Краснознаменная бабка

...Когда выбили из села проклятых, спешила баба Маруся встретить освободителей. Бежала с красным флагом. Подивились те на непорядок, а один, как бы русский, сказал: "Ты молодец, бабУшка. Но почему ты прибежал с красный?" Бабка удивилась, говорит: "Так а с каким же еще? Вы же русские, освободители наши? Да у меня иного и нет, только этот". А другой, перевязывая портянку, заколдобливаясь, сказал: "Ты совсем рассупонилась, старая. Добрый русский царь красное не любит. Не для того он торгует с теми газом-батюшкой и нефтью-матушкой, чтобы вы, освобожденные недорусские, тут за наш счет какой-то Советский Союз втихаря устроили. Царь у нас один, а врагов вокруг море-окиян, и кто не с ним, тот нам не русский, поняла?" Бабка удивилась, закивала: "Да поняла, поняла", хотя на самом деле не поняла ничегошеньки. "Ха-ха, ай да бабка, - смеялись другие, - мы, дура, дадим тебе вместо Совковии два "г": гармошку и Газманова. Кувыркайся, рванина, радуйся!"

Но проклятые жидобанеровцы выбили ж/власовцев из села. Тех, кто пил с оккупантами горилку, расстреляли. А потом село опять освободили. Ну как село? Руины. Пепелище. Лежит некогда красивая Маруся, героиня соцтруда, на своём сплющенном войной дворе, возле груды кирпича. Костьми ляг на непонятное знамя. Порыжевшее от крови. Пулями, осколками снарядов то ли тех, то ли других посеченное. Заедет на пепелище корреспондентик или военкорчик, крикнет: "Радуйтесь! Радуйтесь! Мы - пришли!" А в ответ - тишина. Ну, смахнет он тогда слезу глупую, непрошенную, да убежит, "свинтит" по более насущным делам. Ибо много еще таких вот сел ждут своего "освобождения".