Ренато Колетто. Наука и религия

НАУКА И РЕЛИГИЯ: АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ ПОДХОД
Ренато Колетто

Господин проректор (профессор Ван Ренсбург), господин исполняющий обязанности декана (профессор де ла Рей ван дер Вальдт), коллеги, студенты и друзья, спасибо, что вы здесь. Для меня большая честь поделиться с вами несколькими мыслями на тему религии и науки. Во время последних лекций Стокера профессор Питер Дювенейдж сказал, что с 1850-х годов эта тема была в центре внимания интеллектуальных кругов Южной Африки, говорящих на африкаансе. Двадцать лет назад я приехал в Почефструм из Италии, чтобы узнать у вас, как следует соотносить религию и науку. Это лишь малая часть более широкого вопроса: как нам следует связывать христианство и политику, религию и искусство, веру и повседневную жизнь.
Некоторые из профессоров, которые рассказывали мне об этих вопросах, присутствуют здесь сегодня вечером. Для меня это повод для радости. Я не могу не вспомнить научного руководителя моей докторской диссертации, профессора Элейн Боту, которая определила несколько «поворотов» в философии науки (1994). Например, логический поворот произошёл примерно в 1940-х годах, когда многие считали логику основополагающим фактором в науке. Однако вскоре произошёл исторический поворот, за которым последовал лингвистический поворот, социальный, когнитивный и так далее. Профессор Элейн заметила, что, несмотря на увеличение количества поворотов, философы науки по-прежнему часто игнорируют религиозные убеждения как возможный ключ к лучшему пониманию научных теорий. Она, конечно, знала, что христианские авторы в различных дисциплинарных областях прилагали много усилий и использовали разные стратегии. Однако она не была уверена, что религиозным факторам уделяется должное внимание.
Несомненно, тема науки и религии всегда вызывала большой интерес у учёных. Среди «ведущих» философов науки можно отметить вклад Поланьи  и1 других философов-католиков, таких как Стэнли Джаки, Эрнан МакМаллин, Фредерик Супп и так далее. В Нидерландах Герман Дойеверд2 разработал неокальвинистскую точку зрения на эту тему. Помимо христианских кругов, можно упомянуть работу Фридьофа Капры (1975), в которой он указывает на параллели между современной физикой и восточным мистицизмом.3 Помимо философов, можно также упомянуть христианских богословов, историков науки и учёных разных эпох и конфессиональных традиций. Брук (1996: 3-16) выделяет несколько способов, с помощью которых некоторые учёные и исследователи «использовали» христианскую веру (религию или теологию) и рассматривали её как важный фактор для научных теорий.
Однако главная проблема большинства этих христианских подходов заключается в том, что они изображают влияние религии на науку как необязательное и эпизодическое. Другими словами, считается, что религиозное влияние присутствует не всегда, а зависит от личного отношения учёных и, возможно, от области исследований. В отличие от этого, социальные или психологические факторы, например, постоянно сопровождают научные исследования. Другая проблема заключается в том, что религиозное влияние, по-видимому, не играет особой роли или не оказывает существенного влияния на теоретизирование. Наконец, некоторые из этих христианских подходов сосредоточены в основном на прошлом или, по-видимому, представляют интерес в основном для «религиозных» кругов в апологетических или догматических целях.
В этой работе я хотел бы предложить альтернативный подход к этой области исследований с христианской точки зрения, особенно в том, что касается влияния религиозных убеждений на научные теории.4 Тема «религия и наука» могла бы привлечь более широкое внимание, в том числе в «светских» кругах, если бы можно было доказать, что основополагающие убеждения религиозного характера оказывают постоянное влияние на научные теории и имеют значение. Эта аргументация будет рассмотрена на следующих страницах.
Чтобы показать, что на науку и образование 5 влияют религиозные убеждения, необходимо прояснить природу религиозных верований. Последние, как утверждает Клоузер (2005: 23), - это представления о чём-то/ком-то, что считается независимым от остальной реальности и от чего зависит остальная реальность. В этом смысле религия - универсальное явление, не ограниченное определёнными кругами или людьми, и можно ожидать, что она повлияет на все виды культурной деятельности. С этой точки зрения можно утверждать, что философам и другим гуманитариям, интересующимся наукой, необходимо уделять больше внимания религиозным факторам, влияющим на научные и академические теории.

Факторы и перспективы в науке

Философы науки, помимо прочего, стремятся выявить факторы, играющие важную роль в науке, и перспективы, которые помогают понять науку и учёность (Лубсер, 2013). Они также стремятся определить, какие факторы оказывают законное влияние на науку, а какие, напротив, не должны играть никакой роли. Например, Поппер был убеждён, что, хотя психологические факторы время от времени проникают в научные процессы, их следует держать под контролем. Логические факторы, напротив, по его мнению, всегда должны играть главную роль. По мнению Куна, напротив, логические факторы не всегда являются решающими, но изучение, например, «психологии исследований» (Kuhn, 1970) откроет новые и крайне важные пути для понимания конкретного функционирования научного сообщества.
Аналогичная дискуссия, конечно же, касается дисциплинарных подходов, которые мы используем для понимания науки. Возвращаясь к точке зрения Поппера (1970: 57-58), можно сказать, что обращение к социологии, психологии или теологии означало бы принятие ошибочной стратегии. Эти дисциплины представляют собой своего рода «сумасшедшую периферию» (Поппер, 1970: 58). Однако, по мнению Куна и других, нельзя по-настоящему понять науку, не принимая во внимание хотя бы историческую перспективу (Кун, 1977; Пирс Уильямс, 1970). И разве сам Поппер, спрашивает Кун (1970: 22), не использует этические аргументы, когда говорит нам, какой должна быть наука? А как насчёт социальных механизмов, которые, как показал Кун, действуют в научном сообществе? Как насчёт общественного признания новой парадигмы? Не поощряется ли это, с психологической точки зрения, пропагандой и убеждением, а также ролью, которую играет «репутация» (Kuhn, 1996: 153, примечание 10)? В долгосрочной перспективе количество факторов и точек зрения, которые необходимо учитывать, увеличилось. Если использовать метафору Боты, количество поворотов увеличилось.
Надеялась ли она, что произойдёт и «религиозный поворот»? Я так не думаю, поскольку она считала большинство таких поворотов несбалансированными и неоправданными акцентами на роли определённого фактора или точки зрения. Она скорее надеялась на «более целостную теорию», в которой различным факторам, в том числе религиозным, можно было бы отвести подобающее место (Бота, 1994: 27). Разве она не понимала, что многие, не только философы, уже изучали именно роль «веры» в научных теориях? Она, конечно, знала об этом, но считала, что их стратегии неудовлетворительны. Поэтому в следующем разделе мы рассмотрим наиболее распространённые стратегии, которые использовались в христианских кругах, чтобы показать значимость религиозных убеждений в науке.

Сопоставление исторического ландшафта

В кратком, но очень содержательном документе Брук (1996: 3-16) представляет наиболее распространённые способы, с помощью которых религия (вера или теология) 6 влияла на науку в течение последних нескольких столетий. Его «карта» учитывает не только философов, но и работы историков науки, теологов и самих учёных. В этом разделе я буду следовать его классификации; я буду лишь уточнять её там и сям, когда она покажется мне потенциально запутанной, и добавлю несколько примеров, которые помогут лучше понять объяснения Брука. Однако моей целью также будет показать, что в большинстве подходов, перечисленных Бруком, влияние религии на науку считается необязательным, случайным и не очень значительным.
Во-первых, христианская вера рассматривалась как предпосылка для науки. Современной науке нужны такие предпосылки, как, например, непрерывность, единство и единообразие природы. Некоторые считают, что эти «метафизические концепции» являются прямым следствием христианской веры в сотворение мира. По словам Брука (1996: 4), существует «сильное ощущение» или версия этой идеи: «без христианской доктрины сотворения мира не было бы современной науки». Среди сторонников этого подхода можно назвать таких авторов, как Томас Торранс (например, 2001) и Стэнли Джаки (1978). Хойкаас (1963, 1972) утверждал, что современная наука стала возможной благодаря Реформации. Совсем недавно Харрисон (2007) заявил, что современная наука в значительной степени обязана христианской доктрине о грехопадении и его когнитивных последствиях.
Однако следует отметить, что даже если бы можно было доказать, что христианство породило современную науку, в большинстве случаев предполагается, что последняя, достигнув зрелости, будет развиваться самостоятельно. Таким образом, религиозное влияние считается ограниченным начальными этапами развития науки и не обязательно должно играть роль в повседневных решениях учёных. Оно стоит «до», а не «внутри» науки.
Во-вторых, как говорит Брук (1996: 6-8), вера часто служила санкцией для научных исследований. Я думаю, что Брук имеет в виду, в частности, сохранение широкого поля для этих исследований. Вера санкционировала определённые формы исследований, которые в противном случае могли бы быть подавлены или проигнорированы. Мы можем вспомнить, например, аналогию с «двумя книгами», которую продвигал Фрэнсис Бэкон. Поскольку было необходимо обращаться к книге Божьих слов во всех её подробностях, стало необходимым обращаться к книге дел Божьих во всех её уголках. Но, конечно, следует признать, что светские учёные могли интересоваться теми же «уголками» исследований в своих целях. Кроме того, причины, по которым конкретные интересы были «санкционированы», часто вызывают недоумение. Например, «Лютеру нравилась алхимия из-за её аллегорических значений: образы очищения огнём напоминали о Судном дне» (Брук, 1996: 7).
В-третьих, вера служила мотивом для следования определённому направлению или «парадигме» в науке. Цель прославить Бога могла быть достигнута путём достижения определённого результата, который должен был более ясно демонстрировать Божью работу. Так было, например, с Джозефом Пристли, который, будучи диссидентом, пытался показать связь между наукой и унитарианством. Химия, очищенная от присутствия «духов», могла бы помочь преодолеть ложный дуализм материи и духа и восстановить чувство «единства». В его случае наука также должна была помочь в конечном счёте создать форму христианства, которая могла бы выдержать рациональную критику и отказаться от «суеверий». Таким образом, в некоторых случаях поддержка одного типа «парадигмы» вместо другого была обусловлена принятием одного типа теологии вместо другого.
Но опять же, можно возразить, что те же самые парадигмы могли быть приняты по другим (например, светским) причинам. На самом деле, эти парадигмы не были результатом религиозного влияния. Как и многие философские течения, они были сформированы на светских основаниях, а затем приняты христианами, потому что, как им казалось, они лучше соответствовали определённой теологии или научной программе. В этом случае можно даже задаться вопросом, не имеем ли мы дело с влиянием науки на религию.
В-четвёртых, следует рассмотреть роль эстетического аспекта в науке. Хорошо известно, что при выборе между конкурирующими теориями критерий простоты может играть стратегическую роль. Простота часто ассоциируется с симметрией, элегантностью, гармонией и красотой. Конечно, эти соображения не несут в себе автоматически теологического смысла. «Однако в прошлом, - говорит Брук (1996: 10), - эстетические соображения были „мостом от теологии к науке и наоборот“». Классический пример - теория Коперника: расположение Земли по отношению к другим планетам демонстрировало симметрию. Соотношение периодов обращения планет с их расстоянием от Солнца демонстрировало гармонию. Однако даже в этом случае, я полагаю, простота, красота или изящество могли привлечь даже тех, кто не был заинтересован в мосте между наукой и теологией.
 В-пятых, убеждения иногда играли роль регулирующих принципов. Для Ньютона пространство было однородным, потому что оно было создано единым и единственным Богом. Фарадей пришёл к выводу о взаимосвязи и конечном единстве всех физических сил, опираясь на своё религиозное понимание «силы» Бога (Рим. 1:21; см. Бота, 2007: 184-207). Эта вера направляла его экспериментальную работу, несмотря на то, что ему не удалось продемонстрировать связь между электрическими эффектами и гравитационными силами. Джеймс Клерк Максвелл, по-видимому, вывел некоторые из своих гипотез из учения о Троице. Эта категория, по-видимому, связана с третьей, описанной выше, в том смысле, что здесь религия становится внутренне значимой для науки и приводит к формированию гипотез. Конечно, остаётся открытым вопрос о том, допустимо ли или даже правдоподобно ли понимать «силу» Бога (в  Римлянам 1) в концептуально-физическом смысле, или же природу пространства следует выводить из природы Бога. Здесь мы сталкиваемся с проблемами, связанными с законным использованием Библии, которые повторяются в последней (шестой) категории.
Наконец, по словам Брука (1996: 14 и далее), в некоторых случаях вера «создавала науку» (я бы предпочёл сказать, что вера «заменяла науку»). В качестве примера можно привести «креационистские» теории. Доктрины, напрямую вытекающие из Священного Писания, иногда выполняли объяснительную и научную роль. Брук признаёт, что эта модель часто связана с «оппозиционной позицией» (старая анабаптистская модель и её современные версии), однако он (1996: 14) также утверждает, что это не всегда так. В конце концов, Галилею противостояли католики, а не меннониты. Был ли главным виновником буквализм? По мнению Клоузера (2005: 111 и далее), идея о том, что Священное Писание содержит (по крайней мере, некоторые) научные теории, является отличительной чертой этого направления в большей степени, чем буквальное толкование Писания. В любом случае, большинство христиан отвергают как буквальное толкование Библии, так и идею о том, что Библия содержит или раскрывает научные теории.
Я полагаю, что этот краткий исторический обзор подтверждает мои первоначальные гипотезы (и обосновывает недовольство Боты). В большинстве случаев учёные-христиане изображали религию как нечто необязательное: кто-то может апеллировать к своей вере, а кто-то может действовать «нейтрально». Влияние религиозных убеждений также изображалось как довольно редкое и не повсеместное. В приведённых выше примерах оно касалось, например, «рождения» науки или сохранения некоторых тем для исследований. Вероятно, этих целей можно было бы достичь и без религиозных мотивов. В некоторых случаях библейские доктрины рассматривались как замена научным теориям, что наносило ущерб как вере, так и науке. В этом случае можно отметить, что, поскольку библейские стихи применимы только к некоторым теориям, в остальных теориях религиозные убеждения неявно считаются неуместными. Только в двух случаях (третьем и пятом в списке Брука) религиозные убеждения использовались для выбора определённой «парадигмы» или в качестве «регулятивных принципов» для науки. Это означает, что в этих случаях они в конечном счёте функционировали внутри науки. Тем не менее, неправильное использование библейских текстов является предупреждающим звоночком против этих процедур.
Есть ли надежда на то, что религиозные убеждения можно рассматривать с научной точки зрения? В следующем разделе я хотел бы показать, что возможна перестройка дискуссии.
 
Новое понимание религии

К сожалению, не существует единого мнения относительно определения религии. Однако можно прийти к согласию в том, что хорошее определение должно выявлять общие черты всех религий.7 На бытовом уровне и интуитивно мы склонны ассоциировать религию с её «классическими» проявлениями: христианством, исламом, индуизмом и так далее. Таким образом, религия ассоциируется с поклонением высшему существу/существам, определёнными ритуалами, священными книгами, храмами, лидерами, жрецами и, возможно, этическими предписаниями. Однако анализ, проведённый Клозером (2005: 11-17), показывает, что ни одна из этих характеристик не является общей для всех религий. Например, не все сообщества, которые обычно считаются религиозными, верят в высшее существо. Буддизм Тхеравады, пожалуй, является главным примером «религии без Бога», но во всех буддийских традициях божественное традиционно ассоциируется с «Пустотой», с «небытием» или «ничто». В индуизме Брахман-Атман считается не существом, а скорее «бытием-ностью» или «бытием в себе» (Clouser, 2005: 12).
Характеризовать религию, связывая её с конкретными действиями, ритуалами или практиками, также довольно проблематично. Например, не все религии включают в свои практики молитвы или даже поклонение. Можно предположить, что у нас есть религия всякий раз, когда у нас есть «ритуалы». Однако во многих случаях одни и те же ритуалы могут считаться «религиозными» в в одном контексте и  нерелигиозными (или даже  преступными) в других.8 Кроме того, разве «ритуалы» не проводятся в судах, академиях, парламентах и так далее? Более того, не все религии имеют священные книги, признают священные места или собираются в храмах. Что касается этических кодексов, мы сталкиваемся со странной ситуацией: хотя членство в некоторых клубах требует соблюдения этических норм, не все религии предписывают такие кодексы.
Другими словами, ни одна из упомянутых выше характеристик (другие рассматриваются в работе Клоузера, 2005: 12 и далее) не кажется нам тем общим знаменателем, который мы ищем, в результате чего попытки дать определение «религии» в наши дни обычно прекращаются. Однако, по мнению Клоузера, можно выявить общий знаменатель всех религиозных верований, присутствующий во всех религиозных традициях без исключения. Он предлагает следующее определение. «Религиозная вера - это вера в нечто божественное как таковое, независимо от того, как это описывается, где «божественное как таковое» означает безусловную, независимую реальность» (Клузер, 2005: 23). 9
Общий знаменатель всех религий заключается в идентификации кого-то или чего-то, что не зависит ни от чего другого и от чего/кого зависит всё остальное. Если это определение верно, то оно подразумевает, что религиозная вера или приверженность — это не выбор, который одни люди делают, а другие отвергают. С этой точки зрения религия - это универсальное человеческое состояние. Человечество не делится на две группы - верующих и неверующих: все люди дышат, говорят, общаются, заботятся друг о друге и являются религиозными. Можно возразить, что это определение, по-видимому, игнорирует тот факт, что среди нас есть атеисты. Однако знание того, во что человек не верит, не исключает религиозную веру, точно так же, как знание того, что не ест вегетарианец не исключает, что он может есть что-то другое. Религия - это поиск фундаментальной «основы» реальности, и мы все, сознательно или неосознанно, занимаемся этим.
Мы все делаем это, потому что не можем не формировать представление о реальности, в котором различные законы и свойства упорядочены определённым образом, имеют приоритет, игнорируются и так далее. Таким образом религия проникает в теории. Библейское представление о реальности ведёт к определённому способу теоретизирования, при котором нет необходимости сводить богатство и разнообразие реальности к Разуму, Материи или Ощущениям. Разные религиозные позиции ведут к разным представлениям о реальности, а они, в свою очередь, ведут к разным теориям или разным способам интерпретации фактов и ситуаций.
Пример может помочь прояснить аргументацию Клоузера: давайте рассмотрим марксизм - движение, которое часто заявляло о своей враждебности по отношению ко всем религиям. Согласно взглядам Маркса, материя/энергия является основой реальности. Внутри материи действует закон, который заставляет вещи меняться в соответствии с процессом, который он называет «диалектическим развитием». Этот закон привёл к тому, что за миллионы лет материя организовалась во множество форм. Галактики и солнечные системы, люди и общества - всё это продукты материи, организованной законом диалектического развития. При правильном понимании этот закон указывает на то, что капиталистическая экономика является причиной эксплуатации и отчуждения. Как только будут установлены социалистические правительства, зло исчезнет; общество будет свободно от преступности, отчуждения и так далее. Хотя Маркс был атеистом, его теории подразумевают независимость или самосуществование физической материи с присущим ей законом диалектического развития. Материя «просто есть» и ни от чего не зависит. Остальная реальность либо идентична материи, либо зависит от неё. «По этой причине», - заключает Клозер, - «теория Маркса основана на религиозной вере» (2005: 46).

Дальнейшие размышления

На этом этапе было бы уместно привести несколько примеров того, как религиозные убеждения формируют и всегда формировали научные теории. Можно было бы привести десятки примеров из всех областей науки, и это было бы очень интересно. Мы могли бы начать с математики Древней Греции, с кризиса, вызванного открытием иррациональных чисел. Кто-то возразит, что такой пример не подходит, поскольку он относится к тем временам, когда религия и наука ещё не были чётко разделены. Но затем мы могли бы перейти к современной математике и заметить, что религия по-прежнему играет значительную роль в этой области и сегодня. Если математика недостаточно «сложная» наука, мы могли бы перейти к современной теории атома и понаблюдать за ролью религиозных убеждений в работах Маха, Эйнштейна или Гейзенберга. Мы могли бы пройтись по областям биологии и психологии, общественным и гуманитарным наукам. Мы могли бы, если бы у нас было для этого больше места. Что можно сделать в рамках этой лекции, так это вернуться к профессору Элейн и обратить внимание на её анализ «поворотов» в философии науки. Да, по её мнению, различные повороты были направлены на поиск твёрдой почвы, locus ordinis, на которой можно было бы закрепить определённость и универсальность. Редукционистские стратегии, принятые различными направлениями и школами философии науки, свидетельствуют о наличии сверхрациональных обязательств религиозного характера.
С представленной здесь точки зрения представляется разумным сделать вывод, что философы и историки науки, учёные, теологи и все исследователи, интересующиеся наукой, должны обращать внимание на влияние религии на науку и исследования.
Цель, конечно, не в том, чтобы доказать, что христиане (или любая другая группа) всегда правы, а остальные ошибаются.10 Цель скорее в том, чтобы понять связь между убеждениями учёного (или научного сообщества) и предлагаемыми научными гипотезами, теориями, методами и результатами. В некоторых случаях это упражнение может указать на причины, по которым одни проблемы выбираются вместо других. Оно может пролить свет на причины, по которым определённая теория формируется определённым образом, с определёнными последствиями, в определённом контексте. Этот тип исследования может пролить свет на различные подходы, которые могут использовать «школы» в рамках определённой дисциплины. Это также может помочь понять, почему разные школы по-разному интерпретируют определённые явления.

Заключение

Итак, мы можем подвести итог: мы нашли способ включить религиозные факторы в число факторов, формирующих науку. Но только ли это? Возможно, некоторые из нас начнут понимать, что последствия такого подхода гораздо более далеко идущие. Они применимы не только к естественным наукам, но и ко всем дисциплинам, в которых  работают. Они применимы не только в академических дисциплинах, но и в таких областях, как искусство и политика, сельское хозяйство, трудовые отношения и общество.
Да, религия имеет значение, она формирует нашу культуру, она формирует жизнь. Да, такой подход открывает перед всеми, особенно перед учёными-христианами, возможность жить целостной, гармоничной жизнью, в которой моя церковь и мой офис не находятся на разных планетах. И возникает ещё больше вопросов: откуда взялся такой подход? Это не новый подход, но он остаётся альтернативным. Двадцать лет назад я переехал в Почефструм, потому что это одно из мест, где можно узнать об этом. Это не единственное место: можно поехать в Амстердам, Торонто или Айову в США. Но я также знал, что не смог бы узнать об этой традиции в Кембридже, Йеле, Оксфорде или Сорбонне. Это очень важно, и этот университет может это предложить.
Позвольте мне закончить призывом не «продавать» свою традицию за ту, которая не имеет такой же ценности. Мы живём во времена, когда нас всех призывают присоединиться к большинству. На это есть экономические, политические и психологические причины. Разнообразие парадигм рассматривается не как обогащение, а как угроза, несмотря на все разговоры о плюрализме, прислушивании к «маргинальным голосам» и так далее. Было бы жаль, если бы в таких обстоятельствах от этой драгоценной парадигмы пришлось отказаться. Для многих из нас это означало бы потерю части  идентичности, то несть самих себя.

1 Что касается Поланьи, я имею в виду в первую очередь его книгу «Наука, вера и общество» (1946). Можно даже сказать, что «приверженность» является ключевым фактором в его понимании науки. Иногда он использовал христианские термины и метафоры, например, когда описывал принятие парадигмы или смену парадигмы в терминах «обращения» и «веры» (см. Кун, 1996: 144, 150, 152, 158, 159).
2 Герман Дойеверд (1894-1977) - голландский философ-неокальвинист, который вместе с Д. Х. Т. Волленховеном основал школу «реформатской философии». Это движение связано с деятельностью голландского государственного деятеля и теолога Абрахама Кайпера (1837-1920). Среди авторов, упомянутых в этом тексте, к этой философской школе можно отнести Боту, Клоузера, Штрауса (в некоторой степени Уолтерсторфа) и автора этой статьи.
3 Конечно, отношения между религией и наукой обсуждаются далеко за пределами христианских кругов, в исламе, буддизме и так далее, но моё исследование ограничено христианскими подходами.
4 Поэтому я немного отойду от темы влияния научных теорий на религиозные убеждения и верования. Последняя тема, безусловно, заслуживает большего внимания, чем то, которое она получает в настоящее время (см. Уолтерсторф, 2004: 80-85), но я оставлю её на другой раз.
5. Дискурс этой статьи в особенности связан с естественными науками. Однако по причинам, которые станут ясны позже , я отношу к наукам также математику, гуманитарные науки, социальные науки, философию и так далее. То, что я буду говорить о естественных науках, часто применимо и к другим наукам. По этой причине я часто буду использовать такие фразы, как «наука и образование», «научные теории» или «(научные) теории» применительно ко всем наукам.
6 На предыдущих страницах мне пришлось приспособиться к этой ситуации и использовать «веру», «религию» или «теологию» как синонимы. Я обнаружил, что по-другому практически невозможно, например, когда мне нужно было обсудить свои взгляды с авторами, которые не проводят чёткого различия между этими терминами.
7 В следующем разделе я опираюсь на анализ природы и роли религии, проведённый Клаузером (2005: 9-41).
8. В списке Клоузера (2005: 11) в качестве примеров действий, которые могут быть религиозными или нерелигиозными в зависимости от контекста, приводятся: «поджог дома, запуск фейерверков, пост, пиршество, секс, пение, песнопения, нанесение себе увечий, обрезание, обмазывание себя навозом, омовение, убийство животного, убийство человека, вкушение хлеба и вина, бритьё головы» и так далее.
9. По мнению Клоузера, существует также вторичное значение, в котором убеждение является религиозным, а именно когда «оно касается того, как не божественное зависит от божественного как такового» или если это убеждение «о том, как люди приходят к правильному отношению к божественному как таковому» (2005: 24). Однако это второе значение определения не относится к нашему разговору о науке.
10 Хорошо известно, что ценные теории иногда рождаются из «мифов» (Поппер, 1963: 127). С другой стороны, теории, которые могут быть разработаны в рамках христианских принципов, вполне могут быть ошибочными.

: Botha ME (1994) Understanding our age: philosophy at the turning point of the “turns”? The endless search for the elusive universal. Tydskrif vir Christelike Wetenskap 30(2): 16-31.
Botha ME (2007) Metaphor and its Moorings: Studies in the Grounding of Metaphorical Meaning. Bern: Peter Lang.
Brooke JH (1996) Religious belief and the natural sciences: mapping the historical landscape. In: Van der Meer JM (ed) Facets of Faith and Science. Volume 1. Lanham, Md.: University press of America, pp. 1-26.
Capra F (1975) The Tao of Physics. Boston: Shambhala Publications. 13 Clouser RA (2005) The Myth of Religious Neutrality: an Essay on the Hidden Role of Religious Belief in Theories. Revised edition. Notre Dame, In.: University of Notre Dame Press.
Harrison P (2007) The Fall of Man and the Foundations of Science. Cambridge: Cambridge University Press.
Hooykaas R (1963) Science and Reformation. In Metraux GS and Crouzet F (eds) The Evolution of Science. New York: New American Library of World Literature, pp. 258-290.
Hooykaas R (1972) Religion and the Rise of Modern Science. Grand Rapids: Eerdmans.
Jaki SL (1978) The Origin of Science and the Science of its Origins. Edinburgh: Scottish Academic Press.
Kuhn TS (1970) Logic of discovery or psychology of research? In: Lakatos I and Musgrave A (eds) Criticism and the Growth of Knowledge. Cambridge: Cambridge University Press, pp. 1-23.
Kuhn TS (1977) The Essential Tension: Selected Studies in the Scientific Tradition and Change. Chicago: University of Chicago Press.
Kuhn TS (1996) The Structure of Scientific Revolutions. Chicago: The University of Chicago Press.
Loubser RA (2013) Factors shaping scientific framework change. Proceedings of Transformation in a Changing Climate, 19-21 June 2013. Oslo: University of Oslo.
Pearce Williams l (1970) Normal science, scientific revolutions and the history of science. In: Lakatos I and Musgrave A (eds) Criticism and the Growth of Knowledge. Cambridge: Cambridge University Press, pp. 49-50.
Polanyi M (1946) Science, Faith and Society. Chicago: University of Chicago Press.
Popper KR (1963) Conjectures and Refutations: the Growth of Scientific Knowledge. London: Rutledge & Kegan Paul.
Popper KR (1970) Normal science and its dangers. In: Lakatos I and Musgrave A (eds) Criticism and the Growth of Knowledge. Cambridge: Cambridge University Press, pp. 51-58.
Strauss DFM (2001) Reductionism in mathematics: philosophical reflections. Tydskrif vir Christelike Wetenskap, 37(1): 1-14.
Torrance TF (2001) The Ground and Grammar of Theology. Edinburgh: T&T Clark.
Wolterstorff NP (2004) Educating for Shalom: Essays on Christian Higher Education. Grand Rapids: Eerdmans.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn