Дома

О, как человеческие жилища разнообразны и непохожи друг на друга! Они могут угнетать, вдохновлять или усыплять.

А могут возвращать в прошлое.

Прошло несколько лет, и вот она вернулась. Земля была все так же тепла и куст сирени знакомо шуршал, приветливо встречая старую подругу, но в оконное стекло веранды стучать было уже некому.

После поворота ключа, осторожно, с колотящимся сердцем, вошла и вдохнула запах приятно прохладного, как всегда, дома, нетопленной с весны печки, книг, мышей, и старого рассохшегося дерева.

Всей душой она любила такой родной и милый запах сукна и деревянных ящиков с рубиновыми, изумрудными стекляшками-ручками, эти зеркала, в которые не раз заглядывала смерть.

Как легко было спать на высокой кровати с вечнохолодными чугунными столбиками и горой подушек, набитых утиными перьями.

Всматриваясь в глубину старинного вишневого буфета и, между фарфоровых пар и фигурок толстого, грубого стекла, она видела пальцы, заботливо расставившие всё это сто, может быть, тысячу лет назад.

С фотографий на неровных, в увядших обоях, стенах, смотрят, подмигивая, дорогие молодые лица.

Среди них строгие глаза Христа в простом тонко-металлическом окладе.
И радостно, и покойно. И страшно, и думается о конце.
И часы тикают в такт этим её мыслям:  «Помилуй, Господи!».

Она заплакала тихо и горько, хотелось кричать, но так боязно было потревожить сон тех, кто навсегда прописан в этом доме.

И вспомнился ей стол, а на нем гроб в бархате и крепе, и жёлтая тлеющая свечка, заливающая, совсем без боли, горячими восковыми каплями тонкую руку в кружеве траурной перчатки, и ужас без слёз.

Здравствуйте родные места!

Крутые холмы, зеленеющие над тихой рекой – место чьей-то гибели, – теперь часто вспоминает она вас, свидетелей многих горестей и радостей.

Извечно будут водяные мельницы перемалывать воду под мостом, точно как и мы в своей памяти повторяем, и снова проживаем тот самый страшный день, для каждого свой.
И вместе с этой бушующей, смело пенящейся, возомнившей себя морской, водой, утекают наши детские мечтания и чаяния.

И теперь мы должны идти дальше, плыть по течению, но уже без них.