Дорожная быль

Дорожная быль

Ещё с самой осени в семье Кузнецовых стали готовиться в дорогу, а вернее хозяйка дома Ольга Николаевна готовила к поездке в Москву своего мужа Илью Степановича к сыну, который давно живёт в Москве: женат, имеет двух сыновей.
Илье Степановичу пятьдесят пять, возраст для мужчины не велик. Осенью они с женой продали в соседнюю деревню двухгодовалую телушку, а вырученные деньги хозяйка спрятала в укромном местечке, подальше от глаз хозяина, думая – а вдруг…
Они решили отложить пока поездку, чтобы ещё подобрать деньжонок. Время шло, а поездка всё откладывалась, затянувшись до самой зимы. Подошёл декабрь, уже середина месяца. До этого зима была бесснежной, мягкой, не холодной, со слабыми морозами. А тут вдруг ударили крепкие морозы. В один из дней Илья Степанович в крытом придворке прирезал полуторагодовалого барана. Он подвесил его и начал разделывать, ловко орудуя острым ножом. Руки мёрзли, пощипывали кончики пальцев. Илья Степанович дышал на ладони, тёр руки друг о друга, согревая их. Но несмотря на мороз продолжал работу.
Вдруг за спиной он услышал голос супруги:
– Что это ты надумал в такой мороз работать? Мог бы и подождать день другой.
– Хватит и так с осени всё жду.
– Да, – согласилась она. – Может тебе, Илюша, спирту принести, руки протрёшь, а то они у тебя красные, как раки в кипятке.
– Неси, – обрадовался муж, – неси погреться. А где ты взяла-то его? Тоже сказанула, руки растереть! А что много его у тебя?
– Хватит. Только граммов сто, а остальное мне для дела нужно, – улыбнувшись ответила жена.
– Ишь ты! А для какого дела-то?
– А тебе зачем знать?
– Ну ладно, неси. Только разбавь в стакане, а вторую часть я потом выпью, с морозца.
Ольга Николаевна послушно пошла в дом выполнять просьбу мужа. Не успела она дойти до двери, как он крикнул вдогонку:
– Закусить прихвати.
Ему нравилось, что жена называла его не Илья, а Илюша, что было очень редко.
Илья Степанович вновь принялся за работу и не заметил появившуюся супругу. Она держала в руке полный стакан разбавленного спирта, на котором лежал тонкий ломтик чёрного хлеба с кусочком сала.
– Вот, – сказала она, – согревайся.
Он обернулся, вытер руки о полотенце ивзял стакан, другой рукой взял хлеб с салом и похвалил жену за смекалку:
– Спасибо, Оль. Вот за что я тебя люблю, это за то, что ты понимаешь своего мужика с полуслова.
Она молчала, он выпил и закусывая, продолжал:
– Но бывает и по-другому.
– Ну будет молоть, хитрюга. Я пошла.
– Иди! Вот ещё что, принеси мне топор, он за столом в сенях. Да, и сумку большую, серую захвати.
– Хорошо.
Через полчаса Илья Степанович управился с делами, занёс сумку с мясом и топор в сени. Сумку повесил на гвоздь, вбитый в стену и входя в дом, сказал:
– Мясо я в сенях повесил, в холодильнике его не разместить, а в сенях сейчас прохладно.
– А кошка?
– Думаю, не достанет.
Ольга топила печь. Муж разделся, подошёл к печи и руками прислонился к горячим кирпичам.
А утром следующего дня Кузнецовы стали собираться в дорогу: он уезжать, она провожать. К вечеру всё было готово, и Ольга Николаевна позвонила сыну в Москву:
– Отец завтра выезжает поездом Тамбов – Москва. Я поеду его провожать до вокзала, вещей много. А ты встречай его, сумка у него тяжёлая. Ну всё, Любоньке и внучатам привет.
– Всё, мама, понял.
После разговора с сыном легли спать, но в отличие от хозяина Ольге не спалось. В голову лезли всякие нехорошие мысли. Зимняя ночь перевалила на вторую половину, а Ольга Николаевна так и не заснула. А Илья Степанович всё это время спал, как будто и не собирался никуда ехать. Супруга встала, подошла к выключателю, зажгла свет во второй половине дома и посмотрела на часы – три часа. Пора вставать, пошла будить мужа.
– Вставай! Вставай, Илья, пора, – тихо сказала она.
В темноте по трескучему снегу шли Кузнецовы к автобусной остановке, нагруженные под завязку. Ждать, слава Богу, пришлось не долго на морозе, подошёл автобус. Народ, что стоял на остановке, стал спешно забираться в ПАЗик. Сели и Кузнецовы на свободные места. Добравшись до района, Ольга и Илья быстро перебрались с автостанции на железнодорожный вокзал, благо, он был рядом. Стали ждать прибытия поезда. У Ильи Степановича была только одна мысль, которая не давала ему покоя, какую бы найти причину, чтобы сбегать в магазин и купить водочки в дорогу. Без неё он никогда не ездил в поездах. И всё-таки нашёл повод, чтобы отлучиться:
– Оль, я до туалета, что-то живот крутит.
– Иди, – недовольно пробурчала она.
Кузнецов вышел из вокзала и чуть ли не бегом припустил в магазин. Купил бутылку, надёжно засунул её за пазуху своего овечьего полушубка и вернулся на вокзал.
– Ну что? – спросила жена.
– Сам не знаю, с чего бы это? Наверно с бараньих потрошков.
– Да будет тебе!
– Вот, Оль, и будет, – тихо сказал он, наклонившись к уху супруги и оглядываясь по сторонам, будто стесняясь, что их услышат.
– Посиди, – вставая, сказала она мужу, – я в аптеку.
– Куда?
– В аптеку. Тут за углом. Пойду возьму тебе таблетки в дорогу.
Жена ушла, а он, оглядываясь по сторонам, перепрятал бутылку, засунув её в одну из сумок.
Вскоре вернулась супруга:
– На, выпей. Я вот и запить взяла минералочки.
 Илье Степановичу пришлось выпить.
– Слава Богу, – продолжала она, – а то мало ли что в дороге. А таблетки эти сильные, хорошие. Я если что съем не то, ими только и спасаюсь.
Илье Степановичу вроде и смешно, а в то же время… «И впрямь поговорка гласит – волос длинный, а ум короткий. Да, хитрость нужна во всём. Пусть Оленька думает своё, а я своё дело сделал: в дороге не скучно будет. Жратвы наготовила вон сколько, будто до Владивостока ехать, а выпить пожалела положить»
Когда объявили посадку, люди стали выходить из вокзала, вооружившись сумками. Поезд приближаясь к станции, стал сбавлять ход, постукивая колёсами по стальным рельсам. Остановился, раскрылись двери вагонов. Кузнецовы подбежали к десятому вагону. Девушка проводница стояла у двери вагона, пропуская пассажиров и приветливо улыбаясь, говорила:
– Проходите пожалуйста.
– Я провожаю мужа, – сказала Ольга и спросила, – сколько будет стоять поезд?
– Пять минут. А вещей то сколько у вас! Давайте я вам помогу, – предложила проводница.
– Помогите, – кивнула Кузнецова.
– Из колхоза?
– Нет. Был у нас совхоз «Восход», затем «Гомзяковский», а теперь… – махнул рукой Илья Степанович. – Ты, Оль, езжай домой, теперь управимся сами.
– Не беспокойтесь, езжайте, я помогу вашему мужу, – сказала проводница.
– Спасибо.
Через пять минут поезд тронулся. В купе у окна за столиком сидел молодой человек, перед ним лежала газета с кроссвордами. Он молча, не обращая внимания на подсевшего пассажира с большим багажом, аккуратно выводил буквы в квадратиках. Кузнецов хлопотал с вещами, укладывая их на верхнюю полку и под свой спальный топчан. В пути предстояло быть 7 – 8 часов, и только ранним утром поезд придёт на Павелецкий вокзал, где его должен встретить сын. Попутчик всё ещё сидел в той же позе, бормоча что-то себе под нос. Он был небольшого роста, худощав, а лица его нельзя было рассмотреть, так как он сидел уткнувшись в газету.
– Здравствуй, – сказал Илья Степанович.
– Здравствуй, – ответил парень, – столица Мексики? – спросил он.
– А Бог её знает, – пожал плечами Илья Степанович.
– Не знаешь?
– Нет.
– Из шести букв, – тут он взглянул на Кузнецова, увидел перед собой человека, годившегося ему в отцы.
– В Москву, отец?
– В Москву, к сыну и внукам.
– Понятно, отец. Давай знакомиться, меня Иваном зовут. А тебя?
– Илья Степанович.
– Из деревни?
– Да, из Гомзяков.
– Как, как?
– Из Гомзяков, – повторил Кузнецов.
Иван удивился названию:
– Враз и не запомнишь.
– А чего тут запоминать. А ты, Иван откуда?
– Я городской, из Моршанска.
– И живёшь там?
– Да.
– А в Москву зачем?
– На заработки еду, отец.
– Что же, у вас работы нет?
– Нет. А в Гомзяках есть?
– Да тоже нет.
«Ага, – подумал про себя Иван, – похоже у этого мужика есть чем поживиться»
– Что же, отец, это хорошо, что сына проведать едешь, – и спросил, – видно гостинцы везёшь?
– Везу.
– Давно сын-то в Москве живёт?
– Давно. Как женился так с тех пор и живут там
И тут Илья Степанович, почувствовав к себе расположение молодого человека, предложил:
– А что это мы на сухую беседу ведём?
– А есть?
– А как же!
Кузнецов закопошился, залез в сумку за бутылкой, поставил на стол. Иван убрал свои кроссворды, а Илья Степанович стал выкладывать из сумки собранное супругой в дорогу.
– Я не люблю в дороге без этого. Всегда, куда бы не ехал, с собой беру, – сказал он, указывая на бутылку.
– Это хорошо, – согласился довольный Иван, – вы харчами запаслись будто в Сибирь едете.
– Супруга наготовила, с ней не поспоришь.
– Когда такая хорошая хозяйка, чего же спорить.
– А у тебя, Иван, есть хозяйка?
– Была. Развелись.
– А дети?
– Слава Богу, детей нет.
– Найдёшь себе хозяйку, ты молодой. А стаканчиков у меня и нет, – встрепенулся Кузнецов, – не предусмотрел.
– Пустяки, – ответил Иван, – у меня одноразовые.
Иван засуетился, доставая стаканы из пакета.
– Вот они. Удобно, выпил и выбросил. А у вас в Гомзяках не пользуются ими на гулянках или на свадьбах?
– Свадеб у нас нет, а для похорон в каждой семье припасены настоящие стаканы. Ну давай, Иван, ты помоложе, разливай.
Иван открыл бутылку, разлил, выпили.
– Ты, Иван, не стесняйся, закусывай, – угощал Кузнецов.
– Спасибо.
Когда бутылка Кузнецова была пуста, Иван сходил в вагон-ресторан, принёс ещё одну. Продолжая разговор, Илья Степанович снова спросил:
– А где же ты работаешь, Иван?
– В Москве, я же сказал.
– Ага. Со всех концов России на заработки в Москву едут. Неужели всем работы хватает?
– Хватает. Я вот в «Метрострое» работаю вахтовым методом: две недели там, две недели дома.
– А живёшь где?
– Там и живу. А как у вас в Гомзяках, жизнь тоже не сахар?
– Если у вас работы нет, откуда же она в деревне? Молодёжи нет, остались те, кому завтра на тот свет. Есть, правда, КФХ, но их мало.
– Что?
– Крестьянско-фермерские хозяйства.
– А можно у вас заняться этим?
– А сможешь? – усмехнулся Кузнецов.
– Не знаю если б ещё жинку деревенскую.
– Так нет у нас. Если Клавка? Но ты сам от неё откажешься.
– Почему?
– Косая она, в детстве глаза лишилась, – он махнул рукой, – ладно. Да она и старше тебя.
– Чудак ты, дядя Илья.
– Давай ещё выпьем.
– Давай, – Иван разлил водку, – гостинцев вижу много везёте, проводница даже помогала.
– А как же, сам посуди, чтоб из деревни, да без гостинцев. Всё своё, натуральное, без всяких нитратов. Баранчика молодого прирезал, он ел только траву, пил чистую воду.
Вскоре Иван Степанович сильно запьянел. Вышел из-за стола, хотел что-то сказать да не смог, язык его не слушался. Он направился к двери, чтобы выйти в коридор.
– Ты куда?
– В ту… ту… ту…
– В туалет?
Кузнецов кивнул головой.
– Проводить?
Илья Степанович покачал головой и вышел в коридор. Вагон сильно покачивало, а с ним и Кузнецова качало из стороны в сторону, но он по стеночке, чертыхаясь, всё же добрался до туалета.
В купе Иван остался один. Он подсыпал в недопитый стакан Ильи Степановича снотворное и стал ждать его возвращения. Но попутчик всё не возвращался.
– Так, – вслух рассуждал Иван, – дело сделано. Надо чтобы он выпил и уснул, я тогда и вытащу у него деньги.
Иван отыскал сумку с бараниной и перепрятал её, продолжая рассуждать:
– Мясо я продам, а банки-склянки мне пофигу.
Он открыл дверь, чтобы поглядеть, где там его сосед, но того нигде не было.
«Вот подфартило, в Рязани сойду, ну а ты, батя, ещё наживёшь» – думал Иван.
Тут показался Илья Степанович, и Иван незаметно прикрыл дверь, а сам сел на место и стал ждать.
– С облегчением тебя, – сказал Иван, когда Кузнецов вошёл в купе.
Илья Степанович прошёл и тяжело сел, бухнувшись так, будто его кто-то толкнул.
– А давай допьём, – предложил Иван, – осталось всего грамм по пятьдесят. Оставлять ни в коем случае нельзя. Так ведь?
– Так, – невнятно ответил сосед.
– Пей, – подавстакан, сказал Иван.
– Сейчас. Дай Бог не последний.
Через несколько минут Илья Степанович почувствовал, как тяжелеют веки, закрываются глаза, тянет ко сну. И так, в чём был, в том и завалился на бок Кузнецов. Сначала он громко засопел. А потом и захрапел.
– Так, заснул, – вслух говорил Иван, – надо действовать.
Вдруг открылась дверь в купе и вошла проводница, предлагая постельное бельё.
– Ой, – воскликнула она, – как тут у вас водкой разит, нахрюкались уже.
– Немного для знакомства выпили, его и сморило. Человек-то в возрасте.
– А – постель?
– Я возьму, – сказал Иван.
– Вот алкаш старый, а я то его сумками надрывалась.
Иван развёл руками, заплатил за постель.
– Вы до Москвы? – спросила проводница.
– Нет.
– А он?
– Он да. К сыну и внукам едет.
– Не едет, а ползёт, – выходя, проворчала девушка.
«Хорошо, что не заметила, как я у этого простофили по карманам шарю» – подумал Иван, приступая к шмону.
 – Неплохо, – пересчитав деньги, сказал Иван. – Через два часа Рязань.
Подъехав к Рязани, он вытащил сумку с бараниной, посмотрел на спящего попутчика и со словами «Прощай, отец», сошёл с поезда.
Проводница не обратила внимания на вышедшего пассажира и его сумку. Парень сошёл и растворился в холодной зимней ночи.  Поезд тронулся, постепенно набирая скорость. Проводница зашла к себе в купе и продолжила читать детектив.
С каждой станцией приближалась Москва, уже стали видны её огни в дрожащей стуже. Илья Степанович в это время видел странный сон. Будто Иван, усмехаясь, говорил ему:
– Допивай, растяпа.
– А ты?
Иван пошёл куда-то и исчез, а его голос издалека ответил:
– Ну ты, отец, и алкаш, деньги твои тю-тю. Пить надо в меру, но не серчай. Пока!
– Стой! Стой, сволочь! – кричал во снеКузнецов.
На Павелецком вокзале отца ждал сын, задолго подъехав до прибытия поезда. Стали выходить пассажиры из десятого вагона, ёжась от холода, а отца всё не было. Все уже давно вышли, заволновавшись, Олег подошёл к проводнице.
– Пассажиры все вышли? – спросил он.
– Все, а что?
– В вашем вагоне должен был быть мой батя, но его что-то нет.
«Как так?» удивлённо подумала проводница и вспомнила о деревенском мужике из третьего купе. Она помогала ему с тяжёлыми сумками, а потом видела его пьяным, спящим в обуви и одежде. И попутчика его вспомнила, что сошёл в Рязани.
– Так, – сказала она, – идёмте со мной.
Пропустив его вперёд, продолжала говорить:
– Я его видела вчера в купе пьяного, он уже спал. Он? – спросила она, указывая на спящего Кузнецова.
– Да.
Илья Степанович свернувшись калачиком,мирно спал в той же позе, что и вчера, когда она заходила с бельём.
Олегу стало стыдно за родного отца, он почувствовал, что краснеет.
Он подошёл к отцу и стал трясти его, но безуспешно, тот продолжал крепко спать. И только после звонких пощёчин открыл глаза, увидел сына, не понимая где он и что с ним. Забормотал что-то, постепенно приходя в себя.
– Олег?
– Ну, Олег, батя! Я это!
Илья Степанович оглядевшись вокруг, не заметил своего попутчика:
– А где Иван?
– Какой Иван? – спросил сын
– Ну сосед, что со мной ехал?
Проводница сообразила, что произошло:
– Иван твой может быть вовсе и не Иван. Он в Рязани вышел, наверно, обчистил тебя напоследок.
– Как?
– А так вот. Языком в дороге болтать надо меньше, а тем более пить с незнакомым, – сказал Олег.
Кузнецов схватил сумку с деньгами, но она была пуста.
– Как же так? Он показался мне хорошим человеком.
– Да, – сказала проводница, – вы в первый раз едете, а народ разный попадается. Вы вроде и не молодой, жизнь прожили, а ничему не научились.
– Это да… Да откуда мне было знать! Ну выпили, а он, Иван этот, сволочь!..
– Надо написать заявление в полицию, – посоветовала проводница, – этот Иван сел в Тамбове. В билетной кассе можно выяснить, кто этот парень, ведь билет он покупал по паспорту.
– Во как! – обрадовался Кузнецов, – деньги бы вернуть, ну а баранина… Да чёрт с ней.
– Какая баранина, – спросил Олег.
– Сумка была с мясом, так нет её. Спёр её этот Иван.
– Хватит, батя. Сам ведёшь себя как баран.
– Не говори, сын, и впрямь старый баран. Как дед к внучатам явится? Идём в полицию.
– Идёмте, – сказала проводница.
– Ох, сволочь, как голова-то болит, ничего не соображаю!
– Хорошо, что жив остался, батя.
– Уроком для вас будет, – сказала девушка, – бывает что и жмуриков снимаем
– Кого?
– Покойников.
– Боже упаси.
Отец с сыном забрали оставшиеся вещи и вышли из вагона. Пошли искать дежурную часть привокзальной полиции. Илья Степанович шёл, держась обеими руками за больную голову, досадуя на самого себя.