Пермские адресанты Кирилла Хлебникова

    Эпистолярное наследие кунгуряка, летописца Русской Америки Кирилла Тимофеевича Хлебникова /1784-1838/ отличается скромностью архивного наполнения. Его письма по преимуществу отсутствуют, а послания адресантов хранятся в архивных фондах. Понятно, что Хлебников хранил их письма, а его не сохранялись. Так называемая штабная культура его адресантов была не на уровне.
    В Государственном архиве Пермского края /ГАПК/ фонд Хлебникова располагает рядом эпистолярных текстов его земляков. Эти письма дают нам возможность вскрыть связи уроженца Кунгура с малой родиной, выявить темы и интенсивность переписки и ответить на основной вопрос краеведческого поиска: как проявил себя Хлебников в этом общении? Ответ на вопрос дополнит наши представления о знаменитом кунгуряке. Немаловажно также узнать, какими интересами, заботами, проблемами жили его современники первой половины XIX века, какое разнообразие вносили в жизнь Хлебникова.
     Его архивные фонды  находятся в России, Эстонии и США. Писатель Сергей Марков в начале 70-х годов прошлого века отмечал, что «всего же в архиве Хлебникова удалось учесть и сохранить 2081 письмо. Письма эти ещё не разобраны» /1/
     После издания в 2019 году  замечательного пермского сборника архивных документов «От Кунгура до Русской Америки: маршрутами Кирилла Хлебникова» отпала необходимость обращаться за помощью непосредственно к архивистам. Это издание обеспечило широкую доступность архивных материалов. В то же время их сопровождение комментариями в силу ряда причин нуждается в серьезном дополнении, в том числе и пермская эпистолярная тема.
    Здесь из 108 опубликованных архивных документов 9 относятся к городам Пермской губернии: четыре из Кунгура, по два из Перми и Соликамска, один из Чердыни. Всего адресантами Хлебникова стали семь земляков, которые обращались к нему за помощью,  благодарили за оказанную поддержку. Переписка затрагивает 1834-1837 годы, то есть по существу пик столичного статуса и публичности знаменитого кунгуряка, его реальных возможностей в решении проблемных вопросов на персональном и столичном уровнях. Это эпистолярное общение не самое масштабное в жизни Хлебникова. Однако надо отметить, что с каждым годом оно возрастало. В 1834 году получено одно письмо, в 1835 – два, в 1836 и 1837 – по три письма. 
    Вот иерей Градо-Кунгурской Успенской церкви Петр Пономарёв благодарит Хлебникова за покровительство. Оно выразилось в неком даре, расшифровка которого требует краеведческих усилий. Его содержание из письма не раскрывается: «Вы прислали дар церкви и Богу, который будет хранилищем для страждующих душою и телом, хранилищем честных и животворящих тайн Тела и Крови самого Христа Спасителя» /2/. Это явно не денежное пожертвование, а предмет культа в виде интерьера или утвари, которая, по нашим ожиданиям, могла бы сохраниться до наших дней /3/. Понятен интерес Хлебникова к этому храму, построенному в XVIII веке на средства местных жителей, освящённому в 1761 году. Ведь свой вклад в строительство и обустройство Успенской православной церкви внёс купец И.М. Хлебников /1713 – 1774/, дед летописца Русской Америки.
    Другой иерей этого же храма Максим Конюхов в письме поздравил Хлебникова по случаю «монаршего.благоволения» /4/. 2 июля 1837 года Хлебников был награждён  орденом святой Анны третьей степени и получил соответствующую грамоту. Этим же указом был поименован купцом 2-й гильдии.
    Поздравительное письмо из Кунгура с выражением благодарности отправила, чуть запоздав, сестра К.Т. Хлебникова - Александра Тимофеевна Иванова. Конюхов отослал поздравление с опережением её, 24 августа, а она – 14 сентября. Хлебников, следуя педантичной привычке, отметил,  что получено 30 октября 1837 года /5/.
    К поздравлениям присоединился Дмитрий Григорьевич Пиликин. Его послание, как и священнослужителя, тоже от 24 августа. Хлебниковский адресант был одним из составителей летописи Пиликиных «Историческое описание городу Кунгуру» и этим увлечением в какой-то мере близок по духу нашему летописцу. Знакомая ситуация в торговой среде: накопив капитал, пора задуматься о духовности и культурном наследии. По сведениям Л.Ю. Ёлтышевой, «Д.Г. Пиликин записывал события, произошедшие исключительно в Кунгуре» /6/. «Записки охватывали хронологический период с 1824 по 1859 гг.» /7/,  - отмечала она. Эти записи, по данным О.А. Ренёвой, «позднее были опубликованы А.А. Дмитриевым под названием «Кунгурская летопись Пиликиных» /8/
    Письмо Пиликина содержит поздравление «с получением Монаршей награды кавалера Ордена С[вятой] Анны» /9/, «извинения, что долго не отвечали на письма» /10/. Эта строчка свидетельствует о том, что эпистолярное общение  Хлебникова с Пиликиными не было разовым. Были и другие письма. Пиликин высказывает просьбу о покровительстве: «...просим принять нас в своё покровительство, всех пятерых братьев с домашним семейством» /11/. Речь, конечно же, шла о дружеской поддержке в торговых делах, допустимой коммерческой протекции, профессиональных советах, а не об усыновлении или принятии на кошт, с расходами на содержание.
    В те времена купеческая семья Пиликиных прочно стояла на ногах, была приметной в Кунгуре, пользовалась авторитетом у горожан. Пиликины с успехом вели кожевенное дело. Как отмечает О.А. Ренёва, в 1828 году братья завершили строительство заводских корпусов. По её словам, «никто не мог сравниться с пиликинским товаром по качеству» /12/. «Кунгурские купцы Пиликины прославились как изобретатели прочных и красивых касок для козловин – кож, шедших на изготовление сафьяна, - подчёркивает краевед. – Благодаря этим красителям сафьян окрашивали в красный, лиловый, зелёный и другие цвета. Пиликинский товар имел спрос даже за границей» /13/.
    Без сомнения, с этой семьёй Кириллу Тимофеевичу было интересно общаться. Он поддерживал переписку. Ведь у Хлебниковых и Пиликиных были давние деловые связи. Упоминая одного из Хлебниковых, историк кунгурского купечества С.М. Мушкалов отмечал, что «в середине XVIII века на средства Ивана Михайловича был вырыт канал, соединивший озеро Кадешниково с рекой Шаквой» /14/. «Впоследствии этот канал использовался известными купцами Пиликиными и механическим заводом Гакса» /15/, - уточнял Мушкалов.
    По оценке О.А. Ренёвой, «кунгурские купцы Пиликины прославились не только как умелые кожевники-заводчики, но и как общественные деятели и благотворители, любители старины и краеведы, строители и музыкант» /16/. Совместное участие Хлебниковых и Пиликиных отмечено в таких благотворительных акциях, как пожертвования на благоустройство Успенской церкви /!7/ и на развитие Кунгурского двухклассного уездного училища /18/.
     Переписка Хлебникова с земляками состоит не только из выражения почтения. Её событийная канва разнообразна. Так, Иван Гильков из Перми в одном письме сообщает о делах семьи, смерти матери и о продаже акций компании, а во втором просит уточнить дату смерти сына и посодействовать об устройстве могилы. Иван Андреевич Гильков /05.09.1797-15.01.1865/ - потомственный почетный гражданин г. Перми, пермский купец 2-й гильдии был женат на дочери Ивана Тимофеевича Хлебникова. Она была младше мужа на 16 лет. В издании пермских архивистов Гильков по ошибке назван племянником /19/. На самом деле родственная связь у К.Т. Хлебникова с племянницей, Марьей Ивановной Гильковой, урождённой Хлебниковой /12.01.1813–01.10.1881/. К этой путанице отчасти причастен и сам адресант, называющий в письмах отца жены по-родственному - батюшкой. Виден и «вклад» составителей сборника. Пермский адресат в заголовке к одному письму назван как племянник, в заголовке к другому - просто И.А. Гильков /20/, а в пояснении - как супруг Марьи Ивановны. В именном указателе пермского издания он, вопреки сноскам на шести страницах /21/, ошибочно назван Гильковым Иваном Ивановичем /22/.
   В архивном издании находим также два письма от племянницы из Соликамска, дочери старшей сестры К.Т. Хлебникова Анны Тимофеевны – Любови Дубровиной. В первом послании она обращается с просьбой о поиске поверенного управляющего для разрешения дела в Правительствующем Сенате. Племянница пишет: «… у нас находятся в производстве по Правительствующему Сенату некоторые дела, касающиеся до соляных наших промыслов, не говоря о том, что и в самых сих промыслах не меньше требуется производства текущих дел и присмотра за вываркой соли и проч[им]» /23/. При этом Дубровина жалуется на неспособность руководить производством по нездоровью своему  и болезни мужа Ивана Никифоровича.
    Второе письмо – это отклик на помощь Хлебникова. Племянница уведомляет о найденном «лице», уполномоченном на ведение частного дела. К сожалению, письма не раскрывают всех перипетий дела. Петебургские и соликамские архивы, возможно, прояснили бы ситуацию. Хлебников, судя по письму Дубровиной, был осведомлён о проблемах племянницы, что видно из этого отрывка письма: «Приятнейшее Ваше письмо от 28 декабря минувшего года имела удовольствие получить в своё время, на которое честь имею Вас уведомить, податель сего письма наследник нашего компаньона, гвардии подпоручик Николай Александрович Форофонтов, которого прошу Вас принять в Ваше расположение, дела наши производятся по С[анкт-] Петербургу, он Вам лично объяснит, покорнейше прошу оказать по оным Ваше пособие, чем много меня обяжете» /24/.   
    Сохранилось письмо от мужа старшей сестры Хлебникова Василия Николаевича Прокофьева из Чердыни. Он просит Хлебникова купить в столице и отправить ему термометры и другие вещи из научного оборудования. Причём Прокофьев благодарит Хлебникова за осведомленность. Кирилл Тимофеевич после консультаций у специалиста забраковал ртутные термометры за ненадежностью: не до всех низких температур дотягивают, при транспортировке разбиваются. Прокофьев одобрил выбор Хлебниковым спиртовых термометров, добавив: «Вы разговаривали с наискусным мастером» /25/. Другую просьбу зять подкрепил такими сведениями: «В С[анкт]-Петербурге есть фабриканты-купцы, Кузьмы Чураснова сыновья, делают вощанку, доставляющую пользу от ревматизма…» /26/.
     Чердынь не была для Хлебниковых чужим городом. Один из чердынских «следов» отметил Сергей Мушкалов, упомянув о связях дяди К.Т. Хлебникова: «Павел Иванович /род. 1735/ был женат на дочери чердынского купца Анисье Ивановне Валуевой» /27/. Эта фамилия, как и Хлебниковых, до освоения русскими приуральских земель была распространена в  Новгороде. Чердынь славилась  ярмарками с участием купцов, ремесленников, промысловиков. Это событие привлекало кунгуряков.
      Ни один из пермских адресантов не имел отношения к Русской Америке, но Прокофьевых ленинградские биографы Кирилла Хлебникова выделили особо в связи с уточнением его даты рождения. При этом кое-что напутали в инициалах Прокофьева, в его родственном статусе и в других сведениях. Упомянув сестру Анну в издании «Записок» Хлебникова 1985 года, они указали в скобках; «вышла замуж за Н.С. Прокофьева», обозначив в отчестве не ту начальную букву /28/. А с привязкой  к данной странице в «Указателе имён» названного Прокофьева почему-то расшифровали по-другому, внеся родственную путаницу: «Прокофьев Василий Николаевич – шурин /муж родной сестры/ К.Т. Хлебникова; жил в г. Чердынь Пермской губернии» /29/.  В издании «Записок» 1979 года указаны сомнительные даты жизни Прокофьевых: «Прокофьев Василий Николаевич – шурин /муж сестры/ К.Т. Хлебникова /1821-1836/» /30/ и «Прокофьева Анна Тимофеевна – родная сестра К.Т. Хлебникова /1815-1836/» /31/. По обозначенному возрасту они сомнительны для супружества и последующего эпистолярного общения. К тому же в научных изданиях Прокофьев, будучи мужем сестры Хлебникова,  обозначен в 1985 году как шурин, а в 1979 году – как зять в сноске к «Введению»  и как шурин в «Указателе имен».
     Справедливо оспорив «предыдущие» даты рождения самого Хлебникова, ленинградцы указали на 16 марта 1784 года: «Это подтверждается несколькими письмами родственников и друзей К.Т. Хлебникова. Так, зять Василий Николаевич Прокофьев пишет ему в письме  от 22 июля 1834 года: «Ты имеешь 50 лет от роду…» /32/. Есть ссылки и на письма сестры Анны /33/. Ни муж старшей сестры Хлебникова, ни сама Анна не предполагали, что сыграют важную роль в его судьбе. Их письма стали главным достоверным источником определения и подтверждения подлинной даты рождения летописца Русской Америки.
    Риторический вопрос лишь в том, кто вы, господин Прокофьев, названный  ленинградцами то шурином, то зятем? Зять, по словарю Ожегова, муж дочери или сестры, а шурин -  брат жены. Жён у Хлебникова не было, а сестра была замужем. Значит, всё-таки муж сестры, то есть зять. Все эти досадные редакторские упущения не влияют на смысл эпистолярного общения.
    Семья Прокофьевых была приметна в Чердыни. Купец В.Н. Прокофьев обустраивал каменную двухэтажную Успенскую /Алинскую/ церковь, построенную в 1784 году, по совпадению – в год рождения Кирилла Хлебникова. Она примечательна тем, что «стояла на могиле чердынцев, павших в 1547 г.» от набегов местных воинственных племён. Ежегодно 6 января, вплоть до конца XIX века в память об этом событии  в Успенской служили панихиды по погибшим /34/. В Кунгуре до Петровских времён  память о жертвах набегов отмечали крестным ходом.
    Зная купеческую сноровку и исполнительность кунгуряка, можно предположить, что письменная просьба зятя была неукоснительно выполнена.
    Как видим, все пермские адресанты Хлебникова из числа просителей отличались напором, а он – тем, что был востребован в провинциальной среде как видный петербургский чиновник, правитель канцелярии Главного правления Российско-Американской компании /РАК/, затем – директор РАК и член-корреспондент Петербургской Академии наук, живущий в столице. Сохранностью их посланий мы обязаны не только культуре делопроизводства получателя, но и его отношению к письму как к документу в виде руководства к действию. Жаль, что нет свидетельств реакции Хлебникова на «просьбы трудящихся», нет его ответных писем в хранилищах ГАПК. Главный участник остался «за кадром» этой переписки. Его письма могли бы проиллюстрировать сюжетные линии просьб, вскрыть «волонтёрские» ходы Хлебникова, концовку «дел» и в целом – атмосферу эпистолярного общения. Нет сомнения, что земляки не остались без внимания, получили помощь из столицы. В общем-то на это  указывают деловая и доброжелательная атмосфера переписки, а также отклик некоторых адресантов вторым письмом.
    Рассмотренные документы объединены составителями сборника в одну главу по «географическому» признаку: жительство в Пермской губернии. Другие главы издания содержат аналогичные примеры переписки Хлебникова с родственниками. С теми, кто жил за пределами малой родины, просил о помощи и получал из Петербурга поддержку от Кирилла Тимофеевича - брата и дяди /35/.
    Историки, краеведы, биографы Хлебникова, ссылаясь на мнение его коллег, неоднократно отмечали его лучшие человеческие качества: порядочность и честность, исполнительность и верность слову, отзывчивость и надёжность. Они проявлялись в работе Хлебникова в разных условиях, на Камчатке, на дальних, северо-восточных островах Америки, на Аляске, в зарубежных вояжах по Латинской Америке, когда кунгуряк был рангом пониже – приказчиком, комиссионером, помощником Главного правителя и правителем Ново-Архангельской конторы. Душевность Хлебникова, широта его натуры, преданность родным и близким, друзьям проявились и в переписке с пермскими адресантами. Новизны в отыскании других черт характера тут нет.
     Интрига эпистолярного общения Хлебникова с земляками в последние годы его жизни в том, что судьба, а значит - высокие должности и новый статус, предложила ему иные личностные качества: чванство, снобизм, эгоизм. Мостилась, как и случалось в столицах, дорожка карьериста, коррупционера, протекциониста. Давался такой «шанс». Хлебников им не воспользовался.   
     Как пример для нас: он думал не о соблазнах. Переписка подталкивала его, «одного из великанов Русской Америки» /36/, сопереживать малой родине. Эти думы обострялись обстановкой: «холодный» город на Неве, отсутствие семьи, вроде бы дружеское окружение коллег, а по существу - одиночество. Верность Кунгуру - это, выделим, первооснова внимания К.Т. Хлебникова к землякам, его готовности посодействовать им, прийти на помощь. И порадоваться их искреннему отклику на собственную удачу. В таком диапазоне человеческих связей таится хороший потенциал новых  архивных изысканий.
1. Марков С.Н. Вечные следы. – М.: Молодая гвардия, 1973. – С.  438-439.
2. От Кунгура до Русской Америки: маршрутами Кирилла Хлебникова. – Пермь, 2019. – С. 152.
3. См.: Останин С.В. Благотворительная деятельность Кирилла Хлебников. // Грибушинские чтения-2021. Кунгурский диалог. – Пермь, 2021. – С. 195.
4. От Кунгура до Русской Америки…- Указ. соч. – С. 160.
5. См.: там же. - С. 161-162.
6-7. Ёлтышева Л. Пиликины. Страница истории Кунгура. – Пермь, 2013. – С. 35.
8. Ренёва О.А. Кунгур. Хроника старых домов. – Кунгур, 2007. – С. 110.
9. От Кунгура до Русской Америки… - Указ. соч. – С. 160.
10-11. Там же. С.161.
     12-13. Ренёва О.А.  Указ. соч. – С. 27.
14-15. Мушкалов  С. Забытое кунгурское купечество. – Кунгур,  2001.- С. 105.
16. Ренёва О.А. Указ. соч. – С. 29.
17. Мушкалов С. Указ. соч. – С. 32, 34.
     18. Там же. – С. 55.
19. См.: От Кунгура до Русской Америки… - Указ. соч. – С. 155.
20. См.: там же. – С. 157.
21. См.: там же. – С. 11, 155, 156, 157, 158, 161.
22. См.: там же. – С. 163. 
23.Там же. – С. 158.
24. Там же. – С. 159.
25-26. Там же. – С. 157.
27. Мушкалов С. -  Указ. соч. – С. 106.
28. Русская Америка в «Записках» Кирилла Хлебникова. Ново-Архангельск. – М.; Наука, 1985. - С. 31.
29. Там же. – С. 293.
30-31. Русская Америка в неопубликованных записках К.Т. Хлебникова. – Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1979. - С. 274.
32. Там же. – С. 6.
33. См.: там же.               
34. Миненко Н.А., Апкаримова Е.Ю., Голикова С.В. Повседневная жизнь уральского города в XVIII - начале XX века. – М.: Наука, 2006. – C. 198.
35. См.: Останин  С.В. – Указ. соч. - С. 195.
36. Марков С.Н. Летопись Аляски. – М.: Русский центр «Пересвет», 1991. – С. 114.