А теперь о погоде

"Ну, а hули ж?"- с напором  спросил он у меня, всё больше багровея от водки своим и без того тёмным лицом.
Я задумался над его словами и осознал, что действительно сетовать нечего - зима.
За окном рюмочной, над заводской проходной мигали жёлтые цифры: "минус 25", ледяная тьма наваливалась на город, но в животе приятно теплело, да вот только ноги подмерзали в потоке морозного воздуха, струящегося от непригнанной двери.
"В декабре 78-го года, в Москве было минус 37 градусов," - сказал он веско. "Многие помнить этого не могут по объективным причинам, а те кто помнить могут, наверное, уже забыли... По объективным же, bля, причинам."
Он грустно усмехнулся и мечтательно посмотрел вдаль времени, кивнул кому-то там из прежней жизни, но быстро спохватился и уставился в бумажную тарелку с хилым маринованным огурчиком посередине.
"А ведь на московских  трамваях тогда от мороза этого, вся краска потрескалась...", тихо проговорил он и неожиданно воспрял.
"Только мне то что, крепышу?!
Вязаный свитер, ушанка, рукавицы, газет напихал в штаны между ног, чтоб не отморозить и побежал себе на лыжах по стылому  каналу со школой!"
Я рассеянно покивал ему рассматривая как по графину стекает водочная слеза, а потом, совсем перестал его слышать. Смотрел в заиндевелое окно, где в морозном мареве, обхватив себя за плечи, бежали к метро офисные пиджачки с попками.