Тэффи. Идеи рассказа Собака

 декабрь 2024                Санкт-Петербург

                Тимофеев- Пландовский-Лохвицкий
               
                Тэффи. Идеи  рассказа «Собака».
               
     О предисловиях.  О достоверности статей и прототипах. Мозговые центры Серебряного века. Дикие звери приходили к людям за помощью. Рассказ не автобиографический.   Выбор имён.  Рассказ Тэффи «Собака» приговор   «Серебряному   веку».  О числе 27.

               
    Нередко  литературоведы пишут предисловия к книгам.  Какие-то  читатели читают длинные предисловия. Я встречал таких.  Однако, большинство знакомых мне читатели в длинных предисловиях чаще  просматривают только первые две страницы.
    Пушкина, Шекспира издают вообще без предисловий. Почему? Литераторам стыдно примазываться к гениям в корыстных целях получить гонорар за Пушкина.      
    Не следует путать предисловие и комментарий. Комментарий Ю.М.Лотмана к «Евгению Онегину» вообще выпускался отдельной книгой. 
    В рассказе «Сокровище земли» Тэффи сообщает, чего она  в своих рассказах старалась избегать, так это  выдумывания и вранья.  Ложь всегда имеет цель. Вранье происходит бесцельно и бестолково, бессмысленно и с вдохновленным лицом, с отпечатком исключительной искренности. Тэффи уверяет, что после вранья в 11 лет о своем геройстве на пожаре, «прекрасное вральное настроение  покинуло меня навсегда».
    «Хорошо врут маленькие девочки», - пишет Тэффи. В  рассказе «Лиза» героиня рассказа, гимназистка Лиза сообщает подружкам: «Дома у них есть четыре золотых рояля, но они спрятаны на сеновале» .
    Придумывая сюжеты, авторы не лгут, а врут, и потому высказывания Тэффи о том, что все её рассказы правда жизни, еще раз подтверждают её  слова, что вранья в её рассказах нет. А вот ложь может быть.
    О том, что события и людей Тэффи в рассказы берет из жизни она  еще раз подтверждает  в статье «Жизнь и темы»:
    «... почти каждый раз, когда меня упрекали в невероятности описанных событий, события эти бывали взяты мною целиком из жизни…"
   
    В воспоминаниях Тэффи нет  и следов какой-то значимости этого кафе для культуры России.
    Тэффи нередко бывала в «Бродячей собаке», еще и потому что устроила туда дочь Лену выступать с чтением стихов, пением песенок и пластическими танцами.  Сама Тэффи пользовалась авторитетом, хорошо знала посетителей и ту обстановку, однако  отказывалась  выступать, хотя позже в Париже её  часто приглашали на приёмы петь свои песенки под гитару. Стихи песенок в основном были пустые, но вечер украшали:

                У кокетки у Лизбетты
                В клетке редкий соловей
                Вил гнездо и пел куплеты
                И, как жених, ласкался к ней.
                Так приятно, деликатно
                Пробежал за годом год,
                А соловко так же ловко
                И ласкает и поет.
                А соседка очень едко
                Стала с зависти плести:
                «Ах, Лизбетта, в наше лето
                Лучше кошку завести…

                И так все, а конце:
                «Кошка, кошка!» и трах в окошко
                Соловья с его гнездом. 
 
     Парижское радио посвятило одну из передач Тэффи, с исполнением своих песен  под гитару. 
     Не знаю, как оценить, но Тэффи позволяла себе бесцеремонно писать про кого угодно, даже про родственника то, что было тому во вред.  Так беспардонно она высмеяла в газете отца жены брата мужа своей сестры Мирры Лохвицкой,  голову  Санкт-Петербурга Лелянова за проект  засыпки  Екатерининского  канала, заработав на этом первую популярность.  Популярность на скандалах стала практикой Тэффи.   
    Интернет завален статьями, в которых рассказ "Собака" называют самым мистическим рассказом Тэффи. Не хочу повторяться, и потому, прежде чем обсуждать эти высказывания, рекомендую посмотреть мою статью "Тэффи. Рассказ "Собака" - мистика?" Суеверие, в том числе вера в то, что имя человека определяет его судьбу  - бесспорно мистика, хотя и можно представить, что иногда, когда список людей составляется по алфавиту имен, кому-то достается чего-то больше, а чего-то меньше. При всем уме и жизненном прагматизме, Тэффи верила,  что имя человека и его реальный образ взаимосвязаны. Потому, старалась она своим героям сохранять собственные имена их прототипов, либо так их изменить что бы сохранить хоть небольшое  звуковое совпадение.   В равной степени сохранение звучания касалось и  членов её семьи, когда имена родственников Тэффи считала полностью  скрывать не обязательно. Н,ельзя забывать, что  Тэффи позволяла себе в рассказах не считаться даже с родственниками, тем самым иногда портя родственные отношения.
    К примеру, своего первого мужа Владислава, отца её детей,  в рассказах «Чудеса», «Фея Карабос», «Волчья ночь» Тэффи называет Станя, т.е. указывая на Владислава, одновременно приписывая ему и глупость, и жестокость, фактически ведя против него войну в печати.  И после всего этого, Тэффи  рыдала Дорошевичу, что муж унижает  её достоинство в суде и склоняет судей на свою строну (Тэффи. Воспоминания Глава 10).  А чего она ждала, сея вражду? 
    Своему приятелю, впоследствии второму  мужу в рассказе «Без стиля» Тэффи сохраняет имя- Дмитрий, а в «Воспоминаниях» и в рассказе «Гильотина» он -  Мишель. Почему Тэффи стала скрывать его имя? Думаю, что причина та же, по которой Тэффи скрывала, что Дмитрий Щербаков стал её мужем. Более того, я не уверен, что Тэффи довела до конца формальное оформление второго брака, хотя в то время, вообще никакого единого для России порядка и учреждений, регистрирующих брак и выдающих свидетельство  по единому стандарту   на территории России большевиков, территории белых, территориях Дальнего Востока, территориях оккупированных немцам, поляками, подконтрольных Петлюре и различным бандам, территориях Дальнего Севера  не существовало, а люди продолжали сходиться и разводиться, в лучшем случае, по бумажке с чьей-то подписью и какой-то печатью (о втором браке Тэффи читайте мою статью «Кортик А. Колчака – ключ  к тайнам Тэффи»).            
     Данную статью я писал, чтобы показать процесс  творчества Тэффи на примере рассказа  «Собака».  Прототип (прообраз) помогает автору оживить образ.  С него автор списывает уточняющие подробности (мелочи).  Прообраз - не образ. Образ - творчество автора, прообраз - манекен.   Творчество не копирование, а создание нового, иногда объединяя  различные прототипы. Прообраз - вспомогательный материал для лепки образа, не более того. 
    Нередко авторы предупреждают: «Всякое сходство персонажей с реальными лицами является случайным». Во-первых, это говорит, что нередко кто-то обязательно обнаружит свою схожесть с образом героя в произведении. А во-вторых, изменение в произведении имени прототипа   освобождает автора от ответственности перед прототипом за схожесть. 
     В рассказе «Собака» Тэффи усилила  свою  безответственность за схожесть другими словами: «Рассказ незнакомки». Что не так — все претензии к незнакомке.    Тэффи ни в чем не виновата. 
     Черты героя, его характер, поведение автор творит на основе   виденного, слышанного, пережитого самим автором. На какое-то время автор помещает себя в каждое описываемое лицо. Это же происходит и с читателем. Если в читателе не выстраивается образ героя, задуманный автором  — автор неудачник. 
     Литературоведы, в отличие от читателей, не изучают содержание рассказа.  Их интересует творческая сторона деятельность авторов. Они ищут прообраз,  так как он помогает  вникнуть в сам  творческий процесс.   
     Мне кажется, что изучение творческого процесса вообще не область литературоведения. Скорее это психофизиология и нейробиология.  Литературоведение полезно  в  религиозной и исторической литературе. Но и в той литературе все открытия носят не научный, а субъективный характер.
     К таким выводам приводит, отсутствие примеров влияния открытий литературоведов на литературу.
     Понятно, что всё написанное в данной статье есть мое видение, «открытие» для меня, родившееся на основании тех сведений, которые мне удалось обнаружить.  Присоединится или нет к моим выводам  решит каждый читатель самостоятельно, на основе собственного жизненного  опыта, собственных исторических и не исторических знаний.
     В начале 20 века штабами  «Серебряного века» поэзии литературоведы считают Петербургские кафе «Бродячая собака» и его возрождение под названием «Привал комедиантов», а в Москве «Кафе поэтов»  и «Стойло Пегаса».
     В  числе посетителей «Бродячей собаки» были :
     А.Т. Аверченко, Г.В. Адамович,  С.А. Адрианов, Е.В. Аничков, С.А. Ауслендер, А.А. Ахматова, В.А. Ашкинази, М.В. Бабенчиков, кн. В.В. Барятинский,         
А.Э. Беленсон, В.В. Беренштам, П.О. Богданова-Бельская, О.М. Брик, Д.Д. Бурлюк, Н.Д  Бурлюк, кн. М.Н. Волконский, кн. С.М. Волконский, А.Л. Волынский, Т.В.Высоцкая, Вас. В. Гиппиус, В. И. Гнедов, С. М. Городецкий, Н. С. Гумилев, Е.Г. Гуро, И.фон Гюнтер, М.А. Долинов, О.И. Дымов, Н.Н. Евреинов, Г.А. Елачич, В.М. Жирмунский, Б.К. Зайцев, С.А. Заречная, И.М. Зданевич, М.А. Зенкевич,   
Е.А. Зноско - Боровский, Г.В. Иванов, Р.Ивнев, А.А. Измайлов, В.Я.Ирецкий,      
А.П. Каменский, Л.И. Каннегисер, С.А. Клычков, Н.А. Клюев, А.А. Конге,         
Т.Г. Краснопольская (Шенфельд), А.Е. Крученых, А.Р. Кугель, М.А. Кузмин,      
А.И. Куприн, А.Я. Левинсон, Б.К.Лившиц, М.Л. Лозинский, С.К. Маковский,         
Н.В. Макридин, О.Э. Мандельштам, В.В. Маяковский, М.М.Могилянский,                М.Л. Моравская, К.В. Мочульский, Е.А.Нагродская, В.И. Нарбут, М.П. Неведомский (Миклашевский), С.А.Недолин, Л.В. Никулин, К.К. Олимпов, С.С. Позняков,          П.П. Потемкин, В.А.Пяст, Л.М. Рейснер, А.С. Рославлев, И.С. Рукавишников,    
Л.Д. Рындина, Б.А. Садовской, И.В. Северянин, С.Г. Скиталец, Ю.Л. Слезкин,   
Ф.К. Сологуб, К.А. Сюннерберг, А.И. Тиняков, А.А. Толмачев, гр. А.Н. Толстой,   Б.В. Томашевский, Н.А. Тэффи, П.Д.Успенский, Ф.Ф. Фидлер, А.М. Хирьяков,        В.В. Хлебников, В.Р. Ховин, Н.Н. Ходотов, Д.М. Цензор, Ан. Н. Чеботаревская,   
Г.И. Чулков, М.С. Шагинян, В.К. Шилейко, В.Б. Шкловский,  П.Е. Щеголев,         
Б.М. Эйхенбаум, В.А. Юнгер,  Р.О. Якобсон, П.М.Ярцев, Ю.И. Юркун, Т.А. Глебова, Л.Ю.Брик, Э.Ю. Каган,  Н.К. Бальмонт, В. Князев, О.А.Судейкина и другие.
     Вскоре после закрытия правительством  «Бродячей собаки»  рядом  открылось кабаре «Привал  комедиантов».  Посетителями кабаре  «Привал комедиантов» были:
    Н.Н. Евреинов, М.А. Кузмин, К.М. Миклашевский, Н.В. Петров, В.А. Подгорный, Б.К. Пронин, В.А. Щуко, Н.П. Алешов, А.Я.Гальперин, М.В Добужинский,           Ф.Ф. Комиссаржевский, П.П. Потемкин, А.А. Радлов, Н.А. Тэффи, И.А. Фомин,      
П.Е. Щеголев, П.М. Ярцев, Б.Д. Григорьев, С.Ю. Судейкин и А.Е. Яковлев,      
М.В. Добужинский, Э. Мейерхольд, О.А.Глебова-Судейкина, А.И. Кулябко-Корецкая, А.В. Смирнова , Ю.П. Анненков,  К. Э. Гибшман, Н.Н. Евреинов, В.Э. Мейерхольд,  Н.В. Петров, Б.Г. Романов, П.П. Сазонов, Ю.Л. Слонимская-Сазонова, К.К.Тверской, Н.Я. Агнивцев, Г.В. Адамович, А.А. Ахматова, К.Д. Бальмонт, А А. Блок,       
Б.Е. Евгеньев, М.А. Зенкевич, Г В. Иванов, Р.Ивнев, Л.И. Каннегисер, Н.А. Клюев, М.А. Кузьмин, В.В. Курдюмов, М.Л. Лозинский, А.В. Луначарский, К.Ю. Ляндау,   
О.Э. Мандельштам, В.В. Маяковский, Н.А. Оцуп, В.А. Пяст, С.Э. Радлов, А.Д.Радлова, В.А. Рождественский, М.А. Струве, М.М.Тумповская,  В.К. Шилейко, В.А.Юнгер, Н.В. Смолич, М.М. Бамдас  и др. 
     В «Бродячей собаке» А. Блок, не желая  запачкать своего имени,  ни разу не был, а «Приют комедиантов» он уже посещал.   
     Посетители кафе были всех возрастов и званий. Стареющие графы молодились здесь с гимназистками, возрастные писательницы – искали вдохновения.  Тэффи была в последних. Популярности в кафе она не искала. Поэтому, её воспоминания, её оценку значимости кафе можно считать более объективной, нежели воспоминания тогдашней рвущейся к славе  молодежи. В воспоминаниях Тэффи нет и следов ностальгии.
     Основные коллизии рассказа «Собака»  протекают вокруг кабаре «Бродячая собака», посетители которого, восхваляя себя,  и породили термин «Серебряный век поэзии». Посетители в общении между собой  называли кафе «Собака». В данной статье я так же позволю себе иногда кафе «Бродячая собака» называть сокращённо- «Собака».
     Именно так Тэффи назвала свой рассказ фактически о Ляле и этом кафе, тем самым привлекая к прочтению рассказа бывших постояльцев и гостей кафе.
     Для  пояснения формирования  климата в кафе, в статье  пришлось затронуть не только прототипов  рассказа Тэффи «Собака», но и  многих, не упомянутых в рассказе, посетителей этого кафе.
     О своем окончательном замужестве Ляля сообщает в начале рассказа:
     «Володя, мой теперешний муж, тогда (на даче в 1910 г.- Н.Т.) уже взрослый, лет двадцати трех, студент…»
     В середине рассказа Ляля вспоминает Володю словами: 
 «Володя всегда был холодным и узким. Вся душа у него узенькая и пряменькая. От стихов, от музыки он не опьянеет».
     Мне представляется, что жена о любимом муже так никогда не скажет, даже если он не пьянеет от стихов.
     Последние строки рассказа посвящены вновь Володе и Ляле:
     «Когда я оборачиваюсь к прошлому я вижу ясно все кольца событий и стержень на который некая сила их нанизывала. Нанизала и сомкнула концы».
     Строки эти означать могут только одно: все кольца событий привели к тому, что мужем Ляли стал Володя Катков, которого Ляля встретила в начале рассказа, никогда не любила и с которым вступила в брак в последних строках рассказа.
     Но что в этом случае означает возглас Ляли, когда она, будучи замужем уже много лет, узнаёт, что Толю расстреляли в тот же день, двадцать седьмого,  когда её спасла собака:
     «и это было для меня главное… Двадцать седьмого – в тот самый день»
     Конечно, многие из нас, день, когда нам случайно удалость остаться живыми, считают своим вторым днем рождения, вторым главным днём в жизни. Наверное, и день, когда удается бросить употреблять наркотики, тоже  можно считать вторым днем рождения. Но совпадение дня  расстрела Толи Красными, служившего в войсках Белых и перебравшегося на территорию Красных, чтобы помочь Ляле, и спасения Ляли собакой случайно и никак ни на жизни Ляли, ни на жизни Толи не сказалось. К тому же Ляля не любила ни Толю, ни Володю. Тэффи же не только связала эти события, но и назначила мистическое число этому дню - 27 число, трижды его повторяя:   
     «Все это происходило двадцать седьмого числа…. И это было для меня главное… Потому что…Коля Катков передал Толе мой призыв о помощи, и что Толя бросил всё и кинулся ко мне… Он был выслежен, пойман и расстрелян двадцать седьмого числа. Двадцать седьмого – в тот самый день».
 Тэффи в рассказе "Причины и следствия" образно показала, что при желании можно связать взаимозависимостью что угодно.   
     Что же было главным для Ляли? То, что жизнь Толи судьба поменяла на  жизнь Ляли, или  что в этот день  Тэффи бросила употребление наркотиками.  что тоже равносильно второму дню рождения.   
     Тэффи верила в силу чисел. Именно потому  она и считала сколько окон на фасадах домов  или  сколько букв в каждой сточке. Счастливый дом, жди сегодня неприятность.
     Перебирая браки литературных героев тех лет, я прихожу к убеждению, что отношение к бракам как у мужчин, так и у женщин было менее романтичное, чем сегодня. Вглядитесь в лица венчающихся на картине Василия Пукирева «Неравный брак». Ни у жениха, ни у невесты радости на лице нет. От брака они ждут: жених - наследника, невеста - обеспеченной себе и детям жизни. А что ждет  женщин, которые от достатка и безделия начнут  искать еще и любовь предупредил Л.Н. Толстой в романе Анна Каренина.
 И хотя картина "Неравный брак" была написана в 1862 г., в таком понимании  отношения к браку была воспитана в конце 19 столетия и Тэффи. Конечно, её первый муж был намного моложе, чем жених на картине, но отношение к браку те же. Вот и Ляле в "Собаке"  навязала свое отношение к браку.  Концы сошлись.   
     Тэффи хоть и крестили в младенчестве в православной церкви, но назвать православной никак нельзя, ибо руководствовалась она и теориями Владимира Соловьева, религиозного мыслителя, мистика, почётного академика Императорской Академии наук по разряду изящной словесности, отлученного от церкви за искажение веры, пропагандистскими лекциями Николая Бердяева,  за год до смерти   избранным почетным доктором теологии Кембриджского университета. Верила Тэффи в сны, приметы, гадание на картах, символику имен,  символику чисел и прочую ересь. В своем письме к дочери от 14 июля 1952 г Тэффи пишет:
     «Сейчас бросила на тебя карты. Вышла около тебя сутолка. Масса народу. Говорят о дороге, но сейчас ещё не едут. Есть деньги. Есть оч. хор.  к тебе отношение. Есть всяк. хлопоты и дела много приятного. Есть хор. весть, есть в чём-то препятствие, к-торое отойдет. В общем – судьба хорошая…».   
      Выходит,  что рассказ не мистика.  Большая бездомная собака могла забежать в деревенский дом, к людям, просить о помощи. Пришел Гарри  и злобно выгнал собаку из дома.  Помощи собака не получила и стала ждать, когда мужчина уйдет, заглядывая в окошко. А когда собака  увидела, что мужчина душит Лялю, от которой она ждала помощи,  и услышала её хрипы, она забыла об осторожности и бросилась помогать Ляле.
      В мире животных бывает, что животное защищает слабого даже другого вида.  Вспомните кадры документального кино,  когда на водопое бегемот напал на крокодила, защищая теленка африканского буйвола.
      По какой-то причине Тэффи рассказ не устроил, и она его отложила до лучших  времен.      
      Если быть справедливым, то Тэффи в рассказе «Собака» ни слова не пишет о том, что Толя превращался в собаку.  Умная Тэффи просто так строит рассказ, что читателю некуда деваться и он сам это выдумывает.               
     Рассказ «Собака» Тэффи пишет от первого лица. Я встречал читателей, которые были уверены, что рассказ этот автобиографический. Так, редактор журнала «Русская жизнь» Игорь Фунт (литературный псевдоним Попова Игоря Владиславовича)в статье «Почти по Шекспиру: жизнь – бродячая тень, тень бродячей собаки», помещенный в журналах «Зинзивер» 2011/8 и  «На русских просторах» №1(28)/2017 пишет:
     «Удивительное было заведение, эта «Бродячая собака», – пишет в автобиографической повести «Собака» Тэффи (Н.А. Лоховицкая)»
     И.Фунт  утверждает, что «Собака» – автобиографическая  повесть Тэффи.  Думаю, такие  мысли возникли у него в результате  невнимательного чтения  рассказа, под  литературным гипнозом Тэффи или неудачно списаны у кого-то.
     Одной  из целей моих статей о Тэффи было постараться убедить  авторов будущих статей о знаменитой династии России (серия "Знаменитые династии России. Лохвицкие. №308.2019) не писать того, чего не было и не могло быть, и показать, что списывание  каких-то сведений с опубликованных статей, без исторической оценки возможности и достоверности этих сведений, есть не более чем желание заработать на «халяву», есть путь  обмана сегодняшних читателей и наших потомков о том, как и чем жили наши предки. 
     К примеру, Д.Л. Быков в опубликованной лекции «Тэффи. Юмористические рассказы» фамилию её друга Пантелеймонова подменяет Филимоновым. Это не описка, это наплевательское отношение к истории, к Тэффи ибо Пантелеймонов очень много значил для Тэффи в жизни. 
     Все впервые написанное о Тэффи я старался подтвердить бесспорными источниками, рассказами Тэффи, воспоминаниями знавших её современников и причинно-следственной жизненной логикой того времени.
     Написаны десятки  воспоминаний и сотни статей - воспоминаний о вечерах элитной, творческой молодежи в  кафе Петрограда и Москвы в 1912-1918гг.  Все они, в основном, носят ностальгический характер о среде, в которой якобы зарождалось «будущее поэзии России».  Фактически воспоминания превратились в самовосхваление авторов.   Самовосхваления поэтов и писателей настолько похожи одно на другое, что, прочитав  одно, остальные можно не читать.   
     Сегодня, оглядываясь назад, видны итоги «бесцельно прожитых лет»  молодежью того периода. Итогом стало разрушение страны.  Потому, ностальгически — восхитительные воспоминания об значимости этих вечеринок для литературы будущего, история литературы не подтвердила. Более того, сегодня тот период воспринимается как ничто, как «черная дыра» в литературе, превозносимая писателями, которым просто было надо что- то писать. 
     Тэффи в статье «Как я работаю»  пишет, что  всегда  знает, чем рассказ будет завершен. Но так писала  Тэффи рассказы с однокартинным  сюжетом и тремя – четырьмя героями. Даже  «Авантюрный роман» Тэффи фактически удлинённый рассказ «Собака», только на русско-французский лад.    
     Читатель, наоборот, чаще всего не знает, чем рассказ закончится. Читатель вместе с героем движется в направлении к концу рассказа   по лабиринтам, выстроенным автором. Да и авторы, в отличии от Тэффи, не всегда  знают, как закончить произведение. Как тут не вспомнить «Воспоминание» Тэффи об Алексее Толстом:
     «Вдруг распахнулась дверь и появился Алеша. Вид дикий. Голова обвязана мокрым полотенцем, лицо отекло, лаза запухли. Стоит в дверях и бормочет:
   - Бабу нужно утопить, а она не топится. Эта дурища не топится… Схватил с постели подушку и запустил в манекен.
   - К черррту!
Хлопнул дверью и застрекотал машинкой».
    Тэффи искала  как эффектно завершить рассказ «Собака». Просто развести Лялю и Гарри, прообразом которого был ненавистный ей Гарри Блуменфельд – рассказ станет обыденным, скучным (читайте мою статью "Тэффи. Рассказ "Собака". Прообразы Ляли и Гарри"). Хорошо бы Гарри убить. Но как?  Вспомнила Тэффи смерть поэта Игнатьева, коллеги Северянина по эго-футуризму, который в день своей свадьбы перерезал себе горло бритвой. Кровища кругом. Эффектно, но надо что-то новое. Собака перегрызла горло! Так и написала:
     «Когда я очнулась, всё уже было кончено. Гарри с начисто разорванным горлом увезли в приемный покой».
     Тэффи мудро  писала, что когда что-по выдумываешь, обязательно появляются неувязки. Так получилось и в рассказе «Собака». Прыжок собаки в дом с улицы, с выламыванием окно маловероятен, но возможен.  А слова о том, что Гарри отвезли  в приёмный покой, читатель просто не замечает, хотя,  мертвых доставляют в морг, а не в приемный покой. 
     Однако, не  исключен и другой вариант конца  этой сцены, когда и Гарри и Лялю действительно отвезли в приёмный покой, но психиатрической больницы, если принять версию, что  Ляля, и Гарри приняли большую дозу наркотиков, и  вся сцена с собакой была у Ляли наркотической галлюцинацией. 
   То, что Ляля  была наркоманкой Тэффи подтверждает  словами Ляли:  «все мои «зеленые уроды» показались мне родными и близкими… Они свои. (Зеленые уроды- наркоманы. Н.Т.). Или, «…Когда я бла с ним, я чувствовала к нему отвращение, острую гадливость, точно я целуюсь с трупом (целоваться с наркоманом и трупом не велика разница- Н.Т.). А без него жить не могла (наркотики давал Ляле Гарри. Вот без Гарри, без наркотиков и не мола жить – Н.Т. ). И далее в рассказе:
    … Ужасно он (Гарри – Н.Т.) нервничал. Что-то, видно, с ним стряслось либо перехватил кокаину… Я чувствовала, что сама вся дрожу и руки у меня холодеют. И понимала, что делается что-то страшное, что надо  бы как-то успокоить и его и себя… я уже не слушала. Как бешенная кинулась я (Ляля-Н.Т.) на него (Гарри-Н.Т.)  Я била его по рукам, вырывала бумаги, царапала, визжала.
 - Чекист! Вор! Убью -у-у!
    Он схватил меня за горло. Он не сильно душил меня, а скорее тряс, его оскаленные зубы и бешеные глаза были страшнее и свирепее его движений. И от отвращения и ненависти к этим выкаченным глазам и распяленному рту я стала терять сознание.
   - На помощь! - прохрипела я…Раздался звон разбитого стекла, и что-то огромное, тяжелое, мохнатое впрыгнуло и упало сбоку на Гарри...Я помню только как дергались по полу его ноги из-под всклоченной массы...Когда я очнулась, всё было уже кончено. Гарри с начисто разорванным горлом увезли в приемный покой».
     Поистине Тэффи рисует библейско-адскую сцену, схожую с офортом Франсиско Гойя, серия «Капричос», лист 62, «Невероятно!»
     Вспоминается картин действия кокаина, описанная  А.Вертинским в его книге «Дорогой длинною»:
     «Подходя к остановке, я увидел совершенно ясно, как Пушкин сошёл со своего пьедестала и, тяжело шагая «по потрясённой мостовой» (крутилось у меня в голове), тоже направился к остановке трамвая. А на пьедестале остался след его ног, как в грязи остаётся след от калош человека.
     «Опять галлюцинация! — спокойно подумал я. — Ведь этого же быть не может».
     Тем не менее Пушкин стал на заднюю площадку трамвая, и воздух вокруг него наполнился запахом резины, исходившим от его плаща.
     Я ждал, улыбаясь, зная, что этого быть не может. А между тем это было!
Пушкин вынул большой медный старинный пятак, которого уже не было в обращении.
— Александр Сергеевич! — тихо сказал я. — Кондуктор не возьмёт у вас этих денег. Они старинные!
     Пушкин улыбнулся.
     — Ничего. У меня возьмёт!
     Тогда я понял, что просто сошёл с ума.
     Я сошёл с трамвая на Арбате.
     Пушкин поехал дальше».
     Тэффи была знакома с действием кокаина и не могла исключить, что кто- то из читателей поймёт текст этой  сцены именно по второму варианту.
     Образы Ляли и Гарри в рассказе «Собака» Тэффи списывала с типичных посетителей «Бродячей собаки». Тем  труднее спустя 100 лет понять, с кого  конкретно.   Молодые поэты, художники, писатели проводили досуг  в то время  по многочисленным кафе. В Петербурге наиболее известным, «элитным»  считалось   кафе «Бродячая собака» (1911-1915), а после его закрытия -  кафе   «Привал комедиантов» (1916-1919).
    Кто же эта молодая столичная  интеллигенция  20-х годов 20-ого  столетия? Бездельники из обеспеченных семей, снобы, отрицающие ценность всего человеческого опыта, накопленного до них, «изобретающие» поэзию  без чувств, с звуковым подражанием шумам,  составляющие стихи  по  математическим рядам, либо записывая их по вертикали и горизонтали одновременно, сочиняющие музыку без мелодичности, встряхивающую засыпающего слушателя громовыми ударами, пишущую картины, которые вообще не возможно было понять, не выслушав невнятное разъяснение ненормального автора. Искусство из языка общения поколений, превращалось в язык общения не вполне нормальных людей, в основном бездельников и наркоманов. И все это преподносилось  под единым флагом – «Новое искусство», которое вам  не дано понять, которое заменит все, сотворённое до него.   
     До сих пор  можно встретить статьи, что выдумки   А. Крученых - поэзия. Но если согласиться, что поэзия:
                «Дыр   бул   щыл
                убеш  щур
                скум
                вы    с    бу
                р   л   эз»
 то, как будут общаться люди будущего, воспитанные на этой поэзии, трудно даже представить.
    Гражданин своей страны Маяковский в 1914 г. не был призван в армию, так  как был признан неблагонадежным, а затем, при содействии А.М.Горького служил в императорском  гараже в Петрограде. Ни одного дня на фронте он не был.  Маяковский  вспоминая об этом в автобиографии: «Забрили. Теперь идти на фронт не хочу. Притворился чертежником». Всю жизнь притворялся то революционером, то миллионером, то влюбленным. Таков  один из «идеологов» «Бродячей собаки».
     После назначения Маяковского  И. Сталиным главным поэтом СССР, его расписывают нам как идеологического бойца страны Советов (подробнее в моей статье: «Маяковский. Посмертное назначение»). Не вяжется образ бескорыстного борца Маяковского с воспоминанием о нем И. Северянина: Маяковский говорит поэту   
В.Баяну:
   
    "Всякий труд должен быть, милейший, оплачен...   У нас с Вами не дружба, а сделка..."
(Игорь Северянин. Заметки о Маяковском).
     Вот эти слова Маяковского: «У нас не дружба, а сделка…» просматриваются во всех его поступках.
     Знаток петербургских кафе, Осип  Мандельштам  так  характеризовал  посетителей  «Бродячей  собаки»:
     «На почве безделья и обеспеченности молодые люди, не спешившие выбрать профессию, ленивые чиновники привилегированных учреждений, маменькины сынки охотно рядились в поэтов со всеми аксессуарами этой профессии: табачным дымом, красным вином, поздним возвращением, рассеянной жизнью»  (Статья «Армия поэтов»).
     Ярко  описал Михаил Кузьмин одного такого поэта,  посетителя кафе «Привал комедиантов»,  Моисея Марковича Бамдаса (Моню): «...полон собой, сознательный бездельник и мечтатель...Хотел кончить самоубийством».  Кузьмин посоветовал Моне: «Купи себе, Моня, новую шляпу. Моня купил, и перестал думать о самоубийстве» (О.Н.Гильдебрант. Комментарий к Дневнику Кузьмина). 
     Всё в этих кафе  было шиворот - навыворот.  Сборища по ночам, когда здоровый организм спит. Сборища в дымном, прокуренном, спертом воздухе, в винных парах, под наркотическим воздействием кокаина, с заторможенными  мозгами.  Опухшие, перепитые лица, поблекшие глаза.  Беспутные, случайные  связи, сменившие любовь на похоть, не знакомые с чувствами  сопереживания, дружбы, гармонии.
     Игорь Северянин, активный  участник многих вечеринок так писал о «Бродячей собаке»:
                БРОДЯЧАЯ СОБАКА
                «Залай, Бродячая Собака!
                И ровно в полночь в твой подвал
                И забулдыга, и гуляка
                Бегут, как рыщущий шакал.
   
                ...пышущий, как тульский
                С солидным прошлым самовар,
                Распространяющий угар,
                Известный женовраг Цибульский,
                Глинтвейнодел и музыкант,
                И, как тут принято, талант…

                А кто же эти, с виду дети,
                А по походкам — старички?
                Их старший книжку издал «Сети»,*    
                А эти — альманах… «Сморчки!» **      
                Глаза подведены кокотно,
                Их лица смотрят алоротно,
                И челки на округлых лбах
                Внушают дамам полустрах…
               
                Готовых пригласить на туры
                Дабы...
                Себя их кровью обновить…
                Но тут легко переборщить
                И гнилокровьем заразиться…

                Ни возмутит, ни зачарует
                Скопец, развратник, женофоб.
                И современца медный лоб         
                Теперь лишь сталь бича взволнует,
                Да, сталь бича иль гений! Вот
                Какой пошел теперь народ!

                Что мысли их воспламенит?
                Чего хотят? о чем тоскуют?
                Зачем сбираются сюда?
                Да так… Куда ж идти? куда?
                Посплетничают, потолкуют
                И, от безделья отдохнув,
                Зевают: «Скучно что-то, уф…»
                Пояснение:
                *  «Сети» - Сборник стихов Кузьмина.
                **  «Альмонах «Сморчки» - такого не нашел.
     Хлёстко клеймил Северянин «Бродячую собаку», а сам шел и принимал активное участие во всем, что клеймил.               
     Считать компанию кабаре «Бродячая собака» генератором  будущего интеллекта общества, можно  только нанюхавшись кокаина вместе с посетителями кабаре. Поэзия в это время не расцвела до «Серебряного века», а скатилась до  «Века тусклой меди»,  писали и Иванов-Разумник, и Бердяев, и Мандельштам.
     И, хотя,  А.М. Горький, однажды посетив подвал, сказал «В этом что-то есть» трактовать его  фразу, как одобрение разложения и  трансформации человеческой сущности нет ни малейшего основания. В любой куче мусора  можно что-то отыскать полезное.  Но, куча мусора никогда не превратится в  скульптуру писающего мальчика на пересечении  Банной и Дубовой улиц в Брюсселе.  Искусство, лишенное жизни, становится  либо мертвым, либо «чего изволите?». 
    За исключением Блока, Северянина, Георгия Иванова  и Есенина   стихи сборища  поэтов в «Бродячей собаке» лично мне кажутся либо «гаврилиадой Никифора Ляпис – Трубецкого из романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев»:
                "Пахал Гаврила спозаранку,
                Гаврила плуг свой обожал"?                либо творчеством постояльцев Канатчиковой дачи из песни В.Высоцкого «Письмо в редакцию телевизионной передачи «Очевидное — невероятное» из сумасшедшего дома — с Канатчиковой дачи». Письмо – коллективное творчество в стихах- значит принимали участие  все поэты, все философы этого заведения…
     Алесандр Вертинский в книге «Дорогой длинною...» об этом времени писал: «Страна дрожала как от озноба, сжигаемая внутренним огнем. Россию лихорадило. Но богемы это пока не касалось. Все продолжали жить своими интересами: издавали сборники стихов, грызлись между собой, эпатировали буржуа, писали заумные стихи, выставляли на выставках явно издевательские полотна и притворялись гениями».   
  Образно, в лицах о нравах царивших в  популярной   верхушке  общества Серебряного века описал Игорь Северянин в стихотворении «Поэма беспоэмия».  Есть там  строки, полагаю, требующие небольшого пояснения:

                «И свита баб Илиодора,
                Сплошной нелепицы и вздора,
                И , наконец, само Танго -
                «Бери её! Бери его...» 
     Илиодор -, иеромонах  (в миру Сергей Труфанов), высокий , статный, донской казак, красавец с гривою волнистых волос, глаза, как у водяного лешего, ярко-зеленые, друг Григория Распутина. У Илиодора никакой свиты баб никогда не было. В 1911 г он поднял  в Царицине бунт иларионовцев  «биндюжников с черными флагами, маляров с квачами, дружинников с браунингами, бузотеров со шкаликами, лавочников с хоругвями, мясников с ножами, баб со скалками, старух с иконами, мальчишек с рогатками. Полиция попыталась  усмирить демонстрантов и была разгромлена. Впереди толпы под белым балдахином восседал иеромонах Илиодор, прорицая будущее России» (В.Пикуль. Нечистая сила).
     Северянин в стихотворении «Поэма беспоэмия», май 1915 г побоялся написать добровольная свита высокопоставленных баб Распутина  и приписал их Илиодору.
     Из автобиографического романа Северянина «Падучая равнина», становится очевидным,  что и сам автор от бездельников отличался только талантом:  женщины,   пьянство, иногда поэзия. И так всю жизнь.
     Д.Д. Бурлюк  в «Воспоминаниях» пишет о Северянине:
«...  он умеет обольстительно ничего не делать".
 Не встретил я в воспоминаниях о Северянине, чтобы кто-то написал о его философских взглядах, если "обольстительное безделие" не считать таковыми, а пьянство считать отдыхом мозга от поэтического перенапряжения. 
     А.И. Тиняков в письме к Б.А. Садовскому от 11 ноября 1913 года пишет:
«В «Собаку» я не хожу, и вовсе не потому, что меня оттуда выставили (в день Вашего отъезда из Питера)… Выставляли меня оттуда не раз и в прошлом сезоне, но не в этом дело. Откровенно скажу Вам, что даже мне эта «Собака» – мерзость. Это какой-то уголок ада, где гнилая и ожидовелая русская интеллигенция совершает службу сатаны. Ходить туда русскому человеку зазорно и совестно. И до шабашей я не охотник…»
     О чём думала Тэффи, сочиняя рассказ «Собака» и удалось ли ей этого достичь?
     Прежде всего надо разобрать несколько фрагментов  рассказа.
     Собака или собаки появляются в начале рассказа и в конце. В начале рассказа Толя пересказывает рассказ отца, услышанный им в молодости от соседа, жившего на хуторе в десяти верстах от него. Любили тогда сочинять и рассказывать всякие жуткие «правды».  Собака и мельник  живут  на мельнице. Мельник ни с кем не вступает  в разговоры, а большая собака (о цвете шерсти Тэффи не пишет) все  время лежит  напротив него и смотрит ему в глаза. Вдруг собака набрасывается на хозяина, перегрызает ему  горло и неизвестно куда убегает.
    Из рассказа  очевидно, что сделала это собака, не защищая хозяина. Причиной могло стать бешенство собаки. Но о том, чтобы бешенные собаки убегали навсегда с места, где их содержали до бешенства, я не слышал. Обычно. бешеные собаки ищут по близости новую жертву.  Только одно это говорит, что история про мельника с собакой была выдумана.
    Ляля играет с Толей в роли хозяйки собаки, при этом заявляя, что никогда не станет его женой. Толя согласен быть собакой, лишь бы Ляля была рядом.
    Вторая история убийства собакой человека  в конце рассказа случается  за 1000 км от первой, как минимум лет через двадцать пять. 
Это была совершенно другая собака, ибо  собаки так долго не живут.
    Тэффи постоянно играла с читателями в «загадки», запутывая их. Про эту собаку  Тэффи пишет, была она большая, рыжая,  лохматая. И Толя  «рыженький»,  подталкивает Тэффи читателя к мысли, что Толя обернулся в собаку.
    Рассказ "Собака" Тэффи публикует в одном сборнике с рассказом «Оборотни», в котором помещает подсказку к отгадыванию загадки рассказа "Собака",  перечисляя обязательные признаки собак - оборотней: «такая собака бывает очень большая, непременно белая, но до полспины у неё тёмная либо рыжая полоса широкая идет…».       То есть, оборотень - «непременно белая собака». Из этого следует, что рыжая собака в рассказе "Собака" не оборотень.
    Обязательно давать ключ к отгадке, спрятав его подальше – манера Тэффи. 
    Но, если вдуматься, то и в самом рассказе «Собака» есть подсказка, что никакой связи между рыженьким Толей и рыжей собакой нет. Совершенно не возможно, чтобы в один день Толя обернулся в собаку, загрыз Гарри,  убежал за сотни километров, обратился снова в человека, был арестован и в тот же день расстрелян. Не возможно это в первую очередь потому, что в то время был Приказ о процедуре расстрела, который  обязывал предварительно не менее трех дней допрашивать арестованного перебежчика, для выяснения нет ли у него сообщников.
     - Рассказ «Собака» - обман»,- возмутится дотошный читатель.
     - А я нигде и не пишу, что собака – оборотень, - ответит Тэффи, -   вы сами это придумали». 
     -  А для чего тогда, Вы мне подсказываете, что Ляля  наркоманка?
     - «Для того, - ответит Тэффи, - чтобы через 100 лет мой внучек  вспомнил обо мне, почитал мои рассказы и  сообразил, что у Ляли это было наркотическое видение».   

   

    Вся информация, размещенная на данном сайте , охраняется в соответствии с законодательством РФ об авторском праве и международными соглашениями.   
    Никакая часть данной статьи  не подлежит использованию кем-либо в какой бы то ни было форме, в том числе  воспроизведению, распространению включая Интернет, переработке для публичного использования  без письменного предварительного разрешения владельца авторских прав.
    По вопросу организации доступа обращайтесь по адресу Lexskow9d@mail.ru   


© Copyright: Николай Тимофеев-Пландовский,
Свидетельство о публикации № 224113001769