Лебединый вальс

Работа над организацией переговоров по конфликту в так называемой Украине начнется в январе 2025 года. Об этом 24 ноября в эфире телеканала Fox News заявил будущий советник президента США по нацбезопасности Майк Уолц.
«Нам нужно обсудить, кто находится за этим столом, будет ли это соглашение, прекращение огня, как усадить обе стороны за стол переговоров, а затем каковы рамки сделки. Это то, над чем мы будем работать с этой администрацией [Джо Байдена] до января, а затем и после», - сказал он.
Посему, как мне думается, можно уже вернуться к обсуждению ГЛАВНОГО на сегодня явления в литературе. Посему, когда еще в зоне СВО говорят ракеты, я написал теплый рассказ о нашей простой житухе в родной и любимой России, которую мы, естественно, не дадим в обиду. Ни за что и никогда!

Лебединый вальс

Нещадно палили неоновые лампы. Человеческий поток обтекал стеллажи и прилавки огромного универсама. В общем круговращении участвовал маленький худой старик Сергей: на голове распушились седенькие волосики, светлые глаза недовольно рассматривали ассортимент, и костюм на нем был выцветший, и рубашка застегнута на верхнюю пуговицу.
В одной руке он держал листок со списком, другой – толкал металлическую тачку на колесиках. В ней уже лежали несколько свертков и батон свежего хлеба.
В отделе молочных продуктов Сергей остановился и заглянул в бумажку, как музыкант в ноты. Лицо скривилось. Он брезгливо провел взглядом по витрине-холодильнику с сырными кругами.
- Сыра дырявого ей захотелось, - тихо забрюзжал старик. – Черта лысого тебе, а не сыра! Знает, что я терпеть его не могу, - лишь бы свинью подложить.
Тут он увидел заплесневелые развалины рокфора.
- А-а, вот, - повеселел покупатель. – Мы тебе тоже с копытами подсунем – хапнем зеленого да вонючего – больше не захочется!
И еще один сверток опустился в лоток.

***
Несмотря на дневное время, в комнате было сумрачно – тюлевая занавеска прикрывала окно. Обстановка была из разных эпох: рядом с полированным столом и трехстворчатым шкафом соседствовали две железные кровати с подушечными горами и древний диван с пуфиками.
На диване с ногами сидела румяная старушка Клава: седые волосы подстрижены коротко – каре по последней моде, одета в яркий халат и тапочки с помпончиками. Она споро довязывала полку свитера и поглядывала через очки в окно. За окном зеленый бугристый пустырь упирался в березовую рощу.
«Только за смертью посылать, - с досадой подумала Клава. – Ходит воробьев считает, а тут сиди и гадай: не то под «мерседон» попал, не то стаканит где».
- Ох, - тяжко вздохнула она и снова подумала: «Пойти, что ли, воду поставить? Придет, а у меня кипяток готов».
Пожилая женщина отложила вязание, кряхтя, боком спустилась с дивана и вышла из комнаты.

***
Щурясь от солнца, висевшего под углом напротив, Сергей шел по улице микрорайона. Шел он медленно, полная объемистая сумка оттягивала руку.
Вокруг высоко вздымались жилые башни и «китайские стены», по широкой мостовой с непрерывным грохотом проносились чадящие грузовики и стремительные легковушки. Сергей отворачивал от них лицо и еле слышно ворчал:
- Ишь, разлетались! Того и гляди – колесуют. Нет бы и этих под землю, как метро, и дышать было бы чем, и пройти без страха за ребра…
Он остановился, поставил сумку на пыльный асфальт, потер лоб.
- Уф-ф, - перевел дыхание. – ну и вредина у меня Клавка. Мало того, что от чужих терпишь, так и своя!... Вот обязательно нужно весь гамазин домой припереть!
Тонкий и маленький, над большой сумкой, он был похож на птичку, стерегущую гнездо с яйцами.

***
К потолку белой кафельной кухни взлетела струйка пара. На плите попыхивала кастрюля. В окружении пластикового кухонного гарнитура здесь стоял генералом щедро отлакированный старосветский буфет.
Клава сидела на стуле, уставившись в окно. Во всю обозримую перспективу двор был почти пуст. Только на детской игровой площадке веселилась группа тинэйджеров. Клава встала и прижалась щекой к стеклу – картина от этого не изменилась.
«Дуй ветер, - тащи крышу! – воскликнула она про себя. – Совсем безголовым стал! Не в ту сторону, что ли, пошел?»
За ее спиной зашумела конфорка. Клава рванулась к плите, и тут ее осенило: «Значит… Ну точно, в другую сторону – поле да лес… Как я сразу не дотумкала? Опять сел с Ивашевым и Васькой по столу стучать. В чужом дворе, чтобы не достала!»
Размышляя таким образом, она взялась за раскаленные ушки и переставила кастрюлю на конфорку без огня. Задубелые пальцы жара не боялись.
- Ну и черт с тобой! – Клава вытерла ладони фартуком. – Останешься  без пельменей – только и всего!

***
Сергей и еще двое пенсионеров сидели за самодельным столом и самозабвенно резались в домино. Рядом на зеленой лужайке резвились дети, по дорожкам катили коляски молодые мамы. Сергей с азартом влепил костяшку в хвост доминошной змеи и сказал как о давно решенном:
- Щас доиграю партейку и потопаю в больницу – путь с богадельню определят.
- Вместе с Клавкой? – деловито поинтересовался пенсионер помоложе, толстый самодовольный Васька с усиками под посапывающим носом.
- Зачем вместе, когда я от нее ухожу.
- А, еще передумаешь! – ляснул по столу второй игрок, совсем дряхлый Ивашов, но подвижный такой дедок с красным пухлым шнобелем.
- Пятьдесят лет передумывал – хватит!
- Неужто так надоело?
- Во! – Сергей провел ребром ладони по шее. – Ездит как на лошади, и пилит с утра до вечера. Яичницу с помидорами, видишь ли, я делать не буду – врачи с перцем не позволяют! Тогда какая мне разница? В богадельне тоже все диетическое, а жить веселее!
- А говорят, теперь в дом престарелых только разведенных берут, - заметил сопящий Васька. - Придется тебе сначала разводиться. А это три месяца волокиты и денег – десять тысяч рублей.
Сергей вопросительно посмотрел на красноносого Ивашова. Тот утвердительно кивнул:
- Он знает. Три раза разводился.
- Надо будет – разведусь! – ударил Сергей последним «камнем».
- А если она замуж выйдет? – не унимался сапун. - Теперь это модно. Сходит в клуб знакомств, и поезд уехал!
Сергей встал, взялся за ручки сумки.
- Если в моде такие, как ты, я не против – пусть и на ней кто-нибудь поездит!
- Сергей, а может быть, ты ее вместо себя определишь? – засуетился Ивашов. – Играть ведь будет не с кем.
- Ничо! Вон молодь пепсиковая на подходе! – Сергей мотнул головой в сторону малышей на качелях.

***
На солнцепеке возле подъезда сидела сутулая армянка. Она качала детскую коляску и монотонно напевала:
- Ай-я-яй. Ай-я-яй. Спи, Анжелка, засыпай.
Скрюченная, с горбатым носом и выбившимися из-под платка прядками волос, она улыбалась кукольному ребенку.
Из подъезда вышла Клава. Она была без очков, в желтой кофте и синем платье, в руке – пластмассовое мусорное ведро. Сощурив глаза, она сфокусировала зрение на добренькой ведьме.
- Оля, ты моего не видала?
- Что? Опять у него левый рейс? – засмеялась та.
- Ох! Надо было тебе его сплавить. Счас мне бы было смешно, а тебе – грустно.
- А помнишь, вцепилась, как в сто рублей!
- Да-а, - Клава села рядом с Олей, - был когда-то мужик! А потом ранение, болезни… Казалось, на старости вроде поласковей будет. Куда там! Бочком-молчком. Выйдет плюнуть – на день сдует!
- Это потому, что друг от друга отдыхать надо: неделю в месяц, месяц – в год. Вот я со своим день не побуду – весь вечер проходу не дает!
- А я решила совсем уйти, - полились слезы по щекам Клавы,  - не любит он меня…
- Какая любовь в наше долголетия, Клав?! – обняла ее Оля.
- Не уважает… К дочке поеду… Она давно зовет… Так ему и скажи, что поехала к дочке. Я потом еще позвоню.
- Как же ты вот так сразу? – забеспокоилась Оля.
- Не сразу… Год собиралась – два часа ехать.
- На самолете?
- Какой там. Электричкой.
- Тю! Пешком бы прогулялась.
Клава поднялась со скамейки, вытерла платком влагу на лице.
- Так скажешь ему?
- Все скажу. Смотри, как бы он тебя не перегнал!
Клава взяла ведро и пошла дальше.
- А зачем твоей дочке мусор? – крикнула Оля.
- Это не дочке. Это я ему. А то зарастет тут мхом, - откликнулась Клава и стукнула ногой по железному баку. Оттуда с визгом сиганули две кошки.

***
Сергей тащился с затаренной сумкой мимо бесконечного панельного дома. Он разговаривал сам с собой вслух и не замечал, что прохожие обращают на него повышенное внимание.
- То ей было жарко, то холодно. То надо было одеться теплей, то снять лишнее. То ветер, то сквозняк, то много солнца, то воздух не такой. То в театр с ней сходи, то на танцы! Тьфу!.. Всю жизнь она заботилась только о себе, а я был при ней малым на побегушках…
Клава также шла по тротуару мимо серой стены в оконных квадратах, с нишами лоджий и карманами балконов. Она сжимала в руках дамскую сумочку и ворчала про себя: «Света божьего не видела: убирай за ним, готовь да лечи. И благодарности ни на копеечку!»
На углу они столкнулись нос к носу. Близорукая Клава не сразу сообразила, кто это перед ней возник. Сергей сориентировался мгновенно и предпринял попытку обхода. Неуклюжий, с тяжелой сумкой, он огибал жену слишком медленно. Клава успела надеть очки и заметить мужа.
- Сергей, ты, что ли?! – обескуражено вскрикнула она ему в ухо.
- Ну что? – нехотя обернулся он, как будто его оторвали от важного занятия.
- Как что? Свой дом прошел! Меня не узнаешь!
- Я в больницу спешу.
- Заболел?
- Нет, к престарелым определяюсь.
- А как же я?
- А ты замуж выйдешь. Девушка ты еще молодая - вон без очков ходишь, чтобы красивее. С квартирой! Сходишь в клуб знакомств, и на поезд!
- Побойся Бога, Сергей!
- Бога нет. Бояться некого.
- А зачем тебе в больнице кошелка?
- Есть буду. Пока на довольствие не поставят.
- Да ты за месяц столько не съешь! Давай, я лучше Ленке отвезу. – Клава потянула сумку к себе. – Я как раз к ней еду.
- К Ленке?! – Сергей из последних сил рванул сумку назад. – Не дам! Насчет нее у меня всегда были сомнения.
- Как тебе не стыдно! – снова потянула она.
- Мне? – уперся старик. -  Это ей должно быть стыдно! Рядом живет – год не было.
Тут он отпустил сумочные ручки, закрыл глаза и приложил ладонь к груди.
- Что? Закололо? – встревожилась Клава.
Сумка раздора плюхнулась на асфальт. Клава с трудом перемахнула через нее и обхватила супруга за спину.
- Счас таблетку, и все пройдет.
- Еще рано. – Он открыл глаза.
- Что? Таблетку?
- Чтобы все прошло.
- Ну, давай просто отдохнем. – Она повела его к скамье возле автобусной остановки.
- Давай, - обреченно вздохнул он и едко хмыкнул: - Дохтор-мохтор, понимаешь!

***
Кроны берез развивались, как зеленые знамена. Над оградой из металлических копий блестел свежей краской голубой щит. «Парк культуры и отдыха» - было выведено на нем красными буквами.
На парковой танцплощадке шел урок бального танца. Двигаясь по кругу, пожилые мужчины и женщины разучивали несложные па, или просто их вспоминали. Круговым движением руководила бодрая, подтянутая старушка. Ее хрипловатый голос передавался через микрофон мощным динамикам и безжалостно заглушал мелодичный вальс Штрауса.
- И раз-два-три!.. Вы повернулись только на 90 градусов, на 180 не хватило силенок. Вот теперь произошло. Еще разочек… Партнер, не тащите даму, она сама пойдет… И раз-два-три. Дорожка вперед, правый поворот…
Сияя глазами и улыбаясь друг другу, несколько угловато-комично танцевало возрастное поколение. У Клавы и Сергея получалось очень даже неплохо.
- Ну что, сделаешь мне теперь яичницу с перцем? – спрашивал он и глядел фатом.
- Да уж, перца я тебе задам! – смеялась она и ловко отдергивала ноги из-под его норовящих наступить туфель.
И вдруг произошло чудо! С пожилой пары слетели все отметины долгой чреды лет: разгладились морщины, приобрели былую роскошь прически, юным счастьем загорелись глаза…
Двадцатилетние Сергей и Клава легко кружились в своем первом танце. На нем был новенький костюм со значком «ОСОАВИАХИМа» на лацкане пиджака, на ней – яркое атласное платье: алые розы на синем фоне…
Померещится же такое! Да еще сразу двоим…
На фото Бал Наташи Ростовой.