На день ухода Джорджа

«Тихий битл», «духовные поиски», «индуизм». Все эти ярлыки сообщают о Джордже Харрисоне столько же, сколько анкетирование для галочки. Дальше идёт список хитов, который выдыхается примерно на цифре 5. Остальное – ветошь для романтиков второй половины нецифрового века, сочинения для любителей Востока и Кришны.

– Нужен умный топ-менеджер и продюсер, изрекли бы маркетологи. – При том, что материал сам по себе неплохой, бренд раскручен недостаточно. Разве только вот этот парень, Джефф Линн, создавал классную упаковку для продукта Written by George Harrison. И, отчасти, Фил Спектор.

Так и есть – и у меня нет ни малейшего желания спорить с клише восприятия. «Мой Джордж» совсем иной, свободный от пяти навязчивых хитов и образа восточного гуру в роке. Каждый раз, после прослушивания его альбома (а я слушал их все), хотелось произнести благодарность: Слава Богу (Харе Кришна), что он достаточно богат, чтобы это издать и не плодить записи ежегодно, выполняя контракт с фирмой грамзаписи. Чтобы дотронуться до души, насущны не хит-парады и стадионы. А винил в старомодном конверте – или, на худой конец, фирменный CD с толстым буклетом из фото и текстов. Так музыка соприкасалась с литераторством, но обе ипостаси, в случае с Джорджем, имели косвенное отношение к шоубизу – уже оттого, что он сам определял слова, интонации, смыслы и настроения своих записей.

Я расскажу о нескольких созвучных мне вещах.


Behind that locked door (1970)

Ноябрь 70-го, финал самой светлой эпохи ХХ века, фундаментальный тройной альбом All things must pass. Тот самый хит «о духовности» под танцевальную мелодию, уступка хит-парадам, как и What is Life? На откровения плана Hear me Lord массовая публика уже тогда смотрит как на простительные причуды классного музыканта; чуть позже она же объявит, что индуизм «устарел». Настоящий Джордж промелькнёт в личностной I`d have you anytime и прекрасной Run of the Mill, но ещё больше я полюбил Behind that locked door. Как прощание с беззаботной эпохой: поколение, выжившее в колыбелях 40-х годов и бедности 50-х, в 60-е грянуло той радостью о простых вещах, которую невозможно подделать. В этой внешне простой лирике – ни ноты фальши. Как и во всей уходящей эпохе.


Beautiful Girl (1976)

И снова – естественный мем об эпохе десятилетием ранее. Тогда это звучало как откровение и хит, во второй половине 70-х это просто старомодная лирика для тех, кому за 30. Джордж даже не собирался заморачиваться со съёмками видеоклипа, пусть это – одно из лучших посвящений супруге Оливии, с которой они тогда только познакомились. Не панк и не диско, а умная середина маятника – вот что такое весь его альбом 33&1/3. В том мейнстриме это интересовало не слишком многих, исключая тех, кто знаком с Харрисоном с битловской эпохи.

Поразительна демоверсия песни: так себе, распевки под небезынтересную, но одну мелодическую линию. Стоит ли работать над этим в принципе? А потом вступают гитара Джорджа и ритм-секция. Ух ты! Очень много любимых вещей в Искусстве сопровождаются откликом – «я понимаю твои симпатии, старик, но сейчас так уже не пишут».

– Сейчас так не пишется, неизменно поправляю я. 


Blow Away (1979)

На сей раз Джордж потрудился для видеоклипа, технически всё равно отстающего от технологий того времени. Так снимали в 60-е. Да и музыка – созерцательная, с лишь чуть более энергичным припевом. Недостаточно для топ-20. Достаточно – для меня. Вся лучшая лирика Джорджа – об одном и том же: Свет, который зажигается не электричеством или акустикой, а из глубин души. И без посредников.

В том, что Джордж из 1979-го ныне многими позабыт, я убедился не так давно – когда Эрик Клэптон записал песню Love comes to everyone. Кто-то произнёс мне, что Эрик сочинил посвящение другу Джорджу.

– Это кавер песни Джорджа, ответил я.

Немая сцена.


Life Itself (1981)

Восторг с первых секунд. И чувство: как же хочется стать однажды мудрым и одновременно точным в лирике с интонациями. Для большинства эта песня – очередная красивая восточная причуда Харрисона. В 90-е, когда в Россию хлынули религиозные миссионеры всех мастей, я смотрел фильм от баптистов с критикой т.н. «современного искусства». Харрисону уделили в нём аж минуту. Развенчивая его духовные поиски за строку «Тебя называют Христом, Вишну, Буддой, Иеговой, Господом нашим/Это ты, Говинда, Бисмилля, Творец мироздания».

Заочный спор с Харрисоном – привычная попытка «приватизации» имени с истиной через догматы. Но не дела и соответствие замыслу о личности.


I really love you (1982)

Альбом Gone Troppo (на сленге – «Свихнувшийся») одна сплошная насмешка над шоубизом с его «заповедями маркетинга». От названия и небрежной выстроенности песен до нежелания как-либо рекламировать запись. Примерно, как выложил в соцсетях и забыл. Кому созвучно – ищите в общем доступе. А у меня медитация и уход за лотосами в поместье Фрайар-Парк, более напоминающем кусочек Индии.

I really love you, для меня, та лёгкость, которая означает мир с самим собою и полный игнор мейнстрима музыки начала 80-х. Нечто вроде литературного дневника без оглядки на ожидания контента: выразил настроение и ушёл в свой микрокосм.

– Кому-то стало лучше? (Спойлер: мне всегда хорошо от этой песни). – Вот и прекрасно.


That's what it takes (1987)

Альбом Cloud Nine – ренессанс Джорджа (Джефф Линн и все-все-все). Заглавный хит с немного навязчивой, но выверенной гитарной партией, взрыв для дискотек Got my mind set on you, ностальгия до слёз When we was fab, классика This is love. Вся рецептура для коммерчески успешной записи соблюдена (спасибо, Джефф!). Даже Джордж не смог испортить эту «идиллию о возвращении» в своих ироничных интервью.

– Невозможно вернуться в те места, которым ты не принадлежишь.

– Вы говорите о шоу-бизнесе?

– Я говорю о материальном мире.

That's what it takes – магия, запрятанная на второй дорожке стороны А. Мир привычно заметил иные песни альбома. Хотя она – одна из немногих, что напоминает о том, какими мы были созданы изначально. Слишком сокровенно, чтобы расшифровывать:

And now it begins to shine
And you found the eyes to see
Each little drop at dawn of every day
Your smile, it comes back to me
And whatever you may say
Don't let it stop, never fade away

As we got to get out in this World together…


Stuck inside a Cloud (2002, издана посмертно)

Чувство юмора не покидает Джорджа и после смертельного диагноза. «Застрявший посреди облака». Лёгкость c самоиронией без итогов и завещаний. И всё тот же уникальный голос и звук, что не даётся годами обучения в консерватории. Серьёзен Джордж лишь в одной строке – The only thing that matters to me is to touch your lotus feet.

Ибо, «в этом мире подождёт всё, кроме поисков истины. А физическая смерть – лишь новая глава».

А в главах до ухода из материального мира случилось то, что дано немногим. Нежелание эксплуатировать любое прошлое. Упущенная прибыль от не заработанных на ежегодной ностальгии миллионах. И дар – не слайд-гитара Джорджа, а совсем иной: прислушаться к себе вне стороннего хора ожиданий и поведать о том, что насущно.

С той лёгкостью, что дана совсем немногим счастливчикам – вне проповедей и советов «как выстраивать свою жизнь» (привет Энтони Хопкинсу).

Живи так, чтобы сами пришли и спросили. Peace and Love, George.


(из любимых фото 70-х с супругой Оливией Ариас)