия и молитвенник, а несколько избранных фотографий в простых рамках украшали стены.

Аннет была так поглощена своими исследованиями, что ей не хотелось отрываться от них.
Она едва успела расчесать свои густые волосы и разгладить смятый воротник, как появилась Аверил. Она с удивлением посмотрела на закрытый сундук. «Ты не распаковала вещи!
 Тебе помочь?» — спросила она с добротой. «Я боялась, что оставила тебя надолго. Но, может быть, ты не готова спуститься?»

— «А что насчёт распаковки?» — немного устало спросила девушка.
— Не то чтобы у меня были красивые платья и кружева. Одно моё бедное
платье не помешает. Ах, — она посмотрела на платье Эверил, которое, несмотря на
ее незамысловатость, были всякие красивые отделки, "боюсь, мне стыдно
вы, мой кузен, с моей нищеты".

"Бедность никогда не посрамил ни один", - ответил Аверил, быстро. "Не беспокойся ни о чем сегодня вечером, Аннет", - глядя на нее немного встревоженно, так как она заметила следы недавних слез.
"Не волнуйся ни о чем сегодня вечером, Аннет".
"С беспокойством, потому что она заметила следы недавних слез". "Завтра ты
скажешь мне, чего ты хочешь, и мы добьемся этого вместе. Осмелюсь сказать,
что вам понравится ходить по магазинам. Я знаю, что Лотти это любит.

 — А вы, кузина?

 — Ну, возможно, мне это не очень нравится, но это дело привычки.
— работа, — весело ответила Аверил. — Я могла бы провести полдня в книжном магазине или разглядывая картины и гравюры, но что касается платьев и красивых вещей, то они, конечно, мне безразличны, если только я не покупаю их для других, — и Аверил слегка презрительно пожала плечами.

 Они шли по коридору и разговаривали, когда открылась дверь.
быстро, и вышла молодая леди в сером. Это была хорошенькая темноглазая девушка. Эверил сразу же обратился к ней:

 «Моя дорогая Лотти, где ты была? Уже почти семь часов!»

— Да, я знаю. Пожалуйста, не задерживай меня, Эверил. Мод хочет, чтобы я украсила её цветами. Я была в «Уайтли» и в «Сторз», но не могу подобрать то, что нужно Джорджине. Не стоит расстраиваться из-за этого, я сделала всё, что могла, — и она поспешила прочь, когда Эверил окликнул её.

- Но вы не разговаривали с моей кузиной Лотти. Вы, конечно, пожмете ей руку
?

Лотти сразу протянула руку. "Я не хочу быть грубым, Аверил,"
она сказала взволнованная, извиняющейся манере. "Как поживаете, Мисс Рэмси?
У меня сейчас нет времени разговаривать с вами, но когда они все уйдут, я это сделаю.
— Она кивнула Эверил и побежала наверх.

"Бедняжка Лотти! Как она выглядит уставшей! Вы должны простить ей её резкость,
Аннет. Лотти не хозяйка себе. Она спустится к нам попозже, когда миссис Уиллмот и девочки уйдут на званый ужин. Я хочу, чтобы вы с Лотти стали хорошими подругами.

«Я думаю, у неё милое личико, только она выглядит так, как будто чем-то расстроена,
как я себя чувствовала, когда нужно было переделать кучу работы, а Клотильда
хотела, чтобы я погуляла. Эта юная леди похожа на меня, не так ли? У неё нет родителей. О да, месье кое-что рассказал мне о ней
история. Она была бедной сиротой, и дядя удочерил ее, а потом
он умер, и его жене, которая приходится твоей мачехой, моей кузине, хватило
невероятной щедрости, чтобы сохранить ее.

Слабая улыбка промелькнула на лице Эверил, но она никак прямо не отреагировала
на это последнее предложение. "Лотти была совсем маленькой девочкой, когда мистер
Сеймур удочерил ее. Ее родители умерли молодыми. Её жизнь была тяжёлой,
как и твоя, Аннет. Я надеюсь, что вы с Лотти подружитесь.
 У меня большая семья, и ничто не радует меня больше, чем видеть, как члены моей семьи счастливы вместе.

"Но ... да, почему бы и нет?" Аннет вернулась, о ее двоюродная сестра с широко
открыл глаза. "В этом таком большом доме наверняка найдется место для
каждого - не будет необходимости ссориться".

- О, я говорила не о Редферн-Хаусе, - ответила Эверил, но она
не стала ничего объяснять. Она усадила Аннет на диван рядом с собой и заговорила с ней тихим голосом, чтобы Робертс, который накрывал на стол к ужину, не услышал их. Когда всё было готово, Робертс тихо удалился, и девушки сели за стол. Аннет
заметил, что для Лотти было накрыто место, но они уже наполовину покончили с едой
когда она присоединилась к ним. Аннет, у которой теперь развязался язык
, давала Эверил красочное описание своей жизни в Динане
когда Лотти быстро вошла в комнату. Она выглядела бледной и встревоженной.

"О, Эверил, мне так жаль, что я опоздала", - сказала она, выглядя почти готовой заплакать.
"Но это действительно была не моя вина. Они только что уехали, а Джорджина хотела, чтобы я
сделала сотню вещей. Что-то случилось с её платьем, и, конечно, она была очень
расстроена, и...

- Не обращай внимания на все это, Лотти, дорогая, - заметила Эверил в своей быстрой,
решительной манере. - "Отбрось все заботы", как любил говорить дорогой отец.
Выпейте чашечку хорошего кофе, и я отрежу вам кусочек грудки от
вон того цыпленка. Вздор!", когда Лотти возразила, что у нее болит голова и
что она слишком устала, чтобы есть: "голодание никогда никому не давало отдыха. Аннет,
не могла бы ты дать Лотти немного того салата, который ты так хвалишь, а потом,
пока она будет хорошей девочкой и съест свой ужин, ты продолжишь своё
живописное описание. Лотти, ты и не представляешь, как хорошо Аннет
она говорит — она так ясно всё объясняет. Это то, что мы любим —
книгу, в которой можно говорить, не так ли, Лотхен?

Аннетта была не прочь продолжить разговор. Нежный взгляд Аверил,
выражающий сочувствие, и её очевидный интерес были достаточным
побуждением: ей было достаточно того, что она нравится своим слушателям. Она даже немного разволновалась,
Бледная апатия Лотти исчезла, и усталая складка на лбу
расслабилась. Она казалась возбужденной, заинтересованной, выведенной из себя.

- У нее тоже была тяжелая жизнь, Эверил, - услышала Аннет ее шепот. - И
значит, у нее не было тебя. - и взгляд Лотти стал мягким и жалостливым
над этой маленькой речью.

Робертс пришёл, чтобы убрать и принести лампы, а затем Эверил пригласила двух своих юных спутниц присоединиться к ней у открытого окна. Лотти села на табурет у её ног и положила голову Эверил на колени. В паузах между её словами Аннет видела, как тонкая изящная рука Эверил с единственным бриллиантовым кольцом на пальце сверкала в свете лампы, когда она гладила
Лотти нежно погладила её по тёмным волосам. Через некоторое время она полушёпотом сказала: «Продолжай, Аннет, не останавливайся. Лотти заснула, и отдых пойдёт ей на пользу. Возможно, в конце концов, у неё не будет одной из её ужасных головных болей».

— Но почему она так сильно устаёт? — с некоторым удивлением спросила девочка. — Нехорошо доводить себя до изнеможения. О,
я знаю, каково это, когда болит спина от наклонов, а свет
гаснет, а работу ещё нужно сделать; но идти и не останавливаться,
когда устал, — это выше моего понимания.

— Лотти — очень занятая маленькая женщина, — тихо ответила Эверил.
 — Она прекрасно работает, а тётя и кузины дают ей много дел.

 — О, она не богата, и так она отплачивает своей тёте за доброту.
Несомненно, она очень рада услужить им. Кузина, я ещё не знаю, как смогу отплатить вам за вашу доброту. Но когда-нибудь я это выясню и сама отвечу на этот вопрос.

 Аверил не была сентиментальной, иначе она могла бы найти готовый ответ на вопрос Аннет, такой трогательный в своей изящной наивности: «Любите меня ради меня самой», — ответила бы она. «Люби меня, и
ты отплатишь мне сторицей», — ибо её натура никогда не довольствовалась любовью, которая исчерпывала себя, но оставалась вечной
отдавать - полной мерой, но без надежды на отдачу. Да, молодой, как она была
в годы, Аверил уже узнал печальный урок, что жизнь
учит ее старшая ученые--что это бесполезно ожидать слишком многого
человеческой природы, и хотя, слава Богу, часто любовь порождает любовь,
лучше и разумнее отдать его свободно, так как Бог дает его благословил
солнце, заливая его похожи на благодарных и неблагодарных, на "С
какой мерой мерите", - сказал Божественный Учитель, "он должен быть оценен в
вы опять". Увы! как скупы наши человеческие меры, как тщательно
мы взвешиваем на весах нашей доброй воли то, за что мы ожидаем получить такую щедрую награду!

Эверил в тот вечер была настроена на то, чтобы слушать. Она мало говорила; только умный вопрос, сочувственное односложное слово или два вытягивали из неё новые подробности.

"Если я хочу хорошо узнать Аннет, — подумала она, — я должна позволить ей рассказать мне всё о себе. Я думаю, что наша главная ошибка при знакомстве с людьми заключается в том, что мы никогда не остаёмся в тени, поэтому мы стараемся наложить отпечаток своей индивидуальности на каждого нового человека. Аннет очень оригинальна, она также откровенна и
безоговорочно. Ей легче говорить, а мне всегда приятно слушать.

Было уже довольно поздно, когда Лотти внезапно вскочила с
виноватым видом.

"Я что, спала, мисс Рамзи? Какой же грубой я вам показалась! Но
когда я устаю, а Эверил гладит меня по волосам, она всегда укладывает меня
спать. Да ведь уже почти десять часов!" - И вскакивает в спешке. - О,
Эверил, тебе следовало разбудить меня! Комната девочек в таком состоянии,
и Джорджина взяла с меня обещание навести там порядок.

- Предположим, я попрошу Анвина сделать это в качестве одолжения... Ты наполовину спишь, Лотти.
Она похожа на маленькую сову, правда, Аннет?

- О нет, мы не должны беспокоить Анвина. И еще есть комната тети.
Это я во всем виновата, что заснула и забыла о своих обязанностях ".
На хорошеньком личике Лотти снова появилось измученное выражение.

"Что же делать? По крайней мере, я могу вам помочь", - отметила Аннет,
с нетерпением. - Это для того, чтобы навести порядок? Конечно, это нетрудно. Моя
кузина, я бы с удовольствием помогла мисс Джонс, если она согласится.

- Очень хорошо, мы все пойдем, - ответила Эверил, польщенная добродушием Аннет.
и Лотти сразу просияла.

Аннет выглядела немного удивлённой, когда они вошли в большую красивую комнату. Кровать, стулья и даже пол, казалось, были завалены одеждой, а туалетный столик был завален шнурками, перчатками и безделушками.
"Какая роскошь! какое великолепие!" - подумала Аннета; но она не стала
высказывать своего удивления вслух; она только расправила складки черного кружевного
платья, которое висело на двух стульях, и начала складывать
это делается быстрыми, ловкими пальцами.

В этот момент Эйверил отозвали; когда она вернулась, все следы
хаоса были уничтожены. Аннет стояла у туалетного столика
Лотти сворачивала ленты, а Эверил убирала безделушки в
чемодан.

"О, Эверил!" — воскликнула она. "Мисс Рамзи так
прекрасно мне помогает. Она сложила все платья, и у неё это получается
не хуже, чем у Анвин. А теперь она пообещала завтра починить мне
кружевную оборку, чтобы я могла потренироваться до прихода герра Людвига.
Мод так настаивала на том, чтобы я это сделала, хотя я и сказала ей, что моя работа была
далеко не идеальной.

"Но для меня это мелочь", - быстро ответила Аннет. "Я могу работать с
новой веточкой там, где старую взяли напрокат. Мисс Джонс об этом не узнает
было перешито на всех, и для меня он будет играть. И теперь, если есть
ничего, что я могу сделать, вы разрешите мне удалиться? для, например
Мисс Джонс, мои глаза становятся тяжелыми, и уже позднее чем та, к которой
Я всегда привык себя".

"Мое дорогое дитя, как бездумно я! Надоело! Конечно, вы не
устали после вашего путешествия. Лотти, я отведу Аннет в её комнату, а потом вернусь к тебе.

Эверил была уже недалеко, но Лотти закончила своё дело и с нетерпением
ждала её.

"Ну что, Эверил?"

"Ну, дорогой мой," в довольно насмешливый голос: "вы изменили свой
взгляд на все с самого утра? Ты все так же уверен, что
приезд моей маленькой кузины-француженки должен все испортить? Вы
нашли ее совсем так же неприемлемо, как вы ожидали?"

Лотти надулась.

- Не будь занудой, Эверил. Человек должен иногда совершать ошибку.
Мисс Рэмзи вовсе не неприятная. Напротив, я думаю, что она
довольно милая.

- Милая! - все тем же дразнящим голосом. "Я должен был сказать, что моя кузина
была очаровательна".

"О, конечно; ты никогда не сторонница полумер, Эверил. Я не должен
«Интересно, не понравится ли она тебе со временем гораздо больше, чем я, — нет, я бы не удивилась».

Эверил рассмеялась своим серебристым смехом, когда Лотти закончила свою речь довольно обиженным тоном.

"В самом деле, Лотти, я совсем не уверена, что не полюблю Аннет слишком сильно. Она милая, и всё же у неё сильный характер. А ещё у неё такие очаровательные манеры!"

- Да, и у меня такие резкие манеры. Ты всегда мне это говоришь,
Эверил.

- Для твоего же блага, дорогая. Что за чушь!", когда глаза Лотти наполнились
слезами. "Как ты думаешь, Аннет сможет что-то изменить между нами?
Позор тебе, Лотти! Я ни на секунду не поверю, что ты всерьёз могла
подумать о чём-то подобном. Что! Ты, которая так хорошо меня знаешь,
можешь завидовать мне из-за другого объекта моего интереса, другого
дружелюбного существа, которому я могу уделить немного внимания? Нет,
такая мелочная ревность не свойственна моей Лотти.

«Нет, не совсем, Эверил», — она обняла её за шею и виновато поцеловала. «Я просто злюсь, потому что очень устала. Никто не может занять моё место, даже эта очаровательная мисс Рэмси. Ты думаешь, я
будет жалко тебе что-нибудь ... когда я хочу, чтобы весь мир любит тебя так же
насколько мне делать?"

"Тише! Спокойной ночи! Нет, нет, ты глупый ребенок!", как Лотти молча
умолял, чтобы снова поцеловать, и Аверил оставил ее, улыбаясь. Но улыбка
исчезла, когда она вошла в свою комнату, и на ее месте появилось выражение крайней усталости
.

— О, Анвин, — сказала она, когда из внутренней комнаты вышла седовласая женщина приятной наружности, — я и не думала, что можно так сильно болеть!

— Вы просто измотаны, мисс Эверил, — ласково ответила старая служанка. — Вы не из самых крепких, а ведь вы ещё молоды.
Люди, кажется, забывают об этом и слишком многого от тебя требуют. У меня сердце разрывается, когда я вижу, как ты бледен и измотан после ночи, и никто не жалеет тебя. Ты всегда заботишься о других и забываешь о себе.

 «Ты, мой дорогой старый рассказчик! Да я в эту самую минуту жалуюсь на свои боли и страдания».

— Да, моя дорогая, и я надеюсь, что ты всегда будешь ворчать на меня, как ты это называешь, — ответила Анвин, осторожно расплетая волосы Эверил и расчёсывая тёмные блестящие пряди, которые почти доходили до земли. Анвин
той ночью она не отходила от своей юной госпожи, пока ее усталая головка
не ложилась на подушку, и не раз она тихонько входила в комнату,
чтобы убедиться, что Эверил заснула.

"Ее разум слишком велик для ее тела", - подумала она, отползая прочь.
и чуть не споткнулась о пуделя. "Никто не знает, что есть напряжение
на что юное существо, и никто не видит ее уступить, кроме меня;"
и Анвин вздохнула, потому что знала и любила свою юную госпожу с детства, и ей было грустно видеть свою милую юную леди такой усталой и измученной.




Глава VI.

ЗАВТРАК В РЕДФЕРН-ХАУСЕ.


Аннет была ранней пташкой; она крепко спала в своей новой роскошной кровати и проснулась отдохнувшей и полной сил. Тщательно одевшись и убрав свой скудный гардероб в большой шкаф, который, казалось, поглощал его, она не знала, что делать дальше. Она прочитала свою главу в новой Библии, а старая потрёпанная Библия её матери всё это время лежала у неё на коленях, но других книг не было, и она не могла ничем заняться. Ей хотелось бы воспользоваться своим красивым блокнотом, но никто не ждал от неё письма. Может быть, она
она могла бы найти дорогу в гостиную своей кузины Эверил - там должно быть
много книг.

Аннет как раз вошла в холл, когда звуки пианино из соседней комнаты
почти возбудили ее любопытство. Возможно, мисс Джонс репетировала, и
сказала бы ей, что делать. Когда она открыла дверь, Лотти подняла голову и
кивнула, заканчивая свою гамму.

"Доброе утро, Мисс Рамзи", - сказала она наконец, как Аннет стояла у
фортепиано смотрел с некоторой завистью на ее юркие пальчики. "Я с трудом
ожидала увидеть вас до завтрака-звонок прозвенел. Итак, вы нашли
свой путь здесь".

«Я не ошиблась, придя сюда?» — спросила Аннет, оглядывая светлую, уютную квартиру с аккуратно расставленными рабочими столами и красивыми книжными полками. «Я собиралась найти комнату моей кузины, но меня привлёк звук фортепиано. Как прекрасно вы играете, мисс Джонс!
 Ваши пальцы словно летают по клавишам. Что касается меня, то я никогда не училась музыке.
- Несколько печально.

- О, я всего лишь играла гаммы, - небрежно ответила Лотти. "Да,
вы были совершенно правы, чтобы сюда никто не заходит в комнату к Аверил без
разрешение. Это ее собственная гостиная-комната, Вот видите, и я осмелюсь сказать, что она
сейчас читает там. Это утренняя комната, где все сидят,
и работают, и пишут свои письма".

"Утренняя комната! То есть номер для вечера?" - спросила Аннет, в
таким озадаченным тоном, что Лотти не могла удержаться от смеха.

- Ну, знаете, есть гостиная, и мы, конечно, пользуемся ею по вечерам.
то есть, когда принимаем гостей. «Не хотите ли взглянуть?» — и Лотти, которой немного надоели её весы, с готовностью
поднялась. Она начала считать Аннет очень забавной.
 Ей очень нравилось то изумление, с которым она на всё смотрела.

«Но эта комната великолепна. Я никогда не видела такой роскошной комнаты», —
повторяла она время от времени.

"Да, она выглядит очень мило, когда освещена, —
небрежно ответила Лотти. «Эверил умеет сделать так, чтобы все её комнаты выглядели
уютными и домашними. Даже в этой комнате нет ничего чопорного.
В некоторых гостиных всегда кажется, что в них никто не живёт.

«Два камина, и все эти большие окна, и такой длинный пол, что
по нему можно танцевать. Ах! Я думала, что это чужая девушка.
в черном, с бледным кружевом и я вижу это сам". И Аннет стояла
перед стеклянной панелью, серьезно глядя на свое изображение, в то время как Лотти смотрела
ей в забаву.

"Я думаю, что вы будете знать снова", - сказала она, немного
саркастично. Но сарказм был потерян на Аннет, которая все еще
созерцая ее образ со всей серьезностью.

— «Простите, если я задержу вас надолго, — ответила она, — но до этого момента я не думала, что когда-либо ясно видела себя; вот почему я
беседую с собой, как с незнакомцем. Это хорошо, это полезно».
Поймите, что у вас нет права на восхищение — бледное, вытянутое лицо — фу!
 Вы займете моё место, мисс Лотти, — большое зеркало будет с большей радостью отражать вас.

 Этот маленький комплимент понравился Лотти, хотя она и сделала вид, что смеётся.
— Вы несправедливы к себе, — сказала она, краснея. — Зеркало не видело, как вы говорите. Когда люди оживлены, они выглядят лучше. Никто
не может судить о себе. Эверил всегда говорит о себе как о некрасивой
маленькой девочке; она помешана на мысли, что шокирует людей с первого
взгляда. Но бывают моменты, уверяю вас, когда я почти думаю, что
Она прекрасна. О, вот и звонок к завтраку. Я так рада, потому что голодна как волк. Пойдёмте, мисс Рэмси, мы найдём Эверил на её посту.

 Эверил, почти скрытая за большой вазой, оторвалась от своих писем и поприветствовала Аннет.

  «Ты хорошо спала, дорогая? Кажется, ты выглядишь отдохнувшей». Миссис Уилмот,
это моя кузина Аннет Рамзи, — обратилась она к высокой, красивой женщине в траурном платье, которая читала газету у окна.

 — О, конечно! — довольно холодно ответила она, протягивая пухлую белую руку.
Она протянула руку, но не сдвинулась ни на шаг. «Надеюсь, вы в добром здравии, мисс Рамзи».

 «Я всегда в добром здравии, благодарю вас», — ответила Аннет, слегка отпрянув от пристального взгляда этих красивых карих глаз. Надо признать, что приём миссис Уиллмот был несколько холодным. «Этой леди
Я нежеланный гость", - подумала она, потому что девушка была довольно проницательной.


- Подойди и сядь рядом со мной, Аннет, - быстро сказала Эверил. "Лотти, будь добра,
ты поможешь Аннет приготовить омлет? Остальные еще не готовы - мы
Обычно я начинаю без них. Интересно, что вы почувствовали, когда проснулись сегодня утром в
чужой комнате, и не захотелось ли вам вернуться на улицу
Сен-Жозеф?

Аннет уже собиралась с жаром опровергнуть это предположение, когда раздался чистый, металлический голос миссис
Уилмот:

"Я не понимаю, почему девочек нет внизу. Мы вернулись домой вчера вечером в
смехотворно ранний час. Нет ни малейшего оправдания тому, что они так
опоздали. Лотти, пожалуйста, сходи наверх и поторопи их. Джорджина становится
разбалованной. Я всегда говорю ей, что ранний подъём — лучшее косметическое средство
для цвета лица. Не знаю, заметила ли ты это, Эверил, но
Джорджи определенно толстеет."

"Нет, я не могу сказать, что я это заметил", - ответил Аверил, а
коротко. "Они не позднее, чем обычно. Надеюсь, они не будут держать
Лотти, иначе ее завтрак остынет. Но миссис Уиллмот перебила
на этот раз она заговорила явно обиженным голосом.

"Моя дорогая Эверил, это очень плохо. Тост снова стал жёстким. Я не могу его есть.
Право, миссис Адамс с каждым днём становится всё более беспечной."

"Мне так жаль. Аннет, не могла бы ты позвонить в колокольчик, и я
— Прикажите, чтобы приготовили свежие тосты. — Эверил говорила с величайшим добродушием, но, когда она отдавала приказ, хмурый лоб миссис Уилмот не разгладился, и едва Робертс закрыл за собой дверь, как она снова взорвалась:

 — Это просто позор, Эверил, видеть, как тебя обманывают слуги. Посмотрите, сколько вы платите миссис Адамс — почти вдвое больше, чем
Раньше я платил Рэнсом, а она с каждым днём становится всё более небрежной.
 Например, котлеты из омара на днях были непригодны для еды, а белый суп она
приправила неправильно.  Как можно мириться с таким
некомпетентный человек, просто потому, что она респектабельная женщина, выходит за рамки моего понимания. По-моему, старые слуги — это ошибка. Конечно, вы качаете головой. С таким же успехом можно говорить с ветром. Немного досадно, что в моём возрасте и со всем моим опытом вы никогда не согласитесь, чтобы я направляла вас в таких вопросах.

Эверил слегка приподняла брови. «Боюсь, моя дорогая миссис.
Уилмот, в этих вопросах мы должны прийти к согласию, как вы хорошо
знаете, ведь мы часто обсуждали этот вопрос. Ничто не заставит меня расстаться с миссис Адамс. Она бесценная служанка; она
трудолюбивая и экономная, и мой отец всегда хвалил её стряпню.
Я думаю, Родни заразил тебя своими клубными замашками. Он вбил себе в голову, что ворчать — это его прерогатива как англичанина,
но я намерен дать ему хороший совет придержать язык в присутствии Робертса.
Кстати, миссис Уилмот, — легко переходя к неприятной теме, — сегодня утром я получила ещё два отказа — от Фарнборо и Лэтэмов.

 — Что ты говоришь о Лэтэмах, Эверил? — вмешался свежий голос, и высокая, эффектная девушка, юная копия своей
мама вошла в комнату, а за ней по пятам следовала Лотти.

"Доброе утро, мама! Что ты хмуришься?" — она небрежно чмокнула её в щёку, проходя мимо. "О!" — она внезапно сменила тон и холодно посмотрела на Аннет. "Полагаю, это мисс
Рэмси. Как поживаете? — Очень хорошо, надеюсь, — приятное путешествие и всё такое? — и юная леди опустилась на стул с дерзкой непринуждённостью, которую некоторые сочли очаровательной.

 — Что случилось с твоей сестрой, Мод? — спросила её мать довольно холодным тоном.

"Моя сестра?" с веселым воздуха. "Это не абсурдно, Аверил, когда мать
используется, что достойный тон? Я бы не Джорджи в мире на данный
момент. Во всем виноват доктор Рэтбоун. Вчера вечером он пригласил маму на ужин
и угостил ее всевозможными занимательными речами.
Он рассказал ей о Джорджи потолстеть, и что она должна ездить и раньше
завтрак. О нет, я бы не хотела оказаться на месте Джорджи в следующем месяце.
— И Мод так нелепо скривила губы, что Лотти чуть не расхохоталась.

— «Я часто говорила Джорджине, что ей следует больше ходить пешком», — ответила
Эверил довольно серьёзно. «Она должнаОна любит мягкое кресло, читает
слишком много романов и… — но тут миссис Уилмот прервала её.

 — Ну вот, Мод, ты, как обычно, заставляешь Эверил строго судить Джорджину.
 К этому времени ты уже должна знать, как она всегда строга с ней, и всё же
ни одна девочка не заслуживала такого осуждения.  Я сказала доктору Рэтбоуну, что она растолстела из-за того, что много смеялась.  Какой неприятный старик!
Я никогда не видел её такой красивой, как вчера вечером. Это синее
платье ей очень шло. Я уверен, что капитан Беверли тоже так считал, потому что
он был очень внимателен.

- Не могу сказать, что я это заметила, - холодно ответила Мод. - Неужели Лэтемы
действительно отказались, Эверил? Какая жалость!

Миссис Уилмот, казалось, была немного встревожена покрасневшим лицом дочери
и явной досадой.

"О, комната и так будет переполнена", - успокаивающе сказала она. — Это
не имеет значения, что касается Лэтэмов. Миссис Мортимер вчера вечером
сказала мне, Моди, что никогда не видела тебя в более выгодном свете. «Джорджина
очень изменилась, — сказала она, — и у тебя есть основания гордиться ими обеими, но, по моему мнению, Джорджина никогда не сравнится с ней
«Сестра, у неё нет такой красивой фигуры, как у Мод».

«Моя дорогая миссис Уилмот, разве не жаль…» — но тут Эверил остановился,
а Мод вздёрнула свою длинную шею и постаралась не выглядеть довольной этой
глупой лестью.

В этот момент их прервали. Дверь довольно шумно открылась, и на пороге появилась
красивая, пышногрудая девушка с широким, грубоватым лицом и копной
светлых льняных волос.

"Доброе утро, добрые люди!" — весело сказала она, опускаясь на свободный стул.  "Лотти, не могла бы ты отрезать мне кусочек от этого
ветчина? Я буквально умираю от голода, потому что капитан Беверли не дал мне времени поужинать. Почему ты такая мрачная, Эверил? О, понятно. Я забыла о манерах. Мисс Рэмси, пожалуйста, простите меня. Я совсем забыла о вас, — и Джорджина, чувствуя, что изящно извинилась, отвернулась от Аннет и занялась завтраком.

— Эверил, — воскликнула Мод в этот момент, — я полагаю, мы можем взять карету сегодня днём? Мы хотим сделать несколько визитов.

 — Мне очень жаль, Мод, — нерешительно начал Эверил, — но моей кузине нужно кое-что купить.

"На Хай-стрит есть отличные магазины", - ответила молодая леди.
в самой невозмутимой манере. "Мисс Рамзи найдет все, что захочет, в "Сименс"
 и Литтл, или вот Баркер", бросив надменный взгляд на Аннет.
аккуратное черное платье.

- И все же я боюсь, что ты не сможешь воспользоваться экипажем сегодня.
после обеда, Мод.

— «Ни за что!» — и тут Мод выглядела крайне возмущённой. — «Эверил, я
не думала, что ты можешь быть таким бессердечным. У мамы
все эти визиты, и они обязательно должны быть оплачены, а завтра мы
идём на вечеринку в саду в Ричмонде, а на следующий день — воскресенье, и понедельник
леди Моррисон дома, вторник у нас, и...

Аннет, которая слушала эту отповедь в озадаченном молчании,
внезапно вмешалась.

"Карета, кузина", - сказала она с некоторым удивлением. "А зачем мне такая карета?
Я, конечно, могу пройтись пешком, и тогда эта юная леди не будет испытывать неудобств. " Что это значит?" - спросила она. "Что это значит?"
"Что это значит?" О, да, так будет лучше, и я могу идти пешком.

Но тут Лотти выразительно толкнула её локтем, и Эверил немного грустно сказала:
— Но я не могу ходить, Аннет, — по крайней мере, даже небольшая прогулка выбивает меня из колеи.

— Но обязательно ли мисс Рэмси должна ходить по магазинам?
— сегодня? — спросила Мод довольно пренебрежительно.

— Скажи «нет», кузина, — прошептала Аннет, покраснев от боли.

Но Аверил улыбнулась ей в ответ и сказала: «Тише!»

— По-моему, это ты невнимательна, Мод, — сказала она очень
тихо. — «Да, совершенно необходимо, чтобы Аннет не была разочарована. Но раз уж вы так настаиваете на этих визитах, можете взять карету, а мы поедем на извозчике, пожалуйста, не говорите больше об этом», — Мод, конечно, хватило такта выглядеть немного смущённой. «Аннет не будет возражать, я уверена. А теперь, может быть,
Кто-нибудь из вас, девочки, присмотрите за Родни, когда он спустится? Я хочу, чтобы Лотти закончила репетировать до прихода герра Людвига. Пойдём, Лотти! Пойдём,
Аннет!" — и Аверил поманила их к себе.

 Как только дверь за ними закрылась, Лотти разразилась возмущёнными
словами. "О, Аверил, как ты можешь это терпеть? Мод действительно
плохо себя ведёт! и чтобы тётя поощряла её в такой дерзости!»

«Пожалуйста, Лотти, дорогая, давай сменим тему, — и губы Эверил устало изогнулись. «Время слишком ценно, и у нас с тобой слишком много дел, чтобы тратить его на такие пустяки. Аннет, как ты думаешь, ты
— Вам не скучно в моей гостиной? Мне нужно писать письма и заниматься разными
делами.

— Мне не будет скучно, если я смогу вас видеть, — просто ответила Аннет.
— После смерти моей матери я работала одна. Одна! Ах, какое горькое
слово! Его трудно выговорить. Часто я забывала — я погружалась в
какие-то мечты. — Это так, мама?«Я бы сказал и поднял голову. Увы! Там были только тёмные углы, пустое кресло — ни
улыбки в ответ, чтобы поприветствовать меня. О, кузен, я вижу, что расстроил тебя своими
воспоминаниями. Но я сделал это только для того, чтобы доказать тебе, что я
веселый - то, что вы называете жизнерадостным - по сравнению с этим.

Эверил мгновение не отвечала - когда она заговорила в следующий раз, это было для того, чтобы
спросить Аннет о порванной кружевной оборке, которую она должна была заштопать для Лотти.

Аннет не терпелось приступить к выполнению своей задачи; она хотела показать этим дорогим
людям, что она кое-что может. "Для меня это игра", - сказала она
с невинным эгоизмом. «Вы увидите, и мисс Лотти тоже, что
я умею хорошо работать. «Не нужно голодать, когда у тебя десять пальцев», как
говорит бедная Клотильда. Ах, бедная Клотильда! Она сейчас чистит лук
и, возможно, в глубине души молится за меня. Подождите! Я грущу
болтушка. Я не буду говорить целый час, — и, как ни странно, Аннет сдержала слово. Но хотя Аннет молчала, её мысли были достаточно заняты. Снова и снова она поднимала свои тёмные глаза от вышивки и устремляла их на тихую фигуру перед собой, на серьёзное, сосредоточенное лицо, на маленькие, занятые делом руки, пока Эверил писала письма, подсчитывала счета или делала записи в своей бухгалтерской книге.




ГЛАВА VII.

РОДНИ ПОЯВЛЯЕТСЯ НА ПОЛЕ БОЯ.


Но утро не прошло без происшествий. Молодой человек
Хозяйка Редферн-Хауса, очевидно, была деловой женщиной. Сначала
дородная, привлекательная на вид женщина потребовала, чтобы её впустили, и
у неё состоялся долгий и, очевидно, очень важный разговор. Аннет, сидевшая в своём солнечном уголке,
слышала лишь пару слов: майонез, абрикосовый пирог и так далее.
Очевидно, Эверил составляла _меню_. Затем, когда миссис Адамс
ушла, на её место сел Анвин, и до Аннет снова донеслись обрывки
разговора. Кажется, они обсуждали какое-то благотворительное
дело, потому что упоминались суп и бельё.

"Ты пойдёшь сам, Анвин," — услышала она голос Эверил. "Моё время полностью
Сегодня я занята, но если вы выясните, что они действительно заслуживающие
внимания люди, я позвоню завтра. В любом случае немного супа и
чего-нибудь вкусненького не повредят, ведь женщина, конечно, очень больна.

— Хорошо, мэм, я соберу корзинку и… — тут её голос дрогнул,
но она сказала ещё много чего, прежде чем Унвин оставила Эверил
писать письма.

Снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь трелями снегиря.
 Перо Эверил быстро скользило по бумаге; затем она остановилась
и, казалось, прислушалась, а через мгновение вскочила с раздраженным возгласом.

«Что она могла услышать?» — подумала Аннет. Но вскоре её любопытство было удовлетворено. Эверил забыла закрыть за собой дверь, и в следующий момент Аннет услышала, как она разговаривает с Лотти.

"Почему ты перестала играть, Лотти? Ещё нет одиннадцати. Ты вроде говорила, что тебе особенно хочется поиграть два часа."

— Да, я так и сказала, но тётя хочет, чтобы я написала несколько писем, а Мод говорит, что слишком занята, чтобы их писать. Не волнуйся, Эверил, не беспокойся об этом.
Герр Людвиг только отругает меня за то, что моя работа неидеальна.

«Возвращайся к своим играм, Лотти. Я поговорю с миссис Уиллмот. А теперь не спорь, это пустая трата времени, и ты знаешь, что обещала слушаться меня. Быстро — марш отсюда!»

 В коридоре послышались тяжёлые шаги — разговор возобновился. Аннет навострила уши. Да, она за кулисами; она начинает
понимать, как устроено домашнее хозяйство.

"Миссис Уилмот, я хочу с вами поговорить" — голосом Эверил.  "Почему
Лотти всегда нужно перебивать?  Я думала, мы всё поняли.
нам, что она была, есть время для ее практиковать. Герр Людвиг-это
дорогой мастер; он бросает свои деньги, пока она готовит
правильно для нее урок. На прошлой неделе он был очень зол, потому что она сыграла
свою пьесу так несовершенно ".

"Я уверен, что не знаю, зачем ты мне все это рассказываешь, Эверил. Я...
не осознаю, что прерываю Лотти.

"Мод только что попросила ее написать несколько писем".

«О, я забыла. Теперь я вспомнила, что обе девочки сказали мне, что они
слишком заняты; а Джорджина такая рассеянная и пишет так неразборчиво,
что я никогда не обращаюсь к ней».

— Но Мод всегда кому-нибудь пишет.

 — Да, и все говорят, какие у неё умные и забавные письма. Но
на самом деле она очень злится, если я прошу её ответить на несколько записок. Девочки
такие эгоистичные, они никогда не утруждают себя ради других.

 — Я думаю, тебе стоит настоять на том, чтобы Мод была полезной. Полагаю,
мы все стали бы эгоистами, если бы поддались этому чувству. В самом деле,
Лотти не следует беспокоить; ещё одна отповедь от герра Людвига
разочарует её. Если никто другой не будет писать ваши письма, я должна
предложить свои услуги.

«Вы, Эверил! Что за вздор! Спасибо, я предпочитаю сама справляться со своими делами».
дела" - очень натянуто. "Я полагаю, письма могут подождать". Тут, там
платье медленно скользнуло по полу, и в следующий момент Эйверил
вернулась. Аннет с тоской посмотрела на нее, но ничего не сказала, и
снова воцарилась умиротворяющая тишина. Черный пудель мирно дремал
; Аннет продолжала усердно работать; ее задание было почти закончено. Она решила, что, когда всё будет готово, она проскользнёт в открытое окно и исследует зелёную извилистую тропинку, которая казалась такой приятной. Сад был для неё в новинку, и вид аккуратно подстриженных
Выстриженная лужайка и яркие клумбы были так приятны для глаз.

Еще один стук в дверь — быстрый, настойчивый — и в комнату вошел светловолосый молодой человек, одетый по последней моде.

"Эй, Эверил, ты очень занят? Я хочу с тобой поговорить" — и тут он осекся, увидев Аннет.

"Прошу прощения. Я и не подозревал, что с вами кто-то есть, — он окинул
Аннет довольно холодным, высокомерным взглядом, пока говорил.

"Доброе утро, Родни. Это моя кузина, мисс Рэмси. Вы вчера знали, что она должна приехать. Аннет, это мистер Сеймур, мой
«Сын мачехи».

Аннет поблагодарила за представление, слегка надменно кивнув головой, — маленькая кружевница была горда. Эти Сеймуры не были любезны с ней. Каждый из них по очереди давал ей понять, что она нежеланная гостья. Хорошо, она будет держаться особняком, чтобы не доставлять им неудобств. В карих глазах Аннет появился озорной огонёк.

"Если вам угодно, кузина, я пройдусь по тому приятному саду," — сказала она довольно чопорно.  "Я закончила с веткой, и мисс
Джонс не узнает, где его починили, и тогда я никому не буду мешать.

— Пожалуйста, не беспокойтесь из-за меня, мисс Рамзи, — начал
Родни.

Но Аннет не дала ему договорить. С неё хватит этих Сеймуров,
сказала она себе, стряхивая пару ниток со своего чёрного платья. Она даже не стала дожидаться разрешения Аверил, а сбежала по ступенькам
вслед за чёрным пуделем, который был в восторге от перспективы
поиграть. Аннетта до этой минуты и не подозревала, что у неё есть
характер. «Нужно вырасти, чтобы стоять на цыпочках с этими
— По-английски, — сказала она, слегка тряхнув головой, и пошла по дорожке, обсаженной кустарником.

Родни прислонился к оконной раме и лениво наблюдал за ней.
— Какая энергичная молодая особа! — пробормотал он. Затем вслух: — Должно быть, тебе ужасно скучно, Эверил, что твоя бедная родственница появилась так неожиданно.

- Я не уверена, что Аннет окажется занудой, - ответила Эверил,
довольно холодно. "Я очень довольна тем немногим, что я видела о ней.
Несмотря на бедность и тяжелую работу, она, кажется, обладает большим
утонченность. Она умна и забавна, и я обнаружил, что она
превосходная компаньонка.

- Действительно! За завтраком она, похоже, не произвела на девочек особого впечатления. Это
жаль, она не выглядит лучше. Она имеет полуголодная рода
внешний вид. А если вы рады и все такое..."

— Родни! — немного нетерпеливо воскликнула она. — Ты пришёл в мою комнату, чтобы обсудить достоинства и недостатки моего кузена?

 — Нет, конечно. Как ты проницательна, Эверил! Ты всегда осуждаешь человека,
не дав ему и слова сказать. Некуда торопиться, не так ли?
теребя бутон розы в петлице таким образом, что это разозлило Эверил.

"Тебе-то спешить некуда," довольно саркастично; "но если ты позволишь мне
упомянуть об этом, я и сам очень ограничен во времени, так что, пожалуйста,
дай мне знать, чего ты хочешь, как можно скорее."

"Что ж, ты мог бы быть немного любезнее, Эйв," довольно угрюмо. — Я ведь нечасто отнимаю у вас драгоценное время, не так ли? — Затем, поскольку она
ничего не ответила, он продолжил в той же тягучей манере. — Дело в том, что у меня небольшие трудности, и я не смею говорить об этом матери. Она перебила:
В прошлый раз всё прошло не очень гладко, и если я что-то и ненавижу, так это сцены — мои нервы этого не выдержат.

Эверил села и покорно сложила руки на коленях. Её
поведение недвусмысленно говорило о том, что именно это она и ожидала услышать. Она
выглядела таким маленьким существом — таким нелепо-детским — рядом с высокой ленивой фигурой, прислонившейся к стене; но в её маленьком решительном лице не было ничего детского. Родни, казалось, находил молчание утомительным. Он переминался с ноги на ногу и пощипывал усы, украдкой поглядывая на неё.

"Ты что, не можешь сказать ни слова парню?" - спросил он, когда ситуация
стала невыносимой.

Эверил бросила на него быстрый взгляд. "О, дорогой, да, тысяча слов, если ты
захочешь", - презрительно ответила она. "Вопрос в том, понравятся ли они _fellow_
".

- Ну же, Аве, не будь так чертовски строг ко мне. Ты такая добродушная, милая душа и так часто мне помогала, что теперь не заржавеешь.

 — Тебе никогда не приходило в голову, — сказал он резким, пронзительным голосом, — что даже у доброты есть границы, что я, возможно, поступаю по совести?
стесняешься тратить мои деньги на транжиру? А теперь, пожалуйста, не перебивай меня, Родни; я должен высказаться, даже если правда тебе не по душе. Я не из тех, кто предсказывает приятные вещи. Ты пришёл сказать мне, что превысил своё жалованье, что снова в долгах и что ты не смеешь обратиться к своей матери; а я скажу тебе в ответ, что тебе должно быть стыдно за себя.

«Конечно, я должен стерпеть всё, что вы захотите сказать, если я поставлю себя
в такое положение». И тут Родни, казалось, что-то проглотил.

Голос Эверил невольно смягчился. «Родни, я говорю это ради твоего же блага. Я не хочу быть суровой ни с тобой, ни с кем-либо другим, но я не могу смотреть, как ты губишь себя, не сказав ни слова в своё оправдание. Как долго ты собираешься так жить, живя за счёт...» — она хотела сказать «меня», но поспешно заменила слово на «маму».

Родни покраснел, как будто понял её.

"Если бы только что-нибудь подвернулось, — пробормотал он. — Мне просто не везёт, я не сдал экзамен."

"Разве удивительно, что люди, которые не работают, не могут
Сдать экзамен? Не повезло — подвернулось что-то!" — еще более нетерпеливо.
"Как я ненавижу эти фразы! Сама болтовня бездельника. Есть ли в этом мире что-то стоящее, что можно получить без усилий — без настоящего труда? 'В поте лица твоего будешь есть хлеб.' Почему ты, Родни, должен быть освобожден от общего бремени человечества?"

"О, да ладно! не проповедуй, Эйв. Кто сказал, что я не хочу работать?

"Ты работал в Оксфорде? Ты работаешь сейчас?

"Возможно, нет. Но я молод, и даже матушка говорит, что работы предостаточно.
времени. Тебе не нужно отказывать мне в небольшом развлечении. Я буду работать быстро
со временем."

- Моя дорогая, - ответила Эверил со странной материнской заботливостью, которая так странно сидела на ней.
- "мало-помалу" - опасный союзник. "Сейчас" - более крепкий парень,
и лучший персонал для молодого человека. Вы знаете, что говорит мистер Харланд,
"Чем дольше вы ждете работы, тем меньше вы будете испытывать к ней желания
когда она придет. Безделье никогда никого не улучшало ".

"Как маленькая деловитая пчелка совершенствуется с каждым солнечным часом!" - протянул он
Родни, которому эта лекция уже начала надоедать.

- Именно так. И ты еще не запасся ни капелькой меда. А теперь, Родни,
несмотря на твое нетерпение, я должен попросить тебя выслушать меня минутку.
На этот раз я помогу тебе".

"О, огромное спасибо! Я всегда знала, что ты твердолобая, Эверил".

"На этот раз". - Она выразительно подняла палец. «Но, Родни, никогда больше. Говорю тебе, моя совесть не позволит мне этого сделать. Я не могу тратить хорошие деньги, которые могли бы помочь достойным людям расплатиться с долгами крайне нерадивого молодого человека, и тем самым поощрять его к новым контрактам».

 «Честное слово, Эверил!» — оскорблённым тоном.

«Мой дорогой мальчик, я говорю суровую правду. Ты праздный молодой человек,
и ты слишком любишь удовольствия. Все Сеймуры такие».

«Вы очень любезны по отношению к семье», — снова впадая в угрюмость.
«Почему бы вам не выгнать нас? Вы не обязаны с нами мириться. Ну же, Эверил, ответь, если можешь».

— «Я мог бы легко ответить на этот вопрос», — глядя на него с грустью.
— Но молчание — золото, Родни. Но не испытывай меня слишком сильно.
 Я не отрицаю, что бывают моменты, когда мне хочется сбежать от вас всех.

 — Что ж, ты очень добр к нам, — покаянным тоном. — Я часто говорю
Девочки, какой же ты упрямый. Я знаю, что мы доставляем много хлопот.
 Это всё из-за нашего воспитания, как говорит тётя Дина. Мать жалела розгу и баловала ребёнка, разве ты не знаешь? Ужасно досадно.

Эверил улыбнулась. В глубине души Родни был её любимчиком — слабым,
потакающим своим желаниям и легко поддающимся влиянию. В нём были и хорошие качества, и
он не был таким безнадежно эгоистичным, как остальные.

 «А теперь скажите мне, чего вы хотите, и я выпишу чек», — заметила она,
вернувшись к своему деловому тону. — «Или, лучше, дайте мне ваши счета».

— О, конечно, если вы мне не доверяете! — Родни выглядел обиженным и уязвлённым.

"Хорошо, я заплачу. А теперь! — и когда Родни прошептал ей на ухо сумму, она лишь приподняла брови, но ничего не сказала, выписала чек и передала его ему. Она не обратила внимания на его бурное спасибо.

"Не стоит об этом. Я никогда не обращала внимания на слова. Если ты хочешь
доставить мне удовольствие, если ты хоть немного дорожишь моим уважением,
ты всерьёз побеспокоишься о месте. Ты попросишь мистера Харланда помочь
тебе. Сделай это, Родни, сделай, мой дорогой мальчик, и я буду
гордиться тобой.

Родни попытался рассмеяться над её серьёзностью, но было видно, что его легкомысленная натура тронута.

"Что ж, я подумаю об этом. Не беспокойся, Эйв. Я никогда не стоил таких хлопот. Ты добрая душа, и я тебе очень признателен. Правда, признателен. О, а вот и та молодая женщина — кузина, я имею в виду. И я тоже, пожалуй, пойду. — И Родни неторопливо удалился.

 — Вы одна? Тогда мне не нужно бояться вас отвлекать? — начала Аннет.
 Затем она остановилась и внимательно посмотрела на Эверил.  — Ах! Вы устали, кузина. Вы сильно побледнели и устали за время моего
отсутствие. Я отнесу книгу на ту тенистую садовую скамейку".

"Нет, нет! Я уберу свои письма. Меня так часто прерывали.
Действительно, я должен поговорить с тобой, Аннет. Это часть моих дел на
сегодняшнее утро. Не подняться ли нам в твою комнату? Я хочу, чтобы ты сказала мне
что именно тебе нужно для обновления твоего гардероба, так же, как ты
сказала бы своей матери. Вы, конечно, всё ещё в трауре. Прошло всего полгода с тех пор, как вы её потеряли.

 — Всего полгода! Мне кажется, что прошло шесть лет. Да, я надену чёрное платье; любой другой цвет будет слишком ярким. Вы тоже в чёрном, кузина!

- Да, но это не траур. Думаю, мне не нравятся никакие цвета для себя.
Анвин следит за моими платьями. Когда она думает, что я хочу новое, она так и говорит
мне об этом. Я не должен помнить он сам. Но, как ни странно, это
всегда рад меня видеть, как люди вокруг меня одеты хорошо".

"Это потому, что у вас есть художественный вкус. Мисс Джонс платья хорошо. Я
сегодня утром обратила внимание на её платье.

«О да! У Лотти отличный вкус. И потом, она знает, что красива».

Эверил могла бы сказать больше на эту тему, но она была необычайно
немногословна, когда речь заходила о её собственных добрых делах. Лотти
были очень красноречивы по этой теме. Она могла бы рассказать Аннет о том времени, когда маленькая школьница проливала горькие слёзы унижения и стыда из-за того, что её обноски были ей велики, а на одной из штанин было чернильное пятно, посаженное злонамеренной одноклассницей; о днях, когда выцветшие ленты и залатанные перчатки были в порядке вещей; когда на жалкие просьбы Лотти о новом платье или даже о новых ботинках ей отказывали из-за безрассудной расточительности.

Милая юность Лотти была омрачена этими мелкими неприятностями,
этими мучительными ограничениями, навязанными безжалостной тиранией и деспотизмом.
Тысячу раз она страдала из-за того, что была обузой. Яркая, живая девочка, осознававшая свои скрытые таланты и стремившаяся к высшему образованию и саморазвитию, была буквально измотана и подавлена в своих интеллектуальных способностях, низведена до скучного уровня мелких, изнурительных обязанностей. В школе в Стоук-Ньюингтоне у Лотти были хорошие учителя, но, поскольку у неё не было времени на подготовку, их уроки приносили мало пользы. Она должна была преподавать историю и географию
младшим, помогать им с вычислениями, шитьем, присматривать за ними
их практика. Учительница для молодых учеников была самой тяжелой работой для всей школы
. И все же даже там она завоевала золотые отзывы. Он был Аверил кто
был ее благодетелем, чья симпатия и любовь готова зачистили ее
повседневной жизни. Он был Аверил, кто наблюдал за ее сотней разных способов.

Лотти еще многое приходилось выносить из-за эгоистичных капризов своей тети, но
теперь ее жизнь стала намного счастливее. Потрепанные платья остались в прошлом. Эверил взяла это дело в свои руки. Свежие, изящные туалеты Лотти часто вызывали недовольство миссис Уилмот и насмешки
реплика Мод или Джорджины. Ее забытые музыкальные способности были
развиты выдающимся герром Людвигом. Лотти не была неблагодарной за
всю эту доброту. Ее любящая натура расцвела свежей нежностью,
и она отплатила Эверил преданностью своего юного девичьего сердца - "моя
милая святая Эверил", как она часто называла ее.




ГЛАВА VIII.

— «Ты возьмёшь свои слова обратно, Мод?»


Нескольких минут хватило, чтобы осмотреть скудный гардероб Аннет.
Глаза Эверил затуманились при виде маленькой стопки грубого, аккуратно заштопанного белья, изношенных туфель и жалких
ухищрения, причинившие не одну боль ее горячему сердцу.

"Как ей удается выглядеть такой леди?" она подумала, когда
обратила внимание на обтрепанные края своего черного платья: "Кажется, никто из них не заметил".
заметил тот неуловимый вид, который выдает в ней истинную благородную женщину.
Хотел бы я, чтобы у Мод и Джорджины были хотя бы наполовину такие хорошие манеры; но они
основательные девушки того времени ".

Аннет с тоской посмотрела на неё, когда осмотр закончился.

"Я ведь сказала тебе правду, кузина, когда сказала, что я бедна? На улице Сен-Жозеф это не имело значения, но здесь, среди всех этих
прекрасные люди, я не люблю быть убогой.

- О, мы все это исправим, - весело ответила Эверил. "Я буду
дам тебе тот же наряд, который я дал Лотти, когда она впервые попала на видео
вот. Поскольку мне предстоит сыграть роль феи-крестной, мне жаль, что
кареты, запряженной тыквой, не хватает; но, смею сказать, у нас все получится очень хорошо.
А потом, когда она шла в свою комнату, она упрекала себя за то, что недостаточно благодарна за своё богатство. «Как часто я жаловалась на бремя своего богатства!» — говорила она себе. «Как часто я мечтала избавиться от своих обязанностей и поселиться в коттедже
с Лотти и Анвином! Почему я такой нетерпеливый, такой трусливый? Я должен
радоваться богатству таланта, вверенного мне. «Отчитывайся в своих
делах». Да, однажды эти ужасные слова прозвучат в моих ушах. Мне было дано так много, что, несомненно, потребуется ещё больше.
О, какое же я несчастное создание, ведь я бы охотно, трижды охотно
отдала всё это, если бы только могла быть такой, как другие девушки! —
Тут она увидела себя в зеркале, и румянец залил её бледное, печальное лицо. — Никто... никто не догадывается о моей слабости; даже Уинн, милый, только
Он думает, что я устала и совсем не сильна. Но Один знает, — она благоговейно подняла глаза, —
и Тот, кто возложил на меня этот крест, непременно поможет мне
смелее идти до конца. — И затем она тихо прошептала:

 «Умножь наши милости,
 В первую очередь любовь и страх;
 И, дорогой Господь, величайшую
 Милость — стойкость».

В тот день Аннет казалось, что она попала в волшебную страну. Если бы Аверил была
доброй феей и взмахнула своей волшебной палочкой, она не смогла бы сотворить
более удивительных чудес, и всё же всё было сделано так тихо. Аверил
казалось, знаю только то, что она хотела, и по ее приказу были казнены в
дивным образом. Они вошли на склад, белье сначала, а потом ехали в
портниха.

"Миссис Стивенс, точно знаю, что нужно нам", - Аверил, - отметил в
экипаж. "А вы не в трауре, не будет никакой необходимости, чтобы выбрать
оттенки. Она снимет с вас мерку и покажет нам несколько изделий. Мы не устанем от разглядывания модных журналов. Аннет, ты не должна бояться говорить. Если тебе что-то понравится, пожалуйста, скажи мне об этом без стеснения. Лотти всегда сама выбирает себе платья, и у неё очень хороший вкус.

Но, несмотря на это любезное разрешение, Аннет не могла заставить себя
заговорить, за исключением того момента, когда Эверил почувствовала робкое прикосновение к своей
руке.

"Не дарите мне так много", - умоляла она серьезным тоном, выражавшим протест.
"Кузина, вы слишком расточительны. Я разорю вас. Сколько еще
платьев? Одно для утренней прогулки, другое для вечерней,
и еще одно. Зачем мне это другое, кузина Эверил?

- Почему? Потому что тебе придется выглядеть наилучшим образом во вторник, когда придут все мои друзья.
- Спасибо, - улыбаясь, ответила Эверил. - Моя дорогая Аннет, ты
вы и представить себе не можете, сколько там будет народу. Гренадин — по этому случаю. Теперь вам нужны шляпа и пиджак, а ещё ботинки и туфли. Пойдёмте, нам нельзя терять время на разговоры, — и они снова запрыгнули в кэб.

 Ещё покупки — перчатки, зонтик от солнца, даже зонт, — и два усталых, измученных человека поехали обратно по вечернему городу. Эверил
откинулась на спинку сиденья в углу кэба, закрыв глаза, слишком уставшая, чтобы говорить. Её хрупкое тело болело от усталости, но на сердце было спокойно и умиротворённо; она забыла о себе, даря удовольствие
еще одна, и награда за бескорыстие уже была ее. Аннет тоже молчала.
ее сердце было слишком переполнено, чтобы говорить. "Для чего я
можете сказать?", - подумала она; "поблагодарить-это только дать слова. Я должен подождать и
доказать свою благодарность другими способами"; и девичья грудь Аннет затрепетала
от сладких, теплых чувств. Она уже любила свою кузину, уже ее
осиротевшее сердце, казалось, прилепилось к ней. «Если бы ты знала её, ты бы тоже её полюбила, мама», — подумала она, устремив взгляд тёмных глаз на голубое небо, затянутое облаками.

Когда Аннет легко выпрыгнула из кэба и взбежала по ступенькам
Редферн-Хауса, она заметила, как медленно и неуклюже Эверил
шла за ней. «О, ты устала, устала!» — с раскаянием сказала она. «Мисс Джонс
скажет мне, что я тебя убила».

 «Лотти знает, что я не такая. Я так часто устаю, Аннет». Что вы, Робертс, — прервала она себя, — это, конечно, не гонг? Сейчас только семь.

Робертс выглядел смущённым. «Юные леди заказали ужин на полчаса раньше, — сказал он довольно нерешительно. — Я сказал им, что
Они сказали, мэм, что было упомянуто время в половине восьмого, но мисс Мод
сказала...

 «Вы хотите сказать, что ужин уже подан?» — и Эверил слегка нахмурилась.
 «Аннет, — обратилась она к кузине, — у нас нет времени на то, чтобы
одеться. Не могла бы ты снять шляпу и спуститься в столовую?»

Аннет подчинилась, но, заняв своё место за обеденным столом рядом с
Лотти, она с некоторым недоумением огляделась. «Должно быть, они идут на вечеринку», — подумала она. Даже Лотти была в белом, стол был украшен цветами; должно быть, сегодня праздник.

Вскоре вошла Эверил и заняла своё место. Она выглядела необычайно серьёзной.
Миссис Уилмот смущённо кашлянула и откинула назад свои
пышные локоны.

"Надеюсь, моя дорогая Эверил, что небольшое изменение в программе не
причинило вам неудобств," — сказала она примирительным тоном;
"но Мод сказала, что, по её мнению, вы забыли о концерте в Альберт-Холле."

— Значит, это дело рук Мод. По крайней мере, мне не нужно извиняться за свой
плащ.

Но, хотя она больше ничего не сказала, миссис Уилмот нервно взглянула на неё
дочери и Мод надменно вскинула голову. Только Родни
казался непринужденным. Лотти покраснела и чувствовала себя неловко, пока Эверил
не заговорила с ней.

"Ты тоже идешь на концерт, Лотти?" спросила она с некоторым удивлением.

"Нет, если я тебе нужна", - встревоженно ответила Лотти. «Только потому, что в ложе было свободное место, тётя сказала, что я могу пойти. Я узнала об этом всего час назад. За обедом я об этом не думала».

«Дорогая, нет причин, по которым ты не могла бы насладиться этим развлечением, и ты никогда не слышала мадам Пэте: непременно иди. Мы с Аннет будем там».
Мы оба так устали, что вряд ли будем хорошей компанией; на самом деле, я собираюсь
дать ей книгу на остаток вечера.

 «Тогда вы не против — о, я так рада!» — и лицо Лотти прояснилось. Она начала болтать с Аннет об этом чудесном концерте и о певице.

- Что за шум ты из-за этого поднимаешь, Лотти! - заметила Мод, которая, казалось, была
несколько не в духе. "Мисс Рэмзи подумает, что ты никогда раньше не была на
концерте".

"Я был не на многих, и я думаю, что концерты - это самое райское, что есть на свете.
на земле нет ничего, что я люблю больше, чем
музыку ".

— Кроме нескольких превосходящих степеней, — последовал саркастический ответ, и каким-то образом
невинный энтузиазм Лотти, казалось, угас в мгновение ока.

 — Что с вами, девочки? — лениво заметил Родни, когда
разговор на этом закончился.  — Многие люди говорят в превосходящих степенях, так что не стоит придираться к Лотти. Вы с Джорджи всегда ужасно влюблены во что-нибудь. Это очень мило с вашей стороны, знаете ли.

Мод бросила на него уничтожающий взгляд, но ничего не ответила, и он продолжал болтать в своей добродушной мальчишеской манере. Он даже обратился к Аннет раз или два.
дважды, словно желая загладить вину за влияние своей сестры. Ни
Мод, ни Джорджина, казалось, не собирались беспокоиться о ней.
 В их глазах она была лишь обузой — ещё одним претендентом на
благосклонность Аверила. С ними не советовались по этому поводу. Аверил
редко с кем-либо советовался. Если бы их спросили, что они думают об этой новой обитательнице Редферн-Хауса, они бы назвали её «простой, неинтересной, потрёпанной девчонкой», потому что мисс Сеймуры никогда не скупились на эпитеты. Лотти они терпели. Лотти знала, как
чтобы приносить пользу. Без неё они были бы в затруднительном положении;
во многих отношениях она была бесценна. У них не было служанки. Миссис Уилмот
не могла позволить себе такую роскошь, учитывая долги Родни за учёбу в колледже
и сотню личных расходов. У Лотти был отличный вкус.
 Она была умной и умела пользоваться иглой. Она могла перешить платье и подогнать драпировку; она могла посоветовать им, какую отделку выбрать. Потребовалось всё мастерство Аверил, чтобы Лотти не превратилась в идеальную прислугу. Многие задачи по починке выполнялись втайне
Анвин или одна из протеже Аверил, чтобы дать Лотти
возможность заниматься любимой музыкой. Когда удавалось выкроить
час без помех, Аверил читала ей вслух по-французски и по истории. Бедная
девочка остро ощущала недостаток образования, и Аверил
твердо решила поднять её до своего уровня.

«Неужели такое умное, сообразительное создание, как Лотти, может превратиться в простую горничную?» — говорила она себе. «Мы все должны пройти обучение. Боже упаси меня помешать ей приносить пользу, но всему есть предел: только Мод и Джорджина
Кажется, они не осознают этого. Почему некоторые люди такие эгоистичные? Полагаю, их избаловала мать. Некоторые сказали бы, что меня тоже избаловали, потому что я обычно добиваюсь своего. Дорогой отец! как будто он когда-нибудь мне в чём-то отказывал.

Когда они выходили из столовой, Аннет задержалась на мгновение, чтобы полюбоваться прекрасной бронзовой статуэткой. В холле было довольно темно, и в летних сумерках Аверил, которая только что присоединилась к Мод у подножия лестницы, не заметила её.

"Мод, я хочу поговорить с тобой. Что только что произошло
это никогда не должно повториться. Эверил говорила с решимостью, которой не суждено было сбыться.
Мод выглядела чрезмерно оскорбленной.

"Я уверен, что не знаю, зачем ты поднимаешь весь этот шум, Эверил. Что
означает такая мелочь? Судя по вашему поведению, можно подумать,
что я совершил какое-то преступление, попросив миссис Адамс подать обед
на полчаса раньше.

"Она принимает многие свободы, мод; свобода не должна быть
повторяется в моем доме. Никто не может противоречить приказу хозяйки.
Миссис Адамс будут учить, что она должна выполнять только мои приказы. Я
Мне жаль, что приходится говорить так, но вы не оставляете мне выбора. Такое случается слишком часто; я решила положить этому конец.

— Хозяйка в доме должна быть мама, — возразила Мод. —
Удивительно, что вам не стыдно ставить её в такое положение. Вы обращаетесь с нами как с детьми, а сами ещё девочка.

«Я не стану отвечать тебе, Мод, — взаимные упрёки бесполезны. Ты можешь спросить себя, и я могу с чистой совестью предоставить тебе самой ответить,
получил ли кто-то из вас от меня что-то, кроме доброты.
И что ты даешь мне взамен? Ты когда-нибудь советуешься с моим вкусом, с моими
удовольствиями? Тебя волнует что-нибудь, кроме собственных желаний?

- У тебя есть все, - тем же гордым, страстным тоном. - Как ты можешь
ожидать, что мы не будем завидовать тебе, Эверил? Мы зависим от тебя, а я ненавижу
зависимость - только потому, что маму лишили ее прав.

- Мод, - голос был таким твердым и холодным, что Аннет едва узнала его.
- Я могу вынести многое, но моему великодушию есть пределы. Вы
забери обратно это речь, или я пойду к твоей матери?"

"Я объявляю, ты слишком плохо Аверил," залился возмущенным слезы.
«Ты безжалостно используешь свою власть».

«Ты возьмёшь свои слова обратно, Мод?»

«Как будто я их имела в виду!» — вытирая слёзы. «Конечно, я знаю, что деньги твои».

«Ты ошибаешься, они не мои, они принадлежат мне не больше, чем любой другой дар,
которым я обладаю. Я не хочу их — это скорее бремя, чем удовольствие».
Временами это почти невыносимая ответственность. Не то чтобы я ожидал, что ты мне поверишь.
"Довольно грустно".

"Ну, ты же знаешь, что ты достаточно странный для чего угодно. Я никогда не знал никого, похожего на тебя, Эверил.
- Ты уверена, что знаешь меня, Мод?

Ты когда-нибудь пыталась по-настоящему узнать? - Спросил я. - Я никогда не знал никого, похожего на тебя, Эверил. - Ты уверена, что знаешь меня, Мод?
знаете меня? Я прекрасно понимаю, что вы с Джорджиной обо мне думаете. О,
да, я странная, эксцентричная — никто из ваших друзей меня не понимает.

— О, не будем ссориться, — нетерпеливо ответила Мод. Она
взяла себя в руки, по крайней мере внешне, потому что считала, что будет
политичнее сохранить мир. — Конечно, мы никогда не придём к согласию. Я люблю общество, а ты общаешься только с невзрачными,
скучными людьми. На твоём месте я бы не закрывался от мира — я бы
никогда не оставался один. Но что с тобой поделаешь! С таким же успехом можно спорить с ветром.
И Мод пожала плечами и побежала наверх, оставив Аверил
до сих пор стоит там. Аннет тяжело вздохнула и медленно отошла
прочь; было что-то неописуемо трогательное в маленькой, стройной
фигурке, опущенной голове, крепко сцепленных руках.

- О, они жестоки, эти люди! - воскликнула Аннета вполголоса.
- Они не хотят понимать ... В их сердцах нет доброты.
Но, несмотря на сочувствие и юношеское негодование, она долго не решалась последовать за кузиной; она беспокойно ходила взад-вперёд.
Она взяла книгу и снова положила её. Она видела, как гости уезжали на концерт. Лотти с сияющей улыбкой поцеловала ей руку, проходя мимо. «Она не выглядела бы такой счастливой, если бы слышала тот разговор», — подумала Аннет. И тогда она больше не могла выносить одиночество в больших комнатах. И хотя её сердце слегка забилось от собственной безрассудности, она снова пересекла тёмный коридор и тихо постучала в дверь комнаты своей кузины. Возможно, этот лёгкий стук был неслышен, потому что ответа не последовало, и Аннет робко вошла. Взошла луна.
и поток серебристых лучей хлынул в открытое окно, у которого сидела Аверил. На мгновение Аннет показалось, что она спит; Аверил откинулась на спинку стула с закрытыми глазами, но когда Аннет бесшумно подошла к ней, она с ужасом увидела, как по её щеке скатилась крупная слеза, за которой последовала другая.

 Нежное сердце Аннет не выдержало этого зрелища. Она напугала
Аверил, наклонившись над ней, чтобы вытереть слезу.

«Аннет!» — довольно смущённо. «Дорогая, зачем ты за мной последовала?» Но этот тонкий намёк на то, что она предпочла бы побыть одна, не был понят Аннет.

- Не сердись на меня, кузина. Я пришел, потому что подслушал, и
потому что мне было жаль тебя. Действительно, я не такой как вы, чтобы быть в покое,
и Мисс Джонс не был здесь, чтобы утешить вас. О, вы были линять
слезы! Это было жестоко--жестоко говорить с тобой в таком тоне! Вы правильно сделали, что
быть злой".

"Ах, Аннет, пожалуйста, тише! Ты не должна так говорить. Злиться — это плохо. К этому времени я уже должна была узнать Мод. У неё плохой
характер, когда она расстроена, она не всегда взвешивает свои слова.
 Знаешь, почему я так несчастна? Не из-за того, что сказала Мод, а из-за
потому что я не могу простить себя за то, что была такой суровой. О, я горда, ужасно горда, и иногда они заставляют меня страдать, но я нечасто забываю о себе. Я думаю, — с лёгким всхлипом, — что я слишком устала; когда тело слабое, можно вынести так мало.

 «Моя бедная дорогая!» — три коротких слова, но сочувственный тон бесконечно успокаивал израненную душу Эверил.

«Не жалей меня слишком сильно; я заслуживаю страданий. Я не имел права так злиться».

«Но, кузина, разве мисс Сеймур не была неправа, ослушавшись твоего приказа?»

«Конечно, но я мог бы сказать ей об этом потише. Я был прав».
чтобы упрекнуть её, но я не должна была позволять ей провоцировать меня.
 Аннет, если бы только можно было быть покладистой. Иногда приходится вести такую тяжёлую борьбу — и, о! Я так устала от всего этого.

 «Ты молода, и тебе многое приходится переносить, — серьёзно ответила Аннет. — И всегда быть доброй трудно. Как хорошо я помню,
что моя мать говорила со мной на эту тему. Однажды, когда мы вместе
сидели за работой, она удивила меня, сказав, что у неё от природы
плохой характер. Я никогда не забуду своего изумления. Нет, это не могло
это было бы невозможно. "Видишь ли, Аннет, - сказала она, потому что мы часто разговаривали
на языке нашей приемной страны, - я научилась, с Божьей
помощью, контролировать это, пока была молода. Когда я только вышла замуж, я была очень поспешной
и говорила горькие вещи, когда другие были мне неугодны; но однажды
Я сказала себе: "Фелиция" - мою мать звали Фелиция - "Ты
искусство становится острее с каждым днем. Люди скоро перестанут любить тебя.
Твой язык должен быть твоим слугой, а не хозяином". Кузина моя, никогда
я не слышал раздражительного слова из уст моей матери; ее терпение и
сладости были замечательными. Вас интересует, как она вылечила себя?
Когда ее муж, ее ребенок, ее слуга или, возможно, какой-нибудь беспокойный
сосед провоцировали ее, она на мгновение замолкала, а затем отвечала
. И всегда она повторяла в своем сердце одни и те же слова: "Избавь
нас от зла"; это было ее обаянием из всех обаяний, как она это называла. Но это
хорошо отвечало ".




ГЛАВА IX.

ОБЩЕСТВО ВЗАИМНОГО СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ.


- Спасибо тебе, дорогая. Ты сделала мне добро, - с благодарностью ответила Эверил.
когда Аннет закончила свой маленький рассказ.

- Ах! это хорошо, мой кузен.

"Никто не сделал мне столько добра перед. Но, Аннет, ты должна называть меня
Аверил. Мы чужие уже нет. Мы должны быть друг другу сестры.
Лотти тоже; нет необходимости называть ее мисс Джонс".

"Я запомню. Я сделаю все, что тебе заблагорассудится. С каждым днем я
буду становиться все более англичанкой. Я научусь твоим обычаям".

— Я надеюсь, что вы с Лотти станете хорошими подругами.

 — А почему бы и нет? Я уже чувствую, что люблю её. Она умница, у неё
милый характер, а как она играет!

 — И ты тоже хочешь играть?

 — Конечно. И петь; больше всего на свете я хочу петь. О, моя кузина, я имею в виду,
Эверил - что означает этот взгляд? Это значит, что ты полностью раздавишь
меня своей добротой? Я буду жить в этом прекрасном доме и одеваться
так же роскошно, как одевалась супруга консула. И все же этого недостаточно
?

- Нет, конечно. Мы должны думать о вещах получше одежды. Аннет,
ты не сочтешь меня жестоким, если я дам тебе почитать книги?

"Книги? Ах! они меня очень порадуют. У меня никогда не было времени читать,
кроме как по воскресеньям.

"Мы с Лотти читаем историю вместе. Почему бы тебе не присоединиться к нам,
Аннет? А потом я начала учить её французскому. Бедняжка Лотти.
Образованием, к сожалению, пренебрегали. А она такая умная и так сильно переживает из-за своих недостатков.

— Послушайте, кузина, у меня есть идея, — глаза Аннет заблестели от нетерпения. — У меня уже есть идея. Почему бы нам не поменяться? Мисс Джонс — я имею в виду Лотти — будет учить меня нотам, а я буду читать и говорить с ней по-французски. Ах, тебе это нравится, — улыбнулась
Эверил. — Ты считаешь это хорошей идеей?

— Отлично! Лотти привыкла преподавать. Тебе не понадобится учитель
по крайней мере год. Но в этом очаровательном
«Как Лотти найдёт на всё это время?»

«Я тоже об этом подумала», — серьёзно ответила Аннет. «Послушай, кузина. Ах, ты качаешь головой. Я научусь говорить «Эверил» со временем.
 Что касается меня, я люблю работать. Я умею чинить, штопать — даже моя мама хвалила меня, а ей было трудно угодить». Я разделю обязанности Лотти. Когда работают двое, дело спорится. Мы можем говорить по-французски. Наши языки будут
свободны, хотя руки будут заняты. Ах, это тоже радует тебя.
 Я рад, что уже нашёл способ угодить тебе.

«Моё дорогое дитя!» — Аверил была слишком тронута, чтобы сказать что-то ещё. Она испытывала искреннюю радость от того, что эта прекрасная натура, одновременно такая простая и такая детская, раскрылась перед ней. Её тайная печаль заключалась в том, что так мало натур удовлетворяли её и отвечали ей взаимностью. Всю свою жизнь она жаждала сочувствия, хотя давно перестала на него рассчитывать. Её отец любил её, но у него были другие связи,
несмотря на то, что это шло вразрез с интересами его ребёнка. Жизнь Аверил в семье была
ужасно одинокой. Её пытливый ум был вынужден искать выход.
собственные интересы. К Лотти она испытывала привязанность, которую испытывала бы к младшей сестре. Жизнерадостная, здоровая, милая Лотти была необычайно юной. Она опиралась на Аверил и во всём полагалась на неё. Но можно усомниться в том, что она понимала странный, чувствительный характер Аверил. При всей преданности Лотти, её собачьей верности, её покорности, она не смогла дать Эверил то, что та требовала.

Аннет тоже была молода, но она рано познала невзгоды, и их горькие уроки были смягчены заботливой любовью
земной родитель. До недавнего времени Аннет страдала не в одиночестве. "Моя
мама и я". Несмотря на лишения, это двойное существование было
приятным. Щеки Аннет побледнели и похудели, но сердце ее осталось
молодым. Никакая недоброжелательность не заморозила ее молодую энергию; никакие раздражающие
ограничения, никакой недостаток сочувствия не заставили ее замкнуться в себе.
Она была похожа на закрытый цветок, который скоро распустится под
лучами солнца.

"Она отличается от Лотти. Она старше, серьёзнее, более целеустремлённая,"
подумала Эверил. "Прошлой ночью она показалась мне интересной; французское слово
_духовная_ казалась ей идеальной. Сегодня вечером я понял, что есть ещё глубины, которые предстоит исследовать. Я не должен позволять себе ожидать слишком многого. Она может разочаровать меня, как и другие. Неразумно требовать слишком многого от человеческой природы. Но я уже чувствую, что люблю её.

После этого они почти не разговаривали. Аверил была вынуждена признать, что
она устала и у неё болит голова, и вскоре она отправилась
спать.

 Аннет была слишком взволнована, чтобы уснуть. Она нашла способ принести
пользу. «Ах! Если бы они только видели, эти милые люди, как она может
Аннет ничуть не испугалась при мысли о задаче, которую перед собой поставила; тонкие, изящные пальцы жаждали сотворить эти чудесные невидимые стежки, эти изящные подшитые края и тонкие вышивки. Аннет не испугало бы никакое количество потрёпанных кружев и обтрёпанных воланов. Подобно Александру
Великому, она стремилась завоевать новые миры - те регионы, которые
принадлежали королевству ее женщины. "Ах! они увидят! они увидят!"
- сказала она себе дюжину раз, прежде чем заснуть.

Когда Аннет вошла в столовую на следующее утро, она с удивлением
увидела, что Мод заняла место Эверил. На её тревожные расспросы
ответили небрежно.

"У Эверил болела голова. Она завтракала в своей комнате.
О, не стоит так беспокоиться, — Аннет засыпала её
вопросами. — Эверил часто болела. У неё было слабое здоровье. Любой
с первого взгляда понял бы, что она была болезненным ребёнком. Это была её
собственная вина. Если бы она больше отдыхала, проводила зиму за границей, а не бегала в любую погоду к разным людям, она бы
делай все хорошо." и тут Мод пожала плечами, что было так
выразительно, и холодно отвернулась от Аннет.

Больше к ней никто не обращался. Миссис Уиллмот читала ее письма и беседовала
со своими дочерьми. Лотти почти не разговаривала. Она торопливо съела свой завтрак
и как можно скорее вышла из комнаты. Аннет последовала за ней.

"Почему ты так спешишь?" она спросила. "Это из-за того, что тебе нужно попрактиковаться в музыке?"
"Конечно, нет", - ответила Лотти, немного устало потягиваясь. - "Это из-за того, что тебе нужно заниматься музыкой".

"Нет, конечно";
- но у меня есть работа, которая займет меня до конца дня.
Ах! как же я ненавижу работу — по крайней мере, как же мне иногда хочется заняться чем-то
получше. О, тот концерт, мисс Рэмси, был великолепен! Я едва могла уснуть после него. Кажется, я схожу с ума по музыке. Я хочу попробовать сыграть кое-что, что я слышала, на рояле, но Джорджина будет так недовольна, если услышит меня. Они с Мод хотят, чтобы я сшила им платья на завтра, а у меня столько дел.

— Не волнуйся, я помогу тебе. Я принесу свою новую рабочую корзинку, а ты покажешь мне свою комнату, и ты увидишь, насколько быстрее мы справимся.

"Вы правда будете?" - и лицо Лотти просветлело, а на щеках появились ямочки.
"Какая вы добродушная, мисс Рамзи!" "Какая вы добродушная!"

- Если я буду называть тебя Лотти, ты тоже должна говорить Аннет. Эверил, моя
кузина, считает, что нехорошо быть чопорной. О! это твоя комната?
Она почти такая же красивая, как у меня. У вас ещё и письменный стол есть, и какой милый маленький круглый столик для работы! Это, наверное, платья? — она посмотрела на несколько тонких белых вещей на кровати и серьёзно выслушала инструкции Лотти.

 Как только иголки замелькали в руках девушек, они разговорились.
нежный материал! Лотти так много рассказывала о концерте. Ее маленькая, любящая удовольствия душа была взволнована до глубины души этой замечательной музыкой.
...........
..........

"Ничто не сравнится с этим - это высшее из всех искусств!" - воскликнула
Лотти, и щеки ее вспыхнули. — О, я знаю, что поэзия прекрасна, и, конечно, всегда нужно любить красивые картины, но, как говорит Аверил, музыка — самое неземное из всех искусств.

 — Моя кузина так сказала?

 — Да, вы бы слышали, как она говорит о музыке. По её словам, в Библии так много говорится о музыке, что она считает её одним из главных
небесные наслаждения. Разве ты не знаешь, что говорится о арфистах,
 играющих на арфах, и о новой песне перед престолом? Я
помню, когда мы говорили на эту тему, Аверил показал мне стих о
предсказанном падении Вавилона, где говорится: «Голос арфистов,
и менестрелей, и флейтистов, и трубачей больше не будет слышен».
Музыка была великой силой даже в те времена.

— «Значит, ты научишь меня?» — спросила Аннет и тут же
изложила свой план: как она будет помогать Лотти, как они
они должны были говорить по-французски во время работы; и как Аверил обещала почитать им, когда у неё будет время. «Мы должны создать общество взаимного совершенствования, говорит моя кузина; каждый должен помогать другому. У тебя будет время для твоей любимой музыки. Я буду слушать тебя, а иногда ты будешь давать мне уроки. Ах! ты молчишь, Лотти, и все же я вижу
ты очень довольна, - потому что рукоделие Лотти упало ей на колени, и
она смотрела на Аннет блестящими, широко открытыми глазами.

"О, мне так стыдно за себя", - ответила она. "Мисс Рамзи, Аннет,
ты сыплешь мне на голову горящие угли. Знаешь ли ты, — с забавным видом раскаяния, — что я ужасно рассердилась, когда Эверил сказал мне, что ты переезжаешь сюда? Я дулась из-за этого почти весь день. «Что ты хочешь изменить?» — сказала я. «Эта кузина-француженка всё испортит». О, я была невыносима. Я ревновал, потому что Эверил
так старалась с твоей комнатой. - Откуда ты знаешь, понравится ли она тебе?
- Не раз спрашивал я. Но Эверил только смеялась над моим плохим настроением.
"Я ничего не могу знать, пока не увижу ее", - ответила она. "Но все равно,
«Её комната должна быть как можно более красивой».

«О, она ангел, моя кузина!»

«Ты бы так сказала, если бы знала всё», — ответила Лотти. «Иногда я
удивляюсь, как она может продолжать жить этой жизнью, которая ей так
не по душе; но я знаю, что она делает это отчасти ради меня». Я была так несчастна
пока не познакомилась с Эверил;"и тут тень пробежала по ее светлому лицу. "Никого
казалось, не волновало, есть у меня приличные вещи или нет, а школьницы
в Сток-Ньюингтоне смеялись над моими поношенными платьями, хотя в некотором смысле они
были добры ко мне и часто дарили мне что-нибудь из своих вещей. Я
притворялась, что мне всё равно, и смеялась вместе с остальными, но
часто плакала из-за этого в одиночестве. Иногда мне снилось, что
у меня есть новое платье, такое красивое! А потом, когда я просыпалась,
наворачивались слёзы, потому что я была так разочарована, обнаружив, что это всего лишь сон.
Возможно, было неправильно переживать из-за этого. Я бы хотела быть больше похожей на
Эверил. Я думаю, она с радостью надела бы и мешковину, и шёлк.

 «Мне кажется, мы с тобой, Лотти, более приземлённые. Я очень люблю красивые вещи».

 «Да, и я завидовала израильтянам. Помнишь, у них было...
одежда никогда не изнашивалась в дикой местности? Как я раньше вздыхала над
этими заплатами! А потом штопка! Я никогда не забуду свои чувства
Верховный контент, когда я оказалась обладателем полудюжины бренд
новые чулки".

- Это из-за того, что твоя тетя такая бедная? - озадаченно спросила Аннет.

Лотти покраснела. — Ну, видите ли, у неё много расходов, и она не совсем богата. Мистер Уилмот оставил большую часть своих денег
Эверил. Я слышала, что произошла какая-то ошибка. Он думал, что у тёти много денег, когда женился на ней. И дядя, конечно, оставил ей
хороший доход. Но, похоже, он как-то уменьшился. Родни
обходится ей дорого, а Мод и Джорджина экстравагантны. Возможно
Мне не следовало бы говорить вам всего этого, но я не хочу, чтобы вы были строги к ним.
Лотти была слишком великодушна, чтобы винить своих родственников. В глубине души
она знала, что не обязана им особой благодарности; что ее услуги полностью окупили себя.
они заплатили за скудное содержание - это было все, что они ей дали. Именно
Аверил приютил её под своей крышей и на самом деле был её благодетелем.

Аннет правильно истолковала великодушие девушки.  Она больше ничего не сказала.
на эту тему; но она с сожалением вернулась к словам Лотти о том, что её кузине не нравится её жизнь.

 «Я вас не понимаю, — сказала она с тоской. — . Неужели месье был прав и моя кузина предпочла бы жить одна? . Если любишь тишину, то, должно быть, тяжело, когда вокруг так много людей. . Но мне кажется, что она могла бы всегда уединяться в своей комнате».

«Моя дорогая Аннет, ты забываешь, что Аверил — хозяйка дома.
Ей ни в коем случае нельзя запираться в своих покоях. Мод тут же возьмёт верх. И если бы Аверил не была твёрдой — если бы она не
придержи поводья - Редферн-Хаус был бы совсем другим местом, не таким, как сейчас
. Девочки всегда дразнят ее, приглашая на званые ужины. Они
хотят заполнить дом, но Эверил так не любит толпу. Она
боится вторника, я знаю.

"Но что должно произойти во вторник?"

«О, только не одно из этих глупых, бессмысленных «Дома». Множество людей
придут и будут есть мороженое и клубнику. Будет музыка, которую никто
не услышит, и будет петь профессионал. Бедняжка, дорогая Эверил,
она будет несчастна, как никогда, а на следующий день ей станет плохо,
и у неё начинается одна из её нервных головных болей. Но они заставили её разослать около двухсот приглашений, и она должна это сделать.

"Но это очень плохо. Месье, который является её хорошим другом, должен её защитить.

"Месье!" — Лотти выглядела озадаченной. Затем её осенило. — Вы имеете в виду мистера Харланда, Аннет?

— Да. Но я думаю, что должна всегда называть его месье, — тихо ответила Аннет. — Он был так добр ко мне. Когда я увидела его седые волосы и приятное лицо, я подумала, что это мой кузен Леонард. Представьте себе мою радость
— Он протянул мне дружескую руку. О, он был так добр, так
по-отечески заботлив! Я всегда про себя называла его месье.

 — Интересно, о чём так оживлённо болтают эти две молодые работницы? — раздался тихий голос, и Эверил улыбнулась им с порога. — Значит, общество взаимопомощи уже начало работу, да, Лотти? — девушки радостно поприветствовали её. — Аннет, как быстро ты
работаешь! Смотри, это платье почти готово!

— Она намного умнее меня, — печально ответила Лотти.
— О боже! как быстро пролетело время. Обед будет готов
через минуту.

"Не беда; лежать эти платья на кровать, и Анвин должны добавить
штрихи. Вы оба выглядели так, надоело, насколько это возможно. Аннет, мы
правда, нужно поставить некоторые цвета в эти бледные щеки".

"Ты не жалей себя, Моя кузина", - ответила она, с
ласковый взгляд. Аверил смотрел бледный и худой, и было темно
кругами глаза.

- Ну же, это очень плохо! когда у меня пройдёт головная боль, я ожидаю услышать
комплимент. Ты так же плох, как и Анвин, который хотел, чтобы я легла спать. А теперь,
Лотти, я собираюсь показать Аннет парки сегодня днём. Прокатимся
это пойдет мне на пользу, и, если хочешь, ты тоже пойдешь. Я скажу миссис
Willmot, что я хочу, чтобы ты выступать в качестве _cicerone_, как и я, не равно ни одному из
нагрузки. Мы не должны идти очень рано, поэтому у вас будет время для
час отрабатывает". Но ей не дали закончить предложение, для
Лотти целовал ее в самым беспощадным образом.

- Ты дорогое, сладкое создание! Я так люблю прокатиться! И в парке будет
так забавно! Возможно, мы увидим принцессу Уэльскую. Вчера был концерт
Сегодня в парке - право, я становлюсь совсем веселой ".

"Ты уверена, что чувствуешь себя в состоянии пойти?" запротестовала Аннет. "Лотти, я
Я думала, вы говорили, что мой кузен не любит толпы.

«О, нет, если только мне не придётся их развлекать. Это приятное зрелище, уверяю вас, и я тоже, как и Лотти, нахожу это очень забавным. Это всегда напоминает мне Британию-Роу в «Ярмарке тщеславия». Я уверена, милорд
Роскошь, тщеславие и жадность по-прежнему
встречаются в девятнадцатом веке». И Лотти рассмеялась, как будто поняла, на что намекает Эверил.




Глава X.

Эверил дома.


Следующие два-три дня прошли быстро и приятно для Аннет;
«дорогая Фея», как шутливо называла её Лотти.
В то первое утро, когда они вместе работали, Лотти уже оказывала благотворное влияние на свою компаньонку: задачи, которые потребовали бы от Лотти нескольких часов труда, теперь были выполнены задолго до звонка на обед. После долгих одиноких дней, проведённых Аннет в тёмной комнате на улице Сен-Жозеф, эти два-три часа, проведённые с Лотти, когда она слушала её ломаный французский и вставляла смеясь замечания, казались Аннет просто игрой.

"Ты знаешь, что Эверил обустраивает для нас комнату?" — заметила Лотти
утром в тот знаменательный вторник, когда Эверил должна была провести с ней
приём, и около ста пятидесяти человек приняли её приглашение прийти и поскучать. «Ей не нравится, что мы будем сидеть в моей спальне. В конце коридора есть комната, которой никогда не пользуются, и она переклеивает там обои и выбрала такой красивый ковёр; это будет наполовину мастерская, наполовину кабинет; а пианино, которое стоит в комнате Родни, перенесут туда для ваших нужд.
Видишь ли, Эверил такая заботливая, она ничего не забывает,она говорит, что тебе не стоит раздражать людей, разучивая гаммы и упражнения для начинающих в утренней гостиной.

«О, это мудро, я много думала об этой трудности, Лотти. Ты очень прямолинейна — разве ты не должна была мне об этом сказать? Разве моя кузина не хотела сделать мне этот маленький сюрприз?»

Лотти рассмеялась, но ей хватило такта выглядеть пристыженной.

— «Мой дорогой Орден Фейри, — сказала она, — я никогда не умею держать язык за зубами. Аверил
думает, что я должна говорить даже во сне. Что ж, с моей стороны было нехорошо
предавать милый маленький план Аверила. Ты должен просто притвориться, что
удивитесь, когда она покажет вам комнату. Вы должны широко раскрыть глаза,
и сказать...

"Но это было бы обманом", - серьезно возразила Аннет. "Ты
забавный маленький человечек, Лотти; ты даже советуешь мне обманывать.
Ах, это твоя шутка", - на что Лотти только снова рассмеялась. "У вас всегда так
готова твоя шутка, Ты не будешь заставлять меня верить тебе. Когда Эверил
покажет мне комнату, я от всего сердца поблагодарю её, но не удивлюсь — ни капельки.

 — Ты очень раздражаешь, — надулась Лотти. — Если бы ты не
заштопала белые шелковые чулки Мод так красиво, что я бы этого так легко не простила
тебе. Но ты такая милая старая фея. Ах! здесь приходит Аверил
с пестрой по голландской Республики;' она собирается читать нам за полчаса
час;" после этой приятной, кое-как Лотти образования
была продолжена, но он согласился с ней чудно хорошо ... - она отхлебнула
знания, как сладко, как пчела глотками с медом.

В то утро Аннет чувствовала себя необычайно весёлой; ей было немного
трудно сосредоточиться на чтении. Внизу, в комнатах,
стояли цветы, словно на празднике; её новое платье
она вернулась домой и ей не терпелось примерить его. Она удивлялась, как
Эверил может сидеть и читать так спокойно, как будто не
приближается сто пятьдесят человек. «Должно быть, она хочет
отгородиться от мыслей о них всех», — сказала себе Аннет, и её
проницательное предположение, несомненно, было близко к истине. Эверил
нервно предвкушала это испытание.
При всём её страстном желании человеческого сочувствия, её искренней любви к людям, эти пустые обмен любезностями, которые проходили под названием приёмов или визитов, были особенно неприятны
для неё. Как можно было вести беседу в толпе? Как можно было наслаждаться общением с друзьями, когда приходилось обмениваться любезностями с незнакомцами?
 Мир Эверил не был похож на их мир; её пылкий и серьёзный темперамент мог раскрыться только при более высокой температуре. Она не обладала изящным искусством говорить ничего не значащие вещи; светские условности, пароли, весёлые розыгрыши были ей незнакомы. Не будучи неуклюжей — Аверил никогда не была неуклюжей, — она была одновременно слишком серьёзной и слишком сдержанной, чтобы стать популярной хозяйкой. И хотя её приёмы проходили успешно и люди
им нравилось приходить в Редферн-Хаус, они чувствовали себя более непринуждённо с миссис
Уилмот и её дочерьми.  «Такая очаровательная, воспитанная женщина!» — таков был всеобщий вердикт.  «Такая образцовая мачеха!»

 Эверил едва могла проглотить обед, который подали для удобства в уютной маленькой гостиной Родни. Остальные комнаты, за исключением комнаты Аверил, были открыты настежь. Чай со льдом и клубникой должен был подаваться в столовой; гостиная и утренняя комната предназначались для приёма; от
Окна были распахнуты настежь; лужайка была усеяна креслами с красными подушками и
японскими зонтиками; рояль был готов к приходу профессионалов.

 Аннет надела свое красивое черное летнее платье и с серьезным, довольным видом рассматривала себя в зеркале, когда вошла Аверил.  В руках у нее был маленький футляр и крошечный букетик из кремовых бутонов и девичьих волос.

— Я пришла, чтобы внести последние штрихи в мой _дебют_, — сказала она,
улыбаясь. — У вас должно быть несколько цветов, чтобы оживить ваше чёрное платье, и
я думаю, это тоже вам подойдёт, — и она застегнула маленький воротничок
Сверкающий изумруд на шее Аннет.

"Это мне? Он прекрасен, прекрасен! У меня никогда не было украшений. Но ты без украшений, кузина!" — она посмотрела на маленькую, похожую на ребёнка фигурку. Мягкий чёрный шёлк на Аверил не был украшен ничем, кроме
тонкого кружева на шее и запястьях; она всегда одевалась очень просто,
но сегодня в отсутствии каких-либо украшений было что-то почти суровое.

 «Не смотри на меня, — поспешно сказала она. — Анвин всегда старается изо
всех сил, но у неё неблагодарная работа, Аннет. Ты выглядишь очень мило. Если ты
Держись рядом со мной, я познакомлю тебя с людьми, которые, я думаю, тебе понравятся.
А, вот и Лотти! — белое платье спустилось по лестнице.
Мы тоже должны спуститься.

Миссис Уилмот и её дочери уже были в гостиной, и
Родни одной рукой наигрывал что-то на рояле. Миссис Уилмот
в замешательстве поправила очки, когда Эверил вошла вместе со своей кузиной.

"Кто эта благородная девушка в чёрном, Мод?" — спросила она шёпотом.

Её дочь презрительно рассмеялась.

"Благородная! Дорогая мама, ты что, ослепла? Это всего лишь мисс Рэмси.
Полагаю, Эверил впервые в жизни одела её в приличное платье. Но я не вижу такого чудесного преображения; она очень невзрачная, бедняжка! с её бледной кожей и большими глазами, — и Мод повернула свою длинную шею и посмотрела на себя в висевшее рядом зеркало.
Её платье идеально сидело на ней и было очень стильным и
подходящим. Конечно, это было не по средствам, и она знала, что мать отругает её за расточительность, но Мод уже привыкла к этим лекциям. Она тихонько напевала и ходила по комнате.
с той надменной беззаботностью, которая считалась ее стилем.

Именно Лотти подошла к Аннет со своим девичьим, откровенным
восхищением. Лотти была невероятно красивой: ее свежих Блум и
ярким выражением были бесконечно более привлекательна, чем холодная мод
совершенство функций.

"Не она выглядеть мило?" она прошептала на ухо Эверил: "В ней есть
что-то очень грациозное. Если бы она не была такой худой, я бы
сказал, что она почти хорошенькая.

Но у Эверил не было времени ответить, так как в этот момент в комнату вошли
двое или трое гостей. После этого комнаты заполнились. Аннет, которая
Она не обратила внимания на просьбу Аверил и, отойдя в тихий уголок,
наблюдала за происходящим, получая от этого удовольствие. Какая весёлая сцена! Какой гул голосов и лёгкий смех! Она едва могла разглядеть маленькую фигурку Аверил у двери, за которой маячила дородная фигура её мачехи, принимавшей одного гостя за другим.

Лотти стояла на лужайке в окружении девушек; Мод
стояла рядом с ней и разговаривала с седовласым офицером, а Джорджина
шутила с двумя молодыми людьми; ни один из них не обращал на неё
внимания. Вскоре к ним подошёл дородный мужчина с рыжеватыми усами.
пианист и снял перчатки. На мгновение воцарилась тишина, когда он
впервые ударил по клавишам, но через несколько минут шум возобновился.
Очень немногие слушали; только двое или трое подошли поближе к
пианино и окружили исполнителя.

Аннет стояла среди них; сладкие звуки завлекли ее из ее
угла. Она стояла неподвижно, зачарованная, не замечая, что Эверил
стоит прямо у нее за спиной.

«Большое вам спасибо, герр Фабер», — мягко заметил Аверил, когда прозвучал последний
резкий аккорд; но герр Фабер лишь сухо поклонился.
он поднялся; его маленькие голубые глаза смотрели раздражённо, и он сдвинул брови.


"Это всё из-за работы," — услышала Аннет его бормотание, обращённое к другу.
"Сочинять музыку для тех, кто не слушает. Ба! Это неблагодарная работа.
Пойдём, мой Герман, мы хотя бы скроемся с глаз долой, пока эти
Готы требуют нас снова", что вряд ли было вежливо со стороны профессора, поскольку
не одна пара ушей терпеливо выслушивала каждую ноту.

- Господин Фабер расстроен, Фрэнк, - заметила Эверил раздраженным голосом: она
обращалась к молодому человеку, стоявшему рядом с ней. Аннет посмотрела на
он был с ней не один раз. Она никогда не видела его раньше, она не знала его имени.
но ей показалось, что она узнала его в лицо. "В следующий раз мы должны справиться лучше.
в следующий раз. Что нам делать, чтобы заставить замолчать этих людей? Герр Фабер, безусловно,
чувствует себя оскорбленным ".

"Должен ли я встать на стул и кричать "Тишина!" время от времени? Я думаю, это
возымело бы эффект. Позволь мне, Эверил.

"Вы нелепом мальчишке! Нет, мы должны попробовать другие способы, прежде чем мой любимый синьора
поет. Она имеет голос жаворонка и нрав-пожалуйста, найди меня
сравнение". Но молодой человек только рассмеялся и покачал головой. У него был
лицо приятное, не будучи строго симпатичный. И снова Аннет
мучило какое-то смутное сходство, что, казалось, ускользает от нее, прежде чем
она могла ухватиться за него.

В этот момент Эверил повернула голову и увидела ее.

"Ну, Аннет, ты была именно тем человеком, которого я хотела! Где ты была
пряталась все это время? Фрэнк, я хочу, чтобы ты передал моей кузине, мисс Рамзи,
мороженое или немного клубники. Аннет, это мистер Фрэнк Харланд. Ты
помнишь нашего доброго старого друга, не так ли?

- Ты имеешь в виду месье? - быстро покраснев. - Как это возможно, что я
Разве я мог забыть его, кузен? А ты его сын? Ах, вот в чём дело, — он немного смущённо посмотрел на молодого человека.

"О, я помню, ты познакомился с моим отцом в Динане. Да, я его сын и наследник. Хотел бы я быть хотя бы вполовину таким же хорошим, как он, а, Аверил? — он весело посмотрел на меня. "Теперь, Мисс Рэмси, я должна подчиняться приказам. Вы позволите
я пилот, ты через эту толпу?--это почти так же сложно, как в
краткая адвоката". И поскольку Аннет, казалось, не совсем поняла его,
он взял ее за руку, взял под мышку и умело повел ее
через различные группы.

"Но какая толпа!" - были ее первые слова, когда он нашел для нее место.
и поинтересовался ее мнением о достоинствах ванильного,
кофе и клубничного мороженого.

"Ах, да, я так люблю подобные развлечения, а ты?"
ответил он, когда принес ей мороженое. "Люди действительно выглядят такими крутыми и
удобными, загнанными в клетку, как овцы, теплым летним днем. Просто
стоячие места, знаете ли, и ни одного свободного места, кроме как для
вдов. Если бы у меня была жена — но, видите ли, миссис Фрэнк
Харланд в настоящее время нет — я бы настоял на том, чтобы она встретилась со своими друзьями
отряды, а не _массово_, как у язычников. Как бы то ни было, чаепития моей
матери стоят сотни таких.

"Ах! у вас есть мать" — с коротким вздохом, от которого молодой человек
взглянул сначала на неё, а затем на её чёрное платье.

"Да, и я счастливая обладательница четырёх сестёр и трёх младших братьев. Так вы с моим отцом старые знакомые, мисс
Рамзи?

"Monsieur? Но, да, он был моим первым другом. Я никогда не забуду его
доброту, его внимание. Если бы я была герцогиней, а не бедной
маленький кружевной мастер, он не мог бы обращаться со мной более учтиво.
Он тот, кого вы называете английским джентльменом.

«Дорогой старина, так и есть!» — и мистер Фрэнк выглядел так, словно сам получил комплимент.

"Старина! Это, конечно, не его имя, — возразила она осуждающим тоном, что очень позабавило её собеседника. — Я не люблю, когда меня так называют, месье.

 — Это потому, что вы не знакомы с нашими английскими обычаями, — ответил молодой человек, изо всех сил стараясь сдержать улыбку.  — Люди моего возраста часто так выражаются.  Это не значит, что они относятся к вам неуважительно.  Такой человек, как я,
отец никогда не стареет. Я верю, что он владеет секретом вечной молодости.
Он так же молод, как и любой из нас. Приятно видеть его свежесть. Если бы
Я был хотя бы наполовину так хорош! - закончил мистер Фрэнк в своей сердечной, сердечностной
манере.

Аннет посмотрела на него с интересом. Этот панегирик совершенно успокоил
ее. - Когда тебе будет столько же лет, сколько месье, кто-нибудь тоже сможет называть тебя "милый старина
", - спокойно сказала она.

С этим ничего нельзя было поделать. Если бы Фрэнку пришлось умереть за это, он не смог бы
удержаться от смеха. Он никогда не встречал никого более оригинального, чем эта
серьезная темноглазая девушка. Сама ее свежесть и отсутствие кокетства были
Она разительно отличалась от многих девушек, которых он знал.

 Кокетство не входило в лексикон Аннет. Она не была знакома ни с одним мужчиной, ни молодым, ни старым. Вежливое слово от английского консула, когда он увидел ее в комнате своей жены; немного дружеской беседы с ее добрым старым капелланом — вот и все ее возможности. Правда, там был священник Клотильды — худой мужчина с коричневым лицом, который нюхал табак и
благословил её. Но он сильно отличался от этого жизнерадостного мистера
 Фрэнка с его забавными речами, весёлым смехом и «старым приятелем».
Молодые люди стали довольно дружелюбными и доверительными в своем уютном уголке
маленький уголок, огороженный цветущими растениями. Аннете было так хорошо,
что она даже пожалела, когда ее спутница предложила, чтобы они
вернулись в гостиную.

"Мы проиграли песню синьоры, и герр Фабер снова разбивается вдребезги.
Я снова играю на клавишах. Есть много людей, которых я знаю, и с которыми я
должен быть приятен. «Нельзя быть эгоисткой, мисс Рамзи».

Но можно усомниться, что Аннет поняла скрытый комплимент.




Глава XI.

"Простое, милое маленькое тело."


При входе в столовую Фрэнк Харланд обнаружил, что его
окружает группа друзей. Когда один из них обратился к нему.,
Аннет, проявив такт, ускользнула, тихо прошептав извинение.
Она заметила Эверил в другом конце комнаты.

Эверил указала ей на стул рядом с собой. - Что ты сделала с
Фрэнком? - спросила она, улыбаясь. — Я думал, что поручил тебя его заботам. Ах!
 вот он с Кортлендами, как обычно, в окружении. Он всеобщий любимец.

 — В этом нет ничего удивительного, — сдержанно ответила Аннет. — Я
Я никогда раньше не разговаривала ни с одним молодым человеком, но он показался мне очень приятным. Он
рассказывал мне о месье и своей матери. Кажется, у него счастливый дом, моя кузина.

«Да, Грей-Маунт — милый старый дом, и все Харланды хорошие.
 Они мои очень близкие друзья, Аннет, и однажды я должна буду познакомить тебя с ними. День, проведённый в Грей-Маунт, всегда идёт мне на пользу. И есть ещё одно место — ну, Фрэнк, — когда этот человек довольно поспешно направился к ним.

"Я отшил этого щенка, Фреда Кортленда. Ненавижу парней, которые
надушитесь. Фу! Вы разговаривали последние два часа,
и я осмелюсь сказать, что никто и не подумал угостить вас чашкой чая.

"Нет, неважно". ответила Эверил, улыбаясь. "Синьора собирается снова петь.
и я не должна сейчас выходить из комнаты. Нет, в самом деле, Фрэнк",
поскольку он, казалось, был полон решимости спорить по этому поводу. "Давайте послушаем ее
во-первых, и тогда я пойду с тобой."

"Все в порядке. Но, пожалуйста, поймите, что я имею монополии
свой разговор. Ухажеров не разрешают в настоящее время". И Аннет
развлечений он хладнокровно взял его положение так, чтобы забор Аннет
полностью с уведомлением, а его монополия разговор состоял
в молчании. Аверил казалось вполне удовлетворены этим
расположение. Она откинулась на спинку стула и стала слушать песню, и
на ее лице появилось более отдохнувшее выражение, когда высокие, чистые ноты
голоса синьоры поплыли по комнате.

Некоторая степень внимания была обращена на одаренного молодого вокалиста; но
в самом конце группа за окном, рядом с которой Фрэнк
Харланд встал и заговорил довольно громко.

"Мисс Сеймур," — раздался ленивый протяжный голос, — "я бы хотел, чтобы вы
Сообщите мне, где я могу найти свою хозяйку. Это неловко, если не сказать больше, когда не представляешь, как выглядит человек.

— Я не вижу её сейчас, — холодно ответила Мод. — Будет нелегко найти её в этой толпе. Очень маленькая женщина в чёрном. Это единственное описание, которое я могу вам дать, капитан Фосит. Простое, невзрачное
маленькое тело, как у мисс Уилмот, не так-то просто описать.

 «Да, конечно!» — и тут раздался мягкий голос миссис Уилмот. «Моя
падчерица — несчастная калека, капитан Фосит. Дорогая Эверил — настоящая затворница. В этом нет ничего удивительного» — она понизила голос, хотя
Каждое слово было отчётливо слышно. «С её недугом, бедняжка, с её слабым здоровьем и уродством мир не так уж и привлекателен».

 «А теперь чай, Эверил!» — оживлённо воскликнул мистер Фрэнк. Он стиснул
на мгновение зубы, и его рука сжалась, как будто он
хотел причинить кому-то вред; но в следующее мгновение он наклонился
над креслом Эверил с нежной, братской свободой. "Ну,"
сказал он, касаясь ее холодную маленькую руку. "Чашка крепкого чая--это
панацея моей матери всех бед".

Аверил поднялся и молча взял его за руку. На его лице отразилась боль.
На её лице выступил румянец, в глазах появился напряжённый взгляд, как будто жестокие
слова дошли до неё. Аннет с жалостью посмотрела ей вслед. Она видела,
что добрый мистер Фрэнк всё ещё разговаривает с ней. Он был очень высоким, и ему приходилось сильно наклоняться.

"Действительно, некрасивое, невзрачное тело!" — простонала Аннет. "А ведь только что она выглядела такой милой. Уродство! О, какая злая, злая ложь! — на этот раз
Аннет не подбирала слов. — Что с того, что это такая мелочь? Что с того, что она не такая высокая и прямая, как Лотти, если все её любят?

Радость Аннет от праздника прошла. Она едва сдерживала слёзы, сидя там. Где же Лотти? Она ни разу не встретила её. Но как только эта мысль пришла ей в голову, Лотти весело помахала ей. Она сидела под навесом с весёлой компанией девушек и казалась счастливой и довольной. Аннет чувствовала себя слишком несчастной, чтобы присоединиться к ним. Комната постепенно пустела. Профессионалы ушли. Чуть позже она увидела, как Аверил тихо подошла к её
мачехе, пока гости прощались. В следующий момент
Мистер Фрэнк подошел к ее уголку. "Мне тоже пора идти", - сказал он довольно серьезно.
"Я надеюсь, что все провели день так же приятно, как и я". "Я надеюсь, что все провели день так же приятно, как и я".
но он говорил без прежней веселости.

- День для меня испорчен, - ответила Аннет скорее горячо, чем осторожно.
- Мистер Фрэнк Харланд, почему люди так жестоки?
Почему они причиняют боль моей кузине, у которой ангельская душа? Это всё, что они дают ей в ответ на такую щедрость.

Губы Фрэнка Харланда слегка дрогнули под каштановыми усами. —
Не спрашивайте меня, мисс Рамзи, — поспешно сказал он. — Я ничего не могу с этим поделать.
если люди будут такими грубиянами. Прошу прощения, кажется, это говорила дама. Я знаю только, что мне пришлось сильно напрячься. Этот парень, Фосит, только что заговорил с ней. Мне хотелось его пнуть.

"Мне не нравятся эти Сеймуры, — ответила Аннет с той же откровенностью, с какой она говорила бы с Лотти. — Они берут слишком много и ничего не дают взамен. Каждый день моей кузине приходится многое
выносить — страдать. Если бы она не была хорошей христианкой, она бы не была такой
терпеливой.

 «Спроси моего отца, что он думает об Эверил», — ответил Фрэнк. «О, я
я всё знаю. Меня чуть не тошнит от того, с каким видом они
все себя ведут. Если бы они только относились к ней прилично. Мисс Джонс
знает моё мнение — мы часто говорили об этом. До свидания, мисс Рэмси.
 Осмелюсь предположить, что мы скоро встретимся снова, — и он сердечно пожал ей руку.

«Она неплохая, и она уже любит Эверил», — подумал он.
Все Харланды, от старшего до младшего, были преданы
Эверил, и Фрэнк особенно по-братски относился к этому нежному
маленькому созданию.

Аннет, в конце концов, ничего не сказала Лотти. Лотти была такой весёлой, такой взволнованной,
она была так полна радостных впечатлений, что у неё не хватило духу
огорчить её; и когда Лотти сказала: «А ты тоже хорошо провела время,
Аннет?» — она лишь довольно сухо ответила: «Да, очень». Но в тот вечер она
едва осмеливалась смотреть на Эверил, тень всё ещё лежала на её лице,
а в её голосе, когда она говорила, слышалась сдерживаемая печаль. Только когда она пожелала ей спокойной ночи, Аверил
остановила её.

"Аннет, я понимаю, — тихо сказала она, — но не стоит принимать это так близко к сердцу."

Аннет вздрогнула.

"Что ты имеешь в виду, кузина? Я ничего не говорила."

«Нет, только ты весь вечер так сочувственно смотрел на меня. Моя
мачеха ничего не значила — это был просто её способ. Если бы только, — тут она
задохнулась, как будто её что-то кольнуло, — если бы только Фрэнк
не слышал её! Дорогая, у тебя в глазах слёзы. Что за вздор! Как будто я к этому не привыкла. Нет, я не уродлива — не нужно было так сильно выражаться, — но такое маленькое кривобокое создание, как я, давно переросло в тщеславие.

 «Кузина, не говори так — это причиняет мне боль. Для меня ты прекрасна, и Лотти тоже так говорит».

Эверил невесело рассмеялась; она так устала, так измучилась от всевозможных противоречивых чувств, что ей хотелось либо смеяться, либо плакать; но огорчённый взгляд Аннет, казалось, осуждал её.

"Я имела в виду это — я действительно это имела в виду, — сказала она.

"Спасибо, дорогая.  Какое счастье, что любовь иногда бывает такой слепой. Что ж, я надеюсь, что когда-нибудь стану красивой, — и тут её взгляд смягчился, — на небесах не будет маленьких уродливых тел, Аннет.

 — И жестоких слов тоже не будет, кузина.

 — Тише! ты такая же плохая, как Фрэнк. Они не хотели быть жестокими. Миссис
Уиллмот так много думает о красоте. Все её дети красивы.
 Она и сама красивая женщина. Она придаёт слишком большое значение внешнему виду. Лично она не желает мне зла.

Аннет промолчала; если бы она знала эти слова, она бы
процитировала их: «Зло порождается недостатком мысли, а также недостатком
сердца». Какая вопиющая бестактность — говорить о дочери своего
покойного мужа в таких презрительно-жалостливых выражениях перед незнакомцем!

 Эверил, казалось, боролась с каким-то необычным настроением, потому что продолжила
быстро, почти нетерпеливо:

«Не думай, что я не благодарен тебе за сочувствие, но ты не должна меня баловать; хочется, чтобы тебя укрепляли, а не ослабляли. Когда-то жил один известный святой — его звали Франциск Ксаверий, — и он молился так: «Господи, не убирай этот крест, пока он не сделает во мне то, для чего Ты его послал». Это была великая молитва, Аннет, — она включала в себя так много».

— Кузина, мы не святые; мало кто из нас мог бы произнести эту молитву.

 — Нет, но мы все должны стараться изо всех сил; мы не должны потакать своей гордыне и себялюбию. А теперь пожелай мне спокойной ночи и прекрати разговоры,
— Недоброе или что-то ещё, выбрось это из головы, — и Аверил нежно поцеловал её.

 Аверил очень любил поговорку, которую обычно приписывают Томасу
Аквинскому: «Я искал покоя повсюду и не нашёл его нигде, кроме как в маленьком уголке с маленькой книжкой».

Как часто за последние пять лет она заходила в свою комнату,
чувствуя себя измученной и уставшей от общения с жёсткими, неприятными людьми,
и поднималась с колен, чувствуя себя успокоенной и отдохнувшей. Этой ночью,
когда Анвин ушёл от неё, она открыла любимую книгу, которая всегда лежала у неё на
рядом с Библией; её привлекло название «Усталость», и на
её добрых, утешительных страницах она нашла бесконечное утешение. Отрывок, который она отметила и запомнила, попался ей на глаза: «Ночь за ночью, когда вы ложитесь спать, уставший день заканчивается, и вы думаете, что день, проведённый в молитве и спокойном терпении, может принести вам больше радости, чем самые светлые и счастливые времена года. И когда утро приносит новое начало, оно может быть наполнено усталостью тела и духа. Стремитесь услышать голос Бога, говорящий: «Сын Мой, так Я и сделаю».
чтобы ты служил Мне. Если Я захочу, чтобы твоё служение было утомительным и
безжизненным, лишённым всякой земной награды и удовольствия, что
это значит для тебя, если такова Моя воля? То, что Я делаю, ты не знаешь сейчас,
но узнаешь в будущем. Следуй за Мной, не сомневаясь в любви,
которая причиняет эту усталость и печаль, а также кажущееся лишение
всего, что тебе больше всего нравится.

Эверил закрыл книгу и некоторое время сидел неподвижно. Снаружи летний лунный свет заливал всё своим чистым белым сиянием,
ночная роса омывала спящие цветы.

«Сегодня я была не в себе, — сказала она, наконец. — Какая
разница, если он это слышал? Так даже лучше — это не имеет значения. Я
не позволю этой роковой печали одолеть меня. Завтра я спущусь в
Доув-коттедж и возьму с собой Аннет», — с этой мыслью Аверил
уснула.

На следующее утро, когда Аннет стояла у окна и смотрела на пару ссорящихся воробьёв, которые
перепачкались в плесени и с сердитым, вызывающим чириканьем
клевали друг друга, в дверь постучали, и вошёл полностью одетый Эверил.
На её безмятежном лице не было и следа вчерашних тревог.

"Доброе утро, Аннет. Ты почти готова? Я заказала ранний завтрак для тебя, Лотти и себя. Я собираюсь ненадолго уехать за город, чтобы навестить своих друзей, и если тебе нравится эта идея, ты поедешь со мной."

"О, это хорошо — чудесно! Что это за друзья, кузина? Это
месье и…

«Моя дорогая девочка!» — и Аверил не смогла сдержать улыбку, — «Харланды
не единственные мои друзья. Я вижу, что ты мечтаешь увидеть месье,
как ты упорно его называешь, так что мне придётся отвести тебя к нему».
Грей-Маунт. Но сегодня я еду в свой Дав-Кот. Нет, не задавай мне никаких вопросов. Подожди, пока не увидишь моих друзей. А теперь тебе нужно поторопиться, потому что гонг зазвонит меньше чем через десять минут, а карета подъедет в половине десятого. Надень своё новое батистовое платье — день будет жарким.

Аннет быстро закончила свой туалет, но Эверил и Лотти
уже сидели за завтраком. Лотти слегка поморщилась,
увидев Аннет.

 «Какой чудесный день вас ждёт! Я так люблю Голубятню.
 Эверил очень нехорошо, что не пригласила меня тоже».

"Но разве ты не идешь, Лотти?" и Аннет посмотрела на нее с некоторым
удивлением. Но за нее ответила Эверил:

- Нет, дорогая, сегодня твоя очередь, а Лотти только притворяется.
Она раздосадована. Она знает, что у нее слишком много дел. Нужно написать письма
, и Джорджина хочет, чтобы она поехала с ней в Кью, поскольку Мод
помолвлена. Лотти это понравится, особенно потому, что она познакомится с некоторыми из
своих друзей.

 «О, это всё очень хорошо, — проворчала Лотти, которая выглядела свежей и
бодрой, как утро. — Но я бы предпочла быть с тобой и Аннет». Я
мне наплевать на Кортлендов, и если там не будет мистера Фрэнка ...

- Он там будет, - быстро ответила Эверил. - Он сказал мне об этом вчера.
И его друг, мистер Честертон, будет там. Лотти, вы получаете
до обиды ни за что. Вечеринка будет как можно лучше".

Но Лотти ничего не ответила и до конца ужина хранила удивительное молчание.


"Неужели жизнь — это сплошной праздник?" — подумала Аннет, надевая свою новую
шляпку с широкими полями и выбирая пару перчаток из изящного маленького футляра
на туалетном столике. Больше никаких заплаток на кончиках пальцев, никаких обтрёпанных и
выцветшие ленты для юной кружевницы. «Скажи мне, кузина, твои друзья — они
богатые?» — спросила она, пока карета быстро мчалась в сторону Паддингтона. Но Эверил отказалась отвечать.

  «Ты сама всё увидишь, Аннет, дорогая. Они
очень близкие друзья. Я называю их своей семьёй». Некоторые из самых счастливых часов моей жизни — а, слава богу, у меня было много счастливых часов — я провёл в Дов-Коте.

 — Значит, он вам дороже Грей-Маунта?

 Эверил замялся, наполовину раздражённый, наполовину удивлённый этим любопытным вопросом.
настойчивость со стороны ее кузины. "Сравнения отвратительны", - сказала она,
беспечно. "Никто не измеряет свою дружбу. Мистер Харланд - мой очень хороший друг.
но все же" - с задумчивым видом и вздохом, который был
быстро подавленный: "Я счастливее в "Голубятне"".

Здесь карета остановилась, и в суматохе, связанной с покупкой билетов и поиском менее переполненного купе, разговор прекратился.




Глава XII.

Голубиное гнездо.


Следующий час пролетел быстро. У Эверил была книга, а Аннет развлекалась, глядя в окно. «Как можно читать?» — подумала она.
подумал: «Когда светит солнце, а жеребята резвятся рядом со своими матерями, и на каждом зелёном поле пасутся живописные стада коров и овец? Это было похоже на перелистывание страниц книги с картинками. Теперь они подошли к группе домиков с маленьким
Нормандская церковь, наполовину скрытая деревьями; затем извилистая дорога; чистая, серебристая река с весёлыми лодочками, плывущими по ней, с красивыми домами
по берегам; затем ещё одна пасторальная сцена и так далее. Разве мир не прекрасен? — подумала Аннет, когда поезд остановился и Аверил поманил её.
ей. Она почти пожалела, что путешествие закончилось.

 Она услышала, как Эверил заказала муху, а затем последовала за ней в любопытную старую
гостиницу. Они несколько минут сидели в тесной душной гостиной, над камином висела
картина, изображавшая Трафальгарскую битву.

"Нам ещё полторы мили ехать," — сказала Эверил. — "Если бы я только могла
пройтись по этим восхитительным улочкам! Но старина Джемми всегда должен меня подвозить. Ах, вот и наша колесница. Довольно ветхая, не так ли, Аннет? Но Джемми и его старая кобыла — достойные создания.

 Аннет не находила недостатков в этом неуклюжем, хрипящем транспортном средстве; она
Он с восторгом смотрел на густые живые изгороди, усыпанные полевыми цветами, на деревенские домики с весёлыми садиками, на зелёные поля, по которым бродил скот. В каждый момент времени было чем восхищаться. Вскоре они подъехали к чему-то вроде деревушки; там была деревенская гостиница «Утка и селезень» с вывеской на старой доске, несколько разбросанных домиков с тяжёлыми соломенными крышами и небольшая лужайка, по которой важно расхаживали белоснежные гуси. Здесь Джемми, седовласый мужчина с морщинистым лицом,
встал по собственной воле.

"Вот, должно быть, Дав-кот," — сказал он, указывая на крутую дорогу.
"Я полагаю, нет необходимости заходить дальше".

"Нет, гусиный грин подойдет. Приходи за мной в обычное время, Джемми, и
подожди меня здесь. - И Эверил отпустила его, любезно кивнув.

Аннет в некотором замешательстве оглядывалась по сторонам. Там была гостиница
и коттеджи, но где могла быть голубятня? Она не видела ни одного
приличного дома, только вдалеке, на полпути вниз по дороге, виднелась
низкая серая крыша, наполовину скрытая деревьями.

 «Да, это Дав-Кот», — заметила Эверил, медленно
пересекая лужайку, пока гуси вытягивали шеи.
вытянули свои длинные шеи и зашипели ей вслед. «Разве это не милое местечко, Аннет? Как дети любят эту аллею! Это идеальная
игровая площадка для них. Осенью, когда созревает ежевика,
можно увидеть, как они с маленькими жестяными вёдрами
колются ежевикой и чуть не давятся от радости. Ах, вот и
папа, загорает на солнышке, а Боб спит рядом с ним. — Что ж, Аннет, —
 сказала она, открывая маленькую белую калитку, — добро пожаловать в Дов-коттедж.

 Аннет была очень удивлена. В конце концов, это был всего лишь коттедж.
или, точнее говоря, два коттеджа, ибо там находились два камня
подъезды и две открытых дверей; была длинная полоса цветник на один
и еще более узкой полосой гладко выстриженном газоне с другой.
Там был вяз с круглой скамейкой, на которой сидел старик
, а рядом с ним свернулся калачиком черный терьер.

— Ну что, папа, где капрал? — спросила Эверил своим чистым голосом, когда старик довольно неуклюже поднялся и, опираясь на трость, отдал ей честь. Он был очень высоким стариком с длинной седой
борода, и суставы его были не такими гибкими, как раньше, потому что он
казалось, с трудом держался на ногах. Пока Эверил говорила, терьер
пронзительно залаял в знак приветствия и, прихрамывая, двинулся по траве на трех
лапах, и Аннет увидела, что четвертой не хватает.

- Капрал работает среди кочанов капусты, и Снип помогает ему,
мэм. Снип ужасно копает. Капрал сказал мне вчера, когда мы
курили трубки: «Снайп — толковый парень. Скоро он будет на вес золота. Он вкладывает душу в дело, Снайп, если
это выпалывание сорняков или рыхление картофельной грядки. Он не увиливает от работы.
как другие мальчики его возраста, не огрызается ".

"Я рад это слышать", - ответил Аверил. "Капрал не один
отдавать хвалу, где это не связано. Я очень беспокоился о бедных
СНиП. Я довольно сильно опасался того, чем он может обернуться. Ему не хотелось
ожидайте слишком многого, папа. Город арабских редко имеет неплохие шансы. Если бы вы
сказали мне, что он проводил весь день, кувыркаясь и выделывая
"каталки" среди капраловской капусты, я бы не удивился.
"

Старый солдат мрачно улыбнулся.

«Ну, иногда он освежается и стоит, задрав ноги, когда чувств у него слишком много — например, когда он наелся пудинга. Мама Мидж говорит, что это от благодати.
  Она считает, что мальчик немного раздражает её в доме. Ему лучше среди пенсионеров; пенсионеры не так щепетильны в вопросах манер».

 Эверил весело рассмеялась. Папаша, очевидно, был не промах.
В его глазах плясали огоньки, когда он похлопал Боба по плечу, словно
рассказывая умную шутку.

"Мы скоро к ним отправимся, но сначала должны засвидетельствовать свое почтение
Матушка Мидж. Ах, Мафусаил, — хромой галл проковылял по траве и хрипло поприветствовал её. — Разве он не мудрая птица, Аннет? Они с Бобом такие друзья. Они как папа и капрал.

В этот момент на одном из крыльцов внезапно появилась маленькая женщина в сером, с забавным, обветренным лицом и очками, сидевшими на нелепо маленьком носу, и радостно всплеснула руками при виде гостей.

"Боже мой! Если это не мисс Уилмот, — воскликнула она, — и вы так же
Добро пожаловать, как майские цветы. Заходи с солнца, моя дорогая, и выпей стаканчик молока Черри. Она как раз даёт нам большой запас, и, хоть я и не должна так говорить, но я не верю, что где-то можно найти более сладкое молоко.

— Подождите минутку, матушка Мидж, — сказала маленькая женщина, уходя. — Я хочу, чтобы вы сначала поговорили с моей новой кузиной. Аннет, на самом деле эту даму зовут Беннет — мисс Лидия Беннет, — но мы все знаем её как матушку Мидж.

 «И я люблю это имя с тех пор, как его дал мне милый маленький Барти.
 Бедняжка! Но теперь ему лучше».

Матушка Мидж, конечно, не была красавицей. Было что-то комичное,
что-то совершенно неуместное в морщинистом лбу и седых волосах,
и в дерзком маленьком носике, и в этих ярких, кошачьих голубых глазах. Но она
был самый сладкий голос в мире.

"Но это такое странное имя", - возразила Аннет, в ее серьезным образом.

Эверил, казалось, это позабавило, но матушка Мидж слегка вздохнула.

- Моя дорогая юная леди, - мягко сказала она, - это имя никогда не казалось мне забавным.
Это было последнее слово, произнесенное милым маленьким Барти.
Рассказать вам о нем? Мисс Уилмот нашла его - она находит их
Всё. Он был совсем маленьким и почти голым, когда попал сюда.
 Его и сестру, которая была на год или два старше, выгнали на улицу просить милостыню, и жестокая женщина, которая их держала, — кажется, она называла себя их матерью, только у неразумных животных больше сострадания к своим детёнышам, — выгнала их на улицу ночевать. О, вы, кажется, шокированы, но такие случаи можно увидеть в газетах. Маленьких созданий нашли на пороге дома однажды снежным вечером. Деб сняла своё платье, чтобы укутать Барти,
который был болен и кашлял. Что ж, он недолго протянул —
удивляюсь этому, после всего того разоблачения и жестокого обращения; но мы делали
его очень счастливым, пока он был жив. Матушка Мидж - так он назвал
меня. Никто не знал, что это значит, но Деб научила этому остальных. Что ж,
Я сидел с ним на коленях, один день-я знал, что конец
рядом-и я говорил с ним и deb о небесах-ибо они были просто
как поганцы, - и, детка, как он был, Барти был таким же умным и острым, как
возможно. Пока я говорил, я почувствовал, как его маленькая костлявая рука поползла вверх
к моей шее. «Я не хочу никаких «небес», — хрипло прошептал он. — Я бы
«Лучше бы нам остановиться у Деб и Матушки Мидж». Таковы были его последние
слова. Но, может быть, с тех пор он передумал, — мягко закончила
маленькая женщина.

"А Деб! Где Деб? — нетерпеливо спросила Аннет.

"О, ты скоро её увидишь. Деб — моя правая рука. А теперь я должна пойти и принести тебе молока и кусочек домашнего пирога, потому что ты, должно быть, проголодалась.

Аннет оглядела комнату, пока мама Мидж уходила. Это была маленькая комната, обставленная очень просто. На полу лежал ковёр, который не совсем закрывал белые доски; там было одно или два
Потертые кресла, рабочий стол, удобный на вид диван и
несколько хорошо организованных книжных полок.

"Это гнездо Мотылька," — заметил Аверил, заметивший замешательство Аннет. "Ах! Я вижу, вам не терпится расспросить меня, но сейчас не время. Матушка Мидж — замечательная женщина, хотя, осмелюсь сказать,
один человек, если бы узнал о её существовании, наверняка назвал бы её
простой, невзрачной. Но у неё великая душа. Она одна из
Божьих героинь!"

"Кузина, прости меня, если я буду назойливой. Кто эти люди? Я
не понимаю."

Лотти, когда хочет подразнить меня, называет их моими беспризорниками.
Но это не так. Это моя семья. Я веду две жизни,
Аннет. Когда у меня что-то идет не так, и я теряю гармонию со своим окружением
Я ищу убежища у матушки Мидж и ее детей. Ничто
не приносит мне столько пользы. Тише! ни слова об этом в Редферн-Хаусе. Никто, кроме Лотти, не знает о Голубятне. Ах! А вот и угощение. Не забудьте похвалить пирог, потому что если есть что-то, чем гордится мамаша Мидж, так это её пирог с семенами.

Аннет ела и пила как во сне. Какие новые взгляды на жизнь она обрела
открывшееся перед ней! Значит, это был секрет Аверил — маленькое убежище,
которое юная наследница предоставила нескольким несчастным созданиям,
погибшим в битве за жизнь.

Аннетта вскоре всё узнает; сейчас она могла только оглядываться
вокруг и удивляться с благоговением.

«Теперь мы должны пойти и посмотреть на Джека», — заметила Аверил, стряхивая крошки с колен. — Аннет, ты видишь, там два домика? Мы пристроили новое крыло. Там не было достаточно большой комнаты для детей и места, где они могли бы спать. Это комната капрала, как мы её называем,
— Здесь сидят старики и курят трубки. А здесь, — они вошли в
чистую, просторную комнату с длинным столом и несколькими
картинами на библейские темы, висевшими на стенах, — здесь живут
дети. Они сейчас с капралом, все, кроме Джека, — они подошли к
окну, где стояла маленькая кушетка, покрытая красным одеялом.
— Ну что, малыш, как у тебя дела?

 — Спасибо, мэм, я в порядке! — ответил тонкий голосок, и из-под
одеяла показалась голова, покрытая жёсткими рыжими волосами.
подушка. Аннет издала жалобное восклицание. Могло ли это быть детское личико,
с этими пустыми, впалыми чертами, с этими тусклыми, вытаращенными глазами?
Из-под одеяла торчали кисть и предплечье скелета. - Я шустрый,
мэм, и Доджер тоже шустрый. Вылезай, негодяй, когда леди спрашивает о твоём здоровье! — и Джек, задыхаясь и с огромным трудом, вытащил жалкое на вид серое существо, явно ветерана, который, несомненно, отбегал все свои девять жизней и в результате сильно потрёпан.

 — О, Плут бодр, не так ли? — с большим интересом заметил Эверил.
Кошка слабо замурлыкала и начала вылизывать свои тощие бока. «Но я надеюсь, что вы оба растолстеете от такой сытой жизни».

 «Джека нашли в подвале, Аннет, — продолжила она, нежно поглаживая взъерошенную голову, — в логове воров. В пьяной драке было совершено убийство». Банда была вынуждена искать новое убежище, и Джека, у которого было больное бедро, оставили там, забыв о нём. Добрый городской миссионер, который нашёл его и рассказал мне эту историю, обнаружил его лежащим на куче заплесневелой соломы под
скрежещущий, с котом рядом. Они оба были на грани смерти от голода, и
полумертвый от холода - не так ли, Джек?

"Мы были, мэм, именно так", - был ответ Джека. "Хитрец привез
я мышка, но я не мог пищевыми продуктами Сич желудка. Плут ничего не получить
говорят, теперь мышей. Он кормит, как олдермен, он делает. Подвижный! это не
слово за это, мэм ... он просто распирало от удовольствия, это
Доджер".

Эверил слабо улыбнулась; но когда они выходили из комнаты, она тихо спросила
"Как ты думаешь, матушка Мидж, как долго он протянет?"

Матушка Мидж только покачала головой. - Это известно только Господу, мисс
Уиллмот. Но они, конечно, освобождают для него и Плута место наверху.

Аннет широко раскрыла глаза от этого замечания. Но Эверил
многозначительно сжала её руку. «Не обращай внимания, — прошептала она,
когда маленькая женщина отошла на несколько шагов. — Это всего лишь одна из её идей. Она считает, что животные тоже должны попасть в рай.
Я никогда не слышал ее объяснение; но она очень рассердится, если любой
одна предприятия оспаривать ее теории. - Все творение совокупно стенает и
родильница вместе в боли, - говорит она иногда. - Но все это будет
«Когда-нибудь всё наладится. Я никогда не спорю с любимыми теориями людей, если они такие же безобидные, как эта».

Мать Мидж провела их в маленькую кухню, где миниатюрная девочка с острым, не по годам развитым лицом чистила какие-то банки. Молодая женщина с невозмутимым видом и довольно пустым выражением лица смазывала свиную рульку. — Это Деб, — заметила Эверил, добродушно кивнув маленькой девочке, — а это Молли.

При виде Эверил на грубоватом лице Молли промелькнула
улыбка, которая, казалось, озарила его.

"Я рада вас видеть, мэм, — вежливо пробормотала она.
странная леди, а затем она снова занялась соусом.

"Молли творит чудеса, и она первоклассная учительница для Деб, — заметила
матушка Мидж, когда они выходили из кухни.  — Я не собираюсь рассказывать вам
историю Молли, мисс Рамзи.  Не вижу смысла обременять юные умы
слишком печальными историями. Горе из-за её ребёнка почти лишило бедную Молли рассудка. Малышка
поплатилась за это. Но она понемногу приходит в себя, и Джек
помогает ей. Я надеюсь, что ради Молли Джека пощадят, ведь она
просто раболепствует перед ним. А теперь мы пойдём в огород и
посмотрим на капрала.




ГЛАВА XIII.

 МАТЬ МИДЖ И КАПИТАН.


 Длинный участок земли с уклоном позади двух коттеджей был разбит под огород. Аккуратные грядки, прополотые дорожки — всё говорило о трудолюбии капрала. Но ни его, ни его помощников нигде не было видно. Перевернутая корзина, лежащие рядом с ней мотыга и грабли, а также потрепанная соломенная шляпа мальчика были единственными свидетельствами утренней работы. Пчелы кружили над тимьяном, а маленький белый кролик, сбежавший из клетки, объедал одну из лучших кочанов капусты.

«Где они могут быть?» — спросила Эверил, и матушка Мидж, чьи чуткие уши уловили звуки голосов, предположила, что они на поле с пенсионерами. Это предположение оказалось верным.

 Поле находилось по другую сторону дороги. Это было большое поле,
на котором стояли коровник и пара сараев. Капрал сидел на воротах, окружённый небольшой группой мальчишек, которых он, по-видимому, наставлял. Он вынул изо рта трубку и жестикулировал ею. Это был невысокий жилистый мужчина с седыми короткими волосами,
и пара мерцающих черных глаз. У него был крупный нос и глубокий
голос, которые были единственными достоинствами в нем.

"Нехорошо, молодежь, спорить со мной", - говорил капрал.
говорил с видом чрезвычайной суровости. "Я придерживаюсь того, что говорю.
Вон тот мальчик - хулиган", - указывая на маленького мальчика с невинными глазами херувима.
глаза херувима.

"Пожалуйста, господин капрал, я вообще ни чего не то", - ответил ребенок, с
в ужасе нюхать.

"Не смей препираться со мной", - продолжил капрал, сурово. "В
мальчик, который шарахается камни в Старый Билли должны быть примером для других--это
это то, что я говорю".

"Пожалуйста, сэр, это была просто забава", - заикаясь, пробормотал преступник. "Билли знает, что я
не причинил бы ему вреда".

"В чем дело, капрал?", - вставил Аверил, бодро. "Тим не
снова в неприятности, да?" положив свою руку ласкаясь на
кудрявая голова.

— Слушаюсь, мэм, — и капрал чопорно отдал ей честь. — Я сразу понял, что что-то не так, когда Билли заржал, зафыркал и забил копытами. Этот мальчик, — он указал на всё ещё принюхивающегося херувима, — сегодня останется без пудинга. Посмотрите на Билли,
мэм, и если когда-нибудь лошадь ранит его нежные чувства, то
Лошадь зовут Билли. Он не может переварить ни клочка самой сладкой травы, он так изранен — и всё из-за Тима.

 — О, чёрт, Тим! — это всё, что осмелилась сказать Эверил, потому что капрал был строгим приверженцем дисциплины и не допускал никаких нарушений правил. Любое проявление доброты по отношению к пенсионерам всегда строго наказывалось.

— Возвращайтесь к прополке, сэр, — продолжил капрал, и Тим понуро
ушёл.

Эверил с сожалением посмотрела ему вслед. — Разве он не хорошенький? — прошептала она, чтобы
остальные не услышали. — Он любимец капрала, хотя по нему этого не скажешь. Тим и его
Шарманка и обезьянка появились здесь год назад. Однажды зимним вечером его нашли сидящим у пересохшего ручья — его пьяный отец лежал на дне. Трудно было сказать, кто из них двоих выглядел несчастнее — Тим или обезьянка. Бедняжки были полуголодными, и с ними жестоко обращались. Топси — это обезьянка — живёт в одном из сараев. Если Тим и любит кого-то на свете, так это свою обезьянку. Половина горя Тима
из-за потери пудинга будет заключаться в том, что Топси лишится своей доли.
Топси — один из наших пенсионеров. Это Билли, — он указывает на худощавого старика
лошадь на дальнем конце поля. Два осла и старый козел
паслись рядом с ним. Старая беззубая овчарка и желтая дворняга с
половиной хвоста лежали на циновке перед сараем, греясь на солнце
.

- Значит, все пенсионеры старые, кузен?

- Билли старый, и Флосс, овчарка, и няня тоже. Как бы то ни было, у всех моих
пенсионеров есть своя история. Они прошли через горнило
бедствий — даже та хромая утка. Только Черри, а также петухи и куры
вели счастливую жизнь. В голубятне есть свои правила, и одно из них
— Это доброта по отношению к нашим четвероногим пенсионерам.

— Это хорошее правило. Ваши пенсионеры, кажется, довольны. А кто эти другие мальчики?

Очевидно, капрал решил, что вопрос Аннет адресован ему,
потому что он быстро вмешался:

— Это Снип, мэм, — и указал на крепкого на вид парня с весёлым лицом. «Это тот парень, который раздражает нас, расхаживая по дорожкам с поднятыми ногами, а Боб лает рядом с ним. Но Снаип тоже может выполнять свою долю работы. Я бы поддержал этого парня, если бы он пропалывал грядки или
«Обучает ли он какого-нибудь садовника в стране?» — это было сказано громко, так, чтобы было слышно ухмыляющемуся Снайпу. «А ещё есть
Дик» — он выделил следующего, неуклюжего, шатающегося мальчика с пустым,
мягким лицом. «Дик — это тот, кто присматривает за стариками. Кто говорит, что
Дик неумный, если он может доить Черри и запрягать Майка и Флосс?
Да благословит вас Господь! Если бы все мальчики были такими же умными, как Дик, у нас бы всё
получалось. Дик ничего не имеет против книжного обучения, — таинственным
голосом понизил он голос. — Слишком много пинков в детстве положили этому конец.
Дик не мог написать свое собственное имя-не смог ответить на вопрос без
заикание. Но он является редким среди животных. Хуже всего то, что он
приходит в ярость, если видит, что кто-то еще злоупотребляет ими. У него был ошейник.
Тим, и покончил бы с ним в мгновение ока, если бы Билли не вмешался
фыркнул и взбрыкнул каблуками.

Дик казался совершенно невосприимчивым к критике капрала. Он
бесцельно побрёл прочь.

"Остался только малыш Робби," — перебила его матушка Мидж, когда капрал
положил свою пустую трубку и остановился, чтобы перевести дух. "Он наш
теперь малыш, с тех пор как дорогой малыш Барти покинул нас. Есть еще две могилы
помимо его. Мы называем их садами. Мы не можем помешать некоторым нашим голубям
улететь. Посмотри на него!", когда маленькое создание с любовью потерлось мордочкой
о ее платье. "Это его способ проявить привязанность, потому что
крошка Робби глухонемой".

Эверил села и посадила его к себе на колени, пока капрал отдавал честь.
Он отдал честь и поспешил за своими мальчиками.

- Он не сильно вырос, - сказала она, нежно касаясь его щеки. "Аннет,
мы понятия не имеем о его возрасте. Он просто крошка Робби. Он почти такой же
— Он был таким маленьким в тот день, когда мы впервые его увидели, — и Аверил слегка вздрогнула при воспоминании.

"Ты нашла и этого малыша, кузина?"

"Да, — ответила Аверил, укачивая его на руках, и в её глазах появился мягкий, жалостливый взгляд. "Я пару раз говорила тебе о городском миссионере, который рассказывал мне о таких случаях. Его зовут Стивенсон, он хороший человек, и мы с ним большие друзья. Однажды я был с ним. Я только что навестил папу, который был очень болен. Мы проходили мимо паба — он был в Уайтчепеле, но я забыл название, оно мне незнакомо.
Это была убогая улица, и паб был одним из самых дешёвых в своём роде. Когда мы проходили мимо, из дверей, пошатываясь, вышла жалкого вида бродяжка с ребёнком на руках. За ней шёл мужчина. Там
произошла какая-то ссора; она положила ребёнка на тротуар и набросилась на мужчину с яростью дикой кошки. Мистер Стивенсон хотел, чтобы я ушёл, но я увидел лицо ребёнка, и оно словно приковало меня к месту — такое белое детское личико с выражением немого, мучительного ужаса. «Ребёнок! мы не можем оставить ребёнка!» — повторял я.
Но мистер Стивенсон убедил меня укрыться в ближайшем магазине.
Собиралась толпа; полицейского не было, и не предпринималось никаких попыток
остановить пьяную драку. Час спустя вошел мистер Стивенсон
с потрясенным лицом. На руках у него был ребенок; он выглядел полумертвым
от страха. "Это слишком ужасно", - сказал он. - Эта женщина мертва. Никто не вмешался, и этот негодяй — говорят, это её муж — толкнул её, она упала и ударилась головой о бордюр. Мужчину взяли под стражу. Он слишком пьян, чтобы понять, что произошло.
Вот ребенок. Мне сказали, что он глухонемой. Видел ли кто-нибудь когда-нибудь
такое жалкое зрелище в христианской стране? Увы! что такие вещи
должны быть."Я сидел у папиного камина. Капрал принес мне немного
воды, и мы вымыли бедняжку (ибо он был в самом
грязном состоянии), завернули его в старую шаль и дали ему
немного теплого хлеба и молока. От его детского дыхания пахло джином. Но он был
голоден и жадно ел тёплую еду. Тогда ещё не было Матушки Мидж. Голубятни не существовало. Я был вынужден оставить его
с капралом, пока я не найду кого-нибудь, кто присмотрит за ним. О,
вот и звонок к ужину! Слышишь, как мальчики бегут в дом?
 Мы должны последовать за ними, иначе капрал произнесёт молитву.

Это был странный ужин, но Эверил выглядела счастливее, чем когда-либо,
когда сидела между маленьким Робби и Деб. Капрал
сидел на одном конце стола, а мамаша Мидж — напротив него. Деб
и Снайп обслуживали всех по очереди. И несколько пенсионеров, в том числе
 Топси и хромой галка, ждали своей порции.

Мальчики были на их лучшем поведении до Аверил. СНиП даже не
предприятие на один кульбит. Лицо Тима стала немного печальной, когда он
завидел пудинг. Худая смуглая рука уже вцепилась в
рукав его куртки, а печальные глаза обезьяны были прикованы к
пустой тарелке.

- Топси отведает моего, - прошептала Эверил. И лицо Тима
как по волшебству прояснилось.

 Когда ужин закончился, мальчики убежали играть в поле, а
капрал и папа закурили трубки и подошли к воротам, чтобы
посмотреть на них.  Мама Мидж была занята, и Эверил предложила ей и
Аннет должна сидеть под вязом.

"Когда я здесь, все идет своим чередом", - объяснила она. "Скоро-скоро мальчики придут на уроки.
"Скоро-скоро". Капрал учит их
читать и писать. Я не показал тебе свою спальню, Аннет. Я часто
провожу здесь ночь или две. Мысль моя голубка-кот помогает мне за мои
худшие времена".

— Не расскажешь ли ты мне, как тебе это пришло в голову, кузен?

— Ну, это не такая уж и история. Понимаешь, там были два старика.
О, я забыл! Я никогда не рассказывал тебе о них. Мистер Стивенсон нашёл их
вышел. Однажды, когда мы разговаривали, он рассказал мне об одном старом солдате, который был
очень болен и жил в жалкой мансарде. "У него есть друг
с ним, - сказал он, - тоже старый солдат - изобретательный парень, который
поддерживает их обоих, вырезая маленькие деревянные игрушки и продавая их. Они
не родственники друг другу, всего лишь старые товарищи. И это замечательно
насколько это аккуратное место в форме корабля. Капрал такой же ловкий, как
женщина. Я бы хотела, чтобы вы пошли и посмотрели на них, мисс Уилмот. Они кажутся мне
прекрасными парнями, особенно капрал.

"Прекрасные парни, конечно! Вы не поверите, Аннет, но капрал
жил на хлебе и чае и работал по восемнадцать часов в сутки, чтобы уберечь себя и своего старого приятеля от позора в работном доме? «Это не место для солдат Её Величества, мэм, — заметил мне капрал. — Я думаю, у папы разорвалось бы сердце, если бы он принёс свои медали в такое место. Нет, мэм, прошу прощения.
Работный дом и тюрьма не для таких, как мы. Мы не против немного поголодать, если у нас будет крыша над головой. Если бы только папа
мог работать! Но когда ревматизм поражает кости, ничего не поделаешь
- Ну, мне понравились эти храбрые, добрые старики. Я
подумал, что со стороны капрала было благородно морить себя голодом
ради своего друга. Если вам нужен героизм, вы найдете его среди бедных.
Раньше я постоянно ходил к ним. Я послал доктора для папы,
и сытная еда, и теплые одеяла, а в некоторых топлива для fireless
натереть на крупной терке. Но я думаю, что хороший табак от мистера Харланда понравился им больше всего. Казалось, он превратил папу в другого человека. Что ж, поначалу я не видел своего пути. Я нашёл маленького Робби, и капрал был
присматривала за ним. Они всё ещё жили на своём жалком чердаке. И тут мне в голову пришла мысль: «Почему бы матушке Мидж не позаботиться обо всех них?»

 «Значит, вы её тоже знали».

 «О да, я её знала. Она была одной из подруг мистера Стивенсона, и я уже слышала её историю. Это такая печальная история. В Голубятне нет счастливых историй». Она была самой младшей в большой семье. Её
отец был адвокатом. Он был плохим, нечестным человеком и очень жестоко обращался со своей женой и дочерьми. Он даже выгонял их на улицу, когда впадал в ярость. В конце концов его арестовали за то, что он избавился от
кое-какие трастовые деньги. Я думаю, он спекулировал ими. Но до суда
он умер от какого-то непродолжительного воспалительного заболевания. Матушка Мидж
тогда едва повзрослела. Но она хорошо помнит все это.
Несчастное время.

"Мать стала хронической инвалидкой. Одна из ее дочерей была
калекой; остальные занимались пошивом одежды и модисткой. Когда-то они
держали небольшую школу. Но имя Беннет было против них. У них
не было друзей; казалось, люди их сторонились. Последовали годы борьбы,
во время которых один за другим они сдавались. Они были
все были хрупкими, кроме Матушки Мидж. Она была самой младшей и самой крепкой из них. Когда я впервые с ней познакомился, она была совсем одна. Её последнюю сестру только что похоронили. Она работала в дамском ателье и получала очень мало. Зрение у неё тоже ухудшалось, отчасти из-за грязного воздуха и скудного питания. Я подумал: «Почему бы Лидии Беннет не создать дом для моих дорогих стариков?» Я поговорил с мистером Харландом, и он удовлетворил мою
просьбу. Мой дорогой отец только что умер, и он подумал, что этот план
немного займёт мои мысли. Он купил для меня коттеджи и поле, и
Я обставил несколько комнат. Мама Мидж въехала, а потом приехали
двое стариков и малыш Робби. Барти и Деб приехали следом. Это всего лишь
семья, Аннет. Мы не претендуем на великие свершения. Трое моих
детей — маленький Барти, Фредди и Нэн — покинули нас — улетели,
как говорит мама Мидж. Джек уедет следующим. У нас есть место ещё для двоих. А когда пенсионеры вымрут, мы заменим их. Вы и представить себе не можете, как мудро правят мамаша Мидж и капрал. Эти заброшенные
дети учатся подчиняться и вскоре понимают, что их счастье заключается
в соблюдении правил. Мы не допускаем безделья. Каждый ребёнок чувствует, что он
зарабатывает свой хлеб насущный. Даже у Дика, с его ограниченным интеллектом,
есть работа, которую он может выполнять. Ах, вот они идут на уроки, —
пробормотала она, когда мимо проскочила группка мальчишек во главе с капралом.

 А потом появилась мама Мидж со своим вязанием и малыш Робби. «Никто
не может ничему научить маленького Робби, — сказала Эверил, — но по-своему он счастлив, как никогда».




ГЛАВА XIV.

"КОГДА КОШКИ НЕТ ДОМА."


Два или три часа спустя, когда они пересекали лужайку, где паслись гуси,
На закате Эйверил тихо сказала матери Мидж:

 «Я так хорошо провела время. Свежий деревенский воздух и детские голоса разрушили все мои сомнения».

 «Я так рада этому, дорогая», — ответила мать Мидж, и Джемми
помахал им своей старой белой шляпой, и они снова поехали по тихим, покрытым росой дорогам. Эверил откинулась на потрёпанные
подушки. Аннет подумала, что она устала, и оставила её в покое;
 но не усталость заставила Эверил закрыть рот. Сладкое
очарование покоя, благодарности, умиротворения, казалось, окутало её.
она. Такого рода настроения не были редкостью для Эверил; у нее были свои часы
экзальтации, когда жизнь казалась ей очень приятной, и диссонансы
осознание существования, его леденящих разочарований, утомительных отрицаний и
бесконечная ответственность легли на нее менее тяжелым грузом, как будто
невидимые руки сняли это бремя и помазали ее глаза
немного святого мира. Тогда-то Аверил и постигла смысл и
красоту жизни, которая тем, кто её любил, казалась полной забот
и тревог, — когда завеса, казалось, приподнялась, и она огляделась вокруг.
Глядя на тех немногих беспомощных созданий, которых она кормила и укрывала, она чувствовала, что никакое личное счастье не может быть таким же сладким, как эта способность дарить счастье другим. «Какая разница, — тихо сказала она себе, и в её глазах появился серьёзный взгляд, когда она окинула взглядом безмятежный пейзаж, — какая разница, если иногда чувствуешь себя немного одиноким, немного уставшим, если только ты можешь помогать другим, если можешь сделать немного добра, прежде чем Господь призовёт нас?» Вернуться домой без снопов, которые мы
могли бы взять с собой, — о, это было бы ужасно!

 — Интересно, был ли у Лотти сегодня счастливый день? — заметила Аннет.
они увидели Редферн-хаус. Светила луна; через
открытые окна доносились смех, голоса.

Эверил с усилием поднялась.

"Они кажутся очень веселыми", - сказала она спокойно. "Аннет, я уже заказал
ужин должен быть заложен в моей гостиной. Я знал, что они закончили бы
ужин к этому времени. — Когда вы снимете шляпу, не присоединитесь ли вы ко мне там?

 — Могу я поговорить с вами минутку, мэм? — спросил Робертс. — Капитан Беверли и мистер Форбс обедают здесь, и...

 Но Аннет больше ничего не слышала. Она устала и проголодалась; она сделала
Она быстро оделась. Сбежав вниз по лестнице, она с удивлением обнаружила, что Эверил
все еще в дорожном платье. «Не жди меня, — торопливо сказала она.
"Робертс, не позаботишься ли ты о том, чтобы у моей кузины было все, что ей нужно? Аннет, прости, но я ненадолго».

 Комната Эверил выглядела очень уютной. Стол был накрыт к ужину; красивые свечи в подсвечниках и цветы создавали очаровательную атмосферу;  стеклянные двери были открыты, и поток лунного света серебрил лужайку и освещал садовые дорожки.  Мод пела; её чистый девичий голос, казалось, сливался с окружающей обстановкой.  Мужской голос — не был ли это
Родни? — сопровождал её. «О, как мы с ним веселились!» — как
мило это звучало.

 Прошло совсем немного времени, прежде чем появилась Эверил. К удивлению Аннет, она была в вечернем платье. На её лице снова появилось
прежнее мрачное выражение, но она ничего не сказала — только подозвала Аннет к столу.

— Вам не следовало ждать, — укоризненно сказала она. — Аннет, когда мы закончим ужинать, мне придётся вас покинуть. Робертс сказал мне, что здесь ужинают друзья Родни, и хозяйке не следует отлучаться.

— Ты поэтому переоделась, кузина? И ты так устала. Как жаль — очень жаль. Ах, музыка прекратилась!
 Они так чудесно пели. Жаль, что ты их не слышала. Там был мужской голос — я думаю, он, должно быть, великий певец.

 — У капитана Беверли прекрасный голос. Полагаю, они с Мод пытались
петь дуэтом. О, а вот и Лотти! — воскликнула она, когда в дверях
появилось сияющее лицо. — Ну что, малышка, иди сюда и расскажи
о себе.

 — О, как уютно вы выглядите! — воскликнула Лотти, набрасываясь на них обоих.
оживленно и подарила им пару десятков воздушных поцелуев. Лотти выглядела
очаровательно в своем хорошеньком розовом платьице.

- Ну, что вы думаете о матушке Мидж и капрале? Он не
старик, Аннет? Нет, Аверил, я не собираюсь отвечать на вопрос
пока Аннет дала мне свой отзыв голубя-кот."

Аннет была слишком счастлива, чтобы быть допрошены; она изливается поток
речь, восторга, слушая в ушах Лотти. Ничто не ускользнуло от внимания
от нее; она рассказала о событиях дня в своей собственной яркой, живописной
манере.

"Моя кузина - самый счастливый человек в мире", - закончила она,
серьезно. "Большинству людей приходится довольствоваться собственным счастьем.
Ты и я - такие люди, Лотти. Но Эверил создает солнечный свет в сердце.
Ах, ты не должна говорить мне замолчать! Разве я не слышал всех этих замечательных
историй - о матушке Мидж, и двух стариках, и крошке Робби, даже о
пенсионерах? О, если бы мы только могли пройти по миру и собрать вместе
больных и скорбящих! Моей кузине не нужно ничему завидовать — конечно, ни одно счастье не может сравниться с её счастьем.

 — Спасибо, дорогая, — тихо ответила Эверил, но в её глазах по-прежнему было серьёзное выражение. — Лотти, теперь твоя очередь. Ты уже ела?
удачный день?

- О да, - небрежно ответила Лотти, но ямочки на щеках выдали ее.
- Все было очень приятно. Кортленды были цивилизованны, и
сады прекрасны, и мороженое превосходно.

- И Фрэнк был там?

- О, да, мистер Фрэнк был там. Его мать передала ему записку для
тебя. - И Лотти порылась в кармане. «Мистер Честертон тоже был там.
Кстати, — с явным усилием стараясь казаться невозмутимым, — Джорджина
хочет, чтобы вы пригласили Кортландов и мистера Честертона на ужин на следующей неделе.
Она говорила об этом всю дорогу домой».

— Что ж, я не возражаю, — начал Эверил с довольно весёлым видом;
но Лотти вмешалась с довольно смущённым видом:


— Нет, и, конечно, Джорджи сама с вами поговорит. Только она сказала Мод сегодня вечером, что мне не будет места за столом.
Я думаю, Джорджина не хочет, чтобы я там была; она, кажется, расстроена, потому что… — тут Лотти резко замолчала.

 — О, я понимаю, — многозначительно произнесла Лотти, доставая письмо, — что ж,
вы поступили мудро, приехав в штаб-квартиру. Нельзя позволять Джорджине портить мне ужин.

«Если нет места для Лотти, то не будет места и для меня, моей
кузины», — воскликнула ян. Аннет.

- Здесь хватит места для обоих, - спокойно ответила Эверил. - Я приглашу
Фрэнка и Луи и дам Джорджине понять, что это вполне
неофициальный званый ужин. Не терзай свою голову,
Лотти. Позвольте мне прочесть мое письмо в мире;" и слушай Лотти лучистого
хорошее настроение вернулось. За последние несколько минут ее щеки стали такими же розовыми, как и платье.
но Эверил не обратила на это внимания, только когда она закончила.
закончив письмо, она улыбнулась и протянула его Аннет.

Теперь настала очередь Аннет сиять. - О, как вы добры! - воскликнула она.
воскликнула, затаив дыхание. «Лотти, это и для тебя тоже. Миссис Харланд
(это, наверное, жена месье) сделала самое очаровательное
предложение. Мы проведём день и поспим — это будут
двадцать четыре часа счастья. Вот что она говорит: «Мой муж
будет рад снова увидеть своего маленького друга Динана. Ему очень
понравилось, когда Фрэнк рассказал ему, как тепло его помнят.
Мои девочки очень хотят познакомиться с мисс Рамзи, и, поскольку мы можем приютить Лотти, нет необходимости оставлять её дома. Если вы не против
приходи на ленч, у нас будет приятный долгий день, и Лотти сможет поиграть в теннис.
"Кузина, пойдем? В следующий понедельник - хороший день, не так ли?
не так ли?"

- Конечно, мы пойдем, - вмешалась Лотти. - Как ты думаешь, у Эверил хватит духу
отказать нам в таком удовольствии? Миссис Харланд просто прелесть, что
думает обо мне. Из всех мест я больше всего люблю Грей-Маунт.

 — Тебе не нужно мне это говорить, — ответила Эверил, вставая.

 Что же такого было в этой короткой речи, что Лотти снова покраснела?
 Аннетта не могла понять, что происходит.  Почему?
Разве Лотти не должна была любить Грей-Маунт, если там жил месье и
столько очаровательных людей? Почему Эверил так весело рассмеялась, когда Лотти раздражённо отодвинула свой стул и довольно нетерпеливо сказала, что уже поздно и ей пора возвращаться в гостиную? Лотти действительно была очень возбудимой малышкой; она
даже не стала ждать, когда Эверил сказала, что тоже идет; она сбежала по
ступенькам и пересекла лужайку, оставив Эверил желать спокойной ночи Аннет.

- Я опоздаю, ты не должен меня ждать, - тихо сказала она. - Где
— эта шалунья улетела? Осмелюсь предположить, что ты считаешь Лотти в странном настроении
сегодня вечером. Как хорошенькая девочка растёт! У Лотти милое личико — не
удивительно, что ею восхищаются. Спокойной ночи, Аннет, приятных снов.
 Завтра я отвечу на любезное приглашение миссис Харланд."

Аннет с радостью отправилась спать, но была слишком взволнована, чтобы уснуть.
Воспоминания о том дне были слишком яркими. Джек и Снип, и даже
несчастная Молли с её терпеливым, тяжёлым лицом, один за другим
предстали перед ней: зелёное поле, пенсионеры, скамейка под
вяз, папа, Боб и хромая галка, крошка Робби с его
задумчивыми голубыми глазами - все это снова и снова мелькало перед ее внутренним взором. Теперь
она гуляла с матушкой Мидж по гусиной лужайке, теперь наблюдая за
Деб, когда та ходила за водой из колодца; голуби порхали
над крышами коттеджей. Казалось, она погружается в сон, когда голос
произнес ее имя.

"Ты спишь, Аннет? — Мне показалось, что я слышала твой кашель, — и Лотти,
всё ещё в розовом платье, прикрыла рукой свечу и проскользнула в комнату.

 — Мне снилось, но я не думаю, что спала, — ответила Аннет.
— сонно спросила она. — Не поздно ли, Лотти? И ты всё ещё не спишь и одета.

 — Да, и я так устала, — уныло ответила она, выключила свет и села на кровать. — Аннет, надеюсь, я не помешала тебе, но я чувствовала себя такой несчастной, что не могла пойти в свою комнату.

«Несчастная моя Лотти!» — и Аннет окончательно проснулась.

"Да, но не из-за меня. О нет, я думаю об Эверил. Как они могут быть такими неблагодарными? — как у них хватает
духа так с ней обращаться? Это не Родни, это Мод так себя ведёт.
на неё, которая приведёт в дом этого отвратительного мужчину. О чём только думает тётя? Почему она не принимает сторону Аверил? Но нет, они все против неё, и всё же они ей обязаны.

 — Я не понимаю, — растерянно ответила Аннет. — Что случилось? Лотти, умоляю тебя, говори яснее. Они что, поссорились с моим кузеном? И это было только вчера — вчера…

 «Да, я знаю, мистер Фрэнк мне рассказал. Не думаю, что он когда-нибудь простит тёте эту речь. Они всегда так ухмыляются».
намёки. Я думаю, мистер Фрэнк хотел бы подраться со всеми ними. Он совсем как брат Эверил — её старший брат, — и я уверена, что он любит её почти так же сильно, как свою сестру Луи.

 — Но у него ведь много сестёр, не так ли? Месье рассказывал мне о своих сыновьях и дочерях. Были Нетти, Фэн и Оуэн — о, остальных я забыла.

— Да, но Луи — родная сестра мистера Фрэнка. Разве вы не видите, что их мать
умерла, когда они были совсем маленькими, и мистер Харланд снова женился. О,
да, у мистера Фрэнка много сводных братьев и сестёр, но они
гораздо моложе. Нетти и Фэн всё ещё в школе, а Оуэн и
Боб в регби; а близнецам всего по семь лет.

«Мне очень нравится слушать об этих людях, но, Лотти, это не та тема. Что случилось сегодня вечером? Почему наша дорогая Эверил так расстроена?»

«Всё не так, как надо», — уныло ответила Лотти. «Эверил очень сильно невзлюбила капитана Беверли. Он очень богат, дружит с Родни и оказывает Мод большое внимание. Эверил по какой-то причине плохо о нём думает и попросила тетю не подпускать его к ней».
на расстоянии. Она настаивает на том, что он всего лишь флиртует и что все его
ухаживания ничего не значат; и он причиняет Родни большой вред.

«Флиртует! Что это значит, моя Лотти?»

«О, он притворяется, что восхищается Мод, — и, возможно, так оно и есть, потому что все знают, какая она красивая; но он не имеет права выделять её, как он это делает, и заставлять людей говорить о ней, если только он не собирается на ней жениться». Эверил боится, что Мод начинает ему нравиться, и она очень серьёзно поговорила об этом с тётей. Но, видите ли, они верят в него и считают, что
Эверил предвзят.

— И они пригласили его сюда на ужин в её отсутствие?

— Да, это так неправильно, потому что, конечно, это дом Эверил, и она несколько раз отказывалась его принимать. Он был в «У себя дома», но она не смогла там удержаться. Вы, должно быть, видели его — высокий, красивый мужчина с рыжими усами и близко посаженными глазами — он обычно сидит рядом с Мод.

«Я не обращала на него внимания, но что с того? Мне кажется, что мистер Родни
виноват больше всех».

«Конечно, он виноват, но именно Мод предложила это
приглашение. В любом случае, это было очень серьёзным оскорблением для Эверил.
Вы, должно быть, знаете, что Мод и Джорджина тоже позволяют себе такие вольности, что
Эверил была вынуждена ввести правило, что никого нельзя приглашать в дом,
не посоветовавшись с ней. Мод пыталась выдать это за спонтанную мысль, но она сама спланировала это за завтраком,
и когда тётя попыталась отговорить её, она уговорила её и Родни.
Мистер Форбс — ещё одна из «чёрных кошек» Эверил. Он богат и бездельничает,
и она говорит, что общение с такими людьми погубит Родни.

«Разве миссис Уилмот не осознаёт опасность? Она старая, она мать,
а большинство матерей мудры».

- Боюсь, тетя не слишком умна, - печально ответила Лотти. - Она
никогда не могла справиться с Мод. Я думаю, она ее боится. Но это еще
не все, Аннет. Эверил очень строга в некоторых вещах - она была
воспитана иначе, чем другие девочки. Она не любит карты; и
одно из ее правил гласит, что в этом доме запрещено играть на деньги.
Ну, когда мы вошли в гостиную, они все играли в какую-то
игру — я не знаю, как она называется, — на очки по три пенни. Капитан Беверли
начал её.

«Но это было неправильно — совершенно неправильно».

Родни сильно покраснел и выглядел смущенным, когда увидел Эверил; но
Мод только подняла свои карты и расхохоталась. 'Когда коту
отсюда, дорогая моя, - ответила она беспечно. - Не смотрите так ужасно.
мы потеряем всего несколько шиллингов, Эверил, никто не пострадает.
разорен. Теперь ваша очередь играть, капитан Беверли.

— — Вы не будете возражать, капитан Беверли, — самым тихим голосом ответил Аверил, — если я осмелюсь помешать вашей игре? Для меня это вопрос принципа: мы с отцом всегда очень не любили
в любую игру, в которую играют на деньги. В этом доме никогда не делали этого до сегодняшнего вечера. Вы окажете мне величайшую услугу, если выберете какую-нибудь другую игру.




ГЛАВА XV.

 МАЛЕНЬКИЙ БИЛЕТ МАДАМ ДЕЛАМОТ.


"Как у нее хватило смелости?" — размышляла Аннет, когда Лотти закончила свой рассказ, и повторила свои мысли вслух.

«Эверил никогда не испытывала недостатка в мужестве, но хуже всего то, что её разум
сильнее тела, и это сказывается на ней. Конечно, когда она
говорила таким спокойным, решительным тоном, возразить было невозможно.
Мод бросила карты и подошла к пианино с видом оскорблённой королевы. «Полагаю, в некоторых пуританских семьях музыка была под запретом, капитан Беверли», — сказала она саркастическим тоном. «Я рада сообщить вам, что она ещё не внесена в список запрещённых развлечений». Капитан Беверли что-то тихо ответил, и они оба рассмеялись. Эверил изо всех сил старалась их успокоить.
Она похвалила пение Мод, весело с ними поговорила, но оба
джентльмена как можно скорее ушли. Родни пошёл с ними.
Я слышал, как Эверил умоляла его остаться дома, но он был
настроен угрюмо и отказывался слушать. Он сказал, что другие ребята
будут считать его слабаком, и он больше не собирается выслушивать нравоучения.
Они ушли в свой клуб. Я вижу, как неловко чувствует себя Эверил.
 Она думает, что причинила больше вреда, чем пользы. Я оставил её разговаривать с
тётей и Мод. Мод была в одном из своих приступов гнева, и разразилась настоящая
сцена. Тише! Я слышу её голос; они поднимаются в спальню. Больше ни слова; они не должны узнать, что я здесь.

Аннет лежала совершенно неподвижно, а Лотти подкралась к двери. Комната Мод
находилась через коридор, и обе девочки надеялись услышать, как она закроет за собой дверь
но, к их ужасу, она стояла снаружи и сердито разговаривала
со своей матерью.

"Это очень плохо; ей становится хуже с каждым днем!" - услышали они, как она сказала это
тоном страстной настойчивости.

— «Я ничего не могу с этим поделать», — раздражённо ответила миссис Уилмот. «К этому времени ты уже должна была познакомиться с Эверил. Ты заходишь слишком далеко, Мод; я всегда тебе это говорю. Ты думаешь только о своём удовольствии. Было глупо с твоей стороны
это оскорбление для Эверил. Ты могла бы знать, что с ее высоким духом она
возмутилась бы этому.

- Чепуха, мама. Ты боишься ее, и Джорджи боится
ее тоже. Как вы можете позволить себе быть правят-то девицей? От
конечно, я знаю, что это ее дом. Не все относятся к ней?
Если бы мы не были так ужасно бедны, нам не пришлось бы жить в этом египетском рабстве, боясь пригласить друга или сказать, что наша душа принадлежит нам. Интересно, что капитан Беверли думает о своём вечернем развлечении? Это будет отличная шутка для него и мистера Форбса. Признаюсь, я им не завидую
Родни. «Мы с отцом всегда терпеть не могли любые игры, в которые играют на деньги». Слышали ли вы когда-нибудь такую чушь в современной гостиной? Я рад, что заставил её смутиться из-за Родни. Бедняга, он сейчас не играет в клубе в эти дурацкие игры. Ах, она совсем побледнела, уверяю вас».

«Вы говорите так, будто вам нет дела до вашего брата».
— ответила миссис Уилмот тем же раздражённым тоном. — Я бы хотела, чтобы капитан
Беверли не брал его с собой в клуб; он слишком молод. Аверил
здесь. Мод, что он говорил тебе в саду сразу после ужина?

Но тут голоса стихли, и через мгновение дверь в комнату Мод закрылась, и Лотти, шёпотом пожелав спокойной ночи, убежала.

Но Эверил не могла уснуть. Долго после того, как Аннет погрузилась в освежающий сон, усталая маленькая фигурка расхаживала взад-вперёд по пустой гостиной. Она отправила Робертса спать, когда этот верный старый слуга пришёл гасить свет.

«Я подожду мистера Родни, — сказала она. — Не думаю, что он сильно опоздает». Но на этот раз она ошибалась.
 Родни действительно сильно опоздал. Церковные часы пробили два раза, прежде чем она услышала его звонок.
мысли не были приятными; жало слова Мод все еще пребывающего
с ней.

"Неужели она права? Я загнал его в худшие вещи?" она спросила
сама. "Должен ли я был позволить игре продолжаться, а затем уже
высказаться после? Разве это не было бы затягиванием с неправильными
вещами? "Всегда можно пойти по маленькой кривой дорожке", как говаривал дорогой
отец. Он так любил «Путешествие пилигрима»! Я могла
только вспомнить, как он ненавидел подобные развлечения, и видеть, как их
проводили в этом доме, когда при нём никогда бы не осмелились предложить такое
Я знаю, что его друзья считали его чопорным — даже мистер Харланд;  но какое это имеет значение? Если у человека есть принципы, он не должен идти на компромисс. И всё же, если она права, а Родни... — На лице Эверил отразилась боль, и она невольно сжала руки. — О, моя дорогая, как я могу спасти тебя, если твоя собственная мать и сестра не хотят мне помогать? Мод влюблена. Этот мужчина никогда не попросит её выйти за него
замуж; он будет искать себе жену гораздо более достойную. Мисс Сеймур не
будет достаточно хороша для Оливера Беверли. Я снова сказала об этом своей мачехе
и снова; но влияние Мод сильнее моего. О, насколько счастливее будет судьба моей маленькой Лотти! Из слов Фрэнка я знаю, что Нед Честертон настроен серьёзно; и что может быть лучше — хороший сын и брат, который делает успехи в своей профессии? Возможно, он пока не заговорит; но они оба достаточно молоды, чтобы подождать. Лотти выглядит очень счастливой
сегодня вечером - да благословит ее Господь! И тут низкий, тяжелый вздох сорвался с губ Эверил
.

Она вздрогнула, когда до нее донесся звук звонка, и поспешила выйти, чтобы
отодвинуть засов на двери. Родни не сразу увидел ее; он подумал, что это
Робертс. Он вошёл, насвистывая, — его лицо раскраснелось от волнения.

"Извини, что так поздно, старина," — сказал он в своей добродушной манере. "Ну что ты, Эверил!" — и тут его лицо омрачилось. — "Не стоило так беспокоиться," — пробормотал он, снимая шляпу.

 Эверил последовал за ним.

«Не сердись, Родни. Я не могла лечь спать, пока ты не пришёл. Ты и так уже достаточно мне навредил. Почему ты был так недобр, что отказался остаться дома, когда я попросила тебя об одолжении?»

Ответ Родни был очень неудовлетворительным. Он хвастался своими небольшими достижениями
— тоном, который глубоко огорчил Аверил. Увидев, что его лицо раскраснелось от
выпивки и азарта игры, она отвернулась. Сможет ли она спасти
его? Не зашёл ли он уже далеко по той извилистой тропинке, по
которой уже прошёл другой бойкий парень по имени Невежество, пришедший из
страны Тщеславия?

В ту ночь в комнате Эверил лились горькие слёзы, пока она
долго и искренне молилась за того, кого называла своим братом.

Знал ли об этом Родни, когда лежал, лихорадочно ворочаясь? Сколько таких молитв возносится
ночь за ночью за многих любимых и
заблудшая душа! Что говорит апостол? что «обращающий грешника от ложного пути его
спасёт душу от смерти и сокроет множество грехов».

 На следующее утро у Анвин были причины огорчаться из-за измождённого вида своей госпожи, но она не задавала вопросов и ничего не говорила. Анвин была слишком мудрой женщиной, чтобы сожалеть о том, чему нельзя было помочь. Робертс
рассказал ей достаточно, и она могла сделать собственные выводы.
Прислуга прекрасно понимала, что их обожаемой хозяйке было нанесено ещё одно оскорбление, «и теми, кто не достоин даже шнуровать её туфли».
— презрительно заметила кухарка, потому что властные манеры Мод
и отсутствие вежливости не делали её любимицей слуг.

Эверил тоже не тратила слов впустую. Она больше не вспоминала о
вчерашнем происшествии. Когда она встретила мачеху и девочек за
обедом, она обратилась к ним вежливо и в своей обычной манере; это было
Мод, которая едва ли удосуживалась отвечать, с напускной холодностью отворачивалась каждый раз, когда Аверил обращалась к ней. Несколько часов раздумий и
от природы высокомерный нрав только усилили недовольство Мод.
флейм. Было легко заметить, что она рассматривала себя в свете
пострадавшего человека.

Лотти, которая ходила по магазинам выполнять кое-какие заказы для своей тети
, не появлялась до тех пор, пока ленч почти не закончился, а
затем они с Родни вошли вместе. Родни по-прежнему выглядел немного
угрюмый, он дал Аверил короткий кивок, как он занял свое место, и оскорбил
Джорджина, когда она осведомлялась об его головная боль. «Нет необходимости
публиковать это на крышах домов», — раздражённо сказал он. «Только женщины
любят рассказывать о своих маленьких недомоганиях. Полагаю, в этом есть
— Эйв, у вас в доме есть лёд? Вода довольно тёплая.

 — Я позвоню и спрошу у Робертса, — заметила Лотти. — Мод, мадам Деламотт
ждёт, чтобы поговорить с тобой. Она говорит, что ей никто не ответил, и когда
 Холл сказал ей, что ты за обедом, она ответила, что подождёт,
потому что у неё очень важное дело.

Джорджина бросила испуганный умоляющий взгляд на сестру, но Мод
лишь сильно покраснела.

"Это очень дерзко, — сердито пробормотала она, — но такие люди
никого не уважают.  Я скажу мадам Деламотт, что
откажусь от своего обычая, если она будет так надоедать мне. Лотти, будь добра,
скажи ей, пожалуйста ... Но нет, пожалуй, мне лучше пойти самой;"и
Мод вышла из комнаты в своей обычной надменной манере.

Родни рассмеялся и пожал плечами, но Эверил казалась встревоженной.
она была чем-то озабочена.

Миссис Willmot приняла вид, что не замечаю этого маленького перерыва; ее медленно,
лимфатический темперамент редко проблемных себя по мимо всего прочего.
Мадам Деламотт была портнихой девочек. Она предположила, что Мод была
достаточно экстравагантной, чтобы заказать новое платье для «маленькой и
— Рано. — Я действительно должна прочитать ей лекцию о расточительности, — и тут она поправила очки и с безмятежной
погружённостью, которой можно было только позавидовать, уставилась на модные
платья.

 Беспокойство Эверил, казалось, усилилось, и в конце концов она нашла предлог, чтобы покинуть стол. Быстро пройдя через холл, она наткнулась на Мод, которая оживлённо беседовала с худой, измождённой на вид женщиной, одетой по последней моде. Эверил немного знала мадам Деламотт; она не раз бывала в её магазине. Когда она вежливо поздоровалась с ней, француженка обратилась к ней:
— Нервно, взволнованно.

"Мисс Уилмот, могу я попросить вас о помощи с этой юной леди? Я
не могу убедить её выслушать меня. Счёт большой, и она говорит, что мне
придётся ещё подождать своих денег; и, увы! дела идут плохо."

"Эверил, я должна попросить вас не вмешиваться," сердито ответила Мод.
— Мадам Деламотт крайне неучтива. Я намерен оплатить её счёт, но сейчас это неудобно, и… — тут Мод замялась.

"Мадам Деламотт, не могли бы вы зайти ко мне в комнату на минутку?" — спокойно заметил
Эверил. — Мод, тебе тоже лучше зайти. В этом нет необходимости
чтобы посвятить в это дело всех домочадцев, а холл — слишком публичное место для подобных разговоров.»

Но Мод отказалась. «Я сказала всё, что хотела, — презрительно ответила она. «Если мадам Деламотт решит одурачить меня таким образом, я больше не буду иметь с ней дел. Если вы будете вмешиваться в мои дела, вам придётся
понести за это ответственность: счёт будет оплачен в надлежащее время.

Эверил ничего не ответила; она только жестом пригласила портниху следовать за ней,
и как только они остались одни, мадам Деламотт предъявила свой счёт. Она
была явно смущена и начала извиняться.

"Мисс Сеймур слишком строга со мной", - сказала она почти со слезами на глазах. "Я никогда никого не обгоняла.
"Я никогда никого не обгоняла. Юные леди - хорошие клиенты; я получаю огромное удовольствие от работы с ними.
Но необходимо видеть свои деньги.
Этот аккаунт работает уже полтора года, и теперь мисс
Сеймур говорит, что это непомерно. Всё в порядке; я использовал лучшие
материалы — ничто другое её бы не удовлетворило. Что бы со мной было,
если бы все мои клиенты так со мной обращались?

Эверил просмотрела счёт, затем сложила его. — Вы прекрасно
— Хорошо, мадам Деламотт, ваша жалоба справедлива. Вы оставите
счёт у меня? Я могу пообещать вам, что он будет оплачен до завтрашнего вечера. Думаю, вы достаточно хорошо меня знаете, чтобы положиться на моё слово.

 — Все знают мисс Уилмот, — вежливо ответила француженка.
  — Вы сняли с моей души тяжкий груз, доверившись мне и рассказав, что я очень нуждаюсь в деньгах.

— Тогда в таком случае я выпишу вам чек заранее, если вы
дадите мне расписку, — и, поскольку мадам Деламотт, казалось, была вне себя от радости,
Уступив, Эверил села за письменный стол, но, когда она выписывала чек, на её лице появилось беспокойство. «Как кто-то может вести себя так бесчестно?» — подумала она, но она и не подозревала, как пагубно и развращающе действует избалованное тщеславие. Она проверила, на месте ли мадам. Деламотт очень мягко, но решительно поблагодарила
её, а когда та ушла, долго сидела, подперев голову рукой, и обдумывала всё случившееся.

 «Я ограбила свою бедную сестру, чтобы заплатить за все эти прекрасные платья, — с горечью сказала она, — и всё же это нужно было сделать. Теперь я должна пойти и поговорить с
миссис Уиллмот. О! какой же все-таки отвратительный мир. Я чувствую себя
Сизифом, вечно тащащим свою каменную ношу в гору. О, матушка Мидж, если
Мне оставалось только бросить все это и укрыться у вас!

Миссис Уиллмот дремала в утренней гостиной; книга лежала у нее на коленях.;
но она давным-давно выскользнула у нее из рук. Она сонно посмотрела на Эверил, когда та села напротив, и, зевнув, поправила ленты на чепце.

"Я не знаю, миссис Уилмот. Мне жаль вас беспокоить, но нам нужно серьёзно поговорить. Мадам Деламотт была здесь
просить Мод оплатить ее счет. Ты в курсе? сурово глядя на нее, спросил:
- что ни она, ни Джорджина не пытались заплатить своему портному
за последние полтора года?

Спокойное лицо миссис Willmot потеряла часть своего цвета; она выглядела
насторожило, и протянула руку для учетной записи, которая Аверил все-таки состоится.

"У нас нет возможности смотреть на это", - холодно сказала она. — Я могу назвать вам точную сумму, — и, назвав сумму, миссис Уиллмот слабо вскрикнула и откинулась на спинку стула.

 — Я не верю! — горячо воскликнула она, и её бледное красивое лицо исказилось от волнения.
Она сильно побледнела. «Это возмутительно. Мадам Деламотт должна стыдиться себя; мои девочки не должны и половины этой суммы. Я спрошу Мод.
 Нет, Мод такая вспыльчивая и порывистая, что никогда не даст мне договорить. Джорджина будет лучше».

 «Не нужно посылать за ней. У меня хорошая память, и я проверила большинство вещей». Счёт большой, но ведь он
выставляется уже полтора года. Я только хочу знать, как вы
предлагаете его оплатить.




ГЛАВА XVI.

 ОТЧИМ ЭВЕРИЛ.


 Когда Эверил задала этот вопрос в своей обычной спокойной манере, её
Волнение мачехи усилилось; она столкнулась с неожиданной трудностью, а миссис Уиллмот ненавидела любые сложности. Есть, пить и веселиться было важно для неё. Она была ленива, любила комфорт и, как она говорила, «её девочки были для неё слишком сложными».

- Что ты будешь делать? - терпеливо повторила Эверил, в то время как миссис Уиллмот только
вздохнула с несчастным видом.

"Я думаю, что я самая несчастная женщина на свете", - ответила она, уязвленная до глубины души.
слабое раздражение вызвала тихая настойчивость Эверил. "У тебя нет жалости
Что касается меня, Аверил, то я была женой твоего отца и хорошей женой. Что толку просить меня оплатить этот позорный счёт — а он позорный, как я и собиралась сказать мадам, — когда у меня в банке не осталось и ста фунтов, а этот мальчишка вечно у меня в долгу?

— Вы имеете в виду Родни? — нетерпеливо вмешалась Аверил. «Давайте отложим этот счёт на минутку, пока я поговорю с вами о нём. Он ответил на письмо мистера
Харланда?" За два дня до этого Родни получил письмо от адвоката, в котором тот предлагал ему должность в Канаде, которая обещала быть очень
в будущем это окупится. Мистер Харланд очень тепло отзывался о преимуществах такого положения, и Эверил разделяла это мнение. Письмо пришло рано утром в день её приёма; но, несмотря на все свои дела, она больше получаса разговаривала и с Родни, и со своей мачехой, умоляя их немедленно принять предложение. Родни, казалось, был не против: по его собственным словам, он
считал, что жизнь в Канаде будет «ужасно весёлой», и пообещал
поговорить с матерью, но до сих пор Эверил ничего не слышал.

- Родни написал мистеру Харланду? - снова спросила она, поскольку миссис Уиллмот
колебалась и, казалось, не хотела отвечать.

"Да, он написал", - сказала она, наконец, когда Аверил внушил ей
говорить. "Я объявляю, ты заставляешь меня так нервничать, Аверил, сидя напротив меня,
и ставить меня в том, что отрывистыми движениями, что я не знаю, как
ответа".

— И он согласился на эту должность? — спросила она ещё более нетерпеливо.

 — Он ничего подобного не делал, — раздражённо ответила её мачеха.
 — У тебя нет сердца, Эверил.  Ты не понимаешь чувств матери.
Неужели вы думаете, что я отпущу своего мальчика на такое расстояние? Как будто в Англии больше негде жить. Без него я бы разбила себе сердце. Я полночи не спала, думая об этом. Я не находила себе места, пока не заставила этого милого юношу написать и отказаться от приглашения сегодня утром.

Эверил крепко сжала маленькие ручки. «Дай мне терпения», — прошептала она. Затем вслух: «Миссис Уилмот, вы понимаете, от каких преимуществ вы отказались? Позвольте мне умолять вас пересмотреть
это решение; ещё не поздно — телеграмма аннулирует письмо. Я
очень расстроился из-за родни. Он, кажется, перепутали с набором самых
нежелательные друзья. Они все богаче и старше, чем он. Они берут
его в свой клуб; они заставляют его играть на деньги. Бесполезно.
предостерегаю тебя от капитана Беверли из-за Мод, но ради Родни
...

Но тут миссис Уилмот перебила ее.

— Не говори ни слова против капитана Беверли, Эверил. Очень скоро между ним и Мод всё уладится, я тебе это обещаю, — многозначительно кивнув, сказал он. — Я знаю, что он тебе не нравится, но он один из
лучшие уловы сезона. Вам это скажет каждый. Посмотрите на
Беверли-Хаус! А Оливер, хоть он и второй сын, получает
пятнадцать сотен в год, и говорят, что он наследник своего дяди. Никто
не беспокоится о здоровье его брата — он кажется болезненным.
 Помяните моё слово — однажды Мод станет леди Беверли.

Эверил испустила отчаянный вздох. Какое впечатление она могла произвести на эту слабую, приземлённую особу? Она часто спорила со своей
мачехой и встречала такое же спокойное сопротивление всем своим доводам. Слабые люди часто бывают упрямыми. Миссис Уилмот не была исключением.
исключение; она выслушает Эверил, согласится с ней и в конце концов покончит с этим.
поступив именно так, как она намеревалась вначале.

В данном случае Эверил не пощадила ее.

- Ты ошибаешься, - горячо возразила она. - Однажды ты поймешь, как сильно
ошибался. Капитан Беверли всего лишь флиртует с Мод - он
никогда не сделает ей предложения. Беверли будут выглядеть гораздо лучше, чем наша
семья. Ты поощряешь её в этом жалком увлечении, и вы оба
жертвуете Родни.

 «Что ты имеешь в виду под этим странным заявлением, Эверил?» И миссис
Уилмот выпрямилась с оскорблённым видом.

"Капитан Беверли использует Родни в своих целях. Как вы думаете, может ли мужчина в его возрасте интересоваться таким мальчиком, как Родни? Ему нравится приходить сюда, и он то и дело небрежно бросает ему приглашение,
которое тот с радостью принимает. Родни будет уничтожен, потому что
Фрэнк говорит мне, что они — необузданная, экстравагантная компания. Этот канадский план спасёт его — он разорвёт его связь с этими мужчинами; он
уберет его с места, где он подвергается искушению. Миссис Уилмот, вы
приносите в жертву своего мальчика ради воображаемых интересов Мод — это она
— Держу его здесь.

Но хотя Эверил продолжала в том же духе, пока не выбилась из сил, она не смогла убедить свою мачеху изменить решение. Она, очевидно, была тронута раз или два, пока Эверил умоляла её; на её лице появилось тревожное выражение.

"Ты предвзята — Мод думает совсем иначе," — не раз замечала она. Мод, очевидно, была советницей матери.

Эверил в конце концов пришлось сдаться, и у нее защемило сердце; но прежде чем она прервала
разговор, она снова вернулась к теме мадам
Деламотт. Здесь она произвела гораздо большее впечатление. Миссис Уилмот взорвалась
расплакалась, когда увидела полученный счет; она даже нежно поцеловала Эверил
и назвала ее своей дорогой, своей самой дорогой девочкой. Нет
хочешь благодарности за своевременную помощь, которая была предотвращена в день злой
расплаты. Миссис Willmot говорил правду, когда она сказала, что
никогда не забывай об этом великодушном поступке.

"Мои девочки плохо обращались со мной", - сказала она с необычной для себя горечью.
"Особенно Мод. Я знаю, что виноват в том, что оставил всё на Модесту, но она умна, у неё ясная голова, и она никогда не путает вещи, как я. Я думал, что нужно заплатить всего две четверти, — я
Я, конечно, понимала, что прошлогодний счёт был оплачен. Я
помню, как выписывала чек… Стоп! Это было для мадам Деламотт или Родни?
 У меня такая плохая память, а дети вечно пристают ко мне с деньгами.

 Объяснение миссис Уилмот было отнюдь не ясным, но Эверил, который прекрасно её знал, ни в коей мере не обвинил её в неискренности. Она знала, что её мачеха была плохой хозяйкой, ленивой и позволяла своей энергичной дочери управлять собой. Она всегда перекладывала свои обязанности на других.

Надо отдать ей должное, она была крайне шокирована непорядочностью Мод и с готовностью пообещала, что такого больше не повторится — в будущем ежеквартальные счета будут оплачиваться. Она даже очень покорно согласилась, когда Эверил заявила о своём намерении поговорить с Мод начистоту.

"Я скажу ей," — закончила она, строго посмотрев на Мод.
По тому, как Аверил говорила, было понятно, что она имеет в виду именно то, что сказала: «Если подобное постыдное происшествие когда-нибудь снова произойдёт в этом доме, я сочту своим долгом принять меры на будущее».

"Я уверен, что она заслуживает того, чтобы быть испуганным", Миссис Willmot,
со слезами на глазах. Она явно была в восторге от манеры Аверил, хотя она не
по крайней мере, считают это опасным.

Но Эверил заговорила не без должного размышления. Во время долгой бессонной ночи она пыталась взглянуть в лицо своему долгу; у её мачехи были на неё виды, но разве правильно, что её обворовывают, что деньги её отца растрачиваются на удовлетворение алчности этих упрямых молодых людей? Разве она не поощряет их в привычке к расточительности и праздности? Она могла терпеть это каждый день
мученичество, безропотная жертва; но то, что она должна была быть напрасной, что она должна была принести зло, а не добро, было для неё невыносимо.

 Она пошла в свою комнату, чувствуя усталость и беспокойство.  Самое худшее — разговор с Мод — ещё впереди.  Она чувствовала, что ей нужно собраться с силами перед бурной дискуссией. Когда она села у окна,
то увидела, что Родни лежит на лужайке; его недавняя угрюмость исчезла.
На самом деле он был добродушным парнем и терпеть не мог ссориться с кем-либо.

"Привет, Эйв, — сказал он, увидев её, — что ты здесь делаешь?
и о чём вы всё это время говорили? Кажется, вы о чём-то спорите.

Эверил была совершенно измотана — она протянула ему руку, слегка всхлипывая.

"Почему вы все делаете мою жизнь такой несчастной? — сказала она. — Это несправедливо.
Я ничего не сделала, чтобы заслужить это.

Родни, как обычно, пожал плечами и пнул камешек. Он пожалел, что заговорил. Малейшее приближение к сцене вызывало у него неприятное
ощущение. Эверил заметила его смятение и тут же взяла себя в руки.

"Подойди и сядь, — поспешно сказала она. — Я хочу поговорить с тобой. Родни,
почему вы написали мистеру Харланду, не поговорив со мной? Мне невыразимо тяжело думать, что вы упустили такой шанс. Знаете, Фрэнк говорит...

«О, опять Фрэнк!» — сердито ответил Родни. «Прошу прощения, Эйв, —
она выглядела несколько оскорблённой, — я терпеть не могу, когда на меня так набрасываются. Как я мог не писать, когда мама и Мод
подняли такой шум...

"Но тебе бы и самому это понравилось?"

"Не знаю. Довольно скучно расставаться со всеми друзьями. Беверли
говорит, что здесь можно найти места получше. Есть Форбс...
брат, Алик...

«Пожалуйста, не говори мне, что думают капитан Беверли или мистер Форбс;
мистер Харланд — гораздо более мудрый советник. Родни, дорогой, я очень беспокоюсь о тебе. Ты выбираешь друзей неразумно. Я боюсь влияния капитана
Беверли. Он богат, светский человек и очень эгоистичен. Его привычки не могут быть твоими». У твоей матери не так много средств; ты не имеешь права жить так, как будто у тебя есть какие-то ожидания. В Канаде ты будешь в большей безопасности и будешь счастливее, чем здесь, в праздности.

 — Это не моя вина, — нетерпеливо возразил Родни. — Я был совершенно
Я была готова уйти, только мама расплакалась из-за этого, а Мод сказала мне, что
я думала только о своих интересах. Разве ты не понимаешь, Эйв, —
успокаивающим голосом сказала она, — я в довольно затруднительном положении — я не могу холодно относиться к Беверли, когда он ухаживает за Мод. Это правда, что она говорит — что я единственный сын и что довольно глупо бросать мать, если она не хочет со мной расставаться.

 «Родни, если бы ты только перестал общаться с этими людьми. Кажется, мистер Форбс нравится мне даже меньше, чем капитан Беверли. Я никогда не могу доверять мужчинам».
мужчина, который не смотрит тебе в лицо. Фрэнк сказал мне, что он принадлежит к
одной из самых быстрых групп в городе ".

"Ерунда! Форбс отличный парень - я не знаю никого лучше него.
добродушный и забавный. Он не раз оказывал мне услугу.
Но"--перебивая сам себя--"вы не только девушки--вы бы не
понимаю".

— Думаю, я знаю больше, чем большинство девушек, — ответила Эверил с грустной улыбкой. — Я очень взрослая для своего возраста. Попробуй меня, Родни. Я бы хотела, чтобы ты мне всё рассказал, — и она с тревогой посмотрела на его милое мальчишеское лицо с красивым нерешительным ртом. Если бы он только доверился ей!
Но как только эта мысль промелькнула у неё в голове, Родни отбросил
неприятные размышления и встряхнулся, слегка рассмеявшись.

"Ты славная малышка, Эйв," — сказал он, вскочив. "Не беспокойся обо мне. Что-нибудь обязательно подвернётся, так что не нужно
изгонять меня в Канаду," — и Родни ушёл, насвистывая.

Эверил немного посидела одна, потом Лотти принесла ей чаю,
а после этого она отправилась на поиски Мод.

Никто не знал, что между ними произошло.  Миссис Уиллмот, следуя своей эгоистичной политике, сочла разумным не расспрашивать.  Эверил больше не появлялась.
В тот вечер у неё болела голова, и она осталась в своей комнате.Джина заметила, что Мод была в необычайно дурном расположении духа; она
безжалостно игнорировала Лотти и была откровенно груба с Аннет. Но
Джорджина не была внимательным наблюдателем; она не заметила
определённого беспокойства и нервозности, которые, казалось, усиливались
по мере того, как вечер подходил к концу. Мод никому не доверяла; если
какие-то её ожидания и оправдались, она была достаточно сильна, чтобы
сдержать это в себе.

«Это был глупый день», — сказала Аннет, прощаясь с Лотти
в тот вечер. «Что-то пошло не так — моя кузина несчастна».

Но Лотти не могла сообщить ей никакой информации. Вечер был неудачным.
Мод была сердитой и отвратительной; Родни ушел.;
никто не осмеливался заговорить. "Ничего, завтра все наладится"
, а в понедельник - "Грей-Маунт", - сказала она с той веселой
философией, которая была ей свойственна.

"Завтра все будет лучше" - речь, очень похожая на речь Лотти. Жизнерадостный характер Лотти никогда не предвещал несчастий; если сегодня дела шли неважно, то завтра они обязательно налаживались. Именно эта светлая
радость, эта вера в абсолютное добро сделали маленькую
школьница, счастливая, несмотря на потрёпанную одежду, строгих учителей и
тяжёлую работу; именно эта милая, бескорыстная натура, такая детская и в то же время такая здоровая,
создавала любовь, которая должна была стать благословением всей её жизни.

Не розовые щёчки Лотти, не её ясные глаза и не её приятный характер так прочно привязали к ней сердце Неда Честертона, потому что Нед был умным, проницательным парнем и понимал, что не стоит строить своё счастье на таких ненадёжных основах. Дело было в искренности девушки, в её честности, в её преданности тем, кого она любила, и в её милой уступчивости.
характер, который впервые привлёк его внимание. Он не был богатым человеком: молодому
юристу пришлось бы усердно работать, прежде чем он смог бы позволить себе роскошь в виде жены; но он давно сказал себе, что этой женой должна стать Лотти Джонс.




Глава XVII.

Аннет отказывается играть в теннис.


На следующий день или два Эверил была довольно тихой и подавленной, но, как обычно,
она храбро боролась со своей депрессией и старалась не омрачать радость двух своих юных спутниц.

 Новая мастерская была готова и выглядела очень уютно; и
Фейри Орден, как Лотти все еще называла ее, была в своей стихии.
Теперь у нее было достаточно времени для уроков музыки и репетиций.
Лотти была научиться болтать по-французски, и Аннет нашли ее в самых
умный ученик. Девушки вместе сидели, вместе шли, или ехали
с Аверил; никто не мешал им. Когда Лотти нужно было писать письма или её звали тётя или кузены, Аннет отправлялась на поиски Эверил или сидела в саду с книгой. Мод и Джорджина даже не пытались принять её в свой круг; они по-прежнему относились к ней как к чужой.
с холодностью, как будто они считали её незваной гостьей. По вечерам, когда Эверил читала про себя, они с Лотти убегали в сад или шептались, склонившись над своими работами. Джорджина однажды презрительно спросила их, о чём они могут говорить; она слегка усмехнулась, произнося эти слова. Когда друзей не было рядом, часто наступала тишина. Родни жаловался на скуку и уходил искать развлечений.

«Я бы тоже хотела пойти куда-нибудь», — сказала бы Джорджина. «Я думаю, что ни одна семья старых дев не может быть более невыносимо скучной. Мама ложится спать, а Эверил
«Джорджина читает, а Мод пишет письма».

«Я бы хотела, чтобы ты замолчала и дала мне закончить мои записи», —
капризно говорила Мод, которая теперь казалась всегда раздражённой; и тогда
Джорджина погружалась в угрюмое молчание. Если кто-нибудь заходил, всё мгновенно менялось. Например, если капитан Беверли заглядывал на минутку, чтобы позвать Родни, глаза Мод загорались, она пела свои самые красивые песни, миссис Уилмот просыпалась и улыбалась. Только  серьёзное личико Эверил не расслаблялось, её приветствие никогда не становилось теплее.

 День в Грей-Маунте прошёл с большим успехом.  Эверил смотрела на
Когда девушки заняли свои места в поезде, их радостные лица, казалось,
подняли ей настроение; было приятно думать, что
в течение двадцати четырёх часов её тревоги останутся позади. Добрые
приветствия, одобрительные улыбки, искреннее сочувствие — всё это ожидало её;
 ни недовольные взгляды, ни борьба характеров не омрачали её радость.
Лоб Эверил разгладился и стал ясным, как у маленького ребёнка, когда
вид за окном расширился, и когда они добрались до Чизлхерста, она
разговаривала так же весело, как и её спутницы.

 «А вот и Луи!» — воскликнула Лотти, когда поезд сбавил скорость, и
высокая, приятной наружности девушка ответила ей кивком и улыбкой. Она
имела сильное сходство со своим братом Фрэнком и, как и он, не претендовала на красоту.
но ее открытое лицо привлекло Аннет.

"Она Харланд, так что, конечно, она милая", - сказала она себе с помощью
нелогичных рассуждений.

Мисс Харланд, казалось, не нуждалась в представлении; она сердечно пожала руку
Аннет. — Мама была слишком занята, чтобы приехать, Аверил, — сказала она,
подходя к двери вокзала, где их ждали открытый экипаж и пара
красивых гнедых лошадей. — Что ты делала с
ты себя в последнее время, маленькая проказница? Лотти, она выглядит ещё более призрачной и бесплотной, чем когда-либо! Отец будет в ужасе, когда увидит её.

— Не будь такой глупой, Луи. Я в полном порядке, — рассмеялась Эверил, которая действительно выглядела очень маленькой и хрупкой по сравнению с этой высокой, энергичной молодой женщиной. Но мисс Харланд решила поспорить, и, как
Лотти вступила в разговор, и они оживлённо беседовали, пока не добрались до Грей-Маунта.

 Грей-Маунт представлял собой внушительный дом из серого камня, стоявший на собственном участке.  Когда они подъехали к двери, из дома высыпала толпа молодёжи.
чтобы поприветствовать их. Луи представил их всех быстро, без обиняков
их новому гостю: "Нетти и Фан ... и близнецы, Фред и Винни.
И это моя маленькая мама", продолжила она, в ласковой,
покровительственный тон, а тихий, леди, как женщина появилась в
фон. Аннет считала, что ее все еще очень красива; ей нравилась ее мягкая
голос и способами. Было очевидно, что дети души в ней не чают, потому что
слово, сказанное мамой, казалось, оказывало сдерживающее влияние на близнецов,
шумных и энергичных детей.

 Аннет сразу почувствовала себя как дома; не было ни скованности, ни
заповедник, в серый-крепление. Нетти и поклонник набросился на Лотти, как их
законную добычу, и унес ее сразу. Миссис Гарланд было
затем с Аверил, и Аннет почувствовала силы продавливается через ее руки.

"Вы и я должны развлекать друг друга до обеда", - заметил
Луи, в удобном голос. - Когда мама и Эверил начинают разговаривать,
они никогда не умолкают. О, конечно, это Боб и Оуэн — они обычно
начинают с мальчиков. Фрэнк скоро вернётся, и тогда мы
поиграем в теннис. Фрэнк — мой родной брат, понимаете. Не то что Оуэн
и Фред тоже братья, но Фрэнк — мой особенный...

— О да, я понимаю. Лотти сказала мне, что он сын месье, а эта дама, которую вы называете мамой, — ваша мачеха. Я мало с ней разговаривала, но она мне нравится. Она совсем не похожа на миссис Уиллмот.

— Моя дорогая мисс Рэмси, бывают мачехи и мачехи. Фрэнк,
мы с тобой считаем маму идеальной; у неё нет ни капли эгоизма. Что касается миссис
Уилмот и мисс Сеймур, то мне лучше держать язык за зубами по этому
поводу. Эверил — милая, мы все её очень любим, но она просто изводит себя...

- Вы думаете, моя кузина выглядит такой больной? ответила Аннет так быстро,
встревожившись, что мисс Харланд пожалела о своих словах. Она была добросердечной,
импульсивной девушкой и иногда говорила больше, чем было разумно. Она была
хочется сейчас, чтобы объяснить ее словами, печальной тоской, что было
войти в темные глаза Аннет коснулась ее.

"Она всегда была нежной," она вернулась, наспех. «Когда-то
её здоровье вызывало у нас всех большую тревогу, но в последние год-два она стала крепче. Мисс Рэмси, вы любите цветы? Хотите
«Пойдём посмотрим оранжереи? Да, Винни, ты тоже можешь пойти», — подбежала к ним хорошенькая девочка.


. Не успел обед закончиться, как появился Фрэнк Харланд. Его сопровождал высокий, симпатичный мужчина, которого все называли Недом, и которого Лотти застенчиво представила Аннет как «мистера Честертона».

Если бы Аннет не была такой затворницей и не была совершенно незнакома с нравами молодёжи — единственным её знакомым мужчиной на улице Сен-Жозеф был кюре и его табакерка, — она могла бы прочитать
некоторые факты из робкого нетерпения Лотти и приятно, потупив взгляды.
Она может даже быть приведены к такому же выводу от молодого адвоката
очевидно, поглощение и почти исключительной монополией девушки.

В теннис он был ее партнером, а потом они шли о
вместе сад. Каждый воспринял это как само собой разумеющееся. Никто
не мешал их разговору тет-а-тет — даже Эверил, которая часто
с нежной грустью смотрела на свою протеже. «Лотти очень счастлива», —
услышала Аннет, как она однажды прошептала миссис Харланд.

 Аннет была очень рада снова увидеть мистера Фрэнка, но не могла
подвигнуть ее первый урок в теннис, хотя он использовал все свои
красноречие, чтобы уговорить ее стать его партнером.

"Вы настроены на то, что не взял", - сказал он наконец, в притворном отчаянии.
- Вы были гораздо любезнее, когда я видел вас в последний раз, мисс Рэмзи, и мы
обменялись откровенностями за ванильным мороженым.

- Это очень плохо, - ответила она, стараясь не рассмеяться. — Что вы имеете в виду под «оскорблением»? Я не понимаю всех ваших английских слов. Это вы недобры, мистер Харланд, потому что хотите выставить меня в смешном свете в глазах вашей сестры и друзей. Ах да, им было бы забавно увидеть
как часто я должен пропустить мяч! Они бы просто хлопать в ладоши с
весело. Нет, я буду сидеть здесь, в тени, и наблюдать за тобой, и это будет
мой первый урок тенниса; и если ты придешь в Редферн-хаус,
ты сможешь учить меня там, а Лотти сможет играть с нами.

"Чтобы быть уверенным! — Это хорошая идея, — с готовностью сказал он, а затем, когда его позвали, снял кепку и побежал вниз по травяному склону к теннисному корту. Аннет сдержала обещание и с умным видом наблюдала за игрой. Время от времени Фрэнк подходил к ней, чтобы объяснить
вещи. Ему нравились наивность и откровенность девушки, и он
всегда расставался с ней немного неохотно, когда Луи махала ракеткой или
Нед крикнул ему, что они ждут.

Он как раз направлялся к ней в пятый раз, когда увидел ее.
внезапно она поднялась со своего места, издав короткий возглас удовольствия при виде
седовласого мужчины, который неторопливо пересекал лужайку.,
мода для средних лет.

— Месье, наконец-то это вы, — сказала она, протягивая руку. — О, как я рада вас снова видеть!

Мистер Харланд улыбнулся, сердечно отвечая на её приветствие, но
В следующий миг он отстранил её на расстояние вытянутой руки и критически оглядел.

"Знаете ли вы, — сказал он довольным голосом, — что если бы вы не заговорили со мной, я бы вряд ли узнал свою юную подругу с
улицы Сен-Жозеф? Что она с собой сделала, Аверил? — спросил он озадаченным тоном.

Мистер Харланд вообще ничего не понимал. Он вспомнил девушку,
которая стояла в то утро в своём потрёпанном платье, с маленьким кружевным
платочком, повязанным на шее, с маленьким бледным лицом и серьёзными
глазами. Юное создание, стоявшее перед ним, было таким же стройным и грациозным
как олененок. Она больше не была бледной. Ее глаза были ясными и искрились,
ее черное платье оживлял изящный узелок из темно-алых роз на груди.
розы. Могли ли эти несколько недель произвести такую трансформацию? "Нет, я
не должен был знать тебя", - сказал он, отпуская ее руку; но он посмотрел на нее
очень ласково.

Фрэнка очень позабавила эта маленькая сцена, но мало-помалу его настроение
изменилось. Он даже был виновен в том, что не по-сыновьи желал, чтобы его отец задержался подольше в гостинице «Линкольн».

 Фрэнк обнаружил, что больше не может привлечь внимание мисс Рэмси.  Она
он явно предпочитал общество месье и не отходил от него ни на шаг, даже чтобы посмотреть оранжереи под руководством Фрэнка.

В конце концов Фрэнк, к удовольствию своего отца, стал довольно угрюмым.
Глаза мистера Харланда озорно блеснули, когда он увидел его замешательство.

— «Мисс Рамзи, — сказал он, — вы очень добры, что остановились у такого старого человека, как я, но я не должен монополизировать вас. Мистер Фрэнк, кажется, немного раздражён из-за нас обоих».

 «Он только притворяется, — сказала она голосом, который дошёл до молодого человека. — Я думаю, это его способ пошутить — я так давно не видела
видел вас, месье. И мне больше нравится сидеть и говорить с вами о Динане,
и о тех днях, когда вы были добры ко мне. Что касается мистера Фрэнка, я буду видеться с ним
часто-часто. Мистер Харланд взглянул на нее с крайним удивлением; он
заметил, что Фрэнк повернул голову, прислушиваясь. "Он приедет учить меня
теннису", - продолжала Аннет спокойным, будничным тоном. «Я бы
не стал играть сегодня, потому что знал, что буду выглядеть нелепо;
но теперь я понимаю игру, и мы с Лотти будем тренироваться; когда мистер
Фрэнк придёт, он удивится моим успехам».

— Отец, принести вам и мисс Рамзи чаю? — внезапно спросил
Фрэнк в этот момент. И куда только делось недавнее угрюмое настроение
молодого человека? Фрэнк напевал себе под нос, вынося чашки: он
приготовил небольшую шутку для Аннет, когда она поблагодарила его за
хлопоты, но покачал головой, когда она хотела подвинуться, чтобы он сел.

— Не беспокойтесь, — быстро сказал он. — Я знаю, что вы и
месье, — он слегка подчеркнул это слово, — очень счастливы.
 Я собираюсь поговорить с Эверил о теннисе и узнать, в какой день я могу
приехать.

— Очень хорошо, — спокойно ответила она и продолжила разговор. Она рассказывала подруге о своей жизни в Редферн-Хаусе, о новой мастерской и о доброте своей кузины. Пока она говорила своим ясным, быстрым голосом, мистер Харланд сказал себе, что она почти красива; она не была такой худой, цвет лица у неё улучшился, а одухотворённое выражение тёмных глаз было очень привлекательным.

Тем временем Эверил с довольно озадаченным видом слушала планы Фрэнка. Фрэнк объявил о своём намерении приехать в Редферн-Хаус
как можно чаще тренироваться в теннис с девочками.

"У вас хорошая лужайка, - продолжал он небрежным тоном, - и я..."
осмелюсь предположить, что Сеймур присоединится к нам. Четверг - мой лучший день, если он подойдет
тебе, Эверил.

- Мне подойдет любой день, - ответила она с мягким дружелюбием, которое
она всегда проявляла к нему. - Но, Фрэнк, я хочу поговорить с тобой. Вы не должны
понимать Аннет неправильно. Возможно, вам покажется немного странной
её откровенность, но она ничего не имеет в виду; она так долго жила
вне мира, что едва ли знает, как в нём живут. Я думаю, что она
Она никогда в жизни не разговаривала с молодым человеком, а с тобой она обращается так, как если бы ты был Луи. Ты не обидишься, если я скажу тебе это? Но Аннет такая милая и добрая, что я не вынесу, если её неправильно поймут.

 — Я не буду её неправильно понимать. Как можно неправильно понять такую детскую откровенность? — серьёзно ответил молодой человек, но слегка покраснел, как будто слова Аверил тронули его.

— Пожалуйста, приходите как можно чаще, — весело ответила она.
 — Вы знаете, как мы будем рады вас видеть.

В тот вечер Фрэнк больше не пытался заговорить с Аннет.
но он проявлял к ней немного внимания и часто наблюдал за ней; ему
нравилось, как дружелюбно она со всеми держалась. Когда на следующее утро она
прощалась с ним на вокзале — они с мистером Честертоном
сопровождали их, — она сказала ему:

 «Я так счастлива. Все такие милые и добрые. Месье,
и ваша мачеха, и сестра, и...»

— Надеюсь, вы пригласите и меня, — озорно ответил он, но
Аннет восприняла вопрос как шутку.

"И вас тоже, о да! Я думаю, это очень мило с вашей стороны, мистер Харланд,
учить меня теннису. Не так ли, кузина?"

Но Эверил, по-видимому, была глуха, потому что ничего не ответила.

"Аннет, — мягко сказала она, когда в тот вечер осталась наедине со своей кузиной, — я хочу дать тебе небольшой совет, потому что ты была такой затворницей и не знаешь светских обычаев. Молодые девушки твоего возраста обычно не приглашают молодых людей. Теперь, когда ты пригласила Фрэнка поиграть в теннис..."

Но Аннет быстро и взволнованно перебила её. «Я что-то сделала не так? Мне так
жаль. Это твой дом, и я должна была оставить его тебе».

 «Ну, в другой раз, но, конечно, в данном случае это не имеет значения;
Харланды мне как родные братья и сёстры. Фрэнк приходит так часто, как ему нравится.

 — Но я всё равно сожалею, — серьёзно ответила Аннет, и её лицо побледнело. — Кажется, я была слишком смелой. Кузина, вы не объясните? Я не знаю правил и не хотела бы никого обидеть. Мистер Харланд был так добр, что предложил мне поучиться, и я подумала, что в этом нет ничего плохого.

— Дорогая моя, — ответила Эверил, с сожалением целуя её в горячую щёку, — в этом нет ничего плохого. Если бы Фрэнк приходил каждый день, ему бы были рады; это всего лишь намёк на будущее.

Но Аннет была чувствительна; её врождённое чувство приличия встревожилось; она была слишком прямолинейна, иначе кузина не сделала бы ей этого упрёка.

"Вам больше не придётся меня упрекать, — смиренно сказала она.
"В будущем я буду помнить о разнице между стариками и молодыми людьми, кузина."




Глава XVIII.

«Я СЛЫШАЛ, ЧТО МЫ ДОЛЖНЫ ВАС ПОЗДРАВИТЬ».


Прошло ещё несколько недель. Летние дни весело пролетали для Аннет и Лотти, и если со временем скрытая тревога и тайная настороженность Аверил не ослабевали, а растущий страх усиливался,
Она не стала посвящать ни одну из девушек в свои планы. С присущим ей врождённым бескорыстием она отказалась
отягощать их юные души тенью грядущих бед.
Но в те летние ночи, когда лунный свет проникал в комнаты спящих, его чистые белые лучи часто падали на маленькую фигурку, стоявшую на коленях, потому что в те дни Эверил молился за Родни, как молился бы за неосторожного путника, зависшего над опасной пропастью.

 Фрэнк Харланд честно сдержал своё обещание, и по четвергам
Он стал завсегдатаем Редферн-Хауса. Нед Честертон часто
сопровождал его, и поскольку Родни часто снисходил до того, чтобы надеть фланелевую рубашку и присоединиться к ним, его сестра перестала быть такой чопорной, а когда заглядывали один или два других молодых человека, на подстриженной зеленой лужайке часто собиралась приятная компания. Аверил сидели бы на ее окно с
ее работы и книги и наблюдать за ними с довольным видом; ее забавляло видеть
хитрости молодых людей, чтобы обеспечить своих любимых партнеров. Джорджина
была склонна монополизировать мистера Честертона, и ему часто приходилось иметь
прибегая к невинным уловкам, чтобы привлечь Лотти на свою сторону. Эверил
также заметила, что Фрэнк обычно выбирал Аннет. «Посторонние
видят большую часть игры», — подумала она. Эверил всегда была готова выполнять свои обязанности хозяйки и разговаривать с Фрэнком в перерывах между партиями, слушать, как Нед искусно хвалит Лотти, интересоваться, когда кто-нибудь из проигравших рассказывал о своих неудачах. В маленькой полосатой палатке, где хозяйничал Робертс, всегда были прохладительные напитки и чай. Однажды Фрэнк сказал Эверил, что она
первоклассная хозяйка, и что его друг Нед никогда не получал такого удовольствия, как в Редферн-Хаусе.

"Я так рада, что вам понравилось," — ответила Эверил, но слегка покраснела от похвалы молодого человека. Да, она была настоящей леди
Баунтифул — доставляла удовольствие, а не получала его.

Однажды днём она сидела на своём обычном месте, когда Родни подошёл к ней:
у него была назначена встреча с одним из его друзей из Вест-Энда, и Аверил
не видела его с самого завтрака. Он выглядел усталым и разгоряченным, когда
плюхнулся на ступеньки рядом с креслом Аверил, и она, как обычно,
Она сразу поняла, что что-то не так.

 «Где Мод?» — спросил он после минутного угрюмого молчания.  «О, я
помню!» — прежде чем Эверил успела ответить.  «Они с матерью должны были
обедать у Эгертонов.  Эйв, об этом весь клуб говорит.  Я сначала не
поверил». Я сказал Форбсу, что он не может быть таким хамом. Но
это правда; я слышал это от полудюжины парней. Беверли собирается
жениться на своей первой любви, леди Клементине Фокс."

Родни ожидал возгласа разочарования, но Аверил выросла только
бледная.

"Ну?" она вернулась, коротко.

— Это правда, говорю тебе, — повторил он, глядя на неё так, словно не мог поверить в то, что она так спокойно восприняла его новость.

 — Конечно, это правда. Я ни на секунду в тебе не усомнилась. Если ты думаешь, что я удивлена, Родни, то сильно ошибаешься. Я ожидала этого последние несколько недель.

«Но это слишком для Мод», — простонал парень, который, несмотря на все свои недостатки, любил своих сестёр. «Я рад, что назвал его мерзавцем перед
Форбсом. Последние полгода он уделял ей внимание.
 Я считаю, что это чертовски стыдно для мужчины — заставлять девушку о себе говорить.
Многие парни говорили мне: «Полагаю, Беверли и твоя сестра
собираются поладить». Клянусь, он заслуживает порки!

«Вместо этого он добился расположения красавицы и состояния», — с горечью
ответила Эверил. «Что для мужчины его уровня значит, что
сердце женщины более или менее разбито? Не будем о нём говорить,
Родни. У меня может возникнуть соблазн сказать что-то, в чём я потом раскаюсь. Вопрос в том, как сказать об этом Мод?

 — Именно об этом я и собирался тебя спросить, — с сожалением ответил он. —
Матушка не должна этого делать — она сведёт Мод с ума. Она не может помочь
суетится. А потом она плачет, и это раздражает Мод. Тебе придётся это сделать, Эйв. Ты знаешь, как правильно всё объяснить, и знаешь, когда нужно замолчать. Я поддержу тебя в любом споре, если это будет разумно.

 — Я! — воскликнула Эйверил, отпрянув с таким бледным и испуганным лицом, что Родни вздрогнул. «Я нанесу такую рану любой
женщине. О нет, Родни!»

«Но я же говорю тебе, Эйв, это должна быть ты», — нетерпеливо ответил парень.
«Ты думаешь, я из тех, кто может справиться с таким деликатным делом? Я бы просто выпалил это и убежал, как
как-его-там — посланник, который пришёл к Иегу. Я не буду в этом участвовать, а ты сделаешь это так красиво, Эйв.

 — Нет, нет, — почти резко ответила она. — Мод не любит меня, и она
только возненавидит меня. Если ни ты, ни твоя мать не сделаете этого,
Родни, она должна остаться в неведении. Скажи ей! Как я могла это сделать? — продолжала она,
как будто сама себе, — когда я знаю — лучше, чем кто-либо, — как это будет больно. О, чтобы
женщинам приходилось так страдать!

Но Родни не сдавался.

"Как у тебя хватает духу отказываться? — сказал он с упрёком. — Разве
ты оставляешь её на милость чужаков! Ты знаешь, что она встретится с ними сегодня вечером у Пауэллов? Если она не знает этого раньше, то увидит сама.

 — Сегодня вечером! — потрясённым голосом.

 — Да, разве я тебе не говорил? — ещё более раздражённо. — Ты бы подверг её такому испытанию, не подготовив? Аве, ты должен это сделать - ты должен заставить
ее остаться дома. У нее может разболеться голова - у женщин это всегда бывает
головные боли - и Джорджина должна пойти вместо нее ".

"Очень хорошо, я скажу ей", - усталым голосом. "Отпусти меня сейчас, Родни,
или Фрэнк увидит, что я расстроена. Не думай, что я не сожалею, потому что я сожалею
не говори много; но все это такая ужасная ошибка, дорогая. Ты бы так не сделала.
Никто из вас мне не поверил. Я же сказала вам, что он ничего не имел в виду." а потом она
вздохнула и ушла от него.

Аверил знала, что ее задача была трудная. Она сомневается, как мод гордиться
природа получила бы такого удара. Это было бы совершенно неожиданным? был ли у
нее уже тайный страх - ужасное подозрение - что капитан Беверли
играет с ней быстро и развязно? Эверил не могла ответить на эти
вопросы. Последние неделю или две Мод выглядела измождённой и уставшей, и
яркость её красоты немного померкла, словно под воздействием какого-то
тайное давление; но она даже не сделала Джорджину своей доверенной особой.

 Возможность представилась Эйверил раньше, чем она ожидала. Через полчаса она услышала стук колёс экипажа, а ещё через несколько минут в дверь постучали, и, к её удивлению, вошла Мод. Она была всё ещё в дорожном платье и выглядела очень привлекательно.

"Аверил", - сказала она, приятно", - мама совсем забыл спросить вас, если мы
можно было взять экипаж в эту ночь. Стэнтон говорит, что лошади не устали.
А до дома Пауэллов всего полторы мили.

- Конечно. Стэнтон - лучший судья. Он старается не переутомляться
Белоногий"; и затем, когда Мод уже уходила, она продолжила, довольно
нервно: "Вы не могли бы задержаться на минутку? Я хотела поговорить с вами
наедине. Родни только что рассказал вам кое-что, о чем вам следует знать.
о капитане Беверли говорит весь клуб.

"Какой-то скандал, я полагаю", - последовал небрежный ответ. Но Аверил была
огорчена, увидев, как внезапно потускнел яркий цвет. — Слухов всегда ходит предостаточно. Я думаю, мужчины так же склонны к сплетням, как и женщины. Осмелюсь предположить, что это какое-то осиное гнездо.

 — Боюсь, что нет, — с нажимом ответила Эверил. — Мистер Форбс
— сказал Родни, а вы знаете, что он родственник капитана Беверли.
Он сказал — и это правда, Мод, — что он помолвлен с леди Клементиной Фокс.

— Я не верю, — ответила Мод. На её лице не было ни кровинки, но она держалась с царственным высокомерием. — Оливер
Беверли помолвлен! Чепуха! Тебе следовало бы знать, что не стоит рассказывать мне такие истории.

 — Дорогая моя, — нежно ответила Эверил, — я рассказываю тебе об этом, потому что никто другой не взял бы на себя такую неблагодарную задачу — потому что я хочу избавить тебя от боли, насколько это возможно. Ты не пойдёшь к Пауэллам.
сегодня вечером, Мод?

- А почему нет, могу я спросить? - ледяным тоном, который отталкивал всех.
выразил сочувствие.

"Потому что там будут он и леди Клементина" - полушепотом.

"Это еще одна причина для меня поехать - то, что я могу опровергнуть это
экстраординарное заявление", - таков был решительный ответ Мод; но темный
румянец залил ее лицо, когда она заговорила. - Очень хорошо, я скажу маме, что
мы можем воспользоваться экипажем. - И она вышла из комнаты.

Очевидно, Родни был начеку, потому что он проскользнул в комнату мгновение спустя.

— Ты ей сказал, Эйв?

 — Да, и она не верит — по крайней мере, так она говорит.

"Ты думаешь, она верит?"

"Конечно, она в это верит".

"О, она всегда была любителем поиграть", - ответил он. - У Мод достаточно
мужества; она справится с этим по-своему. И ее никто не будет
жалеть, имейте в виду. Как бы то ни было, вы ее отпустили сегодня вечером?

- Я старался изо всех сил, но она говорит, что пойдет. Она полна решимости узнать правду сама.

Лицо Родни вытянулось. «Мне сказать маме? Ей нельзя туда идти. Ни одна девушка не должна ставить себя в такое положение, несмотря на всю свою храбрость; она не сможет смотреть им в глаза».

«Я думаю, что сможет и будет смотреть. Нет, оставь её в покое. Ты не знаешь».
Мод, у неё хватит гордости на десятерых. Пусть она пойдёт и сама выяснит правду. Если ты последуешь моему совету, то ничего не скажешь своей матери. Миссис Уилмот лучше справится со своими чувствами перед незнакомцами.

— Что ж, возможно, ты права, — неохотно ответил он. — Мы должны просто смириться с неудачей.

— Именно так. И если вы хотите помочь своей сестре, не обращайте на неё внимания.
Мод не потерпит никакого сочувствия. Я знаю её, Родни:
она глубоко ранена, но будет страдать молча. Капитан Беверли
ему придётся ответить за своё подлое поведение, хотя и не перед нами, — и
лицо Эверил стало очень суровым.

"Что ж, я приду и расскажу тебе об этом позже — если ты не спишь, Эв.

— Разве я могу спать? — ответила она с упрёком. «Заходи сюда, в эту комнату, — ты найдёшь меня наверху», — и Родни пообещал, что так и сделает.

 Мод появилась за ужином в своём обычном настроении; она смеялась и непринуждённо болтала с Фрэнком и мистером Честертоном; только Эверил заметил, что еда на её тарелке осталась нетронутой, а Родни не раз наполнял её стакан водой.

Она выглядела еще красивее, чем когда-либо, когда стояла в холле, натягивая свои
длинные перчатки. Однажды Эверил, тронутая безмерной жалостью, дотронулась до ее
руки.

"Мод, дорогая, Не уходи. Почему вы не щадите себя?"

В посмеялся невесело ответил ей. "Не люди вообще поздравляю
своих друзей? Я вооружился всевозможными красивыми речами.
Мама услышит, как я их произнесу. Как она откроет свои милые старые глазки!
Мамочка, я думаю, что мы с тобой отлично проведём этот вечер.

«Я очень на это надеюсь, любовь моя. И как хорошо ты выглядишь — не так ли,
Эверил? Я знаю кое-кого, кто так подумает».

Мод поморщилась, но тут же взяла себя в руки и низко, насмешливо поклонилась. «Большое спасибо за комплимент. Спокойной ночи, дорогие мои. Родни, проводи маму к карете».

Как великолепно она держалась! Родни мог бы захлопать в ладоши и закричать: «Браво!», но Эверил лишь вздохнул. Как долго она сможет притворяться сильной? Когда же этот гордый дух смирится под карающей дланью?

Эверил провела ужасный вечер, несмотря на все попытки Фрэнка развеселить её. В конце концов она отослала его прочь.

"Иди поговори с остальными — Лотти и Аннет. Я сегодня не в духе, Фрэнк."

«Ты сама не своя, — с нежностью сказал он. — Что-то тебя беспокоит, и ты не хочешь нам рассказывать». И хотя Эверил признала, что он прав, она не могла заставить себя сказать больше.

 Она обрадовалась, когда молодые люди ушли и она могла вернуться в свою комнату.  Родни застал её там, она пыталась читать, но выглядела невыразимо усталой. Она взяла его за руку и усадила на стул
рядом с собой.

- Расскажи мне об этом, Родни.

- Рассказывать особо нечего. Алисия Пауэлл достал мод прямо у нас
вошел в комнату. Я услышал, как она сказала: 'все их поздравляли.
Леди Клементина выглядит очаровательно. Она действительно красивая женщина для своего возраста.
хотя она старше Оливера.' Видишь ли, Алисия вид
двоюродная сестра, так она называет человека по его христианское имя. Они должны быть
вышла замуж в октябре, и поехать за границу в течение зимы".

"Как Мод это восприняла?"

"Ну, как само собой разумеющееся. О, я могу сказать вам, что она вела себя великолепно.
- Родни сказал нам, - сказала она как можно более хладнокровно. - Это
превосходная пара. Мама, здесь такая толпа. Может, перейдем
в соседнюю комнату? Видели бы вы лицо матери - бедная
Казалось, она вот-вот упадёт. Полагаю, Мод не осмелилась оставить её там из-за проницательных глаз юной леди.

 — Ну и что? — Родни сделал паузу.

 — Ну, я отвёл их в соседнюю комнату, и Форбс присоединился к нам.
 И, конечно, он много говорил о том, как повезло Беверли. Этот парень — как же мне хотелось пнуть его! — стоял и разговаривал с крупной рыжеволосой женщиной. О, она была недурна собой, но я был не в том настроении, чтобы восхищаться его выбором. Когда он заметил нас, ему стало не по себе, но он сделал вид, что всё в порядке. Вы бы видели его лицо.
Вы бы видели, с каким видом Мод подала ему руку — она могла бы быть королевой, и я гордилась ею! «Я слышала, что мы должны вас поздравить, капитан Беверли, — сказала она довольно спокойно. — Надеюсь, вы доставите нам удовольствие и представите нас леди Клементине». Беверли, казалось, был совершенно озадачен. Я никогда не видела, чтобы мужчина выглядел таким глупым. Ему пришлось привести её. И Мод произнесла одну или две красивые
речи. А потом она пожаловалась, что в комнате жарко и тесно,
и Стюарт — вы знаете Стюарта — увёл её. По-моему, ей этого было
достаточно.

 — А ваша мать?

«О, я очень внимательно следила за матерью. Я посадила её рядом со старой миссис Салливан — вы её знаете. Она глухая как пень и такая близорукая, что ничего не видит. Мать была в ярости. По дороге домой мы с ней сильно повздорили. Но
Мод не проронила ни слова». Она пожелала нам спокойной ночи, поднялась в свою комнату и заперлась там, а потом я уговорил матушку тоже лечь спать.

«Бедняжка Родни! Тебе пришлось нелегко».

«Полагаю, это было не особенно приятно. Если бы я только мог».
— Ты пнула его, Эйв! Жаль, что нельзя отхлестать кнутом такого
парня.

И Родни пожал плечами и ушёл с отвращением на лице.




ГЛАВА XIX.

"ТЫ ПОПРОБУЕШЬ МЕНЯ, ЭЙВ?"


На следующее утро у Эйверил состоялся неприятный разговор с мачехой;
но она была очень терпелива с бедной, слабой женщиной, которая так горько
жалела себя.

 Миссис Уилмот никогда не размышляла молча о своих обидах; её слабая
натура нуждалась в словесном облегчении; её рыдания, возмущение,
материнская забота — всё это лилось в уши Эверил.

«Подумать только, что моя девочка, моя прекрасная Мод, должна была уступить этой рыжеволосой женщине! Красавице! Она и в подметки не годится Мод. Эверил, ты не знаешь, как болит материнское сердце за своего ребёнка. Единственное, что меня утешает, так это то, что она не страдает так, как я боялась. Она злится на него — её гордость уязвлена, и неудивительно! Он поступил с ней постыдно. Но я благодарен видеть, что ее чувства не слишком глубоки.
занят. Если бы он был ей небезразличен, смотрела бы она на него с такой же
улыбкой, как прошлой ночью?"

Эверил пропустила это утверждение мимо ушей. Миссис Уиллмот не была человеком большого ума.
проницательность; она любила своих детей, но они могли легко её одурачить. Сама Эверил придерживалась другого мнения, и с течением времени её убеждённость только укреплялась.

 . Мод, как обычно, скучала. Она по-прежнему выполняла свои многочисленные обязанности и, казалось, была так же поглощена повседневными делами, как и всегда, хотя, возможно, была чуть более высокомерной и требовательной к Джорджине и Лотти.

Но Аверил заметил, какими тяжёлыми были её глаза, когда она спускалась по
лестнице утром, как часто они были окружены чёрными кругами. Она ела
немного, но любое замечание о потере аппетита, казалось, раздражало ее.
Она тоже была бледнее, и со временем на ее лице заострились морщины
; прекрасные изгибы, казалось, утратили свою округлость; какая-то
изможденность сменила юношескую свежесть. Эверил попыталась раз или два
сломить сдержанность девушки, но ее мягкие намеки ни к чему не привели.
Мод не желала сочувствовать, не допускала сочувствия; и через некоторое время
Мысли Эверил переключились на другой предмет.

Была середина сентября; Джорджина уехала в гости
у некоторых друзей в Ирландии, а миссис Уилмот и Мод планировали провести большую часть октября и ноября в Девоншире.
 В тот год у Эверил были большие расходы, и она отказалась от поездки в Швейцарию, о которой так много говорили.

 «В следующем году, если я выживу, я возьму с собой Аннет и Лотти», — сказала она мистеру.
Харланд: «Но Родни пока не уезжает из города, и я не хочу оставлять его. Возможно, позже я возьму девочек в Брайтон на неделю или две; одно лето в городе мне не повредит».
 И хотя мистер

 Харланд ворчал по этому поводу, она настояла на своём.Нет, она не могла оставить Родни; с каждым днём она всё больше беспокоилась о нём. Он часто был угрюмым и раздражительным, у него случались приступы хандры,
за которыми следовали приступы безрассудной весёлости. Он редко бывал дома, а когда мать и сёстры спрашивали его о делах, он всегда отвечал уклончиво: Таунли попросил его съездить в Криклвуд, или его пригласили Форбс или Стюарт.

«Кто этот Таунли?» — однажды спросила Мод. «Он твой новый друг, Родни?»

 «О, я знаю его уже давно, — коротко ответил он. — Он приятель Форбса — один из нашей компании». И вышел из комнаты.
комната.

Эверил оторвала взгляд от своей работы.

- Мод, мне не нравится идея с этим мистером Таунли. Фрэнк знает его; он
говорит, что он самый никчемный из всей компании - совершенно плохой парень. Я
начинаю очень беспокоиться за Родни ".

"Я думаю, ему следует подольше оставаться дома", - был ответ Мод. "Я должна попросить
маму прочитать ему нотацию. Он снова занял у неё денег — он слишком много тратит.

 — В Канаде ему было бы безопаснее, — тихо ответила Эверил. Но Мод ничего не ответила, лишь тень пробежала по её лицу; если она и сожалела о том неверном шаге, то не сказала об этом; это всего лишь великодушие
природа, которая не признаёт своих ошибок.

 В тот вечер Эверил испытала печальное потрясение. Она была очень занята весь день и
сидела за столом дольше обычного, чтобы закончить несколько писем. Родни, как обычно,
не было дома, но незадолго до часа ночи она услышала, как Робертс впустил его. Она
как раз убирала свои бумаги и, закрыв стол и открыв дверь, услышала, как старый дворецкий
серьёзно отчитывает его.

" Мистер Родни, Сэр, вам должно быть стыдно за себя. Вы разбудите свою мать и юных леди! Прошу вас, позвольте мне помочь вам лечь в постель, пока вас не увидела моя хозяйка; она пишет в своей комнате.

 — Ладно, старина! Не утруждайся, — ответил низкий голос, странно непохожий на голос Родни. Когда они проходили мимо, Эверил прикрыла лицо и тихо вскрикнула. Она должна была закрыть глаза на это зрелище — её мальчик с растрёпанными светлыми волосами и раскрасневшимся бессмысленным лицом, неуверенно бредущий мимо неё под руку с дворецким.

«О, Родни, Родни!» — при этом горьком крике юный проказник, казалось, на мгновение остановился.
в тот момент он немного протрезвел.

"Не волнуйся, Эйв," — пробормотал он, — "мне просто немного нехорошо.
Робертс — он хороший парень — присмотрит за мной. Спокойной ночи!"

Эйвилин ничего не ответила; она поднялась за ними с бледным, каменным лицом и пошла в свою комнату. В ту ночь она не могла уснуть. Если бы Родни мог спастись от позора, то горькое искупление
могло бы выпасть на его долю. «Но ни один человек не может спасти своего брата или искупить его вину».

 На следующее утро Родни выглядел довольно несчастным: его совесть ещё не ожесточилась. Эверил не обращал на него внимания; Мод читала ему нотации.
он говорил с резким акцентом из-за своих неправильных привычек.

"Однажды у тебя будут неприятности, если ты будешь продолжать в том же духе", - сказала она
в своей суровой манере; и все же Мод ничего не знала об этой позорной
сцене. "Ты каждый вечер задерживаешься допоздна; ты тратишь мамины деньги, и у тебя
формируются праздные, бесполезные привычки от постоянного общения с мужчинами побогаче.
Мама разорится, если ты будешь продолжать в том же духе".

— Как жаль, что ты помешала мне поехать в Канаду! — усмехнулся Родни.
Каким-то образом этот удар по больному месту заставил Мод замолчать, и вскоре она вышла из комнаты.

Эверил заканчивала завтракать; она встала поздно, после того как
бессонная ночь; но она только читал ее письма, и не принимал участия в
разговор. Родни взглянул на нее с беспокойством.

- Я бы хотел, чтобы ты поговорил со мной, Аве, - сказал он наконец. - Если бы ты только знал,
каким чертовски несчастным я себя чувствую. Да, я знаю, что выставил себя зверем
прошлой ночью - тебе не нужно мне этого говорить. Робертс меня достал. Это были те самые парни — они продолжали дразнить меня за то, что я трезвенник.

Эверил посмотрел на него в безмолвном негодовании, но взгляд его серых глаз был неприятным — в нём читалось крайнее презрение, безмерное высокомерие.

"О, конечно, я знаю, что ты будешь против меня; теперь я покончил с собой"
.

"Да, и со мной тоже. Вы отняли у меня брат ... ты думаешь, я
можно тебя сейчас?"

"Ты имеешь в виду, что вы собираетесь вышвырнуть меня отсюда?"--в тоне тревогу.
Конечно, Родни никак не ожидал такого.

"Я отвечу на этот вопрос позже", - строго сказала она. "Если ты
думаешь, что подобные сцены допустимы в моем доме, ты странным образом
ошибаешься. Эти стены не приютят пьяницу.

- Вы не имеете права так меня называть, - сердито возразил Родни. - Я
Я ничем не хуже других парней. Это были Сондерс и Таунли. Они заключили пари...

«Прекрати — я тебя не слушаю. В тебе нет мужественности? Ты что, ребёнок, чтобы тебя водили за нос другие мужчины? Что я хочу знать о Сондерсе и Таунли или о ком-то ещё из этих никчёмных приятелей, которые тебя губят?» «Будут ли они отвечать за твой грех, Родни, за твоё жалкое унижение прошлой ночью?»

 «Ты не даёшь мне сказать», — сказал он, совершенно подавленный этим взрывом негодования.  «Я знаю, что выставил себя полным идиотом.  Мне стыдно, очень стыдно, Эйв, и если ты только взглянешь на это ещё раз,
Я обещаю тебе, что это больше не повторится.

 «Как я могу верить такому обещанию?» — печально ответила она, но
её гнев угасал, несмотря на её усилия. Он выглядел таким несчастным,
таким убитым горем, а ведь он всего лишь мальчик; она должна дать ему
ещё один шанс.

  Родни уловил смягчение в её голосе. — Только попробуй, — сказал он с жаром. — Я не такой уж плохой,
честное слово! Я начну всё с чистого листа. Я брошу Стонтона и всех остальных и всерьёз займусь поисками места. Не говори, что ты меня бросишь. Ты мой лучший друг, Эйв, — и в глазах бедного парня стояли слёзы.

Любящее сердце Эверил не выдержало этого. Он был совсем мальчишкой, когда её отец женился, и она сразу же прониклась к нему симпатией. Родни никогда не делал различий между ней и своими сёстрами. Он всегда любил её; теперь он попытался взять её за руку, и она не отняла её.

"Ты попробуешь меня, Эйв?"

"Если вы откажетесь от общества тех людей," она вернулась, в ее
старый мягкой форме. - Сделай это, мой дорогой мальчик, ради меня, порви с ними.
полностью порви и с клубом.

- Я сделаю... я сделаю, в самом деле... Я обещаю тебе! Я должен пойти туда сегодня, потому что
У меня дела с Таунли.

«О, только не сегодня — никогда больше, Родни!»

«Но я должен, говорю тебе. Эйв, у меня дела, которые нельзя отложить.
После сегодняшнего дня я с радостью пообещаю тебе. Меня уже всё это достало».

«И ты должен уйти?» — и Эверил почувствовала, как у неё упало сердце, когда она задала этот вопрос.

— Даю тебе слово, что должен, но это ненадолго. Сегодня вечером мы никуда не пойдём. Полагаю, — он с тоской посмотрел на неё, — ты не позволишь мне поцеловать тебя, Эйв?

Эйвиль отстранилась. Она простила его, но не была готова к этому.
что. Она часто допускаются своей братской ласки, но почему-то
происшествия прошлой ночи было еще до нее.

"Я потрясу, а не руками, родни". Но напрямую он вышел из комнаты
она раскаивалась в своей твердости. "Мне жаль, что я позволила ему поцеловать меня", - сказала она
сама еще не раз в этот день.

Чтобы отвлечься, Эверил после ленча заказала экипаж и
отправилась с Аннет и Лотти на долгую прогулку. Они выпили чаю в маленькой деревенской гостинице и оставили лошадей на пару часов. Затем они не спеша поехали обратно в прохладе вечера. Девушки наполнили
Экипаж был украшен гирляндами из жимолости и всевозможных полевых цветов.

Они вернулись почти в девять. Небольшая прогулка взбодрила Эверил, но когда Робертс сказал ей, что мистер Родни не ужинал дома, она снова погрустнела.

"Мисс Сеймур только что спрашивала о нём, мэм. Она сказала, что её мать очень беспокоится, потому что он обещал прийти пораньше."

Эверил отвернулась, не ответив. У неё было тяжело на сердце. Неужели он
уже забыл о своём обещании? Она слишком устала, чтобы сидеть:
 ей пришлось оставить его Роберту, который бы справился с любой
усталость, чтобы защитить свою юную госпожу. Она позволила Унвин помочь ей раздеться и легла в постель с самым мучительным ощущением, что её доверие было обмануто. Унвин видела, как слёзы текли по её закрытым векам. Верная служанка испытала облегчение, когда измученная природа взяла своё, и Аверил погрузилась в глубокий сон, который продлился до позднего утра. Проснувшись, она увидела, что Унвин стоит у кровати с подносом для завтрака и тревожным выражением на милом лице.

— Вы прекрасно спали, мэм, — сказала она, приоткрыв окно.
чуть шире. "Казалось, жаль беспокоить вас, но Мисс Сеймур, казалось,
думаю, что это было достаточно поздно".

"Почему, это десять часов!" - ответил Аверил в смятение. - Мой добрый Анвин, тебе
не следовало давать мне спать так долго. И затем, немного понизив голос:
- Когда мистер Родни вернулся домой? - Спросила она.

— «Его не было дома, мэм», — ответил Анвин расстроенным голосом.
 «Вот почему мисс Сеймур попросила меня разбудить вас. Она и миссис Уиллмот, кажется, очень беспокоятся; они говорят, что мистер Родни никогда в жизни не поступал так, чтобы уходить на всю ночь. Миссис Уиллмот сама не своя».
об этом. Она будет думать, что с ним что-то случилось.

Эверил некоторое время лежала совершенно неподвижно; затем вскочила.

"Я должна быстро одеться", - сказала она. "Поставьте поднос на стол; я
пить кофе в настоящее время. Анвин, вы были неправы, чтобы не разбудить меня. Я
обязательно напишите Мистер Харланд сразу; он знал, что делать. Скажите миссис
— Уилмот, я скоро буду с ней.

Эверил едва помнила, как одевалась в то утро. Перед тем как выйти из комнаты, она на мгновение открыла Библию, и её взгляд остановился на словах: «Возложи на Господа бремя твоё, и Он поддержит тебя».
Это обещание, казалось, успокоило её.

Спускаясь по лестнице, она встретила Аннет и Лотти.  Они обе выглядели очень серьёзными, и Аннет взяла Эверил под руку.

"Мне так жаль, кузина.  Мистер Родни не должен был так нас пугать."

"Ему должно быть стыдно!" — возмущённо добавила Лотти. «Тетя
совсем себя измучила».

«Вы не должны меня задерживать», — ответила Эверил, мягко высвобождаясь из рук Аннет.

Она нашла свою мачеху в плачевном состоянии. Бедняжка заболела.
ей пришло в голову, что с её мальчиком случилось что-то ужасное.

"Его сбила машина или он попал в аварию на железной дороге, — сказала она в истерике. — Эверил, почему бы тебе не послать Робертса во все больницы? Он никогда в жизни не задерживался там на всю ночь. Он знает, как я буду волноваться..."

— «Мама, — твёрдым, решительным голосом перебила Мод, — не нужно
надумывать себе таких ужасов. Зачем нужен несчастный случай?
 Родни не ребёнок, он способен позаботиться о себе. Как мы
— Я не знаю, что могло его задержать, — но её слова не убедили мать.

Прошло какое-то время, прежде чем Аверил нашла возможность заговорить, и
тогда ей почти нечего было сказать в утешение.

"Я думаю, у него какие-то неприятности, и ему стыдно возвращаться домой, —
сказала она тихо. — Я имею в виду, какие-то денежные проблемы. Я собираюсь написать мистеру Харланду; он лучше всех знает, что делать, и Робертс отнесёт моё письмо.

Затем она удалилась в свою комнату, оставив Мод бороться с утомительными, бесконечными догадками и слезами, которые было так трудно сдерживать.
ответа, смешанной с непрестанной упрекал; Миссис Willmot эгоист
в ее горе.

"Жаль, что мы не позволим ему уйти", - простонала она. "Это твоя собственная вина, Мод,
потому что он почти убедил меня. Если что-нибудь случится с твоим братом,
как мы сможем простить себя?" - и так далее в течение медленно тянущихся
часов. Неудивительно, что Мод бледнела с каждым часом; её собственное сердце
было тяжёлым, как свинец, и она едва могла подобрать слова утешения для своей
расстроенной матери.




ГЛАВА XX.

"ТЫ НАШЁЛ ЕГО, ФРЭНК?"


Эверил был несколько удивлён, когда два часа спустя Фрэнк Харланд
его внешность. Он объяснил, что у его отца были приступы подагры. Он
пришел вместо него, чтобы предложить свои услуги. Он внимательно слушал, пока
Эверил ознакомила его с некоторыми фактами.

"Я немедленно спущусь в клуб", - сказал он, вставая с места.
деловой вид, который, казалось, обещал эффективную мужскую помощь.
- Не утруждай себя больше, чем можешь помочь, Эверил. Я обязательно всё выясню у кого-нибудь из мужчин. Полагаю, этот глупец попал в неприятности и держит всё в секрете.

 Миссис Уилмот немного повеселела, когда Эверил рассказал ей о молодом человеке.
Взгляд адвоката на дело; её воображение перестало останавливаться
исключительно на больничных палатах и переломанных конечностях. Она пугала
Мод и Лотти таинственными намёками на запоздалых посетителей, тайком
проникавших в тёмные коридоры. «Откуда мне знать, что его не похитили бандиты?» — всхлипывала она, и Мод, которая уже была на пределе своих сил и втайне страдала от смертельной болезни — угрызений совести, — нетерпеливо и резко оборвала её:

 «Мама, ты сведёшь меня с ума, — сказала она наконец. — Зачем ты говоришь такие вещи? Это жестоко по отношению к нам!» И миссис Уилмот, которая была легко
подавленная своей старшей дочерью, она снова разразилась слабыми слезами.

К облегчению Мод, наконец, пришла Аннет. "Пусть она поговорит со мной", - тихо сказала она.
"Дай ей поговорить со мной". - Воздух пойдет тебе на пользу; в этой комнате так
тесно. Она может говорить мне все, что ей заблагорассудится, и это не причинит боли - не такой, как
тебе. О, я все об этом знаю! Она должна говорить; это её единственное
утешение; — и, к удивлению Мод, она села рядом с бедной
леди. — Вы поговорите со мной, не так ли? — сказала она, взяв её за руку
своей милой, искренней рукой. — Я буду вас слушать — о да, я буду.
Послушайте! Я думаю, что есть разница между людьми — некоторые так безмолвны в своём горе. Чего вы боитесь? Конечно, добрый Бог позаботится о вашем сыне! Вы молились Ему? Нет! — миссис Уилмот покачала головой, — тогда неудивительно, что вы несчастны! Когда не можешь молиться, нет никакой помощи.

Быстрый укол сожаления пронзил разум Мод, когда она услышала эти простые слова
. Они плохо обращались с Аннет; они игнорировали ее существование
насколько это было возможно, и это была любезная отплата, которую она им оказывала.

Мод чувствовала, что ненавидит себя, когда беспокойно расхаживала по комнате и
прогуливается по саду, прислушиваясь к звуку колес Фрэнка.
 "Что я такого сделала в своей жизни?" - с горечью подумала она.
"Думала ли я о ком-нибудь, кроме себя? Я заслуживаю наказания; я заслуживаю всех этих тревог и страданий! Но её настроение было настолько ужасным,
что, хотя она искренне раскаивалась и готова была сделать всё, чтобы облегчить мамины страдания, она не могла подобрать слов для
Эверил, когда та присоединилась к ней.

"Дорогая Мод, я думаю, тебе сейчас хуже, чем кому-либо другому, — прошептала она.
Эверил с нежностью смотрит в блестящие, напряжённые глаза, которые
казалось, что они не могут проронить ни слезинки. «Я знаю, как тяжело тебе было, но Аннет так хорошо заботится о твоей матери».

 «Не надо, Эверил, я не могу говорить», — хрипло ответила Мод и отвернулась. Нет, она не могла говорить. Эверил хотела как лучше, но она не могла этого понять. - Если с Родни что-нибудь случится, это будет моя вина.
- моя, - пробормотала она, возобновляя свою беспокойную прогулку.

Казалось, прошли часы, прежде чем Фрэнк вернулся. Эверил встретила его в холле и
отвела в свою комнату.

- Ну что, - спросила она, задыхаясь, прислонившись к столу, -
ты нашел его, Фрэнк?

Он покачал головой. «Его там не было. Никто точно не знает, где он. Присядете? — он пододвинул ей стул и мягко усадил её. — Не нужно стоять, мне нужно вам многое рассказать».

 «Ах! Значит, вы всё узнали?» И Фрэнк кивнул.

  «У него финансовые трудности — я был в этом уверен с самого начала». Я виделся с Форбсом, и он мне всё рассказал. Этот Таунли — он, кажется, отъявленный мерзавец — заставил его несколько месяцев назад поставить свою подпись под законопроектом.
 Он был продлён. Что ж, я опущу эту часть. Мне нужно только
скажу вам, что Таунли вёл себя как подлая тварь. Он всё время знал, что его продали, и что они придут за Родни.

"Это было за большую сумму?"

"Это было за триста пятьдесят фунтов — приличная сумма для молодого человека, живущего на мамину пенсию! Он заставил бедного мальчика поверить, что это просто формальность — что его ни в коем случае не привлекут к ответственности.

— Фрэнк, я заплачу. Мне жаль тратить деньги моего отца, но
мы должны помочь Родни. Этот человек его обманул.

— Остановись! Я ещё не всё рассказал. Это очень плохое дело.
Прошлым вечером они вместе вышли из клуба — они ужинали с
Форбсом — и от досады, и от страха, и от выпитого вина у бедняги помутилось в голове. Он был в ужасном гневе, когда вышел из клуба — все так говорят, — но Таунли только усмехался и смеялся над ним. Форбс говорит, что слышал, как Родни пробормотал, что отомстит,
и, не совсем довольный происходящим, закурил сигару и последовал за ними.

 «Подожди минутку, Фрэнк», — и Эверил на мгновение схватила его за руку. Она побледнела. Затем, через минуту: «А теперь иди. Я постараюсь смириться».
И Фрэнк подчинился ей.

Форбс не хотел идти за ними слишком близко или шпионить за ними,
но он видел, что они ссорятся.  Они свернули на более тихую улицу,
словно чтобы продолжить разговор без помех, и через некоторое время остановились под фонарным столбом. Форбс был в нерешительности
должен ли он проходить их или нет, когда он услышал, как Родни сказал: 'У тебя есть
сделал для меня, но я буду еще с вами, - и тогда он поднял руку
и дал ему страшный удар, и в следующий момент он увидел Таунли осень".

Эверил шевельнула губами, но не произнесла ни слова.

Форбс подбежал к ним и оттолкнул Родни. "Вы убили
его!" - сказал он; и на минуту ему показалось, что он говорит правду.
Таунли упал и ударился затылком о бордюр.;
он был без сознания, но не мертв. Когда он опустился на колени и попытался поддержать
к нему подбежал полицейский. - Я видел, как это было сделано, сэр.
он сказал, взахлеб, и я пытался арестовать господина; но он был слишком
быстрая для меня. Один из моих друзей дает ему Чейз. Он не умер, не так ли?
он, сэр?" - "Нет, я чувствую, как бьется его сердце", - ответил Форбс. "Вы должны
вызовите мне такси, и я отвезу его в его комнаты - они недалеко
отсюда."И затем он продолжил рассказывать мне, как они отвезли его домой и
послали за доктором, и как врач опасался сотрясения мозга
. Форбс думает, что он не умрет. Не будь такой бледной, Эверил.

- А! Я тебя не заметил. Мисс Сеймур, — в окне появилось застывшее лицо Мод. Очевидно, она всё слышала.

"Родни — где он? — спросила она. Но её голос был почти неслышен,
и Фрэнк продолжил, обращаясь к Эверил.

"Никто не знает, что с ним случилось. Я навёл справки в Скотленд-Ярде.
Ярд, но, похоже, он ускользнул от человека, который преследовал его. Он внутри.
Где-то прячется. Разве ты не видишь, Эверил, он испытывает двойной
страх. Таунли сказал ему, что евреи расправятся с ним, и заявление Форбса
о том, что он убил Таунли, заставило его почувствовать себя убийцей.
Он не осмеливается вернуться домой из страха быть арестованным; и наша трудность
в том, где нам его искать?

"О, Фрэнк, это ужасно! Что нам делать?" Но сказала мод
ничего. Она прислонилась стул Аверил, с ее отчаявшиеся глаза
с лица Фрэнка.

- Боюсь, в настоящее время мы мало что можем сделать. Пока Таунли вне опасности, мы
не рискуем давать объявление. Это только навело бы их на его след.
Я могу нанять специального агента, и, если вы пожелаете, мы сможем договориться
с Айзексом о счете.

- Да, да, я действительно желаю этого!

- Тогда это будет сделано немедленно. Я не теряю надежды, Эверил, что он
сможет найти способ связаться с нами. Я уверен, что, если Таунли поправится,
мы скоро услышим о нем.

"А если он умрет?"

"Тогда он уедет из страны. Но для этого ему понадобятся деньги.
Но я твёрдо убеждён, что он не умрёт. Теперь я пойду разберусь с этим делом и вернусь к вам, когда всё улажу.

— Но вы не должны уходить без ужина. Я сказал Робертсу, что сегодня мы поужинаем холодным. Идите в столовую, Фрэнк, а я пришлю кого-нибудь присмотреть за вами. А теперь я должен пойти к миссис Уилмот.

Фрэнк не желает, чтобы обновить своего внутреннего человека. Он ушел
послушно. Он благословил Аверил в его сердце, когда, спустя несколько минут,
Аннет вошла в комнату.

- Моя кузина хочет, чтобы я позаботилась о вас, - сказала она серьезным тоном.,
степенно. - Лотти нет дома, а мисс Сеймур занята. Что у нас есть?
Что я могу вам принести? Есть холодная баранина, салат и майонез с лососем.
лосось.

"Я помогу себе, и вы должны сесть и поговорить", - ответил Фрэнк,
кто был вполне на высоте. Было что-то успокаивала его
в Тихом беспамятстве. Сердце Фрэнка забилось чуть быстрее, когда она села в кресло рядом с ним и заговорила с ним своим мягким голосом.

"Это слишком ужасно; нет такого английского слова, чтобы выразить это. Вы должны найти его, мистер Харланд, — вы и месье, — иначе мой бедный кузен сломается.
ее сердце. Ты говоришь, у тебя есть надежда? Это хорошо. В любом случае нужно
всегда иметь надежду.

"Я не оставлю камня на камне; можешь быть уверен в этом".
- пылко ответил молодой человек. Он был готов пообещать что угодно
этой нежной, темноглазой девушке, которая, казалось, так верила в
него. Что-то из старого рыцарского чувства шевельнулось в сердце Фрэнка,
когда он слушал её; ему захотелось стать её настоящим рыцарем — её и
Эверил — и прокладывать себе путь через любые препятствия.

«Сегодня вечером я больше не приду», — сказал он, беря чашку
— Кофе из её рук. — Уже поздно, и я должен посоветоваться с отцом.
 Но завтра — вы передадите Эверил, что я буду здесь как можно раньше? Я увижу вас тогда? — он вопросительно посмотрел на неё.

 — Конечно! Почему бы и нет? — ответила она с наивным удивлением. «Эта
роза — одна из последних — вы подарите её месье?»

«Месье — это всегда месье», — ответил он довольно уныло. «Хотел бы я, чтобы вы думали обо мне хотя бы вполовину так же часто».

«Но я всегда думаю о вас, — просто ответила она, — когда вспоминаю всех своих хороших друзей».

Фрэнку пришлось довольствоваться этим сдержанным комплиментом.
Именно эта простота, эта детская, искренняя натура с первого взгляда
привлекли Фрэнка к ней. «Я никогда не видел такой девушки, как она, —
сказал он своему другу Луи в тот вечер. — Но, несмотря на всю её
милость, я сомневаюсь, что она хоть сколько-нибудь неравнодушна ко мне».

 «Со временем тебе придётся самому в этом убедиться», — ответил Луи.
Луи, в своей рассудительной, практичной манере. В глубине души она считала, что никто не может быть достаточно хорош для её брата. Идеальная невестка Луи
должна была бы быть невероятным сочетанием красоты, ума и
дружелюбие - ходячее чудо добродетели. Она искренне верила, что
на свете нет человека, равного ее отцу и Фрэнку. Аннет была очень
приятно, но она почти желает, чтобы Фрэнк не был так поспешен в своих
выбор.

Мистер Харланд совсем забыл свое пиво, пока он слушал своего сына. Он потер
его седые волосы со смешанным чувством досады и недоумения.

— «Я всегда говорил Эверил, что этот парень слаб, как вода», — раздражённо сказал он.
— «Надеюсь, его сумасшедшая мать довольна своей работой. Они довели всё до крайности. Да, это
— Мне кажется, он едва не убил этого человека.

 — Боюсь, Родни думает, что он уже сделал это. Я бы хотел, чтобы мы могли найти его, отец, — бедняга, должно быть, страдает.

 — И поделом ему, — ответил мистер Харланд с необычной суровостью, а затем они с сыном погрузились в долгое деловое обсуждение.

 Это был ужасный вечер в Редферн-Хаусе. Эверил не могла оставить свою
мачеху, которая находилась в плачевном состоянии как физически, так и морально. Мод
наконец предложила, чтобы доктор Рэднор, который знал характер её матери,
нужно было послать ей успокоительное, и, поскольку оно подействовало сразу, они наконец-то вздохнули с облегчением. Лотти и Аннет не могли вернуться к своим обычным занятиям и после ужина сидели при лунном свете, тихо переговариваясь о печальных событиях дня. Лотти, которая была очень мягкосердечной и легко поддавалась чувствам других людей
время от времени плакала; она любила свою кузину,
несмотря на его любовь поддразнивать, мысль о нем, одиноком и
несчастном, печально угнетала ее.

"Я боялась, что мы были слишком счастливы", - пробормотала она. "Я не думаю, что у меня
никогда в жизни не была так счастлива. Это было такое прекрасное лето - оно
принесло тебе, моя дорогая Фея, Порядок и, о! много приятных вещей ".

- Темно будет не всегда, - тихо ответила Аннет. - Посмотри на это
небо, моя Лотти, как маленькие звездочки просвечивают сквозь облака.
Скоро это пройдет. О, а вот и мой двоюродный брат, который отправляется на поиски
нас."

Да, Эверил пришла за ними. Было поздно, очень поздно, сказала она,
и им будет безопаснее в постели. Анвин предложил подежурить в ту ночь.
 Эверил не могла избавиться от мысли, что, возможно, в
В темноте ночи их бедный мальчик мог пробраться в свой дом. «Он
увидит свет и поймёт, что мы его ждём», — сказала она себе, поднимаясь по лестнице вслед за девочками.




 ГЛАВА XXI.

 ДЖИМ О’РЕЙЛИ.


 Эверил только что вошла в свою комнату, когда вспомнила, что не пожелала Мод спокойной ночи. Было очень поздно, и она на мгновение замешкалась, а затем пересекла коридор и тихо постучала в дверь. Ответа не последовало. Она постучала ещё раз, а затем осторожно повернула ручку. На мгновение ей показалось, что комната пуста, но затем она услышала
Звук приглушённого всхлипа, донёсшийся с кровати, заставил её остановиться. Луна скрылась за облаком, и в тусклом неверном свете Эверил едва различила тёмную фигуру, распростёртую на кровати. Её пронзила острая жалость, когда она нащупывала дорогу к ней. Это была Мод. Она бросилась на одеяло, не раздеваясь, уткнулась лицом в подушку и пыталась подавить истерические рыдания, сотрясавшие её с головы до ног. Напряжение последних нескольких часов было слишком велико, и она сломалась, как только оказалась в безопасности.
одна. Всепоглощающая страсть сделала ее глухой ко всему, и, когда
Эверил стоял рядом с ней, слова «О, Оливер, Оливер! Жестокий, жестокий!»
отчетливо донеслись до ее слуха.

В глазах Аверил стояли слёзы жалости, и вдруг, поддавшись порыву, она наклонилась к Мод, прижала её голову к своей груди и стала успокаивать, как успокаивают ребёнка с разбитым сердцем.

"Не пытайся сдерживаться, ты должна наконец-то дать волю чувствам. Всё это время ты так храбро и в одиночку боролась с этим. Почему ты должна бояться меня, свою сестру
Аверил? О, моя бедная дорогая, я знаю, как ты страдала. А потом это
последний жестокий удар!" Затем, поскольку ответом ей были только горькие рыдания, она продолжила
нежно: "Ты был так добр сегодня; ты думал не о
себе, а только о своей бедной матери. Думаешь, я не знаю, как
ужасно плохо это было для тебя?"

- Не хвали меня, не говори ничего доброго, - хрипло ответила Мод.
усилием воли подавив еще одно судорожное рыдание. «Бедная мама! Как бы я хотела поменяться с ней местами! Она несчастна, но у неё нет такого веса», — она положила руки на грудь. «Эверил, если с Родни что-нибудь случится, я буду убийцей своего брата. Мама
— Я бы отпустила его, только… — она замолчала, и сестринские объятия Аверил
лишь крепче прижали её к себе.

 — Ты не должна говорить такие вещи, — мягко возразила она. — Ты была
эгоистичной и безрассудной; ты думала не о его благе, а только о своём; но если бы ты осознала весь этот вред, то первой бы отпустила его.

— Ты говоришь это, чтобы утешить меня, — ответила она надломленным голосом. — Но,
Эверил, ты не знаешь. Я намеренно закрыла глаза; я пожертвовала Родни ради собственных интересов; я думала только об Оливере; и теперь я
Он был наказан за то, что бросил меня. Он научил меня любить его; он заставил меня
поверить, что заботится только обо мне; а теперь он собирается жениться на другой
женщине! — и бедная девушка содрогнулась, произнося эти слова.

"Дорогая Мод, он был недостоин тебя."

"Недостоин меня? — с прежним презрением в голосе. Затем она снова разрыдалась и уткнулась лицом в плечо Аверил. «Какая разница, что он был недостоин, если я любила его? Я любила его! О, ты добра ко мне, но ты не знаешь — откуда тебе знать? — как много я страдала».

 «Я знаю больше, чем ты думаешь, дорогая», — тихо ответила Аверил.
волнующим голосом. «Возможно, я не страдал так же сильно, потому что для меня нет боли сильнее, чем боль от осознания того, что тот, кого мы любим, недостоин нашей привязанности; но если это утешит тебя, Мод, если это придаст тебе уверенности в том, что я сочувствую тебе в этом горьком испытании, я не против признаться, что тоже знал горе!»

 «Ты заботился о ком-то!» — воскликнула она в удивлении. — О,
Эверил, мне так жаль.

 — Ну, мне тоже, — с забавной простотой. — Это было очень глупо, не так ли? — маленькое кривое тельце, как у меня. Но это был вина моего отца. Дорогой
Старый отец! как он был предан этому делу! Нет, Мод, я не собираюсь рассказывать тебе эту историю; она недостаточно старая. В каком-то смысле я была счастливее тебя, потому что он был хорошим — о, таким хорошим! — хотя он никогда не заботился обо мне. Что ж, всё прошло и забыто, и теперь я мудрее и счастливее — никто не страдал, кроме меня.

— О, Эверил, как ты можешь говорить так спокойно?

 — Дорогая моя, было время, когда я не могла так говорить; когда я
думала, что жизнь — это просто длинная, скучная пустота, когда я не знала,
как мне жить в таком унылом мире. Я помню, что была в
это тяжелое настроение однажды, когда слова пришли мне на ум; "В мире
вас постигнет скорбь"; и тогда я сказал себе: "Что, если это будет
мой особый крест - тот, который мой Господь предназначил мне нести? Должна ли я отказаться
это, потому что это так больно, когда Он нес Свою ношу ради меня? Я была
несла это одна, почти так же, как вы; но тогда до меня дошло, что
Я должна была встать на колени и рассказать Ему обо всём — о разочаровании, о человеческом
стыде, о страданиях, обо всём, из-за чего я чувствовала себя такой слабой и
болью. И когда я поднялась, бремя стало не таким тяжёлым, и оно
с тех пор мне становилось все легче и легче. Дорогая Мод, не попробуешь ли ты мое
средство?

"Я не могу, Эверил. Ты будешь шокирована, но я никогда в жизни не молился.
жизнь. Конечно, я помолился - всего пару раз утром,
и вечером, и в церкви; но говорить так, рассказывать о своих
проблемах..."

— «Нет ничего приятнее этого», — ответила Аверил своим нежным, чистым голосом. «Когда мы разговариваем с другими, нам нужно так много объяснять; мы боимся, что нас неправильно поймут; мы с тревогой взвешиваем свои слова; но с нашим Небесным Другом в этом нет необходимости: «Господи, Ты знаешь» — можно начать
вот так, и вылить всё это. Мы больше не одни; мы больше не боимся, что наше бремя раздавит нас: человеческое сочувствие приятно, но мы не осмеливаемся на него полагаться. Мы боимся исчерпать его; есть только одно неисчерпаемое сочувствие.

 «Если бы я только была такой, как ты!» — вздохнула Мод, и затем, сбивчиво, она выложила всё — запоздалое признание о напрасно прожитой юности. Как только преграда была устранена, не осталось никаких ограничений для этого долго откладываемого покаяния.
 Наконец Мод увидела себя в более ясном свете и честно признала
две свои ошибки, которые были проклятием и помехой в её молодости
жизнь — гордыня и эгоизм. Да, теперь она была унижена; на неё был наложен карающий
перст несчастья, но она отказывалась признавать его. Потребовался ещё один удар, ещё одно испытание,
чтобы её надменный дух склонился в прах.

 Мод никогда не знала, как сильно она любила своего брата, пока страх за его судьбу не пробудил её дремлющую совесть. «Если бы я только могла страдать вместо него!» — не раз вздыхала она.


Дисциплинированная Аверил понимала, что лучше не ломать надломленную ветку.  С мягким тактом и терпением она выслушала все горькие слова Мод.
признание в своих недостатках. В своей искренней прямоте она не осмелилась
перечить ей. Только когда Мод закончила, она нежно сказала:

"Да, ты была очень эгоистичной, но теперь тебе станет лучше. Если бы ты только знала, как я люблю тебя за то, что ты рассказала мне всё это, Мод! У меня тоже много недостатков. Жизнь непроста. Мы должны помогать друг другу; мы должны быть настоящими сёстрами, а не полусёстрами. И ещё кое-что — мы не будем терять
надежда на нашего дорогого мальчика; — и затем, после нескольких
слов и слёзного объятия Мод, они расстались.

Хотя конечности Эверил болели, а голова раскалывалась от усталости, в ее сердце была благодарность
. Наконец барьер между ней и Мод; в
выносливость пациента лет пожинал плоды его вознаграждения. Аверил
щедрость уже простил все. Она занималась благотворительностью, которая
"надеется на все".

На следующий день Мод была очень тихой и подавленной. Она выглядела больной, но
ничто не могло заставить её поберечь себя.

"Моя мать любит, когда я с ней," сказала она в ответ на
ласковое замечание Эверил.  "Почему Аннет должна быть
что-то беспокоит?" И Аверил был обязан спорить с ней.

Фрэнк сдержал свое обещание и пришел рано, но он мог бы дать маленький
комфорта. Новостей не было родни, и Мистер Таунли-прежнему лежал в
же шатком состоянии. Он снова пришел вечером, да так и остался
ужин. Казалось, Эверил испытала облегчение оттого, что он был с ними, и его
жизнерадостное влияние оказало оживляющее действие на удрученных домашних.

Аннет откровенно сказала ему, что рада его видеть, но слегка покраснела,
увидев, с каким удовольствием он это воспринял. «Я что-то не так сделала?»
«Ты так думаешь?» — подумала она, но не стала признаваться в этом сомнении Лотти.

"Худой ветер никому не приносит добра." Фрэнк мог бы почувствовать это, если бы был в настроении для пословиц, но он слишком сочувствовал своим друзьям, слишком переживал за Родни, чтобы думать о личной выгоде. То, что у его отца была подагра, безусловно, сыграло ему на руку: тем не менее он почтительно выразил ему соболезнования по возвращении из
Редферн-Хауса. На следующее утро он отправил с посыльным записку, чтобы сообщить
Эверил, что мистеру Таунли, безусловно, стало лучше. «Доктор Робертсон
«Теперь я возлагаю на него надежды», — написал он. «Мой отец по-прежнему не в состоянии заниматься делами, хотя ему уже не так больно, так что я по уши в работе; но я постараюсь заглянуть к вам во время обеда. Возможно, я проведу ночь в городе, так как завтра у меня раннее свидание».

Эверил передал эти хорошие новости Мод, которая была вынуждена признаться, что плохо себя чувствует. Она упала в обморок, когда одевалась, и
Лотти в тревоге позвала Эверил. Эверил очень спокойно взяла дело в свои руки,
заставила Мод снова лечь и укрыла её одеялом.
Забота Анвин. Когда доктор Рэднор приходил к миссис Уиллмот, она просто намекала ему, чтобы он выписал лекарство и для Мод. Тайные переживания и бессонница сказывались даже на её крепком здоровье. Она хотела заботы, покоя и, прежде всего, избавления от тревог. Эверил делала для неё всё, что могла. Она не позволила миссис Уиллмот войти в комнату дочери, сказав, что Мод пытается уснуть. Они с Аннет
присматривали за бедной, рассеянной женщиной, которую невозможно было заставить
чем-то заняться или делать что-то, кроме бесцельных блужданий.
оплакивала себя перед каждым, у кого было время ее выслушать.

Мод могла бы по крайней мере быть в прохладном, затемненном помещении, что Анвин продолжал так
тихо, а парил над ней, убогость в мире. Время от времени Эверил
подходила к ней с ласковым словом, или Лотти, приглушенным голосом,
спрашивала, как она себя чувствует. Впервые в ее жизни, мод чувствовал, что это было
роскошь поболеть. Никто не ожидал, что она будет приложить усилия. Когда все
выглядели такими серьёзными и печальными, ей не нужно было пытаться скрыть своё
страдание.

Когда Фрэнк пришёл в тот вечер, он был потрясён бледностью Эверил.
напряжение этих трех дней сказывалось на ней. Она покачала головой, услышав
его первую добрую речь.

"Ничего не поделаешь", - тихо сказала она. - Я никогда не была одной из тех, кто обладает силой.
Фрэнк. - И она сменила тему. - Мод тоже больна,
и миссис Уилмот в таком же плачевном состоянии, не в состоянии ни на что решиться
. Дорогая Аннет так добра к ней. Мы не сказали Джорджине: нам
невыносимо это делать. Это только заставит страдать ещё одного человека, а она
так далеко. Вы сегодня вечером снова слышали о мистере Таунли?

"Да, и у него всё хорошо. Если бы мы только могли сообщить об этом Родни..."
А потом Робертс объявил ужин, и у Фрэнка не было времени сказать больше.

Немного позже, когда он разговаривал с Эверил в эркере, Робертс
вошел довольно поспешно.

"Снаружи какой-то мужчина хочет поговорить с вами, мэм", - сказал он,
обращаясь к своей хозяйке. "Он кажется грубым человеком, похожим на
подметальщика перекрестков; и он отказался передать свое сообщение через меня. Он не был слишком любезен, когда я попросила его изложить суть дела. «Я буду говорить с мисс
Уилмот, хозяйкой дома, и ни с кем другим», — вот и всё, что я смогла из него вытянуть, мэм.

- Не берите в голову, Робертс, я пойду к нему, - старый дворецкий выглядел
несколько обиженным.

- Мы пойдем вместе, - ответил Фрэнк. - Осмелюсь сказать, что это какая-то просьба.
прошение, как говорит мой отец. Ты слишком часто играешь роль леди Баунтифул.
и, конечно, тебя обманывают.

Эверил улыбнулась, но была не в настроении опровергать это обвинение.

«Вы можете прийти, если хотите», — сказала она с лёгкой небрежностью. «Но
я склонна делать собственные выводы. Куда вы его положили,
Робертс?»

«Ну, мэм, я просто закрыл за ним дверь, потому что он не ушёл и
выше всяких похвал, - ответил старый слуга. Но и он, и Фрэнк
были удивлены, обнаружив, что она узнала в этом человеке одного из своих
бесконечных протеже.

- Ой, это Джимми! - воскликнула она, когда он снял свою замызганную кепку и
показал свои растрепанные седые локоны. - Надеюсь, твоей жене не стало хуже,
Джимми?

- Благослови господь ваше доброе сердце, мисс, у нее все в порядке. Это всего лишь поручение,
которое молодой джентльмен попросил меня выполнить. «Ты передашь это ей в руки, Джим О’Рейли, — говорит он мне, — и, хвала святым, я это сделал», — закончил Джим, засовывая руку в карман своих рваных штанов.
Он полез в карман куртки и достал грязный клочок бумаги, от которого сильно пахло
табаком.

Эверил тихонько вскрикнула, потому что узнала почерк,
нацарапанный и заляпанный.

 «Я должен увидеться с тобой, Эверил. Я больше не могу выносить это ожидание. Не
бойся. Доверься Джимми. Он честен, как день, хоть и немного мягок. Он приведет тебя ко мне.

Больше ничего - даже подписи нет. Но ошибиться было нельзя.
четкий, знакомый почерк Родни. Она протянула его Фрэнку. Проблеск удовольствия
Промелькнул на его лице, когда он прочитал это.

— Мы пойдём прямо сейчас, Эверил? — она с тревогой смотрела на него.

"Да, да. Я надену шляпку. Я только скажу Мод, куда мы
идём. Как хорошо, что ты здесь, Фрэнк!"

Но Джим О’Рейли, который молча стоял в стороне, вмешался в разговор.

— «Я, конечно, не могу взять вас обоих. Джентльмен хочет видеть мисс Уиллмот. Лучше пойдёмте со мной вдвоём, мисс, и тогда люди не будут задавать столько вопросов».

«Но я не могу позволить мисс Уиллмот идти одной», — решительно возразил
Фрэнк. «Послушайте, дружище: я старый друг
семья и мистер Сеймур будут рады меня видеть.

Но, очевидно, Джимми упрямо придерживался собственного мнения, пока не вмешалась Эверил
.

- Он прав, Джимми. Вам не нужно бояться доверять этому джентльмену.
Он знает обо всем. Не будем больше тратить время на
разговоры. Робертс, нам понадобится такси.

— «Я принесу один раунд ровно в половине десятого», — перебил Джимми.
 «Послушайте, миссис, — обратился он к Эверил, — я должен проводить вас до молодого джентльмена, не так ли? Что ж, прошу прощения, но я должен сделать это по-своему. Ещё недостаточно темно для такой работы. Просто имейте в виду».
Отдохни ещё часок, и я приеду на четырёхколёсном экипаже, клянусь своим именем, Джим О’Рейли. Нам предстоит долгий путь, и я найду лошадь, которая будет достаточно свежей, чтобы отвезти тебя туда и обратно. В половине десятого — не раньше и не позже, — и Джимми побрел к двери.

— О, Фрэнк, не отпускай его! — воскликнула Эверил расстроенным голосом.
 Фрэнк кивнул и вышел вслед за ним. Через несколько минут он вернулся.


 — Всё в порядке, — заметил он. — Этот человек знает, что делает. Он собирается переправить нас в какие-то трущобы. Как я рад, что нахожусь здесь!

И Аверил от всего сердца одобрила это, когда побежала наверх, чтобы
поделиться радостной новостью с Мод.




Глава XXII.

Мопс присоединяется к пенсионерам.


Аверил показалось, что этот час был самым долгим в её жизни;
она была готова почти на полчаса раньше и сидела,
наблюдая за минутной стрелкой часов или вздрагивая при каждом звуке.
Но ей не стоило беспокоиться — Джимми не опоздал. Ровно в половине третьего к дому подъехало такси с Джимми на козлах. Фрэнк передал Аверил, а затем попытался
— спросил Джимми, но старый дворник был неуязвим.

 «Я отвезу вас туда, куда нужно. Не беспокойтесь, сэр. А теперь, извозчик,
поехали», — и Фрэнку пришлось поспешно запрыгнуть в повозку,
опасаясь, что его оставят позади.

 Если ожидание казалось бесконечным, то поездка казалась еще более
долгой. Тёплый, душный день сменился дождливой ночью; лишь несколько
прохожих спешили под дождём. На главных улицах
магазины были закрыты: только горящие газовые фонари или
освещённые витрины винных лавок позволяли Фрэнку видеть дорогу, по
которой они шли. К счастью,
У них была хорошая лошадь, только что из конюшни, и опытный кучер.

Вскоре, когда Эверил устала напрягать зрение в надежде узнать каждую местность, Фрэнк обнаружил, что они сворачивают на Оксфорд-стрит, а через несколько минут перед ними предстали неприглядные кварталы Севен-Дайалс. Несмотря на поздний час, казалось, что весь квартал высыпал на улицу: женщины с рваными шалями на головах и в стоптанных туфлях на босу ногу проходили через распахнутые двери грязной таверны; слоняющиеся без дела мужчины,
босые дети, младенцы на руках, и неспешный младенцев заблокирован
узкие тротуары. Аверил посмотрел на них с жалостью, пока
кабина вдруг остановилась, Джимми появился в дверях.

"Мы не пойдем дальше, хозяин", - сказал он. "Ты просто проводи
леди вон по той улице", - он указал большим пальцем назад через свое
плечо. «На полпути вниз по левой стороне вы увидите
владельца голубятни — его зовут Дэниел Салливан. Просто зайдите и скажите, что Джим
О’Рейли хочет узнать цену на этого породистого голубя, и вы поймёте, что попали в точку. Мы с Кэбби будем ждать здесь; вы найдёте нас
когда ты захочешь нас видеть.

- Пойдем, Эверил, - нетерпеливо вмешался Фрэнк, но Эверил на мгновение задержалась.
чтобы сунуть немного денег в руку бледнолицей, усталого вида женщине,
с младенцем на руках и плачущим ребенком, едва способным ходить,
вцепившимся в ее шаль.

- Отведи их подальше от дождя. «Боже, помоги вам, бедняжки!» — прошептала она, когда женщина ошеломлённо посмотрела на неё, а затем на монеты в своей руке. Этот безмолвный, задумчивый взгляд преследовал Эверил, пока Фрэнк торопил её. Где-то шла ссора — пронзительный женский голос, затем грубые ругательства и проклятия в мужском голосе, смешанные с грубыми
Смех зевак.

"Конечно, ты права, Бидди!" — воскликнула одна неряшливая
стерва. "Бену должно быть стыдно за то, что он называет себя
мужчиной — он просто самец, который топчет бедную женщину и хватает
ее за волосы, как какой-то хулиган!"

"Дэниел Салливан — вот это место," — прошептал Фрэнк, подходя ближе.
Эверил прошёл через узкую дверь в маленькую, тускло освещённую комнату,
заставленную клетками и ящиками, в которых сидели кролики, голуби и
всевозможные птицы. Карлик с седой бородой и в меховом
кэп торговался с неряшливого вида торговцем из-за цены на
желтого щенка. Мать, дворняжка с черной повязкой на глазу,
страдальчески смотрела на них и каждую минуту украдкой лизала
щенка.

- Убирайся, Швабра, - сердито прорычал ее хозяин. Ты ведь не собираешься оставлять этого щенка себе, так что можешь не раздумывать, — и Мопс жалобно заскулил и задрожал.

 Бедняжка взывал к мягкому сердцу Эверил.  Она услышала, как торговец сказал, вынимая трубку изо рта: «Я
дадут вам Таннера для щенка;" когда, к удивлению Фрэнка, она
вмешалась:

"Ты позволишь мне, что собака и щенок? Я взял скорее
симпатия к ним. Я хотел бы дать вам пять шиллингов".

"Я не очень-то о прощании со швабрами", - ответил старик,
грубо. — На неё не очень-то посмотришь, но она умная.

Очевидно, Мопс была умной, потому что она завиляла хвостом и снова лизнула своего щенка, бросив на Эверил умоляющий взгляд, который почти растопил её сердце. Дэниел заколебался, когда ему предложили семь шиллингов
и шесть пенсов, и в следующее мгновение Мопс и жёлтый щенок стали
собственностью Эверил, которую нужно было добавить к списку пенсионеров Матушки Мидж.

 Фрэнк подождал, пока торговец с ворчанием уйдёт, а затем
попросил у Джима О’Рейли породистого голубя. Старый любитель птиц
быстро взглянул на него из-под нависших бровей.

— О, это то, что нужно, не так ли? Проходите, сэр, — и он распахнул дверь и ввёл их в тесную маленькую комнату, тускло освещённую сальной свечой и пропахшую табачным дымом.

 Когда они вошли, Родни, сидевший за столом, словно
заснувший, уронив голову на руки, Аверил вскочил; и при виде
его белого, изможденного лица и несчастных глаз руки Аверил мгновенно обвились вокруг
его шеи.

"О, Родни, дорогой мой, наконец-то мы нашли тебя! Почему ты держал
нас в таком напряжении целых три дня? - и мы были так несчастны".
И всё это время, пока она говорила, она гладила его по рукам и убирала волосы с его лба, а бедный парень цеплялся за неё, как будто она была его единственным спасением.

 «О, Аве!» — это всё, что он смог выдавить из себя, потому что в горле у него стоял ком.
Он задыхался. Казалось, он не замечал Фрэнка; он был полусонным,
ошеломлённым и парализованным горем. Эверил была потрясена, увидев, как изменился её мальчик; его глаза ввалились, он выглядел так, будто не спал и не ел, а его рука дрожала, как у старика. «Ты меня не ненавидишь?» — хрипло пробормотал он ей на ухо. — Эйв, я убийца — убийца!

 — Дорогая, нет. Ты не такой, — ответила она, успокаивая его,
потому что его поведение пугало её. — Знаешь, у нас с Фрэнком для тебя хорошие новости. Мистер Таунли не умер. Дорогой Родни, Бог был очень
милосердный. Он не позволил бы тебе испортить себе жизнь; Он дал
тебе еще один шанс. Бедняга был оглушен вашим насилием, но
не убит; ему лучше, он поправляется - на самом деле, он не умрет; не так ли?
он, Фрэнк? Ибо ей казалось, что Родни не мог поверить
ей - как будто он не осмеливался вникнуть в полное значение ее слов. Он
оттолкнул её и теперь стоял, дрожащими руками держась за её
плечи и пытаясь прочитать что-то по её лицу.

 «Ты обманываешь меня — он мёртв», — пробормотал он. На мгновение Эверил
Она подумала, что шок помутил разум бедного парня, но Фрэнк знал лучше.
Здравый смысл пришёл ей на помощь.

"Чепуха! Не валяй дурака, Сеймур, — сказал он с притворным
нетерпением. — Ты не хуже меня знаешь, что Эверил не из тех, кто
говорит неправду. Конечно, Таунли не умер. мысли. Я собираюсь встретиться с ним завтра и предложить компенсацию. Мы оплатили ваш счёт, и всё улажено. Вы отделались гораздо лучше, чем заслуживали.

 Фрэнк не стеснялся в выражениях, но его грубая, деловая речь, казалось, вернула Родни к действительности.
факультеты. Он с облегчением вздохнул, изменить цвет, и, наконец, ворвались в
слезы.

Фрэнк дал Аверил ободряюще кивнул. "Все будет в порядке теперь. Я
вернуться в настоящее время, после того, как я посмотрел швабры;" для Фрэнка
тактичность редко виноват, и его любезную сердцу, так как его отец,
сказал ему, что Аверил хотел бы быть наедине с ее парнем. «В конце концов,
нет ничего лучше женской жалости», — подумал он, глядя в деревянный ящик, где Мопс, успокоенная материнским инстинктом, спала со своим щенком.

 Фрэнк успел предаться множеству размышлений, прежде чем подумал
разумнее было вернуться. Теперь Родни больше походил на себя; он поднялся
со стула и несколько робко протянул Фрэнку руку.

"Я не мог предложить это раньше", - сказал он тихим голосом. "Я думал, что
никогда больше не рискну пожать руку честному человеку. Я чувствовал, что
как Каин, заклейменные за весь срок моей несчастной жизни. Вы
бери, Харланд?"

— «Конечно, я так и сделаю», — и Фрэнк сердечно пожал ему руку. «Что было, то прошло. Мы не из тех, кто бросает камни. Эверил, тебе не кажется, что Джимми надоест ждать? и наш таксист будет
он вытрясет из нас все деньги. Кроме того, здесь, даже в Севен-Дайалс,
закрывают магазины. Пойдем, Сеймур. Полагаю, тебе уже надоели эти места.

— Ты хочешь сказать, что я должен пойти с тобой домой? — Родни
почему-то никогда не приходило в голову, что это хорошая идея. Дом — он
никогда не надеялся увидеть его снова. — Но это небезопасно, да, Эйв?

— А почему бы и нет? — весело и непринуждённо ответил Фрэнк. —
Конечно, Айзекс подал на тебя в суд, но Эйверил уладил это.
 В этом смысле ты свободен. Я слышал, что адвокат Таунли
намерен возместить ущерб. Я собираюсь заняться этим завтра. Ваша
мать собирается продать акции и освободить вас. Я не могу не
думать, — и тут Фрэнк критически посмотрел на него, — что тёплая
ванна, бритьё — я настоятельно рекомендую побриться — и хороший
ужин превратят вас в другого человека. Мы просто расплатимся с вашим
хозяином и Джимом
— О’Рейли, а потом мы как можно лучше доедем до дома. И они оба согласились.

Но Эверил не забыла о своих новых подопечных — о боже, нет! Мопс и её щенок тоже сели в такси. Дорога домой показалась не такой уж и долгой.
долго, потому что Родни рассказывал им все, что они хотели знать. Он рассказал им
о своем паническом бегстве той ночью и о том, как он укрылся в
темном проходе, где его нашел Джим О'Рейли.

"Он был моим постоянным пенсионером, - объяснил Родни, - и он
сразу узнал меня. "Ты пойдешь со мной", - сказал он, когда я
попросил его о помощи. «В «Семи циферблатах» есть мой приятель,
который немного прикроет тебя. Ты будешь в безопасности рядом с Дэниелом
Салливаном», — и он привёл меня сюда. Полагаю, я был почти
не в себе половину времени. И наконец я больше не мог этого выносить,
а потом Джим сказал, что возьмёт мою записку. Я подумал, что должен увидеться с тобой и
получить немного денег; что ты поможешь мне сбежать из страны.
 Я ни на секунду не усомнился, что Таунли мёртв. Слова Форбса: «Ты
убил его!» — звучали у меня в ушах днём и ночью. О, Эйв, если бы я мог забыть
то, что ты сделал для меня сегодня вечером! — и пожатие его руки
сказало о многом.

«Сеймур, в Канаде всё ещё есть эта должность. В самый последний момент
Хансден не смог поехать. Вчера они телеграфировали нам, что нужен другой человек».

Это была радостная новость для Эверил — безмолвная благодарность за другого
мерси поджала губы. Но Родни только сказал удрученным голосом,
что мистер Харланд никогда больше не даст ему такого шанса.

"Как я могу ожидать, что люди будут доверять мне после того, что произошло?"

"Мы поговорим об этом позже", - был ответ Фрэнка; и тут такси
остановилось, и дверца распахнулась, как будто Робертс уже некоторое время находился здесь
.

— Я рад вас видеть, сэр, — сказал он, когда Родни взбежал по ступенькам.
Робертс был доверенным лицом и знал все семейные тайны.

Миссис Уилмот была в своей гардеробной, и Родни сразу же поднялся к ней.
увидеть её и Мод. Спустившись вниз, он обнаружил, что для него приготовлен вкусный ужин. Как мило и по-домашнему это выглядело для бедного проказника! Но если бы не Мопс, которая чувствовала себя как дома в кресле и моргала одним глазом, глядя на еду, эти три дня могли бы показаться ужасным кошмаром. Родни протёр глаза, а затем снова посмотрел и встретил улыбку Эверил.

— Я должна посмотреть, как ты ешь и пьёшь, прежде чем лягу спать, — сказала она, жестом приглашая его сесть рядом с ней. — Фрэнк говорит, что он голоден, и неудивительно, ведь уже почти час. Фрэнк, не мог бы ты поставить тарелку на стол?
Швабры--бедняжка выглядит половина морили голодом!" И кстати пожирал швабры
ее еда, Аверил, вероятно, был прав.

 * * * * *

Как мирно домашнего хозяйства в Редферн доме спали в ту ночь! Какая была
счастливая встреча на следующее утро, когда Родни занял свое обычное место
за столом для завтрака рядом с матерью! Как жаль, как заметила
Аннет, что Мод пропала. Бедная миссис Уилмот едва
могла отвести взгляд от своего мальчика; она то и дело вклинивалась в
разговор, чтобы с жалостью воскликнуть о его внешности.
- А милой Эверил не показалось, что он выглядит больным? Он похудел; он был
как-то изменен". Потом было: "Бедняжка, дорогая Мод не спала всю
ночь; ее нервы были в ужасном состоянии"; и так далее; но никто не
ухаживал за ней. Фрэнк разговаривал с Аннет в довольно тихим голосом
и родни слушал Аверил. Фрэнк оторвался с большим
неохота. Да, он снова придёт сегодня вечером. Он должен был встретиться с адвокатом мистера Таунли, чтобы принести извинения и возместить ущерб от имени
Родни, а ещё нужно было обсудить канадскую схему, потому что
он уже намекнул Эверил, что нельзя терять ни минуты.

 Когда Фрэнк ушёл, Эверил попросила Родни посидеть с его сестрой, которая
всё ещё была слишком слаба, чтобы вставать с постели; а затем она
вошла в свою комнату, легла на диван и стала смотреть на залитый солнцем сад.
К большому неудовольствию чёрного пуделя, Мопс последовала за ней.
Чувство материнского долга у Мопс, очевидно, было сильно развито — она
определённо испытывала нелепую привязанность к этой толстой, резвой, жёлтой штуковине.
 Эверил забавляло то, как Мопс время от времени смотрела на неё.
как бы говоря: «Вы когда-нибудь видели более милого и красивого щенка?»

Эверил было очень спокойно лежать здесь и наблюдать за дроздами на
лужайке; мягкий сентябрьский ветерок, казалось, был наполнен
тысячью ароматов; щебетание птиц, жужжание пчёл и даже ленивое
покусывание Понто мух — всё это убаюкивало её.

Она очнулась от приятного сна и увидела Родни рядом с собой. Он хотел
тихо уйти, но она протянула руку, чтобы остановить его.

"Я разбудил тебя," — виновато сказал он. "Эйв, я никогда не видел тебя спящей
перед. Вы не представляете, что в детстве вы смотрели;" и там был
легкое прикосновение трепетом в голосе молодого человека. Что-то в Аверил
аспект, в хрупкую форму, чистые, мягкие контуры, ребенок-как
невинность, казалось, взывать к его чувству благоговения.

Родни не ошибся, ведь разве она не была счастливым ребенком? в тот момент она отдыхала в любви своего Отца, довольная тем, что может доверить Ему себя и своё будущее.

 «Ты выглядишь слишком призрачной и бесплотной, — продолжил он, то ли серьёзно, то ли с юмором, — как будто тебе просто нужна пара крыльев».
улететь. Но мы пока не можем тебя отпустить — действительно не можем.

 — Не сейчас, — сказала она, гладя его по лицу, когда он опустился на колени рядом с ней. — О, Родни, как приятно снова тебя видеть! Думаешь, я когда-нибудь забуду своего мальчика, где бы я ни была — «в этой комнате или в соседней?» — как кто-то остроумно выразился.

— О, об этом трудно судить, — неопределённо ответил он.

 — Нет, вы правы, и я никогда не задавался такими
вопросами, как некоторые люди. Как мы можем знать, будем ли мы
видеть наших близких, пока они ещё живут на земле? Я доволен тем, что
оставим все эти вопросы; наш ограниченный человеческий разум неспособен
рассуждать об этих глубоких вещах. Об одной истине только я убеждён, что Бог
знает лучше.

 «Я всегда говорил, что ты маленькая святая, Эйв».

 «Чепуха!» — игриво возразила она. «Не думаю, что ты знаешь значение этого слова. Помнишь, что сказал Драйден? —

 «Приукрашено лишь святостью».

«Это слишком громкое слово для такого маленького грешника, как я.
А теперь я хочу поговорить с тобой кое о чём другом, Родни, — о чём-то
вполне земном, — короче говоря, о Канаде, потому что Фрэнк будет здесь сегодня вечером, и мы должны принять решение».




Глава XXIII.

"ДО СВИДАНИЯ, ЭВЕ!"


В тот вечер у Фрэнка был целый запас новостей. Он видел мистера Таунли,
который быстро поправлялся, и принес ему красивые извинения от имени
Родни.

"Они говорят, что есть хорошего в каждом", - заметил Фрэнк, поучительно,
глядя немного свысока на своих слушателей. "Есть
часто достаточно того, что кажется самым злым. Очевидно, совесть Таунли не даёт ему покоя, потому что он не собирается разорять нас, требуя возмещения ущерба. На самом деле мы пришли к соглашению без его адвоката. Вы должны оплатить счёт врача, и на этом всё.
Сеймур. А теперь давайте перейдём к вопросу о Канаде. Мой отец хочет знать,
согласны ли вы занять это место.

 На этот раз Родни не колебался; его благодарное согласие было
со слезами на глазах зачитано его матерью. Раскаяние Родни было
слишком искренним, чтобы торговаться об условиях, откладывать; если
они хотели его, он уезжал немедленно — чем скорее, тем лучше. Его наряд
может осуществляться в течение пары дней. И все это Аверил кивнула.

Она оставила их в конклав, и поднялся, чтобы сказать мод на
новости. Когда она сделала это, ее поразила меланхолическая задумчивость в
ее прекрасные глаза.

"О, как я ему завидую!" - вздохнула она.

Эверил удивленно посмотрела на нее: "Ты завидуешь Родни?"

"Да; не потому, что он согрешил так глубоко, и был помилован так
щедро-потому что я мог бы почти сказать то же самое о себе, - но ведь он
собирается новое место, чтобы начать заново, чтобы сделать еще одно начало.
Для него это будет как другой мир; никто не вспомнит о его прошлых
безумствах и не бросит на него тень.

Мод говорила с искренней убеждённостью и страстью; и когда она замолчала,
в голове Эверил промелькнула внезапная мысль — одна из тех быстрых
интуиция, которая заставляла Фрэнка то и дело называть её гениальной женщиной.

"Ты бы хотела тоже поехать, Мод?" — очень медленно спросила она.

"Я!" — она быстро вскочила и покраснела.  "Какой смысл задавать такой вопрос?"

"Я имею в виду, не хочешь ли ты поехать и устроить Родни дом?"

"Мне бы это очень понравилось. Но мама — ты же знаешь, она не смогла бы без меня. Джорджина не очень-то заботлива, и она всегда во всём на меня полагалась.

 — Да, я знаю, но почему бы вам всем не поехать? Для Родни так было бы лучше, а его мать не вынесет разлуки с ним. Я бы помогла.
вы создадите уютный дом, хотя, возможно, и не экстравагантный
. Родни будет содержать себя сам. В конце концов, это неплохая идея. Я
часто слышал, как ты и Джорджи долго, канадской зимы. Что вы
говорите, мод?"

"О, Аверил, ты это серьезно?" И теперь глаза Мод были полны
слез, и она едва могла говорить.

- Скажи мне точно, что ты об этом думаешь, дорогая, - продолжала Эверил,
подбадривающим тоном. "Я знаю, что твоя мама согласится на все, что ты
предложишь. Она никогда не была эгоистична по отношению к своим детям, за исключением
того единственного случая - ее отказа расстаться с Родни ".

— И это была скорее моя вина, чем её, — с раскаянием ответила Мод.
 — Не вини бедную маму — у неё есть свои недостатки. Никто из нас не относился к тебе хорошо, но она всегда была добра к нам. Я знаю, что она так любит Родни, что разлука с ним почти разобьёт ей сердце; и ему, наверное, так одиноко без нас.
Родни так не похож на других молодых людей его возраста — кажется, он никогда не хочет
уходить от нас.

«Я думаю, он был бы рад, если бы ты осталась».

«Я знаю, что был бы; и дома было бы так уютно — он бы приезжал к нам».
каждый вечер. Аверил, — понизив голос, — если бы ты только знала, как
мне хотелось бы уехать, чтобы не быть обязанной встречать их повсюду. Я боюсь, — сказала она с большим унынием, — что ты
посчитаешь меня очень слабой, но мне кажется, что я никогда не справлюсь с этим, если останусь здесь, буду делать то же самое, ходить в те же места и ни к чему не испытывать интереса.

«Моя бедная девочка, — гладя её по голове, — ты думаешь, я не понимаю? Ты
воображаешь, что я отсылаю тебя от себя ради твоего же блага?»

«Ах, это единственная печальная часть — что мне придётся оставить тебя,
Эверил, как раз в тот момент, когда я начала так сильно тебя любить. Это всё мой эгоизм — планировать это и оставлять тебя одну».

«Но я не буду одна, — весело ответила Эверил. — Я не хочу, чтобы ты забирала Лотти, так что можешь не сомневаться.
Кроме того, Нед Честертон хочет её, и я собираюсь отдать её ему, когда Лотти станет немного старше и мудрее. Тогда у меня будут Аннет,
и мама Мидж, и множество вещей. Никогда ещё у маленькой девочки не было столько друзей, как у меня.

"Ты заслуживаешь каждого из них", - ответила Мод; и затем тень пробежала по ее прекрасному лицу.
"Тебе будет лучше без нас, Эверил. Mamma,
Джорджина, и я только испортил свой дом и сделал его несчастным. Вы
сможет руководить своей жизнью, следуйте своими вкусами, как у вас
еще никогда не делала. Неужели ты думаешь, что сейчас я не вижу всего этого ясно? как
это было всё из-за долга и самопожертвования с твоей стороны и жадности
с нашей? Я удивляюсь, что ты до сих пор не ненавидишь нас, вместо того
чтобы быть нашим добрым ангелом!

"Не говори так," — возразил Аверил, целуя её. "Ты моя дорогая
Сестра, а сёстры всегда терпят недостатки друг друга. Что ж, всё улажено, и теперь я оставлю вас с вашей матерью, чтобы вы обсудили это, а я дам знать Родни и Фрэнку. Потом Джорджина; она должна немедленно вернуться домой, а вы должны поправиться, Мод, потому что ваша мать ничего не сделает без вас.

«Я уже чувствую себя хорошо», — ответила Мод, и действительно, она выглядела совсем по-другому.
К ней вернулась часть прежней энергии и задора.

Эверил знал, что её предложение было мудрым. Это была «прекрасная случайность», как заметил Фрэнк, когда услышал об этом.

Если бомба взорвалась у миссис Willmot ноги она не могла быть
более вконец обалдевшие, чем когда идея была совместно проповедовал мод
и родни. "Абсурд! Невозможно!" - повторяла она снова и снова.
снова. "Более невыполнимого плана никто никогда не слышал. Пересечь
море! Никогда! Она была никудышным моряком. Она скорее умрет, чем крест
Атлантический океан. Уехать из Англии, где похоронены два её хороших мужа! Как кто-то может просить об этом вдову? Эверил просто
хотела избавиться от них; это был тщательно продуманный план, чтобы освободиться.

Родни был слишком возмущён этим обвинением, чтобы произнести ещё хоть слово. Он
в гневе ушёл, оставив мать в слезах. Он был так очарован этой идеей, канадский дом так пленил его воображение, но если его мать решила обидеться, он больше ничего не мог сказать по этому поводу, а поскольку Мод слишком устала, чтобы продолжать обсуждение, вопрос был закрыт.

Но сон совершены чудеса, потому что, о чудо! следующий
утром Миссис Willmot была в ином настроении-только невозможность
сейчас бы, чтобы проститься с родней. "Скорее , чем быть разлученным с
этот милый мальчик, она бы пересекла дюжину Атлантических океанов! Мод, очевидно,
пришлась по душе эта затея, и дело должно быть сделано.

«Спасибо, мама», — с благодарностью ответил Родни, и миссис Уилмот
глубоко вздохнула.

«Это была жертва, — сказала она немного напыщенно, — но она всегда
думала о своих детях больше, чем о себе, и перемена пошла бы на пользу
дорогим девочкам. Она слышала, что молодёжь в Канаде очень весёлая.
 У них были приятные вечеринки с шутками и танцами», — и тут она кашлянула и многозначительно посмотрела на него.

Несмотря на все свои невзгоды, миссис Уилмот всегда была верна себе.
Ее природа; ее инстинкты, связанные с удовольствием, всегда требовали снисхождения.
Она не стала ни сильнее, ни лучше, несмотря на все испытания.

Но когда Эверил смотрела на Мод, она не боялась влияния матери.
Характер Мод был сильным, как к добру, так и ко злу. При всех ее недостатках,
в ней не было ничего мелочного или подлого. Если она и совершила ошибку, то
также и раскаялась; и хотя ей, возможно, предстояла тяжёлая борьба, Аверил
чувствовал, что она не поддастся искушению. Мод будет
Она была немного строга в своих суждениях о себе и других — немного склонна
слишком крепко держать поводья. Она строго дисциплинировала себя
и требовала такой же скрупулезной честности от других; но Эверил знала, что ей можно смело доверить заботу о матери и Родни. Для её сильной натуры сама их зависимость от неё
выявляла её лучшие качества.

 Её нынешнее положение в доме никогда не устраивало Мод. Она
жалела, что лишила Эверил власти, и хотя в будущем это можно было бы исправить, её жизнь в Редферн-Хаусе не давала ей достаточно простора.

«Там она будет гораздо большей хозяйкой самой себе», — заметил мистер
 Харланд, присоединившись к семейному кругу в ночь перед отплытием Родни. Было решено, что Родни отправится в путь один, а его мать и сёстры последуют за ним через месяц. Их сборы были гораздо более тщательными, чем его, и им пришлось попрощаться со своими друзьями. Кроме того, Эверил не хотел расставаться с ними так скоро. Как ни странно, теперь, когда она знала, что их разлучат, она
даже привязалась к своей мачехе. Раньше такого не было
между ними не было ничего общего, и всё же Эверил обнаружила, или ей показалось, что она обнаружила, дюжину новых достоинств.

 «Мод там будут очень восхищаться», — продолжил мистер Харланд в том же тоне.

 Но Эверил почти не ответила.  В тот вечер она думала не о Мод, а только о Родни.  Казалось, её взгляд следовал за ним повсюду.  Осознавала ли она, как сильно будет по нему скучать? Как тихо было бы в доме без
его мальчишеского смеха, его весёлого свиста! С самого начала он заменил ей
младшего брата. Фрэнк был её старшим братом
брат, но Родни был кем-то вроде Бенджамина. Именно его недостатки, его моральная
слабость сближали её с ним. Невозможно беспокоиться о людях и не
начинать их любить.

Он наконец заметил, что она смотрит на него, подошёл и сел рядом с ней с очень серьёзным
выражением лица.

"Ненавижу прощаться, а ты, Эйв?" сказал он довольно меланхоличным
тоном.

"Почему, нет", - сказала она, стараясь говорить весело. "Я думаю, что это слово...
самое красивое слово в нашем языке. "До свидания, да пребудет с тобой Бог".
Вот что это значит, Родни.

"О да, конечно; но я имел в виду не само слово. Это всего лишь
что я ненавижу оставлять тебя, Алек." Но она не дала ему сказать,что
либо. Хотя ее сердце болело, она хотела послать его подальше
ярко.

"Это грандиозная вещь, которую вы делаете", - сказала она, в ее сладкий и самый
серьезным голосом. "Ты собираешься выполнять мужскую работу в этом мире;
сделать свою собственную карьеру; построить дом для своей матери и сестер ".

— «Это ты так делаешь», — возразил он. «Ты была слишком
щедрой; мы могли бы обойтись гораздо меньшим».

 «Мне это не нужно», — вот и весь её ответ; а затем она продолжила, сказав несколько
слова сестринского напутствия — немного слов. Эверил не любила много говорить, но она знала, что Родни любит её достаточно сильно, чтобы терпеливо выслушать.

  Из них двоих он, казалось, был более взволнован, когда пришло время расставания. В глазах Эверил не было слёз, как в его глазах, — только какая-то торжественность.

«Да благословит тебя Бог, мой дорогой!» — вот и всё, что она прошептала, когда он целовал её снова и снова, а его «Прощай, Эйв» прозвучало ужасно хрипло. Но когда она улыбнулась и помахала ему, никто не знал, как сильно болело её сердце. «Увижу ли я его когда-нибудь снова?» — сказала она себе, отворачиваясь. Но она
предоставила это, как и все остальное, мудрой и любящей воле
своего Небесного Отца.

Месяц, последовавший за отъездом Родни, был довольно тяжелым испытанием для
Эверил. Джорджина примчалась домой при первых известиях о порхании,
и ее приподнятое настроение и избыток энергии, казалось, перевернули дом
вверх дном.

Если бы семья Сеймуров собиралась переехать в дебри Африки, в самое отдалённое от цивилизации место, то и тогда не было бы большего волнения. Друзья толпились вокруг них; портнихи и модистки часами вели таинственные беседы; огромные дорожные сундуки
Лотти и Аннет пришлось потрудиться. С утра до вечера они слышали: «Лотти, сделаешь это для меня?» или «Лотти, ты должна найти время, чтобы закончить это».

 Лотти была вполне готова к этому. Её любящий разум был переполнен добротой по отношению ко всем. Великодушие Лотти давно простило прошлое. Она забыла о мелких неприятностях, о
мелочной тирании, о мелких отказах, которые преследовали её в юности; она
с благодарностью вспоминала только о том, что тётя и кузены дали ей
домой. Она должна была сделать для них всё, что в её силах, в ответ. Лотти даже
тайно ругала себя за чёрствость; она не могла сожалеть так сильно, как ей хотелось. Мысль о том, чтобы побыть наедине с Эверил и её
дорогим Орденом фей, была слишком приятной, и, поскольку она обнаружила, что Аннет придерживается того же мнения, обе девочки предавались
множеству восхитительных грёз наяву.

Эверил была благодарна, когда испытание закончилось и были произнесены последние
прощальные слова. Её настоящее «прощай» Мод было сказано
ночью. Мод пришла в её комнату, и они долго-долго разговаривали.
Говорить. Мод была очень взволнована, и Эверил обнаружила, что ей было
трудно успокоить ее; но в самый последний момент она торопливо сказала - и
Эверил любила запоминать ее слова:

- Не думай, что я когда-нибудь забуду твою доброту, Эверил. Если я когда-нибудь
стану лучшей женщиной, то только благодаря тебе; потому что ты доверилась
мне, и я не смею тебя разочаровывать. Все эти годы ты подавал мне пример, хотя я и не стремилась его брать, но я буду помнить об этом, когда уеду от тебя. Я не должна обещать — на самом деле, я не смею доверять себе, но, Аверил, ты увидишь — ты увидишь, как я постараюсь.
— Лучше! — И Мод благородно сдержала своё слово.

В конце октября Сеймуры покинули Редферн-Хаус, и
Эверил, которая устала и давно нуждалась в отдыхе и смене обстановки,
на следующий же день увезла своих девочек в Брайтон, где они провели большую часть ноября.

Это было чудесное время для Аннет и Лотти, и даже Аверил, несмотря на усталость, наслаждалась долгими солнечными утрами, приятными прогулками и уютными вечерами, когда они работали и читали вслух. Во время пауз в разговоре они слышали, как вода плещется о камни в свете звёзд.

Было немного странно снова поселиться в Редферн-Хаусе. Комнаты
казались большими и пустыми, и долгое время каждый раз, проходя мимо комнаты Родни, Аверил испытывала боль. Но она не поддавалась этим чувствам. Она как никогда старалась ради своих девочек. Она нашла для Аннет учителя музыки, а вскоре за ним последовал и учитель рисования. Лекции по английской литературе, концерты и оратории, вечера с несколькими близкими друзьями вскоре заполнили её напряжённый день.

 Весной Луи Харланд приехал в гости на долгое время и остался на
несколько недель она присоединялась к девочкам во всех их занятиях и развлечениях и
отпускала Эверил на долгое время к матушке Мидж; и когда она
уезжала от них, то понимала, что первую половину июня троица проведёт в Грей-Маунт-Хаусе.




ГЛАВА XXIV.

"ТЫ — СЫН МОНСЬЁРА."


Однажды прекрасным июньским днём Аннет сидела на ступеньках, ведущих
с веранды Грей-Маунт-Хауса. Она была одна и выглядела необычайно задумчивой;
на её выразительном лице действительно читалась лёгкая меланхолия. Аннет только что вспомнила, что сегодня
В тот самый день в прошлом году она впервые увидела месье. «Год назад — на самом деле уже год, — сказала она себе, — с тех пор, как я покинула улицу
Сен-Жозеф!» О, те дни — какими мрачными и унылыми они кажутся по сравнению с моей нынешней жизнью! — и Аннет невольно вздрогнула, вспомнив тесную тёмную комнату, долгие утомительные часы, скудную одинокую еду, когда уставшая кружевница заканчивала работу.

Но в следующий миг старая улица с её причудливыми остроконечными домами исчезла из её воспоминаний, и она переключилась на другую тему.
размышляя. «Что она могла сказать вчера вечером, чтобы так сильно оскорбить мистера Фрэнка? Он весь вечер держался от неё подальше, а сегодня утром ушёл, лишь поспешно попрощавшись и не дождавшись букета, хотя он был готов — самый красивый из всех, что она когда-либо делала».

 Именно это воспоминание мучило Аннет весь день и портило ей настроение. Она оставила Луи и Нетти заканчивать игру с Лотти, потому что сама играла очень плохо, и, конечно, в этом тоже был виноват мистер Фрэнк.

Аннет так не любила причинять людям боль, но, хотя она и не хотела признаваться в этом даже самой себе (потому что была очень предана своим друзьям), мистер
Фрэнк в последнее время был очень обидчив. Он всегда придирался к её словам и ворчал из-за них, и, казалось, никогда не был ею доволен. «Наверное, я ужасно его разочаровываю», — с грустью сказала она себе. «И всё же, что я сказала?» — и тут Аннет с болью попыталась вспомнить свои слова. Они очень мило беседовали,
 Фрэнк рассказывал ей о пешеходной экскурсии, и каким-то образом
Разговор свернул на Динан и месье. Возможно, ему немного наскучили её восхваления месье, потому что он вдруг нахмурился (а она никогда раньше не видела его хмурым) и сказал: «Бесполезно пытаться; я могу с тем же успехом сдаться. Я не верю, что у какого-либо мужчины есть шанс с тобой; ты не думаешь ни о ком, кроме моего отца».

«Я думаю, что нет человека добрее и мудрее, чем месье», — ответила она очень невинно, а затем, к её ужасу, мистер Фрэнк
посмотрел на неё с обидой и внезапно замолчал.

 «Я не понимаю молодых людей», — сказала она, опустив голову на
подушка; "они странные ... Очень странные. Мистер Фрэнк выглядит так, как будто я
совершил какое-то преступление. Друзья не должны ссориться на слово.
Завтра я сделаю ему стыдно за себя. Его букет будет
лучше, чем у месье.

Аннет была совершенно счастлива, когда готовила свое маленькое подношение - она даже
улыбнулась, откладывая его в сторону. Она была уверена, что Фрэнк это заметил, хотя и не обратил внимания; он всегда так смиренно просил об этом. Но в тот злополучный день он вышел из столовой, не сказав ни слова; он сидел в повозке для собак рядом с отцом, когда Аннет пересекала холл, и его холодный,
Бескомпромиссное «Доброе утро, мисс Рамзи!» не оставило ей выбора.
Бедные цветы так и остались увядать на мраморной плите, а Аннет в довольно меланхоличном настроении приступила к занятиям, но её гаммы были менее совершенными, чем обычно. «Что это может значить?» — играла она прелюдию к каждому упражнению и занятию.

Аннет сняла траурное платье; в этот вечер она была в белом,
и ожерелье из тёмных роз прекрасно оттеняло её кожу. Её хорошенькая головка с тёмными гладкими косами слегка
опущена. Что-то в её позе показалось Фрэнку странным.
он пересёк лужайку по пути к дому; он посмотрел, помедлил, потом
снова посмотрел и, наконец, с напускным безразличием подошёл к веранде.

"Вы не знаете, где Луи, мисс Рамзи?"

"Она играет в теннис с Лотти. О, вы уходите от меня!" Фрэнк кивнул и отвернулся, и на её лице появилось огорчённое выражение. «Весь
день я хотела поговорить с вами, а теперь вы не хотите меня слушать! Мистер
 Фрэнк, я не люблю, когда мои друзья злятся на меня, когда я не сделала ничего плохого — совсем ничего плохого. Это несправедливо по отношению ко мне!» — и Аннет посмотрела на него с серьёзным достоинством.

Очевидно, Фрэнк этого не ожидал. Он весь день размышлял о своей обиде, лелеял её, раздувал, пока не поверил, что его очень жаль. Но эта откровенность Аннет выбила у него почву из-под ног. Как он мог объяснить ей, как сильно она его ранила? Она была так не похожа на других девушек — такая простая и по-детски непосредственная. Фрэнк почувствовал себя неловко; он пробормотал что-то о недоразумении.

"Конечно, это недоразумение, раз я была так несчастна, что оскорбила вас," — мягко ответила Аннет.  "Мистер Фрэнк, не могли бы вы сказать мне, что я сделала не так?
Что я сделал, чтобы загладить свою вину? Я причинил вам боль — и это причиняет мне боль. Я думаю, что нет никого, кто был бы мне так дорог, как…

 — Месье, — мрачно закончил Фрэнк, и на его приятном лице появилась хмурая гримаса. — Почему бы вам не закончить свою речь, мисс Рамзи?
Мы все знаем, что вы думаете о месье! — это было очень грубо со стороны
Фрэнка, но бедняга был слишком расстроен, чтобы взвешивать свои слова. Он
злился на себя, на неё, на всех. Он не мог заставить её
понять его; все эти месяцы он пытался завоевать её, и
Она никак не отреагировала, но эта искренняя доброта...

 Аннет на мгновение уставилась на него широко раскрытыми, озадаченными глазами.  Она хотела понять, что он имеет в виду.

 «Ну, — медленно произнесла она, — а вы ведь сын месье, не так ли?»

Что же было в этой самой обычной речи — простом утверждении очевидного факта, — что заставило Фрэнка внезапно вскочить на ноги и схватить её за руку?

"Ты это серьёзно?" — нетерпеливо воскликнул он. "Аннет, ты действительно
имеешь в виду, что можешь заботиться обо мне так же, как и о нём? Скажи мне,
быстро, дорогая! Я так старался все эти месяцы, чтобы ты
меня поймут; но вы никогда не увидите".

"Что ты хочешь меня понять?" она сказала, застенчиво, ибо, со всеми
ее простота, Аннет едва ли ошибкой его сейчас. "Вы в ссоре с
меня на слове, но ты мне ничего не ясно. Получается, что я тоже
медленно, или что вы не взяли на себя труд давать мне наставления?"

"Беда! — в том, что касается тебя! — нежно сказал он. И тогда всё
вышло наружу — история его любви, его терпеливых ухаживаний, его сомнений в том, что его
чувства могут быть взаимными.

 «Ты всегда была так мила и дружелюбна со мной, — продолжил он, — но я не мог
никогда не будь уверен, что я тебе действительно небезразличен - что ты заботишься обо мне
настолько, чтобы стать моей женой ", - закончил молодой человек взволнованным голосом.

"Вы не могли быть уверены, пока не спросили меня", - наивно ответила Аннет.
"Не было никакой необходимости делать себя такой несчастной или дарить мне этот несчастный день".
"Этот несчастный день".

"Вы были недовольны, тоже, моя дорогая?" но Фрэнк выглядел в высшей степени
доволен, как он говорит.

«Да, потому что я не могла вынести, если бы что-то встало между нами. Так что, как видишь, друг мой, я тоже сильно переживала». Но когда Фрэнк
попросил её рассказать, как давно она переживала, она ответила: «Только вчера».
или неделю назад, или в тот день, когда они ходили в Альберт-Холл,
когда я подарил тебе цветы?" и так далее, Аннет только покраснела и сказала, что не знает.

"Но, конечно, ты что-то подозреваешь, дорогая?"

"Но зачем?" — ответила она смущённо. "Нужно ли выяснять, с чего началась любовь? Ты всегда был добр ко мне. Я рад вас видеть. Я никогда не отделял вас от месье с того дня, как мы так много о нём говорили. «Этот молодой человек похож на своего отца — у него такое же доброе сердце», — вот что я сказал себе в тот день, — и
Фрэнк был слишком доволен этим заявлением, чтобы расспрашивать свою возлюбленную
подробнее.

Мистер Харланд сидел в кабинете, читал газету и время от времени
разговаривал с Эверил, которая сидела в кресле-гамаке рядом с ним, когда
тонкая белая фигура проскользнула между ним и солнечным светом, и перед ним
появилась Аннет.

— Ну что, мадемуазель, — игриво сказал он, потому что так называл её, — что случилось с обещанной прогулкой?

 — О, я забыла! — сказала она, слегка рассмеявшись, — и это ваша вина, мистер Фрэнк, — но она не смотрела на молодого человека, когда говорила.
— Месье, вы должны простить меня, я нечасто бываю такой рассеянной, и вы не должны ругать своего сына, потому что мы оба так счастливы.

— Что?! — воскликнул мистер Харланд, в изумлении уронив очки, потому что Фрэнк, этот юный негодяй, взял Аннет за руку и самым странным образом представил её ему.

«Отец, ты хочешь ещё одну дочь?» — поспешно спросил Фрэнк. «Я привёл тебе одну. Самую дорогую девочку на свете, как ты давно знаешь».

 «Я ничего подобного не знаю, сэр», — сердито ответил отец.
«Подумать только, что ты говоришь такое в присутствии Аверил.
Самая милая девушка на свете — ха!»

«Месье знает, что это неправда», — ответила Аннет, и её тёмные,
мягкие глаза были очень печальны. «Возможно, он не хочет брать в жёны бедную кружевницу».

«А разве нет?» — последовал неожиданный ответ. И Аннет, к своему восторгу и
удивлению, обнаружила, что он держит её в своих объятиях. «Моя дорогая девочка,
я более чем готов! Месье не такой уж самодовольный старый чудак.
 Он знает, что хорошо, как и другие люди, и уважает
сын, — тут он сердечно пожал Фрэнку руку, — за его выбор; и он
просит передать ему и всем остальным, что он здравомыслящий
парень. И тут мистер Харланд удалился, довольно громко сморкаясь в
платок, чтобы сообщить новости своей жене.

«Дорогая Аннет, — воскликнула Аверил, — не подойдёшь ли ты ко мне и не позволишь ли мне
пожелать тебе радости?» И, тепло обняв её, Аннет прошептала: «Ты рада, кузина? Я хорошо справилась?»

 «Очень хорошо», — ответила Аверил. Но на мгновение её сердце переполнилось
чувствами, и она не могла больше ничего сказать. Очевидно, Фрэнк понял её, потому что он
Он с гордостью взглянул на свою юную невесту.

"Я счастливчик, не так ли, Эверил? А, вот и Луи. Полагаю, мой отец буквально разносит это по всем углам. Пойдём со мной, Аннет, давай встретим её."

"Значит, ты был, ушёл и сделал это, Фрэнк," — с большой торжественностью заметил Луи, — "и у меня появилась новая сестра. Аннет, я ведь предупреждала тебя, что Фрэнк — мой особенный брат, и теперь тебе придётся полюбить меня так же сильно, как и его, потому что я не хочу остаться в стороне. И хотя Луи смеялась и говорила своим прежним весёлым голосом, на её глазах выступили слёзы.

«Но я уже люблю тебя, — искренне возразила Аннет. — И я так счастлива, что у меня тоже будут братья и сёстры. Мистер Фрэнк больше не будет владеть ими единолично. Они будут и моими тоже. Разве не так?» — обратилась она к своему возлюбленному, и, конечно, Фрэнк с радостью согласился.

  Какой счастливый вечер был в Грей-Маунт-Хаусе! Фрэнк, которого обожали его братья и сёстры, оказался в положении героя. Харленды были простыми, неискушёнными людьми. Им и в голову не приходило, что сын и наследник ведёт себя не очень благородно.
Он женился на юной сироте, у которой не было ни гроша за душой, — на маленькой, болезненного вида девушке, которая когда-то зарабатывала на жизнь тем, что чинила кружева. Для них «добрые сердца значили больше, чем короны, а простая вера — больше, чем нормандская кровь», и они были достаточно мудры, чтобы понимать, что Аннетта с её кротким нравом и скромными добродетелями не только завоюет, но и сохранит сердце своего мужа.

Было очень приятно наблюдать за ней в тот вечер, подумала Аверил. Она так просто
принимала своё счастье, казалась такой беззаботной. Она думала только о том,
чтобы порадовать своего жениха и всех тех дорогих ей людей, которые
приняли её в свои сердца.

"Ты очень счастлива, Аннет?" — сказал ей Аверил позже в тот же вечер.
"Но мне не нужно спрашивать, ведь твоё лицо сияет как солнце."

"Думаю, я более чем счастлива," — ответила Аннет, глубоко вздохнув от
полного удовлетворения. "Ах! Если бы только моя мать знала, что я проведу свою жизнь с таким хорошим человеком. Лотти пыталась меня поддразнить. Она
утверждает, что мистер Честертон лучше — как будто он может сравниться с
моим мистером Фрэнком! — закончила Аннет с жестом, полным превосходства.

 «Бог был очень добр ко мне», — благоговейно подумала Эверил, когда
Аннет ушла от неё, и она сидела одна в лунном свете. «Как всё было по-другому в прошлом году! Тогда я беспокоилась о Родни; моя семейная жизнь была ужасной; Аннет была для меня чужой; даже Лотти была мне небезразлична. И теперь я верю, я надеюсь, что мой мальчик
начинает новую жизнь; я радуюсь за Мод; все мои тяготы
сняты с меня, и если будущее кажется немного одиноким, то это ненадолго — совсем ненадолго. — Она остановилась, сложила руки, и в её глазах появился милый, серьёзный взгляд. Что, если её работа почти закончена? если
усталое, измученное тело скоро упокоится? Стоит ли об этом сожалеть? «Когда Ты пожелаешь и как Ты пожелаешь» — таков был язык её сердца. Скоро, очень скоро — да, она хорошо это знала — усталый ребёнок отправится домой. И когда эта мысль пришла к ней во всей своей полноте, на бледном лице появилась странная, таинственная радость — невыразимый покой. — Даже так, отец, — прошептала она, и тихая летняя ночь, казалось,
предвещала эти торжественные слова. — В доме моего отца много комнат:
если бы это было не так, я бы сказала тебе. Я иду готовить место для
— И за меня тоже! — взмолилась Эверил.
******************************

БИБЛИОТЕКА НА КРОВАТИ.
 № 1. Алая буква. Натаниэль Готорн.
 № 2. ТАЙНА КОЛД-ФЕЛЛА, ИЛИ НЕДОКАЗАННОЕ. Шарлотта М. Брейм, автор «Доры
 Торн». № 3. ПОД КРАСНЫМ ФЛАГОМ. Мисс М. Э. Брэддон.
 № 4. РУДНИКИ КОРОЛЯ СОЛОМОНА. Г. Райдер Хаггард.
 № 5. ВОКРУГ СВЕТА ЗА ВОСЕМЬДЕСЯТ ДНЕЙ. Жюль Верн.
 № 6. «Братья-корсиканцы». Александр Дюма.
 № 7. «Леди Грейс». Миссис Генри Вуд.
 № 8. «Эверил». Роза Нушетт Кэри.
 № 9. «Чёрный карлик». Сэр Вальтер Скотт.
 № 10. Благородная жизнь. Автор — мисс Мулок.
 № 11. Красавица Линн, или Дочь мельника. Автор — Шарлотта М. Брейм, автор «Доры Торн». № 12. Чёрный тюльпан. Автор — Александр Дюма.
 № 13. Герцогиня. От «Герцогини».
 № 14. Ошибка медсестры Ревел. От Флоренс Уорден.
 № 15. Крестовый поход Мерл. От Розы Нушетт Кэри.
 № 16. «Этюд в багровых тонах». А. Конан Дойл.
 № 17. «Рок-руины, или Дочь острова». Миссис Энн С. Стивенс.
 № 18. «Дочь лорда Лисла». Шарлотта М. Брейм, автор «Доры Торн».
 № 19. Оружейник из Тира. Сильванус Кобб-младший.
 № 20. История любви мистера Гилфила. Джордж Элиот.
 № 21. Алый грех. Флоренс Марриет.
 № 22. Морской царь. Капитан Марриет.
 № 23. ОСАДА ГРАНАДЫ. Сэра Э. Бульвера Литтона.
 № 24. ЗАВЕЩАНИЕ МИСТЕРА МИЗОНА. Х. Райдера Хаггарда.
 № 25. Дженни Харлоу. Автор: У. Кларк-Рассел.
 № 26. Сделка с Битоном. Автор: миссис Александер.
 № 27. Любимая сквайра. Автор: Шарлотта М. Брейм, автор «Доры Торн».
 № 28. Русская цыганка. Александр Дюма.
 № 29. Странствующий наследник. Чарльз Рид.
 № 30. Цветок и сорняк. Мисс М. Э. Брэддон.
№ 31. Без сожаления. Чарльз Диккенс и Уилки Коллинз.
 № 32. Большой алмаз Хоггарти. У. М. Теккерей.
 № 33. Дочь хирурга. Сэр Уолтер Скотт.
 № 34. Хильда, или Ложная клятва. Шарлотта М. Брейм, автор «Доры Торн».
 № 35. КРЕСЛО ДЕДА. Натаниэль Готорн.
 № 36. ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЛУНУ. Жюль Верн.
 № 37. ДОЧЬ ПИОНЕРА. Эмерсон Беннетт.
 № 38. МАЛЕНЬКИЙ БУНТАР. Автор — «Герцогиня».
 № 39. ПУТЕШЕСТВИЕ МАСТЕРА РОКФЕЛЛЕРА. Автор — У. Кларк Рассел.
 № 40. НАСЛЕДНИЦА ХИЛДРОПА. Автор — Шарлотта М. Брейм, автор «Доры Торн».
 № 42. ХИКОРИ-ХОЛЛ. Миссис Эмма Д. Э. Н. Саутворт.
 № 43. ВСТРЕЧА С СУДЬБОЙ. Мисс М. Э. Брэддон.
 № 44. В ДЛИТЕЛЬНОМ ЗАБВЕНИИ. «Герцогиня».
 № 45. Дом в Дейнсбери. Автор — миссис Генри Вуд.
 № 46. Лейтенанты-близнецы. Автор — Александр Дюма.
 № 47. Каюсь на досуге. Автор — Шарлотта М. Брейм, автор «Доры Торн».
 № 48. Трагедия на Красном холме. Миссис Эмма Д. Э. Н. Саутворт.
 № 49. ТЁТЯ ДИАНА. Роза Нушетт Кэри.
 № 50. ОСТРОВ СОКРОВИЩ. Роберт Льюис Стивенсон.
 № 51. ЖИЗНЬ РАЗБОЙНИКА. Уилки Коллинз.
 № 52. ГОРДОСТЬ ЛЕДИ ДИАНЫ. Шарлотта М. Брейм, автор «Доры Торн».
 № 53. Грейс Дарнел. Автор — мисс М. Э. Брэддон.
 № 54. Аллан Куотермейн. Г. Райдер Хаггард.
 № 55. Король Артур. Мисс Мэлок.
 № 56. Побег леди Латимер. Шарлотта М. Брейм, автор «Доры Торн».
 № 57. Жена Аллана. Г. Райдер Хаггард.
 № 58. ЗНАК ЧЕТВЕРКИ. А. Конан Дойл.
 № 59. КРАСИВАЯ МИСС СМИТ. Флоренс Уорден.
 № 60. КРИСТИЙДЖОНСТОУН. Чарльз Рид.
 № 61. ТЁМНАЯ НОЧЬ. Миссис Гаскелл.
Любая из перечисленных выше книг будет отправлена по почте с предоплатой после
получения =всего за десять центов=; любая из четырёх =за двадцать пять центов=; любая _десять_ за =пятьдесят центов=. Покупая десять книг за раз, вы получаете их за полцены. Адрес:Ф. М. Лаптон, издатель, 23, 25 и 27 Сити-Холл-Плейс, Нью-Йорк.