Манипулятор

 

Вадим и Люба развелись полгода назад, но по-прежнему жили под одной крышей, в двухкомнатной квартире в районе Орехово-Борисово.
Когда они только подали на развод, Вадим около месяца помотался по приятелям, но понял, что это не вариант.
Другого жилья не было, и они решили с уже бывшей пожить пока так, до лучших времен.

Все было хорошо до тех пор, пока в их квартире не появился этот двадцатисемилетний хлыщ Толик.
Вадим поначалу пытался протестовать, говорил ей:
—Люба, я, конечно, всё понимаю, но зачем ты привела в квартиру, в нашу совместную квартиру, этого Толика?
На что Люба отвечала:
—А я, по-твоему, не имею права влюбиться?
—Ну, конечно же, имеешь! Но тебе шестьдесят два, — и он в сыновья тебе годится.
—И что? Это разве аргумент или какое-то препятствие? Ну что за предрассудки, право!

При этом она театрально закатывала глаза, но взгляд светился особенно.
 Она явно была влюблена.

Но Вадим не сдавался:
—А может быть, он альфонс?! Ты об этом не подумала, не подумала?
—Господи, ну какой же ты идиот! Какой был, таким и остался.
—Да, может, я и идиот, но я этого не потерплю!

Вадим при этом встал на цыпочки, голос начал срываться на фальцет, кадык задергался, а очки сползли на нос.
Люба зажала ему ладонью рот и зашептала:
—Тихо-тихо... тсссс... успокойся, тебе нельзя нервничать. Не забывай про давление.
От её тёплых пальцев пахло жасмином и овсяным печеньем. Как же ему нравился этот запах!
Да,она его ещё любила.
 Немного. По инерции.
—Черт подери! О каком ты давлении говоришь! Это так подло, мерзко! Низко, в конце концов!

Он её тоже любил, но ещё больше ревновал, а это чувство просто сводило с ума!

Заиграла трель домофона.
—Это Толик, — растерянно и как-то тепло встрепенулась Люба.

Вадим ушёл к себе в комнату, упал головой в подушку и начал дуть в неё что было сил. Глаза были закрыты, ему хотелось плакать от бессилия, но он только мычал.
Горячий воздух изо рта и слюна наполняли наволочку, а липкая темнота отчаяния засасывала несчастного мужчину в трясину безысходности,как в воронку унижения и ревности.
Ревности до физической боли .

Он отдышался и стал прислушиваться к доносящимся звукам из-за стены.
Затаив дыхание, он встал на колени, прислонил ухо к розетке и начал слушать. Сердце готово было выскочить, он даже прижал его ладонью: тук-тук...
В соседней комнате о чём-то говорили,но еле слышно.
 Человек на коленях напряг в полную силу свои слуховые раковины, но тщетно. Ничего не разобрать.

Потом голоса стихли.
Пауза несколько минут, и послышался характерный скрип дивана.
Сначала медленно, а потом по нарастающей: больше и больше, всё сильнее и сильнее.
Вадим тихо, сквозь душащие слезы, заскулил.
 Спазм перехватил дыхание, он немного отдышался и приник губами к розетке:
—Прекратите! Люба! Слышишь меня? Прекратите немедленно!

Мужчина вскочил на ноги, бессознательно обвёл комнату взглядом и снова бросился к розетке:
—Если не остановитесь, я вскрою себе вены!

В соседней комнате стало тихо.
Мужчина сидел на полу, а через минуту раздался голос Толика, словно он тоже говорил в розетку:
—Да пусть вскрывается! Он в прошлый раз уже с седьмого этажа с балкона прыгал, и что? Вон сидит, опять ноет. Любань, он же играет на твоих чувствах. — И, прильнув снова к розетке, прокричал: — Манипулятор!