Жил-был я. Кн 3. Покаяние. гл. 1

        Дальние Поляны - далёкие поляны.
        Места заповедные, путанные.
        На Дальних Полянах всё иначе.
        Здесь, знакомые тропки бегут в одном направлении, а выводят совсем в другом.
        Здесь, в сетях травы томится влага, а солнечные лучи, сверкая её слезами, играючи, слЕпят случайного путника.
        Здесь по долу скачет эхо и, отражаясь от краев, преследует, пугая праздного путника.
        С уклона в лес, молочными перьями, плывут туманы, а глубокая синева заполняет до краев неровности пустоши.
        Похожие на древних слонов, каменные бока валунов показываются размытыми пятнами под сенью перелеска. Ветер треплет испуганную листву, играет тенью занавеса и кажется, что стадо шевелится и переходит с места на место. Еще бы, ведь валуны стоят на каменных ножках.
        И над этим миром яркое, но холодное, будто нарисованное, солнце.
        На Дальних Полянах свое измерение. Здесь можно брести бесконечным подъемом, запинаясь о корневища, цепляясь за упругие ветви, ругаясь и страстно желая его завершения. Но будь осторожен. Тут время рваное, пространство избирательное, а мысли материальны. Готовься к тому, что, прорываясь сквозь перелесок, ты можешь очутиться в какой-нибудь топкой низине, в начале утомительного пути.
        Тут, у сокровенных мест, сбивая с пути, ворожит и плетет петли Кружилиха. А, посему, не торопись, ступай осторожно и будь осмотрителен.
Здесь равновесие зыбкое. Здесь мир иной.
---------------------------------------
         За «Домом Мянников»*, точнее за тем, что от него осталось, с тыльной стороны, растет чахлый, редкий лесок. Больной оттого, что растет он среди кочек и, вечно заполненных водой, ям.
         Лесок прорезан двумя заросшими старыми дорогами. Даже, не дорогами, а еле видными колеями, которые тянутся со «двора» и растворяются в лесу. Эти колеи глубоки и, поэтому, в дожди, которые в этих краях не редкость, наполнены водой. Левая «дорога» быстро иссякает и сливается с лесом. А правая - неожиданно, выводит на, продуваемую ветрами, пустошь. Почему сохранилась правая дорога? Вероятно, от того, что на ней тропа на Дальние поляны. Шагов через сто она резко меняет направление и уходит направо, теряясь в зарослях высокой травы.

         Еще мгновение и я на вершине, в верховьях Дальних полян. Это самые большие пустоши в лесу. Лесу, который скромно остался за спиной
 и не смеет двинуть свои полки на Дальние поляны.
         Дальние поляны. Они делятся на три части. Первая часть самая большая. Насколько хватает взгляда, она, широким замахом, почти на километр, уходит влево, до, сереющего вдалеке, перелеска.
         Пустошь представляет собой каменистое плато, на котором не почва, а полупрозрачная короста редкой травы, мха и лишайника. Она сплошь покрыто оспинами углублений – кратеров. Больших и малых. На всем её пространстве не растет ни одного дерева. А если что и растет, так это чахлые болезненные колючки можжевельника, да тонкие прутики безродных кустов.
         Какая каменная оспа поразила лик Дальних полян? Доподлинно неизвестно. Но это точно, не следы от разрывов бомб и снарядов.
         В некоторых кратерах растут кусты толи барбариса, толи шиповника, толи еще чего-то. Осенью, когда их стебли и ветви покрываются мелкими красными листьями, кусты смотрятся, как костры. Их яркие краски украшают унылый пейзаж.
         Справа Дальние поляны другие. Это добротное травянистое плато, зеленым языком сходящее по направлению к Той Стороне. Сочная трава пестрит яркими цветами. Высокие густые «свечки» можжевельника напоминают причудливые сказочные замки. Залетный морской ветер шуршит в колючих лапах вечнозеленых кустов. Веселые тропинки бегут с пологого плато, петляя среди ровных, будто очерченных, зарослей колючего кустарника.
         Но эта феерия, как и все на свете, имеет свой предел.
И, увы, скоротечный. Дальше, правее, плато резко обрывается и перед нами снова унылая, продуваемая ветрами, каменная пустошь, покрытая редкими островками сухой выцветшей травы да рваными пластами мха и лишайника.
          Щербатые Дальние поляны имеют четкую нижнюю границу - прозрачный лесок, и свой межевой знак – колоссальный валун. Высотой метра четыре. Размером с добротную северную деревенскую баню. Сбоку, гигант похож на окаменевший танк времен Первой мировой войны – «Маrk».
         Мы иногда взбирались на его широкую заскорузлую спину
и, заворожено, смотрели на наплывающую на нас, вместе с низкими облаками, первобытно нелюдимую пустошь.
         На загривке колосса было солидное углубление. Оно выбито не временем и не стихией, а человеческой рукой – очертания отверстия сравнительно ровные. Его дно и края темнее основного тела гиганта. И хрупче. Когда-то, это было кострищем. Древним кострищем. Если постучать камнем о камень, то можно отколоть хрупкие кусочки расслабленного огнем гранита и рассматривать на солнце его искристую поверхность. Остальной же массив камня - крепок, звОнок и не податлив.
          Дальние поляны. Широкие. Непредсказуемые, как сама жизнь. Ровные тропы, неожиданные препятствия, холодная купель поучений, лабиринты событий, неявная явь и дурман сладких трав и цветов. Чуть задумался, и хрустнул под ногами ледок, и нога по колено проваливается в холодную воду. Чуть зазевался и упал на колючий куст, что растет сам по себе на дне незаметной «оспины».
         Всё, как в жизни: и патока, и занозы, и ветер, и туман, и солнце, и дождь. Радость познания и узнавания. Преодоления, приобретения, удовлетворение. Горечь обмана, сладость заблуждений....
                ---------------------------------------
          Итак, я сижу на макушке Дальних Полян. Прохладный ветерок обдувает меня и посвистывает в выцветших метелках сухой травы. Взгляд скользит по знакомому суровому пейзажу и цепляется за верхушки трепещущих деревьев, одиноким островком, возвышающихся над темно-зеленой стеной можжевельника.
          Странно, я не помню этой стайки осинок, занесенных, невесть откуда, в окружение мохнатых реликтов. Память сохранила лишь ровные ряды колючих кустов. Да, и ветер треплет только листву деревьев, можжевельник - неподвижен.
Я поднялся и ступил на тропу, которая привела меня к хороводу шепчущих осин. Ничего особенного, осины, как осины - желтые, красные, одинокие. Так и есть, ветер обдувает только эти деревца. Вот оно! Начинается.
           В корневищах - гриб, подосиновик, нагибаюсь, беру его. Вижу другой, третий, беру одного и второго. Я нападаю на грибное место. Вот, где раздолье азартному грибнику! Закружившись вокруг осинок, я не заметил, как веселая тропинка сменилась нехоженой тропой, устланной прелыми прошлогодними листьями. Я поднял голову - густые кроны высоких деревьев наглухо перекрыли светлое небо.
Хмурый какой-то лес. Нелюдимый. Незнакомый. Ну вот, заблудился. Делать нечего пойду по тропе. Наобум. Все равно, куда-нибудь, да выйду. А там? А там видно будет.
_______________________________________
* "Жил-был я" Книга 1, Легенда о Белой Эльзе. http://proza.ru/2016/07/09/1978