Тень

День близился к завершению. Тяжёлый трудовой день. Заказов последнее время много. Гордей давно заметил, осенью люди помирают чаще. Словно какая-то связь у людей с природой. Так и есть. Есть связь эта. И он её чувствует. Во всём.

Тихо. Никого вокруг, ощущение — будто остановился в пространстве. В тишине отчётливей ощущается ход времени. И вдруг ветерок. Подхватил опавшую листву, понёс куда-то.

Гордей посмотрел в неожиданно потемневшее небо. От линии горизонта на него двигались дымные тучи. Гроза, что ли? Может, пронесёт? Над головой зашелестело. Ветер, пока ещё не сильный, перебирал пожелтевшие листья каштана. Гордей прикрыл глаза, прислушался, казалось, будто в шелесте листвы он слышит голоса. Слова непонятные, неразборчивые, которые постепенно сливались в клубок стенаний, криков и стонов.

Он открыл глаза, но ничего не увидел, блёклая муть накрыла землю, с вмиг померкшей высоты на него спустилась рванина грязных туч. Гордей набрал в лёгкие воздух и почувствовал, как туман заполнил их, делая всё, что находилось внутри, неясным. А снаружи… В серой пелене тумана стали проявляться пока ещё нечёткие очертания, которые постепенно обретали силуэты людей. Их было много. Они стояли на краю рва. Поодаль стоял офицер. И ещё четверо между ним и людьми.

«Пли!» — крикнул офицер.

Раздался грохот, и всё заволокло дымным туманом. Гордей вздрогнул и открыл глаза. Грозный раскат неба разрывал тишину.

Фу-ты ну-ты, привидится же такое! Это от усталости. Утомился он сегодня, вот и накрыло.

Горизонт полоснула молния, и канонада загрохотала со всех сторон. Гордей торопливо поднялся и пошёл в дом.

— Что-то ты без аппетита? Али невкусно тебе? — Гликерия обиженно смотрела на тарелку с куриной лапшой.

Вычерпав всё, Гордей отодвинул миску, вытер губы полотенцем и встал.

— Спать пойду.

— Не рано ли? Восьмой час только.

— Сонливо что-то. Усталь навалилась.

— Может, на погоду?

— Видать, на погоду.

Покинув кухню, Гордей плотно притворил за собой дверь, ведущую в жилую часть дома. Короткий коридорчик имел углубление с левой стороны в виде небольшой ниши, в нише за шторкой располагался широкий диван.

Гордей постоял минуту в коридоре, подумал и отодвинул занавеску. Плюшевое покрывало манило теплотой и уютом. Гордей задвинул за собой занавеску, стянул с ног сапоги и лёг, отвернувшись к стенке.

Картина расстрела не выходила из головы. Что это было? Сон, явь, бред? Пусть не отчётливо, пусть в тумане, но он видел расстрельную команду и людей, в затылки которым целились офицеры с расстояния менее метра.

За окном раздавался глухой рёв надвигающейся стихии. Небо гудело, освещая вспышками молний серые сумерки. Вряд ли удастся заснуть в такую бурю. Он услышал лёгкий трепет занавески и почувствовал спиной холод, будто от двери подул сквозняк. Кто-то прошёл за его спиной и сел на край дивана. Он хотел обернуться, посмотреть в ту сторону, но голова оказалась тяжёлой, как стопудовая гиря. Сердце колотилось так, что от его ударов в ушах стоял гул. Но даже сквозь него он расслышал низкий хриплый голос:

«Прими дар».

Гордей дёрнулся, отрывая голову от подушки. В свете сверкнувшей молнии он увидел серую тень. Размытый силуэт. Тёмное пятно смотрело на него траурными язвинами.

«Нет, нет».

— Гордей!

Тень оторвалась от дивана и, перелетев через него, испарилась.

— Гордей!

Рука легла на плечо. Он вскочил, опустил ноги и ошалело уставился на жену.

— Ты чего здесь-то? Пойдём в комнату, я расстелила.

— Пойдём, — ответил он судорожно и стал шарить рукой под диваном.

— Что ты? — Гликерия непонимающе смотрела на мужа.

— Сапоги…

— Да вот же они, — кивнула в угол. — Зачем они тебе, ужо иди так.

— Курить хочу.

Он полез в карман, вынул пачку «Беломора».

— Ой, — вскрикнула Гликерия. — Что это с пальцами?

Гордей вытянул руку. Трясущиеся пальцы изгибались шишковидными наростами.

Вы прочли отрывок из книги Елены Касаткиной "Проклятие дома на отшибе". Полностью книгу читайте на Литрес, Ридеро, Амазон.