Байки Бывалого. Наказание совестью

                Наказание совестью.
   
   Новостные программы последнего времени всё больше становятся похожи на сводки с фронта,  с полей военных действий.
  Я хоть и военный в прошлом,  к войне, как способу решения любых разногласий  между государствами, отношусь крайне отрицательно. 
Неужели даже сейчас, в 21 веке, люди так и не научились ценить чужую жизнь и здоровье, не способны решать возникающие , в основном экономические, амбиции и проблемы без кровопускания и  многочисленных жертв?
  Неужели  «кровавый» 20 век, унёсший миллионы  жизней граждан  самых «цивилизованных» и «культурных» стран так ничему и не научил современных политиков и военных бонз?
  Печально и больно  в это поверить . Но это именно так!
Вот в эти минуты где-то совсем недалеко падают бомбы на жилые дома, падают ракеты на заводы и школы, идут поезда в родные города с грузом «200»…
  Мне кажется, что только армейские офицеры нижнего и среднего звена- самые ярые противники всех войн, потому что именно им приходиться выполнять «самую грязную» работу- посылать на смерть своих подчинённых и самим идти вместе с ними.
   За 22 года военной службы мне пришлось два раза , нет не принимать подобные решения, а только «разруливать» смертельно опасную ситуацию с технической аварией, и то я  был длительное время после этого   морально и психически неадекватен.  Это  очень сильный  нервный стресс!
  И я догадываюсь, как тяжело будет вернуться в обычную жизнь с нашими мелкими бытовыми дрязгами и «проблемами»  человеку, побывавшему на границе жизни и смерти по вине и желанию  какого- то « чужого дяди».
Сумеют ли фронтовики  вписаться  без психологических проблем в  наши мирные будни?

   Чтобы  немного отвлечься от таких грустных мыслей, я заглянул в дальние уголки своей памяти,  и вспомнил один забавный случай  из моей офицерской  жизни.
 Успешно окончив Высшее Военно-морское Училище  им. Фрунзе в Ленинграде, по воле  Высшего руководства страны весь наш выпуск направили  на «укрепление и создание Ракетного Щита» родины.
 Нас, «сопливых» инженер- лейтенантов ставили на майорские должности во вновь создаваемых «Ракетных Войсках стратегического назначения».  Мне, правда, досталась «капитанская», но зато в «элитном» подразделении, имеющим некоторые  моральные преференции.
  Это проявлялось в том, что в прибывшем  в нашу воинскую часть пополнении  мобилизованных, мне  и нашей службе ОПД ( Отделение подготовки данныхдля запуска "изделия") и предоставлялось   возможность  первыми выбирать своих будущих подчинённых.
Объяснялось  это не моими  «особыми заслугами» перед начальством, а спецификой  выполнения боевой задачи ( если таковая будет мне  и моим подчинённым будет поставлена).
   А специфика была такова, что для решения этой задачи были нужны грамотные (не ниже 10 классов школы), стрессо-устойчивые (  желательно спортсмены), инициативные ( комсомольцы) и ответственные за дело (предстояла работа с секретными документами).
  Самыми вероятными  носителями этих  «элитных» качеств были новобранцы из крупных городов, в первую очередь  из  Питера ( земляки,  все-таки!) и Москвы ( разгильдяи, но грамотные и стрессо-устойчивые).
  Вот мне и предстояло, мобилизовав свои командирские и педагогические навыки,  из 10 отобранных человек создать  единую «боевую»  команду, от которой действительно зависела боеготовность  целого  ракетного дивизиона (Грубо-успешная «работа» более 600 человек).
   После трёхмесячных курсов в Риге, где меня «накачали» теорией, я приступил к обучению  военной специальности своих подчинённых.  Занятия проходили каждый день по 8 часов в учебном классе и на местности, поскольку в короткий срок я должен был подготовить  специалистов согласно "ВУС"- «вычислитель- топогеодезист», умеющих быстро и без ошибок производить довольно сложные математические расчёты, а также хорошо ориентироваться на местности.
  Обстановка в нашем коллективе была дружественная и доверительная.  Я звал всех своих «солдатиков» по именам, они меня, как положено по Уставу, по званию.
  У нас был свой автобус с вычислительной техникой, специальный класс в учебном корпусе, у солдат отдельное помещение в казарме.
  При общих построениях мы стояли на правом фланге строя дивизиона, сразу за штабными офицерами.
   Такая  нарочитая оторванность от  « солдатской массы» моей команды, вызывала  некоторую предубеждённость к ней не только солдат, но и офицеров дивизиона.
  Ребята «держали форму» больше года, пока не произошёл этот неприятный  случай.
   Поскольку мы сработали на «отлично» все практические учения и КШТ (командно- штабные, преимущественно ночные тренировки), командование разрешило мне отпускать по одному человеку из ОПД  в краткосрочный  десятидневный отпуск.
     Третий по счёту «отпускник»  и мой земляк вернулся из дома, прихватив ( «исключительно из лучших побуждений»- порадовать друзей- сослуживцев)  бутылку «горячительного».
   Нет бы им дружно  «посидеть» на свежем воздухе под уютным кустиком, пообщаться, вспомнить родные места…                Так нет же!
   А они решили организовать «дружескую встречу» вечером в секретном классе учебного корпуса,почти  рядом с комнатой  Дежурного по дивизиону.
Что каких- то 500 грамм на 10 здоровых парней?
 Как дробина слону!    Однако…!!!
   То ли, из- за того, что «она» была «без закуси» ( все привезённые  отпускником домашние вкусняшки были съедены ещё днём, и даже с моей помощью), то ли от долгого воздержания,  только  рабочая тишина в классе перешла в бурное и громкое  обсуждение ленинградских и  домашних новостей.
  Громкий разговор  и привлёк внимание Дежурного по дивизиону офицера, подумавшего, что в классе между солдатами  возник конфликт.
  Подойдя к классу, он постучал в дверь.  В ответ- тишина.
Это его ещё больше насторожило и он приказал открыть дверь, закрытую изнутри.
  Увидев испуганно- виновные лица моих «героев», их блестящие глаза, Дежурный потребовал  выдать ему «компромат».
    Отпираться и прятать пустую бутылку ребята не стали- их человеческая гордость и честность  им это не позволила.
 ( Я это отметил про себя,  как положительный момент, когда на следующий день стал разбираться с этим случаем по докладной  записке  Дежурного). 
    Потом, в далёкой  служебной перспективе начальство припомнило мне этот случай, лишив меня возможности поехать на учёбу в Москву в «Институт военных переводчиков», а в ближайшей, – мне предстояло «принять воспитательные меры» к «злодею» и нарушителю воинской дисциплины.
  Выбор  воспитательных мер в объёме Дисциплинарного Устава был в моём случае настолько ограничен и сложен, что «дешевле» для дела их вообще было бы лучше и  не принимать.
   Лишить солдата увольнения я прости  фактически не мог – весь личный состав дивизиона (вместе с половиной офицеров) должен  был находиться безотлучно на территории, огороженной несколькими рядами колючей проволоки за 50 километров от ближайшего города ( где жили семьи офицеров).
   Такое состояние воинской части называлось « Постоянным боевым дежурством», что в переводе на обычный язык означало-  «Одночасовая боевая готовность».
  Посадить  « уж очень провинившегося» солдата на гауптвахту  в Комендатуре города на 5 дней тоже было практически невозможно, так как кто-то должен будет его туда и обратно отвезти на машине,  предварительно за месяц заняв для него очередь у Начальника гауптвахты. 
    К тому же, любой солдат с удовольствием согласится бы съездить в город и посидеть пять дней «на губе», лишь бы хоть на время  вырваться  за  ненавистную  ему колючую проволоку.
  И самое главное,- кто заменит специалиста  и номера расчета во время его «отсидки» при выполнении дивизионом боевой задачи?
    Короче говоря, ситуация,- «и наказать должно, и наказать не можно» , в чистом виде «патовая».
 Пришлось мне  «включать мозги», чтобы придумать  наказание моему лучшему специалисту и земляку, которому я искренне симпатизировал.
    Звали  нашего «злодея»- Сергей. А фамилию  я, к сожалению, запамятовал.
Построив Отделение, я перед строем вынес ему  свой  окончательный вердикт:
-« Тебе самому  придется определить   меру наказания за твой проступок, наложивший пятно на  наше Отделение  в дивизионе, и  всю нашу службу ОПД в полку. 
  Я не могу и не хочу это сделать, поскольку не уверен в объективности своей оценки, и не хочу, чтобы у тебя была на меня обида, если тебе покажется, что я наказал тебя слишком строго или  не справедливо.
   Устав ты  хорошо знаешь.
   Подумай и скажи мне сам,что ты заслужил.  Я не тороплю. Как скажешь –так и будет!
 Скажешь, что тебя можно простить, поскольку ты это сделал не со зла, а по глупости.  Так и будет.  Даю слово!
А командиру  скажу, что наказал тебя  «своей властью».

   Уж через полчаса Сергей подошёл ко мне и говорит:
-« Товарищ лейтенант ! Снимите с меня Ваше  наказание. Накажите  как положено по Уставу. Наказывать нас,– это  же Ваша обязанность, а не наша.  Я  согласен на любое, и без обиды».
-« Нет, дорогой Сергей!  Я свои решения не привык отменять. Подумай ещё, – я же не тороплю тебя.
Если ты хочешь, чтобы я простил тебя, то так и скажи!
Я же тебе слово дал. Я его сдержу. Не сомневайся!»
-«Нет! Не хочу! Это будет несправедливо!  И ребята меня засмеют».
- «Ну, значит,  у нас с тобой разговор не получился.
    Свободен!»
   С неделю он ходил с обиженным видом и с «кислой» физиономией.  Мне его стало даже жалко, и я ему говорю:
-« Я вижу, что ты переживал,  и осознал  свою вину за  свой проступок.  Будем считать, что это и было моим  тебе наказание.  Ведь наказания существуют  не ради самих наказаний, а для того, чтобы человек понял свою ошибку, исправился и больше её не повторял.
Я отменяю своё приказание.
Надеюсь, тебе это будет уроком на будущее!»   
 
Спустя 17 лет я случайно встретил Сергея на Желябова 27, где я работал в "Ленинградском  Бюро путешествий", а он занимался на "Курсах инструкторов туризма" в « Клубе туристов»  этажом выше.
  Поднимаюсь по лестнице и слышу , что кто- то меня окликает по имени .
   Я, конечно, не сразу   его узнал.
    Ведь последний раз я видел его в военной солдатской форме и кирзовых сапогах, когда он, двадцатилетний парнишка,  уезжал домой после срочной службы.
     А  теперь передо  мной стоял высокий мужчина в  хорошем костюме и рубашке с галстуком.
     Постояли прямо на лестнице, поговорили, вспомнили сослуживцев.
   Потом он мне говорит:
-« Коварный Вы человек, О.А.!  Ведь я до сих пор,  и довольно часто вспоминаю Ваш  психологический эксперимент на мне- «наказание совестью». 
Он помог мне, конечно,  ответственней   относится к своим поступкам, меньше делать глупостей.
 За это вам – спасибо!
Но, если откровенно, то  не скрою, хоть дело и прошлое,  обиду на Вас держу до сих пор, поскольку  это было самое жестокое наказание из всех возможных на  тот момент.
  Вы ведь сделали это умышленно!  Ведь Так? ».
-« Да, Сергей!   Конечно так!
Но только исключительно из-за того, что я к Вам  относился лучше, чем к другим ребятам.
Ведь мы были  земляки, всё-таки!.
И ещё, я знал о  тяжёлом положении  в Вашей семье, где теперь Вы- старший мужчина, на которого  по возвращению из армии ляжет тяжёлая обязанность принимать решение за младших сестёр и братьев.  А для этого нужна психологическая закалка, умение  справляться со своими желаниями и эмоциями.
    Это был  своеобразный  психологический тест с моей стороны  . И Вы его успешно прошли, что меня очень тогда порадовало. Да и Ваши  товарищи в этом тесте поучаствовали. Он им, я думаю, тоже на пользу пошёл.
Вот так, если  откровенность за откровенность!».
Обменявшись  ещё несколькими фразами о причине нахождения нас в этом здании, мы  тепло попрощались, крепко пожав  друг другу руку, искренне  взаимно пожелав  здоровья и удачи.
                О.К. 2023.