Цепные самодержавия. Глава 25

                Глава двадцать пятая


  Семейные офицеры в полк не пришли. В офицерском собрании  собрались только холостяки. Они пришли для того, чтобы поужинать.
 
Еда была скромная: гречневая каша, чай с булками. «В этом смысле офицер мало отличается от простого солдата,» -  неожиданно подумалось  Грабовскому, когда он встал из-за стола.
 - Вы остаётесь, корнет? Или уходите? - вдруг спросил у него невысокий с красивым , как у девушки лицом, поручик Масловский.
 - Нужно остаться? - не понял Грабовский.
 - Сегодня среда, корнет! В понедельник, среду, пятницу и субботу мы играем в карты. Вы желаете? - объяснил поручик.
 - Прошу прощения, поручик! Не знал!  С удовольствием приму участие! - немедленно заявил Николай.
 
Грабовский всегда соблюдал свой основной жизненный принцип «никогда не быть белой вороной». Для того, чтобы стать своим для офицеров полка, Николай неукоснительно  должен соблюдать все его традиции. Если нужно играть в карты, то он будет это делать. Без особого желания, конечно.
 
Грабовский не любил ни карты, ни шахматы, ни лото однако, когда требовали обстоятельства, равнодушно в них играл.
 
Точно так же было в его студенческие годы, когда они купались на «диких» безлюдных пляжах Одессы.
 
Доставали из тайника в скале спрятанную старую сковородку, лист железа и жарили бычков и мидий. Купались и играли в карты. В основном в 21. Ставки были по пол-копейки. Иногда меняли карточную игру и переходили на «фараона».
  Ещё пили  самое дешёвое вино и были безумно счастливы.
 
 В зале сдвинули к одной стене столы, за которыми недавно ужинали. На их место вынесли и установили другие, так называемые ломберные, затянутые зелёным сукном.
  Подошли несколько семейных офицеров, которые ужинали дома.
 - Сколько нас сегодня? - громко спросил Легостаев, пристально осматриваясь вокруг. - Ровно 16! Какое замечательное совпадение! А? Прямо рок! Ха-ха-ха! Начинаем господа! Каждый волен выбирать себе стол...
 
Все стали разбирать стулья и рассаживаться. Грабовский стоял, наблюдая  за офицерами.
 С потолка свисали мощные керосиновые лампы, поэтому ему было хорошо видно.
  Места были за столами были заняты мгновенно. «Часто играют, поэтому предпочитают свои маленькие, привычные компании,» - догадался Николай.
 
За дальним ломберным столом сидели три человека.
 - Корнет, это ваше место! Не медлите! - громко обратился к нему лысеющий поручик с  пышными русыми усами и носом картошкой. Его фамилию Грабовский не знал.
 - Благодарю! - Николай взял стул  подошёл с ним к столу. - Прошу разрешения, господа!
 - Корнет, давайте без церемоний! - недовольно поморщился болезненно худой и узкоплечий поручик Желтяков, - время уходит.
 - Благодарю! - повторил Грабовский.
 
Поручик Ахматов, высокий, с чёрными маленькими холёными усиками, поставил на стол керосиновую лампу. Раздал каждому щёточки и мелки.
 - Сдавайте карты, поручик! - обратился он к Щепкину, крепкому молодцу лет двадцати восьми с длинными кудрявыми бакенбардами и тонкими губами.
 - Сдаю! Сдаю! - нервно захихикал поручик.
 Азартные игры в полку были запрещены. Разрешались только интеллектуальные.
 - Мы - офицеры славной российской кавалерии в шахматы или шашки играть не будем! - возмутились все от корнетов до ротмистров. - Проводить время за картами нам разрешила сама история! Будем считать, что штосс не является азартной игрой. Ведь мы не будем делать денежных ставок!
 
 Играли в штосс, немцы так именовали французскую карточную игру «фараон».
 Ставки, естественно, делались. Шёпотом. Деньги на столах не лежали. Все участники игры записывали мелками ставки на зелёном сукне.
 
Со стороны, любой посторонний человек был уверен, что господа офицеры и правда играют в интеллектуальную карточную игру.
 Грабовский пристально наблюдал за всеми, кто сидел за ломберными столами. Штосс его мало интересовал.
 
Вот среди густого тумана табачного дыма, висевшего над соседним столом, появилась голова Легостаева. Морщины на его лбу стали ещё глубже. Щёки втянулись ещё больше. Казалось, что у него на лице безобразные вмятины. Было видно, что он сильно нервничает.
 «Проигрывает штаб-ротмистр. Наверное много. Лицо уж больно сильно поменялось,» - догадался Грабовский.
 
За их столом удача захлёстывала Щепкина. Он постоянно хихикал, постукивая при этом пальцами по столу.
 - Вы мешаете, поручик! - постоянно одёргивал того Ахматов.
 - Прошу прощения, господа! Ха-хи-хи-хи... - переставал стучать по столу Щепкин.
 
Дышать уже было невозможно. Вместо него синий табачный дым. «Боже мой! Боже мой! Когда же это закончится!» - думал Грабовский.
 У него уже давно сильно стучало в висках и слезились глаза...
 Наконец послышался голос:
 - Господа! Пора заканчивать! Последняя партия и расходимся! - раздался чей-то незнакомый Грабовскому голос.
  - Корнет, вам сегодня явно не повезло! - прошептал Желтяков, - вы проиграли 22 рубля!
 - Точно так, господин поручик, именно 22 рубля! - согласился Грабовский и встал из-за стола.
 Вынул из кармана своих кавалерийских шаровар бумажник и вынул деньги.
 - Вот! Прошу! - положил он банкноты на зелёное сукно стола.
 Грабовский вдруг увидел, что на него направлены взгляды почти всех офицеров. Они были удивлёнными с каким-то оттенком уважения. Ведь в полку карточные долги платились после получения денежного довольствия! Откуда у офицера деньги? А здесь новичок корнет сразу платит свой проигрыш! Невероятный случай! Такого в полку ещё не было!
 - Благодарю вас, господа, за приятно проведённое время! - попрощался Николай и направился к выходу из помещения офицерского собрания.
 
На улице минут пять стоял и глубоко, с наслаждением, вдыхал летний тёплый, свежий воздух.
  Солнце уже село. Издалека доносились громкое мычание коров и лай собаки.
 Грабовский вынул свои золотые карманные часы. «Девять тридцать пять! Какая потеря времени! Впрочем какая потеря?  Я обязан бывать в офицерском собрании хотя бы два раза в неделю и играть в карты. Проиграть ли выиграть - это же абсолютно неважно! Моя задача, чтобы офицеры меня приняли и как можно скорее! Только так!»
 
Дома Надежда и Нестеренко сидели на кухне и пили чай с вареньем.
 - Здравия желаю вашблаго, - подскочил с табурета денщик.
 - Не вставай! Пей чай! Потом расскажешь! - махнул на рукой корнет. - Надежда ты воды мне согрела? Помыться хочу.
 - Конечно, Николай Васильевич! Сейчас я вам полотенчик подам, - прислуга побежала в ванную комнату.
    Потом, уже перед тем, как отправиться спать Нестеренко с гордостью показал ему свою комнату.
 - Вот, вашблагородь, окно со стёклами есть. Я себе и топчанчик сбил из досок. Соломки подстелил. Надежда мне одеяло старое выделила, - рассказывал денщик.
 - Да, Нестеренко, комната у тебя знатная! - согласился с ним Грабовский, - три шага на три с половиной наверное!
 - Три на четыре, вашблагородь! - поправил денщик.
 - Слушай, Нестеренко, там в одной из комнат хозяева оставили кучу мебели. Выбери себе кровать, стул, столик и тумбочку! Зачем тебе топчан?  Насчёт матраца потом решим! Расскажи мне о трубочисте! Приходил он?
 - Приходил, вашблагородь! - начал быстро тараторить Нестеренко. От усердия у него даже зашевелились уши. - Он всё сделает! Почистит, как следует, если нужно будет. Завтра печник утром прибудет. В семь часов тридцать минут. Так он обещал! Сказал, что только вам скажет стоимость работы.
 - Хорошо! Я понял, Нестеренко! Пойду я спать. Устал! - похлопал корнет по плечу своего денщика.
 
Следующим утром Грабовский, позавтракав в офицерском собрании, пошёл искать Легостаева.
 
Штаб-ротмистра он нашёл возле конюшен. Легостаев находился в дурном расположении духа после вчерашнего  проигрыша в карты. Сколько он проиграл Грабовский не знал, но очевидно, что штаб-ротмистр потерпел серьёзный для него финансовый ущерб.
 
 Легостаев проверял как чистятся лошади в его взводе, выстроенном на маленьком плацу напротив конюшни. Он подходил к каждому коню, которого за узды держали солдаты и белоснежным носовым платком проводил по шее лошади или по её крупу. Если на платке оставались разводы, отдалённо похожие на пятна грязи, штаб-ротмистр сквозь зубы приказывал унтер-офицеру Хоменко:
 - Рядового Филина на гауптвахту!
 - Рядового Ященко - наказать! Запомнил Хоменко?
 - Так точно, вашблагородь! - вытягивался перед своим командиром унтер-офицер.
 
Губ у Легоставева не было видно. Раскосые глаза стали узкими щелками.
 Даже издалека было видно, как напряжёно лицо у командира взвода.
 Легостаев молча,  энергично пожал руку Грабовскому и пошёл с белым платком дальше.
 Грабовский решил за ним не следовать. Остался наблюдать.
 Затем Легостаев  проверял конюшню на предмет запахов гнили и аммиака. Этот процесс длился долго.
 
 Наконец штаб-ротмистр вышел и, проходя мимо Грабовского, неожиданно произнёс:
 - Корнет, по возможности, избегайте поить лошадей колодезной водой. От неё у них шерсть становится очень плохой.
 
После этого Легостаев вообще не замечал Грабовского. Распекал солдат, унтер-офицера... Затем, отказавшись обедать в офицерском собрании, ушёл домой.
 Николай же с удовольствием съел тарелку супа с клёцками, а на второе котлету с гарниром из гречневой каши. Затем выкурил папироску и пошёл домой.
 
Нестеренко одетый в старый мундир находился в приподнятом настроение.
 - Вашблагородь, трубочист, он же сажетрус, как говорят представители местного населения, ушёл на обед. Камин он уже осмотрел и почистил дымоход.  При этом был обнаружен странный  предмет! - доложил денщик у входа в дом.
 - Какой предмет? - не понял Грабовский.
 - А вот этот! - Нестеренко поднял с земли кусок чего-то чёрного, густо облепленного толстым слоем жирной сажи.
 - Что это? - корнет попытался угадать что же это такое. Но увы не мог.
 - Это, вашблагородь, кусок овчины, которым заткнули дымоход в камине. - Нестеренко потрусил предметом.
 - Осторожно! Сажа летит! - окрикнул его Грабовский. - Зачем дымоход заткнули?
 - Как зачем, вашблагородь? Я думаю, что слуги или истопник так отомстили хозяйвам за что-то! Может за какую-то обиду? Может те денег им не  заплатили? Самое важное, вашблагородь, что у камина теперь зверская тяга. Аж гудит вверху! Я сам проверял. Зажгли мы ветки из сада. Горели! Ох как горели! Гудело! - на веснушчатом ушастом лице денщика появилась восторженная улыбка.
 - Молодец, Нестеренко! Я уже вижу, что не зря взял  тебя к себе. Назначаю тебя смотрителем всех работ по дому с денежным  вознаграждением в 8 рублей! - стараясь быть официальным, объявил Грабовский.
 - Рад стараться вашблагородие! - вытянулся перед ним по стойке смирно Нестеренко.
 
 В пехотных и кавалерийских армейских полках ( не гвардейских разумеется) офицер платил своему денщику не более 3 рублей в месяц. А здесь  Нестеренко получил  неслыханную в 21 драгунском Белорусском полку сумму.
 - Да, Нестеренко,если будешь стараться, честно с инициативой выполнять все мои приказы, тогда  твое денежное содержание будет снова увеличено. Сейчас я скажу Надежде, чтобы «поставила» тебя на довольствие! Будет стряпать не только для себя и дочери, но и для тебя! Деньги для этого я буду выделять еженедельно. На еде не экономьте! Понятно? - Грабовский посмотрел на вытянувшегося перед ним денщика.
 - Так точно, вашблагородь! - заорал тот.
 
 В четверг Николай до самого обеда «тенью» ходил за штаб-ротмистром Легостаевым. Тот лично проверял состояние карабинов и пик у кавалеристов своего взвода, не обращая никакого внимание на корнета.
 
На обед Легостаев ушел домой и потом на службу уже не вернулся.
 - Вашблагородь, чистка дымоходов закончена! - доложил  Грабовскому вечером Нестеренко. - Сажетрус явился сегодня с помощником, и они быстро управились.
 - Ты смотрел за ними? Ты проверил, как они сделали? - сразу же  поинтересовался  Николай.
 - Не извольте беспокоиться, вашблагородь! Сделали как нужно! Умеют работать! Завтра он придёт рано утром, сказал, что к семи, за деньгами! - Нестеренко преданно смотрел на корнета своими жёлто-рыжими глазами.
 - Вольно! - приказал ему Грабовский. - На завтра какие у тебя планы?
 - На завтра, вашблагородь, я велел Надежде, чтобы она вызвала всех своих баб. Я лестницы уже подготовил. Пошлю всех наверх балки от грязи и жира скрести. Горячей водой с мылом, знатца... - Нестеренко уже смотрел на верх.
 - Молодец! Сколько дней займёт очистка потолка от грязи? - поинтересовался корнет.
 - Вашблагородь, думаю, что бабы дней за пять управятся. Работы уж очень много... Высоко... Значитца, - денщик поскрёб свои короткие рыжие волосы  пятернёй.
 - Нестеренко, ты баб не подгоняй! Хорошо надо всё вымыть, а работа опасная ведь очень высоко. Лестницы привязывай, чтобы никто, не дай Бог, не упал.  Если не управятся за пять дней, ничего страшного. Понял?
 - Так точно, вашблагородь! Чиво же не понять! - с нотками обиды в голосе ответил тот.
 
 Трубочист пришёл ровно в семь. Был он высокий, худой с  красным носом и седыми вислыми усами.
 Грабовский заплатил ему за работу и дал ещё на чай 1 рубль.
  - Дякую, вельможный пан! Дякую! - трубочист низко поклонился, а затем продолжая кланяться, задом вышел из дома.
 
- Сегодня пятница, корнет! Вы помните? - задал Николаю странный вопрос Легостаев сразу же после пожатия руки.
 - Я помню, господин штаб-ротмистр! А чем знаменателен сей день? - Грабовский в упор посмотрел в раскосые глаза командира взвода.
 - Как чем? Сегодня играем, корнет! Приглашаю вас за наш стол! - напыщенно произнёс Легостаев.
 - Благодарю вас, господин штаб-ротмистр! Играть вместе с вами   за одним ломберным столом  для меня честь, - также высокопарно ответил Грабовский.
 
 Снова густой туман вонючего табачного дыма, противный запах горевшего керосина из многочисленных керосиновых ламп...
 
Напротив Грабовского сидел Легостаев. Справа - корнет Цурадзе с чёрными густыми усами и длинными чёрными бакенбардами. Он постоянно тёр свой тонкий нос с горбинкой и шевелил красивыми губами. В полку Цурадзе почему-то имел прозвище «Цыган».
 
Слева на самом краешке стула пристроился поручик Рязанов, щуплый невысокого роста, молодой человек, но с лицом старика.  с глубокими морщинами на лбу и  большими фиолетовыми опухолями под глазами.
  Рязанов проигрывал и от досады кусал свои бледные тонкие губы.
 
Грабовский был абсолютно спокоен. Ему хотелось, чтобы карточная игра закончилась как можно быстрее. Николай очень сильно хотел спать. Иногда он даже ловил себя на том, что его веки закрываются сами собой.
 Легостаев был жутко возбуждён. Он выигрывал и довольно много.
 Штаб-ротмистр улыбался и крутил свои длинные висящие усы.
 Наконец закончили.
 - Грабовский, ваш проигрыш составил ровно 25 рублей. Рязанов вы сегодня просадили целых 10 рублей. Цурадзе, вас, также, покинула фортуна! Проиграли 8 рублей! - негромко объявил Легостаев.
 - Штаб-ротмистр, запишите мой мой долг! Отдам в следующем месяце! - прошептал «Цыган» и постучал костяшками пальцев по краю ломберного стола.
 - Господин штаб-ротмистр, я расплачусь с вами сразу же после получения денежного довольствия! Как всегда! - тяжело вздохнул Рязанов.
 - Конечно, господа! - торжествующе с нисхождением широко улыбнулся Легостаев, показывая свои жёлтые прокуренные зубы.
 - Благодарю за оказанную честь пригласить меня играть за ваш стол, господа! - Грабовский встал и вынул из бумажника купюру с изображением могучего императора Александра 3. - Это уже ваши деньги, господин штаб-ротмистр! - он вручил банкноту Легостаеву.
 
Штаб-ротмистр мгновенно сунул деньги в карман своих кавалерийских шаровар.
 - Приятно с вами иметь дело, корнет! - нервно рассмеялся Легостаев и протянул Грабовскому свою руку для пожатия. - До следующей игры!
 - Благодарю  вас, господин штаб-ротмистр! - Николай сильно придавил ладонь Легостаева.
 
В столовой уже не чувствовалось прелости пыли и затхлости. Приятно дышалось свежестью вымытых с мылом досок и балочных брёвен.
 На кухне Нестеренко, Надежда и белобрысая девочка с тоненькими косичками пили чай.
 На столе стоял старый небольшой самовар. На квадратном керамическом блюде с отколотыми краями лежали баранки, сухари и тонко нарезанный чёрный хлеб. Рядом  с ним  примостилась стеклянная вазочка с отбитыми ножками, наполненная кусками сахара.
 
При виде вошедшего Грабовского все встали.
 - Здравия желаю вашблагородь! Вот вечеряем. Убилися сегодня по потолку лазаюче, - как бы оправдываясь сказал денщик.
 - Вы ужинайте! Ужинайте! - смутился Грабовский, - хотел узнать есть ли горячая вода помыться.
 - Конечно есть, Николай Васильевич! Я нагрела! Вы не беспокойтесь! Полотенец вам положила, мыло... Ещё чевой-то надо? - объяснила Надежда.
 - Спасибо! Вы ужинайте! Я сам справлюсь! - Николай закрыл дверь и вышел из кухни.
  На следующий день, в субботу, Грабовский прибыл в полк к восьми часам. Быстро позавтракал в офицерском собрании и пошёл к конюшне первого эскадрона.
 

Его встретила тишина: ни солдат, ни лошадей.
 Корнет в недоумении ходил вокруг конюшни, пока не увидел дневального.
 - Служивый, а где эскадрон ротмистра Алябьева? - с тревогой спросил Грабовский.
 - Вашблагородь, сегодня ведь суббота! По субботам первый эскадрон  занимается тренировкой лошадей за городом! - подробно, бодрым тоном доложил рядовой - дневальный по конюшне.
 -Ясно-о-о.. - протянул Николай, - спасибо, служивый!
 
Эскадрон вернулся в расположение полка в начале десятого.
 - Прошу прощения, корнет! Вчера совершено забыл вас предупредить о том, что сегодня с восходом солнца у нас тренировка  лошадей, - виновато улыбнулся Легостаев.
 Штаб-ротмистр был в приподнятом настроении. Его глаза сверкали, по впалым щекам стекали мелкие капли пота. С лица не сходила довольная улыбка.
 - Подъём сыграли в четыре утра. Почему так рано? Так ведь лошадей тренировать лучше рано утром, пока прохладно, и солнце не печёт. Кони бодры и работоспособны. Ходили шагом и рысью по кругу, диаметр, которого чуть больше одной версты по песчаной почве, а затем по дерну. Очень полезно для лошадей и для  кавалеристов тоже.
 - А завтрак? - поинтересовался Грабовский.
 - Сейчас уведут коней в денники. Вытрут их, зададут корма, а уж потом сами будут завтракать. Кавалерист в первую очередь должен думать о лошади, а уж потом о себе, - продолжая улыбаться рассказал штаб-ротмистр. - Ну уж потом личный состав может быт свободен до вечера воскресенья. Кто заслужил, разумеется.
 
- Я понял! - коротко ответил Николай. - Господин штаб-ротмистр, у меня к вам один вопрос. Я буду просить отца, чтобы прислал мне в полк коня. Вы могли бы мне дать совет?
 - Ха-ха-ха! - громко рассмеялся Легостаев, - наконец-то я услышал от вас, корнет, этот вопрос! Я уж думал, что вы вовсе не кавалерист! Ха-ха-ха! Настоящего кавалериста вопрос наличия коня беспокоит в первую очередь! В нашем полку, как вы наверное уже заметили, только рыжие лошади. Только в музыкантской команде -вороной масти. Что касается породы смел бы вам  рекомендовать хорошего чистокровного дончака ! Кони этой породы очень выносливые, довольно неприхотливые, как правило умные и, что очень важно, не очень дорогие.
 
- Благодарю вас, господин штаб-ротмистр! - Грабовский тоже улыбнулся.
 - Да, корнет, у нас в эскадроне имеются две лошади под офицерское седло. Одни конь особенно хорош: жеребец «Рыцарь». Я лично попрошу у командира эскадрона, чтобы его дали временно вам. Не возражаете? Ха-ха-ха, - вновь беспречинно засмеялся Легостаев.
 - Буду вам благодарен, господин штаб-ротмистр!
 - А как мы вчера провели  вечер! Давненько я так не выигрывал! Душа до сих пор поёт! Ха-ха-ха - смеялся командир взвода.
 «Так вот почему Легостаев сегодня такой весёлый и радостный!» - понял Грабовский.
 - Корнет,  в первую неделю сентября у нас проводится конно-спортивный праздник, где разыгрываются полковые призы. Это мероприятие для всех офицеров является более значительным, чем, скажем, какие-либо военные манёвры. Ведь каждый из нас имеет возможность продемонстрировать не только своё умение, но  и выучку своего коня. Некоторые нижние чины тоже участвуют, - уже серьёзным тоном предупредил Легостаев.
 - Это мероприятие является обязательным для всех офицеров? - поинтересовался Николай, чувствуя, как у него в желудке начинает разливаться холод страха.
 - А как же! Конечно! Это же полковое состязание и все офицеры обязаны принять участие... Правда... - штаб-ротмистр на несколько секунд задумался, - командир полка, полковой адъютант, полковой ветеринар и полковой лекарь могут принимать участие   по своему желанию. Я должен идти, корнет! Встретимся в понедельник! - вдруг неожиданно закончил Легостаев и  протянул ему руку.
 
Вечером в субботу Грабовский в очередной раз читал свою, одну из самых своих любимых книг, переведённую на русский язык «Записки Видока, начальника Парижской тайной полиции».
  Николай  уже много лет назад понял, что хочет  заниматься именно такой деятельностью, которая требует аналитического склада ума, упорства, смелости и авантюризма. Это было для него самой большой мечтой в жизни. Он бы очень хотел стать русским Видоком!
 
В воскресенье, утром, он завтракал один в огромной столовой, за длинным столом на сорок человек. Еда, которую подала ему Надежда мало отличалась от той, которую предлагают в офицерском собрании: чай, булки и сыр.

 Затем Грабовский написал письмо отцу, в котором подробно описал полк. «Папенька, наш 21 Белорусский драгунский полк имеет большую удачу размещаться в военном городке, который располагает хорошими казармами для нижних чинов. Офицеры живут во флигелях. Конюшни, могут вызвать зависть у всех кавалеристов Российской империи». Дальше он во всех деталях рассказал об условиях, в которых находятся лошади. Ни слова не упомянул о том, что в полку нет вакантных должностей для молодых офицеров.
 «Зачем беспокоить папеньку! Пусть будет уверен, что мне дали под командование взвод. Это будет естественно и абсолютно правильно. О том, что я снял в наём самый большой в городе  дом я ему напишу позже, когда созреет нужная ситуация».
 Также он попросил отца, чтобы он купил ему дончака рыжей масти и прислал в полк.
Матери Николай написал также подробное письмо, в котором рассказал о том, что занят службой. Времени читать нет, хотя безумно хочется. Просил маму найти книгу о Видоке на французском языке и выслать ему. Также просил присылать  все литературные новинки, а также свежие  номера «толстых» журналов «Современник» и «Отечественные записки».
 
О том, что городишко, в котором он служит, является жутким захолустьем Николай не упомянул в письме ни одного  слова. Написал только о местных храмах, реке Луге и красивых лесах на её берегах. » Зачем матушке нервные потрясения? Пусть сохраняет своё здоровье и всегда пребывает в хорошем настроении».
 - Нестеренко, завтра утром, не мешкая, отнесёшь письма в почтовую контору и сдашь их лично чиновнику. Не в мелочную лавку, а в почтовую контору! Ты понял, Нестеренко?  - Грабовский вручил конверты денщику.
 - Так точно, вашблагородь! Понял! - вытянулся тот по стойке смирно.
 - Проследи, чтобы чиновник при тебе же наклеил марки на конверты! Спроси у него, когда письма прибудут в пункт назначения. Понял?
 - Так точно вашблагородь! Понял!