Коэффициент

У кота Баюна случился творческий кризис.

Сказки и песни, побывальщины и саги, мифы и поэмы, прежде выскакивавшие из него, как из некого рога изобилия, внезапно иссякли.

Рог устало повис, и из его издевательски разверстого жерла изредка выпадали лишь подгнившие виноградины и пожухлые листочки (надеюсь, вы поняли метафору).

Кот, меж тем, как будто бы и не грустил. Обжирался снедью, доставляемой из кощеевых покоев, яростно собачился с бабой-ягой, игриво подтрунивал над русалками, выпивал проходную рюмочку с тридцатью тремя богатырями и, естественно, вылизывался, потягивался, принимал картинные позы... В общем, жил в свое удовольствие.

Пока однажды, уйдя в казну за очередным жалованьем в приподнятом настроении, не вернулся подавленный и взъерошенный.

Несколько минут прошли в тягостном молчании и показались русалкам вечностью. Сущеглупые девы, как обычно, повылезали из своих гнёзд и высунулись из ветвей, ожидая подарков (Баюн привык наделять их лентами, кольцами и серьгами с каждой зарплаты). Но сейчас лентами и не пахло.

Пахло скандалом.

— Коэффициент ввели! — взревел неожиданно кот. — Деньгу, говорят, получаешь, а продукт, говорят, не выдаешь! Будем, говорят, платить тебе в доле от фактически пропетого/просказанного времени к календарной продолжительности месяца в минутах.

Русалки ничего не поняли, но на всякий случай неодобрительно поджали розовые губки.

— Материалисты! — подытожил кот, запрыгнул на цепь, с минуту подумал и разразился балладой о сероокой Линор длиной в полтора часа. Балладу сменила бытовая сказка о ленивой барыне, сказку — семейная летопись из жизни ярла Синего Зуба, летопись переросла в одну из потерянных историй о странствиях Телемака, потом пошло что-то ацтекское с зубодробительными именами и кровавыми сценами...

Творческий кризис был успешно переодалён.