Почём сказка, почём песня? южно-корейская сказка

Хехьон, по прозвищу «Пёсья лодыжка», жил у Сухого ключа. Он был настолько беден, что ел только вяленых червяков и лещей, которых отбраковывали его соседи-рыбаки, да и то лишь трижды в неделю.
Словно царь речной, Хехьон-лодыжка запрягал уток в свою легкую повозку, и возил на продажу улиток. Словом, был он нищ как лето без гроз и сон без сновидений.

Как-то раз, под вечер дождливого дня, Пёсья Лодыжка уходил со своей «охоты на улиток». И вот, случилось так, что впервые в жизни Хехьон не нашел ни одной «. Сумерки обступали бедняка как голодные призраки или кости голодные до мяса. А Хехьон шептал себе: «Скоро совсем стемнеет. Если улиток не будет, я останусь без завтрака – а там, не смогу подняться, чтобы насобирать на обед. На ужин будет пусто, а ночью – голодная смерть! Ах, что же мне делать?».

Внезапно, натруженные пальчики Хехьона наткнулись на ракушку. С замирающей радостью, он выскоблил ее из глины и попытался открыть. Вот те раз! ракушка не поддалась. Бедняк боялся повредить товар, да и силы у него были на исходе. Долго глядел Хёхьон на панцирь, словно заколдованный, а потом его вдруг осенило! В потемках он пробрался к своему тайнику: в этой яме, скрытой под ветками и галькой, он скрывал кувшин с вином. Хёхьону как-то удалось спереть недопитый пьяными соседями кувшин, и он все ждал случая выпить. До той минуты, о вине он только слыхал, и это было его давней мечтой, светлой, долгой и неповторимой. А теперь Хёхьон вдруг понял, что надо делать, и облил ракушку вином.

О чудо! Внезапно раздалось бульканье и шипение. А затем какой-то голос заговорил:

– Ты молодец, Хёхьон! За такой щедрый, хотя и украденный, дар, я пожалую тебе исполнение желаний – даже самых смелых и невероятных!

Голодный и замерзший Хёхьон мечтал об одном, и теперь он боялся ошибиться – выдать сиюминутную потребность выпить и наесться за свое главное желание. Но Чудо-голос словно знал тайны Хёхьоновского сердца:

– Вижу, вижу твои сомнения и колебание, славный Хёхьон... Однако не бойся: отныне, ты сможешь быть доволен каждый день, вплоть до смертного дня. У тебя будет сытный обед и ужин на каждый день! Более того, ты сможешь находить слитки серебра каждое полнолуние, а на солнцестояние – золотой слиток и кувшин вина. Скажи, желаешь ли ты этого?

Хёхьон не знал, что ответить. Он не верил своему счастью, но верил духу Ракушки. Бедный Хёхьон просто пал ниц и забормотал давно позабытые слова благодарности.

– Брось, Хёхьон, не стоит! Я не люблю благодарности, да и все эти мелочи мне ни к чему... Впрочем, у всего есть цена! Цена есть и твоей просьбе, Хёхьон...

Было, отчего испугаться. Однако Хёхьон понимал: с него нечего взять! Что может потребовать с него не то что всемогущий дух Раковины, но и кто угодно – хочешь разбойник-котесай, хочешь жадный князёк?

- Ты должен отдать мне свою песню и свою сказку, Хёхьон!

«ЧТО? Уж не ослышался ли я? какие-то сказочки и песенки в обмен на сказочную, сытую жизнь? Ха-ха-ха, вот те раз!», подумал старина Хёхьон, а вслух сказал:

- Ну, добрый дух, сказки мне давно никто не рассказывает, да и мне их некому сказывать. Песни, бывает, пою, но не от хорошей жизни. В общем, скажем так: ни песен, ни сказок мне не жалко, ни для...

- Осторожнее, Хёхьон! Не бывает ли так: утром встанешь – а заря над бухтой играет бисером росы? А Икили поет на берегу старинную песню... Вот она, сказка! Вот она, песня!..

Хёхьон еще раз подивился: Икили – так звали симпатичную соседскую девушку. Она давно нравилась нашему бедолаге, хотя он боялся признаться в этом даже самому себе. А капли росы на утренней зорьке – вечером уже не до них... Впрочем, хватит, к черту!

- Давай, Король Раковин, действуй, молю тебя! Ни к чему мне все эти бусинки да лучики, и печальные песни рыбаков вдалеке... да и без Икили как-нибудь обойдусь! Дай мне только похлебку пожирнее, да конуру мою как-нибудь устрой в тепле и уюте!..

Хёхьон не успел договорить – всё исчезло как во сне! Кусты акации на берегу исчезли, а перед ним дымилась миска. Песня Икили по-прежнему слышалась неподалеку, но теперь она более не радовала, не печалила, не манила...

- Слышь, Икили, заглохни и дай поесть, без твоих завываний! скрипишь словно хромой пеликан, ей-ей, – крикнул Хёхьон, неожиданно для самого себя. Впрочем, он уже был доволен, словно всю жизнь так и сидел, себе, за этой миской...

…как он и будет сидеть. До последнего часа. Ни птичьи трели, ни детский смех, ни напевы возлюбленной – ничего больше не помешает Хёхьону. Ибо жизнь его удалась!