Карстовая жизнь Первомайки

Уникальность микрорайона Кунгура – посёлка Первомайский – в отсутствии карстовых провалов, воронок в жилой зоне. Их не предвидится и в будущем: геологическое строение излучины реки Ирени, в которой расположен посёлок – в просторечии  Первомайка, - этот прогноз гарантирует.
    Казалось бы, все горожане, свидетели не одной сотни карстовых провалов в городе и его окрестностей, должны ринуться именно сюда, в эту живописную низину, что в обрамлении карстовых склонов, и поселиться здесь до скончания века в спокойствии и безмятежности.
    Раньше, до начала 40-х годов прошлого века, таких желающих не было. Слишком сыроватое и подверженное наводнениям место. Но с лесосплавом возник посёлок, безопасная территория была очерчена жёстко и убедительно дамбой в конце прошлого века. Теперь все лучшие участки заселены, и к началу нашего века лимит на жительство почти  исчерпан. Сейчас примета времени – новостройки на старом месте, на давних развалинах, что на улице Первомайской и в черте снесённого весной 2024 года продовольственного магазина – сторожила этих мест на улице Островского.
    Прародителем этой  жилой стабильности стала не только дамба, но и свойство почвы в виде дачного «бутерброда», чернозёма на глине. Поэтому специалисты Кунгурской лаборатории-стационара Горного института УрО РАН вполне справедливо считают, что карстовой жизни в Первомайке не существует. Карста, то есть процесса растворения камней в воде, под этим микрорайоном нет, и посёлок, сомнительный претендент на роль Атлантиды, под воду, в разломы и трещины земной коры не уйдёт /1/. В зафиксированных к 1975 году 166 провалах в Кунгуре и Кунгурском районе Первомайка не числится /2/. А о бывших сказано так: «В окрестностях Кунгура большая часть провалов имеет поперечник менее 5 м» /3/.
     К теме карстовой жизни посёлка у геологов, изыскателей, сотрудников проектных институтов и строителей, работающих в областях развития карста, интереса нет и быть не может. Но в обыденном сознании, в повседневности посельчан карст существует. Хотя и живут на глине – плотной пене, оставшейся  от кипения земной хляби миллионы лет назад. Пользуются чернозёмом – подарком от некогда бесхозных заливных лугов и нашествия густого ила от благодатной реки Ирени в весеннюю, чересчур многоводную пору. Все эти древние поверхности, как обозначено наукой, имеют плиоценовый возраст, с эпохи неогенового периода, начавшегося 5,333 миллионов лет назад и закончившегося 2,588 миллионов лет назад.
     Учёные утверждают, что «в среднем течении Ирени есть замечательные обнажения гипсов: белоснежного  /алебастра/ и  волокнистого /селенита/» /4/. Так что карст под боком: посёлок в обрамлении карстовых склонов с сосняком, в соседстве с  озёрами от карстовых провалов  и у реки – главного разрушителя карстового разнообразия. «Территория, занятая сосняком, интенсивно закарстована» /5/, - предупреждают пермские ученые и уточняют, что «научные исследования на территории сосняка носят эпизодический характер» /6/. Карст и провальные явления всё же составляют природную особенность Кунгура и его окрестностей. Вопреки луговому «зонтику» безопасности любительский интерес жителей Первомайки к карсту остаётся и вносит «исследовательский» вклад в краеведение. На этой теме и следует остановиться.
    На Первомайке  шаг от жилья в сторону означает  пересечение красной линии. Она обозначена со стороны взгорья, на котором господствуют сосны. Возраст большинства из них давно перевалил за сто лет, а некоторых приближается к двухсотлетию. Опушка сосняка очерчена Сибирским трактом наверху и мокроватой первомайской низиной со стороны посёлка. Карстовая угроза также обозначена серповидной линией озера, что торцом выходит к первой на выезде из посёлка автобусной остановке. С неё хорошо обозревается дамба, за которой скрывается тихая с виду Ирень, но коварная, как все реки, облюбовавшая  карстовое ложе на все 214 км длины и площадь водосборного бассейна в 6110 км в квадрате. А за рекой на левобережье почти равное по высоте взгорье дополняет карстовое соседство, тоже прячет серые, пёстрые «проплешины» известняка в траве и зарослях. Но отражением правобережного взгорья левобережье не назовёшь. Тут преобладают ели, и скромный участок твёрдых уступов облюбовала не автомобильная, а железная дорога. Таков обыденный взгляд на первомайскую низину.
     Если взглянуть на неё из космоса и постепенно фокусироваться, наводя резкость на эту точку, то выбором сначала будет восток Русской равнины, затем поле зрения сузится до западного крыла Уфимского вала /7/. Дальнейшее снижение любопытства географов и геологов достигнет «Пермской системы» /8/, сфокусируется на «Кунгурском ярусе» /9/. А последнее наведение резкости будет обозначено как «Иренский горизонт» /10/. Это и есть геологическая колыбель посёлка Первомайский.
    На перекрёстье двух последних понятий и сфокусирован многолетний исследовательский поиск кунгурских учёных. Карстовое левобережье, по их оценкам, тянется в сторону Неволино, расположенном «на III цокольной террасе высотой 30-40 м» /11/.
    Эта «минная», то есть неустойчивая карстовая, обвязка первомайской территории периодически напоминает о себе. 16 июня 1971 года в кювете Сибирского тракта рядом с литейным цехом ИТК-40 произошёл провал. Учёные обозначили это место  по-своему: верхняя, пятая терраса. «Образовалась крутостенная впадина с поперечником 3,9x1,9 м и глубиной 3,8 м, - отметили они. - Провал возник в суглинках на переглублённом отрезке кювета, где постоянно скапливается вода» /12/. Что касается противоположной стороны, железной дороги, то «достоверно известен лишь один небольшой карстовый провал между Иренью и станцией Кунгур» /13/. Он возник в 1930-х годах «на дне кювета и был засыпан» /14/. В целом, по оценке специалистов, выбранное направление железной дороги, видной со стороны посёлка, «отвечает современным требованиям и выдержало проверку временем» /15/. Их беспокоят «те участки, где река омывает склоны цокольных террас»: «скважины, пройденные на берегах и в русле реки, вскрыли многочисленные карстовые полости» /16/.
    Одну из таких полостей обнаружили и осваивали в начале 1960-х годов первомайские подростки. На побережье Ирени между железнодорожным мостом и турбазой они облюбовали для прогулок и туристических ночёвок крутой склон. Там, в карстовом выступе, ребята обнаружили лаз со спуском в пещеру. Инициаторами обследования были старшие подростки: Валентин Ширяев, Сергей Тимощенко и ещё трое парней. А после подошла «младшая группа»: Павел Третьяков, Александр Батуев и Валерий Легостаев. Всего - восемь «первооткрывателей».
    По их рассказам, входная горизонтальная полость была очень узкой. Она соединялась с другой, тоже  горизонтальной,  узким, почти вертикальным, идущим вниз чуть наискосок  жёлобом с мелкими каменными уступами, что использовались ребятами в полной темноте как ступеньки. Пространства едва хватало для худощавого подростка. Тесноту чувствовали все части тела. Больше всего доставалось затылку, плечам и коленям. Во второй, нижней полости в кромешном мраке и тесноте, почти сковавшей тело, они нащупали в карстовой стенке небольшую, также  преодолимую расщелину.
    Вокруг царила тьма. Она усиливала чувство одиночества, несмотря на дальние, глухие голоса приятелей.
   Включённый фонарик осветил зал, небольшой по пещерному объёму, но в сравнении с жилой комнатой приличного размера. Свод уходил в темноту метра на два-три. Чувствовались сырость, соседство глинистых потёков. Проглядывал иней на серых стенах. Под ногами шуршал гравий, нащупывался гладкий, скользкий плиточник. Виднелись небольшие валуны и у стенок и по середине зала. Мёртвый мир камней. У рассудочного взрослого это пространство могильного свойства с непривычки вызвало бы панику. У подростка, в силу возраста, менее осознающим риск, воображение было не столь настойчивым. Любопытство побуждало к движению.
   Ребята рискнули продвинуться вглубь и обнаружили через новую расщелину зал покрупнее, с тем же интерьером каменных нагромождений, неровностей, выступов и хаоса валунов посередине. Этот вид теней и неразведанных закоулков слегка угнетал. Грот показался высоким, метров в пять. Чётко просматривались серые гладкие стены. Чувствовалась та же сырость без духоты, но сопровождалась легкой  воздушной тягой куда-то в темноту. На этот раз стены были неприступны, без видимых расщелин и ходов. Лишь открывшаяся полость под ногами вызвала интерес. Бросили вниз камень. Подземная бездна отозвалась дальним всплеском воды. Дальнейшее продвижение становилось рискованным и не имело смысла. Поэтому выбрали камни, похожие на табуретки, и разгорячённые, не испытавшие зябкости исследователи  перевели дух.
     Сделали заход и подростки помладше. Помимо фонарика они использовали факела: тряпки в консервной банке с проволочной душкой на палке. Ребята попытались расширить вертикальный вход, освободив  вертикальный жёлоб, где было возможно, от податливых камней. Спуск с верхнего этажа на нижний стал удобнее, ступенчатым, хотя простора в «лифте» не прибавил. Особенно тесновато было локтям. Все усилия сосредотачивались на толчках ног. Поскольку маршрут был разведан старшими товарищами, страха не испытали, клаустрофобию не почувствовали. Проникновение в гроты стало наградой за пережитую зажатость движений, за тесноту. Тут забывались пережитые тревоги. На ночёвку на берегу Ирени детвора не осталась. Поспешили домой. Родителям об этом приключении не рассказали, опасались. Те по-доброму, по-отечески так бы отшлёпали, что наука на всю жизнь.
    Взгорье, подпирающее Сибирский тракт, для подобных исследований мало привлекательно. Склон от бывшего военного городка до «горной» тропки, ведущей к ИТК-40, не сильно замусорен подлеском. Здесь можно отыскать пару карстовых полостей с претензией на пещерный вход, но вертикальная ниша настолько узка, что и от дождя не спрятаться. Под потолком в багажной нише вагонного купе намного просторнее. Макушку взгорья по обе стороны тропинки «украшают» карстовые провалы. Один рядом с забором автопредприятия впечатляет воронкой глубиной метров пять и диаметром более чем в десять. По другую сторону  тракта, на опушке рядом с ИТК-40, соседствуют провалы поменьше. Всех их роднят остатки древесины на дне, ворохи валежника и красочное разнообразие упаковочного мусора, оставленного посетителями колонии.
    В 60-е годы прошлого века эта территория напоминала луговину. По ней под вечер после дальнего дневного выпаса хозяйки гнали коров с загородных неудобий по густой траве патриархального, соснового редколесья в сторону автозаправки и частных домов. Теперь здесь кустарник и небольшой участок под площадки учебно-тренировочного городка со старым автомобилем ЗИЛ-130, макетом КПП и другими сооружениями, скрытыми оградой и колючей проволокой поверху.
    Другой склон от упомянутой тропки в сторону Новой деревни – рассадник подлеска, карстовых, строго вертикальных выступов и таких предательских расщелин и ложбинок среди кустарникового настила, что напомнит каждому известный фразеологизм: чёрт ногу сломит. Ходить там опасно. Но кому-то и повезёт.
    Подросток из Первомайки Павел Третьяков в середине 1960-х годов отыскал там карстовую полость. Вход высотой метра в полтора, а дальше – на коленях в пещерное сужение серого ноздреватого известняка, от лужи у входа и далее по грязи к финишной стенке с наростами инея и льда. Мальчишку привлёкла загаженная лесным перегноем и мусором площадка, похожая на лёжку.
        Изыскания оправдались: отрыл ржавую пластину с контурами финки и несколько гильз от патрона 7,62x54 к винтовке Мосина. Они напоминали реликвии времён Гражданской войны. По всей видимости, над финкой незатейливо, с минимумом технологии поработал сельский кузнец, не обременённый подручным инструментом. Это сплошная пластина с параллельными линиями. Ни хвостовика, ни отверстий под заклёпки или стяжные винты. Длина клинка с режущей кромкой сантиметров 15, а остальное, что под рукоять, коротковато для мужской руки.
    Находка подверглась аляповатой реставрации. Клинок был кое-как отшлифован с сохранением глубоких, выщербленных ржавчиной вмятин. Рукоять изготовлена из свинца методом заливки в форму. Из-за хищной длины клинка финку пришлось прятать от родительских глаз. Её грязноватый вид не располагал к кухонным и поделочным работам. По сленгу ножеведов, это - «старый фикс». Подростки использовали нож для метания. На одном из бросков он затерялся. 
    В повседневности первомайские мальчишки предпочитали складешок с небольшим клинком или перочинный многопредметник. Этот инструментарий  заполнял досуг для игрушечных поделок: лука со стрелой, пистолета с прожиганием ствола, корабликов с резинкой и лопастью на раздвоенной корме, зверушек из толстой сосновой коры. Практиковалась игра в ножечки с разнообразными бросками и виртуозным втыканием в землю. Нынешним поклонникам гаджетов этот вид досуга чаще всего не ведом.
     Что касается найденных гильз, то в них без специальной справочной литературы, дающей расшифровку донного клейма, и опытный сотрудник музея вряд ли бы разобрался тогда. Современный винтовочный патрон с остроконечной пулей ведёт свою родословную с 1908 года, хотя гильза использовалась с 1891 года. На донце  наносится маркировка. Производитель патрона вычисляется по коду фирмы, а год изготовления – по двум последним цифрам. Например, «188» - это Новосибирский завод низковольтной аппаратуры, а «91» - 1991 год. Сейчас с помощью Интернета возможна расшифровка современных производителей боеприпасов к лёгкому стрелковому оружию. Со старыми гильзами начала XX века это очень проблематично, как и с нашим ожиданием от подростка криминалистических познаний. Пещерный реликт оказался не в тех руках, затерялся среди детских игр. И тайна  «лёжки» в карстовой полости первомайского сосняка похоронена вместе с подростковыми забавами.
    «Подземный карст распространён практически по всей территории района, - свидетельствуют учёные. – В настоящее время здесь известно более 100 карстовых пещер различных размеров» /17/. Упомянутые нами пещеры вряд ли вошли в эту статистику. Но всех их в нашем сознании объединяет одно ощущение, которое выразили кунгурские карстоведы: «Человека, впервые попадающего в пещеру, поражает та особенная тишина, когда слышится звон в ушах, мёртвая неподвижность подземных водоёмов, мёртвый покой камня. Кажется, жизнь здесь остановилась, всегда была так и всегда так будет» /18/.         
    Интенсивное освоение жителями Первомайки карстовых окрестностей относится к 60-70-м годам прошлого века потому, что посёлок только начинал свою жизнь, не имея достойной инфраструктуры, мест для отдыха, досуга, для культурных, спортивных и других увлечений. Поэтому людей тянуло на природу. Она заполнила нишу подобного дефицита. Эти окрестности удовлетворяли потребности в собирательстве, заготовках, а также в школьных занятиях, экскурсиях и неформальных, спонтанных походах детворы. Люди не по указке, а интуитивно берегли сосняк правобережья, щедрого на заросли малины, земляничные склоны, клубничные поляны и бесконечные залежи маслят. До поры до времени, пока права на него не предъявили дачники, горожане и связанные с ними предприятия и учреждения.
   Рачительный хозяин прошёлся с косой по луговой опушке у центральной просеки, и исчезла клубничная полянка.  Догадливый прапорщик из соседей воинской части во времена её угасания проявил сноровку в сокращении маршрута, бережливость в расходе топлива и свалил на опушке списанный военный хлам: брезентовые подсумки для сигнальных патронов, алюминиевую утварь столовой и прочие остатки былой роскоши. Тем же самосвальным способом освободились от ведомственного мусора медики, строители и дачники.
    Последние в период расширения дачного ареала конца XX века отличились не меньшей изворотливостью. Заполнили бытовым, зазаборным мусором земляничные карстовые провалы и линию опушки под условным названием «просёлочная дорога».  Как раньше, комфортную лыжню тут уже не проложить.
    Природа ринулась в атаку, пытаясь травой, подлеском, колдобинами, колеями и лужами поглотить пластик и полиэтилен, строительные и автомобильные отбросы, изношенную обувь, разбитую кухонную и бытовую утварь, разломанную мебель. Всё это не очень удачно очертило границу между древней сосной и дачной цивилизацией
    Заготовка древесины в 2017-2018 годах расчистила места для новых дачных свалок. Тогда природе пришла на помощь дачная ягода: выползли через забор на опушку малина и клубника. Но их случайные сборщики недолго чувствовали среди травы и кустарника под ногами пружинящую мусорную хлябь. Как извелись лесные, так выродились без присмотра и дачные ягоды.
   А посельчане, получившие между тем на переломе XX-XXI веков добротные дороги и прочую инфраструктуру, включая школу, детсад и спортгородок, в общем порядке, многочисленными семьями пересели на личные автомобили, стали осваивать дальние ягодные и грибные территории. Сосняк-инвалид оказался никому не нужен, поэтому обезлюдел. Природа получила карт-бланш самостоятельно зализывать раны.
   Озеро и река, включенные с первых новоселий в карстовый интерес Первомайки, тоже со временем потускнели и оказались на обочине жизни.
    Как повествуют кунгурские природоведы, «карстовые озёра встречаются на низких аккумулятивных террасах, в понижениях карстовых депрессий, иногда – в воронках на водоразделах» /19/.
   Советские учёные отмечали: «В Пермской области известно более 500 карстовых озёр. В большинстве своём они маленькие – поперечник менее 50 м, глубина не более 3 м; реже встречаются глубокие озёра» /20/.
    Первомайское озеро, насыщенное  пиявками и жёлтыми лилиями, не дотягивает и до таких мизерных «стандартов». К нему, обновлённому наводнениями и снегами, поначалу так льнули посельчане. Но речная дамба перекрыла каналы весенних «кровотоков», позаботилась о непривлекательности купания, отдалив таким образом озеро от людей. Ушли в прошлое так называемые морды – озёрные ловушки,  сплетённые братьями Василенко из гибких прутьев местной ивы. Нет в живых младшего из них Валерия – инициатора расчищать лёд под хоккейную коробку, высмотреть через этот прозрачный экран чёрные, обворожительные закоулки озёрного дна. И зимой сюда наведывалась детвора с дальних улиц и окраин посёлка.
   Дачные постройки поработили земли бывшего питомника Кунгурского горпищекомбината, сдвинули берега озера. Эти места давали некогда простор для пикников, для роста диких яблонь, для освоения очень высоких тополей мальчишками-верхолазами. Кому-то выпадала возможность поживиться стеклотарой и сдать каждую по цене полуржаной буханки. Счастливчик мог наткнуться на забытую в примятой траве солдатскую фляжку с запахом браги, что набирала силу в 20-литровой бутыли с плавающими ягодами в прихожей «офицерских» домов на улице Первомайской. А на противоположном озёрном берегу беззаботная детвора вникала в заботы шабашника-косаря Ивана Балчугова, прислушивалась к шуршанию, взвизгиванию косы-литовки,  ударам по её отбивке и скрежету заточки.
    Эти приозёрные закоулки и склоны памятны школьникам уроками труда на скромных огородных делянках питомника. Рядом, раскинув силки, ловили щеглов для домашнего заточения. В стороне, в густоте акаций мальчишки выискивали рогульки для карманного оружия – рогаток - и мастерили пикульки из зелёных стручков. Разорять акации на пришкольном участке они не решались. Там тоже на уроках труда хватало сентябрьских забот, вышелушивали семена этого кустарника  в оцинкованные вёдра доверху.   
    Зимой в приозёрных яблоневых зарослях шло соперничество с птичьим сообществом за мёрзлые плоды размером с вишню. На морозе яблоки теряли сенильную горечь и манили сахарным подобием. Подростковое нашествие выслеживалось из окон единственного в этом уголке бревенчатого дома одного из работников питомника.
   Теперь озеро окольцовано заслоном дачных, жилищных владений, собственники которых насыщают грядки преимущественно не озёрной, а речной водой, что гонится по трубе с Ирени электронасосом.
    Оседлав Иренскую низину, новосёлы попытались по-своему обуздать коварную в купальный сезон и своенравную в весеннее половодье Ирень.
    По оценке учёных, «из трёх рек, протекающих вблизи Кунгура, для хозяйственных целей могут быть использованы лишь Сылва и Шаква» /21/. В 70-х годах прошлого века они отмечали «продолжающийся сброс сточных вод с предприятий и жилого сектора города Кунгура в реки Ирень и Сылву» /22/. Местные газетные публикации века нынешнего на эту тему, особенно о «вкладе» коровников  в экологию при весенней распутице, также остерегают.
    Вода из Ирени из-за карстовых особенностей для питья не пригодна. Приличный отрезок береговой линии в черте Первомайки контролируется дачниками. А они, как показывает их соседство с сосняком, их лесные «художества», и здесь с бытовым сливом, без общественного присмотра вольны, как «свободные художники».
    В 1960-1970 годы несведущий зевака мог уверовать в Ирень как судоходную для посельчан. Тогда увидеть у сарая, в огороде лодку не в диковинку. Но в те времена активного летнего лесосплава, когда Ирень в черте посёлка «кипела» от брёвен благодаря заторам у Шпалозавода, о судоходстве и не мечталось. Лодки припасались на случай наводнений.  Но в сезоны открытой воды реку осваивали подростки. Случалось, что такой смельчак выбирался на дощатом плоту на середину поднявшейся до верхней береговой кромки Ирени в самый пик большой воды, максимального течения. Увидеть его безрассудство на дикой стремнине – большой стресс для взрослого населения и событие на весь год. А для мальчишек становилось событием бесплатная перевозка жителей на редкостном для этих мест катере вовремя наводнений 1966 и 1969 годов.
    Некоторые из них путешествовали по Ирени методом лесосплава. Находились инициаторы с опытом. Тогда практиковались такие водные походы школьников с преподавателем по Сылве. Однажды летом 1968 года группа первомайских школьников пешком добралась к отстойнику брёвен за разъездом Чикали, взяв с собой скобы, гвозди, проволоку. Под руководством преподавателя Виктора Васильевича Беляева соорудили плот из лесосплавных брёвен  и дошли до Кунгура. Теперь такое «пиратство» не возможно. Прибрежный лес не подрос. Лесосплав отсутствует.
    На Ирене подобное подростковое «судоходство» тогда тоже случалось, но первомайских ребят не удовлетворяло. Братья Силенко, Владимир и  Александр, собрали компанию, сплавали и убедились: река тесновата для похода. Больше времени на изготовление  плота, чем на путешествие на нём.
   Современная Ирень лишь изредка побалует волнами и брызгами. Моторная лодка из дальних кунгурских мест случайно у Первомайки проскочит под железнодорожным мостом. В приоритете всё-таки Сылва. «Глядя с моста в прозрачные зеленоватые воды Ирени, впадающей в Сылву у города Кунгура, трудно представить, что за сутки река перемещает более 20 тысяч тонн гипса и извести», - отмечают современники /23/.   
   Купание тоже не прежнего масштаба. Из шести-семи пляжных мест, востребованных в прошлом веке, в наши дни в береговой, поселковой черте едва ли оживляется два-три.   
    Открытое некогда ветрам и метелям пространство Иренской низины с редким жильём и сиротской нарезкой улиц XX века в наши дни зажато дамбой, обозначившей границу коттеджного многообразия. Береговые участки за ней, подверженные весеннему разливу, спонтанно зарастают кустами ирги, Это новое место паломничества, сбора ягод, лыжных прогулок, скромная альтернатива прежним лесным вылазкам на карстовые склоны. Но, к сожалению, новая лыжня среди разбросанного здесь кустарника, скомкавшего простор, за горизонт уже не уведёт.
      Изменилась не только природная среда. Иными стали приоритеты в досуге и отдыхе у жителей низины, произошли изменения в образе жизни - от деревенского уклада к городскому. Отличия и в свободе соорганизованности подростков  от той, что жили их деды и родители. Пришли новые соблазны – от гатжетов до скутеров, от цивилизованных спортплощадок до выходов в большой спорт.
     Но для тех, кто любит родной край, красота природы останется в повседневности. Её карстовая загадочность не отпустит, растревожит и не забудется.
1. См.: Останин С.В. Первомайка. – Кунгур, 2024. – С. 8.
2. См.: Лукин В.С., Ежов Ю.А. Карст и строительство в районе Кунгура. – Пермь, 1975. – С. 104-118.
3. Горбунова К.А., Максимович Н.Г. В мире карста и пещер. - Пермь: Изд-во ТГУ, Перм. отд-ние, 1991. – С. 17.
4. Кунгурская ледяная пещера. Фотоальбом.  Пермь, 1990.- С. 266.
         5-6. Наумкин Д.В., Севастьянов В.М., Лавров И.А. Кунгурский заповедный край. – Пермь: ООО «Раритет – Пермь», 2004. – С. 42.
         7. Дублянский В.И., Кадебская О.И. По Кунгурской ледяной пещере. – Пермь, 2004. – С. 47.
   8. Там же. – С. 52.
   9-10. Там же. – С. 53.
   11. Лукин В.С. и др. Указ. соч. – С. 5.
         12. Там же. – С. 53.
   13-15. Там же. – С. 73.
   16. Там же. – С. 76.
   17. Наумкин Д.В. и др. Указ. соч. – С. 10.
   18. Дорофеев Е., Лукин В. Кунгурская ледяная пещера. Путеводитель. -  Пермь, 1975. - С. 46-47.
   19. Наумкин Д.В. и др. Указ. соч. – С. 12.
   20. Горбунова К.А. и др. Указ. соч. – С. 19.
   21. Лукин В.С. и др. Указ. соч. – С. 78.
   22. Там же. – С. 106.
   23. Дорофеев Е. и др. С. 45-46.