Отшельник с Подкаменной Тунгуски. Книга 4. Гл 12

Глава 12. Юрка.


                Сани уткнись мордами своих ездовых в самый берег, а первый из погонщиков резво спрыгнул, и семенил теперь в длинном тулупчике в мою сторону. Была у меня когда-то такая одёжка, да сплыла, в прямом смысле этого слова. И нет времени про то вспоминать. Очутившись как раз подо мною, пришлый человек задрал голову и, неожиданно громко, мне прокричал:
                - Ты чего здесь стоишь?
                Разъяснять, что да почему, да еще с моим охрипшим голосом, было как-то уж не сподручно и, помахав рукою в свою сторону, направился вдоль берега к себе домой. Мой неудавшийся собеседник взобрался на сани, что-то гикнул, и наша процессия не спеша тронулась к деревянной лестнице за поворотом реки. И когда я первому из новых встречных подал руку, и он выскочил на самый верх, то пришлось пронаблюдать и выслушать самое что ни есть необыкновенное за последние месяцы:
                - Вай – вай - вай!  Это дом что ли под лесом?
                - Дом, - еле сдерживая смех, подал я руку его напарнику и пригласил к знакомству:
                - Меня Егором называют, очень рад такой встрече!
                - А я тоже Егорка, - первый из явившихся, и явно постарше, эвенк протянул мне две руки, - а это Максимка, моим свояком будет. А ты точно здесь живешь?
                - Точнее не бывает, зайдете на огонек? – попытался я было пригласить неожиданных гостей к себе в хоромы, но от старшего немедля последовало:
                - Не-не, сейчас никак нельзя, стадо надо кружить где-то, а можно к ночи?
                - Конечно, я и чай заварю…
                На что Егорка хитровато прищурился, что-то сказал еле слышно, и тут же потащил своего напарника восвояси.

                Гости действительно образовались, но чуть раньше. Я лишь успел натопить избу, да заварить травы, которую, судя по моим былым походам, очень уж жаловали северные люди. Вместо двоих нарисовались трое, а новенький был совсем малец, на что я отреагировал с большим удивлением, и тут же получил разъяснение:
                - Не хочет в школу, сбежал из интерната, теперь с нами будет до весны.
                - А родители?
                - Нету, я дядька его, совсем меня не слушает, - Егорка на этом закончил свое общение, и пустился на экскурсию по дому. Я исподволь наблюдал за его хождением, и улыбался в бороду: неужто в доме никогда не бывал? А когда он поднялся по лестнице, и чуть заглянул на второй уровень, то и вовсе вытаращил глаза, кубарем скатился вниз, и продолжил свое повествование:
                - Возьми Юрку к себе, у тебя места много, и тепло!
На что теперь уж я округлил глаза, проглотив при этом язык, но, пока еще не лишившись окончательно слуха:
                - А мы тебе оленя дадим, и много красной рыбы!   

                Дар речи ко мне вернулся лишь после того, как усадил гостей за стол, налил им покрепче за знакомство, и пригляделся к образовавшемуся еще одному Юрке. Ну, дела, вот так поворот, второй раз за эти дни к реке выбрался, и два таких результата – сначала подстрелил Альфу, теперь мальца сватают, и что мне им ответить? И вроде простой вопрос вдруг с моей стороны образовался:
                - А что с ним не так?
                - Кто знает, сам себе на уме, да еще ничего делать не хочет, говорит, что рука болит. Жрать, так не болит вроде, - и расхохотался как - то по-особому, мне не совсем понятному. И уж после того, как я пригласил дорогих гостей отведать по третьей, вопрос то и стал ко мне ребром:
                - Ну, так берёшь?
                - Вот завтра проснется, то и спросим у него, да и на трезвую голову порешаем.
                Оленеводы явно не собирались отбывать сегодня восвояси. После того, как разогрелись от моих всяческих угощений, Егорка еще порассказал много всяких, мне уже не интересных историй, да так и заснул в своей одежине прямо у печи. Молодым я постелил наверху рядом с собачатами, которых с глаз подальше затащил опять за ящики, а сам выдвинулся к берегу реки. Распряженные олени лежали на снегу рядом с санями, и над ними поднимался столб пара. Знакомая мне картина по былым походам на север, но с одной лишь разницей – тогда на пару оленей под каждым боком пребывала  пара собак, а тут - никакой охраны. Непорядок, ну как - нибудь до утра доживем. Уж сильно озадачила меня неожиданная просьба относительно мальца. С одной стороны негоже его таскать за собою с табором, а с другой – кто я для него, чужой мужик, и если что не так, то и от меня убёгнет.
                Мороз к утру заломил еще покрепче. Вот северный народ! И как я удивлялся им в прежние времена! Любая погода для них, как дар божий, выкурят с утра по беломорине,  и копошатся в делах, пока на чай не позовут. Вот и сегодня: не успел я еще и печь растопить, как Егорка подскочил, заорал на весь дом, подзывая Максимку, и теперь сидят, потягивают, да напускают дыма в помещение. Я не вступаю в разговор, а они расположились на корточках,  и о чем-то размышляют, и я свои мысли  в кучу собираю. Но ненадолго:
                - Ну что, оленя валить будем?
                - Пацан то согласится? – задался я вопросом, который вертелся в голове чаще других, - а от меня не сбежит?
                - А куда бежать? Тут волки кругом, он знает.
                - Ну, хотя бы к вам, в стойбище.
                - Так мы с солнцем уходим, поэтому и оленя валить надо.
                Я утвердительно махнул головой, а Егорка пальцем ткнул в угол, где стоял ящик с иностранным самогоном. Так решаются у них сделки, пока не обмоют горячительным, то и сидят молчком,  да  покуривают.

                Юрку я разбудил, когда засобирался наверх за собаками. Альма уже начала поскуливать, а Алтай подгрызать ящики. Лицом он не был похож на своих родственников, и при первой встрече подумал бы, что наблюдаю обычного русого мальчонку из простой сибирской семьи. Выдавали его глаза, тоже глубоко посаженные, и черные как угольки. И вот сейчас он из-под шкур провожал меня вместе с собаками вниз, и, поди ка разбери, что высматривал во всем этом преставлении своими необычными гляделками. Егорка привез еще целый узел тряпья, обозвав это одежонкой, и, взвалив его на плечо, я засобирался наверх за знакомством и обновлением детского гардероба:
                - Тебя и впрямь Юрой зовут? – присев на нары рядом с пацаном, я решился на так необходимый, между нами, разговор.
                - А чё?
                - Интересно, у меня вот есть внучок, у которого было не одно имя.
                - Это как?
                - Ну, друзья называли одним именем, а в семье – другим.
                - Кличка, что ли? Не скажу! Меня Юркой зовут!
                - Ну и хорошо, давай, Юрка, переодевайся, и пойдем чай пить.