Некуя, или Проблема веков

Авторы: Альканоан, О. Григсби, Мэри П. Лоу.
***
ИЗДАТЕЛЬСТВО EQUITY, Топика, Канзас, 1900 год.
****
ПОСВЯЩЕНИЕ. ВСЕМ ЛЮБИМЫМ, ГДЕ БЫ ОНИ НИ НАХОДИЛИСЬ, КОТОРЫЕ ВЕРЯТ, ЧТО ПРИМЕНЕНИЕ ЗОЛОТОГО ПРАВИЛА В ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ДЕЛАХ СНЯЛО БЫ ВСЕ БРЕМЯ,
КОТОРОЕ НЕВЕЖЕСТВО И ЖАДНОСТЬ ВОЗЛОЖИЛИ НА МАССЫ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.
ЭТА КНИГА С УВАЖЕНИЕМ ПОСВЯЩАЕТСЯ.
Авторское право 1900 года,Альканоан, Григсби и Мэри П. Лоу.
***
СОДЕРЖАНИЕ.


 ГЛАВА I.

 Под полуночным солнцем — странный гость спускается с небес — узнанный старый знакомый — странная история старого врача 1

 ГЛАВА II.

 В Сан-Франциско — «Куда мне отправиться дальше?» — поразительная новость
отвечает на этот вопрос и завершает поиски — в мужской одежде — зачисляется
 в качестве учёного на «Ледяного короля» — отправляется на Северный полюс —
неожиданный удар — сигнал опасности — гонка за жизнью — землетрясение —
«Канал закрывается!» — «Корабль потерян!» 16

 ГЛАВА III.

 В темноте — всё спокойно — заперты во льду — тяжёлая
ситуация — как сохранить здоровье и работоспособность экипажа —
 новая опасность — лёд движется — простой моряк приходит на помощь — Лиф и Эрик спасают корабль — туннель на поверхность — исследование ледяного поля 40

 ГЛАВА IV.

 Необыкновенное открытие — Бэттелл пересекает песчаную гряду на
ледяном поле — капитан Ганоэ ведёт отряд ему на помощь — Лиф
и Эрик — теория Бэттелла — вторая экспедиция — долгое отсутствие
Бэттелла — его находят возвращающимся в одиночку, едва способным
идти — отряд спасателей находит его без сознания — капитан Ганоэ
 Врач — Баттелл рассказывает, как его бросили свои люди — подготовка к побегу 65

 ГЛАВА V.

 Побег — гонка за жизнью — остров — странная башня — безопасная гавань — пересечение открытого полярного моря — странные явления — плавание на юг — горизонт скрывает знакомые созвездия — возвращение в башню — никаких объяснений — снова на Полюс — удивительное открытие 94

 ГЛАВА VI.

 Идём на юг — ветер стихает — наш уголь закончился — дрейфуем
 Неизвестный океан — в плену южных течений — в унынии — нас посещает дирижабль — затем целый флот — среди друзей — очень образованный народ — мы отправляемся в Альтрурию — воздушное путешествие 111

 ГЛАВА VII.

 Забота о больных — новые методы лечения — не врачи, а медсёстры — путешествие по воздуху — удивительные оптические приборы, открывающие панораму мира — прибытие в Альтрурию — чудесные усовершенствования — упразднение тяжёлого труда и бедности в 136 году

 ГЛАВА VIII.

 Колоссальный общий дом — округ 1, диапазон 1 — под Тихим океаном
 — Бэттелл у телефона — поразительное видение в зеркале — зачисление в школу — изучение языка — фонографический чтец — общий сельскохозяйственный округ — первое восстание против землевладения — свобода — новый мир — поразительное сходство с Америкой 151

 ГЛАВА IX.

 Счастливая сцена — сравнение двух цивилизаций — прибытие Оки — разоблачение
 маскировки — права человека — «блестящие обобщения»
 Сведено к практике — странный обычай — пронумерованы, промаркированы и зарегистрированы как граждане — прощание с Джеком Адамсом — новое имя — Некуа — горькие воспоминания — сочувствие Оки 178

 ГЛАВА X.

 Визит Оки — откровение — история предательства и несправедливости — Кэсси
 Ван Несс — Рафаэль Гано — Ричард Сейдж — коварный опекун — ложные обвинения против Гано — фиктивный брак — брошенный дом — в открытом море — Джек Адамс — Гано найден — последствия ложного воспитания — юридические ошибки против  естественных
 Правосудие — надежда Оки 191

 ГЛАВА XI.

 Воздушное путешествие — смена обстановки — дома для матерей — эволюция от конкурентного индивидуализма — горы — Баттелл присоединяется к нам — Орбителло — вечная Всемирная выставка — Департамент обмена — дела континента — Норрена — государственная типография — совет — все вопросы, переданные народу — Библиотека всеобщих знаний 216

 ГЛАВА XII.

 Институт школьных директоров — адрес Норрены на
 Переходный период — от конкуренции к сотрудничеству — последние десятилетия господства денег — сила золота — его завоевание мира — политические правительства как его инструменты — беспомощность людей — намёк на выход 244

 ГЛАВА XIII.

 Бона Деа — дом матрон — влияние на плод — усовершенствование дирижаблей — Баттелл объясняет — планы на будущее — Музей всеобщей истории — реликвии прошлого — стремление к нашим идеалам — закон человеческого прогресса — предвидение будущего — прибыль
 причины бедности — справедливый обмен как лекарство 283

 ГЛАВА XIV.

 По воздуху к озеру Библис — снова на «Ледяном короле» — капитан
 Ганоэ командует — встреча с викингом, Серебряным Королём и Морским Путником — свадьба — главные действующие лица — Ганоэ возражает — Норрена проводит расследование — возражение отклонено — экскурсия под водами озера — вниз по Коциту — руины Кроя — заброшенное золото — последняя реликвия варварства 320

 ГЛАВА XV.

 Снова дома — письмо от Бона Деа — электрические одежды — репортёр
 фонограф-Испытание нового дирижабля-Всемирный совет-Уоллару
 об эволюции-Идеалы, насаждаемые миссионерами-The
 Eolus-Подготовка к возвращению в Америку-Экскурсия в
 крайний Север - Сторожевая башня-Символические изображения-
 Прощай - Откровение Ганоэ: "Кэсси! Кэсси!
 Вернись! Вернись!" 354




ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА.


Подписавшийся не претендует на авторство концепции «Внутреннего мира»
в котором великие экономические проблемы, с которыми сейчас сталкивается человечество,
были бы решены в интересах человечества и в идеальных условиях
Это было установлено раз и навсегда. Такова была главная мысль в работе покойного доктора
Т. А. Х. Лоу, которая была передана автору его вдовой, миссис Мэри П. Лоу. В нём содержится восторженное описание идеальных условий, которые воцарились бы при практическом применении принципов свободы, равенства и братства в человеческих делах, но автор умер, не успев разработать практическую систему, с помощью которой массы людей, находящиеся в нынешнем положении и даже не понимающие, в чём дело, могли бы
начнём с существующих условий и мирно, эффективно и
быстро установим столь желанную систему абсолютной справедливости
в распределении, которую он описал. Поэтому было решено подготовить
серию томов, иллюстрирующих работу практических методов, с помощью
которых можно было бы добиться этого результата, а затем опубликовать
оригинальный том доктора
Лоу, в том виде, в каком он был написан, в качестве подходящего заключения;
и теперь мы с удовольствием представляем читателю первый том
этой серии и с уважением просим вас непредвзято рассмотреть
принципы, которые он призван разъяснить.

 ДЖЕК АДАМС.




НЕРАВНОВЕСИЕ.




ГЛАВА I.

 ПОД ПОЛУНОЧНЫМ СОЛНЦЕМ — СТРАННЫЙ ГОСТЬ СХОДИТ С НЕБЕС —
 СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ, КОТОРОГО НЕ ОЖИДАЛИ — СТРАННАЯ ИСТОРИЯ СТАРОГО ВРАЧА.

[Иллюстрация]


Мой личный кабинет располагался на втором этаже санатория, который я
оборудовал в Канзас-Сити, чтобы удовлетворить потребности моей обширной практики
по лечению хронических заболеваний. Мебель состояла из большого книжного шкафа, в котором
хранилась моя библиотека, состоящая из стандартных работ и других публикаций,
полезных в моей практике; письменного стола, нескольких стульев, дивана
и другие удобства, которые обычно встречаются в таких местах. Одна дверь вела в прихожую, а другая соединялась с моей спальней, ванной комнатой и лабораторией в задней части дома. В передней части дома было большое эркерное окно, у которого я часто сидел в задумчивом настроении, скрытый за тяжёлыми кружевными шторами, и смотрел на толпы людей и многочисленные экипажи, проезжавшие по улице внизу. На противоположной стороне главного зала, отделённая от него широкой лестницей, находилась приёмная, где я принимал посетителей. В задней части приёмной располагались кабинет и операционная
номера. Я обычно обедала в мой личный кабинет, мои блюда будут отправлены до
ко мне на лифте, из ресторана связан с
санатории.

Как правило, не один, а с курьером, который занимал небольшую комнату за
лестница, на которой был когда-нибудь примут в мой личный кабинет. Мальчик подошел к двери
, проводил посетителей в гостиную, а затем доложил, кто находится
в ожидании. Если я хотел их видеть, то спускался по лестнице в гостиную; в противном случае я говорил: «Меня нет».

Многие из моих пациентов приезжали издалека и жили у меня.
в санатории. Другие заходили в мой приёмный кабинет в обычные рабочие часы, с 9 до 11 утра. В другое время я обычно был занят в своём кабинете, читал, размышлял и писал, или в лаборатории, составлял лекарства и т. д. Но все понимали, что я часто уезжаю, и поэтому люди, приходившие ко мне, кроме как в рабочее время, не удивлялись, когда узнавали, что меня нет.

Эта договоренность была абсолютно необходима для того, чтобы у меня было
время заниматься своей обширной перепиской и привычным изучением
болезни пациентов, которые обратились ко мне за лечением в надежде на выздоровление. Мой успех в лечении этих случаев, которые считались неизлечимыми, был настолько велик, что санаторий всегда был переполнен, и я редко навещала пациентов на дому.

В один ясный и необычайно приятный июньский день 189-- года, после того как я
позаботился о своих пациентах, я удалился в свой кабинет, чувствуя, что
звонок, даже от моих самых близких друзей, был бы крайне нежелателен. Я
хотел побыть один. Мне нужно было написать много писем и выполнить
другую работу.
не пренебрегать, но мне казалось, что я сам потерял мою
обычно активный интерес в моем деле. Я чувствовал себя угнетенным и неудовлетворенным
из-за его ограничений, и после того, как я закончил с моей самой важной корреспонденцией
, я встал и прошелся по комнате взад-вперед.

Что бы это могло значить? Почему я чувствовал это беспокойное стремление к
чему-то, что казалось мне просто недоступным? Мой бизнес процветал, моё здоровье было как никогда хорошим, у меня было много друзей, и всё вокруг было приятным. Тогда почему же я не мог заставить себя читать или писать? Всякий раз, когда я пытался что-то сделать, у меня ничего не получалось.
Мои мысли невольно вернулись в прошлое, особенно к путешествию, которое я совершил несколько лет назад в качестве корабельного врача. В конце концов
я отчаялся завершить свою работу к своему удовлетворению и
решил поддаться этой непреодолимой склонности к ретроспективе.

 Весь день, что бы я ни делал или ни пытался сделать, мои мысли возвращались
к Джеку Адамсу, безбородому молодому человеку, который плыл на том же судне, что и я, в качестве старшего помощника капитана. Куда бы я ни повернулся, его образ всплывал в моей памяти с поразительной яркостью. Почему я должен быть
постоянно думаешь о нем? Да, мы были самыми близкими друзьями,
и часто проводили вместе часы за самыми приятными разговорами.

Однако, несмотря на нашу близость, когда повис вокруг Джека
воздух бездонной тайны. Его характер был безупречным, его скромность,
изысканность и культуры непревзойденным. Его восприятие было острым, его
способность рассуждать была глубокой и всеобъемлющей, а его врожденная правдивость
вселяла безграничную уверенность в каждого, кто вступал с ним в контакт.
он. В опасные времена он был храбр, как лев, и в то же время нежен, как женщина.

Он был среднего роста и идеально сложен, слишком утончённый, чтобы быть мужественным, но от этого не менее активный и деятельный; и я должен сказать, что его лицо было самым красивым и самым выразительным из всех, что я когда-либо видел у мужчин. Мы были самыми близкими друзьями, и я был привязан к нему больше, чем когда-либо к представителю своего пола. Несмотря на то, что он был молод и не имел бороды, его ум был не по годам зрелым, и по общему согласию старые и опытные люди вскоре стали уважать его необычайно проницательный ум.

Для меня он был феноменом, который я совершенно не мог постичь. Хотя
он не был застенчивым, он всегда держался сдержанно и отстранённо. Он никогда не вторгался
туда, где ему не было места, кроме моей каюты, куда он часто заходил, чтобы
провести час за обсуждением возвышенных и далеко идущих тем.
  Казалось, он жил не на обычной плоскости повседневной жизни, а парил
высоко над ней. Тем не менее он добросовестно и энергично выполнял все свои обязанности, часто протягивая руку помощи другим, когда в этом не было необходимости. Казалось, он получал от этого настоящее удовольствие.
в облегчая тяготы, даже пожертвовав собственной
комфорта.

Таким был Джек Адамс, который работал сам от самых простых
занятия на корабле на ответственную должность. Таким был
мой самый ценный друг, всегда сдержанный и немногословный с другими,
но добродушный, общительный и доверительный со мной, несмотря на
разницу в нашем возрасте. Но почему он теперь вторгается в мою
память и удерживает мои мысли в своих руках с помощью мистической связи, которую я
не в силах разорвать, как бы ни старалась?

Я покинул море в конце этого путешествия, воспоминания о котором преследовали меня весь день. Я почти не думал о Джеке Адамсе в течение многих лет, а теперь не мог не думать о нём постоянно. Я стал почти суеверным и начал размышлять о том, что, возможно, он только что покинул этот мир и что его дух теперь со мной, пытаясь добиться признания. Пока я размышлял об этом, мой помощник объявил, что меня хочет видеть один джентльмен.

Я уже собирался отправить ответное сообщение «Не в сети», когда позади мальчика,
Через полуоткрытую дверь я увидел высокого, красивого и элегантно одетого мужчину,
производящего впечатление.

 Я никогда не позволял никому входить в мои личные покои,
кроме как по моему личному приглашению, и, поскольку мальчик, казалось,
совершенно не замечал его присутствия, я понял, что произошла какая-то ошибка,
и инстинктивно почувствовал, что этот мужчина не был незваным гостем;
поэтому мне оставалось только признать требования обычной вежливости
и пригласить его войти.

Когда он вошёл в комнату, я мысленно сфотографировал его. Он был высоким,
Симметричный, мощный, с высоким интеллектуальным лбом, тёмными глубоко посаженными глазами, тёмными волосами и бакенбардами, смуглой кожей. Его
лицо производило сильное впечатление, внушая уважение и уверенность. Когда дверь за ним закрылась, он устремил на меня свой
взгляд, такой проницательный, словно читал мои сокровенные мысли, и
после минутного изучения сказал: «Имею ли я честь обращаться к
доктору Томасу Х. Дэю, который несколько лет назад был хирургом на
судне, занимавшемся торговлей с Ост-Индией?»

«Да, — ответил я, — это моё имя, и я был хирургом на судне,
занимавшемся торговлей с Ост-Индией».

— Тогда, — продолжил он, — могу ли я спросить, помните ли вы молодого человека, который был на судне в качестве старшего помощника капитана и очень доверял вам?

Его слова пронзили меня, как удар, и я импульсивно воскликнул:


«Вы имеете в виду Джека Адамса! Я чувствую это! Я знаю это! Он ещё жив?»

«Он жив и здоров, — сказал он, — и ваше быстрое узнавание
свидетельствует о том, что вы — тот человек, которого я ищу. Я передаю вам
привет от Джека Адамса. Он тоже был моим доверенным другом, к которому я
испытывал глубокий интерес, когда он занимал скромную должность юнги на
пароход между Нью-Йорком и Ливерпулем.

Его слова озарили меня, как вспышка солнечного света, разом рассеяв
тучи, которые, казалось, парализовали все мои силы. Я почувствовал, что любое
слово Джека Адамса стало бы невыразимым облегчением для моего
взволнованного состояния. Я схватил руку своего гостя с теплотой,
которую не мог сдержать, и с энтузиазмом, который, должно быть, показался
ему чрезмерным, сказал:

«Слава Богу! Ваши слова приводят меня в восторг. Я буду считать любое
послание от Джека Адамса благословением, а его отправителя — благодетелем. Вы
Вы действительно желанный гость, и вы связали меня узами благодарности, сняв с моей души тяжкое бремя.

Он ответил на пожатие моей руки так, как я и не ожидал, и протянул мне карточку, на которой была сделана важная надпись хорошо знакомым почерком
Джека, которая, если бы требовалось какое-либо подтверждение, развеяла бы все возможные сомнения. Снова пожав ему руку, я спросил:

«Будет ли у нас когда-нибудь мир истины, о котором мечтал каждый
альтруист?»

«Джек нашёл его, — сказал мой гость, — и мы должны создать его. Это
— Он посылает меня с миссией. Он посвятил свою жизнь тому, чтобы выяснить, как это можно сделать с наибольшей лёгкостью, и передать нам эту информацию.

 — Тогда вам вдвойне рады, — сказал я. — Присаживайтесь и чувствуйте себя как дома. Я приветствую вас как брата по общему делу, даже если у меня пока нет имени, которым я мог бы вас называть.

— Простите, — сказал он, — я должен был представиться раньше, но
я был так рад, что нашёл доктора Дэя, что забыл, что он ничего обо мне не знает. Меня зовут Лео Винсеннес. Я работаю на государственной службе
в каком-то качестве, с тех пор как я достиг зрелого возраста; как солдат,
моряк, разведчик, а затем как инженер-строитель и исследователь. Сейчас я
прибыл с Аляски, и моя особая задача — увидеться с вами и передать
послание, переданное мне нашим уважаемым братом и коллегой,
Джеком Адамсом.

Я придвинул свой стул как можно ближе к нему, насколько позволяло
приличие, и ответил:

— Я действительно рад встрече с вами, мистер Винсеннес. Я весь день думал о
Джеке и хочу, чтобы вы рассказали мне о нём.

— В последний раз я видел его на мысе Лисберн, на северо-западном побережье Аляски,
где я высматривал судно, которое должно было доставить меня и мою группу в Сан-Франциско. Мы занимались съёмкой побережья, и в нашу часть работы входил мыс, где мы разбили лагерь в конце июня. Наша смотровая площадка находилась на вершине утёса, который в этом месте возвышается примерно на 250 метров над уровнем моря. Остальные члены нашей группы отправились на охоту, а я остался на смотровой площадке. Сквозь подзорную трубу мне было хорошо видно
море на много миль вокруг, и я продолжал осматривать горизонт.
Я поднёс к глазам подзорную трубу, так как необычно ранний ледоход заставил меня ожидать появления корабля в любой момент. Я случайно повернул трубу и заметил на горизонте, немного к востоку от севера, пятнышко, которое сначала показалось мне отдалённым парусом. Не подумав о том, что судно может идти с той стороны, я присмотрелся к нему и вскоре увидел, что оно не на поверхности воды, а, очевидно, в воздухе и приближается прямо ко мне. Это было похоже на какую-то чудовищную птицу,
величину которой я и представить себе не мог.

"За свою долгую карьеру солдата, моряка, разведчика и исследователя
В полярных регионах я привык к удивительным приключениям
и гордился тем, что могу без дрожи смотреть в лицо любой опасности;
но я без колебаний признаюсь, что, когда это гигантское крылатое небесное явление
направилось ко мне, я затрепетал каждой жилкой и каждой клеточкой своего существа. Он приближался с пугающей скоростью, и прежде чем я успел прийти в себя и решить, стоит ли мне попытаться убраться с его пути или рискнуть и сразиться с монстром, он остановился прямо над моей головой.
и я увидел, что это было какое-то механическое устройство для передвижения по воздуху, и что его движения контролировались человеческим разумом. Мгновение оно оставалось неподвижным, как будто его владелец
вёл наблюдение, а затем медленно опустилось и приземлилось на самой высокой точке мыса, в двадцати футах от того места, где я стоял. Когда это странное судно остановилось, открылась дверь, и из него вышел молодой человек, который сказал на чистейшем английском:

«Ну и ну, я вам скажу! Это тот самый Лео Винсеннес, который подарил мне мою
первые уроки навигации. Как я рад видеть вас так далеко на севере. Я
направлялся прямо на юг, к устью Юкона, когда обнаружил вас.
вы осматривали горизонт в подзорную трубу. Затем я немного изменил курс
на запад и направился прямо к вам."Я узнал его черты, но
был ошеломлен и стоял как вкопанный. Видя мое смущение, он
приблизился, протягивая руку, и сказал: "Конечно, вы не забыли
Джек Адамс, юнга, который плыл на одном корабле с вами из
Нью-Йорка в Ливерпуль и задавал вам столько вопросов о кораблях и
морской жизни.

«Я схватила его за руку, но на мгновение мой разум словно оцепенел, а язык, выражаясь часто цитируемой фразой, прилип к нёбу.
Я могла лишь смотреть на него в изумлении — на того же гладколицего юношу, которого я знала и которым восхищалась — нет, любила — пятнадцать лет назад. Мой
временный паралич сменился потоком чувств, которых я никогда раньше не испытывал, и я судорожно пожал ему руку, воскликнув:

"'Да! да! Мой дорогой старина Джек, я помню тебя, но никак не ожидал, что мы снова встретимся, и уж тем более на этой бесплодной скале, в
В краях вечных льдов, под полуночным солнцем, падая с небес на эту земную сферу. Откуда ты пришёл и куда идёшь? Отказался ли ты от этой бренной жизни со всей её слабостью и обрёл ли бессмертие в каком-то далёком краю вечной юности, за пределами нашего земного зрения?

«Держись, Лео, — воскликнул он с озорным блеском в глазах, который я так хорошо помню, — ради всего святого, не будь суеверным.
 Помни, что если Царство Небесное может быть установлено в нас,
то в этой мирской сфере, очевидно, должно быть нечто большее, чем когда-либо
о чём мы мечтали в нашей философии. Я не гость из другого мира, но я родом из другой страны, где человек — хозяин своей среды, а не её покорная жертва, как вы, я и все наши братья и сёстры на нашем уровне мышления. Мы должны продолжать нести свет и вдохновлять наше общее человечество на каждом этапе развития, где бы оно ни находилось, более высокими стремлениями и более светлыми представлениями о том, что их ждёт. Мы должны дать им надежду и мужество.
Настало благоприятное время, о котором так часто говорили, и оно
наступит, как только респектабельное меньшинство сможет в полной мере
понять, как избавиться от всех своих бед, так же, как они сейчас
понимают разрушительное воздействие своего нынешнего окружения.
Мы должны произнести слово, которое спасёт их от всех бед,
страданий и горестей, здесь и сейчас, не дожидаясь какого-то далёкого
времени и чудесных перемен, которые произойдут каким-то таинственным и
непостижимым образом. Нет! Нет! Лео, сейчас не время останавливаться
и просто удивляемся тому, что является неотъемлемым правом каждого человека, в то время как благодаря небольшим, хорошо продуманным, разумным и искренним усилиям тех немногих реформаторов, которые ещё не полностью утратили надежду, мы можем обеспечить каждому человеку все блага, которые он способен оценить. В этом нет ничего невозможного,
и если мир не будет спасён от нынешнего низкого состояния, то это произойдёт
потому, что немногие альтруисты в мире не приложат необходимых усилий,
и они обязательно приложат эти усилия, когда поймут, как
Как легко и спокойно можно снять бремя, которое наложили невежество и жадность, и таким образом спасти труженика из лап эгоистов. Как много вы готовы сделать для спасения мира? Можно ли убедить вас на время забыть о себе и послужить человечеству, распространяя свет, который его спасёт, и спасти его до того, как со сцены сойдут даже старшие представители этого поколения?

«Я был тронут его искренним призывом и сразу же ответил:

«Я действительно готов пойти на любые мыслимые жертвы ради такого
Конечно, мой дорогой старина Джек, но ты должен сказать мне, что делать и как это делать.

""Тогда не мог бы ты отправиться вглубь Соединённых Штатов, в великую
долину Миссури, и передать от меня послание дорогому другу, которое
обеспечит его помощь?"

""Конечно, — сказал я. — Личные дела требуют моего присутствия в
Нью-Йорке. Я отправлюсь отсюда в Сан-Франциско, а оттуда по железной дороге через весь
континент и могу остановиться в любой точке, где вы пожелаете. Мне сообщили, что в личных бумагах Ричарда Сейджа, который умер
Несколько лет назад был найден документ, ясно доказывающий, что я являюсь одним из наследников крупного имущества, которое находилось в доверительном управлении у несовершеннолетних, местонахождение которых было неизвестно завещателю, моему дедушке. Я являюсь представителем этих наследников.

 Пока я говорил, лицо Джека стало пепельно-серым, а выражение — жёстким и каменным, и, когда я закончил, он спросил тоном, от которого меня пробрал холод, как от полярной волны:

"А Ричард Сейдж мертв?"

"Он умер почти пятнадцать лет назад", - сказал я. "Совершил самоубийство, я полагаю.
Вы знали его?" - Спросил я. "Вы знали его?"

— Думаю, да, — сказал он. — Он был другом моего отца… Но, — добавил он после короткой паузы, и на его лице снова появилось привычное добродушное выражение, — у нас нет времени обсуждать прошлое. Пойдёмте со мной и взглянем на нашу Землю из уютной каюты «Эола», а я расскажу вам кое-что о своих приключениях в полярных экспедициях и объясню, чего я хочу от вас.

"Мы вошли в небольшую, но роскошно обставленную каюту, которую я не стану описывать, и сели на мягкие подушки.
диван. Стены со всех сторон были обшиты большими прозрачными панелями,
через которые открывался ясный и, казалось, увеличенный вид на
окружающий пейзаж. Мы стояли на самой высокой точке этой
возвышающейся скалы, глядя на море, волны которого разбивались
о скалы внизу. Джек манипулировал изящно расположенной рядом с ним клавиатурой, и уже через минуту мы носились туда-сюда высоко над землёй с почти невообразимой скоростью, а затем зависали или останавливались, чтобы лучше рассмотреть интересующие нас объекты.

«Джек протянул мне что-то похожее на оперный бинокль необычной конструкции и попросил меня взглянуть на мыс Лисберн через прозрачную часть на носу. Хотя мы были далеко, я чувствовал, что могу протянуть руку и взять камешек в любом месте этого скалистого берега. Это объясняло загадку, и я повернулся к Джеку и сказал: «Теперь я
понимаю, как вы обнаружили меня на таком большом расстоянии, ведь когда я впервые увидел вас, ваш корабль был всего лишь точкой,
находящейся в нескольких градусах к востоку от севера».

 «Да, — сказал он, — я заметил вас, когда вы были в нескольких лигах от нас».
прочь. Я не ожидал, что найду цивилизованных людей так далеко на севере. Как только я увидел вас, я разогнал «Эол» на полную скорость и направился прямо к вам, чтобы вы не ушли с наблюдательного пункта. По мере приближения я был уверен, что узнаю ваши черты, и сразу же решил, что нашёл того, кому могу доверить помощь в работе, которую я взялся выполнить. Эта счастливая встреча позволяет мне немедленно вернуться
и развеять мучительное беспокойство многих любящих сердец
по поводу моей безопасности. Они слишком преувеличивали
опасности, с которыми я столкнусь, пытаясь пересечь эти замёрзшие
земли.

«Он рассказал мне удивительную историю о своих испытаниях, опасностях и приключениях, о том, как он преодолел огромные ледяные барьеры и открыл для себя Мир Истины.

«Когда мы облетели страну по кругу, мы медленно спустились на землю и приземлились в том же месте, откуда взлетели, и, когда мы расставались, он возвращался в свой новый дом за ледяными барьерами, а я шёл к вам, он вложил свой чемоданчик мне в руки и сказал:

"'Иди к доктору Томасу К. Дэю в Канзас-Сити, и если он согласится
опубликуйте рукопись, содержащуюся в этом портфеле, и распространите её по всему миру, передайте её в его руки и скажите ему, чтобы он использовал также содержащееся в ней золото, которое было пожертвовано командой «Ледяного короля» для этой цели; ибо только золото, фетиш этого невежественного и порабощённого деньгами внешнего мира, может управлять трудом; и всё же именно труд, а не золото, является единственным источником всего необходимого для пропитания и комфорта человечества. Если доктора Дэя не
удалось найти или он находится в таком месте, где не может заняться этим вопросом, воспользуйтесь
«Найдите сами издателя и напечатайте восемь томов для меня, когда я вернусь с другой рукописью, ещё более ценной, из той же плодородной области открытий».

«А теперь, доктор Дэй, — продолжил мой гость, — возьмётесь ли вы за выполнение поручения, возложенного на вас Джеком Адамсом?»

«Я с радостью это сделаю, — ответил я, — потому что всё, что исходит от Джека, несомненно, будет благословением для человечества».

Он вложил чемоданчик мне в руки и сказал:

"Я должен с вами попрощаться. Пришлите восемь томов для Джека по моему адресу в
Форт-Юкон, Аляска, и столько же для меня, если только я не отправлю их сам.
Я с нетерпением буду ждать, когда книга выйдет в свет. Джек, должно быть, прошёл через суровые испытания, и, судя по тому, что я видел, его открытия были удивительными. Но я должен идти.

Я попытался задержать его, но он сердечно пожал мне руку и ушёл.

 Я повернулся и открыл чемодан ключом, который был прикреплён к нему. В нём
находился пакет, надёжно упакованный в водонепроницаемый материал, с пометкой «MS», а под ним — блестящая россыпь золотых орлов.

Я внимательнее рассмотрел пакет с рукописью. С обеих сторон
было адресовано доктору Томасу Х. Дэю, Канзас-Сити, а ниже было написано:

"Во имя цивилизации я прошу, чтобы любой, кто найдет этот пакет,
передал его в руки тех, кто опубликует рукопись, содержащуюся в нем,
и распространил ее по всему миру, чтобы
зарегистрированные открытия не должны быть потеряны для человечества.

 NEQUA."

Это было повторено на французском, немецком, норвежском, русском и испанском языках.

А теперь, дорогой читатель, я расскажу тебе о содержании этой замечательной
рукописи, написанной много лет назад моим товарищем-моряком Джеком Адамсом.
но в своём новом доме он известен как Некуа, учитель. Хорошенько обдумайте
уроки, которые можно извлечь из этих удивительных открытий.

 Искренне ваш,
ТОМАС Х. ДЭЙ.




 ГЛАВА II

 В САН-ФРАНЦИСКО — КУДА МНЕ ПОЙТИ СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ? — ПОТРЯСАЮЩАЯ НОВОСТЬ
 ОТВЕЧАЕТ НА ВОПРОС И ЗАКАНЧИВАЕТ ПОИСК — В МУЖСКОМ КОСТЮМЕ — ПРОДОЛЖАЕТ
 В КАЧЕСТВЕ УЧЁНОГО НА «ЛЕДОВОМ КОРОЛЕ» — НА СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС — НЕОЖИДАННЫЙ
 ВЗРЫВ — СИГНАЛ ОПАСНОСТИ — БЕГСТВО ЗА ЖИЗНЬ — ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ — «КАНАЛ
 ЗАКРЫВАЕТСЯ!» — «КОРАБЛЬ ПОТЕРЯН!»

[Иллюстрация]


Я находился в гостиной отеля «Палас» в Сан-Франциско. С тех пор как я
в прошлый приезд в город я совершил кругосветное путешествие. В течение
последних трех лет я не только снова посетил основные точки, представляющие
интерес для туристов в Азии, Африке, Европе и Австралии, но и
расширил свои путешествия по замерзшим регионам крайнего юга, на
китобойное плавание. И все же я не нашел того, что искал.

Моя неудача вызвала чувство глубокой печали и депрессии,
которое я не буду пытаться описать. В течение пятнадцати лет я был
странником в открытом море. Я пересек все широты от
Гренландия к югу от зоны холода, и теперь я мысленно спрашивал себя: «Куда
мне отправиться дальше?» Я решил, что не брошу эти длительные поиски, пока они не увенчаются успехом или пока смерть не положит им конец, пока на Земле остаётся хоть одно неисследованное место.

 Размышляя о том, что делать дальше, я взял вечернюю газету и рассеянно просмотрел её страницы, пытаясь составить представление о её содержании по заголовкам. В редакционных колонках
мой взгляд остановился на заголовке:

 «На Северный полюс».

Это было путешествие в регион, в который я не заходил. Я сразу же заинтересовался и, пробежав глазами колонку, прочитал комментарии редактора. «Открытие Америки, — писал он, — было попыткой найти более прямой и, следовательно, более близкий путь в Индию, плывя на запад. Искомый объект не был найден, но поиски
дали перенаселённым и угнетённым миллионам христианского мира
новый мир, где они могли бы осуществить своё предназначение в соответствии
с идеалом основателя их религии, вне досягаемости
политические и религиозные деспотии старого мира; и почему бы не предположить, что это предприятие, даже если оно не достигнет полюса, приведёт к открытиям, имеющим неоценимую ценность для человечества? Мы надеемся на это и поэтому желаем успеха экспедиции, которая сейчас организуется в этом городе опытным путешественником и мореплавателем, капитаном Рафаэлем Ганоэ.

Бумага выпала из моей руки; я был потрясён; мои чувства были
парализованы; моё сердце почти перестало биться; мой мозг на мгновение
лишился способности мыслить. Когда я осознал весь смысл этого
неожиданное откровение снизошло на меня, я встал и прошелся по комнате.

"Боже мой, - воскликнул я, - этого не может быть, этого не должно быть, но как я могу
предотвратить это? Все приготовления доведены до совершенства. Я не могу, я не смею,
при сложившихся обстоятельствах произнести слово, которое, возможно, могло бы предотвратить
это опасное предприятие". Я был бессилен. Но я размышлял вслух: «Если я не смогу этого предотвратить, я должен присоединиться к экспедиции, потому что никогда больше не позволю ему покинуть меня».

Я принял решение. Я был в расцвете сил, мне было около тридцати пяти лет, и я много путешествовал. Я был знаком с
ориентируется в океане и разбирается во всех науках, преподаваемых в наших высших учебных заведениях
. Я бы подал заявление на должность
ученого, и, потерпев неудачу, поступил бы на службу рядовым
матросом, если бы не предложили ничего лучшего.

Я повернулся к зеркалу и долго и серьезно рассматривал себя. Я поднялся
в полный рост и критически осмотрел женственное лицо и
фигуру, открывшиеся моему взору. Хотя я и не был мужчиной, моя фигура была крепкой и мускулистой для представителя моего пола, и при надлежащей маскировке это могло сойти за
женскую фигуру. Впервые за много лет я надел женское платье.
В мужской одежде я путешествовала, и меня никто не узнавал.
Благодаря этому маскараду я занимала почти все должности на корабле и
смогла добиться успеха, чего никогда не смогла бы, будь я женщиной. Это не было экспериментом. Я успешно
пробовала это в течение многих лет и попробую снова.

 Я взяла газету и с большим вниманием прочитала отчёт об экспедиции. Корабль был одним из самых прочных из когда-либо построенных
и был оснащён всеми современными приборами для комфорта
и защиты экипажа во время круиза, который должен был
можно было бы растянуть на неопределённый срок. Были набраны только смелые и опытные моряки. Поскольку время не было лимитирующим фактором, предполагалось использовать паруса вместо пара, когда это было возможно. Поэтому большое пространство, обычно отводимое под уголь, в основном предназначалось для необычного запаса тщательно подготовленных провизии и снаряжения для длительного пребывания в арктических регионах.
 . Всё, что человеческое воображение могло придумать для успеха этой экспедиции, было предусмотрено. Отважный командир решил не торопиться и тщательно изучить местность
Береговые линии замёрзшего севера и шум его морей.

 Я принял решение. Я сразу же удалился в свои покои. Мужская одежда, которой я так успешно пользовался, была в моих сундуках. Сейчас мне не нужно утомлять читателя подробностями моей поспешной, но тщательной подготовки к тому, чтобы скрыть свою личность от проницательного взгляда того, кто знал меня гораздо лучше, чем многие, с кем я общался во время своих странствий. Достаточно сказать, что все приготовления
были завершены в моих личных апартаментах, не вызвав подозрений
ни у кого. Я надел аккуратный матросский костюм, который был
спрятанные от посторонних глаз под широкими складками модного плаща.
Я упаковал свои чемоданы, вызвал носильщика и приказал перенести мои вещи в меблированные комнаты, которые я заранее снял. Там я снял с себя все, что могло указывать на то, что я женщина, и с чемоданом в руке направился к причалу, где «Ледяной король» с величайшей тщательностью оснащался опытным штурманом, услугами которого я намеревался воспользоваться.

Это было в начале сумерек чудесного майского вечера 189--. Я
задержался на несколько мгновений на пристани, чтобы насладиться видом и собраться с мыслями
Я готовил свои способности к предстоящему испытанию. Я был высоким и стройным,
а моя внешность была молодой и утончённой. И всё же я льстил себе,
что, учитывая мой многолетний опыт в этом деле, я смогу
успешно сыграть роль, которую выбрал. Когда я поднялся на борт,
ко мне подошёл офицер и поприветствовал меня знакомым
обращением: «Привет, Джек, что будешь пить?»

— «Я хочу видеть капитана Гано», — сказал я. — «Где я могу его найти?»

 — «Он в своей каюте», — ответил он и прошёл мимо.

 Я поднялся на палубу. В спокойных водах залива отражалось полное
Полная луна и её звёздные спутники. Гавань была почти
пустынна. Кое-где на спокойной поверхности воды виднелись
корабли. До моих ушей доносилась тихая, нежная и печальная
музыка. Её меланхоличные звуки манили меня вперёд. Казалось,
душа исполнителя парила в воздухе под нежными прикосновениями
волшебного смычка. Сами волны, сверкавшие в лучах
мягкой луны, словно танцевали под сладкую мелодию.

Это доносилось из каюты капитана. Я прошёл так тихо, что меня
не заметили. Как я и подозревал, музыкантом был капитан Гано. Он был так
Погрузившись в жалобные звуки скрипки, в которых звучала его душа, он не заметил моего вторжения. Он был погружён в свои мысли,
далеко от реальности и не замечал ничего вокруг.

  Я стоял и внимательно рассматривал его. Это был мужчина средних лет, широкоплечий, среднего роста, крепко сложенный,
с плотным телосложением и светлой кожей. Его глаза были голубыми, нос — сочетанием греческого и римского, рот — твёрдым, а вся его осанка свидетельствовала о мужестве и силе характера. Его лоб был широким и задумчивым, выражение лица — добрым и твёрдым. Всё в нём говорило о том, что он — человек чести.
У меня сложилось впечатление, что, несмотря на свой сравнительно юный возраст, он испил чашу горького разочарования до дна. Я сочувствовала ему, и его печаль вызывала у меня чувство сладостного облегчения. О, как билось моё сердце, и на мгновение мне захотелось броситься к нему на грудь и выплакаться, рассказывая о своих бедах. Но нет, так нельзя. Я должна быть терпеливой и сначала узнать из его собственных уст, как он отнесётся ко мне, когда узнает всю правду.

Я вывел его из задумчивости вопросом:

"Это капитан Гано?"

Он быстро поднял глаза, удивленный появлением незнакомца в его каюте, и
Он ответил:

 «Да, молодой человек, я капитан Гано, и позвольте спросить, чем я обязан чести вашего визита. Разве вы не встретили офицера, который мог бы удовлетворить ваши потребности?»

 «Встретил, — ответил я, — но я хотел увидеться и поговорить с капитаном Гано».

 Суровость исчезла с его лица, и он предложил мне сесть.

— А теперь, молодой человек, — сказал он, — пожалуйста, изложите вкратце, чего вы хотите, потому что у меня совершенно нет времени.

Я быстро ответил и без предварительных объяснений сказал:

"Я только что узнал из газет, что вы собираетесь отплыть в
«Это будет самое тщательное исследование арктических регионов, которое когда-либо предпринималось, и я хочу отправиться с вами».

Он включил лампу, которая горела вполнакала, и посмотрел мне прямо в глаза. Я чувствовал его пристальный взгляд, но выдержал его, ничем не выдав своих опасений по поводу успеха моих планов. Но я с внутренним трепетом ждал его ответа. Поколебавшись мгновение, он решительно сказал:

«Вы не знаете, о чём просите. Вы молоды и утончённы. Эта
экспедиция должна столкнуться с опасностями, известными и неизвестными, и только сильным и опытным следует разрешать участвовать в ней. Это
С моей стороны было бы неправильно забирать такого молодого человека, как вы, из лона семьи, из общества, лишая его всех возможностей для успешной и полезной жизни, чтобы отправиться со мной в эту опасную экспедицию. Дело в том, что вам следует вернуться домой и оставить такие опасные приключения тем, кто не надеются на то, что их взорвут, и по своим собственным причинам хотят спрятаться от мира. Пожалуйста, назовите мне своё имя и откуда вы родом.

 — Меня зовут, сэр, — ответил я, — Джек Адамс, и я только что вернулся из трёхлетнего плавания, во время которого посетил ведущие морские порты мира. Я привык к жизни в открытом море на всех средних широтах и теперь предлагаю исследовать замёрзший север.
Что касается семьи, то у меня её нет. Я сирота и совсем один в этом мире.
Я окончил школу с отличием и поступил на службу.
Я начинал юнгой и дослужился до должности старшего помощника капитана. Я
был практическим навигатором — никогда не плавал дважды по одному и тому же маршруту, если мог этого избежать. Теперь я предлагаю вам свои услуги,
потому что хочу отправиться с вами в неизведанные северные регионы.
 Мне надоели тропики и умеренные широты. Если я никогда не вернусь,
то некому будет оплакивать мою потерю.

Он изобразил удивление и заметно смягчился, когда ответил:

«Нам не нужен суперкарго, и у нас есть все моряки, которые нам нужны.
Я только что заключил партнёрское соглашение с капитаном Сэмюэлем Бэттеллом, который
не только способный офицер с большим опытом работы в Арктике, но и учёный-исследователь и математик. Кажется, все места заняты.

— Я не ищу должность суперкарго, — ответил я, — и не прошу о какой-либо должности, которая требует оплаты или даже питания, если вы найдёте место в вашем интендантском складе для припасов, которые я готов предоставить. Я могу и буду выполнять любую работу, которую мне поручат. Всё, чего я хочу, — это отправиться в эту экспедицию, рискнуть и заплатить за себя сам.

 «Вы, кажется, настроены очень серьёзно, мистер Адамс, и я честно признаю, что
Я восхищаюсь вашей смелостью, даже если сомневаюсь в вашем суждении по этому вопросу.
Но что вы можете сделать и какие доказательства вы можете предоставить, что вы можете
оказать ценную услугу в экспедиции такого рода? Что касается оплаты,
я бы не хотел, чтобы вы думали, что я рассматриваю её как препятствие для
человека с вашим авантюрным складом ума. Никому из тех, кто записался в эту экспедицию,
не обещана зарплата, кроме простых матросов, и она выплачивается капитаном
Бэттеллом и мной.

«Что касается того, что я могу сделать, — ответил я, — то по образованию и опыту я
имею право управлять судном и проводить все необходимые научные
наблюдение и расчёты. Я знаком со всем, что было опубликовано об исследованиях и открытиях в Арктике. Что касается моих способностей, то вы можете лучше всего убедиться в этом, расспросив меня о том, что я знаю. Это лучшее свидетельство моей подготовки и опыта в открытом море. Я не уклоняюсь от необходимого обследования.

— Вы правы, — сказал он, — и я посоветуюсь со своим партнёром. Если он не возражает, вы можете взять на себя заботу о нашей библиотеке и научных инструментах, помогать нам в наблюдениях и вести записи об экспедиции. Я позову капитана Бэттла.

Он коснулся электрической кнопки, и через мгновение рядом с ним зазвонил звонок
. Он сказал мне:

"Капитан Баттелл будет здесь через минуту, и я оставляю это дело
на него".

Мгновение спустя вошел тот же офицер, которого я встретил, когда впервые поднялся на борт корабля
, и меня официально представили. Он сердечно пожал мне руку
и капитан Ганоэ сказал ему, чего я хочу, и, совершенно неожиданно для
меня, сказал:

«Мистер Адамс обладает выдающимися способностями, и я думаю, что нам лучше назначить его ответственным за научную работу экспедиции. Мы можем помогать ему по мере необходимости. Это позволит нам полностью посвятить себя
внимание к требованиям ситуации в опасных водах
в арктических регионах, в то время как Мистер Адамс будет вести учет все
обнаружил, что может иметь значение, и посылать дубликаты одного и того же
воздушные шары, как мы и планировали, так что, если экспедиция не должна пропасть,
ветер может нести определенную запись из наших открытий к цивилизованному
части земного шара". Очевидно, в сознании капитана Ganoe, я
уже назначен на должность, который я бы
предпочтительнее, и одно, что всегда будет держать меня возле своей кельи. И
На это капитан Бэттел ответил:

"Я встретил мистера Адамса по прибытии и был приятно впечатлён его внешним видом и очевидной решимостью встретиться со старшим офицером «Ледяного короля»." И, повернувшись ко мне, он продолжил: "А теперь я с удовольствием покажу вам библиотеку, которая станет вашей каютой на время путешествия."

Капитан Бэттел был полной противоположностью капитану Гано в том, что касалось его внешнего вида. Он был крепко сложен, среднего роста, смуглый, с тёмными волосами и стальными серыми глазами, расположенными под широким и
насупившиеся брови. Общий контур его черт указывал на храбрость,
решительность и силу характера. Он был как раз из тех людей, от которых
можно было ожидать, что они проявят себя с лучшей стороны в какой-нибудь
чрезвычайной ситуации, требующей высоких качеств.

Все принадлежности для научной работы были первоклассными.
В библиотеке были собраны ведущие научные публикации, а также
энциклопедии, историческая и общая литература, тщательно каталогизированные
для удобства поиска.

Всевозможные научные приборы, диаграммы, географические карты, глобусы, фотоаппараты,
и т. д., были отобраны с особой тщательностью. Среди специальных
приспособлений были воздушные шары, о которых упоминал капитан Гано. Они
были небольшими и могли быть надуты в кратчайшие сроки. Они
предназначались для того, чтобы время от времени отправлять на них
отчёты об экспедиции, её ходе, открытиях и т. д., герметично запечатанные. Хорошо известно, что
в дни равноденствия нагретый воздух из тропиков поднимается на
большую высоту и движется к полюсам, а холодный воздух движется к
экватору, заполняя пустоту и вызывая штормы в дни равноденствия.
маленькие воздушные шарики, как ожидается, будет осуществляться Южной ветрами, и
найти пристанище на поверхности земли, где они могли быть подобраны
цивилизованные люди; или, если они упали в воду, бутылки
сохранить депеши и океанские течения могли нести их в
цивилизованных странах. Таким образом, были приняты все меры предосторожности, чтобы обеспечить миру
выгоду от любого открытия, которое могло быть сделано, даже несмотря на то, что
экспедиция должна была погибнуть.

Я был вполне доволен своим помещением. Всё, что меня окружает, было бы для меня самым приятным, несмотря на испытания и опасности, которые
мы могли бы столкнуться. Я был зачислен в экспедицию, и в
позиции я возвысил над всеми остальными, как он привел меня в частых
консультации с командиром, и я смогу познакомить
себя со своим нынешним видом и чувства и внимание, какие изменения произошли
состоялся, так как я видел его в последний раз.

Я, не теряя времени, имея плавки принес на борт и приготовились к
плавание. Ледяной Король вскоре был на море. Мы остановились на одном из
Алеутские острова, куда мы отправились на собачьих упряжках, которые должны были использоваться
для исследований на льду. Сани были сконструированы таким образом, что
Их можно было легко переоборудовать в лодки, в которых поместилась бы вся команда и запас провизии на случай, если нам придётся покинуть корабль. Мы ожидали, что застрянем во льдах на всю зиму, но с нашими санями и упряжками собак мы могли продолжать исследования на большие расстояния во всех направлениях, используя корабль в качестве штаб-квартиры. Капитан Бэттелл был китобоем и знал все способы передвижения по Арктике. Его многолетний опыт плавания по этим северным водам
позволил ему предвидеть многие опасности, с которыми мы могли столкнуться, и
чтобы подготовиться к их преодолению.

 С этого момента наше путешествие на север через Берингов пролив и в
Северный Ледовитый океан прошло без каких-либо происшествий, заслуживающих упоминания. После
прохождения пролива мы держались немного восточнее севера, чтобы избежать
льда, пока не достигли 165-го градуса западной долготы от Гринвича, а затем
направились на север. Капитан Гано часто заходил в мою каюту, чтобы скоротать час за
беседой. Его дружеское расположение, казалось, росло с каждым визитом.
Он всегда фамильярно обращался ко мне "Джек", и в этих разговорах
он становился всё более откровенным и всё больше рассказывал мне о своей внутренней жизни, о своих ранних надеждах и последующих разочарованиях.

 Однажды вечером, когда мы пробыли в море около четырёх месяцев, он вошёл в мою каюту с необычайно мрачным видом.  После обычного приветствия он закурил сигару и погрузился в раздумья, не разговаривая со мной несколько минут, а затем внезапно сказал:

«Джек, ты когда-нибудь задумывался о том, как порой мелочи меняют всю
жизнь? Я часто удивляюсь тому, что нахожусь здесь,
преследуя эту глупую птицу, с уверенностью в том, что потеряю имущество,
бизнес, комфорт и, возможно, сама жизнь в поисках чего-то, в чем я
не нуждаюсь, и что в лучшем случае, если будет обнаружено, только удовлетворит
праздное любопытство. И все же, это было вызвано тем, что было всего лишь
пустяковым инцидентом. Вы когда-нибудь задумывались об этих странных последствиях, которые
проистекают из тривиальных причин?"

Он говорил с горечью, и я решил воспользоваться случаем
чтобы вывести его на чистую воду. Я хотел проникнуть в самые сокровенные уголки его
души и с этой целью ответил:

 «Да, капитан, я часто думал об этом и осознал это в своей
собственный опыт. Иногда мне кажется, что это почти чудо, что после стольких лет скитаний я сейчас здесь, с вами. В моём случае на меня повлияла не какая-то мелочь, а суровая необходимость. Мне было абсолютно нечего терять, и я думал, что могу найти что-то, что при сложившихся обстоятельствах с лихвой окупит все трудности и опасности, с которыми мне, возможно, придётся столкнуться. Но вы были в другом положении. Вы были независимы. У вас было богатство, бизнес и влиятельные друзья, в то время как
я был лишён наследства и брошен на произвол судьбы
ничего, кроме моих рук и мозга, чтобы работать. Мой курс был необходим,
но я не понимаю, почему вы отказались от прибыльного бизнеса и
организовали эту экспедицию, потратив столько сил и денег, в то время как
вы считаете её заявленные цели не столь важными. Ваш курс,
по-видимому, противоречит самому себе, чего я не могу понять.

"И на этом всё заканчивается," — сказал капитан. "По сути,
Я никогда не придавал большого значения исследованию Арктики. С моей точки зрения, открытие полюса не имело бы особого значения
ценности для человечества, поскольку от него нельзя было бы получить никакой практической пользы. Даже открытие плодородной страны, которое, возможно, произойдёт, не принесло бы большой пользы миру, поскольку она была бы недоступна для широких масс человечества, чьё положение улучшилось бы благодаря открытию новой страны и дешёвых домов. Хотя такая успешная кульминация была бы полезна миру, она была бы ещё менее интересна для меня. На самом деле мне всё равно, что мы можем найти в конце
этого путешествия.

 — Тогда, — сказал я, — если такова ваша оценка, то
Что касается целей этой экспедиции, мне как никогда любопытно узнать, что
могло побудить вас к её совершению. У вас должна была быть какая-то причина. Я не могу понять, как люди могут действовать без мотива.

«Да, — сказал он, — меня побудила организовать эту экспедицию сила, более могущественная, чем я сам, но когда я спрашиваю себя, чего я ожидаю от неё, правда вынуждает меня ответить: «Ничего». Что касается мотива, я полагаю, что мной двигало всепоглощающее желание забыть о страданиях прошлого в деятельности настоящего».

«Но это не та история, которая раскрывает тайну», — ответил я.
"Вы разжигаете моё любопытство до предела, но не удовлетворяете его. Возможно, я мог бы успокоить вас и, возможно, помочь вам понять, что вами движет ошибочное представление и что на самом деле в прошлом нет ничего, что вы хотели бы забыть. Конечно, не повредит пересмотреть дело, и это может показать, что оно стало источником страданий
просто потому, что все обстоятельства были до конца не изучены.

- У меня нет ни малейшего желания, - сказал капитан, - скрывать от вас историю моей жизни.
если вам интересно ее услышать. Но я полностью понимаю это, и это состояние
такого характера, что не допускает никаких средств правовой защиты ".

"Не будьте в этом слишком уверены", - сказал я. "Но пока история не будет рассказана,
конечно, я не смогу составить разумное мнение об этом деле.
Тем не менее, наблюдения и опыт убедили меня, что у каждого вопроса есть две стороны, и чтобы разобраться в фактах, мы должны внимательно изучить обе стороны.

 «Что ж, — сказал капитан, — я вижу, что из вас вышел бы хороший юрист».
и удивительно, как вы стали моряком. У вас, несомненно, судейский склад ума, и, чтобы скоротать время, я предоставлю это дело вам, однако оставляю за собой право принять решение самостоятельно. Я всегда пользовался своим естественным правом рассматривать каждый
вопрос со своей точки зрения и решать его в соответствии со своим пониманием добра и зла.

«Это всё та же старая история о всепоглощающей любви и жестоком
разочаровании, за которым последовали долгие годы подавленной
тоски, от которой я всё ещё пытаюсь избавиться. Я был сиротой, жил с
мой дядя бакалавра, Ричард мудреца, в одном из пригородов Нью-Йорка
Города. Он был моим опекуном и распорядителем имущества покинула меня
мой отец. Мой дядя был добрым и снисходительным, а моя овдовевшая тетя, которая
руководила его домом, была для меня любящей матерью, и поэтому дни моего детства
проходили в счастливом довольстве.

"Однажды туманным, унылым утром мой дядя объявил за завтраком
что его позвали к постели его старого друга Джеймса
ВанНесс, который, как предполагалось, умирал. Он сказал, что не вернётся,
пока его другу не станет намного лучше или пока он не умрёт, и чтобы его не разочаровывали, если
его не было несколько дней, а может, и недель.

"Неделю спустя я увидел, как мой дядя подъехал к воротам и помог выйти из кареты очень
красивой девушке. Он подозвал меня к себе и
представил, сказав:

"'Рафаэль, я привёз тебе младшую сестру. Это мисс Кэсси
Ван Несс, к отцу которой меня позвали. Я стал её опекуном, и это будет её будущий дом. И мать, и отец умерли, и у неё нет близких родственников. Помните об этом и сделайте всё, что в ваших силах, чтобы она была счастлива у нас.

"Мы сразу же стали большими друзьями. Кэсси было в то время около
четырнадцати или пятнадцати лет, а мне было восемнадцать. Она оказалась
самой веселой, яркой, обаятельной маленькой леди, которую я когда-либо видел.
Должно быть, я влюбился в нее с первого взгляда. Я часто
думал с тех пор, - медленно добавил он, - что даже его Сатанинское Величество мог бы
Выглядишь очаровательно, потому что, к моему глубокому сожалению, Кэсси оказалась, как мне кажется, в десять раз большим лицемером, чем Иуда из Ветхого Завета,
который предал поцелуем.

"Но довольно об этом. Наши школьные годы, длившиеся около пяти лет, были
для меня это был непрерывный круг восхитительных переживаний, которые, казалось,
наполнили каждую жилку и фибру моего существа беспримесным счастьем. Во
наши каникулы Кэсси и я всегда были вместе, ни дома, ни
так, многие знакомства, шумные игры и дисков мы наслаждались.

"Я окончил университет в двадцать три года, и мы наметили наши планы на будущее.
Я унаследовал интерес к линейке пароходов, курсирующих между
Ливерпуль и Нью-Йорк, что позволяло нам часто пересекать
Атлантический океан во время каникул и посещать ведущие города
интерес к Великобритании и континенту. Я пристрастился к путешествиям, и было решено, что я поеду на Восток,
а Кэсси вернётся в колледж, чтобы закончить обучение. Я должен был отсутствовать около трёх лет, за это время я должен был
обогнуть земной шар, а по возвращении мы должны были пожениться.

«Преследуя эти цели, я благодаря влиянию своего дяди получил прибыльную должность в фирме импортеров, чья торговля распространялась на все части восточного континента и Австралию.
Вечером перед моим отъездом я надел на палец Кэсси блестящее обручальное кольцо с бриллиантом, а на шею — золотую цепочку с медальоном особой работы.

"Эти подарки были изготовлены по специальному заказу для этой цели, а эскизы уничтожены. Я никогда не забуду последнюю ночь, которую мы провели вместе. Вид моей невесты в великолепном вечернем платье, с бриллиантовым обручальным кольцом, сверкающим на её прекрасной руке, с золотой цепочкой и медальоном с бриллиантами, а также с роскошной причёской, украшенной цветами, запечатлелся в моей памяти как образ красоты
в моей памяти.

"Мой корабль отплыл от одного из причалов на Гудзоне возле Батареи.
Мы планировали совершить кругосветное путешествие через мыс
Горн, Сандвичевы острова, Японию, Китай, Австралию, Африку, Европу,
а затем вернуться в Америку, останавливаясь во всех основных портовых городах
и интересных местах по пути. Это позволило бы нам с Кэсси поддерживать
переписку без длительных перерывов.

«В первый год моего отсутствия в каждом порту я получал
посылку с письмами из дома, и в ней всегда были письма от Кэсси.
Мы договорились писать друг другу хотя бы раз в неделю, не дожидаясь ответов, и часто случалось, что я получал от неё сразу целую пачку писем, и чтение этих нежных посланий было единственным всепоглощающим удовольствием, которого я ждал, когда мы заходили в порт. Чего бы ещё ни не хватало, но любящие письма Кэсси никогда не подводили.

"Однако в конце концов они перестали приходить. Письма от моего дяди приходили регулярно, и по ним я узнавал о Кэсси, но от неё не было ни строчки. Я писал ей каждую неделю, но мои письма оставались без ответа.
ответ. Я был несчастен и умолял дядю выяснить, в чём дело, и сообщить мне, дошли ли мои письма.

"Сначала дядя отвечал уклончиво, но в конце концов, выразив мне самое искреннее сочувствие, сообщил, что мои письма приходят регулярно, но Кэсси передумала, и они остаются нераспечатанными. Он приложил к письму чек на Лондонскую сумму, причитающуюся
с моего имущества, а также полный отчёт о расходах с момента
принятия им на себя ответственности и решения суда по всем
собственность и инвестиции, которые пришли ко мне от моего отца. Все
была полной и надлежащим образом заверенные, так что не было ничего, что требовало мое
присутствие в Нью-Йорке. Он посоветовал мне не возвращаться домой, а продолжить в
мое теперешнее положение, как Кэсси собирается жениться в скором времени и моя
присутствие будет болезненным для нее, как для себя, и стыдно
для всех заинтересованных сторон.

"Я был поражен как громом. Я не верил, не мог, не хотел верить в это
Кэсси нарушила наши взаимные и неоднократно повторявшиеся клятвы в любви и
верности друг другу. Я не мог получить удовлетворения от своего дяди.
Моя тётя умерла несколько лет назад. Я написал своему адвокату, чтобы узнать,
возможно ли, что помолвка и предстоящий брак — не выдумка. Он быстро ответил, что это не только правда, но и что брак уже состоялся. Он написал, что мой дядя, который был слаб здоровьем, вызвал его, чтобы оформить бумаги, касающиеся наследства Кэсси Ван Несс, которое она хотела получить до замужества.
«Эти финансовые вопросы улажены, — написал мой адвокат, — что было
к моему удивлению, меня попросили стать свидетелем её свадьбы с Ричардом Сейджем.
 В финансовом плане она преуспела, но мне трудно поверить, что это был
брак по любви. Однако ваш дядя, несомненно, сильно увлечён ею, и она действительно красива.

«В этом же письме содержалось лестное предложение от нью-йоркской фирмы
импортёров о покупке моей доли в пароходной компании, и я посоветовал своему
адвокату немедленно заключить сделку и переслать вырученные средства в Лондон,
а также распорядиться всем моим имуществом в Нью-Йорке и его окрестностях,
списки которого были у него на руках. Я решил никогда не возвращаться
дома, как было бы прискорбно мне, и, конечно, стыдно мне
дядя. После этого мой только Нью-Йорк переписка с моим адвокатом.

"Когда я добрался до Лондона, я нашел письмо от моего адвоката с черновиками
в банке Англии на все мои интересы в Америке. Это письмо
также содержало информацию о том, что у моего дяди были большие неприятности,
его брак с Кэсси привел к большому несчастью. Она
внезапно бросила его, не объяснив причины своего странного
поведения. Она просто оставила записку, в которой говорилось, что она не будет жить с
он. Это было последнее, что от нее услышали. "Конечно, - добавил
мой адвокат, - найти ее в этом большом
городе будет практически невозможно, если она захочет скрыться".

С тех пор я был странником, мало заботясь о том, куда иду,
так что мой разум был полностью занят. Я купил надежный корабль, на котором
Я много лет ходил в море, по возможности избегая регулярных торговых путей
и часто плавая без груза, в поисках удовлетворения,
которого так и не нашёл. Наконец мне пришла в голову мысль уйти от
полностью отказаться от цивилизации, присоединившись к исследованию Арктики,
и, если возможно, достичь полюса. С этой целью я построил «Ледяного короля» по специальному проекту и приспособил его, насколько это было возможно, для длительного пребывания на
замерзшем севере. И вот мы здесь, в Северном Ледовитом океане, в любой момент можем застрять между ледяными полями, которые появляются с обеих сторон, и, возможно, погибнуть. Что будет дальше? Один Бог знает.

"Таково краткое изложение предательства женщины, которую я любил, и
и его последствия. И именно поэтому я здесь, в этой опасной экспедиции, в поисках того, что меня почти не волнует. Думаю, вы согласитесь со мной, что это не подлежит исправлению.

 — Мне так не кажется, — ответил я. — Я бы не стал осуждать вашу невесту, пока не выслушал её версию. Возможно, её брак с вашим дядей был заключён нечестным путём, и когда она обнаружила обман, то в отчаянии отправилась на поиски вас. В таком случае вам нужно найти её и возобновить клятву, которую вы дали.

— Никогда! — сказал капитан Гано. — Даже если ваше предполагаемое дело верно,
это не отменяет фактов. Она знала, что, выйдя замуж за моего дядю,
она изменила мне, а когда она бросила его, не имея законных оснований для
развода, она изменила своему мужу, с которым была связана священными узами брака. Она действовала по собственному желанию. Она не была
вынуждена обручиться со мной, и никакой закон не мог заставить её выйти
замуж за моего дядю. Её поведение в обоих случаях свидетельствует о
её врождённой подлости, и я, как благородный человек, ни при каких
обстоятельствах не мог бы
прими такую женщину в качестве своей жены. Её запятнанная репутация, если ничего другого, воздвигнет между нами непреодолимую преграду, даже если она не является законной женой другого мужчины.

Я был парализован. Мне действительно удалось добиться от него решительного
выражения чувств по моему поводу. Я проник в самые сокровенные уголки его души, но разожёг тлеющие угли вулкана, чтобы быть поглощённым извержением расплавленной лавы.

Удар был настолько неожиданным и внезапным, что я оцепенел и
моё изумление не оставляло места для печали, что дало мне время на раздумья. Вот я здесь, на корабле, с ним, далеко за Полярным
кругом, в начале полярной зимы, и я уверена, что мы застрять во льдах на месяцы, если не на годы. Я не смогла бы уйти от него, даже если бы захотела, и из его собственных уст я слышала, как он осуждает моё поведение как верх предательства, а мою любовь отвергает как нечто вероломное и подлое. С горечью и самым решительным образом
он заявил, что как честный человек он никогда не смог бы
связать себя узами нежной супружеской любви с одной из
тех, кто запятнал мою репутацию. По его собственным оценкам, он уже причислил
меня к самым падшим и отверженным персонам, и мне оставалось лишь
сохранять свою маскировку, чтобы добиться хотя бы уважительного
отношения со стороны любимого мужчины.

Когда я в полной мере осознал всю тяжесть ситуации,
унизительность и боль, я, должно быть, упал бы к его ногам в
обмороке, если бы не звон большого колокола, о котором мы договорились
Это было сигналом о непосредственной опасности, призывающим каждого занять свой пост,
назначенный ему на случай внезапных чрезвычайных ситуаций. Сигнал тревоги
подействовал на меня как сладостное избавление от мучений, которые было в десять раз
труднее вынести, чем любые возможные тяготы или опасности арктического шторма
среди высоких ледяных гор.

 Не было времени горевать. Чрезвычайная ситуация, требующая незамедлительных действий,
настигла нас, и мы поспешили на палубу. Согласно предварительной договорённости, капитан Гано встал за штурвал, а капитан Баттелл, как опытный арктический штурман, принял командование, в то время как я, вооружившись подзорной трубой и
блокнот, стоял у штурвала, чтобы делать наблюдения и оказывать любую
помощь капитану Гано, которая могла потребоваться.

 Причина тревоги сразу стала очевидной. Сильный ветер, который
дул весь день с юго-запада, теперь усилился до штормового, и айсберги, которых в течение нескольких дней становилось всё больше по правому борту, образовали сплошную массу, которая, очевидно, была припаяна к суше, так как оставалась неподвижной, в то время как по левому борту приближалось сплошное ледяное поле огромных размеров. Это был лишь вопрос времени
несколько часов, в крайнем случае, когда эти две огромные ледяные стены должны прийти
вместе, и это будет уничтожение для нас, чтобы быть пойманным в их
смертельных объятиях.

Отступать было некуда. Единственным открытым каналом был тот, по которому мы шли
. Стены по обе стороны были сплошными, и с моим стеклом
Я видел канал, позади нас заблокировали, с айсбергов, призвал на в
наш утренний ветер и волны, как бы решив не дать нам сбежать. Казалось, что наша единственная надежда на спасение заключалась в том, чтобы проплыть между этими двумя сплошными ледяными стенами, пока они не сомкнулись. Капитан Баттелл,
Он быстро оглядел горизонт в подзорную трубу и отдал приказ так спокойно, как будто подобные сцены были обычным делом, а капитан Гано, стоявший у штурвала, отреагировал так, словно был частью механизма, которым управлял быстро и точно.

Эту сцену невозможно забыть. Полуночное солнце висело прямо над горизонтом. Слева от нас, насколько хватало глаз, в мощный бинокль, виднелась сплошная стена льда, надвигавшаяся на нас. Справа от нас была ещё одна стена льда, о которую
Волны, бушующие во всей своей ярости, стояли, казалось, так же твёрдо, как и гранитные берега, на которые они опирались. Позади нас канал был заполнен оторвавшимися глыбами льда, которые, если бы застряли между этими ледяными стенами, могли ускорить закрытие канала перед нами. Сможем ли мы спастись? — вот вопрос, который не давал нам покоя.

Все паруса были подняты, и под давлением каждого фунта пара, который могли выдать наши
котлы, «Ледяной король» рванулся вперёд, как испуганный олень, словно предчувствуя надвигающуюся гибель. Мы шли так несколько часов.
продолжал развивать эту безрассудную скорость. Пена ослепляющими брызгами вылетала из
кают-компании корабля, растекалась по его бортам и оставляла широкую белую полосу
в кильватере. Свист ветра в ее фальсификации и регулярное
погружаясь в ее двигателях, изготовленных столпотворение на борту.

Это действительно была гонка за жизнь, и в моем смятенном состоянии духа я
на самом деле наслаждался волнением, почти надеясь, что оно достигнет кульминации
в угрожающем разрушении. С мужеством отчаяния я спокойно
осматривал местность и делал заметки, время от времени помогая капитану
Гано у штурвала. Это была первая реальная опасность, с которой мы столкнулись
Я встретился с ним, и разговор с капитаном придал мне безрассудной
смелости, чтобы встретить его без дрожи в коленях, что кажется почти чудом.

Мы продолжали наш стремительный полёт, и, насколько хватало глаз,
две огромные ледяные стены всё ещё противостояли друг другу, а полоса открытой воды
продолжала сужаться. Вскоре нам пришлось маневрировать из стороны в сторону, чтобы избежать столкновения с неровными береговыми кромками льда, но нигде не было никаких признаков того, что, когда они сойдутся, образуется открытое пространство, достаточное для защиты корабля. Нам пришлось
Мы сбавили скорость, но ледяные поля всё равно приближались, и в конце концов нам пришлось ползти по узкому извилистому каналу между двумя огромными ледяными глыбами, которые часто возвышались намного выше грот-мачты «Ледяного короля».

 Положение было отчаянным, но лёд по левому борту перестал приближаться, и на мгновение нам показалось, что мы можем выбраться на открытую воду. Но это было не так. Наш путь был заблокирован. Перед нами возвышалась ледяная гора, и мы остановились. Вероятно, именно она остановила продвижение движущегося ледяного поля и спасла нас от жестокого
"нип", который раздавил так много несчастных судов в этих опасных водах
.

"Ледяной король" находился между двумя огромными нависающими ледяными горами, которые
возвышались высоко над нами. Впереди был огромный айсберг, который
препятствовал более близкому приближению ледяной стены. Пролив, в котором
мы находились, мог быть закрыт только из-за разрушения ледяных полей
позади нас, и мы не видели причин, по которым это должно было произойти. Если бы ледяные поля оставались нетронутыми до замерзания канала,
столкновения бы не произошло, и мы были бы в безопасности.

Стало очень холодно, и мы начали думать, что опасность миновала, когда зловещий рёв и треск ломающегося льда предупредили нас о том, чего мы больше всего боялись. Сильное землетрясение привело океан в неистовство, и ледяная глыба раскололась на бесчисленные фрагменты, которые с грохотом сталкивались друг с другом. Капитан Бэттел крикнул с наблюдательного пункта, где он расположился:

«Спасайте себя, если можете». Канал сужается, и корабль
погибнет.

Я поднял голову и увидел высокие ледяные горы, между которыми мы
Казалось, что он падает прямо на нас, и в то же время
сильный удар швырнул меня на палубу с такой силой, что я, должно быть,
на несколько секунд потерял сознание.




 ГЛАВА III.

 В ТЕМНОТЕ — ВСЁ СПОКОЙНО — ЕЛЕ УСПЕЛИ СПАСТИСЬ — ЗАТОЧЕНЫ
 ВО ЛЬДУ — БЕДСТВЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ — КАК СОХРАНИТЬ ЗДОРОВЬЕ И
 ЭФФЕКТИВНОСТЬ ЭКИПАЖА — НОВАЯ ОПАСНОСТЬ — ЛЁД ДВИЖЕТСЯ — ОБЫЧНЫЙ
 МОРЯК НА ПОМОЩЬ — ЛИФ И ЭРИК СПАСАЮТ КОРАБЛЬ — ТУННЕЛЬ НА
 ПОВЕРХНОСТЬ — ИССЛЕДОВАНИЕ ЛЕДОВОГО ПОЛЯ.

[Иллюстрация]


 Первое, что я помню после того, как меня швырнуло на палубу, — это
Глубокая тишина и осознание того, что в нашем окружении произошли какие-то грандиозные перемены. Я открыл глаза. Палуба была погружена в полумрак, и вместо грохочущего треска ломающегося льда и волн, разбивающихся в пену о ледяные барьеры, слышалось тихое шуршание моря, плещущего о борта корабля. Я был ошеломлён, и воспоминания об ужасных сценах,
через которые мы прошли, поразили меня, как яркие образы и фантастические
картинки из какого-то кошмарного сна.

В момент потрясения, полностью убеждённый в том, что
Всё было потеряно, я повернулась, чтобы обнять Рафаэля, чтобы мы
могли умереть вместе, и, придя в себя, я в первую очередь подумала о нём. Я вскочила на ноги и в тусклом свете увидела, как что-то
скользит от меня к краю палубы, и инстинктивно схватила это, когда оно
уже готово было упасть за борт. Это был капитан Гано.
 Он был жив, но без сознания. Из-за того, что я неуверенно держался на ногах, я на мгновение испугался, что мы оба упадём за борт, но тут сверкнула вспышка, и Бэттелл схватил меня за руку, воскликнув:

«Слава богу, вы оба живы! Я звал вас, но вы не отвечали, и я испугался, что вы оба погибли под обломками льда. Вам повезло, что вы успели схватить капитана, иначе он бы точно погиб».

 Я держал капитана Гано в объятиях, а Бэттел энергично потирал руки. Через мгновение он очнулся, словно внезапно пробудившись от глубокого сна, и, выпрямившись в изумлении, воскликнул:

"Боже мой, Джек, что случилось? Где мы? Я что, спал?"

— О, мы всего лишь заперты во льду, — сказал Бэттелл. — Я боялся, что вас раздавит эта огромная глыба льда, которая чуть не унесла с собой часть палубы, где вы стояли. Если бы Джек не поймал вас и не оттащил назад, рискуя собственной жизнью, вы бы сейчас были на дне моря.

Капитан Гано, окончательно придя в себя, окинул взглядом ситуацию
и воскликнул, схватив меня за руку:

 «Джек, мой спаситель! Последнее, что я помню, — это как ты повернулся,
чтобы обнять меня. Это действительно было близко. Но почему ты
«Рискнуть своей жизнью, чтобы спасти мою?»

Я почти не разговаривал с тех пор, как тревога прервала наш разговор в моей каюте, и я чувствовал, что если отвечу на этот вопрос, то выдам свою слабость и, возможно, тайну, которую я решил хранить как никогда тщательно. К счастью, он не стал ждать ответа, а с обычной своей заботой о команде и безопасности корабля спустился вниз, сказав:

— «Ну же, мои синяки не такие уж серьёзные, и мы должны позаботиться о
моряках, осмотреть корабль и убедиться, что
насколько это возможно, в каком месте мы находимся.

Как только мы спустились на нижнюю палубу, мы встретили Пола Хьюстона, механика;
Пэта О’Брайена, второго помощника капитана; и Майка Галлахера, юнгу. Они
поняли, что произошло, и испугались, что мы могли пострадать или погибнуть
под градом льда, обрушившимся на верхнюю палубу. Они сообщили, что с
командой всё в порядке и что судно, по-видимому, не пострадало.

Мы полностью обогнули корабль, внимательно осматривая стены нашей
ледяной тюрьмы с помощью мощного отражателя, который выявлял каждую щель.
Мы находились в бухте, где судну было более чем достаточно места, чтобы развернуться, если действовать осторожно. Мы убедились, что огромные нависающие ледяные горы, между которыми мы находились и которые угрожали нам мгновенным уничтожением, на самом деле были нашим спасением. Когда землетрясение разрушило два огромных ледяных поля, эти возвышающиеся горы начали обрушиваться на корабль одновременно и, встретившись высоко над нами, образовали массивную арку, которая предотвратила закрытие канала в этом месте. Тут и там виднелись отверстия в
ледяная крыша, но в основном сталкивающиеся массы были тесно соединены
вместе. Единственный ущерб, нанесенный кораблю, был нанесен глыбой льда, которая
упала так близко от капитана Ганоэ. От количества фрагментов
от одного до нескольких килограммов в весе, которые были разбросаны в
верхняя палуба, казалось, это чудо, что мы спаслись, без серьезных
травмы.

Когда наша инспекционная поездка была завершена, мы отправились в библиотеку, чтобы
обсудить ситуацию. Обращаясь к Бэттеллу, капитан Гано спросил:

 «Что вы думаете об этой ситуации?»

«Я не вижу непосредственной опасности, — ответил капитан Бэттелл. — Через несколько часов при таком сильном морозе этот ледовый покров превратится в один сплошной блок. Но если нас не раздавит лёд, одному Богу известно, когда мы выберемся. Что касается настоящего, то мы находимся в очень выгодном положении. Мы не могли бы найти лучшего места для зимовки в этой холодной зоне.
Мы хорошо защищены от холода, и рыбалка будет удачной, так как
это будет хорошее место для отдыха, где рыба будет собираться на воздух.
Мы можем положить достаточное количество корма для собак, и я склонен верить, что
что мы могли бы поймать кита и запастись нефтью для топлива.

«Но как вы думаете, сколько времени пройдёт, — спросил капитан, — прежде чем у нас появится возможность вывести корабль изо льдов?»

«Я бы не стал делать прогнозы, — ответил Бэттел. — Одно можно сказать наверняка. Мы заперты на зиму, и, возможно, всего лета не хватит, чтобы расколоть ледяную глыбу, в которой мы застряли. Так что, возможно, мы пробудем взаперти год или два. Неизвестно, как долго мы будем пленниками.

— Что ж, тогда, я полагаю, — сказал капитан, — нам остаётся только ждать.

 — Да, — сказал Бэттел, — это всё, что мы можем сделать, и, — добавил он, улыбаясь, — это не потребует больших усилий. Но, — после паузы, — с нашей стороны потребуются некоторые усилия, чтобы обеспечить достаточную физическую нагрузку и развлечения для сохранения здоровья и дисциплины экипажа, чтобы у нас была разумная надежда выбраться изо льдов, когда они растают.

 — Это хорошая мысль, — сказал капитан Гано, — и я думаю, что было бы неплохо собрать экипаж и организовать регулярную систему занятий и
развлечение. И, - повернувшись ко мне, он продолжил, - что ты можешь сказать,
Джек? Я никогда не думал, что ты такой молчаливый. В чем дело? У тебя нет
мнения и ничего не предлагаешь?"

"У меня, конечно, есть мнение, и я мог бы предложить кое-что", - заметил я.
"но прежде чем сделать это, я хочу ознакомиться с
существующими условиями. В настоящее время кажется несомненным только одно:
мы заперты во льдах на несколько месяцев, а может быть, и на годы. Это даст нам достаточно времени для тщательных размышлений. Нет причин торопиться.
Сейчас не время вводить какую-либо жёсткую систему, чтобы сохранить дисциплину в команде. Нет опасности, что они покинут корабль, и мы вполне можем подождать, пока новизна нашего нынешнего окружения не пройдёт.

 — Вы правы, — сказал капитан. «В нашем нынешнем окружении, безусловно, есть что-то новое, что привлечёт всеобщее внимание и на какое-то время избавит от скуки, но вскоре это пройдёт, и однообразие нашего заточения станет невыносимым, разве что для самых дисциплинированных умов. Это будет особенно тяжело для нас
простые моряки, которые необразованны, и тем самым лишил бесчисленные
источники по организации отдыха и развлечений, к которым мы имеем доступ. Когда
на этот раз выходит, что бы ты сделал?"

"Что касается меня, - сказал я, - то у меня есть доступ в библиотеку, и
мне действительно понравится общение, которое она дает с самыми яркими
интеллектами и благороднейшими личностями земли, прошлого и настоящего. Теперь,
если бы я мог предложить что-то для облегчения участи простых моряков,
кроме тех упражнений и развлечений, которые необходимы для здоровья,
я бы организовал для них школу и стремился бы привить им более возвышенные
Мы можем сделать их жизнь более приятной, расширив их знания и
предоставив им более широкий взгляд на жизнь и более высокие устремления. Это также
даст нам необходимую и возвышающую работу и, безусловно, предоставит
нам прекрасную возможность творить добро для других и в то же время
расширять наши собственные знания о человеческой природе и прослеживать
влияние окружающей среды на массы людей, которые не пользуются
преимуществами гуманитарного образования.

— «Ваше предложение, — сказал капитан, — вполне приемлемо для более образованных людей, но для остальных оно будет бесполезным и, вероятно, обидным».
простые матросы. Помните старую пословицу о том, что "небольшое обучение - это
опасная вещь". В той мере, в какой мы могли бы преуспеть в том, чтобы дать им
более широкие взгляды на жизнь и более высокие устремления, мы преуспели бы только в
делая их недовольными своей участью и, таким образом, ослабляя дисциплину
от которой зависит безопасность всех. Все, что мы можем сделать для общего
моряки-обеспечить такие полезные упражнения мышц, как будет
дать им хорошие аппетиты и дать им возможность ощутить покой и сон. Они
не оценили бы душевный праздник, который вы по своей доброте устроили
сердце бы подсказало им. Они прошли физическую подготовку, и, следовательно, их удовольствия должны быть такого же рода. Те же правила, которые применимы к тренированным интеллектам, к ним неприменимы.

 «Если таково ваше мнение, — сказал я, — то мне нечего вам предложить. Вы — владелец и старший офицер «Ледяного короля», и, конечно, хорошая дисциплина требует, чтобы ваша воля была законом». Вы должны
понимать, из какого материала состоит ваша команда, лучше, чем
я. Мои обязанности не позволяли мне общаться с вашими моряками и, конечно,
Конечно, я практически ничего о них не знаю, кроме того, что они
храбрые и умелые. Но, тем не менее, в общих чертах я считаю, что природа заложила в каждую человеческую душу зачатки всего хорошего и благородного, и если это так, то всё хорошее и благородное может быть развито в них под соответствующим влиянием, не умаляя их полезности как простых работников. Кроме того, стремление возвысить их приближает их к нам, и мне кажется, что это порождает чувства взаимной любви и доверия, которые
укрепляйте, а не ослабляйте ту безупречную дисциплину, которая так
важна для экспедиции, подобной этой, когда безопасность и благополучие
каждого отдельного члена экипажа жизненно важны для безопасности и
благополучия всего экипажа.

«Я всегда пользовался уважением и доверием своих моряков, — сказал капитан, — не потому, что я пытался поднять их до своего уровня, а потому, что я обеспечивал их хорошей едой, хорошими условиями, никогда не перегружал их силы и давал им достаточно времени для отдыха и развлечений, которые они могли оценить. Я всегда пользовался
доброжелательность и радостное послушание простых матросов, потому что я
заботился об их физических потребностях и относился к ним по-доброму.

"Я в этом не сомневаюсь", - сказал я. "Но ваши плавания в прошлом были
между цивилизованными портами, и все, чего хотели ваши моряки, - это их
оплата, и в дополнение к этому, вы обращались с ними лучше, чем они
могли бы получить в другом месте. Следовательно, их эгоистичные порывы привязывали их к вам.
Отношения между вами были чисто физическими, и всё, что
нужно было сделать, чтобы они были вам верны, — это заботиться об их физическом благополучии.
хочет и относится к ним по-доброму. С их точки зрения, это было
дополнение к их зарплате, которое они не могли получить при более бессердечных
работодателях. Но теперь вы в другом положении. Вы не ожидаете, что
придёте в цивилизованный порт, где моряки могут тратить свою зарплату, как
обычно делают моряки. Им не на что надеяться, и как простым рабочим
им нечего делить с вами. Но с более широким
взглядом на жизнь, который даёт общение с лучшими умами и
благороднейшими людьми, они стали бы смотреть на мир более возвышенно
работа, которой они занимаются, и верность вам из более высоких побуждений, чем заработная плата, которую они не могут использовать для удовлетворения своих физических потребностей. Вот почему я предложил создать школу.

 «Я признаю силу ваших доводов, — сказал капитан, — и если бы я считал ваши предположения верными, то пришёл бы к тому же выводу, что и вы». Но вы совершаете ошибку, упуская из виду тот факт, что
гуманитарное образование может быть получено только в результате многолетнего обучения в школе,
от детского сада до колледжа, и должно сопровождаться
возвышающее влияние семьи и культурного общества, а затем
жизнь, наполненная учёбой и опытом в высших сферах жизни, прежде чем
можно будет обоснованно ожидать, что среднестатистический человек
поднимется над уровнем простого физического существования и будет
действовать, руководствуясь высокими интеллектуальными и нравственными
побуждениями, которые движут самыми образованными и возвышенными
людьми. И,
кроме того, вы должны принять во внимание тот факт, что даже если бы мы застряли во льдах на год или больше, у нас было бы достаточно времени, чтобы дать нашим морякам лишь малую толику того, что они должны
Знаете, чтобы развить в них тот тип характера, который вы предлагаете,
даже если бы мы смогли преодолеть влияние их семейной жизни и низкий
социальный статус общества, в котором они всегда вращались, вы не
понимаете, мой дорогой Джек, насколько невыполнима задача, которую вы
нам предлагаете. Они должны оставаться моряками и выполнять тяжёлую работу, на которую их наняли, и мы должны быть осторожны, чтобы не вселять в них надежды и стремления, которые сделают их недовольными своей судьбой.

«Я, конечно, не стал бы делать ничего, — ответил я, — что могло бы привести к
сделать их недовольных. Это то, что должно быть самым тщательным образом
избежать. Но, тем не менее, я все еще думаю, что мое предложение, если осуществляется
узнал, не только противоположной тенденции. Из собственного опыта,
Я считаю, что мои предпосылки сильнее, чем мои рассуждения. Я наслаждался всеми
преимуществами гуманитарного образования и возвышающего влияния
дома и культурного общества, и все же я занимался самой
черной работой. Тем не менее, я не считаю, что моё образование сделало меня
неудовлетворённым своей судьбой. Напротив, оно во многом помогло мне
Я приспособился к ситуации и нашёл источники удовольствия, недоступные моим необразованным товарищам. Но, более того, мой опыт общения с простыми людьми убеждает меня в том, что университетское образование не является необходимым для развития благородных качеств. Я встречал матросов, которые накопили огромный запас полезных знаний и обладали самыми широкими и всеобъемлющими представлениями о жизни и её обязанностях. Предпосылки, из которых я исхожу в своих рассуждениях, — это результаты
реального опыта общения с простыми людьми.

 — Боюсь, — ответил капитан, — что в вашей восторженной любви к
Человечество, вы совершили вполне естественную ошибку, оценивая необразованных по себе. Я не хочу льстить, но вы, несомненно, унаследовали качества высокого порядка и настолько уравновешенный темперамент, что могли бы проявить себя с лучшей стороны на любой должности, на которую вас могли бы назначить. Ваши работодатели не могли не заметить вашу ценность, и, по вашим собственным словам, вас быстро повысили в должности. Это обычная награда для тех, кто унаследовал выдающиеся качества. Настоящие способности никогда долго не остаются на низших должностях. Тот простой факт, что наши моряки, которые намного превосходят
средние показатели в своём классе, после многих лет опыта всё ещё
остаются на той же скромной должности, является очень хорошим
доказательством того, что они не подходят ни для чего более высокого. Например, Лиф и Эрик.
Они были со мной несколько лет и даже не пытались выучить язык. Как простые моряки, они были лучшими из лучших, но вы бы никогда не выбрали их для чрезвычайной ситуации, требующей необычайной сообразительности и способности руководить.

Я уже собирался ответить, чувствуя себя хозяином положения, по крайней мере, в споре, когда сверху донёсся грохот, и корабль накренился. Мы вскочили на ноги. Когда мы поднялись на
палубу, причина переполоха стала очевидна. Корабль был
Корабль двигался в сторону правого борта и погружался под
лёд. Грохот был вызван тем, что мачты соприкоснулись с наклонной
ледяной поверхностью. Мачты плотно застряли под крышей и не могли
двигаться дальше, в то время как корпус продолжал двигаться вперёд,
по-видимому, под воздействием сильного океанского течения. Ситуация
была крайне опасной, потому что, если бы это движение продолжалось,
нам грозило немедленное опрокидывание. Корабль уже кренился
на левый борт.

 Палуба не могла двигаться дальше, а корпус был слишком далеко от твердой
лёд, чтобы можно было использовать пики и шпангоуты, чтобы подпереть его.

Баттелл позвал матросов, чтобы они срубили мачты, когда наше внимание привлёк крик, донёсшийся с левого борта нашей тюрьмы. При свете фонарей мы увидели, как Лиф, стоя на низкой ледяной глыбе, закрепляет трос вокруг ледяного бугра, и в то же время услышали голос Эрика, который звал на помощь с кабестана на нижней палубе. Мы сразу поняли, что нужно делать, и капитан Гано, Бэттел,
Хастон и я первыми взялись за рычаг. Эрик
Он тут же подал знак людям, которые подходили с топорами, чтобы они
взялись за другой кабестан, а сам схватил моток тонкой верёвки, прикреплённой к тросу, прыгнул в море и быстро поплыл к Лифу на льдину. Люди с топорами на мгновение замешкались, и капитан Гано крикнул:

"Взяться за кабестан! Норвежцы знают, что делают."

С поразительной быстротой новый трос был закреплён, и люди
начали вращать кабестан. Это было сделано как нельзя вовремя, так как
первый трос, не выдержав нагрузки, начал рваться.
разлом. Движение судна вправо и под лёд было остановлено. Но норвежцы потребовали шлюпку и ещё тросов. Их приказы были быстро исполнены. Капитан Ганоэ, Баттелл и я были первыми, кто откликнулся. На тот момент нашими норвежскими моряками командовали они, и все охотно подчинялись их приказам. Лодка была спущена на воду, и «Ледяной король» был привязан к левому борту нашей тюрьмы в нескольких местах. Корабль был спасён от надвигающейся катастрофы, но всё же слегка накренился, а мачты погнулись почти до предела.

Вернувшись на корабль, капитан Гано и Баттелл начали думать о том, как освободить мачты ото льда и выровнять корабль. Давление воды на левый борт было огромным, но тросы крепко удерживали корабль, и особой спешки не было. Первой мыслью было снять верхний стык грот-мачты, чтобы ослабить давление, но норвежцы придумали более простой план. Они жестом приказали механику медленно запустить винты.
Как только корабль начал двигаться вперёд, мачты начали наклоняться
по направлению к корме, и тросы, которые крепко удерживали корабль с левого борта, относительно укоротились из-за движения вперёд, и судно потянуло в этом направлении, и оно встало на ровный киль. Теперь мы переместили судно в центр загона, в котором оно плавало, и закрепили тросы на льду со всех сторон, и, таким образом, «Ледяной король» оказался в безопасности, не соприкасаясь со льдом.

Опасность миновала, корабль был в безопасности, и у нас было время узнать подробности о том, что произошло.
двое наших норвежских моряков. Теперь мы узнали, что в то время как вся команда, кроме них самих, отдыхала от недавней усталости в полной безопасности, Лиф и Эрик не были уверены, что наши зимние
квартиры в полной безопасности, пока корабль не был надёжно пришвартован к стенам нашей тюрьмы. В их обязанности входило следить за тем, чтобы тросы, кабестаны и якоря были готовы к немедленному использованию, и они были довольны, что именно сейчас они были нужны. Поэтому вместо того, чтобы
лечь в гамаки и уснуть, они решили тщательно
Они сами осмотрели наше окружение. Они заметили, что обшивка борта была почти перпендикулярна в точке, расположенной в нескольких футах над верхушками мачт, в то время как по правому борту наклонная крыша простиралась далеко до кромки воды. Они также заметили, что вдоль обшивки борта была низкая скамья, на которой из-за падающего льда образовалось несколько бугорков. Это было безопасное место для привязывания.

Как только они убедились в этом, они заметили, что
корабль дрейфует вправо и что мачты
Мы опасно приблизились к крыше, и через несколько минут нас могло
опрокинуть. Нельзя было терять ни минуты. Это движение вправо
нужно было остановить, и Лиф, держа в руках моток тонкой верёвки, прыгнул в воду и доплыл до скамьи у левого борта, пока Эрик привязывал другой конец к тросу. Но прежде чем его успели закрепить на лебёдке, мачты соприкоснулись с наклонной крышей по правому борту, что вызвало тревогу, которая разбудила команду и привела офицеров на палубу, о чём уже говорилось.

Капитан Гано был явно тронут, когда узнал, что корабль и жизни членов экипажа были спасены благодаря быстрой реакции и решительным действиям двух моряков. Он пожал им руки и снова и снова благодарил их, заявляя, что такая важная услуга не должна остаться без вознаграждения. Они поняли его намёк и заявили на своём весьма ограниченном английском, что не могут принять от капитана плату за спасение корабля и в то же время за своё спасение. Что мы все должны держаться вместе, иначе мы все погибнем.

Как только им удавалось объясниться, они уходили. Как правило, они держались особняком, за исключением тех случаев, когда их услуги
были нужны. Однако они не были нелюдимыми и часто беседовали с инженером Полом Хьюстоном, который понимал их язык. Когда им нужно было что-то сообщить, они прибегали к его услугам в качестве переводчика. Они, казалось, не любили говорить по-английски.

Когда они ушли, капитан Гано сказал: «Я и не думал, что Лиф
и Эрик обладают такими выдающимися способностями, и с тех пор, как я
Обнаружив в них истинное благородство, я как никогда
захотел, чтобы они изучали английский, так как это позволило бы мне
сделать для них гораздо больше.

 «Вы плохо понимаете, из какого материала сделаны эти норвежцы, —
сказал стоявший рядом Хьюстон. — Они не хотят, чтобы вы что-то для них
делали. Они считают, что вполне способны позаботиться о себе сами.
Они не всегда были моряками, но в настоящее время эта профессия лучше всего
подходит им. Они с нетерпением ждут великих результатов,
которых может добиться эта экспедиция, и больше заботятся о ней, чем
успеха больше, чем за все, что вы могли бы для них сделать. Что касается языка,
они уже понимают больше, чем хотят использовать. Они гордятся
своим родным норвежским ".

"Вы меня удивляете!" - воскликнул капитан. "Я должен лучше познакомиться
с ними".

"Тогда, - сказал Хьюстон, - вы должны выучить их язык, и даже тогда
они могут оттолкнуть любую фамильярность. Они предпочли работать на вас, потому что
вы не понимали их языка. Они не хотят ни с кем быть на
конфиденциальных условиях. Когда они поняли, что я их понимаю,
они стали более общительными, но не конфиденциальными. Тем не менее, я
Я узнал достаточно, чтобы поверить, что у них есть своя история и чётко
определённая цель в жизни. Однако я бы не стал пытаться вытянуть из них что-то,
чего они не захотели бы рассказать сами.
 Одно можно сказать наверняка. Вы можете быть абсолютно уверены в их
мужестве, способностях, благородстве и преданности целям этой экспедиции.

«Что ж, благодаря их бдительности, сообразительности и оперативным
действиям, — сказал капитан Гано, — теперь мы можем наконец-то
отдохнуть, как и собирались, прежде чем принять необходимые меры предосторожности.
безопасность. Я удивлен, что мы не подумали о возможных опасностях,
которые могут подстерегать нас со стороны океанских течений. Моим единственным страхом было то, что какая-нибудь
тревожная причина может расколоть стены нашей тюрьмы до того, как они станут
прочными. И даже сейчас у меня есть некоторые опасения на этот счет ".

"Такой опасности нет", - ответил Баттелл. "Прошло уже несколько часов.
погода была очень холодной, прежде чем закрылся канал.
Только послушайте, как бушует шторм.

Сквозь трещины в нашей ледяной крыше мы могли видеть небо, но теперь оно было сплошь чёрным. Шторм, который
два огромных ледяных поля сошлись, разразилась ужасная буря, и она изменила своё направление. Ветер ревел и бушевал, как демоны в смертельной схватке, и то и дело на нас, словно мелкая пыль, сыпался снег, указывая на сильный холод. Теперь, когда корабль был в безопасности, у нас были все основания радоваться нашим уютным зимним помещениям. Наша ледяная тюрьма была для нас и убежищем от бушующей стихии, и защитой от сильного холода. Мы плотно пообедали и отправились отдыхать, чувствуя себя в полной безопасности.

Когда я проснулся, на борту всё было в движении. Плотники
занялись починкой сломанной палубы, а матросы убирали лёд и снег. Всё приводилось в порядок, как будто мы готовились к путешествию. Шторм утих, и мы оказались в объятиях арктической зимы. Даже в нашем уединённом убежище нам приходилось кутаться в меха и шерстяные вещи, когда мы выходили на верхнюю палубу. Но в наших каютах было тепло, и у нас было вдоволь всего, что нужно для комфорта: еды и одежды. Ледяное поле
Мы вмерзли в лёд, и наша безопасность не вызывала сомнений, но у нас не было возможности вести наблюдения, которые позволили бы определить наше местоположение. Для меня это означало потерю занятия, которое мне очень нравилось, и я чувствовал, что мне нужно что-то, что займёт его место.

 Мы оказались в ловушке во льду 23 сентября, и по моим последним наблюдениям я сделал вывод, что мы находились примерно на 77° северной широты и 160° западной долготы. Солнце ненадолго появлялось каждый день, и я подсчитал, что долгая полярная ночь
К концу октября мы полностью замёрзли. Трещины в крыше нашей тюрьмы не давали нам возможности определить наше местоположение. Недавняя опасность показала, что мы движемся. Мы промерили глубину и обнаружили, что находимся на большой глубине и что наше движение, очевидно, вызвано движением ледяного поля. Мы плыли, отдавшись на милость ветров и океанских течений. Но куда они нас принесут? Никто не мог сказать. Однако, если предположить, что течения были направлены на север, и исходить из того, что движение Земли
Корабль двигался с запада на восток, и мы пришли к выводу, что пока лёд свободно плавает, наше общее движение будет направлено на запад и север.

 В тот момент мы чувствовали себя в безопасности и комфорте, надёжно привязанные к прочным стенам нашей тюрьмы. Но мы знали, что наступит лето, и тёплые солнечные лучи будут освещать нас в течение нескольких месяцев,
тая и разрушая замёрзшую поверхность океана, которая сейчас была нашей защитой, но могла стать причиной нашего уничтожения.
Наша будущая безопасность и успех экспедиции требовали, чтобы у нас был лёгкий доступ к поверхности, чтобы мы могли проводить необходимые наблюдения и, если возможно, найти способ обеспечить безопасность корабля и экипажа, когда лёд расколется. Перед нами стояла такая задача, но мы не могли рассчитать, сколько времени это займёт. Всё, что мы знали, — это то, что две ледяные горы, соединившись, образовали крышу над нашими головами и возвышались на много футов над корабельными мачтами, и если их другие размеры были пропорциональны, то
Нам могло бы потребоваться много времени, чтобы прорыть туннель до поверхности.

Мы чувствовали, что нельзя терять ни минуты. Все необходимые приготовления были вскоре завершены под руководством Бэттелла, который взял на себя обязанности инженера и руководителя. Ледяная глыба по левому борту была выбрана в качестве отправной точки. Команда была разделена на три смены, в каждой из которых был свой бригадир, и работа по выемке грунта продолжалась без перерыва. Таким образом, восемь часов отводилось на работу в туннеле, а шестнадцать — на отдых и развлечения.

Я снова предложил своё «хобби», как его называли, — организацию
превратить корабль в школу и посвящать несколько часов в день образовательным целям. Но я был единственным, кто дал такую рекомендацию, и она не была выполнена, но библиотека была бесплатной для всех, кто хотел читать. Однако я заметил, что Пол Хьюстон, Пэт О’Брайен и Майк Галлахер были единственными, кто когда-либо просил книги, и Хьюстон был единственным, кто, казалось, точно знал, что ему нужно. У Лифа и Эрика были норвежские книги и рукописи, с которыми они часто сверялись, но все остальные, когда не работали, проводили время за играми, пряжей и рыбалкой.

Как и предсказывал Баттелл, загон, в котором плавал корабль,
казалось, привлекал мелких обитателей глубин, поставляя свежую пищу
для экипажа и наших собачьих упряжек, а также для масла, которое мы использовали в качестве топлива.
Библиотека была любимым местом отдыха тех, кто любил читать и
обсуждать темы, представляющие общий интерес. Здесь мы проводили часы досуга,
читая, беседуя на всевозможные темы и придумывая
развлечения, которые позволили бы нам приятно скоротать время. Устав от всего этого, мы присоединились к рабочим в туннеле и тренировались
наши мышцы. Это была необходимая работа, а также полезный для здоровья отдых.
мы приступили к ней с величайшим энтузиазмом. Нам удавалось
комфортно уставать каждый день и наслаждаться отличным аппетитом и, как следствие,
самым освежающим сном. В целом зима прошла
очень приятно.

Строительство туннеля было завершено к весне. Мы
теперь имели доступ к поверхности, поднялись по небольшому склону и увидели
непрекращающуюся красоту полярной ночи. Сцена, которая предстала перед нами,
не поддаётся описанию. Небо было безоблачным, и северное сияние,
благодаря их блестящим украшениям, природа компенсировала долгую полярную ночь.
они представили пиротехническое представление, величие и красота которого
неизгладимо запечатлелись в моей памяти.

Мы определили направление и обнаружили, что находимся на 84 ° северной широты и долготе
170 ° Западной долготы. Мы были на семь градусов севернее, чем когда попали в ледяной плен.
и на десять градусов западнее. Мы явно находились в зоне действия
течений, направленных на север, в то время как наше движение на запад было неопределённым.
 Последующие наблюдения показали, что временами наша долгота
был неподвижен или несколько дрейфовал к востоку. В целом,
наше движение на запад превзошло любую противоположную тенденцию, но наше продвижение
на север было значительным, хотя и нерегулярным, как будто мы были задержаны
препятствиями, которые время от времени преодолевались силой ветра.
северные течения.

Было уже 20 февраля, и было решено, что работа по
исследованию должна начаться. Собачьи упряжки и сани были подготовлены к путешествию на восток под руководством капитана Бэттелла. Капитан Гано, Пэт О’Брайен, Майк Галлахер, Пол
Хьюстон, двое норвежских моряков и я остались на корабле. Группа на санях должна была отсутствовать месяц, а возможно, и дольше. Капитан
Баттелл хотел провести тщательные наблюдения на восточных границах
ледяного поля и сделать промеры, если ему удастся добраться до открытой
воды.

 Нам ещё предстояло несколько недель полярной ночи, но полная
круглая луна и яркое северное сияние делали каждый предмет видимым на
большом расстоянии. Погода была очень холодной, но пейзажи были настолько
привлекательными, что я провёл большую часть времени, исследуя ледяное поле.
в непосредственной близости от корабля. Много было странных и фантастических сцен
, которые я зарисовывал, и много прогулок, которые я совершал в тщетных попытках
найти какую-нибудь заметную точку, с которой в бинокль я мог бы получить
беспрепятственный вид на горизонт. Но, подобно нашей ледяной тюрьме,
вся природа казалась тесной. Звездный свод был сужен из-за
затемнения звезд, которые, как я думал, должны были быть видны над
горизонтом. Я продолжал искать возвышенную точку обзора, но она всегда
казалась где-то впереди. Эти прогулки часто длились
несколько миль и занимали часы.

Возвращаясь с одного из них, я встретил Лифа и Эрика, которые указали на
гребень ледяной горы, служившей крышей нашей тюрьмы, и жестом
позвали меня за собой. Я последовал за ними и обнаружил, что они прорубили
наклонную дорогу вокруг ледяной горы к вершине, где из ледяных блоков
построили обсерваторию. Она была возведена над разломом
в крыше нашей тюрьмы, который находился прямо над ледовой скамьёй
по левому борту у входа в туннель. Стена в этом месте была почти перпендикулярной, и они без особого труда смогли
в лифте, состоящем просто из платформы, закрепленной тросами, и
прикрепленной к блоку внутри обсерватории.

Они показали мне, что они сделали, и, чтобы убедить меня, что это было
совершенно безопасно, они спустились на лифте и снова поднялись
снова поднялись, подобно тому, как художник управляет своими качающимися лесами,
но быстрее. Я остался доволен приспособление, и еще с
интерес Лейф и Эрик в принятии необходимых мер, чтобы облегчить мое
замечания. Я без колебаний занял своё место на платформе вместе с
ними и вернулся на корабль этим прямым путём.

Теперь я узнал, что, как только туннель был закончен, Лиф и
Эрик нашли путь на вершину нашей тюрьмы и, увидев
преимущества, которые открывались с этой высоты, задумали
построить на вершине обсерваторию, соединённую с кораблём
лифтом. Они не посвятили в свои планы никого, кроме Хьюстона, и
сразу же приступили к работе. Чуть больше чем через две недели они были готовы установить лифт, который соединялся напрямую с кораблём и избавлял от долгой ходьбы по туннелю. Эта работа была только что завершена, и
они смогли преподнести мне очень неожиданный, но приятный сюрприз
по возвращении с одной из моих обычных прогулок.

Но для меня это было не более неожиданно, чем для капитана Ганоэ,
который как раз собирался выйти на поверхность через туннель, когда мы с Лифом и Эриком спустились из обсерватории по платформе,
которая представляла собой клетку. Лиф, который управлял верёвкой, остановил наше
спуск как раз вовремя, чтобы платформа не ударила
капитана, который, подняв голову, воскликнул:

"Привет, Джек! Откуда ты взялся и зачем все эти снасти?"

— Просто спроси Лифа и Эрика, — ответил я. — Они искали более прямой путь на поверхность, чем через туннель. Они построили обсерваторию на крыше, и если ты собираешься на прогулку, тебе лучше воспользоваться лифтом.

— Хорошо, — сказал капитан, поднимаясь на платформу, — но я бы
предложил, чтобы у вас на борту был фонарь, чтобы в этом мраке
предупреждать всех, кого это может касаться, чтобы они не мешали
двигателю.

 — Это можно будет предусмотреть в будущем, — сказал я. — Это первый
Испытания показали, что всё работает хорошо. Теперь мы готовы к таким усовершенствованиям, которые вы предложите. Хотя изобретение принадлежит нашим норвежским друзьям, в нашей стране нет патентного законодательства, а значит, не может быть и нарушений. Здесь нет ограничительных законов, которые мешали бы прогрессу.

 «Я думаю, что с учётом всех фактов, — сказал капитан, — этот вопрос лучше оставить в руках изобретателей». Я не сомневаюсь, что
они полностью справятся с этой задачей, и для этого у них есть свободный доступ к
корабельным запасам. Мне кажется, что улучшение
Больше всего нам нужно какое-нибудь приспособление, которое будет противодействовать раскачиванию, и, без сомнения, у Лифа и Эрика уже есть план, который поможет нам в этом.

Теперь мы были в обсерватории, и вид во всех направлениях был очень
приятным. Это было самое высокое место в округе, и капитан Гано
сердечно согласился с моим предложением привести его в порядок, чтобы
использовать как обсерваторию, а также как место для отдыха, когда
станет тепло. Мы тщательно исследовали окрестности и обнаружили, что эта возвышающаяся ледяная гора
можно было добраться как с востока, так и с запада. На севере
и юге было легко проследить шов, где сходились ледяные стены, и вдоль этой линии
было множество глубоких впадин.

 Когда мы были готовы вернуться на корабль, мы обнаружили, что Лиф и Эрик
протянули верёвки сверху вниз, которые, проходя через платформу, удерживали её на месте, когда мы поднимались и спускались. Они также
изобрели устройство, с помощью которого лифтом можно было управлять
как сверху, так и снизу, в зависимости от обстоятельств, а также телефон
связь между обсерваторией и кораблём.

 Благодаря этому легкому способу выхода на поверхность мы редко пользовались туннелем, за исключением случаев, когда нужно было перевезти что-то тяжёлое.  С этой возвышенности я с всё возрастающим интересом наблюдал за розовыми оттенками на горизонте, которые указывали на место восходящего солнца.  Они становились всё ярче и ярче, пока не появился владыка дня. Это был сигнал к тому, чтобы надуть воздушные шары
и отправить сообщения в надежде, что их отнесёт на юг
в цивилизованные части земного шара во время равноденственных бурь.
Это было также время, запланированное для возвращения Бэттелла из его исследовательской экспедиции в восточной части ледяного поля. Его наблюдения в сочетании с моими собственными были нашим единственным способом собрать информацию об этих неизведанных регионах, которая сделала бы эту экспедицию ценной для всего мира. Кроме того, наша собственная безопасность в значительной степени зависела от точности знаний, которые мы могли получить о силах, управляющих движением
этого огромного ледяного острова. Моя связь с научной работой
экспедиции побуждала меня как можно лучше использовать
предоставленную нам благоприятную возможность для исследований.

 Во время нашего долгого заточения в ледяной тюрьме я делал
записи и наблюдения, насколько позволяли условия.
Движение ледяного поля на запад, которое поначалу грозило утянуть нас под лёд и опрокинуть корабль,
потеряло большую часть своей силы, и теперь, когда мы были на поверхности и могли
проследить за трещиной, которая обозначала канал, по которому мы двигались,
мы обнаружили, что его общее направление было с юго-востока на северо-запад, в то время как в тот момент, когда мы оказались между сталкивающимися ледяными полями, мы, согласно моим заметкам, двигались на северо-восток. Это
свидетельствовало о том, что весь ледяной массив развернулся на четверть
вокруг своей оси, в то время как его общее движение было направлено на запад и север.
 И теперь мои ежедневные наблюдения показали, что он постоянно менял своё положение и что, хотя его движение в целом было направлено на запад, оно отнюдь не было равномерным. Казалось, это было в
С тех пор, как мы оказались в его власти, мы были во власти противоборствующих сил, и одной из главных целей экспедиции было тщательное изучение именно такого рода воздействий.

 Как только солнце начало подниматься над горизонтом, я стал ждать возвращения капитана Бэттелла и его отряда. Мы знали, что он отправился на восток и намеревался начать исследование западной части ледникового поля
до того, как солнце будет оставаться над горизонтом в течение целых двадцати четырёх
часов. Но погода ранней весной была неблагоприятной, и я
обнаружили ничего достойного внимания. Когда дни становились длиннее и с
солнце на Западе, я ожидал, чтобы сделать несколько важных открытий с
мой стакан. И когда я получил четкий обзор, я был поражен, увидев
то, что казалось бесплодной пустыней из песка и песчаных гор. Я позвал
Капитан Ganoe внимание на этот внешний вид, и после тщательного
контроль со стаканом сказал он :

"Это очень похоже на землю. На поверхности точно нет ни снега, ни льда. Но откуда взялся весь этот песок? Я позвоню Хьюстону, чтобы он принёс телескоп побольше, и мы посмотрим поближе
осмотр."

Через несколько минут появился Хьюстон, и мы установили прибор. С помощью более мощного стекла наши первые впечатления о природе поверхности подтвердились, но мы не обнаружили ничего, что могло бы объяснить это явление. Это была загадка, и теперь мы как никогда ждали возвращения капитана Бэттла, который, как мы были уверены, сделал несколько очень интересных открытий.

Я продолжал осматривать горизонт в большой телескоп, и мои поиски
вскоре были вознаграждены: я увидел человека, который, казалось, только что
Он добрался до вершины, которая оказалась длинным песчаным хребтом,
тянувшимся с севера на юг, но в нескольких милях от нас. Казалось, он помогал
другим добраться до того же места. Подняв прибор на максимальную
мощность, я смог разглядеть капитана Бэттла и нескольких матросов. Они
подтягивали других с противоположной стороны с помощью верёвки, и как только
те добирались до вершины, хватались за неё и помогали поднимать других.

Я описал сцену и попросил капитана Гано посмотреть самому. Он
с первого взгляда оценил ситуацию и сказал:

"Мы должны прийти к ним на помощь. Сани и собачьи упряжки находятся
очевидно, на противоположной стороне, и их нужно поднять так же, как и людей.
и, повернувшись к Хьюстону, он сказал: "Возвращайтесь на корабль. Призовите
всю команду. Объясните ситуацию норвежцам, скажите им, чтобы они
немедленно доставали сани и брали такое оборудование, какое они сочтут
необходимым, а мы с Джеком встретимся с вами у подножия горы
на восточной стороне. Сделать всех ног можно, как мы должны поспешить к
помощь наших товарищей, которые, видимо, почти исчерпаны".




ГЛАВА IV.

 НЕОБЫКНОВЕННОЕ ОТКРЫТИЕ — БАТТЕЛЛ ПЕРЕСЕКАЕТ ПЕСЧАНЫЙ ХРЕБЕТ НА
ЛЕДНИКОВОМ ПОЛЕ — КАПИТАН ГАНОЭ ВЕДЁТ ОТРЯД НА ПОМОЩЬ — ЛИФ
 И ЭРИК — ТЕОРИЯ БАТТЕЛЛА — ВТОРАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ — ДОЛГОЕ ОТСУТСТВИЕ БАТТЕЛЛА
 — ОБНАРУЖЕНО, ЧТО ОН ВОЗВРАЩАЕТСЯ ОДИН, ЕЛЕ ПЕРЕДВИГАЯ НОГИ — ОБЛЕГЧЕНИЕ
 ЭКИПАЖ НАХОДИТ ЕГО БЕЗ СОЗНАНИЯ — КАПИТАН ГАНОУ В РОЛИ ФАРМАКОНА — БАТТЕЛЛ
 РАССКАЗЫВАЕТ, КАК ЕГО ПОКИНУЛИ СОЛДАТЫ — ГОТОВЯСЬ К БУРЕ.

[Иллюстрация]


 ХАСТОН поднялся на лифте и спустился на корабль, чтобы выполнить полученные
им инструкции, в то время как капитан Ганоу и я
остался в обсерватории, чтобы более критически осмотреть поверхность и
наметить маршрут, по которому мы должны двигаться. Насколько мы смогли выяснить, на пути не было никаких серьезных препятствий.
казалось, что на пути не было серьезных препятствий. Поверхность между нами
и песчаной грядой, которую Баттеллу предстояло пересечь, имела вид
ровной снежной или ледяной равнины с многочисленными кочками, разбросанными тут и там
. За этим хребет с несколькими возвышенностями заполнял собой
контуры картины.

Точка, которую Бэттелл выбрал для переправы, представляла собой расщелину в этом
хребте. Прямо под расщелиной хребет был очень крутым, но наверху
С этой точки можно было легко спуститься по склону на юг.
Я наспех набросал все заметные объекты на прямой линии от
обсерватории до ущелья, куда мы стремились попасть как можно скорее,
поскольку чувствовали, что наша помощь крайне необходима.
Эта работа была завершена к нашему удовлетворению, когда мы заметили,
что команда с санями объезжает гору с северной стороны, и поспешили
вниз, чтобы встретить их у подножия горы на востоке. Мы нашли всё
в хорошем состоянии для быстрого перехода: сани были слегка нагружены
такие приспособления, верёвки, шкивы и т. д., которые, по нашему мнению, были необходимы, чтобы мы могли оказать наиболее эффективную помощь. Собаки рвались с поводков, как будто им не терпелось побегать, а люди были бодры и чувствовали потребность в физической нагрузке.

 Оттепель только начиналась, и дорога была хорошей. Все условия казались благоприятными. Мы с капитаном Гано отправились по маршруту, который, по нашим наблюдениям, был наиболее подходящим.
Менее чем через два часа мы добрались до подножия хребта, прямо
под тем местом, где мы обнаружили капитана Бэттелла. Мы нашли
Поверхность была покрыта вулканическим пеплом и шлаком, и мы сразу же вспомнили о землетрясении, которое разрушило ледяное поле, и о том, как нам едва удалось спастись. Однако сейчас было не время для размышлений. Наша задача состояла в том, чтобы как можно скорее добраться до вершины.

  Мы обнаружили, что прямое восхождение будет чрезвычайно трудным, но наклонная полка вдоль склона хребта позволит нам добраться до вершины примерно в полумиле к югу от пролома. Эта
полка, или скамья, была шириной в несколько ярдов и выглядела так, будто
как и в случае с пеплом, создавалось впечатление, что это был ровный участок.
береговая линия, которая в результате какого-то сильного стихийного бедствия была наклонена вверх.
с юга под углом около двадцати пяти градусов, и что
общая поверхность была выровнена последующим нанесением поверх
нижней части.

Мы сразу же начали наше восхождение по этому сравнительно легкому маршруту. И все же
затащить сани с их грузом
необходимых приспособлений на вершину было утомительным и кропотливым усилием. Однако менее чем за час,
несмотря на многочисленные остановки для отдыха, мы добрались до вершины и обнаружили
Мы оказались на ровном плато шириной в несколько сотен футов, примерно в полумиле к югу от того места, где мы ожидали найти капитана Бэттла и его товарищей.

 Пока наша группа останавливалась, чтобы дать отдых собачьей упряжке, капитан Гано и я поспешили к ущелью.  Добравшись до края, мы обнаружили, что люди отдыхают, подняв большую часть груза на вершину. Мы видели, что им пришлось прокладывать дорогу через несколько сотен футов замёрзшего пепла, чтобы добраться до своего нынешнего местоположения, и нам не нужно было
сказали, что им пришлось очень нелегко.

Большинство из них спали, и никто не заметил нашего приближения, пока мы
не спустились в ущелье, и капитан Гано не крикнул по-морскому: «Эй, на
корабле!» Это неожиданное приветствие заставило капитана Бэттла
встать, но на мгновение он был слишком удивлён, чтобы ответить.

Придя в себя, он подошёл и схватил капитана Гано за руку, воскликнув:

«Как вы сюда попали? Я просто подумал, как было бы хорошо, если бы
вы знали о нашем затруднительном положении и пришли нам на помощь».
стержень и еще несколько канатов и блоков.

"Это именно то, что мы сделали", - сказал капитан Ганоэ. "Джек был начеку
искал тебя из своей обсерватории на вершине ледяной горы, которая
покрывает место упокоения Ледяного Короля. Как только мы узнали вы,
мы начали свой рельеф с грузом сани в таких приборах, как он
такое впечатление, что вы больше всего нужны".

"Это действительно повезло", - сказал Баттелль. «Мы почти изнемогли от
усилий, которые нам пришлось приложить, чтобы добраться до этого ущелья,
и теперь, когда мы здесь, мы видим, что наши трудности отнюдь не закончились
«Мы закончили, и очень важно, чтобы мы благополучно перебрались через хребет и начали исследовать западную часть этого огромного острова, покрытого пеплом и льдом».

Пока он говорил, на вершине ущелья показались наши сани, и мужчины сразу же присоединились к нам. Хьюстон, выступая от имени наших норвежских моряков, сказал: «Лиф и Эрик просят разрешения закончить работу по переноске саней и их груза на западную сторону».

— Скажите им, — сказал капитан, — чтобы они шли своей дорогой и приняли нашу благодарность за их любезные услуги.

Через несколько минут они свои веревки, шкивы и шпиль на месте и
дал нам понять, что псы будут предоставлять всю власть, что
был нужен. Вскоре один из саней медленно, но уверенно скользя
вверх по крутому склону к вершине.

Мы наблюдали за ними несколько минут, когда капитан сказал Ganoe:

"Я думаю, мы можем спокойно оставить этот вопрос до норвежцев и мы можем
начнем по возвращении на корабль".

«Я готов им довериться, — сказал Бэттелл, — и важно, чтобы
мы сразу же начали обмениваться мнениями и строить планы на будущее. Я
Чувствую, что нельзя терять ни минуты». И, дав кое-какие указания Брауну, которого выбрали бригадиром по строительству дороги,
чтобы он оказал нам необходимую помощь, мы отправились пешком к кораблю,
который находился на расстоянии от пяти до шести миль.

 На обратном пути Бэттелл вкратце рассказал нам о своих наблюдениях
и выводах, к которым он пришёл.

"Когда мы покинули корабль, - сказал он, - мы взяли в юго-восточном направлении.
Мороз крепчал, но с наших обширных приготовлений, мы не страдали
так много, как можно было ожидать. Мы достигли открытой воды через три часа .
дней, но береговая линия была такой крутой, что мы не могли спустить на воду
наши сани-лодки и проплыть вокруг, как я намеревался. Итак, мы продолжили
наше путешествие вокруг ледяного поля на север, как мы и начали.
Общее направление береговой линии в этом месте было с
юго-запада на северо-восток. Путешествие было довольно приятным, и мы
хорошо проводили время около недели, а затем начались неприятности.
Вся поверхность была покрыта на неизвестную глубину вулканическим пеплом.

"Поверхностное образование, очевидно, было новым, но при тщательном изучении
Выяснилось, что это покрывало более древнее образование очень значительной толщины. Наши промеры глубин из-за обрывистого характера береговой линии не были удовлетворительными, но в сочетании с моими наблюдениями за движением ледяного поля я пришёл к выводу, что оно часто наезжало на вершины подводных гор. Если это так, то, вероятно, оно ускорит разрушение, когда лёд начнёт таять под воздействием постоянного солнечного света.

«Удовлетворившись этими выводами, мы отправились в обратный путь.
и если бы не сложный рельеф местности и необходимость часто прокладывать дорогу, мы были бы с вами к тому времени, как взойдёт солнце.

Прежде чем мы добрались до корабля, было окончательно решено, что после короткого отдыха Бэттел должен продолжить исследования в направлении западных границ ледяного поля и спланировать экспедицию так, чтобы вернуться на корабль до того, как оттепель станет непосредственной угрозой. Мы пришли к выводу, что плыли в открытом море, и
нам хотелось двигаться на север, когда лёд пойдёт на
фрагменты; и некоторые явления, которые мы, как и другие исследователи,
наблюдали, привели к мнению, что мы найдем землю и, что не маловероятно,
пригодную для жизни страну вокруг полюса.

С тех пор как появилось солнце, стаи уток, баранов и
гусей, прилетевших с севера, были довольно многочисленными. Когда их убивали, мы находили
они были жирными и сочными, а их посевы часто были полны разновидностей
зерна, напоминающего рис, что, казалось, указывало на то, что они родом из
умеренного климата. Теперь мы начали с уверенностью ожидать, что, когда
ледяное поле растает, мы найдём страну, которая произвела это
зерно - северный дом этих птичьих стай.

Мы утверждали, что шесть и более месяцев непрерывного солнечного сияния на
полюсе обязательно приведут к мягкому, если не теплому климату на
большую часть года. Мы считали, что рефракция обеспечит
возможно, до семи месяцев солнечного сияния на полюсе, и добавьте к этому
долгие сумерки и полярное сияние, предотвращающие абсолютную темноту,
непосредственная близость полюса может быть во многих отношениях наиболее
желательным климатом. В одном мы были уверены, и это заключалось в том, что эти
Стаи уток и гусей, прилетевших с севера, были хорошо откормлены зерном, которое, должно быть, выросло в плодородной стране.

Когда мы подошли к ледяной горе, покрывавшей корабль, капитан Бэттел повернулся на север и сказал:

"Я думаю, что это путь к устью туннеля."

— Да, это так, — ответил капитан Гано, — но давайте пройдём через обсерваторию Джека, которая находится прямо над кораблём.

 — Хорошо, — сказал Бэттел. — Ведите. Я всё равно хочу посмотреть на обсерваторию, и она, вероятно, находится не дальше за горой, чем вокруг
это, даже если путешествие может оказаться немного более трудоемким."

Мы ничего не объяснили по поводу нашего лифта и через несколько минут
были в обсерватории, под навесом из парусины, который защищал
ее от лучей солнца.

"Что ж, это уютное местечко", - сказал Баттелл, усаживаясь на
одно из импровизированных мягких кресел, которыми оно было обставлено.

— Так и есть, — сказал я, — но меня больше интересует, как Лиф и Эрик справляются с их заветной задачей — переправить сани на эту сторону хребта.

Сказав это, я направился прямо к большому телескопу, который мы оставили
направленным на пролив, выбранный Бэттеллом для переправы. Одного взгляда
было достаточно, и в ответ на вопросительный взгляд Бэттелла я сказал:
"Оба санейка наверху, и они готовятся спустить их на
эту сторону. Подойдите и посмотрите сами. Я уверен, что наши норвежские
моряки справятся с любой задачей, за которую возьмутся."

— Кажется, вы правы, — сказал Бэттел, занимая своё место у
телескопа. — Вот, — продолжил он, — они спускают сани.
крутой склон, полностью загруженный. Судя по тому, как они продвигаются,
они будут здесь через несколько часов, и всё будет готово для
экспедиции на запад. Это меня так успокаивает, что я не буду возражать
против того, чтобы спуститься к входу в туннель.

"Зачем идти через туннель?" — спросил капитан Гано. "Просто сядьте на
диван, и вам не придётся спускаться."

— Да, — сказал я, — и позвольте мне сесть рядом с вами, а капитану — возглавить экспедицию и спуститься на корабль.

Он сделал, как ему было сказано, с озадаченным видом. Капитан Ганоэ взялся
за веревку, пока я включал фонарь, и мы начали снижаться
к кораблю.

"Что ж, у вас все устроено с размахом", - сказал Баттелл. "Кто бы
мог подумать несколько недель назад, что сейчас мы будем спускаться
внутрь айсберга на роскошно отделанном лифте с
суровым капитаном "Ледяного короля" в качестве нашего лифтера? Не слишком ли это вычурно для этих вечных льдов?

«Вовсе нет», — ответил я. «Знаете, я считаю, что каждый человек
по праву имеет право на самое лучшее, что может произвести его собственный труд. Но
это устройство для облегчения нашего доступа к внешнему миру является
продуктом труда и мастерства наших норвежских моряков. Они почти достроили
обсерваторию, прежде чем рассказали о своих проектах кому-либо еще
кроме Хьюстона."

"Тогда, - сказал Баттелл, - если они такие люди, я думаю, что
им лучше остаться на корабле. Я подумывал о том, чтобы взять их с собой в нашу экспедицию на запад и оставить здесь кого-нибудь из других мужчин.

"Я едва ли мог согласиться расстаться с нашими норвежцами даже на несколько
дней", - сказал капитан Ганоэ. "Поскольку я обнаружил их способности, я
хочу, чтобы они были на корабле на случай чрезвычайных ситуаций. Я бы без колебаний, если бы
это было необходимо, назначил их командующими. Быстрота восприятия
и общая надежность, которую они продемонстрировали, почти убедили меня в том, что Джек
прав и что при определенных обстоятельствах самые высокие качества могут быть
развиты у самых непритязательных ".

«И, возможно, — сказал Бэттелл, — как намекнул Хьюстон, у Лифа и
Эрика есть какая-то великая цель в жизни, и они находятся под таким влиянием, как
Джек хотел бы, чтобы вокруг простых матросов, многие из которых могли бы
проявить качества высокого порядка, я много думал о «любимом
хобби» Джека. В этой последней экспедиции я как никогда
осознал важность того, чтобы простые матросы были людьми с высокими
качествами, если это вообще возможно.

«И это возможно», — добавил я. «И независимо от того, возможно это или нет, наш долг перед собой и человечеством — делать всё, что в наших силах, чтобы вдохновлять всех, с кем мы общаемся, на более широкий взгляд на жизнь и благородные устремления в будущее».

- Ну, - сказал капитан Ganoe, "это, конечно, не мое намерение
раздражать ваши возвышенные мысли о нашем долге по отношению к нашим ближним.
Это облагораживает мысль остановиться, но будет ли он когда-нибудь
мы сможем сделать многое для наших моряков в эту сторону или нет, это
явно ничего невозможно сделать сразу, и, конечно, капитан
Баттелль хочет выспаться в своей постели, прежде чем он начинается
еще одна экспедиция. Поэтому я предлагаю нам сейчас удалиться в наши покои, чтобы
отдохнуть. Нам это определённо нужно, и у нас нет никаких обязательств,
которые требовали бы от нас этого.

Мы последовали совету капитана, как только добрались до своих кают. Через несколько минут я крепко спал и не просыпался, пока не прозвучал гонг, возвещающий о готовности завтрака. Команда вернулась с санями и после короткого сна была готова к первому за месяц приёму пищи на борту. Капитан Бэттел
завершил приготовления к своей экспедиции на запад, и офицерская столовая снова была в нашем распоряжении. Пока мы наслаждались трапезой, мы обсуждали планы на будущее. Когда мы встали из-за стола, Бэттел взял меня за руку и сказал:

«Вы можете внимательно следить за мной после первого июля. К тому времени
мы должны будем добраться до открытой воды на западе и вернуться. Если
мы сможем спустить на воду сани, я намерен обогнуть льды с севера и, если
возможно, вернуться по шву, который отмечает канал, по которому мы
двигались, когда оказались погребены под этими «айсбергами». Я уже
воспользовался вашей обсерваторией, чтобы сделать наброски наиболее
заметных объектов на западе и севере. Я не предвижу никаких
трудностей. Конечно, нам придётся бороться с водными каналами
прежде чем мы вернёмся, но поскольку наши сани отлично подходят для плавания, они могут как ускорить, так и замедлить наше передвижение. Мне не нужно предупреждать вас, чтобы вы продолжали наблюдения и записывали всё, что имеет отношение к нашей ситуации. Я буду делать то же самое, и вместе мы не сможем не собрать ценный материал.

Он попрощался с нами и сразу же ушёл. Я отправился в
обсерваторию и через подзорную трубу наблюдал за санями, пока они
не скрылись из виду вдалеке.

Было 20 апреля, и оставалось ещё два с половиной месяца
до того, как мы ожидали возвращения исследовательской группы, и если бы она встретилась с нами
без происшествий, было бы достаточно времени для продолжительной экскурсии по
ледяному полю. Я ожидал больших результатов от наблюдений, которые можно было бы сделать
.

Капитан Баттелл оставил с нами троих из своей группы, которые казались
наименее способными вынести усталость от долгого путешествия по льду, которое
он предполагал. Это стало ценным дополнением к отряду, оставшемуся на корабле, и в то же время относительно усилило исследовательскую группу, поскольку избавило их от потенциальной опасности быть вынужденными
чтобы позаботиться о товарищах-инвалидах.

 Погода была благоприятной, и вскоре солнечные лучи начали медленно, но верно менять поверхность льда. Я наблюдал за этим процессом с постоянно растущим интересом. Если мы когда-нибудь выберемся из нашего заточения, то только благодаря оттепели. Следовательно,
Я стал относиться к маленьким ручейкам, которые образовывались во всех
направлениях и обычно исчезали через какое-то время в какой-нибудь
трещине, как к нашим спасителям. Если бы этот процесс продолжался с достаточной силой,
ледяное поле наверняка бы растаяло, прежде чем мы снова оказались бы в ловушке.
объятия арктической зимы, и у нас будет возможность сбежать.

 Наконец солнце достигло высшей точки, и настало время, когда мы могли ожидать возвращения Бэттелла.  Оттепель быстро набирала силу, и лёд становился рыхлым, а с первым штормом, вероятно, разлетится на куски.  Но погода была ясной, и непосредственной опасности не было.  1 июля наступило и прошло, а Бэттелл всё ещё не вернулся. Таяние под непрерывными солнечными лучами
ускорилось, и я начал опасаться, что раскол произойдёт раньше, чем он
вернуться с большей частью экипажа. Это может оказаться фатальным
на все наши надежды. Я чувствовал, что нам крайне необходимо капитан Баттелль с его
опыт работы в навигации в арктических морях.

Теперь я начал бояться оттепели насколько я был склонен приветствовать
месяца два назад. Я продолжил наблюдения с большей заинтересованностью,
если это возможно, чем когда-либо. Движение ледяного поля озадачило меня.
Казалось, что мы слегка отклоняемся то в одну, то в другую сторону от
долготы 180°, но часто движемся на север.

 Большую часть времени я проводил в обсерватории, наблюдая за
мы надеялись, что это будет признаком возвращения капитана Бэттла, а не какой-то другой целью. Этот интерес разделял каждый член экипажа, и мы установили регулярные вахты с этой единственной целью, чтобы кто-то всегда был у телескопа. Капитан Гано и я заступали на первую вахту, Пэт О’Брайен и Хьюстон — на вторую, а Лиф и Эрик — на третью. Таким образом, все двадцать четыре часа мы высматривали Бэттла. Помимо этого, мы совершили несколько экспедиций на север
и запад на много миль. Мы поняли, что путешествовать очень
с большим трудом мы не обнаружили причин, по которым исследовательская группа не могла бы вернуться.
пока ледяное поле остается нетронутым. Это было правдой
экспедиция, возможно, достигла участка, где оттепель
разрушила прочность льда, но она была хорошо оборудована на такой случай
, поскольку сани можно было легко переоборудовать в лодки.

Мы тщетно пытались выяснить причину задержки капитана Баттелла.
С каждым днём лёд становился всё более рыхлым, и наше ожидание становилось всё более
болезненным. Мы почти отчаялись дождаться его возвращения, когда сквозь
В бинокль я увидел, что прямо к западу от нас, медленно пробираясь по гнилой, раскисшей поверхности льда,
медленно ползёт какое-то существо, похожее на человека.

Я обратил внимание капитана Гано на своё открытие, и после
тщательного изучения объекта он воскликнул:

"Это определённо человек. Должно быть, это Бэттел или кто-то из его людей,
возвращающийся один. И, — он сделал паузу, а затем поспешно добавил: — Он едва может ходить и падает от изнеможения. Мы должны немедленно отправиться ему на помощь. — И, повернувшись к присутствовавшему Майку Галлахеру, он сказал: — Поторопись на корабль и скажи О’Брайену, чтобы он вызвал подкрепление.
отряд с носилками. Принеси мою аптечку с восстанавливающими средствами для
измученного человека. Скажи Хьюстону, чтобы он объяснил ситуацию Лифу и Эрику.
 Поторопись и встреть нас у входа в туннель.

 Майк сразу же спустился на лифте, чтобы передать эти приказы,
а мы с капитаном Гано пошли по извилистому пути с западной стороны. У входа в туннель к нам присоединился отряд помощи.
Лиф и Эрик несли носилки, а Пэт О’Брайен, Пол Хьюстон и
Майк Галлахер несли по свертку, в каждом из которых было что-то для
помощь измученному человеку. Аптечка и несколько тёплых одеял
лежали на носилках.

 Ледяное поле в этом направлении простиралось перед нами широкой равниной,
но точное место, где мы заметили приближающегося человека, было скрыто от нас несколькими холмами, и мы взяли их за ориентиры.

 Как только мы добрались до ближайшего и самого высокого из этих холмов, я
поднялся на вершину и внимательно осмотрел равнину внизу. Прошло несколько
минут, а мы так и не нашли никаких признаков того, что искали, когда
не более чем в полутора километрах от нас я увидел в бинокль голову
и плечи мужчины, поднимающиеся над поверхностью. На мгновение показалось, что он
опирается на руки, а затем снова исчез из виду. Я
тщательно отметил местоположение, и мы поспешили дальше.

Через несколько минут мы вышли к каналу во льду, которые уже носили
оттуда потоком воды. Немного в стороне лежал человек на
дно как будто мертва. Мы окликнули его, но он не двинулся с места. Лиф и Эрик
прыгнули в канал и вытащили его.

Это был капитан Бэттел, и он был без сознания. Теперь мы видели, что он изо всех сил пытался выбраться сам
канала, который был не более четырех с половиной футов в глубину и шести
или семи в ширину. Когда я увидел его с вершины ледяного тороса, он
несомненно, делал последнее усилие, чтобы выбраться наружу, насколько позволяла его истощенная
энергия. Мы прибыли как раз вовремя, чтобы спасти его от
неминуемой смерти.

Пока он лежал на носилках без сознания и едва дышал, в
воображении я представил испытания, через которые он, должно быть, прошел. Его
изношенные ботинки и рваная одежда, его запавшие глаза и заострившиеся черты
лица — всё это говорило о его ужасном положении больше, чем могли бы выразить слова.
борьба за жизнь против объединенных сил холода и голода.
Правда, погода была без заморозков, но вода, через которую ему
пришлось переходить вброд, была ледяной, а ложе, на котором он
отдыхал, должно быть, представляло собой тающую ледяную кочку. Все эти вещи были
видно из средах, и не нужно быть указано в слова, в
чтобы быть понятым и оцененным. Хотя только он мог рассказать нам
подробности, мы уже были в общих чертах знакомы с его
опытом: он путешествовал пешком по быстро тающему льду и почти
без еды в течение недель, а возможно, и месяцев.

Хотя в этой экспедиции не было врача, это было связано с тем, что
капитан Ганоу, благодаря своему образованию и опыту, был вполне
подходящей кандидатурой на эту должность, а среди запасов «Ледяного
короля» было достаточно лекарств, хирургических инструментов и
приспособлений всех видов. Капитан был очень против того,
чтобы его считали врачом, и всё же его познания в медицине, хирургии
и практике позволили бы ему претендовать на высшую должность в
этой профессии. Поэтому он сразу же взял на себя заботу о пациенте.
готовность и мастерство опытного врача, и вскоре он устроил его так, чтобы тот чувствовал себя комфортно: сухая одежда, тёплая постель и необходимые лекарства.

Пациент не приходил в себя, но вскоре начал дышать нормально и, по-видимому, наслаждался крепким и освежающим сном.

Когда всё было готово к нашему возвращению на корабль, капитан
Гано сказал:

"Поскольку очевидно, что мне придётся на несколько дней стать врачом, я назначу
Джек Адамс, командующий. Таким образом, нас останется шестеро, чтобы доставить капитана
Бэттелла в его каюту на «Ледяном короле». Для этого мы разделимся
на три смены. Мы с Хьюстоном будем дежурить первыми, Пэт и Майк — вторыми, а Лиф и Эрик — третьими. Кажется, это правильный порядок, потому что наши норвежские товарищи несли походную кровать и аптечку всю дорогу от корабля.

 — А что, если я возражаю против такого распределения? — спросил я. — Хотя я и готов, — продолжил я, — оказать любую посильную помощь, я не собираюсь узурпировать ваше место командира. Вы поведёте нас, а я займу своё место у носилок. Я записался, чтобы выполнять приказы и занимать любое отведённое мне место, но не узурпировать прерогативы командира.

"Тогда мне остается только настаивать на условиях контракта, как вы их
понимаете", - сказал Капитан. "Вы говорите, что завербовались, чтобы подчиняться
приказам и занимать любое назначенное вам место, и, следовательно, как капитан
Ледяной король, я приказываю тебе занять место командира, пока я не решу
возобновить исполнение обязанностей на этой должности. Так и должно быть.
Именно вы обнаружили капитана Бэттла, а затем привели нас к тому месту, где мы его нашли, и теперь вам поручено вернуть нас на корабль самым прямым и удобным путём. Нам повезло
что вы потратили так много времени на изучение топографии
этой страны, если это подходящее слово для унылой ледяной пустоши. Ваша первая обязанность как командира — разделить путь до корабля на удобные отрезки и проследить, чтобы каждый отряд выполнял свою часть работы с максимальной заботой о комфорте нашего товарища. Это приказ, если вам так больше нравится. Я, конечно, займу своё место у носилок, пока, по вашему мнению, не подойдёт вторая смена, Пэт и Майк.

— Хорошо, — сказал я. — Если я буду главнокомандующим, хочу я этого или нет, мой первый приказ будет: «Следуйте за мной».

Мы возвращались на корабль без особой спешки, часто останавливаясь, чтобы отдохнуть и поднести к губам нашего измученного товарища восстанавливающее силы питье. Его перенесли в его каюту, и по указанию капитана Гано всё было приведено в порядок, насколько это было возможно, и поставлено на свои места.

 Он всё ещё спал, и капитан заверил нас, что с ним всё в порядке и что, если удастся избежать лихорадки, он скоро поправится.
предупредил нас, чтобы мы молчали и не задавали ему никаких вопросов на случай, если он
придет в сознание.

Капитан Ганоэ занял свое место рядом с пациентом и время от времени
прикасался к его губам водой. Через несколько часов он частично
очнулся от летаргического сна, и капитан дал ему несколько ложек
бульона, которые были с жадностью проглочены, и он снова впал в
глубокий сон.

Теперь капитан велел нам оставить его наедине с
пациентом, но быть наготове, чтобы прийти на помощь в любой момент. Он сказал нам, что сейчас пациенту нужно только глубокое
тишина и немного еды, когда он был достаточно бодр, чтобы принять её. «Я хочу, чтобы Майк, — сказал он, — остался со мной, чтобы быть готовым в любой момент выполнить мой приказ. Восстановление здоровья и сил капитана Бэттелла сейчас важнее для нас, чем что-либо другое. Майк нужен мне больше, чем ты, и тебе придётся довольствоваться холодными обедами или готовить самому». Если кто-то из вас понадобится, Майк
даст вам знать».

Через Майка мы время от времени узнавали новости из палаты, но они всегда были
одни и те же: пациент чувствует себя хорошо, но всё ещё
спал. Майк сказал, что всякий раз, когда Баттелл подавал признаки жизни,
капитан давал ему ложку супа, и он снова засыпал, так и не придя в
сознание.

 Я остро осознавал, что смерть или даже тяжёлое увечье
капитана Баттелла стали бы невосполнимой потерей для всех нас. Он был единственным опытным полярным мореплавателем и исследователем среди нас,
и, несмотря на обнадеживающие новости из лазарета, я испытывал
сильнейшее беспокойство и всё время оставался в библиотеке, чтобы
быть готовым немедленно ответить на любой звонок капитана Гано.

После сорока восьми часов этого тревожного ожидания я был
удивлён личным звонком капитана Гано, который поприветствовал меня в своей
обычной сердечной манере, а его лицо буквально сияло от счастья.
Не дожидаясь, пока я забросаю его вопросами, он воскликнул:

"Ну что, Джек, опасность миновала. Капитан Бэттелл пришёл в себя. Он всё ещё очень слаб, но признаков лихорадки нет. Я
посоветовал ему не разговаривать, пока он не отдохнёт, на что он
Он согласился при условии, что я позвоню вам. Он хочет немедленно
провести совещание.

 «Я рада слышать такие хорошие новости!» — воскликнула я. «Но что
он сказал, когда понял, что находится в своей каюте, а вы сидите рядом с ним в качестве сиделки? Я испытываю женское любопытство по этому
поводу и настаиваю на том, чтобы вы рассказали мне все подробности».

«Конечно, — ответил он. — Ваш интерес вполне естественен, и я удовлетворю его, насколько позволит моя память. В ходе лечения я старался, чтобы он спал до тех пор, пока не наберётся сил для умственной и
физическое усилие. Когда он подавал признаки жизни, я знал, что это из-за
мучительного чувства голода, и давал ему немного говяжьего бульона или
какой-нибудь укрепляющий напиток, после чего он снова погружался в
глубокий сон. Эти периоды полубессознательного состояния становились
всё более частыми по мере того, как он набирался сил, и наконец он
открыл глаза и посмотрел мне прямо в лицо. Он снова закрыл их и, казалось, задумался, а затем, посмотрев на меня, сказал в своей обычной спокойной и
рассудительной манере:

«Последнее, что я помню, — это как я пытался выбраться из
канал, проложенный во льду небольшим потоком воды.
 Берег доходил мне только до подбородка, но я был так слаб, что не мог
справиться с этим. После этого у меня, кажется, остались воспоминания о
вкусных обедах и отдыхе на роскошных диванах. Я хочу, чтобы вы
сразу же рассказали мне, как я попал сюда, в свои покои.

«Я сказал ему, чтобы он был осторожен и не позволял себе ни в коем случае
волноваться, пока не наберётся сил, а довольствовался простым
сообщением о том, что Джек заметил его приближение из своей
обсерватории и что мы немедленно отправились ему на помощь. «Ну что ж, — сказал я, —
«Выпей эту чашку говяжьего бульона, перевернись и поспи ещё немного».

«Он выпил бульон и сказал: «Я сделаю, как ты говоришь, если ты согласишься, чтобы Джек был здесь, когда я проснусь. Это очень важно, чтобы мы немедленно провели совещание. Мы должны быть готовы к расколу, и мне нужно многое тебе рассказать».

Сказав это, он перевернулся на другой бок и вскоре крепко заснул, а я здесь, чтобы попросить вас прийти в его покои. Поскольку он вряд ли проспит
долго, нам лучше пойти прямо сейчас. Природа вскоре потребует
упражнений для ума и тела так же настойчиво, как она требовала отдыха. Давайте
Пойдёмте.

Примерно через десять или пятнадцать минут после того, как мы вошли в каюту капитана Бэттла, он проснулся, сразу же встал и сердечно пожал мне руку.
Он был немногословен от природы и никогда не проявлял бурно ни радости, ни горя, ни привязанности, ни гнева и обычно сохранял полное самообладание, но он был явно взволнован, когда сказал:

"Мой дорогой Джек! Как же нам с капитаном Гано повезло, что вы присоединились к этой экспедиции. Если бы не ваша бдительность, мы бы оба погибли, и, по всей вероятности, Ледяной Король и
погибла бы вся команда. Вы, безусловно, были нашим ангелом-хранителем
и всегда должны занимать самое высокое место в нашем уважении и
привязанности ".

"Я не заслуживаю особой благодарности за все, что я сделал", - ответил я.
"Мы здесь совсем одни, в ледяном плену, и наша единственная надежда
побег зависит от нашей постоянной вместе и помогая друг другу, на
все времена и при любых обстоятельствах. Безопасность каждого человека
зависит от безопасности каждого другого человека. Здравый смысл и
наши общие интересы диктуют, что мы должны быть едины и осознавать
что «ущерб, нанесённый одному, — это забота всех». Наш принцип действий по отношению друг к другу должен быть таким: «каждый за всех и все за каждого». Это единственный принцип, который когда-либо принял бы по-настоящему разумный народ, но здесь, на этой плавучей льдине, в нашем положении, даже самый глупый должен понимать необходимость его применения. Итак, я повторяю, что не заслуживаю особой похвалы, потому что, заботясь о безопасности других, я делаю единственное, что могу сделать для своей собственной безопасности. Эта забота о себе, независимо от
пренебрежение интересами других указывает на недостаток интеллектуального развития в той же мере, что и на чёрствость сердца; а внимательное отношение к комфорту и интересам других указывает на интеллектуальное развитие в той же мере, что и на доброту сердца и любовь к нашим ближним.

«Ваша философия, — сказал капитан Бэттел, — всегда верна; но ещё лучше, если вы практикуете то, что проповедуете». Дай Бог, чтобы наша заблудшая команда поняла самоочевидные истины, которые вы так часто высказываете. Они могли бы спасти себя от
«Ужасная судьба, и нам бы не помешали лишние руки, ведь лёд может в любой момент расколоться. И раз уж мы заговорили об этом, полагаю, мне лучше сразу рассказать вам, что с ними стало и почему я оказался на льду в таком бедственном положении».

 «Именно это мы и хотели услышать», — сказал капитан
Ганоэ, «но я решительно подавил это беспокойство, потому что опасался
лихорадки и возможной смертельной развязки в результате вашего переохлаждения
и лишений. Мы, конечно, хотим услышать всё о вашей экспедиции,
ваша команда и то, что вы обнаружили. Но не рассказывайте об этом даже сейчас, если это хоть сколько-нибудь вас взволнует. Дело в том, что в течение нескольких дней вы должны быть очень осторожны, пока полностью не восстановите силы.

 «Не беспокойтесь обо мне», — сказал Бэттелл. «Я не в первый раз оказываюсь в затруднительном положении на льду, так что в какой-то степени я был готов к этому благодаря прошлому опыту; кроме того, вы знаете, что я склонен к стоицизму и никогда не позволяю своим чувствам сильно нарушать моё душевное равновесие».

«Тогда продолжайте», — сказал капитан. «Мы хотим услышать, что у вас на уме».
в вашем собственном сознании, и мы будем слушать. Если у нас будут вопросы или другие темы для обсуждения, мы зададим их, когда вы закончите.

 «Просто говорите, когда вам вздумается, — сказал Бэттелл. — Это не будет меня отвлекать. Как вы, несомненно, помните, когда мы отправлялись в эту последнюю экспедицию,
Мне не терпелось добраться до открытой воды на западе и, если получится, спустить на воду шлюпки и обогнуть этот ледяной остров по направлению к
северу, насколько это возможно, чтобы вернуться в начале
июля, внимательно наблюдая за движением и состоянием льдов.
лёд и отмечая любые признаки его разрушения. Мы обнаружили, что путешествие
чрезвычайно трудноосуществимо, и только в конце июня мы достигли открытой
воды примерно в 150 милях к западу отсюда. Мы увидели, что лёд
отслаивается большими участками и уплывает от основной массы,
демонстрируя, что ледяное поле было относительно неподвижным в том,
что касалось движения на запад. Внимательно наблюдая, я убедился, что он сел на мель где-то на севере, вероятно, у острова, и раскачивался на этой точке.

"Это заставило меня еще больше, чем когда-либо, захотеть спустить на воду наши лодки и произвести
наблюдения вдоль берега ледяного поля, которое уходило под уклон к
северо-востоку. Следовательно, во время исследования его
береговой линии мы приближались к кораблю, и я думал, что мы сможем
добраться до препятствия, о которое он сел на мель, которое
Я нашел основания полагать, что это было не так уж далеко к северу от корабля,
и, вероятно, недалеко от стыка, где сошлись два первоначальных ледяных поля
. Я рассудил , что она была проведена на острове под
под влиянием течений, направленных на север, и что можно было ожидать, что всё поле распадётся по этой линии, как только лёд достаточно растает, что дало бы нам возможность продолжить путь. Если бы такой разлом произошёл по линии этого шва, ледяное поле, подгоняемое северными течениями, расступилось бы, и нам оставалось бы только следовать за трещиной, которая образовалась бы, чтобы выйти либо на сушу, либо в открытое полярное море. В любом случае мы были бы в безопасности до наступления зимы.
Наша самая большая опасность будет связана с падением льда, когда эти
«Берги» разделяются на компании, и это в значительной степени можно предусмотреть.

"После тщательного изучения мы выбрали место, где, прорубив
короткую дорогу к берегу, мы могли бы легко спускать на воду наши лодки.
Когда я дал команду, люди с величайшей
резвостью принялись за работу, и вскоре мы прорубили наклонный путь,
по которому можно было спускать лодки. Сначала мы выгрузили всё самое важное, так как наши запасы были слишком ценными, чтобы рисковать их потерей или
повреждением. Вскоре наши лодки уже без происшествий рассекали волны.
а собак и багаж погрузили на борт. Пока всё это происходило,
я заметил, что мужчины часто совещаются между собой,но, похоже, это было связано с тем, что они проявляли необычайную заботу о своей работе. Как только последний из наших чемоданов оказался на борту, люди заняли свои места у вёсел с проворством, которое я счёл весьма похвальным. Затем наступил момент, которого я меньше всего ожидал. Том Браун остановил меня у трапа и попросил уделить ему немного времени. Он сказал, что люди решили вернуться к цивилизации и что они предпочли бы, чтобы я отправился с ними и сохранил командование.

«Я был поражён таким неразумным и постыдным поступком,
Он предложил покинуть корабль, и я сказал ему, что не верю, что
кто-либо из здравомыслящих людей задумается о таком самоубийственном поступке. Он
ответил очень решительно:

"'Тогда, если вы не верите мне на слово, вы можете поговорить с людьми. Я
выступил с этим предложением по их просьбе.'

"Сказав это, он быстро шагнул в шлюпку и втянул за собой доску. Люди в лодках вышли в воду и остановились,
словно прислушиваясь к тому, что я хотел сказать.

"Я стал их убеждать и объяснять, что на таких хрупких лодках они
не смогут добраться до цивилизации, и что
их припасов, в лучшем случае, хватит на четыре-пять недель, а потом им придётся столкнуться с голодом. Браун,
выступивший в качестве представителя, ответил:

"'Мы приняли это решение обдуманно и тщательно рассчитали, на сколько хватит припасов. Кроме того, у нас много боеприпасов, и мы, конечно, можем подстрелить какую-нибудь дичь, а если дичи будет мало, мы убьём собак и засолим их.'

«Затем я попробовал другой подход и обратил их внимание на
товарищей, которых мы оставили позади, и на непосредственную опасность, которой они подвергались.
мы все погибли бы, как и сами, если бы не объединились и не воспользовались сделанными нами наблюдениями.

"'У них есть корабль, и они должны сами о себе позаботиться, — сказал Браун. — Мы
знаем, что нет никакой надежды на то, что корабль сможет выбраться изо
льда, и мы предлагаем спастись, пока у нас есть такая возможность, и вам
лучше пойти с нами. Пусть капитан Гано и его товарищи сами о себе
позаботятся. Мы не можем позволить себе рисковать в таком случае,
чтобы спасти их. Мы намерены позаботиться о себе,
и пусть они сделают то же самое.

«Я был так возмущён этой хладнокровной речью, раскрывающей всю глубину предательства, что едва сдерживался, чтобы не открыть по ним огонь, и, очевидно, они опасались чего-то подобного, потому что, когда я повернулся, чтобы взять своё ружьё, которое стояло, прислонённое к глыбе льда, Браун отдал приказ: «Приготовиться!» — и в ту же секунду двадцать ружей были направлены на меня, и он сказал:

«Мы не хотим причинять вам боль, но если вы не уберете оружие, пока мы не окажемся вне досягаемости, я прикажу стрелять, и вы будете изрешечены пулями, и у вас не будет даже
бедный удовлетворение Умираю со своими друзьями на корабле, которого вы, кажется,
думаю стоит больше, чем весь экипаж'.

"'Есть свой собственный путь, - сказал я. "Я, конечно, не запятнаю своих рук
вашей кровью, и я также не буду нести ответственности за печальную судьбу,
которая ожидает вас в результате этого позорного и опрометчивого предприятия. Я
честно предупредил вас".

«Я наблюдал за ними, пока они не скрылись из виду, а затем отправился обратно на корабль. Вся еда, которая у меня была, — это галеты и бекон,
которые я всегда ношу с собой в вещмешке на случай непредвиденных обстоятельств. Однако у меня было
У меня был патронташ с небольшим количеством патронов, и я мог подстрелить дичь, но, учитывая предстоящее мне долгое путешествие и медленное продвижение, которого я мог добиться, запасов у меня было очень мало.

"Путешествие было ужасным, по воде и тающему льду, часто на протяжении многих миль.  Мне часто приходилось делать длинные обходы вокруг пропастей и
недоступных возвышенностей.  Когда я спал, то лежал на тающем ледяном бугорке. Я мог бы убить много зайцев ради пропитания, но мне казалось, что
тратить патроны на такую мелкую дичь было бы самоубийством. Поэтому я решил поискать что-нибудь побольше. Я убил
гусь изредка, но был вынужден съесть его сырым, как у меня не
средств для добывания огня. Но я не боюсь голода тех пор, пока мой
боеприпасов продолжался.

"У меня были причины, однако, опасаться, что лед тронется между мной
и кораблем, и это было почти так, когда я только начал,
по возвращении. Когда я был всего в нескольких сотнях ярдов от места,
где были спущены лодки, позади меня отделилась большая полоса береговой линии
. Но теперь я думаю, что этот быстрый распад на западной
границе был вызван сильным океаническим течением, которое не распространялось далеко
на восток. Однако я очень опасался, что меня может унести в
неизвестный океан на куске льда, и, вероятно, по этой причине я
в первые несколько дней прилагал больше усилий, чем следовало.

"Я неплохо справлялся, пока не порвались мои сапоги, а затем
ледяная вода, казалось, парализовала мои конечности, и мой прогресс
соответственно замедлился.

«Я часто чувствовал, что должен остановиться и больше никогда не двигаться. Но меня поддерживала мысль, что с каждым шагом я приближаюсь к кораблю. Наконец я смог мельком увидеть его
ледяная гора и это зрелище придали мне новых сил и отваги. Но
мои боеприпасы закончились, и я ужасно проголодался по еде. Я бы
часто падал от полного изнеможения, но снова собирался с силами и, пошатываясь, шел
к цели моих надежд. Когда я подошел к каналу, где ты меня нашел
Я попытался перепрыгнуть, но приземлился на дно.
Я неоднократно пытался вылезти на эту сторону, но потерпел неудачу. Ты знаешь
остальное."

— Я благодарю Бога, — сказал капитан Гано, — что Джек заметил ваш подход,
чтобы мы могли прийти вам на помощь. Потеря стольких наших
К сожалению, экипаж погиб, но ваша потеря была бы гораздо серьёзнее,
поскольку ваш опыт необходим для безопасности всех. А теперь вам нужно подкрепиться и ещё немного вздремнуть, и тогда, я думаю, с вами всё будет в порядке.

 «Я подкреплюсь, — сказал Бэттел, — но у нас нет времени на сон, пока мы не начнём всерьёз готовиться к побегу. Сколько я здесь уже?»

— Чуть больше сорока восьми часов.

 — Тогда мы не можем позволить себе ждать ещё два дня, прежде чем приступить к работе.

— Вы считаете, что опасность настолько велика? — спросил капитан.

 — Да, — решительно ответил Бэттел.  — Мы приближаемся к концу арктического лета, и в любой момент можем ожидать штормов и разлома. Лёд очень рыхлый, и океанские течения, которые удерживают это ледяное поле у какого-то участка суши или подводной горы, могут в любой момент расколоть его надвое, и тогда нам придётся спасаться бегством.

 — И какую подготовку вы посоветуете? — спросил капитан. — Просто скажите нам, что делать, и я прослежу, чтобы работа началась немедленно и продвигалась вперёд.
«Завершите работу так быстро, как позволит наша небольшая команда».

 «Первое, что нужно сделать, — сказал Бэттелл, — это убедиться, что в котлах нет осадка, а печи заполнены самым горючим материалом, который у нас есть, чтобы при поднесении спички возник сильный жар и в кратчайшие сроки появился пар».
Если бы у нас было много угля, я бы сразу дал пар и поддерживал умеренное давление, пока лёд не раскололся бы или мы не вмёрзли бы в него на зиму. Но с нашим небольшим запасом угля мы не можем
Мы можем себе это позволить, и я совершенно уверен, что мы не можем позволить себе ждать начала пролома или приближения шторма. В любом случае у нас будет несколько минут на предупреждение. Конечно, в такой чрезвычайной ситуации мы должны использовать пар, так как при нашей небольшой скорости паруса могут навредить.

"Во-вторых, когда начнётся пролом, сверху полетят глыбы льда, которые могут оказаться смертельными для тех, кто останется на верхней палубе.
Это должно быть обеспечено возведением прочных конструкций для
защиты тех, кто управляет кораблем.

«В-третьих, перережьте все канаты, удерживающие корабль, кроме четырёх, чтобы наша
небольшая команда могла освободить нас одним ударом топоров.

"Это всё, что наша небольшая команда сможет сделать до того, как лёд
разобьётся, если это вообще произойдёт в этом сезоне».

— Тогда, — сказал капитан, — я немедленно отправлюсь и приступлю к работе, и если
необходимость так велика, как вы думаете, вам лучше отдохнуть, чтобы
вы могли прийти на помощь в случае чрезвычайной ситуации.

 — Я отдохну и поем, — сказал Бэттел, — но не буду бездельничать.
чтобы набраться сил, я должен заниматься спортом, поэтому мы с Джеком проведём несколько наблюдений вдоль трещины во льду, которая отмечает старый канал, так как, по всей вероятности, разлом пройдёт по этой линии.

Капитан Гано немедленно приступил к подготовке, а мы с Бэттеллом занялись предложенной им работой. Наши
наблюдения, проведённые с величайшей тщательностью, казалось, ещё
убедительнее, чем когда-либо, подтверждали теорию о том, что ледяное поле
упиралось в какое-то препятствие неподалёку к северу от нас.

С тех пор как мы достигли 180-го меридиана, мы
колебались между
с одной стороны на другую, но значительно продвинулись на север, что указывало на то, что лёд откалывался в этом направлении, в то время как основная масса удерживалась у какого-то препятствия силой течений. Мои собственные наблюдения всё это время показывали, что мы колебались, и в сравнении с наблюдениями, сделанными Баттеллом в 150 милях к западу, где это движение было гораздо более очевидным, мы получили достоверные данные для расчётов. В настоящее время таяние льда происходит гораздо быстрее
на западе, и, следовательно, наше положение было более чем когда-либо смещено к востоку от продольной линии, на которой мы находились. На основании
сделанных нами наблюдений мы подсчитали, что препятствие, о которое
ударилось ледяное поле, находилось примерно в одном градусе к северу от
нашего нынешнего положения.

 Мы внимательно изучили трещину, в которой находились, и обнаружили многочисленные признаки её слабости. Во многих местах, где стенки
замыкающегося канала не соприкасались, мы обнаружили открытую
воду на значительных расстояниях, где рыбы совершали
Появление. Согласно теории, разработанной капитаном Бэттеллом, было нетрудно предсказать, где именно появится трещина, и некоторые непредвиденные обстоятельства, с которыми мы могли столкнуться, когда это произойдёт.

 В течение нескольких дней, несмотря на наши очень небольшие силы, всё было готово к чрезвычайной ситуации, которую мы ожидали, и теперь мы с тревогой ждали шторма, который расколет ледяное поле и освободит нас из нашего долгого заточения. Но погода оставалась спокойной, хотя становилось всё холоднее, и мы начали опасаться, что застрянем во льдах
на другую зиму. Наконец, однако, с юго-запада подул сильный ветер, и барометр начал падать, указывая на приближающуюся бурю. Все немедленно заняли свои посты, но прошло несколько часов, а ветер не усиливался. Был отдан приказ, чтобы все оставались на своих постах и были готовы действовать, как только прозвучит сигнал тревоги.
Поскольку мне не поручили никаких особых обязанностей, я вернулся в свою комнату в
библиотеке, чтобы отдохнуть, и вскоре заснул.




 ГЛАВА V.

 ПРОРЫВ — БЕГСТВО ЗА ЖИЗНЬ — ОСТРОВ — СТРАННАЯ БАШНЯ — БЕЗОПАСНОСТЬ
 ГАВАНЬ — ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ОТКРЫТОГО ПОЛЯРНОГО МОРЯ — СТРАННЫЕ ЯВЛЕНИЯ — ПОД ПАРУСОМ
 НА ЮГ — ГОРИЗОНТ СКРЫВАЕТ ЗНАКОМЫЕ СОЗВЕЗДИЯ — ВОЗВРАЩЕНИЕ В БАШНЮ — БЕЗ ОБЪЯСНЕНИЙ — СНОВА НА ПОЛЮС — ЧУДЕСНОЕ ОТКРЫТИЕ.

[Иллюстрация]


 Я был встревожен сигналом тревоги и вскочил на ноги. Сильный ветер, дувший с юго-запада, усилился до штормового, и шипение пара свидетельствовало о том, что мы получили достаточно предупреждений, чтобы инженер был готов запустить механизмы, как только лёд расступится и мы сможем пройти
которые мы могли сдвинуть. Настало время действовать, и я услышал, как Бэттелл
отдал приказ перерезать тросы.

 Когда я поспешил на палубу, две огромные ледяные горы, между которыми мы находились,
поднялись на волнах и через мгновение разошлись, и на верхнюю палубу с ужасным грохотом обрушился град
ледяных осколков с расколовшейся крыши. Но благодаря принятым мудрым мерам предосторожности
никто не пострадал, а повреждения судна были незначительными. Ледяное поле раскололось по линии, которую предсказал капитан
Бэттелл, и «Ледяной король» сразу же оказался под воздействием всей силы
ветры и волны, которые несли нас вперёд с непреодолимой силой.
Но под воздействием той же силы лёд продолжал расступаться перед нами, и всё, что нам нужно было делать, — это держаться формирующегося канала.

В то время как волны позади нас несли корабль к, казалось бы, неминуемой гибели, они в то же время разрывали ледяное поле в том направлении, куда мы двигались, создавая узкий, но постоянно расширяющийся канал между ледяными стенами по обеим сторонам. Капитан Баттелл, как обычно в чрезвычайных ситуациях, был
командиром. Капитан Гано находился на
штурвал, а я занял место рядом с ним, чтобы делать заметки и оказывать
помощь, если потребуется.

 Капитан Бэттелл был прав, когда сказал, что нам, возможно, придётся спасаться бегством. Шторм продолжал усиливаться, и по мере того, как мы
следовали по каналу, который формировался перед нами, ветер закрывал канал позади нас огромными глыбами льда, которые яростно крутились. Остановка
привела бы к гибели, и если бы мы не заметили канал, который
открывался перед нами, нас могло бы разбить о лед.

 Хотя общее направление формирующегося канала было
На севере лёд ломался не по прямой, а часто зигзагами, и требовалось предельное внимание, чтобы корабль не ударился о край и не вышел из строя. Ледяная глыба, которая постоянно формировалась позади нас, подгоняемая ветром и, вероятно, сильным океанским течением, делала отступление невозможным, даже если бы мы этого захотели. Оставалось только одно — двигаться вперёд, несмотря на постоянную опасность столкновения, которое могло оказаться фатальным.

Это напряжение сохранялось в течение нескольких часов, когда, к нашему великому удовольствию,
мы могли различить то, что казалось небольшим островом на северо-востоке.
и открытое море за ним. Минуту спустя; то, что казалось могучей
сторожевой башней, по крайней мере, двухсот футов в высоту, вырисовалось перед нашим изумленным взором
чуть в стороне от нашего правого борта. Он
стоял у кромки воды, и волны разбивались о его
основание.

Этот остров, очевидно, был препятствием, к которому прижалось ледяное поле
. Башня была построена из тщательно отёсанных камней, аккуратно уложенных друг на друга, и, по-видимому, когда-то была окружена
винтовая лестница, ведущая к обсерватории наверху. Этот вывод
был логическим следствием наличия винтового выступа от основания до вершины,
явно указывающего на то, что он использовался в качестве опоры для внешней конструкции.

 Теперь мы шли под полным давлением пара по каналу, образовавшемуся между
льдом и островом, который вёл в открытое море. Этот канал приблизил нас к странной башне, и, когда мы поравнялись с ней, капитан Бэттелл скомандовал: «Право руля! Полный вперёд!» «Есть, сэр», — последовал ответ, и штурвал
он буквально вертелся в руках капитана Ганоэ. Ледяной Король покачнулся, задрожал,
и в следующее мгновение выстрелил по башне, и в сравнительно
еще воды, под прикрытием острова, который теперь мы обнаружили,
расширен с запада на восток, примерно в двух милях, в форме полумесяца,
составляющие безопасной гаванью от всех штормов, за исключением севера. Мы
решили бросить якорь, пока не утихнет ветер, и дать нашей
небольшой команде столь необходимый отдых. Это дало мне возможность на досуге сделать
зарисовки башни и острова.

Отдых был очень кстати офицерам и матросам после необычного
усталость последних нескольких дней, достигшая кульминации в волнении и
необычайных усилиях последних нескольких часов. Пока мы спали,
ветры перестали выть, небо прояснилось, и я зарисовал башню и
остров, пока они купались в великолепных красках арктического
заката.

  Я фотографировал каждый заметный объект в поле зрения. Остров выглядел как часть вершины круглой горы, которая в геологическую эпоху могла быть кратером огромного вулкана, после чего земля опустилась, а уровень воды поднялся.
возможно, несколько сотен футов. Береговая линия представляла собой гранитный обрыв,
возвышающийся примерно на сто футов. Над ним возвышалось
ледяное покрытие, изрезанное в самые фантастические формы потоками воды,
которые приходят летом и уходят зимой. В местах, где поверхность была обнажена,
я мог обнаружить следы человеческой деятельности, которые в тот момент
не было возможности исследовать из-за обрывистого характера береговой линии.

Но наибольший интерес представляла башня. Пока я делал набросок,
последние лучи солнца освещали этого странного стража
эти неизведанные воды с блеском, который поражал зрителя
с чувством благоговения. Мы внимательно рассматривали их в наши бинокли и
размышляли о их происхождении. Очевидно, он был возведен для служения
какой-то важной цели людьми, которые были искусны в архитектуре.
От его местоположения, это, возможно, служивший маяком
в некоторых за горами то время, прежде чем эти регионы были покрыты их
настоящим ледовым панцирем.

Когда эта могучая колонна возвышалась на фоне льда, её присутствие
заставляло задуматься и внушало благоговение. Казалось, что это
Страж, поставленный здесь, чтобы охранять ворота в это неведомое северное море. Но когда он был построен? и с какой целью? — эти вопросы постоянно крутились у нас в голове. Что касается времени: должно быть, это было до великого ледникового периода, когда тропические растения и животные процветали на крайнем севере, а тропический или субтропический климат простирался от экватора до полюсов. Но это не указывало на цель, с которой он был возведён. Была ли это обсерватория
для астрономических исследований или маяк для навигации
доисторические мореплаватели в этих водах, ныне скованных почти непроходимыми ледяными барьерами? Кто мог бы сказать? Всё, что мы могли сделать в тот момент, — это записать наши наблюдения. Башня была там, высотой в двести футов, и её широта составляла 85° северной широты, а долгота — 180° западной долготы. Это было всё, что мы могли узнать на тот момент.

Как и в случае со всеми другими мореплавателями в высоких северных
широтах, отклонение стрелки компаса делало его бесполезным, и
нам приходилось ориентироваться по солнцу, луне и звёздам. Но
Небо было ясным, а море — открытым, так что мы не опасались дальнейших
неприятностей, несмотря на то, что это было начало зимы. Отчёты об
экспедиции были запечатаны в бутылки и отправлены на воздушных шарах,
как мы обычно делали, и, поскольку льда не было и в помине, мы решили
плыть прямо на север от башни.

 Пройдя несколько дней по этому курсу, мы обнаружили, что стрелка
снова приняла горизонтальное положение и что мы плывём прямо на юг. Мы знали, что отправились на север и сознательно не меняли курс.
Это была загадка, которую мы не могли разгадать. Но это было ещё не всё.
Казалось, что горизонт поднимается и закрывает звёзды, которые должны были быть
на виду.

 Полярная звезда, которая была почти в зените, опускалась к горизонту позади нас. Весь небесный свод менялся.
 По мере того, как северное сияние, которое опускалось позади, становилось менее
ярким, южный горизонт озарялся ореолом света, который продолжал
становиться ярче. Не меняя курса, мы удалялись от созвездий, которыми так долго руководствовались в нашем путешествии к полюсу. Что это могло значить?

Эти странные явления расстроил все наши расчеты. Все
казалось странным и неестественным. Двигатели были остановлены, и мы лежали, в
чтобы сделать наблюдения и изучения ситуации. Счета этих
непонятные явления были надежно запечатаны во флаконах и стремится к
уход ветров.

Капитаны Ганоэ и Баттелл провели совет в библиотеке и провели
тщательное изучение лучших источников, но не смогли найти решения
проблемы, относительно того, почему мы должны идти на юг. Было решено
изменить курс на северо-восток. Продолжая двигаться в этом направлении, мы
Мы заметили, что холод усиливался, а северное сияние становилось ярче, и звёзды, которые были скрыты, снова появлялись над горизонтом.

 В конце этого перехода мы увидели ледяную глыбу, которая теперь была твёрдой.  Мы изменили курс на восток, держась льдов по правому борту, пока снова не оказались у большой башни, с которой начали свой путь.  Мы не обнаружили ни одного пролома во льдах и не нашли решения проблемы, которую начали исследовать.

Мы оказались в открытом море, но окружённые непроходимыми
ледяной барьер. Мы снова решили плыть прямо на север и, если
возможно, пересечь это широкое пространство океана, вокруг которого мы плыли
.

Через несколько дней мы снова оказались бежит на юг и, оставив
Полярную звезду позади. После того, как звезды начали исчезать, за
горизонт. Снова свет на юге появился и начал расти
ярче.

И снова капитаны Ганоэ и Баттелл провели совещание. Внимательно сравнив записи и проанализировав все факты, выявленные в ходе наших наблюдений, капитан Гано попросил меня передать ему журнал, который он
Я подчинился, и он просмотрел его за минуту, а затем протянул мне, сказав:

"Вот решение проблемы."

Я обнаружил, что статья, которую он отметил, была рецензией на

"ТЕОРИЮ КОНЦЕНТРИЧЕСКИХ СФЕР"

капитана Джона Кливза Симмса. «Согласно этой теории, — говорит рецензент, — Земля представляет собой полый шар, открытый на полюсах. Диаметр северного отверстия составляет около 2000 миль, или 4000 миль от края до края. Южное отверстие немного больше. Плоскости этих отверстий параллельны друг другу и образуют
угол в двенадцать градусов с экватором. Толщина земной оболочки составляет около 1000 миль, а края оболочки в местах проёмов называются краями и простираются от правильной выпуклости снаружи до правильной вогнутости внутри примерно на 1500 миль.

Я перевернул страницу и снова прочитал отрывок, который он выделил для моего внимательного изучения. Я никогда не слышал об этой «теории концентрических сфер».
Может ли эта Земля быть полой оболочкой с внешней и внутренней поверхностью?
 Сначала я хотел отвергнуть эту мысль как совершенно абсурдную,
но, учитывая странные и необъяснимые явления, с которыми мы столкнулись,
столкнувшись с этим и доверяя суждениям капитана Ганоэ, я только
попросил его рассказать мне, что он думает об этой "Теории полого шара
".

"Я считаю, - сказал он, - что эта теория предлагает только логические
решение явлений, которые расстроили все наши расчеты. Мы
нашли открытое полярное море, как и ожидали, но когда попытались
переплыть его, оказалось, что мы плывем прочь от него. Мы также обнаружили, что созвездия, которые, согласно популярной астрономии, должны были быть видны над горизонтом, были полностью скрыты. Вы увидите
вспомните, что вы заметили, как тесно, по вашим словам, выглядел небесный свод, когда мы были заперты во льду.

"Эта «теория концентрических сфер» предлагает простое и полное объяснение всех этих явлений, которые так озадачивали нас.  Теперь начинает казаться, что эта теория была отвергнута учёными с той же необоснованной поспешностью, с какой отвергалась любая другая новая идея. Многие вещи, с которыми исследователи сталкивались в полярных
регионах, кажутся необъяснимыми, если не признать истинность этой теории.

Последнее замечание вызвало интерес у капитана Бэттла, который обычно предпочитал слушать, а не участвовать в разговоре.
 Взявшись за эту тему, от которой капитан Гано, казалось, хотел отказаться, он продолжил:

 «За свою долгую карьеру китобоя и исследователя я часто находил тропическую растительность и следы человеческой деятельности на северных берегах Исландии, Шпицбергена и на границах Сибири;
деревья, виноградные лозы и цветы. Место, где они были найдены, на
северных берегах, исключает возможность того, что их привезли
океаническими течениями из наших собственных умеренных и тропических стран.
Кроме того, мы замечаем, что после того, как мы пересекаем 80-ю параллель северной широты, холод
никогда не усиливается.  Мы также наблюдаем стаи птиц, которые
прилетают с севера и возвращаются на север.  Когда мы убиваем их ради пропитания, мы часто находим в их желудках зёрна и семена, которые, должно быть, являются продуктом мягкого климата. Всё это стало предметом моего личного наблюдения,
и эта «Теория концентрических сфер» предлагает наиболее полное
объяснение, с которым я когда-либо сталкивался.

 «Значит, вы верите в эту теорию?» — спросил я, несколько удивлённый
Необычный интерес, проявленный капитаном Бэттеллом.

"Почему бы и нет?" — ответил он. "Я всегда был одним из немногих, кто относился к каждой новой мысли справедливо и с вниманием, независимо от того, каковы были мои собственные предубеждения. Не принимая каждую новую модную теорию, я не осуждаю её, а изучаю, чтобы установить истинную правду. Я не буду сознательно искажать и
преувеличивать факты и вытекающие из них логические выводы с целью
доказательства заранее принятой теории. Поэтому я дал этой теории
Беспристрастное слушание и правосудие вынуждают меня признать, что аргументы в его пользу заслуживают тщательного рассмотрения. Все учёные согласны с тем, что Земля не является холодным твёрдым телом, и, чтобы объяснить её низкую плотность, они предполагают, что её центр расширен и нагрет. Они также предполагают, что изначально Земля была туманным телом, полностью лишённым твёрдой поверхности. Если это так, то центробежная сила, возникающая при его быстром вращении вокруг своей оси,
несомненно, выбросила бы его составные элементы наружу, на поверхность,
таким образом, стремясь создать полую оболочку, именно то, что утверждается в этой статье
"Теория концентрических сфер". Действие этого механического закона,
который управляет вращением вещества, можно легко проиллюстрировать, поместив
некоторое количество масла в спирт той же плотности. Масло сразу
предполагается, что шаровидная форма в силу закона молекулярного притяжения.
Затем вставить диск через центр глобулы и начинаем крутить
она вокруг. Масло сразу же начинает вращаться вокруг своей оси и становится
уплощённым у полюсов и выпуклым на экваторе, принимая форму, которая
Земля считается таковой. Увеличьте скорость вращения до определённого момента, и масло отделится от диска и превратится в вращающееся кольцо. Исходя из этих хорошо известных механических законов, мы вынуждены прийти к выводу, что если Земля когда-либо была мягким вращающимся телом, то она должна быть полой в центре, и весьма вероятно, что на полюсах могут быть отверстия, ведущие в это полое пространство. Итак, мы видим, что у этой теории полой Земли есть логическое обоснование.

«Это правда, — ответил я, — что движение мягкого вращающегося тела,
такая, какой предположительно была Земля, может быть настолько ускоренной, что
масса оторвётся от линии своей оси, но в таком случае она станет вращающимся кольцом, а не полой оболочкой, как того требует эта теория концентрических сфер. Есть ли у вас какая-либо теория о том, как вращающееся кольцо может под действием известных механических законов превратиться в полую оболочку с выпуклыми и вогнутыми поверхностями?

— Да, — ответил Бэттелл, — я могу очень легко сформулировать такую теорию.
 Я могу предположить, что Земля когда-то была вращающимся кольцом из
метеоры, или мельчайшие планетарные тела, которые из-за взаимного притяжения
своих частей стали твёрдыми. Это кольцо, помимо вращения вокруг своей оси,
вращалось вокруг Солнца, или общего центра Солнечной туманности,
через пространство, заполненное метеорами, и своим притяжением
собирало другие кольца метеоров, внешние по отношению к нему,
образуя таким образом ряд концентрических колец, вращающихся вокруг
первого, или нынешнего, кольца. Материалы, из которых состоят эти внешние кольца, не могут достичь
материнского кольца на его экваторе из-за центробежной силы
создаваемые его вращением вокруг своей оси, но под действием
хорошо известных механических законов они могли бы притягиваться к полюсу,
где притяжение было бы наибольшим, а центробежная сила — наименьшей.
 Под влиянием этих противоборствующих сил эти внешние кольца,
на которые воздействовали таким образом, одно за другим расходились бы и
формировали сначала навес над центральным кольцом, а затем расходились бы
по экватору и притягивались к полюсам, где в конечном итоге находили бы
покой на своих полярных краях. Такой процесс, продолжающийся достаточно долго, превратил бы
изначальное вращающееся кольцо, или молодая Земля, превратилось в полую оболочку. Конечно, всё это лишь догадки, но то же самое можно сказать и о гипотезе туманности, предполагаемом огненном состоянии центра Земли и, по сути, почти обо всех научных теориях, когда они выходят за рамки неоспоримых фактов.

 — Меня очень интересуют ваши рассуждения, — сказал я. «Это новая мысль для меня, и я хотел бы развить её немного дальше. Как эта теория полой Земли объясняет наличие вулканов и других свидетельств
внутреннее тепло, которое привело учёных к выводу, что
центр Земли представляет собой магматическую массу?

«На мой взгляд, — сказал Бэттелл, — эти свидетельства сильного внутреннего
тепла не противоречат теории полой Земли. Предположим, что толщина земной коры составляет тысячу миль. В центре, между внешней и внутренней корой, давление твёрдого вещества составляет пятьсот миль. Этого более чем достаточно, чтобы генерировать тепло, способное расплавить любую известную породу, и это само по себе объясняет все свидетельства внутреннего тепла. Учёные научили нас, что тепло — это форма
движение, или, скорее, результат движения, когда оно прекращается. Теперь
давление — это только прекратившееся движение, или, другими словами, тепло. Поэтому было подсчитано, что вес колонны из стальных блоков высотой шестьдесят пять тысяч футов
выделил бы достаточно тепла, чтобы расплавить нижний ярус блоков. Эти хорошо известные законы, на мой взгляд, дают более правдоподобное объяснение существованию сильного жара на больших глубинах, чем предположение, что этот жар является остаточным явлением, возникшим из-за жара первоначальной планетарной туманности. Хорошо известные законы
Физика приводит нас к выводу, что Земля никогда не сможет стать холодным телом и что магматическое состояние на больших глубинах будет сохраняться до тех пор, пока центростремительные и центробежные силы будут притягивать внешнюю и внутреннюю поверхности друг к другу. Другими словами, пока поверхность продолжает давить на находящиеся под ней материалы, как это происходит сейчас, на больших глубинах будет сохраняться высокая температура.

«Ваша теория, — ответил я, — если она верна, заставит учёных отказаться от
чудесной истории сотворения мира, которую они создали в результате долгих и
упорных исследований».

«Ничего, кроме их мнений, не нужно будет пересматривать», — сказал Бэттелл.
"Каждый факт, который они обнаружили, останется фактом. Мы
здесь, в этой экспедиции, чтобы открывать факты, имеющие научное значение,
и теперь кажется, что мы делаем самое замечательное открытие, которое
заставит учёных отказаться от некоторых из их давних убеждений
и пересмотреть другие. Если мы обнаружим, что Земля на самом деле является полой
оболочкой, это будет фактом, который по самой природе вещей
должен согласовываться с любым другим фактом, который был или будет открыт.
Факты есть факты, и, хотя их можно не понимать, их нельзя игнорировать. Именно для того, чтобы открыть факты, которые могли бы принести пользу всему человечеству, расширив его знания, я пожертвовал прибыльным китобойным промыслом и присоединился к капитану Ганоэ в этой экспедиции, в которой я мог потерять накопленное за годы и, возможно, саму жизнь. Я определённо присоединился к этой экспедиции не для того, чтобы подтвердить или опровергнуть какую-либо из теорий, которые учёные представили миру.

— Тогда получается, — ответил я, — что вы присоединились к экспедиции с
с целью сделать открытия, которые принесут пользу человечеству,
расширив общий объём человеческих знаний, а не в надежде на личную выгоду.

«Возможно», — сказал он. «Но я не могу провести черту, о которой, как кажется,
говорит ваше замечание. Я не вижу, как я мог бы помочь человечеству, не
помогая себе, по крайней мере, настолько, чтобы это принесло мне удовлетворение,
а это, в конце концов, единственная великая цель, ради которой стоит жить. Что касается того, что я ожидал увидеть, то я могу лишь сказать, что
я не удивлён нынешним положением дел. Теперь, похоже, всё так же, как и было
До открытия Америки существовало множество предположений о существовании обитаемой страны на внутренней поверхности земного шара, как и в западном полушарии. Колумб открыл человечеству новый мир, и если бы мы смогли открыть внутренний мир и наладить связь между ним и внешним миром, это было бы не столько удивительным, сколько полезным. Затем, повернувшись к капитану Ганоэ, он спросил: «Что вы думаете о наших шансах на успех?»

«Судя по всему, — ответил капитан, — шансы весьма высоки».
обнадеживает. Судя по наблюдениям, которые мы уже сделали, я
полагаю, что мы перешли границу и оказались у врат внутреннего
мира. Вы помните, — продолжил он, повернувшись ко мне, — что, когда мы
сбежали изо льдов, мы поплыли прямо на север и вскоре обнаружили, что
что-то стоит между нами и некоторыми звёздами, которые должны были
быть видны прямо над горизонтом.

 — Да, — ответил я, — я помню. Но что вы из этого делаете?

«Я делаю вывод, — сказал он, — что это была противоположная сторона дороги».
между нами и звёздами, которые, по нашим расчётам, должны были быть видны. И теперь я предлагаю плыть на юг, пока мы не найдём сушу, или, если не найдём, выйти в южную часть, если она там есть. Мы обогнули Северный полюс, но когда попытались пересечь открытое полярное море, то обнаружили, что плывём прочь от него, подгоняемые мощным океанским течением. Итак, вода, которая вытекает из этого непроходимого
полярного моря, куда-то направляется, и наша задача — проследить за ней
и узнать всё, что мы сможем, о её предназначении."

Пока он говорил, над нашими головами пролетела большая стая птиц.

"Вот, — сказал капитан, — наши оракулы, которые приведут нас к земле,
и, поскольку они летят в нашем направлении, я предлагаю последовать за ними, —
и, подойдя к штурвалу, он направил корабль прямо за ними.

"Как же так, — спросил я, — теперь вы берёте птиц в проводники,
чего вы никогда раньше не делали?"

— Потому что, — сказал капитан, — мы хотим найти сушу, а эти птицы, очевидно, направляются на кормовые угодья. Странно, что мне раньше не пришло в голову последовать за ними.

Свет, который мы наблюдали на южном горизонте, стал ярче, и вскоре мы увидели, как солнце появляется из-за облака и снова исчезает в той же точке, когда мы увидели полную луну и несколько звёзд, сияющих на северном горизонте. Это действительно было странное зрелище для гостей из внешнего мира. На самом деле никогда не становилось темно, так как свет от солнца, прямой или отражённый, всегда достигал нас. Таким образом, мы достигли страны, о которой можно было бы с уверенностью сказать: «Там нет ночи».

Примерно через два дня после того, как впервые показалось солнце, пробившееся сквозь
Открыв Южный полюс, мы увидели небольшой остров с высоким скалистым берегом и глубокой бухтой, которая образовывала естественную гавань, хорошо защищённую от штормов, если таковые когда-либо случались в этих спокойных водах.

Мы вошли в бухту, бросили якорь и сошли на берег.  Впервые за полтора года у нас появилась возможность ступить на сушу. Поскольку дичи, казалось, было в изобилии,
капитан Гано отдал приказ, чтобы все желающие могли взять ружья
и насладиться дневной охотой. Несмотря на общее запустение
остров был самым желанным развлечением для нашей маленькой и перегруженной работой команды
.

Первое, что привлекло наше внимание, был обрубок дерева
, срубленный топором. Хотя пень сильно сгнил,
следы от топора были отчетливо видны. При осмотре мы обнаружили
множество свидетельств того, что на острове В недалёком прошлом здесь жили люди, так как всё, что представляло собой древесину, было вырублено.
Мы сожалели об этом, так как с радостью воспользовались бы возможностью запастись дровами, поскольку наш уголь был почти на исходе.

На одной стороне узкой бухты, в которой стоял на якоре корабль, была каменная стена, покрытая изображениями людей, животных и иероглифами. Капитан Гано сказал, что видел подобные резные
камни в Нью-Мексико, и из этого он сделал вывод, что в то время одни и те же люди
посещали оба места, и это было
Это было до того, как полюса покрылись огромными ледяными шапками. На другой стороне залива мы нашли грубую хижину, построенную из необработанных камней, и по надписям на стенах узнали, что в ней жили англоговорящие люди, чьё судно потерпело крушение на этом одиноком острове.

Мощное течение, которое сыграло главную роль в том, что мы освободились ото льда и вышли в открытое полярное море, коснулось этого одинокого острова. И не исключено, что именно это течение выбросило на берег какой-то повреждённый китобойный корабль и его команду, остатки
которые теперь привлекали наше внимание. Это также объясняет, почему
были уничтожены те немногие деревья, которые росли на этой каменистой пустоши.
 Так близко к ледяной кромке огонь был необходим. Немногочисленные деревья
нужны были этим потерпевшим кораблекрушение морякам в качестве топлива.

 Но что стало с командой? Они, очевидно, сожгли всё
топливо, но не замёрзли, иначе их скелеты рассказали бы об их судьбе. Запасы уток, гусей и рыбы казались неисчерпаемыми, и поэтому они не голодали. Мы усердно искали,
но не смог найти никаких признаков смерти в их рядах, кроме одной одинокой могилы на самой высокой точке острова, отмеченной грубым камнем, на котором было написано одно слово: «Отец».

С помощью своей камеры я сделал снимки самых примечательных объектов. Мы провели на этом острове два дня, к большому облегчению всех. Моряки наслаждались охотой, и большое количество уток, гусей и т. д. стало наградой за их усилия.

[Иллюстрация]




ГЛАВА VI.

 ПЛЫВЁМ НА ЮГ — ВЕТЕР УГАСАЕТ — У НАС НЕ ОСТАЛОСЬ УГЛЯ — ДРЕЙФУЕМ
 ПО НЕИЗВЕСТНОМУ ОКЕАНУ — В ПОГОНЕ ЗА ЮГОМ
 ТЕЧЕНИЯ — ОТВЕЧАЯ — ПОСЕЩЕНЫ ВОЗДУШНЫМ КОРАБЛЕМ — ЗАТЕМ ЦЕЛЫМ
 ФЛОТИЛИЕЙ — СРЕДИ ДРУЗЕЙ — САМЫХ ВЫСОКОКУЛЬТУРНЫХ ЛЮДЕЙ — МЫ ОТПРАВЛЯЕМСЯ В
АЛЬТРУРИЮ — ВОЗДУШНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ.


 По мере того, как мы снова продвигались на юг, погода становилась всё более весенней, а воздух — бодрящим.  Климат, казалось, оказывал противоположное воздействие на разные темпераменты. Более хрупкие и
изнеженные были воодушевлены и стали более выносливыми, в то время как
самые сильные физически были поражены лихорадкой, сопровождавшейся
острыми болями. Это довело нашу маленькую команду до состояния, в котором мы были беспомощны.
Уголь у нас тоже закончился. Лёгкий бриз, который позволял нам использовать паруса, теперь совсем стих, и мы стояли на месте.

 В течение нескольких недель «Ледяной король» бездействовал на глади этого спокойного океана. Это стало настолько однообразным, что даже арктический шторм был бы для нас приятным развлечением, позволившим бы нам двигаться. С запасом топлива наши шансы найти сушу многократно возросли бы. Мы могли бы добиться некоторых успехов, несмотря на то, что в то время у нас было всего пять человек, способных оказывать хоть какую-то эффективную помощь.
Это были капитан Гано, Бэттел, Хьюстон, Майк Галлахер и я. Пэт
О’Брайен и двое норвежцев, Лиф и Эрик, едва могли двигаться, а трое моряков, которых Бэттел оставил с нами во время исследования ледяного поля, потому что они не могли выдержать холода, теперь были совершенно беспомощны и не прожили бы и часа.

У нас было достаточно провизии на неопределённый срок, а когда она
закончится, море обеспечит нас неограниченным количеством рыбы. Наше
судно было в хорошем состоянии, и, казалось, никакой опасности не было.
шторм. И всё же наше положение было крайне удручающим. Океанские течения медленно
несли нас на юг и, возможно, в конце концов, прибили бы к берегу. Но эта надежда, в лучшем случае, была лишь призрачной.
 . Эти же течения могли унести нас к ледяным полям на Южном полюсе, что в нашем нынешнем беспомощном положении означало почти верную гибель.

 . Мы бросали в море бутылки с посланиями, в которых сообщали о нашем положении и как можно точнее описывали наше местонахождение. Но, скорее всего, они никогда не дойдут до людей, которые их поймут
их смысл, а также быть способным и желающим предложить нам любую помощь. Все
эти соображения, добавили к болезни наши самые крепкие моряки,
положись, и каждый час мировоззрение стало больше
безнадежно.

Из-за этих мрачных предчувствий я действительно впал в уныние. Я
от природы полон надежд, но теперь, казалось, всякая надежда исчезла. Оглядываясь назад,
я считаю этот период, безусловно, самым мрачным в моей жизни.

Однажды рано утром я вышел на верхнюю палубу в надежде, что свежий
воздух взбодрит меня и вернёт угасшие силы. Я думал,
Положив перед собой записную книжку, я мысленно перебрал в памяти основные события нашего путешествия по этому неизведанному океану. По моим подсчётам, мы вышли изо льдов 23 сентября, 24-го сделали набросок острова и башни, а 25-го отправились, как мы предполагали, к Северному полюсу. Не меняя курса, мы через пять дней оказались на юге. Затем мы на полном ходу
изменили курс на северо-восток и обогнули большую часть моря,
окружающего полюс.

 Когда мы снова попытались пересечь это открытое море, мы снова оказались
Мы плыли на юг. Первого ноября мы высадились на пустынном острове.
 Через несколько дней мы попали в штиль, но нас подхватило мощное течение,
которое неуклонно несло нас на юг, и теперь, 25 декабря, когда во всём христианском мире
шли рождественские праздники, мы плыли по бескрайнему океану, не зная,
куда нас несёт. Я никогда не чувствовал себя настолько лишённым надежды, но я был полон решимости не терять мужества.

Мы находились в очень приятном климате. Воздух был свежим и бодрящим,
и я подумал, что если бы мы только могли найти сушу, то это было бы великолепное открытие
Мы сделали это, и если бы мы могли сообщить об этом в нашу страну, то
это пробудило бы скрытые силы всего народа, чтобы найти
какой-нибудь простой способ доступа к этому внутреннему миру, и
таким образом наши опасности и лишения могли бы в конечном счёте
оказаться благословением для человечества. Но зачем гадать? Мы
заблудились в неизведанном океане, который казался безграничным, и
совершенно не могли управлять своим движением. Эта мысль
охватила меня холодом.

Внезапно посреди моих размышлений я был встревожен громким криком:
«Эй!» Это было совсем рядом. Я вскочил на ноги и огляделся
Я огляделся по сторонам, глядя на спокойную поверхность океана. Я видел на многие мили вокруг, но не мог обнаружить ни одного живого существа. Тогда я начал спускаться вниз, думая, что, возможно, капитан Гано позвал меня. Когда я исчез из виду, «Эй!» повторилось чуть громче.

 Я встретил капитана, который искал меня, и рассказал ему о том, что услышал. С недоверчивым выражением на лице он положил руку мне на голову и сказал:


«Боюсь, мой дорогой Джек, что твой мозг сыграл с тобой злую шутку».

«Может быть, и так, — сказал я, — но давайте поднимемся наверх и всё выясним, прежде чем
мы делаем поспешные выводы.

Он согласился, и, когда мы добрались до палубы, «Эй!» повторилось
гораздо громче, чем прежде, и на этот раз, по-видимому, прямо над нашими головами. Мы посмотрели вверх и примерно в ста футах над нашей правой
стороной увидели то, что на первый взгляд показалось какой-то чудовищной
птицей с распростёртыми крыльями, медленно двигающимися, словно для того,
чтобы сохранить равновесие. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это был своего рода летательный аппарат с прозрачными стенками, сквозь которые мы отчётливо видели двух человек на борту, с большим интересом наблюдавших за нами.

«Ну что, Джек, что ты об этом думаешь?» — спросил капитан.

 «Я не знаю, — ответил я, — но эта, казалось бы, чудовищная птица — это какое-то приспособление для передвижения по воздуху, и на борту у неё есть пассажиры, которые, очевидно, хотят с нами поговорить».

 Наш разговор был прерван одним из наших воздушных гостей, который обратился к нам на странно мелодичном, но незнакомом языке. Мы
были поражены этим приветствием, но в последнее время с нами произошло
так много странного, что мы не растерялись, и
капитан Гано сразу же ответил, пригласив их «подняться на борт».
Они, казалось, не понимали, и после небольшой паузы он поманил их к себе. Они поняли этот жест и после короткого совещания
их странное судно начало кружить по спирали и остановилось на палубе, когда открылась боковая дверь, и двое самых красивых людей, которых я когда-либо видел, вышли и пожали нам руки. Они были крупными, очень светлыми и почти одинаковыми.

Один из них, по-видимому, лидер, протянул мне бумагу, в которой я
узнал один из документов, переданных нам на хранение
о ветрах через несколько дней после нашего спасения изо льдов. Я с удивлением увидел, что под ним странными символами был написан, по-видимому, перевод, подписанный «Мак» простым круглым почерком. Мы внимательно изучили его и, вернув, капитан Гано повернулся ко мне и воскликнул:

"Слава Богу! Некоторые люди в этом внутреннем мире понимают английский.
 Это решает нашу самую большую проблему. Мы можем познакомиться.

Наши гости, казалось, обрадовались, когда увидели, что мы узнали
депешу, и лидер сразу же подошёл к левому борту
корабль и помахал платком. Теперь я впервые заметил, что
неподалёку парили ещё два дирижабля, и один из них немедленно
откликнулся на сигнал и подлетел к нам. После краткой
консультации с пассажирами он начал кружить и подниматься, пока не
достиг большой высоты, после чего с поразительной скоростью
устремился на запад. Я заметил, что эти летательные аппараты
поднимались и опускались, совершая спиралевидные круги.

Пока это происходило, я обратил особое внимание на наших посетителей. Они
были в мягких фетровых шляпах, слегка загнутых набок, с широкими серебряными
ленты. Их волосы были разделены пробором посередине и спускались локонами до
плеч. На них были расшитые тапочки, шёлковые чулки и штаны,
застёгивающиеся чуть ниже колена и прикреплённые к свободной
талии короткой юбкой. На талии был широкий шёлковый пояс,
закреплённый спереди серебряной пряжкой и завязанный сзади бантом,
концы которого были обшиты бахромой и свисали до самого низа юбки.
Их шеи были обнажены, но украшены золотой цепочкой, к которой
были прикреплены, казалось, бриллиантовые медальоны, а на поясах
они носили великолепные часы.

Пока они совещались с пассажирами другого дирижабля,
капитан Гано сказал мне:

 «Эти люди, несомненно, женщины».

 «И, — добавил Баттелл, который только что поднялся на палубу, — какие красавицы! Откуда они взялись?»

«Они прилетели по воздуху на этом маленьком судне, — сказал капитан, —
и, похоже, они искали нас, потому что у них есть одно из наших
донесений, которое мы отправили после того, как выбрались изо льдов.
Более того, оно было переведено на неизвестный язык кем-то, кто
подписался «Мак».»

«Значит, они наши спасители», — сказал Бэттел.

— Я тоже так думаю, — сказал капитан, — и они, очевидно, решили остаться на какое-то время с какой-то целью.

 — Без сомнения, — ответил Бэттел. — Смотрите! Они посылают ту птицу за помощью. Они понимают, что делают.

Когда дирижабль скрылся из виду, наши странные гости вернулись туда, где мы стояли, и, увидев капитана Баттелла, лидер подошла к нам и изящно протянула руку. Её непринуждённое и сердечное поведение сразу же расположило нас к ней.

  Теперь они, казалось, были готовы осмотреть корабль.
они жестами советовались друг с другом по этому поводу, указывая на дымовые трубы
, паруса и рулевое устройство, как будто они обсуждали мощность двигателя
.

Наблюдая за их очевидный интерес в этих вещах, капитан Ganoe
предположил, что Баттелль и сам должен вести их за судно,
пока он будет присутствовать, чтобы иметь завтрак готов, что бы
кредит на Ледяной Король. Получив такое приглашение, мы предложили нашим посетителям
проследовать за нами вниз, что они, казалось, с удовольствием сделали.

Мы провели их по машинному отделению и указали на такие участки
оборудование, которое, по нашему мнению, заинтересует их больше всего. Мы показали им
наш богатый запас научных инструментов, карт, табелей и т.д. Я был
поражен живым интересом, который они проявили к нашей большой библиотеке.

Затем мы привели их к нашим больным морякам. Симпатия была
ясно изображались на их лицах, когда они проходили от одного до
еще и сердечно схватил их руки, часто совещаясь с
друг с другом тихо, как будто планирования для их облегчения.

Тем временем Майк Галлахер, который в нашем инвалидном состоянии был
Няня, кухарка и главная помощница по хозяйству приготовила обильный обед, в котором наши гости приняли явное участие с явным удовольствием. Пока мы наслаждались едой, я заметил, что наши гости внимательно наблюдают за мной, а затем смотрят на остальных, словно сравнивая и мысленно делая заметки. Когда мы встали из-за стола, тот, кто принёс депешу, подошёл и указал на подпись, словно спрашивая, моя ли она. Я кивнул в знак согласия, и она взяла меня за руку,
протянув её через свою, повела на палубу и провела
прямо к своему дирижаблю.

Теперь я впервые заметил, что вход находился примерно в тридцати
дюймах над палубой, на которой он стоял, и к нему вели ступеньки,
сконструированные таким образом, что они опускались на место, когда дверь открывалась.

Мы вошли, и я увидел, что это был великолепно обставленный автомобиль,
около шести футов в ширину и шестнадцати в длину, с заострённым носом и овальной кормой. Взглянув на его пропорции, я понял, что он был сконструирован для того, чтобы летать по воздуху с огромной скоростью. Но у меня не было времени подробно рассмотреть это маленькое, но тщательно сделанное
сосуд. Хозяйка, так сказать, сразу же открыла маленький книжный шкафчик и со знающей улыбкой протянула мне небольшой томик. К моему удивлению, я обнаружил, что это была школьная история Соединённых Штатов на английском языке с переводом, предположительно на её родной язык, напечатанным параллельными колонками. Она протянула мне ещё несколько томиков, напечатанных таким же образом на обоих языках. Среди них я заметил грамматику,
словарь, маленькую географию, Новый Завет, сборник гимнов и несколько
вводных работ по естественным наукам.

Она показала мне карточку, на которой был напечатан английский алфавит,
очевидно, никогда не использовались, и напротив каждой буквы было разное количество символов, соответствующее количеству звуков, которые мы присваиваем каждой из них. Из этого я понял, что жители этой страны использовали фонетические символы.

  Я сразу понял, что у неё были средства для изучения нашего языка, истории, географии и естественных наук, которые преподаются в наших обычных школах. Я предположил, что эта коллекция школьных учебников была
привезена в эту страну на корабле, который потерпел крушение недалеко от
пустынного острова, на котором мы остановились. Это была именно такая коллекция, которая могла
можно было ожидать от моряков, которые пытались получить начатки образования, работая на китобойном судне.

Она, несомненно, показала мне эти книги, чтобы дать понять, что наша страна и её язык не совсем неизвестны в её стране и что она подумывала о том, чтобы изучить эти вещи.

Вскоре к нам присоединились её товарищи, Бэттелл и Хьюстон, и эта уникальная
Снова была выставлена библиотека школьных учебников из внешнего мира, и хотя мы
не могли перекинуться ни словом, вскоре мы почувствовали себя старыми знакомыми.

Наши гости, очевидно, были высокообразованными людьми, и, хотя они не говорили на нашем языке, они, безусловно, многое знали о нашей стране, в то время как мы ничего не знали об их стране.

 Я был немного удивлён тем, что капитан Бэттел, который обычно был таким сдержанным и замкнутым, проявлял активный интерес к нашим гостям, и этот интерес был явно взаимным.  Хотя они не могли разговаривать, они понимали друг друга и проводили время, прогуливаясь по кораблю и глядя на спокойные воды океана.

Примерно через восемь часов после отлёта дирижабля наши гости начали
проконсультироваться часы и пристально смотрят в сторону Запада. Скоро целый
флот дирижаблей появилась в поле зрения. Через несколько минут первый из них
отделился от остальных, сделал круг и опустился на нашу палубу,
и один из пассажиров вышел, и при этом воскликнул на
хорошем английском:

"Слава Богу, вы целы! Как я счастлив приветствовать столь многие из моих
соотечественники в этом мире истину, справедливость и Братство".

«И как же мы счастливы, — сказал капитан Гано, — что нас встречает соотечественник
после долгого плавания в этих неизведанных водах. Мы не
Мы не виделись почти два года, и мы рады приветствовать вас на палубе «Ледяного короля» как спасителей всего, что осталось от некогда многочисленной команды.

Новоприбывший бросился капитану на шею и обнял его, как мать обнимает давно потерянного ребёнка, всхлипывая от внезапного волнения, пока мы все не расплакались от сочувствия. Затем, оставив капитана
Ганоэ, он обнял каждого из нас по очереди.

«Я никогда в жизни не был так счастлив», — воскликнул он. «Надеюсь, вы
извините меня за то, что я дал волю своим чувствам. Я думал, что
никогда больше не посмотрю в лицо ни одному человеку из моей собственной страны
эта встреча со столькими людьми перевешивает меня ".

"В извинениях нет необходимости", - сказал капитан Ганоэ. "Мы ценим
мужчину, у которого есть чувства и который не стыдится их показывать, в то время как мы могли бы
не иметь никакого уважения к мужчине, который лишен чувств".

- Благодарю вас, - сказал вновь прибывший, - а теперь позвольте мне представиться.
Меня зовут, или, скорее, звали, Джеймс Макнейр, американец шотландского происхождения.

Затем капитан Гано представил себя, Бэттла, Хьюстона и меня.
Макнейр, в свою очередь, представил наших гостей как сестёр-близнецов Полярную и Диону из Службы спасения жизни, а затем продолжил:

 «С тех пор, как они обнаружили меня, почти умирающего от голода, на пустынном острове далеко на севере, эти самоотверженные спасительницы человечества внимательно следят за моряками, оказавшимися в затруднительном положении на замёрзшем севере. И с тех пор, как
они захватили ваш маленький воздушный шар с посланием, которое я им перевела,
они знали, что целая команда преодолела ледяные преграды,
и они как никогда были начеку в ожидании возможности
оказать помощь и провести вас в безопасную гавань. Они опасались, что
вы будете обездвижены почти постоянным штилем в этих водах
и будете отнесены к южной оконечности этими океанскими течениями, которые,
по-видимому, старательно избегают суши. Вы видите, что, несмотря на всю их бдительность,
вы были отнесены почти к экватору, и вас не обнаружили, и теперь вы находитесь в тысяче миль от суши.

«Это действительно удача, — сказал капитан Гано, — что мы продолжали
доверять ветрам».

«Это правда, — сказал Макнейр, — но ещё большая удача, что вы отправили
Именно в это время, когда вы отправили депеши, солнце начинает нагревать воздух на южной границе, и он поднимается на большую высоту, а воздух из окрестностей устремляется вверх, чтобы заполнить пустоту. Это создаёт поток воздуха, который движется на юг с северной границы. Именно этот бриз, который бывает раз в год, привёл ваши воздушные шары на юг. Если бы они были запущены в начале северного лета, то были бы унесены на юг экваториальными штормами. Это моя теория. Возможно, она неверна, но она меня устраивает.

«Так это или нет, — сказал капитан Гано, — но мы знаем по опыту, что в течение нескольких дней дул северный ветер, который позволял нам использовать паруса с некоторой выгодой. Но вскоре ветер стих, и, поскольку у нас не было угля, мы оказались во власти океанских течений».

 «Да, — сказал Макнейр, — в этом внутреннем мире паруса малополезны». Но с таким количеством угля вам не составило бы труда
найти безопасную гавань среди высокоразвитого народа, в стране,
где не бывает ни сильной жары, ни холода, ни бурь.

Замечания Макнейра были прерваны появлением на сцене ещё одной великолепной женщины, которая, очевидно, осталась на дирижабле, доставившем его на нашу палубу, и он добавил:

«А теперь позвольте мне представить вам мою жену Иолу, которая хотела быть одной из первых, кто поприветствует вас в этом внутреннем мире».

— Рад с вами познакомиться, — сказал капитан Гано, протягивая руку, — и я надеюсь, что у вас не будет причин сожалеть о том, что в вашем окружении появилось столько соотечественников вашего мужа.

 — Спасибо, — сказала Иола на хорошем английском, но с необычным акцентом.
«От имени нашего народа я с удовольствием приветствую вас в нашем доме в Альтрурии, где мы тщательно изучаем всё, что можем узнать о внешнем мире».

 «И мы счастливы, — ответил капитан, — что нас приветствует народ,
которому не совсем чужд наш язык. Нам будет гораздо легче
познакомиться и приспособиться к новой обстановке».

«В нашем районе, — сказала Иола, — вы найдёте немало людей,
которые могут говорить по-английски. Мы преподаём его в наших школах».

Пока продолжался этот разговор, Поларис подошел к борту
корабля и начал подавать сигналы желтым шелковым флагом
флотилии дирижаблей, которые парили над нами. Вскоре один из самых больших и,
по-видимому, наиболее тщательно обставленный, развернулся и приземлился
на палубе "Ледяного короля".

Видя, что наше внимание привлекло это новое движение, начатое
"Поларис", - сказал Макнейр.:

"Это наш госпиталь или корабль помощи. «Поларис» позвал их на помощь вашим больным морякам.

«Слава Богу!» — воскликнул капитан Гано, — «ведь бедняги действительно
нужно уделить ей самое пристальное внимание. Она и её товарищи взяли на себя обязательства за свою доброту, которые никогда не смогут быть отплачены. Я действительно очень благодарен нашим новым друзьям.

 «Зачем брать на себя такие обязательства перед кем-то?» — спросила Иола. «Полярис просто выполняет свой долг, как и её товарищи. Это долг, который мы
обязаны исполнить друг перед другом, и вы и ваши моряки получите только то, что принадлежит вам по праву.

«Но разве мы не обязаны тем, кто помогает нам в беде?» — спросил капитан Ганоэ. «И разве мы не должны отплатить им за то, что мы на них взвалили?»

— Я не совсем вас понимаю, — сказала Иола. — Вы, безусловно, обязаны испытывать чувство благодарности к тем, кто помогает вам выбраться из трудной и неприятной ситуации, поскольку это чувство делает нас всех лучше как мужчин, так и женщин и, следовательно, более желанными членами общества. Но что касается того, чтобы отплатить другим за их помощь, я не вижу, как мы могли бы это сделать, если только не поместим их в аналогичные условия, а мы, конечно, не стали бы этого делать просто для того, чтобы получить возможность сделать для них то, что они сделали для нас.

"И я вас совсем не понимаю", - сказал Капитан. "Когда люди
помогают нам, мы, безусловно, обязаны вознаградить их за
их помощь чем-то более существенным, чем простая благодарность".

"Тогда я постараюсь сделать мою мысль ясной", - сказала она. "Мы все стремимся
счастьем, но также приказал ум не может наслаждаться настоящим счастьем, а
другие несчастны. Таким образом, помогая другим достичь состояния, в котором они
могут быть счастливы, мы работаем над созданием и сохранением условий,
необходимых для нашего собственного счастья. Сам этот поступок приносит нам радость.
награда. Чтобы народ был счастлив, необходимо, чтобы он
относился к другим так, как хотел бы, чтобы другие относились к нему. Это один из
самых простых и очевидных законов, регулирующих наши отношения друг с
другом. Его нельзя игнорировать, не создав условий, при которых
страдания станут нормальным состоянием человечества, включая и нас самих.

 «Я начинаю понимать, что вы имеете в виду», — ответил капитан.
«Основатель нашей религии в своих учениях проповедовал те же принципы, которые мы называем «золотым правилом», но я никогда раньше не встречал
с таким практичным, обыденным применением его ко всем
отношениям, существующим между отдельными членами человеческой семьи.
 Возможно, что среди нашего народа несколько небольших кружков в какой-то степени
применяют это правило к избранным, но оно никогда не применяется к
народу в целом, за исключением какого-нибудь чудака, которого в народе
считают подходящим кандидатом для психиатрической лечебницы.

«Нам кажется странным, — сказала Иола, — что ваш народ не
применяет повсеместно этот фундаментальный закон, от которого зависит человеческое счастье
зависит от их отношений друг с другом. Они, безусловно, должны
стремиться к счастью, и самый обычный здравый смысл должен побуждать
их использовать средства, с помощью которых они могли бы достичь счастья. Но я
знаю из истории, что наши предки тысячи лет назад полностью игнорировали
этот закон. Сначала это преподавалось как религиозный догмат,
но на протяжении веков это стало основополагающим принципом нашей
цивилизации, и как учитель философии морали в наших школах я
обязан прививать эти принципы ученикам.
дети. Цивилизация, которая у нас сейчас, воплощает в жизнь
фундаментальные гуманитарные принципы, которым следовали основатели
нашей старой религиозной системы. Эти учения во многом
совпадали, даже в языке, с учениями Иисуса и апостолов, как я их
нахожу записанными в экземпляре Нового Завета, который был среди
книг, спасённых моим мужем, тогда ещё маленьким мальчиком, с корабля
его отца, который пошёл ко дну недалеко от бесплодного острова, где его
обнаружили.

«Это действительно примечательно», — сказал капитан. «Я думал, что с самого начала
суть ваших замечаний в том, что апостолы, должно быть, проникли в этот внутренний
мир и учили этим доктринам, и что они лучше
воздействовали на умы людей, чем во внешнем мире. Я
однако вижу, что вы заявляете о независимом происхождении вашей религиозной системы
, однако у вас те же фундаментальные доктрины. Как это?

"В этом нет ничего странного", - сказала Иола. "Истина-это истина, независимо от того, где
он будет найден. Все люди, независимо от того, где они живут, обладают одинаковыми
способностями, и одни и те же источники знаний открыты для всех.
Все религии мира берут своё начало в той или иной форме
вдохновения, и эти религии, в свою очередь, оставили свой след
в цивилизациях мира. Иисус из внешнего мира и
 Кристус из внутреннего мира проповедовали одни и те же
фундаментальные истины, которые мы включили в нашу цивилизацию и
теперь преподаём в наших школах как основополагающие законы
природы, которые должны регулировать человеческие отношения, прежде
чем человечество сможет достичь единственной великой цели
существования — счастья.

Пока продолжался этот интереснейший разговор, Поларис,
Диона и Макнейр были заняты установкой корабля-госпиталя и раздавали
указания сигналами флоту, который парил над нами. Канаты были
прикреплены к носу "Ледяного короля", который соединялся с несколькими
самыми большими дирижаблями. Замысел был очевиден, судя по приготовлениям.
Они намеревались отбуксировать нас к берегу. Но это было не все. Электрическая
аппарат был помещен на борт, и они явно намеревались использовать
мощность электродвигателя, чтобы машина пришла в движение. Как только приготовления были завершены, Макнейр вмешался в обсуждение и сказал:

«Капитан Ганоэ, теперь мы готовы позаботиться о ваших раненых моряках.
Мы хотим позаботиться о них так же, как мы хотели бы, чтобы позаботились о нас, если бы, к сожалению, нам пришлось поменяться с ними местами, и с вашего разрешения мы немедленно возьмём их под свою опеку».

«Вы не только получили моё разрешение, но и мою сердечную благодарность за проявленный вами интерес». А теперь давайте спустимся вниз, — и, подтверждая свои слова делом, капитан Гано
пошёл впереди, а мы все последовали за ним.

 Мы нашли вечно деятельного Майка, который был занят удовлетворением потребностей
Больной и поддерживающий боевой дух всех своим неподражаемым ирландским остроумием, к которому Пэт О’Брайен, несмотря на сильные ревматические боли, относился с искренней добротой. Этот жизнерадостный ирландский парень и геркулес-ирландский моряк были душой экспедиции, когда мы застряли во льдах, и если бы не эти типичные сыны Эрина, наше положение было бы гораздо более мрачным. Какими бы серьёзными ни были обстоятельства, они превращали всё в шутку и смешили нас своими комментариями.

Полдюжины человек с корабля «Помощь» сразу же начали
осмотр состояния больных, и капитан Ганоу, повернувшись
к Макнейру, спросил: "Все ли эти люди врачи?"

"Ну, и да, и нет", - ответил он. "Во внешнем мире вы бы
называют их врачи, а здесь они медсестры. Эти квалифицированные больница
бабок, понял все, что был обнаружен в отношении
лечение и ум и тело".

"Но что они используют?" - спросил капитан. — Я не вижу никаких признаков лекарств
и обычных больничных принадлежностей.

 — Они им не нужны, — ответил Макнейр. — Но об этом нужно будет узнать позже.

— Да, — вмешалась Иола. — Вы, несомненно, обнаружите, что система лечения человеческих недугов, принятая в нашем мире, сильно отличается от той, что, как я понимаю, принята во внешнем мире практикующими врачами. В своей системе исцеления они полагаются исключительно на внешние приспособления и ингредиенты, в то время как мы полагаемся главным образом на пробуждение внутренних сил разума и духа, которые одни могут осуществлять абсолютный контроль над человеческим организмом. Ваша система лечения воздействует на организм извне,
а наша — изнутри, прямо противоположным образом.

В тот момент я не понял её слов, как и никто из нашей
команды. Их глубина была нам не по зубам, и мы поняли, что
об этом действительно нужно будет узнать позже. Но когда она замолчала,
Полярис отозвала её в сторону и после короткого совещания с
медсёстрами сказала капитану Гано:

«Медсёстры сообщают, что потребуется час или больше, чтобы привести пациентов в надлежащее состояние для транспортировки, и что они хотят побыть с ними наедине и сообщат нам, когда будут готовы».

После этого мы все вернулись на верхнюю палубу, чтобы дождаться их.
из числа медсестёр. Капитан Бэттел, который был очень заинтересованным слушателем, несмотря на свой скромный нрав, теперь решил возобновить разговор, повернувшись к Макнейру и сказав:

"Дорогой сэр, правильно ли я вас понял, что основная задача «Полариса» и «Дионы» — искать тех, кто может потеряться в море, и оказывать помощь, когда это необходимо, особенно тем, кто может приплыть из внешнего мира? Где ваши мужчины, если женщинам позволено заниматься этими опасными делами?

 — В этом нет ничего странного, — сказал Макнейр. — Как вы хорошо знаете,
Женщины внешнего мира берут на себя ведущую роль во всей гуманитарной деятельности,
потому что они от природы более чувствительны и отзывчивы, чем мужчины. Женщины этого внутреннего мира ещё более склонны протягивать руку помощи нуждающимся, и на них не влияют обычаи, ограничивающие влияние женщин внешнего мира. Здесь оба пола находятся в условиях абсолютного равенства, и у каждого есть возможность найти место, которое лучше всего соответствует его склонностям. Мужчины тоже занимаются этой работой, но женщины
здесь, как и во внешнем мире, более отзывчивы, и, поскольку ничто этому не препятствует, они довели свою гуманитарную деятельность до такого совершенства, что все угнетающие условия, от которых страдает человечество, были практически устранены. Именно этому, а не всем остальным причинам вместе взятым, мы приписываем существование идеальных условий, которые вы найдёте во всём этом внутреннем мире. Вы, конечно, не можете думать, что женщины здесь не к месту, когда они защищают своих детей?

— Не в этом дело, — сказал Бэттелл. — Я, конечно, считаю, что нам очень повезло, что мы
попали в руки этих человеколюбивых женщин, но все это
кажется таким странным. У вас есть женщины, командующие воздушными флотами, и если
так, почему бы им не плавать по океану и не командовать вашими армиями
и военно-морскими силами?"

"У нас нет армии и флоты, чтобы уничтожить наших потомков", - прервал
Иола. "Мы ничего не знаем об этих вещах, кроме как от наших древних
истории. Когда женщина заняла своё истинное место в мире, она положила конец войнам, устранив порочные коммерческие, финансовые и
государственные системы, которые позволяли одному классу людей угнетать другой
другой. Когда жадные и властные классы больше не могли нанимать солдат, чтобы те выполняли их приказы, бедность была искоренена благодаря тому, что все люди получили равный доступ к неограниченным производственным мощностям Земли. Женщины требовали мира, потому что он предотвращал гибель их детей в бесполезных войнах, а для того, чтобы наступил мир, необходимо было обеспечить всем равные возможности для создания богатства своим трудом.

«Но я не понимаю, — сказал Бэттелл, — как равные права для женщин
могут предотвратить несправедливость со стороны правительства, которая приводит к войнам и кровопролитию.
Во внешнем мире некоторые из самых кровожадных правителей в анналах истории были женщинами.

«И то же самое было верно во внутреннем мире, — сказала Иола, — до тех пор, пока все женщины не обрели личную свободу от господства созданных человеком законов и привилегий. Когда пришло это время, Материнская любовь завершила работу по искуплению человечества. Со временем женщины стали едины в стремлении к миру, и эта мысль передалась их потомству, которое выросло без склонности к насильственному правлению, и война была упразднена. И та же любовь к потомству, которая положила конец
Война и все её ужасы требовали устранения дискриминации,
которая позволяла отпрыскам одной женщины обманывать и угнетать
отпрысков другой женщины. Вдохновлённые материнской любовью,
женщины начали изучать системы, которые обогащали немногих за счёт многих, и в защиту своих детей они объединили свои усилия в мирных целях, чтобы установить справедливые отношения во всех сферах жизни. Женщины того времени не были
умнее мужчин, но любовь к своим детям давала им
более глубокое и неизменное сочувствие к угнетенным, и это чувство,
если его не раздавить железной пятой военной мощи, в конечном итоге
спасет народ любой страны от последствий несправедливых условий".
условия".

"Я полагаю, вы правы, - сказал Баттелл, - но это не объясняет
мне, почему женщины должны руководить таким опасным бизнесом, как этот, которым занимаются
Поларис и Диона".

«Это потому, что они хотят этого», — сказал Макнейр. «Полярис искренне любит человечество. Она настоящая женщина и как таковая
получает удовольствие, оказывая помощь всем, кто в ней нуждается
или расстроена. Кроме того, по образованию, склонностям и многолетнему опыту она является экспертом в области аэронавигации и занимает должность главы Службы спасения жизни благодаря своим выдающимся качествам.

 «Но, — сказал Бэттелл, — как глава департамента, она могла бы отправлять своих подчинённых, а не браться за самую тяжёлую работу. Мне кажется, что она лично контролирует всё и выполняет столько работы, сколько должны выполнять полдюжины других».

«Поларис» всегда лидирует, — сказал Макнейр. «Кроме того, в вашем случае были особые причины, по которым она должна была лично возглавить поиски. Вы были
подвергается своеобразным опасности, и пока неясно, может ли у вас быть
понес в Оскское или Умбрии океанов, океанскими течениями. Итак,
чтобы уберечься от возможной неудачи, она не доверяла полностью патрулям
, но продолжала самостоятельно обходить вогнутую.

"Но несколько человек мог бы сохранить до непрекращающейся активности и
бдительность, что она и Дионы сделали с тех пор как они захватили твою
отправляет. Они были полны решимости не допустить, чтобы вас унесло в бурные воды юга, если этому можно было воспрепятствовать.

"Что ж, слава Богу, они добились успеха!" - сказал Баттелл. "Даже если бы нам пришлось
прожить тысячу лет, мы не смогли бы заплатить им за их усилия в нашу пользу
".

"Не нужно благодарностей", - снова перебила Иола. "У "Полариса" есть толькоОна выполнила свой долг, а что касается платы, то она едва ли могла понять, что вы имеете в виду. Несомненно, она чувствовала, что сполна вознаграждена за все свои усилия, когда ей удалось найти вас. Успех в достойном похвалы начинании — единственная награда, ради которой любой мужчина или женщина может работать. Она нашла вас и, следовательно, получила свою награду, а мы можем наслаждаться удовольствием, предоставляя вам домашний уют и свободу от тревог, труда и опасностей. Вы получите только то, что наша
общая мать-природа приготовила для всех своих детей, в то время как
нам особенно помогла возможность, которую это дало нам, — помочь брату, попавшему в беду. Если есть какая-то разница, то у нас больше причин для благодарности, чем у вас, потому что мы с удовольствием участвуем в счастье других. По правде говоря, «блаженнее давать, чем получать».

«Я не энтузиаст, — ответил Бэттелл, — но я честно признаю, что меня восхищает возвышенность чувств, которые вы выражаете по отношению к нашим обязанностям друг перед другом. Но мне кажется, что ваш великий идеал того, каким должен быть человеческий характер,
настолько превосходит нашу падшую человеческую природу, что никогда не может быть реализована в этой жизни. Таким персонажем был Иисус, Спаситель человечества, каким его изображают наши религиозные учителя. Но этот персонаж настолько превосходит человеческий уровень развития, что было бы кощунством со стороны кого-либо пытаться быть таким же чистым, благородным и святым, каким, как говорят, был он.

«Большая часть нашего народа, — сказала Иола, — не поняла бы
вашего намёка на падшую человеческую природу и Спасителя человечества, но
я прочла несколько ваших религиозных книг и по сравнению с
Изучая нашу древнюю историю, мы пришли к выводу, что грехопадение человека и его искупление через крест — это аллегории, призванные донести удивительную истину. Но как бы то ни было, я считаю Иисуса единственным по-настоящему человечным персонажем, которого я встречал в тех немногих книгах о внешнем мире, которые у нас есть. Удивительно, что этот великолепный персонаж не стал частью всех его мнимых последователей. После двух тысяч лет проповедей и
дисциплины странно, что вы не выработали многие из этих
персонажи; даже превосходящие его по своим выдающимся качествам, особенно когда он говорил своим ученикам, что они могут творить больше, чем он.

 «Но, — сказал Бэттелл, — нам говорят, что он был больше, чем человек. Он был Сыном Божьим, посланным на землю из дома своего Отца на небесах, чтобы спасти падшего человека».

«Я готова, — ответила Иола, — признать всё это, насколько я понимаю. В былые времена у нас были похожие персонажи, которые пытались спасти своих собратьев от низкого положения, в котором они жили. Но пришло время, когда их учения привели к множеству
таких персонажей, а затем весь народ совершил один большой скачок
вверх, и теперь мы все являемся спасителями, когда и где бы мы ни
находили спрос на наши услуги в этом качестве.

Баттелл выглядел изумлённым, когда спросил:

"Это рай? Неужели я окажусь в присутствии не одного, а целого
мира, полного таких богоподобных персонажей?"

Иола улыбнулась и ответила:

«Да, это рай, если у вас есть рай внутри вас, единственное место, где вы его найдёте. И этот богоподобный персонаж, которого вы называете
Спасителем, тоже в вас, как и в каждом другом человеке, точно так же, как
Как только вы позволите ему развиться. Эта искра Божественности — этот Сын Божий — дремлет в человеческой душе, и её усилия заявить о себе — источник каждого благородного, чистого и святого порыва возвысить нашу общую человечность. Дайте Богу, который в вас, шанс развиться, и вы станете подобны Иисусу, «Богу, явленному во плоти».

 «Но как мне развить в себе этот богоподобный характер?» — спросил Бэттелл.

"Став спасителем человечества в меру своих возможностей",
ответила Иола. "Вас учили, что миссией Иисуса было
спасите мир. Это также ваша миссия. Он выполнил свой долг в своем веке
и поколении, возвысив человечество, и ваш долг - приложить ровно
столько же усилий в вашем возрасте и поколении, чтобы сделать мир
лучше оттого, что вы в нем жили.

"Вы не можете позволить себе сидеть так, как будто вам нечего делать, и "перекладывать"
все свои заботы на Иисуса.«Вы не имеете права возлагать, даже если бы это было возможно, ещё большее бремя на «кроткого и смиренного плотника из
Иудеи». Он хорошо и честно исполнил свой долг, и вы должны исполнить свой.
 Вы, как и любой другой человек, в долгу перед человечеством, и
вы должны заплатить за это своими усилиями по спасению человечества —

 от всех его грехов, от его страданий и боли,
 от всех его многочисленных бед,

 вы не можете освободиться от своей доли обязательств по спасению
мира, напевая:

 «Иисус заплатил за всё, за все мои долги».

«Я признаю, — сказал Бэттелл, — справедливость вашей критики в том, что касается церквей внешнего мира, но я — или, скорее, был — китобоем, и они мне не подходят. Как моряк и китобой, я никогда не уклонялся от обязанностей или опасностей и ожидал, что каждый человек будет выполнять свою работу.
долг. Я думаю, если бы я был призван сделать работу любой другой
человек на корабле, я бы не возражал, чтобы она наиболее усиленно. Исходя из
того же принципа, у Иисуса, безусловно, есть четкие аргументы против каждого из
его последователей за пренебрежение долгом ".

«Я не ожидал, что вы примете мою критику на свой счёт, — сказал Иола, — несмотря на то, что вы упомянули религиозную систему вашей страны, как будто она была вашим эталоном веры и практики. Я лишь хотел донести до вашего сознания истины, которые, как мне кажется, намеревался проповедовать основатель вашей религии. Те, кто принял
работавшие после него, похоже, совершенно утратили представление о цели и духе его учений. Но вот и «Поларис». Ей есть что сообщить.

«Поларис» вышла вперёд и после краткого совещания с Иолой и
Макнейром подала сигнал флоту, который начал маневрировать, словно подчиняясь приказу, согласно какому-то чётко сформулированному плану, а Макнейр, обращаясь к капитану Гано, сказал:

«Поларис» сообщает, что медсёстры готовы, и чтобы избежать любого волнения, которое может потревожить пациентов, они хотят, чтобы все
Все, кроме Майка, который останется с пациентами на корабле «Помощь», отправятся на дирижаблях. «Поларис» возьмет Бэттелла и Хьюстона на корабль
вместе с собой и сестрой, а вы с Джеком отправитесь на «Айс»
вместе с Иолой и вашим покорным слугой. Остальная часть флота отбуксирует «Айс»
в порт, где вы сможете выгрузить свой багаж. Её
отвезёт Койтас на озеро Библис, где она будет в безопасности
под присмотром Пэта О’Брайена и Майка Галлахера. Это будет
удобно для вас, пока вы не вернётесь домой
познакомились с языком, обычаями страны и так далее
.

"Как далеко это будет?" - спросил капитан.

"Всего около 150 миль, - ответил Макнейр, - до которых легко добраться
на дирижабле или электромобиле за полчаса".

"Вот так быстро!" - воскликнул Ганоэ.

"Конечно. 300 миль в час — это не что-то экстраординарное.




ГЛАВА VII.

 ЗАБОТА О БОЛЬНЫХ — НОВЫЕ МЕТОДЫ ЛЕЧЕНИЯ — НЕ ВРАЧИ,
 А СЕСТРЫ — БЕЗ ЛЕКАРСТВ — БЫСТРОЕ ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ — ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ВОЗДУХУ —
ЧУДЕСНЫЕ ОПТИЧЕСКИЕ ПРИБОРЫ, КОТОРЫЕ ПОКАЗЫВАЮТ ПАНОРАМУ
 МИР — ПРИБЫТИЕ В АЛЬТРУРИЮ — УДИВИТЕЛЬНЫЕ УЛУЧШЕНИЯ — ОТМЕНЫ
 ТРУДА И БЕДНОСТИ.

[Иллюстрация]


 Мы с капитаном Ганоэ отправились в путь вместе с Макнейром и Иолой. Впервые
мы поднялись на воздушном корабле. Я был свидетелем многих
подъёмов на воздушных шарах и много читал о различных приспособлениях
для передвижения по воздуху, но все они терпели неудачу. Но здесь всё прошло успешно, и я был начеку, чтобы узнать всё возможное о задействованных механических принципах.

Мы оказались в элегантно обставленной каюте, но никого не увидели.
признаки машинной обработки. Казалось, что всё вокруг устроено для
особого комфорта и удобства пассажиров. Сквозь прозрачные секции
открывался беспрепятственный обзор во всех направлениях, но секции
можно было легко затемнить или полностью закрыть, как пожелают
пассажиры.

В центре стоял стол изысканной конструкции и работы, на котором
лежали различные оптические приборы для использования пассажирами, а также
электрическая клавиатура, соединённая с корпусом, который возвышался примерно
на тридцать дюймов над полом, на котором он стоял.

Форма корпуса, в котором, как я заключил, располагалась двигательная установка,
по-видимому, была приспособлена как для плавания по воде, так и для полётов в воздухе, и в ответ на наши расспросы Макнейр сообщил нам, что его можно было легко переоборудовать в водный или наземный транспорт.
 Обычная двигательная установка состояла из хитроумного сочетания
крыльев, похожих на крылья насекомых, но когда требовалась невероятная скорость, из корпуса выдвигался похожий на хвост рыбы отросток, выполнявший роль руля. Они были прооперированы
с помощью электричества и соответствующих механических приспособлений. Далее он объяснил, что способность к левитации, или подъёму в воздух, не зависит полностью от крыльев, а обусловлена открытием в области магнетизма, благодаря которому судно становится положительным по отношению к земле, так что они взаимно отталкиваются.

 Когда всё было готово, Макнейр нажал кнопку на клавиатуре, и наш летательный аппарат ожил. Его широкие крылья,
которые были аккуратно сложены, когда он приземлился на палубу, теперь
расправились, как крылья какой-то могучей птицы, и послышалось лёгкое жужжание
шум под нашими ногами, и мы начали всплывать, двигаться так, как это было
вперед, по спирали наклонной поверхности.

Когда мы сделали круг и поднялись на место среди флота, который
парил над нами, мы получили полное представление о обширных приготовлениях, которые наши
освободители сделали для нашего спасения. На некоторых кораблях мы заметили
кабели и мощные динамо-машины. Эти суда были так же непохожи на лёгкое и воздушное пассажирское судно, на котором мы плыли, как тяжёлый товарный поезд непохож на скоростной экспресс. Очевидно, они были готовы взять на себя управление «Ледяным королём», а также командой.

«Поларис», «Диона», «Баттелл» и «Хастон» поднялись на небольшое расстояние, как будто для того, чтобы лучше ориентироваться.
Санитары переносили пострадавших моряков на борт «Спасателя» на носилках, за исключением Пэта О’Брайена, который двигался так оживлённо, как будто с ним ничего не было, и Майк, казалось, пытался удержать его на месте. Мы были
удивлены тем, что казалось таким чудесным выздоровлением, и Макнейр,
заметив наш пристальный интерес к тому, что происходило с «Ледяным
королем», спросил:

"В чем дело? Что-нибудь идет не так?"

"Ничего страшного, - ответил капитан Ганоэ, - но что-то странное. У
вы видите, что титанические матрос мечутся туда и очевидно
стать полезным в уходе за своих товарищей?"

"Ну, что ж такое?" - спросил Макнейру.

"Только это", - сказал капитан, "несколько часов назад он был прикован к
его постель с приступом ревматизма и сейчас он, кажется,
олицетворением здоровья и бодрости. Можете ли вы объяснить перемену в его состоянии
, в то время как другие все еще беспомощны?

"Возможно, его ревматический приступ действительно прошел, но все же
оставалось беспокоить его в результате впечатления, которое было
произведено на его разум. Если это так, то ему нужно было только мысленное
внушение, чтобы устранить ревматический отпечаток, который закрепился
за ним ".

- Странный взгляд на дело, - сказал Капитан, - и все же
возможно, в этом что-то есть. Но почему остальные все еще беспомощны?
Почему бы мысленному внушению не подействовать на них так же?

«Я не понимаю подробностей их состояния и, следовательно, не могу высказать своё мнение. Возможно,
болезнь вызвала в них какие-то органические изменения, которые было не так-то легко преодолеть.
или, возможно, внушение, снявшее боль, погрузило
их в сон. Я вижу, что они, по-видимому, крепко спят ".

"Я надеюсь, что их сон может быть благоприятным признаком", - сказал капитан.
"Я не понимаю, - продолжил он, - эту странную болезнь, которая, кажется,
выделяет наиболее стойких и могущественных. Ты можешь мне это объяснить?"

«Атмосфера этого внутреннего мира, — вмешалась Иола, — очень
стимулирует и требует много активных действий, чтобы дать выход
из-за избытка энергии, которая вырабатывается. Вы стояли на якоре. Вашим
морякам нечего было делать, кроме как отдыхать, когда они не уставали.
Энергия вырабатывалась, и её нужно было расходовать. Умственная
деятельность помогла бы в этом, и их здоровье улучшилось бы. Но
из-за отсутствия такой деятельности энергия приняла форму лихорадки и
острых болей. Лучшей,
по сути, единственной действенной защитой от болезней в вашем положении
является умственная деятельность.

«Вы, конечно, не хотите сказать, что умственно активные люди не
могут заболеть в этом внутреннем мире?» — заметил капитан.

"Ничего подобного", - сказала Иола. "Но я скажу так, что все другие
равных условиях, умственно активных людей не так много
опасность, при условии, что они думают здоровые мысли. Если они думают о болезни
и боятся худшего, они будут еще более подвержены риску заболеть
именно тем, о чем они думают. Но если активный разум обучен использовать
свою силу для сохранения здоровья тела, нет никакой опасности от
болезни ".

«Это странная доктрина, — сказал капитан, — и я бы
хотел узнать о ней больше, но, полагаю, это можно будет выяснить
позже, как говорит Макнейр».

Мы медленно поднимались, пока не достигли большой высоты, и
Макнейр прервал обсуждение мысленного внушения, сказав:

«Мы намеренно поднялись на большую высоту, чем обычно, чтобы
оказаться выше более влажной атмосферы. Это даст вам больше возможностей для наблюдений».

«Но какие наблюдения мы можем сделать, — спросил я, — которые нельзя было бы сделать
с поверхности?» Когда я убедился, что солнце, сияющее
сквозь южную кромку, означает, что мы вошли во внутренний мир,
я ожидал, что с помощью телескопа смогу осмотреть каждую часть
на первый взгляд, но я обнаружил, что, по-видимому, был так же далек от возможности
сделать это, как когда я был во внешнем мире. Можете ли вы объяснить мне, почему я
не могу повернуть подзорную трубу в зенит и увидеть противоположную сторону
вогнутости?"

"Причина может быть только одна", - сказал Макнейр с веселым огоньком в
глазах. "Газообразное содержимое вогнутого, должно быть, непрозрачно для вашего зрения".
".

— Ну-ну, — сказал я, смеясь, — я и без твоей помощи это понял, и я не позволю тебе уйти от ответа, играя словами. Я хочу знать, почему это газообразное содержимое
центр, непрозрачны, в то время как воздух на поверхности нет?

"Что ж, я вижу, - сказал Макнейр, - что вы полны решимости заставить меня
раскрыть, как мало я знаю. Ученые древности разработали
теорию о том, что центр вогнутости представляет собой газообразный шар, состоящий из
самых легких материалов, которые, как они знали из реального опыта, были
непрозрачными для их зрения."

— Но почему, — спросил я, — эта вогнутая сфера не закрывает солнечный свет?

— Потому что, — ответил Макнейр, — эта непрозрачная сфера находится выше
нашего поля зрения, а мы находимся на поверхности на двенадцать градусов ниже
края. Кроме того, центральная непрозрачная сфера, как считается, сплющена на полюсах и выпукла на экваторе, а некоторые утверждают, что она ещё и полая, как Земля. Но из-за этой непрозрачной сферы наши ночи были бы такими же светлыми, как день, благодаря отражению от полушария над нами.

 «Я думал об этом, — ответил я, — и всё же мне очень хотелось бы увидеть противоположное полушарие в телескоп».

— Что ж, именно это вы и сможете сделать с этого
дирижабля, — сказал Макнейр.

 — Как так? — спросил я.  — Мы, конечно, не можем подняться выше непрозрачной сферы,
и если бы мы могли и получили ясное представление о противоположном полушарии, то не увидели бы его с одной стороны вогнутой поверхности.

«Не совсем так, — сказал Макнейр, — но учёные, зная, что магнитные потоки часто легче проходят через непрозрачные, чем через прозрачные вещества, начали искать лучи такого рода, которые проходили бы через тёмные тела и отражались от находящихся за ними веществ. Наконец
им удалось сделать фотографию через дерево и металл, и
тогда мы смогли увидеть сквозь непрозрачные
Дело в том, что это был оптический прибор, который проецировал изображение на сетчатку глаза. Со временем это было достигнуто. И теперь эти замечательные открытия используются в медицине, чтобы врачи могли заглядывать в тела своих пациентов и исследовать внутренние органы. И эти электромагнитные оптические приборы были настолько усовершенствованы, что их повсеместно используют для наблюдений, когда непрозрачные тела мешают обзору.

— И вы говорите мне это как человек, говорящий правду? — спросил я.

 — Конечно, — ответил Макнейр, — я предлагаю вам практичный
демонстрация. Вы обнаружили, что пространство между нами и зенитом
непрозрачно для вашего зрения. Теперь возьмите эти очки, приложите их к глазам и посмотрите через эти полупрозрачные секции, похожие на кружево из трубок. Проницающую способность этих очков, как вы видите, можно увеличить или уменьшить, перемещая эту пластинку. Они позволяют использовать магнитные лучи, которые проходят сквозь все вещества, для зрения.

Мы последовали его указаниям, и с первого взгляда стало ясно, что поверхность вогнутая. «Теперь, — продолжил Макнейр, —
«Чтобы лучше понять основные географические очертания этого внутреннего мира, я хочу, чтобы вы осмотрели в бинокли зону от горизонта перед нами через зенит до горизонта позади нас. Сейчас мы летим на самолёте к вашему будущему дому в Альтрурии.
 Наш курс немного южнее запада, а расстояние составляет около тысячи миль. Сейчас мы находимся очень близко к центру Осканского океана.
К востоку от нас находится континент Атлан. Таким образом, зона, проходящая через
зенит по линии, по которой мы движемся, будет проходить через
экваториальный пояс, и даст вам чёткое представление о крупных центрах
населения и материального благополучия. Это самая важная часть
мира, которую вам сейчас нужно изучать, и пока вы не выучите
язык и не смешаетесь с народом, вы должны полагаться на свои глаза
как на главный источник информации.

Теперь мы двигались с большой скоростью, и ощущения были
захватывающими. Взглянув за корму, мы увидели водную гладь,
и, подняв бинокли, как нам было велено, на высоту около двадцати градусов,
мы увидели береговую линию континента. И
По-прежнему поднимая подзорные трубы, мы быстро осмотрели чудесную панораму текущих рек, возделанных полей, густых лесов и высоких горных хребтов, пока на высоте около сорока пяти градусов не увидели западное побережье Альтрурийского континента.
 В зените мы увидели Умбрийский океан, а ниже, прямо напротив Альтрурии, — континент Атлан, словно карту, висящий в восточном небе. Если смотреть на север, то примерно в десяти-двенадцати градусах над горизонтом
находится бесплодный остров, на который мы высадились.

Мы были настолько поглощены наблюдениями за миром, в котором мы могли
взглянуть с высоты птичьего полёта на любую его часть, что нам не хотелось
продолжать разговор, который нас так сильно заинтересовал. Континент, к которому мы приближались, выглядел в наших
очках как огромная вогнутая картина самой прекрасной страны, висящая над
горизонтом и закрывающая почти всё западное небо. Но когда
мы посмотрели через наши обычные очки, общий вид не сильно
отличался от того, каким он был бы во внешнем мире.
Я не мог не удивиться этому чудесному открытию, которое позволило изобретателю сконструировать приборы, превращающие непрозрачные лучи в световые, и я не мог не подумать о том, как сильно ограничило бы злодеев повсеместное использование таких замечательных оптических приборов.
Ничто не могло бы укрыться от тех, кто захотел бы исследовать.

Пока мои мысли блуждали в других направлениях, мой взгляд был прикован к чудесной панораме, открывшейся нашему взору. Я заметил, что
разделение между сушей и водой поразительно похоже на
Физическая география внешнего мира, за исключением того, что суша внутреннего мира на линии экватора, по-видимому, очень точно соответствует водной поверхности внешнего мира, хотя и в гораздо меньших масштабах. Ясная погода, преобладающая в западном полушарии, позволила нам насладиться великолепным видом континента Альтрурия. В нескольких местах плотные облака закрывали, но не полностью, и в целом мы получили чёткое представление о топографии страны.

 С севера на юг простиралась высокая горная цепь, и многие
Длинные реки стекали с гор в океан по обеим сторонам.
 Большие участки поверхности, казалось, были возделаны, и даже в горах в поле зрения наших телескопов попадали роскошные здания. По рекам и озёрам плавали лодки, и вся страна, казалось, была покрыта сетью железных дорог, а дирижабли появлялись в поле нашего зрения, как точки, то тут, то там, и мчались во всех направлениях.

Но самой необычной особенностью, которая привлекла наше внимание, было то, что
Несмотря на все признаки высокой культуры и оживлённого движения и торговли между различными районами, мы нигде не обнаружили никаких признаков больших городов. И хотя во многих местах мы видели обширные производственные предприятия, а в гаванях вдоль береговой линии было полно кораблей, нигде мы не видели огромных клубов дыма, которые загрязняют атмосферу в больших городах и промышленных районах внешнего мира.

 Мы были настолько увлечены тем, что видели, что у нас не было желания
чтобы отвлечь наше внимание от этой чудесной панорамы, мы попросили объяснить нам множество
мелких деталей. Теперь перед нами был целый континент, и мы были готовы
воспользоваться этой возможностью. Несомненно, он был высокоразвитым,
и его библиотеки были наполнены историческими, научными,
социологическими и этическими трудами, которые со временем
открыли бы нам всё, что стоило знать. Как сказал Макнейр, мы должны использовать наши глаза как главный источник информации, пока не выучим язык и не познакомимся с повседневной жизнью и обычаями людей.

Теперь мы приближались к континенту, и Макнейр снизил скорость, чтобы
дать нам время провести более подробные наблюдения. Общее направление
побережья было северным и южным на протяжении нескольких сотен миль.
Вдоль материка тянулись многочисленные мысы.
параллельно им тянулась цепь островов, образуя непрерывный ряд
бухты, которые во внешнем мире имели бы неоценимую ценность
как гавани.

Один длинный остров, лежавший параллельно берегу прямо перед нами,
особенно привлёк наше внимание. Казалось, что ему было около двадцати пяти
или тридцать миль в длину, и лежал подобно возвышенному хребту, между
двумя мысами, которые выступали из материка с обеих сторон
оконечности, от которых он был отделен узкими каналами. Так образовался
великолепный залив, в котором находилось несколько небольших островов, которые
делили залив на ряд гаваней, не имеющих выхода к морю.

Река Кочитас, на которую было обращено наше внимание, текущая
с гор на северо-западе, впадает в этот залив на его северной
оконечности через два выхода, расположенные примерно в пяти милях друг от друга. Между этими
выходами находился треугольный остров длиной около пятнадцати миль.
Северный берег северного пролива представлял собой мыс, который
выступал от материка на несколько сотен футов к северной оконечности
острова, отделявшей воды залива от океана.

Когда мы приблизились к берегу, то, что казалось огромной дымовой трубой на мысе, образующем южную береговую линию залива, предстало перед нами в виде колоссальной башни, которая по своему внешнему виду была точной копией странной башни, мимо которой мы проплыли на северной окраине, в том месте, где мы спаслись от
лёд. Использованный материал, стиль архитектуры и всё остальное указывало на то, что он был возведён теми же людьми и с той же целью.

 
 Мы мчались вперёд по прямой уже пять часов.Мы преодолели целых 1600 километров, и Макнейр заверил нас, что мы двигались медленно, чтобы у нас была возможность изучить топографию страны в целом с выгодной позиции, на средней высоте около 6,5 километров, хотя иногда мы поднимались на большую высоту, как предложила Иола, чтобы потренировать наши лёгкие
в разреженной атмосфере мы испытали бы меньше неудобств во время
высотных перелетов, которые нам предстояло совершить.

 Макнейр обратил наше внимание на местность, к которой мы приближались.  Это был сельскохозяйственный район, и, очевидно, он был хорошо освоен.  Он выглядел как обширная прерийная ферма,
правильно спланированная в форме параллелограмма, простиравшегося с востока на запад примерно на тридцать миль и с юга на север примерно на пятнадцать миль. Великолепные здания появлялись через равные промежутки времени, окруженные
прекрасными садами и соединённые широкими бульварами, простиравшимися
от одного конца до другого и пересекавшимися эстакадами через равные промежутки. По этим великолепным дорогам катились роскошные экипажи, но лошадей нигде не было видно. Между этими домами непрерывно двигались в обе стороны электромобили, северная и южная линии были
эстакадными.

 Дирижабли всех размеров и конструкций, казалось, были повсюду и двигались во всех направлениях. Дети развлекались в тенистых садах.
газоны, окаймлявшие бульвары, и цветники
богато украшенные сады вокруг дворцовых зданий, которые виднелись во всех направлениях. Хотя этот район казался преимущественно сельскохозяйственным, большая часть территории была отведена под парки, тенистые аллеи, миниатюрные реки, искусственные озёра, фонтаны, декоративные сады и огороды.

 Земли, отведённые под посевы, были разбиты на прямоугольные поля, простиравшиеся по всей территории района, что позволяло экономить труд, чего нельзя было добиться никаким другим способом. От
одного конца до другого эти длинные поля, машины-монстры были
Они двигались, приводимые в действие электричеством, и выполняли свою работу по мере продвижения. Одна из машин, на которую Макнейр обратил наше особое внимание, представляла собой комбинированный плуг, сеялку и каток. Она двигалась с большой скоростью и оставляла за собой полосу шириной в пятьдесят футов, тщательно разрыхлённую, засеянную и прикатанную. Оператор сидел в комфортабельной кабине и управлял движением машины с помощью, как нам сказали, изящно расположенной на столе перед ним электрической клавиатуры.

Повсюду в пределах нашего поля зрения была представлена сцена
Промышленная деятельность, и всё же сравнительно немногие, казалось, были заняты
настоящим трудом. Большая часть населения, похоже, наслаждалась
отдыхом. Капитан Гано был настолько впечатлён этим зрелищем, что
спросил, не было ли это каким-то особым праздником.

"Вовсе нет," — ответил Макнейр. "Эта сцена отдыха и веселья — обычное дело. Жители этого внутреннего мира поняли,
что для обеспечения изобилия всех необходимых предметов, комфорта и роскоши для всего народа требуется очень мало физического труда.
Они открыли, как управлять великими силами природы, и машины заменили человеческие мускулы.

«Но, — сказал капитан, — разве это не лишает работы огромные массы людей и не отдаёт их на милость тех, кто владеет машинами и землёй?»

«Конечно, — ответил Макнейр. «Это лишает всех людей тяжёлой работы и полностью отдаёт их на милость тех, кто владеет машинами и землёй. Но именно этого они и хотят, потому что те самые люди, которые лишены работы, владеют
и земля, и средства производства и распределения. Таким образом,
они могут наслаждаться вечным отпуском. Объём работы, которую
нужно выполнить, является желанной задачей, поскольку она обеспечивает необходимую физическую нагрузку, а тот факт, что она полезна и способствует процветанию общества, облагораживает её. Народ этой страны слишком мудр, чтобы допустить
частную собственность на землю и средства производства и тем самым лишить
себя изобилия, которое может быть обеспечено для всех благодаря
разумному применению человеческого труда к тем природным ресурсам, которые
превосходят по производительности все требования, которые могут быть к ним предъявлены.

"Но вот мы здесь, - продолжил Макнейр, - над землей, и теперь мы будем
слоняться без дела, чтобы вы могли изучить ближайшие окрестности, в которых у вас будет дом
, пока вы не захотите что-то изменить. Эти великолепные здания
являются коммунальными домами, а это коммунальный сельскохозяйственный район
. Я работаю здесь учителем английского языка, и было решено, что лучше всего привести вас сюда, потому что довольно много людей
учатся говорить на нашем языке. Поэтому вам будет удобнее
вы, пока не научитесь говорить на языке Альтрурии, который уже давно является универсальным во внутреннем мире. Но это не займёт у вас много времени, и тогда ваши услуги как учителя будут востребованы. Люди стремятся узнать всё, что можно, о внешнем мире.

Эта страна разделена на множество округов, которые пронумерованы с севера на юг. Это округ № 1, хребет № 1, запад. Эта
линия соответствует долготе 180°. Эти продольные линии
пронумерованы с востока на запад так же, как и во внешнем мире, но как
чем меньше круг, тем меньше расстояние между линиями.

"Башня, которую вы так внимательно рассматривали, когда мы сошли на берег, — это точка, от которой отсчитывается долгота. Она стоит на экваторе,
и считается, что северная и южная границы были отмечены подобными башнями на той же долготе в древние времена, до того, как связь между внутренним и внешним мирами была прервана великим ледниковым периодом и наводнениями, которые, как считается, затопили все низменные земли. Некоторые считают эти предания мифическими, но многие из самых выдающихся учёных
примите их как фрагменты подлинной истории, уцелевшие после какого-то великого катаклизма».

 «Тогда, — сказал капитан Гано, — этим людям, несомненно, будет интересно узнать, что наш бортовой журнал подтверждает правдивость этих преданий. В том месте, где мы выбрались изо льдов, на мысе возвышалась огромная башня, и она находилась на 85° северной широты и 180° западной долготы». Таким образом, судя по всему, мы сейчас находимся
прямо под Тихим океаном.

«Это действительно будет радостной новостью для жителей внутреннего мира».
— сказал Макнейр. «На поиски этих башен были отправлены многочисленные экспедиции, но до сих пор они либо погибали, либо возвращались из-за холода и бурь на ледяных вершинах. В наших древних летописях говорится, что с вершин этих башен философы наблюдали за удивительными явлениями на небесах, которые угрожали человечеству уничтожением. Оква, который возглавляет наши окружные школы, будет рад поговорить с вами на эту тему. Она была страстной покровительницей полярных экспедиций, веря, что открытие
одна из этих башен подтвердила бы многое в мировой истории, что
считалось мифическим. Это была первая из этих экспедиций, в которой использовался
воздушный корабль, который спас меня. Единственным сделанным важным открытием было
то, что, хотя дирижабли с наибольшим энтузиазмом ожидают в этих
средних широтах, где штормы неизвестны, они не справляются с
задачей преодоления ледяных обрывов ".




ГЛАВА VIII.

 ПРИБЫТИЕ В АЛЬТРУРИЮ — КОЛОССАЛЬНЫЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДОМ — РАЙОН 1, ДИАПАЗОН
 1 — ПОД ТИХИМ ОКЕАНОМ — БАТТЕЛЛ У ТЕЛЕФОНА — ПОТРЯСАЮЩЕ
 ПОЯВЛЕНИЕ В ЗЕРКАЛЕ — ЗАЧИСЛЕНИЕ В ШКОЛУ — ИЗУЧЕНИЕ ЯЗЫКА — ФОНОГРАФИЧЕСКИЙ ПРОИЗНОСИТЕЛЬ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫЙ
 РАЙОН — ПЕРВОЕ ВОССТАНИЕ ПРОТИВ ПОМЕЩИЧЬЕГО СТРОЯ — СВОБОДА — ПРАВЛЕНИЕ —
 НОВЫЙ МИР — ПОРАЗИТЕЛЬНО ПОХОЖ НА АМЕРИКУ.

[Иллюстрация]


Пока Макнейр говорил, наш дирижабль приземлился на крышу одного из
домов-монстров. Мы обнаружили, что часть крыши представляла собой
верфь для дирижаблей, которые использовались сообществом. В центре этой
крыши, высоко над ней, находился
круглое сооружение, которое медленно вращалось, и мы могли видеть, что
оно было занято людьми, которые, казалось, наслаждались сиестой. Макнейру
нам сообщили, что это был лежащего комнату, где члены
сообщество удалился на покой и наслаждаться пейзажем во всех направлениях, как
также место для проведения конференций во многих частных квартирах.

С этой крыши лифты в разных точках соединялись с этажами, расположенными ниже
. Это было, безусловно, самое большое жилое здание, которое я когда-либо видел.
Оно состояло из одного главного здания высотой в двенадцать этажей и площадью 600
200 футов в длину и 200 футов в ширину. С обеих сторон располагались три крыла одинаковой высоты, 200 футов в длину и 100 футов в ширину. Здание было построено из полупрозрачного материала, пропускающего рассеянный свет. В местах, где располагались лифтовые кабины, были навесы из того же материала, что и крыша. Мы заняли свои места в одном из этих лифтов, Макнейр нажал на кнопку, и кабина
опустилась, оставив своё покрытие частью главной крыши.

Мы приземлились в просторном обеденном зале, где был накрыт великолепный стол.
для нас были приготовлены лучшие супы, хлеб, овощи, мёд, фрукты и орехи в огромном разнообразии.
 Макнейр сообщил нам, что любой человек имеет право питаться в любом
общежитии или общественном зале в мире при условии, что он выполнил свою долю
производительного труда в любой части света.

Независимо от того, где применяется труд, продукт добавляется к мировому предложению, и не имеет значения, где потребляется его эквивалент. Свидетельства о полезной деятельности, оказанной обществу, которые выдаются соответствующими органами в любой точке мира,
дают право владельцу на еду, кров и одежду в любой другой части
мира. Эти свидетельства о проделанной работе дают право на проезд
в любом общественном транспорте по суше, воде или по воздуху.

Для нас это был действительно насыщенный событиями день.

Нас обнаружили в плачевном состоянии рано утром,
а в 4 часа дня мы отправились в путешествие длиной в 1000
Мы пролетели много миль по воздуху, и за это время нам удалось насладиться
видом с высоты птичьего полёта на могучие океаны и обширные континенты
Мир. К тому времени, как мы покончили с ужином, было 11 часов вечера, и
Объявление Макнейра о том, что нас сейчас проводят в наши комнаты,
было действительно очень кстати. Он объяснил, что они находятся в комнате для посетителей.
мы займем ее до тех пор, пока не будут готовы наши собственные апартаменты.

Меня ввели в великолепную спальню, но мне так хотелось спать, что
Я едва обратила внимание на ее содержимое. На следующее утро я проснулся поздно,
и когда я вышел в коридор, то увидел, что он полон людей,
которые ходили взад-вперёд, и удивился, как это я мог так крепко спать. Но
Вскоре загадка разрешилась. Я встретил Макнейра в столовой, и он в своей обычной весёлой манере спросил:

  «Ну что, Джек, как отдохнул?»

 «Хорошо, — ответил я, — но, кажется, я утратил способность просыпаться. Обычно меня будит малейший шум, но все эти хождения взад-вперёд по коридору никак на меня не повлияли».

"Конечно, нет", - сказал он. "Мы хотели, чтобы вы спали как можно дольше, и поэтому
отключили звуки из ваших комнат. Все эти стены обиты тканью, так что
звук не проникает внутрь, когда звукопроводники отсоединены.

"А теперь, - продолжил он, - чувствуйте себя как дома и осмотритесь в поисках
на день или два. Идите туда, куда вас тянет, и хорошенько
осмотритесь. Помните, что транспорт бесплатный. Сейчас я
зарегистрирую ваше прибытие. Остальные ваши товарищи отправились на озеро
Библис. Полярная звезда позаботится о них и о Ледяном Короле.

Я поверил ему на слово и свободно бродил по территории и
общественным помещениям, библиотеке, музею, лекционному залу, концертному
залу и т. д. Я обнаружил, что руководители отделов и многие другие понимали
английский, и все относились ко мне с величайшей вежливостью.

На следующее утро Иола сообщила нам, что Бэттелл хочет с нами поговорить, и проводила нас в телефонную комнату. Войдя, я с удивлением увидел, что передо мной стоит Бэттелл, и он поприветствовал меня в своей обычной сердечной манере:

 «Доброе утро, Джек. Как тебе нравится эта волшебная страна?»

 «Я рад с вами познакомиться», — ответил я и протянул ему руку. Представьте
моё удивление, когда он коснулся гладкой поверхности зеркала, и Бэттелл
от души рассмеялся, сказав:

"Я бы с удовольствием пожал вам руку, но мы пока не можем разогнаться до 150 миль в час."

Я был поражён. На самом деле я был настолько ошеломлён неожиданным и
похожим на жизнь видением, что на какое-то время совершенно растерялся. Иола,
увидев моё замешательство, пришла мне на помощь и сказала:

"Я должна была подготовить вас к этому, рассказав о нашей
системе межпространственной связи, но я думала, что использование наших
электромагнитных оптических приборов, с помощью которых мы можем видеть
сквозь непрозрачные вещества, подготовило вас к этому. Отражение капитана Бэттла в зеркале — это лишь другой способ применения того же принципа. Лучи, исходящие от него и превращающиеся в лучи света,
отражённое в зеркале по тому же принципу, по которому лучи из
восточного полушария отражаются на сетчатке глаза.

«Я должен был предвидеть такое применение этого удивительного
открытия, — ответил я, — но, тем не менее, это было так неожиданно, что я
оказался совершенно не готов к этому».

«Что ж, Джек, — раздался голос из фонографа, — ты не одинок в своём
изумлении». Я был бы так же удивлён, увидев вас, если бы
не знал, чего ожидать. Я позвонил вам, чтобы
сообщить, что мы ТОЛЬКО ЧТО ПРИБЫЛИ на озеро Библис. Ледяной Король
приближается. Прибыл госпитальный катер. С Пэтом и Майком все в порядке. Лиф и Эрик
отправились в больницу, а трое других моряков мертвы. Мы
все очень довольны, возможно, за исключением Майка, который думает, что мы
околдованы. Пэт поправился так быстро, что Майк думает, что он, должно быть, сумасшедший.
Но что делать с вашим багажом, когда он прибудет?

Посоветовавшись с присутствовавшим капитаном Ганоэ, я ответил:

«Отправьте наши сундуки в штаб-квартиру, округ № 1, диапазон 1, континент
Альтрурия».

«Что ж, Джек, — ответил Бэттелл, — я рад, что ты знаешь, где находишься».
— Да. Я не так уверен в себе. С нами обращаются по-королевски. Это
прекрасное озеро с самыми великолепными окрестностями, которые я когда-либо видел. Я
понимаю, что это отличный курорт для людей, которым, кажется,
нечего делать, кроме как развлекаться. Мы берём уроки языка, и нам
это очень легко даётся. Я взял на себя смелость
поручить Министерству образования перевести нашу библиотеку, и они
так обрадовались этому, что отправились на дирижаблях навстречу
Ледяному Королю, чтобы приступить к работе.

— Верно, — сказал капитан Гано, который вышел вперёд и взял
разговор. «Скажите им, что Ледяной Король и всё, что у нас есть, насколько я понимаю, к их услугам».

 «Им не нужен корабль, — ответил Бэттелл, — но они будут очень рады ему как образцу американского судостроения. Они назначат Пэта и Майка ответственными, как только корабль прибудет. «Поларис» сообщает мне, что весь мир устроит нам приём на озере Библис, когда здесь соберётся какой-то большой совет». Она думает, что к тому времени мы овладеем языком и научимся всему, что знают
алтруисты.

Мы часто советовались с Бэттеллом, и он давал нам советы по всем интересующим нас вопросам, связанным с Ледяным Королём, и по другим вопросам, которые нас особенно интересовали. По совету Макнейра я посвятил всё своё время изучению нашего ближайшего окружения. Я обнаружил, что в этом великолепном доме проживало более 2000
человек, мужчин, женщин и детей, и при этом не было тесноты.
В главном здании располагались все офисы и складские помещения, общественные
залы, школьные классы, библиотека, музей, столовая, кухня и прачечная.
Мощные аккумуляторные батареи обеспечивали электроэнергией отопление и
освещение, а также работу двигателей на производстве, которые были частью
образовательной системы в каждом доме. Крылья были полностью отданы под
квартиры, чтобы члены этой огромной семьи могли быть настолько уединёнными и
изолированными, насколько им хотелось. У каждого была отдельная
квартира, обставленная по его или её вкусу.

Каждая комната была пронумерована и соединена по телефону с библиотекой,
кладовыми и служебными помещениями, а также могла быть соединена
с жильцами любой другой квартиры или с округом
Обмен, который позволял им общаться с любой частью света. Если кому-то нужна была книга из библиотеки или какой-то предмет из хранилища, он заказывал их по телефону и сразу же получал по пневматической трубке. Каждую квартиру можно было соединить с лекционным залом или концертным залом с помощью фонографа, и жильцы могли слушать лекцию или музыку, не выходя из комнаты. Таким же образом новости распространялись по всему миру среди всех желающих.

В каждом из этих коммунальных домов был издательский отдел, и все
оборудование для производства мебели, одежды и почти любой другой утвари
необходимое в объеме, равном запасам населения, если бы это было признано необходимым
. Хотя район был посвящен, в основном, к сельскому хозяйству,
в ее образовательной системе, каждый участник прошел обучение в механике
искусств и общие методы ведения бизнеса.

Эта подготовка началась с детьми и продолжается в течение жизни
повод может потребоваться. Люди никогда не предполагали, что они станут
слишком стар, чтобы учиться. Их учили, что самая важная услуга, которую они могли оказать себе и обществу, — это самообразование.
физически, умственно и нравственно, и что за такую службу
общество вполне могло предоставить им доступ ко всему, что требовалось
для их пропитания и комфорта.

 Поэтому все средства для самосовершенствования, книги, газеты, научные
инструменты и обучение были не только бесплатными, но и пользование ими
считалось ценным вкладом в развитие общества. Ученик посещал
школу, получал свидетельство о проделанной работе, которое давало ему право на еду, кров, одежду и т. д., как и учителю, — ведь они оба служили обществу. Ученики, обучаясь,
Жизнь, приносящая пользу, рассматривалась как приносящая пользу обществу, а также самим людям, и, следовательно, общество было обязано обеспечивать их всем необходимым для наивысшего развития тела и разума в соответствии с требованиями развитой или развивающейся цивилизации.

Эти уроки, посвящённые цивилизации внутреннего мира, были получены в
результате бесед с Макнейром, Иолой и другими, кто мог говорить по-
английски, и подтверждены нашими собственными наблюдениями, насколько
они были достоверными. Это было очень интересно, и мы никогда не уставали
задавать вопросы.
на которые всегда вежливо и удовлетворительно отвечали.
Но вскоре я достиг того момента, когда начал ощущать потребность в более
полнотелых источниках информации. Я хотел иметь возможность говорить на
языке этой страны, общаться со всеми людьми, посещать лекции
и в полной мере пользоваться обширными библиотеками и
многочисленными изданиями, в которых публиковалась современная
литература, чтобы проникнуться духом и целями этой
прекрасной цивилизации, которая казалась мне гораздо более
привлекательной, чем
Самая захватывающая картина Утопии. Чувствуя это, я был готов к тому, что должно было произойти.

 Однажды утром, после того как мы немного освоились в нашем новом
окружении и почувствовали желание отдохнуть и подумать, а не
бродить вокруг, Макнейр спросил:

"Как вам нравится ваш новый дом, раз у вас было время осмотреться и
познакомиться?"

«Что касается меня, — ответил я, — то я в восторге от страны
и от того, как со мной обращаются везде, куда бы я ни поехал. Но мне так многому
ещё предстоит научиться, что я чувствую себя подавленным. Если бы я мог поговорить с
Я бы чувствовал себя более комфортно, если бы познакомился с людьми и проникся духом их повседневной жизни. Я хочу иметь возможность использовать все источники знаний, которые содержатся в вашей литературе, и я думаю, что пришло время всерьёз заняться изучением языка.

 «Я знал, что вы скоро придёте к такому выводу, — сказал Макнейр, — но то, что вы увидели, — необходимый этап вашего обучения. Скоро нам нужно будет идти на занятия, и вы можете пойти с нами и взять свой первый
урок. Чтобы вам было легче учиться, вам назначили
— Апартаменты, примыкающие к библиотеке и лекционному залу.

Мы согласились, и нас сразу же провели в наши апартаменты. Иола
подарила каждому из нас такой же книжный шкаф и библиотеку, какие
Поларис показала нам на своём дирижабле. Открыв один из этих шкафов и
показав его содержимое, она сказала:

"Здесь вы найдёте всё необходимое, чтобы
получить точное представление о нашем языке. Он был подготовлен издательским отделом под руководством Макнейра и моим, в частности, для использования англоговорящими людьми, которым может быть полезно
ледяные барьеры. На этих карточках напечатан английский алфавит с
соответствующими нашими символами справа. Единственная разница в том,
что у нас есть символ для каждого звука, а у вас — несколько звуков для
одного символа. Когда вы выучите наш алфавит, вы сможете читать на
нашем языке. Если у вас возникнут трудности с произношением, вам
нужно будет просто составить слово, нажимая на символы на этой
клавиатуре, и вы услышите, как чётко произносится каждый звук. Каждое слово, образованное таким образом, начертано на цилиндре, а после
звуки были записаны, и всё, что вам нужно сделать, — это увеличить
скорость работы часов, чтобы слово произносилось так же, как в обычной
речи. Этот прибор называется
фонографическим диктором, и он записывает звук каждого символа
с помощью простого, но очень изящного механического устройства, которое
было тщательно настроено на тональность человеческого голоса. Звуки, записанные таким образом с помощью звуковых символов на
клавиатуре, затем воспроизводятся по принципу нашего старого
доброго граммофона.

«Вы обнаружите, что значения слов и грамматическую структуру нашего языка очень легко выучить. Этот небольшой словарь корневых слов, объяснённых на английском языке, содержит ключ к значению каждого слова в нашем языке. Когда вы запомните эти определения, вам не составит труда, даже без учителя или словаря, определить значение каждого слова, составленного из них. Грамматика, как вы увидите, не сильно отличается от вашей собственной, за исключением того, что мы упростили её изложение». Мы узнаем только четверых
части речи: существительные, глаголы, определения и союзы. Изучение
нашего языка облегчается ещё и тем, что, когда вы полностью
поняли его фундаментальные принципы, у вас, естественно, будет
слово для каждого значения, а не множество значений для одного
слова. Наш алтрурийский язык неоднократно пересматривался
тщательно отобранными комитетами выдающихся учёных с целью
сделать его настолько простым для изучения, чтобы он стал
универсальным, и этот результат был достигнут несколько сотен лет
назад.

«Полярис» показал мне что-то вроде школьной библиотеки, — сказал я, — но
он был адаптирован для учеников, которые хотели изучать английский.

«Да, — заметила Иола, — мы давно уговаривали её изучать
английский, но так и не смогли убедить её приложить усилия. Но, —
добавила она, улыбаясь, — без сомнения, теперь она об этом жалеет. Я
предсказываю, что вскоре она будет говорить по-английски так же бегло,
как на своём родном языке. Но мне пора идти. Если вам понадобится помощь, просто нажмите на эту
кнопку, и я сразу приду.

Она попрощалась с нами, и мы приступили к изучению языка. Как
и обещали Иола и Макнейр, это оказалось на удивление легко.
Мы с детства были хорошо обучены различать все эти звуки,
и вскоре наши глаза привыкли к символам, которыми они обозначались,
и ещё до того, как мы отправились отдыхать после первого учебного дня,
мы практиковались в произношении слов и запоминали их значения.

 Вскоре в нашем распоряжении был целый словарь слов, которые мы
вводили в нашу обычную речь.  Это было тем проще, что грамматическая структура языка
была очень похожа на английскую. Связанный, как и мы, с рядом
Благодаря высокообразованным людям, которые понимали оба языка, наш прогресс был очень быстрым, и вскоре мы смогли выражать все свои желания на языке страны, а когда у нас не было нужного слова, мы заменяли его английским, зная, что нас поймут, а также что кто-нибудь подберёт нужное слово. С самого начала мы решили не использовать никакой другой язык, кроме альтрурийского, и как можно быстрее его выучить. Мы использовали его при чтении, письме и общении и вскоре почти не вспоминали о своём родном языке, разве что когда слышали его.

Макнейр и Иола занимались со своими учениками в среднем по два часа в день, и мы обычно проводили свободное время вместе. Наш дом также был штаб-квартирой округа, и здесь мы постоянно встречались с представителями каждого дома в округе, и наше знакомство быстро расширялось. Мы часто посещали другие дома, иногда на электрической повозке или дирижабле, а иногда проходили пешком много миль. Когда мы уставали, то всегда могли остановить машину или повозку. Таким образом, благодаря нашим ассоциациям мы постоянно совершенствовались в
использование языка, в то время как мы пополняли наш фонд знаний
о стране путем наблюдений и бесед с людьми.

Я внимательно изучал национальную экономику, в которой мы жили, будучи
уверены, что это был пример из множества других. То же самое
правда округа. Итак, в общем, мы проводили исследование
всей вогнутости, представив образец для проверки.
По крайней мере, я смог составить чёткое представление о сельском хозяйстве, великой
базовой отрасли, которая поддерживает жизнь на Земле, и поэтому я обобщаю
в этой главе представлены результаты длительного и тщательного исследования в
исключительно благоприятных условиях.

Во время нашего посещения школы Иола и Макнейр часто брали нас с собой
в плавание на своем дирижабле. Это дало нам возможность изучить
его механизм и в то же время увидеть страну с высоты птичьего полета
, и если что-то особенно привлекало наше внимание, все, что нам нужно было
сделать, это попросить объяснения. Когда мы впервые приблизились к
континенту, нас поразили большие жилые дома, складские помещения
и длинные прямоугольные поля, но теперь, когда мы осмотрели местность
Не спеша мы начали рассматривать детали и были поражены
общим сходством картины.

 Эти великолепные здания были поразительно похожи друг на друга,
и то же самое можно было сказать о длинных прямоугольных полях и
расположении посевов. Жилые дома, по-видимому, располагались
на противоположных углах участков и, следовательно, на расстоянии около
двух миль друг от друга. Между ними находились большие склады, элеваторы, мельницы,
фабрики и т. д.

На востоке и западе эти длинные ряды зданий соединялись
поверхностными электрифицированными дорогами, а на севере и юге — эстакадами.
Все дороги, как пассажирские, так и грузовые, проходили через эти здания.
Такое расположение всего по квадратам придавало всему району, если смотреть из кабины дирижабля, вид огромной шахматной доски.

В этом районе, который можно взять за образец для многих других, была
полная система водоснабжения, обеспечивающая постоянное давление с помощью
ряда стоячих труб высотой от трёх до пятисот футов, которые подавали воду в любую точку, где она была нужна. Эта система
также обеспечивала подачу воды для целей орошения, поскольку сезон, казалось,
требуется. Это, в сочетании с полной системой дренажа, представляло собой метод
поддержания наиболее идеальных условий для получения наибольшего
урожая. Кроме того, все отходы перерабатывались в удобрения и возвращались в почву. Эти мудрые, экономичные,
научные методы и интенсивное земледелие объясняют, как в этом небольшом
районе, где проживало 200 000 человек, на бульвары, газоны, парки,
дорожки и декоративные площадки отводилась ровно половина земель.

Электричество было универсальным двигателем, а также стимулом для
рост сельскохозяйственных культур. Почва обрабатывалась, засевалась и прикатывалась огромными машинами. Зерно собиралось, обмолачивалось и помещалось в мешки огромными комбайнами, а затем сушилось, проходя через испарители на бесконечной ленте, которая доставляла его на элеваторы, откуда оно по силе тяжести попадало на мельницы, если это слово применимо к центробежной силе, которая в этом нравственном мире удерживала всё на поверхности.

Стандартный рабочий день длился всего два часа, но с помощью
механизмов десять человек собирали урожай с полосы шириной в сто футов
и тридцать миль в длину, доставляя то же самое на элеваторы в мешках
, пока еще десять готовили почву и сажали другой урожай. Все
другая работа велась в том же экономия труда манере, и это
было два часа труда лишенный каждый признак тяжелой и стала
только приятные упражнения.

Одна вещь, на которую я обратил особое внимание; домашние животные, казалось, выращивались
скорее как домашние животные, чем для использования. Обычно использовался только животный рацион
состоял из яиц, молока, масла и сыра. Овцы и козы разводились
ради шерсти, из которой изготавливались тончайшие ткани. Фрукты
Фрукты и орехи выращивались в огромном количестве и составляли значительную часть рациона людей.

На самом деле этот район был огромной фермой, и в его первоначальном проекте, очевидно, основное внимание уделялось пользе, а не украшению.
Работа ландшафтного архитектора использовалась в полной мере, но не должна была мешать полезному. Рациональное
использование земли, единообразие в планировке, строительстве домов и
производстве работ придавали всей стране такой искусственный вид, особенно
с высоты дирижаблей
что нам больше всего нужно в наших наблюдениях, что капитан Гано
больше не мог удержаться от комментариев по этому поводу. Однажды, когда мы
парили над этим великолепным сельскохозяйственным районом, он спросил Макнейра,
был ли весь внутренний мир создан по одному и тому же шаблону.

"Вовсе нет," — ответил Макнейр. "Вы увидите много разнообразия. У каждого человека есть возможность удовлетворять свои вкусы при условии, что он не лишает других такой же возможности. В этом нет ничего обязательного. Люди, которые не хотят жить вместе,
они могут найти множество возможностей побыть в одиночестве. Правило здесь — свобода. Люди живут вместе в общинах, потому что это даёт много преимуществ, но они часто выбираются на прогулки и находят разнообразие и уединение, если хотят, в сравнительно диких и необитаемых частях страны.

 — Но, — сказал я, — мне любопытно узнать, как возникла общинная система. Во внешнем мире я склонен полагать, что было бы невозможно найти столько людей, которые жили бы вместе в гармонии.

«Это, несомненно, так», — сказал Макнейр. «Но, насколько я понимаю,
В действии находятся силы, которые в конечном счёте заставят производящие массы объединиться в одну семью, чтобы сохранить хоть какое-то подобие личной свободы и экономической независимости.

 — И это была необходимость, — спросил я, — которая заставила основателей этого района организовать такую систему общественной жизни?

 — Конечно, — прервала меня Иола. «Этот район был основан несколькими наиболее умными рабочими из большого города, который в то время существовал в устье Коцита. Настало время, когда
Трудовые массы были вынуждены объединяться в колонии и сотрудничать друг с другом, чтобы выжить. Это представляет собой первое организованное восстание масс против землевладения и духа коммерческого и финансового каннибализма, который достиг своего апогея в крупных городах, существовавших в древности вдоль восточного побережья. Немногие
владели всей землёй, всей техникой и всеми средствами для
распределения, в то время как многие часто голодали и всегда
просили о возможности служить какому-нибудь хозяину, который их накормил бы.

«Если они действительно были такими бедными, — спросил я, — как им удалось разорвать оковы, которыми они были скованы?»

«Это долгая история, — сказала Иола, — и её нельзя описать в двух словах.
Тома наполнены тщетными попытками рабочего класса защитить себя с помощью организации, и их образование происходило через многочисленные неудачи. Но все эти тщетные попытки
организоваться были основаны на конкуренции и фактически ставили
один класс рабочих в конкурентные отношения с другим классом. Поначалу
квалифицированные ремесленники, казалось бы, получали некоторые преимущества
благодаря торговле
профсоюзы, но это был лишь вопрос времени, когда усовершенствование машин и разделение труда в значительной степени поставили квалифицированного рабочего в конкурентные отношения с простым рабочим за право управлять машинами, которые выполняли работу лучше, чем самый искусный механик, и с такой скоростью, о которой раньше нельзя было и мечтать. С этого момента и до конца все занятые в любой отрасли производства находились в ожесточённой и разрушительной борьбе с безработными за право работать на хозяина.

"Только когда они достигли этого состояния на горьком опыте,
они начали понимать, в чем именно дело. Среди первых
вещей, которые пришли им в голову, было то, что они были во власти
домовладелец, пока у них не было доступа к почве, но как они могли получить
доступ к почве в их нищем состоянии? Это был вопрос,
который мучил их умы.

"Но условия, которые ни они, ни их угнетатели не могли
контролировать, заставляли искать решение. В цивилизации того времени было признано, что бедные и физически слабые
у них было законное право на то, чтобы общество обеспечивало их едой, кровом и одеждой, и это нельзя было игнорировать. Всё, что им было нужно, — это плоды их труда, вложенные в землю, а денежные магнаты в значительной степени монополизировали землю. Она была для них бесполезна, если не обрабатывалась. Владение землёй по-прежнему давало им власть угнетать безземельных, но не возможность спекулировать, поскольку никто не мог её купить. Поэтому, чтобы сэкономить на кормлении своих жертв, они были готовы
к тому, что земля будет использоваться этими благотворительными организациями
для производства продуктов питания их трудом.

«Таким образом, дальновидные реформаторы получили возможность внедрить новую систему организации среди бедных слоёв населения, которая поставила все их отношения друг с другом на этическую, а не эгоистичную основу. Они начали с организации обмена между собой, и то, что они таким образом сберегали для себя, они вкладывали в землю, на которую не было других покупателей. Какое-то время это позволяло землевладельцам продавать бесполезные для них земли как источник прибыли. Колонисты продолжали обрабатывать землю, продавать излишки
в городах и покупали больше земли, но так и не продали ни акра. Со временем
земли этого района были обобществлены, а арендная плата
отменена.

"Таким образом, с помощью прибыли, которая по старым низким системе
левой рук производителей, чтобы никогда не вернуться, они смогли
отменить помещичье землевладение, насколько они были обеспокоены, и их богатых
угнетателей поздравил себя, что они избавились от
опасный класс. Но те же причины продолжали разорять других,
и таким образом создавались другие опасные классы, и единственный способ избавиться от них
для них это была возможность добывать себе пропитание из
земли. В городах стало обычным делом организовывать движения, которые
позволяли беднякам добывать средства к существованию, обрабатывая
пустующие участки.
 Действительно, это был один из первых признаков упадка,
предвещавший скорое упразднение существовавшей тогда системы
коммерческого и финансового каннибализма, который обнищал народ.

«Это сообщество продемонстрировало, что труд может даже в самых неблагоприятных
условиях, при совместном производстве и распределении,
получите контроль над землей и средствами производства и отмените дань
непроизводителям во всех ее формах. Вы найдете историю этих движений
чрезвычайно интересной, и я должен думать, что то, что я узнал
, представляет неоценимую ценность в вашей родной стране.

"С тех пор как Макнейр поделился с нами своими знаниями об экономической
системе, существующей во внешнем мире, наши ученые изучили нашу
собственную древнюю историю так, как никогда раньше. В нашем положении трудно поверить, что кто-то, каким бы невежественным он ни был,
позволил бы немногим завладеть землёй и морить голодом многих,
но такова была ситуация здесь в былые времена; следовательно, нет ничего странного в том, что такие условия существуют во внешнем мире.

«Что ж, — заметил я, — если подумать, я не удивлён, что вы едва ли можете поверить, что такие условия могут существовать в какой-либо стране, претендующей на цивилизованность». Но почему же люди этого внутреннего мира
поняли природу этого зла и устранили его так давно,
в то время как массы людей внешнего мира, кажется, совершенно
не осознают, что что-то не так?

«По этому вопросу я могу только строить догадки, — сказала Иола. — Я думала, что, возможно, это был продолжительный ледниковый период, который из-за своих суровых условий сдерживал людей внешнего мира и замедлял их развитие
прошло много времени после того, как внутренний мир значительно продвинулся
в развитии цивилизации. Но у Макнейра есть теория, в которой, возможно, что-то есть. Он считает, что психические условия во внутреннем мире
прямо-таки толкают людей к объединению усилий и сотрудничеству, потому что
все головы людей направлены друг на друга и сходятся в одном центре, в то время как во внешнем мире они направлены наружу, каждая в своём направлении,
прямо-таки толкая людей к индивидуализму и развитию эгоизма.

— Что ж, — сказал капитан Гано, который внимательно слушал, — я
Я рад, во имя чести моей страны, что мой соотечественник разработал теорию, которая ранее не была продумана и продемонстрирована этим самым прогрессивным народом. Я думаю, Джек, что нам лучше приступить к работе и усовершенствовать эти дирижабли, чтобы мы могли донести новости об этих замечательных открытиях до нашего народа.

 «Я думал о том же, — ответил я, — и именно поэтому
Я всегда настаивал на том, что мы должны использовать эти дирижабли для наших
коротких путешествий, которые не требуют высокой скорости. Именно когда мы движемся медленно,
Я лучше всех могу их изучить, и в своём воображении я частично решил проблему создания корабля, который был бы устойчив как к холоду, так и к штормам.

 — Как и мне, — сказал капитан. — Мне всегда удаётся придумать что-то после того, как это придумал кто-то другой. Но я всё же считаю себя в некотором роде механиком, и вы можете рассчитывать на то, что я сделаю всё возможное, чтобы помочь вам.

— Спасибо, — ответил я, — я обязательно обращусь к вам за помощью.

 — У меня есть основания полагать, — сказал Макнейр, — что Бэттелл и «Поларис» замышляют что-то в этом роде, и я уверен, что они
обращаюсь к вам обоим с просьбой о сотрудничестве.

«Почему, — спросил я, — вы получили какие-то намёки на это?»

«Не напрямую от них, — ответил Макнейр, — но я слышал, что
Бэттелл и Поларис проводят много времени на заводе дирижаблей в
Озеро Библис и то, что они каждый день экспериментируют со своим частным дирижаблем,
и что им удалось внести некоторые изменения в механизм, которые позволяют им
поворачивать крылья и двигаться задним ходом, а также управлять
рулевым механизмом, чтобы подниматься или опускаться без обычного
спиралевидного движения."

— Это хорошая новость, — сказал я, — но я думал, что капитан Бэттелл посвящает большую часть своего времени изучению языка и обычаев этой страны.

 — Так и есть, — сказал Макнейр. — Поларис сказала мне об этом по телефону, и, более того, она говорила на хорошем чистом английском. Далее она сказала, что работа
по переводу библиотеки продвигается быстрыми темпами и что несколько
томов были завершены и переданы Норрене, Континентальному
Комиссар по образованию в Орбителло, для распространения среди
комиссаров всех крупных подразделений Concave ".

— Орбителло! Что такое Орбителло? Страна или город? — спросил капитан
Гано.

"У нас нет городов, — сказал Макнейр, — но Орбителло — это то, что вы,
вероятно, назвали бы столицей. Это деловой центр этого континента, штаб-квартира всех государственных служб. Альтрийский совет собирается в Орбителло каждый год, и
Всемирный парламент собирается раз в четыре года. Здесь Континентальный исполнительный
комитет собирается каждый день, чтобы решать вопросы, в которых заинтересован весь
народ. Он расположен на Коцитасе у подножия гор.

"Я действительно был бы рад посетить этот центр бизнеса и
обучения", - сказал капитан.

"Мы подумали об этом, - сказал Макнейр, - и как только Окуа вернется,
Я думаю, что нам лучше вернуться. Она-наш комиссар район
образование и я заместитель и должны участвовать в ее отсутствие. Она
присутствовавший на четырехлетний съезде педагогов в горах
Атлан на озере Минерва. Сессии редко длятся больше тридцати дней, а это время уже прошло, так что мы можем ожидать её возвращения из старого мира почти в любой день.

 — Что это? Старый мир! — воскликнул капитан Гано. — Я что, должен
Вы понимаете, что у вас здесь старый мир, а это новый, точно такой же, как у нас во внешнем мире?

 «Да, очень похоже», — сказал Макнейр.  «Об Альтрурии часто говорят как о новом мире, потому что изначально она была заселена колонистами с другой стороны океана.  Ранняя история этой страны в общих чертах очень похожа на раннюю историю Америки». Это
сходство прослеживается даже в почти полном уничтожении воинственной
расы краснокожих людей. Первые колонии добились независимости от
королевской власти и установили республиканскую форму правления, как и
Это сделали наши тринадцать первых колоний. Но на этом сходство заканчивается. Теперь Альтрурия простирается по всему континенту и последовательно воплощает в жизнь принципы, изложенные в нашей собственной
Декларации независимости; более того, эти принципы распространились на все части внутреннего мира. Вот почему я часто говорю о вогнутом мире как о Мире Истины.

Когда Макнейр закончил говорить, наш дирижабль приземлился на крышу нашего
дома, и нам сообщили, что Бэттелл хочет встретиться с нами у
телефона. Мы сразу же отправились в телефонную комнату и снова встретились с Бэттеллом,
но я не был ошеломлён этим зрелищем. Он обратился ко мне в своей обычной фамильярной манере, сказав:

 «Что ж, Джек, у нас здесь есть лодочная фабрика, и мне пришла в голову идея стать изобретателем приспособлений для дирижаблей, и я хочу, чтобы вы с капитаном Гано присоединились ко мне. Капитан нужен мне из-за его механических навыков, а вы нужны мне, чтобы тестировать наши изобретения, делать наблюдения и сообщать о таких изменениях в механизме, которые вы посчитаете целесообразными». Полярис
не переносит холод на границах, а у меня не будет времени. Вы можете
взять на себя эту работу?

"Конечно," — ответил я. "Просто сообщите мне, когда будете готовы. Я
я сам подумывал о том же, и капитан Ганоэ предложил
свои услуги в качестве опытного механика.




ГЛАВА IX.

 СЧАСТЛИВАЯ СЦЕНА - СРАВНЕНИЕ ДВУХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ - ПРИБЫТИЕ ОКУА - МАСКИРОВКА
 ПРОНИКШИЙ-ПРАВА ЧЕЛОВЕКА - "БЛЕСТЯЩИЕ ОБОБЩЕНИЯ", СВЕДЕННЫЕ К
 ПРАКТИКА - СТРАННЫЙ ОБЫЧАЙ -ПРОНУМЕРОВАНЫ, ПОМЕЧЕНЫ И ЗАРЕГИСТРИРОВАНЫ КАК ГРАЖДАНЕ
 ВЫХОД Из ДЖЕКА АДАМСА-НОВОЕ ИМЯ-НЕКУА-ГОРЬКИЕ ВОСПОМИНАНИЯ-OQUA'S
 СОЧУВСТВИЕ.

[Иллюстрация]


Предлагаемое усовершенствование дирижабля, чтобы он мог выдерживать
штормы в полярных регионах, и отчёт Макнейра о достигнутом прогрессе
То, что Баттелл сделал в этом направлении, вдохновило меня на то, чтобы продолжать свои исследования с ещё большей энергией, чем когда-либо. Я сразу понял, что если бы мы смогли открыть канал связи с внешним миром, то знания, которые можно было бы получить здесь, имели бы неоценимую ценность для людей за пределами сферы и особенно для моей родной Америки, на девственной почве которой новая и усовершенствованная мысль, скорее всего, проросла бы и достигла совершенства. До того, как было совершено это путешествие во внешний мир, я чувствовал, что
моим непреложным долгом было почерпнуть мудрость веков из этих
обширных библиотек и из устных наставлений этих зрелых учёных. Моей
единственной всепоглощающей мыслью было проследить за постепенной эволюцией
этих людей и открыть для себя фундаментальные принципы и практические
методы ведения бизнеса, которые позволили им достичь их нынешней идеальной
цивилизации. Поэтому я решил посвятить себя учёбе с такой
усердностью, какой никогда прежде не проявлял.

Когда я нуждался в отдыхе или хотел побыть один, моим любимым курортом был
большая обсерватория или комната для отдыха на крыше здания. Эта
комната восьмиугольной формы, она отделена от крыши, на которой
стоит, и передвигается на маленьких колёсиках по круговой
дорожке, когда жильцы включают электричество. Чтобы
насладиться прекрасной панорамой, мне нужно было сесть у одного
из окон, со стаканом или без, и запустить комнату в медленное
вращение. Я никогда не уставал от сцен, которые открывались моему взору
с этой возвышенности.

Эта комната обставлена в самом роскошном стиле.  Её изысканная
Обивка выполнена из самых тонких и мягких материалов изысканнейших
узоров. Комната большая и просторная. Стены украшены множеством
великолепных картин и гирляндами из вьющихся растений и цветов, а
окна увиты зелёной и ароматной листвой.

По периметру этого роскошного убежища расположены небольшие, хорошо
обставленные альковы у каждого окна, которые можно закрыть от посторонних глаз
раздвижными дверями, обитыми мягким материалом, который
поглощает все звуки, способные потревожить обитателя.

Однажды, примерно через неделю после разговора с Бэттеллом о
совершенствовании дирижаблей, Макнейр, Иола, капитан Гано и я
спустились в обсерваторию, чтобы, как обычно, отдохнуть после обеда. Я
был в задумчивом настроении и не хотел участвовать в разговоре,
Я удалился в одну из маленьких ниш, закрыл двери, привёл комнату в движение и развернул своё окно так, чтобы оно выходило на большой бульвар с парками, кустарниками, цветниками и гигантскими лесными деревьями. Со своего высокого поста я смотрел вниз.
на открывшейся передо мной картине. Яркие, счастливые лица и добрые, весёлые
голоса приветствовали мой взгляд и слух через открытое окно.

 Я был очарован чудесными сценами вокруг меня. Я не мог не сравнивать этот большой общий дом, где было изобилие, элегантный досуг, увлекательные общественные мероприятия, здоровье и счастье, с переполненными, грязными и плохо проветриваемыми многоквартирными домами Нью-Йорка, Лондона и других крупных городов внешнего мира, которые являются средоточием нищеты, страданий и горя. Как часто моё сердце
у меня разрывалось сердце, когда я видел семьи из десяти-двенадцати человек, ютившихся в одной или двух крошечных комнатах, плохо освещённых, плохо проветриваемых и отвратительно грязных.

В аду внешнего мира я был свидетелем всевозможных уродств, деградации и грязи. Дети в лохмотьях, только что покинувшие объятия своих матерей,
ползающие, как трусливые портовые крысы, по трущобам и переулкам,
подбирающие кусочки заплесневелого хлеба или вылавливающие в мусорных баках
и канализации кусочки мяса, — это были сцены человеческих страданий,
от которых у меня часто разрывалось сердце.

Затем добавьте к этой картине условия, в которых рождаются дети,
нищету их дряхлых дедушек и бабушек.
Как часто я видел их, одетых в лохмотья и подставленных зимнему ветру, когда они ковыляли в какой-нибудь переулок или к куче золы какого-нибудь богача, чтобы наскрести голыми и почти замёрзшими пальцами немного недогоревших углей, чтобы разжечь костёр и согреть свои полуголодные тела, пока они обедали мусором, собранным детьми.

Таковы были сцены, которые я часто наблюдал в нищих кварталах.
районы больших городов внешнего мира, и с ними я сравнивал открывшуюся мне счастливую картину. Среди множества людей, которые часто собирались на территории, которую я сейчас созерцал, не было ни одного глухого, немого, слепого, хромого, уродливого или обезображенного человека. Ни одного оборванного, босоногого и безмозглого мальчишки, ни одного седовласого, шатающегося и немощного старика или старухи среди них.

 Какой контраст! Передо мной открывался рай по сравнению с
живым адом, который так неизгладимо запечатлелся в моей памяти.
Почему такой контраст между человечеством здесь, в этом огромном общем доме,
и человечность в многоквартирных домах в больших городах внешнего
мира? Должно быть, есть какая-то причина для такой необычайной разницы в
физическом облике и внешнем виде людей. Почему люди в этом
общежитии были более крепкими, красивыми, добрыми и весёлыми, чем
люди во внешнем мире? И почему исчезла обычная дряхлость,
присущая возрасту? Это было доказательством того, что раса
физически возродилась.
Я не сомневался, что это было логическим результатом улучшения социальной ситуации.
и экономические условия, и я был полон решимости найти, если это возможно, научное объяснение.

Но тут мои размышления были прерваны видом воздушного корабля,
проплывавшего мимо в направлении той части крыши, которая использовалась как лодочная станция. Я открыл раздвижные двери и, выглянув на террасу, увидел, как
приземлился корабль и из него вышла красивая женщина, как раз в тот момент,
когда Макнейр открыл дверь с той стороны и сказал: «Это Оква!» — и
жестом пригласил её в гостиную.

 Макнейр и Иола так часто
восхищённо говорили об этой женщине.
Я представлял её зрелой учёной и опытным педагогом, известной во всём мире, и думал, что она должна быть пожилой, степенной и, вероятно, изнурённой от выполнения своих обременительных обязанностей, с признаками усталости от долгих лет напряжённых занятий и внимания к общественным делам. Но каково же было моё удивление, когда она вошла в обсерваторию и я увидел самую красивую женщину, на которой не было ни следа возраста или усталости. Я мог только стоять, как зачарованный, и восхищаться её фигурой и чертами лица, которые были просто идеальными. Любая попытка
описания была бы самонадеянной, и я не буду этого делать.

Когда она вошла и Макнейр представил её, я заметил, что она
понимает наш язык и обычаи, потому что, шагнув вперёд и протянув руку капитану Гано, она сказала самым мелодичным голосом:

"Я действительно очень рада с вами познакомиться и сердечно приветствую вас в нашей стране и в нашем обществе. О вашем прибытии возвестили по всему миру, и это событие считается
важнейшим для всего человечества. Конгресс педагогов на озере Минерва принял
резолюция, в которой содержится просьба о том, чтобы следующее заседание Всемирного парламента
состоялось в зале Транспортного павильона на
озере Библис, и чтобы это стало поводом для всемирного
приёма в честь экипажа «Ледяного короля». Но, капитан, сколько
вас с собой?

«Только один», — ответил капитан. «Остальные на озере Библис». Но вот
Джек Адамс, учёный-художник и исследователь экспедиции,
и я не сомневаюсь, что вы с ним быстро подружитесь.

Она повернулась ко мне и, положив руку мне на плечо, сжала его.
другой рукой она протянула мне руку. Она оглядела меня с головы до ног, и на её улыбающемся лице отразилось изумление и вопрос; затем она легко рассмеялась, наклонилась вперёд и поцеловала меня в лоб, сказав:

 «Да, я уверена, что мы быстро подружимся».

 Это было так внезапно и неожиданно, что я покраснел, отступил назад и запнулся. Я инстинктивно понял, что её проницательный взгляд проник сквозь мою маскировку, и это признание заставило меня нервничать. Но оно было таким сердечным,
что я почувствовал, что моя тайна в безопасности, и в ответ я рассмеялся.
Она приподняла брови и крепче сжала мою руку своей мягкой тёплой ладонью, когда
я просто ответил: «Да, я совершенно уверен», и с этого момента я понял,
что она действительно моя подруга. Во мне зазвучала струна сочувствия и привязанности, которая
привела меня в восторг и связала узами дружбы с этой великой женщиной.
Это были отношения, доставлявшие мне удовольствие, а также имевшие
неоценимую ценность, поскольку они открыли для меня дело всей моей жизни,
которое было приятным для меня и, как я надеюсь, принесёт пользу другим.

 Какое-то время мы участвовали в общей беседе, когда Оква спросил Макнейра
если бы мы уже были зарегистрированы и зачислены в качестве граждан.

"Отчасти," — сказал Макнейр. "Им присвоены номера в расписании
школы, но их ещё не просили выбрать имена, под которыми они хотят
быть известными. На самом деле я ещё не объяснил им этот вопрос. Иола давала им уроки языка в их комнате и рассказывала о том, что они хотели бы узнать о стране, её истории, обычаях и т. д. Но теперь, когда они могут читать и говорить на этом языке,
их выбор имён и регистрация в качестве граждан не должны больше откладываться, поскольку в настоящее время их номера указывают лишь на то, что они несовершеннолетние.

Мы были более чем озадачены поворотом, который принял разговор, и, когда капитан Гано рассказал нам об этом, мы спросили:

"Что это значит? Судя по вашим словам, нас пронумеровали и теперь должны присвоить нам имена. Я был бы рад получить объяснение. Мы очень ценим ваш интерес к нашему благополучию и ожидаем, что вы получите много удовольствия и пользы
от знания вашего языка, поскольку оно даст нам доступ к
безграничным кладезям мудрости, содержащимся в вашей литературе. Но
действительно ли нам нужно, чтобы нас нумеровали и маркировали? Я
считаю само собой разумеющимся, что это правильно, но я этого не понимаю.

 «Возможно, — сказал Макнейр, — вам следовало объяснить это
раньше, но я руководствовался собственным опытом, когда оказался среди
этих людей». Нужно было так многому научиться, и это не могло быть
сделано сразу. Я решил, что лучше дать вам как можно больше
именно то, о чём вы просили, и позвольте вам немного ознакомиться с обычаями страны, прежде чем мы попросим вас предпринять шаги, необходимые для того, чтобы стать гражданами Альтрурии, что также сделает вас гражданами внутреннего мира, обладающими всеми правами граждан, куда бы вы ни отправились. В Америке вы требуете от иностранца заявить о своём намерении стать гражданином, а затем, через пять лет, разрешаете ему принести присягу в качестве полноправного гражданина. У нас нет никаких правил, кроме тех,
что применимы ко всем одинаково. У ребёнка нет выбора места рождения, но
имеет естественное право на еду, кров, одежду, образование и т. д. Поэтому
детей нумеруют, чтобы мы знали, скольких нужно обеспечить.
 Когда они достигают зрелости и заканчивают школу, им предлагают
выбрать имена, под которыми они хотят быть известны. Это даёт им право голоса в общественных делах и делает их пригодными для любого общественного поручения. Когда я дал вам номер, вы получили право на еду, одежду и образование. Когда вы выберете имена, вы будете
зарегистрированы как граждане и получите право голоса на публичных мероприятиях
дела и имеете право на любое общественное доверие, на которое вы можете быть избраны».

«Тогда, — сказал капитан, — похоже, у нас нет причин быть недовольными ни номером, ни ярлыком, поскольку первый даёт нам свободный доступ к богатству, которое мы не создавали, а второй даёт нам суверенное право на то, чтобы с нами советовались по поводу того, как наши благодетели должны вести свои дела». Похоже, что мы извлекаем выгоду из всех этих правил, «пожинаем то, что не сеяли». Какое право мы имеем на плоды труда других людей, которым мы пока не принесли никакой пользы?

«То же право, — сказал Оква, — что и у вас на жизнь. Ваше право на жизнь
не может быть поставлено под сомнение, и вы не можете жить, если у вас нет доступа к
плодам земли, которые выращены трудом людей. Первоочередной задачей человеческого общества является обеспечение каждому отдельному члену общества права жить и быть счастливым, и для этого каждый должен быть уверен в том, что у него есть средства к существованию и свобода пользоваться всеми функциями разума и тела. Это и есть первоочередная задача, ради которой был создан наш социальный организм, и наша первая
Долг перед человечеством, и все наши правила и предписания преследуют одну-единственную цель.

«Но не ставит ли это под угрозу существование социального организма, —
спросил капитан, — открывая двери тем, кто воспользуется этим широким определением прав, чтобы возложить тяжкое бремя на тех, кто наделяет этими правами?»

«Вовсе нет, — ответил Оква. «Когда все люди объединяются в общество, главной целью которого является создание наилучших условий для каждого из его членов, личные интересы каждого, не говоря уже о моральных обязательствах,
побуждает их увековечивать такую организацию, делая всё, что в их силах, для продвижения наилучших интересов всех. Следовательно, как только все будут обеспечены естественными правами на жизнь, свободу и те справедливые условия, которые делают счастье доступным для всех, разумная политика, а также равная свобода и беспристрастное правосудие потребуют, чтобы у всех был равный голос в решении общественных дел, в которых все одинаково заинтересованы. Было бы явно несправедливо и деспотично требовать от людей подчинения правилам, на которые они никогда не соглашались.

— Я признаю силу ваших доводов, — сказал капитан. «Те же самые идеи, выраженные на другом языке, были восприняты в моей стране и послужили украшением речей на трибунах и сенсационных газетных статей, но на практике к ним относились как к простым «блестящим обобщениям». Здесь вы, кажется, рассматриваете их в совершенно ином свете, как нечто, что можно применить на практике в повседневной жизни. И с таким образованным народом, как ваш, это кажется простым делом, но с невежественным и жестоким населением всё было бы совсем по-другому».

- Это не так, - сказал Окуа. - В человеческой душе больше добра, чем зла.
Население может быть невежественным и жестоким нарушением
эти принципы, и если это так, то применение этих принципов в
все транзакции в жизни неизбежно вызовет интеллектуальной
и утонченный народ. Это не «блестящая обобщённость», а суровая
правда, и это урок, который ваш народ должен усвоить, прежде чем
он сможет достичь своего идеала. Когда передовые умы любого народа
понимают, что есть только один путь,
благодаря чему массы людей могут быть подняты на более высокий и лучший уровень в духовном и нравственном плане, и таким образом, если поместить их в более благоприятные физические условия, то можно будет обнаружить, что весь народ может быть поднят на более высокий уровень бытия, как по волшебству. Именно по этому пути на протяжении веков двигался народ этой страны, и именно на это мы хотим обратить ваше внимание. Мы
даём вам номер, который означает, что, поскольку вы существуете,
вы имеете право на блага нашей цивилизации. Но теперь мы хотим
вы зарегистрируете своё имя как соработник. Сделав это, вы дадите нам разрешение обращаться к вам за помощью, когда это будет необходимо. Вы готовы зарегистрироваться и взять на себя обязанности, которые возлагаются на граждан?

"Конечно, — сказал капитан. — Вы имеете право распоряжаться нашими услугами, и всё, что мы хотим, — это знать, что от нас требуется.

"Тогда вы зарегистрируетесь, — сказал Оква. «Это сделает вас одним из нас и
сделает вас наравне с нами ответственным за возложенную на нас
высокую миссию по сохранению благ человеческой цивилизации.
Итак, если вы готовы, мы сразу же приступим к этой предварительной работе.

Мы согласились и, спустившись на лифте на нижний этаж, вошли в
регистратуру, которая была частью Департамента образования. Для
школьных целей, конечно, было необходимо регистрировать детей, и,
поскольку все взрослые должны были быть выпускниками школ, тот же
департамент вёл реестр всего населения, чтобы в любой момент можно
было быстро подсчитать население любого сообщества, округа или
континента.

Оква открыл огромный том и, найдя нужную букву, сказал:

"Вы видите здесь имя вашего соотечественника, Джеймса Макнейра. Прямо напротив, слева, указан номер. Конечно, он поступил в нашу школу ещё ребёнком, так как ему нужно было выучить язык и познакомиться с народом нашей страны, в то время как мы ничего не знали ни о его языке, ни о его стране. Как ученика его знали под номером, как
гражданина — под именем, и, согласно нашим обычаям, это имя
должно быть выбрано им самим. Не было никаких возражений против его
возьмите то же имя, под которым он был известен во внешнем мире, и вы, конечно, можете сами выбирать имена, но это должна быть ваша собственная подпись, и после записи она становится постоянной. Единственное, что нас волнует, — это то, что это должен быть ваш собственный выбор.

— Что касается этого, — сказал капитан, — я предпочитаю сохранить своё первоначальное имя.
 Однако мне нравится этот обычай, позволяющий людям выбирать имена по своему вкусу. Во внешнем мире имя выбирается за вас,
и вы не можете его изменить, кроме как обратившись с заявлением к
суды или законотворческая власть. Но поскольку у меня нет причин менять свое имя.
вы можете записать его как Рафаэль Ганоэ ".

- Но позвольте мне предложить, - вмешался Макнейр, - чтобы вы сохранили приставку
"Капитан", поскольку она знакома вашей команде и также обозначает вашего
отношение к тому, в чем я не сомневаюсь, суждено занять свое место в умах
людей мира как к единственной полярной экспедиции, которая принесла человечеству
благословения. Конечно, здесь название ничего не значит, но
во внешнем мире оно имеет большое значение, и нет причин, по которым вы не должны его сохранить.
— Это часть твоего имени.

 — Тогда так тому и быть; капитан Рафаэль Ганоу даст мне три официальных имени из внешнего мира для назидания людей, которые, как правило, довольствуются одним.

 Настала моя очередь выбирать имя, и Оква, поигрывая веером в пальцах и не в силах сдержать улыбку, сказала мне:


«Ну, Джек, почему ты не принимаешь участия в этом обсуждении? Ты, кажется, не интересуешься выбором имён. Это
потому, что ты считаешь это неважным, или ты не одобряешь наш
обычай, требующий от каждого человека выбрать имя, чтобы стать гражданином
?"

"Ой, а за что, - ответил Я, - Я одобряю ваш заказ, но пока у меня есть
не придумал имя, которое я должен выбрать для себя. Но поскольку я
всегда был довольно равнодушен к именам, я с трудом знаю
как дать себе прозвище, которое кажется намного более важным
, чем я привык думать ".

— О, тогда, — вмешался Макнейр, — спешить некуда. У вас есть
неоспоримое право взять столько времени на раздумья, сколько вам
потребуется, при условии, что вы готовы оставаться несовершеннолетним.

«Я не пытаюсь уклониться от ответственности, — ответил я. — Этим вопросом можно заняться как сейчас, так и в будущем».

Затем Оква, озорно сверкнув глазами, спросила с комичным выражением лица:

 «Это будет Джек Адамс?»

Я приложил палец к губам и, бросив взгляд на капитана Гано,
ответил: «Нет, не Джек Адамс, если можно».

Макнейр уловил безмолвный посыл, но не смог понять его смысл,
и, посмотрев сначала на меня, а затем на Оку, сказал:

«Что это за представление, которое разыгрывается прямо у нас на глазах?»
и мы остались в темноте? Что вы имеете против Джека Адамса, что вы
должны были воспользоваться первой же возможностью, чтобы положить конец его
существованию, чтобы у него не было даже скромной надписи на мраморной плите в память о нём?

— Никакой тайны, — ответил я. — Джек Адамс хорош для моряка, но слишком обычен для этой страны романтики и возвышенности. Я намерен воспользоваться своим правом и выбрать более благозвучное название, более подходящее для той роли, которую я надеюсь сыграть, — и, повернувшись к Окуа, я спросил: — Не могли бы вы предложить какое-нибудь подходящее название? Что-нибудь короткое и значимое.

Немного подумав, она сказала:

 «У меня есть для тебя имя, Джек, которое, я думаю, будет самым подходящим. Мне сказали, что вы студент, а наши люди очень хотят
получить все знания, которые доступны во внешнем мире, его
географию, историю, нравы и обычаи, и, поскольку вы склонны к
учёбе, мы, несомненно, захотим, чтобы вы преподавали в наших
школах. По этой причине я выбрал для вас имя Некуа, что означает
«учитель».

Мне очень понравилось это имя, и даже капитану Ганоэ, который был
приверженец устоявшихся обычаев намекнул, что, по его мнению, это имя гораздо
более подходящее, чем банальное «Джек Адамс». Конечно, я согласился, и
Некуа стало именем, под которым меня знают во внутреннем мире.

 Теперь я был гражданином Алтрурии и получил должность учителя на государственной службе, что дало мне возможность, о которой я так мечтал, собирать крупицы мудрости на благо моей родной страны, которая боролась с серьёзными проблемами, решёнными здесь. Я
вернулся в свою квартиру, чтобы подумать. Прошло всего два месяца с тех пор, как мы
приехав в этот большой общественный дом, я оправился от долгого
напряжения, которому я подвергался в течение двух лет на "Ледяном короле".

Теперь я обнаружил, что именно это напряжение, вызванное опасностями,
которые постоянно окружали нас, удерживало меня. Но теперь, когда все
опасности остались в прошлом, а будущее озарилось надеждой, поток горьких
воспоминаний обрушился на меня подобно могучей лавине. Впервые за много лет я поддался неконтролируемым эмоциям, уткнувшись лицом в мягкую шёлковую обивку дивана, на котором лежал, и заплакал, как редко плачут смертные.

Не знаю, как долго я так простояла, когда почувствовала, как нежная рука
ласково гладит меня по голове, и голос, который я не могла не узнать,
произнёс самым успокаивающим тоном:

«Некуа, дитя Некуа, что тебя беспокоит? Послушай меня, дорогая. Мне
не потребовалось много времени, чтобы понять, что под улыбчивой внешностью Джека
Адамса скрывается измученное сердце несчастной женщины. Не начинай.
Я твой друг». Доверься мне. Я знаю, что есть какая-то глубокая тайна,
которая терзает твоё сердце, и что она связана с капитаном Ганоэ,
о чём он совершенно не подозревает. И я знаю, что там должно быть
в былые дни ты совершила большую ошибку, из-за которой страдаешь.

Я больше не могла сдерживаться, обняла Оку за шею и притянула к себе, как страдающий ребёнок притягивает к себе любящую, сочувствующую мать. Я целовала её, не переставая рыдать, и отвечала:

"Да, моя дорогая Ока, ты правильно меня поняла. Но сокрушительные ошибки ужасного прошлого непоправимы, и будущее не сулит исцеления от нанесённых ран. Я должен встретить свою судьбу в одиночку. Было бы неправильно с моей стороны обременять тебя своими проблемами. Нет! Позволь мне нести
они одни, дальше, дальше, до самого горького конца. Я должен осушить чашу страданий
до дна, в абсолютном одиночестве ".

Тут я снова не выдержал и дал волю новому потоку слез. Я плакала
пока мой мозг не превратился в багровое пламя, а сердце не разорвалось от отчаяния
в то время как Окуа молча сидела рядом, гладя меня по голове, пока буря
противоречивых эмоций не улеглась, когда она сказала:

«Некуа, я рад, что застал тебя в слезах. Они принесут тебе облегчение, как ничто другое. Я знал, что тебе нужен друг, и я пришёл, чтобы стать этим другом. А теперь послушай меня. Я с самого начала знал, что
что вы были женщиной и что капитан Гано ничего подобного не подозревал. Я также понял, что между вами была скрытая связь, которая
притягивала вас к нему, но по какой-то причине вы не решались открыться ему. Эта тайна разрушает вашу жизнь. Вы должны рассказать мне обо всём, и я смогу и помогу вам справиться с этим. Когда мы смотрим на вещи
с философской точки зрения и видим их такими, какие они есть,
нет такой раны на теле, разуме или духе, которую нельзя было бы исцелить. Нет такого зла, которое не было бы слишком ограниченным, чтобы нанести непоправимый вред.
рана. Наша щедрая мать-природа дала нам целебное средство от
каждой раны, если мы будем искать его с правильным настроем.

 Я не мог ошибиться в намерениях и целях этой благородной
женщины и не мог противиться её просьбам. Она проникла под мою маскировку и
раскрыла мой секрет, и у меня были все основания уважать её мнение.
Годами я в одиночку нёс своё бремя. Под тяжестью обрушившихся на меня бедствий
я искал избавления от бремени горя в неукротимой воле, тщетно пытаясь заставить своё сердце
чтобы стать, если понадобится, холодным, как лёд, и твёрдым, как алмаз. Но этого не могло быть. Я был вынужден осознать, что

 «Не может быть такой философии,
 Которая закаляет сердце против всех горьких бед;
 Это не в природе, и этого не может быть;
 Мы не можем разорвать сердце, и ни одна
 Мучительная боль не расскажет, каково это — получить удар».

И теперь эта агония, которую я так долго терпел, скрывая под
улыбающимся лицом вымышленного персонажа, заставила меня осознать.
Такова была потребность природы в человеческом сочувствии, и доброе и любящее
сердце Окуа было здесь, чтобы откликнуться. Как бы мне ни хотелось сохранить свою
Глубоко в моей душе таилось горе. Я не мог оттолкнуть эту благородную женщину,
чья проницательность уже разгадала мою тайну. Я нуждался в таком же сочувствии, как у неё, и зачем мне было отвергать его? Моя душа
стремилась к ней, и я чувствовал непреодолимое желание прижать её к груди и всё ей рассказать.

Моё сердце разрывалось от безмолвной муки, которую я
испытывал годами, не делясь ею ни с одним человеком, и которую я решил
нести в могилу, никому не показывая. Я снова решил, что не
буду делиться ею даже с этой благородной, сочувствующей мне женщиной, но
шлюзы, однажды открытые для излияния долго сдерживаемой печали,
больше не закрываются, чтобы сдерживать переполненное сердце, и прежде чем
я осознала, что делаю, я прижалась к её груди и выплакала
долго сдерживаемое горе, которое терзало мои душевные струны. Когда
я посмотрела ей в лицо, я увидела искреннее, сердечное сочувствие,
отразившееся на её прекрасном лице, когда она прошептала:

«Продолжай, дорогая Некуа, и расскажи мне всё. Не стоит сомневаться в друге,
который может помочь тебе, как могу я. Помни, что я тебе говорил, что наш
щедрая Мать-природа пролила бальзам на каждую рану. Это
не причудливое преувеличение, а твердо установленная истина. "

"Я не доверяю тебе, - ответил я, - и когда я сочинил еще я
расскажу тебе все. Я не сделал ничего, чтобы стыдиться, но я не могу говорить
сейчас. Я слишком взволнован. Позвони сегодня вечером, и я расскажу тебе
все".

— Так и будет, — сказала Окуа, — и я буду здесь сегодня вечером. Не
падай духом. Соберись с мыслями и будь весел, и всё
будет хорошо. — И, поцеловав меня в лоб, она оставила меня одного.
размышления, которые теперь начали приобретать более радужные тона. От
мрачного отчаяния, охватившего меня, начала отходить тьма, и
я почувствовал себя более обнадеженным и успокоился.

[Иллюстрация]




 ГЛАВА X.

 ВИЗИТ ОКУА — ОТКРОВЕНИЕ — ИСТОРИЯ О ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ И ОШИБКЕ — КЭССИ
 ВАННЕСС — РЭЙФЭЙЛ ГЭНОУ — РИЧАРД СЭЙДЖ — ОХРАНИТЕЛЬ ПРОЕКТА — ЛОЖНЫЕ
 ОБВИНЕНИЯ ПРОТИВ ГЭНОУ — МОШЕННИЧЕСКИЙ БРАК — ПОКИНУТЫЙ ДОМ — В ОТКРЫТОМ МОРЕ — ДЖЕК АДАМС — НАЙДЕННЫЙ ГЭНОУ — ПОСЛЕДСТВИЯ ЛОЖНОГО ОБРАЗОВАНИЯ — ЮРИДИЧЕСКИЕ
 ОШИБКИ ПРОТИВ  ПРИРОДНОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ — ОКУА НАДЕЕТСЯ.

[Иллюстрация]


Когда солнце скрылось за западным краем горизонта, я лежал на диване, ожидая обещанного визита Оки. Теперь мне так же не терпелось рассказать о своих горестях сочувствующему другу, как раньше я не терпелся скрыть их от всего мира. После разговора с Окой меня охватило желание поведать ей историю своей жизни. Наступил час нашей встречи, и через минуту она была рядом со мной. Положив руку мне на голову, она сказала:

«Некуа, я пришла в назначенное время, чтобы
чтобы помочь вам, я не должна гадать, в чём дело. Рассказав мне о своих проблемах, вы в какой-то степени обретёте контроль над своими чувствами и, таким образом, сделаете первый шаг к поиску решения.

 — Тогда вы узнаете всё, с самого начала, — сказала я. — Меня зовут Кэсси ВанНесс. Я родилась и выросла недалеко от Нью-Йорка. Моя
мать умерла, когда я был младенцем, и обо мне заботились мой преданный
старый отец Джеймс ВанНесс и добрая чернокожая женщина, которая была
служанкой в нашей семье. Мой отец умер, когда мне было пятнадцать лет
Я стал взрослым и переехал жить к своему опекуну Ричарду Сейджу, который также был дядей и опекуном Рафаэля Ганоэ, которого он взял на воспитание, когда тот был младенцем. В то время Рафаэлю было восемнадцать лет. Наши школьные годы, длившиеся около пяти лет, были самыми счастливыми, нет, я бы даже сказал, единственными по-настоящему счастливыми днями в моей жизни. Когда мне было двадцать, а Рафаэлю двадцать три, ему предложили выгодную должность на корабле, занимавшемся торговлей с Китаем. Во время каникул мы вместе пересекли
океан, и он захотел отправиться на Восток. Во время
В этом путешествии он рассчитывал обогнуть земной шар, останавливаясь во всех
ведущих портах. По возвращении мы должны были пожениться.

"Он обещал писать мне при каждой возможности, и в течение первых нескольких месяцев его письма приходили регулярно, всегда в самых нежных выражениях и часто с упоминанием о нашей предстоящей свадьбе как о путеводной звезде всех его самых заветных надежд. Затем его письма совсем прекратились, и, хотя я неоднократно писала ему, я больше ничего о нём не слышала.

Шли месяцы, и часто в полдень, когда звучала птичья трель,
Воздух был наполнен ароматами, и всё было наполнено жизнью и светом, или на закате, когда над холмами и долинами сгущались сумерки, и дневная суета и свет уступали место тишине и теням ночи; когда воздух наполнялся благоуханием цветов или жёлтые осенние листья падали к моим ногам, я, покинутый и, возможно, забытый, мог бы сидеть под раскидистым деревом, где мы обычно читали и беседовали. Я могла часами сидеть так в молчаливой
раздумье, вспоминая нежные слова и ласки моего ушедшего возлюбленного.
Тогда, опечаленный и безутешный, я покидал это уединённое место и
пытался мужественно ждать и надеяться на весточку, которая так и не пришла.

"Мой опекун выразил мне своё сочувствие и с, казалось бы, самым
глубоким горем сообщил мне, что его племянник совершил какое-то ужасное
преступление в чужих краях, за которое его судили, признали виновным и
отправили в тюрьму на много лет. И всё же, несмотря на эту чёрную тень, нависшую над ним, за правдивость которой ручался его дядя, я продолжал писать, как мы и договорились, и многие проливали слёзы
запятнанные послания, которые я адресовал ему, надеясь, что товарищи на корабле
увидят, что они дошли до него. Хотя он мог быть преступником и
отверженным от своего вида, моя привязанность к нему никогда не колебалась ни на одно мгновение
.

"Мой опекун, чтобы сделать свой обман более полным,
притворился, что сожалеет о действиях своего племянника и даже о своих собственных.
бездумно рассказал мне о них и, таким образом, причинил мне столько
страдание. Казалось, он очень быстро старел, и я боялся, что он,
единственный друг, к которому я никогда не обращался напрасно за добрым советом и
по моему совету, он впадал в уныние из-за того, что я считала нашей общей бедой, и, следовательно, моё женское сочувствие и жалость были обращены к нему в связи с тем, что я считала его безрадостной участью.

"Он полностью осознавал искренний и всепроникающий характер моего сочувствия к нему и пользовался любой возможностью, чтобы убедить меня в опасном состоянии его здоровья. Он намекнул, что главной причиной его страданий, помимо горя, вызванного своенравным и преступным поведением его племянника, была боль, которую он испытывал, покидая
я осталась совсем одна в этом мире, и некому было оберегать и защищать меня от многочисленных опасностей, которые грозили неопытной девушке, оставшейся без поддержки в этом холодном и бесчувственном мире. Он не просил моей любви, кроме как дочерней, но предположил, что в сложившихся обстоятельствах мне лучше стать его женой, и тогда моё положение в обществе как его вдовы будет обеспечено. Я буду защищена от вмешательства общества и останусь одна, чего, как он был уверен, я так сильно желала.

«Ты уже в трауре, — сказал он, — и всё же твоё горе
настолько неопределённо, что никто не будет склонен уважать его так, как я.
 Кроме того, в вашем нынешнем положении, без спутницы, вы в некотором смысле находитесь во власти злонамеренных людей, которые никогда не упустят возможности очернить добродетель и чистоту, в то время как в качестве моей жены вы были бы в безопасности, а ваше положение — почётным в глазах общества. Тогда я мог бы утешить тебя ещё больше, чем сейчас, и посочувствовать
твоему горю.

«Я сказал ему, что никогда не считал своё положение хоть сколько-нибудь компрометирующим в доме моего законного опекуна, и если бы это было
Итак, я бы сразу уехала, но я не могла бы стать его женой. Он снова и снова умолял меня, и я продолжала давать ему один и тот же ответ. Тем временем меня сильно беспокоило то, что он намекал на моё затруднительное положение в его доме без компаньонки. Я полностью доверяла его бескорыстной и отеческой заботе о моём благополучии. В течение многих лет он относился ко мне с особой добротой и
вниманием, которых могла бы ожидать любимая дочь от доброго и любящего отца. За это я относилась к нему с сыновней любовью
преданного и доверчивого человека. Оставить его сейчас, когда он
удручён горем и, по-видимому, одной ногой стоит в могиле, было противно
моим чувствам, так как мне казалось, что это было бы проявлением
низменной неблагодарности, и всё же до меня дошли слухи, что люди
начинают отпускать легкомысленные и неуважительные замечания по поводу
моего положения. И всё же я чувствовал, что не могу быть настолько жестоким,
чтобы бросить его сейчас. Ситуация была для меня очень тяжёлой, так как я ни на секунду не
подозревал, что она была придумана специально, чтобы повлиять на мои
чувства.

«Он продолжал докучать мне под видом отеческого совета
ради моего же блага как любимой дочери. Однажды он принёс мне газетную
вырезку, в которой говорилось, что Рафаэль Гано умер в тюрьме. Казалось, он был так потрясён и подавлен горем, что в течение многих дней я боялась, что он может умереть в любой момент. Он был так сильно зависим от меня, что я не смела оставлять его ни на минуту, и всё же моё положение было таково, что я должна была часто уступать место другим, которые не относились к нему так, как я. Если бы я была его женой в глазах общества,
В этом мире я могла бы сделать для него гораздо больше, и, полагая, что мой жених мёртв, я наконец согласилась стать его законной женой, и церемония была проведена, пока он, как я думала, лежал на смертном одре.

"Два часа спустя, чувствуя себя одинокой и безутешной, я вошла в библиотеку и села в одно из глубоких кресел у окна за шторами, где меня никто не мог видеть.

«Казалось, он заснул, и моя долгая вахта начала меня утомлять.
 Я был измотан и воспользовался этой возможностью, чтобы отдохнуть и побыть наедине со своими мыслями.
 Вскоре я погрузился в раздумья, в которых всплыло прошлое
передо мной, словно панорама, снова предстала я со своим прекрасным,
счастливым возлюбленным, когда вдруг услышала голоса в соседней комнате, где я оставила спящего опекуна. Странный голос спросил:

"'Где твоя молодая жена?'

"'Ушла в свою комнату отдохнуть,' — ответил мой опекун. «Она думает, что я очень больна, и сидит рядом со мной, чтобы облегчить мои страдания, пока не выбилась из сил. Я успокоилась и сказала ей, что она может пойти отдохнуть, как и я, теперь, когда боли на время прекратились, и я могу вздремнуть. Она оставалась со мной, пока я, казалось, крепко не заснула.
а потом она на цыпочках вышла из комнаты, тихо, как кошка, боясь разбудить меня.

«Вы хорошо поработали, — сказал незнакомец, — но что мне написать
Гано? Он написал мне длинное письмо, в котором просит меня
послужить ему адвокатом и выяснить всё о Кэсси. Что мне ему сказать?»

— «Вот, — сказал мой опекун, — письма, которые я написал ему по поводу того, что Кэсси передумала. Вы можете взять их за основу и действовать соответственно».

 «Но, — спросил адвокат, — что, если она что-то заподозрит и бросит письмо Гано в какой-нибудь почтовый ящик? Это может оказаться
«Это серьёзная проблема для нас, если она узнает правду».

«Я позаботился об этом, — сказал мой опекун. — После того, как все расходы будут оплачены, мы получим кругленькую сумму, и ни одно письмо не дойдёт до него на корабле, не пройдя проверку человеком, который так же заинтересован в том, чтобы он ничего не узнал от Кэсси». Если бы мой агент не перехватил письмо на почте, что маловероятно, его перехватили бы на корабле.
 Так что не беспокойтесь по этому поводу.  Опасности нет; кроме того, теперь она моя жена, и у меня есть все законные права мужа.  Но как
мы хотим избежать всего, что может вызвать трения, и лучше всего помешать Ганоэ вернуться в Америку, что будет нетрудно, если всё сделать правильно.

 «Хорошо, — сказал адвокат, — при условии, что вы будете честны со мной. Я
единственный, кто может сорвать этот план, и, конечно, я не потеряю миллион, чтобы сделать это».

«Конечно, нет», — сказал мой опекун, — «и ты знаешь, что я могу потерять даже больше, чем ты, — репутацию честного и благородного человека, которая для человека в моём положении дороже денег. Это лишит меня дохода в качестве любимого администратора крупных
усадьбы.'

"Ну, мы оба в одной лодке,' засмеялся адвокат, - и мы можем
вполне себе доверять друг другу. Я полагаю, что теперь, когда вы оправились
после вашей очень серьезной болезни, мы можем рассчитывать на проведение наших конференций в
надлежащем месте.'

"О, конечно, - рассмеялся мой опекун, - и моя прекрасная невеста не будет
возражать против моего отсутствия, поскольку она находится во вдовьем трауре, оплакивая
безвременную кончину своей первой и единственной любви. Итак, Добрый день. Мне надо отдохнуть
и занять продолжительное и очень освежающий сон с учетом моего неожиданного
восстановления.'

"Только так, - засмеялся адвокат, и я услышала, что дверь закрылась за его спиной.

«От услышанного разговора у меня кровь застыла в жилах. Я узнала, что меня намеренно обманули и не только лишили большого состояния, но и отняли моего жениха.
Хуже того, меня вынудили сделать шаг, который сделал меня неверной
ему и в то же время исключил возможность того, что мы когда-либо
сведём наши клятвы в жизнь, не нарушая законы о браке, поскольку по закону я была его тётей, и брак с ним был бы преступлением, за которое по закону меня могли бы посадить в тюрьму на много лет.

«Вся моя натура восстала против несправедливости, с которой
я столкнулся. Я решил найти Рафаэля и всё ему объяснить. Я
торопливо написал записку своему опекуну и оставил её там, где он
обязательно её найдёт, осуждая его предательство и сообщая, что ни
при каких обстоятельствах я больше не войду в его дом.

«Я добрался до города и, переодевшись в мужскую одежду,
сумел устроиться юнгой на пароход, направлявшийся в
Ливерпуль. Я был полон решимости найти Рафаэля. Я продолжал поиски
Я провела почти пятнадцать долгих лет, объездив почти все известные уголки мира, и наконец нашла его в Сан-Франциско, накануне его отплытия в экспедицию в северные полярные регионы. Прежде чем открыться ему, я хотела без всяких сомнений узнать из его собственных уст, как он отнесётся к моему браку с его дядей и к моей последующей долгой карьере в открытом море в мужском костюме. Поэтому я подала заявку на место на «Ледяном короле» и добилась должности научного сотрудника. Я завязал знакомство с Капитаном, заручился его поддержкой.
Он настолько доверился мне, что рассказал историю своей жизни, что дало мне возможность разговорить его, и вскоре я узнал то, чего опасался: предрассудки, порождённые общественным укладом, оказались сильнее его чувства справедливости, и я услышал, как он осуждает моё поведение как вероломное и подлое. Если бы не внезапный сигнал тревоги, я, должно быть, упал бы к его ногам и, по всей вероятности, выдал бы себя.

«Но я избежал этого горького унижения, и теперь, после долгого и опасного путешествия, запертый с ним на одном корабле, я наконец-то
Позвольте мне поведать о своих горестях сочувствующему уху, вдали от
страны, где почитаются законные нарушения, а естественные права
считаются недостойными.

Окуа выслушала мою историю без единого прерывания, с сочувственным
интересом, который сблизил нас ещё больше. Когда я замолчал, она
посмотрела на меня с недоуменным любопытством, которое я никогда
не забуду, и сказала:

«Ваш опекун, несомненно, совершил по отношению к вам серьёзное преступление, и
в свете пробудившейся совести я прекрасно его понимаю
что его раскаяние было бы мучительным, но вы не совершили ничего дурного, и я не понимаю, из-за чего вы так переживаете. Вся вина лежит на вашем опекуне, и тот факт, что вы так скоро узнали о его предательстве и в то же время узнали, что мужчина, которому вы были обещаны в жёны и который только и ждал назначенного дня свадьбы, всё ещё жив, должен был, как мне кажется, стать поводом для радости. Хотя обман, которому вы подверглись, был болезненным, он принёс с собой
определённая мера компенсации. Если бы вы не сделали это открытие,
вы могли бы невольно нарушить самое священное обязательство — перед своим женихом. Ошибка могла бы быть гораздо серьёзнее.

 «Вы неправильно меня поняли», — сказала я. «Я не была связана с Рафаэлем теми обязательствами, о которых вы, кажется, думаете. Я лишь пообещала стать его женой, но на самом деле была замужем за другим мужчиной». В сложившихся обстоятельствах я не вижу, как можно было бы поступить хуже, и я, как невинная жертва, конечно, могу понять, что чувствую себя плохо из-за этого. Удивительно, как я вообще смог это вынести.

«Если я не ошибся, — сказал Оква, — в том, что касается ваших отношений с Рафаэлем
Ганоэ, то, боюсь, ваше объяснение ситуации только усложняет
понимание. Я, конечно, понял, что вы сказали, что любили Ганоэ,
а он любил вас, и что вы оба согласились прожить жизнь как муж и жена. Вы имели полное право так поступить, и это соглашение является брачным обязательством, которое не может быть расторгнуто без веской причины, пока вы оба живы, и, следовательно, вы не могли стать женой другого мужчины, не нарушив
самое священное из всех обязательств. И если бы вас обманом заставили вступить в какие-либо отношения, пока Гано был жив и верен вам, такие отношения были бы, по сути, недействительными.

 «Но я была замужем за своим опекуном, — сказала я. — По-настоящему замужем. Секретарь суда выдал нам разрешение на брак, и священник объявил нас мужем и женой в соответствии с торжественными церковными обрядами. Мой опекун взял на себя обязательство любить, лелеять и защищать меня, а я — обязательство любить, чтить и повиноваться; и
Затем священник воззвал к небесам, чтобы они благословили наш союз, и
торжественно предупредил всех, кто мог возразить: «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает». Да, я действительно была замужем за Ричардом Сейджем по закону и согласно священным церковным обрядам».

«Чем больше вы объясняете, моя дорогая Некуа, тем более непонятными становятся ваши представления о браке. Вы говорите, что на самом деле были замужем за Ричардом Сейджем. Бог соединил вас, но прежде чем Он смог это сделать,
должно было быть выдано разрешение секретарем суда. Однако в вашем собственном
Душой вы отвергли этот фиктивный брак и почти пятнадцать лет искали своего жениха, с которым вы чувствовали себя связанной законами, вложенными Богом в вашу душу. Мне кажется, что эта первая помолвка с Рафаэлем Ганоэ была единственным настоящим браком, в котором Бог соединил вас, а суд и священник разъединили вас. Ваше собственное внутреннее сознание, искра божественности, которая есть в вас, заставила вас так взглянуть на эту сделку. Исходя из всех фактов, как вы их излагаете, я все же должен
настаиваю на том, что вы не были замужем за Ричардом Сейджем. Что церемония была
подделкой и не могла аннулировать ваши обязательства перед Рафаэлем Гано. Ваши действия свидетельствуют о том, что ваша истинная сущность придерживалась того же мнения, и что, когда вы нашли своего будущего мужа, вы преданно встали на его сторону в опасном стремлении достичь полюса, и теперь вы здесь, с ним, в этом внутреннем мире, где мы считаем своим первоочередным долгом принимать истинное и отвергать ложное во всех наших отношениях друг с другом и со вселенской системой, частью которой мы являемся.

«Я согласна с вами, — ответила я, — что мой брак с Ричардом Сейджем был фиктивным и что, чтобы быть верной себе и своим высшим убеждениям, я была вынуждена разорвать эти юридические узы, несмотря на последствия».
но всё же в глазах закона, общества и церкви я была
женой своего опекуна, дяди Рафаэля Ганоэ, и, следовательно, его
тётей, и как таковая никогда не могла стать его женой. И всё же я понимала, что была связана с Рафаэлем узами любви, которые никогда не могли и не
должен был быть разрушен. Но все силы закона, религии и общества объединились, чтобы удержать меня в союзе, основанном на обмане, который я ненавидел и презирал. Именно условия, созданные этой всемирной силой, удерживали меня, как в тюрьме, из которой не было выхода, кроме могилы.

 «Благодарю вас, — сказал Оква, — за то, что вы пролили свет на нынешнее состояние вашей цивилизации во внешнем мире. Кажется почти непостижимым, что законы и обычаи любого народа
стремятся сделать правильное неправильным, а неправильное — правильным, но я с лёгкостью могу
Вернёмся к соответствующему периоду в нашей собственной истории и проследим за эволюционными силами, которые, должно быть, сейчас действуют среди вашего народа.
 Старая институциональная жизнь всегда стремится сохранить свои формы и обряды, в то время как развивающийся дух свободы постоянно протестует.  Сначала сторонники старого порядка преследуют всех, кто протестует против его принципов, и этот протест во имя свободы часто означает лишь вседозволенность.  Обе крайности по сути ошибочны. Но
противостояние между этими двумя элементами в конечном итоге приведёт к
открытие истины, на основе которой обе крайности могут объединиться, и эта истина
сделает их действительно свободными. Очевидный прогресс расы происходит
в направлении истины, и его логической кульминацией должно стать
установление альтруистических условий во всех отношениях, которые существуют
между отдельными членами человеческой семьи".

"Что ж, я рад, что вы наконец поняли, что я имею в виду", - сказал я.
«Недоразумение возникло из-за моей неспособности сформулировать свою мысль так, чтобы
она соответствовала вашим альтруистическим представлениям. Мне нравится
слово «альтруизм», но мысль, которую оно выражает, настолько мало
понятна во внешнем мире, что это слово, насколько я знаю,
обычно исключают из наших школьных словарей, в то время как в
этой стране я нахожу, что оно является необходимой частью вашего
повседневного словаря. Я понимаю, что все мои проблемы возникли из-за
обстоятельств, которые были закономерным следствием ложных предпосылок,
из которых мы сделали свои выводы. Говоря о себе как о жене своего опекуна, я лишь использовала распространённую фразеологию, чтобы выразить свои мысли
людей, среди которых я вырос. Они считали лицензию и церемонию настоящим браком, не обращая внимания на клятвы преданных влюблённых. Я лишь использовал их язык, чтобы выразить их представления, в то время как мои собственные выражались в моих поступках.

 — Спасибо, — сказал Оква. — Я предполагал, что вы говорите на языке своего окружения, а не на языке своих искренних убеждений, но я хотел, чтобы вы сказали это сами. Вы знаете, что я настаивал на том, чтобы вы говорили прямо то, что
имеете в виду, и не оставляли мне ничего, о чём я мог бы догадываться. Во всём, что вы
Я хочу, чтобы вы чётко провели границу между истинным и ложным в мыслях и поступках, как вы понимаете эти термины, и тогда мы сможем понять, в чём проблема, и принять меры для её устранения. Сейчас вы находитесь в стране, где только истина признаётся стандартом для регулирования человеческого поведения, и, кажется, вам с капитаном Гано нужно многое друг другу объяснить, и тогда всё будет хорошо.

— «Я не осмеливаюсь рисковать», — сказал я. «Я думал так же, как и вы, когда занял место на «Ледяном короле», но счёл целесообразным скрыть
Я не раскрывал свою личность, пока не выяснил, как он отнесётся к моему поступку. Как я уже говорил вам, такая возможность представилась, и до сих пор я не обнаружил никаких признаков того, что он как-то изменил своё мнение по этому вопросу. За два года общения с ним я убедился, что в нём кристаллизовались все предрассудки, связанные с народным образованием, законами, обычаями и религиозными представлениями внешнего мира. Если бы он знал, что я годами
общался с мужчинами в образе Джека Адамса, моряка, его
Чувство приличия было бы оскорблено, и я бы лишился его уважения,
а этого я бы не вынес.

«Не понимаю, — сказал Оква, — как он мог бы перестать вас уважать. Я знаю, что как учёный Ледяного Короля он очень высокого мнения о ваших способностях, мужестве и благородстве.

«Да, Оква, я не сомневаюсь, что он уважает меня как Джека Адамса, моряка.
Он предоставил мне множество доказательств этого. Но в образе Кэсси ВанНесс в этом наряде он счёл бы меня неженственной и нескромной, намного ниже
стандартов приличия и респектабельности женщин из высшего общества
мир, с которым он был бы готов общаться на условиях равенства.
Помните, что его образование, как и мое, было максимально удалено
от духа альтруизма. Когда я покинула дом своего опекуна, у меня не было
ни гроша, если не считать карманных денег, известных как "деньги на булавки".
После церемонии бракосочетания мое состояние перешло к Ричарду Сейджу. Как
женщина, я не демонстрировала, что способна приобрести компетенцию, кроме
Меня могли преследовать и арестовать. У меня не было законных оснований для развода,
и если бы меня обнаружили как сбежавшую жену Ричарда Сейджа,
Суд признал бы меня сумасшедшей, и
я была бы заключена, скорее всего, пожизненно, в какой-нибудь
психиатрической лечебнице. Поэтому я надела мужскую одежду и
пошла работать юнгой не по своей воле, а из-за необходимости.
Моё образование, такт и внимание к бизнесу привели меня к более
прибыльным должностям, которые требовали не только сноровки, но ицелостность компьютерной томографии и точное применение.
Благодаря жесткой экономии мне удалось накопить умеренную компетентность. Как
женщина, я не смогла бы даже обеспечить себе безбедное существование; но я
была в мужской одежде, общалась с мужчинами во всех своих отношениях к обществу,
и, следовательно, в глазах мира мой женственный характер был омрачен
. По этой причине я не хотел раскрывать свою личность капитану
Ганоэ, пока не буду уверен, что он одобрит выбранный мной курс. Что
касается меня, то я был готов к альтруистическим принципам. Общение
с рабочими классами дало мне представление об их положении, и я
Я ознакомилась с лучшими мыслями их лидеров. Но капитан
Ганоэ был в другом положении. Он продолжал вращаться в том узком кругу, в котором родился. Я надеялась, что знакомство с миром расширит его взгляды. Но я поняла, что ошибалась. Я изучила его чувства и поэтому решила никогда не давать ему возможности упрекать меня за мою неженственную маскировку и связи.

«Как он мог упрекать тебя, Некуа, когда понял, что всё это было ради
любви к нему?»

«Ты не можешь, моя дорогая Окуа, при всём твоём образовании в самых передовых
подумав об этой альтруистической цивилизации, осознайте почти
непреодолимую силу предрассудков, когда они были включены в
образование народа на протяжении тысячелетий. Они составляют
расовую веру, правильность которой люди редко, если вообще когда-либо, слышали
подвергали сомнению. Когда я надевала мужскую одежду и ассоциировала себя с мужчинами
находясь в рядах лейбористов, я знала, что навлекаю на себя не только социальный остракизм,
но и подвергаю себя аресту и тюремному заключению, если моя маскировка была
обнаружен. И капитан Ганоэ как энергичный джентльмен старого
школа, не мог бы соединить свою судьбу с таким изгоем общества».

«Но, конечно же, — сказал Оква, — он не будет придерживаться таких ошибочных представлений о чести, когда узнает, что все без исключения жители этого внутреннего мира будут чтить вас за вашу героическую преданность брачным узам и считать капитана Ганоэ самым счастливым человеком, у которого есть такая спутница».

«Возможно, когда-нибудь так и будет, — сказал я, — но прежде чем я откроюсь ему, я должен услышать из его собственных уст такие слова, которые покажут, что он не будет считать карьеру Джека
Адамс, при сложившихся обстоятельствах, как недостойный, нескромный и неженственный.
 Во внешнем мире глубоко укоренилось предубеждение против «мужеподобных женщин», и ношение мужской одежды запрещено законом, а что ещё хуже, считается постыдным. Поэтому я должна знать, что он по собственной воле отказался от всех этих предрассудков, прежде чем я соглашусь, чтобы он называл меня Кэсси ВанНесс.

«Я полагаю, — сказал Оква, — что общение с альтруистами
определённо заставит его больше ценить правду и, соответственно, ослабит
влияние освящённых временем заблуждений. Мы можем очень легко выяснить его взгляды, и если они окажутся неблагоприятными, не отчаивайтесь,
поскольку атмосфера истины, которая его окружает, оказывает созидательное
влияние и, несомненно, утвердится в его сознании. Заблуждение не
способно долго удерживать кого-либо в своих тисках там, где культивируется
и свободно выражается истина в мыслях и действиях. Истина вечна и не может быть уничтожена, в то время как заблуждение преходяще и исчезает вместе с невежеством, на котором оно основано.

 «Я оставлю этот вопрос на ваше усмотрение, — сказал я, — с этим пониманием,
что для капитана Ганоэ я должен оставаться просто Джеком Адамсом, или Некуа, до тех пор, пока
я не узнаю, что он одобряет и ценит жертвы, принесённые Кэсси
ВанНесс. Я слишком сильно его люблю, чтобы смириться с его неодобрением, но, зная о чистоте своих намерений, я никогда не поставлю себя в положение, которое хотя бы отдалённо намекало на то, что я был неправ.
 Моё самоуважение не позволяет мне этого. Сердце подсказывает мне, что я был прав, и я
никогда не стану извиняться перед кем-либо за свой поступок,
и уж тем более перед капитаном Гано, ради любви к которому я преодолел
опасность социального остракизма, а также опасности, связанные с жизнью
моряка, от палящего зноя тропиков до сильного холода в северных широтах. Я, конечно, никогда не смогла бы попросить его простить меня
за то, что так сильно его любила.

Ока обняла меня за шею и нежно поцеловала, сказав:

«Моя дорогая Некуа, я знал, что не ошибся в оценке вашего умственного и духовного потенциала. Вам предстоит большая работа не только по воспитанию нашего народа, но и по воспитанию вашего собственного народа. Общение между внутренним и внешним мирами должно
быть вновь открытыми. В этой работе многое зависит от команды «Ледяного короля»,
поскольку вы — единственные из нас, кто когда-либо проникал в замёрзшие области, окружающие границы.
 Наши люди, конечно, будут помогать всеми возможными способами. Но, моя дорогая
Некуа, от вас зависит ещё более важная работа, чем от кого-либо другого, в которой мы можем оказать лишь незначительную помощь.

«И что же это за более важная работа?» — спросил я. «И как бы я справился без твоей помощи? Что бы я ни делал, я хочу, чтобы ты был моим наставником.
Мне кажется, что в этом внутреннем мире мне есть чему учиться,
и на каждом шагу у меня должен быть учитель.

 «И мне тоже, — сказал Оква, — есть чему у тебя поучиться. Всё, что я узнал о внешнем мире, я узнал от Макнейра и из тех немногих книг, которые он спас с тонущего корабля. Вместе с Ледяным Королём мы получаем хорошо подобранную
библиотеку классических произведений и трёх учёных, начитанных людей, и
благодаря этому я ожидаю получить ценнейшее дополнение к нашим знаниям,
особенно в области науки, географии и истории, которые были скрыты от жителей внутреннего мира.
Похоже, мы добились большего прогресса в социальной, экономической и этической сферах, а также в области механических изобретений. Поэтому, в то время как нам нужны знания, которые легче получить во внешнем мире, вашему народу нужны уроки, которые мы извлекаем из нашего прогресса в других областях. Наши библиотеки наполнены этими уроками, и работа, которая, очевидно, предназначена для вас, заключается в том, чтобы собрать эти знания на благо вашего народа. В этом вам будут искренне помогать учёные внутреннего мира.

«Это, — сказал я, — определённо та работа, в которой я больше всего заинтересован».
как только я подготовлюсь к этой задаче, мне, безусловно, понадобится вся возможная помощь. Я действительно хочу, чтобы народ Америки, великой республики внешнего мира, узнал, что высшие идеалы их революционных предков — это не просто «блестящие обобщения», а реальность, и что в этой стране они были доведены до логического завершения с самыми благотворными последствиями для человечества. С этой целью они должны были не только узнать
этот важнейший факт, но и изложить его
Я дам им чёткое и лаконичное описание методов, которые были успешно использованы для достижения этих результатов и развития этой замечательной альтрурианской цивилизации. Я прекрасно понимаю, что мой долг — выполнить эту работу для человечества, но когда я думаю о огромных библиотеках, написанных на незнакомом языке, которые нужно не только читать, но и изучать, чтобы проследить за действием эволюционных сил, которые привели к этим грандиозным результатам, я поражаюсь масштабу стоящей передо мной задачи.

— Не пугайтесь, — сказал Оква, — этого множества
объёмные тома. Эти записи сохранились только для справки.
Учёные всех времён изучали их с особой целью — сократить и упростить
излагаемые в них уроки для студентов, которые не могли позволить себе
пренебрегать другими, более важными предметами, чтобы ознакомиться с
деталями многотысячелетней истории. Поэтому уроки, имеющие
постоянную ценность, например, связанные с социальным, экономическим
и нравственным развитием народа, были тщательно систематизированы.
в форме привлекательных конспектов с краткими ссылками на
авторитетные источники. С помощью этих уроков по истории, разработанных для
учеников наших школ, учащиеся могут быстро проследить каждый этап
нашего развития, начиная с первобытного полуцивилизованного состояния
и до настоящего времени, а если они захотят изучить какой-либо вопрос
более подробно, то краткие ссылки приведут их к нужному разделу и
странице. Итак, моя дорогая Некуа, вы обнаружите, что большая часть вашей
работы, которая кажется такой непосильной, уже сделана за вас в нашей школе
Созвучия. Вам поможет ещё кое-что: все эти уроки прогресса
были изложены в форме аллегорий и исторических романов, чтобы сделать их привлекательными. Возможно, вы не смогли бы передать их своему народу в более удобной форме, чем переводя некоторые из работ, которые напрямую связаны с тем, что им нужно понять.
 В этих работах в наиболее привлекательной форме прослеживается действие всех эволюционных сил, которые способствовали развитию нашей альтрурианской цивилизации в том виде, в каком вы её видите сегодня.

«Это действительно, моя дорогая Оква, избавляет меня от сомнений и
опасение, граничащее почти со страхом, охватывало меня всякий раз, когда я думал о том, чтобы
прочитать столько тяжеловесных томов, чтобы получить ясное представление о
силах, которые способствовали созданию ваших нынешних идеальных условий. Это также
объясняет мне, почему весь ваш народ так ясно понимает каждую
экономическую, социальную и этическую проблему. Этому учат детей в ваших
начальных школах.

«Да, — сказал Оква, — блага высокого уровня цивилизации
можно сохранить, только воспитывая детей в стране, где
Всеобъемлющее понимание законов прогресса, благодаря которым обеспечиваются эти
блага. В то время как очень немногие могут привести в движение механизм, с помощью которого массы могут быть избавлены от любого бремени, которое может быть на них возложено, до тех пор, пока дети не будут повсеместно обучены этим вопросам, немногие смогут снова поработить их. Эти так называемые «великие проблемы», которые, как вы сообщаете мне, не дают покоя умам ваших государственных деятелей, должны быть хорошо понятны детям.
Поэтому мы учим этим вещам детей, в то время как ум является наиболее
восприимчивый и наиболее способный быстро усваивать знания ".

"Но, - заметил я, - звучит так странно слышать, как вы говорите о детях"
глубоко понимая эти вопросы всемирной важности, с
которыми великие государственные деятели внешнего мира боролись веками,
не найдя решения ".

"В этом нет ничего странного", - сказал Окуа. «Разум ребёнка пластичен и примечателен тем, с какой лёгкостью он воспринимает и
запоминает впечатления. Когда он достигает взрослого возраста, эти впечатления
кристаллизуются и их трудно изменить. Отсюда важность
правильно воспитывать ребенка, прививая правильные привычки мышления по этим
жизненно важным вопросам, от которых зависит его будущее благополучие и благополучие каждого другого
человека. Если впечатления в уме ребенка являются
ошибочными, они могут выкристаллизоваться и сохраняться на протяжении всей
жизни, какими бы абсурдными они ни были. В качестве наглядной иллюстрации этой тенденции я могу привести лишь некоторые из популярных в этой стране идей, которые были распространены в то время, когда старая экономическая система изжила себя и порождала повсеместную бедность и страдания.
люди. В тот период все обмены между людьми были
на денежной основе, и немногие контролировали деньги, в то время как многие
не могли использовать свой труд для производства необходимого им богатства
потому что они не могли получить деньги для осуществления необходимых обменов.
Реформаторы того времени громко заявляли о необходимости больше денег,
в то время как влиятельные умы большинства настаивали на том, что нужно меньше денег, чтобы на имеющиеся деньги можно было купить больше; а другие были так же уверены, что нужно больше налогов на иностранные товары
-
Страны как раз были тем, что могло облегчить промышленную депрессию,
сохраняя внутренний рынок для продукции нашего собственного труда.
Не допускайте иностранные товары на рынок с помощью высоких тарифов
и защищайте отечественную промышленность — такова была доктрина.
Но мы не можем не улыбнуться, читая о том, что те же самые люди,
которые хотели исключить иностранные товары с наших рынков, чтобы
защитить наш собственный труд, рассчитывали получать доходы от
налога на иностранные товары для управления государством.
Сейчас трудно представить, что кто-то из здравомыслящих людей когда-либо
вынашивал такие абсурдные и эгоистичные идеи.
противоречивые мнения, но, тем не менее, это факт, как показывает история того времени. Эти абсурдные представления не могли бы укорениться в человеческом сознании, если бы в детстве людей приучали к правильным рассуждениям.

 «И это, — сказал я, — представления, которые преобладают в настоящее время в моей стране, и в результате некоторые очень богаты, в то время как многие бедны и испытывают трудности. Те немногие, кто протестует против этой системы,
называются чудаками, агитаторами и опасными личностями».

«Этого и следовало ожидать, — сказал Оква. — Подобные причины порождают подобные следствия».
подобные эффекты. Человеческие массы всегда склонны высмеивать и
преследовать отдельных людей, которые знают больше, чем массы,
физически намного более могущественные. Это протест грубой силы
против умственного, морального и духовного превосходства. Именно поэтому
Иисуса распяли, и именно поэтому ваших реформаторов современности
обвиняют в том, что они чудаки, агитаторы и опасные личности. Это
неизменная черта человеческой природы на определённом этапе развития.

«Я давно придерживаюсь этих же взглядов, — ответил я, — но
наглядные примеры, которые можно извлечь из вашей истории, ответят на все эти вопросы, и они должны быть доведены до сведения нашего народа при первом же объявлении об открытии этого внутреннего мира, где решены все важнейшие проблемы человеческого развития. Я обнаружил, что ваш язык удивительно легко учить, и, судя по тому, что вы говорите, я ожидаю, что уроки из вашей истории будут столь же лёгкими, но мне всё равно нужна ваша помощь. Я хочу максимально эффективно использовать свои возможности, и для этого мне нужен ваш опыт.
Наблюдение и изучение алтрурийской цивилизации в её современном виде.

— Итак, для начала, — сказал Оква, — я бы посоветовал вам завершить отчёт об экспедиции, которая привела вас в этот внутренний мир; краткое описание вашего приёма; цивилизация, которую вы обнаружили, какой она показалась вам на первый взгляд, и информация, которую вы собрали в ходе общения с людьми о постепенном развитии страны от полуварварских условий, существовавших в древние времена. Это следует отправить
как можно скорее. Это станет отличным введением в серию работ, состоящих из ваших собственных наблюдений за существующей системой образования, обычаями людей и методами ведения бизнеса, а также из переводов нашей литературы, которые будут полезны вашему народу. При подготовке отчёта о вашей экспедиции и ваших открытиях вам не понадобится помощь, а когда дело дойдёт до переводов из наших библиотек и путешествий по пяти великим землям, вам помогут опытные учёные, куда бы вы ни отправились.

«Что касается работы здесь, в этом внутреннем мире, — сказал я, — то я не сомневаюсь, что среди таких людей она будет выполнена хорошо, но как мы передадим информацию через ледяные барьеры на границе? Поначалу я возлагал большие надежды на ваши дирижабли, но обнаружил, что, хотя в этом спокойном климате они в порядке, в бурной атмосфере внешнего мира они будут не просто бесполезны, а совершенно непригодны, и в нынешнем виде их пассажиры не прожили бы и часа в условиях сильного холода в холодных зонах.

— Я не предвижу непреодолимых трудностей, — сказал Оква.
этот источник. Изобретатели дирижабля ничего не знали о штормах
и холоде и поэтому не предусмотрели защиту от них. С исследователями Арктики дело обстоит иначе. Наши изобретатели научились
легко и безопасно перемещаться в атмосфере. Это главное. Теперь вы, люди внешнего мира, можете продолжить работу,
которую начали наши изобретатели, и построить корабли, способные выдержать шторм.
После моего возвращения с конгресса «Минерва» я узнал, что капитан
Бэттелл работает над этой проблемой с хорошими перспективами на успех. Я
Не верьте, что для человеческого разума нет ничего невозможного, если он действует в соответствии с законами природы. Завод по производству дирижаблей на озере Библис к вашим услугам, со всеми необходимыми материалами, оборудованием и механическими навыками. Всё, что нужно, — это всестороннее понимание атмосферных условий во внешнем мире, и вы привезли эти знания с собой. Это всё, что нужно было нашим изобретателям, чтобы построить дирижабль, способный справиться с любой чрезвычайной ситуацией.

«Вы меня очень воодушевляете», — сказал я. «Капитан Бэттелл попросил
«Я прошу вас помочь мне в этой работе, совершая экспериментальные полёты к границам,
чтобы проверить предложенные усовершенствования и провести наблюдения».

 «Тогда, кажется, всё идёт хорошо, — сказал Оква, — но нельзя терять время. Вы должны как можно быстрее собрать материалы для своего первого тома, потому что я чувствую, что он скоро понадобится». С этой целью я хочу, чтобы вы с капитаном Гано завтра отправились со мной в Орбителло, чтобы посмотреть, как идут дела. Что вы об этом думаете?

 — Подумайте об этом! — сказал я. — Я очень хотел отправиться в это путешествие и
Мы ждали вашего возвращения только для того, чтобы у нас была компания, которая могла бы помочь нам в наших наблюдениях.

 — Тогда, — сказал Оква, — мы отправимся в путь пораньше, и я позвоню на «Полярис» и «Диону», чтобы они встретили нас и привезли Баттелла и Хьюстона. Я знаю, что Норрена будет очень рад встрече с вами. Он ходячая энциклопедия знаний, и я знаю, что вам понравится с ним знакомство. Но, — добавила она после секундного колебания, — вам нужно отдохнуть, и я пойду. Не унывайте. Всё хорошо, и не забывайте, что в правде, когда она свободна, заключена удивительная сила, способная устранить ошибки на вашем пути
человеческого прогресса, — и, поцеловав меня на прощание, она ушла.




 ГЛАВА XI.

 ВОЗДУШНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ — СМЕНА МЕСТОПОЛОЖЕНИЯ — ДОМА ДЛЯ МАТЕРЕЙ — ЭВОЛЮЦИЯ
 ОТ СОРЕВНОВАТЕЛЬНОГО ИНДИВИДУАЛИЗМА — ГОРЫ — БАТТЕЛЛ ПРИСОЕДИНЯЕТСЯ К НАМ — ОРБИТЕЛЛО — ВЕЧНАЯ МИРОВАЯ ВЫСТАВКА — ОТДЕЛ ОБМЕНА —
 ДЕЛО КОНТИНЕНТА — НОРРЕНА — НАРОДНАЯ ПЕЧАТЬ — СОВЕТ — ВСЕ
 ВОПРОСЫ, ПРЕДСТАВЛЯЕМЫЕ НАРОДУ — БИБЛИОТЕКА ВСЕОБЩЕГО ЗНАНИЯ.

[Иллюстрация]


 Все приготовления к нашему предполагаемому путешествию во внутренние
районы были завершены, и когда солнце показалось из-за восточного края
На южной границе мы погрузились на дирижабль. Наша группа состояла из
Макнейра, Иолы, Оки, капитана Гано и меня. Я занял место у штурвала рядом с Макнейром и сказал ему, что хочу взять уроки воздушной навигации. Он любезно объяснил, как пользоваться электрической клавиатурой, которая управляла механизмами, и я нашёл это настолько простым, что мне не понадобился инструктор. В этой спокойной атмосфере всё, что мне нужно было сделать, — это направить
корабль в нужном нам направлении и включить двигатель, пока мы не
достигли желаемой скорости. Все движения
управление судном находилось под абсолютным контролем. Я обнаружил, что рулевое управление
устройство можно легко отрегулировать для преодоления слабого ветра, и
рассудил, что те же принципы позволят нам справиться со штормом.
Этот первый практический опыт в воздушной навигации придал мне уверенности.

Наш курс лежал немного к северо-западу, и вскоре мы покидали территорию
большого общинного сельскохозяйственного района, который мы теперь считали своим домом.
По нашим расчётам, было уже первое февраля, и я начал
прикидывать, сможем ли мы подготовиться к
попытаться совершить предложенное путешествие во внешний мир в северное
лето. Если бы мы это сделали, это, безусловно, потребовало бы больших усилий.
 Эти мысли постоянно крутились у меня в голове, и они
подстёгивали меня собирать всю возможную информацию для книги, которую
я готовил.

 Страна, по которой мы проезжали, всё ещё была сельскохозяйственной, но
поверхность была более неровной, и общий ландшафт соответственно
изменился, представляя нашему взору приятное разнообразие. Мы все еще
видели великолепные коммунальные дома с соответственно большими площадями
возделываемых земель, но мы также видели коттеджи, собранные в группы,
с большими общественными зданиями, которые, как сообщил нам Макнейр, были школами,
общественными залами, домами престарелых, больницами и, в особенности, домами для
будущих матерей, которые считали, что идеальные условия, которые обеспечивали эти
дома, обеспечат наилучшее развитие их детей.

Меня поразило количество и великолепие этих домов для
матерей. Я заметил, что в каждом общежитии есть отделение
для ухода за матерями, и теперь я обнаружил, что самые большие здания
Всё, что я когда-либо видел, было посвящено исключительно этой цели. В
ответ на мои расспросы мне сообщили, что такая забота о материнстве
является универсальной чертой во всём внутреннем мире. Но в этом, как и во
всём остальном, преобладает свобода. Мать всегда вольна выбирать
для себя условия. Многие предпочитают эти большие общественные дома, которые находятся
исключительно под контролем женщин, в то время как другие, с другим
характером, предпочитают большую уединённость в своих квартирах, но
все они одинаково относятся к этому периоду ожидания материнства, в котором
условия рассчитываются для получения наилучшего дородовой
влияет на будущего ребенка.

Для этой цели, разные темпераменты требуются различные
окрестности. Впечатления, производимые красивыми пейзажами и общением с людьми
, с одной стороны, могут быть легче получены чтением, лекциями,
музыкой и интеллектуальными развлечениями - с другой. Неперевернутый вкус
мать всегда считается надежным ориентиром в выборе наилучшего в каждом конкретном случае
и всегда предоставляется самое лучшее.

В то время как в стране, над которой мы проезжали, не было такого же
Искусственный вид, как будто выложенный по одному единому шаблону, как
там, где мы находились с момента нашего прибытия в Алтрурию, я всё же
заметил общую тенденцию людей собираться в большие сообщества. Мы
проехали через обширные дикие земли, которые предоставляли широкие
возможности для уединённых жилищ, но нигде не увидели ничего подобного.
Это побудило капитана Ганоэ спросить, есть ли какой-нибудь закон,
запрещающий людям селиться отдельно и возделывать эти дикие земли.

«Ничто, кроме естественного закона, — сказал Оква, — не побуждает людей к этому».
то, что наиболее способствует их счастью. Жители
этой страны не любят тяжёлую работу и на собственном опыте
поняли, что, чтобы избежать тяжёлой работы, они должны работать
вместе, как одна семья, каждый для всех и все для каждого. В былые времена
люди в своём невежестве жили отдельными семьями, состоящими
из мужа, жены и их детей. Они тратили свою энергию на
отдельные усилия и зависели от тех немногих, у кого хватало ума
работать сообща. Когда массы стали более разумными
они объединялись в общины и сотрудничали друг с другом, чтобы
выжать максимум из своего труда и не платить дань
спекулянтам, которые вообще не работали. Вскоре они поняли, что не могут
потреблять всё, что производят, и стали работать меньше, а наслаждаться больше.

— «Но, — спросил капитан, — разве у вас нет соглашения, по которому мужчина и его жена могли бы отправиться на эти дикие земли и построить себе дом?»

«У нас, конечно, нет соглашения, — сказал Оква, — которое помешало бы им это сделать. Но если бы они попытались провести такой эксперимент, это не
Это не могло продолжаться долго. Как только они обнаружили, что вынуждены постоянно трудиться, чтобы
обеспечить себе скудное существование, в то время как основная масса
населения в общинах проводила одиннадцать двенадцатых своего времени,
наслаждаясь отдыхом и приятными развлечениями, они стали искать
приюта в большом общем доме, где рады всем, кто готов внести свою
лепту в общее дело.

 — Но, — сказал капитан, — вы говорите, что жители этой страны когда-то
жили в отдельных домах. Люди во внешнем мире делают это сейчас, и
они считают, что это наилучшее возможное условие для развития
высочайшего качества. Как удалось убедить индивидуалистов этой страны отказаться от своих личных владений и вместо этого принять участие в общественной собственности на продукты своего труда?

 «Они переросли свои предвзятые мнения», — сказал Оква. «Среди реформаторов прошлого не было более искренних, чем многочисленный и очень умный класс индивидуалистов, которые считали, что земля должна принадлежать народу и что каждый владелец должен платить общине за пользование землёй пропорционально её стоимости как земли, не считая
ценность улучшений. Эти реформаторы согласились на отмену
земельных титулов и в соответствии с доктринами, которые они
долго и настойчиво пропагандировали, взяли свои земли в частную
собственность и платили общине налог за их использование. Будучи
индивидуалистами, они не могли возражать против того, чтобы другие
люди объединялись в общины и имели всё общее. Но когда они обнаружили, что им приходится работать гораздо больше,
чем их соседям, они остались верны своим интересам и присоединились
к сообществам, где их труд стал гораздо более эффективным. Они
Они обнаружили, что вместо того, чтобы жертвовать какими-либо своими правами, они на самом деле сделали эти права более ценными, избавившись от тяжёлой работы. Со временем общинный налог на землю был отменён, и тогда любой человек мог взять участок земли и обрабатывать его по своему усмотрению, не платя налог за эту привилегию. Но это право никогда не использовалось, так как оно лишило бы людей, которые таким образом обеспечивали себя, свободного доступа к общему богатству общины и общим преимуществам, которые принадлежат общине
жизнь. Они могли входить в общинные дома только в качестве гостей и незнакомцев,
и хотя в бесплатных развлечениях им никогда не отказывали, гордые и энергичные
индивидуалисты никогда бы не подумали о том, чтобы добывать себе пропитание,
путешествуя по окрестностям. Они, естественно, предпочли бы выполнять свою долю работы,
чтобы создать общий фонд. Поэтому все наши индивидуалисты живут в наших
общинных домах и не стремятся к каким-либо индивидуальным владениям.
Их общественный интерес в отношении общего богатства значит для них гораздо больше, чем
всё богатство, которое они могли бы создать своими индивидуальными усилиями.

«Но, — спросил капитан, — разве вы не разрешаете частную собственность в этих общинах?»

 «Да, разрешаем, — ответил Оква. — Все люди могут накапливать имущество, которое они создают своим трудом, если хотят обременять себя заботой о нём. Но поскольку в общих хранилищах есть всё необходимое для удовлетворения любых потребностей, нет смысла в частной собственности ни на что, кроме личных вещей, которые обычно не представляют ценности ни для кого другого. Члены сообщества могут брать из общих запасов всё, что им нужно, и разумные люди не стали бы обременять себя
они заботятся о большем, чем могут использовать. Жажда
накопления собственности, которая, как мне сообщили, так распространена
во внешнем мире, если бы проявилась здесь, была бы воспринята как
признак безумия и рассматривалась бы соответствующим образом. Обычному
альтруианцу очень трудно понять, что люди могут стремиться
накопить богатство, которое они не в состоянии потратить. Но когда мы просматриваем страницы нашей ранней истории, когда законные деньги были средством обмена и мерилом стоимости, люди
безумная погоня за деньгами, в которой они пренебрегали всеми интересами человечества».

Теперь мы приближались к региону, где искусство и природа, казалось, объединились в одном мощном и упорном стремлении превзойти друг друга в завораживающей красоте и суровом величии, которые можно было добавить к этой картине. По обеим сторонам простирались обширные возделанные земли, перемежающиеся парками, лужайками и украшенными садами, которые свидетельствовали о работе самых искусных ландшафтных дизайнеров. Под нами
Коцитас извивался, направляясь к далёкому океану, между своими
лесистые берега, словно сверкающая серебряная тропа, а перед нами
великий континентальный водораздел с его высокими горными вершинами,
пронзающими облака, закрывал нам вид на запад. В какой-то момент мы
восхищались суровым величием этой прекрасной горной цепи, а в другой
— красотой богато украшенного пейзажа, где искусство превзошло природу. В общем, пейзаж, открывшийся нашему взору из кабины нашего дирижабля, летевшего на высоте нескольких тысяч футов, был великолепен, и словами его не описать.

Когда мы приблизились к горам, Макнейр взял управление кораблём на себя и
сделал крюк на юг, откуда открылся вид на могучую долину, по которой
Коцитас спускается на равнину. По обеим сторонам
горными потоками, переливающимися через скалы, стекали воды
глубокой реки. Здесь природа во всём своём величии
демонстрировала свою титаническую мощь. Но внезапно нашему взору
открылась другая картина, в которой искусство проявило себя как
владыка всех сил природы. Это было больше похоже на город, чем все, что мы видели с тех пор, как уехали
Сан-Франциско. И всё же он был совсем не похож ни на один город, который я когда-либо видел. Я был ошеломлён его внезапным появлением на фоне этой чудесной панорамы природы и искусства, которая, казалось, околдовывала нас.

 Во всех направлениях виднелись роскошные здания из белого и серебристого камня, окружённые богато украшенными садами. Ни дыма, ни пыли, ни убогих лачуг, напоминающих о бедности и нищете, характерных для городов внешнего мира. Вдали открывалась панорама красоты и величия, больше похожая на картины
великолепная мечта на день летнего солнцестояния, а не какое-либо реальное достижение человеческого мастерства
и человеческого вкуса. Это было больше похоже на воображаемую обитель богов, чем на
жилище людей.

Это был Орбителло, и, когда он лежал перед нами, он представлял собой
сцену, находящуюся за пределами моего понимания. Он располагался на возвышенном плато и был почти полностью окружён изгибом реки,
которая протекала вокруг него с трёх сторон, с запада, юга и востока,
словно серебряная дорога, по которой скользили электрические яхты самых разных размеров и типов. Это была мечта о красоте, которую, увидев однажды,
Это никогда не сотрётся из памяти.

"Это, — сказал Макнейр, — наша континентальная штаб-квартира. Когда-то здесь был большой город, но все остатки старых построек были давно снесены. Однако это место настолько удобно расположено, что его выбрали в качестве главного делового центра для всех департаментов государственной службы. Это излюбленное место встреч большого количества людей со всего мира. Отсюда и количество зданий для
размещения посетителей. По сути, это вечная Всемирная выставка,
миниатюрная копия современного мира. Лучше и не придумаешь
место для изучения цивилизации внутреннего мира во всех её проявлениях.

Макнейра прервал знакомый голос, выкрикнувший хорошо знакомое
«Эй, на корабле!» и, когда мы обернулись, чтобы посмотреть, откуда он доносится,
к нам подошёл ещё один дирижабль, и мы обменялись приветствиями с нашими
старыми товарищами по команде, Бэттлом и Хьюстоном, и нашими спасителями, как мы их называли,
Полярисом и Дионой, которые обратились к нам по-английски.

— Пожалуйста, говорите на альтрурианском, — сказал я. — Я отказался от английского, за исключением
экстренных случаев, так как стремлюсь совершенствовать свой язык.
на вашем родном языке. Помните, что я стал гражданином Альтрурии
и не хочу продолжать использовать иностранный язык.

 «А мы, — ответила Полярная звезда, — хотим совершенствовать свой английский,
потому что хотим посетить Америку и говорить как местные жители, как только
будет построен корабль, который позволит нам путешествовать по
замороженным регионам, не замёрзнув самим».

— И один, — ответил я, — который может держаться на курсе при боковом ветре
со скоростью от пятидесяти до ста миль в час.

 — Не беспокойтесь на этот счёт, — вмешался Бэттелл. — У нас есть
основные части оборудования завершены, и все, что осталось сделать
вам предстоит совершить пробную поездку на южную границу и посмотреть
как это будет работать в шторм, а тем временем мы попробуем свои силы
при строительстве такого, который будет защищен от холода полярной зимы
. Лучше отправляйтесь на южную окраину сейчас, пока там сравнительно тепло
и протестируйте наши усовершенствования в шторм.

"Хорошо", - сказал я. "Я согласен. Но кто пойдёт со мной? Мне нужен кто-то, кто сможет не только выдержать холод,
но сможете проводить наблюдения. Во время шторма одному человеку будет не до сна, каким бы совершенным ни было ваше оборудование.

— Я предлагаю, — сказал Бэттел, — чтобы вы взяли Лифа и Эрика, которые являются первоклассными механиками, а также учёными. Это их просьба, и она должна быть удовлетворена. Нам нужны и Хьюстон, и капитан Гано, чтобы помочь в строительстве судна, устойчивого к холоду. Вот план работы, который я предлагаю. Как он вам?

 «Мне подходит всё, что ведёт к успеху», — сказал я. «Раз вы
Я уже завершил изобретения, которые обдумывал, и будет справедливо, если вы будете диктовать, как их использовать, пока мы не сможем усовершенствовать ваши изобретения, в чём, кстати, я надеюсь, не будет необходимости.

 — О да, будет, — сказал Бэттелл. «Как только не останется места для улучшений, всё станет идеальным, и если нам нечего будет делать, не для чего будет жить и не будет улучшений, которые можно было бы внести, то мы, скорее всего, будем так же несчастны, как сейчас, когда нам не терпится усовершенствовать дирижабль или достичь любой другой цели, которая нам дорога
для нас. Это рабочий мир, и мы — рабочие, и когда не будет работы, мы окажемся бесполезны на нашем нынешнем уровне развития.

 — Ты говоришь как философ, — сказал я. — Можно подумать, ты окончил альтрурианский университет.

 — Так и есть, — ответил Баттелл. — Разве ты не говорил об альтрурианской философии
всё то время, что мы были вместе на «Ледяном короле»? Так что я был в какой-то степени
готов к тому, что мы обнаружили в этой высокоразвитой стране.

 — Но в чём дело? — спросил я, когда дирижабль Бэттелла полностью остановился.
остановился и, казалось, начал падать. Прежде чем я оправился от удивления,
он легко приземлился на вершине колоссального сооружения, и
Макнейр, очевидно, стремился к тому же месту, так как направил наш корабль по кругу, как я часто описывал. Я видел, как работает одно из усовершенствований Бэттелла, и не мог не заметить, что оно несомненно успешно. Механизм, который управлял бы судном во время его падения на землю, казался мне более сложным в изготовлении, чем тот, который удерживал бы его на курсе против встречного ветра.

Через минуту мы уже были на поверхности. «Поларис» и его команда, так сказать,
сошли на берег, и мы сердечно пожали друг другу руки, а затем
прогулялись по крыше этого огромного здания. Всё в нём, казалось,
свидетельствовало о том, что оно было специально спроектировано для
размещения гигантских предприятий. Оно было построено из
полупрозрачного материала, который мы так часто встречали в районе,
где мы поселились. Карниз, окна и двери были
облицованы алюминием, что придавало ему особое величие.

Макнейр, который всегда был готов дать объяснения, сообщил нам, что
это был Континентальный департамент обмена, через который осуществлялись все
коммерческие сделки между различными районами по всему
континенту. Это был главный центр распределения,
и он имел такое же отношение к континенту, как и Окружная
биржа к нескольким населённым пунктам, из которых она состояла.
 Местные магазины осуществляли фактическую доставку товаров
населению. Эти более крупные биржи, Окружная и Континентальная, не
на самом деле они вообще не занимались товарами, а собирали заказы от
потребителей и отправляли их напрямую в те населённые пункты, где требовались
товары, таким образом экономя много ненужного труда при обработке и
транспортировке. Фактический обмен товарами всегда происходил напрямую
между производителями и потребителями.

 Я не совсем понимал всё это, но это подготовило меня к предстоящему
уроку. Я внимательно следил за всем, что можно было увидеть и услышать, так как это был ценный материал для книги, которую я сейчас
был уверен, что я мог бы заложить перед людьми внешнего мира.

Он сейчас был полдень, и предложил Макнейру, что настало время для
ужин. "Нет сомнения, - сказал он, - ваши пятнадцать сотен миль путешествия
учитывая аппетит". И опускаясь на предложение, мы
все ступила на лифте, а спускались к самой большой обеденный зал
Я никогда не видел. Казалось, что за столами сидели тысячи людей, тихо беседуя и наслаждаясь обедом. Мы сели за свободный стол, и Оква сказал:

«Я закажу для всех, так как наши американские гости ещё не совсем знакомы с нашими обычаями». Нажав на кнопку рядом с собой,
я с удивлением увидел, что центр стола исчез, но появился снова, прежде чем я успел прийти в себя и задать вопросы. Он был заставлен самыми аппетитными блюдами. Оква объяснила, что эти центральные столы, на которых стояла еда, находились на вершине лифта, соединявшегося с кухней внизу. Когда поступал заказ, стол уже был готов, чтобы занять место
тот, который спускался на лифте. Все двигалось с бесшумной
быстротой; не было суетливых официантов, не нужно было ждать, пока выполнят заказ.

 После ужина мы прошли в большую гостиную, элегантно обставленную
стульями, диванами, софами и т. д., с великолепной обивкой. Я заметил
стулья и диваны на колёсиках и попросил Макнейра объяснить, и
он ответил:

"Эти стулья передвигаются с помощью электричества, которое вырабатывается аккумуляторами"
прямо под сиденьями. Вы включаете питание, нажимая кнопку на
рычаге рядом с вами, и управляете ими с помощью ног. Вы часто будете
Их можно встретить, особенно в таких крупных городах, как Орбителло,
где уставшим путешественникам и людям, приехавшим по делам в различные
департаменты, нужно куда-то добираться. В старину официанты передвигали эти стулья
вручную, но с появлением электричества были заменены электродвигатели
, и теперь люди, пользующиеся этими стульями, в них не нуждаются.
помощь, и все, что должны делать стульщики, - это следить за тем, чтобы стулья
были возвращены на свои места ".

После небольшого инструктажа мы без труда добрались туда, куда нам было нужно.
Рады в наших стульев, и регулируя их направление и скорость, с
совершенная легкость. Этот новый опыт был настолько огромен, что мы решили
посещение ведущих интересное в этих электрических стульев.

Первым местом посещения стало офисные здания этого великого
Континентальный Обмен. Мы заняли свои места в большой лифт, номеров и
передается в канцелярию комиссара обмена. По обеим сторонам большого зала стояли полки с большими книгами, в которых, как нам сообщили, содержалась статистика производства, присылаемая из
в каждом округе дважды в год, в конце каждого сельскохозяйственного сезона. Эти записи показывают, сколько излишков есть в каждом округе для обмена и из чего они состоят. Эта информация предназначена для отдела заказов и поставок, который находится на том же этаже, куда мы направлялись на своих креслах.

 Здесь мы вошли в длинный зал, по обеим сторонам которого стояли столы и электрические приборы. Присутствовавшие на заседании клерки, каждый из которых
представлял округ, были выбраны округами на эти должности
благодаря их глубокому знанию потребностей
их нескольких населенных пунктов и излишков, которые у них были для обмена.

Окружные комиссары отправляли свои приказы своему собственному клерку, который
был выписан телеавтографом на его собственном столе. Приказ был немедленно отправлен
тем же методом в округ, у которого были излишки,
через его собственного секретаря и дубликат этих приказов в Архивный отдел
. Эти приказы, полученные от окружных комиссаров,
были переданы сообществам, имеющим излишки. Сообщество
Затем Департамент обмена отправил его прямо туда, где он был
нужен.

При такой системе распределения товары передавались напрямую от
производителя к потребителю и никогда не обрабатывались более одного раза.
Производители хранили излишки у себя до тех пор, пока не получали заказы от потребителей, которым они были нужны. У комиссара биржи в Орбителло был сводный отчёт о
запасах, хранящихся в каждом районе, и в каждом районе были свои клерки в отделе заказов и поставок
Континентальной биржи. Когда сельскохозяйственному району требовались машины, музыкальные инструменты, мебель, одежда и т. д.,
заказ на то же самое передавался его собственному клерку в Департаменте
обмена и сразу же отправлялся в округ или округа,
имеющие излишки необходимых продуктов. А когда производственному
округу требовались продовольственные товары, заказы отправлялись клерку
Континентальной биржи, и заказ передавался в ближайший сельскохозяйственный
округ, имевший излишки для обмена.

При такой системе организованного обмена, если какой-либо район обнаруживал, что
на его складах накапливается излишек товаров, на которые нет спроса,
это было достаточным сигналом о том, что пришло время
сократите производство по этой конкретной линии. Из того, что мы могли наблюдать в работе этой системы, проходя через этот отдел, мы могли с лёгкостью понять, как закон спроса и предложения, если ему позволить действовать свободно, без искусственных ограничений, стал бы идеальным регулятором в мире торговли. При этой
альтрурианской системе обмена никогда не было бы избытка товаров на рынке в одном месте и дефицита в другом.

— Вы видите здесь, — сказал Макнейр, — деловой дом, который занимается торговлей на
континенте, где проживает более двухсот миллионов человек.
Все продукты, производимые в земледелии, в торговле, на фабриках и в шахтах,
практически покупаются и продаются в этом учреждении, и всё это без
какого-либо волнения и суеты, тяжёлого труда и забот, характерных для
сравнительно небольших деловых домов Нью-Йорка и Лондона.

«Я вижу свидетельства, — заметил я, — самой замечательной деловой системы в
огромных масштабах. Но вопрос, который будет задан во внешнем мире, будет звучать так: как оплачиваются эти товары и как устанавливаются цены и корректируются счета без денег? Вот что будут спрашивать люди
внешнего мира захотят понять. Я прошу для них больше, чем для себя.

 «В этом нет ничего сложного, — сказал Макнейр. — Здесь товар обменивается на товар так же, как и во внешнем мире, но при сотрудничестве элементы процента, прибыли и ренты были устранены. Цена товара определяется количеством труда, затраченного на его производство и распространение. Это, конечно, относится только к тем товарам, которые пользуются спросом. На производство того, что никому не нужно, может быть затрачено много труда.
Такой труд был бы напрасной тратой сил здесь, как и где-либо ещё».

«Я думал об этом, — ответил я, — но не искал трудностей. Я говорил только о таких предметах первой необходимости, удобствах и роскоши, которые потребители хотят приобрести. Как устанавливаются цены, каков стандарт и как рассчитываются балансы?»

«Эти вопросы, — сказал Макнейр, — хорошо сформулированы, чтобы дать краткое, но в то же время исчерпывающее представление о наших методах ведения бизнеса. Мы легко определяем с помощью статистики среднее количество минут, часов
и дни труда, затраченные на производство каждого товара, который
попадает в общее пользование. Сюда входит труд, затраченный на
необходимую транспортировку, контроль и распределение. Следовательно, в
наших расчётах стоимость всех видов товаров учитывается как
затраченный труд. Это то, что во внешнем мире назвали бы ценой. За определённое количество часов труда в одной
сфере полезной деятельности для общества можно получить столько же
часов труда в другой сфере, и обмен происходит по этому принципу
основа. Главной целью этой системы обмена является обеспечение равной и справедливой оплаты для всех.

"Но как оплачиваются все эти многочисленные работники на ваших железных дорогах, в ваших магазинах и в различных отраслях промышленности?" — спросил капитан
Гано.

"Очень просто, — ответил Макнейр. — Люди производят все товары и оказывают все услуги, и люди пользуются всеми благами. Вот и всё, что можно сказать по этому поводу. Мы производим то, что потребляем, и потребляем то, что производим, не платя никому за право
пользуясь этими естественными правами, как вынуждены делать люди во внешнем мире.

«Но, — сказал капитан, — вы хотите сказать, что все эти опытные клерки и бухгалтеры, а также управляющий, который следит за всем этим, получают не больше, чем рабочие на фермах, в магазинах, на фабриках и в шахтах?»

«Почему они должны получать больше, чем люди, занятые тяжёлым трудом?» — спросила Иола. «Они получают всё, что могут съесть. Если они
будут есть чуть больше или чуть меньше, никому не будет дела. Они могут есть всё, что хотят
Я хочу, чтобы они работали не больше, чем другие люди, и я не могу понять, как они могут потреблять больше еды или одежды, не вредя своему здоровью и не испытывая дискомфорта. Я не могу представить, чтобы кто-то хотел есть больше или носить больше одежды, потому что он занимает какую-то ответственную должность. А вы, капитан Ганоэ?

— Признаюсь, — ответил капитан, — ваш вопрос некорректен. И
это не первый раз, когда меня озадачивают ваши замечания. Я
не говорю, что вы неправы, но я никогда не слышал, чтобы вопросы решались таким образом
так было до тех пор, пока я не погрузился в этот внутренний мир. Я могу лишь сказать, что я в замешательстве, и хотя я не понимаю вашу философию, я восхищаюсь вашей цивилизацией.

«И, — ответила Иола, — я не могу понять, как кто-то может восхищаться нашей цивилизацией, не принимая нашу философию. Цивилизация народа — это лишь претворение в жизнь ментальных и моральных концепций народа. Наша цивилизация — это логическое следствие нашей философии.
Люди всегда сначала думают, а потом действуют. Наша философия — это то, что мы
думаем, а наша цивилизация — результат того, к чему она нас побуждает.

«Что ж, — сказал капитан, — это, безусловно, побудило ваших людей делать много такого, что выглядело бы очень странно во внешнем мире, но, похоже, здесь всё в порядке».

Окуа, который незаметно отделился от нашей группы, присоединился к нам в сопровождении человека внушительной наружности. Он был ростом около шести футов и четырёх дюймов, с каштановыми волосами, густой бородой, голубыми глазами, светлой кожей и высоким умным лбом. Оква представил его как Норрену, главу Департамента образования Континента. Его речь была очень мягкой, приятной и доброй, но твёрдой и решительной.
Повернувшись ко мне, он сказал:

«Я надеялся, что у меня будет возможность познакомиться с Джеком
Адамсом, учёным Ледяного Короля, но Оква говорит, что я должен довольствоваться
знакомством с Невой, учительницей. Она сообщает мне, что вы готовите
книгу для публикации в вашей стране и с этой целью тщательно изучаете
нашу цивилизацию».

— Это правда, — сказал я, — и она говорила мне о вас как о человеке, который мог бы оказать мне большую помощь в извлечении уроков, которые были бы наиболее ценными при нашем переходе от соперничества к сотрудничеству.

«Я с радостью окажу вам любую посильную помощь, — сказал он, — но то, что вы видите здесь, — наша завершённая система сотрудничества во всех сферах человеческой деятельности, — будет необходимо для чёткого понимания уроков, которые можно извлечь из истории нашего собственного переходного периода.»

«Спасибо», — сказал я. «И я был бы рад, если бы вы провели для меня экскурсию по отделам и обратили моё внимание на те особенности, которые будут наиболее полезны для меня в данный момент».

«Это та же просьба, которую сделал Оква, так как это займёт
у вас много времени, чтобы найти именно то, что вы хотите, без помощи
человека, который знаком со всеми отделами и который также
понимает характер работы, которой вы занимаетесь.
Для начала мы посетим Департамент общественной печати и новостей
Распространения ".

Теперь мы отказались от наших электрических стульев, поскольку почувствовали необходимость в
физических упражнениях. Когда мы вышли из здания Биржи, Норрена взяла инициативу в свои руки и провела нас в другое грандиозное сооружение, предназначенное для
печати и распространения новостей по всей стране
мир. На верхнем этаже располагался огромный зрительный зал, где можно было проводить публичные собрания
необычных масштабов и где акустические свойства были настолько научно
обоснованы, что все могли слышать выступающего на обычном уровне громкости.

Норрена провела нас сначала в типографию, где печатные листы
выпускались с такой скоростью, какой я никогда раньше не видел.
Они поступали по бесконечной ленте в отдел переплета, а оттуда в готовом виде
в почтовые отделения для рассылки.
Все, казалось, двигалось с той же тихой быстротой, что и мы
заметил в отделе обмена.

 Из типографии мы поднялись на лифте в отдел компоновки, где обнаружили несколько машин, печатающих стереотипные пластины, но операторов нигде не было видно. Норрена сообщила мне, что эти машины работают по тому же принципу, что и телетайп, или пишущий телеграф, и с помощью мультиплексной системы передачи специалист может одновременно управлять несколькими такими машинами в разных частях света. Таким образом, материал для
публикации был доставлен в редакционный отдел в виде
пластины, готовые к печати.

Но самой интересной и важной особенностью этого крупного издательства является способ сбора и распространения новостей. Отдел новостей
связан телеграфной линией с новостными агентствами по всему миру и постоянно получает материалы, представляющие общий интерес, которые классифицируются и распространяются таким же образом среди людей в каждом доме на всём континенте. Печатные страницы содержат более долговечный материал, который считается достойным сохранения.
Экземпляры новых книг рассылаются в аналогичные учреждения в других странах.
Гранд подразделений и ими воспроизводятся, и помещать их в локальные
библиотеки, где все имеют к ним доступ. Это свободное распределение
разведки для всего народа находится под непосредственным контролем
Департамент образования.

Во время заседаний Совета Альтрурии у этого департамента
есть еще одна важная обязанность, которую он должен выполнять. Совет через этот
департамент практически всегда поддерживает связь с
большинством людей. Когда вопрос, представляющий общественный интерес,
тщательно обсуждается со всех сторон, он формулируется и передаётся
В каждом сообществе, где люди заинтересованы в этом, сразу же проводится голосование, и его результаты передаются в совет. Таким образом, за несколько часов можно узнать мнение большинства людей по любому важному вопросу. Люди всегда в курсе вопросов, которые рассматривает совет, и готовы оперативно реагировать. Обычно сообщества принимают решение по любому важному вопросу ещё до того, как он будет им представлен, и сразу же дают ответ. Я мог легко понять, как в условиях развитого состояния
в условиях цивилизации прямое народное управление не только осуществимо,
но и замечательно своей простотой и быстротой исполнения.

Совет действует на все вопросы, в которых две или более районов
интересен и вопрос сформулирован и представлен сразу в
жители таких районов для их одобрения или неодобрения. Но в
любом вопросе большой важности люди не обязаны ждать
очередного заседания совета, но могут по инициативе
сообществ передать вопрос на рассмотрение исполнительного комитета, который собирается
каждый день, и их обязанностью становится вынести вопрос на голосование
народа. Таким образом, при такой системе народ всегда может
добиться незамедлительных действий, поскольку обязанность его должностных лиц — служить,
а не управлять, как они делают во внешнем мире.

 Если принято решение о благоустройстве, заинтересованные районы и сообщества
выделяют необходимые материалы и рабочую силу, и работа продвигается вперёд. Во всех вопросах этот великий совет
является консультативным, и исполнительный комитет принимает только такие
действия по согласованию с народом, и когда какой-либо вопрос согласован,
исполнительная власть действует немедленно, не задавая вопросов. Воля
Народа - это закон, который никто никогда не ставит под сомнение.

Мы быстро миновали большое количество великолепных сооружений,
заполненных всевозможными экспонатами. В Машинном зале были представлены образцы
всех мыслимых механических устройств. Другое обширное здание было посвящено
текстильным тканям всех видов. У каждой отрасли была своя выставка.
У всех великих дивизионов были похожие здания. Везде,
любезные служащие были готовы показать нам все, что угодно, и предоставить любую информацию
, которую мы пожелали. И одна примечательная вещь заключалась в том, что, хотя все
казалось, стремились выставить товары на выставке, никто никогда
не пытался нам что-либо продать, как это было бы во внешнем
мире.

Здесь, как сказал Макнейру, действительно миниатюрную картину мира. Я
мог бы написать тома о каждой из этих великих строек без
исчерпав тему. Но на тот момент я уже достаточно насмотрелся и
попросил Норрену провести нас к Библиотеке Всеобщего Знания
Знание, которое было самым законченным и внушительным из всех
эти дворцовые сооружения. Он был изготовлен из обычного полупрозрачного материала
, который не пропускает прямые лучи солнца, но при этом пропускает свет
мягкое сияние, делающее искусственный свет, как правило, ненужным.

Мы поднялись на лифте наверх, где начали знакомство с
содержимым. Лифты с частыми интервалами соединяли каждый этаж. A
описание одного этажа в общем применимо ко всем остальным.
остальные. Каждый этаж разделен в продольном направлении на три зала или анфилады
комнат. Центральное отделение обычно представляет собой один зал шириной 50 футов и длиной 600 футов, и в этих центральных залах хранятся все книги, документы и реликвии прошлого. А также образцы руд, металлов, сплавов и соединений — всё, что необходимо для создания полноценного музея естественной истории, а также научные методы в химии и механике. Различные истории посвящены археологии,
этнологии, геологии, химии, электричеству и т. д. и представляют собой
наиболее поучительную часть этой Библиотеки всеобщих знаний.

Помещения по обеим сторонам отведены под читальные залы, лекционные
аудитории и школы для изучения технических дисциплин, которые здесь, в этой обширной библиотеке, можно изучать с большим успехом, чем где-либо ещё. В
читальных залах, которые всегда открыты для посетителей, для них
всегда доступны полные каталоги, а вежливые сотрудники всегда готовы
предоставить любую информацию и достать любую книгу, которая может понадобиться. Все книги пронумерованы и занесены в каталог, так что посетителю достаточно нажать на номер на электрической клавиатуре, и книга сразу же будет доставлена пневматическим
Трубка. Служащие возвращают книги на свои места так же быстро и тихо. Нигде нет шума, суеты или беспорядка.
 Всё упорядочено и работает как часы.

 Обучение в любой из технических школ бесплатное для всех, кто подаст заявку
и будет соблюдать правила. Эти школы охватывают все конкретные направления обучения и, как правило, пользуются популярностью у выпускников государственных школ, которые хотят усовершенствовать свои знания в какой-либо конкретной области, чтобы лучше подготовиться к работе по специальности. Здесь можно изучать
при самых благоприятных условиях прогрессивное развитие мира, на каждом шагу иллюстрируемое реликвиями, свидетельствующими о его статусе, которые бережно хранятся в музеях, таким образом, наиболее поучительным и удовлетворительным образом прослеживая путь народа от первобытного варварского состояния до нынешнего высокого уровня культуры.

Я сразу понял, что это то место, где я мог бы приступить к задуманному мной исследованию практических методов, позволивших народу этой страны развить в себе такие идеалы.
в самых благоприятных условиях. Я решил воспользоваться этими
возможностями, чтобы собрать созревшие плоды человеческой мысли в
каждую эпоху и при любых условиях жизни на благо народа моей родной
страны.

 На нижнем этаже мы прошли в отдел, где получают и каталогизируют
новые публикации. Первое, что привлекло моё внимание, — это
переводы из библиотеки Ледяного Короля, которые, казалось,
преобладали над всем остальным.
Среди этих переводов я заметил «Американскую энциклопедию» Ридпатха
«Всемирная история», «Упадок и разрушение Римской империи»,
«История Соединённых Штатов» и «История ведущих стран мира»,
а также подборка работ по исследованию Арктики и ряд научных работ. Я был поражён достигнутым прогрессом, но Норрена сообщила мне, что при их системе работа может быть переведена почти так же быстро, как прочитана, и что работа была распределена между учёными всех крупных подразделений.

Я спросил Норрену, есть ли спрос на эти переводы литературы из
внешнего мира, и он ответил:

«Да, заказы из каждого крупного подразделения исчисляются миллионами, и их можно переводить во всех частях вогнутой поверхности так быстро, как только могут печатать станки. Особенно это касается всего, что связано с Америкой, чья история до настоящего времени так похожа на ранние этапы нашей собственной».

— «Но, — сказал я, — при обычном большом наплыве посетителей в читальных залах
одного тома хватит на несколько человек, и я думаю, что это
значительно снизит спрос».

«Это правда, — сказала Норрена, — но все имеют равное право на то, чтобы
обслуживается, и это дополнение к нашим знаниям о внешнем мире пользуется
таким большим спросом, что все хотят получать удовлетворение одновременно ".

"Конечно, это невозможно, - сказал я, - и поэтому я полагаю, что со всеми
ваш совершенствование методов многие будут вынуждены ждать".

"Не так много", - сказал Норрена. "Возможно, не все смогут достать книги,
но все, кто пожелает, смогут послушать, как их читают".

«Как, — спросил я, — это может быть, когда миллионы людей хотят услышать, как они
читают, все сразу?»

«Это не так уж сложно, — ответил он, — если мы используем мультиплексирование».
фонограф. Одного чтеца можно услышать по всей вогнутой поверхности. Огромное количество людей
предпочли бы слушать хорошего чтеца, а не читать самим, и
поскольку голос этого чтеца может быть соединён с большим количеством
фонографических читальных залов одновременно, в каждом таком зале
могут слушать столько человек, сколько там поместится.

"Вы меня удивляете," — сказал я. "Не могли бы вы объяснить, как это работает?"

«Я сделаю больше, — сказал он. — Я покажу тебе, как это делается.
 Пойдём со мной».

Я последовал за ним в большую комнату, где, как мне показалось,
от двухсот до трёхсот человек, спокойно сидящих в креслах или полулежащих на диванах и кушетках, с фонографическими наушниками в ушах.

"Все они, — сказала Норрена, — слушают читателей на озере Библис, которые помогают переводить эти произведения. Они используют эти наушники, потому что не все слушают одно и то же. Это хороший пример того, что происходит в каждой комнате этого персонажа по всей впадине. Нанято большое количество профессиональных чтецов, которые связываются друг с другом по телефону и фонографу
в каждом доме и читальном зале во всех уголках страны. Таким образом, вы видите, что мы можем распространять знания почти одновременно среди всех, кто в них нуждается. Спрос на печатные книги в основном исходит от библиотек и читальных залов, как государственных, так и частных. В настоящее время массы людей проводят большую часть своего свободного времени, слушая чтение этого нового дополнения к нашей литературе. Пройдёт совсем немного времени, и самые трудолюбивые и интеллектуально развитые люди в значительной степени воспользуются этим самым ценным дополнением к нашему
знания, а затем очень большое количество людей применят их к
изучению английского языка, чтобы они могли самостоятельно судить
о точности переводов ".

"Я вижу из вашей замечательной системы распространения знаний, что здесь
должно быть, существует чрезвычайный спрос на удовлетворение".

"Для нас ничего экстраординарного", - сказала Норрена. "Спрос стабилен
с тенденцией к увеличению. Все наши люди — рабочие, которые достаточно
много двигаются, чтобы поддерживать своё тело в хорошей форме, и это
стимулирует разум требовать пищи, обеспечить которую - наш долг".

"Разве вам не часто бывает трудно?" Я спросил.

"Вовсе нет", - ответил он. "В этом, как и в снабжении пищей для тела
, количество всегда достаточно, когда действия естественного закона
не противоречат управлению общественными делами. У нас есть
все возможности для сбора новостей, и каждый, у кого есть что сказать,
находит для этого возможность. У нас есть постоянный запас, который
мы распределяем одинаково для всех. Этот спрос на интеллектуальную пищу ещё больше
более насущной, чем потребность в физическом питании. Настоящий мужчина и
настоящая женщина — это не их физические тела, а живые души,
которые обитают в этих телах, и долг этого отдела государственной
службы — обеспечить эти души посохом жизни, то есть знаниями.

Перед тем как покинуть библиотеку, Норрена попросила нас записать наши имена в
книгу посетителей. Мы подчинились и продолжили прогулку до
Я, например, был совершенно измотан и попросил освободить меня от дальнейших
упражнений.

 «Тогда, — сказала Норрена, — мы отправимся в Департамент общественной
В «Уюте», где у меня есть личные покои, и пока вы отдыхаете, мы можем обсудить планы на будущее или другие вопросы, которые могут потребовать вашего внимания. Меня очень интересует этот проект по усовершенствованию дирижаблей, чтобы наладить связь с внешним миром.

 — И, — заметил я, — если возможно, я больше заинтересован в том, чтобы моя книга была закончена вовремя и отправлена в Соединённые Штаты на первом дирижабле для публикации. И я хочу, чтобы он содержал все
важные для нашего народа уроки, которые можно извлечь из настоящего
состояние и прошлая история народа этой страны».

Пока мы разговаривали, Норрена остановила проезжавший мимо электромобиль, и через несколько минут мы подъехали к самому роскошному отелю, в который я когда-либо заходил в своей жизни. С первого взгляда я понял, почему он назывался «Департаментом общественного комфорта». Здесь было предусмотрено всё для удобства и удовольствия гостей. Но размеры этого тома не позволяют описать его. Мне остаётся только сказать, что все его назначения были
выполнены для размещения тысяч гостей.

В то время как в каждом из зданий департаментов были свои помещения для
размещения сотрудников и гостей, этот
Департамент общественного комфорта был спроектирован специально для гостей
из других Великих Дивизионов. Здесь главы департаментов всех
Великих Дивизионов проводили свои совещания, и здесь же располагались
континентальные главы департаментов.

После ужина Норрена сообщил мне, что завтра он
посвятит час устным занятиям в институте директоров районных школ
и что его предметом будет история
Переходный период.

"Это, — объяснил он, — охватывает тот период в истории Алтрурии,
который знаменует собой упадок и крах старой системы конкуренции и
внедрение методов сотрудничества. Возможно, это именно то, что вам нужно
в качестве уроков истории. Если вы считаете, что ещё недостаточно хорошо
понимаете наш язык, чтобы полностью усвоить все моменты,
я предоставлю вам перевод на английский."

Я поблагодарил его за интерес к моей работе и заверил, что, хотя я и хотел бы услышать его на его родном языке, если он сможет предоставить мне
То же самое на английском помогло бы мне лучше понять
язык страны, и я, конечно, не хотел упустить ни одного важного момента в этой теме.




 ГЛАВА XII.

 ИНСТИТУТ ШКОЛЬНЫХ ДИРЕКТОРОВ — ВЫСТУПЛЕНИЕ НОРРЕНЫ О
 ПЕРЕХОДНОМ ПЕРИОДЕ — ОТ СОПЕРНИЧЕСТВА К СОТРУДНИЧЕСТВУ — ЗАКЛЮЧЕНИЕ
 ДЕСЯТИЛЕТИЯ ВОЗВЫШЕНИЯ ДЕНЕГ — СИЛА ЗОЛОТА — ЕГО ЗАВОЕВАНИЕ МИРА — ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА КАК ЕГО ИНСТРУМЕНТЫ — БЕЗМОЩНОСТЬ НАРОДА — НАМЕК
 НА ПУТЬ ВЫХОДА.


Мы встали рано и позавтракали. Я чувствовал, что
моё путешествие в Орбителло и беглый осмотр ведущих
департаментов стали самым поучительным днём в моей жизни.
Но я не был сыт по горло и с интересом предвкушал
собрание Института школьных директоров и особенно
устные лекции Норрены о переходном периоде великого
Промышленного Содружества Альтрурии.

Мы встретились в аудитории над отделом государственной печати. Многие
уже прибыли и собрались в группы в разных частях огромного зала,
разговаривая друг с другом. Я сел на один из
Я стоял в стороне и созерцал открывшуюся передо мной картину. По своей природе я был
учеником, а здесь я оказался среди, так сказать, нации компетентных
преподавателей, в стране, где всё демонстрировало способность
управлять великими могущественными силами, управляющими внешним миром,
и врождённую силу наших высших нравственных и духовных представлений о
том, какими должны быть наши отношения друг с другом, чтобы превратить
эту землю в рай блаженства и счастливой удовлетворённости. Я был среди людей, которые повсеместно считали, что «ущерб, нанесённый одному, — это забота
и, следовательно, здоровье, счастье и изобилие для всех были их
нормальным состоянием.

Я с трудом мог осознать, что эта страна когда-то была обителью
нищеты и всех её последствий — невежества, порока и преступности; что
здесь, где равные права, равные возможности и равная доля в
неограниченном изобилии, которое природа предоставляет в лёгкое
досягаемости разумного труда, были универсальным и неоспоримым законом бытия,
когда-то существовала алчная и жестокая финансовая и коммерческая власть,
которая обрекала миллионы, создающие богатство, на жизнь в безответной
труд. Но, как мне неоднократно говорили, так оно и было, и Норрена
на этом собрании должна была провести устный урок из того периода и
рассказать о власти, которая угнетала и унижала людей в те далёкие
времена.

 Но с момента моей первой встречи с этими людьми прошло совсем немного времени,
и всё же я полностью погрузился в их умственную, нравственную и
духовную жизнь. Я чувствовал себя одним из них. Что же так полностью завладело моим
сознанием? За всю свою жизнь я никогда не чувствовал себя так комфортно, как сейчас.
и в мире с самим собой и со всем миром. Я был полностью удовлетворён.

Норрена прервала мои размышления, спросив:

"Что, Некуа, так поглотило ваше внимание, что вы, кажется, совершенно не замечаете присутствия этой большой группы учителей
со всех концов страны, собравшихся, чтобы обсудить историю древних
времён, когда «богатство накапливалось, а люди вырождались»? Вы забыли,
что я говорил вам вчера вечером? Оква расскажет вам об уроках переходного периода на английском языке, и вы сможете уделить немного внимания своим старым друзьям: Иоле, Макнейру, Полярис, Дионе и вашим
товарищи Ледяного Короля".

Я огляделся и обнаружил, что, пока я размышлял, вся наша компания
собралась рядом со мной, не привлекая моего внимания, и я сказал
извиняющимся тоном: "Должно быть, мне приснилось".

"Значит, ты спал с широко открытыми глазами", - сказал Окуа. "Я
заметил, что ты казался необычно поглощенным. О чем ты
думал?"

«Я размышлял, — ответил я, — о том, как могло случиться, что эта страна была проклята бедностью, которая была нормальным состоянием для большинства людей, в то время как немногие были богаты, как никто не мог себе и представить».
алчность, и удерживала эти массы в оковах, которые они не могли
разорвать.

«Теперь пришло время приступить к упражнениям», — сказала Норрена. «Я
объясню эту тайну в своём выступлении, по крайней мере, в том, что
касается основных факторов, поскольку в целом это действительно
длинная и ужасающая картина человеческого невежества с одной стороны
и человеческой жадности, направляемой морально извращённым человеческим разумом, с другой».

Председательствующий призвал собрание к порядку и заявил, что первым пунктом программы будет выступление по вопросу переходного периода.
Норрена, Континентального комиссар образования. Без продления
предварительные замечания, председатель открыл обсуждение вопроса
стадии рассмотрения, из которых я конденсироваться из Oqua по
доклад на английском языке. Но несмотря на мое кратковременное проживание в
страна полагаю, что я мог бы дать суть адресу
сам, без посторонней помощи.

"Я не нужен", - сказал спикер, "вступать в какие-то пространные объяснения
перед института учителей, о том, как наши предки под
древняя цивилизация обменять продукты, созданные на их труда для
товары, созданные трудом других людей, с использованием созданного законом средства обмена, называемого деньгами. Нам также не нужно прослеживать историю многих видов товаров и устройств, которые в разные эпохи использовались в качестве средства обмена, таких как скот, рабы, ракушки, табак, шкуры животных, а также некоторые камни и металлы. Эти вещи представляют интерес только для коллекционеров. Для наших целей достаточно знать, что изначально деньги были придуманы как замена бартеру и стали первым шагом на пути к созданию системы
обмен товаров, который требовал применения более сложных
умственных способностей. В начале переходного периода
золото и серебро были единственными материалами, из которых чеканились
монеты, за исключением сумм в несколько центов, когда использовались
так называемые более дешёвые металлы. Поскольку предложение золота и
серебра не соответствовало потребностям бизнеса, были созданы банки,
которые выпускали банкноты для обращения в качестве денег с согласия
обеих сторон обмена.
Эти банкноты были выпущены с возможностью погашения в золоте и серебре по первому требованию
держателей, и через определённые промежутки времени банки терпели крах, а
люди теряли богатство, которое они обменяли на банкноты. Это была передача без компенсации реальной стоимости, созданной трудом людей, в руки тех, кто выпускал банкноты, и этот процесс,
повторявшийся неоднократно, заложил основы для многих колоссальных состояний.

«В связи с этим следует отметить, что во времена большой общественной опасности, когда металлические монеты исчезали из обращения, правительство использовало своё право выпускать законные платёжные бумажные деньги.
восполнить дефицит. Он выполнял все функции золота и часто, несмотря на невзгоды и катастрофы, приносил людям процветание. Но когда опасность миновала, как бы странно это ни звучало, правительство превращало эти законные платёжные средства в государственные облигации, по которым выплачивались проценты и основная сумма в монетах. Этот процесс превращения платёжного средства страны в процентный долг, который должен быть выплачен другим видом денег, спрятанным богатыми во времена опасности,
Это стало основой огромного государственного долга страны, который
образовался в переходный период. Этот государственный долг лёг в
основу национальной банковской валюты, за погашение которой, сначала
в законных платёжных средствах и монетах, а затем в золоте, в конечном
счёте отвечали люди как должники банков. Другими словами,
национальная банковская валюта имела ценность как надёжное платёжное
средство только потому, что она была основана на государственном
кредите, а этот государственный кредит принадлежал людям, но не
Банковские ассоциации получали прибыль в интересах своих акционеров, а оказанные услуги стоили людям во много раз дороже, чем они стоили.

"В переходный период в этой стране у людей было три вида законных платёжных средств: золото, серебро и бумажные деньги, а также национальные банкноты, которые были законным платёжным средством между людьми и правительством. В конце этого периода серебряные монеты и законные платёжные средства
были обменены правительством на золото по требованию владельца, а все отсроченные платежи стали выплачиваться в
золото по требованию кредитора. Большая часть сделок в стране совершалась с использованием серебра, бумажных и банковских билетов, но держатели этих видов валюты могли требовать в обмен золото, и если по какой-либо причине правительство не могло собрать у населения достаточно золота для удовлетворения спроса, то министр финансов должен был продавать процентные золотые облигации для покрытия дефицита.

«Такова, вкратце, была сложная, громоздкая и ненаучная система
обмена или распределения богатств, существовавшая при старом режиме
цивилизация. Средства производства, обусловленные естественным законом, были такими же, как и сейчас. Богатство всегда было и должно оставаться продуктом человеческого труда и мастерства, применяемого к природным ресурсам, с использованием таких механических приспособлений и методов ведения бизнеса, которые может изобрести человеческий разум. Но система распределения, полностью находящаяся под контролем человека, постоянно меняется под влиянием человеческих побуждений, будь то эгоистичных, как в былые времена, или альтруистичных, как сейчас.

«Теперь мы обмениваем товар на товар равной стоимости, за
удобство и выгода для всех, без каких-либо затрат, кроме необходимых
трудовых затрат на производство и распределение. Но при старой
цивилизации продукт сначала обменивали на деньги, а затем деньги
обменивали на другой продукт, который был нужен взамен. Как способ
обмена одной ценности на другую, это был очень неудобный и ненаучный
процесс, но сам по себе он не обязательно был несправедливым и
угнетающим; однако такая система могла использоваться жадными
несколькими людьми, которые контролировали финансы.
и коммерческие дела страны с целью взимания с многих такой непомерной дани, которая обрекала бы миллионы на нищету и обрекала. Немногие, благодаря своей превосходной деловой хватке, воспользовались этой полуварварской идеей вечных денег, которые, как предполагалось, содержали в себе реальную стоимость, равную стоимости того, на что они обменивались, и организовали банки как главный фактор в механизме обмена между собой, что также дало им контроль над вечными деньгами.
Жетоны, которые люди должны были иметь для осуществления обычных деловых
операций друг с другом.

"Этим проницательным финансистам деньги были нужны только для того, чтобы расплачиваться по счетам,
и на момент окончания войны девяносто семь процентов крупных
деловых операций в стране осуществлялись с помощью организованного
кредитования через банки и клиринговые палаты. Эта система, сводящая к минимуму использование законных денег с помощью банковских методов,
разумеется, оставляла большой излишек в руках крупных операторов,
который они ссужали людям, которые в своём неорганизованном состоянии
вынуждены были платить наличными. Эти займы облагались различными процентными ставками,
но всегда намного превышавшими средний прирост капитала, и очень часто
такими непомерными, что государства, к своему стыду, были вынуждены
устанавливать определённые произвольные ставки, за пределы которых ростовщик
не осмеливался выходить.

«С первого взгляда становится ясно, что эта система ведения бизнеса в стране на основе наличных расчётов между людьми и организованного кредитования через банки крупными операторами, контролирующими финансы и торговлю, не могла не дать последним огромное преимущество
в совокупном бизнесе страны. Огромные массы производителей
богатства естественным образом становились классом должников. Поскольку всё богатство было
продуктом их труда, они должны были создавать средства для выплаты
всех долгов, процентов и основной суммы. Следовательно, они составляли
массу, выплачивающую проценты, в то время как сравнительно небольшое
число крупных предпринимателей составляло могущественный класс
кредиторов, которые постоянно получали проценты и, следовательно, всегда
имели деньги, которые можно было одолжить или инвестировать таким образом,
чтобы получать больше процентов. И тот
Чем выше были процентные ставки по кредитам, тем больше людям требовались деньги и тем охотнее они брали взаймы. Города и посёлки часто брали на себя долговые обязательства для проведения улучшений с единственной целью — обеспечить работой рабочих, чтобы бизнес мог получить временное преимущество за счёт того, что заработная плата выплачивалась в их среде. Широкие массы людей не осознавали, что часть тех самых долларов, которые они занимали, возвращалась кредитору в виде процентов, и что из-за этого у них не хватало средств для оплаты.
Это могло быть достигнуто только путём передачи кредитору части
богатства, созданного их трудом, в размере, равном процентам. И чем больше
совокупная задолженность по отношению к объёму денег, доступных для
выплаты долгов, тем больше должен быть дефицит, который покрывается
за счёт их сбережений или того, что должно было быть их чистым доходом
от использования их производственных мощностей.

"Но проценты по кредитам, государственным и частным, составляли лишь малую
часть бремени ростовщичества, возложенного на производящие богатство
массы. Все крупные промышленные, финансовые и коммерческие предприятия
Страна была обременена долгами. Акционерные общества владели
железными дорогами страны, трамваями, водопроводами, газовыми заводами,
электростанциями и электростанциями в городах, всеми крупными
производственными, горнодобывающими и коммерческими предприятиями,
пароходными линиями и даже обширными фермами и ранчо. Все эти предприятия
функционировали с целью выплаты дивидендов по акциям в дополнение к
операционным расходам и, следовательно, были эквивалентны бессрочным
процентным долгам, основная сумма которых никогда не могла быть выплачена.

«Эта конструктивная задолженность должна была быть бессрочной, и её объём не ограничивался фактической стоимостью различных предприятий, которые были объединены. Железные дороги, например, продавали акции, стоимость которых во много раз превышала стоимость дорог, или, как это называлось, «раздували свои акции», а затем обычно закладывали дороги на огромные суммы. Однако эти долговые обязательства очень часто создавались с целью
обанкротить компании для обогащения «внутреннего круга». Этот процесс был известен как «вымораживание акционеров», и
Таким образом, снизив капитализацию, дороги не нуждались в том, чтобы
взимать такую высокую плату со своих покровителей для выплаты дивидендов.
 Другие корпоративные предприятия также «разбавляли» свои акции, и некоторые из них настолько
привязали к себе людей, что продолжали выплачивать непомерные дивиденды по своей фиктивной стоимости до тех пор, пока не были поглощены более крупной компанией.

«По окончании переходного периода объём процентных
долгов и инвестиций, приносящих дивиденды, оценивался в пятьдесят
Тысячи миллионов, а средняя стоимость для народа — шесть процентов
 в год, или в общей сложности три тысячи миллионов в год, которые изымаются из богатства, созданного народом. Большая часть этих обязательств, государственных, корпоративных и частных, принадлежала крупным банковским учреждениям, созданным корпорациями и трестами, которые практически владели землями и всем производственным и распределительным оборудованием. Они владели не только долгами
перед народом, но и средствами, с помощью которых они должны были
По закону, этим средством окончательного расчёта было золото.

"Поскольку этот многочисленный класс кредиторов был основным работодателем и
контролировал как покупку, так и продажу товаров, которые люди
должны были иметь для потребления, тем самым определяя как доходы,
так и расходы производителя, было нетрудно собрать с них дань. Пропорциональная доля большого годового сбора процентов, дивидендов
и прибыли в пользу народа взималась с производителя в виде скидки на то, что он должен был продать, будь то его труд
или его продукции. Остальная часть списывалась на потребление и
составляла часть цены, которую платили за каждый купленный товар. Стоимость каждого купленного товара для потребителя
состояла из пяти отдельных элементов: во-первых, проценты на деньги,
которые должны были быть вложены в его производство и распространение; во-вторых,
арендная плата за все здания, в которых он хранился, включая автомобили или суда,
использовавшиеся для транспортировки; в-третьих, прибыль всех, кто имел дело с товаром; в-четвёртых, пропорциональное налогообложение.
и в-пятых, заработная плата, выплачиваемая за труд, затраченный на его производство,
транспортировку, управление и распределение. Этот пятый элемент стоимости
— это всё, что шло на оплату полезного труда, в то время как остальные
элементы шли крупным финансовым, промышленным и коммерческим объединениям,
которые держали в своих руках массы людей.

«Конечно, при функционировании этой системы, когда как доходы, так и расходы производителя определялись этим крупным классом кредиторов в их собственных корыстных целях, неудивительно, что положение среднего рабочего было бедственным, и это не
Странно, что широко распространённый дух недовольства, часто
гневного и жестокого, угрожал спокойствию общества и долговечности
устоявшихся институтов и стабильному правительству. Но нам и впрямь
кажется странным, что мускулистые миллионы, чьи сильные руки и
неустрашимая храбрость покорили необузданные силы природы и превратили
дикую местность в подходящее место для жизни утончённого и культурного
народа, могли быть связаны по рукам и ногам такой тонкой нитью, как
ничтожная власть нескольких владельцев золота. Но если мы примем во внимание
Фундаментальная истина о том, что разум управляет материей, и что те немногие, кто был на вершине, обладали развитым умом, в то время как те многие, кто был внизу, обладали только развитыми мышцами, — вот разгадка этой тайны.
Трудящиеся массы не имели представления о своей силе и на своём интеллектуальном уровне были совершенно неспособны противостоять коварным замыслам немногих более умных людей.

«В то время, о котором мы говорим, четыре пятых совокупного богатства страны перешли в руки небольшой части населения, а миллионы людей остались без земли, без крова и без средств к существованию.
существование на крохах, так сказать, которые падали со столов их господ-хозяев, контролировавших все пути к трудоустройству
и диктовавших условия, на которых им разрешалось жить. Будучи немногочисленными, они могли и сотрудничали друг с другом ради взаимной выгоды. Всё, что им нужно было сделать, чтобы сохранить заработную плату на
минимальном уровне, — это оставить большое количество безработных, а
следовательно, очень бедных людей, которые всегда были готовы занять место
рабочих, требовавших более высокую заработную плату. Фермеры, работавшие на себя, были
но немногим лучше, чем наёмные работники, поскольку они были вынуждены продавать свою продукцию и закупать сырьё по ценам, установленным крупными финансовыми, промышленными и коммерческими объединениями, которые контролировали бизнес в стране. При существовавших в то время несправедливых методах обмена народные массы были бессильны что-либо изменить. Те немногие счастливчики, которые контролировали деньги, диктовали, сколько они могут получить за свой труд или его результаты и сколько продукции, созданной трудом других людей, они могут купить на вырученные средства.

«Для нас естественное средство от такого рода дискриминации, столь несправедливой и угнетающей народные массы, кажется настолько очевидным и простым в применении, что неудивительно, что многие склонны сомневаться в правильности многого из того, что записано в истории экономических условий, существовавших при старой цивилизации, когда человеческий эгоизм безраздельно господствовал в деловых отношениях. Но если принять во внимание тот факт, что в то время в мире не было ни одного достаточно крупного объекта, чтобы его могли увидеть великие умы человечества,
Что касается того, что могло бы представлять собой справедливую систему распределения, мы вынуждены прийти к выводу, что неблагоприятные условия, существовавшие в переходный период, были именно такими, каких можно было ожидать в сложившихся обстоятельствах. Те немногие, кто был способен вести дела в мире, не понимали, что производительная сила земли практически безгранична, так что при справедливой системе обмена ни один человек не может оказаться в нищете. Кроме того, тогда ещё не было широких масс.
Поколения, выросшие в условиях абсолютного крепостного права, были такими, какими их сделали века тяжёлого труда, и нельзя было ожидать, что они будут иметь широкое и всеобъемлющее представление о серьёзных экономических проблемах, с которыми они столкнулись. Мир никогда не знал ничего, кроме частной собственности на все средства производства и распределения, и стремление накапливать сокровища повсеместно считалось похвальным. При таких обстоятельствах ни те немногие, кто монополизировал землю, ни те многие, кто был лишён наследства, не могли
можно было бы разумно ожидать, что они будут другими. И то, и другое было
результатом многовекового развития. Пшеница и плевелы должны
вырастать вместе, питаемые одной и той же почвой, пока не будет
созрев урожай, а затем разделение происходит строго в
соответствии с естественным законом.

"Золотая власть, утвердившаяся в этой стране в переходный период, была чем-то экзотическим, завезённым из Старого Света. Его целью было контролировать все народы на Земле ради собственной выгоды, не будучи верным сторонником ни одного из них. Он обеспечил себе абсолютную власть
контроль над народами Старого Света до того, как ему удалось финансово завоевать Новый Свет. Всякий раз, когда ему удавалось установить золотой стандарт в какой-либо стране, он создавал местное отделение для контроля над финансами этой страны. Его первой целью было способствовать созданию национальных долговых обязательств, по которым выплачивались основная сумма долга и проценты золотом. С этой целью он всегда был готов ссужать деньги для ведения войн, и каждая страна могла договариваться о кредитах через своё местное представительство, но кредитором в каждом случае, по сути, был
международная «золотая власть» мира, которая не делала различий между странами, но стремилась навязать всем одинаковый долг.
 В этом не было абсолютно ничего патриотичного. Всё, чего она хотела, — это
наложить лапу на мировую промышленность, чтобы получать стабильный доход в виде процентов.

«В этой стране у нас была республиканская форма правления, и благодаря обширным общественным землям люди были гораздо более независимыми, чем когда-либо в любой другой стране, несмотря на то, что их безжалостно грабили частные банки, которые
выпускались банкноты, а затем приостанавливались в обращении, так что банкноты, которые люди принимали в качестве оплаты за свою собственность, обесценивались. Эти банковские кризисы, случавшиеся с завидным постоянством, доводили тысячи людей до банкротства. Но страна была новой, и землю можно было получить за бесценок, поэтому, оказавшись, так сказать, на мели в более густонаселённых районах вдоль восточной границы, люди переезжали на запад, осваивали общественные земли, строили новые дома и вскоре набирались опыта. Неудивительно, что эта
международная «золотая держава» с тоской смотрит на страну
которая была такой продуктивной и могла так быстро восстанавливаться после промышленных
спадов и финансовых катастроф.

"В течение почти ста лет после основания нашей Республики,
несмотря на преобладавшую банковскую систему «дикого кота», как её называли,
и абсурдное почитание так называемых драгоценных металлов,
народ этой страны был практически независим от великой
Золотой империи, штаб-квартира которой находилась в Атланте. Хотя основатели Республики сделали золотые и серебряные монеты основной денежной единицей страны, они оставили за собой право выпускать казначейские билеты, а также
сделать их законным платёжным средством, и поскольку не было больших долгов, а землю можно было получить за плату, экономическая независимость народа не могла быть полностью уничтожена, и поэтому Альтрурия представляла собой эффективный барьер для посягательств золотой державы. Прежде чем народ можно было бы поработить в финансовом плане, необходимо было создать огромный государственный долг, и чтобы заставить народ согласиться на такой долг, нужно было поставить под угрозу существование республики. О войне за границей
не могло быть и речи, так как она вызвала бы всеобщее ликование.
врождённая демократическая ненависть к аристократическому правлению любого рода и вида, но война между штатами послужила бы той же цели.

"Условия, которые сделали возможной такую межгосударственную борьбу, были непреднамеренно созданы основателями Республики. В то время, когда была основана Республика, цветные люди были рабами почти во всех первоначальных колониях. Основатели республики считали, что это учреждение противоречит духу их институтов, и безжалостно осуждали его как
«Сумма всех злодеяний» в большом количестве; и один штат за другим
освобождал своих рабов, и появлялись новые свободные штаты, пока
страна не стала практически наполовину рабовладельческой, а наполовину свободной.

"В промышленных штатах неквалифицированный рабский труд был невыгоден,
и поэтому не было особых возражений против его отмены.  Но в
сельскохозяйственных штатах такой труд был ценен, поскольку Старый Свет
обеспечивал стабильный рынок сбыта для всей излишней продукции. Золотая
власть Атлантиды воспользовалась ситуацией, чтобы посеять семена
раздора между двумя секциями.

«В производящие товары штаты были направлены миссионеры, издавались газеты и распространялась литература, взывающая к сочувствию людей в защиту рабов и формирующая общественное мнение против рабовладельческих штатов. Эти миссионеры, выступавшие против рабства, действовали во имя религии и человечности, и нельзя отрицать, что существовали веские основания для всего, что можно было сказать против рабства, но ЦЕЛИ, ради которых миссионеры использовали агитацию против рабства, были
Золотая Держава должна была, по возможности, уничтожить Республику или потерпеть неудачу в
Это вовлекло бы страну в войну между штатами и заставило бы патриотически настроенных
любителей свободы согласиться на создание огромного государственного долга.

"В рабовладельческие штаты были отправлены миссионеры другого типа,
и распространялась другая литература, провозглашавшая, что «хлопок — это король» и что если бы была установлена свободная торговля со всем миром, то плантаторы были бы самыми богатыми и счастливыми людьми на земле. Всё, что стояло на пути, — это союз с антирабовладельческими штатами, которые стремились упразднить «особый институт», позволявший плантаторам
чтобы производить такой великолепный избыток, который Старый Свет был готов
принимать в неограниченных количествах по высоким ценам в золоте, как только
будет установлена свободная торговля. Чтобы обеспечить эту великую победу
сельскому хозяйству, нужно было лишь разорвать союз с государствами,
выступавшими против рабства, и отказаться от их любимого занятия —
тарифных пошлин на импортные товары.

«Обе части страны были наводнены литературой, в которой было достаточно правды, чтобы привлечь честных людей, и достаточно искажений, чтобы вызвать самую ожесточённую
и враждебные чувства между ними. Институт рабства сам по себе был неправильным, но борцы с рабством игнорировали тот факт, что массы рабов не были готовы к самоуправлению и что долговечность свободных институтов зависела от интеллекта избирателей. Они не пытались убедить рабовладельческие штаты в необходимости обучать своих рабов и готовить их к свободе, но они отправились в нерабовладельческие штаты и потребовали немедленной и безоговорочной отмены рабства в других штатах. Это, разумеется, было наиболее
раздражало жителей рабовладельческих штатов, которые, будучи независимыми государствами, считали себя вполне способными заниматься своими делами.

"В политических дискуссиях того времени полуправда служила тем же целям, что и откровенная ложь, — средством обмана народа.
Сторонники свободной торговли в рабовладельческих штатах были безусловно правы,
когда обращали внимание на тот факт, что все импортные пошлины были налогом на людей, пропорциональным их расходам, а не доходам, и поэтому были несправедливыми и обременительными для большинства.
массы людей; но они игнорировали тот факт, что абсолютная
свободная торговля, существовавшая между всеми регионами страны, имела гораздо большее значение для рабовладельческих штатов, чем свободная торговля с какой-либо иностранной страной. Промышленные штаты их собственной страны находились более чем на две тысячи миль ближе к ним, чем промышленные страны Старого Света, и этот факт, при справедливой оплате труда, обеспечил бы им гарантированный рынок сбыта для излишков продукции без необходимости платить за транспортировку через океан в обе стороны.

«Но главной целью этих агитаторов за свободную торговлю было обращение к эгоистичным побуждениям тех немногих, кто владел рабами, и к расовым предрассудкам масс не-рабовладельцев, которым они говорили, что аболиционисты предлагают поставить их в политическое и социальное равенство с рабами. Их приучили верить, что в соответствии с
действующими тарифными правилами они облагались налогами в
интересах «грязных подонков» из промышленных штатов, которые,
находясь в самом низу социальной лестницы, хотели унизить
гордых, благородных
люди в рабовладельческих штатах опустились до уровня своих рабов-собственников.

"На самом деле ни производящие массы в свободных штатах, ни не-рабовладельцы в рабовладельческих штатах не имели ни малейшего представления о том, что международная золотая держава Атлантида использовала обсуждение рабства и свободной торговли через своих платных агентов, чтобы посеять семена раздора между двумя частями Великой Республики Нового Света. И они позволили своему негодованию из-за мнимых
обид разгореться в пламя яростного возмущения, которое, как и было
Это привело к кровопролитной борьбе и образованию огромного государственного долга.

"Эта братоубийственная борьба длилась почти пять лет, и когда она закончилась,
люди оказались в долгах на миллиарды долларов перед классом людей, которые спекулировали на их нуждах. Ничего не подозревающие
массы с обеих сторон подставили свои груди под шквальный огонь,
перенесли все лишения и понесли все потери, и были в долгу за все расходы на войну, ВКЛЮЧАЯ СВОИ УСЛУГИ, перед международной финансовой державой, которая правила миром.

«Чтобы продолжать войну, были выпущены бумажные деньги, которые выплачивались солдатам, морякам и гражданам за их службу. Эти деньги выполняли все функции золота, и, несмотря на то, что люди были вовлечены в самую разрушительную войну, они стимулировали все отрасли бизнеса и привели к эпохе великого промышленного процветания. Но после окончания войны эти же бумажные деньги, которые
были выплачены людям как первоначальным кредиторам правительства
и за которые они полностью расписались в получении оплаты за свои услуги,
был преобразован в приносящие проценты облигации, и те же самые солдаты,
моряки и граждане были обложены налогом, чтобы выплатить тем, кто спекулировал на их
нуждах в час опасности, тот же долг, который изначально был причитался им самим и за который они получили законное платёжное средство — бумажные деньги.

«Но если бы процесс финансирования платёжной системы страны в виде облигаций прекратился на этом этапе, то мировая золотая держава никогда бы не смогла финансово подчинить себе народ этой страны, поскольку, согласно закону о создании облигаций,
долг выплачивается в законного платежного средства бумажные деньги. Так что следующий шаг должен быть
принято. Был создан долг, и большая часть денег была сожжена.
но облигации не требовали золота, за исключением процентов.
Следовательно, был принят закон, возобновляющий выплаты наличными, и облигации были
оплачены монетой, и теперь люди, которые брали бумажные доллары
за свои услуги по спасению союза, были облагаемы налогом на выплату золотых долларов
денежным королям за полученные ими бумажные доллары.

«В наши дни мы едва ли можем представить, как это было возможно
наши предки были настолько глупы, что не разглядели это
оскорбление, которому они подверглись, но, тем не менее, история
фиксирует тот факт, что в течение тридцати с лишним лет после этого
легализованного грабежа подавляющее большинство людей голосовало
за его одобрение, которое было провозглашено во всём мире как
триумф патриотического государственного управления.

"В результате такого рода финансовых махинаций,
превративших платёжную систему страны в
ПРОЦЕНТНЫЙ ДОЛГ, заработная плата и цены на товары
Промышленность неуклонно приходила в упадок, предприятия разорялись со скоростью более тысячи в месяц, а миллионы рабочих были вынуждены бездельничать и толпились на дорогах во всех частях страны, деморализованные, деградировавшие и становившиеся настоящей угрозой для цивилизации.

"В результате войны между штатами рабство было отменено, но другая форма промышленного рабства, система заработной платы, унаследовала все его худшие черты. Владельцы
рабов-крепостных могли быть деспотичными и жестокими, но
Интересы требовали, чтобы раба всегда обеспечивали едой,
кровлей и одеждой, в то время как наёмного работника можно было оставить голодать,
если из-за болезни, возраста или по какой-либо другой причине было выгоднее
отказаться от его услуг. Наёмный работник, который должен был работать или голодать,
служил гораздо более требовательному и жестокому хозяину, чем самый бессердечный
владелец рабов. В огромной сфере человеческого рабства всё было
наоборот. Хотя рабовладелец всегда был очень осторожен и не давал своим рабам
Возможность сбежать, которую имел наёмный работник, очень часто заставляла его жить в постоянном страхе, что хозяин рассчитает его и выгонит.

"Такие условия не могли не вызывать повсеместного недовольства, и, поскольку каждый мужчина имел право голоса, политическая агитация была логичным результатом сложившейся ситуации, и политики были заняты тем, что защищали старую политику и предлагали новую, и всё это с целью улучшения условий жизни широких масс народа. Беглый взгляд на некоторые популярные экономические и
Политические идеи того времени указывают на средний уровень
интеллекта населения и, следовательно, полезны для отслеживания
эволюционных сил, которые действовали в то время для искоренения
эгоизма и установления справедливости в человеческих делах.

"По мере того как времена становились всё тяжелее, политики старой закалки
говорили людям, что причиной их бедности и страданий является
чрезмерное производство богатства, и какое-то время широкие массы,
по-видимому, были удовлетворены этим объяснением.  Они не задумывались о том, как
они могли производить столько еды и одежды и строить столько домов, но по этой причине были вынуждены голодать, ходить в лохмотьях и жить без крыши над головой.

"Далее этот же класс политиков сказал людям, что им нужно сделать так, чтобы их серебряные и бумажные деньги можно было обменять на золото, и тогда у них будет доллар, на который можно будет купить больше, и большинство людей проголосовало за золотой стандарт. Они
не задумывались о том, что чем выше покупательная способность доллара,
тем больше их труда потребуется для того, чтобы получить
доллар, и поэтому, не понимая, что они делают,
трудящиеся массы страны фактически проголосовали за то, чтобы
уменьшить покупательную способность своего труда. Но если бы они
выбрали больше денег, то, хотя их заработная плата и выросла бы,
стоимость жизни увеличилась бы, и они не получили бы существенной
выгоды, разве что случайно, как часть большого класса должников,
который должен был платить проценты как часть цены за всё, что
покупалось для потребления. И мы можем добавить, что, если бы не тот факт, что великий
Массы, которые производили богатство своим трудом, составляли класс должников,
преимущества и недостатки, связанные с большим или меньшим количеством денег,
образовывали бы идеальное уравнение, и положение масс не было бы ни лучше, ни хуже,
поскольку в любом случае банки определяли бы сумму, которая могла бы циркулировать
среди людей, выдавая или не выдавая кредиты в соответствии со своими интересами.

«Хотя «Золотая власть» была международной по своему характеру и не
была лояльна ни к одной стране, она всегда принимала активное участие в формировании
мнения доминирующих политических партий во всех странах. Для этого
необходимо было иметь по крайней мере двух фаворитов среди доминирующих
партий, чтобы они по очереди могли проводить так называемые реформы,
основанные на полуправде, чтобы привлечь постоянно растущее число
недовольных избирателей. Требование увеличить количество денег,
чтобы повысить заработную плату и цены на сельскохозяйственную
продукцию, было вопросом такого характера, и его было достаточно,
чтобы отвлечь внимание и предотвратить более тщательное изучение
реальных причин
бедность. Это было удовлетворено спросом на деньги лучшего качества, на которые
можно было купить больше товаров. Аргументы в пользу обоих содержали
полуправду, на которую ссылались с большой силой, но успех
любого из них по-прежнему оставлял золотую державу, прямо или косвенно, в
состоянии контролировать ситуацию.

"То же самое было верно в отношении тарифный вопрос
силы золота сделал главным вопросом между ее любимых партий. Сам вопрос можно было использовать, чтобы отвлечь внимание от вопроса о финансах, который имел более прямое отношение к жизненно важному вопросу
ОБМЕН и, следовательно, с большей вероятностью мог бы просветить людей до такой степени, что они больше не могли бы быть введены в заблуждение хитроумным обсуждением полуправды. Этот вопрос, чтобы стать доступным для целей золотой власти, должен обязательно обсуждаться двумя КАЖУЩИМИСЯ противоборствующими политическими партиями. Одна партия выступала за тариф для получения дохода, опираясь на аргументы в пользу свободной торговли, в то время как другая выступала за тариф для защиты и призывала рабочий класс поддерживать высокие зарплаты, голосуя за высокий тариф, который исключил бы иностранные товары.

«Позиции, занятые этими партиями, были примерно одинаково ошибочными, и ни одна из них ни в малейшей степени не задержала бы опасное посягательство золотой державы. Партия, выступающая за тарифы ради доходов, ни в коем случае не могла быть партией свободной торговли, но она предлагала увеличить доходы за счёт пошлин на импорт.
 Эти пошлины, разумеется, оплачивались бы людьми как часть цены товаров, которые они потребляли, и, следовательно, налог был бы пропорционален их расходам без привязки к доходам.
Те, кто тратит все свои доходы на потребление, будут облагаться налогом
в целом, в то время как те, кто тратил лишь малую часть,
облагались бы налогом только с этой части. Трудно представить себе более неравную систему налогообложения и более обременительную для людей с небольшими доходами.

"С другой стороны, сторонники протекционизма предлагали сделать пошлины на импорт настолько высокими, чтобы иностранные товары не попадали на внутренний рынок, а внутренний рынок был защищён для работодателей.
Это, как утверждалось, позволило бы работодателям платить
более высокую заработную плату, что было правдой, но эгоизм бессердечных
Работодатель всегда был за то, чтобы заработная плата оставалась на минимальном уровне, а благородный, щедрый работодатель не мог позволить себе платить больше. Если бы он это сделал, его бессердечный конкурент переманил бы к себе работников и уничтожил его бизнес. Поэтому мы не удивляемся тому, что статистика показывает тенденцию к снижению заработной платы у обеих сторон, то есть к сумме, едва достаточной для того, чтобы обеспечить работника едой, одеждой и жильём, а также позволить ему нанять других работников на своё место, когда он уже не сможет работать.

"В рамках этой тарифной политики, направленной на защиту, полученные доходы были просто
столь же обременительным и несправедливым по отношению к людям с небольшими доходами, как и политика «тарифа только для получения дохода», но с дополнительным бременем в виде повышения цен на отечественную продукцию, которое ложилось на людей таким же неравномерным образом. Но, с другой стороны, можно было нанять больше работников на родине, что приносило пользу рабочим в защищённых отраслях за счёт незащищённых классов. Конечно, даже сторонники тарифов для защиты, которые так много говорили о сохранении внутреннего рынка для отечественной продукции, никогда всерьёз не намеревались
исключить иностранные товары, так как это положило бы конец всем доходам.

"Эти обманчивые теории о тарифах для получения доходов и тарифах для
защиты служили целям «золотой власти», отвлекая внимание людей от реальных трудностей, которые стояли на пути производителей.  Всё, что нужно было людям, — это возможность приложить свой труд к природным ресурсам и иметь возможность обменивать свою продукцию на товары равной стоимости, произведённые трудом других людей. Внешняя торговля страны была делом незначительным
по сравнению с внутренней торговлей. Если бы почти в любое время во второй половине переходного периода жителям этой страны были гарантированы такие же пайки, как солдатам или даже заключённым, то не было бы излишков для экспорта; и если бы весь народ был обеспечен одеждой, необходимой для того, чтобы он был хорошо одет, то на это ушла бы вся шерсть, лён, хлопок и кожа. Но пресса того времени, как религиозная, так и светская, в значительной степени находилась под
Под контролем «золотой власти» такие факты, как этот, скрывались от широких масс. И в этой связи можно добавить, что система образования в стране контролировалась той же самой властью, которая подавляла правду об экономических вопросах, и многие выдающиеся учёные были отстранены от преподавания в высших учебных заведениях, потому что отказывались преподавать софистику, которая соответствовала целям «золотой власти».

«В нашем очень кратком описании политических волнений того времени мы
упомянули только о главных мерах, за которые выступала доминирующая
политические партии. Однако даже в ту тёмную эпоху следует признать, что на каждом шагу, который предпринимала международная «золотая власть» для финансового завоевания мира, несколько наиболее просвещённых и самоотверженных людей смело разоблачали финансовые махинации, совершаемые против народа ради дальнейшего обогащения денежных магнатов Старого Света и их агентов и сообщников в крупных финансовых центрах этой страны. Но эти
отважные, здравомыслящие и любящие человечество первопроходцы высшей
цивилизации считались опасными агитаторами и врагами
закона и порядка, и к ним применялись все возможные оскорбления. Если они были
предпринимателями, их бойкотировали, а если они принадлежали к рабочему классу,
их вносили в чёрный список и во многих случаях заключали в тюрьму по ложным обвинениям,
а некоторых даже казнили за преступления, которых они не совершали. И всё же меры по реформированию, которые они отстаивали с политической точки зрения,
как правило, носили такой характер, что, если бы они были приняты в качестве закона,
то лишь продлили бы на несколько десятилетий ложную систему, которая
обездолила и унизила миллионы трудящихся.

«Вот вам и политические волнения, которые якобы должны были улучшить экономическое положение широких масс народа. Тем не менее они принесли много пользы, поскольку помогли более умным людям лучше понять ситуацию и показали, что, по-видимому, нет никакой надежды на то, что с помощью политических действий можно добиться необходимых реформ, поскольку, какими бы чистыми ни были цели политической партии, как только она добивалась успеха и получала власть, начиналась работа по её коррумпированию».
и его принципы стали отходить на второй план в сознании его лидеров, уступая место более прибыльному занятию — поиску должностей.

"Но в массах действовали и другие, более мощные факторы, чем политическая агитация, в виде крупных производственных объединений фермеров и наёмных работников.  Эти объединения, как правило, были строго неполитическими.  Фермеры стремились добиться повышения цен на сельскохозяйственную продукцию, не заботясь об интересах миллионов наёмных работников и других людей, от которых они зависели в плане сбыта. Еще одной целью фермеров было снизить свои расходы
повышая уровень жизни за счёт снижения цен на сельскохозяйственные орудия и другие
товары. Концентрируя свою торговлю и пользуясь преимуществами
конкуренции между торговцами, они часто добивались значительного
снижения цен на товары, и это считалось законным основанием для
снижения заработной платы работников, занятых в их производстве. Такое
снижение заработной платы подрывало рынок сельскохозяйственной
продукции и оскорбляло как работодателей, так и рабочих, поэтому в
конце концов фермеры сами себя победили и настроили против себя все
остальные классы общества.

«Но именно наёмные работники больше всего страдали от великой олигархии богатства, которая была создана от имени народа с единственной целью — получать прибыль от промышленных классов. Они организовывали профсоюзы, которые в конечном итоге объединились в одну большую национальную организацию, чтобы добиться повышения заработной платы и сокращения рабочего дня без учёта интересов потребителей их продукции. Число рабочих в этих профсоюзах  всегда составляло лишь малую часть от общего числа работников».
зависели от заработной платы. Как правило, цели и методы этих
профсоюзных организаций на практике, если не в теории, основывались на
тех же ложных принципах, которые характеризовали промышленный деспотизм,
против которого они протестовали. Эгоизм был отличительной
чертой и фатальным недостатком. Квалифицированный рабочий, у которого была работа, мало заботился о рабочем, не состоящем в профсоюзе, который занимался тем же ремеслом, что и он, разве что как о возможном конкуренте в борьбе за его место, и совершенно не заботился о многочисленных и бедных рабочих массах
эта организация не могла принести им никакой пользы в качестве средства сохранения
заработной платы. Рабочий-профсоюзник не видел ничего общего с безработными за пределами своего
братства.

"Вместо того чтобы объединиться и разработать способы и средства, с помощью которых все
могли бы найти работу, профсоюзы стремились лишь обеспечить работой и
сохранить заработную плату сравнительно небольшому числу своих членов. Таким образом, в случае забастовок и локаутов безработные
рабочие руководствовались теми же эгоистичными мотивами и без колебаний
занимали рабочие места, если могли быть защищены от насилия.
И всякий раз, когда они это делали, рабочие-члены профсоюза объявляли им войну.
Признавая отношения между хозяином и слугой как нечто, что должно
сохраняться, они отрицали право «штрейкбрехеров», как их называли,
принимать работу от СВОИХ хозяев, какими бы бедными они ни были.

"Они также не ставили под сомнение право работодателей, которые во времена
старой цивилизации были в основном могущественными корпорациями,
контролировать принятие и исполнение законов. Как правило,
рабочие распределяли свои голоса между политическими партиями
которые контролировались их хозяевами. Учитывая такую очевидную неспособность
понять ситуацию, в которой они оказались, неудивительно, что работодатели
смогли получить абсолютный контроль над всеми ветвями власти, как на
государственном, так и на национальном уровне, законодательной, исполнительной
и судебной, несмотря на то, что у каждого рабочего был голос, который
имел такое же значение, как и у самого богатого магната.
 Были приняты законы о заговорах, которые можно было использовать для их подавления
по мере необходимости. В праве на суд присяжных было отказано
Суды и борцы за права трудящихся были заключены в тюрьму на длительные сроки за
неподчинение решениям судов. Наконец, Верховный суд в деле
моряка, который отказался служить в течение срока, на который он был
нанят, постановил, что его работодатель имел право удерживать его в
рабстве до истечения срока действия контракта; что право собственности на
него прекращалось на указанный срок и что конституционное положение,
запрещающее принудительное рабство, не распространялось на таких, как он. Одно из рабочих изданий того времени характеризовало это мнение
Суд вынес решение, известное как «Дело беглого матроса», под которым оно
вошло в историю тех мрачных дней переходного периода.

"Но враждебное законодательство и односторонние судебные решения были не
единственными факторами, разрушившими надежды рабочих. Это был период
чудесных научных открытий в области естественных сил и механических
изобретений, с помощью которых их можно было использовать для облегчения
труда. Бабушки, которые хвастались, что могут накрутить три мили пряжи за один день, от рассвета до заката, дожили до того, чтобы увидеть своих внучек
внучки прядут три тысячи миль за десять часов с помощью
механизмов. Подобные усовершенствования были внедрены во все отрасли
промышленности. Механизмы принадлежали работодателю, и он добавлял
экономию к своей прибыли. Ему не нужно было столько рабочих, чтобы производить
всё, что люди могли купить, и рабочих увольняли, чтобы они присоединились
к огромной армии безработных. Какое-то время некоторые квалифицированные
рабочие могли получать достойную зарплату благодаря организации,
но постоянное совершенствование механизмов в конечном итоге позволило
обычным рабочим
рабочие заняли их места, и количество необходимых специалистов сократилось до такой степени, что их положение было немногим лучше, чем у неквалифицированных рабочих. Одной из самых высокооплачиваемых организаций того времени были инженеры-локомотивщики, но в конечном итоге электричество заменило пар, и машинист из числа обычных рабочих занял место и инженера, и кочегара. Машина
сначала вытеснила три четверти печатников, а затем ещё большее
количество тех, кто остался, благодаря внедрению принципов
мультиплексная телеграфия, которая позволяла одному специалисту одновременно управлять машинами в нескольких отдельных офисах в разных частях света, если текст был одинаковым.

"Экономисты, изучающие труд, обращали внимание на вытеснение труда машинами, но пресса и политики, служившие корпорациям, утверждали, что удешевление производства было большим благом для людей, поскольку обеспечивало соответствующее снижение цен.  Наконец, после многолетней настойчивой агитации, национальная
Уполномоченный по труду должен был провести тщательную проверку,
и в его отчёте, среди множества подобных пунктов, мы находим, что
затраты на рабочую силу при изготовлении шляпы за пять долларов составляли всего тридцать четыре цента;
затраты на рабочую силу при изготовлении плуга за десять долларов составляли семьдесят девять центов, и так далее до конца длинного списка товаров, в которых люди всегда нуждались. Вопрос заключался в том, кто получал разницу между суммой, полученной фактическим производителем, и ценой, которую платил потребитель? Ответ был очевиден: помимо найма клерков, они, должно быть, в какой-то форме выплачивали прибыль непроизводителям. Но после этой официальной демонстрации
несмотря на то, что «львиная доля» богатства, созданного производительным трудом, доставалась непроизводительным спекулянтам, широкие массы людей продолжали использовать своё влияние для сохранения этой несправедливой системы, которая практически конфисковывала богатство, созданное их трудом, для выплаты прибыли по спекулятивным инвестициям.

«Большинство мелких торговцев того времени во многих отношениях были не в лучшем положении, чем рабочие, создающие богатство, но, будучи в каком-то смысле частью системы, требующей прибыли, они дольше держались за неё в тщетной надежде, что когда-нибудь, благодаря какому-то счастливому стечению обстоятельств,
В бизнесе или в удачных спекуляциях они могли сколотить миллионы. Как класс они никогда не посвящали себя серьёзному и тщательному изучению экономических вопросов, но пока люди приходили и покупали товары, оставляя прибыль в их руках, они были довольны и не обращали внимания на далеко идущие последствия, которые, несомненно, прокладывали им путь к окончательному краху в бизнесе. Поэтому только незадолго до конца старой цивилизации они начали понимать, что что-то не так. Острая конкуренция между
Большое количество мелких торговцев снизило среднюю прибыль ниже справедливой компенсации за затраченный труд, а крупные объединения с неограниченным денежным капиталом смогли удовлетворить всеобщий спрос на дешёвые товары.
 Торговцы оказались вытеснены с рынка. Они обвиняли своих покупателей в том, что те не отдавали им предпочтение, даже если крупные универмаги могли позволить себе продавать дешевле. Они требовали принятия законов против крупных магазинов и принимали активное участие в антимонопольной агитации того времени.

«Эта оппозиция трестам и универмагам, как фермерская
организации и профсоюзы придерживались очень узкого взгляда на
ситуацию. Они видели, что их прибыль сокращается, и их единственной целью было
предотвратить это, не принимая во внимание интересы людей, которые, как покупатели товаров, должны были платить за всю прибыль. Массы людей понимали их мотивы и без колебаний
посещали универмаги и покупали товары, произведённые трестом, при условии, что они могли получить их дешевле. Возможно, они смогли бы защитить себя от непомерной жадности трестов и объединений, взяв своих клиентов
вступить в партнёрские отношения и с их помощью организовать потребление и, таким образом, контролировать распределение в интересах всех. Это было бы в полном соответствии с идеалом, который был заложен в их религиозной системе: мы всегда должны поступать с другими так, как хотели бы, чтобы они поступали с нами.

«Вся история Альтрурии как независимой республики относится к
переходному периоду в развитии мира и в более широком, но не столь определённом смысле
распространяется на открытие континента и даже на более ранний период,
отличающийся
Распад древней религиозной иерархии и появление
постоянно растущего числа враждующих сект. Таковы были
эволюционные силы, развившиеся под действием естественного
закона в строгом соответствии с устройством человеческого разума,
который всегда стремится к максимально возможному развитию расы
физически, умственно и нравственно. Эти силы на ранних стадиях
человеческого развития действуют так медленно, что даже самые
одарённые умы не осознают их существования и, следовательно, не
могут разумно управлять ими.
сотрудничайте с ними с целью ускорения их собственного прогресса
продвигайтесь к максимально возможным уровням развития. Но именно
в течение последних пятидесяти лет этого Переходного периода все эти
силы стали более очевидными для внимательного историка, и именно на них
я более конкретно обратил ваше внимание.

"Человеческий эгоизм на низших планах развития составляет
первый шаг в развитии той высшей самости, которая является
преобладающей характеристикой на высших планах. В течение последнего
В течение пятидесяти лет переходного периода человеческий эгоизм в его низменном
смысле вёл свою последнюю борьбу за существование в качестве
определяющего фактора в человеческих делах. Все классы людей
руководствовались эгоистичными интересами, и эти интересы не могли
не сталкиваться. Из этого столкновения сил они в конечном счёте
выяснили, что наилучшие и наивысшие интересы каждого человека
всегда могут быть обеспечены тщательной защитой интересов каждого
другого человека. Так появилось наше нынешнее универсальное
правило, регулирующее наши отношения
по отношению друг к другу, «каждый за всех и все за каждого», и, следовательно, все
в равной степени защищены в осуществлении любого естественного права и в
обладании абсолютной экономической независимостью.

"Золотая власть стремилась к всеобщему господству над всеми
народами земли и, поскольку не было других народов, которые можно было бы
завоевать, в своей непомерной жадности продолжала возлагать на
народ дополнительные тяготы. Это встретило сопротивление сначала со стороны одного класса, а затем
другого, но все эти движения были движимы одним и тем же элементом
эгоизм, характерный для «золотой власти». Фермеры объединялись, чтобы обеспечить себе лучшие условия, не заботясь об интересах миллионов наёмных работников и других людей, от которых они зависели в плане рынка сбыта. Рабочие объединялись, чтобы обеспечить более высокую заработную плату для членов своих профсоюзов, не заботясь ни о каком другом классе людей и даже о других рабочих, которые не принадлежали к их братству. В конце старой системы мелкие торговцы и производители были единодушны в своём неприятии посягательств со стороны крупных компаний.
комбинаты, которые могли бы продавать их дешевле, но они игнорировали интересы
огромной массы потребителей, от которых зависел рынок.
 Эгоизм в самом примитивном смысле гарантировал провал всех этих
движений. Ни один класс людей, стремящийся продвигать свои эгоистичные интересы, не мог противостоять превосходному интеллекту великих финансистов, которые планировали финансово завоевать мир, контролируя мировые запасы золота с помощью организованной системы создания долгов, как реальных, так и фиктивных.
Инвестиции, которые требовали уплаты налогов от классов, производящих богатство,
продолжались до тех пор, пока в этой стране весь объём в 1600 миллионов долларов всех видов
денег не выплачивал и доли процента годовых за проценты,
дивиденды и т. д. по инвестициям, а всё золото в мире, около $4 000 000 000, выплачивало лишь долю основного долга.

«Но другой, и в конечном счёте самой мощной эволюционной силой, которой
было суждено освободить народ, стало пробуждение нравственности
Чувство, охватившее многих людей, которые никогда не обращали внимания на изучение экономической науки, но чьи души восстали против условий, навязанных огромному количеству людей. «Золотая власть», хотя и оставалась могущественным фактором, контролирующим религиозную прессу и многих ведущих религиозных учителей страны, не могла заглушить голос самых преданных последователей Христа, и они требовали, чтобы дух основателя их религии проявлялся в повседневной жизни. Они хорошо понимали, что если
Если бы люди поступали друг с другом так, как они хотели бы, чтобы поступали с ними, не было бы бедности со всеми её пороками и преступлениями. Эти первопроходцы Божественной цивилизации, не имевшие
ничего, кроме теологического образования, возможно, сами не до конца
понимали, как это Золотое правило можно применить в бизнесе
при господствующих в стране финансовых и коммерческих системах,
но они верили, что идеал в любых человеческих отношениях
может быть реализован, и настаивали на том, что каждый должен приложить
к этому усилия
истинный последователь Христа, чтобы установить господство добра на земле
и чтобы праведность возобладала в человеческих делах.

"Для этой великой кульминации действие эволюционных сил
в течение последних пятидесяти лет было подготовительным курсом для
работников, которые должны были привести в движение механизм на материальном плане,
чтобы все сокрушительные бремя, наложенные Жадностью, можно было легко и быстро устранить. И в этом процессе ошибки, допущенные людьми,
оказались самыми действенными воспитателями. Производящие классы были
вынуждены Они организовались, потому что чувствовали, что не получают справедливой доли в распределении богатства; но чтобы сохранить то, что было утрачено при распределении, они совершили странную ошибку, организовавшись как производители. Фермер не нуждался в организации, которая позволила бы ему производить больше богатства. Земля произвела бы столько же без такой организации, сколько и с ней. То же самое можно сказать о механиках, шахтёрах и других наёмных рабочих, которые организовались как производители богатства. Но как потребители они все могли объединиться.
Платформа и рынок, от которых зависят все производители,
стали бы хозяевами положения. При равном распределении
выгод от такой организации потребления было бы так же легко
выплачивать дивиденды работникам и тем самым увеличивать их долю в
распределении, как и выплачивать дивиденды по капиталистическим
инвестициям.

«Так случилось, что в то время, когда всё казалось безнадёжным, те немногие, кто никогда не сдавался перед лицом разочарований и кто тщательно изучил существующие экономические условия, укрепили своих преданных последователей
из «Христа», которые требовали применения Золотого правила в бизнесе,
разрабатывая методы, с помощью которых можно было бы достичь столь желанного результата. Они изучили моральную проблему, с которой столкнулись
религиозные деятели, с объективной точки зрения и поняли, как её можно решить с помощью бизнеса. Поскольку всё материальное богатство создаётся трудом и распределяется путём купли-продажи, логично предположить, что существует только один способ, с помощью которого каждый полезный работник может получить справедливую долю в распределении, и это
возьмите на себя ответственность за обмен (покупку и продажу) и разделите
выгоду поровну между всеми, кто объединил свои усилия, чтобы наладить
максимально возможный обмен между производителями и потребителями.
Это была просто организация рынка с единственной целью —
установить справедливость в распределении, выплачивая дивиденды работникам.
Люди наконец-то открыли для себя жизненно важную истину, от которой зависит
применение Золотого правила: ОРГАНИЗОВАННОЕ ПОТРЕБЛЕНИЕ
КОНТРОЛИРУЕТ РАСПРЕДЕЛЕНИЕ.

«Организации потребителей создавались с целью объединения
они использовали свою покупательную способность через собственные каналы не для снижения цен, а для объединения чистой прибыли в общий фонд в интересах всех участников. Часть этой прибыли откладывалась в образовательный фонд для продолжения работы, а оставшаяся часть использовалась для выплаты дивидендов участникам, которые, будучи клиентами, вносили прибыль в общую казну. Это было известно как «Дивиденд для рабочих», и он
всегда распределялся поровну, так как обеспечивался объединённой покупательной способностью всех членов. И для обеспечения этого фонда
которая принадлежала всем одинаково, ни один участник не добавил ни цента к своим расходам на
проживание. Это была экономия по сравнению с новой справедливой
системой обмена и старой расточительной системой прибыли. Это была
ЭКОНОМЯЩАЯ ПРИБЫЛЬ ДЕЛОВАЯ МАШИНА, в которой ПРОИЗВОДИТЕЛИ,
составлявшие в основном крупные рынки мира, НЕ МОГЛИ БЫТЬ ОБИЖЕНЫ, и
Таким образом, стало безразлично, кто непосредственно управляет машинами,
экономящими труд в производстве.

"Это движение зародилось на Западе, где люди были более
Они были склонны думать самостоятельно, но преимущества были настолько очевидными и легко достижимыми, что это быстро распространилось. Первые биржи
показали, что использование денег можно свести к минимуму, и банки были созданы в качестве хранилищ для всех денег, которые попадали в их руки, а также для облегчения финансовых отношений с неорганизованными сообществами, где деньги всё ещё были необходимы. Эти
сбережения хранились как священное достояние, чтобы члены сообщества могли
платить налоги и долги в тех случаях, когда кредитора нельзя было убедить
чтобы брать продукты по справедливой цене. Между собой они использовали обменные сертификаты
, которые выдавались на хранение продуктов или денег, и
на необходимую рабочую силу. Эти сертификаты, выдаваемые на ценности, которые
искали рынок сбыта и обменивались на продукты, необходимые для потребления
и аннулировались, составляли идеальную валюту, которая всегда была точно равна
спросу, ни больше, ни меньше.

"Люди на собственном опыте узнали, как легко было свести к минимуму использование денег
и тенденцию к снижению спроса на деньги,
нужно было относительно увеличить количество денег в обращении. Теперь даже тем, кто не был знаком с методами ведения бизнеса, было легко понять, как крупные операторы при старой системе обогащались, проводя расчёты через крупные клиринговые палаты, где одно обязательство погашало другое, и только два или три процента денег использовались для погашения задолженностей. И они могли видеть, как даже этот баланс между производителями богатства мог принимать форму чека на будущее производство, а деньги полностью исчезали как посредник при обмене богатства.

«Всем людям, которые совершали покупки и продажи через эти биржи, регулярно предоставлялась тщательно подготовленная литература по экономическим вопросам и методам ведения бизнеса, а также общая информация о тенденциях текущих событий, о прогрессе нового порядка, который ставил бизнес на этическую основу, и обо всём, что было полезно для понимания независимым, культурным гражданином. Тогда впервые массы начали осознавать слабость хрупкой нити, которой они были привязаны к триумфальной колеснице
Капитализм. Их опыт придавал им уверенности. Они использовали те же
деловые методы на благо многих, которые позволили немногим сосредоточить в своих руках четыре пятых богатств страны. Таким образом, это не был неопробованный эксперимент. Они лишь
проявляли ту же деловую смекалку, которую использовали финансовые магнаты для завоевания мира. По мере того, как они снижали спрос на деньги, они получали их в обмен на свою продукцию по постоянно растущей цене. Они создали
система бизнеса, основанная на ВЫПЛАТЕ ДОЛГОВ, а не на СОЗДАНИИ ДОЛГОВ, и со временем все их долги были выплачены, необходимость в легальных деньгах исчезла, люди освободились от их поборов, и всё, что им нужно было делать, — это производить то, что они потребляли, и потреблять то, что они производили, обменивая эквивалент на эквивалент ради равной выгоды для всех. И таким образом мир был спасён от рабства Жадности благодаря
установлению «Царства Божьего и Его Праведности», как и было
предписано Христом в начале старой религиозной системы
две тысячи лет назад. То, что было предписано в начале
Устроения, было РЕАЛИЗОВАНО в его конце, и, следовательно, ПЕРВОЕ СТАЛО
ПОСЛЕДНИМ, потому что ПОСЛЕДНЕЕ было ПЕРВЫМ, СВЕДЕННЫМ К ПРАКТИКЕ В ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ДЕЛАХ.
ДЕЛА."




ГЛАВА XIII.

 БОНА ДЕА -ДОМ ПРЕСТАРЕЛЫХ-ВЛИЯНИЕ ВНУТРИУТРОБНОГО РАЗВИТИЯ-УСОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ
 ДИРИЖАБЛИ - ОБЪЯСНЯЕТ БАТТЕЛЛ-ПЛАНЫ НА БУДУЩЕЕ-МУЗЕЙ UNIVERSAL
 ИСТОРИЯ-ПЕРЕЖИТКИ ПРОШЛОГО-ДВИЖЕНИЕ К НАШИМ ИДЕАЛАМ-ЗАКОН ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
 ПРОГРЕСС-ПРЕДВИДЕНИЕ БУДУЩЕГО-ПРИБЫЛЬ ПРИВОДИТ К БЕДНОСТИ-СПРАВЕДЛИВЫЙ
 ОБМЕН - СРЕДСТВО ПРАВОВОЙ ЗАЩИТЫ.

[Иллюстрация]


Когда я слушал рассказ Норрены о финансовой и коммерческой системе, которая когда-то существовала в Альтрурии, я не мог не заметить её сходство с системой, господствовавшей во внешнем мире.
 Когда он рассказывал о международной и, казалось бы, безграничной власти, которой обладали владельцы золота, и о том, что всего золота в мире не хватило бы, чтобы выплатить хотя бы малую часть ежегодных процентов по обязательствам, взятым на себя народом, у меня упало сердце от осознания полной безнадёжности их положения.

Я ожидал услышать, что люди в своем отчаянии сделали
Он стёр эту власть с лица земли огнём и мечом, но выступавший
закончил лишь описанием более справедливой системы ведения
дел. Как раз когда он подошёл к этому самому интересному
моменту обсуждения, Институт закрылся на перерыв на обед, и
Макнейр начал знакомить нас с директорами многих крупных
учебных заведений страны, которые были его членами.

Когда мы выходили из зала, к нам присоединилась Оква в сопровождении
великолепной женщины, которую она представила мне как Бону Деа,
управляющая домом для матрон на озере Библис, говорит:

"Моя дорогая Некуа, я хочу, чтобы ты знала, что в Алтрурии мы начинаем обучать детей ещё до их рождения. Для этого и созданы дома для матрон, и Бона Деа является управляющей одного из старейших, крупнейших и наиболее хорошо оборудованных учреждений такого рода в мире. Я хочу, чтобы вы с ней познакомились, и не сомневаюсь, что вы быстро подружитесь.

 «Я действительно рад с вами познакомиться, — сказал я, — потому что хочу узнать всё, что смогу, об этих странных, на мой взгляд, учебных заведениях».

"И я", - сказала Бона Деа "буду рад дать вам любые сведения, которыми
моя сила. Окуа сообщил мне, что вы готовите книгу, описывающую
нашу цивилизацию, и меня, как жителя Альтрурии, очень интересует, что это
может дать людям внешнего мира ".

"Да", - сказал я. «И, конечно же, я хочу, чтобы в нём содержался обзор этих домов Матроны и всё, что можно узнать об их происхождении и о том добре, которое они призваны творить для человечества».

«Это действительно, — сказала Бона Деа, — стало бы самым важным томом в серии, но он не должен быть первым в подробном описании».
обращение с эволюционными силами, которые способствуют развитию
человеческой расы в направлении более высоких и лучших условий.

«Тогда, — сказал я, — вы хотите, чтобы я проигнорировал эту, на мой взгляд, весьма необычную систему обучения детей ещё до их рождения?»

«В этой системе нет ничего необычного, — сказала Бона Деа. — Даже
дикари в древности делали то же самое, но они не знали об этом». Матери жили в условиях дикости,
и их дети рождались предрасположенными к тому, чтобы стать дикарями. Эти
внутриутробные влияния фактически являются отправной точкой в воспитании
о каждом новорождённом ребёнке, поскольку они готовят его к
полезной жизни или, наоборот, к бесполезной, в зависимости от
характера влияния. Цель, которую преследуют наши дома для матерей,
состоит в том, чтобы обеспечить наилучшие условия, чтобы ребёнок
появился на свет с сильным, здоровым телом и разумом, с добрым
характером и возвышенными стремлениями к максимальному
интеллектуальному и нравственному развитию.

«Если такие результаты, — сказал я, — могут быть достигнуты путём создания этих домов, вы, конечно, не отговорите меня от тщательного изучения всего вопроса?»

— Конечно, нет, — сказала она, — но как учитель вашего народа я бы хотела, чтобы вы
следовали естественному закону и начали свою работу с самого начала.
 Насколько я могу судить, ваша страна сейчас переживает
переходный период, подобный тому, что описан в лекции Норрены,
и поэтому первая великая обязанность вашего народа — искоренить бедность.
Когда страх перед нуждой исчезнет из жизни каждой семьи, первым результатом
станет улучшение условий для беременных женщин, и
следующее поколение будет находиться на более высоком физическом уровне,
интеллектуально и нравственно. Это первый шаг, который должен сделать ваш народ, и тогда можно будет внедрить Дом для научной адаптации пренатального воздействия к конкретным целям. Тогда вы начнёте заранее определять, станет ли ребёнок изобретателем, учёным, философом, поэтом, музыкантом, учителем или исследователем. Дома научно адаптированы к конкретным целям, а экономическая независимость и общее образование поднимают весь народ на более высокий уровень во всех сферах человеческой деятельности. То, что нужно вашим людям
Сейчас речь идёт об общем, умственном и нравственном возвышении жертв вашей нынешней системы, и с этой целью я бы посоветовал вам в первую очередь заняться решением проблемы «Как искоренить бедность».

 «Но разве вы, — спросил я, — не отговариваете от этих конкретных мер в настоящее время, потому что массы бедны?»

«Конечно, нет, — сказала Бона Деа, — для тех, кто способен их применять,
но я бы в первую очередь сделала эти передовые научные методы доступными для всего народа, обеспечив экономическую независимость для
— Всё так. Это просто естественный закон развития человека.

 — Не могли бы вы, — спросил я, — объяснить, что вы считаете естественным законом развития человека?

 — Это закон роста, — ответила Бона Деа, — и он всегда начинается с основания и движется вверх. Растение прорастает в земле, а затем тянется вверх, к свету. Рост животного организма от зачатия до зрелости происходит по той же схеме, от низшей ступени к высшей. В развитии человеческой цивилизации и умственном, нравственном и духовном
Возвышению расы способствует тот же общий закон эволюции. Возвышающее влияние должно распространяться на людей через их
окружающую среду. Настоящий мужчина и настоящая женщина — это эго или дух.
 Физическое тело — это внешняя среда, окружающая индивида.
 Улучшая физические условия, мы стимулируем умственный организм к здоровой деятельности, и результатом становится интеллектуальный рост и духовное развитие. Таков естественный закон человеческого развития от
физического через умственное к его кульминации в духовном или
божественное, то есть самый высокий тип, к которому мы стремимся.

«Это, — сказал я, — похоже на краткое и логичное изложение естественного закона, но как вы применяете его к нынешним условиям, которые существуют в моей стране? У нас есть цивилизация и много очень умных, благонамеренных и преуспевающих людей, которым могло бы принести большую пользу более глубокое понимание влияния пренатальных условий».

«Несомненно, это так, — ответила она, — но ваш долг как учителя —
принимать во внимание весь народ, а не его часть, и в
Ваша работа по их просвещению начинается с самого низа.
 Ваша нынешняя цивилизация развивалась по пути бессознательного роста, подобно тому, как ребёнок растёт от рождения до зрелости. Но ваша работа как учителя и цивилизатора заключается в том, чтобы работать по пути осознанного развития и строить свои планы с должной тщательностью. Достигнув, так сказать, вершины, вы можете давать наставления тем, кто находится ниже, и помогать им подниматься выше. Место учителя требует, чтобы вы понимали естественный закон развития, чтобы вы
вы можете работать с наибольшей пользой. Поэтому ваша работа должна начинаться с внешнего окружения, физического, а то, что относится к высшему, позаботится о себе само. Не все нуждаются в враче, а только больные, и не мудрые, а невежественные нуждаются в учителе. По этим причинам я советую вам ограничить свою нынешнюю работу
экономическими вопросами, так как это подготовило бы почву для более высоких
вопросов, и именно там, где они больше всего нужны, среди бедных.

«Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — сказал я, — и буду действовать соответственно».
при подготовке моего первого тома об альтрурианской цивилизации. Совет Оки был очень похож на этот, но из-за моего положения здесь эти многочисленные мыслительные процессы обрушиваются на меня все сразу, и мне так много нужно узнать, что мне часто бывает трудно сделать выбор. Я уверен, что народ моей родной страны переживает свой переходный период, и я хочу дать им то, что принесёт им наибольшую пользу.

— Тогда, — вмешалась присоединившаяся к нам Норрена, — покажите им, как избавиться от бедности. Без экономической независимости политическая независимость невозможна
и личная свобода, гарантированная законом, — это пустая насмешка. Без свободы не может быть прогресса, а без свободы не может быть и прогресса, пока люди вынуждены работать под суровым гнётом необходимости.

 «Но как же так, — спросил я, — что вы так хорошо понимаете ужасы бедности, если у вас всегда было изобилие?»

— Потому что это единственная великая цель, — сказала Норрена, — нашего образования и нашей альтрурианской цивилизации — бороться с нуждой и облегчать страдания, где бы они ни возникали. Каждый ученик в наших школах
Необходимо тщательно изучить наш переходный период, беспомощное, безнадёжное положение масс, страдающих от нищеты, и методы, с помощью которых они выбрались из этого положения и которые необходимо продолжать использовать, чтобы оставаться в нём.

 «Но почему, — спросил я, — вы сейчас, после столетий изобилия, по-прежнему уделяете так много внимания этим урокам в вашей образовательной системе?»

— Потому что, — сказала Норрена, — мы всё ещё на физическом плане, и если мы не будем защищаться от них всеми возможными способами, эти физические беды могут снова настигнуть нас. Мы точно знаем, что вечная бдительность
Это цена, которую мы должны заплатить за сохранение наших нынешних благ.

 «Но, учитывая характер вашего народа, — сказал я, — его готовность
помогать при любых обстоятельствах, я бы сказал, что у вас нет причин
опасаться возвращения старых систем угнетения».

«Конечно, нет, — сказала Норрена, — по крайней мере, в отношении этого поколения,
но если мы будем пренебрегать воспитанием подрастающего поколения в этих вопросах,
мы начнём возвращаться к тем условиям, в которых были.
 Пока мы выполняем свой долг как educators и сохраняем
пробуждают в душе более тонкие чувства. Мы не сразу пришли к нашему нынешнему состоянию, и если бы нам пришлось вернуться назад, то не сразу; но долг наших учителей — следить за тем, чтобы мы не сделали ни шагу назад. Поэтому мы обучаем.

Мы добрались до Департамента общественного благоустройства, где мы жили во время нашего пребывания в Орбителло. После ужина Бэттелл
сообщил нам, что намерен отправиться на озеро Библис в течение часа
и что перед отъездом он хотел бы получить чёткое представление
о наших планах на будущее.

"Тогда", - сказал Норрена, "тебе лучше присоединиться ко мне в мою комнату и поговорим
дело кончено. Я чувствую, что глубоко заинтересован в ваших планах открытие
связь с внешним миром. Так что, если ты согласен, пойдем со мной.
"

Мы приняли приглашение и вскоре обсуждали то, что на тот момент было
главной мыслью в наших умах - усовершенствование дирижаблей с целью
установления связи между внутренним и внешним мирами.
Бэттелл объяснил, что он планирует построить корабль, который можно будет
передвигать в любом направлении, мгновенно применяя силу, так что
чтобы быть готовым ко всем неожиданностям, связанным со штормом и встречными
воздушными потоками. Затем обсуждались планы по защите пассажиров от сильного холода. Для этого у меня были свои планы, которые я не стал раскрывать. Было предложено несколько способов сделать судно непроницаемым для холода, но я с первого взгляда понял, что при любом из них замерзающая влага внутри будет настолько ухудшать видимость, что это существенно помешает управлению судном.

«Перед отъездом, — сказал Бэттелл, — я передал чертежи и спецификации для
совершенно новый корабль, который я хочу, чтобы вы испытали в шторм, если сможете его найти, и доложили мне как можно скорее. Капитан Ганоэ согласился отправиться со мной и помочь в его достройке. Как только он будет готов, я дам вам знать. Вы приедете на озеро Библис и отправитесь оттуда? Или мне отправить его в какое-то другое место? Какой у вас будет адрес?

«Я не сделал никаких приготовлений на будущее, — сказал я, — что ни в коей мере не помешает предложенной пробной поездке на южную границу. Однако я думаю, что мне лучше остаться здесь на несколько дней, так как есть кое-что
вопросы, которые я хочу изучить, и для этого я просмотрю
коллекцию Музея всеобщей истории.

«Что ж, подготовьте свою книгу, — сказал Бэттел, — и мы найдём способ
отправить её туда, где она принесёт наибольшую пользу».

«У меня достаточно материала, — сказал я, — для нескольких книг,
но вопрос в том, какую часть из этого изобилия я должен выбрать, чтобы
составить отчёт о наших открытиях?»

«Ну, я бы подумал, — сказал Бэттел, — что вы не сможете отправить
очень большую часть того, что найдёте в одной из этих книг».
экспонаты, не говоря уже о библиотеках; но постарайтесь изо всех сил. У меня есть
работа, которую нужно закончить, чтобы освободить вас, так что
до свидания, и да сопутствует вам успех.

Капитан Гано, Макнейр и Иола сопровождали Бэттелла на озеро Библис, а
Норрена, Оква и я отправились в музей.

Это было самое великолепное сооружение, расположенное на берегу реки, в том месте, где река Орбителло
выходит из берегов и резко поворачивает на восток. Здание представляло собой шестиугольник диаметром около 600 футов, а фундамент был углублён до уровня
вода, из-за чего казалось, что половина здания уходит в реку. В центре здания был причал для лодок, к которому вела просторная лестница, окружённая с трёх сторон широкими мраморными ступенями. В центре и в каждом из шести углов здания были лифты, которые соединяли все этажи. Вокруг того, что можно считать главным зданием, располагалась широкая пристройка в виде наклонного этажа, который через равные промежутки соединялся с несколькими этажами либо на уровне полов, либо с помощью лестниц.

По периметру этого наклонного спиралевидного пола были установлены перила. Вся внешняя конструкция поддерживалась массивными и богато украшенными алюминиевыми колоннами, которые отражали свет, как полированное серебро. В центре, поддерживаемая сверху, находилась двухколейная электрическая трамвайная линия, по которой с небольшими интервалами двигались вагоны. Такое расположение позволяло использовать всё пространство пола пешеходам, а также тем, кто пользовался электрическими креслами и другими небольшими транспортными средствами. В нижних этажах этого
огромного здания, вплоть до уровня утёса, хранились припасы
Всевозможные приспособления, необходимые тем, кто занимается речным транспортом.
Верхние этажи здания были отведены под хранение реликвий и записей,
посвящённых прошлым цивилизациям, и в совокупности представляли собой
полную историю прогрессивного развития человека по всем направлениям с
самого раннего периода письменной истории. Этот замечательный экспонат позволял студентам проследить
с помощью практических иллюстраций развитие механических искусств
от первых примитивных приспособлений до современного высокого уровня
развитие, при котором тяжёлая работа была неизвестна, а люди в полной мере наслаждались всеми жизненными благами при минимуме труда.
 Я не собираюсь подробно описывать эту замечательную выставку промышленного прогресса.

 Однако одна особенность поразила меня больше всего, и это поразительное сходство этих экспонатов с гораздо меньшими экспонатами, которые я видел во внешнем мире. Методы, преобладавшие на разных этапах развития цивилизации, были почти идентичны
преобладающий на соответствующей стадии развития внешнего мира. Например, в
водных судах плот из бревен, связанных ремнями
и приводимых в движение шестами, был первым, за ним последовали каноэ, выдолбленные из
бревен. Затем лодки поменьше, с веслами, увеличивающиеся в размерах, пока
они не приняли форму римских галер и кораблей норманнов.
Затем появились паруса, а позже моторной силой стал пар.
Итак, о способах наземного транспорта. За санями и повозкой, запряжённой волами,
в своё время последовал дилижанс, затем электромобиль, а последним
пришёл дирижабль.

Я попросил Норрену объяснить это поразительное сходство.

 «Это, — сказал он, — лишь указывает на то, что развитие человека по всем направлениям прогресса определяется строением человеческого разума.  Зная это, мы получаем ключ, объясняющий все тайны, связанные с развитием расы от низших к высшим состояниям.  На каждом этапе она сталкивалась с одинаковыми трудностями, и, следовательно, методы преодоления этих трудностей были одинаковыми, потому что все они обладали одинаковым строением разума. Этот
прогресс до определённого момента шёл по неосознанному пути, и
у среднестатистического мужчины и женщины не было чёткого представления о том, что их двигает вперёд. В любую эпоху и при любых жизненных обстоятельствах человек стремился к своим идеалам, но никогда их не достигал. В первобытном состоянии он чувствовал необходимость в каком-то средстве для пересечения рек и, заметив, что дерево плавает по воде, построил плот. На его основе он создал план лодки и построил каноэ. По мере того, как он совершенствовался в соответствии
со своими идеалами, эти идеалы становились всё более возвышенными, и сегодня мы имеем
Великолепная электрическая яхта. Так было во всех сферах человеческой деятельности. Чем выше идеалы, сформировавшиеся в сознании человека, тем выше он поднимался по лестнице развития. Это фундаментальный закон человеческого прогресса. Каждая из этих реликвий прошлых веков сначала была идеалом, сформировавшимся в сознании человека, прежде чем он был реализован.

 «Меня осенила мысль», — воскликнул я. «Если все эти идеалы были
осуществимы, разве это не обещание или пророчество, что наши сегодняшние идеалы
будут реализованы в будущем? И если из конституции
человеческий разум, мы могли бы предвещать идеалы будущего, мы могли бы в
общий способ предсказать, какие цивилизации из далеких веков будет развиваться".

"Конечно", - сказал Норрена. "Ваша мысль строго философская
и применительно к нашему ближайшему будущему она дает безошибочное правило для
прогнозирования событий, когда мы знакомы с силами, движущими в
определенном направлении. Если мы можем определить, где мы находимся сегодня на любом
пути прогресса, мы можем с уверенностью предсказать, каким будет следующий шаг
на этом пути, потому что для человека возможно всё.
разум в его конечной стадии развития. Не существует такой вещи, как
фактический поворот назад на пути прогресса, каким бы человеком ни казалось
временами ретроградным. Уроки, извлеченные из этих кажущихся неудач,
являются важными элементами в его дальнейшем развитии.
Ничто полезное не может быть навсегда потеряно для расы. То, что мы
склонны называть злом, мимолетно и исчезает, в то время как добро,
истинное и по-настоящему ценное бессмертно. Таким образом, человеческий прогресс в направлении
более высоких и лучших условий, применительно к расе, и длительные периоды
«Время всегда должно идти вперёд и вверх, к Бесконечному Благу».

 «Я всегда, — сказал я, — глубоко интересовался всем, что касается прогресса человечества, но был склонен считать это чем-то вроде случайности. Вы, кажется, превратили это в точную науку». Я могу понять, как определённые влияния способствуют
улучшению, но как происходит наше возвышение, когда многие не осознают
такой тенденции, а во внешнем мире, по крайней мере, многие стремятся опуститься ниже
вместо того, чтобы подняться выше по шкале? Я совершенно уверен, что массы наших предков в прошлом были не лучше, чем массы сейчас, и
не сотрудничали сознательно с природой ради собственного улучшения.
 Однако, похоже, что по какой-то слепой случайности они могли
что-то привнести, но это точно не было намеренным. Я вижу, что здесь действует другое влияние, и люди явно сотрудничают с природой на благо всех, но я боюсь, что пройдёт ещё много времени, прежде чем жители моей страны достигнут такого уровня развития.

«Не отчаивайтесь, — сказала Норрена. — Устройство человеческого разума — гарантия возвышения человека. История развития человека состоит из двух отдельных этапов: бессознательного и сознательного. Весь прогресс от простой клетки до человека, конечно, бессознателен и управляется неизменными законами.
  Эти же законы управляют развитием человека до тех пор, пока знания не позволят человечеству сознательно участвовать в собственном возвышении. Как только люди достаточно разовьются,
чтобы понять действие законов, управляющих их собственной жизнью
по мере своего развития они вступят в эпоху сознательного прогресса,
благодаря осторожным и хорошо согласованным мерам. Когда в конце
переходного периода наш народ достиг этой стадии, в мире внезапно
произошли перемены к лучшему во всех отношениях, потому что массы
человечества почувствовали потребность в чём-то лучшем. Бессознательное
развитие подготовило их к этим чудесным переменам. Слепые силы,
которые медленно вели человека вверх, к более высокому уровню
существования, теперь получили помощь в виде осторожных и хорошо
разработанных методов, и
Долгие века тьмы исчезли в сиянии света, который озарил мир».

 «И из этого, — сказал я, — я должен сделать вывод, что, по-вашему, Америка готова к такому подъёму масс? Ваше сегодняшнее описание переходного периода в этой стране было бы точным описанием нынешнего положения в моей стране». Среди мыслящих людей в Соединённых Штатах широко распространено убеждение, что наша страна находится на пороге великих перемен. Люди с оптимистичным складом ума верят, что мы близки к началу более высокого, благородного периода.
и более чистой цивилизации, чем когда-либо прежде, в то время как пессимисты в равной степени уверены, что нам суждено вернуться к варварству. Я очень хочу распространить свет, который рассеет эту тьму в нашем будущем.

 «Я думаю, — сказала Норрена, — что у вас нет причин для беспокойства. Судя по тому,
Я могу сделать вывод, что оптимисты в вашей стране в подавляющем большинстве,
и общее ожидание чего-то лучшего для человечества — это
мощная психическая сила, способная создать что-то лучшее. Если ваш народ
искренне желаете лучшего для масс и в то же время верите, что их ждёт лучшее будущее, ваше будущее очень многообещающе, поскольку люди не могут не найти способ достичь того, к чему стремятся.

«Спасибо», — сказал я. «Но где же свет и что я могу сделать, чтобы пролить его на них?»

«Свет, — сказала Норрена, — сокрыт в каждой человеческой душе и проявляется в готовности, с которой все слои общества оказывают помощь тем, кто находится в опасности или страдает от какого-либо тяжкого недуга. Это свет, который проявляется в вас
благотворительные учреждения и государственные больницы для помощи бедным и немощным. Когда те, кто создаёт эти учреждения для помощи страдающему человечеству, узнают, как можно избежать страданий, которые сейчас вызывают у них сочувствие, этот скрытый свет превратится в пламя, которое осветит всю землю, и тьма исчезнет, как по волшебству.

 «Но это, — сказал я, — не объясняет мне, как этот скрытый свет может превратиться в такое пламя». Человеческая симпатия существовала всегда,
но до сих пор во внешнем мире ей не удавалось устранить
страдание, которое обращается к нашим симпатиям. За счет чего это может быть
сделано?"

"Открытие и применение принципов справедливости во всех
наши отношения друг к другу", - сказал Норрена. "Чтобы помочь вам в этом,
Я предложил осмотреть этот музей. В реликвиях
прошлых эпох, которые вы здесь найдете, вы можете проследить действие
фундаментальных законов человеческого прогресса. На этом этаже представлены работы
человека в его наихудшем состоянии. На верхнем этаже вы найдёте реликвии
более развитой цивилизации. Они были классифицированы по возможности максимально точно
в их естественном порядке, от низшего к высшему, с целью наиболее эффективного обучения прогрессивному развитию расы.

 «Я понимаю важность, — сказал я, — такого собрания для каждого
студента. Но всё это предшествует вашему переходному периоду, и я не вижу, как это связано с большой проблемой современности в моей стране — как обеспечить те же условия, которые я наблюдаю здесь».

— Пока что, — сказала Норрена, — вы видели только руины варварства.
 Этот музей находится на высоте двадцати этажей над уровнем обрыва.
на котором он стоит, и каждая история рассказывает о дальнейшем и
восходящем развитии расы. Первые были воздвигнуты вскоре после
переходного периода, но с тех пор были добавлены и другие, чтобы
освободить место для свидетельств нашего прогресса. Сейчас мы поднимемся
на тот, что посвящён переходному периоду.

Мы вошли в лифт и через мгновение оказались на одном из верхних этажей. Я оказался перед экспозицией, которая могла бы украсить первоклассную выставку в Соединённых Штатах, но с той разницей, что она представляла
Бедность и нищета лачуг были показаны так же достоверно, как и величие дворцов. Всё казалось знакомым, и я чувствовал себя так, словно внезапно перенёсся в Нью-Йорк или Лондон. Каждая особенность конкурентной системы производства и распределения была соответствующим образом проиллюстрирована, как и неизбежные последствия для людей: богатство, о котором можно только мечтать, для избранных и безнадёжная нищета и деградация для многих.

Одежда рабочих в сравнении с роскошными нарядами
модных светских людей; обстановка в лачугах бедняков и
Особняки богачей, стоящие бок о бок; грубая и простая еда тех, кто производит богатство, по сравнению с изысканными яствами тех, кто его не производит; всё это яснее слов говорит о незаслуженной бедности, а в миллионах случаев — о крайней нужде и нищете наиболее полезных слоёв общества, которые резко контрастируют с незаслуженным изобилием праздных и, по сути, бесполезных богачей. То, как богатство, созданное трудящимися
миллионами, проходило по торговым каналам и попадало в руки
Несколько богатых спекулянтов иллюстрировали свои идеи
картинками и печатными объяснениями в почти бесконечном разнообразии,
так что даже самые недалёкие наблюдатели могли получить чёткое представление
о практической работе системы коммерческого обмена, при которой
процент, прибыль и рента всегда добавлялись к рыночной цене товара
каждый раз, когда он переходил из рук в руки.

Одна из этих иллюстраций называлась «Тринадцать ростовщических процентов на одной
свинье». На ней была изображена свинья, идущая от фермера на одном конце длинного
моста к рабочему на другом. С того момента, как свинья начинает
от производителя на ферме до того момента, когда он попадает в мастерскую потребителя, его размер (цена) становится колоссальным.

 В обмен на свинью из мастерской на ферму отправляется плуг, и
размер (цена) увеличивается в той же пропорции.  Каждый раз, когда какой-либо товар проходит через один из коммерческих пунктов взимания платы, установленных между производителем и потребителем, цена повышается в интересах спекулянтов, которые ничего не вкладывают в его стоимость. Всё это, конечно, привело к явным убыткам производителей. Длинный мост был назван «системой прибыли».

В отличие от него, короткий мост под названием «Справедливость»
соединял производителя с потребителем, и товары перемещались по нему
в обе стороны, не уменьшаясь в размерах. По этому мосту «Справедливости»
товары перемещались напрямую от производителя к потребителю по кратчайшему
доступному маршруту и обрабатывались только один раз. На мосту «Прибыли»
товары изнашивались и теряли в цене из-за частой смены владельцев. Эти два моста, «Прибыли» и «Справедливости»,
символизировали причину и лекарство от бедности.
Уроки, которые они преподали, нельзя было не заметить, и не было никаких сомнений в их правдивости. При системе обмена, основанной на прибыли, управляющие являются самозанятыми, и вполне законно, что они должны получать прибыль за оказанные услуги, и чем больше прибыль, тем больше людей могут на ней заработать. При системе, основанной на равенстве, управляющие наняты своими клиентами, и в их интересах, чтобы обмен осуществлялся с наименьшими затратами труда на обработку продукта. Следовательно, система получения прибыли обязательно
Обнищание масс, не заинтересованных в обмене, влечёт за собой бедность,
в то время как справедливость обеспечивает изобилие, поскольку обмен осуществляется
их собственными агентами с наименьшими возможными затратами. Таким образом, при равноправии
продукт переходит от производителя к потребителю без изменения
размера, а стоимость определяется количеством труда, затраченного на его
производство, контроль и транспортировку; и все участники сделки
получают точную стоимость своих услуг; но при такой системе
нет места денежному королю, торговцу прибылью и землевладельцу.

«Видите ли, — сказал Оква, который был необычайно молчалив и сосредоточен, — этот символ двух мостов рассказывает всю историю о разнице между системой обмена, основанной на прибыли, и справедливой системой;
между старой системой с её повсеместной бедностью и новой системой с её изобилием».

«Я вижу разницу, — сказал я, — но мне не совсем понятно, как люди могут перейти с одного моста на другой, от прибыли к равенству».

 «Это очень просто, — сказал Оква. — Измените цель, ради которой ведётся бизнес. Вместо того чтобы требовать прибыль от производителя и
потребитель, ведите бизнес с целью установления справедливых
отношений между производителями и потребителями. Когда это
будет сделано, система получения прибыли исчезнет, а справедливость
принесёт изобилие в дом каждого производителя, и бедность будет
устранена.

«Я прекрасно понимаю, — сказал я, — каковы будут последствия изменения системы, и мне в равной степени ясно, что денежные магнаты, финансовые магнаты и землевладельцы могли бы, если бы захотели, легко внедрить эти изменения, но как это могли сделать бедные люди?
такие изменения в мировой экономической системе? Если это вообще возможно, то
это должны сделать очень бедные люди, а в условиях системы прибыли
очень бедные люди беспомощны.

 «Хорошо сказано: «в условиях системы прибыли», — смеясь, сказала Норрена. «Несомненно, верно то, что «при системе прибыли» производители
беспомощны; и столь же верно то, что пока они остаются в рамках этой
системы, они будут оставаться беспомощными. Также верно и то, что эгоизм богатых управляющих никогда не согласится на перемены, пока они могут их предотвратить».

«Тогда, конечно, — сказал я, — на мой взгляд, положение трудящихся миллионов безнадёжно. Они НЕ МОГУТ установить равноправие, а богатые НЕ БУДУТ этого делать».

«Почему безнадёжно? — спросила Норрена. — Вы думаете, они отказались бы от прибыли в пользу равноправия, если бы у них была такая возможность?»

«Не в этом дело, — сказал я. «Но вопрос в том, как они могут что-то изменить, будучи скованными по рукам и ногам системой прибыли?»

«Всё, что было сделано, — сказала Норрена, — можно сделать, и вам достаточно оглянуться вокруг, чтобы увидеть, что переход от прибыли к справедливости возможен».
произведено в этой стране и может быть произведено в вашей, несмотря на
тот факт, что люди связаны по рукам и ногам и будут связаны впредь
до тех пор, пока сохраняется система получения прибыли ".

"Пожалуйста, не смейся надо мной", - сказал я с некоторым воодушевлением. "Как могут люди, которые
связаны по рукам и ногам, спастись?"

"Используя свои головы", - сказала Норрена. «Руки и ноги могут быть связаны, в то время как голова остаётся свободной для размышлений. Если эта свобода для размышлений будет использована в правильном направлении, то физические оковы исчезнут».

«Я уверен, что они думают, — ответил я, — и более того, они
«Они долго размышляли».

«Тогда, — сказала Норрена, — пусть они продолжают размышлять, и в своё время они не смогут не понять, в чём дело».

«О, многие из них уже поняли, — сказал я, — и осознали, что их обнищание вызвано непомерными доходами от инвестиций, которые достаются богатым слоям общества».

«Тогда, действительно, — сказала Норрена, — день их освобождения
приближается. Они уже поняли, что именно система прибыли
обнищает их. Если они продолжат размышлять, то не смогут не
понять, что система прибыли не может существовать без их постоянного
поддержка. Когда они откажутся от покровительства торговцев,
система наживы исчезнет. Если я правильно понял вашу литературу,
ваш народ близок к освобождению.

 «Возможно, — сказал я, — они будут вынуждены насильственно свергнуть нынешнюю
систему, но я не вижу, как они могут быстро разорвать свои оковы каким-либо другим способом».

«Они могут это сделать, — сказала Норрена, — проявив тот же дух мужественной независимости, разумно направляемый, который они сейчас проявляют в своих бесполезных, хуже того, вредных забастовках. У вас есть система конкуренции, которая
является саморазрушительным и, следовательно, слабым. Ваши производящие классы могут объединиться в качестве потребителей и воспользоваться острой конкуренцией между торговцами, чтобы продавать товары, и, разумно используя свою объединённую покупательную способность, внедрить справедливую систему обмена.

 «Что это такое?» — спросил я. «Ожидали бы они таких радикальных результатов, если бы продали свою продукцию фирме, которая предоставила бы им самую большую скидку на цены?» Не приведёт ли такое движение к ещё большему сокращению спроса на рабочую силу за счёт снижения цен на продукцию?"

«Да, — сказала Норрена, — такая система продажи их товаров со скидкой имела бы именно такой эффект. Но вы упускаете из виду тот факт, что оптовые торговцы конкурируют друг с другом за возможность продавать товары. Они продают розничным торговцам, которые могут найти покупателей для их товаров. Организуйте свою способность покупать, выберите компетентного торгового агента и займитесь бизнесом самостоятельно, и не забывайте не продавать ниже других торговцев». Ваша биржа будет иметь явное преимущество
перед любым другим дилером, потому что ваша торговля будет организована и
Продажи будут гарантированы. Оптовый торговец быстро это заметит и
будет стремиться получить ваш товар, так как его прибыль будет гарантирована.

 «Но, — сказал я, — что побудит людей организовать свою торговлю, если они будут уверены, что заплатят за товар столько же, сколько и раньше?»

«То же самое побуждение, — сказала Норрена, — которое есть у людей в денежной системе, побуждает их вкладывать свои доходы в сберегательные банки. Каждый раз, когда они покупают товар на своей бирже, они пополняют свой кредит, который принесёт им наибольшую пользу в
во времена бедствий. Прибыль будет принадлежать организованным клиентам,
и, оставляя её на бирже, они будут накапливать запас товаров, за которые уже заплачено, из которого можно будет выполнить любой заказ. После того, как такой запас товаров будет накоплен, они смогут регулярно выплачивать дивиденды организованным клиентам, оставляя процент на бирже, чтобы использовать его для обучения людей всестороннему пониманию методов ведения бизнеса и для создания фонда для покупки земли и обеспечения работой своих членов, чтобы
ликвидировать арендную плату за землю и сохранить прибыль от производства".

"Но, - сказал я, - я не совсем понимаю, как открытие магазинов и экономия
розничной прибыли позволили бы людям избежать требований
процентов и арендной платы".

"Магазин сам по себе, - сказала Норрена, - не смог бы этого сделать, но
финансовая мощь, которую всегда можно обеспечить разумными методами ведения бизнеса,
могла. В той мере, в какой использование денег может быть сведено к минимуму, а
долги выплачены, конечно, проценты будут сэкономлены. И в той мере, в какой
потребление может быть организовано и сосредоточено, меньшее количество
также будут нужны коммерческие здания, и, таким образом, арендаторы сэкономят на
клиентах, которые в конечном счёте оплачивают все расходы. И ровно в той
пропорции, в какой коммерческие здания не будут нужны, они будут продаваться
людям, которые смогут их использовать, поскольку арендодатели не смогут
позволить себе платить налоги за недвижимость, для которой не удаётся найти
арендаторов. Вся эта собственность будет нужна организованным потребителям, которые, постоянно накапливая средства за счёт прибыли, процентов и арендной платы, даже в сравнительно небольших масштабах, всегда смогут
Купить. Доходы от распределения будет представлять значительный фонд
общение землю и занятости мебель для постоянно
все большее число людей".

"Но, - сказал я, - чтобы иметь возможность в условиях мировой
прибыль системы, потребует общемировой организацией".

"Не будьте в этом слишком уверены", - сказала Норрена. "Преимущества справедливого
обмена в отдельно взятом населенном пункте были бы наиболее решающими. Конечно, это было бы более эффективно, если бы распространялось на более широкую сферу. Но распространение литературы, такой как накопление прибыли,
возможность делать, в дополнение к далеко идущим последствиям успешного проведения
наглядный урок не мог не привести к распространению организации по всему миру. Все,
что необходимо для этой цели, - это практическая демонстрация того, что
благодаря этой системе производительный работник, а не король денег, является хозяином ситуации
".

"Это тот же план, который вы изложили в своем обращении?" - Спросил я.

"Точно такой же", - сказал он. «Всё, что требуется, — это такая деловая
организация, которая охватит все сферы, необходимые для абсолютной
справедливости. Она должна быть направлена на скорейшее устранение
элементы процента, прибыли и ренты. Чтобы избежать выплаты процентов, необходимо свести к минимуму использование денег, а как только долги будут выплачены, отказаться от их использования. Чтобы избежать прибыли, вы должны закупать товары и продавать продукцию через собственные биржи. Чтобы избавиться от ренты, используйте прибыль для обобществления земли.

«Это, конечно, достаточно радикально, — сказал я, — но мне кажется, что
было бы почти бесконечной задачей побудить массы людей объединиться
в своей торговле в такой степени, которая была бы необходима для обеспечения
полная мера помощи, требуемая абсолютной справедливостью".

"Это, безусловно, было бы так, - сказала Норрена, - если бы вы не проводили
энергичную образовательную работу и в то же время не предлагали стимулы, которые
система получения прибыли не может себе позволить".

"Боюсь, что это было бы невозможно", - сказал я. "Дилеры с
миллионами денег могли бы превзойти нас в предложении стимулов для получения
торговли бездумными".

«Не бойтесь этого», — сказала Норрена. «Они не смогли бы этого сделать, не отказавшись от системы прибыли, а это всё, о чём вы просите. Как только
по мере того, как вы организуете торговлю и накопите достаточный запас товаров, чтобы удовлетворять спрос, вы будете экономить на процентах до тех пор, пока сможете вести бизнес без денег, и к этому добавится вся чистая прибыль от розничной торговли. Это позволит вам платить за сельскохозяйственную продукцию немного больше, чем могут платить дилеры, работающие на основе прибыли. Вы можете спокойно продолжать повышать цены до тех пор, пока не будете платить столько, сколько сможете продать. Это обеспечит вам всю торговлю с фермерами, и
обычная прибыль от всего, что они покупают, будет чистой прибылью для вашей биржи,
за вычетом небольшого повышения цен на продукцию, равного прибыли спекулянтов. Цена, которую вы получите за сельскохозяйственную продукцию, будет обменена на товары, на которых вы заработаете, и если вы всегда сможете получать прибыль от обмена, то будете на верном пути к успеху.

 «Но это поощрение, — сказал я, — коснётся только фермеров. Было бы
необходимо предложить какой-то другой стимул, чтобы обеспечить
ремесло городских рабочих ".

"Это легко обеспечить", - сказала Норрена. "Ваше фермерское ремесло,
несмотря на то, что вы платите за продукт столько, сколько
Вы можете продать его за ту же цену, что и товары, на которые вы его обмениваете. Обеспечив себе бесперебойную торговлю с фермами, вы можете начать нанимать городских рабочих, превращая сырьё в готовую продукцию для растущего товарооборота. Это позволит вам сделать из всех рабочих, которых вы сможете нанять, ценных клиентов. Ещё одним стимулом будет возврат половины
чистой прибыли от их торговли в виде чека, который можно будет
обменять на товары. Таким образом, половина останется у них.
взнос в фонд образования и покупки земли. Я считаю,
однако, что при активной и всесторонней образовательной работе
мало кто когда-либо получал бы дивиденды от бизнеса, но оставил бы его
в качестве постоянного вложения, чтобы иметь возможность приобрести
дом, или в качестве страхового фонда для поддержки в случае болезни
и на благо их семей в случае смерти.

 «Вы, кажется, безгранично верите в этот план организации бизнеса», —
 сказал я.

— «А почему бы и нет?» — спросила Норрена. «Эти принципы имеют
Они были опробованы в этой стране, и мы знаем по опыту, что они не могут потерпеть неудачу, если применяются разумно и честно в достаточно крупном масштабе, чтобы стать наглядным примером того, чего можно достичь. Система на практике продемонстрирует, что деньги не являются необходимостью. Однако деньги всё равно будут поступать в ваши руки, даже более свободно, и пока у вас есть долги, которые нужно выплачивать деньгами, они вам понадобятся. Но когда все долги будут выплачены, деньги
могут перестать циркулировать, как вы могли бы узнать на собственном
— По моему опыту, вы бы лучше справились без него, чем с ним.

 — Это наводит меня на мысль, — сказал я, — что в своей лекции вы заявили, что люди в этой стране в своём стремлении к равноправию в бизнесе создали банки для управления своими денежными счетами. Если движение здесь началось с очень бедных людей, то откуда они взяли деньги на необходимый стартовый капитал?

 — За счёт накоплений от денежных покупок, совершённых на биржах.
— сказала Норрена. «Их биржи были системой банковских продуктов, но
они выдавали чеки на внесение денег, а также продуктов. Как
Эти биржи предлагали более выгодные условия, они с самого начала получали свою долю от торговли наличными и почти всю её, когда их обмен был завершён. Поэтому они без труда создавали свои собственные банки в соответствии с законом, и, поскольку они никогда не выдавали кредиты под свои депозиты, их банки не могли разориться, а люди, у которых были деньги для хранения, приносили их им на хранение. Поскольку такое хранение депозитов ограничивало обращение денег, биржи защищали себя от любых репрессивных мер, выдавая кредиты под залог
безопасности, без процентов, проверок, которые были погашены в продуктах при
бирж. Статистиками того времени было подсчитано, что
каждый доллар, запертый в обменных банках, приносил шесть долларов
годовой торговли в обменные пункты, постоянными клиентами которых были
на эти обмены приходилось в среднем десять процентов., или шестьдесят процентов.
после внесения депозитов".

"Были ли эти биржи зарегистрированы как акционерные общества?" Я спросил.

«Они были, — сказала Норрена, — но не всегда. Настоящей целью
приказа было в конечном счёте упразднить акционерные общества и заменить их
равноправное партнёрство. Таким образом, при регистрации каждый постоянный
клиент становился акционером на одинаковую сумму, и акции можно было
приобрести, вложив дивиденды обратно в бизнес в качестве постоянных
инвестиций. Другими словами, они могли приобрести акции за счёт
того, что сэкономили на стоимости жизни, отказавшись от системы
прибыли. Кроме того, чтобы защитить себя от опасности конструктивной задолженности в виде акций, по которым начисляются дивиденды, не было выпущено ни одного сертификата, и акции
оплаченные акции всегда можно было обменять на сертификаты, подлежащие оплате товарами по выбору акционеров или по распоряжению директоров корпорации, если они не могли воспользоваться биржей. Поскольку правительства были особенно благосклонны к корпорациям, многие считали, что лучше всего зарегистрировать и закрепить эти преимущества.

«Это, — сказал я, — безусловно, является высшей мерой справедливости, которой может
достичь акционерная корпорация, но как же другие организации, не являющиеся
акционерными, могут обеспечить высшую меру справедливости для своих
членов?»

«Не было, — сказала Норрена, — патента на применение Золотого
правила в бизнесе, и среди бизнесменов было много тех, кто действительно
хотел, чтобы в человеческих делах воцарилось равенство. Поэтому ничто не мешало торговцу заключать контракты с
организованными потребителями, продавать им свой бизнес и сохранять
руководство за согласованную плату в соответствии с такими правилами и
нормами ведения бизнеса, которые они могли бы принять. Таким образом, многие
смогли обменять нестабильную прибыль на постоянный доход. В
В подобных случаях коммерсанту было выгодно получить гарантию от банкротства, а организованным потребителям — получить услуги необходимых специалистов для создания «Справедливого распределения» путём выплаты равных дивидендов из чистой прибыли всем постоянным клиентам. Поскольку суды считали договоры, заключённые с законной целью, священными, в очень многих случаях договор между клиентами и управляющим обеспечивал более выгодные условия, чем акционерная корпорация, для получения равных дивидендов.

— Но, — спросил я, — почему такое равенство дивидендов? Было ли это справедливо по отношению к тем
которые приобретали большое количество товаров, должны были делиться с теми, кто приобретал их в меньших количествах?

«Конечно, — сказала Норрена, — поскольку для создания бизнеса, который позволил бы им хоть как-то сэкономить, потребовалась объединённая покупательная способность ВСЕХ, чтобы было что делить. Крупный покупатель благодаря этим обменам получал что-то взамен, в то время как при системе прибыли он вообще ничего бы не получил». Для него этот равный
дивиденд был сравнительно небольшой суммой, в то время как для того, кто едва мог
позволить себе
предметы первой необходимости. Таким образом, люди, живущие в достатке, могли помогать своим более бедным соседям и в то же время получать дивиденды. Эта система организованного потребления с равным распределением чистой прибыли была первым проявлением братских черт нашей альтруистической цивилизации. По сути, это была система всеобщего страхования от бедности для всех, кто, будучи потребителями, отказывался от поддержки системы прибыли. Мирным, справедливым и упорядоченным образом это позволило беднейшим слоям населения
место за столом, который наша щедрая Мать-Природа приготовила для всех, но из которого их исключила человеческая жадность, которую основатели старой религиозной системы называли «Маммоной неправедности».

 «Значит, — сказал я, — это была не только коммерческая, но и религиозная организация?»

«Да, — сказала Норрена, — это действительно можно рассматривать в таком свете, поскольку
это было практическим применением учений Кристуса. Это
равенство интересов в распределении того, что до сих пор
То, что было утрачено для производителей богатства при системе прибыли, стало первым масштабным признанием братства людей в деловых отношениях, существовавших между ними. Эта великая деловая организация взывала к просвещенному эгоизму всех классов людей и объединяла их в тесные отношения друг с другом как в одной семье, воспитывая в них братскую любовь друг к другу, которая будет вечной. Благодаря изобилию для всех была устранена чрезмерная жажда наживы, и Золотое правило стало применяться на практике
наконец-то был создан бизнес, который принесет благо человечеству ".

"Я глубоко заинтересован узнать больше об этой организации", - сказал я
. "Из твоих объяснений я думаю, что я довольно ясно
идея ее общие принципы, а теперь я был бы рад узнать больше
ее происхождение, история и опыт. Как организация, она, должно быть, прошла
через множество тяжелых испытаний, прежде чем выполнила свою работу
по освобождению людей от рабства торжествующей жадности ".

«У него действительно была история, — сказала Норрена, — но это была история сигнала
и сокрушительные победы. Все его трудности и испытания были связаны с
попытками начать всё правильно. Даже лидеры великих реформаторских
движений того времени, многие из которых посвятили годы изучению
и обсуждению экономических вопросов, не понимали его масштабов.
Люди были настолько ослеплены универсальной системой ведения бизнеса на денежной основе, что даже не пытались
разработать планы перехода на трудовую основу, если только они не могли
достать достаточно денег, чтобы купить всё необходимое для начала работы
производство и распределение. Этот класс кооператоров часто объединял свои средства, покупал земли и основывал колонии. Многие из них оказались весьма успешными, но они не принесли пользы от кооперации миллионам людей, которые не могли заплатить необходимый вступительный взнос, не говоря уже о других миллионах, которые были вынуждены бездельничать.

«Это напомнило мне, — сказал я, — что Иола говорила мне, что район, где я обосновался, был общиной или колонией такого рода, но она сказала, что колонисты были из очень бедных семей».

— Это правда, — сказала Норрена. — Первый округ изначально состоял из людей того класса в великом городе Крое, которых денежные магнаты считали опасными, и поэтому им было позволено отправиться на земли, где не было рынка сбыта. Лидеры были людьми высокой культуры и знали, как использовать свои возможности. Но колонии, о которых я говорю, были основаны не утопленниками. Эти колонии
показали, что сотрудничество содержит в себе элементы жизненной силы,
перед которыми невозможно устоять, если оно подвергается справедливой проверке.
То, что было отправлено из этих колоний, подкреплённое их опытом, оказало мощное образовательное влияние, подготовившее почву для всеобщего сотрудничества.

«Но эта организация справедливого обмена, насколько я понимаю, — сказал я, — была коммерческой организацией, адаптированной для широкой публики, которая позволила людям завладеть средствами производства и распределения. У нас есть успешные колонии во внешнем мире, и я знаком с их методами, но как распространить эти преимущества совместных действий на весь народ — вот вопрос, который особенно меня интересует.

«Я описала его работу, — сказала Норрена, — настолько ясно, насколько позволяет моё знание вашего языка, и если есть что-то, в чём вы сомневаетесь, я постараюсь объяснить это подробнее».

«Я не сомневаюсь в принципах, — сказал я, — и, судя по тому, что я видел, я убеждён, что эти методы можно успешно применять везде, где найдётся группа искренних реформаторов, которые тщательно изучат ситуацию и применят те же методы ведения бизнеса, которые так успешно использовались в этой стране. Я хочу, чтобы некоторые из
подробности, касающиеся истории этой организации, и краткое описание её целей и методов работы, которые могли бы послужить образцом для аналогичной организации в Соединённых Штатах.

 «Первая организация, — сказала Норрена, — была создана в этом месте, которое в то время было одним из крупнейших городов. Это был деловой центр для большого количества фермеров с одной стороны и шахтёров с другой. Всё началось с гарантированной
торговли с участием ста семей и с самого начала было успешным, так как
в результате обширной образовательной работы по указанным направлениям. Каждому члену ордена выдавался документ, посвящённый всестороннему просвещению людей в области методов ведения бизнеса и коммерческих расчётов, которые были изложены в теории и проиллюстрированы на практике Покровителями справедливости. Этот документ содержал официальные отчёты о деловых биржах, созданных под эгидой ордена. Образовательная работа велась в течение долгого времени несколькими преданными своему делу работниками, прежде чем она материализовалась
в самостоятельный бизнес. После этого движение быстро распространилось.
 Часть прибыли использовалась для найма организаторов, и каждая
организация добавляла что-то к торговле и увеличивала прибыль без
соответствующего увеличения расходов. Когда это движение только начиналось,
число коммерческих путешественников в стране оценивалось примерно в
250 000 человек. Это были энергичные и талантливые в бизнесе люди. Они быстро поняли, какие преимущества даёт эта система коммерческого капитала способным людям, чтобы закрепиться в бизнесе
к которым они были особенно склонны, и они начали искать места, где могли бы организовать бизнес по этим принципам».

«Но не было ли опасности, что проектировщики могли взять всё под свой контроль
и помешать целям организации?» — спросил я.

«Люди, занимавшиеся проектированием, действительно занимали должности, — сказала Норрена, — но
это не представляло опасности для дела, поскольку для того, чтобы занять
должности, им приходилось использовать методы ведения бизнеса, которые
не могли не разрушить систему получения прибыли, и как только бизнес был
организован,
официальная газета ордена регулярно рассылалась каждому члену ордена.
Если поначалу они не понимали принципов достаточно хорошо, чтобы защититься от мошенников, то вскоре научились, а если что-то шло не так, то клиенты быстро это понимали.  По мере расширения бизнеса гнетущая власть денег ослабевала, а власть труда усиливалась.  Энтузиазм людей достиг высшей точки, а магнаты старой системы соответственно пришли в упадок. Старая система была по существу слабой, в то время как новая была
Это было особенно сильно выражено в том, что, когда массы производителей богатства объединялись и использовали реальную стоимость, созданную их трудом, в качестве средства обмена, цены росли в результате увеличения денежной массы, и деньги использовались только для уплаты долгов. При такой системе покупательная способность труда и продуктов неуклонно росла, в то время как покупательная способность денег снижалась. Пока деньги были нужны для уплаты долгов, продукты обменивались на деньги по более высокой цене, установленной в соответствии с трудовым принципом.
стандарт, но когда все долги были выплачены, покупательная способность денег исчезла, а вместе с ней и бедность. Все долги были выплачены в соответствии с договором, и при выплате этих долгов должники передали свою бедность кредиторам.

«Мы уже проходили этот путь, — сказал я, — пока, как я понимаю,
великая сила этой организации не заключалась в том, что все её методы были специально разработаны для того, чтобы в конечном счёте исключить использование денег в деловых операциях, но мне кажется, что многое
можно было бы сделать в этом направлении, не организуя
биржи, которые выдают сертификаты о внесении денег и
товаров для использования в качестве валюты.

«Вы правы», — сказала Норрена. «И многое было сделано в других направлениях,
когда люди поняли, что главным фактором в свержении системы
прибыли было максимальное исключение использования денег в
коммерческих сделках. В некоторых населённых пунктах,
расположенных дальше на восток, для облегчения обмена без использования денег
появились так называемые «новые платёжные расписки». Например, сапожник
Например, сапожник отдал бы свою расписку, подлежащую оплате обувью, за продукты. Врач отдал бы свою расписку за продукты, подлежащую оплате профессиональными услугами. У торговца продуктами не было личной необходимости ни в обуви, ни в услугах врача, но ему был нужен уголь, а торговцу углем были нужны и сапожник, и врач, и он обменял уголь на расписки.
Обмен позволил сапожнику и врачу получать продукты,
торговцу продуктами — уголь, а торговцу углем — обувь и
услуги врача, и всё это без использования денег.
деньги. Использование этих банкнот стало настолько распространённым, что для ещё большего упрощения обмена были созданы клиринговые палаты, где люди, владевшие банкнотами, которые им не были нужны, могли обменять их на банкноты, которые им были нужны. Эта система обмена банкнотами «Нового случая» превратилась в общее коллекторское агентство, и было обнаружено, что среди большого количества коллекций, оказавшихся в его руках, значительная часть взаимно погашала друг друга, а остатки обычно можно было представить в виде банкнот «Нового случая».
которые можно было обменять на какие-либо товары или услуги. Эти агентства оказались наиболее эффективными в качестве средства, позволяющего людям избавиться от долгов, и в то же время облегчающего обмен и снижающего спрос на деньги.t
эффективно. Покровители справедливости рассматривали возможность постоянного использования всех методов, которые можно было бы придумать, чтобы свести к минимуму потребность в деньгах и в конечном итоге устранить их как средство обмена путём установления справедливости между производителями и потребителями. Они поняли, что деньги любого рода могут быть раздуты и сжаты в корыстных целях, и поэтому они являются ложным мерилом и не могут гарантировать беспристрастное правосудие для людей, которые используют их в качестве средства обмена.

— «Я ясно вижу, — сказал я, — что сфера деятельности для такого
Организация во внешнем мире практически безгранична, и я хочу, чтобы вы предоставили мне подробный план её организации в качестве образца для использования в моей книге.

 «Я, — сказала Норрена, — предоставила вам перевод Конституции и Устава ордена, а также правила и положения для управления его отделом обмена. Однако я бы посоветовала вам не публиковать их в вашей книге». Только представьте
общие принципы, а детали пусть ваши люди проработают сами. Начните воплощать идею в жизнь, и я не сомневаюсь, что у вас всё получится
«Они обнаружат, как легко им будет освободиться от рабства жадности, и когда они это сделают, то вскоре разорвут удерживающие их узы».

 «И как же, — спросил я, — вы сформулируете эти цели так, чтобы включить в них всё, что вы мне дали, в наименьшем количестве слов?»

«С этой целью, — сказал он, — я не могу лучше процитировать декларацию целей из предварительной конституции, сформулированной основателями «Покровителей справедливости», следующим образом:

"Раздел 1. Основной целью этого ордена является организация
обмен в максимально возможном масштабе, который только возможен, с целью
установления справедливых отношений между производителями и
потребителями путём как можно более быстрого устранения всех элементов
затрат, которые не идут на производство обмениваемых благ, за вычетом
справедливой компенсации за труд, физический и умственный, необходимый
для экономичного ведения бизнеса.

"'SEC. 2. И далее, по мере возможности, организовать наши финансовые отношения таким образом, чтобы мы могли, насколько это возможно, хранить все деньги, которые попадают к нам в руки, в качестве
Священный долг, который можно использовать только для уплаты налогов и долгов во всех случаях, когда кредитора нельзя убедить принять какую-либо другую форму оплаты.

«Раздел 3. Для достижения этих целей первоочередной и главной задачей
попечителей справедливости должно быть обучение людей более
глубокому пониманию методов ведения бизнеса, что позволит им
свести к минимуму использование денег в деловых отношениях друг с
другом за счёт организованных усилий по совершению как можно
большего количества сделок с использованием как можно меньшего
количества денег».

«Раздел 4. Общая политика этого ордена в отношении всех коммерческих предприятий, созданных под его эгидой, заключается в том, чтобы использовать чистую прибыль для приобретения земель и налаживания производства, чтобы обеспечить максимально возможное количество рабочих мест для добросовестных членов ордена».

««Эта декларация, — продолжила Норрена, — если её полностью понять, содержит в себе все элементы для скорейшего подъёма любого народа, угнетённого властью богатства. Любой человек, хорошо разбирающийся в методах ведения бизнеса, может проработать детали применения
примените эти принципы в реальном бизнесе, и любые пятьдесят семей, которые
способны покупать и оплачивать товары на сумму пять долларов в неделю,
обеспечат совокупную продажу товаров на сумму более двух тысяч долларов в
месяц, чего будет достаточно, чтобы начать бизнес, покрыть необходимые
расходы и что-то оставить про запас. Такой бизнес, если им правильно
управлять, может, благодаря всестороннему образовательному движению,
поглотить торговлю любого сообщества на благо клиентов и таким образом
создать наглядный пример, который быстро будет перенят другими
сообщества и станут всеобщим достоянием. Люди будут хозяевами положения, и власть денег, диктующих условия, исчезнет навсегда.

 «Я думаю, — сказал я, — что всё, что имеет отношение к организации, которая одержала такую победу для человечества, будет бережно храниться в этом Музее всемирной истории».

— Так и есть, — сказала Норрена, — но это будет в рассказе выше, и у нас вряд ли будет время продолжить этот визит сегодня.

 — И завтра тоже, — вмешался Оква. — У нас важная работа.
Завтра в Библе, по крайней мере, может быть. Хьюстон и Диона хотят
зарегистрироваться как муж и жена, и по какой-то причине Хьюстон думает, что
у капитана Ганоэ будут возражения, и если так, то их нужно принять во
внимание. Кроме того, мы предлагаем совершить экскурсию по озеру на
«Ледяном короле». Так что нам лучше вернуться в наши комнаты,
отдохнуть и быть готовыми отправиться в путь завтра рано утром.

— И я предлагаю, — сказала Норрена, — продолжить нашу экскурсию в Крой
и завершить урок, посвящённый победе Справедливости над
Жадностью.




Глава XIV.

 ПО ВОЗДУХУ К ОЗЕРУ БИБЛИС — НА ЛЕДОВОМ КОРОЛЕЕ ЕЩЁ РАЗ — КАПИТАН
 ГАНОЭ НА МОРСКОМ КОРАБЛЕ — ВСТРЕЧА С ВИКИНГОМ, СЕРЕБРЯНЫМ КОРОЛЕМ И МОРСКИМ ПТИЦЕЙ — СВАДЬБА
 ХЬЮСТОНА И ДИОНЫ — ПРЕДМЕТЫ ГАНОЭ — НОРРЕНА
 ИССЛЕДОВАТЕЛИ — ВОЗРАЖЕНИЯ НЕ УЧИТЫВАЮТСЯ — ЭКСКУРСИЯ ПОД ВОДАМИ ОЗЕРА — ВНИЗ ПО КОЙТАСУ — РУИНЫ КРОЙ — ПОЗАБЫТОЕ ЗОЛОТО —
 ПОСЛЕДНИЙ ОСТАТОК БАРБАРСТВА.

[Иллюстрация]


 Путешествие на дирижабле от Орбителло до озера Библис, как обычно, было очень интересным. Я никогда не уставал от этих полётов. Моим первым шагом был
переход с палубы «Ледяного короля» посреди океана Оскан к
континент, и теперь я возвращался к Ледяному Королю из середины
континента. Наш курс пролегал по воздуху в нескольких точках к югу от
востока, над плодородной долиной Коцита. На протяжении двенадцати
сотен миль мы летели сначала по одну сторону реки, а затем по
другую, с высоты птичьего полёта обозревая эту хорошо возделанную
долину.

Мы двигались со скоростью около 480 километров в час, что
позволило нам добраться до окрестностей озера Библис около 10 часов утра. С
нашего возвышенного положения на высоте нескольких тысяч футов нам открывался
полный вид на
окрестности. Озеро представляет собой продолжение реки, от пяти до
десяти миль в ширину и тридцати в длину, окруженное великолепным
бульваром, по которому двигалось множество транспортных средств. Поверхность
озера была усеяна плавсредствами различных размеров и
описаний.

На северной стороне Окуа указал на больницу, в которую были отправлены наши моряки
, Дом престарелых, где руководила Бона Деа, дом престарелых
для престарелых и крематорий. На южной стороне, в глубине
утеса, располагалась фабрика дирижаблей, где работал Бэттелл
Наблюдая за завершением его усовершенствований на дирижабле,
и в Транспортном штабе, в зале заседаний которого
было объявлено, что в декабре следующего года состоится заседание
Всемирного парламента, который поприветствует нас во внутреннем мире
как полноправных граждан. Я узнал «Ледяного короля», стоявшего на якоре
перед зданием Транспортного штаба, с развевающимися на мачте звёздами и
полосами.

Долина Коцита, по-видимому, изначально была огромным внутренним морем, простиравшимся примерно на 1900 километров от побережья
простирается на восток до великого континентального водораздела на западе и от
пятисот до шестисот километров в ширину, ограничиваясь возвышенностями на севере и юге.
В восточной части озера река Койтас протекает через глубокое ущелье на
пути к океану, неся избыточные воды обширной долины с плодородными
аллювиальными землями.

 Таково географическое положение этого излюбленного места
отдыха любителей развлечений. Когда мы приблизились к знаменитому озеру, мы сбавили скорость
и немного постояли, любуясь великолепной картиной, открывшейся
нам. Но у нас нет ни времени, ни места для подробного
описания.

Достигнув точки прямо над «Ледяным королём», мы начали обычное спиральное снижение и через несколько минут снова оказались на знакомых палубах старого корабля, обмениваясь сердечными приветствиями с нашими старыми товарищами и многими из наших новых друзей и соратников. Это было счастливое воссоединение.

 Пэт и Майк встретили нас с самыми тёплыми ирландскими приветствиями. Они сообщили нам, что стали хранителями «Ледяного короля» и живут роскошно. Я спросил Майка, понравились ли ему люди, и он лаконично ответил
:

"Лучше, чем мне, но я не знаю, насколько".

Я потребовал от него объяснения его сомнительного комплимента, и он
ответил, что не может понять их странных манер. Сначала он
подумал, что они околдовали Пэта, когда он поднялся с постели своего больного
и заявил, что с ним больше ничего не случилось.
Поскольку Пэт держалась молодцом, возможно, все было в порядке, но это было странно.
С тех пор, как они побывали на озере Библис, они получали всё, что хотели, но когда они предлагали заплатить, торговцы смотрели на деньги, переворачивали их, как будто не знали, что это такое, и возвращали их.

— На самом деле, — продолжил Майк, — я их совсем не понимаю. Они никогда не работают, чтобы чего-то добиться, и всё же у них изобилие, причём самого лучшего. Они никогда ни за что не платят и ни с кого ничего не берут. С тех пор, как мы здесь, они постоянно приходят и уходят, веселятся. Но это бесплатное угощение не может длиться вечно, иначе я ошибусь в своих предположениях.

«Что ж, Майк, — ответил я, — похоже, у тебя всё хорошо, по крайней мере, сейчас, и ты должен быть доволен. И я могу с уверенностью сказать тебе, что тебе не стоит беспокоиться о будущем. Эти люди
Я узнал, что для того, чтобы производить в изобилии всё, что им нужно, требуется всего два часа работы в день. Заботясь об этом корабле, чтобы они могли прийти и посмотреть, какие у нас есть суда во внешнем мире, вы делаете всё, что от вас когда-либо потребуется, а когда захотите взять отпуск, вы сможете путешествовать, куда захотите, и это не будет вам ничего стоить, кроме подтверждения того, что вы служили людям, заботясь об этом корабле.

— Может быть, — сказал Майк, — но я не понимаю, как они могут себе это позволить.

У меня не было времени объяснять Майку ситуацию, так как всё было уже решено
что капитан Гано должен снова занять своё прежнее место на «Ледяном короле»
и провести для гостей экскурсию по этому странному для них судну.
Паровая эпоха для этих людей уже давно уступила место электричеству
и сжатому воздуху в качестве движущей силы, поэтому они никогда не видели
работающий пароход. Капитан Гано проникся духом
события и созвал всех выживших членов экипажа «Ледяного короля»,
чтобы они заняли свои привычные места.

Когда мы пришли к такому пониманию, Полярная звезда и Диона вышли
вперёд и пригласили нас на ранний ужин. Мы обнаружили, что на
за тем же столом, за которым они завтракали с нами при нашем первом знакомстве
они накрыли для нас такое угощение, какого никогда раньше не было
на "Ледяном короле". Изрядное количество присоединился к нам в этом
достаточно, чтобы правосудие вкуснейшие яства.

После ужина капитан Ганоэ пригласил присутствующую компанию пойти с ним
и осмотреть "Ледяного короля", пока его готовили к
экскурсии. Первым местом, куда он нас провёл, была машинное отделение, но оно было таким аккуратным и чистым, что он не узнал его и, повернувшись к Хьюстону, сказал:

"Что это значит? Я думал, ты сказал мне, что все готово.
чтобы выпустить пар в кратчайшие сроки. В поле зрения нет ни унции угля.
а бункеры аккуратные, как женская картонная коробка. Как вы собираетесь
поднимать пар без топлива?"

"Мы сожжем воду", - сказал Хьюстон.

"Сожжем воду!" - воскликнул капитан. «Ваше новое окружение заставило вас поверить, что мы можем пренебречь законами природы?»

«Ничего подобного, — сказал Хьюстон, — но я многое узнаю о законах природы, о чём раньше и не подозревал. Вы видите эту маленькую
Металлический кубик. Я опускаю его в эту банку с водой. Смотрите, как он шипит. Я поджигаю спичку. Смотрите, как он горит! Этот маленький кубик, растворяясь в воде, превращает её в исходные газы. Теперь вы видите, как мы можем сжигать воду. В этом резервуаре, соединённом трубами с топкой под котлом, находится вода, насыщенная этими металлическими кубиками, составные элементы которых содержатся в угле и извести. Теперь я
включаю эту подготовленную воду и подаю электрическую искру. Смотрите, какое
яркое пламя! Скоро у нас будет пар, и мы не испортим
атмосфера наполнилась дымом, который в этой стране считается досадной помехой, с которой нельзя мириться. Дион руководил этой частью приготовлений.

 «Замечательно! Замечательно!» — вот и всё, что смог сказать капитан Гано, и он ушёл, оставив Хьюстона на посту механика. Я остался.
Я хотел поговорить с Хьюстоном о том, что сказал нам Оква,
о том, что они с Дионой собираются зарегистрироваться как муж и жена и что он
ожидает, что капитан Гано будет возражать. Я спросил его, почему он ожидает
сопротивления со стороны капитана.

"Потому что, — сказал он, — капитан Гано, при всех его достоинствах,
живое воплощение каждой распространённой ошибки, которая является частью
образования, законов и обычаев внешнего мира».

«Но, — спросил я, — на каком основании вы ожидаете, что он будет возражать?»

«Он будет, — сказал Хьюстон, — если я не ошибся в нём, поднимать вопрос о том, что у меня есть живая жена, с которой у меня нет законных оснований для развода». Это верно в том, что касается закона, но неверно во всём, что касается настоящего брака. Капитан Ганоу знаком со всеми подробностями и всё же полностью не одобряет мой поступок, когда я взял закон в свои руки и расторг брак.
«Как только я обнаружил, что меня обманули, я сразу же
обратился в полицию».

«Не могли бы вы рассказать мне подробности?» — спросил я. «Мне особенно
интересно узнать об этом».

«Я не возражаю, — сказал Хьюстон. «Это не секрет. Но скоро
поднимут пары, а наше время ограничено».

"Но, пожалуйста, вкратце изложите мне суть дела", - настаивал я. "Я действительно жизненно заинтересован".
"Узнать основные факты по этому делу".

Хьюстон мгновение смотрел на меня с озадаченным выражением
лица, а затем сказал:

"Я ради тебя, Джек, попытаюсь рассказать длинную историю короче. Мой отец
Он был плантатором и, как предполагалось, был богат. Наша семья была гордой и аристократичной. У моего отца была подопечная в далёком штате, которая жила с его сестрой. Она была наследницей огромного поместья. Хотя я никогда её не видел, мне было позволено переписываться с ней, и мы обменивались фотографиями. Её письма свидетельствовали о выдающемся таланте и высочайшей культуре, а её фотография говорила моему воображению, что она была красавицей. Я был всего лишь мальчишкой и признаюсь, что был очарован
её письмами и тем нежным интересом, с которым она довела меня до
самого пылкого признания в восхищении.

«Таковы были отношения, которые установились между нами, когда мой отец посвятил меня в свои планы и заявил, что он разорен, а наша семья безвозвратно опозорена, если я не смогу предотвратить это, женившись на его подопечной, Зете Уайлд. Приближалось время, когда он должен был отчитаться за её состояние, которое было утрачено из-за неудачных спекуляций, и это привело бы к такому положению дел, из-за которого его посадили бы в тюрьму на много лет.

«Я был против брака с девушкой, которую никогда не видел, нет
как выгодно я был впечатлен ее фотография и ее
письма. Но особая мольба моего отца и настоятельный характер сообщения об
опасности для фамилии преодолели мои возражения, и день был
назначен для бракосочетания.

"Все было искусно организовано. Мы приехали вечером и встретились
свадьбу в церкви. Я была очарована с появлением моей
невеста. Мы сразу же поженились и отправились в экипажах в дом моей
тёти, где нас ждал роскошный свадебный ужин.

"Через час я понял, что женился на прекрасной идиотке. Я был
Я был потрясён и ускользнул от гостей в комнату наверху. Мне нужно было подумать. На столе горела лампа. Мой взгляд упал на письмо,
написанное моей тётей моему отцу. Я узнал почерк. Это была моя тётя,
которая писала письма, так сильно меня очаровавшие. В этом письме она
осуждала обман, которому меня подвергли, но оправдывала его тем, что
это было необходимо для спасения чести семьи.

"Я принял решение. Я вышел в ночную тьму,
направился в ближайший порт и устроился матросом.
С тех пор я больше никогда не возвращался домой. Я узнал, что мой отец получил состояние своей подопечной на моё имя. Капитан Гано лично знаком с моим отцом и видел его подопечную в его доме, которую представили как жену его сына. Я объяснил ситуацию капитану, но он очень резко осудил моё поведение, и я бы покинул корабль, если бы не договорился с Бэттеллом об участии в экспедиции.

«Я также объяснил ситуацию Дионе, и моя роль в этой сделке
получила её одобрение. Мы зарегистрируемся как муж и жена, и
если капитан предметов, тем лучше, так как это место мое поведение
в правильном свете. Брак был мошенник и никто не должен быть
связаны мошенничество".

"Я могу от всего сердца вам посочувствовать", - сказал я. "Это, безусловно,
ужасное преступление - принуждать людей к таким интимным отношениям,
когда вся их природа восстает против этого. Разорвать такие узы не может быть неправильно, независимо от притязаний церкви или государства. Отношения, которые сами по себе неправильны, не могут быть исправлены законодателем или священником.

— Спасибо, — сказал Хьюстон. — Я рад, что я не один в команде «Ледяного короля». На самом деле я считаю, что в конечном счёте даже капитан увидит этот вопрос так же, как и я. Мы собирались зарегистрироваться, пока были в Орбителло, но Оква попросила нас подождать до этой экскурсии, и мы согласились, чтобы ей угодить. Я не знаю, почему она посоветовала нам отложить регистрацию, но, полагаю, всё в порядке.

— «Кажется, я понимаю, — сказал я, — и вы можете быть уверены, что у неё
были веские причины, и из этого выйдет что-то хорошее».

«Надеюсь, — сказал Хьюстон. — Но манометр показывает сто
и это касается всех, кого это может касаться ", - и, сообразуя действие с
словом, он дернул за веревку, и паровой свисток разнесся повсюду.
что-то совершенно новое для этих людей в стране, которая имела
так давно отказались от пара в качестве двигателя.

Я поспешил на палубу и присоединился к капитану Ганоу. Капитан Баттелл стоял у руля.
все было готово. Палубы были переполнены экскурсантами,
которые никогда не бывали на борту парохода и ничего не знали о паровой тяге как о
двигателе, кроме как в историческом плане. Всем не терпелось увидеть
Корабль тронулся, и капитан Гано не заставил их ждать. Он подал сигнал
механику, и сразу же массивные двигатели пришли в движение, и
«Ледяной король» задним ходом вышел на воду и развернулся носом
к устью озера. Он прекрасно слушался руля и тронулся с
такой скоростью, которой мы могли гордиться.

Выбранный маршрут держал нас у левого берега, в то время как в нескольких милях по правому борту мы видели великолепное судно, которое
отражало солнечный свет, как полированное серебро. Я спросил Окуа, что это было.

«Это, — сказала она, — «Серебряный король», электрическая яхта, построенная из
алюминия. Она везёт группу экскурсантов и собирается спуститься с нами по реке. Она примечательна своей скоростью и великолепными удобствами. Она встретит нас в верховьях озера».

Я нашёл, на что посмотреть, и не стал тратить время на разговоры, но сейчас не могу вдаваться в подробности. Достаточно сказать, что сцены, разворачивающиеся на бульваре вокруг озера, на поверхности воды и в воздухе, были очень оживлёнными, и все они двигались навстречу нам у истока озера.

Когда мы приблизились к устью верхнего Коцитаса, мы встретили «Серебряного короля»,
и пока экскурсанты обменивались приветствиями, из-под прикрытия берега реки выплыло странное маленькое судёнышко с головой дракона, приводимое в движение вёслами. На носу стояли наши норвежские моряки, Лиф и Эрик, усердно работая вёслами и напевая странную песню, в которой я различил мифологические имена Одина и Тора. Гребцы были одеты в странные, фантастические костюмы и вооружены
копьями, арбалетами, мечами и длинными охотничьими ножами.

Это странное судно вышло из реки, и Ледяной Король, и Серебряный Король, словно повинуясь общему порыву, остановились, а викинг, а это был именно он, занял место между ними. Сказать, что я был поражён появлением судна, которое было устаревшим на протяжении веков, — значит ничего не сказать, и я спросил Норрену, откуда оно взялось.

«Он прибыл из внешнего мира, — сказал он, — около 2000 лет назад,
и привёз воинственную команду, внешний вид которой
суперинтендант по организации праздников пытался воспроизвести. Историки
В тот период от них можно было получить очень мало информации о стране, из которой они прибыли. Они говорили, что людям пришлось уйти, потому что было очень холодно. Это создавало ложное впечатление, что внешний мир стал непригодным для жизни и что это были последние остатки народа.

 «Эти люди, — сказал я, — были известны как северяне, а их корабли назывались викингами. Они были самыми отважными мореплавателями и проникли
во все уголки внешнего мира, и неудивительно, что некоторые из них
нашли путь внутрь. Вероятно, это объясняет
почему так много ваших имён совпадают с именами жителей скандинавских
стран.

"Это верно, — сказал он. — Многие из наших людей происходят из этого
рода и до сих пор носят эти имена. Наши записи сохраняют язык,
который они принесли с собой, так же тщательно, как наши химики сохранили
эту маленькую лодку."

— Вы хотите сказать, — спросил я, — что это та самая лодка, которая
проникла во внутренний мир тысячу лет назад? Я думал, что это копия. Как её удалось сохранить так долго?

 — Да, — ответил он, — это та самая лодка, и она сохранилась
впрыскивая в древесину химический раствор, который делает её такой же прочной, как гранит.

Пока мы разговаривали, две мощные металлические руки, приводимые в движение механизмом,
спустились с палубы «Серебряного короля» и подняли этот маленький
«Викинг» и его пассажиров на приготовленные для них подставки
с кажущейся нежностью матери, прижимающей ребёнка к груди.
Это было сделано настолько впечатляюще, что я повернулся к
Норрене, чтобы спросить, что это значит, но он опередил меня, сказав:

«Это олицетворяет нежную заботу, которую должна проявлять энергичная молодёжь
в зависимости от возраста. Эта маленькая лодка высоко ценится, так как в процессе эволюции она может считаться прародительницей «Серебряного короля». Если бы не было таких лодок, как «Викинг», не было бы ни «Ледяного короля», ни «Серебряного короля». Всё должно начинаться с малого.

 «Ледяной король» и «Серебряный король» теперь направлялись к устью озера,
были связаны между собой, и экскурсанты на обоих судах свободно переходили с одного на другой. Ледяной Король привлек гораздо больше
внимания, но мне больше хотелось осмотреть Серебряного Короля.

Норрена представила нас капитану Торфину как гостей и моряков из внешнего мира. Он провёл нас сначала в машинное отделение и объяснил принцип работы механизмов, а также показал нам систему герметичных отсеков, которые, по его словам, должны были полностью предотвратить затопление судна, независимо от того, насколько сильно повреждён корпус. Он заявил, что даже палубы будут плавать, как пробка.

Когда мы поднялись на верхнюю палубу «Серебряного короля», то увидели, что
гребцы на «Викингах» сменили своё боевое снаряжение на
музыкальные инструменты, и когда мы поднялись на борт, они заиграли
Самая захватывающая музыка, которую я когда-либо слышал. Словно в ответ на это, «Ледяной король» и «Серебряный король», казалось, поднялись на гребне какой-то могучей волны, и из воды позади нас появилось какое-то морское чудовище и двинулось к правому борту «Ледяного короля». Оно было похоже на гигантскую черепаху, но в три раза длиннее в длину, чем в ширину. Как только вода перестала стекать по его бокам, в центре открылся люк, и Макнейр с Иолой появились
на палубе и начали махать нам платками. Я был
я был слишком поражен этим странным явлением, чтобы даже спросить, что это было.
Норрена развеяла мое смущение, сказав:

"Это "Си Ровер", подводная лодка, которая всплыла на середину
озера у самого дна. Три лодки будут связаны вместе
и таким образом отправятся вниз по озеру, в то время как экскурсанты будут пользоваться
свободой всей флотилии и смогут развлекаться любым способом
по своему выбору. Смотрите там! Морские разбойники вынесли на улицу танцплощадку. Очевидно, они предлагают устроить бал. Но у меня есть дела, которыми я должен заняться, пока народ развлекается.
это будет частная вечеринка для приглашённых гостей, одним из которых являетесь вы.
Я ожидаю, что вы присоединитесь к нам в каюте «Серебряного короля».

Я интуитивно почувствовал, что должно произойти. Мы нашли каюту настолько роскошной,
насколько можно было желать для частной вечеринки. Бэттелл и Поларис,
Хастон и Диона, Норрена и Оква, Макнейр и Иола, а также капитан Гано
и я составили компанию в этом случае.

Когда мы все удобно устроились, Норрена сказала:

 «Я пригласила вас сюда, потому что мы хотим, чтобы наши уважаемые гости из
внешнего мира поняли все наши обычаи. Мы собираемся
то, что в их мире называется свадьбой. Обычно в нашей стране эти события не привлекают особого внимания, так как в них участвуют только два заинтересованных лица. Но могут быть обстоятельства, при которых брак запрещён. В таких случаях мы проводим расследование. В нашей стране департамент образования обязан вести учёт всего, что касается рождения, брака и смерти, так как все должны быть либо учениками, либо выпускниками школы. Таким образом, школьный
дневник — это запись о рождении, образовании, имени,
профессии, браке и смерти каждого человека.

«У нас нет таких брачных церемоний, которые я нахожу описанными в литературе внешнего мира, но мы ведём очень совершенную систему учёта. Все люди, которым разрешено вступать в брак, могут свободно делать свой выбор. Никакого вмешательства со стороны других не допускается. В качестве уведомления о своих намерениях они отправляют или приносят рождественские открытки, которые получают по окончании школы, в соответствующий офис, где они регистрируются как граждане. Если в записи нет ничего, что
препятствовало бы этому, каждая пара, вступившая в брак, получает подтверждение и копию
о записи, заключенной в два серебряных медальона, которые обычно носят
на шее. Это все, что от нее осталось, если только кто-нибудь не возражает. В
таком случае проводится расследование, и комиссар принимает решение в соответствии с
фактами.

"У меня здесь две рождественские открытки. Одна - с изображением Дионы из Жизни
Спасательная служба, а на другом — имя Пола Хьюстона и
дата его регистрации в списках Союза моряков-граждан
Альтрурии. По просьбе заявителей о регистрации в качестве мужа и жены
я пригласил вас в качестве свидетелей и
— Я спрашиваю, есть ли кто-нибудь, кто возражает против их союза?

— Я возражаю, — сказал капитан Гано.

— Назовите причину вашего возражения, — сказала Норрена.

— Насколько мне известно и по его собственному признанию, у него есть живая жена, с которой он состоял в законном браке.

— Это правда? — спросила Норрена, обращаясь к Хьюстону.

— Да, — ответил Хьюстон. «Я была замужем по обычаям страны, в которой родилась, и я не считаю, что у меня есть законные основания для развода, но на самом деле вся эта сделка была мошеннической».

«Изложите факты в полном объёме», — сказала Норрена.

— Я расскажу, — сказал Хьюстон и поведал историю своего брака,
практически на том же языке, на котором он рассказывал её мне.

Норрена повернулась к капитану Гано и спросила:

"Есть ли у вас какие-либо основания полагать, что это заявление, только что сделанное Полом
Хьюстоном в присутствии этих свидетелей, не следует принимать за правду?"

— Нет, — ответил капитан. «Он признаёт, что был женат на Зете Уайлд. Что он оставил её без каких-либо оснований с её стороны, за которые можно было бы получить развод. Следовательно, сегодня он женат. Женат по закону, и он не имеет права жениться на другой женщине, и Дионе
не имеет права брать его в мужья.

 «Такова ваша точка зрения на этот вопрос», — сказала Норрена.  «Но по нашим обычаям девушка, на которой он женился, была слабоумной и не имела права выходить замуж, и по этой причине брак был недействительным.  Кроме того, его обманули, и, следовательно, брак был фиктивным и не мог быть действительным».

«Законный брак, заключённый по доброй воле, не может быть фиктивным и
всегда накладывает обязательства на совесть всех благонамеренных людей».

«Но, — сказала Норрена, — если бы она была человеком, которого он не мог бы любить и уважать
Разве не лучше было бы, если бы он отказался от супружеских
отношений?

«Конечно, нет», — сказал капитан. «Когда он женился на ней, на этом всё и
закончилось. Я не сомневаюсь, что он мог бы жить с ней вполне
счастливо, если бы захотел».

«Я вижу, — сказала Норрена, — что вы вряд ли откажетесь от своих
возражений, поэтому мы не будем продолжать обсуждение». Мой долг — принимать решения в пользу истины и против лжи, и поэтому я должен отклонить ваше возражение против регистрации Пола Хьюстона и Дионы как мужа и жены.

«Делайте, что вам угодно, — сказал капитан Гано. — Это не меняет фактов. Мне странно, что какая-либо женщина согласилась бы взять мужчину в мужья при таких обстоятельствах. Насколько я понимаю, я как человек совестливый не мог бы, как бы сильно я её ни любил, согласиться жениться на женщине, которая по закону является женой другого мужчины». Как честный человек, я бы посоветовал ей вернуться к мужу.

Я внимательно слушал этот разговор. Ситуация была почти такой же, как у меня. Я женился на своей опекунше по собственному желанию,
И, как и Хьюстон, когда я узнала о мошенничестве, с помощью которого было получено моё согласие, я отправилась в море, и теперь тот, кого я любила больше жизни, кого я искала годами, с кем я преодолевала все опасности ледяного севера, чтобы быть рядом с ним, во второй раз намеренно заявил, что не женится на такой женщине, как бы сильно он её ни любил. Всё моё существо восстало против такой несправедливости, и я встал и сказал:

 «Во второй раз, капитан Гано, я слышу от вас эти слова».
чудовищное представление, которое игнорирует любовь — единственное, что может
освятить союз полов в брачных отношениях, — и ставит на первое место
унизительную доктрину о том, что законы, созданные человеком, выше
законов Бога, которые заложены в человеческой душе. Без любви
брак — это проклятие, нечестивый и нечистый союз. Любовь — это вдохновение, и
её не может передать государство или церковь. Если вы никогда не
понимали, что значит настоящая любовь, конечно, вас можно понять, но
те, кто её испытал, никогда с вами не согласятся. Хьюстон был прав,
чтобы взять закон в свои руки и развестись со своей слабоумной женой. Сожительство с ней было бы преступлением против неё, против него и против человечества. И теперь, насколько я понимаю, я закрою эту тему. Из этого обсуждения ничего хорошего не выйдет, а другие вопросы, имеющие далеко идущие последствия для миллионов трудящихся во внешнем мире, требуют моего безраздельного внимания. Давайте
сделаем всё, что в наших силах, чтобы искоренить бедность, устранив укоренившиеся несправедливости,
и когда женщины станут экономически независимыми, они смогут выбирать
товарищи, которые не станут топтать любовь, прикрываясь устаревшими
принципами.

Сказав это, я вышел из каюты, не дожидаясь ответа. Окуа
последовала за мной и, подойдя ко мне, сказала:

"Не волнуйся. Твоя победа одержана. Капитан Ганоэ не сможет долго
противостоять силе правды. И теперь он так ясно обозначил свою позицию перед нашим народом, что правда дойдёт до него со всех сторон так, как он и не мечтал.

 «Да, — сказал я, — я одержал победу, но над самим собой. Он может прийти ко мне, когда прояснит свой разум и
горечь из его сердца. Я никогда не буду делать никаких предложений. Я могу любить
человечество и работать ради него, и даже если моя работа не будет понята, я знаю,
что она окажет возвышающее влияние на меня самого. Моим девизом на
будущее будет: «Наверху много места, где истинная любовь и
безупречная преданность правому делу будут поняты и оценены».

«Вы говорите как философ, — сказал Оква, — и я не сомневаюсь, что
ваш героизм восторжествует, но не позволяйте обиде за несправедливость
вызвать у вас чувство горечи по отношению к капитану Ганоэ».

«Я не опущусь до этого, — сказал я. — Я не могу себе этого позволить. В будущем моя любовь будет распространяться на всех людей, и я по-прежнему считаю капитана  Гано одним из лучших. Я простил ему его слабость и хочу забыть о ней. Сейчас мне нужно подумать о чём-то более важном».

— Что ж, — сказал Оква, — сегодняшняя экскурсия под водой на «Морском скакуне» и завтрашняя на «Серебряном короле» по Коцитасу покажут вам множество вещей, которые, несомненно, привлекут ваше внимание.

"Это, - сказал я, - как раз то, что мне нужно. Что-нибудь, что пробудит мой интерес
и исключит тревожные размышления. Но как насчет этой экскурсии под водой
озера? Я об этом не слышал.

— О да, — сказал Оква, — распорядитель празднеств и не подумал бы пренебречь Морскими Странниками, которые делают навигацию по нашим мелководным озёрам, заливам и рекам безопасной для таких судов, как «Серебряный Король», и их многочисленных пассажиров. Они хотели развлечь наших гостей из внешнего мира на своём судне, и, конечно, экскурсия под водой стала частью программы.

— Что ж, — сказал я, — всё устроено лучше, чем я ожидал, и для меня это, несомненно, будет новым опытом — увидеть мир морской жизни глазами рыб.

 — И глазами морских роботов, которые его улучшают, — сказал Оква. — Но смотрите! Они подают нам сигнал, чтобы мы поднимались на борт.

Через несколько минут мы вышли на танцпол «Ровера» и спустились в элегантно обставленную каюту. Я был единственным из присутствующих, кто не был знаком с командой, и Оква представил меня как учёного «Ледяного короля» капитану Дорис с
Море Ровер, который дал мне сердечное приветствие и представил мне ряд
товарищей. В ответ на мои запросы, он дал мне интересным
и поучительно описание обязанностей и подводного флота.

"Наша работа, - сказал он, - заключается в том, чтобы внимательно следить за препятствиями
которые могут затруднить навигацию и поставить под угрозу жизнь. Это особенно
необходимо на таких реках, как Кочитас, где иногда встречаются огромные камни.
откалываются от скалистых берегов и падают в канал, и песчаные отмели
быстро образуются. Их обнаруживают и убирают патрулирующие подводные лодки.

"Но как, - спросил я, - ты можешь добраться до них?"

"Нет ничего проще, - сказала Дорис, - и я тебе это покажу".

И сразу я услышал, как вода льется в трюм и море вездеход затонул
до дна. Капитан и двое членов экипажа прошли в маленькую
комнату в задней части каюты, и я сразу заметил, что
борта судна были прозрачными и ярко освещенными снаружи
. Выглянув наружу, я увидел, как люди в водолазных костюмах неторопливо
разгуливают по дну, которое выглядело как ровный пол.

Окуа объяснил, что с помощью мощных дуговых ламп и отражателей
эти подводные навигаторы могли видеть на большие расстояния даже на
больших глубинах, и работа по устранению препятствий выполнялась
с помощью механизмов, а камни, которые падали в канал, превращались в
порошок с помощью мощных взрывчатых веществ, и поверхность выравнивалась,
как хорошо возделанное поле. Воздух постоянно обновлялся из
запасов сжатого воздуха, а ядовитые выделения из лёгких поглощались
губками, обладающими особым сродством к углероду.

Через несколько минут капитан Дорис вернулась , и судно пришло в движение
Мы быстро плыли по воде. Меня очень интересовала морская жизнь,
которая была видна сквозь прозрачные стенки, и особенно ровное дно озера, которое, как заметил Оква, действительно
походило на широкое, гладкое, возделанное поле. Но вскоре мы
повернули на юг и начали медленно двигаться вдоль ярко освещённого
бульвара, по которому проезжали всевозможные транспортные средства.

Я был так поражён этой неожиданной сценой, такой реалистичной и
кажущейся сверхъестественной, что не мог подобрать слов, чтобы выразить своё
чувства. Оква, видя моё смущение, пришёл мне на помощь, сказав:

"Это туннель, проходящий через нижнюю часть озера и
являющийся частью бульвара, который вы заметили на берегу."

"Как так?" — спросил я. "Это определённо не туннель, вырытый под
озером. Если уж на то пошло, мы находимся чуть ниже проезжей части и значительно выше
дна озера, а вокруг нас вода.

 «Мы не выкапываем туннели, как в древние времена, — сказал Оква.
 Они строятся в наших механических мастерских.  Это металлическая труба
с опорами, которые опираются на дно, и имеет много преимуществ по сравнению со
старомодными, тёмными и мрачными котлованами. Используемый материал
похож на обычное стекло, но такой же прочный, как сталь. С помощью
наших подводных флотилий нетрудно установить секции на место, а после
завершения работ воду откачивают из котлована, и дорога готова к
использованию. Даже через небольшие реки, где берега не слишком высокие, их часто предпочитают мостам как более безопасным и долговечным, но на больших расстояниях и в очень глубокой воде они
Они незаменимы, а в случае глубоководных туннелей их часто прокладывают через подводные ущелья.

 «Как удачно, — воскликнул я, — что эта подводная экскурсия была в программе! Теперь я вижу, как удивительно разум преодолевает материальные трудности, и мне было бы трудно это понять, если бы я получил информацию каким-то другим способом».

«Всё, — ответил Оква, — возможно для человеческого разума в его
высшей точке развития. Но сейчас мы направляемся к месту посадки
в транспортном штабе и проведём ночь на
«Серебряный король» доставит нас к руинам Кроя утром.

 — И что же мешает вам рассказать мне что-нибудь об этих руинах и о том, как они связаны с экономическими уроками Норрены?

 — Это, — сказал Оква, — всего лишь остатки великого денежного центра, который держал людей в рабстве в переходный период. Когда короли денег покинули Крой, люди решили сохранить его, чтобы он разрушался только под воздействием времени, как предупреждение и урок для будущих поколений.

Когда Оква закончил говорить, «Морской странник» поднялся на поверхность.
Со стороны «Серебряного короля» были открыты люки, и через несколько минут капитан Торфин приветствовал нас на борту электрической яхты и пригласил на изысканный ужин. День, безусловно, прошёл очень приятно, но его уроки были слишком наглядными и далеко идущими, чтобы их можно было адекватно представить в этом небольшом томе. Я устал от непрекращающейся активности с самого утра и был рад возможности удалиться в свою каюту и отдохнуть.

На следующее утро я проснулся рано, и после плотного завтрака мы были
вскоре мы мчимся вниз по Кокитасу между двумя высокими гранитными стенами.
Первые несколько миль ничего не было видно, кроме этих высоких утесов
и капитан Торфин показал нам образец скорости
Серебряного Короля. Скалы, казалось, проносились мимо нас, как будто мы были на
борту молниеносного экспресса, и все же мы едва ощущали
движение судна. Признаюсь, я немного нервничал из-за такой поразительной скорости, но капитан Торфин заверил нас, что опасности нет, так как патрулирующие подводные лодки устраняли все препятствия и поддерживали одинаковую глубину.

Я спросил капитана, какова максимальная скорость его судна, и он ответил, что никогда её не проверял. Он разгонялся до ста миль в час, но экскурсанты обычно предпочитали путешествовать медленно. В этом путешествии мы будем двигаться со средней скоростью пятьдесят миль в час и доберёмся до Кроя примерно за три часа.

  Последние два часа нашего путешествия мы ехали по густонаселённой стране. По обеим сторонам дороги то и дело появлялись большие многоквартирные дома и крупные производственные предприятия. Но наш
интерес был сосредоточен на устье реки, и наше внимание было
в основном направлялся к носу. Вскоре показалась земля, где река, казалось, разделялась на две части. Я узнал в ней остров, который видел с дирижабля, доставившего нас на континент, и именно там располагался город Крой. Мой интерес возрос, и когда «Серебряный король» повернул в северный канал, остров стал центром притяжения. По левому борту всё те же
картины лесной красоты, величественные здания и группы счастливых,
радостных людей, но теперь моё внимание было приковано к
необитаемому острову.

Местами сквозь заросли кустарника и высокие деревья, росшие вдоль берега, я видел разрушенные стены и курганы, поросшие лианами и ежевикой, которые во многих частях внешнего мира так привлекательны для археологов, как руины какой-нибудь древней цивилизации.
 В какой-то момент я заметил то, что, по-видимому, было дорогостоящими памятниками погибшим, и сказал Норрене:

"Должно быть, это кладбище."

«Так и было», — ответил он. «В те дни миллионы тратились на украшение могил богачей, в то время как массы их собратьев
Те, кто трудился, чтобы создать то, что поглотили немногие, жили в нищете, и многие умирали в богадельнях или на обочине, и находили свой последний приют на поле гончара. На одну могилу часто тратили больше, чем можно было заработать за всю жизнь, оказывая какую-либо полезную услугу обществу. Они стремились обрести своего рода бессмертие с помощью полированных гранитных колонн и хвалебных надписей.
 Всё это изменилось за прошедшие века. Мы кремируем тело умершего самым быстрым и экономичным способом и стремимся обеспечить
Долголетие и счастье для всех, путём создания наилучших условий для жизни.

В другом месте я мельком увидел памятники другого типа,
перемежающиеся с тем, что, очевидно, было дворцовыми сооружениями,
украшенными многочисленными скульптурами. Обелиски из
полированного камня возвышались над окружающими деревьями, придавая
лесу своеобразный вид, который нелегко забыть, но трудно описать.

Заметив мой интерес к этой сцене, Норрена заметила:

«Когда-то это был великолепный парк, украшенный произведениями искусства
из других стран, представляющие самые древние цивилизации, а также
самые художественные произведения их собственных скульпторов и художников. Один
из этих обелисков был возведён в доисторические времена. Он был
перевезён со своего первоначального места в Старом Свете с большими
затратами в качестве памятника богатству и щедрости денежных магнатов. Они
завоевали существовавший тогда мир и держали людей в подчинении. Чтобы
отпраздновать свой успех, они стремились заставить прошлое
провозгласить их величие и удовлетворить их тщеславие. Но у них не было будущего.
Они ушли. И теперь потомки миллионов людей, которых они
угнетали, посещают эти руины и черпают мудрость в их созерцании.

Теперь мы находились напротив той части острова, где руины
напоминали город. Открытая дорога между зданиями указывала на то, что в древности это была одна из главных улиц. «Серебряный король» развернулся и пришвартовался у хорошо
сохранившегося причала, который невольно напомнил мне о больших доках Нью-
Йорка, Ливерпуля и других портовых городов внешнего мира.

Мы сошли на берег и обнаружили первые ограничения в передвижении, с которыми
мы столкнулись в Альтрурии, за исключением входов в частные дома.
 Те, кто хотел посетить руины на острове, должны были
зарегистрировать свои имена и взять с собой сопровождающего, чтобы ничего не
повредили и не унесли из главных достопримечательностей.

После этих предварительных приготовлений ворота открылись, и в сопровождении
нашего эскорта мы двинулись по хорошо утоптанной дороге к тому, что, несомненно, было главным центром богатства и власти. По обеим сторонам
Повсюду были огромные груды обломков и рушащиеся стены, которые когда-то
были частью величественных сооружений. В накопившейся за века пыли,
которая теперь покрывала мощеные улицы и мраморные тротуары, росли
кустарники и ежевика. Дикие лианы карабкались по разрушенным стенам, и
нередко высокие деревья прорастали сквозь крыши зданий там, где стены
еще стояли. Мы находились посреди густого, непроходимого леса, где со всех сторон были видны неоспоримые доказательства того, что когда-то здесь был крупный населённый пункт, богатый и роскошный.
Разрушенные церкви и мраморные залы, где когда-то собиралась элита
город, роскошь которого была чудом света, теперь
стал местом гнездования диких птиц.

На душе стало слабым, и голова кружится, как я размышлял над прекрасным
урок расстилается предо мной. Здесь был город, не менее великолепный
в расцвете сил, чем Нью-Йорк, великая столица Америки, и я
задал себе вопрос, может ли когда-нибудь так сложиться судьба моего родного
города? Капитан Бэттелл, который шёл рядом со мной, прервал мои размышления, спросив:

— Что ты об этом думаешь, Джек? Я никогда не видел тебя таким увлечённым.

И янки, как я и сказал:

"В ответ я спрашиваю, что вы думаете, капитан? Конечно, вы не можете быть
равнодушны к подобным сценам, если учесть, что мы родом из
Нью-Йорка!"

«Я не равнодушен, — сказал Бэттелл, — но у меня есть преимущество: я уже бывал здесь раньше и, следовательно, лучше подготовлен. Та часть города, к которой мы сейчас приближаемся, находится в приемлемом состоянии, чтобы уроки, которые преподают эти руины, были более впечатляющими. Этот визит организован специально для вас, так как вы являетесь признанным
историк Ледяного Короля. Polaris и Дион показала Хьюстон и сам
через эти руины, как только мы достигли материка, который привел меня
предположить, что они узнали достаточно о нашей денежной системе из жизни
чтобы понять, что нам нужно на урок".

"Тогда вы не являетесь незнакомцем для этих сцен?" Я сказал.

"Нет, я был здесь несколько раз, и каждый раз, когда я приезжаю, я получаю некоторые
Новый Свет, который распространяется в нашей стране. Эти руины преподносят нам
замечательный урок. Похоже, как утверждает Норрена, что человеческий прогресс
всегда идёт по схожим путям развития. И вот мы здесь, в
то, что когда-то было городом, каждая черта которого очень ясно указывает на
существование тех же условий, которые сейчас преобладают в больших городах
внешнего мира. Он отжил своё и исчез, потому что выполнил свою
задачу, как и все великие центры гордости и моды, в которых немногие
поглощают богатство, созданное народом, и тратят его на своё удовольствие,
не заботясь о других.

Теперь мы въехали в район, где все здания, тротуары и т. д.
были отремонтированы, что в значительной степени
устоял перед разрушительной силой времени. Всюду, кроме этого места, остров был заброшен и представлял собой груду руин, которые в значительной степени были скрыты от глаз толстым слоем почвы, состоящим из накопившейся пыли и растительного перегноя за многие века буйной растительности. Здесь же находились казначейство, фондовая биржа и несколько крупных банковских домов, которые в какой-то степени сохранились в том виде, в каком их оставили денежные короли.

«Эти здания, — сказала Норрена, — были заняты надсмотрщиками
за людьми. Здесь располагалась штаб-квартира золотой власти в этом
обладая монополией на деньги, она относилась к народу как к универсальному кредитору и поглощала весь ПРИБАВОЧНЫЙ ПРОДУКТ, созданный их трудом, чтобы удовлетворить свой спрос на проценты и т. д. Таким образом, с одной стороны, определялась сумма, разрешённая производителям, а с другой — цена, взимаемая с потребителей. Эта власть была бесспорным диктатором во всех сферах человеческой деятельности. Но мы посетим хранилища великих финансовых магнатов того времени, которые были
настоящим центром этой деспотичной олигархии богатства.

Мы вошли в массивное здание. Его тяжёлые бронзовые двери и отполированные гранитные стены создавали впечатление, что, несмотря на художественную отделку, главной целью при его возведении были прочность и долговечность. Толстые стеклянные окна можно было в любой момент защитить стальными ставнями с тяжёлыми решётками. В мгновение ока это массивное сооружение можно было превратить в крепость, которая позволила бы небольшому числу людей противостоять множеству врагов.

Гостиная была идеально оборудована как банк, но со странным и, казалось бы, безрассудным выставлением золотых монет, создававшим впечатление
что настало время, когда владельцам было совершенно безразлично, что станет с их накопленными сокровищами. Большие сейфы стояли открытыми и были буквально набиты пачками сверкающих монет. Столы и полки были заставлены жёлтым металлом, который, как сообщил нам смотритель, хранился так же, как и прежде, как пережиток тёмных веков, когда производящие богатство миллионы по глупости полагали, что зависят от этого золотого запаса, чтобы иметь возможность превращать свой труд в средства к существованию.

Из офиса банка мы спустились по мраморной лестнице
в подвал, который, как мы обнаружили, был ярко освещен
электричеством. Огромные стальные своды стояли открытыми, груды золотых кирпичей
отдыхали на пол и пакеты золотых монет встретил нашего взгляда
каждое направление.

"Вы видите, - сказала Норрена, - как золото потекло к кредиторам"
когда люди производили обмены без его использования. Среди
народа оно использовалось только для уплаты долгов, а поскольку денежные магнаты в значительной степени владели
долгами, золотой запас страны
Золото текло к ним рекой, и его стало трудно хранить.
Были построены дополнительные хранилища, и вскоре они заполнились. Сначала они
пытались превратить это изобилие золота в прибыль, внося улучшения, которые
давали работу людям. Были построены крупные магистральные железные дороги,
и правительство занимало огромные суммы, которые тратило на просёлочные дороги,
водные пути, гавани и так далее. Но люди, которые теперь полностью
занялись бизнесом, продолжали повышать цену рабочей силы и её
продукты. Когда эти миллионы были выплачены в качестве заработной платы и поступили в обращение, они быстро попали в банки людей и были возвращены в эти хранилища для выплаты долгов. Всё это время стоимость рабочей силы и её продуктов росла, а покупательная способность золота снижалась, пока со временем все долги не были выплачены и люди не перестали обменивать свои продукты на деньги. Покупательная способность золота исчезла, и денежные магнаты, которые держались за систему до последнего, оказались в бедственном положении. Они обнаружили, что голод смотрит им в лицо
лицо. Затем они бросили эти бесполезные сокровища, вышли к
людям и нашли множество занятий для своих действительно ценных
талантов ".

Из золотых хранилищ мы перешли в другие, где хранились облигации, закладные,
акции и т.д.

"Здесь, - продолжала Норрена, - через равные промежутки времени клерков запирали
и держали взаперти, пока они вырезали купоны для своих хозяев.
Судя по ярлыкам, в каждом отделении хранились ценные бумаги. Эти хранилища обладали законным правом на большую часть богатств страны, проценты, дивиденды и т. д., которые, если
Если бы это было выплачено наличными, то каждый год требовалась бы сумма, равная как минимум полуторакратному объёму всей денежной массы в стране, а основная сумма, если бы она была конвертирована в наличные, потребовала бы в десять раз больше всего объёма золота в мире. Здесь, в потенциале, был заложена возможность конфисковать каждый акр земли и личное имущество в стране.

 «Это, — сказал я, — напоминает мне о том аспекте вопроса, который я хотел бы, чтобы вы объяснили. Как же многим людям, особенно в этом
городе и на этом побережье, удалось ускользнуть от этих денежных магнатов, которые также
владели недвижимостью? У людей не было земли, на которой они могли бы жить, и поэтому они не могли добывать себе пропитание, обрабатывая почву, не платя дань в виде ренты.

 «Ваш вопрос, — сказала Норрена, — имеет далеко идущие последствия, и я могу лишь намекнуть на ответ, который он, естественно, вызывает. Денежные магнаты перегибали палку,
поощряя людей брать кредиты и закладывать свою недвижимость в
качестве залога по процентам и основной сумме долга, а затем сокращая
денежный оборот, чтобы повысить покупательную способность денег,
которые они получали в качестве процентов. До тех пор, пока лишь небольшая часть
Земля была заложена, проценты выплачивались исправно, но пришло время, когда почти все земли были заложены, и люди были вынуждены продавать свою продукцию на рынках, чтобы получить деньги для выплаты процентов. Всё больше и больше должников сдавались и бросали свои фермы. Эти земли были бесполезны для денежных магнатов, если их больше не обрабатывало крепкое фермерское хозяйство. По всему восточному побережью, где сельское хозяйство должно было быть наиболее прибыльным, фермы были заброшены, потому что не приносили прибыли
Инвестиции. Денежная стоимость земель, пригодных для использования производителями,
снизилась до нуля, и люди, в своём бедственном положении, толпами стекались в города и
рассматривались правящим классом как опасный класс. При
таких обстоятельствах правящий класс стремился побудить бездомных бедняков
возвращаться на земли и добывать пропитание из почвы, для которой не было
рынка сбыта.

«Иола объяснила мне это, — сказал я, — но я так и не понял, почему с этих колонистов не брали арендную плату, которая
держала бы их в постоянной нищете».

«Это, — сказала Норрена, — определённо стало бы результатом, если бы не было великого Среднего Запада с его широко распространённой тенденцией поднимать денежный вопрос и его связь с экономическим положением миллионов, производящих богатство. Когда люди начали объединяться в качестве потребителей, чтобы свести к минимуму спрос на деньги и уравнять распределение, выплачивая дивиденды работникам, денежные магнаты были вынуждены изменить свою политику в отношении рабочей силы, и многие производители получили в своё распоряжение достаточно земли, чтобы обеспечить себе средства к существованию.
Неиспользуемые земли не имели ценности, и эквитисты продолжали повышать цены на товары на западе. Денежные магнаты, которые не могли продать свои земли, могли воспользоваться возможностью обменять их на товары. Лидеры кооперативного движения здесь, на востоке, знали, как воспользоваться этими меняющимися условиями, и благодаря своей общинной системе сотрудничества смогли сохранить мирный характер движения и таким образом избежать ожесточённых столкновений, которые могли бы, по крайней мере на местном уровне, замедлить процесс индустриализации на годы.

«Тогда получается, — сказал я, — что не западная организация справедливого обмена сама по себе вынудила Золотую власть ослабить хватку, но и это восточное кооперативное движение также сыграло свою роль в обеспечении лучших условий для труда».

«Это правда, — сказала Норрена. — На западе у людей было одно большое преимущество перед востоком — много земли». Но именно организация
акционерного капитала на Западе наводнила этот восточный финансовый центр
деньгами не в качестве процентов, а потому что западные люди использовали
меньше денег и выплата долгов. Это улучшило положение восточных рабочих. И западные, и восточные кооператоры работали по одним и тем же принципам. Все они накапливали средства для покупки земли, и по мере того, как люди приобретали контроль над бизнесом, они оказывали всё большее влияние на законодательство, а власть денег соответственно уменьшалась.

 «Похоже, — сказал я, — что ваша бизнес-организация наконец-то занялась политикой!»

«Да, — сказала Норрена, — он действительно проник в политику как бизнесмен.
И, как бы странно вам это ни показалось, его целью было предотвратить
отмена законов, принятых в интересах денежных монополистов. Эти проницательные финансисты подняли большой шум из-за сговора производителей с целью повышения цен на товары путём использования вместо денег взаимозаменяемых депозитных сертификатов при ведении бизнеса. Люди использовали те же методы для улучшения своего финансового положения, которые монополисты успешно применяли для их обнищания, и покровители требовали отмены всех законов, принятых в пользу монополий
должны оставаться в своде законов. Они также потребовали, чтобы все
долги выплачивались в законных платёжных средствах по выбору
должника.

 «Я бы подумал, — сказал я, — что люди будут рады отмене законов, от которых они так сильно страдали».

 «Было время, когда они были бы рады, — сказала Норрена, — но не после того, как они приспособили свои деловые отношения к действию законов о монополии». По закону они должны были платить деньгами, а поскольку покупательная
способность денег постоянно снижалась, им было выгодно
платить деньгами, и когда все их долги были выплачены, а люди
перестали брать деньги за свою продукцию, королям денег, владевшим
этими хранилищами и их золотыми запасами, пришлось отправиться на поиски еды.
 Многие нашли себе жильё в кооперативных общинах и стали ценными
гражданами, в то время как большая часть населения запаниковала и
эмигрировала в Старый Свет, чтобы чуть позже встретить худшую судьбу,
поскольку в менее просвещённых частях света Золотой век закончился
«Царство террора».

Урок, который преподают эти руины, мог бы уместиться в нескольких томах. Норрена
Точные исторические знания и всегда готовые объяснения, подкреплённые не менее убедительными комментариями Оки и других, охватывали все этапы этой чудесной, быстрой и мирной эволюции от Эры Денежного Деспотизма до Эры Человека и Всеобщей Свободы, Равенства и Братства. Неудивительно, подумал я, что эти люди сохранили руины Кроя как пережиток своих Тёмных Веков и предупреждение человечеству на все времена. Здесь царил человеческий эгоизм, и
люди целого континента страдали, чтобы попасть в
Эта ненасытная пасть поглощала богатства, которые не могла потребить. И теперь
этот некогда великий центр богатства, гордости и моды превратился в пустыню.
 Его аристократические «четыреста» были фактически заморены голодом из-за
отказа «деревенщин», «грязных механиков» и «мусорщиков», которых они так презирали, кормить и одевать их.
Несомненно, это был наглядный урок, достойный того, чтобы его
сохранили от очищающей и цивилизующей руки труда.
Время медленно стирало эти следы тирании, от которой
Люди были освобождены от рабства много веков назад, но всё же важно,
чтобы об этом не забывали, и не было лучшего напоминания о зле,
которое разорило и унизило миллионы людей, а также о средствах, с помощью которых оно было устранено,
чем эти руины и заброшенные груды бесполезного золота.

Проведя день среди руин и погрузившись в серьёзные размышления, мы
вернулись на «Серебряного короля» и вскоре уже мчались по заливу.
Мы приземлились у башни, и вскоре электромобили
доставили нас в наш большой общий дом. Я устал и лёг спать
в свою квартиру, чтобы подумать и отдохнуть.

[Иллюстрация]




 ГЛАВА XV.

 ДОМОЙ СНОВА — ПИСЬМО ОТ БОНЫ ДЕА — ЭЛЕКТРИЧЕСКАЯ ОДЕЖДА — ФОНОГРАФ РЕПОРТЁРА
 — ИСПЫТАНИЯ НОВОГО ДИРИЖАБЛЯ — ВСЕМИРНЫЙ СОВЕТ — ВАЛЛАРУ
 — ОБ ЭВОЛЮЦИИ — ИДЕАЛЫ, ЗАЛОЖЕННЫЕ МИССИОНЕРАМИ —
 Эолус — подготовка к возвращению в Америку — экскурсия на крайний север
 — сторожевая башня — символическое представление — прощание —
 откровение для Ганоэ — «Кэсси! Кэсси! Вернись! Вернись!»

[Иллюстрация]


 На следующее утро за завтраком Окуа сообщил мне, что посылка
и письмо от Бона Деа, адресованное мне, прибыло рано утром, но его не доставили, так как не хотели беспокоить меня. Оно было оставлено в конторе до моего распоряжения, когда я буду готов его получить.

 Это напомнило мне о личной беседе, которую я имел с Бона Деа в Орбителло, и я предположил, что её сообщение может быть связано с этим; но я не мог составить никакого мнения о посылке. Она сказала мне, что одна из обитательниц приюта на озере
Библис уделяла особое внимание формированию идеального
мысленная картина жизни и её условий в замёрзших регионах. И для
этого её апартаменты были обставлены так, чтобы имитировать зимние пейзажи,
а для большей реалистичности ей предоставили холодильную камеру, где она
подвергала себя воздействию низких температур и проверяла, насколько хорошо сохраняет тепло одежда из разных материалов.

  Когда завтрак закончился, я зашёл в офис и получил большой
свёрток, аккуратно упакованный и надёжно запечатанный. На нём было написано: «Джек».
Адамс, № 1, позаботься о Некуа. Сообщение было на
официальный конверт от Приюта, и я поспешил в свою комнату, чтобы
в случае необходимости я мог воспользоваться словарем для перевода. Но
когда я его открыла, к своему удивлению, я обнаружил, что это написано в
Английский язык. Уместно в рамках данного повествования, я вставляю его в
полный.

 ДОМ СМОТРИТЕЛЕЙ, ОЗЕРО BYBLIS,
 1 Марта 6894 года, УТРО.

Моя дорогая Некуа, вернувшись домой, я рассказал Мейдре,
«арктической ученице», о которой я вам говорил, суть нашего разговора
и объяснил ей, что вы предложили в отношении одежды, излучающей электричество
как средство сохранения естественного тепла тела при воздействии сильного холода
.

Она сообщила мне, что экспериментировала с этой линией одежды и добилась
успеха в создании костюма, который оказался достаточной защитой от
сильнейшего холода, который способен произвести ее холодильник. Она
отправляет вам этот электрокостюм с просьбой протестировать его в вашем
предполагаемом путешествии к южному пределу.

Она также просит меня передать вам, что она не намерена
позволять вам лишать этот внутренний мир чести иметь Джека
Адамс, вы принадлежите к числу великих мореплавателей и исследователей, просто воспользовавшись одним из наших обычаев, чтобы сменить имя на такое женское прозвище, как Некуа. И она, и Танкуа очень хотят с вами познакомиться. Мейдра говорит, что ваш образ неизгладимо запечатлелся в её памяти благодаря вашей фотографии. У неё в комнате висит увеличенная репродукция вашей фотографии, и по ней она судит о вашем замечательном характере.

Жители всей впадины осознали важность ваших
усилий по открытию канала связи с внешним миром.
Все Великие Дивизии хотят принять участие в этом благородном деле, и с этой целью каждая из них назначила своего представителя, который будет действовать вместе с представителем от
Альтрурии и сформирует Совет Внутреннего Мира, чтобы оказывать всевозможную помощь.

Было решено, что Норрена будет представлять эту страну, и я уполномочен попросить вас назначить дату первого заседания Совета как можно скорее после вашего пробного плавания «в поисках шторма», как выразился Бэттел. Пожалуйста, сообщите мне, как только
вы вернётесь, когда вам будет удобнее всего принять этих представителей
Внутреннего мира, и будьте любезны

 Ваши многочисленные друзья,

 BONA DEA.

 Я развернула свёрток и обнаружила красивый шёлковый костюм, мягкий и эластичный, но плотный, са также перчатки, головной убор и
шляпу в тон. Там же был маленький инкрустированный футляр для драгоценностей с ключом в замке. Я открыл его и обнаружил, как я и предполагал, красивый медальон, в котором я ожидал увидеть портрет дарителя, но это оказался хрупкий механизм с напечатанной инструкцией, из которой я узнал, что это фонограф для особых нужд репортёров.
 При вращении он записывал каждое произнесённое слово на серебряную плёнку. Это было что-то новое, и я вспомнил, что часто разговаривал с людьми, которые носили похожие медальоны. Теперь я понял, что они, вероятно,
Я сохранил запись каждого сказанного мной слова и задумался, не сказал ли я чего-то, что не хотел бы повторять. Увидев людей с такими медальонами, я понял, как важно всем быть очень осторожными в своих высказываниях; и, конечно, жители этой страны — самые осмотрительные и точные в своих утверждениях люди из всех, с кем я когда-либо встречался.

Как только я закончил осмотр фонографа, звонок
привлек моё внимание к личному телефону, и меня попросили
встретиться с Бэттеллом на верфи на крыше, приготовившись к полёту через
подняться в воздух на его новом дирижабле и получить несколько уроков управления им.
Это было именно то, чего я хотел, и через минуту лифт доставил меня
на крышу. Я увидел Бэттелла, Хьюстона, Поларис и Диону вместе с
Иолой, Макнейром и Окуа, готовыми к полёту на новом дирижабле.

Он был прекрасно отделан, но гораздо более прочным, чем лёгкие
воздушные суда, к которым я привык. Я похвалил Баттелла за внешний вид, но он был слишком практичен, чтобы оценить
что-либо, что могло показаться лестью, и сказал со своей обычной честной прямотой:

«Нас волнует не внешний вид, а ходовые качества. И в том, что касается этого климата, мы добились значительных улучшений. Ходовые качества таковы, что
все хотят усовершенствованный дирижабль, и все одновременно. Спрос настолько велик, что мы с капитаном Гано обязаны этим людям посвятить всё своё внимание снабжению мира этими усовершенствованиями в течение как минимум года. Поэтому мы решили передать вам все полномочия по
строительству судна, которое будет соответствовать
требованиям арктического шторма».

«Но, — спросил я, — почему вы должны отдавать эту работу, которую вы уже почти завершили, в мои неопытные руки? Я бы подумал, что ваши усовершенствования могут быть воспроизведены местными механиками».

«Так и есть, — сказал Баттелл, — но они хотят, чтобы все их фабрики были переоборудованы, и чтобы были внедрены те же усовершенствованные методы производства, которые были применены на озере Байбл». Кроме того, мы не смогли бы завершить работу без вашей помощи. Было так же важно, чтобы вы протестировали наши усовершенствования в условиях, существующих на обочинах, как и
Мы должны были их изготовить. Эти МЕТОДЫ ВНЕШНЕГО МИРА, позволяющие
проверять всё с помощью НАСТОЯЩЕГО ЭКСПЕРИМЕНТА, абсолютно необходимы, когда мы имеем дело с УСЛОВИЯМИ ВНЕШНЕГО МИРА. Для вас на заводе в
Библисе выделен отдел, где ваши планы и спецификации будут быстро разработаны.

«Но, — спросил я, — как они могут быть разработаны так, как нужно, механиками, которые абсолютно ничего не знают о ВНЕШНИХ УСЛОВИЯХ МИРА,
таких как полярные волны, арктические штормы, ураганы и циклоны, которые
возникают под воздействием ВНЕШНИХ факторов, не существующих в этом ВНУТРЕННЕМ МИРЕ?
Будете ли вы, капитан Ганоэ, и вы сами, с вашим опытом и наблюдениями во внешнем мире, присутствовать там, чтобы руководить работой?

«Да, я буду там, — сказал Бэттелл, — но я хочу поблагодарить вас за то, что вы так убедительно изложили причины, по которым жители внутреннего мира стремятся воспользоваться нашим опытом во внешнем мире, чтобы адаптировать свои дирижабли к условиям внешнего мира. Вы, конечно, не стали бы лишать их этого, когда они дали нам так много того, что необходимо для физического, умственного и нравственного развития людей
которые живут во внешнем мире? Именно эти соображения повлияли на наше решение подчиниться их желаниям. Всякий раз, когда эти люди, живущие во Внутреннем мире Истины, как его называет Макнейр, где альтруистическая любовь к человечеству является доминирующим побуждением, видят улучшение, они сразу же хотят его, потому что это позволит им делать больше добра другим, и, конечно, мы не могли с честью отказаться от того, чтобы помочь им в меру наших возможностей.
— Конечно, нет, — сказал я. — Это совершенно меняет дело.
светлое; но она также оставляет для меня, с моей сравнительной неопытности
всю ответственность за строительство шторма и холода доказательство корабль. Для в этом у меня нет опыта работы слесарем, и утра, но низкой квалификации.
Мои обязанности на корабле всегда были в какую-нибудь емкость, не
стимулировать мои механического факультетов, если у меня возникнут. В качестве помощника Капитан Ганоэ и вы... Я думал, что там может найтись место и для меня, но что касается моей способности взять на себя инициативу, у меня есть сомнения. Я не представляю, как справлюсь без вашей помощи и советов.
«У вас это, конечно, будет, — сказал Бэттелл. — Это страна
быстрого передвижения, и мы будем регулярно встречаться,
чтобы обмениваться мнениями. Кроме того, нам будет помогать
Ассоциация Внутреннего Мира, представители которой составят
Совет Внутреннего Мира из самых искренних людей, стремящихся
объединить ВНУТРЕННИЙ и ВНЕШНИЙ миры, открыв канал
ВЗАИМНОГО ОБЩЕНИЯ и развивая дух братской любви и сотрудничества
между ними. Я много думал в этом направлении
и осознайте, насколько эти два великих мира необходимы друг другу и
насколько важно, чтобы ведущие духи обоих миров объединились и
работали сообща для максимально возможного развития обоих.
«И именно это они и должны сделать, — сказал Оква. — Но давайте
сразу же испытаем ваш новый корабль и обсудим предстоящую работу».
Повинуясь его словам, мы поднялись на борт, Бэттелл включил
двигатель, и мы начали подниматься. Каждое необходимое движение судна имело соответствующую тяговую мощность, которая находилась под полным контролем. Разворот не требовался необходимо. Новый корабль мог двигаться в любом заданном направлении по воле оператора.
 Я встал за штурвал вместе с Бэттеллом и после небольшой практики
обнаружил, что могу управлять им без труда. Для меня управление
им было гораздо проще, чем старым кораблем, который мог двигаться только в одном
направлении. Эта возможность менять направление была необходима для того, чтобы преодолевать штормы и нейтрализовывать влияние встречных воздушных потоков, которые были бы постоянным источником опасности во внешнем мире. В своём воображении я представлял
Я оказался в шторм с внезапными переменами направления ветра,
и, сообразуясь с мыслями, я заставил судно лавировать и
крутиться во всех направлениях, к немалой тревоге наших альтрурианских
друзей, которые не имели представления об условиях внешнего мира.
"Держись, Джек!" — воскликнул Бэттелл. "Не вытряси из нас душу.
Подождите, пока не попадёте в настоящий шторм, а затем уклоняйтесь так быстро, как это будет необходимо, но здесь в этом нет необходимости.
 «Я просто подумал, — сказал я, — какие движения могут быть необходимы в
обычный шторм, чтобы удержать корабль на курсе. Мне очень хочется попробовать, и я верю, что смогу буквально оседлать бурю, как буревестник, на таком корабле, который, я уверен, можно построить.
 — Что ж, вы можете попробовать, как только захотите, — сказал Бэттелл. — Я вижу, что вы понимаете управление, и оставляю вас наедине с испытаниями. Найдите все недостатки, какие сможете, и сообщите нам, какие изменения
могут потребоваться, и мы сделаем всё, что в наших силах. Теперь мы
вернёмся к вам домой, возьмём один из ваших старомодных кораблей
и вернёмся к работе в Библе.— Что ж, не отправляйте его обратно, — сказал Оква, — пока он не будет переоборудован в соответствии с последними усовершенствованиями.— Ваш департамент обмена, — сказал Бэттелл, — уже отправил общий заказ на усовершенствованные дирижабли для замены старых,
что, по сути, означает, что все они будут переоборудованы по заявке.
Так что мы отправим вам усовершенствованный корабль, как только его можно будет изготовить.
Наступил второй день марта, и я решил, что к концу мая или к первому июня буду готов отправиться во внешний мир, так что нельзя было терять ни минуты. Я решил уехать Я сразу же отправился в своё экспериментальное путешествие к южной границе и сообщил Окуа о своих намерениях, попросив её представлять мои интересы во время моего отсутствия.Любые договорённости, которые она заключит от моего имени, будут меня устраивать."Что!" — воскликнула она. "Вы собираетесь отправиться в одиночку? Я думала, что Бэттелл
хотел, чтобы с вами отправились двое ваших матросов?"
— Так и было, — ответил я, — и в то время я думал, что они мне понадобятся,
но с тех пор, как я опробовал судно, я пришёл к выводу, что мне лучше отправиться одному. Когда Бэттелл ушёл, не упомянув об этом, я
Я буду исходить из предположения, что он передумал, как и в случае с завершением строительства дирижабля, устойчивого к штормам и холоду.

«Но, — сказал Оква, — ваше путешествие займёт по меньшей мере неделю или десять дней, и как вы сможете постоянно следить за штурвалом без отдыха?»

«Не беспокойтесь об этом, — сказал я. «Очень много времени я проведу в этой безмятежной атмосфере. Мне нужно только направить штурвал в нужную сторону, и я смогу отдохнуть, пока не наступят штормовые условия. Тогда я наверняка смогу поэкспериментировать с кораблём в течение нескольких часов».

Оква, видя, что я полон решимости, помог мне собраться. Я взял с собой
достаточно припасов на три недели, хотя и не ожидал, что пробуду там
половину этого времени. Путешествие было очень интересным, но у меня
нет места, чтобы описать его. Достаточно сказать, что я столкнулся
со штормовыми условиями и сильным холодом гораздо раньше, чем ожидал.
Моя электрическая одежда оказалась очень полезной, но я обнаружил
ряд недостатков в корабле. Я вернулся всего через восемь дней и представил
письменный отчёт и спецификации для необходимых изменений. Баттл
Норрена заверила меня, что новое судно будет готово к следующему испытательному путешествию как можно скорее.
Я сообщил Норрене, что буду рад встретиться с Мировым
Советом в своих покоях пятнадцатого числа, и вернулся с южной границы десятого,готовый представить им свои открытия.
Точно в назначенное время капитаны Ганоэ и Бэттелл с нашим
обычным кругом друзей-алтрурианцев прибыли в зал Совета
нашего дома, готовые принять наших гостей, и через несколько минут
прибыла Норрена с представителями других Великих Дивизионов.
Я представил их как Гиласа из Атлантиды, Лал Роя из Будистана, Уоллару из
Ноксуании и ЛеФроя с Южных островов. Поскольку они прибыли из всех
Великих Делений мира, я ожидал увидеть людей с очень
разной внешностью и психическими особенностями, но в этом
я ошибся. Хотя между ними были заметные различия, не было
таких контрастов, как между разными расами во внешнем мире.
По цвету кожи они варьировались от блондинов до брюнетов, все говорили на одном языке, выражали схожие чувства и были похожи друг на друга внешне и в целом.Поведение, казалось, приближалось к общему типу.
Я сделал доклад о своей пробной поездке на южную границу, а также о наших планах и спецификациях для дальнейшего усовершенствования дирижабля,
которые, по нашему мнению, должны были сделать его устойчивым к штормам и холоду. Поскольку эти люди практически ничего не знали об условиях в холодных зонах, они приняли то, что мы предложили, без критики. Они выразили
свою радость по поводу того, что с ними были опытные навигаторы, знакомые с замерзшими регионами и знавшие, что нужно для того, чтобы открыть канал связи.На этой встрече было окончательно решено, что мы встретимся снова 15 апреля, и Баттелл заверил нас, что за это время я смогу отчитаться о ещё одной пробной поездке и протестировать дополнительные усовершенствования, которые были признаны желательными. Что я должен продолжать
готовиться по-своему, и когда я буду уверен, что пришло время пересечь Ледяные Пределы, я назначу дату, чтобы Совет мог организовать экскурсию в самую северную точку континента Альтрурия, где находится Служба Спасения.
сигнальная станция на древней сторожевой башне, возведённой в
доисторические времена.
После завершения нашей деловой встречи представители
Старого Света засыпали нас вопросами о внешнем мире, на которые мы
отвечали, как могли. Обнаружив, что они не стесняются задавать
вопросы, я осмелился спросить, как получилось, что все представители
разных стран, похоже, были выходцами из одной и той же расы, в то время как я
Согласно истории Алтрурии, здесь существовали те же расы людей, что и во внешнем мире.
«Так было в древние времена, — сказал Уоллару из Ноксуании, — но в наше время во внутреннем мире у нас практически только одна раса людей».

 «Вот загадка, — сказал я, — которую я бы очень хотел разгадать. Как получилось, что все они слились в один тип, цвет кожи которого варьируется от блондина до брюнета?»
«Моё собственное объяснение, — сказал Уоллару, — заключается в том, что идентичность идеалов и
сходство условий естественным образом приводят к сходству развития,
поскольку в соответствии с естественным законом раса всегда развивается в
направлении своих идеалов».
— Это, конечно, — сказал я, — научное предположение, но оно не объясняет, почему, например, светлые волосы стали идеальным цветом кожи у тёмных рас. Как вы это объясняете?
— Ваш вопрос, — сказал Уоллару, — следует тщательно изучить в свете науки и истории, чтобы понять его.
Одно можно сказать наверняка: первые жители моей родной страны,
Ноксуании, были очень смуглыми, от темно-коричневых до чернокожих, в то время как сейчас брюнетки — это правило, а блондины — не редкость.
 — Но как, — спросил я, — вы объясняете эти изменения?
«По моему мнению, — сказал Уоллару, — влияние белых миссионеров создало новый идеал в умах людей и особенно в умах матерей, которые почти боготворили их».

 «Но как так получилось?» — спросил я. «Во внешнем мире тёмные расы очень часто преследуют и уничтожают белых миссионеров».

«И так они поступали здесь, — сказал Уоллару, — до того, как в Альтрурии среди белых людей было установлено равноправие, и другой класс белых миссионеров был отправлен к тёмным расам. Они пришли не для того, чтобы проповедовать метафизические учения, а чтобы принести материальные блага и установить свободу, равенство и братство. Они делали именно то, что проповедовали, и куда бы они ни пошли, они даровали благословения. Люди, особенно женщины, вскоре стали поклоняться им как Спасителям, потому что они
стремились лишь к тому, чтобы делать добро на материальном уровне,
который они могли оценить, и оставляли их свободными от суеверий,
расширяя их знания естественным образом. Неудивительно, что при таких
обстоятельствах белый цвет стал идеальным для этих детей природы. Улучшенные материальные условия наряду с научным Образование, более высокие идеалы и достаточно времени для развития привели ко всем произошедшим изменениям.
Я обнаружил, что члены Совета из других Великих Дивизионов — высокообразованные люди, и с удовольствием предвкушал встречу с ними в будущем. Особенно меня заинтересовали Уоллару и
ЛеФрой, потому что они представляли народы, которые при появлении нынешней альтруистической цивилизации соответствовали бы народам, населяющим сейчас Центральную Африку и острова Южного моря. Уоллару
объяснял их замечательное развитие физическим, умственным и
нравственные существа, достигшие более высокой цивилизации, основанной на религии человечества, независимо от вероисповедания, которую принесли им
альтрурианские миссионеры. Чем больше я думал об этом, тем больше
убеждался, что должен посетить эти страны, пообщаться с людьми и внимательно изучить их историю. ЛеФрой рассказал мне, что
их письменная история началась с работы миссионеров новой цивилизации, но многое из того, что мы знаем, было получено в результате археологических и этнологических исследований в свете таких
доисторические традиции, которые сохранились. Эти миссионеры
пришли не для того, чтобы проповедовать доктрины о БУДУЩЕЙ жизни, а для того, чтобы создать условия, которые даровали бы благословения в ЭТОЙ жизни, такие,
которые можно было бы оценить на животном уровне. По этой причине их
приветствовали как высших существ, которые могли вести их в нравственном и
духовном плане.
Эти проблески новой области открытий, открывшейся передо мной, как никогда вдохновляли меня на завершение работы, которая была напрямую связана с решением великой экономическая проблема, с которой столкнулись жители внешнего мира. Как и обещал Баттелл, на заседании Совета, состоявшемся 15 апреля, я смог сообщить о недостатках, обнаруженных в дирижабле во время моего второго пробного полёта к южной границе в зимний сезон.
 На этом заседании было решено назвать новое судно «Эол», хотя я предпочёл назвать его «Буревестником», потому что продемонстрировал, что он может выдержать шторм. Время для экскурсии к Сторожевой
Башне на северной оконечности континента и моего отъезда
Отплытие во внешний мир было назначено на двадцатое мая, а следующее
заседание Совета на борту «Серебряного короля» — на пятнадцатое,
во время путешествия. Таким образом, у меня оставалось меньше месяца,
чтобы закончить рукопись и подготовиться к тому, что я считал самым
важным путешествием в своей жизни.В то время как я был зачислен в штат преподавателей английского языка, географии,
истории и общественных наук, я действительно уделял всё своё внимание изучению альтрурийского языка и того, как
решались серьёзные проблемы, с которыми сейчас сталкивается моя страна.
были решены. Каждый день открывал что-то новое или представлял старое в новом свете. Искусство и наука были развиты до такой степени, о которой во внешнем мире едва ли можно было мечтать. Психические способности, такие как ясновидение, яснослышание и телепатия, которые во внешнем мире считались оккультными у верующих и беспочвенными предположениями у большинства, здесь были хорошо известны многим, о чём свидетельствует тот факт, что моя маскировка была так легко раскрыта местными жителями.
Альтрийцы. Но в то же время они уважали моё право скрывать свою
личность. Это было заметной особенностью этих людей. Право
людей хранить секреты в своей душе никогда не подвергалось сомнению, и
когда их раскрывали, как я полагаю, обычно так и происходило, об этом
никогда не упоминали. Здесь мой вымышленный образ моряка Джека Адамса
пользовался высочайшим уважением у тех немногих, кому я объяснил
причину, по которой я его взял, потому что это было необходимо,
чтобы я мог следовать своему высшему чувству справедливости. В внешнем
мире это заклеймило бы меня как человека с дурной репутацией, и я был бы
подверглась остракизму со стороны так называемых высших слоёв общества.

 После многих лет скитаний, опасностей и тягот жизни моряка я нашла своего потерянного возлюбленного, но из его часто высказываемых чувств я поняла, что он считал такой образ жизни, который я вела, настолько предосудительным, что ни один порядочный мужчина не мог позволить себе вступить в брак с такой женщиной. По этой причине я не открывалась ему, и теперь, когда мне скоро предстояло его покинуть,я часто задавалась вопросом, стоит ли мне
я не могла позволить ему и дальше пребывать в неведении относительно того, что Кэсси ВанНесс была рядом с ним во многих опасностях.
Настало время, когда этот вопрос должен был быть решён, и я
решила посоветоваться со своими самыми близкими друзьями-альтрурианцами моего пола.  Бона Деа прибыла в наш Дом по моему приглашению, а Оква и
Иола присутствовали, чтобы помочь составить программу экскурсии и моего отъезда во внешний мир. Моё предполагаемое путешествие, конечно, стало
предметом разговора, но я хотел поговорить с ними о том, что
было у меня на уме. Я хотел узнать их мнение.
совет, но не хотел быть слишком резким, задавая вопрос, который мог отвлечь внимание этих энергичных людей от важного общественного вопроса, который их глубоко интересовал,и заставить их задуматься о моих личных делах.
Однако Оква вскоре предоставил мне желанную возможность, спросив:
«Что капитан Гано думает о решении Совета и общем согласии тех, кто наиболее заинтересован в этом, что вы должны поступить по-своему и отправиться в путешествие в одиночку, если считаете нужным?»
— Лучше? Хотя он и не возражал, я был уверен, что он этого не одобряет.
 — В глубине души, — сказал я, — он очень хотел отправиться сам, и он
выражает серьёзные опасения по поводу моей безопасности, несмотря на мои вылазки в бурные регионы вблизи южной границы. Однако он знает, что именно с его согласия и по его совету вся ответственность за установление связи с внешним миром была возложена на меня, и я принял её под protest. Совет счёл мою предполагаемую экспедицию слишком опасной, чтобы рисковать более чем одной жизнью попытка. Но, знаете, это именно то, чего я хотел по своим собственным причинам. На самом деле здесь меньше опасности, чем во время моих вылазок на южную границу. Иногда я задаюсь вопросом, что бы подумал капитан, если бы узнал, что с ним прощается маленькая девочка, с которой он играл в детстве, и его невеста, с которой он обручился в юности!
— И вы не собираетесь, — спросил Окуа, — каким-то образом раскрыть ему свою личность, чтобы, когда вы вернётесь, не было необходимости скрываться?
 Вы знаете, что мы сразу распознали вашу маскировку, но мы уважили ваш
У нас есть естественное право скрывать вашу личность, и мы будем продолжать это делать до тех пор, пока вы не захотите, чтобы мы поступили иначе. Но я бы предложил, в качестве акта справедливости по отношению к капитану Ганоэ, а также к вам самим, чтобы вы рассказали ему, кто вы. Это, несомненно, пробудит в его сознании мысли, которые будут очень полезны для него, а вас защитит от пагубных последствий двойной жизни.
«Но, — сказал я, — эта двойная жизнь была навязана мне причинами, над которыми я не властен, и поэтому я не понимаю, как она может иметь какие-либо негативные последствия».
— Это, без сомнения, было правдой, — прервала Бона Деа, — на нынешнем этапе развития вашей цивилизации во внешнем мире, но здесь в этом нет необходимости. И поскольку необходимость отпала, продолжение обмана может быть истолковано как то, что в глубине души вы сомневались в правильности своего поведения. Маскировка вполне допустима как средство самозащиты, но когда в ней нет необходимости, она приводит к двуличию, которого следует тщательно избегать. Поэтому
я бы посоветовал вам каким-то образом раскрыть свою личность
Капитан Гано в момент вашего отъезда; и чем более открыто и откровенно вы будете говорить об этом, тем лучше это подействует на него, а также на вас. Лучше не ждать, пока он сам раскроет вашу маскировку, что он давно бы сделал, если бы не был воспитан так, что руководствуется внешним видом, а не более тонкими впечатлениями, от которых невозможно укрыться.
Я увидел силу такого рода рассуждений и решил действовать
соответственно, и чем больше я думал об этом, тем решительнее становился
быть откровенным, честным и добрым, но сильным, независимым и непреклонным в
отстаивании своего естественного права думать и действовать самостоятельно, не ставя под сомнение свою честность и чистоту помыслов, потому что
я предпочитал правду лжи. Сначала я боялся развязки, но
чем больше я размышлял о ней, тем более необходимой она мне казалась, и
тем лучше я был готов к этому испытанию.
 Час моего отъезда приближался. Было решено, что Серебряный Король с делегациями из других Великих Дивизионов
встретится с делегацией Альтрурии у руин Кроя, и я
Я согласился подвезти Пэта и Майка на «Эолосе» от «Ледяного короля»
на озере Библис и высадить их на «Серебряном короле» по пути к
северной оконечности континента. Я отправился к озеру рано утром 15 мая
и через час после отплытия был на палубе «Ледяного короля». Я
нашёл Лифа и Эрика, а также Пэта и Майка, готовых к путешествию. Как только я раздобыл несколько научных инструментов, которые мне были нужны, из оборудования «Ледяного короля»,
и кое-какие личные вещи, которые я считал важными, я пригласил
моряки НА БОРТУ «ЭОЛА», и через мгновение мы поднялись в воздух. Мы обогнули озеро и дали людям возможность увидеть дирижабль, который должен был отправиться во внешний мир. «Эол» был построен не для того, чтобы развивать большую скорость, а для того, чтобы выдерживать курс независимо от встречного ветра. Однако по скорости он мог значительно продвигаться против встречного ветра в двести миль в час. Я заставлял корабль совершать различные движения, на которые он был способен, например, резко останавливаться, двигаться назад,
Двигаясь вбок и внезапно поднимаясь и опускаясь, на радость морякам и многочисленным зрителям, Майк быстро понял, в чём преимущество «Эола» перед другими дирижаблями, и с энтузиазмом заметил:"Что ж, Джек, чтобы сбить тебя с курса, понадобится сильный ураган, но как, чёрт возьми, ты не замёрзнешь?"
— Нет ничего проще, — сказал я, нажав на кнопку и включив электрические горелки, которые располагались между внутренней и внешней стенками.
 Через минуту стенки нагрелись, и воздух внутри стал спёртым.
— Боже мой! — воскликнул Майк. — Ты не выдержишь этого. Тебя поджарит.
 — Тогда мы его охладим, — сказал я, выключая часть конфорок, — или, если этого будет недостаточно, я выключу их все.

 — Но, — сказал Майк, — сейчас он такой горячий, что ему понадобится час, чтобы остыть. — Не так, — ответил я. — Я открою двери и включу электрические вентиляторы, — и, подтверждая свои слова делом, я почувствовал, как на смену душному воздуху пришёл прохладный ветерок. — Но если ты хочешь, чтобы было прохладнее, — продолжил я, — я снижу температуру ещё на пару градусов, — и, закрыв двери,Я открыла холодильник отсек и через минуту мы поеживались с холодной."Ну!" - воскликнул Майк: "я не знал климата, чтобы так быстро измениться. Я думаю, вы не зря метались к Полюсу и обратно.
Похоже, вы предусмотрели все чрезвычайные ситуации, кроме одной, и это
замерзание влаги, которая уже скрывает ваши наблюдательные пункты из-за
этой искусственной дозы зимы ".

— Это предусмотрено, — сказал я, приводя в движение круглые смотровые
очки под специально подготовленной щёткой, которая впитывала
влага. Майк заметил исчезновение облаков на смотровых площадках,
но не понял причины и вопросительно посмотрел на меня.
 "Приложи руку к стеклу, — сказал я, — и всё объяснится само собой."
"Ну, я так и думал!" — воскликнул он, отдергивая руку. «Всё окно просто вибрирует, и теперь я вижу, что перекладина — это щётка, которая, кажется, впитала влагу».«Я постарался предусмотреть все возможные варианты», — сказал я, поворачивая «Эол» носом вниз по долине Коцита и направляя его к
на полной скорости. «Я считаю первостепенным делом, чтобы полный отчёт о наших открытиях был передан в нашу страну. Мы должны присоединиться к экспедиции на борту «Серебряного короля» как можно скорее. Я хочу взять интервью у как можно большего числа представителей других стран. Я должен собрать все полезные знания, какие только смогу, на благо внешнего мира».
— Верно, — сказал Майк, — и я бы не стал тебя останавливать, но
я хочу, чтобы ты немного притормозил.— В чём дело? — спросил я, проверяя скорость.
— Вот это, — сказал Майк, доставая коробку, — чтобы опубликовать вашу книгу в реальном мире, нужны деньги, и вот они, наши гонорары от Ледяного Короля. В этой стране они нам не нужны, и мы хотим, чтобы их использовали для трансляции вашей книги. Вы увидите, что они разделены на две части, одна принадлежит Лифу и Эрику, а другая — Пэту и мне.
Тут Лиф вмешался в наш разговор, говоря на альтрурийском языке, как
на родном, и сказал: "Мы хотим, чтобы вашу книгу перевели на все языки, и она
будет переведена, как только наши замечательные открытия станут известны на
цивилизованная страна. Мы особенно хотим, чтобы наши соотечественники узнали об этой стране и о том, что мы не первые скандинавы, которые сюда прибыли.
 Расскажите им о древних викингах, а также о норвежских именах, которые встречаются повсюду. «Я всё это отметил, — сказал я, — как и ваше участие в экспедиции. Как вы спасли «Ледяного короля» своими быстрыми действиями, когда мы застряли во льдах, и как ваши навыки моряков помогли нам выбраться после того, как большая часть экипажа дезертировала.
 «О! мы не претендуем на это, — сказал Эрик. — Мы отправились в плавание с определённой целью,
и в какой-то мере нашли то, что искали. Когда придёт время, наши люди услышат нас, и тогда мы, возможно, сможем внести свой вклад в великую работу на благо человечества, которую вы начали. Всё, о чём мы просим сейчас, — это чтобы вы рассказали о наших открытиях внешнему миру.
«И я обещаю вам, — сказал я, — что ваши деньги будут использованы для этой цели, и я искренне верю, что то, чему мы научились, станет величайшим благом, которое может быть даровано людям во внешнем мире
мир. Во имя человечества я принимаю доверие, которое вы возлагаете на меня,
и я позабочусь о том, чтобы ваше золото было использовано для освобождения ваших собратьев-рабочих от тирании, которую на них налагает человеческая жадность. Когда мы неслись вниз по долине, в подзорную трубу нам был виден Серебряный Король, плывущий на север по заливу, словно живое существо. Я рассчитал время так, чтобы «Эолус» присоединился к экскурсии по этому парящему в океане хрустальному дворцу. Когда мы медленно опустились на
отведённое для нас место, вокруг собралась толпа
и я был занят тем, что отвечал на вопросы и объяснял, как пользоваться
различными приспособлениями, которые, как показал опыт, были необходимы
для успешного перемещения по воздуху во внешнем мире.
Эта экскурсия надолго запомнилась мне.  Толпы элегантно
одетых людей, заполнивших палубы «Серебряного короля», собрались
со всех концов вогнутого мира, чтобы сопровождать нас до северной
оконечности Альтрурии, расположенной примерно в 7000 милях от устья
Коцита. Предполагалось, что мы должны преодолеть это расстояние в
семь дней, что составляет фактическое время моего отправления в мое воздушное путешествие, утро двадцать третьего мая.
Поскольку экскурсия должна была продлиться целую неделю, была организована серия развлечений , чтобы время прошло приятно и с пользой. Музыка,
танцы и театральные представления чередовались с лекциями и
светскими беседами, затрагивающими ведущие темы для размышлений и действий.
Программа превратила это путешествие в непрерывный круг удовольствия.
Записи разговоров, хранящиеся в моем фонографе в виде медальона, я
Я считаю их самыми поучительными и ценными историческими, научными и
этическими уроками, которые я когда-либо слышал и которые, как я надеюсь,
смогу преподать миру, когда придёт время.
Вечером двадцать второго Оква обратил моё внимание на
калейдоскопические огни на Сторожевой башне, с которой я должен был
попрощаться со своими альтрурианскими друзьями, а также с товарищами по
Ледяному Королю. В кромешной тьме внешнего мира такая выставка была бы прекрасна и величественна, не поддаваясь описанию, но даже здесь, при отражённом свете, который Самые тёмные ночи были сравнительно светлыми, а сцены, которые мы видели в наши очки, постоянно менялись, и я никогда не уставал их наблюдать.  Эти огни представляли собой все цвета радуги с промежуточными оттенками, постоянно переходя от одной геометрической фигуры к другой, но всегда возвращаясь к пятиконечной звезде, которая является символом и знаком материальной цивилизации этого внутреннего мира. Меняющиеся цвета следовали за меняющимися геометрическими фигурами, всегда возвращаясь к пятиконечной звезде, пока она не была воспроизводилось в каждом из семи цветов призмы. Казалось, что это обычный порядок, но внезапно он был нарушен,
и в быстрой последовательности появлялись только звёзды семи разных цветов,
пока не образовался круг, быстро вращающийся вокруг своей оси. Видя мой интерес к этому изменению, Оква сказал:"Смотритель только что заметил наше приближение и управляет ключами,чтобы поприветствовать нас от имени всего конклава. Это приветствие будет повторяться на каждой сигнальной станции на этой параллели по всему миру. Основное назначение этих огней — отправлять сообщения с помощью об изменяющихся цифрах, которые хорошо понятны жителям
этой страны, и особенно тем, кто плавает в этих северных водах.
Единственным большим недостатком их использования является то, что за ними нужно наблюдать через очки, которые специально приспособлены для этой цели. Здесь, в этом внутреннем мире, где никогда не бывает абсолютно темно, мы не можем воспользоваться всеми преимуществами этих световых сигналов без использования внешних приборов ".
Пока она говорила, она повернула большой телескоп, в который я смотрел, так, чтобы охватить зону вокруг вогнутости, и я наблюдал, как другие сигнальные огни реагируют в обычном порядке вдоль этой зоны.
"Эти сигнальные станции, - продолжал Окуа, - находятся под контролем
Службы спасения жизни, и хранители с этими очками всегда
в поиске по морякам, которые могут быть в опасности, и их сигнал
сообщения, уведомлять о любых патрулей, которые могут наблюдать за ними на природу опасности, а также местности, находящиеся под угрозой исчезновения. Если бы Ледяной Король оказался в радиусе действия любой из этих сигнальных станций почти в любое другое время, вас бы наверняка обнаружили и спасли. Но в К тому времени, как вы вошли в эти воды, туман полностью скрыл наши наблюдения. По этой причине мы выступаем за расширение этой системы до средних и экваториальных широт, поскольку настало время, когда, по-видимому, другие корабли, такие как «Ледяной король», могут заплыть в эти спокойные воды, где паруса бесполезны, и, следовательно, будут не в состоянии спастись от неминуемой гибели, будучи унесёнными на юг океанскими течениями, которые никогда не достигают суши.
Утром двадцать третьего, когда я проснулся, Серебряный Король был
Я лежал на причале, и передо мной была сторожевая башня с постоянно меняющимися сигнальными огнями. Она была больше похожа на высокое здание, чем на простую башню. Это был шестиугольник высотой двести пятьдесят футов с большой платформой наверху, в центре которой стояла огромная колонна, похожая на ствол высокого дерева, разветвляющийся на многочисленные ветви, каждая из которых поддерживала ряд электрических фонарей. Механическое устройство, с помощью которого управлялись эти огни, было автоматическим, но при необходимости его мог заменить дежурный в обсерватории, чтобы подать сигнал
любое сообщение, адресованное всем, кого это может касаться. Это здание снаружи имело в основании сто футов, а на
верхушке — пятьдесят футов в диаметре, в то время как внутренний диаметр был одинаков сверху донизу.
 Снаружи была винтовая лестница, ведущая от земли к
платформе наверху, а в центре находился электрический лифт,
соединённый с каждым из двадцати этажей.

 Настал час моего отъезда. Согласно программе, я должен был
попрощаться с членами Совета Внутреннего Мира и моими старыми
товарищами из Ледяного Короля, а также с некоторыми личными друзьями на вершине башня, где они уже собрались. Экипаж «Серебряного короля»
и толпы экскурсантов собрались на палубе и у причала, чтобы посмотреть, как я взлечу. Когда всё было готово, я занял своё место на
«Эоловом ветре» и, поднявшись на несколько футов, медленно облетел этот великолепный корабль, остановившись по правому борту, где капитан Торфин, выступая в роли представителя, сказал:«От имени собравшихся здесь людей со всех концов света,которые сопровождали вас в вашей дерзкой экспедиции, я
прошу вас принять наше восторженное мнение о вашей храбрости, вашей
способности и достоинства, а также поблагодарить вас за неоценимую услугу, которую вы оказали нашему народу, расширив его знания о внешнем мире. Сейчас вы занимаетесь работой, которую наш народ не может выполнить. Мы понимаем, что мы должны извлечь пользу из ваших трудностей. Вы всегда будете занимать важное место в наших сердцах. Примите нашу благодарность за ваши героические усилия по открытию канала связи с нашими собратьями из внешнего мира. В надежде на ваше скорое возвращение мы с любовью прощаемся с вами.

«И через тебя, — ответил я, — я хочу выразить свою искреннюю благодарность тем, кто находится за пределами досягаемости моего голоса, за то, что они проявили интерес, и пусть канал связи, который мы надеемся установить между внутренним и внешним мирами, никогда больше не будет закрыт. Но пока я не сделал ничего, что заслуживало бы вашей благодарности. Это я должен быть благодарен вашему народу. Я пришёл к вам как чужеземец, а вы приняли меня как брата. Повсюду я встречал самое любезное отношение, и все мои желания были удовлетворены даже не утруждая себя вопросом. Здесь я нашёл живую душу человечества, развитую так, как никогда не считалось возможным во внешнем мире. Я несу с собой на родную землю
драгоценный жемчуг, знание о том, что ЧЕЛОВЕЧЕСТВО МОЖЕТ БЫТЬ ИСКУПЛЕНО
ОТ ЭГОИЗМА И ВСЕХ ЕГО ПОСЛЕДСТВИЙ. Во внешнем мире, откуда я пришёл, мы культивировали только внешнее и, следовательно, развивали физическую выносливость, в то время как вы развивали более тонкие душевные качества, которыми мы пренебрегали. Моя цель — привести
эти два мира вместе. Вам нужна наша физическая сила, а нам — ваше более высокое развитие души. Когда ведущие характеристики обоих будут объединены в одно общее братство, оба мира обретут совершенное человечество. Если я смогу помочь человечеству достичь этой великой кульминации, когда и душа, и тело будут развиты до предела, я буду счастлив. Теперь, когда я могу использовать ваше великое открытие, позволяющее перемещаться по воздуху, это не кажется мне таким уж смелым предприятием.
Благодарю вас за проявленное внимание и обещаю вернуться как можно скорее. Прощайте.Закончив говорить, я направил «Эол» прямо на вершину башни. Это сразу же продемонстрировало толпе превосходство нового дирижабля над старым, и люди одобрительно закричали, что было более выразительно и значимо, поскольку они не склонны к громким аплодисментам.
На платформе я получил сердечные поздравления от комитета,
моих старых товарищей по Ледяному Королю и самых близких друзей-альтрурианцев. Выступая от имени комитета, Лал Рой из Будистана сказал:

«От имени членов этого комитета и особенно членов из восточного полушария я поздравляю вас с заметными улучшениями, которые вы внесли в наши методы воздушной навигации. Строительство «Эолуса» знаменует собой эпоху в нашем развитии, которая станет памятником вашей памяти. Вы будете почитаемы и ценимы грядущими поколениями».
«Прошу прощения», — ответил я. "Я не вправе вам чести будет
даруй ми. Капитан Баттелль сделал первый шаг в сторону
усовершенствования, которые были воплощены в «Эолосе», и капитан Гано и
 Хьюстон, которые внесли свой вклад в механику. Без них не было бы «Эолоса».
 «Погоди, Джек», — сказал Бэттелл. «При воплощении мы следовали только твоим предложениям. Усовершенствования, которые я начал, были завершены в соответствии с твоими планами».

— Да, — сказал капитан Гано, пожимая мне руку. — Вы были первым, от кого я услышал предложение построить дирижабль, который мог бы противостоять шторму, и если бы не ваши предложения, каждое из которых было
Мы никогда бы не добились успеха, если бы не ваши экспериментальные путешествия к границам. И если бы не ваше глубокое знание трудностей, которые предстоит преодолеть, я бы никогда не согласился на то, чтобы вы отправились в одиночку. Даже несмотря на единогласное решение комитета, мне очень трудно смириться с мыслью, что вы будете в полном одиночестве противостоять холоду и бурям полярных регионов.Такие опасности должны быть уделом тех, кому не для чего жить, а не молодых, утончённых и образованных людей, перед которыми
открыто светлое будущее.
«Не бойтесь за меня, — сказал я. — Вы не должны забывать, что сейчас
теплая погода в северной холодной зоне, и я не буду подвергаться
сильному холоду, и, скорее всего, мне не придется бороться с
сильными бурями. Но я обещаю вот что: буду осторожен, и если обнаружу какой-либо дефект в «Эолосе», который сделает путешествие слишком опасным, я немедленно вернусь, чтобы не рисковать и не лишать себя возможности общаться с внешним миром, когда мы решим проблему преодоления шторма. Несомненно, мои наблюдения
Это путешествие откроет путь к другим усовершенствованиям. Не теряйте мужества. Это только начало нашей работы. У нас должны быть дирижабли, которые позволят самым чувствительным из нас посетить внешний мир и научить наших соотечественников важности развития высших качеств души, которые могут быть полностью развиты только под благотворным влиянием альтруистической цивилизации.Окуа вышел вперёд и взял меня за руку, сказав:
«Некуа, мой друг, иди, и да пребудут с тобой благословения нашего народа. Пусть ты благополучно вернёшься на родину и исполнишь своё
миссия. Поступив так, вы оставите следы на песках времени,
которые никогда не сотрутся. Как только ваша работа будет передана в нужные
руки, возвращайтесь со всей возможной скоростью к любящим сердцам, которые ждут вас.Едва она закончила говорить, как Полярная звезда, словно продолжая её речь, подняла руку и, указывая на север, сказала:

"Да, любящие сердца будут ждать вас. И когда твой образ исчезнет из поля нашего зрения, в той глубокой лазури, мистическом символе чистоты и правды, помни, что в душе мы с тобой. И я буду продолжать
Я буду следить за этими водами, терпеливо ожидая вашего возвращения, как
в прошлом я следил за любым из ваших людей, который мог заплыть сюда
и оказаться на милость течений, которые никогда не касаются суши. Я
надеюсь первым поприветствовать вас по возвращении, но если вы вдруг
погибнете в своём опасном предприятии, я всё равно буду летать туда-сюда
над этими северными морями, ожидая прибытия ваших людей, чтобы
помочь им и поприветствовать их в истинном духе нашей цивилизации.«Макнейр придал этому заключительному интервью новый поворот и дух, сказав:
в своей обычной жизнерадостной манере: "Во имя человечности я протестую против подготовки к похоронам до того, как будет готов труп. Я также не желаю даже думать о том, что Джеку Адамсу когда-либо понадобится такая услуга от нас. Вы не понимаете, из какого материала он сделан. Я знаю, что Джек собирается совершить кругосветное путешествие, что бы мы ни делали, и, насколько я понимаю, я не собираюсь беспокоиться о нём. И вместо того, чтобы слоняться здесь в этой холодной атмосфере, я пойду домой и буду готов к тому, чтобы Джек, сердечное приветствие соотечественника, когда он возвращается из
этой последней полярной экспедиции.
"Макнейр прав", - сказал я. "Я не собираюсь отступать на второй план, и не забывай, что "Эолус" проплывет далеко над
ледяными полями, и что в полдень долгого арктического дня..." - сказал он. - "Я не собираюсь отступать на второй план." и не забывай, что "Эолус" проплывет далеко над ледяными полярами.
продолжительность - шесть месяцев. Я могу предположить, что никакой опасности нет, но ожидаем приятное экскурсия в моей родной земли. Но на этот раз я не пойду дальше,чем это абсолютно необходимо. Я надеюсь встретить нужных людей на одной из многочисленных станций на Аляске, и если это произойдёт, я вернусь через несколько дней раньше, чем я обещал. Я вернусь как можно скорее. Здесь моя работа всей жизни, потому что на то, чтобы завершить работу, которую я задумал для блага своих соотечественников, живущих во внешнем мире,потребуется целая жизнь.
Пока я говорил, капитан Ганоэ стоял, положив руку на дверь «Эола»,
как будто по праву должен был произнести последнее слово.
Капитан Баттелл и другие товарищи Ледяного Короля подошли ближе. На
их лицах я прочёл любовь, которую они ко мне испытывали. Это был
трудный момент. Я хотел сказать последнее слово капитану Гано. Я хотел
внушительный, добрый, но непреклонный. Я пожал руки всем, кто стоял рядом,
а затем, взяв капитана Ганоэ за руку, сказал Окуа:"Забирайся на борт, я хочу, чтобы ты помог мне на минутку," а капитану: Подожди здесь, мне нужно кое-что тебе сказать."Окуа сделал, как я велел, и мы поднялись и обошли вокруг
огни, пока я готовился к задуманному откровению. Оква
управлял кораблём, пока я спешно надевала одежду, которая была характерна
для моего пола во внешнем мире. Я облачилась в то же богатое атласное
платье, которое было на мне в последний вечер, который я провела с Рафаэлем, в Дом его дяди в Нью-Йорке. Мои золотистые локоны, уложенные в аккуратный парик и собранные в причёску, которой он так восхищался, теперь прикрывали мои коротко подстриженные волосы. На шее у меня была та же золотая цепочка и медальон необычной работы, а на руке — то же кольцо, которые он подарил своей невесте на прощание. Поверх всего этого я надела плащ, доходивший мне до пят.

Я закончил с туалетом, и мы спустились на уровень платформы, но не
вышли на неё, а Оква, на прощание пожав мне руку, сказал: «Некуа, будь сильным, будь верным, но не забывай быть добрым».
и учтивый, — я сошёл с «Эола» на платформу и, отойдя на несколько шагов, подошёл к двери и, сбросив плащ, предстал перед капитаном Ганоэ в том же виде, в каком прощался с ним в доме нашего опекуна пятнадцать лет назад.

 Толпа застыла, словно заворожённая. Никто, кроме Оки, Макнейра и команды «Ледяного короля», никогда не видел никого, кто был бы одет в костюм, характерный для женщин во внешнем мире. Капитан Гано застыл на месте и уставился на меня с ужасом, как будто я только что восстал из могилы, когда я сказал:«Капитан Гано, вы, несомненно, узнаете меня, и я прошу вас уделить мне минутку вашего внимания. Вы, вероятно, помните, что на «Ледяном короле» вы доверительно рассказали своему учёному Джеку Адамсу историю о своей помолвке с Кэсси ВанНесс и спросили его, любил ли он когда-нибудь. Он уклончиво ответил. Если вы хотите получить прямой ответ на этот вопрос, спросите моего доверенного друга Окуа. Я не хочу, чтобы эта история снова слетала с моих губ». Я покончила с этим навсегда. Теперь я начала
новую жизнь и с этого момента я замужем за новым возлюбленным, и богатство
моя любовь будет отдана человечеству.

"Воспоминания о прежней жизни и прежней любви несут в себе
мученичество всего самого благородного, чистого и священного в душе
женщины, её преданность избранному кумиру её девичьих лет.  Эти
условия внешнего мира, столь чуждые всему доброму и истинному, заставляют
меня удивляться, что я когда-то была настолько слаба, что стала их жертвой. Но таковы последствия ложного образования, которое относится
к тёмному прошлому, и с этим ничего не поделаешь. В течение многих лет, в моей
Приняв облик Джека Адамса, моряка, я бороздил моря, чтобы найти тебя, и во время всех наших опасностей, связанных со льдами, я был рядом с тобой. Я поклонялся тебе с идолопоклоннической преданностью. И всё это лишь для того, чтобы снова и снова слышать из твоих уст слова, осуждающие всё, что я делал, как недостойное, недостойное и безнравственное. Вы неоднократно заявляли, что как благородный
мужчина вы никогда не смогли бы связать себя священными узами брака с такой
женщиной, как бы сильно вы её ни любили.
«Именно по этой причине моё самоуважение не позволяло мне раскрыть вам свою личность. Дело Хьюстона было почти таким же, как и моё, и, осуждая его действия, вы осуждали и меня. Я считал само собой разумеющимся, что вы, как благородный человек, выражаете свои честные чувства, и мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться вашему вердикту».
Капитан поднял руку, словно собираясь заговорить, но я остановил его, сказав:
"Выслушайте меня до конца. Я говорю это не из злого умысла.
Я терпеливо ждал, пока вы измените свои взгляды, чтобы я мог
я представлюсь вам в полной уверенности, что вы одобрите мою верность нашей клятве. Но вы не дали мне такой возможности.
 Оква с первого взгляда разгадал мою маскировку, и многие другие мои друзья из внутреннего мира, с которыми я общался, интуитивно понимали, что Джек Адамс, моряк, был вымышленным персонажем и почему он был выбран; но вы, ослеплённые кристаллизовавшимися ошибками ложного образования, не знали, кто я такой.
«Теперь я раскрываю себя перед вами, потому что не хочу продолжать играть эту роль, даже чтобы избежать боли, которую это причинит.
ваше неодобрение. Я не сожалею о выбранном мною пути. При тех же
обстоятельствах я был бы вынужден сделать то же самое снова,
вместо того, чтобы быть неверным высшим законам моей собственной природы. Это правда я отказался и продолжаю отказываться от любых юридических обязательств, которые могут быть обеспечены мошенничеством, введением в заблуждение или принуждением. Теперь я знаю, что
человеческие законы, человеческие обычаи и юридические церемонии могут быть прикрытием для нарушения Божьих законов, заложенных в человеческой душе. Я был верен этим высшим, созданным Богом законам моего собственного существа и пренебрегал все придуманные человеком законы и обычаи, которые нарушают самые священные права человеческой души.
"Если я не могу встретиться с тобой как с равным, свободным думать и действовать самостоятельно,независимо от произвольных решений церкви или государства, то для нас обоих будет гораздо лучше, если мы останемся порознь.  Я никогда не буду связана никакими церемониями, которые не соответствуют моему собственному мнению.  Когда дело касается подобных вопросов, я, Кэсси ВанНесс, являюсь законодателем.

"Вы неоднократно выражали чувства, которые не могли иметь иного
значения, кроме как то, что вы рассматривали законные и популярные обряды как
в вашей оценке больше стоит «некупленная и непродаваемая преданность любящей женщины». Если вы предпочитаете компаньонку, которой больше дела до того, что может сказать матушка Гранди, чем до капитана Гано, то я не могу быть такой компаньонкой. Когда я вернусь, пусть всё это будет забыто. Давайте встретимся как друзья, забудем, если сможем, прошлое и
позволим каждому из нас жить своей жизнью, следуя собственным убеждениям в том, что благородно, хорошо и истинно. У меня был один возлюбленный, и я потеряла его, потому что слишком сильно его любила. Я больше никогда не совершу такой ошибки. Но как вдове такой любовник, я буду отныне и впредь трудиться на развития всего человечества, как я с удовольствием бы жила для него, и только ему.
- А теперь прощай, Рафаэль. Я сожалею не о том, что я любил тебя так сильно
преданно, а о том, что я не понял раньше, что это была всего лишь любовь с
определенными ограничениями и в определенных рамках, которую ты
хотел. Простите мою ошибку и прощайте".

Сохраняя самообладание, я чувствовал, что моё сердце вот-вот разорвётся.
Я помахал всем на прощание и привёл «Эол» в движение.
Я закрыл дверь, капитан Гано бросился вперёд и бросился бы с башни, если бы не те, кто стоял рядом с ним. Его последние слова до сих пор звучат у меня в ушах, доносясь до меня вместе с благоухающим воздухом. В мучительной мольбе он воскликнул:  «О Кэсси! Кэсси! Ради Бога, вернись! Вернись!»


КОНЕЦ.
***