Татьяна. 2 глава

              "Истина - это то, во что человек искренне верит, даже если заблуждается".
            "Если оправдываешь себя  оправдывай другого, если винишь другого вини и себя".
             Записочки, заметочки. А жизнь течет сама по себе, независимо от доморощенной философии. Есть ли право выбора у человека? Если считаешь, что есть - считай так, если так не считаешь - не выбирай...
             Тот человек, занявший свое место в свободной до селе комнате Таниной души, телом своим и вообще своим частным бытием обитал там, за мостом, на противоположном, левом берегу Невы. Таня об этом не знает. А ведь это не так уж далеко от неё. Живет он в Литейной части, это старое название района Петербурга - района Литейного проспекта. Проспект Чернышевского, улица Чайковского, Фурштадская (в советское время улица Петра Лаврова), Кирочная (бывшая улица Салтыкова-Щедрина, и зачем её переименовали?), улица Некрасова (слава Богу, что не переименовали в Бассейную). Он живет  в доме номер два. Соседний  угловой дом  выходит на Литейный проспект. В этом угловом доме жил поэт Николай Алексеевич Некрасов. Надворный флигель, обитель нашего героя, полностью реконструировали, оставив только фасад, так что от старых квартир  не осталось, полагаю, и следа. Ну что ж.... время, время. О времени не будем здесь философствовать.
        
            Итак, влюбленных (считаю, что это так, они были влюблены друг в друга), влюбленных разделял только мост, ну и еще по километру с той и с другой стороны. И оба молчали. Они были взрослыми, вполне адекватными людьми, чтобы не делать из этого проблему. Тем более, что понимали - при тех обстоятельствах, что сопутствовали им, шансов на воссоединение не было. А, впрочем, не будем рассуждать о том, что, возможно, не имеет отношения к сути дела.
            Они пересекаются раз в месяц, иногда раз в два месяца там, где сходятся их интересы. Это такие посиделки, где проходят обсуждения разных тем, связанных с человеческой личностью. Садятся в круг и рассуждают о том, о сем. Это полезно. Например была тема "Я хочу", предлагалось порассуждать о том,  что это значит для каждого участника,  какие бывают желания. Одна молодая красивая женщина высказалась о  своих желаниях "от избытка", не от недостатка, нехватки чего-либо, а от избытка,  эта мысль Тане понравилась. Сначала она увидела в этом отражение царящего повсюду духа потребительства, а дома вдумалась в смысл и поняла, что в этом есть рациональное зерно. Стоит лишь переключить режим с уровня  "необходимое и достаточное" на уровень "избыточное" и потребление, как не странно, становится более рациональным.
         О возникшей любви Таня не подозревала. Сначала она почувствовала порхающих бабочек в животе. Они прилетели легкой стайкой, потрепетали и упархнули. Потом теплело лоно, и в этом упоительном состоянии,  в абсолютном блаженстве она засыпала. Но по-настоящему она почувствовала, что любит, совсем неожиданно. Это оказалось для неё открытием. Ей  было все равно, с кем он сидит рядом, кому улыбается, с кем оживленно общается,  её не волновало даже есть ли у него кто-то... Но однажды, на очередной встрече она с изумлением поняла, что влюбилась. Просто посмотрела на него и поняла, что любит в нем всё и немытую голову, и оголившийся пухлый живот, и очки, даже то, что он коварен, то, что он здесь главный, то, что он с ней, с Таней, не всегда церемонится.... Но Татьяне всё равно. Она, хоть и самолюбива и обидчива, но понимала - в общественных местах человек себе не хозяин.
            Корпоративное сознание, которое всё больше распространяется в обществе, грустное, но объяснимое явление. Грустное, потому что этот коллективизм душит индивидуальность.  Объяснимое, потому что вызвано стремлением общества к самосохранению. Консолидация - прямая реакция на опасность, на угрозу. Только в период абсолютной безопасности можно безмятежно разгуливать в одиночестве. Татьяна в глазах окружающих, будучи везде и всегда одна, выглядела безумной... С другой стороны, она находилась среди соплеменников, она появлялась там и здесь, бывала на различных мероприятиях, работала среди людей, она не сторонилась людского сообщества. Ну да, держалась, и, порой, не по своей воле, обособленно, ну и что, это не влияло на ее жизнь. И ведь корпоративное сознание не было направлено против нее. Объединяться - это исторически сложившееся свойство человека. У Тани было какое - то свое предназначение. Быть среди людей, но в одиночестве. Может быть ей так казалось, а на самом деле она абсолютно гармонично существовала в любой группе, не шушукаясь с подружкой или дружком в уголке, не создавая внутри компании уютный  кружочек, сдвигающий бокалы с шампанским и откравая коробочки с пирожинками...
           Увы, предмет ее влечения прекрасно чувствовал себя и даже был инициатором этих игр по типу "разобъемся на команды по два, три, пять человек! А водить будет Таня и пусть она разгадает, что мы загадали, какая у нас в каждой команде своя и ещё и общая тайна! Раз-два-три! Таня, води!" Команды в растерянности - Таня не играет с ними, однако, она с удовольствием наблюдает за группкам. Как они уютно сплетаются меж собой ручками-ножками, любо дорого смотреть.
          Вообще-то рассуждения эти странные. Эпоха индивидуальностей (не путать со "звездами" эстрады) закончилась, а Таня будто бы странным образом перешла в новую эпоху, сохранив  черты человека прошлой эпохи, где даже в толпе Невского проспекта каждый был зрелой, завершенной личностью. Теперь либо ты звезда, либо член группки. Равных индивидуальностей, общества без иерархии ныне не существует. Повсюду небольшие пирамидки. Они так и вырастают, так и вырастают тут и там. И появляется Татьяна, не звезда, не лидер, просто сама по себе и строительство пирамидки ускоряется в разы. Ей нет места в сооружении. Все кирпичики уже на месте, все подогнаны один к другому и быстро-быстро занимают свое место. Все! Пирамидка готова, Тане тут делать нечего. Монолит человеческой группы демонстрирует свою прочность, свою незыблемость. Так и хочется спросить: "Господа, а зачем вам это?" . И неужели вы не понимаете, что Татьяне, как зрелой  индивидуальности, это не надо, она пришла общаться, а не играть в кубики. Нет этой зрелости сегодня в людях. Вернее она есть, но не признается обществом.... Таково оно сегодня.
            
           Но Татьяну тоже не изменишь. Она прекрасный пережиток, атавизм,  злак на поле, засаженном люцерной, проросший в силу того, что раньше на этом поле росла пшеница...
             Тогда почему она влюбилась? Тогда зачем возникла любовь к ней? Она видит, как сопротивляется этому чувству главный  архитектор пирамидки. Тут ведь все отлично спроектировано. Тане поначалу вроде бы предполагалось местечко, если не в фундаменте, то хотя бы в виде архитектурного украшения, изящного архитектурного излишества, но и этих деталей уже хватало, и что делать с Таниной ярко выраженной индивидуальностью, архитектор не знал. Решил присвоить себе для личного пользования, для игры. Все равно никому не понадобится. Но выяснилось, что многим она пришлась по-душе и возникла опасность деформации кирпичиков, даже потери некоторых кубиков из набора. Кое-что и правда посыпалось, некоторые, казалось, прочные конструкции пошатнулись. Понять можно, это неприятно, некомфортно. Сооружение вот-вот рухнет. И люди правы. И не правы одновременно.
          Опасность. Смятение. Недоумение. Что делать? А ведь тут люди умные собрались, интеллигентные, интеллектуальные. Убежать? Искать нового саттелита? Примкунуть к другому князю? Да не очень получится. И тут возникает мысль о возврате к своей личной, утраченной было, уникальной личности. И тут возникает упоительная мысль о возможности восстановления своего индивидуального я без потери коммуникации, без подчинения, без иерархии, без доминирования, без необходимости занимать свое место в пирамиде. Возникает идея сообщества умных людей. А они, действительно, умны, красивы, и, главное, порядочны. Они интеллигентны. В той или иной степени везде в этих пирамидках были более или менее адекватные люди, лишь бы они не складывались, как трансформеры в монолитные конструкции...

               Тепло задушевных вечеров кануло в лету... Гитара, огонь костра...
                Семья, дети, родители....Понятно, что и здесь перемены неизбежны.
                 Что остается в сухом остатке?
Возникающее ниоткуда чувство...
Счастье вырисовывалось в образах. То представлялось катание вдвоем на лодке. Она на веслах. Перед ней любимое лицо. Другой сюжет (возможно, продолжение первого): ночной бар. Бар любимый молодежью, атмосферный. Татьяна с ним в баре. Пьют пиво, не сдерживаясь. В пиве тонут все сдерживающие факторы. Ночь в страстных объятиях, в бесконтрольном, безудержном сексе, безумство любовных утех. Апофеоз.
              Так это и должно быть. А потом сладкое волнообразное воспоминание,  благодарность тела, болезненная истома выздоровления. Отчуждение до судорожной потребности нового страстного упоения друг другом. Наслаждение страданием. Любовь...
                  Если всё честно, без предательства, то всё оправдано.