Безмолвие

Тишина - язык Бога.
Всё остальное - плохой перевод
(Джалаледдин Руми)

Поздним ноябрьским вечером незаметного дня, проскочившего с такой скоростью, что ты не то что не успел что-либо сотворить, но даже выспаться после обеда, а тьма уже сгустилась до плотного, осязаемого состояния, и в окне видишь только тыльную сторону монитора, затылок сидящего за компом кота, именно за, спереди он никогда не садится, и темные пятна глаз в круглых очках, только пятна, глаз не видно, как, впрочем, даже огрызка Луны, не то, что Сириуса, или Венеры. В этот момент хорошо всё бросить вместе с недописанным рассказом, застрявшим посередке, или недочитанной запылившейся книгой, заварить зимнего чаю, улунского, или пуэра, усесться в кресло-качалку у окна с трубочкой, набив её старым ларсеном, подождать, пока последняя машина, раздавливая мерзлую жижу внутриквартального проезда, протарахтит в своё стойло, выкинуть все слипшиеся мысли из головы, пригасив свет, всмотреться в окно. И, наконец, увидеть её – Пустоту, слушая Тишину, наполненную звуками, или музыкой, бесконечную, никогда не повторяющуюся импровизацию Безмолвия, надземные бемоли и диезы, рождающие и поглощающие бытие всех наших снов. Но стоит впустить хоть одну легкую, тем более - скрипучую мысль, как тут же за окном увидишь фары и вырывающуюся из-под капота мерзлую жижу, а сверху, громко женский голос будет объяснять мужу, в чем именно он не прав, на плохом французском, разумеется. И придется уже думать, думать о том, что зима будет долгой и нужно приготовиться.

27.11.24