Странности судебных систем разных государств

У меня вызывает, конечно, удивление такой подход, когда если преступник погиб, то дело останавливается. Ну ведь дела-то разные бывают! Украл преступник миллиард, потом пришли сведения, что он типа в другой стране погиб, и дело останавливается? Ну тут ладно, выдачи украденных денег нет надежды добиться.

А если у себя в стране украл миллиард и его автомобилем сбило, тогда наследники, семья, получат этот миллиард на совершенно законных основаниях? Это странно, по меньшей мере.

Так что если дело идёт о незаконном присвоении денег, я бы рекомендовал дело не прекращать. Довести расследование до конца и на движимое и недвижимое имущество фигуранта наложить арест до окончания следствия. Разумно ведь?

А в случае, когда преступление не финансовое, наверное, наказанием может быть только именно тюремное заключение или что-то похуже, в этом случае, по-видимому, следствие тоже не надо прекращать, ведь оно может выявить соучастников, разве нет?

Но если расследование – расследованием, а в отношении погибшего приговор выносить – это дикость. Но монархические режимы демонстрируют подобное очень часто.

Пётр Первый велел выкопать своего врага и отсечь у покойника голову.
 
Карл Девятый (французский) велел судить гугенотов уже после того, как их уничтожили во время Варфоломеевской ночи. И суд Парижа приговорил их к смерти, тем самым оправдав злодейство своего короля.

Но самое дикое – суд над Александром Пушкиным, и приговор к смертной казни через повешение за то, что он участвовал в дуэли. Приговорили также к смертной казни и его соперника Дантеса, а также его секунданта Данзаса. Секунданта Дантеса не судили, по-видимому потому что он был иностранным гражданином. Дантес тоже был иностранным гражданином, но состоял на воинской службе в России. Кажется, Дантеса следовало бы судить судом военным, а дело Пушкина в отношении приговора, вынесенного ему, вовсе не надо было рассматривать, ну а уж если рассматривать, то другим судом – гражданским.

В общем, к царскому режиму у меня уважения нет, что бы ни говорили нам во времена «Перестройки». Приговоры над Дантесом и Данзасом были вынесены, но царь их «помиловал». А вот Пушкина не помиловали, а приговор не привели в исполнение за смертью приговорённого. Получается, что Николай Первый не помиловал Пушкина, и согласно закону, он так и похоронен приговорённым преступником?

Когда после казни пятерых декабристов Пушкин рисовал на своих листках пятерых повешенных и писал: "И я бы мог..." он не представлял себе, что ему посмертно будет вынесен приговор о смертной казни через повешение!

Полагаю, этот позор навеки останется на Николае Романовом, даже несмотря на то, что он простил семье Пушкина все долги и выделил пенсию его вдове и детям. А также по уговору Жуковского выкупил село Михайловское, ранее принадлежавшее Пушкину, но проданное для погашения долгов, и вернул его вдове поэта. Позора приговора к смертной казни следовало избежать! Кроме того, в газетах было запрещено писать некрологи с отношением. Требовалось просто констатировать факт смерти, и нельзя было указывать причину смерти. На похороны явку скорбящих ограничили чрезвычайно малым кругом родни поэта, жандармов было больше, чем скорбящих.

Всё-таки Николай Первый был странным государем!

Вспомню в связи с этим слова Вяземского:

«Многое в нашей прошлой истории можно объяснять тем фактом, что русский царь Петр Великий хотел сделать нас немцами, в то время как немка Екатерина Великая хотела сделать нас русскими».