Кабинет

                I 

   Она вошла в офис так, словно все сотрудники, включая начальника, были не просто в её подчинении, но и принадлежали ей. Скользя взглядом поверх голов, она будто бы сверяла количество людей со списком своих рабов. Опустившись в кресло, еле заметно улыбнулась и всем показалось, что сегодня ее приняло в свои объятие хорошее настроение.

   - А вы нынче, впрочем, как и всегда, прекрасно выглядите, Томочка. - Юрист в возрасте и хорошем костюме по фамилии Шерстобитов заискивающе посмотрел на пришедшую и, не скрывая восхищения, добавил - Мне бы лет двадцать назад вас встретить. Поверьте, я бы не упустил такого шанса.

   Дама, не отрывая взгляд от монитора, ввела замысловатый пароль и четко произнесла:

   - Эдуард Семенович, мы с вами не близкие родственники и не приятели. Я же вас просила называть меня по имени-отчеству. Это нормально в условиях коллектива, не так ли? А что касается вашего возраста и шаловливых ретроспектив, то поговорите об этом с кем-нибудь другим. Я пришла на работу, а не в клуб.

   Эдуард Семенович потупился и молча уткнулся в бумаги, обильно покрывавшие его стол. Сказать: «Извините» или как-либо иначе оправдаться перед женщиной, публично отчитавшей его в присутствии сослуживцев, он не захотел. Между тем, психологическое напряжение в помещении выросло, и сидевший напротив юриста молодой человек, исполнявший обязанности заместителя руководителя отдела, знаком предложил Эдуарду Семеновичу выйти на перекур.

  Возле крыльца было людно, многие офисные работники специально приходили на службу на несколько минут раньше, чтобы обсудить здесь кое-какие производственные проблемы, да и просто поболтать. Эдуард Семенович с удовольствием затянулся предложенной сигаретой и заговорил первым:

   - Молодая девка, а ведет себя, как старая разведенка. Вы, что ли, Иван, займитесь этой особой. Может, ей нежности от руководства не хватает? Шучу, конечно…

   - Нет уж, Эдуард Семенович, мне такого добра не надо. Не обращайте вы на нее внимания, всякое ведь бывает. Предположу, что в личной жизни что-то у нее не ладится, однако этого мы никогда не узнаем, да и слава богу…

   Вечером, добросовестно отработав весь свой трудовой день, Тамара Тимофеевна Боженко, старший специалист по подготовке и документационному обеспечению торговых операций, подошла к подъезду своего дома. Обычная советская пятиэтажка ничем не отличалась от сотен таких же, густо построенных в прежней стране и вызывающих у жильцов чувство некой социальной неполноценности. Старые, требующие капитального ремонта, дома не приковывали внимания чиновников ни к себе, ни к своим обитателям. Тамара, проживавшая на пятом этаже, хоть и была много моложе постройки пятьдесят пятого года двадцатого века, ощущала себя с ней вполне органично. Ей, как и дому, тоже требовался ремонт. Не физический, конечно, но все же капитальный.

   Войдя в квартиру, она щелкнула выключателем и присела на пуф. Из дальней комнаты слышался храп мужа, чья грязная обувь и мокрая куртка валялись на полу. Тамара вздохнула и заплакала. Она поступала так часто, почти каждый день, исключения случались лишь в отсутствие супруга. В подавляющем большинстве случаев Александр употреблял алкоголь дома и перерывов, даже недельных, не допускал. Трудился он в собственном гараже, стабильного дохода не имел, зато всегда находились люди, готовые отблагодарить мастера за «кулибинский» ремонт какой-нибудь техники не только деньгами, но и спиртным, как правило, собственного производства. Он брал, поскольку считал самостоятельную покупку алкоголя в магазине лишним звеном ежедневного ритуала. Жену Тамару Саша не любил никогда и частенько изменял ей, когда был трезв. А в состоянии опьянения думал только о следующей стопке и сне.

   Тамара Сашу любила и всегда прощала. Прощала не до и даже не после извинений, а и вовсе без них. Жили супруги вместе десять лет, детей у них почему-то не было. По утрам она готовила завтраки и говорила мужу ласковые слова, он что-то бурчал, целовал перед уходом и обещал позвонить днем. Никогда этого не делал, а на ее звонки отвечал сухо и зачастую с нескрываемым раздражением. Примерно так:

   «- Привет, милый! Ты занят?

   - Да.

   - Поговорить не хочешь? Я скучаю…

   - Я же сказал: занят. И скучать мне некогда, работы навалом. Всё, давай.

   - Подожди, не отключайся. Я просто хотела сказать тебе, что люблю.

   - Мне не до этого сейчас, Тома, тут серьезное дело, давай.»

   Сейчас, сидя в коридоре и промокая слезы бумажной салфеткой, Тамара пыталась подавить внезапно возникшее желание как-то отомстить мужу. Да, она всем сердцем любила его и никогда не решилась бы причинить боль супругу, женщина возжелала другого - совершить нечто, о чем знала бы только она сама. Пусть муж живет так, как привык, а Тамара будет знать, что принимает его образ жизни лишь по причине собственного греха, искупая его страданиями и своей незавидной долей. В голову пришла мысль о тайной измене, как лучшем способе почувствовать вину и оправдать ею отношение Саши. Однако идея адюльтера тут же была отвергнута - Тамара не могла представить себя в объятиях чужого мужчины ни при каких обстоятельствах. Может, накопить денег и купить себе дорогущее кольцо, не объявляя мужу его реальную цену? Тоже нет, ведь на это понадобится целая вечность. Приворожить его с помощью колдуньи? Нет, в эту ерунду она не верила категорически. В итоге было решено временно прекратить страдания и начать обдумывать план мести без спешки. 

                II

   На следующее утро Тамара Тимофеевна пришла на работу раньше обычного и, удобно разместившись в кресле, приступила к чаепитию в абсолютной тишине свободного от коллег, офиса, который представлял из себя типичный «open-space» на два десятка сотрудников. В коллективе она, как это принято называть на канцелярском языке, пользовалась профессиональным авторитетом, но не вступала ни с кем даже в обычные приятельские отношения. Работу и личную жизнь не смешивала, почему и получила странноватое и малоприятное прозвище: «Чужая».

   Эдуард Семенович пришел вторым, чем был немало удивлен. Войдя в помещение, он кивнул Тамаре и сухо, памятуя о вчерашнем инциденте, произнес:

   - Доброе утро, Тамара Тимофеевна!

   Ответа не последовало. Будучи человеком общительным и не в состоянии душить в себе эту особенность, он пересилил осторожность и добавил:

   - Что-то вы сегодня рано, неужто начальник чем-то озадачил?

   Тамара медленно опустила чашку с почти остывшим напитком на блюдце и грустно посмотрела на коллегу. Что-то странное и незнакомое промелькнуло в ее взгляде, она поправила рукав блузки и сказала:

   - Здравствуйте, Эдуард Семенович. Я пришла так потому, что… Как вы думаете - я нормальная? В том смысле, что… Как вы считаете - я имею право на счастье?

   «Да уж, услышать такое от Чужой, да еще и без свидетелей - весьма неожиданно» - только и успел подумать Шерстобитов - «Навряд ли кто-то потом поверит». Он сообразил, что у женщины что-то явно случилось и, возможно, именно он может ей помочь. Но как?

   - Счастье, Тамара Тимофеевна, это состояние внутренней удовлетворенности условиями своего бытия. Если вы имеете в виду ту его часть, что относится к трудовому процессу и касается исключительно рабочего времени, то…

   - Нет, Эдуард, я имею в виду не только работу, я говорю о вообще всей жизни.

   - Эдуард? - Юрист опешил от такого обращения строгой сослуживицы, но продолжил. - Я не знаком с деталями всей вашей жизни, Тамара, я вижу вас только на работе. Догадываюсь, что что-то произошло, но не понимаю - что именно? Как говорится: чем смогу, тем помогу, но чем?

   Тамара тихо поднялась с кресла и сделала несколько шагов в сторону коллеги. Тот, несмотря на солидный вид, еле заметно отступил и напрягся. Времени до прихода остальных сотрудников оставалось немного, минут тридцать. Как себя вести в такой ситуации, он не знал. Тамара остановилась в полуметре и протянула ему ладонь, приятно пахнуло духами с яркими фруктовыми нотками. Он насторожился, но настроился на любое продолжение и уже уверенно, произнес:

   - В нашем коллективе только мужчины здороваются за руку, Тамара. Вы же понимаете, что ведете себя, по крайней мере, необычно. Скажите, чем я могу быть вам полезен?

   - Хотя бы тем, что пообещаете никому не говорить о моем сегодняшнем поведении. Вы опытный человек (дело даже не в возрасте) и добрый, судя по всему. Я вас обязательно отблагодарю, если поможете. У меня, видите ли, нет ни друзей, ни близких родственников, в помощь психологов и шарлатанов я не верю, а все катится в какое-то болото. У вас же наверняка в жизни всякое бывало. Может, что и посоветуете.

   - Вы, о чем? Я же вас и не знаю совсем. Никому говорить про все это я не буду, обещаю, но…

   - Я просто хочу посоветоваться с вами, Эдуард. Мне это очень надо. Давайте сделаем вид, что ничего этого не было. Ну, для всех остальных. А еще вы пообещайте, что обязательно ответите на мою просьбу согласием.

   - Тамара, я сегодня так работать не смогу, давайте без «вокруг да около» - вам нужны деньги, информация или по работе что-то случилось? Только не пытайтесь сделать из меня соучастника, а то и того хуже, жертву розыгрыша. Или все же дело в возрасте, и вы ждете от меня «отцовского совета»?

   Она взглянула на часы. В глазах обнаружились растерянность и еле заметный испуг. Коснувшись пальцами предплечья своего визави, женщина впервые за весь диалог улыбнулась.

   - Нет, что вы, мне просто хочется задать вам, как мужчине, несколько вопросов личного характера. Именно как мужчине. В моей семейной жизни не все ладно и нужен тот, кто поможет мне это исправить. Поможет мужским, а не родительским, советом. Я не могу понять поведение своего мужа и поставить себя на его место не могу, поскольку я женщина. Вы не обращайте внимание на странность просьбы, просто попробуйте, ладно?

   Играть роль семейного доктора Эдуарду Семеновичу Шерстобитову не приходилось никогда. Слышать такое от женщины, которая только вчера поставила его на место за невинный и дежурный комплимент, виделось ему еще более удивительным. Самым же абсурдным обстоятельством, по мнению опытного и неглупого человека было то, что обратилась она именно к нему. Однако все это в совокупности настолько заинтриговало его, что, сам от себя не ожидая, он выдал:

   - Да, я попробую, но предупреждаю: никакими особыми навыками не обладаю и за результат не ручаюсь. И еще: почему именно я?

   Тамара и сама не знала ответа на этот вопрос. Дома, только проснувшись, она ничего такого не планировала. Вошедший в кабинет коллега, еще вчера раздражавший ее своим примитивным обращением, ничего в своем образе не изменил - он остался тем же Эдуардом Семеновичем. Может, приди вместо него кто-то иной, она общалась бы с этим иным. Но вошел именно он, и женщина ответила честно:

   - Потому, что вы вошли в офис первым после меня. Так получилось. Мне, действительно, надо просто поговорить с вами, словно вы мой муж, и понять вас. С собственным супругом разговора не получается.

   - Когда?

   - Я пока не знаю. Главное, что вы не отказались. Конечно же, я вас предупрежу заранее. Давайте работать, а то коллеги скоро подтянутся, а мы… Еще подумают что-нибудь. И да, извините меня за хамское поведение при всех. - Тамара снова улыбнулась и вернулась за стол.

                III

   Ближе к вечеру, когда все работники, включая руководителя, покинули рабочие места и в кабинете наступила тишина, потолок еле заметно осветился. Смартфон, оставленный Шерстобитовым под каким-то листом, отчаянно вибрировал, словно пытаясь сбросить с себя ненавистное бумажное покрывало. После нескольких попыток, почти освободившись, он затих. На экране можно было прочесть: «Пропущенный вызов. Чужая», причем повторилось это не менее десяти раз.

   Эдуард Семенович был уже дома. Разумеется, он обнаружил отсутствие девайса почти сразу, но возвращаться в офис ему не хотелось, тем более что второй, личный аппарат, был при нем, а без рабочего телефона он в свое свободное время, вполне обходился.

   С утра все было обычно: Шерстобитов явился в офис на час раньше всех, принял от кофейной машины чашечку эспрессо, проверил почту, разложил на столе необходимые на день бумаги. Телефонный аппарат, забытый им накануне, оказался полностью разряженным, но из розетки возле соседнего места торчал кабель с подходящим разъемом, к которому Эдуард его и подключил. Минут через десять в кабинет вошла Тамара.

   Ни слова не сказав смотрящему на нее коллеге, она уселась за компьютер и принялась работать. Потом резко поднялась, подошла к Шерстобитову и, склонившись над ним, прошептала:

   - Эдуард Семенович, я вчера вела себя, как дура. Надеюсь, что вы порядочный человек и, как и обещали, сохраните все в тайне. А лучше постарайтесь забыть мою слабость.

   - Да ну бросьте вы это, Тамара. Я же сказал, что никто ничего не узнает, и от помощи я не отказываюсь. Все нормально.

   - Нет, не нормально. Да, вот еще что: не Тамара, а Тамара Тимофеевна. Спасибо за понимание!

   Конец дня наступил быстро. В небольшом кафе, располагавшимся недалеко от офисного здания, за столиком с двумя бокалами красного вина и нехитрой закуской, беседовали: седой мужчина пятидесяти трех лет в солидном пиджаке и дорогом галстуке и красивая женщина тридцати с небольшим. Он говорил ей о пассионарной теории этногенеза, а она, не понимая ничего, смотрела на рассказчика и представляла себя рядом с ним в автомобиле, едущем вдоль побережья Средиземного моря. В какой-то момент она настолько живо это вообразила, что произнесла вслух:

   - Боже, как же здесь красиво!

   Эдуард удивленно осмотрелся и, не разделив мнение собеседницы, сказал:

   - Ну, это не самое лучшее заведение даже по меркам нашего городка, Тамара… Впрочем, если тебе нравится, пусть так и будет. Я тебя не утомил своими разговорами?

   - Нет, совсем нет. Хотя, давай о чем-нибудь другом. Например, о тебе. Ты женат?

   Эдуард, действительно, был женат. Именно был, поскольку последние тринадцать лет не слышал даже голоса некогда обожаемой им супруги Светланы. Столько же лет он не видел своих, уже взрослых, детей. Время от времени к нему приходила знакомая, подруга жены, переехавшая из столицы на год позднее его, но ничего серьезного в их отношениях не происходило. Посвящать в такие тонкости Тамару было глупо, поэтому Шерстобитов решил приостановить ее вторжение в свое личное пространство.

   - Тамара, я и так нахожусь в затруднительном положении касательно нашего с тобой общения. И дело даже не в том, что сослуживцы могут понять это превратно, а в том, что все это… Ну, странно, необычно и, самое главное - ни к чему хорошему не приведет. Тебе самой-то комфортно все это осознавать?

   - Я просто хочу понять - что ощущает мой муж, когда игнорирует меня. Вот скажи: зачем жить вместе, если тебе неинтересен тот, с кем живешь? Ты же мужчина, у вас же всех одна психология. Нет?

   - Разумеется, нет. Но раз уж ты решила, что это позволит что-то там понять и я должен сыграть роль твоего мужа (условно, конечно же), то расскажи мне о нем, а я, в свою очередь, стану им на время. Ты же это имеешь в виду?

   Тамара отвела взгляд и коснулась пальцами подвески, украшавшей шею. Короткая золотая цепочка необычного плетения держала на себе инкрустированную изумрудами черепашку. Потом она прокрутила несколько раз обручальное кольцо, сняла его, снова надела.

   - Сыграть роль моего мужа несложно - достаточно не обращать на меня внимания. Я же хочу, чтобы ты объяснил мне причину этого. Может, я сама делаю что-то не то, поэтому он так себя и ведет. Непонятно говорю, да?

   - Я просто не знаю - как это проверить? Ты кажешься мне обычной, нормальной женщиной. Но все это не сработает, поскольку мало вводных, как говорится. Я не знаю вашего с ним быта, манеры общения, обязательств и условий, в конце концов. Не знаю его. Нет, ничего не получится, не хочу питать ложных надежд. Предлагаю считать этот вечер замечательным, в некоторой степени даже конспирологическим и отправляться по домам.

   Тамара положила ладонь на руку Шерстобитова, на ее щеке блеснула слеза.

- Эдик, не оставляй меня. Я могу прийти домой хоть под утро, Саша все равно этого даже не заметит. Ты один живешь? Ах, да, я же уже спрашивала… Но ты не ответил. Нет, нет, я спрашивала, женат ли ты… Женат?

   - Да, женат, и дети есть. Тамара, кафе скоро закрывается, а завтра на работу. Мне, действительно, было приятно провести с тобой время, но пора домой. Вызвать тебе такси?

   Она убрала руку, скользнула ею по скатерти и кольцо, не до конца надетое на палец, соскочило и закатилось под краешек кофейного блюдца. Женщина ловко это блюдце перевернула и накрыла украшение. Поправив волосы, Тамара с улыбкой посмотрела на Эдуарда.

   - Знаешь, а ведь ты прав, я глупость какую-то придумала. Ну что, утром снова на «вы» и как будто ничего не было?

   - Как скажешь… Как скажете, Тамара Тимофеевна. Так и на самом деле ничего не было. Если даже нас и видели вдвоем - что тут особенного? Посидели-поговорили.

   - А можно будет еще когда-нибудь это повторить? Мне и вправду немного легче стало. Хоть человеком себя почувствовала, с Сашей своим я и в кафе не хожу. А с тобой… С вами, Эдуард Семенович, мне было хорошо, спасибо!

                IV

   Так прошли несколько месяцев. В коллективе все было по-прежнему, никаких особых изменений в отношениях Тамары и Эдуарда замечено не было. Возможно, изменения и на самом деле отсутствовали. Самой ей порой казалось, что та слабость, которую она показала в кафе, сделала ее зависимой от Шерстобитова. Что в их несуществующем тандеме именно Эдуард является носителем тайны, скрытой для остальных, а потому он - главный. В какой-то момент Тамара подумала о смене работы, потом желала, чтобы уволился он. Муж продолжал пить, она (правда, заметно реже) плакала по вечерам. Единственное, что стало другим - это ее восприятие окружающего мира: открыв свою боль случайному человеку, она как бы переложила на него часть ответственности за свое будущее, а потому смотрела вперед с надеждой на счастье. Теперь не только она, но и этот человек должен был изменить ее жизнь к лучшему. С действительностью такое восприятие не имело ничего общего, но ей нравилось так думать. Чувства к Саше постепенно вымывались усталостью от жизни с ним, вернуть их Тамара не пыталась.

   В один из серых трудовых дней руководитель отдела, проведший полтора часа, совещаясь со своим заместителем и Эдуардом Семеновичем, вызвал к себе Боженко. Сухо поздоровавшись и предложив ей присесть, он передал папку.

   - Тамара Тимофеевна, это же ваш отчет, верно?

   Женщина посмотрела на документ и утвердительно кивнула. - Разумеется, мой. Он за третий квартал прошлого года, что-то не так? Вы же его же еще в октябре утвердили, Виктор Яковлевич.

   Мешковатого вида мужчина с короткой бородой расположился в кресле и спокойно произнес:

   - Да вы, Тамара Тимофеевна, не переживайте. Отчет нормальный, претензий к вам никаких. Вы хорошо помните ту сделку с коттеджным комплексом, из-за которой мы с администрацией судимся?

   - Да уж, Виктор Яковлевич, помню очень даже хорошо. Поработали мы тогда на славу, всем отделом. Всю свою информацию я Эдуарду Семеновичу еще тогда передала.

   Начальник довольно улыбнулся и надел очки.

   - Выиграем дело - поставлю перед директором вопрос о премировании особо отличившихся. Сегодня Шерстобитов подготовит доверенность на вас, а в следующий вторник придется ехать в столицу. С проездом и гостиницей решайте сами, только не тяните. И да, Тамара Тимофеевна, я слышал от сотрудников, что у вас с ним отношения «не очень». Личная просьба: не обижайте старого юриста, на самом деле он достаточно воспитанный и обходительный человек, уж поверьте.   

   Тамара взглянула на руководителя и, сделав небольшую паузу, тихо спросила:

   - То есть, Эдуард Семенович со мной поедет?

   - Скорее, это вы с ним, а не он с вами. Мало ли, какие вопросы возникнут, вы же все там нюансы знаете вдоль и поперек. А он это дело ведет уже полгода. Документы начинайте собирать прямо сегодня, поручение серьезное.

                V

   Рано или поздно, но это должно было произойти. И вовсе не потому, что, как писал Чехов: «Если вы говорите в первой главе, что на стене висит ружье, во второй или третьей главе оно должно непременно выстрелить». Нет, это просто случилось, и виной тому стало даже не стечение обстоятельств, а непреодолимое желание Тамары первый раз в жизни поступить безрассудно и посмотреть - что из этого выйдет? Она подготовилась.

   Первая стадия переговоров по сделке купли-продажи объекта недвижимости прошла успешно, обсуждение деталей и подписание необходимых документов были перенесены на следующий день. Поздним вечером в номер Эдуарда Семеновича постучали в тот самый момент, когда он с довольным видом описывал ситуацию начальнику отдела:

   - Извините, Виктор Яковлевич, тут кто-то ко мне ломится. Давайте, я вам перезвоню. Да, спасибо! - Шерстобитов положил трубку на прикроватную тумбочку и подошел к двери. - Кто там?

   Забегая немного вперед, стоит отметить, что начальнику он не перезвонил. Но и никаких негативных последствий это для него не повлекло, поскольку иногда важен не сам доклад, а результат работы.

   - Эдик, открой, это я.

   На пороге стояла ослепительной красоты женщина, узнать в которой Тамару было почти невозможно. Синее обтягивающее платье настолько откровенно подчеркивало достоинства фигуры своей обладательницы, скрывавшиеся до этого под строгими деловыми нарядами, что Эдуард замер. Густая шевелюра черных, как смола, волос, была забрана на затылке красной лентой. Сценарий вечера был написан без него, он должен был всего лишь безропотно подчиниться ему - и выбора у мужчины уже не было.

   - Ты впустишь меня? Виктор Яковлевич говорил, что премирует нас в случае успеха. Вот, я по этому самому поводу шампанское купила. Отметим? - Тамара протянула Шерстобитову бутылку вина и пакет с какими-то конфетами.

   Не принадлежащий себе Эдуард пропустил гостью, та вошла в комнату и остановилась у окна, позволив ему увидеть ее с иного, нежели пять секунд до этого, ракурса.

   - Хороший вид у тебя, Эдик, Луна такая красивая, а из моего номера смотреть не на что, разве что на трубы какого-то завода.

   Заперев дверь, тот задержался на мгновение в маленьком коридорчике, робко дошел до середины комнаты и замер. В этот момент Тамара резко повернулась к нему, сняла ленту, расправила рухнувшие волной волосы и ослепительно улыбнулась.

   - Ты так и не ответил: мы отметим победу?

                VI

   Домой Тамара вернулась на самолете, Эдуард Семенович добирался по железной дороге. В вечернем купе он попытался вспомнить стихи неизвестного поэта, прочтенные еще в юности. Пройдясь, как следует, по лабиринту Мнемозины, собрал забытое, записал его в блокнот и с какой-то юношеской грустью прочел:

«Наше ложе осталось нетронутым.
Я тебя целовал до безумия
Прямо здесь, на полу этой комнаты,
Под хмельное сияние лунное.

Мы не тронем друг друга вопросами,
Ночью нет ни грехов, ни прощения.
Я разлил твои влажные волосы
На случайный ковер наваждения.

На рассвете простимся, как водится,
А мораль не имеет значения.
Наши чувства, как тропки, расходятся
Бифуркацией грехопадения…

   Всплыли сюжеты молодости, первой любви, предательства, искренних мужских слез, горечи утрат и вынужденного одиночества. Он не был сентиментален, но именно в этот вечер хотелось чего-то подобного. Засыпая, мужчина простил все и всем, сделать это ему было легко и приятно.

   По сути, это обычная и ничем не примечательная история. Покопайтесь в собственной биографии, и вы всегда обнаружите там что-то похожее. Кто-то увидит в этой истории пошловатый служебный роман, кто-то забавное приключение, а кто-то событие с неким терапевтическим эффектом. Тамара поступила так, как хотела, ведь она имела на это право. Право на жизнь, свободную от односторонних обязательств и навязанных запретов. Эдуард, в свою очередь, принял их тайную встречу, как возможность отвлечься от собственных проблем и воспоминаний, преследовавших его и подавляемых им уже много лет. Иными словами, эта история закончилась хорошо.   

   К концу года Тамара развелась с Сашей и переехала жить на другую улицу. Впоследствии приняла предложение от коллеги, занявшего в отделе вакансию юриста. А чуть раньше Эдуард Семенович получил повышение и вернулся в столицу. Впоследствии они созванивались, пару раз встречались во время ее командировок, сидели в кафе, беседовали. О том, что произошло в гостинице, никогда не говорили…