Недоусвоенные уроки от финнов и катастрофа 1941 г

 Как СССР воевал с Финляндией (с 30.11.1939 по 12.03.1940). Сна-
чала он целый месяц пытался решительно наступать, широко применяя
[Суворовский подход] танки и теряя их в огромных количествах. По-
том целый месяц было относительное затишье, потому что РККА зале-
чивала свои раны, чинила подбитые танки, подтаскивала новые силы
и разбиралась, почему ей не побеждается. Третий месяц войны уже
был, можно сказать, успешным, если не считать того, что "освобо-
дить" Финляндию не удалось. Её так хорошо победили, что летом
1941 года она вступила в войну против СССР на стороне Германии,
используя советские трофейные танки, вернула свои потерянные в
1940 году территории и удерживала их до 1944 года.

  Во второй месяц войны советские полководцы работали над ошибка-
ми и пытались исправиться, что в общем-то хорошо. Но работали не
лучшим способом. Я имею в виду не сталинскую манеру поиска и лик-
видации "виноватых", а немножко другое: стремление верхушки РККА
обойтись собственными мозговыми ресурсами, без вынесения сора из
избы, без привлечения аналитиков и креативщиков со стороны, в
том числе из закутков советской военной машины.

  Правда, как-то всё же поняли, что таки зря воевали по-суворовс-
ки ("голова хвоста не ждёт") и по-наполеоновски ("d'abord s'anga-
ger, alors on voit" -- "сначала ввязаться, а дальше будет вид-
но"), то есть игнорируя тщательную подготовку (в частности раз-
ведку системы обороны противника) и артиллерийскую поддержку (ну
не успела подтянуться артиллерия -- и чёрт с ней).

  Б. Иринчеев ("Танки в зимней войне", стр. 88):
  "Весь январь советские танковые части на Карельском перешейке
занимались подготовкой к новому, решающему штурму линии Маннер-
гейма."  "Все автобронетанковые части 7-й Армии получили приказ
написать отчёты о боевых действиях в декабре и отметить вскрывши-
еся недостатки."
  Просить рассказать о недостатках -- дело не лишнее, но в нём
есть некоторые сложности:
    - люди не любят говорить о собственных недоработках;
    - люди избегают говорить о недоработках своего начальства,
      тем более начальства ВЫСОКОГО;
    - большая способность анализировать (и далее креативить)
      встречается очень нечасто.

  Надо было призвать на помощь профессионалов аналитической ра-
боты, спецов по решению проблем. Что это не было сделано (или
не было сделано ТОЛКОМ), мы видим по событиям лета 1941 года,
можно даже не заморачиваться поисками следов в архивах.

  С чем сравнивать: когда Британия в 1940 году столкнулась с
тем, что ей не хватает ресурсов для отбития налётов немецкой
авиации, на решение этой проблемы были мобилизованы лучшие
"мозги" нации, которые выработали способ более эффективного
оперирования имевшимися средствами. Из этого подхода родилась
область прикладной математики, называемая "исследование опера-
ций" и доформировалась "теория игр".

  Что навскрывалось. Там же:
  "Самой большой проблемой оказалось отсутствие понимания у
стрелковых частей роли танков в современном бою. Стрелки ждали,
пока танк уничтожат противника и можно будет беспрепятственно
занимать поле боя. Поэтому пехота за танками не шла, что приводи-
ло к высоким потерям танков..."

  На самом деле пехота залегала вместо того, чтобы бегать в атаку
[наперегонки] вровень с танками или хотя бы вплотную за ними не
[только] потому, что завышенно оценивала возможности танков --
или была трусливой -- а [вдобавок] потому что финны сосредоточи-
вали на ней, а не на танках, плотный ружейно-пулемётный огонь из
укрытий -- и стреляли хорошо. Если бы пехота не залегала, то про-
реживалась бы финнами ещё быстрее, только и всего.

  Про широкое применение дымовой завесы Ирничеев не пишет. Навер-
ное, потому что она широко не применялась. Зато он пишет про от-
сутствие маскхалатов у красноармейцев в начальный период войны. И
про запаздывание артиллерии и боеприпасов -- из-за проблем с до-
рогами.

  Из-за почти отсутствия у финнов бронетехники не была прочувство-
вана проблема отсутствия у РККА противотанковых ружий.

  Там же (пунктуация оригинала -- и буквы "е" вместо "ё" --
сохранены как исторические детали):
  "Начальник химических войск Северо-Западного фронта полковник
Лященко:
  Установлено, что командиры рот и взводов после получения задачи
от общевойскового командира не производят рекогносцировку поля
боя. А просто получив задачу командир роты ставит задачу команди-
рам взводов вообще неконкретно, т. е. занимается простым переска-
зом задачи, поставленной роте, полает команду заводи и пошел, и
это в лучшем случае, в худшем же случае заводи, по машинам и по-
шел. Там где такая практика в огнеметных батальонах там и огром-
ные потери в матчасти и личном составе."
  Нашли виноватых: командиров рот и взводов.

  На самом деле всё наверняка было гораздо сложнее:

 1. Командиры рот и взводов зачастую НЕ ИМЕЛИ ВРЕМЕНИ на развед-
    ку и на последующее уточнение задачи: начальство торопило.

 2. У командиров рот и взводов из-за "атмосферы", установившейся
    в РККА, не хватало смелости (!) требовать себе время на раз-
    ведку и на последующее уточнение задачи.

 3. Боевой устав недостаточно предписывал командирам и недостато-
    чно защищал подчинённых в аспекте содержательности приказов.
    Другими словами, подчинённый не имел права сказать: извините,
    но поскольку ваш приказ, по-моему, не содержит важных дета-
    лей, мне требуется либо уточнение от вас либо время предвари-
    тельно подумать самому, потому что если я буду принимать ре-
    шения по ходу событий, я скорее всего потеряю много людей и
    не смогу этот приказ выполнить.

 4. Дотошность исполнителей не поощрялась, а наказывалась.

 5. Не было большого беспокойства за человеческие потери, являю-
    щиеся следствием некорректной постановки задач: солдаты вос-
    принимались как расходный материал, а не как лучшие люди
    общества (у лучших была бронь, ага).

 6. Не было понимания того, что подчинённый, от которого ждут
    разумной инициативности, должен иметь 1) время на размышления,
    2) правовую защищённость на случай ошибок.

 7. Феномен приказа толковался примитивно (приказали -- испол-
    няй). Тонкий, дифференцированный (= эффективный) подход к
    приказам был вопросом личной неформальной инициативы, а не
    предписанием устава. Можно говорить о том, что в РККА была
    НЕВЫСОКАЯ КУЛЬТУРА ПРИКАЗА. (В Советской Армии 1980-х по
    этой части было то же самое.) А ведь это вроде как одна из
    важнейших вещей в войсках.

  Продуктивный анализ печального опыта первого месяца (да и по-
следующих) "зимней войны" был в СССР невозможен в принципе.

  Люди смертельно боялись высказывать что-то серьёзно-критическое
-- и имели на то основания. Уличить в газете какого-нибудь хапугу
или бездельника, написать мелкий донос на коллегу или соседа --
это всегда пожалуйста, это даже поощрялось. А вот, скажем, писать
на тему "в стране не вполне творческая атмосфера" было себе доро-
же. В [армейской] газете бы такого не опубликовали, а [в доносе
-- но на кого?] в письме Ворошилову/Калинину/Сталину это бы вы-
звало у следователя НКВД вопросы типа "и с кем вы это уже обсуж-
дали"? Уточним, что ответы типа "ни с кем" не принимались, а
"правильные" ответы выколачивались, но всё равно не обеспечивали
выхода на относительную свободу.

  Б. Иринчеева (там же) про трудно давшиеся выводы (в отношении
танкстов-огнемётчиков):
  "...категорически запрещалось в первых двух боевых машинах
иметь [ну, в ХОРОШЕМ смысле] командиров рот и батальона, а также
политрука рот; командирам рот и политрукам предписывалось руково-
дить боем, а не превращаться в обыкновенный экипаж, в результате
чего теряется руководство и управление ротой в бою."

  Но была ли у "химических" танков радиосвязь? Наверняка нет. В
лучшем случае радиоаппаратура устанавливалась лишь в танках ко-
мандиров (и не факт, что она сохранялась в рабочем состоянии). И
как было командирам без радиосвязи руководить в бою, находясь
сзади? Находясь же впереди, они хотя бы имели возможность помахи-
вать жёлтыми флажками, высовывая их из башен [чтобы враг тоже ви-
дел их -- и радовался] или кидать гордый клич "делай, как я".