Северные рассказы. Белый Москвич. Лемберовские вор

                Белый «Москвич»
   В первый год жизни на Диксоне Павел обратил внимание, что в поселке нет личного автотранспорта. Оно и понятно, куда тут ездить? А как же талоны, которые жителям Севера выделяются на покупку легковых машин? Задал такой вопрос старожилам. Его на смех поднимают. Иметь стаж и трудовые достижения для получения талона - самая малость успеха. Главное надо быть в очень хороших отношениях с секретарем исполкома, куда поступают эти талоны. Их количество и порядок распределения – тайна, покрытая мраком.
   И вдруг в один из летних дней в десять часов Павел увидел на улице Воронина у гидробазовского дома новенький белый «Москвич-412». Чудеса! На фоне черной дороги, отсыпаемой плохо сгоревшим углем, он смотрелся белым лебедем, случайно оказавшемся на темном, заросшем тиной и мхом болоте. С хозяином Павел знаком не был и лезть с расспросами постеснялся. 
   День был выходной, и этот сверкающий белой краской новехонький «Москвич» можно было видеть в первой половине дня разъезжающим по улицам поселка. За рулем чинно восседал хозяин, рядом – жена, а на заднем сидении – двое детей. Останавливались у домов, где проживали друзья. Машину тут же окружала толпа знакомых и просто зевак. Иногда на капоте накрывали импровизированный стол, чтобы обмыть, как водится, покупку.
   Во второй половине дня на автомобиле разъезжала уже иная публика. Четверо-пятеро мужиков втискивались в салон и, размахивая радостно руками, гоняли по северному поселку, тревожа гудками клаксона мирно пасущихся между домами коров. Радости хозяина и водителей, а водители почему-то часто менялись, не было предела. Слышался  знаменитый, чуть перефразированный лозунг: «Ударим автопробегом по диксонскому бездорожью!». 
   Финал такой обкатки автотранспортного средства  оказался печальным. Вечером белый «Москвич-412» стоял там же, где и утром. Но белел он лишь одним боком. Второй оказался разодранным от фары до задней двери. Стоящие вокруг мужики задумчиво курили и чесали затылки. Вспоминали какого-то Валеру, который сейчас лежит в больнице со сломанной ключицей. Он, оказывается, сидел на переднем сидении и радостнее всех размахивал через опущенное стекло рукой. Там же находился и другой «скраюсидящий», имя которого не называли.
   Первым же судном хозяин отправил поврежденное авто через Архангельск на материк. История умалчивает, в каком виде машина дошла до места назначения при «оч.умелых» ручках портовских и железнодорожных умельцев.

                Лемберовские ворота
   Есть в окрестностях заполярного Диксона речка с названием Лемберова*. Примечательна тем, что в устье её есть удивительное по своей суровой, не броской красоте место, именуемое Лемберовские Ворота. Иногда их называют Ведьмиными Воротами.
   По тундре речка петляла как и все, соблюдая законы природы: текла стремясь туда, где ниже; твердь обтекала, рыхлое размывала; через каменистые пороги переливалась, образовывая омуты.  Оставалось ей уж совсем немного до Карского моря, как вдруг уткнулась она в гряду каменную. Гряда как гряда, таких в тундре тоже не счесть. Только расположена она почему-то не перпендикулярно берегу моря, как все окрест лежащие, а вдоль берега. Тем самым преградила речке путь к морю. Но, как известно вода камень точит, и речка взялась за свое. А гряда сжалилась над речушкой, решила уступить и раскололась надвое. Так или иначе, но извилистая по всему руслу Лемберова, разделив гряду надвое в самом высоком месте, протекает в глубоком и узком ущелье строго по прямой линии. А дальше или сил уже у бедняжки не осталось вновь по прямой пробиваться к морю, или подумала строптивая: «Получили? Ну и хватит с вас», но потекла она далее, вновь послушно огибая встречающиеся возвышенности.
   У морского берега – опять незадача. Или море не захотело принимать гостью в свои объятия, или речке первый с морем поцелуй горьким показался, но отгородились они друг от друга косой из мелких камешков, ширина которой  метров десять будет. А куда речке деваться? И, перелившись через косу неглубоким  перекатом, влилась Лемберова в Карское море. Покорилась, а воду даже у самой косы сохранила пресной. Морскую, соленую в русло к себе не пускает даже в сильные приливы. 
   В самих Воротах образовалась глубокая заводь. Лишь поднявшись на каменную гряду, можно с высоты семиэтажного дома оглядеть ее. Сами скалы цветом черные, с виду даже маслянистые.  Но спуститься к их подножью, чтобы камешки эти странные черные с красными прожилками достать, невозможно. Только летом на лодке или зимой по льду. Говорят, камни эти магической силой обладают.
   У самых Ворот стоит старая зимовка, в которой, говорят, в двадцатых-тридцатых годах прошлого века промышляли два брата. Сказывают, что братья вечно ругались друг с другом и дрались. Вот, а были бы любящими, навряд ли какая память о них осталась бы. Но речь не о братьях, о речке.
   Коса из мелких камешков перегородила русло так, что на лодке в Лемберову не войдешь. А снимать мотор, разгружать лодку да перетаскивать ее по галечнику, рискуя ободрать днище ради экзотической прогулки по всегда зеркальной поверхности в Лемберовских воротах, желающих не находилось. 
   Хотя, рассказывал как-то сосед моего соседа, мне черезсосед, значит, что протащили все же они с товарищем лодку через косу и зашли в Лемберовские Ворота. Кинули удочки – ни поклевки, ни других каких признаков живности не заметили. Привязали к леске груз и решили глубину померить. Весь запас лески размотали, а дна нет. И что странно, начали леску вытягивать и сматывать, а ее словно кто в глубине захватил, дернул и вырвал из рук. Конец лески только мелькнул на поверхности воды и в глубину ушел так быстро, словно это не леска легкая, а проволока стальная.
   Ну, ушла и ушла, Нептун с нею.
   Взялись мужики суровой северной красотой любоваться. На террасках скальных разные цветочки цветут. Маленькие, но яркие. И полярные маки кое-где желтеют. Разглядывая скалы, приготовили фотоаппараты, чтобы диковинные виды на пленку запечатлеть. И показалось им, что скалы вдруг начали сходиться. Вроде чушь собачья, а глядят, они все ближе и ближе, 
   Хватились мужики весел, чтобы выплыть из ворот, а их нету. Были они, на веслах же по речке прошли и в ворота заплыли. А сейчас нет! Взяли в руки, что было в лодке: один скамейку, другой котелок, и давай грести с двух бортов. А скалы ближе и ближе. Неба полоска над ними уже и уже. Темно вокруг, словно ночью... Тут у обоих, говорит черезсосед, сознание и отключилось. 
   Очнулись, когда лодку потихоньку течением к берегу прибило. Глянули назад - и скалы на месте и заводь широкая, как и была. Главное, весла нашлись. Они вдоль бортов, под сланями оказались. Кто их туда засунул, из уключин вынув - загадка.
Как потом ни допытывались мы у горе-исследователей, сколько они тогда выпили, оба одно твердят, что трезвые были.
   А другой черезсосед рассказывал, что вода в Лемберовских Воротах на глубине теплее, чем в других речках и в самой Лемберове, градусов на пять. И поэтому, хоть она и пресная, но замерзает позже, в одно время с морской соленой. Может, этому большая глубина причиной, кто его знает. И как он умудрился температуру воды померить, неизвестно. Правда, работал он в Диксонском Управлении по гидрометеорологии и контролю окружающей среды (ДУГКС). А там такие ребята … Они тебе, что  угодно и где угодно померят. Хоть ту же температуру у черта в подмышках. Это их работа.
   И еще он говорил, что бытует мнение, будто бы на дне Лемберовских Ворот начинается заполненный водой подземный туннель - ход в озеро Байкал. Подтверждением является тот факт, что только в Байкале водятся такие северные животные как нерпа и такая северная рыба как омуль. Больше-то их нигде, ни в одном озере нет.

   Однажды попали мы в Лемберовские Ворота зимой, когда снега еще мало. Его ветром со льда подчистую сдувает. Тихо там. Спят черные скалы, многометровым льдом разделенные, жестким крупитчатым снежком припорошенные.
   Вышли на лед, и вспомнил я рассказ черезсоседа. Нет, скалы не двигались. А вот под ноги смотреть жутко. Чистый и прозрачный лед скрадывал свою толщину. Кажется, что стоишь ты на тонком стекле, а под тобой черная бездна. Как в стихах Ломоносова. Только звезд не было. И дна тоже. Вот так и ждешь, что при следующем шаге хрустнет стекло под ногой, брызнет осколками, и полетишь ты в ту бездну…
   Шли мы тогда по заводи от одной скалы к другой, наверное так же, как пехота по минному полю. Незабываемые ощущения! Если бы не редкие белеющие в этой черноте трещины, по которым можно судить о толщине льда, вряд ли бы у нас хватило духу перейти заводь.
   Где-то лежали у меня черные маслянистые камешки с красными прожилками, взятые в Леберовских Воротах. Но со временем затерялись куда-то... 

* Река Лемберова на побережье Карского моря названа по фамилии плотника Диксонской радиостанции Степана Лемберова, похороненного в 1921 году на мысе, тоже носящим его имя.