Постановка

1.
Легко ли представить себя на чьем-либо месте? Особенно, когда с неудержимой злобой и крайним отчаянием вперемешку прямо в лицо хлестко бросают, как перчатку: «Поставь себя на мое место!»? И, если это легко, то чувствуют ли то же самое те, кто, вообразив себе всё нам неизвестное, со знанием и упреком говорят: «А вот я бы на твоем месте так не поступил!».
Думаю, нет, не чувствуют. И нет, точно нет – это нелегко. Оттого и нахожу лицемерными эти две довольно часто употребляемые фразы. Даже если они произнесены в иной, к примеру, в искренне сочувствующей ноте, маловероятно, что человек может испытать тот же шквал чувств и эмоций, избегая предшествующие им реальные действия и события.
Разумеется, человеческое воображение порою ломает границы, сносит все преграды, но на одном лишь ментальном представлении эмоций настоящих не испытать и чужую жизнь не прожить. Однако, и это лишь мое утверждение, доказывать теорию, выводя формулы, мне не из чего.

2.
Люди зачастую думают, что в жизни можно все решительно перечеркнуть и начать с чего-то разительно нового и непривычного, и не подозревают, что от них самих мало что зависит, как бы громко не кричали о том, что всё исключительно в руках человека.
Это, действительно, так.
Семья, которая пересекла въезд города, никогда не вела подобных разговоров, уже зная то, что им нужно было знать. Эта семья была невелика, состояла их двух человек: матери, что в сосредоточенном молчании смотрела на дорогу, с видимым напряжением вцепившись в руль, и дочери – уместившейся среди множества пестрых шуршащих пакетов и мешков с вещами на заднем сидении. Она, не обращая внимания на редкие поглядывания матери и свободное пассажирское сидение впереди, копошилась то в одном пакете, то в другом мешке, судя по всему не находя чрезвычайно важного предмета поиска.
- И там нет? – прозвучал тихий и такой приятный голос женщины, которая, несмотря на внешнее напряжение, была вполне спокойна и расслаблена, почти безмятежна. И в отличие от пассажирки она была облачена в свободные и полностью покрывающие аурат одеяния.
- Нет! – девушка нырнула с головой в мешок справа от себя и прибавила. – Может, ты выбросила?
- Мы договорились уважать выбор и мнение друг друга. Вещи тем более.
- Помню. Значит, выбросила я, - разочарованно выдохнув, показалась голова весьма и весьма красивой девушки.
- Разберемся, как только выгрузим по новым полкам. Если тогда не обнаружишь свою шляпку, приобретешь другую.
- Договорились, - ответила ей дочь и растянулась на сидении, вытолкнув с них, будто в отместку, под ноги все пакеты и мешки.
Снова воцарилось молчание.
Причиной того, что данная ячейка общества состояла из двух человек, могло быть бесконечное множество вариантов, обычно с легкостью на слух подбираемых людьми. В этом случае главой семейства являлась эта женщина по имени Сэди Хайри, и сама она считала, считает и будет считать, что всё это лишь по воле Всевышнего. Всё, абсолютно всё, чтобы с ней ни случалось, случается и случится – предопределено Им. Предопределено рано вступить в брак, предопределено рано овдоветь, предопределено в тот же период стать матерью, лишиться родителей и стать никому из окружающих людей ненужной и преследуемой сиротой. И предопределенно растить сироту, сталкиваясь с лавиной трудностей, лишений и проблем на своем временном пребывании в этом мире.
Все остальные вопросы о составе неполной семьи, надеюсь, что отпадают.
Вопреки всем тягостям на своем жизненном пути Сэди Хайри ни на дюйм не отклонилась от веры, не сломилась от боли и горя, не поддалась слабости и вырастила вполне здоровую и рассудительную красавицу-дочь к своим 36-ти годам. Единственное, что печалило сердце искренней мусульманки, это то, что дочь подвергает себя опасности, откладывая то, что предписано. Стараясь не выделяться среди современных юношей и девушек чужой страны, её Махса предпочитала иной вид одежды, временами настораживающий и пугающий.
Навязывать, тиранить и запирать, требуя слепого повиновения от дочери, Сэди не могла. Радовало одно лишь то, что Махса благонравна и умна для совершения глупостей и что она все же интересуется и спрашивает у неё, желая больше знать, о религии. Совсем недавно даже примерила хиджаб и очень долго смотрелась в зеркало, после чего задумчиво сказала:
- Мое сердце говорит, что я однажды к этому приду.
- Но не сейчас? – скрывая разочарование за красивой улыбкой, спросила Сэди и та, потупив взор, качнула головой.
«Что ж. Мы договорились уважать наше мнение. И лучше уж так, чем утопать в ругани и спорах», - подумала женщина, вырвавшись из воспоминаний и повернув с трассы на дорогу, ведущую в частный сектор. – «Однажды, все-таки, к этому придет…».

3.
Дом их ждал довольно специфический (видно, оттого и доступный по их средствам), он расположился в конце, на первый взгляд бесконечной, улицы и сразу за ним открывались заброшенные поля для посева кукурузы. Странен был он вовсе не этим, а этой «пьяной» архитектурой – его будто создали упрямые и нетрезвые строители, расходящиеся в выборе и вкусах.
Фасадная его часть казалась нормальной, просматривался намек на второй этаж в виде сильно скошенной по левой стороне мансарды. С торца же это выглядело иначе: пристройка на пристройке – разного цвета кирпичи, сменялись стенами из неотесанного камня, рядами заливок из бетона и временами неравномерной и осыпающейся отделкой. Плюс к тому же удивительным образом собранная крыша – выглядела она нестандартной, не двускатной и не плоской с уклоном, а будто разом скомбинированная на выступающих уровнях (разных!) стен. Своего рода подобие ведьмовского замка, слепленного по настроению из имеющихся материалов среднестатической и всегда нетрезвой колдуньи.
Подъехав к дому и пристроив машину на выделенной под это площадке у невысокого, напоминающего частокол, забора, они вышли и переглянулись.
- Возможно, изнутри он получше, - с доброй улыбкой предположила Сэди и перевела взор снова на дом, а потом, периферийным зрением заметив движение, чуть в сторону – на замершую у своего забора щупленькую, но явно волевую старушку.
- То есть, ты даже не уточняла, что тебе втюхивают за твои же деньги? – Махса на замечание беззлобно усмехнулась, устремляя глаза в том же направлении, что и мать. – А вот тебе и строгая соседка справа в придачу. Соседка, которой ты уже не нравишься. Однозначно.
Зная, что и дочь, и эта белокурая старушка показательно изучают её одеяния, женщина только слегка потянула губы в улыбке, отвернулась и шагнула к багажнику, давая понять, что разгрузка вещей лучше ведения пустых разговоров.
- Добрый день! – приветливо замахала Махса соседке, зорко следившей за ними. Та с сомнением кивнула, и девушка подошла к матери, выгрузившей пару пакетов и коробок. – Ты ей определенно не нравишься, мам.
- Что поделать, зачастую, новых соседей принимают с холодным презрением.
- Ты для неё не просто новая. Ты – чужая и враждебная.
- И это все ты поняла по одному её взгляду?
- Здесь психологи не нужны, - Махса подняла пару пакетов, которые могла осилить за раз и толкнула ногой калитку, пропуская вперед мать, несущую ключи от дома и коробку с посудой. Девушка юркнула следом за ней и тише прибавила, так как они проходили совсем рядом с забором, к которому прильнула недоверчивая старушка со своим сканирующим взглядом. – Надеюсь, она не будет жечь костры под дверью, подговаривая весь город против нас.
- Здравствуйте, - прежде поздоровалась с этой бабулей Сэди Хайри и, получив всё тот же кивок подозрения, повернула голову к дочери. – Ты не слишком рано возвела нас в злодеев? Мы еще и в дом-то попасть не успели.
Улыбнулась и допустила подобное про себя:
«Подумаешь, всего-то лишь общественное мнение. Даже если оно и здесь нам помешает, мы попробуем в другом месте. Первый раз что ли…».
Действительно, не первый. Это далеко не первая страна и отнюдь не первый город, в котором она начинала заново, как говорится, с чистого листа. Видела уже многое, потому-то мало что её пугало. Точнее, её мало пугало то, что могут сделать люди. Боялась она лишь Того, в Кого всем сердцем верила. И безмерно любила.
- Внутри не так уж и страшно, - прервала на этих мыслях, задумавшуюся у окна женщину, Махса. – Наличие вполне приличной мебели и свежего ремонта – вот что тебя в этом уродливом чудовище привлекло, да?
- Позволила себе одурманиться фотографиями интерьера и...
- Беру свои слова назад, дом – отменный! – в восторге крикнула и перебила дочь, осторожно взбираясь по узкой винтовой и деревянной лестнице на мансарду.
Проводив её глазами, Сэди Хайри опять уставилась в окно, из которого прекрасно виделась все та же соседка, глазевшая в упор на столь же прекрасно зримую «чужачку» в это самое окно.
- Шторы. Плотные. Черные. Шторы. Нужны для этого окна, - медленно и очень тихо произнесла она и задрала голову, изучая карниз. – Хорошо, что они у меня есть. И карниз тоже.

4.
Внешне напрягающая нестандартная странность дома, семью больше не волновала (как и соседка), внутренняя отделка и множество комнат в этом с виду небольшом построении – казались самым лучшим приобретением, на фоне всего того, что они уже обжили, продали и сменили.
В доме на первом этаже помимо просторной гостиной с большим окном, ведущей на кухню, имелись проходы в ванную, уборную, спальную комнату – которую обжила Сэди, и средних размеров и дополнительно пристроенную комнату. Её женщина обустроила под комнату для совершения намаза, хранила здесь свой гардероб и прочие необходимые для быта предметы.
Мансардный этаж имел всего одну комнату с косыми стенами и местами низким потолком, окном и большим полом. Здесь легко умещалась кровать, которую Махса использовала по-всякому: спала, сидела, делала уроки и даже ела, разместив вместо стола большой круглый поднос. Имелось высокое окно, к которому Махса придвинула немного кровать, чтобы прямо с неё, не опуская ногу на пол, перешагивать на подоконник окна, а потом выходить на скатную крышу той самой каморки, обустроенной матерью под молитвенную комнату и гардероб.
На крыше этой девушка могла легко собирать яблоки с ветвей, которые почти дотягивались до окна. Она грызла их, созерцая деревья в саду и эти безграничные, заросшие сорной травой, поля кукурузы. Иногда набегали сюда соседские кошки, с которыми она с удовольствием играла. Сэди частенько заставала Махсу за этим делом: либо играла с почти ручными и пушистыми кошками злой соседки, либо аппетитно хрустела зелеными яблоками.
Из всех этих плюсов дома самым неожиданным оказался подвал, обнаруженный после недели проживания. И обнаружен был не один, а аж три! Один находился в гостиной, под ковром у софы, расположенной в самом центре. Второй – в спальной комнате женщины, тоже замаскированный небольшим ковриком. Третий – в каморке у самого порога. И что самое удивительное – все три подвала были раздельными, под полом они не имели общего помещения, отделялись каменными стенами и не имели сквозных ходов. То есть, попасть в каждый можно было только с первого этажа. К тому же имелся бонусом в саду пристроенный склад, в котором можно было найти самые причудливые инструменты для обработки земли, да и не только.
«Странно, почему люди продали такой хороший дом, не пожелав забрать отсюда свои предметы быта?», - раздумывала женщина, оглядывая заброшенный сад в тылу дома и подумывая, что есть здесь существенный подвох. Но подвох, за четыре месяцы жизни так и не обличил себя. И думать об этом миссис Хайри перестала.
Больше волновало поступление дочери в университет (из-за которого они и переехали сюда – Махса выбрала его и очень хотела учиться только в нем), которое прошло без эксцессов. Дочь, по крайней мере, не жаловалась и выглядела довольной, даже счастливой. Тоже своего рода плюс.
Нашла легко работу и Сэди (еще один плюсик), хотя, не так уж и легко это было: в некоторых местах подряд отказывали с порога, заявляя, что вакансия уже занята (а на двери предательски продолжало висеть объявление). Почему так, в принципе, ей понятно, не впервой. Она не обижалась, с улыбкой покидала такого работодателя и упорно шла дальше, пока не нашла подходящее и вполне удобное для себя занятие – коллектив практически женский, да и продукция исключительно для девушек и дам. Крупный магазин-склад косметики, в котором она – администратор на складе.
Снова плюс, да?
Несмотря на все выше перечисленные положительные моменты проживания на новом месте, сложно было оставить без внимания ложечку дегтя в бочке меда – лицемерие жителей, будто бы приветливых, как по указке, толерантных, но нисколько не терпимых к новичкам и чужакам. Особенно в таком виде, как у Сэди.
Да, люди показательно радушно приняли их, хотя на самом деле не приняли и принимать не собирались, что было ну очень заметно в процессе взаимодействия с соседями, коллегами, горожанами. Все истинные чувства, как и правдивое отношение, легко читались по открыто враждебному взгляду, разговорам и поведению. Сэди не составляло труда видеть эту, хорошо скрываемую, истину при контакте с ней, чего не было по отношению к ее дочери. Их различия в одеждах – выделялись окружающими, сознательно или нет, Сэди Хайри знать не хотела. Она предпочитала делать вид, что ничего этого и в помине нет.
Тешило, что Махса не испытывала тех же трудностей в своем университете, да и в целом, в городе – мало кто стремился, нет-нет да и бросить ей в спину какое-нибудь едкое замечание или оскорбление, как это делали некоторые отдельные личности для Сэди. Дочь была вполне себе удовлетворена и комнатой, и домом, и городом, и местом обучения, и людьми, окружающими её.
Да. Всё устраивало, только потому, что Махса в первый же день обзавелась друзьями и даже очень близкой по нраву подругой, и в этом Сэди Хайри не находила ничего изумительного – дочь всегда и без затруднений шла на контакт. В этом плане сложнее приходилось Сэди – из-за навешанных ярлыков с предвзятым отношением (и даже неприязненным) к её внешнему виду. Как бы, сколько бы, да и где бы ни горланили о свободе религии, слова, позиции и выбора – не всегда этому соответствовали реалии.
Закрывая на то глаза и не придавая значения, они (главным образом, Сэди, Махсе и так нечего было замечать) жили. Себе в удовольствие использовали все ресурсы дома и сада, в котором ранним утром пропадала женщина, поливая деревья и собирая небогатый урожай – сад был запущен, деревья не знали вот уже много лет должного ухода. Иногда, по вечерам, когда расставалась с закадычной подружкой, присоединялась к работам по саду и дочь. Махса проворно, будто мартышка, взбиралась на ствол разросшегося дерева и помогала матери со сбором яблок.
Дружно преодолевая все незначительные трудности и справляясь с всякими мелочными проблемами, (незаметно для себя) эта семья и прожила несколько месяцев в этом причудливом доме.

5.
Был безоблачный во всех смыслах день: ни тучки на небе, ни в душе Сэди. День не предвещал ничего. Женщина собиралась этим утром на работу в магазин, где она уже четвертый месяц работала старшей по складу: принимала по накладным и сортировала товар, помогала с расстановкой по прилавкам и полкам.
Впереди неё сегодня выбегала из кухни, порядком припозднившаяся, дочь.
- Подвезешь, мам? Проспала сегодня, - Махса Хайри уже обулась у двери и выпрямилась, задумчиво скользя взглядом по плотно задернутым шторам. – Может, впустим немного света, к черту эту вредную глазастую соседку!
Сказав, Махса прошла к окну, резко одернула шторы, хорошенько их руками раздвигая и открывая за кисейной прозрачной занавесью обзор во двор и на общий соседский забор. Соседку было не видать, а в гостиной сразу посветлело. Стало уютнее даже.
- Как пожелаешь. – Сэди улыбнулась и поторопилась выйти первой, чтобы успеть подготовить машину к тому времени, когда, заперев дом и калитку, в неё сядет Махса.
- Ничего не забыла? – спросила она, прежде чем тронулась с дороги к перекрестку.
- Нет, - ответила девушка, все еще о чем-то думая и глядя через спущенное стекло на дом соседки. – Кажется, нет.
Воцарилось молчание. Махса перелистывала, готовясь, учебник, а Сэди – следила за дорогой.
Миссис Хайри довезла свою прилежную студентку к воротам учебного заведения, проконтролировала, как та забежала во двор с какими-то шумными и вульгарно (на её строгий взгляд) одетыми девушками и поспешила на работу.
Суматошный и полный забот выдался день в магазине – завоз крупной партии товара на склад, уже к обеду Сэди Хайри почувствовала слабость и недомогание, возможно, обострилось её хроническое заболевание, отчего пришлось уйти раньше, положенного по графику, времени.
Дома будто бы немного полегчало, но появилось на смену немного странное и непонятно-необъяснимое чувство – нагнетающее и не отпускающее ни на секунду, лишающее покоя. Всё из-за того, что Махса вдруг не появилась к четырем часам дня, что было привычным временем её возвращения с учебы.
Панику бить мать не спешила, мало ли, с теми девушками прогулку затеяла, или зайти куда-то решилась по дороге с лучшей подружкой – Эбби.
- Но даже о том, она меня уведомила бы! – переживая, сказала вслух женщина и снова посмотрела на часы.
Близилось время вечерней молитвы, Сэди с тревогой и волнением гипнотически смотрела на часы – так долго её прилежная дочь никогда не задерживалась. Особенно без предупреждения. Можно было найти уйму причин, мешавших дочери позвонить, и мест, в которых та могла забыться и засидеться, но именно игнорирование и отсутствие звонка – будоражили и мешали это сделать. Внутренним страхам женщины не было покоя.
Беспокойство всё нарастало, Сэди набрала номер, на том конце сообщили, что абонент вне зоны действия сети. Но и тут обычно беспечно полагают, что дело в севшем аккумуляторе телефона, активно используемом дочерью.
Тревогу бить она стала, когда время задержки дочери перевалило за три часа. Сэди вышла во двор и, беспокойно заламывая руки, бродила у калитки, всматриваясь далеко вперед на дорогу.
Терпение быстро сошло на нет. Женщина села в машину и взяла курс на университет, где обратилась сначала к охране опустевшего заведения, а затем к дежурным из педагогического состава. Эти люди на все её встревоженные вопросы лишь снисходительно улыбались и заверяли, что эта девушка, в компании таких же, где-то гуляет и веселится, как надоест – явится домой. Если уже не пришла.
Прислушавшись к ним, Сэди Хайри погнала железного коня домой. Свет не горел, подтверждая отсутствие дочери, но она всё равно кинулась искать и звать Махсу – никого.
Сердце напуганной женщины учащенно билось в самые ребра, Сэди Хайри задыхалась от нехватки воздуха. Но она сумела взять себя в руки, обманчиво успокаиваясь и надеясь, что дочь скоро вернется. Успокоилась и  ушла к себе в комнату готовиться к ночному намазу, после которого, вновь переодевшись, она вышла из дома, последний раз глянув на часы – дочь отсутствовала уже пять часов.
Ждать больше не имело смысла.

6.
Она завела машину и мысленно выстроила курс к участку в центре города, мимо которого частенько приходилось проезжать. Путь был недолог, спустя несколько минут женщина уже бежала по лестницам крыльца прямо в зал, нашла глазами самого близкого и свободного в окошке человека в форме. Метнулась и обратилась к нему, путано объявляя о пропаже дочери, чем и привлекла к себе внимание всех остальных слуг закона, вяло шевелившихся перед компьютерами за столами.
За одним из этих столов все-таки зашевелились двое в форме: один – жуя с отвратительным чавканьем жвачку, нехотя поднялся; другой – с немного большим проявлением участия, быстро подбирался к женщине. Приблизившись, он обратился, прерывая её:
- Мэм….мэм. Это – диспетчер, он только принимает звонки и вам не поможет. Пройдемте, - показывая рукой к столу, офицер подзывал к столу и свободному столу подле него.
Сэди Хайри с подозрением воззрилась на него, осмотрела второго с этой отвратительной ухмылкой на лице:
- Вы найдете её?! – спросила она, ватными ногами шагая к столу. Присела, не глядя, на краешек стула. – Найдете?
- Офицер полиции – Шон Фрай, - представился прежде мужчина и занял свой стул напротив, игнорируя жующего напарника, что предпочел стоять позади и энергично жевать свою жвачку. – Расскажите, что случилось?
Мистер Фрай открыл блокнот, вооружился ручкой и приготовился слушать.
- Она вышла сегодня в университет и до сих пор не вернулась…
Разразился смехом его напарник, он так разевал свою пасть, что чуть было не потерял жвачку, а предотвращая падение и силясь не упустить её, заглотал торопливо и тут же ею поперхнулся. Ну, хоть смеяться перестал.
Стараясь не смотреть на него, Сэди вперила взор в более серьезного с виду офицера, но, увы, и в его лице читалось недоумение, и даже – непонимание. Что он и подтвердил вопросом:
- То есть, она пропала сегодня?
- Вы мне не верите?
- Дело не в том, верим или нет. Есть определенный порядок оформления заявления, миссис…
- Сэди Хайри, - представилась она, поняв, к чему эта заезженная театральная заминка. Это она понимала, но не понимала, зачем они тратят драгоценное время на разговоры. – Дочь зовут Махса Хайри, фотографию могу…
- Миссис Хайри, - перебивая, говорил спокойно и убедительно офицер Фрай за столом. – Вы гражданка страны?
Женщина мотнула головой. Она никогда не стремилась получить гражданство, так как всё время была в разъездах и нигде дольше трех лет не задерживалась.
Из жалости Шон Фрай (он уже видел, что та понимает, что подразумевает его вопрос) всё же спросил у этой обеспокоенной матери:
- Сколько уже отсутствует ваша дочь?
- Пятый час, - озадачено ответила Сэди, она допускала, что на неё могут не распространяться какие-то их законы, но, неужели этот офицер хочет сказать, что её дочь не нужно искать?! Но почему, почему так?
Прерывая мысли, раздался снова смех того отвратительного напарника, после чего он заявил на весь отдел:
- Накрутят себя мамаши, и работать мешают! Загуляла где-то с парнями, придет твоя дочурка утром!
Сэди едва усидела на месте, сдержала она порыв вскочить, подхватить стул и разбить его об это мерзкое лицо. Хорошо, что мистер Фрай вовремя вмешался:
- Миссис Хайри, - он недовольно хмурился на напарника и делал короткие пометки в блокноте. – Давайте, поступим так: я составлю заявление, но только действие его будет пока отложено. Мне нужен ваш адрес…
- А искать, значит, не будете? – она как в тумане поднялась, подобрала механически длинное и широкое платье одной рукой, чтобы не попадало под ноги на ступенях, отвернулась и стремительно направилась вон из участка под омерзительный гортанный смех второго офицера.
- Нельсон! – укоризненно воскликнул Шон Фрай, и попытался нагнать эту женщину, но пока он вставал из-за стола, обходил лабиринты столов и, наконец, вышел из отдела и оказался на улице – женщины и след простыл.
- Она на такси? Или машине? – терялся в вопросах офицер, озирался и вздыхал, негодуя, что именно ему достался этот Нельсон в напарники. – И как мне теперь с ней связаться? Искать по камерам слежения?
Он достал блокнот из нагрудного кармана, прочел пометки шепотом:
- Сэди Хайри и Махса Хайри…
Повздыхав себе под нос, пока того никто не видит, шепотом кляня беспардонного напарника, который давно уже всем был поперек горла, он понуро зашагал обратно в отдел. Нельсон Шерд являлся протеже одного важного человека из администрации города, этого офицера специально держали в полиции, для решения кое-каких проблем, оттого против него никто ничего не мог сделать.
Шон Фрай, подходя к столу, узрел Нельсона Шерда в компании коллег у кофе-машины, он курил и смеялся, обсуждая громко эту «истеричную» мамашу. Стараясь не вмешиваться, Шон принялся выяснять, откуда и как появилась эта взбудораженная женщина, чтобы вычислить адрес и наведаться с вопросами о дочери. Нужно ведь узнать, объявилась она и актуальна ли подача заявления о пропаже человека, пусть и не гражданина страны.
«Ей было бы лучше обратиться в посольство. Почему она сразу туда не пошла?». – Шон исподлобья покосился в угол кухонной зоны. Занятость сплетнями Нельсона была ему на руку, этот несносный напарник, мало того, что только мешал и мешался, так еще был крайне невоспитанным и безответственным, к тому же, являлся старшим в их тандеме, так что, уж лучше без него со всем этим по-быстрому разобраться.
Ведь в этом злачном городе это далеко не первый случай исчезновения девушек, которых либо совсем не находили, либо находили, но – изуродованным трупом где-то в глуши.
Сэди Хайри тем временем снова оказалась в доме, надеясь, что Махса уже у себя в комнате, сидит на кровати и готовится к занятиям, или за окном на крыше хрустит с аппетитом яблоками в компании дюжины пушистых кошек, но нет. Дочери она не застала ни на кровати, ни за окном.
И к полуночи, сколько бы ни ждала, не дождалась.

7.
Ночь бессонную и беспокойную Сэди провела на ногах у окна и с телефоном в руке.
Устав названивать на выключенный телефон дочери, женщина принялась изучать, непостижимые её уму, законы этого штата, касающиеся пропажи человека, не являющегося гражданином страны. Осенила догадка, что обратиться следует в посольство, но и это по определенным причинам она не могла сделать. Поэтому её разрозненное внимание перехватили, приводимые в пример, случаи пропажи молодых девушек, как раз из этого самого города, что взбудоражило сердце матери пуще прежнего и довело до точки кипения чашу терпения.
Сунув телефон в карман платья, Сэди вышла во двор, не находя себе места, блуждала по периметру забора и всматривалась в темень у дороги.
В дом вернулась она только для совершения утренней молитвы, после которой, покинула жилье, даже не удосужившись запереть дверь и калитку, и поехала, сама не зная куда, по городу.
Объездила в эту рань все известные и предпочитаемые молодежью кафетерии и забегаловки, затем вновь устремилась к университету, где стояла у ворот и расспрашивала девушек, выискивая глазами наиболее запомнившуюся – Эбби. Но подруга дочери ей так и не подвернулась, скорее всего, пропала или пропадает вместе с Махсой. А может, просто избегает?
Из опрошенных ею подростков никто ничего путного сообщить не смог. Одни качали отрицательно головами, другие знакомы с дочерью не были, некоторые смеялись и уклонялись от ответа, оправдывая свое нежелание говорить тем, что опаздывают на занятия.
Очередной поход к преподавательскому составу результатов не дал: работники охраны не подчинялись им и всё также отказывались предоставлять матери доступ к камерам видеонаблюдения без сопутствующего документа из полиции. А в полиции Сэди уже была и знала – их мало будоражит исчезновение человека без гражданства и без участия посольства.
Такой расклад её не устраивал. И такой период ожидания не сулил пропавшей дочери ничего хорошего, Сэди Хайри это понимала.
Не получив ничего из своих поисков и обращений, Сэди покинула университет и проездила по городу еще два часа, ревностно осматривая улицы и не находя никого, хоть сколько-либо похожего на Махсу. То, что дочь не выходила на связь и не предупреждала заранее – уже было для матери тревожным звоночком, но, опять-таки, в полиции это ни разу не аргумент и тем более не факт.
«Для них я всего лишь поехавшая умом мать, никчемная эмигрантка, к тому же в виде, отталкивающем их похотливые взгляды», - думала она, ощущая себя птицей с подрезанными крыльями, бьющейся понапрасну о стенки своей клетки. Куда бы и к кому бы она ни направилась – всем только смешно, поддержать никто не стремится, причисляя её к перебдевшей мамаше-наседке.
Сэди Хайри остановила автомобиль у дома, который говорил сам за себя: нет дочери.
Опустив в бессилии руки на бедра, поникнув головой, она сидела в машине, вороша весь вчерашний день в уме и выискивая что-либо, что могло бы намекнуть и подсказать, как быть дальше. Но ничего из утренних разговоров не наталкивало на нечто подобное, да и день как день, утро как утро – ничего не предвещало беды. Никаких намеков на спланированное бегство.
Что же тогда могло произойти?
Что задержало или держит где-то Махсу?
- Или кто? – пробормотала вслух Сэди Хайри, подняла голову и увидела у общего забора соседку, приникшую к кустам и вонзившую свои большие голубые глаза в машину, в которой сидела мать, утомившаяся за один вечер, ночь и утро – как за всю еще не прожитую жизнь.
Почему-то в эти самые секунды перекрестного поглядывания в голове закрутились сводки о пропавших и насмерть замученных девушках города, что и побудило миссис Хайри распахнуть дверцу и ринуться через не прикрытую калитку напролом и прямиком к забору соседки.
- Здравствуйте, - она помнила, что Махсе та вполне прилично и временами сносно отвечала на приветствия и скромные типичные вопросы о делах и самочувствии, поэтому, рассчитывала, что и с ней будет также. Мало ли, вдруг, это ей, Сэди, мнится неприязнь соседки, которой, возможно, и в помине нет.
С виду безобидная старушка надменно кивнула и активнее начала делать вид, что отдирает наглый плющ с общего забора заедающим секатором
- Прозвучит странно, но, не могли бы вы мне рассказать о пропавших здесь девушках? – отчаявшаяся мать рассчитывала переговорить с родными этих бедняжек, чтобы узнать подробности, которые можно будет использовать в поисках своей дочери.
Лицо женщины через забор презрительно искривилось, прежде чем она сказала:
- С чего бы? Я не располагаю такими данными, я же ведь не отдел особо тяжких преступлений.
Сэди отстранилась от неё, отошла на пару шагов, продолжая играть в эту игру «кто первый отведет взгляд», а потом, не говоря ни слова, зашагала в дом, сильно сожалея об этом своем порыве, заставившем обратиться к этой вредной соседке.
В доме она стихийно выпила стакан воды, едва ли в спешке не разбивая его о водопроводный кран. Утолив жажду, мельком просмотрела множество пропущенных звонков от коллег и начальства, на которые у неё не было ни сил, ни времени реагировать: она обыскивала все комнаты на предмет прощальной записки от дочери, на тот случай, если она действительно сбежала из дома, но ничего не нашла. Из-за чего снова покинула жилище, толком не ведая, куда она собирается идти и что делать.
Она пешком обошла несколько кварталов, приглядываясь к стайкам девушек, однозначно, прогуливающих занятия. Не принимая сигналов от нывших от утомления ног, женщина шагала и шагала, пока не осознанно не очутилась у крупного сетевого магазина, в котором и работала.
Изнуренную, взволнованную коллегу заметили из окна на кассе и тут же бросились к ней, насилу затащили в подсобное обеденное помещение магазина и заставили перекусить. Напоили чаем, расспрашивая о причинах  такого состояния и не выхода на работу, и немного больше всех предыдущих людей проявили участие и сочувствие.
Начальник из жалости предложил не выходить несколько дней на работу, кое-кто из коллег подал идею обратиться к частным сыщикам или хотя бы к юристам для консультации. Кто-то еще даже визитку протянул с адресом государственной конторы, в которой безвозмездно предоставлялись услуги социально нуждающимся.
Поблагодарив за еду и питье (а ей все равно кусок в горло не лез, она лишь делала вид, что жует и пьет), миссис Хайри поспешила добраться в компанию этих самых юристов. Её до глубины души возмущали законы, связанные с подачей заявления от таких, как она. Как быть с этим, избегая маячившего визита в посольство, могли подсказать и разобраться только юристы, а не частные сыщики, так она думала, исходя из того, что знала.
Найти контору не составило труда, коллегия адвокатов находилась в трех кварталах от магазина.

8.
На ворвавшуюся и запыхавшуюся женщину в непривычных их взору одеждах воззрились семь пар глаз, несколько из них резковато опустились или были отведены в сторону, что явно демонстрировало нежелание связываться с таким клиентом. А что это клиент – ну явно же видно. И только один человек взора не отвел, а поднялся из-за стола. Неприязненно охватывая глазами всех остальных коллег и вновь вонзая в клиентку, быстро пошел навстречу, видя, что, заметившая столь прозрачное отношение к себе, женщина разочарованно пятится к выходу.
- Добрый день, - первой поздоровалась с Сэди эта девушка, уверенно шагавшая навстречу с рукой, благожелательно протянутой для пожатия. – Меня зовут Лейла Карим, могу я чем-то помочь?
Неожиданно обрадованная этим жестом, Сэди на несколько секунд растерялась, рассматривая эту смуглую девушку с большими карими глазами и черными, как смоль волосами, коротко остриженными и собранными в маленький хвостик у затылка. Опомнившись, обежала взглядом этих людей в конторе, опять уставившихся на неё, протянула в ответ руку и сказала:
- Сэди Хайри. Могли бы мы поговорить вне этого помещения?
Лейла Карим понимающе кивнула и жестом пригласила выйти во двор, где имелся небольшой сквер, располагавший тремя скамейками и представленный десятком чахлых кустиков и парой старых каштанов. Ухаживать за ними было некому.
- Я вас слушаю, - оповестила юрист, поправляя юбку в коленках, задравшуюся, когда она присела рядом с Сэди.
- У меня пропала дочь, да, знаю, что это не по вашей части. Но только вы могли бы мне разъяснить эти чуждые мне законы, которые мне сложно понять. Я ведь теряю много времени, важного времени, тем более что здесь это уже не первый случай.
- Вы уже обращались в полицию, да?
- Да. Они подняли меня на смех. А к камерам университета мне без них доступа нет. Что же мне делать?
- Когда в последний раз видели дочь? – с сочувствием поинтересовалась юрист.
- Вчера утром. Лично довезла до ворот университета.
- Ничего утром не говорила? На связь не выходила?
- В том-то и дело, она из тех, кто обо всем предупреждает. Она всегда меня ставила в известность, даже по несущественным мелочам. А от неё – ни звонка второй день, и телефон постоянно выключен…
- Побег из дома исключается?
- Мы никогда не ссорились. Она никогда не жаловалась, не обвиняла в лишении прав и свобод, чтобы сбегать от меня.
- У подруг проверяли? – получше офицеров полиции вела свой опрос Лейла Карим.
- Проблема в том, что мы здесь всего четыре месяца, я не так много знаю о её студенческой жизни. Из подруг лишь одна девушка на глаза попадалась – Эбби, кажется, Милтон или Милон. Но, сколько бы я ни ждала её, сколько бы не искала – эту студентку не увидела в университете. Все остальные заверяют, что не знают, куда делась моя дочь.
Лейла Карим сделала паузу, она осмысливала всё услышанное и будто бы готовилась к чему-то заведомо непосильному. Выдохнув, распрямила плечи и твердо и уверенно сказала:
- Мне понадобятся все ваши данные, фото и особые приметы дочери, как она была одета в тот день, - девушка встала со скамьи. – С этого момента я представляю ваши интересы, нужно только заключить официальный договор, если вы согласны.
- Я немного не понимаю, что это значит, - Сэди растерялась от готовности первого человека оказать поддержку, пусть и не безвозмездно.
- Дело в том, что, да, это – уже не первый случай. Случай, закончившийся, к сожалению, весьма трагично. И, если не расшевелить полицию, они ничего не предпримут. Поэтому, я займусь вашим делом.
- Так легко и быстро…
- Что-что? – юрист не разобрала этого тихого шептания матери.
- Вы первая, кто без насмешки отреагировал на мою тревогу. И панику.
- Скажем так, - Лейла Карим задумчиво смотрела сверху вниз на сидящую женщину, а потом перевела взор на носики своих туфель. – Если я этого не сделаю, не сделает никто.
- Это из-за моих взглядов и внешнего вида, не укладывающихся в формат этого города?
Лейла Карим ни единым движением не подтверждала этого, лишь молчала и смотрела в ответ своими большими и выразительными глазами.
- Почему же тогда вас не пугает связь со мной?
- Пусть я внешне и далека от соответствия, но я разделяю ваши взгляды, - загадочно улыбнулась мисс Карим и кивнула на контору. – Не желаете зайти?
Женщина на скамейке отрицательно мотнула головой и пояснила:
- Они и не скрывают, что позиционируют меня опасной террористкой, у которой под платьем пояс трех смертников, способный стереть с лица земли четыре башни и пару самолетов. Так что, еще раз нет.
- Не все горожане такие.
- Знаю, - вздохнула Сэди. – Исключений больше.
- Дождитесь меня, я на минуту, - предупредила юрист и бойко побежала на своих каблучках в контору, откуда показалась уже с небольшой папкой, ручкой и печатью.
Она вновь присела рядом с Сэди и раскрыла папку. Заявила строго и безапелляционно:
- Мне потребуется весомая причина, такая, как болезнь, смертельно угрожающая жизни. Только так можно ускорить процесс. Есть ли у вашей дочери хоть что-то подобное?
- Нет. Махса абсолютно здорова.
- Извините, но я предпочту солгать, - увидев, как встрепенулась клиентка, Лейла Карим прибавила. – Пусть вы и не приемлите ложь, я – солгу. Это будет моя ложь, не ваша. Вам больше в участке появляться не нужно.
- Во сколько обойдутся ваши услуги? – Сэди подавила возмущение, на предыдущее заявление, заменив его вопросом. – С учетом того, что я не житель этой страны?
- Гражданам – бесплатно, это государственная контора. В обратном случае оплатите издержки конторе. Это сорок процентов от обычной ставки, - оповестила будничным тоном Лейла и продолжила быстро-быстро заполнять бланк договора. По-видимому, хотела скорее приступить к обязанностям. – Ознакомьтесь и подпишите в нижней строке.
Юрист передала всю папку и ручку женщине.
- Почему вы не спрашиваете у меня, из-за чего я не иду в представительство своей страны? – женщина спросилась, прежде чем приниматься за изучение документов. – Вы ведь подумали об этом, но не спросили. Почему?
- Вы предпочли этому действию поход в контору юристов, значит, причина весомая. Исходя из этого, я предположила, что вы политический беженец, которому дорога заказана. Верно?
- Верно. Не пугает такая связь?
- Нисколько.
Миссис Хайри кивнула и перенесла свое внимание на папку на своих коленях. Изучив и подписав все бумаги, женщина вернула папку, встала и огляделась, замечая, но не придавая значения женщине, облаченной во все черное и стремительно бегущей к группе подростков у кафетерия. Эта бегунья не реагировала на еще одну, следовавшую за ней, женщину.
Сэди отвела от них взгляд и задала свой вопрос:
- Оплату я смогу сделать, только когда попаду домой. С собой нет…
- Успеется, не беспокойтесь, - прервала мисс Карим. Она тоже поднялась со скамейки и перевела вострый взор с клиентки на женщину в черном платье, что с истошным криком набросилась на одного из парней в гуще таких же, громко смеющихся. Её пыталась оттащить вторая женщина, но пока безуспешно.
- Кто это? – все-таки спросила Сэди, внимательно вглядываясь в определенно траурные одеяния женщины. На второй женщине она ничего похожего не заметила.
Мисс Карим помешкала с ответом. Возвращая взгляд с потасовки на клиентку, она сомневалась, стоит ли говорить, но всё же решилась быть предельно честной:
- Это миссис Бри, её все знают в городе, у неё начались проблемы с психическим здоровьем в связи с пропажей дочери…
- Которую так и не нашли? – дополнила Сэди, сильно нахмурившись, опять замявшуюся девушку.
- Нашли, но уже труп, - адвокат снова посмотрела на двух женщин и подростков, к которым на помощь выбежали работники кафетерия. – Все следы вели, насколько мне известно, к одному из сыновей губернатора и его дружкам, но заводить дело на них не стали по причине отсутствия прямых улик.
- На этой почве она и помешалась? – женщина пристально смотрела на мать, потерявшую свое дитя, убийц которого покрывали власть имущие. Это же и дураку понятно.
- Бросается временами на тех, кто её этим дразнит, когда она бродит по городу в поисках своей дочери.
- Дразнят, как я вижу, жестокие подростки. А та, вторая?
- Её сестра. Приехала, чтобы забрать к себе, но миссис Бри категорически отказывается покидать город без дочери. Ищет и ждет, отвергая известное. Бросить её здесь сестра, по-видимому, не может. – Мисс Карим неодобрительно сощурилась на группу гогочущих подростков и задумчиво произнесла. – Не дразнили бы они её, она ведь им ничем не мешает.
Опомнившись, она обернулась к клиентке, по сути, попавшей в то же положение, что и миссис Бри, потому поторопилась сказать:
- Будет лучше, если вы будете находиться дома и держать связь со мной, на тот случай, если нагрянут офицеры полиции, вернется дочь или же похитители надумают выдвинуть свои требования. Сообщайте мне всё, миссис Хайри, я же наведаюсь в участок.
Это показалось Сэди вполне разумным, она же не может разрываться – быть одновременно в нескольких местах: говорить с людьми, ждать дочь и вести свои поиски.
Напоследок обменявшись контактными данными, они разошлись.
На пути к дому в поле зрения попала патрульная машина полиции, в которой женщина легко узнала тех двух беспечных полицейских из участка и прибавила шагу впрочем, слыша восклицание Нельсона через спущенное стекло (да он буквально кричал это, указывая пальцем):
- Смотри, та чудаковатая мамаша!
Шон Фрай тоже узнал её и хотел бы подъехать, переговорить, но нет, им положено было срочно прибыть по адресу вызова, на место потасовки у кафетерия, которую затеяла умалишенная миссис Бри. Докладывали даже о телесных повреждениях…
Понадеявшись, что еще выдастся минутка найти эту всполошившуюся женщину и убедительно переговорить с ней после оформления штрафа дебоширке, офицер полиции Шон Фрай взял влево, и набрал скорость.
Увы, по прибытии в участок его ждал неприятный сюрприз – дотошный адвокат Лейла Карим сидела у его стола и изучала незаконченное заявление от миссис Хайри, столь опрометчиво брошенное Нельсоном Шердом поверх стопки прочих документов.
Лейла Карим была известна своей непобедимой упорностью, сообразительностью и отличным знанием законов, статей, поправок из всех штатов. Однако происхождение девушки в этом городе играло большую роль и сказывалось на малочисленности её клиентуры: жители предпочитали кого угодно, лишь бы не Лейлу. Поэтому она сама бралась за дела, от которых отказывались другие. И, несмотря на низкую востребованность, у неё не было проигранных процессов.
«Что же она забыла здесь, в участке? Еще и у моего стола?! Кого ей тут защищать?». – Шон Фрай поторопился подойти к ожидающей его девушке.

9.
Сэди Хайри пересекла порог и снова оказалась в доме, в который вот уже день не возвращалась Махса. Думая лишь об этом, женщина рассеянно блуждала глазами по предметам быта. Не соображая ничего, прошла к софе, не глядя, опустилась на неё, а затем закрыла глаза и выпала из реальности.
В сознание она пришла на звук настойчиво вибрировавшего в кармане телефона, высвечивалось имя нанятого адвоката. Лейла на том конце спешила коротко уведомить о продуктивности своего визита в участок: Махса Хайри объявлена в розыск, ориентировки на неё получили все патрулирующие полицейские города. Вскользь Лейла добавляла, что добилась просмотра камер видеонаблюдения, для чего вскоре планирует нагрянуть в университет.
Странно, но эти известия не вызвали в Сэди ни одну из положительных человеческих эмоций. Она поднялась и ушла в ванную, чтобы очистить и привести себя в порядок для совершения намаза. Только после этого она вновь сменила одежды, машинально прихватила телефон и, думая почему-то о той свихнувшейся матери, направилась к двери.
- Где же Эбби? – прорвалось следом за этими мыслями из неё. – Почему она молчит?!
В глубокой задумчивости она почти перешагнула порог дома, но, почувствовав головокружение, медленно возвратилась на кухню, где выпила немного воды и съела, насильно проглатывая, застревавший комом в горле, ломтик хлеба. Только после этого вознамерилась попасть в университет, чтобы лично поприсутствовать и ничего не упустить. Пусть эта Лейла и представляет её интересы, но доверия к людям у Сэди с некоторых пор маловато.
Невзирая на свое опасное состояние, Сэди Хайри уверенно села за руль, съехала с площадки за забором на дорогу и спустя несколько минут уже припарковалась у ворот университета, где дожидалась её делегация в составе адвоката, двух людей в форме, трех в штатском. Учебное заведение представляли директор, дежурный преподаватель и три охранника, снятые с периметра.
Просмотр видео файлов ничего не дал: Махса попадала в просматриваемую зону у ворот утром в компании сокурсниц, пару раз мелькнула в коридоре с мрачным видом (это заметила только мать, остальным лицо девушки ничего не говорило) в окружении смеющихся однокурсниц, в числе которых с таким же лицом затесалась Эбби. Потом всё та же камера у ворот выхватила пропавшую девушку будто бы в сопровождении дружелюбных ребят и девчат – а дальше – ноль.
Адвокат переглянулась с людьми в штатском.
- То есть, - заговорила Лейла Карим. – Она покинула университет, но почему-то не попала на самую последнюю камеру у автостоянки, через которую всегда лежал её маршрут. Попали все те, что были с ней на предпоследней камере, но не попала она.
Она поочередно ткнула на «этих», показывая подростков на двух экранах, после чего воззрилась уже на людей в форме. Сэди Хайри тоже смотрела на эти соседние экраны, где были запечатлены стоп-кадром Махса и другие, мало интересовавшие её люди.
- Почему она не попала? Куда она делась? Это же в нескольких шагах.
- И Эбби нет, - тихо прибавляла за ней Сэди, видя непривычное выражение на лице дочери, пойманное предпоследней камерой.
- Эбби видно здесь, - заговорил преподаватель, показывая рукой на нижнюю камеру, расположенную у торца здания, а не у ворот. – Она зачем-то вернулась в университет.
- А сегодня она была? – поняв все мысли встревоженной матери, спросила Лейла Карим и получила в ответ утвердительный кивок, а следом дополнение от самого директора:
- Девушка, знаете ли, не совсем прилежная…
«Что-то произошло», - думала напряженно Сэди, не моргая, глядя на монитор. – «Между кем и кем? И почему убежала Эбби? Почему Махса не попала в объектив вместе со всеми теми, кто несколькими секундами ранее с ней шагал рядом?!».
Размышляя об этом, мать урывками воспринимала информацию о подруге дочери, которую щедро изливал уже не преподаватель, а директор. Он нелестно отзывался о нарушительнице и ярой прогульщице – Эбби Милтон, на которую не найти никакой управы. Жаловался, будто бы искренне сетуя, что эта девушка совсем от рук отбилась, что семья у неё, как назло, неблагополучная: безразличная отроду мать-одиночка, склонная к пьянству и живущая на пособия, и т.д. и т.п.
Под излияния директора что-то помечали у себя в карманных блокнотах люди в форме, те, что в штатском – переговаривались между собой тихо-тихо, а Лейла Карим внимательно слушала, запоминая нужную ей информацию и востро наблюдая за матерью девушки, прильнувшей к мониторам и хватавшей глазами изображения, на которых была запечатлена дочь. Сэди Хайри изучала жадно Махсу в толпе студентов, дочь будто бы намеренно задирала свою голову и смотрела прямо в камеру, словно подозревала, что домой больше не попадет. Словно хотела, чтобы её заметили и что-либо предприняли.
Прерывая все разговоры директора уже с офицерами полиции, женщина резко дернулась и покинула помещение наблюдения охраны. Задыхаясь, она вырвалась на улицу, но дышать на якобы свежем воздухе легче не становилось. Совсем.
Её нагнала адвокат, аккуратно взяла под руку и, придерживая, повела к ближайшей лавочке. Усадила, достала из своей большой сумки бутылочку с водой, но получив отказ жестом, сунула обратно и требовательно спросила:
- Вам плохо? – получив отрицательный кивок, продолжила опрос. – Вы что-то вспомнили?
- Нет. Но эта Эбби…она должна что-то знать. Нужно найти её.
Лейла Карим заглянула в глаза и мягко сказала:
- Миссис Хайри, вам бы немного передохнуть, - она посмотрела на автомобиль изнуренной женщины, припаркованный прямо у ворот против воли охраны. – Вы в состоянии вести машину?
Последовал кивок, а мисс Карим прибавила:
- Езжайте домой. Я буду держать в курсе.
Прокручивая в уме всё, что видели глаза, Сэди Хайри сухо попрощалась с ней и направилась к машине. По ощущениям она была далека от нормальности состояния, что прекрасно понимала, отчего несколько минут сидела за рулем, концентрируя сбивчивое внимание на дороге и цели, поставленной в данный момент времени.
Собравшись с мыслями, кивнула, все еще стоявшей поодаль и строго наблюдавшей, мисс Карим и дала по газам.

10.
В доме она первым долгом привела себя и свои мысли в порядок, облачилась в чистую одежду на очищенное тело и встала на молитвенный коврик. После, с трудом пересиливая себя, пробралась мимо своей комнаты прямо к софе, рухнула на неё и забылась сном.
Он был недолог.
Сэди Хайри открыла глаза и с усилием усадила себя, не понимая, что это такое с ней произошло? Обморок? Или что-то еще? Она потеряно посмотрела на дверь, затем на окно, где совсем стемнело, и на часы. Взяла телефон с подлокотника – звонков ни от дочери, ни от адвоката не поступало. В доме – гробовая тишина.
Женщина прошуршала в темноте к окну, шторы которого были одернуты прошлым утром Махсой, что живо сейчас вспомнилось ей. Стоя во тьме гостиной, а свет она и не думала включать, невидимая чужому любопытному глазу, Сэди в нерушимой задумчивости смотрела на неугомонную соседку у забора, наглым образом и нисколько того не стесняясь, заглядывающую в это окно. Сэди Хайри равнодушно скользила глазами по любопытной соседке и думала о дочери, не желая принимать и признавать это навязываемое и вероятное «бегство» из дома в так называемую и мнимую «лучшую жизнь». Махса не такая.
«Не такая…», - повторила про себя женщина и отошла от окна. Она ушла в свою комнату, оставив соседку настырно вглядываться в темень чужого дома.
Обеспокоенная мать не сомкнула глаз и этой ночью. Дождалась времени утреннего намаза, провела на молитвенном коврике больше времени, обращая молитвы и мольбы к Нему, прося терпения, сил и помощи лишь у Него и смиренно принимая это испытание, которое Он посылает ей в этом поистине временном мире.
С рассветом женщина уже вновь стояла у окна и не наблюдала соседку на её охранном посту. Звонков ни от кого не поступало, было текстовое послание от Лейлы, уведомляющей о том, что она смогла получить копии видео файлов, и что лично будет заниматься их детальным изучением.
Не осознавая толком своих действий, Сэди оказалась во дворе дома. Она снова и снова устремляла взор уставших глаз и рассеянное внимание в ту сторону, откуда обычно приходила с занятий домой Махса.  Порывы снова объехать популярные места молодежи в городе, женщина потушила – самочувствие её сегодня оставляло желать лучшего. Поискать бы Эбби, да толком о ней и знать не знает, что-то туманное слышала от Махсы, но напрячься и вспомнить сейчас не получалось, концентрировать внимание на этом было сложно. Да и мисс Карим оповестила бы, если бы выяснила что-либо важное о подруге дочери.
Не сиделось и не стоялось в этой давящей неизвестности, в этом пустом, тихом и таком не родном доме. Миссис Хайри решилась выйти на работу этим днем.
Выпив немного воды, прихватила телефон и вышла из дома, планируя свой пеший путь до магазина. На машине она в своем состоянии могла натворить бед, понимала это, что и побудило в такую рань затратить время в дороге. Как раз успевала неспешно подойти к началу рабочего дня.
Среди людей и занятая делом, женщина, действительно, почувствовала себя будто бы не столь разбитой и подавленной, хотя, всё у неё валилось из рук, накладные приходилось перечитывать, так как разметанное внимание то и дело уводило к мыслям о дочери и слова на бумаге теряли всякий смысл. Еще и пообедать коллеги заставили, отчего желудок, перестал покалывать и ныть, подавая признаки своего существования.
По дороге домой с работы Сэди Хайри придирчиво рассматривала улицы, приглядываясь к девушкам, попадающимся на глаза, но безрезультатно. К концу обратного пути и дом встречал всё такой же пустой и пугающе тихий.
- Почему не приходит Эбби? – прорвался шепотом из неё тихий вопрос отчаяния в этой будто бы зловещей тишине гостиной. Прикрыв за собой дверь, Сэди с тоской уставилась в софу, на которой частенько заставала двух подруг: Махсу и Эбби, секретничающих после занятий. – «Неужели ей неизвестно, что Махса не возвращается домой, не посещает университет? Неужели ей не хочется спросить или рассказать что-нибудь о ней? Разве подруги так себя ведут?…».
Теряясь и утопая, словно в бурлящих волнах, набегающих один за другим вопросах и рассуждениях, Сэди Хайри прошла на кухню, только теперь вспоминая, что у неё в холодильнике пропадет много приготовленной для Махсы еды, которая уже наверняка скисла и покрывается плесенью.
«Надо бы выбросить и вымыть посуду…», - женщина нашла работу для себя дома и увлекалась ею, что даже не заметила, как пролетело время. Она уже вытирала насухо последний контейнер с сушилки на раковине, как вдруг раздался стук в дверь.
«Не Махса», - сразу определила мать, дочь так не стучала. Это кто-то другой. – «Эбби?», - чуть ли не роняя всю посуду со стола и чувствуя, остервенело бьющееся сердце в груди, она поспешила к двери.
За ней, к сожалению, дожидалась не Эбби, а два человека в форме. Уже знакомых ей.

11.
Открыв дверь, взволнованная мать увидела офицеров полиции, тех самых, обычно патрулировавших их район и принимавших у адвоката заявления в участке, где она побывала разок и безрезультатно.
- Добрый вечер, миссис Хайри, - поздоровался тот из них, что показался ей более воспитанным и умеренным в гадких высказываниях (чем, собственно, и запомнился). Кажется, его звали Шон Фрай.
Второго, как и всегда, отвратно жующего жвачку после выкуренной пачки пахучих сигарет и при этом ухмыляющегося – сложно забыть, но имени его она так и не запомнила. Третьим был четвероногий сотрудник в наморднике – крупный пес, в породах она не разбиралась.
Сэди Хайри обсмотрела равнодушно визитеров, слегка кивнула в ответ и спросила:
- С собакой и ко мне? В чем дело?
- У нас ордер, - Нельсон Шерд успевал жевать, и говорить, доставая и раскрывая перед ней лист бумаги. – На обыск вашего дома.
- Пропала моя дочь, а вы ищете её у меня?! – женщина едва сдерживала яростное желание захлопнуть дверь перед ними так, что бы она дала им по носу разом и сразу всем троим.
Проигнорировав и нагло толкнув её плечом, пропуская вперед себя пса, Нельсон Шерд вошел, осматриваясь и наблюдая за тем, как обученное животное лениво обнюхивает территорию жилища.
- Снимите обувь, - сдержано и строго потребовала Сэди, когда он почти достиг софы. – Иначе я за себя не ручаюсь.
Тот, воспитанный, то есть, Шон Фрай, тоже вошел следом. Но он вошел и стоял рядом с женщиной, после требования которой покорно вылез из офицерских туфель и продолжил стоять подле хозяйки дома, глядя на нее и не понимая, зачем он это делает. Она приковывала его взгляд, чем, понять не мог, ведь эта женщина закрыла всё то, что обычно открывают и демонстрируют жительницы их города.
- Он снял, этого достаточно. – Нельсон оскалился и продолжил шагать по её полу и ковру в обуви.
Сэди Хайри посмотрела на второго. Сначала пристально в глаза, потом обвела с ног до головы и сказала:
- Судя по вашим отличительным знакам, вы старший. Не могли бы вы вразумить вашего сотрудника? – она не могла знать, что хоть Шон Фрай и был выше по званию, но старшим в этой паре по определенным причинам являлся именно несносный Нельсон Шерд.
Потому Шон лишь странно отвел взгляд, качнул головой и тихо произнес:
- Извините.
- Ясно. Вы из тех, кто терпит, - сделала вывод вслух Сэди, схватила резко, неуловимо и неожиданно, с подоконника чашку (пластиковую, в неё они с дочерью бросали ключи, иногда) и швырнула в беспардонного сотрудника полиции уже достигшего проема её спальной комнаты.
Попала прямо в голову. Жаль, что чашка не из камня. Очень жаль. Даже Шону.
Реакция не особо-то и пострадавшего мужчины не заставила себя ждать, он будто бы ждал подобной причины, чтобы броситься к ней и схватить за горло. Этого он сделать не успел, напарник всё-таки преградил дорогу прежде, чем руки Шерда дотянулись до нахалки:
- У неё пропала дочь, этот обыск – пощечина для неё, - цедил тихо Шон, сдерживая собственную неприязнь, бурлившую к отвратному напарнику.
- Это нападение и препятствование поиску! – не унимался тот, показательно потягиваясь к кобуре. – Я засажу тебя, тварь!
- Забирай свою псину и выметайся отсюда, - спокойно ответила Сэди. – Обыскивай город, а не меня.
Эта самая безобидная и вполне культурная псина, между прочим, сидела смирно у софы и наблюдала за этими тремя двуногими. Дом никакого интереса в ней не пробудил – нос четвероногого нюхача-поисковика не подавал никаких сигналов для дальнейшего активного обнюхивания.
- Она ничего не нашла, - отталкивая Нельсона, Шон Фрай шел следом на него.
- Здесь явно что-то нечисто! Подвал! Мы не смотрели подвал!
- Подвал тебе нужен? – Сэди Хайри обошла их, откинула ковер за софой и потянула за кольцо, откидывая дощатую дверь и демонстрируя пыльный земляной погреб с множеством полок и ящиков, из которого пахнуло сыростью.
Едва потянув носом, собака так и осталась равнодушна к их действиям, даже с места не сдвинулась.
- Желаете осмотреть полки с моим бельем? – поперла тут злая агрессия из внешне спокойной и непроницаемой женщины. – Или может сразу меня обыщете? Вдруг я прячу свою дочь под платьем?
- Ах, ты с…
- Уходим. – Шон сильнее оттолкнул его, обрывая ругательства и свистом забирая собаку. Пес быстро побежал вперед них, следом пошел и напарник, склоняя вслух эту женщину.
Шон сам прикрыл за собой дверь дома, бросив напоследок виновато и шепотом уязвленной и без того несчастной матери:
- Извините. Мы просто выполняем свою работу.
Глубоко дыша и пытаясь усмирить злобу, Сэди Хайри с минуту стояла неподвижно, не понимая, как можно было решить, что она сама прячет и удерживает дочь, еще в этом же доме?! Это было трудно осмысливаемо для неё. В голове не укладывалось, в прямом смысле этого выражения. Наравне с этим приходила мысль, что этим людям из участка плевать на её беду и ничем в поисках они не поспособствуют, разве что сделают вид, выполняя то, что требуется по уставу. Нужно искать самой.
Поэтому после обязательной вечерней молитвы Сэди переоделась, обула мягкие домашние тапки и прямо в них вылетела на улицу, снова не заперев дом.
Она намеревалась обойти сначала все улицы, потом ближние парки, скверы, зоны подростковых развлечений, а потом ту лесную полосу, прилегающую к другому концу города.

12.
Парки и скверы не дали каких-либо результатов, женщина увлекшаяся поиском, почти заблудилась в лесной зоне, но сумела выбраться и уже в сумерках устремилась под давлением идеи на обход домов, хотя бы того района, через который лежал путь дочери в университет. Эта мысль сменилась более явным действом – наведаться к той самой близкой подруге дочки и расспросить её лично.
«Странно. Очень странно то, что она сама не объявилась. Почему она не пришла ко мне? Почему…». – Сэди давно не чувствовала ног от усталости, она валилась с них от переутомления, но это не помешало ей возвратиться домой, сменить одежду и, после совершения намаза, снова покинуть дом. Перед выходом женщина все же прихватила телефон, на случай звонков из полиции или же от дочери, и снова устремилась искать теперь уже дом Эбби.
Точного адреса Сэди не знала, как-то мутно всплывали слова дочери о том, что подруга с матерью живут на одной и той же улице, и что дом Эбби где-то очень далеко и в самом конце, противоположном их дому – это и вело её до самого края дороги микрорайона, обрывающейся тупиком.
Осмотрев с сомнением дом и отдышавшись, женщина подбежала и постучала в дверь. Ожидала, что откроет Эбби и это докажет, что она не ошиблась с интуитивным поиском дома. Послышались за дверью голоса, кто-то в доме будто бы негромко перебрасывался словами, прежде чем открыть, кажется, сначала пытались выяснить, кто их незваный гость, решая, открывать или нет. Сэди предпочла отбросить эту свою мнительность и не делать поспешных выводов из своих домыслов.
Дверь отворилась, показалась за ней женщина, вроде бы опрятная, но что-то было в её облике отталкивающее. Возможно, то, что Сэди Хайри уже знала от своей дочери – о плохом обращении с Эбби. Ну, как плохом, просто безразличном.
- Доброй ночи, - Сэди поймала этот взгляд прояснения на себе от этой женщины, не знавшей её лично, но уже понимавшей, кто к ней пришел. Земля слухами полнится, а город – сплетнями.
- Доброй. Проходите, - слишком услужливо, вероятно, из сочувствия, предложила мать Эбби, не находя нужных слов и вопросов в данной ситуации. Видимо, она была хорошо осведомлена о положении гостьи. Но, от кого же?
- Нет, не буду отнимать у вас время. Я хотела бы поговорить с вашей дочерью. Эбби ведь здесь живет?
Вот тут и наступила пауза. Затяжная и неловкая. И Сэди уже знала, что будет дальше, но все равно продолжала неподвижно стоять за порогом и смотреть в лицо этой женщины.
- Понимаете ли…её дома нет. И я ума не приложу, где она. – Мать Эбби нервно потянула шеей, опустила взгляд. – Мы с ней не очень ладим, да и она у меня, знаете ли, не подарок.
- Ясно, - кротко ответила Сэди, повернулась, чтобы уйти, бросив через плечо. – Благодарю.
«Два голоса. Я четко их слышала. Один из них – Эбби. Эбби, которая намеренно меня избегает и даже мать её в том покрывает…». – От этого открытия стало неприятно на душе. Обличать их в столь очевидной лжи несложно для Сэди, но она не стала этого делать. Раз обе лгут, значит, им есть, что от неё скрывать.
Она сошла с дорожки и, перед тем, как покинуть этот район, с минуту стояла на тротуаре по ту сторону проезжей части и в раздумьях глядела на  двери дома, затем в окна второго этажа, в которых, как ей показалось, мелькали две тени. Потом, подумав, что ведет себя не лучше, чем дотошная белокурая соседка в летах за забором, отвернулась и медленно побрела обратно, рассчитывая зайти в какой-нибудь магазин, чтобы прикупить некоторые предметы кухонного быта (извела ведь почти все моющее средство).
Попав в ближайший супермаркет и увидев на прилавках среди фруктов большие оранжевые апельсины, которые нравились Махсе, женщина автоматически набрала с десяток, только на кассе вспоминая, что есть их будет некому, если дочь всё еще не вернулась. Возвращать товар Сэди не стала, взяла пакет с покупками и продолжила затянувшийся путь домой.
Мать брела, ничего вокруг себя не замечая, поглощенная мыслями, пока в какой-то момент вдруг явственно не пробился в её сознание громкий и дружный смех, прерывающий все её тяжелые думы. Вместе со смехом доносился отчетливо крик, такой странный, надрывный, словно человек, не умеющий выражать словами, силился сделать это единственно известным способом – своим криком.
Сэди Хайри огляделась. Она увидела слева от себя в парке возле кинотеатра миссис Бри, пытавшуюся отобрать у одного из хохочущих парней какое-то подобие фотокарточки в миниатюрной рамочке, очень важной для женщины в черном одеянии. Но, как только она протянула руки к нему, он подбросил рамочку парню напротив. Женщина к нему – а он бросает другому, и так по кругу гоняли эту несчастную.
Хороши забавы молодежи над больным человеком.
Перехватив пакет в левую руку, Сэди стремительно приблизилась, выгадав нужный миг, чтобы поймать свободной рукой рамочку, летящую к очередному хохотуну. Поймав, резко развернулась и подалась к отчаявшейся женщине, протягивая той этот важный предмет. Миссис Бри схватила двумя руками, прижала к себе, пряча на груди, и побежала испуганно и без оглядки прочь, боясь, что у неё опять отберут.
А Сэди Хайри ошарашено смотрела на подростков, притихших в растерянности от её неожиданного вмешательства: все как один были совсем мальчишками, года на три младше Махсы, не меньше.
- Почему вы такие жестокие?! – озвучивая вопрос, застывший в её глазах, появилась столь же внезапно сестра миссис Бри, только-только добежавшая и видевшая всё это действо со стороны.
Подростки в голос загоготали больше прежнего и, не давая вразумительного ответа, разбежались кто куда, рассыпаясь по парку и исчезая в его густо растущей зелени.
Сэди смотрела с сочувствием на неё, она не знала, стоит ли ей заговаривать или будет уместнее безмолвно уйти, так, будто она ничего не видела, ничего не делала и, вообще, её здесь не было.
- Признательна, что вы вмешались, - прерывая думы и сомнения миссис Хайри, начала разговор сестра горемычной матери, изучающе рассматривая и обегая глазами с ног до головы. – Редкость в этом городе такие, как вы.
- Вы о моем внешнем виде? – приняла на этот счет (привыкла принимать, у неё, в основном, так и было) Сэди. Она видела, как её обсматривает эта женщина, выглядевшая достаточно молодо. Напрашивался сам собой вывод, что она гораздо моложе сестры, свихнувшейся из-за своей потери.
- Нет, я о поступках.
- Не будь мне близко её положение, вряд ли бы я и заметила, что здесь происходит, - пробормотала Сэди, возвращая пакет в правую руку и припоминая, что ранее мельком натыкалась в городе на ту женщину в трауре, но никогда не придавала значения, не спрашивала, не интересовалась судьбой такого человека.
- То есть? – заметно удивилась сестра миссис Бри.
- У меня недавно пропала дочь, но никто не воспринимает меня и мои требования всерьез.
- С ней было также, - собеседница с грустью смотрела туда, где маячила на фоне стен серого кинотеатра и таких же скамеек её сестра в черном платье. – Она билась, как могла – никто не верил, заверяя, что её дитя, которое уже давно не дитя, всего-навсего убежало от чрезмерной материнской опеки. Она и детективов наняла и виновных нашла – не приняли. И дело тут даже не в недоверии. Все и всё прекрасно знают. Знают и покрывают.
Последовала пауза и за ней тяжелый вздох с выводом:
- Здесь крайне отвратительные люди. И город.
Мать Махсы, пораженная до глубины души сказанным, не находила слов и смотрела на эту поистине печальную женщину. Перехватив взгляд, сестра миссис Бри вымученно улыбнулась ей и протянула руку:
- Совсем забыла, я – Кет Уинсли.
- Сэди Хайри, - заторможено среагировала и та.
- Если ваша дочь вернется, хватайте её и бегите отсюда, - сказала очень серьезно Кет и сдвинулась с места. – Извините, мне нужно догнать сестру.
Зачем-то кивнув, Сэди долго провожала её глазами, чувствуя, как прогибается под ворохом вновь накрывших мыслей. Нервно повела шеей из-за нахлынувших мурашек, потеряно осмотрелась и опять выбралась на тротуар у дороги, чтобы продолжить свой путь.

13.
Она почти достигла поворота к своему микрорайону, как вдруг пакет в её руках, с силой выхваченный, улетел куда-то вперед и разорвался, разбрасывая по асфальту бутыли моющего средства и апельсины, покатившиеся в разные стороны от силы броска. Собирая свои разрозненные мысли и свое потерянное внимание, Сэди остановилась, силясь осмыслить произошедшее. До неё не сразу дошло, что пакет выхватили и бросили на дорогу, и сделали это специально – глаза её с опозданием выхватили парня впереди на самокате. Он притормозил впереди довольно улыбался, а рядом с ним чуть поодаль – еще трое таких же.
Лица показались знакомыми: это они издевались в парке над миссис Бри. Сэди обернулась на смех – еще трое на самокатах притормозили за ней, а страховали их неизвестные на машине, забитой вперемешку парнями и девчонками, высовывающимися из окон авто.
«Забились под завязку. Ошибется рулевой – и все калеки с вывернутыми шеями в больнице и апельсинами на прикроватных тумбочках». – Сэди Хайри, думая, скользнула взглядом по апельсинам и догадалась, к чему всё это. – «Эти парни с парка с серьезным подкреплением взялись меня уму разуму учить своей вшивой местью?».
Хмыкнув себе под нос, она снова задумчиво перебежала глазами по разбросанным там и тут апельсинам, и вернула взор на подростков, уже берущих её в кольцо. Даже самокаты свои побросали, где и как попало. Играя нахальными улыбочками и переглядываясь, они теснее жались друг к другу, смыкая круг и приближаясь к загнанной жертве. Прямо настоящие охотники, ружей не хватает.
Сэди выправилась, расправив плечи, подняла голову. Нисколько не тушуясь, не предпринимала попыток к бегству, как и звать кого-либо из ближайших домов не стремилась.
«Все равно предпочтут с интересом наблюдать из окон, оставаясь непричастными. Это же веселее…», - тут ей припомнились слова Кет Уинсли, и женщина подумала, что сестра миссис Бри в чем-то и права. Откуда взяться благонравным и воспитанным деткам, если нет такого примера от родителей? Улица не должна быть воспитателем, но здесь, похоже, только улица воспитанием и занимается.
Бесстрашие и высокомерие этой зарвавшейся «тетки», не знающей своего места, еще больше подхлестнули эту шпану: как по уговору, все как один достали из карманов кто и что имел – у кого-то блестящий нож-бабочка, у кого-то перочинный нож, пара пацанов поигрывала одинаковыми кастетами. Делали это с деланной показухой, намерено демонстрировали свое оружие, ожидая реакции, которую они привыкли получать: предложения откупиться, трусливое и паническое бегство или же истеричные вопли на весь район.
Но ничего из их арсенала не возымело действия на эту женщину. Как смотрела с максимальным равнодушием, сохраняя гордую осанку, так и смотрела она, не воспринимая их запугивание должным образом. Они у неё вызывали только смех, но Сэди его сдерживала, чтобы не ранить этих, обнаглевших от безнаказанности, но наивных и сопливых ребят, которых нисколько не боялась.
Поэтому, отпуская непристойные шуточки, из машины показались ребятки постарше, скорее всего, это были уже студенты. И у них на вооружении имелись биты, которыми они пытались усилить эффект данного запугивания. Еще, к тому же, круг, в который была взята Сэди, значительно сужался. Явно применяли уже раз сто проверенные на других жертвах методы.
- Почему она не плачет и не просит отпустить её? – раздался тоненький и насмешливый голосок из машины. Это одна из девчонок, которой это всё быстро наскучило, намекала хулиганам на более решительные действия.
- Она совсем не испугалась, - подбросила расстроено её подружка, высунувшаяся по пояс из окна. – Так не интересно!
- Вам мой плач и крики нужны? – безучастно спросила и обернулась на них Сэди Хайри, не понимая, как может девушка желать чего-то подобного, да и вообще, позволять себе находиться в компании таких подлых ребят. Она развернулась опять к парням, обвела их всех глазами. – Зря стараетесь, вас я не боюсь.
- Это мы еще посмотрим, - сказал один с битой и, устрашающе размахивая деревянным оружием, шагнул вперед.
- А ну отошли от неё! – раздалось откуда-то из-за машины, отвлекая внимание всех малолетних хулиганов от женщины, даже глазом не моргнувшей на угрозу парня. Это бежал к ним офицер полиции – Шон Фрай, который был вынужден на своих двух обходить улицы в поисках пропавшей девушки (Нельсон практиковал использование служебной машины в своих личных целях, из-за чего Шону нередко приходилось, скрипя зубами, находить иные способы передвижения).
Он как раз надумал нанести визит к матери, чтобы сообщить о том, какие меры предпринимаются для розыска пропавшей девушки. Шел офицер той же дорогой, с заметной разницей по времени в пути. Вынужденная остановка женщины позволила её нагнать и застать в опасном для неё положении.
Имея связи с Нельсоном Шердом, эта кучка малолетних бандитов не особо-то и струхнула от появления Шона, но главарь этой банды, получивший строгое предупреждение от Нельсона за очередной привод за данный вид вымогательства, предпочел не обострять. Дал знак, и все упаковались в машину, рассредоточились по самокатам и, будто поверженные, убрались восвояси.
Сэди, игнорируя присутствие офицера, размышляла про себя об этих хулиганах, которым одно веселье задирать беспомощных и беззащитных, таких, как миссис Бри. Себя к оным не причисляла, за себя-то она постояла бы.
- Почему вы не позвали на помощь? – вывел её из этих рассуждений офицер и продолжил жестко укорять за такую губительную беспечность. – А если бы они на вас напали и покалечили?! Разве не боязно за себя?
- Я боюсь Всевышнего, а не Его созданий, таких же, как и я.
Ответив ему, женщина прошла вперед, наклонилась и собрала в охапку бутыли с моющим средством, неповрежденные, почти – разве что этикетки поцарапались и глубокие вмятины по бокам образовались, но в целом – потеков не было. Вполне сносно, че.
Осмысливая её ответ, Шон Фрай, как завороженный вышел на дорогу и принялся собирать апельсины. Но только те из них, которые остались внешне целые, треснувшие плоды он забрасывал в урну, что находилась в двух шагах от него. Закончив со сбором, мужчина поторопился нагнать медленно бредущую к дому женщину.
- Вы не взяли апельсины, - показал он свой улов, прижатый двумя руками к офицерской рубашке. Штук пять уцелело.
- Отдайте нуждающимся людям. У меня их некому сегодня есть.
Эти слова тоже ввели его в ступор на несколько секунд, из-за чего вырвалось из него необдуманно.
- Есть будет дочь, ну, когда вернется… - тут Шон поймал в ответ от неё взгляд, полный недоумения и словно выражающий один лишь вопрос: «А когда она вернется?». Он поторопился увести немного в сторону от этой больной темы. – Вы, правда, не испугались этой толпы, способной причинить вам вред?
- Может быть, будь я в их возрасте и других убеждений, я приняла бы эти угрозы всерьез. И то, не факт. – Сэди Хайри, ощущая, что вот-вот свалится от усталости с ног, поторопилась дойти до дома и избавиться, наконец, от общества этого мужчины, не приносящего ей пользы. – Как можно бояться этих невоспитанных детей?
- Вы их недооцениваете.
- А вы переоцениваете. Лучше бы… - Сэди Хайри оборвалась, она уже стояла у калитки и видела у забора на точке привычного обзора свою соседку. – А впрочем, прощайте. Звать в дом не буду, не ждите. Не положено.
Сказав, прикрыла перед ним калитку, не давая пройти, а Шон Фрай спешил занести апельсины, так как не знал, что ему с ними делать. Да и в дом ему хотелось попасть, чтобы поговорить с миссис Хайри с глазу на глаз, но не вышло.
Настаивать он не стал. Проводил в молчании глазами до двери эту странную для его понимания женщину, поздоровался с соседкой, щурившей на него глаза, и пошел искать детей на площадках, чтобы раздать эти фрукты.
И освободить уже свои руки.

14.
Перешагнув порог и очутившись в гостиной, Сэди постояла несколько минут в темноте и всё же включила здесь свет. Осмотрелась, потеряно вспоминая про бутыли средства в своих руках, и поплыла мимо софы на кухню. Только-только расставила их по полкам и вздрогнула от завибрировавшего в кармане телефона.
То была мисс Карим. Адвокат, спросившись о самочувствии и позволив себе обмануться ответом матери, поведала о работе, проведенной этим днем: о том, как искала Эбби, которую не застала даже дома, но возымела разговор с матерью, отзывающейся крайне нелестно о собственной дочери и её похождениях. Затем она рассказала очень кратко о том, как  исключительно отрицательно описывали эту девушку её же приятели, знакомые, соседи, школьные товарищи и студенты, делившие с ней курс.
Явный вывод из всей проделанной работы мисс Карим по определенным причинам опускала, но миссис Хайри поняла всё, что та не договаривала, а главное, сдерживаемый на протяжении всего разговора вопрос юриста: «Как Махса могла дружить с такой девушкой?».
Ответа у Сэди не было, да и вопрос, в принципе, не был озвучен. Потому, мисс Карим, пообещав, что следующим днем приложит больше усилий для поиска мисс Милтон, строго наказала не изнурять себя, пожелала спокойной ночи беспокойной матери и отключилась.
Женщина, как стояла у раковины, так и застыла на неопределенное время, переваривая всё услышанное и не понимая, почему, если Эбби была столь отвратительным человеком и все это знали, её дочь дружила с ней? Почему?!
- Почему? – повторила она неосознанно вслух и попятилась, наощупь присаживаясь на стул, не задвинутый к столу. Потерла рукой лоб, чувствуя, как начинает бить в висках тупая боль, зажмурилась. Но не для того, чтобы унять или перетерпеть боль, а чтобы напрячься, и хоть что-либо путное вспомнить об этой подозрительной подруге дочери.
Не зря же, когда Сэди впервые увидела эту девушку в доме, то с усилием подавила зародившуюся неприязнь. Один только внешний вид, довольно раскованный и даже больше, чем просто вульгарный, уже вызывал бурю обличительных вопросов к дочери, сделавшей выбор в пользу этой девушки. Эбби звали её, как потом уже выяснилось. Но они давно договорились, уважать выбор друг друга, а раз так, значит, есть весомая причина, по которой чаша весов Махсы качнула в сторону именно этой вызывающе накрашенной, с виду легкомысленной и однозначно шалопутной девицы, ставшей подругой. Еще и лучшей.
Как потом в процессе бытового взаимодействия выяснилось и сейчас с трудом в разрозненной памяти женщины припоминалось, причиной являлась обыкновенная жалость. Разок и вскользь, когда они в саду собирали урожай яблок, Махса озвучила, на прорвавшийся из Сэди исключительно любопытный вопрос о данном выборе, что у Эбби очень тяжелая жизненная ситуация, что о ней не заботится мать, у неё нет отца, не кому им помогать, что с ней никто не хочет дружить…
Сэди часами сидела на стуле в темноте. Она вспоминала и вспоминала, продолжая тереть лоб и терпеть боль, сопровождающую этот зрительный заплыв в неясное, но свежее прошлое. Живо виделось только её собственное, хорошо скрываемое отношение к появлению в доме этой подозрительной девушки. То, что она именно подозрительная, женщина обосновывала для себя тем, что, подруга дочери всегда, когда бы это не случалось, старалась скорее уйти из этого дома, как только в нем появлялась Сэди. И вроде бы миссис Хайри никогда её не ругала, слова плохого не говорила, глазами за одежду не укоряла и своего отношения не выказывала, принимая выбор Махсы, но подруга все равно вела себя так, и не иначе. Сэди – в дом, Эбби – пулей за порог.
Это и тогда заставляло задумываться об этом явно подозрительном поведении, а сейчас – тем более! Но Махса никогда не видела в этом ничего предосудительного и на немой вопрос матери о порывистом уходе подруги, всегда находила какой-нибудь безобидный и вполне логичный ответ. Каждый раз разный и достаточно убедительный.
Тогда Сэди этого не сделала, сделала сейчас – подвела черту выводом: эти девушки что-то скрывали. Скрывали то, что происходило в их личной или студенческой жизни. Жизни, которой были связаны они обе. Иначе, почему Эбби бежала назад в университет и бежит ото всех и сейчас, а Махса так и не попала на последнюю камеру, затем и вовсе пропала?!
Устав от изнуряющих рассуждений, Сэди встала и направилась в ванную. Утопать в таких мыслях нельзя, не ей знать, как было, есть и будет. На всё воля Его, чтобы она там себе не напридумывала, это не имеет никакого значения в этой жизни. Приближалось время утренней молитвы, это важнее навязчивых и надуманных мыслей.
Уже утром, механически собираясь на работу, женщина допустила мысль, что плохо знала дочь, или же совсем её не знала.
«А, может, эта подруга на неё повлияла?», - отогнав эти пустые терзания, женщина и сегодня вышла в самую рань, опасаясь вести и сегодня транспорт. Самочувствие её было далеко даже от неудовлетворительной оценки.
Проходя мимо книжного и круглосуточного магазинчика, которого её глаза никогда прежде не замечали, Сэди Хайри зачем-то вошла в него. Из всего ассортимента взор сразу приковало свежее издание уголовного кодекса штата, лежавшее на самом видном месте: на первом же прилавке у входа.
Оплатив покупку и сунув тяжелую книжку в свою мешковатую сумку, женщина продолжила путь. А уже после изнурительного рабочего дня, она, вновь бдительно осматривая улицы и подростков, шагала домой и не замечала, мастерски подкрадывающихся к ней всё тех же мстительных, подростков, но уже без весомого подкрепления старших.
Сэди обратила на них внимание, когда достигла парка у кинотеатра, где они обличили себя и свое присутствие, снова взяв неустрашимую женщину в кольцо. Однако реагировать не пришлось. В этот раз, кто-то невидимый её глазу из недоступных обзору кустов, начал швырять в неугомонную шайку камни, гравий, чем и вызвал мгновенное переключение ребят на эту цель. Они дружно ринулись настигать неизвестного.
Миссис Хайри даже почудилось, что кто-то из них выкрикивал что-то про знакомую курточку, которую носит только Эбби, но она разумно приняла это за галлюцинацию или за обманчиво желаемое, на котором скоро помешается, если не прекратит думать об этом.
Приблизительно в таком ключе и прошел месяц: женщина ходила на работу, в перерывах от неё разыскивая дочь. Временами она пыталась подкараулить в университете Эбби Милтон и поддерживала связь с адвокатом. Нет-нет, попадала в весьма странные ситуации с этими задиристыми подростками. Странными они были, потому что каждый раз решались сами собой: то Шон Фрай появлялся и их спугивал, то Кет Уинсли возникала с угрозами обращения к офицерам полиции, то кто-то загадочный и неизвестный забрасывал этих негодников камнями, снова и снова забирая всё внимание себе.
Над этим всем Сэди мало задумывалась, тревожило её явно не это, лишая сна и спокойствия.
Но по-настоящему лишило покоя, пришедшее однажды в начале нового месяца тайное послание на телефон от незнакомца.

15.
Был очередной вечер, неизвестно которого, дня, Сэди не придавала значения выдуманному счету, словно робот выполняла положенные действия на работе и также автоматизировано совершала домашние дела, заставляя себя постепенно свыкаться с мыслью, что её дочь, поиски которой были безуспешны, просто взяла и сбежала из дома.
Этим вот вечером она, как раз закончив уборку на кухне и в своей молельной комнате, шла к софе, на которой лежал её телефон. Он подал сигнал раньше, чем руки взяли его.
Подумывая, что это адвокат или бесполезные детективы из участка с дежурными фразами, Сэди посмотрела на экран и слегка опешила. Номер был неизвестен, а текст был коротким и включал в себя название улицы с номером дома, а затем, через тире шли большие буквы, слагающие слово «ПОДВАЛ».
В считанные мгновения мозг матери сгенерировал бесконечность вариаций значения этого сообщения и её собственных действий, отсюда вытекающих. Но, перед тем как пулей выскочить за дверь, она благоразумно созвонилась с мисс Карим, в двух словах все передала и заявила, что немедленно направляется туда.
Не слушая опасений и возражений на том конце, Сэди Хайри сунула телефон в карман платья, накинула второй и большой плотный шарф на покрытую голову и побежала со всех ног. Могла бы быстро и на машине, да только она мало контролировала себя и почти не отвечала за свои действия – подскочило давление, а в глазах – муть.
К слову, и Лейла Карим после звонка тоже не сидела сложа руки. Конечно, это могла быть обыкновенная выходка всё тех же скучающих хулиганов, о которых она слышала от этой клиентки, раздобывших каким-то способом номер, чтобы повеселиться за счет такой злой шутки. А с другой стороны, если подумать,– этот аноним мог сказать гораздо больше, но предпочел дать только важные координаты, значит, серьезные обстоятельства его к тому принудили. Кем бы он ни был.
«Или же это похитители решили выдвинуть свои условия на нейтральной для них зоне…». – Мисс Карим рискнула доложить об этом двум детективам, занимающимся расследованием пропажи девушки, для чего стихийно покинула дом, чтобы скорее погнать машину к участку. Ведь, если это не похитители и не зловредные шутники, то миссис Хайри – в опасности.
Определенно.
Не знала ни мисс Карим, ни бедная мать, что звонок в полицию уже был сделан анонимом несколькими секундами позже отправленного сообщения. К сожалению, в этом городе такие анонимные звонки были не редкостью и чаще всего – шуточным розыгрышем, коим баловались почти все школьники. Потому неизвестным совершен был еще один звонок – в неотложку, после которого этот человек, как ни в чем не бывало, примкнул к группе приятелей, не подозревающих о предательстве, и направился по тому же адресу.
Когда Сэди Хайри оказалась в нужном ей микрорайоне, она быстро осмотрелась, ориентируясь по номерам и вычисляя поворот к дому, отмеченному номером «57». Отыскала и поворот, и дом, остановилась, чтобы перевести дух и свериться с данными из телефона, а затем тщательно пригляделась к двухэтажному особняку, отделанному декоративными мраморными вставками и колоннами, в окнах которого не горел свет. Никого. И во дворе – никого.
Женщина обошла дом вокруг. Он был замыкающим на этой линии и не имел высокого забора, вместо которого имелись всего-то лишь редкие и декоративные кустарниковые ели по периметру, не препятствующие проникновению человека. Сэди заметила с тыла низенькое окошко в доме, сквозь полосы жалюзи которого пробивался свет, а неподалеку от него – железную дверь со щелкой, из которой лился свет. Эту дверь как будто бы умышленно оставили не до конца прикрытой.
Мысли роились в голове. Что это за дом такой и, если Махса здесь, что она делает?! И почему, почему так четко было сделано ударение на подвале в сообщении?!
Таиться и прислушиваться у двери Сэди не собиралась, подбежав, потянула на себя и ворвалась в просторное помещение с низким потолком и бетонным полом, в котором застала, не совсем что бы врасплох, с дюжину ребят и девушек. Они с легким недоумением и вполоборота, оторвавшись от увлекательного занятия, глядели на вторгнувшуюся женщину.
Мигом обежав их всех глазами, она нашла в самом углу, прикованную за руку к водосточной трубе, которую лишь интуитивно опознала (настолько неузнаваемо было изуродованное лицо), дочь – Махсу. Ринулась сквозь податливо расступающихся очевидцев и явных участников в измывательстве над одним беспомощным человеком.
Сэди, не помня себя, рухнула на колени и не почувствовала боли подле избитой, изуродованной, раздетой и наполовину прикрытой какими-то грязными тряпками, дочери. Протянула руки, обеими касаясь синюшного и холодного лица, стараясь скорее его согреть и дать почувствовать свое присутствие. Тихо и по-матерински нежно позвала:
- Махса…
Открылся глаз, но лишь как реакция на прикосновения теплых и мягких рук, не помышляющих бить и истязать. Послышался шепот в ответ:
- Мама… - он был заглушен оглушительными сиренами полицейский машин, на звуки которых запоздало задергались и попытались разбежаться, кто куда все те, кто находились в этом подвале.
Не все из них успели скрыться: большинство ребят и девчат были перехвачены на дороге, улице и во дворе дома.
Сэди, не удостаивая происходящее и секундным взглядом и целиком поглощенная своим дитем, стянула с головы верхний большой шарф, оставаясь в одной черной, закрывающей аурат, балаклаве. Шарфом она заботливо и очень осторожно накрыла тело дочери, бьющееся в мелкой дрожи. Не слыша звуков, криков и безобразия творящегося вокруг неё, она смотрела только на своего ребенка и благодарила лишь Всевышнего, за то что, она нашлась живой.
Что конкретно случилось в подвале с этой девушкой и случалось на протяжении месяца – не ново. В хрониках различных стран и городов найдутся аналогичные и до жестокости правдивые случаи, закончившиеся куда более трагично. Похищение, удержание и издевательства над беззащитной девушкой коллективом подростков или же более зрелых людей с тем же больным и богатым на унижения воображением, является, по большей части, желанием одного особо жестокосердного лидера показать и доказать всем остальным, что его нужно бояться. Бояться и не сметь посягать на его авторитет.
Так было и в этом случае. Размениваться на детали, думаю, нет смысла, тем более что носилки с покалеченной девушкой уже заносили в подоспевшую с полицией карету скорой помощи под непрерывным надзором матери, не сводивших больше глаз с дочери. Да она не видела ничего, кроме этого тела на носилках!
А ведь если бы огляделась у порога в подвале, то без проблем опознала бы в единственном оставшемся подростке у двери – анонима, оцепеневшего на месте и с радостью ожидавшего, когда его обличат. Когда, как и всех, посадят в машину офицеров полиции…
Интересно, кто бы это мог быть?..

16.
В больнице за двери операционной мать не впустили, она вынуждена была отвести взор от Махсы и снова потерять её из виду. Оставшись стоять в коридоре, она вдруг разумно подумала, что лучше потратить это вынужденное ожидание с пользой: попасть домой и собрать вещи, которые вскоре могут понадобиться дочери. И ей.
Вызвав такси, быстро домчала к дому, где сменила чистые одежды и, после совершения молитвы, собрала всё самое необходимое в мешковатую сумку. Игнорируя свое нестабильное состояние, подхватила ключи от машины с подоконника, намереваясь сесть за руль. Сбивая воинственный настрой, зазвонил телефон, когда она открыла дверцу – адвокат попросила наведаться в участок для дачи показаний, уверяла, что это не отнимет много времени, так как самое основное Лейла уже сделала.
Подумав, что на машине везде успеет, миссис Хайри прислушалась и перестроила мысленный курс.
В участке, забитом подростками и их родителями (тех, кто успел подоспеть), адвокатами и самими детективами и офицерами, у Сэди, действительно, не отняли много времени на разговоры. Единственное – помешали сразу же уйти, Лейла попросила дождаться, пока она не завершит кое-какие дела.
И женщина сидела в ожидании адвоката в общем зале участка. Голову разрывало от смятенных дум, она сильно переживала и видела размыто это множество переговаривающихся подростков, рассредоточившихся стайками у стульев и стен участка – все они в нетерпеливо ждали своей очереди давать показания.
Странная мысль метнулась и сбилась с появлением Лейлы Карим, та коротко сообщала, что ей необходимо всё же остаться, чтобы представлять и отстаивать интересы своей стороны, а миссис Хайри лучше незамедлительно (не без скрытого намека было это произнесено Лейлой) вернуться к дочери.
Поняв всё, как нужно, не теряя времени, Сэди Хайри подхватила сумку, встала и, вновь обратив сбивчивое внимание на гудевших по углам подростков, застыла, осененная ранее упускаемой мыслью. Быстро достав телефон, в нем отыскала то самое сообщение, набрала номер. Полагала, что человек этот давно избавился от своего телефона, но попробовать всё же стоило.
Спрятав телефон в карман просторного и складчатого платья, она медленно пошла в сторону выхода, востро наблюдая за возможным дерганым движением подозреваемого анонима и тщательно прислушиваясь, чтобы уловить даже вибрацию. Но все потуги напрасны – слух и без того настиг противный и громкий звук кислотной музыки. В зале все притихли и уставились на девушку, доселе в одиночестве (ни родителей, ни адвоката) коротавшей время вдали ото всех – у самого выхода участка. И сильнее других её буравила глазами миссис Хайри, признавшая в ней ту самую подругу дочери – Эбби Милтон.
Девушка испуганно сбросила вызов, посмотрела прямо перед собой – на Сэди, она стояла в нескольких шагах от неё. Поняв, что именно произошло, Эбби убрала телефон в сумку, затравлено огляделась, опустила голову и пулей вылетела за дверь.
Присутствующие ничего необычного в этом не заметили, вполне логично: срочный звонок, срочный уход, пренебрегающий запретами офицеров полиции. Только лишь Сэди замедлилась, осознавая причины предыдущих пряток и такого поведения этой девушки.
«Эбби всё это время знала, где находилась моя дочь, и что с ней происходило…», - от этого покоробило и стало неприятно на душе. Времени на выяснения у Сэди не было, нужно успеть вернуться до окончания операций к Махсе, чтобы удостовериться, что никто к ней больше не подберется. Что не навредит больше, чем уже есть.
По пути все же приняла нелегкое решение – оставить все на совесть столь подлой девушки. Раз она спустя месяц написала о местонахождении подруги и сегодня виновато пустилась в бегство, значит, совесть у неё есть. И она точно не даст ей спокойно прожить эту жизнь.
- Все по воле Всевышнего, - повторила женщина мысль вслух и продублировала её сердцем, когда торопливо забежала в хирургическое отделение.

17. 
Она бродила подле дверей операционной около часа. За это время успела несколько раз переговорить с Лейлой, названивавшей каждые десять минут, и разок переброситься словами с Шоном. Он внезапно явился к ней с виновато-тревожным видом и очень тихо и почти заговорчески попросил, ни на секунду не оставлять дочь без присмотра. Такие намеки сложно было не понять, и Сэди поняла, что именно подразумевает это его тихое предупреждение: Махса – главный свидетель против всех, кто её подверг истязаниям и унижениям.
«От неё захотят избавиться. Если уже не избавились…», - несчастная мать отвернулась от отдаляющего полицейского и устремила взор беспокойных глаз на двери операционной, из которых как раз показался хирург. И, судя по его лицу, добрых вестей у него было немного.
Одна из них и первая – что мисс Хайри будет жить, но для этого пришлось ампутировать загнивающие конечности – обе ноги по колено и правую руку по локоть. Завершающие слова: «Состояние стабильно» - заглушили ненадолго боль матери, находившей утешение в том, что дочь, по воле Всевышнего, жива.
На этом мужчина в белом поспешил удалиться по неотложным делам – ждали два пациента с огнестрельными ранениями. Успел предупредить женщину, что скоро её дочь переведут в реанимационную палату. Следом за медсестрами в эту самую палату за дочерью бежала и Сэди, надеясь застать миг, когда настрадавшееся дитя откроет глаза, чтобы быть рядом с ней в этот миг.
С зоркостью ястреба наблюдала она за манипуляциями медсестер, чтобы не упустить даже мельчайшего подозрительного движения с их стороны, ведь не зря этот Шон выкроил время и явился лично предупредить об опасности, угрожающей дочери. Хоть что-то полезное сделал за всё это время столь бесполезный в её глазах человек. Оттого Сэди настроилась бдительно нести охрану подле изувеченной дочери, один вид которой не мог оставить её без слез.
«Нет ног, руки, изуродовано лицо…», - Сэди Хайри стиснула до скрежета зубами, подавляя внутренние порывы, взывающие к жестоким ответным мерам.
Но нет. Это не приемлемо.
Поэтому она перенастроила себя на другие мысли: что они справятся, что Махса поправится. Что она поспособствует всем возможным, чтобы Махса как можно скорее реабилитировалась, и они смогли уехать как можно дальше из этого города и от этих людей.
Думая о хорошем, настраиваясь на лучшее, Сэди сидела и не замечала, как опускается её голова, тяжелеют и опускаются веки, и она безвольно погружается в полусон.
Жутко вымотанная и уставшая мать дремала неспокойно, сидя на стуле у койки и каждые две минуты с ужасом распахивая глаза и находя дочь подле себе с изуродованным лицом. Слух её был напряжен, нервы на пределе, но усталость и моральное истощение брали свое – глаза миссис Хайри вновь и вновь предательски закрывались, а нутро обманчиво успокаивалось, уверяя, что дочери больше ничего не угрожает и она её больше никуда не отпустит. Под усыпляющие мерные звуки приборов, подключенных к дочери, женщина продолжала забываться и погружаться в недолгий сон.
В какое-то мгновение она вздрогнула, будто услышав шепот, улавливаемый чутким ухом. Послышался странный скрежет стекла, словно сопровождающий этот шепот, еще и прибор, подающий звуковые сигналы как будто стих. Сэди разлепила мутные глаза и тут же подскочила: у капельной системы стояла незнакомая медсестра, она что-то вводила через иглу в катетер. А рядом с затихшим устройством еще один незнакомец, который тянул руки к трубке, уходящей носовую полость перебинтованной девушки.
- Кто вы?! – раньше, чем они отреагировали, уверенные в своих действиях, но растерянные её ранним пробуждением, миссис Хайри очутилась подле медсестры.
Она оттолкнула с силой к стене, выхватывая из рук шприц и столь же молниеносно подбегая к выроненной ампуле. Подняв важную улику (но в голове женщины была лишь мысль одна: это поможет узнать, что вкололи и как нейтрализовать), заткнула под резинку своего рукава, а шприц, выставила иглой вперед себя. И, крепко сжимая его в руке, направилась опять к этим вторженцам и громко закричала:
- Убирайтесь!
Её ничуть не испугались и убираться не собирались: медсестра загнанно озиралась, ища возможность оттолкнуть эту женщину, забрать улики и проскочить таким способом к двери. Но это не находила безопасным – перво-наперво она нарвалась бы на иглу в руках матери, а потом уже всё остальное по плану побега. Поэтому девушка в белом подумывала пролезть под койкой, пока её коллега по устранению свидетеля уверенно напирал на Сэди, рассчитывая развязать бой и отобрать шприц и ампулу.
Но женщина оказалась не так проста, его выпады и попытки схватить и закрутить руки – провалилась, отпор он получил и даже в угол отлетел, отброшенный силой её удара.
- Сестра!! – отчаянно заорала Сэди, хотя из коридора к ней и так бежали медсестры на шум и грохот, вместе с дежурными офицерами, оказавшимися (так кстати) не на своем посту. Звала она не для того, чтобы себе подмогу организовать, а чтобы занялись скорее дочерью, время – важное мерило, даже секунда имеет вес. – «Особенно для Махсы сейчас…».
Выбежала, воспользовавшись этой суматохой, лже-медсестра, за ней, отбившись в спешке и панике, опрокинув тумбу и старшую медсестру на пол, бежал верзила в белом халате, бросивший попытки отобрать у женщины вещественные доказательства. Наряду с ним бежали, но не из палаты в коридор, а из коридора в палату доктора. Они вместе с уже присутствующими медсестрами засуетились возле перевязанной девушки: кто-то освобождал грудную клетку от повязок, кто-то подводил и готовил новую капельную систему, спеша реанимировать столь важный орган.
Но три разряда ничего не дали и была объявлена остановка сердца.
Не моргая глядя на Махсу, возле которой, как столбы, с опущенными в бессилии руками замерли, переглядываясь, люди в белом, миссис Хайри, ощущая боль в грудине и нехватку воздуха, силилась смиренно принять неизбежное. То, что должны были сейчас озвучить эти люди, то, что она и так уже понимает. То, что она принимает сердцем: Махса – мертва.
«Не раз и не зря прозвучали намеки, что от неё захотят избавиться, чтобы она не заговорила и не выдала всех участников. Они не успокоились бы, пока не получили этот результат…», - Сэди принимала это свое испытание, сердцем понимала, что для Махсы так будет лучше, это уготовано именно ей. – «Всё предопределено».
И Сэди Хайри покорно с этим мирилась.
«Но эти двое…», - она неосознанно вырвалась за двери палаты, ища глазами в коридоре тех вторженцев. Что-то требовало посмотреть вслед, найти и увидеть их непременно задержанными. Глаза выхватили эту пару в сопровождении офицеров далеко впереди, у входных дверей больницы. Но удовлетворения это нисколько не принесло.
Держась рукой за ближнюю стену и наощупь попятившись, она вернулась в палату, где её встречал один из докторов, чтобы с фальшиво-скорбным видом сообщить о смерти. Слушая, но не слыша его, Сэди смотрела на Махсу, на её девочку, которая и одного глаза своего не откроет, и одной рукой не обнимет, и ни одной ногой пола не коснется. И никогда её не позовет.
«Так, действительно, ей будет лучше», - промелькнуло в затуманенном от боли сознании женщины. Ведь Махса не пожелала бы никогда, даже временно, быть обузой своей матери, о чем часто говорила, когда их разговоры по душам заходили о том, что нужно делать (с точки зрения верования), если одна из них умрет или окажется в близком к тому положению. Разговоры эти обычно затевала Сэди, чтобы научить дочь, или же повторить уже выученное действие на случай смерти. У миссис Хайри давно и деньги были на это отложены и, соответствующий всем нормам, комплект с саваном приобретен и бережно упакован. – «Как быстро пригодился. Но не мне…».
Сэди Хайри, не внимая трогательным речам медсестер, соболезновавших и выходивших друг за дружкой, прошла к телу дочери. Коснулась рукой еще теплого, даже горячего, лица.

18.
В палате задержалась старшая медсестра, заглядевшись и растрогавшись, она опомнилась только тогда, когда вошла, спешно прибывшая, узнав об инциденте, адвокат – Лейла Карим.
Мисс Карим подъехала аккурат к захвату преступников. Сцену пленения застала в коридоре, по этому поводу тут же созвонилась с детективом и следователем, занимающимся делом этой девушки. Лейла догадывалась, но полной картины произошедшего не имела, поэтому торопливо прошла в палату и посмотрела на миссис Хайри. Поняв всё по ссутулившейся позе и замершей у койки матери, она несмело застыла позади.
Посмотрела на медсестру, утирающую слезу, и та приняла это за требование (а не вопрос) немедленно идти вон, что собственно, и сочла нужным сделать. Оставшись наедине, Лейла все же рискнула заговорить с клиенткой:
- Миссис Хайри, - адвокат подобралась на пару шагов ближе. Не представляя, каково это, и что сейчас испытывает эта несчастная женщина, которая потеряла свою дочь уже навсегда. – Мне жаль…
- Возможно, только вам, - послышалось очень тихо и неразборчиво, адвокат смысла точно не разобрала.
- Очень жаль, что я не сумела вам помочь в этом деле…
- Вы сделали даже больше, - чуть громче перебила Сэди Хайри, не сводя мутного взора с неподвижного тела. Не меняя своего положения, она протянула правую руку чуть в сторону и от себя, разжала ладонь, демонстрируя шприц небольшого объема, в котором сохранился один кубик неизвестного раствора . – Полагаю, задержанных отпустят. За неимением прямых доказательств. Сможете воспрепятствовать этому?
Покопавшись в сумке, мисс Карим извлекла из потайного и специального кармана пакетик, умело упаковала, подхватив им улику, и спрятала в сумку. Она посмотрела на вторую руку матери, протягивающую ампулу, неуловимо извлеченную из рукава сразу, как только был передан шприц.
- Вы… - Лейла, восхищаясь этой женщиной, успела запаковать и вторую улику, подумывая при этом нагрянуть в независимую лабораторию соседнего города. – Расскажите мне, что здесь произошло? Как вы смогли раздобыть доказательства?
Не поворачивая к ней головы, миссис Хайри поведала, как все обстояло. В подробностях описала фальшивых работников больницы и каждое их действие. А потом, всё-таки, оторвала взор с лица Махсы и обратила его прямо в глаза мисс Карим с суровым сопроводительным вопросом:
- Вы допустите, чтобы со мной обошлись так же, как и с миссис Бри? – тут снова эхом, в разрывающейся от боли, голове зазвучали слова Кет Уинсли: «Все всё знают. И покрывают».
- Приложу все усилия и этого не допущу. Но, вы же понимаете, что требуется вскрытие, полное обследование тела вашей дочери. Даете ли вы согласие на экспертизу?
Нет. Однозначно, на эти действия согласия давать Сэди не помышляла. Последовал логичный вопрос:
- Если скажу «нет», то я уже проиграла?
- К сожалению. Одним анализом вещества в ампуле и шприце мы мало чего добьемся, нужно, чтобы нашли это же вещество в органах. А это делается, сами знаете, каким способом.
- Вскрытием. – Сэди повторила сама и жестко добавила. – Я не только не даю согласие, но и устанавливаю запрет на такие действия. И законы меня не волнуют.
- Но это…
- Мне нужно похоронить дочь и скорее обо всем позаботиться. Как мой адвокат, вы сделаете всё, чтобы устранить препятствия к этому.
Лейла даже не скрывала, что растеряна от таких ответов.
- Вы меня поняли? – властно спросила Сэди, и та, кивнув, как будто зачарованная, зашагала быстро в коридор, чтобы решить как можно скорее все вопросы, касающиеся выдачи тела покойного родным и близким. И сделать, это минуя все законодательно установленные процедуры.
Над этим еще предстоит ей голову поломать.
«Нелегко будет», - мисс Карим вышагивала к нужному кабинету и уже набирала номер следователя, ведущего дело Махсы. Без него такой вопрос будет сложно решить.
А между тем, всё вело к тому, что дело будет двигаться не пользу миссис Хайри. Молодые люди в участке, задержанные на месте преступления, все как один, с честнейшими и невинными лицами заявляли, что не причастны к зверствам и побоям, совершенным в отношении мисс Хайри. Что они все не могли причинить ей вред, так как в тот злополучный подвал вошли за минуту до появления в нем матери истерзанной девушки. Повторяли в слово в слово, как по договору, что их всех позвал в подвал того дома неизвестным им человек, так и оставшийся анонимом.
«Наглая ложь! Налицо коллективный сговор, не раз и не два, ими уже примененный! И где же главный подозреваемый – сын хозяина этого дома – Фил? Почему? Почему именно ему удалось сбежать и оказаться чистеньким? И ему ли одному?!». – Мисс Карим натужно думала над этим, тщательно изучая протоколы дела. Из материалов расследования, которые она перебирала под зорким надзором следователя, вытекало, что участники двойного преступления – теперь невиновные свидетели, которым всё сойдет с рук.
Лейла Карим сетовала про себя, что требование миссис Хайри забрать тело без проведения вскрытия, только подыграет этим наглым и жестоким лгунам, привыкшим оставаться чистенькими и безнаказанными. Помешать этому могло только это.
«Иначе их не вывести на чистую воду». – Адвокат покосилась на следователя, чей жутко довольный вид наводил на мысли, что ему уже хорошенько уплачено родителями задержанных, чтобы он не допускал в документы разнящихся деталей и неточностей из ненастоящих рассказов «очевидцев». – «Если бы только этот аноним объявился и дал свои показания…».
Кусая губы, адвокат задумалась, а потом задала вопрос:
- Почему нет протокола допроса мисс Милтон? Не нахожу её свидетельствований. Разве что в общем списке фигурируют её данные, и на этом всё.
- Ребята видели, как она сбежала из отдела. Сама не объявится в течение дня – будут разыскивать.
«Полагаю, не найдут. А если и найдут, то – хладным трупом. Что ж. Пришло время сообщить то, отчего он подпрыгнет от радости…». – Лейла встала из-за стола, собирая копии материалов дела и пряча их в сумку, где покоились важные улики.
Ими она еще планировала навести шумиху. Ведь двое преступников, задержанных в больнице, вину полностью отрицали. Они обвиняли в нападении миссис Хайри, ссылаясь на её неуравновешенность и невменяемость, мол, они просто ошиблись палатой, а женщина накинулась на них в порыве какого-то приступа ярости и чуть ли не покалечила.
«Этим точно не уйти», - подытожила адвокат свой ментальный наполеоновский план и сдержанно уведомила следователя о желании матери касательно тела погибшей девушки.
В ответ получила некое ультимативное предложение, о котором необходимо было переговорить с Сэди Хайри.

19.
С выдачей тела, несмотря на все активные действия и старания адвоката, всё же возникли небольшие проблемы – бюрократические, в которых и увязла мисс Карим. И пока их не решила Лейла, ожидавшая этого мать, не допускалась без разрешения в морг.
Ожидать Сэди предпочла дома, по пути к которому и решила, как быть с местом захоронения, если кладбища этого города ей не подходили, а вывозить на родину – больше, чем просто проблематично.
Решение далось матери нелегко, принятие его умом и сердцем случилось к полудню: она вышла из дома в сад, обошла по переднему двору и оказалась сбоку дома, в той стороне, куда выходило окно комнаты Махсы. Между двумя старыми яблонями имелась широкая и пустующая зона, на неё и пал её выбор. Инвентарь нашелся в том пристроенном к дому закутке, женщина вынесла из него две лопаты, одну штыковую и одну совковую, и принялась за работу.
Земля была мягкая, рыхлая, сначала было несложно, но, по мере углубления, становилось заметно тяжелее. Болели уже руки, плечи, шея, саднили ладони и ныли бедра от перенапряжения. Сэди справлялась с этим и не останавливалась, только сделала перерывы во время обязательных дневных молитв.
Белокурая соседка, рьяно следившая за её домом, не видела, что там, в саду, делала Сэди, мешал торец дома, обрезая угол обзора. Она так и не сумела постичь тайный смысл занятия опасной соседки, почему-то уже облаченной в эти свои наряды темных и однотонных цветов. Даже нижний платок на голове, казался насыщенно-черного цвета. Пришлось сильно прищуриться, чтобы точнее разглядеть.
Да, платок разглядела, но она так и не смогла увидеть, что делала миссис Хайри. Зато прекрасно это было видно той, что уже битый час стояла напротив дома и через дорогу, застопорившись у дерева. Эбби Милтон по действиям Сэди вскоре догадалась – подруга мертва (открыто никто не афишировал это). И то, что сейчас видела мисс Милтон вызывало в ней бурю эмоций. Она очень хотела подойти, помочь хотя бы сейчас этой разбитой горем матери.
И как только девушка на это решилась и оторвала ногу, чтобы сделать шаг, женщина отложила лопату, побежала в дом. Минут через десять появилась в чистой одежде и с телефоном в руках и тут же побежала к машине.
Миссис Хайри спешила в больницу, мисс Карим сообщала о полученном разрешении на выдачу тела дочери.
Смутно подумывая про нечто подобное, Эбби Милтон продолжала терпеливо стоять на месте. Трусливо озираясь и опасаясь быть найденной, она намеревалась ждать возвращения этой женщины. Но всё же следовало бы где-нибудь притаиться, чтобы не попасться на глаза патрулирующим офицерским машинам.
Удобным показался куст с неведомыми фиолетовыми цветами соседки миссис Хайри, эта старушка как раз скрылась в доме, сразу, как только уехала мать подруги. Забор был невысок, девушка легко преодолела его и, прильнув к земле, поползла прятаться.
И выжидать в укрытии.
За этим позорным делом она волей-неволей вспоминала подругу и дни, проведенные с ней в университете и вне него.

20.
В первый же день, помахав рукой отъезжающей матери, Махса уверенно направилась к входу здания. Она с интересом все вокруг рассматривала и шагала вместе с потоком ленивых и болтливых студентов, не замечающих, или же профессионально делающих вид, странные действия у торца университета.
Никто на них не обращал и сотой доли внимания, хотя происходящее было достаточно приметно: рукоприкладство от неизвестного парня по отношению к той такой же девушке в редком кругу наблюдателей. Он несколько раз надавал хлестких и мощных, ни разу не шуточных, пощечин девушке, которая на ногах едва удержалась и почему-то промолчала, как и от следующих бежать и уворачиваться не стала. Наблюдатели не стремились остановить и образумить парня, веселее было просто смотреть.
Пошла против лениво-безразличного потока студентов только одна студентка – Махса Хайри, перескочив по две ступени крыльца, перешла с шага на бег и уже в следующее мгновение ворвалась в эту компанию ребят и девчат. Толкнула, опрокидывая наземь, в очередной раз замахивающегося под громкий смех окружения, парня. Не замечая ни предупреждающих возгласов толпы, ни возмущений парня, она обратилась к девушке с пунцовой щекой:
- Эй! – подошла ближе, заглядывая в это красивое лицо, если бы не эти позеленевшие уже синяки на шее и скуле под самым глазом. – Ты как?
Но та затравленно косилась за спину мисс Хайри, как раз нарисовался тот, кого Махса бесстрашно макнула тушкой в грязь – в прямом смысле: парень едва ли не во всю спину плюхнулся в лужу. Что, собственно, и разозлило его больше всего в поступке толкательницы.
- Смотрите-ка, наша Эбби подружкой обзавелась, - цедил он через плечо Махсы притесняемой девушке. Затем схватил больно за руку перед ним стоящую студентку и попробовал оттолкнуть в сторону.
Махса резко выдернула руку, развернулась и осуждающе вперилась в него глазами. Раньше, чем она что-либо предприняла, вмешалась эта самая Эбби. Отстранив Махсу, она зашла вперед и оказалась между ней и задирой. Торопилась дать ответ:
- Не подруга она мне! Знать её не знаю! – повернув голову, через плечо бросила той. – Уходи!
- Уйду, - отвечала спокойно и уверенно Махса, быстро соображая и громче прибавляя. – И немедленно доложу обо всех вас.
На эту детскую угрозу последовал натужный и раскатистый смех. Задетая этим, но не желающая в это углубляться, Махса взяла Эбби за руку и побежала, таща ту за собой вон из круга и к крыльцу университета. Но Эбби вскоре вырвалась, воровато огляделась и зашипела на неё:
- Не ищи себе проблем и проваливай! Я разберусь сама!
- Сама? Сама ты только оплеухи покорно получала.
- Может, заслужила.
- Чем же?
- Украла у него кое-что…
- Деньги? – озвучила Махса, внимательнее осматривая эту девушку.
- И время, - огрызнулась Эбби и зло добавила. – Иди, куда шла!
Она отвернулась и зашагала обратно к задире и его зрителям.
«Твое дело», - подумала Махса и поторопилась на занятия, на которые могла, но не хотела, опоздать в первый же день. – «Если уж утопающий не хочет принимать поддержку чужих рук, то бесхозным оранжевым кругом среди придурков я болтаться не буду».
Велико было её удивление, когда с десятиминутным опозданием в аудиторию под укоризненные комментарии лектора вошла Эбби и села на пустующую скамью рядом с Махсой, на которую посмотрела тоже не без удивления. Мисс Милтон не ожидала увидеть эту девушку в той же группе, но всё же собралась и сделала предельно безразличный вид.
Усмехнувшись, Махса ответила тем же.
А в перерывах между лекциями, когда следовало сменить один лекционный зал на другой, Махса заметила, что каждый в этом коридоре  норовить задеть случайно и неслучайно, толкнуть, дернуть за волосы и подставить ножку Эбби. А Эбби, будто поднаторевшая в этом, искусно уворачивалась, уклонялась и перешагивала все подстроенные ловушки.
«Изгой?», - мелькнула догадка. – «За что? Почему?».
Увлеченная любопытством, мисс Хайри стала наблюдать за этой студенткой. И чем больше это делала, тем сильнее удостоверялась в верности догадки. С окончанием лекций Махса постаралась скорее собраться и последовать за сокурсницей, поведение которой было умом не понять.
«Почему она просто всё терпит? Что заставляет сносить эти унижения? На слабую и беззащитную она мало тянет, наоборот…», - ошибочно думала Махса, принимая во внимание лишь дерзкий внешний вид мисс Милтон, которую, задумавшись столь беззаветно, упустила из виду.
Эбби Милтон словно испарилась, сколько бы ни искала её среди студентов и студенток Махса, а отыскать во дворе университета не смогла.
«Видимо, она еще и виртуоз исчезновений», - предположила девушка и, пожав неосознанно плечами, направилась к воротам университета. И не успела она пройти и пары метров, как вдруг была сильным ударом брошена в землю прямо в клумбу с цветущими лилиями, откуда она резко подскочила и поднялась, выискивая глазами того, кто её толкнул.
Он и не пытался прятаться. Тот самый парень, что не считал зазорным поднимать руку на слабую девушку, стоял и улыбался, а рядом – вся та же его дружная компания. Это раззадорило Махсу еще больше, терпеть подобное она не собиралась, каким бы количеством её ни пугали. Девушка ринулась прямо к нему, намереваясь дать отпор отнюдь не словесный.
Но преградила дорогу, невесть откуда взявшаяся, Эбби, что выставив руки, сдерживала её, шепотом силясь образумить:
- Если ты сейчас ему ответишь, дальше будет только хуже.
На Махсу это не возымело действия, она обошла Эбби и быстро подобралась к толкателю. Ткнула его рукой в грудь, вытирая об него же руку, испачканную землею.
- Смотри, чего ты этим добился, - усмехнулась она, кивая на грязный след на его белой футболке, которую он сменил после предыдущего своего падения в лужу.
- Ты что же, меня не боишься? – оскалился тот.
- Тебя я могу только презирать, - сказав и с презрением осмотрев его друзей и подруг, Махса отвернулась и вернулась к клумбе, подняла свою сумку.
Отряхнула, осуждающе обежав глазами Эбби Милтон, и пошла мимо неё к воротам. Стремилась попасть домой вовремя, чтобы мать не волновалась за неё.
Вскоре, в районе кинотеатра, её нагнала мисс Милтон. Эбби, забежав вперед и заглядывая в самое лицо, укоризненно спрашивала:
- Почему ты не послушала меня?!
- Ему было нужно именно это, верно? Чтобы я трусливо убежала плакать в кустах? Чтобы стало такой же, какой стала ты?
- Ты его не боишься?
- Не его нужно бояться.
- Чед – это страшный человек, а брат его друга…
- Мне безразлично, кто он, кто его друг, брат, сват. Я не позволю измываться над собой. Еще одна такая выходка – и он окажется со сломанной ногой.
- И как же ты ему ногу сломаешь? – засмеялась беспечно Эбби, нисколько не веря в такие возможности этой с виду хрупкой, пусть и хорошо сложенной, девушки. Ну, не тянула она на бойца единоборств.
- Я придумаю, как. Я умная, - не терялась Махса, тоже рассматривая лицо собеседницы. – Все твои синяки – от него?
- Нет, не все. – Эбби Милтон на этом вопросе заметно смешалась.
- Тебя еще кто-то притесняет?
- Меня кто-то только не притесняет, - поправила та.
- Почему же ты просто терпишь?
Эбби сконфуженно понурила голову, спрятала глаза, невнятно пробормотав что-то, прибавила:
- Извини, мне надо идти.
И убежала в сторону кинотеатра.
Махса и вслед не стала той смотреть, на лицо была ложь: Эбби просто взяла и сбежала от неудобного разговора, никуда ей не надо было, дураку понятно же.
Дома, разумеется, мягкосердечной матери было с горящими глазами и веселой улыбкой на устах рассказано о том, что больше всего впечатлило дочь в университете. И ни слова о том, что, она потенциально приобрела себе серьезные проблемы.

21.
Откуда было знать миссис Хайри, что студенческая жизнь Махсы Хайри однозначно не задалась.
«Из-за меня…», - так думала Эбби, очень сожалея, что посмела испортить такой безобидной студентке все начинания этой встречей, знакомством и дальнейшим сближением с собой. Мисс Милтон часто укоряла себя за это, но что поделать, и ей в этой жизни нужно было за кого-то зацепиться и крепко держаться, чтобы не упасть в удобный суицид всем своим притеснителям на радость. Ей нужен был человек, который не прогонит прочь, выслушает, даст совет и смело встанет рядом, поддерживая в тяжелой ситуации.
Почему же этим человеком оказалась именно Махса?
Потому что она, действительно, не боялась людей, которых боялась Эбби Милтон. Для этой девушки, проведенные дни с погибшей подругой казались наполненными относительным спокойствием, так как теперь нападкам противостояла Махса и внушала Эбби уверенность в чем-то подобном и со своей стороны. Не единожды Махса Хайри появлялась внезапно, будто из воздуха, и вмешивалась, мешая планам преследователей мисс Милтон, за что и сама подвергалась насмешкам или каким-нибудь иным пакостям.
Махса Хайри без страха могла проворно броситься вдогонку, нагнать и дать сдачи задире, подосланному к ней для подлого толчка, тычка или подножки. В таких случаях она безжалостно пускала в ход кулаки и всё, что попадалось под руку: могла и учебником швырнуть мгновенно в ответ и вслед и попасть им метко в цель. Могла и сумкой отделать. И никто не смел на неё жаловаться, сами ведь напрашивались. Да и мисс Хайри до жалоб не созрела. Даже матери.
Не успела.
Безусловно, Махса много раз выручала Эбби, путь та этого открыто и не просила. Никогда не просила, зная, что этим только навлечет на подругу беду. Так уж случалось, что Махса появлялась, не намеренно, в тот самый момент, когда к Эбби Милтон приставали недоброжелатели, главарю которых мисс Хайри в последний раз безжалостно сломала ногу. Как и обещала. Просто взяла и со всей дури зажала ему ногу дверью, до упора, когда он попытался ударить её ногой – ни за что.
Это и стало для неё точкой не возврата. Но она с первого дня понимала, во что ввязывается. Понимала, что ничем хорошим это противостояние не закончится, как и знала, почему Эбби всем не в милость. Сообразительная Махса разгадала сразу, из-за чего все кому не лень, цепляются к бедняге Эбби, принижают, унижают, задевают, гоняют по поручениям, как шныря, угрозами заставляют воровать и не только.
Во-первых: та была социально слаба. Нет, девушка не слабохарактерная амеба, вовсе нет. За неё некому было заступиться – отца нет, матери жизнь дочери, мягко говоря, не в приоритете. Братьев, что дадут за неё отпор обидчикам – тоже нет, сестер и подавно. Почему бы и не поглумиться над той, до которой никому нет дела? Даже если Эбби даст (а она в школьные годы не раз пыталась) отпор, сломить и сломать её коллективно не составит труда, что, впрочем, и было неоднократно сделано. Отсюда и вытекает эта вынужденность Эбби прогибаться под «сильных» за неимением «сильных» за своей спиной и молчаливо сносить и выполнять всё, что от неё потребуют.
Во-вторых: Эбби была необычайно красива. Вероятно, эта причина доставать и притеснять её, скорее относилась к ревнивым девушкам. И заносчивым парням, считавшим обычным делом попользоваться ею в удобное для себя время.
В-третьих: её сильно невзлюбил главный притеснитель, заставляющий плясать под свою дудочку даже тех, кому Эбби была безразлична во всех смыслах. Просто хотелось ему издеваться над ней и принуждать к тому свою компанию. Именно над ней. По причине того, что она когда-то посмела дать ему отпор.
Конечно, Эбби была не единственная такая в городе, притесняемая, страдающая от этого излишнего «внимания» к себе. Но, так, как с ней, и столь массово было только с мисс Милтон, которая с замиранием сердца ходила с подругой в университет, ждала и не хотела возвращения сына губернатора – Чеда, которому Махса сломала ногу.
Он обещал, «поставить её на место». На место уже была «поставлена» дочь миссис Бри, и еще одна малоизвестная девушка, не убоявшаяся его. На очереди – Махса, чего боялась и не знала, как это предотвратить, Эбби Милтон. На все опасения подруги Махса лишь отшучивалась, не принимая всерьез надвигающуюся угрозу.
А в тот самый злополучный день, когда Эбби обманом отослали в университет, Махсу силой затащили в машину и увезли в уже известном направлении.
От Эбби сначала скрывали местонахождение подруги, опасались, что побежит в полицию. А когда, загнанная в угол положением, девушка сама выведала информацию и пришла к особняку – её не впустили, угрожая тем, что постигнет та же участь. Но это её не напугало, поэтому в ход пошли угрозы близким: обещали поджечь дом её матери, заодно и дом Махсы.
Первое тоже не страшило, но второе условие – это уже было весомо, они были способны и на худшее. Вот и пришлось Эбби, оказавшейся в роли загнанной предательницы, метаться между совестью и страхом за чужие жизни, при этом умудряясь скрываться ото всех и забрасывать камнями шпану, севшую на хвост миссис Хайри.
Ну, вот, пожалуй, и вся загадочная история Эбби Милтон. Вернее, история двух подруг, всплывшая в еще свежей памяти девушки, рыдавшей тихо и в себя в чужих кустах у чужого забора, в которых просидела до наступления темноты.

22.
На звук подъехавших машин, Эбби попробовала высунуться из кустов, но, испугавшись попасться на глаза миссис Хайри, резко сползла обратно и вновь затаилась. Когда стихли редкие разговоры и шум двигателя грузового транспорта отдалился, Эбби выправилась, выглянула и посмотрела на закрывающуюся дверь дома, в который миссис Хайри, не позволив мужчинам зайти в него, сама затаскивала черный мешок.
Как только дверь захлопнулась, девушка забарахталась в кустах, торопясь вылезти и пробраться в сад, пока женщина её не видит. Оказавшись в саду между двух яблоней и перед вырытой широкой и изнутри странной для её взора, могилой, она остолбенела. Холм из земли рядом, с двумя аккуратно отложенными на него лопатами, ненадолго притянул её взор. Девушка, словно в этом миг, истинно приняла тот факт, что подруги уже точно нет, и что это были не просто её подозрения.
Эбби отняла взор и перевела его на крышу, на которой нравилось сидеть и грызть яблоки Махсе в обществе соседских кошек. Да и она сама не раз увязала с ней за этим беспечным занятием, напрочь забывая о проблемах и утекающем времени. С крыши глаза метнулись на закрытое окно, в котором не горел свет. Он был в окнах кухни, гостиной, пробивался через щели занавешенных окон, но был. А в комнате Махсы – вряд ли уже когда-нибудь будет.
Она, тяжело вздохнув, всхлипнула, опустила голову и начала тереть глаза, вновь наполнявшиеся слезами.
А в доме, женщина уже сдвинула немного к стене по диагонали софу, чтобы раскрыть и удлинить стол, стоявший у шкафа, наполненного разными побрякушками дочери в углу гостиной. Стол ей нужен был во всю длину. На чистой ткани, уже расстеленной на нем, располагалось тело, которое Сэди Хайри с трудом сама смогла освободить от транспортного мешка и на своих руках дотащить и опустить. Тяжести тела она не чувствовала, ощущалась тяжесть иного рода, но прислушиваться к ней не было времени. Оставшись в одном легком и несильно просторном, но чистом платье, она совершила необходимое омовение для себя и приступила к процедурам очищения, требуемым перед захоронением тела.
Собрав все кувшины, кружки и тазы, она вернулась в гостиную уже с нужным комплектом похоронных одеяний. Завершал процесс саван, в который она осторожно и очень аккуратно окутывала тело дочери. Закончив с этим, она несколько минут стояла у стола и смотрела на выполненную идеально работу. Никогда не допускала мысли, что придется и такое в жизни сделать. Со своей дочерью.
Промелькнула логичная мысль, как теперь, не загрязнив, донести это тело до могилы?
Дополнительную ткань для обволакивания она уже в уме подобрала, но на чем нести? Одной? Как? Как это сделать?!
Ответ вот-вот просился бы на ум, но, мешая, раздался скрип. Отворилась входная дверь, а Сэди много-много дней её не запирала, и сейчас, даже мысли не допустила, что кто-то может прийти и помешать, или же еще что-либо аналогичное. Поэтому, она с недоумением отвлекалась от своей проблемы поиска решения и повернула голову на девушку, переступившую порог её дома.
Девушку, которую Сэди столько искала…
Девушку, которую так ценила Махса…
Девушку, которую слишком поздно заставила шевелиться совесть.
- Мне нужна дверь, - прошептала тихо-тихо Сэди, это мозг запоздало выдавал необходимое ей решение. Не замечая, залитое слезами, лицо девушки и саму эту девушку, женщина, как в прострации, поплыла на кухню к фанерной дверце, ведущей в сад через тыловую часть дома. 
Ухватившись за ручку, приподняла, легко снимая её с нижних петель, а затем и с верхних. Дверь была легкая, узкая, как раз подходила для обозначенной цели. Она тщательно прошлась по ней тряпкой, счищая малейшие пылинки.
Эбби, оставшись в гостиной, боясь моргнуть, смотрела на плотно завернутый с головы (сказать бы, «до ног», но их нет) до колен в белое силуэт подруги. Казалось, что она там живая и задыхается, что нужно освободить её…
Она бессознательно протянула руку и приблизилась быстро к столу, словно боялась, что кто-то сейчас же унесет и спрячет снова.
- Не трогай! – оглушил тишину дома крик женщины, так вовремя вернувшейся из кухни со своими носилками. – Нельзя!
Прислонив снятую дверь к софе, она быстро подошла к Эбби и, не глядя на неё, пояснила:
- Нарушишь чистоту.
Но Эбби всё равно не поняла смысла сказанного, она далека от этого. Руку свою девушка одернула и сделала шаг назад, приняв всё на себя, мол, это она вся такая грязная, что ей нельзя ни к чему прикасаться в этом доме.
- Я хотела помочь, - невразумительно пробормотала она.
Сэди её не услышала, занята была – обворачивала тело прихваченной с кухни чистой и плотной тканью, чем-то напоминающей шторы. Завершив это дело, пошла за дверцей, которую уже расположила рядом на столе, чтобы осторожно и сразу переложить на неё тело.
Эбби Милтон дернулась было помочь, но вспомнив о том, что она грязная, потушила в себе этот порыв.
- Помоги, - сказала едва слышно Сэди, кивая на нижнюю часть обернутого тела, и Эбби преданно кинулась выполнять.
Вдвоем они переложили на дверцу тело, и Эбби подняла свой взор на эту мать, продолжавшую игнорировать её присутствие и даже смотреть на неё.
- Мне нужно вынести через кухню в сад, - сказала негромко Сэди, не имея желания нести через двор на глазах у соседки, которая как раз должна была выйти на свой смотровой пост.
- Я помогу, - отозвалась столь же негромко Эбби и крепко схватилась руками за края дверцы.
- Прежде возьми свою и мою обувь, расположи их за проемом кухни, - подсказала женщина, которая в жизни бы не хотела иметь себе такую помощницу. Но что поделать, в эти минуты только Эбби оказалась под рукой.
Девушка, между тем, резво исполнила требование и вновь вцепилась в фанерную дверь. Кивнув, скорее самой себе, Сэди взялась тоже.
Мисс Милтон было идти легче. Миссис Хайри, которая пятилась и шла медленно, чтобы не уронить и не выпустить случайно самодельные носилки, приходилось сложнее, но она ни слова не обронила, ни звука не издала. Замешкались они только на выходе из кухни в сад, наощупь попадая в свою обувь, а дальше – будто проще.
Будто.
В могилу сначала спустилась Сэди и заняла нужное ей положение, за ней Эбби, а потом они вдвоем стащили с края ямы дверь с телом, стараясь не нарушать горизонтального положения, чтобы не уронить. Рук им не хватало, но звать было некого, да и не до того им. Но, несмотря на все трудности, они справились и полезли обратно.
Эбби Милтон понадобилось время, чтобы отдышаться, она лежала прямо на земле, не замечая того, что делает и говорит миссис Хайри над могилой, завершая похоронный обряд. Она уже и за лопату взялась, и земли прилично накидала, а девушка все лежала и глядела в звездное небо. Не замечала она и собственного неясного бормотания и слез, вновь появившихся в глазах.
Потом Эбби все же встала на ноги и подхватила вторую лопату.
Вдвоем дело двигалось быстрее. Холм земли исчезал на глазах, вскоре от него не осталось ничего – разве немного земли, которую уже лопатами не соберешь. На этом остановилась, глубоко и громко дыша, миссис Хайри, а вместе с ней, отложив лопату, устало присела прямо у могилы Эбби.
Напрасно она думала, что на этом все, что мать Махсы выдохлась и пойдет в дом и с собой её позовет. Женщина и не думала о таком. Сэди Хайри пропала минуты на две в закутке с инструментами, откуда вышла, волоча за собой непосильную и, на первый и второй взгляд, неподъемную кувалду, с приваренной железной трубой вместо черенка.
Эбби испуганно подумала, что это для того, чтобы её – такую паршивую и гнусную овцу, добить, но нет. Сэди остановилась у этого же закутка, разглядывая его неравномерную кладку: то гранитный камень, то глыбы скал, а верх – из серого и пористого кирпича. А затем, неожиданно и быстро присев для большого толчка, с усилием оторвала кувалду от земли, толкая от себя прямо в эту неоднородную стену пристройки.
Второй удар – стена пустила трещины, а третий, для которого понадобилась длительная передышка, разрушил и осыпал эту некачественно собранную кладку, чуть ли не закапывая ноги разрушительницы под собой и окутывая её пылью.
Сэди успела отпрянуть от рушившейся стены. Из обломков ей нужен был именно этот крупный кусок глыбы, который она освободила от кирпичей, отбросив их в сторону. Хватая ртом воздух от усталости и изнеможения, женщина руками подталкивала и перекатывала эту неподъемную глыбу к могиле под изумленное созерцание всего действа девушки, давно выбившейся из сил.
Установив глыбу у изголовья, перепачканная с головы до ног, мать выпрямилась и посмотрела на могилу.
«Сделала всё, что в моих силах», - подумала она и оборвалась, так как заговорила девушка, так некстати, сбивая с мыслей. – «Почему она не уходит…».
- Миссис Хайри, - жалобно повторила свой зов Эбби, так как на первый та не отреагировала.
Женщина, всё еще избегая взгляда на неё, лишь повела головой в её сторону, говоря этим, что внемлет, но откликаться не хочет.
- Извините меня, я…
- Уходи.
- Если я могу чем-то еще…
- Ты не сделала этого, когда было нужно. – Сурово оборвала её Сэди, желая только одного, чтобы эта девушка ушла и больше никогда не появлялась у неё перед глазами. Она же намеренно старается её не видеть, игнорировать, чтобы у той возникли и желание, и возможность скорее уйти. Так почему она всё еще здесь?!
- Это было невозможно. Простите меня, - пролепетала девушка и слезно за этим прибавила. – Пожалуйста, выслушайте...
- Нет, - был ответ. – Не приходи больше сюда.
- Пожалуйста…
Сэди была непреклонна. Она не желала ничего теперь слышать.
«Это нужно было делать раньше!!», - слышала лишь остервенелый вопль внутри себя женщина, обращенный этой девушке. Внешне оставаясь суровым и жестокосердным монументом, внимания которого достойно только это погребенное тело перед ней, Сэди Хайри не реагировала.
- Пожалуйста, - повторила Эбби и, что-то, ей самой неведомое, побудило её броситься через могилу к ногам женщины. Сама она не понимала, к чему тянутся руки, к ногам ли, к подолу ли платья, или же просто к самой этой женщине в целом. – Выслушайте…
Мать, только что похоронившая дитя, пусть и не без помощи этой девушки, распластавшейся у ног, осталась непоколебима. Удостоила лишь секундным взглядом и твердым требованием:
- Уходи, - увидев, что к дому подъезжает узнаваемое авто мисс Карим, Сэди зашевелилась: огляделась, по-видимому, думая вернуться в дом. Но эта причитающая девушка у ног будто чем-то, все-таки, мешала. Женщина присела и попыталась подавить гнев и нетерпение в отношении подруги дочери. – Послушай, я тебя ни в чем не виню. Но видеть, не хочу. Никогда больше.
Поднялась, выпрямилась и твердо повторила:
- Уходи,
После чего устало заковыляла к проему кухни, лишившейся двери, которая теперь лежала под одной яблоней.
И там, видимо, лежать и останется.

23.
Эбби продолжала сидеть, не чувствуя собственных ног от перенапряжения после непривычно тяжелой физической и моральной работы. Когда мать подруги скрылась с глаз в кухне, она всё же поднялась и, пошатываясь, побрела через двор к калитке.
Это случилось как раз в тот момент, когда мисс Карим вошла в дом и прикрыла за собой дверь.
Адвокат так и не заметила такого важного и нужного свидетеля – Эбби Милтон, что побрела в ночи в неизвестность, никому теперь ненужная, вечно отвергаемая и лишь используемая. Она шла, как сломанный капризным ребенком, робот, спотыкаясь, дергаясь и неконтролируемо проливая слезы над той, кому была нужна – не как игрушка, как человек и подруга.
Мисс Милтон сама не поняла, как оказалась в глубокой ночи перед полицейским участком, в котором горел свет и через окна были видны дежурные офицеры полиции, среди которых не обнаружилось присутствие Нельсона Шерда, что только поддало толчка девушке.
Она, тяжело перебирая ногами, преодолела ступени и вошла в отделение, чтобы дать показания, которые рушили бы всю картину всего лишь безобидных очевидцев, нарисованную ушлыми подростками, их адвокатами и следователем.
Поэтому признания и свидетельствования мисс Милтон были зафиксированы и пущены в ход дела, но на следующее утро не приняты во внимание следователем, который только и сделал, что навел шум и панику в семьях подростков, против которых дала показания Эбби Милтон.
Это вызвало лишь одну реакцию – и не в пользу девушки, её заклеймили продажной клеветницей и аферисткой. Она подверглась гонениям: мисс Милтон пытались поймать разъяренные родительницы и заставить дать обличительные (самой себя во лжи) показания. Даже воздействовали через её мать, что теперь лишало девушку возможности попасть домой и полноценно пожить в нем – постоянно караулили у двора, но поймать и подловить, опытную в таких битвах, Эбби было сложно.
Что же касается позднего визита адвоката к миссис Хайри, то мисс Карим обязана была уведомить о ходе дела, которое вело к тому, что наказания за причинение тяжкого вреда никому нести не придется. То есть, все непричастны, и Махса каким-то образом сама себя приковала в подвале чужого дома и довела до такого состояния.
Сэди Хайри, слушая эту девушку, облокотившуюся в проем, ведущий в молельную комнатку, волоча ноги, бродила по гостиной, прибирая и возвращая предметы на свои места. Укоротила стол, и пододвинула его опять к шкафу, развернула в исходное положение софу, расстелила ковер, ранее собранный и убранный в кухню. Всё делалось неторопливо, задумчиво, будто нарочно, чтобы отвлечь саму себя от каких-то жутко пугающих мыслей и поступков, к которым призывало нутро. Она из последних сил наводила этот ненужный ей порядок, закончив с которым, посмотрела на адвоката.
Мисс Карим как раз завершила со своим пересказом всех её сегодняшних задач, которые считала невыполненными, что и выражала своим минорным лицом.
- Можете выполнить завтра еще одну? – сказала, растягивая слова и делая задумчивые паузы невпопад, Сэди, удивляя этим Лейлу. Адвокат думала, что клиент и краем уха не слушает её, получается, что, наоборот.
- Да, конечно. Что требуется?
- Не могли бы вы заняться моим увольнением? Не думаю, что захочу выйти когда-либо на эту работу.
- Вы не поспешны в этом решении?
- Я не передумаю.
- Хорошо, я зайду в магазин. – Лейла смотрела в лицо женщины и не находила в нем чего-то важного, того, что впервые в ней увидела – упорного стремления бороться, искать и идти до конца. Этого всего миссис Хайри уже не нужно. – Что-нибудь еще?
Та покачала головой и только потом вспомнила, что Лейла Карим – гость, хоть и поздний. Поэтому с усилием и севшим голосом спросила:
- Вы ведь не в обиде, что не предложила чаю?
- Мне он не нужен, вам – не помешало бы и поесть, и попить.
Сэди Хайри повела головой и опустилась на стул у стола, задвинутый спинкой к шкафу. Лейле это не понравилось. Она бросила свою огромную сумку на софу, туда метнула скинутый с плеч пиджак и, по-хозяйски уверено, зашла на кухню.
Обследовала буфет, холодильник, накрыла всем, что имелось из съедобного, и что она нашла, стол. Поставила чайник на плиту, затем вернулась женщине. Склонилась и взяла за руку, заставляя подняться и идти за собой не слушающимися ногами.
- Составьте мне компанию, - приговаривала она мягко, обессилевшей, изнуренной, морально разбитой и не находящей сил на сопротивление, матери.
Лейла не отстала от Сэди, пока не удостоверилась, что та выпила кружку сладкого и крепкого чая, съела немного булочки, которая завалялась с утра в сумке (хлеба в доме не оказалось, адвокат подумала, что еще зайдет непременно с продуктами). Выждав немного, для усвоения скудной пищи, она проводила хозяйку дома в её комнату, помогла переодеться. Обработала участки содранной кожи на ладонях, и, уложив её, как ребенка, накрыла теплым пледом.
- Я зайду к вам завтра, миссис Хайри, - сказала Лейла и покинула комнату. В гостиной немного задержалась, в раздумьях глядя на задернутое шторами окно. Слегка потянула в стороны руками, немного открывая зону для проникновения естественного света, и только после этого направилась к входной двери.
Она не услышала, как у себя в комнате поздновато заходится плачем женщина.
Как и обещала, адвокат наведалась ранним утром (побоялась затягивать, ожидая принятия привычных решений слабых духом людей) с провизией в двух бумажных пакетах.
Входная дверь была не заперта, а в гостиной – чуть светлее обычного, в ней и застала мисс Карим женщину сидящей на стуле у стола в гостиной. Этому Лейла порадовалась:
- Здравствуйте.
- Добрый день, - отозвалась хозяйка дома хриплым голосом. – Я уже поставила чайник на плиту.
Лейла попробовала на это улыбнуться, но вид Сэди, лишь механически дающей нисколько не нужные ей самой ответы, вызывал только жалость и слезы. Она, отвела взгляд, вылезла из туфель и, шурша пакетами, зашагала на кухню:
- Вы не передумали по поводу работы? – адвокат, отложила на время поход в магазин, надеясь, что миссис Хайри взвесит всё еще раз и примет иное решение. Лейла, никуда не спеша, помогала, без желания двигающейся по кухне, хозяйке дома. Юрист еще не знала о провальной попытке обличить себя и дать показания от мисс Милтон – это существенно повлияло бы на ход расследования, иначе её и след простыл бы – искать Эбби, столь важную свидетельницу нельзя было упускать!
- Нет, не передумала, - поздновато дала ответ Сэди, дрожащими руками подавая гостье чашки, она замедлено реагировала на вскипевший чайник.
- Тогда, я не буду у вас засиживаться. Съезжу сразу после чашечки чая.
Оповестив о том, гостья заняла стул напротив женщины и начала талантливо делать вид, что пьет и наслаждается чаем, но на самом деле она лишь следила за тем, чтобы пила и хоть что-нибудь ела миссис Хайри. В конечном итоге, удовлетворенная результатом своего визита и слежкой, адвокат вскоре попрощалась и, наставляя не забывать о самой себе, поторопилась по своим делам.
Миссис Хайри, не находя весомых причин для визитов, долго и прерывисто думала над тем, почему к ней зашла Лейла. Эти мысли постоянно сбивались другими, всё время разными и друг друга перебивающимися.
Настоящий покой в её душе и в голове наставал только тогда, когда она становилась на молитвенный коврик в положенное время. Но, стоило покинуть его и осознать себя и произошедшее, пустоту и тишину в доме, подлых и беспринципных людей, как вновь и разум и душа погружались в неконтролируемое смятение.
Изредка, среди ночи, ожидая наступления времени утренней молитвы, она могла простоять между яблонями в саду, который забросила и забывала даже включать полив. Она забывала обо всем. Копаясь в себе в поисках ответов на бесчисленные вопросы, она даже застывала без движения то на стуле у стола в гостиной, то на кухне, то у самого окна, у которого уже было бесполезно ждать возвращения дочери.
Так и проходили её дни. Теперь только так.

24.
В один из таких дней Сэди в задумчивой неподвижности уже около часа стояла у окна гостиной. Глядя (но ничего не видя) на дотошную соседку, решившую, что за ней следят, оттого и занимающуюся в ответ тем же, женщина утопала в своих тяжелых думах. Из них она выбралась тогда, когда, едва прикрытая дверь, распахнулась и вломилась взлохмаченная, побитая и раскрасневшаяся, заплаканная Эбби.
Захлопнув за собой дверь, девушка защелкнула её и подперла собой так, будто пыталась сдержать от дальнейшего выбивания тараном, но потом, отпрянув, шагнула и плюхнулась в бессилии на софу, с дрожью в голосе тараторя:
- Не гоните меня, мне больше негде спрятаться, родная мать и та, жалеть не стала…
Не дали договорить, перебили Эбби, заколотив в дверь, явно кулаком. Сэди медленно перевела заторможенный взор с девушки на дверь, за которой слышались женские нервные голоса. Столь же медленно вернула взор на незваную и нежеланную гостью и будто глазами задала вопрос ей, который девушка поняла без слов:
- Вас они боятся….а вы их – нет…
- И это, по-твоему, их остановит? – Сэди мельком скользнула взглядом по двери, гулко отдававшей удары в дом. Похоже, уже били ногами. Она обратила свое внимание к девушке на софе – босоногой, явно сбежавшей впопыхах и из дома от преследователей, также наскоро одевавшейся, при этом все же кому-то попавшейся. Об этом свидетельствовали покраснения, ссадины и царапины на её молочно-белом и таком красивом лице.
Гостья всхлипнула, кивнула и утерла нос. Несмотря на постыдное бегство, в слезах она уже не тонула, взор её не был труслив, и сама она не выглядела напуганной, а будто бы искала заветное время и место перевести дух.
- Что происходит? – спросила, сделав свое умозаключение, Сэди. – Вкратце, если сможешь.
- Я попыталась дать показания против некоторых участников.
- То есть, ты теперь играешь в жертву?
- Не играю, я и есть жертва. Но из меня хотят сделать лгунью.
Хозяйка дома, выслушав, молчаливо обернулась к двери. Увидев это, девушка встала и зашла за софу, опустилась на корточки за ней, прячась, хотя, прекрасно знала, что её видели заходящей в дом. Что-то по-детски наивное побуждало сделать это. Хотелось еще немного времени выкроить для передышки и дать решительный, и если нужно, смертельный отпор.
На очередном пинке в дверь Сэди Хайри надавила на ручку, отодвинула защелку и потянула на себя, представая перед вмиг обомлевшими лицами.
Две агрессивные женщины по ту сторону присмирели, растерявшись, увидев её. Они не знали и не подозревали, что здесь живет мать той самой замученной студентки, а не укрыватели наглой лгуньи, злостно порочившей их исключительно невероятно достойных деток.
- Что вам так срочно нужно, что вы аж ломитесь в мою дверь?
В этот момент, решив, что не нужно вести себя как трусиха, когда эта горемычная мать столь бесстрашна и спокойна перед этими людьми, встала и выпрямилась во весь рост за софой и Эбби.
Это пробудило и вывело из ступора разъяренных женщин:
- Ах ты тварь! – ринулась напролом одна из них, следом озвучивая грязные ругательства и проклятия.
Но Сэди преградила путь и четко произнесла, не без угрозы в голосе:
- Пересечете порог моего дома – приму за вторжение в частные владения и церемониться, обещаю, не буду.
Вторая женщина, стоящая позади, попятилась сразу, но та, первая – напористая, не сдалась:
- Мне не нужен твой чертов дом, мне нужна эта мерзавка!
- Я её не держу. Она – не на привязи, посчитает нужным, выйдет. Еще претензии?
- Пойдем, пойдем, - совсем сникла та из женщин, что держалась позади. Она хватала и тянула за руку, злобно косясь на Эбби. – Мы еще найдем тебя!
- Гадина! – выкрикнула первая, непонятно, кому из двух это предназначалось: Сэди или Эбби. И всё равно повержено сошла с крыльца и нехотя пошла к калитке.
Сэди закрыла дверь и впервые за долгое время сама провернула ключ в замке. И сделано это было вовсе не в целях собственной безопасности, что и удивляло её саму. После этого она прошуршала одеждами, подбираясь к окну, и наглухо задернула шторы, раскрытые когда-то дочерью перед последним выходом из дома и задернутые ею. И вновь потревоженные пару дней назад адвокатом.
Посмотрела на гостью.
- Рассказывать? – робея, спросила Эбби.
- Не требую. Мне в этом временном мире мало что нужно. Особенно рассказы. Тем более твои.
- Тогда я поблагодарю за то, что…
- Не нужно, – перебила Сэди. – Тебя бережет Всевышний, благодари Его. – Женщина обсмотрела девушку еще раз, медленнее и тщательнее. – Ты ела? Когда?
- Вчера утром.
- И с тех пор в бегах?
- Как только позапрошлым утром покинула участок – да.
Женщина, поразмыслив, кивнула, зовя за собой, и зашуршали по полу её одеяния. Девушка посмотрела на то, как стелется по чистому полу подол двойных и чистых платьев разных тонов и уронила взор на свои грязные ноги. Обувь она снимала ночью, когда взбиралась на дерево, прячась от преследовательниц, а в сандалиях делать это было сложновато. Подобрать не удалось, слишком рано выследили, пришлось когти драть, бросая все на свете.
- Мне бы ноги вымыть, - робко сказала она.
- Ты знаешь, где ванная…
В этот момент с омерзительным, режущим уши, звоном разбилось стекло и, перекатившись с подоконника, выпал на пол из-под шторы увесистый булыжник. Сэди не придала тому и малейшего значения, вполне ожидаемо для нее. Не задержав на камне и секундного взгляда, она продолжила путь на кухню. А Эбби, не рискуя приближаться к окну, на носочках убежала в ванную.
К тому времени, когда она сумела оттереть грязь с израненных и стоп и выйти в кухню, на столе уже стояла пиала с сыром, контейнер с хлебом и стакан холодного молока.
- Из горячего ничего нет, я больше не готовлю.
Холодно оповестив о том, женщина поплыла вон из кухни, но девушка остановила:
- Не уходите. Пожалуйста.
  Сэди Хайри обернулась и оцепенела у проема двери, глядя куда-то далеко и сквозь нежданную (ненужную!) гостью.
- Я знаю, что вы никогда в жизни мне не поверите, но просто выслушайте меня. Мне нужно вам это сказать, кроме меня, никто не скажет.
Сэди без какого-либо эмоционального проявления интереса прошла к столу, выдвинула себе стул и присела. Взгляд её был направлен на неведомую точку на столе – прямо перед собой, в то время как девушка не сводила с неё глаз в ожидании хоть капельки ответного внимания. Искреннего внимания, а не так хорошо скрываемого презрения.
Эбби Милтон опустила голову и заговорила:
- Ваша дочь – самый лучший человек, что был в моей жизни….
- И поэтому ты месяц наблюдала её мучения?
- Я не наблюдала, меня туда не пускали…
- Пускала я, что мешало прийти и сказать мне?
- Это могло навредить ей!
- Больше, чем навредило твое молчание?
- Вы не понимаете…
- Да, я не понимаю, - Сэди, продолжая смотреть куда угодно, но не на неё, говорила четко, медленно и спокойно. Голос не выражал ничего из того, что она сейчас чувствовала. – Не понимаю: зачем она связалась с тобой, зачем называла подругой, зачем столько возилась и жалела?
- Махса была слишком хорошей для этого города.
- А ты? Какая ты для неё? Была.
Эбби Милтон опустила голову еще ниже и попробовала продолжить:
- Какая бы я не была, Махса никогда не смотрела на меня так, как смотрели вы или жители города, парни и девушки, подлые друзья и подруги, соседи и знакомые. И даже моя родная мать. Махса не презирала меня с первого взгляда, не брезговала мною, и не боялась получить гору проблем, только за то, что не дает меня в обиду. За то, что не позволяла меня забирать, как дешевый товар с прилавка, не позволяла оскорблять и унижать – вот, вот за что с ней так обошлись!
- За заступничество? – пораженно спросила Сэди Хайри, вспоминая, как с детства учила своего ребенка не обижать других и заступаться, если это делают другие. Теперь она об этом, конечно, пожалела. – За это нужно насиловать, избивать и резать, жечь и калечить, держа на привязи в чужом подвале?
- Вы просто не знаете этих людей. Слово поперек, сказанное при всех – уже причина жестоко поквитаться. А Махса не только словом сокрушала, она и поступками их авторитетность опускала. Еще и ногу сломала…
- Я не понимаю…ногу? Как это, ногу? Кому?! Почему я об этом не знаю?!
- Махса никогда не жаловалась ни вам, ни мне, ни кому бы то ни было. Её стойкость и упорство в отказе признавать кого-то выше себя – её погубило. Ну и я, конечно же. – Эбби Милтон сделала паузу, чтобы перевести дух от своих скорых откровений. – Ногу она сломала из-за меня.
- Я не понимаю, - повторила Сэди, плохо усваивающая эту информацию своей гудящей от боли головой. – Кому она её сломала?
- Губернаторскому сыночку. Пообещала, что ему сломает, если еще раз её заденет.
- Причем же тогда здесь ты?
- Он задевал Махсу, за то, что она вступалась за меня. Мешала ему потешаться надо мной.
- Почему он это делал? Почему издевался над тобой?
- Не нужны были веские причины, я – сама причина. Я – есть, почему бы и не унизить меня? Таково его мнение, которое он навязывает всем, кто его боится, только из-за положения его семьи, - сказала Эбби и с яростью дополнила. – Все они этим пользуются и сейчас, мешая мне донести правду. Они всегда остаются в стороне, будто ни в чем не виноваты! Как и прошлые два раза, в этот – тоже хотят избежать наказания!
Женщина наконец-то подняла взор со стола и посмотрела прямо в глаза девушке. И промолчала.
- Мы должны им помешать! Даже ценой своей жизни, я не дам этому свершиться! Они получат по заслугам! Мы сможем вместе, если объединимся, жестоко отомстить и сделать так, чтобы они больше никогда не посмели причинять кому-либо боль ради веселья!
Сэди всё еще смотрела в упор в лицо своей гостьи. Перевела взор на стол, мельком прошлась глазами по нему и сказала:
- Ты не притронулась к еде. Мой долг накормить человека, нуждающегося в этом. Ешь. Если нужен кров – живи. Нужна одежда – дам, осталось что-то от… - Сэди болезненно вздохнула, опуская имя. – Но призывать меня к карательной мести и назидательным смертям, под напором собственного необузданного гнева не нужно. И речи свои заглуши, мои взгляды с твоими подростковыми суждениями не совпадают.
- И вы так ничего и не предпримете?! Вас устроит, что они будут жить, как и жили? Что они будут творить, что творили?!
- Мне что же, взять ружье и всех перестрелять? Достать из рукава нож и глотки разом перерезать? По-твоему, так я смогу заглушить свою боль или установить твою и мою справедливость?
- Хотя бы не терпеть в таком унылом молчании, подтверждая насмешки и ожидания двойного самоубийства!
- Вот, значит, чего теперь от меня ждут, - усмехнулась Сэди и после небольшой паузы мрачно сказала. – Пожалуй, я слишком сильная для скорбного суицида и слишком слабая для прощеного забвения. Жизнь мне дал Всевышний, я себя жизни не лишу, как и посягать на неё не дам людям. Можешь так и передать, тем, кто надеется на суицидальный исход.
Она встала из-за стола, похоже, подводя черту и обозначая конец этого необычного и неуместного разговора. Посмотрела опять на девушку и напоследок с нескрываемой жалостью сказала:
- Поешь, отдохни, переоденься и уходи.
- Не нужно мне всё это, я уйду сейчас, - уязвлено вскочила Эбби (задело, что эта женщина считает её главным звеном своих недоброжелателей) и вылетела вон из кухни и через гостиную из дома. Громко хлопнула дверью на прощание.
Сэди даже вслед ей не посмотрела. Она уныло побрела в ванную комнату, давно нужно было хорошенько прибраться в ней и разобраться уже с тем, что делать с вещами дочери.
Пора бы их уже собрать в одном месте и куда-то деть.

25.
          Эбби и не поняла, как очутилась в центре города. Позабыв про надобность скрываться, она опрометчиво у всех на виду брела по улицам, толком сама не знала, куда ведут эти босые и упрямые ноги, не желавшие останавливаться. Кутаясь в свою тонкую и уже грязную курточку, девушка бесцельно плелась, пока сигналы полицейских машин, не пробудили её из мыслей, подталкивая к скорейшей реализации идеи, пришедшей в виде самого удобного и обманчиво-легкого способа со всем этим покончить. Покончить раз и навсегда.
Сделав то, чего от неё многие ждут.
Суицид, ага.
Подходящим для него вариантом виделся вокзал, куда и привели в сумерках эти неутомимые ноги. Насколько ей было известно, в семь вечера должен был пронестись отсюда междугородный и один-единственный скорый поезд (а остальные её не устраивали) – экспресс, под который она и надумала броситься.
Нашла себе нужный перрон, на котором практически не бывало людей, здесь, в основном, загружали посылки и почту, которую не грузили в данный экспресс. Она спустилась на последнюю ступеньку и затаила дыхание, слыша, как издали приближается транспорт. Стараясь не смотреть в его сторону, чтобы вдруг от страха не передумать, Эбби согнула одну ногу в колене и приготовилась к прыжку.
Почти не раздумывала, почти не колебалась.
Все равно ведь никому не нужна, а той, кому хоть капельку была – уже нет. Правды слышать и принимать от неё нигде не желают, матери подруги – ничем помочь не может. Еще и эта мать Махсы и поддержать её стремления не пожелала, встретив все геройские начинания типичным презрительным укором.
В голове живо всплыло то, как посмотрела эта женщина на неё, и стало стыдно за собственные порывы и желание открыться. Ну, ничего, скоро всё забудется, исчезнет вместе с ней и закончится…
Экспресс неминуемо приближался, оглушая и разрывая перепонки.
- Слишком сильная для скорбного суицида и слишком слабая для прощеного забвения... – прошептала, вспоминая слова Сэди, девушка и вернула ногу вновь ступеньку, успевая за доли секунды сделать еще один шаг назад, прежде чем экспресс пронесся перед её носом, притормаживая и протягивая за собой вагон за вагоном.
Провожая широко открытыми глазами экспресс, оглушающий скрежетом, скрипом и ревом, повторила громче, намерено самой себе:
 - Слишком слабая для прощеного забвения…
Она, потеряв всякий интерес к тому, что легко и преждевременно могло оборвать её жизнь, наклонилась, подобрала отколовшийся кусок плитки с выделенной сбоку от перрона тротуарной дорожки, и рванула прочь от станции вокзала назад в город. У неё назрел план, у неё появилась цель. И она поняла смысл, данного скрытого ответа миссис Хайри, и плевать, умышленно женщина это сделала или нет.
Эбби Милтон в глубоких сумерках преднамеренно свернула от здания вокзала в разбитый переулок, который мог окольными путями привести её к дому Нельсона Шерда. Этот поганый офицер находился дома, его личный автомобиль, припаркованный во дворе и горевший в окнах свет – подтверждали это. Затаившись в кустах по ту сторону дороги, Эбби недолго следила за домом, а потом, размахнувшись и приложив все силы, бросила в стекло машины кусок плитки, который протащила в кармане с собой для этой цели.
Разбилось стекло, завизжала сигнализация. А Эбби дала деру, и побежала она к дому, в котором дверь будет открыта, пусть и не для неё.
Этим же часом Сэди, закончив дела по дому, неторопливо вытаскивала из шкафа в гостиной и раскладывала по коробочкам на столе разные предметы и безделушки дочери: декоративные флаконы и пузырьки с духами, разнообразную и будто бы нескончаемую косметику. Были различные кольца и бусы, браслеты и какие-то мелкие игрушки в виде брелков, книги с тетрадями и блокнотами и много всего прочего. А также предметы гардероба – женщина складывала их рядом с множеством разноцветных пластиковых коробочек в разные стопки. Одежды было не так много, как всего остального. Обуви – итого один картонный ящик под столом уместил.
За этим занятием и застала её Эбби Милтон, когда внезапно ворвалась в дом, в котором несколько раз недвусмысленно дали понять, что видеть даже тенью на пороге не желают. Не дожидаясь вопросов и укоров, всполошившаяся Эбби, захлопнув дверь и отринув все официальности и правила, заявила:
- Я поняла твой ответ!
Медленно повернув голову, Сэди Хайри непонимающе посмотрела на позднего визитера, которым опять оказалась Эбби. Снова Эбби.
«Почему бы ей не забыть дорогу к этому дому? Махсы здесь больше нет!», - подумала она, не успевая задать свой вопрос.
- И я…. – тут уже запнуться пришлось Эбби, к дому подъехала машина с мигалками, Нельсон быстро вычислил по видео-регистратору в машине, кто разбил его лобовое, снял с патруля Шона, заставляя того вести себя поздним вечером черте куда, чтобы приструнить какую-то там невыносимую девчонку.
- Нельсон… - испуганно пробормотала девушка, не ждавшая столь скорой погони, пленения и расправы.
Равнодушно смотрела через щель между шторами во двор и Сэди, она увидела выходящего из машины отвратного мистера Шерда. Посмотрела на девушку, что до сих пор была босой, и билась теперь в дрожи вовсе не от холода.
- Объясни, быстро, - строго потребовала Сэди. Не сдвигаясь с места, она глазами контролировала приближение офицера. Второй, похоже, пока предпочел остаться в машине.
- Я разбила машину Нельсону, - озираясь на дверь, пролепетала та. – А он нашел меня.
- Выйди через окно Махсы на крышу, лезь по веткам на яблоню. Там слабое освещение. Живо! И без шума…
Последние слова уже летели в спину, Эбби только-только скрылась на мансарде и в дверь забили кулаком. Не торопясь открывать, Сэди сложила ровно последний зеленый свитер, распределила равномерно в стопке и зашагала к двери.
Открыла дверь и в молчании подняла взор своих мутных глаз на одного офицера, с презрением перевела на второго, приближающегося со связкой ключей.
- Добрый вечер, - это был офицер Шон Фрай, который только подъехав к этому дому узнал, где намерен искать нашкодившую девчонку напарник. Напомнил себе заодно, что надо бы не забыть про сочувственные речи по поводу смерти дочери. Да только так ли все просто?
Нетерпеливый и вспыльчивый Нельсон, буквально лез напролом в дом, с агрессивным вопросом:
- Где Эбби?!
Не пропуская его и стоя твердо перед ним, Сэди спокойно ответила встречным вопросом:
- Я должна знать, где Эбби?
- Она побежала сюда, к этому дому!
- Почему же к этому? Мало домов на этой улице? Может, показалось, что к этому? Вы ведь не умеете искать, только делать вид. К чему же такие заявления?
- Нужно обыскать дом! – распаляясь еще больше от этих едких выражений и бесстрашия женщины, Нельсон Шерд стремился проникнуть в дом, найти Эбби. Девушка была нужна ему не только для призыва к ответу за порчу его имущества, но и чтобы поймать, доставить в участок и угрозами заставить дать иные показания. Он давно следил за Эбби, но та умудрялась каким-то чудом ускользать от него. Всё время.
- Обыск без ордера не проводят. – Сэди притянула дверь к себе, собиралась запереть её и этим избавиться от противных ей людей. – Он у вас есть?
- Уходим, - сказал Шон Фрай, что и подтверждало отсутствие у них соответствующего сопроводительного документа.
- Она здесь! – рявкнул напарник и, одной рукой толкнул с силой дверь, второй – женщину на своем пути, которая, уворачиваясь от его прикосновения, впрочем, сама отошла, пропуская в дом его и рукой касаясь рукава другой руки. – Осмотри сад!
  Офицеру Фраю приходилось подчиняться.
А Нельсон, обогнув софу, уже вбегал на кухню, в которой негде было прятаться: все шкафчики – навесные, а нижние – слишком маленькие даже для Эбби, в гостиной то же самое, в спальне – вообще нет шкафов, какая-то напольная длинная вешалка. Была еще одна комната с гардеробной без дверей и непривычным взору маленьким ковриком, в которую ему даже заходить не имело смысла. Оттого он резво вбежал по лестнице наверх – но и здесь никаких шкафов: низкая кровать, под которую только кошке пролезть, и окно.
Офицер бросился к окну, толкнул створку и глянул на крышу – никого. Только ветки яблони, что касались и почти лежали на крыше, и царапали тонкими концами раму.
Разочарование скрывая, мужчина спустился и вновь оказался в гостиной. Посмотрел по-волчьи на хозяйку дома, все еще стоявшую на том же месте у открытой настежь входной двери.
- Я сообщу об этом адвокату, - сказала она. – Вы злоупотребляете полномочиями. И вам это с рук не сойдет.
- Всегда сходит, - оскалился тот, приближаясь и пользуясь тем, что Шон еще не вернулся из сада. Мистера Фрая задержало нечто. Он распознал в саду явно свежую могилу, у которой в оцепенении и замер надолго. Задумался настолько, что не заметил девушку, слезающую с дерева и по крыше подбирающуюся к окну мансарды. – Сойдет и это, сколько бы твоя выскочка Карим не напрягалась! Как с доченькой облажалась, так и с тобой будет!
Расстояние между ними сокращалось, рука Сэди практически была во втором рукаве. Что же там у неё, и что сдерживает эту женщину от решительных действий? Явно не страх перед ним и законом, который этот человек собой представляет. Сэди этого не боялась, она потребовала отважно и вполне вежливо:
- Убирайтесь из моего дома.
- Я знаю, что Эбби здесь! Видел, как она заходила в твою дверь не один раз! Где ты, дрянь, её прячешь?!
Нельсон Шерд наступал, оттесняя женщину к стене у распахнутой двери. Отступая, лишь для того, чтобы избежать соприкосновения, Сэди без страха, смотрела в упор в лицо, в голове её назойливо закрутились все те же слова Кет Уинсли. Миссис Хайри сильнее удостоверялась в правдивости этих слов.
- Так я тебе и сказала, - усмехаясь, назло ему ответила она. – Ты не найдешь её, а я – никогда не скажу тебе, где она.
Разозлившись не на шутку, офицер выбросил руку вперед и схватил за шею рукой, собираясь не то придушить, не то пригвоздить плотнее к стене.
- Хочешь, закончить как дочь? Я тебе это устрою, – зашипел в лицо ей Нельсон, поднося к шее женщины вторую руку и сетуя, что эти ткани мешают ему плотнее обхватить и причинить больше боли.
- Убери от неё руки! – выдала свое присутствие Эбби. Она, с телефоном в руке, ведущим прямую трансляцию прямо на самую популярную площадку сети, стояла позади. В нескольких шагах. Нельсона она больше, чем просто хорошо, знала и боялась подходить ближе.
- Ты откуда взялась, мерзавка… - Нельсон Шерд оборвался, заметив в её руке телефон, издающий знакомые звуки. Он знал эту популярную сеть города.
- Ты что творишь?! – огласил и свое присутствие Шон Фрай. Он торопливо шел к дому, чтобы выразить уже свои соболезнования, но увидев, что вытворяет несносный напарник, позабыв про всё, побежал со всех ног. – Отпусти её, немедленно!
- Нет!
- Руки уберите, - сохраняя спокойствие, но, уже чувствуя, что вот-вот задохнется, произнесла Сэди. – Предупреждаю…
- Ты, меня? Предупреждаешь?!
Шон Фрай шагнул вперед, намереваясь оттаскивать проблемного коллегу. Эбби зашла за софу, чтобы иметь препятствие в случае нападения на нее, ну и для лучшего угла съемки. Так лучше было видно, что творит беспринципный офицер полиции – Нельсон Шерд.
В эти же секунды блеснуло лезвие ножа в руке Сэди. Она полоснула им по рукам и выставила вперед себя, крепко держа рукой и угрожая им мужчине, вмиг отпрянувшему от неё.
- Это покушение на сотрудника при исполнении!! – заверещал радостно, но на самом деле тому не радовался, офицер Шерд. – Ты еще ответишь за это! Я засажу тебя за нападение и хранение!
- Что ты несешь… - Шон Фрай пытался влезть между ними, но решительность и нож в руке женщины, вынужденной обороняться его останавливали. А еще хладнокровие и полное спокойствие миссис Хайри, говорившие о необычайном самоконтроле.
- Это – самозащита в ответ на несанкционированное проникновение и домогательства, - твердо и спокойно чеканила Сэди, её было не запугать ничем. Шон заворожено смотрел на неё и не мог не восхищаться.
- Отнекивайся, как хочешь, без свидетелей это бесполезно! – почти смеялся, Нельсон.
- У меня есть свидетель.
- Ей никто не поверит! – Нельсон видел, как Сэди Хайри смотрит на свидетеля – Эбби, всё еще ведущую съемку. А это самое настоящее доказательство, с привлечением большого количества очевидцев. – Даже не пытайся!
- Попытается! – вмешалась Эбби, подтверждая свое участие на стороне Сэди Хайри. А это еще больше подстегивало Нельсона скорее избавиться от Эбби Милтон. И этой опасной матери.
- Ах ты…
Подойти к Эбби Милтон ему не удалось.
- Эбби! Звони в полицию и мисс Карим! – подбросила второй рукой девушке свой телефон Сэди Хайри, сбивая с намеченных целей офицера. – Заяви о насилии и вторжении. И файлы свои приложи.
Придерживая свой телефон поближе к себе, чтобы никто не отобрал, девушка уже нашла номер адвоката в телефоне и набирала её.
- Покиньте мой дом! – наконец-то агрессивно повысила голос женщина. – Вон!!
«Я вам еще устрою!», - подумал, оттягиваемый Шоном на крыльцо, Нельсон Шерд.
Оттянув и вытолкав его, Шон Фрай повернулся, чтобы опять войти, принести искренние извинения за буйного коллегу и глубочайшие соболезнования за дочь, но Сэди Хайри захлопнула с силой дверь, не желала она ни видеть, ни слышать его.
Делать нечего, офицер не стал опять тревожить эту мать, оскорбленную их поведением. Пошел вслед за ругающимся и клянущем этих двух мерзавок на чем свет стоит, Нельсоном.
- Это мисс Карим, - не давая опомниться, протягивала женщине телефон Эбби, напоминая той о требовании звонить.
Сэди взяла трубку и постаралась сдержанно пересказать всю ситуацию с этими полицейскими, почему-то утаивая (не нарочно, просто привыкла, что одна сталкивается с проблемными людьми города) о наличии, такой нужной Лейле, Эбби.
О ней утаивал в своем скором донесении и Нельсон, чтобы не фигурировала она там, где ему невыгодна, когда оформлял свою заявку на обыск дома, в котором намеревался отыскать этот нож и доказать, что Сэди сама с ним на него набросилась. Далеко идущие планы, что сказать. Шон на это мог только молчать, не хотелось обзавестись проблемами, связанными с потерей работы. Нельсон легко мог тому посодействовать.
Отложив телефон, Сэди посмотрела на Эбби, потом на нож в своей руке. Задумалась, с чего всё это началось, что же подвело её к тому, что она взялась за оружие, пусть и в защиту себя. Как бы она не передумывала и перебирала все имеющиеся варианты – всё снова и снова упиралось в визит Эбби Милтон.
- Зачем ты пришла? – задала Сэди, вытекающий из этого, вопрос.
- Надоело сидеть на дереве. И как вовремя мне это наскучило, как раз этого проходимца прижучить! – девушка, довольная собой, что-то делала в телефоне, который быстро спрятала в кармане курточки.
- Нет, я спрашиваю, зачем ты сегодня пришла ко мне? Почему нарушаешь мой покой? Что тебе от меня нужно?
- Это нужно нам обеим. Признай это. – Эбби видела, как женщина в недоумении щурится в ответ. – Неужели еще не понятно, что он знал и знает всё, что случилось с Махсой? И неужели не ясно что он не оставит в покое?
Сэди смотрела на неё с еще большим недоумением, хотя, самой себе могла уверено признаться, что в том же заподозрила этого неприятного офицера, но как обычно, списала всё на свою порицаемую мнительность.
- Отдай мне нож, - Эбби подошла и протянула руку. – Он придет сюда с обыском, не сегодня, так завтра. И, если найдет – проблемы не решит и твой феноменальный адвокат.
- А к тебе, что же, не придет? – недоверчиво смотрела на неё женщина.
- Так я его не дома буду прятать. У меня есть места поинтереснее.
Позволяя забрать из своей руки нож и глядя на то, как девушка прячет оружие под своей грязной курткой, Сэди спросила:
- Ты так и не ответила на мой вопрос, зачем ты пришла?
- Пришла, чтобы дать тебе ответ.
- Какой?
- Ты же сама понимаешь, - Эбби нашла в себе сил заглянуть той в глаза и выдержать ответный взгляд.
Молчание, наступившее в это мгновение, надолго не затянулось. Его нарушила Сэди, не просто предлагая, а требуя:
- Прежде чем уйдешь, сходи, прими душ, переоденься и поешь.
- Что же мне переодеть? – удивилась Эбби, поздновато замечая жест рукой в сторону стола, на котором были ровно сложенными в стопки, предметы гардероба Махсы.
- Бери, что нужно. Полотенца в ванной, - сказав, Сэди зашуршала платьями и ушла на кухню.
«То есть, я была права с твоим ответом?», - задалась вопросом в спину женщине девушка и, не теряя времени, подошла к столу. Выбрала джинсы, свитер и одну ветровку с кедами и побежала в ванную, не забыв прихватить с собой нож.
После ужина, во время которого отсутствовала Сэди, наталкивая Эбби на мысль, что это делается намеренно, девушка прибрала всё за собой и, проходя мимо маленькой комнатки, заметила там женщину, занятую на молельном коврике. Эбби было любопытно, она долго наблюдала за матерью Махсы, ожидая, когда та закончит, но не дождалась, прошла к софе, присела.
И не заметила, как от усталости уснула. А когда проснулась, уже светало. Вскочив и откинув с себя одеяло, которым сама точно не укрывалась, она выбежала из этого дома, опасаясь появления группы для обыска. Важную улику-то она так и не унесла!
Это видела, сидевшая на стуле за столом в гостиной, миссис Хайри. Едва заметно улыбнувшись, она встала. Взяла с навесной полки у входа в кухню священное послание и ушла читать его, усмиряя пыл гнева и ненависти в самой себе.
Они вспыхивали, когда в доме появлялась эта девушка.

26.
Подозревая скорое и обещанное явление людей с ордером на обыск, Сэди Хайри старалась не покидать дом, несмотря на то, что уже возникла надобность пойти по магазинам – продукты давно были на исходе. Пусть аппетита у неё и не имелось, но голодать без весомой причины она не могла себе позволить. Надо жить дальше, проходить терпеливо и покорно данное испытание.
«Не посылает Он нам то, с чем мы не можем справиться», - словно слышалось из сердца и отображалось в голове. А вслух шепотом повторялось:
- Я справлюсь.
Но этим днем в двери никто не постучался. И люди в форме не побеспокоили.
И следующим днем тоже. Пришла лишь только Эбби, за полночь, оба раза. Тихо открыв дверь, девушка вошла и грохнулась на софу, чтобы поспать до рассвета, а с рассветом – убежать, чтобы опять скрываться ото всех своих преследователей в городе. Не знала она, что Сэди не спит, и знает о её наглых вторжениях и ночевках. И даже на столе что-нибудь съедобное нарочно оставляет. Так, на всякий случай.
А третьим днем, не зная чем себя занять в свою бессонницу, и, дождавшись, когда вновь убежит с рассветом Эбби (прихватившая яблоко и ломтик хлеба со стола, как вороватая дикая кошка), Сэди прошла в гостиную и уставилась в эту софу, занимающую весь центр. Раздобыла отвертку, вооружилась пассатижами и принялась разбирать эту мебель.
Попала под горячую руку, так сказать.
Первыми снесла к груде, оставшейся от стены пристройки, два подлокотника, затем мягкую спинку и выдвижной нижний ящик софы. Все остальные мелочи после разбора уже было не так уж сложно выносить. Что на неё нашло, и зачем она это сделала – Сэди не понимала, но только после этого, будто почувствовала прилив сил и энергии для более важных дел. Она совершила омовение, взяла с полки важную для неё книгу, раскрыла и принялась читать вслух священные послания.
Перебил стук в дверь.
Не обращая внимания, она дочитала до определенного и завершающего момента. Закрыла и вернула на полку Коран. Подумав о тех, кто с целью обыска могут замарать его, хотела было обернуть во что-нибудь и перепрятать, но настойчивый стук заставил идти к двери.
На пороге, к удивлению, стояла Кет Уинсли. А Сэди удивилась настолько сильно, что вызвала непроизвольную улыбку на лице, окутанной беспросветной печалью, женщины:
- Добрый день, - приветствовала она, старясь не улыбаться. – Я с трудом нашла вас. Узнала о…
- А, - растерялась хозяйка, не ожидавшая, что кто-то придет к ней в дом по такой причине. Кроме полиции, Эбби и Лейлы. Она же практически ни с кем не общалась в городе. – Проходите…
Хотела сказать: «…и присаживайтесь», - и только теперь вспомнила про разобранную и уничтоженную софу, которая ей никогда не нравилась. Она не избавлялась от неё только из-за Махсы, проводившей на ней время вместе с Эбби.
Кет Уинсли вошла. Вскользь огляделась, заметила горку вещей на столе, всё поняла и быстро отвела взгляд.
- Сочувствую вашей утрате.
Сэди молчаливо кивнула и, чтобы замять неловкую паузу, предложила:
- Может быть, чаю?
- Шагала через весь город, - скромно призналась та. – Не откажусь, жажда мучит.
Миссис Хайри позвала жестом за собой, и зашуршали платья. Она не знала, что спросить, на ум, кроме помутившейся рассудком и несчастной сестры ничего не приходило. А занять гнетущую тишину надо бы. На выручку пришла гостья, видимо, почувствовала затруднения некоммуникабельной хозяйки:
- Вы не обязаны, если не хотите, говорить со мной. Это мне просто очень захотелось увидеть вас. Жаль, что по такому скорбному поводу.
- Что вы. Мне будет приятно поговорить с кем-то, кто не в форме и не сквернословит через слово, - попыталась улыбнуться, но у Сэди пока это не получалось. – Как ваша сестра?
- Не могу соврать, что хорошо. Плохо. – Кет приняла блюдце с чашкой чая, которое подала ей Сэди Хайри. – Иногда мне кажется, что это вот-вот сведет с ума и меня. Линда временами становится невыносима…
- Вы говорили, что она вела свое расследование, - вспомнилось живо нечто важное такой же невыносимой матери. – Не могли бы вы поделиться со мной, что ей удалось выяснить?
Кет долго мешала сахар ложкой и хмурилась. А потом заговорила:
- История похожая. И я думаю, что она повторилась в точности и в третий раз уже с вашей дочерью.
- Что вы имеете в виду?
- Моя племянница – Айрис, была не робкого десятка. И даже постоять за себя могла – с детства посещала спортивные секции и занимала ведущие места на междугородних соревнованиях. Разумеется, такая девочка никогда не станет терпеть несправедливого отношения к себе от кого бы то ни было. Она пару раз дала сдачи жестко и прилюдно, и обидчику не своего пола – что сродни унижению, особенно если это сын губернатора, которого бросили через плечо и лицом в пол.
- То есть, такое не прощается, хотите сказать?
- Да. Он отомстил. Не смог один и сам, поступил подло и хитро: подключив к этому массу соучастников, которые потом один в один играли в невиновность заученными заранее фразами. – Кет тяжело вздохнула, вынула ложку из чашки и долго смотрела на неё. – Лицо и тело были намерено обезображены. Истощение и действия насильственного характера – это все подтверждалось экспертизой, да и Линда частными методами выяснила, что все показания группы подростков – ложь. Однако, все прочие документы, собранные ею, каким-то образом просто исчезли прямо из ящика следователя в участке. Еще и её саму зверски избили ночью, накинулись в темном переулке…
- Подростки? – спросила Сэди, припоминая свои столкновения с этими малолетними хулиганами.
- Нет. Линда утверждала, что это был Нельсон Шерд. Но никто ей не верил. На тот момент у неё уже начались проблемы с психикой, на этом слуги закона и съехали.
- С этими человеком, к сожалению, уже выдался шанс познакомиться. И мне думается, ваша сестра не лгала. Но за что он её?
- Я тоже ей верю. Даже сейчас верю, - проговорила вдумчиво Кет Уинсли. – Нельсон опасный человек, остерегайтесь его. Он напал на неё за то, что она собрала весомые доказательства причастности его племянника к этому преступлению. И предыдущему. Наша Айрис была не первой.
Сэди шокировано смотрела на собеседницу, сообщавшую такие пугающие детали так спокойно, за чашечкой чая. Видно, что привыкла к несправедливости и бороться с ней – не видит смысла. Миссис Хайри хотела задать вопрос и об остальных участниках преступления, но в дверь так не вовремя постучали, напоминая об ожидаемом обыске.
- Я на минутку.
- Я почти допила, - сказала, грустно улыбнувшись, собеседница и с интересом уставилась на дверь, хорошо просматриваемую из кухонной зоны.
Как и подумалось, за дверью стояли незнакомые люди в форме, офицер Шон Фрай, возглавляющий эту группу, и Лейла Карим. Нельсона Шерда в числе этих людей Сэди не находила. Ему, как бы сильно он не рвался, было запрещено появляться и в десяти метрах от клиентки мисс Карим. Адвокат сделала всё, чтобы миссис Хайри больше не потревожил человек, на которого она уже готовила встречный и серьезный по обвинению иск в суд.
Поблагодарив за уделенное ей время, поспешила удалиться Кет Уинсли, а люди в форме ознакомили хозяйку дома с ордером, рассредоточились по дому и приступили к обыску.
Потратили уйму времени. И ушли ни с чем.
Обговорив кое-какие детали, покинула вскоре дом и Лейла Карим, не подозревая, что Нельсон Шерд только этого и ждет, притаившись там, где совсем недавно пряталась Эбби Милтон, когда Сэди Хайри рыла в саду могилу.
Не ведала о том и женщина, занявшаяся спешно уборкой за наследившими в обуви людьми. Она как раз сменила одежду, совершила послеобеденную молитву и уже сидела на кухне недалеко от навесной полки и читала то, что усмиряло и успокаивало её смятенную душу, когда донесся скрип дверной ручки и скрежет резиновой подошвы обуви, которую носят не самые безобидные люди.
Дочитав, закрыла священную книгу. Встала и быстро убрала её на полку, ведь обычно такого рода вторженцы, желая унизить её, первым делом стремятся осквернить именно эту ценность. Задвинув Коран купленным ранее кодексом законов, Сэди обернулась.
Нельсон Шерд, скалясь, стоял перед ней.

27.
Взгляд этого человека напротив не предвещал ничего хорошего. Сэди, не дрогнув и мускулом на лице, без явного испуга смотрела в ответ, отчаянно ища при этом что-нибудь для самообороны. Ножа-то при ней уже нет, а раздобыть – надо попасть на кухню, только вряд ли этот человек так легко ей это позволит. Выдохнув внутреннюю панику, она подумала про Того, что всегда ей помогает и хранит, и у Кого она может просить помощи и взывать.
От этих мыслей сердце обрело покой, и голос её был тверд, когда она произносила:
- Что-то потеряли в моем доме, в котором быть запрещено?
- Куда дела нож? – Нельсон сделал шаг в её сторону, глазами изучая полку, на которой она что-то прятала. Это он успел заметить. Как и отметить, что она не отходит от этой навесной полки. Явно же, чтобы не дать ему к ней подобраться и хорошенько осмотреть.
- Все ножи на кухне, их уже освидетельствовали и пересчитали. Хотите переделать работу коллег лично?
- Ты себя кем возомнила?! – стремительно подвалил к ней Нельсон, вплотную зажимая между собой и полкой. Отступать можно бы, вглубь кухни, но тогда ценность неминуемо попадет в его грязные руки. – Дураком меня считаешь, который к ножам тебя подпустит?! Или, думаешь, я не видел, что ты тут что-то спрятала, так же, как прятала от меня Эбби?!
Сэди устремила взор ему в глаза, догадывалась, что тут без рукоприкладства не обойдется. Знатно напряглась и подобралась, готовясь реагировать. Но справится ли она?
- Молчишь, дрянь? – выдыхая ей в лицо, приближаясь и скалясь, медленно и с наслаждением проговорил офицер. – Знай, сколько бы ты не барахталась, ничего не добьешься! Только и останется тебе, что самой выпилиться, повесившись на дереве над могилкой дочурки. Могу тебе в этом подсобить.
Нельсон протянул руку, возможно, хотел стянуть с головы её платок, или же достать до полки и узнать, что женщина там укрывает от него. Не смог. Обеими руками схватив за отвороты куртки, Сэди притянула к себе, выставив согнутую ногу в колене, ударила им резво вверх и навстречу поддавшемуся вперед мужчине. А он-то наивно думал, что запугиваемая жертва обнять хочет, или что-то еще, что обычно получал.
Застонав от боли, Нельсон навалился на неё, головой задевая навесную полку.
- Никогда не ждешь отпора от женщины, безропотно принимающей все тяготы жизни, да?
Едва договорив, она пнула его хорошенько уже ниже живота, затем сделала это другой ногой, опрокидывая на пол и сожалея, что не имеет возможности повторить удар в третий раз обеими ногами одновременно. Разве что перевернуть его на спину и затоптать вусласть насмерть.
- Привык к своей безнаказанности? – смотрела Сэди на него сверху вниз, видя, что он на все её действия нахально улыбается, сквозь боль демонстрируя окровавленные зубы. – Скольких ты довел до этого самого самовыпила, что так уверен и в моем позорном самоубийстве?
Мужчина на полу сам перевернулся на спину и с еще большим хрипом рассмеялся. Он и не подумывал подниматься, чтобы дать ей отпор, вернее, отправить одним сокрушительным ударом в нокаут, как это умел и практиковал с наивно-непокорными (и даже непокоренными) женщинами.
- Ты первая, - прервал свой смех мужчина. – Кого я не смог сломить.
- И не сможешь!!
Оба повернули голову к двери.
Отсутствие софы открывало им обзор на гостью, застывшую на пороге дома – Эбби Милтон. Девушка несколько минут в недоумении наблюдала за Сэди, к которой пришла перевести дух после, насыщенного бегством, дня. Как обычно, искала тишину и покой здесь, в этом доме, дверь которого не запиралась перед ней, как все остальные. Всегда открыто, что гарантировало ей прием, мир и защиту – этого ей не найти нигде больше в этом городе.
Застать здесь вместе с Сэди этого урода, еще и с признаками обоюдного боя – для Эбби было больше, чем просто, выбивающей из колеи, неожиданностью. Это было шансом, настоящим шансом отомстить за все зверства, когда-то перенесенные ею, за всё, что он с ней делал! И потому, прежде чем мужчина успел дать ответ в процессе своего скорого поднятия с пола, девушка сорвалась и прилетела в него ударом ноги прямо в лицо – попала в эту отвратительную рожу с омерзительной улыбкой. Но этого ей было мало, последовали щедрые удары по всему телу, она била куда придется, затаптывала, не в силах остановиться. Воплощала все то, что на корню в себе оборвала гуманная хозяйка дома.
Разъяренную девушку Сэди Хайри ни взором, ни гласом не останавливала, как стояла на своем месте грозной статуей, так и продолжала стоять, невидящим взором блуждая по мужчине, замершему на полу у самых ног.
- На этом все? – спросила она, когда Эбби Милтон, глубоко выдыхая, уставилась в неподвижное тело.
- Жаль, что это его не убьет, и одним уродом меньше не станет.
- Не станет. Зато ему будет, что о тебе и твоем нападении рассказать.
- О тебе, думаешь, не скажет?
- Мои действия – ответные меры на аналогичные его.
- Он все равно скажет, что мы его сюда насильно затащили и вдвоем вволю с ним потешились. Я его знаю, и в этом уверена! – возразила язвительно Эбби и, не получив ответа, задала волнующий вопрос. – Что он, вообще, тут делает?!
- Начинать надо было с этого, а не с полета и приземления прямо в его зубы, - миссис Хайри отошла от избитого полицейского, она приблизилась к навесной полке, взглядом проверяя, не задето ли крепление после этой их вялой борьбы. Выглядело все вполне нормальным. – Он искал нож. И тебя. У меня. Опять. Не скажешь, почему?
- Уже не секрет, что только ты меня не гонишь взашей. Весь город знает, что только у тебя такое отродье, как я, может коротать жалкие минуты жизни.
- Это трогательно?
- Нет, если тебя это не трогает, - ответила на вопрос Эбби и обернулась. – А куда софа-то делась?
- Вытолкала на задний двор, чтобы ты у меня темными ночами не околачивалась.
- Я и на полу могу спать, дело вовсе не в софе. Могла бы не заморачиваться, - нисколько не обиделась Эбби, задавая очередной волнительный вопрос. – Искал меня – понятно, а ваша драка – по какой причине?
- Не из-за тебя, не радуйся. Слово за слово, сцепились. Бывает у таких, как он, привычка считать себя неприкосновенно правым в действиях, направленных на унижение верований женщины и самой женщины.
- Он пытался тебя…
- Нет, - грубо оборвала Сэди. – Что мне теперь с ним делать?
- Моя бы воля – живым зарыла прямо сейчас где-нибудь в непроходимой глуши.
- Но? Мешает тебе что? Милосердие? Здравый смысл? Боязнь застрять в глуши на обратном пути? Отсутствие лопаты? У меня есть.
- Он – свидетель. Знает поименно всех, кто участвовал похищении, удержании и надругательствах над…
Девушка, опустив голову, затихла. С нескрываемой ненавистью она смотрела на Нельсона Шерда, а женщина терпеливо выжидала продолжения. Но та молчала.
- Так ведь, и ты – свидетель, - сказала колко Сэди.
- Меня не подпускали, зная, что я не выдержу и проговорюсь. А он – не просто свидетель, такой же участник. Кроме того, в этом, как обычно, замешан его племянник. И Нельсон не даст этому делу продвинуться, вот он и крутится здесь, ищет меня – чтобы избавиться, и кружит вокруг тебя, чтобы запугать до смерти.
Миссис Хайри смотрела в лицо девушки и внимательно слушала её, а когда та закончила, скомандовала императивно, не хуже генерала боевых действий в горячей точке:
- Запри дверь.
Эбби Милтон поторопилась исполнить, не смея и догадываться, что такое пришло на ум этой женщине, что она в лице изменилась и натянулась внешне, как струна, вот-вот лопнет. И только Эбби вернулась к ней от двери, как получила следующий приказ:
- В бельевом шкафу найди две простыни, вяжи его. Крепко. Прежде руки, затем рот заткни. – Сэди Хайри заходила нервно по дому, рассматривая не то ковры, не то полы и при этом напряженно хмуря брови.
Эбби бесприкословно подчинялась, ошеломленная, и даже обрадованная, пусть и таким пугающе активным оживлением Сэди, не сулившим ничего, кроме очевидного преступного действия. А Эбби лишь того и надо: наконец-то, наконец-то она отыграется хоть на этом уроде, еще и матери убитой подруги подсобит! Знать бы еще точно, что именно миссис Хайри задумала.
«Что-что, допрос с пристрастием, что же еще!». – Эбби оказалась весьма сметливой. Она уже вооружилась ножницами и спешила с простынями в охапке к телу, растянувшемуся на полу.
- Телефона при себе не имеет. Возможно, бросил в машине вместе с рацией, чтобы его не уличили в несоблюдении должностных инструкций и приставании к тебе, - оповестила вскоре громко девушка хозяйку дома, все еще задумчиво осматривающую полы то в одной комнате, то в другой.
- А машина его возле дома моего, да? – столь же задумчиво отозвалась Сэди, убегая в спальную комнату и присаживаясь на корточки. Она откинула край тяжелого шерстяного ковра и что наскребла пальцами.
Подельница, вытянув шею, заглядывала со своей точки туда. Опасения оправдались – имелся подвал, дверцу которого Сэди откинула и выпрямилась. Эбби опомнилась, припоминая суть вопроса женщины:
- Патрульный транспорт не был припаркован у дома. Он сюда явно вне работы наведался, даже поблизости его машины видно не было. Я зоркая – я бы заметила.
Сэди, игнорируя вопросы здравого смысла, такие как: «К чему это приведет?» и «Готова ли я отвечать за грядущие непредсказуемые последствия?», уверенно из спальни шагнула к девушке.
- Как закончим, выйди и осмотрись. Выясни, где он бросил машину и сделай это максимально незаметно: ни к чему не прикасайся, никого не расспрашивай. Заодно проверь, наследил ли он возле моего дома.
- Своим парфюмом – точно. Еще и кровью.
На замечании девушки и наступила пауза. Они обе в молчании смотрели на капли крови, вытекшие из его рта на пол.
- Дезинфекции будет мало, - бормотала с лицом профессионала Эбби. – Под свечением и с собаками эти пятна с легкостью обнаружат.
- Я что-нибудь придумаю, - отмахнулась от проблемы Сэди, склонилась и взялась обеими руками за ворот полицейской куртки мужчины.
Спеша помочь, схватилась за ноги Эбби. Вдвоем они перетащили мужчину в спальню, сделали передышку перед крутым спуском в подвал и продолжили преступать закон. Когда тело оказалось на сыром земляном полу, Сэди выдохнула и сказала:
- Нужно нечто вроде снотворного или транквилизатора. Раздобудь оба варианта. Деньги в сумке на столе, там же найдешь ключи – запри дом, откроешь по возвращении.
- Не попадаться людям на глаза?
- По возможности. И особенно с названными препаратами.
- Приму к сведению.
- И внимательнее, очевидно, что за тобой давно ведется слежка. Нельсон не один тебя пасет.
Эбби Милтон на это с ответственностью кивнула и кинулась исполнять, прихватив чужие деньги и ключи.

28.
Она отсутствовала около двух часов. Играя в тройного шпиона на каждом подозрительном углу города, Эбби Милтон, тщательно осматриваясь и постоянно оглядываясь, прибилась опять к дому миссис Хайри, долго выжидала у двери, играя в гляделки с дотошной соседкой, и только когда та побеждено скрылась, отворила дверь и проникла в дом.
Женщина, как обычно сидела на стуле возле стола и, как и всегда, выглядела раздавленным и смирившимся с несправедливостью человеком. От былого оживления в Сэди Хайри не осталось и следа.
«Как бы не передумала!», – екнуло сердце Эбби. Она подошла к столу, выложила из-за пазухи пакет с покупками, ключи и остаток денег. Женщина, находясь в глубокой задумчивости, заторможено подняла на неё затуманенные глаза.
- Что мы будем с ним делать? – спросила Эбби.
Вопрос, прорезавший тишину дома, не сразу вывел из размышлений Сэди, она как раз мучила себя этой дилеммой, подбирая разнообразные гуманные варианты. Эта заминка и навела Эбби на страшную догадку – что подвал дома давно пуст и узник был отпущен, как только она переступила порог.
Закончив свои ментальные споры с собой, Сэди Хайри снова посмотрела на девушку, в нетерпении ждущую ответа, и сказала:
- Мне нужно узнать все. От него. И желательно бы записать, что он будет говорить.
- Расколется не сразу, и это проблема.
- Что же для тебя не проблема?
Шустрая мисс Милтон покопалась в кармане потрепанной джинсовой куртки и показала тонкий блестящий предмет. Пояснила, невинно хлопавшей глазами женщине:
- Диктофон. Купила сегодня заодно.
- Действительно, не проблема, - проговорила Сэди, подумав, что девушка вполне себе находчивая и сообразительная. – Умеешь пользоваться?
- Разберусь. Не сложнее телефонов будет.
Женщина удовлетворительно кивнула и снова опустила голову, вернув взгляд на стол и предметы, расположенные на нем.
- Он пришел в себя?
- Не спускалась больше, после того как на стуле заперла.
- Боялась, что убьешь? – усмехнулась Эбби, думая, что выражает одну общую мысль.
- Нет, что отпущу.
Наступило молчание. Давящее молчание, в котором они перебрасывались колкими взглядами, говорящими о том, что их планы разнятся. Первой сдалась и отвела взор девушка, вечно видевшая в глазах этой женщины прямое обвинение в бездействии, приведшем к смерти Махсы. Даже если этого и не было, Эбби Милтон видела именно это. Что ж, типичные видения совестливого и трусливого человека.
Чтобы скорее занять себя чем-то и избежать наплыва осуждающего и временного внутреннего давления, Эбби шагнула в сторону спальни, намереваясь идти в подвал. Сэди Хайри лишь смотрела вслед, подозревая ту в манипуляциях, заставляющих её саму реагировать на опережение.
Женщина не останавливала девушку, ничего не спрашивала, но и не намеревалась позволять той действовать в одиночку. Она знала, что ни за милую душу, ни за красивые глаза этот мужчина в подвале правды, обличающей его и его родню, не скажет. Тут будут нужны специальные жестокие методы, верно приравниваемые к средневековым пыткам. Способна ли на нечто подобное такая трусиха, как эта надоедливая девчонка?! Этого не хотелось знать, но другого выхода из сложившейся ситуации мать, погибельно поддавшаяся гневу, не видела.
Пойди она на поводу у своих истинных и верных чувств – и отпусти его – будет только хуже: он отыграется на Эбби и доведет эту бедняжку до гарантированного суицида. Или же попросту со свету сживет, и никакая полиция ей не поможет. Аналогичные действия к своей персоне от этого человека Сэди нисколько не страшили, да и участь этой лгуньи совершенно не волновала. И все же, как бы ни была она ей неприятна, в глубине души будто бы было жалко эту трусиху, зачем-то сейчас храбрившуюся.
Поэтому Сэди встала, скинула с себя на стол верхнюю длинную и широкополую накидку, непослушный шифоновый шарф и прошуршала за Эбби. Опередив её и подобрав умело полы верхнего платья, она первой спустилась в подвал, еще толком не осознавая, зачем это делает, если ничем подобным и не подобным дочь не вернуть к жизни и на ничтожные десять секунд. Женщина понимала, что своими будущими пагубными действиями идет вразрез с религиозными убеждениями. Но что-то внутри неё настойчиво просило, требовало и кричало, перебивая и заглушая все доводы трезвого рассудка, ранее глушившие мстительные позывы и стремления и приводившие нутро к покою и смирению, положенному ей по вере.
Не дожидаясь, когда ноги Эбби коснутся земляного пола, Сэди вышла вперед к мужчине, крепко привязанному на стуле и расположенному спиной к скрипучему лестничному спуску. То есть, он не мог видеть Эбби, что нажимала кнопочки и готовилась ловить важные фразы на маленьком записывающем устройстве. Разобравшись с принципом действия, девушка посмотрела на Сэди и, поймав взгляд, приложила палец ко рту, говоря этим, что пока будет молчаливо присутствовать.
Легко поняв сей тайный посыл, Сэди приблизилась к мужчине и без всякой осторожности и жалости дернула за край клейкой ленты, плотно закрывавшей его рот (она сменила на липкий скотч тряпку, что затолкала ему в рот Эбби). Отреагировал мужчина мгновенно:
- … … … .. …. .!! – полилась со рта отборная ругань и нецензурная брань.
Сэди Хайри терпеливо выждала, когда он утихнет в речах, перестанет дергаться на стуле, осознав всю тщетность попыток вырваться или освободиться, и сказала:
- Теперь с тем же пылом и энтузиазмом поведай мне о том, что сделал твой милый племянник с моей дочерью. И не только с моей.
- Он ли один!? – огрызнулся Нельсон и гортанно расхохотался. – Верить россказням этой малолетней потаскушки, севшей тебе на хвост, глупо!
- Я могу послушать и твои. Выкладывай.
В ответ снова был злой смех. Сэди Хайри отняла от него взгляд, посмотрела на Эбби и приказала:
- Сходи за моими инструментами, - поймав взгляд полный недоумения, твердо прибавила. – Они в сарае за дверью и под тумбой, пусть и ржавые, но я ими еще способна резать.
- Какие еще инструменты? – бесстрашно мотал головой Нельсон, силясь высмотреть человека позади себя, хотелось убедиться, что это Эбби, а не кто-нибудь еще. А то ж ведь от стольких свидетелей ему сложно будет избавиться.
- Хирургические. Я ветеринар, но с человеком поработать тоже смогу.
- Врешь! Ничего ты не сможешь! Меня найдут раньше по чипу телефона!
- И где же он, твой телефон? – усмехнулась Сэди, видя, как вытягивается нахальная физиономия офицера, вспомнившего, с какой целью он оставил машину подальше от этого дома, а в ней – рацию и телефон.
В этот момент прозрения, Эбби Милтон, смекнув, нарочно стала скрипеть ступенькой деревянной лестницы, мол, взбирается по ней за инструментами.
- Постой! – даже не постыдился своей трусости мужчина. – Я и без дешевых пыток всё скажу, раз тебе не ймется. Вам всё равно потом никто не поверит!
- Рассказывай! – потребовала Эбби, она обличила себя, обошла стул и встала рядом с женщиной, пряча руку под ветровкой, где у неё таился чужой нож.
С презрением глядя на неё, Нельсон Шерд начал излагать всё, что знал, видел, стараясь при этом, валить всю вину на некого Чеда, обеляя (что очень сильно было заметно) племянника – Фила. Коротко обрисовал предыдущие два преступления и на основе этого поведал, как, кто и что конкретно делал с похищенными девушками. Мельчайшие детали, о которых он знал, значили только одно – он не только участвовал в расследовании, но и был непосредственным участником.
Задумавшаяся над этим открытием, миссис Хайри не сразу заметила изменений в девушке, которая буквально разрыдалась и с истошным криком накинулась на невольного рассказчика и нанесла несколько ударов ножом в область шеи.
А уже от творившего на глазах убийства, Сэди опешила и слишком поздно догадалась подбежать, обхватить и оттащить от стонущего от боли мужчины Эбби Милтон.
Оттолкнув её от себя, Сэди прошептала:
- Что ты натворила….
- Вызывай скорую и полицию, если считаешь, что я была не права! – не пряча лица и слез, зло ответила девушка. – Не переживай, возьму всю вину на себя и скажу, что ты не знала о существовании подвала, меня, ножа и Нельсона!
Игнорируя этот крик, Сэди подошла и посмотрела на человека, которому, возможно, есть шанс помочь, но помогать нисколько не хотелось. Покачав головой собственной жестокости, она отошла от тела, будто растекшегося по стулу и, и подошла к всхлипывающей девушке.
- Твои слезы не уместны. Лучше подумай, что нам с этим трупом делать?
- Поджечь вместе с ним дом, только так его не смогут найти, - утирая нос, сказала Эбби, чей мозг соображал лучше, чем у неуловимого и серийного убийцы. – Понимаю, что ты не захочешь покидать место, где упокоилась Махса. Но разве ты сможешь спокойно жить с тем, что сейчас услышала?!
Женщина задумалась и дала ответ, не соответствующий поставленному вопросу:
- Его однозначно будут искать у меня, как прикажешь отбиваться от поисковых отрядов с собаками?
- Зачем ломать голову над этим, когда можно в считанные часы поквитаться со всеми?!
- О чем ты? – не понимала миссис Хайри, шокированная одним лишь тем, что в доме будет труп, который она не собирается прятать.
- Он же выдал всех! Нужно всем отомстить и сбежать отсюда!
Не понимая, что эта девушка задумала и, что хочет от неё, Сэди обхватила голову двумя руками, словно она у неё топором пополам разрубалась. Она шагнула к лестнице, подальше, чтобы не видеть это изуродованное и еще дергающееся тело, успела сказать:
- Не тащи с собой нож, зарой его где-нибудь здесь.
И поторопилась выбраться из подвала.
Эбби не ответила. Притворилась, что ищет подходящую рыхлую зону в земляном полу. Нож она вычистила землей, которую наскребла, и снова спрятала у себя под курткой.
Уж очень он ей понравился.

29.
Выкарабкавшись из подвала, Сэди направилась в гостиную и увидела капли крови на полу. Забежала на кухню за чистящим средством и полностью опустошила его, щедро вылив на важные улики – густое и пахучее средство медленно растекалось по полу, и столь же медленно просачиваясь сквозь щели дощатого пола вниз, прямо в подвал.
Появилась Эбби из спальной, в которой ответственно опустила дверцу подвала и накрыла ковром. Она придирчиво посмотрела на работу пособницы.
- Этого недостаточно, - голосом знатока огласила девушка и глянула на стол, где стояла коробочка духами и туалетной водой Махсы. За её взглядом проследила и женщина.
- Используй, как считаешь нужным, - угадала мысли и сказала она, прошла к столу. Потеряно присела на стул.
Всё то, что имело откручивающиеся крышечки, Эбби не до конца опустошила, выливая на пол. Плотно закупоренные дозаторами стеклянные мини-сосуды – с большим усилием разбила друг о друга и оставила так лежать на месте.
От смешанных и стойких запахов у Сэди разболелась голова еще сильнее. Но и это полбеды. Вспугивая обеих преступниц разом, внезапно раздался стук в дверь.
Эбби как была, испуганно присела на пол подле осколков. А Сэди, с дрожащими руками и, закатывающимися от остервенелого стука в висках, глазами, наощупь направилась к двери.
С промедлением открыла и невидящими глазами уставилась в офицера полиции – Шона Фрая.
Он, первым долгом и наконец-то принес свои соболезнования, затем, заглядывая в гостиную и с подозрением задерживая взгляд на Эбби Милтон, плачущую над разбитыми духами и прижимающую пустые сосуды к себе, сидя прямо на полу, задал вопрос.
Сэди не слышала ничего, в голове стоял гул, перебиваемый мерзким и тонким звоном. Она уже видела, как люди в форме её оковывают в наручники и увозят куда-то в неизвестность. Лишь интуитивно догадавшись, что её настойчиво о чем-то спрашивают, женщина пощурилась на офицера и виновато переспросила:
- Вы что-то сказали? Голова раскалывается, не могу уловить смысла…
- Знаю, что установлен запрет, но всё же, не заходил ли к вам сегодня офицер Шерд? – Шон косился на девушку, устроившую поминки каким-то духам, от которых несло уже из дома во двор и на улицу. – Патрульная машина брошена в начале улицы, вот, опрашиваю всех жителей. Не мог не зайти и к вам.
- Кажется, нет. – Сэди смотрела на общий соседский забор. Видела ли Нельсона бдительная соседка? Скорее нет, чем да. Время не то. – Эбби, а ты?
Она неосознанно обратилась к той, видела, что на неё смотрит офицер, нужно было как-то задействовать и её.
- Только прошлым вечером, - отозвалась та, утирая нос. – Преследовал меня, угрожая….
Её Шон и слушать не стал, репутация девушки подпорчена. С подачи Нельсона и некоторых мамаш, мисс Милтон считалась наглой лгуньей. Но мистер Фрай всё же задал вопрос, показавшейся ему неадекватной, девушке:
- У тебя всё в порядке? – даже сделал шаг вперед, чтобы получше рассмотреть её.
Нужно было срочно что-то делать. Сэди уже солгала. Лгать снова и снова она не могла, Эбби это понимала, и её гениальный мозг выдал раньше, чем она сама осознала то, что говорит:
- Миссис Хайри великодушно позволила мне забрать духи Махсы, а я – неумеха такая, всё разбила…
И как завыла вслед за этим Эбби, пуская пузырями сопли, слюни и слезы. Хозяйка дома даже рот приоткрыла, пораженная артистизмом девушки, способной обмануть кого угодно. 
«Особенно меня», - промелькнула гадкая и мнительная мыслишка.
Обманутый натуральной реакцией Сэди и талантами мисс Милтон, офицер Шон Фрай, не нашелся, что сказать и чем утешить. Сочувствуя и этой трагедии, кивнул сначала Эбби, растирающей одной рукой глаза, потом и матери её подруги, бледной, как лист бумаги.
Повернулся, попрощался и вышел, не зная, где еще искать этого проходимца, если он не взял с собой ни телефона, ни рации.
С его уходом преступницы переглянулись и надолго застыли на своих местах, не в силах двигаться и с трудом веря, что их очевидное вранье не раскусили.
Первой отошла от шока, под напором осенившей идеи, Эбби. Она встала и подошла к соучастнице преступления, медленно идущей навстречу. Объявила:
- У меня есть план. Ты готова рискнуть и довериться мне?
- Нет.
- Ты даже и секунды не притворилась, что раздумываешь.
- Как я могу тебе довериться? Ты только что тут пьесу за двоих сыграла. – Глубоко дыша и постепенно успокаиваясь, Сэди ощущала, как проясняется её разум, проходит дрожь. То, что девушка нисколько не переживает о содеянном, сильно так настораживало. – Если это касается того, как решить наличие убитого тобой офицера полиции в подвале моего дома, то я тебя слушаю.
- На этот счет я уже высказалась. Моя идея должна быть реализована до того, как это тело внизу начнет разлагаться – в течение двух дней. И время, между прочим, крайне подходящее! Решайся.
- Хочешь потонуть в бесчисленных преступлениях и утопить в них меня?!
- Сначала дай ответ на мой вопрос.
- Положим, доверилась, но не решилась. Что ты запланировала? – Сэди остановилась на том самом месте, где раньше располагалась софа, и пронзительно уставилась в глаза девушки.
- Кое-что, легко реализуемое на вечеринке, - Эбби быстро увела взор в сторону, а потом вернула его на платье Сэди.
Прицениваясь и вглядываясь в одеяния женщины, Эбби шагнула еще ближе к ней. Подхватила по бокам её мешковатое платье и затянула той за спину, плотно обхватывая талию и оглядывая фигуру, облепленную тканью. Просмаковала и присвистнула, такими параметрами каждая девушка мечтает обладать! Да и не каждая способна их сохранить.
- Никогда не пойму, зачем такую красоту прятать…
- Затем, чтобы не стать такой, как ты, - саданула грубо своим мягким и приятным голосом женщина, что тем же мигом осознала. Извинений трогательных вбрасывать не стала, лишь заглянула пристально в глаза, стоящей нос к носу, Эбби и спросила. – Не обидно?
- Ничуть. В сказанном есть смысл, и я только сейчас его уловила, к несчастью. – Эбби отпустила платье, но продолжила стоять рядом, нарушая все личные границы женщины. – В моем случае, такие наряды меня не спасли бы, сколько бы ты с этим не спорила. Зато тебе с такими параметрами не составит труда смешаться на одной важной вечеринке, никто и не заподозрит, если немного скрыть лицо. Даже если заговоришь.
- Лишнее.
- Это расценивать как задний ход?
- Я еще не решилась на что-либо, чтобы совершать такие ходы.
- Ни в коем случае не настаиваю. Но знай, с тобой или без тебя, я сделаю всё, что задумала. Я и пришла-то сегодня, просто поставить тебя в известность, пусть всё так плачевно и обернулось, в конечном итоге.
- Удивительно.
- Что?
- Откуда взялась смелость и где она была, сама знаешь, когда?
А вот тут уже обиду сложно было сокрыть – Эбби отшатнулась от Сэди Хайри и неуверенно попятилась к двери. Бежать, растирая по лицу слезы раненного в саму душу человека, при этом не торопилась. Только смотрела, как ошпаренная, и в молчании в ответ, понимая, что эта женщина, собственно, права в том, что не может сдержать в себе гнев, ненависть и презрение к ней. После такого и вовсе страннее странного, что миссис Хайри не запирает на железный засов двери своего дома перед самым её носом.
- У меня нет ответа, - заговорила озлобленно Эбби. – Но в возражение на предыдущее твое злое замечание о моем и твоем внешнем виде, скажу, что твои одежды, покрывшие тебя с темени до пят – вовсе не залог безопасности в этом городе. Ты сильно ошибаешься, если думаешь, что из-за них тебя не тронут. Если кому-то взбредет голову надругаться себе в удовольствие над тобой, так же, как и надо мной, а затем поджечь – твои тряпки тебе мало чем помогут!
- На любой случай есть моя вера, а людей, я повторюсь – я не боюсь ни в каком виде. Никому не позволю издеваться над собой из-за банального страха перед обычным человеком. Так что, напрасно к жалости взываешь – не пожалею я тебя за то, в чем сама виновата.
- А как же сострадание, милосердие и помощь обиженному и униженному? Это есть в твоей вере? – злилась все больше Эбби.
- Есть много больше, - мягко ответила Сэди. – И, конечно же, я обеими руками «за» за мир и процветание во всем мире, но подставлять лицо и другие части тела незаслуженным оплеухам и прощать ничтожества – мне сложно.
- Это же порицаемые гордость и высокомерие, - ехидно оскалилась девушка. – За этим может последовать обвинение в лицемерии, разве нет?
- Но тебе ли это делать? – смотрела равнодушно в ответ женщина.
- Думаю, что не мне, - согласилась девушка. – Но и говорить мне, что я не права в своем оскорбленном стремлении отомстить – не тебе.
- Ну, так, мсти же. Зачем тебе я?!
- Говоришь так, будто ты не хочешь того же! Будто ты сможешь просто убраться отсюда подальше и жить так, словно ничего и не было!
- Не смогу. – Соглашалась в свою очередь Сэди Хайри. – Как и не смогу довериться тебе. Никогда. И ты, разумеется, и без моих слов знаешь, почему.
- В этом ты бесконечно права. Но я, правда, больше не подведу единственного человека, не закрывшего дверь передо мной в минуту отчаяния.
- Моя дверь, в принципе, не закрывается, - усмехнулась Сэди. – С некоторых пор.
- Я помню, как и помню то, как ты её совсем недавно заперла её. Для меня. И я этого в жизни не забуду.
После этого признания наступила тишина, в которой они долго переглядывались друг с другом, словно пытались заглянуть в души и это не получалось ни у той, ни у другой.
- Хорошо, - без особого желания нарушила эту давящую тишину Сэди. – Я не обещаю тебе поддержку, но готова выслушать тебя, чтобы понять, чего ты столь наивно от меня, а главное, от себя, ждешь. Говори уже, что ты надумала?
- Больше всего я хочу причинить ту же боль, что и они, - завелась мгновенно девушка и была перебита.
- Кому «им»? С каким числом противников замыслила свое справедливое сражение? – Сэди прошла из центра гостиной к столу, все еще заставленному ящичками с безделушками, коробочками уже без духов, но с косметикой, и бумажными пакетами с побрякушками, а еще стопками ровно сложенной одежды Махсы.
Женщина присела на стул и поправила верхний черный шифоновый шарф, всё норовивший сползти с головы к ногам.
- Число не малое, - буквально в этот миг и осознала Эбби, поднимая к лицу руки с растопыренными пальцами и понимая, что их ей не хватает для перечисления. Свою растерянность она быстро смела, но прежде чем назвать всех поименно, получила неожиданный вопрос:
- Твоя месть, она – за двоих? – миссис Хайри догадывалась, что здесь не таится, а горит огнем желание поквитаться лично и со своими обидчиками, и с теми, кто поизмывался вволю над единственной и временной подругой Эбби – Махсой.
Последовал заторможенный кивок.
- Допустим, всего лишь допустим, что мы разделим это число на двоих. Сколько из них – лично твои, а сколько – мои?
- Пятеро, - осмысленно сказала Эбби, понижая голос, прибавила. – И девять моих. Само собой, и те и другие имели вдовесок таких же трусливых и молчаливых зрителей и помощников, как я, но даже я их за эту трусость казнить не буду.
- Положим, и так, - терпеливо выслушивала это, временами неуверенное, бормотание женщина, однако на следующем вопросе, голос её предательски дрогнул. – Кто мои пятеро?
- Первый – сын губернатора – Чед Грейс, против которого даже слышать не захотели моих показаний. Второй: Фил Шерд – это племянник того Нельсона Шерда из полиции, с ним ты уже хорошо знакома. Фил тот еще тип и лучший друг Чеда. Третий – еще один дружок сына губернатора – Клиф Дейл – особыми материальными благами, да и умом, не наделен, вот и цепляется, угождая во всем, за этих двух, чтобы самому далеко за их счет заплыть. Четвертая – Рокси Уотс – дочь судьи, известная оторва, подающая идеи для издевательств, которые ей сходят с рук, понятно, почему. И пятый: тот, кого боятся даже все эти баловни судьбы, Тодд – агрессивный и невменяемый временами, придурок. Но боятся его не из-за этого.
- И из-за чего же боятся?
- Влияния его старшего брата, возглавляющего наркокартель, может, слышала о жестком Хью?
- Нет. Меня не интересовали криминальные сплетни вшивого города.
- В общем, он потакает младшему во всем, вступается за него, уничтожая любого, кто мелькает угрозой на горизонте.
- То есть, связь этой пятерки между собой и всеми остальными основана на простейшем страхе одних и чувстве вседозволенности других? – спрашивала, скорее, саму себя Сэди Хайри и задумчиво прибавляла следом вслух. – Понятно и неудивительно. Кто же тогда в твоей девятке?
- Фил и его дядя полицейский Нельсон, пара парней с района, прислуживающих Тодду, и сам Тодд, - перечисляла быстро, словно боялась не успеть сказать все, Эбби. – Трое из картеля и этот чертов жесткий Хью. Остальных, пожалуй, я прощу.
- Даже с учетом того, что Нельсона уже нет, и что некоторые повторяются в моей пятерке, для тебя одной – многовато, - сделала свое умозаключение Сэди, успев сопоставить информацию от девушки с тем, что рассказал офицер Шерд. Имена в точности совпадали. – Как ты намереваешься столь же безнаказанно охотиться за ними? Тебе, в отличие от них, этого никто не позволит.
- Большую часть из них можно прихлопнуть разом.
- Это как же?
- Я уже упоминала некую вечеринку. Она костюмированная и намечается по поводу дня рождения Рокси в их огромном доме, каждый год одно и то же, но ей это не надоедает. Будут все, разве что полицию не позовут, и жесткого Хью – у него нет на это времени. И под всеми – я имею в виду тех, кто нам нужен. Ну, может быть, по каким-то причинам, не придет пара человек, но основная масса – будет.
- Основная масса, воплощающаяся одним единым мигом в свидетели?
- Это я продумала уже. – Эбби возражала уверенно. – Подобные сборища сопровождаются несметными количествами алкогольных напитков, запрещенных препаратов и громкой музыкой, так что, всё пройдет почти успешно.
- Что именно? – едва ли не ерзала на стуле от любопытства доселе апатичная женщина. – Намереваешься разом отравить всех?
- Слишком мягко для этих отбросов просто усыпить их. Но! Можно усыпить лишних свидетелей – надолго, а нужных нам людей – на некоторое время.
- Почему на некоторое время – догадываюсь, чтобы были в сознании для воплощения плана. И как ты провернешь такое раздельное усыпление?
- Просто. Все очень просто, - улыбалась девушка. – Дело в том, что хозяйка вечера предпочитает держать свой исключительный круг общения, в который входят все наши цели, отдельно от потенциальных изгоев и шестерок. Это касается и еды с напитками – мне, как человеку, бывшему на всех таких сборищах, это хорошо известно. Особенно известно о  специальной пивной бочке, выкатываемой из погреба дома специально для этих целей.
- Получается, ты – ходишь по дому в разгар веселья и нагло травишь одних крепчайшим снотворным, а других – транквилизаторами, что бы насладиться долгожданной местью?
- Верно.
- И тебя никто не замечает?
- Нет, я умею быть неприметной. Жизнь научила.
- Но чем же объяснишь стражам порядка свою бессонницу на этой бессознательной вечеринке? Зуб даю, всех заставят сдать анализы для выяснения обстоятельств отключки. И, вообще, как ты воплотишь эту свою месть, не скомпрометировав саму себя?
- Вот для этого мне и нужна ты.
- Выходит, калечить, справедливо сея зерна общей мести, буду я?
Эбби Милтон кивнула, а Сэди Хайри, прищурилась, угадывая мысли злой и коварной девушки:
- А ты, будто бы ненароком плохо связанная мной, приходишь в себя под конец и сбегаешь в лунной ночи из моих когтистых лап?
Девушка снова кивнула.
- В твоем грошовом спектакле сплошные прорехи. Слишком много возможных свидетелей и слишком мало путей отхода. Для меня.
- Это же костюмированное мероприятие, ты можешь быть в чем угодно, хоть в маске рыцаря – никто не узнает! А насчет твоего побега – ты можешь погнаться за мной, ну, будто бы за мной. Как тебе такая постановка?
- Не очень, ведь в таком случае, чтобы не вызывать подозрений, тебе и следует звонить в полицию и звать на условную помощь.
- Подозрения ко мне все равно возникнут, я же – Эбби Милтон. К кому, если не ко мне?
- Как и ко мне. Не сложно будет понять, кому встала поперек горла эта пятерка.
- Вот для этого и надо поднапрячь мозги, чтобы придумать, как создать видимость твоего явного присутствия в этом доме в момент долгого отсутствия.
- Наспех планируя преступление, которое, вправду, выглядит как паршивая постановка, ты упускаешь самое важное: твои планы могут рухнуть, потому что, что-то может пойти не так, как ты задумала. Не так, как тебе хочется. Не так, как тебе нужно.
- Знаю.
- Действовать надлежит быстро.
- Знаю.
- И еще, - Сэди Хайри встала со своего места, сделала шаг и приблизилась к ней, пристально заглядывая в самые глаза. – Что именно ты хочешь, чтобы я сделала с этими людьми?
Эбби Милтон, опустив взор к ногам, долго смотрела на них, прежде чем проговорила:
- На твоем месте, я каждому пустила бы разрывную пулю в лоб, и даже мне, напоследок. Но. Чтобы ты ни сделала, я – приму твой выбор.
Сэди Хайри с минуту молчала и упорно глядела в глаза девушки. А затем сказала, будто подытоживая весь их разговор:
- Фантастично, безумно, опасно. Но вполне выполнимо.
- Ты, что же, согласна?! – не верилось Эбби.
- Стоит тщательно подготовиться к тому, что полиция первым делом и с пылу с жару прибудет обыскивать тебя, меня и наши жилища…
- Нагрянут сразу к тебе, а не ко мне, - перебила её девушка. – Каждая собака уже знает, что я у тебя укрываюсь. Между прочим, оружие нам надо где-то прятать, которое еще и раздобыть не помешало бы, да?
- Считай, что раздобыли, - загадочно отозвалась женщина. – Меня больше волнует то, как себе алиби создать, если кроме тебя и меня, нас некому поддержать ложью? С работы я уволилась, в доме – одна. Кто притворно скажет, что я не могла присутствовать на подростковой вечеринке?
- Твоя мнительная соседка. Введи в заблуждение её и всё сработает.
- В данном случае она предпочтет соврать, чтобы никакого алиби у меня не оказалось, - улыбнулась Сэди. – Не вариант.
Эбби тщательнее нахмурилась и выдала:
- Мы заканчиваем тем, что я сбегаю, а ты бежишь следом, что не сразу у тебя получится. То есть, у меня есть запас времени, чтобы у тебя дома активно помаячить вместо тебя.
- Но по сценарию тебе вызывать полицию, как обыкновенному и случайно спасшемуся свидетелю, которому светит очень-очень долго давать показания – чего не получится сделать, натужно играя меня в моем же доме. Как ты объяснишь доблестным блюстителям закона столь раннее бегство и столь позднее обращение в полицию, как и нахождение в моем доме?
- Отсюда вытекает одно: в полицию звонить не мне. Звони сама, как аноним.
- Но для чего же тогда твое бегство?
- Допустим, трусливо спасаю свою подлую и до смерти напуганную шкурку где-нибудь в городе.
- Почему не в объятиях стражей закона? – продолжала находить и бросать в лицо огрехи преступного плана Сэди.
- Потому что они разбили мое сердце своим недоверием и неприятием моих предыдущих показаний.
- Звучит вполне естественно. Даже логично, но: где ты была и пряталась после невероятно удачного бегства из-под носа ужасного и жестокого мстителя?
- Забилась во двор разбитого храма и сидела там до утра.
- Кто это подтвердит? – напирала похлеще следователей миссис Хайри.
- В связи с последними событиями, никто не захочет помочь мне со свидетельством, даже если я пробегу у них перед самым носом.
- Бросишь это с вызовом, слезами и обидой – будет натуральнее некуда, - легонько покривила губами женщина. – Своди всё к своему уязвленному и униженному положению и, вероятно, сможешь съехать на прочих нестыковках. Только запоминай и не путай детали, иначе…
- С этим у меня не возникнет трудностей. – Эбби воодушевлялась с каждым острым вопросом. – Давай, обговорим твое алиби. Как мне проникнуть в дом незамеченной соседкой?
- Только с тыла. Проберись через сад соседей по ту сторону. Там жильцы недавно съехали – никто тебя не увидит. Отпечатков нигде не оставляй – это не сложно. Моя дверь с кухни лежит под яблоней и уже не запирается, одежду подходящую найдешь в шкафу. Сунешься на двор – старайся лицом не светить: боком-боком и спиной к ней, у нее зрение на высоте. Она как раз с десяти до двенадцати ночи своим кустам ночное орошение устраивает, за этим милым и полезным делом с интересом поглядывая в мои окна.
- А причина для непринужденного шуршания пред её зоркими очами?
Сэди отвела взор и с невыразимой грустью посмотрела на сложенные в стопки на столе джинсы, футболки, свитера и курточки дочери. Проговорила, задумчиво все это разглядывая:
- Вынеси неспешно это в мусор. Тоже будет вполне логично и ожидаемо.
- А если она со мной заговорит?
- Не заговорит. Я для неё неведомое чудище, - предупредила та. – В доме свет оставлю зажженным, к мусорке сделай несколько ходок. Потом уныло поброди у забора с той стороны. Постой, запрокинув голову, и удались, как надоест перед ней красоваться. Надетую одежду сразу в стирку и делай ноги как можно скорее к этому твоему убежищу – тебе основательно наследить не помешает.
- Там я частый гость, следов будет предостаточно, но на всякий случай, потеряю что-нибудь от своего вечернего костюма.
- Кем будешь? – отстраненно спросила Сэди, все еще разглядывая стопки одежды, которую уже некому носить.
- Медсестрой, - жадно следила за ней Эбби, мать подруги приковывала взгляд, особенно, когда не смотрела презрительно в упор. – Тебе не жалко? Может, я выброшу что-то другое?
- Я не могу возить это добро с собой. От этого уже мне мало толку. На память они мне не нужны, я не придаю значения пустым объектам и расходным материалам. В конце концов, это всего лишь тряпки. Верно?
- А кто-то хранит, приговаривая: «Их носила моя дочь». Или сын.
Сэди Хайри подняла на неё печальные глаза, покачала головой и промолчала. Комментировать это замечание не считала нужным, на уме вертелось иное:
- Если по существу, то, что мы имеем, - разговаривала неторопливо она, столь же медленно шагая, скользя подолом по полу, к окну, в которое, не моргая, смотрела на явившуюся вредную соседку к неизменной точке бдения у забора. – Преступную шайку подростков с влиятельными связями во всех сферах: городской управе, судейской коллегии, полиции и каком-то наркоманском сборище…
- Картеле, - поправила с нетерпением Эбби, ожидая заключительного вывода и, наконец, словесного подтверждения согласия на участие в преступном действе.
- Да, картеле, - исправилась женщина, замерев у окна с ответным взглядом на бдительную соседку. – Как ты планируешь впоследствии обороняться ото всех тех, кто вздумает с вилами идти на тебя для свершения ответной мести?
- А кто сказал, что я буду ждать их ответа? Я мщу, по возможности, не задерживаюсь в полиции и бегу, куда глаза глядят. И тебе советую.
- Средства на это есть?
- Кое-что скопила за годы унижений. А у тебя?
- На исчезновение из города – хватит, я же с транспортом.
- Так тебя быстро обнаружат, - возразила быстро Эбби. – Если есть страховка, то жги ты уже к чертям этот чертов дом, машину, получи выплаты и проваливай с деньгами.
- Чтобы их таким способом получить, следует делать это заранее. А превратив дом в пепелище раньше времени, где ты будешь мне алиби исполнять? – усмехнулась Сэди.
- Можно и это как-нибудь продумать, - не унывала та. – Например, к утру, когда сама уже вернешься.
- Как у тебя все легко, просто и быстро на словах. Решаешь за меня, что и как мне делать, словно получила от меня клятву в беспрекословном подчинении для участия в этом абсурдном и провальном налете. Пришла и играешь тут на моих чувствах: боли и гневе.
- Зачем же задавать мне столько вопросов, чтобы затем дать трусливый отказ? Ты давно с этим согласилась и больше меня жаждешь пустить пулю в лоб каждому, кто был той ночью в подвале, а особенно мне! Это всего лишь вопрос времени, когда ты пойдешь на эти кровавые ответные меры тем, кто и недельного срока в суде не получил в наказание, и сама возьмешься за оружие и без меня. И ты это прекрасно понимаешь!
Вскипев и выложив все как на духу, Эбби смолкла и выжидающе уставилась в спину женщины, неподвижно стоявшей у окна и игравшей в гляделки с неутомимой соседкой. И это, похоже, поглощало и занимало её больше, чем обличительная речь мисс Милтон. Поэтому, девушка разочаровано прибавила, направляясь к двери:
- Ясно. Что ж, я предупреждала, с тобой или без тебя, я это сделаю. Не так уж ты мне и была нужна! – достигнув двери и потянувшись к ручке, сочла нужным пояснить. – И, можешь быть спокойна, больше я не приду и не потревожу твою тихую скорбь и покорное смирение.
- Не открывай, - требовательно сказала та, что тем же каменным изваянием стояла у окна. – Она не должна тебя видеть здесь, так часто. Уйдешь, когда этот престарелый детектив скроется в доме, как раз, обдумаем все те прорехи из твоего губительного плана…
- Это значит…. – Эбби не верила своим ушам. Она и не надеялась найти в этой женщине союзницу, несмотря на то, что столь уверенно её к тому склоняла, ответ был ожидаемо очевидным – отрицательным.
- Да, значит. Иди на кухню и не маячь по возможности пред этой старушкой. Повторюсь, она во дворе с утра до полудня и с десяти до полуночи. Учитывай это впредь, когда будешь приходить сюда.
- В городе и без неё найдутся свидетели нашей связи.
- Пусть. Самый опасный для тебя – она! – Сэди Хайри отошла от окна и направилась на кухню, жестом руки подгоняя вперед себя гостью. – Ела?
- Вчера. У тебя.
- Я тоже вчера, - женщина кивнула на стул и прошла к холодильнику, искать в нем что-либо годное на сухой перекус.
Эбби Милтон расположилась удобнее, вопреки не покидающему её чувству вины и неловкости перед матерью убитой подруги. Она смотрела, как миссис Хайри расставляет на столе блюдца, чашки, пиалы с сыром, солью, сахаром, хлебницу и вскипевший вскоре чайник.
Молчаливое созерцание надо было прервать, и Эбби это сделала нетерпеливо:
- Так, какие же дыры в моем плане? Мы по алиби ведь решили всё?
- Это на словах у тебя невыносимая гладкость, но в действительности так не будет. Есть множество факторов, готовых сыграть против тебя. Ты многое не учла.
- Например? – девушка подтянула чашку горячего чая к себе, только-только налитого хозяйкой дома.
- Эта твоя непосредственная казнь моими руками в чужом доме посреди кучи будто бы спящих людей – как ты себе это представляешь? Безнаказанная казнь не спящих среди спящих, смешно! И, по-твоему, в полиции все настолько тупы, чтобы не понять, чьих это рук дело? А, и еще, с чего бы после твоей провальной попытки дачи показаний против них, этим людям допускать тебя в свой дом?
- Начну по порядку, - будущая подельница смотрела в чашку, обхватив её двумя руками, словно она продрогла от заданных вопросов и хотела согреться. – К твоему явлению в дом на вечеринку я постараюсь предоставить тебе уже связанных и перемещенных нужных нам людей в отдельную комнату. Но было бы лучше, если бы ты присутствовала и помогала мне с этим.
- Принято. Присутствую, помогаю, действую. Что же с их пошатнувшимся недавно доверием к тебе?
- Показания я пыталась дать против племянника Нельсона, Фила. Против Чеда дать – и не позволили! Фила многие не очень-то и жалуют. Держатся с ним и за него только потому, что он через дядю в полиции может от всего отмазать. Так что, ни он, ни его друзья не имеют высокой цены, большинству наплевать, что я там хотела сделать. Им всегда будет нужна давняя и послушная игрушка для унижений, как и шестерка для исполнений – два в одном в моем лице.
Сэди Хайри внимательно слушала и не перебивала, давая той выговориться. И девушка, отпив немного чая и вперив взор в женщину, расположившуюся прямо напротив за столом со стаканом воды, вдумчиво продолжала:
- Тем более что я вечно помогала устраивать конкурсы и саму это дурацкую костюмированную вечеринку – все идеи мои, Рокси туповата и фантазии по этой части у неё никакой, что все знают. Что касается полиции, то, да – дураков там нет, только подлые трусы. Но и их можно обвести вокруг пальца, особенно с нашей обличительной связью.
- Каким образом?
- Можешь пройти надменно мимо пару раз на улице, когда меня будут лупить за стукачества дружки этой твари. Я попадусь им и заранее предупрежу, где и когда это случится, а ты – покажешь всем этим будущим свидетелям, как максимально безразлично проходишь мимо меня.
- А не подозрительно ли это, что я вдруг прохожу мимо в том же месте, где прессуют тебя?
- Подберу район, в котором ты обычно бродишь.
- Договорились. – Сэди осушила залпом стакан перед собой, словно её неделю мучила жажда, и произнесла. – Обсудим прочие детали и то, что конкретно мне делать, сразу, как поешь.
Она встала и прошуршала платьем вон из кухни, судя по всему, чтобы совершить обязательную вечернюю молитву. Эбби слышала, как та запирается в ванной, выходит и снова шуршит одеждами где-то за стенкой, видимо, переодевалась. А потом наступила тишина, в которой её гостья без явного желания пережевывала хлеб и сыр, запивая это второй чашкой чая.
Эбби уже убирала все со стола, когда в кухню вернулась Сэди в другом платье и будто бы даже с другим лицом – привычным, апатично-безучастным. Отчего и допустила девушка мыслишку, что миссис Хайри снова передумала и теперь огорошит её твердым отказом от этой преступной идеи. Она сникла, ожидая, когда женщина уведомит об этом и погонит вон из дома.
Но нет, Сэди Хайри заняла свой стул, дождалась, когда Эбби отойдет от раковины и сядет, и заговорила:
- Когда состоится это сборище?
- Вечеринка завтра вечером. И я к ней готова.
- Мне нужен будет огромный мешок кошачьего корма, кошачья мята и еще какие-нибудь пахучие травы. Не спрашивай, зачем. Раздобудь этой ночью и занеси через соседей и по яблоне на крышу под окно Махсы. Окно не открывай.
- Сделаю!
- Теперь обговорим всё еще раз. По порядку, с самого первого твоего шага, обдумывая каждый вдох-выдох и вероятные причины срыва плана.
Она уставилась в девушку, думая, догадается ли та, для чего на самом деле задает столько вопросов? Цель у женщины была одна, дать прорасти зерну сомнений, помочь понять, что девушка не справится, что нужно отступиться и забыть про эту глупую затею с местью. Но чем дальше углублялась в своих вопросах Сэди, тем убежденнее и тверже давала ответы Эбби, ничуть не помышляя сходить с обозначенного пути преступления.
И это окончательно запутывало и сводило на этот же путь саму миссис Хайри.

30.
Эбби занесла под покровом ночи в гостиную небольшой черный пакет с заготовленным карнавальным костюмом и убежала, чтобы через час вернуться с другими пахучими покупками – это было сделано специально, чтобы одни вещи не пропитались запахами других раньше времени. И да, никто не подсказывал, мисс Милтон додумалась сама.
Миссис Хайри не сомкнула глаз ночью. Она много думала, над тем, что услышала от Нельсона, Эбби и над собственными истинными ощущениями касательно того, как быть с домом. По правде говоря, ей было невыносимо находиться в нем с того дня, как пропала дочь. И, окажись та живой и здоровой, женщина всенепременно, даже не продавая, бросила бы дом со всем содержимым и уехала куда подальше.
Но теперь бросить этот дом Сэди не могла, она бросала уже не его, а дочь, захороненную в саду. От этих мыслей становилось еще горше и невыносимее существование в доме и в городе, о многих жителях которого знала то, что толкало в объятия гнева. К тому же труп в подвале требовал решительных действий – либо захоронения, либо логичного поджога и бегства. Удобнее было бы в ночи зарыть в саду, но женщина не хотела, чтобы этот человек оказался погребен в такой близости с дочерью. Вывозить его – она не находила возможным: на то уже не было времени, да и светиться в таких подозрительных действиях на глазах соседки – подписать себе приговор. Вот и приходила к выводу, что пожар и скорый отъезд с подругой Махсы – лучший вариант.
«Но это бегство – оно лишь для Эбби мнимая свобода…». – Сэди же знала, что ей от своего наказания не убежать, и наказание сулили совсем не люди. Конечно, будь мистер Шерд человеком праведным, честным и справедливым, убитым лишь по случайному стечению обстоятельств загнанной и всеми гонимой глупышкой Милтон, она незамедлительно ринулась бы в участок, сообщать о не своем преступлении. Но не в случае с тем, кем являлся офицер Нельсон Шерд, и не теперь, когда она всё знает о непосредственных участниках похищения и истязания дочери.
Под прессом этих мыслей, спутанных между собой и перетекающих одна в другую, она ненадолго покинула дом. Сделала это по уговору с Эбби, чтобы разыграть эту их «постановочную» неприязнь, развернувшуюся в нескольких метрах от места работы миссис Хайри, уже бывшего. Вернувшись после этого опять в дом, она продолжила часами сидела на стуле у стола, глядя на вещи Махсы и совершенно не желая идти на то, к чему склоняет и даже уверенно ждет Эбби Милтон, готовая действовать с наступлением темноты. И в то же время, жадно лишь того желая.
При этом, каждый раз, когда женщина омывала себя и становилась на молитвенный коврик, растревоженное сердце её успокаивалось, она забывала обо всех этих гадких людях, об Эбби и её опасной афере, как и обо всём прочем. На смену этому приходили покой да смирение в её душу. Но стоило вновь вернуться к столу и посмотреть на заготовленный костюм от подруги дочери, как с новой силой в ней закипали гнев, злоба, ненависть и устойчивое желание причинить боль тем, кто от банальной скуки и уверенности в своей безнаказанности изувечил и надругался над Махсой. А потом еще и избавился как от ненужного свидетеля.
- Я не могу себя пересилить, - сказала виновато она вслух и вовсе не самой себе, протягивая руку к заготовленной одежде. – Не могу простить их и забыть. Неужели я настолько слаба духом?!
Прислушиваясь к тишине, царившей в доме, Сэди оглядывала гостиную, будто хотела, чтобы кто-то появился, окликнул и остановил её.
«Если не останавливаешься сама, почему же кто-то должен?», – подумала Сэди Хайри и перед тем как облачиться в костюм, она сбросила с себя свои одеяния, аккуратно сложила на стуле у стола, на спинке которого уже висели заранее подготовленные платья, платки и шарфы. В спальной комнате мисс Милтон дожидался другой комплект такой же одежды.
Прихватив нож и пару стаканов с водой с кухни, женщина поднялась наверх. Открыла окно, подтянула и вскрыла мешок с кормом, намеренно рассыпав его по крыше, у окна, на подоконнике, кровати и разбросала содержимое прямо по полу комнаты дочери. Заткнула у карнизов косого потолка пучками кошачью мяту, а в стаканы, там и тут расставила пахучие полевые цветы. Остальные высушенные травы, что раздобыла юная подельница, она хаотично разбросала по полу. Спускаясь вниз, задвинула специальную панель, закрывающую этот вход наверх и образующую кому-то пол, кому-то потолок.
После этого вернулась в гостиную, сообразив, отворила все окна, создавая сквозняк, что будет гулять по всему дому, и только потом ушла смывать с себя все эти запахи, чтобы облачиться в непривычный наряд и с наступлением ночи выйти из дома. В ванной, завершив образ, достала из тайника старый обрез двуствольного ружья, его она давно с собой возила в специальном тайнике дверцы машины. К применению не прибегала, но частенько задумывалась, что им с дочерью не помешает его наличие (у миссис Хайри было сложное и богатое на опасные приключения, детство). Патроны к нему у неё не имелись, что и славно, хоть порохового следа собакам не взять. Зато использовать как палку для битья и внушительного муляжа для запугивания – самое то.
Костюмированный наряд позволял прицепить это оружие ремнями к бедру, а бедро удачно скрывалось плотным черным плащом с капюшоном, закрывающим лицо в маскарадной маске по самый нос. Капюшон в пути мешал, конечно, приходилось рукой в велюровой черной перчатке придерживать его край козырьком перед собой, но ничего, не страшно. Пробьется как-нибудь.
Жаль, соседку этим образом не попугаешь, отход был запланирован из двери в кухню через забор отсутствующих соседей. Кудрявая старушка осталась в неведении на своем посту, куда она прибилась ровно по времени, чтобы заглядывать в чужой дом через освещенное окно дома со двора.
И пока она ответственно вела свою слежку, преступник номер два благополучно достиг нужного особняка, «от» и «до» описанного сообщницей, вплоть до расположения кресел, стульев и табуретов. Никто в городе и внимания на неё не обращал, так как близился какой-то праздник с тыквами и заранее разодетые люди на улицах мало кого удивляли, тем более что такие же «костюмированные», как и она, спешили по тому же адресу. Вскоре женщина достигла нужной точки и беспрепятственно вошла через настежь открытые двери (они были открыты неспроста) и беспрепятственно попала, наконец, на эту самую вечеринку.
Музыка слышна была за два квартала, причем разная и будто накладывающаяся и перемешанная. Только попав внутрь, Сэди поняла, что к чему: в каждой комнате дома играла своя музыка. То есть, сборище в доме поделилось на мини-общества, рассредоточившиеся по комнатам и включившие на всю катушку предпочитаемые музыкальные композиции. А сопровождающие подобные сходки горячительные напитки были здесь не просто рекой, об них, если не быть внимательным, можно было легко споткнуться.
Отвлекая от пораженного созерцания спиртного и еды, которыми заставили все горизонтальные поверхности мебели (от их нехватки, еще и пол), промелькнула распутная деваха в образе медсестры с подносом, на котором насчитывалось не меньше дюжины пивных бокалов, полных до краев.
«Эбби». – Сэди Хайри проследила за ней взглядом и за тем, куда она несет это пиво «избранных». Когда медсестричка скрылась в соседней комнате, подумала. – «Это со снотворным или транквилизатором?».
Разглядывая некоторых, зевающих и заторможено реагирующих, парней, Сэди, ловя на себе любопытные взгляды, прошла вглубь дома. То там, то тут попадались прикорнувшие то прямо на полу, то на удобной мебели парни и девушки. Но в целом, вечерника была в разгаре, и чем глубже в дом она уходила, тем гуще становились группы, активно двигающихся под музыку, подростков.
Среди массы карнавальных зайчиков, кошечек, волков, жутких клоунов и каких-то незнакомых образов она признала (детально расписанную соучастницей, да и со всеми прочими была заочно ознакомлена через фотографии в телефоне) дочь хозяев дома – Рокси, с маской белочки, задвинутой с лица на голову. Распознала Фила и даже его дружков, которых определила интуитивно и даже в том нисколько не ошиблась. Но кое-кого она в толпе своеобразно ряженных не находила, сколько бы не искала по важным приметам – жесткого Хью, Тодда и Чеда.
Последнего ну уж очень хотелось здесь обнаружить, отсутствие сына губернатора сильно расстраивало. Чтобы не выделяться своим аскетичным поведением и максимально вписаться в «тусовку», Сэди, подавив разочарование, подхватила с подноса бокал с пивом, когда Эбби Милтон проплывала, покачивая бедрами, мимо неё. Поговорить бы, переброситься хоть парой фраз и узнать подробности, но нет, нельзя! Это разрушит всю их постановку.
Походив по дому с бокалом минуту, она пристроила его на уголок ближайшей тумбы из красного дерева и переступила порог самой большой и просторной комнаты, в которую свернула зазноба Рокси под ручку с Филом. Комната была переоборудована под самую настоящую танцевальную площадку: потеснив люстру, висел серебряный шар, отбрасывающий блики и лучи по комнате. Имелся компактный диджейский столик и множество колонок, рассредоточенных по углам. И парни, девушки, будто вперемешку…
И все в таких же идиотских нарядах, как и у неё.
Осудительные мысли преступницы оборвались, она увидела его. Чед – парень умеющий мстить, привлекая к тому посторонних людей (таких как Рокси, Фил, Тодд и Хью, в основном и калечивших похищенных девушек на глазах у трусливо хранящих молчание свидетелей), в компании двух неизвестных девушек лениво качал головой под музыку у лестницы, ведущей из этой комнаты куда-то наверх.
Не спуская с головы капюшона, она уверенно шагнула в эту комнату, поздновато замечая Эбби, подносящую пиво Чеду. Парень быстро осушил бокал и вернул на поднос, замечая высокую и такую загадочную незнакомку в черном одеянии. В её образе были намешаны стили, заимствованные из одной ролевой игры, и совмещали в себе мстительного седовласого стрелка из игры и женщину-убийцу из популярного нынче фильма. Еще и фигура её заманчиво засветилась под развевающимся от быстрого хождения, плащом, что стоявшие рядом девушки стали для него просто пустым фоном.
Чед оторвался от них, направился к незнакомке, будто бы танцевавшей между двух девиц, Сэди же просто застряла меж них, не зная, как протиснуться, и засмотревшись на Рокси и Фила, покидающих эту комнату и исчезающих из поля зрения. Парень незаметно подплыл к ней, заглядывая под капюшон и, к своему сожалению, натыкаясь на маску японского чудища в пол-лица. Это Эбби постаралась. Действительно, фантазия на грани фола. И это сработало – капкан готов захлопнуться.
Говорить ей было нельзя. Да и Чед не для разговоров к ней приплыл, под оглушительную музыку мало что скажешь. Он терся рядом, будто бы танцуя и словно случайно задевая рукой то бедро, то плечо, то нагло прикасаясь к талии. Проверял, правильно ли он оценил явно утаиваемые габариты этой загадочной и молчаливой незнакомки. Смесь стрелка и убийцы с трудом сдерживалась, чтобы не сломать ему руку, лишь улыбалась, невероятно таинственно. Посматривая при этом, повернув голову, на лестницу.
На этот финт Чед тоже купился, как маленький мальчик. Не дожидаясь, когда стихнет музыка, он схватил незнакомку за руку и повел под мстительные и испепеляющие взгляды девушек к лестнице. По ней вверх, потом по коридору, в котором уже лежали и предавались сну ребята и девчата, опоенные препаратом.
«Эбби славно поработала!». – Сэди Хайри рассматривала мельком этих сладко спящих людей и не чувствовавших твердости пола, пока не поняла, что её уже затаскивают в чью-то спальную комнату, дверь которой со скрипом закрылась.
- Ну, вот мы и одни, - сладострастно оповестил юнец и, выпустив руку, подошел ближе, заглядываясь откровенно плывущими глазами на её маску. Поднес вторую, собираясь сорвать и узнать, кто же под ней прячется. – Можешь больше не скрываться…
Вообще-то, он совсем не это хотел сказать, но язык заплетался, голова вдруг закружилась, а перед глазами странно помутнело…
- Что-то… голова моя…
Он не договорил, как был, стоя рухнул на свою чаровницу, которая сначала поймав его, потом брезгливо и с невероятным отвращением оттолкнула от себя прямо на кровать. Следом полезла и сама на неё, жадно и долго наблюдая за тем, как борется, силясь противостоять, и медленно отключается парень. Сопротивляющийся изо всех сил и не желающий закрывать в глаза в такой важный для него момент, сын губернатора проиграл – веки опустились.
Последнее, что в этот миг ему запомнилось – нависшая над ним незнакомка с пышными и спадающими до талии пепельными волосами в страшной маске и с такой красивой улыбкой, превращающейся в звериный оскал, окаймленный кроваво-алыми губами. На этом Чед полностью отключился.
Она долго смотрела на него, сдерживая руки, что стремились сомкнуться на его шее и задушить. Под напором этого желания, женщина долго боролась с собой, не замечая ускользающего времени, что могло негативно сказаться на выверенном посекундно плане мисс Милтон.
«Что там с остальными?!», - опомнившись не сразу, Сэди принялась действовать: связала ему руки, затем ноги. Слезла с кровати и безжалостно стащила тело на пол, на которое оно с глухим стуком ухнулось. Открыв дверь, высунулась и оглядела коридор – все, кто в нем находились ранее и прибыли недавно снизу – крепко спали. Но, что творилось в соседних  комнатах неизвестно, заглядывать и проверять – нет времени.
Она взяла за руку и потащила тяжелого парня по полу, припоминая, что там говорила соучастница про точку сбора нужных им людей, находившуюся в дальней комнате первого этажа и имевшую дополнительную дверь, позволяющую бежать с заднего двора особняка, что было заранее просчитано по их наспех сколоченному плану. Нахождение на втором этаже не планировалось, Сэди теперь следовало самой из этого выпутываться. И делать как можно скорее, ведь не все спят крепко, отключка у определенных лиц – временная мера.
Музыка продолжала греметь из каждого угла дома, сопровождая её движение. Она оглянулась у лестницы, чтобы посмотреть на того, кого тащила за собой, и увидела, что глаза парня на секунду открылись, но не в силах пошевелиться, он лишь посмотрел на неё, безвольно скосил их и снова закрыл.
По лестнице поднималась Эбби. Она краем глаза видела, как Чед уводит за собой таинственную гостью, но реагировать на это не могла. Переживания не давали покоя, и когда она разнесла последний поднос, то устремилась наверх, чтобы скорее вмешаться и выручить миссис Хайри.
Выручка была как нельзя кстати, нужно было как-то спустить Чеда, не бревном же сталкивать сверху вниз – шею сломает. Они обе подхватили под руки парня, будто оказывали помощь напившемуся и неконтролирующему свои ноги, другу, спустились с ним в опустевшую комнатку с диско-шаром – все куда-то делись, музыка уже не интересовала никого. Не было даже диджея, а те, кто здесь были – уже прикорнули или же искали для себя подходящее и мягкое местечко. Всем им было не до медсестры, Чеда и незнакомки.
Проходя мимо окна веранды со своей пьяной и спящей ношей, Сэди бросила взгляд во двор – кто-то особо стойкий лениво переговаривался, но большинство – растянулись на траве. Хорошенько осмотревшись, она очень тихо спросила:
- Получилось?
- Собрала, - не законченными фразами обменивалась в ответ и Эбби Милтон, осторожно перешагивая парня, что заснул, расположившись прямо поперек пола коридора.
- Набор весь?
- Двух нет, - озадаченно подтвердила девушка отсутствие тех, кого сразу про себя отметила Сэди. – Не появлялись.
«Только Фил, Рокси и Чед…», - их идеальный план таки рушился. Рассчитывали разом и всех, а тут нехватка. Опасная нехватка тех, кто точно будет мстить в ответ, отчего острее встает вопрос скорейшего бегства из города.
Комментировать это Сэди не стала, они уже пришли в комнату этого самого набора. Приковав наручниками последнюю жертву к водопроводной трубе, идущей параллельно полу и на пятнадцать сантиметров выше него, Эбби Милтон быстро закрыла и забаррикадировала стулом дверь. Повернулась и посмотрела на женщину, задумчиво рассматривающую тела на полу.
- Я должна быть среди них.
Сказав, девушка протянула наручники. Шепотом прибавила:
- Пойму, если поступишь так же, как и со всеми.
- Хотелось бы, но это не по плану, - Сэди Хайри отвечала тем же шепотом, шагая за ней и выжидая, когда та расположится на полу поближе к двери. Её наручники намеренно были подпорчены. Заранее.
- Готова? – смотрела, жадно ища глаза женщины через прорези маски, Эбби.
Та лишь отрицательно качнула головой, поднялась и выпрямилась, обращая внимания на Рокси, первой приходившей в себя в этом ряду связанных и прикованных преступников, невинных и невиновных в этой комнате не было. Эбби Милтон зажмурилась, пряча голову и принимая позу спящего человека.
Сэди Хайри, наблюдая за постепенным пробуждением девушки, прислонилась к стене и принялась отстегивать от бедра свой обрез. Как бы того не желала подруга дочери, а пристрелить людей, находящихся в беспомощном состоянии (пусть они сами поступили в разы хуже) она не могла. И не собиралась. Но причинить боль и напугать настолько сильно, чтобы в жизни больше мысли о коллективном глумлении не приходили – почему бы и нет?
Откинув капюшон, Сэди, подошла ближе и, храня молчание с наведенным на дочь судьи оружием, выжидала. Девушка перед ней, проморгалась, осмотрелась и, только после этого заметив нависшую над собой угрозу, запаниковала – истерично закричала.
Крик не принес никакой пользы, в каждой комнате на всю катушку гремела музыка (эту идею дочурке судьи подала Эбби и не случайно), он потонул и не достиг ушей спящих. Только тех, кто рядом: задергался Фил, пытаясь вырвать руки и освободить ноги. Открыл глаза и Чед, но и ему нужно было время на осознание своего положения и всей ситуации.
- Кто ты, тварь?! – это племянник Нельсона, изо всех сил пыжился, делая вид, что нисколько не напуган, хотя, наоборот. До смерти напуган! Когда сам в положении беззащитного и унижаемого человека, это нисколько не весело, верно же.
- Это Бри? Линда Бри?! – устремив, наполненные страхом, глаза на него, спрашивала Рокси.
«А значит, вся эта тройка, действительно, является участниками убийства дочери миссис Бри. Иначе, зачем ей вспоминать эту женщину?!». – Сэди посмотрела на Эбби, будто бы просыпающуюся, но еще не проснувшуюся. – «И ты не лгала, чтобы меня просто использовать?», - подумала она, ведь доверие к мисс Милтон у неё всё еще отсутствовало.
- Ты что творишь?! – это полностью пришел в себя Чед, с силой дернувший руками и не получивший никакого результата. Ну, кроме боли, от которой захотелось плакать. – Ты хоть знаешь, кто мой отец?! Что он с тобой сделает…
Сэди Хайри резко повернула голову к нему, копна длинный пепельных волос двинулась с этим движением раньше, чем она сделала шаг в сторону парня.
- Он от тебя…
Чед оборвался, она со всей силы ударила его прикладом, попав прямо в висок, из поврежденной зоны медленно потекла струйка крови. Заносчивый парень снова закатил глаза и утих, на сей раз надолго.
- А-а-а! – протяжно завопила, открывшая глаза в этот момент, Эбби Милтон, ближе всех расположенная к Чеду. – Прекратите!
Не размениваясь на слова, женщина, встала перед ней и с размаху ударила. Куда попала, было непонятно: длинный плащ мешал двум другим жертвам видеть, что конкретно она сделала, они видели только то, что после удара скорчилась, подтянула ноги к животу и заскулила Эбби.
- Пожалуйста, не надо! – заголосила Рокси, видя, что женщина приближается к обходит, грязно ругающегося, Фила и целенаправленно идет к ней. – Я заплачу, у меня есть деньги… я сделаю всё, что вы хотите….
Увы, человека в маске японского чудища это не останавливало. Активно дергался рядом Фил, вот-вот трубу сорвет и сам сорвется. Сэди это видела, поэтому поспешила с действием. Не поддаваясь уговорам и обещаниям озолотить, она без капли жалости и сомнения замахнулась и обрушила очередной удар на жертву. Попала прикладом в зону носа, пытающейся увернуться, девушки. Рокси завыла и полностью предалась этому делу. Сознание она не теряла, удар был в разы щадящим.
Настал черед племянника мистера Шерда, угрожающего и верещавшего похуже Рокси:
  - Я же найду тебя, сволочь! Мой дядя тебя за ноги подвесит и освежует!
«Это уже вряд ли!», - ехидно думала Эбби Милтон, на показ отчаянно потягивая руки, ведь на неё смотрела Рокси с кровоточащим носом.
Щадить этого подонка Сэди не стала, метила в его поганый рот, и попала по губам и зубам, как раз парень матеро покрывал всем, что знал. На чем и захлебнулся: выбитые зубы вперемешку с разбитыми губами уже мешали даже слабо языком ворочать.
Внушая шанс на возможность вырваться, на глазах у Рокси и Фила, со звоном сорвав наручники с трубы, ошеломленно присела на полу Эбби Милтон. С широко открытыми глазами, глядя на товарищей по несчастью, она будто растерялась и пришла в себя только от истошного крика Рокси:
- Беги, зови на помощь!!
Разодрав слабые путы на ногах, мисс Милтон отчаянно рванула в ту самую дверь, ведущую из особняка на задний двор. Она бежала в ночи в своем белом и выделяющемся наряде, оставляя двух других жертв с надеждой смотреть вслед. Они не знали, что надеяться на неё нельзя. Им нельзя.
Женщина с обрезом, якобы озадаченная данной ситуацией, недолго глядела на беглянку. Она, будто бы пребывая в сомнениях, металась между желанием добить своих беспомощных жертв и догнать опасную бегунью. Посмотрев снова на Рокси и Фила, поежившихся от её взгляда, приняла решение – догнать Эбби Милтон. Обманчиво шагнула к двери и остановилась. Выждала несколько секунд, нагнетая атмосферу. А потом развернулась и со злейшей улыбкой на устах, шагнула к парню.
Закричала пронзительно Рокси, но она тоже, вслед за Филом была отправлена в нокаут. Да, не боксерской перчаткой, но все же, жить будет. Не то, что девушки, которых они своей дружной компанией замучили и изувечили.
На этом Сэди и заканчивала, хотя, по уговору, Эбби ждала, что все будут забиты насмерть.
Женщина вышла тем же путем, что и беглянка. Нашла в тылу двора заготовленный пакет с нужной одеждой и, переодевшись в обычные подростковые джинсы и курточку, но, не снимая свой парик, пошла окольными путями к своему дому, в котором, стремглав примчавшаяся мисс Милтон уже драматично выносила вещи Махсы Хайри к мусорным бакам. На глазах соседки. Как и договаривались: движение в движение, действие в действие.
Затем девушка, бросив вещи, в которых играла миссис Хайри, на стирку, снова полезла через забор съехавших соседей – предстояло звонить в полицию и играть в жертву, а еще успеть наследить свежими уликами на оговоренном месте.
У забора встретилась Сэди Хайри, с пакетом с костюмом, перебрасываться словам не было времени, они лишь обменялись взглядами и разошлись, как в море корабли. Предстояло прятать свои улики и перебивать запахи. Обученные псы с легкостью найдут всё, что она прячет. Особенно труп.
К тому времени, когда через несколько часов к ней постучались офицеры полиции (сразу заподозрившие в нападении и её, и миссис Бри – а мстить больше некому, очевидные же варианты для тех, кто знает, как всё обстоит), она уже приняла душ, переоделась в привычную одежду и сидела на стуле за столом. Даже успела погрузилась в сон.
Когда женщина не открыла и после третьего стука, офицер Шон Фрай толкнул не до конца прикрытую дверь и заглянул в гостиную. Увидел хозяйку дома за столом, уныло подпирающую голову рукой и дремлющую. Позвал громко:
- Миссис Хайри!
Женщина вздрогнула, медленно встала со стула и, пошатываясь, пошла навстречу.
- Доброй ночи, миссис Хайри, - начал Шон Фрай, в который раз тревожащий эту бедную мать. Но что поделать, опрос обязан совершить. – Где вы были этим вечером?
- Почему вы у меня это спрашиваете, вы же знаете, что я почти не выхожу из дома? – очень медленно и равнодушно спросила та.
- Совершено нападение… - взял слово второй офицер, озираясь на третьего, что опрашивал соседку, не покинувшую свой пост и с удовольствием рассказывающую о наблюдениях за этой матерью, подозрительно выносившей мусор в их общие баки.
Сэди перехватила их обмен взглядами и всё поняла, Эбби постаралась на славу, алиби – есть. А у этих трех – нет с собой собаки. Значит, псина точно будет в следующий раз.
- Я была дома. Но с некоторых пор, дома я одна, кроме меня некому это подтвердить.
- Это подтвердила соседка, - негромко оповестил второй офицер Шона и сказал. – Позвольте осмотреть дом.
Даже не спрашивал, а настаивал.
- Вы так часто осматриваете мой дом, что у меня даже уже интереса нет спрашивать, почему.
- Формальность, - извиняюще пояснил Шон Фрай и через плечо бросил коллегам. – Снимите обувь.
Мужчины послушались и вошли. Прошли по дому, оглядываясь и улавливая еще не выветренные крепкие ароматы парфюмерии и каких-то не то благовоний, не то трав. Ничего не обнаружив на первом этаже, два офицера взобрались по лестнице наверх, отодвинув планку в сторону.
Шон остался стоять рядом с миссис Хайри, с которой не мог отвести глаз.
- Я давно туда не поднималась, - неохотно пояснила она, когда сверху посыпались гранулы кошачьего корма, а при появлении людей с визгом разбежались набежавшие соседские кошки.
Один из офицеров, оказался аллергиком, он принялся без остановки чихать и краснеть.
- Откуда у вас столько кошек?! – задался с подозрением другой офицер, спускающийся вслед за аллергиком.
- Они не мои, соседские. Махсе они очень нравились, дочь подкармливала их всегда… - опечаленно, затихая с каждым словом, ответила женщина, и всем троим стало неловко за свой обвинительный визит.
- Простите, - сказал за всех Шон Фрай и поторопился покинуть дом.
Сэди Хайри с удовольствием закрыла за ним дверь, понимая, что следующий приход её точно разоблачит – не они, так она сама им всё расскажет. Поэтому, нужно скорее жечь дом.
Дождавшись, когда они скроются, чтобы наведаться и ко второй подозреваемой – Линде Бри и её сестре, а также, когда сойдет с поста соседка, Сэди Хайри быстро собрала в пакеты свои платья, шарфы, платки, коврик и занесла их на заднее сидение машины. Там же расположила, бережно завернутую в чистую ткань, священную книгу.
Больше из дома она не планировала ничего забирать.

31.
Сэди Хайри как раз находилась на мансарде, когда поздней ночью по дереву через окно неожиданно к ней вползла Эбби Милтон.
- Тебя еще не нашли полицейские? – немного удивилась женщина, отдирающая от скошенного потолка несколько деревянных перекладин, под которые и запихала предметы своего маскарадного костюма с запасной подростковой одеждой и ружьем.
- Хотела прежде узнать, как у тебя прошло…
Эбби сбилась с мысли, видя, как та достает опасные улики так небрежно спрятанные.
- Если бы не отсутствие собаки, то уже тряслась бы в их холодных камерах.
У девушки даже слов не находилось на такие удачные стечения обстоятельств. Не давая ей опомниться, Сэди всучила пакет с опасными атрибутами преступления и скомандовала:
- Неси в подвал, что под гостиной. Будем жечь дом.
Исполнительная и, с некоторых пор, преданная этой женщине, девушка Эбби шустро сбежала вниз по лестнице. Откинула ковер, затем деревянную дверцу. Спустилась, нащупала тумблер для включения света. С этим помогла, шагающая следом, владелица дома. Зажегся свет тусклой лампы, освещая подобие допотопной кухни с топкой и основательно подсохшими дровами в противоположном углу.
Ошеломленная Эбби едва ли не вскричала:
- У тебя тут была топка, а ты спрятала опасные улики в комнате у дочери!? На самом виду?!! Почему?
- Было любопытно посмотреть, сработает ли трюк с перебиванием запахов.
- Он сработал, радует. Но если бы нет, и ты попалась?!! – она истинно переживала за участь подельницы.
- Рано или поздно я буду окована и упрятана с истошными криками вслед: «По заслугам!!». Ведь все даже неуловимые преступники однажды получают заслуженное наказание. – «А меня оно ждет самое страшное и не в этой временной жизни и не от каких-то, мнящих за спиной власть, невежественных людей».
- Нет. Ты не права. Там, наверху, по улицам этого города еще бродит множество ненаказанных уродов, уверенных в своей безнаказанности.
- И ты, как самая правильная, стремишься наказать их всех?
- Хотя бы тех, кто должен получить свое, если не от слуг закона, от меня – точно! И я не думаю, что ты не разделяешь моего мнения.
- Не разделяю. У меня иные взгляды. Я говорила.
- Но ты все же в паре со мной, грешишь, не хуже меня.
- Это сила моего необузданного гнева, управляющая мной твоим джиннам на радость. И, к слову, я их не убила.
- Знаю, что не убила. Ты на это не способна.
Женщина посмотрела на эту девушку и ничего не ответила, взяла из её рук пакет, высыпала содержимое в топку, бросила туда же пакет.
- Подтащи дрова ближе, раскидай так, чтобы огонь, охвативший их, распределился равномерно и уничтожил здесь все.
- Уничтожит, не переживай. Тут внутри почти все деревом обито, это снаружи дом как из цельного камня.
- Да он и снаружи, словно неудачный пробник архитектора, - усмехнулась хозяйка и подожгла тряпки. Подтянула ближе пару бревен и одно наполовину задвинула к топке. – Там, на полке бутыли с керосином. Облей и выбирайся. Быстро.
Сказав, вышла наверх. Дождалась, когда выкарабкается и Эбби (а девушка откровенно побаивалась, что эта женщина, завершая свою месть, закроет дверцу подвала перед самым носом). Нет. Обошлось.
Закрывать подвал они не стали.
Второй подвал, тот, что с трупом – дорабатывала девушка. Прихватив вторую бутыль с горючей жидкостью, она, не спускаясь, облила тело на стуле и кинула спичку. Видя, как мгновенно вспыхивает уже неживой человек, стало не по себе. Но победный взгляд оторвать не могла.
Её окликнула женщина, уже облившая запасами подсолнечного масла все занавеси, ковры и прочие тканевые поверхности, прежде открыв окна, для проникновения кислорода, поддерживающего горение. Всучив последнюю бутылку масла девушке, приказала:
- Убирайся, как пришла, только кровать наверху хорошенько залей. А завтра в пять вечера, кровь из носу будь дома. Я заеду и посигналю. Промедление неприемлемо: только пять минут, и больше ждать ни секунды не буду.
- Думаю, к этому времени жалкую и несчастную жертву уже отпустят к матери повидаться и поплакаться. Буду готова.
Кивнув, Сэди указала глазами на лестницу. Эбби Милтон побежала наверх, очень переживая за то, что женщина может остаться и под прессом вины, сгореть намеренно вместе с домом. Припомнила слова: «Слишком сильная, для скорбного …», и успокоилась. Осторожно опустошила (чтобы не оставить улик на своем костюме медсестры) всю бутылку масла, щедро расплескивая по стенам, потолку и кровати, и убежала через окно.
Прежде чем пересечь чужой забор, оглянулась и увидела выходящую из проема кухни, оставшегося без двери, миссис Хайри, облегченно выдохнула и побежала туда, где должна была быть поймана.
Пожар разгорелся поздней ночью. Хозяйка дома сама о нем не сообщала в соответствующие службы. Ей ведь нужно, чтобы все сгорело дотла, и оно горело желтым и алым пламенем – дом почти ветхий, свежая внутренняя отделка и мебель предыдущим владельцам нужны были для того, чтобы хоть дешевле загнать кому-нибудь этот дом. Никто его не хотел покупать, кроме миссис Хайри.
Так что, когда подоспели пожарные службы, вызванные соседями, от жилища остались две несущие стены, другие две, собранные из разных и некачественных материалов, посыпались даже раньше, чем полностью прогорела деревянная крыша, укрывшая под своим пеплом всё, что начисто сгорело.
Владелицу уже несуществующего имущества обнаружили рядом с горкой земли и каким-то крупным камнем. Возле женщины были два железных и почерневших ведра с водой, похоже, она пыталась бороться с огнем сама (вовсе нет, это так, для антуража). Измученный вид и вымазанное копотью лицо, только подогревали мысли о тщетных попытках предотвратить пожар, о чем и сообщили пожарные инспекторы, подоспевшим патрульным – Шону Фраю и новичку, занявшему место Нельсона, которого так и не нашли. Шли третьи сутки с его пропажи.
Разговор с миссис Хайри, потерянной от произошедшего и разбитой от очередной беды, мало что принес. Мистер Фрай только и понял из сбивчивого пересказа, что женщина хотела испечь блины для вишневого пирога, не заметила салфетку, загоревшуюся и упавшую на пол, что мигом вспыхнул.
- … с огнем боролась, как могла, но у меня же там сплошные ковры и занавеси…. – подытожила устало и хрипло Сэди Хайри.
- Дом очень старый. Наверно самый первый из всего здесь построенного…- поддерживал, слушая и записывая Шон, искренне жалея эту женщину. – Вам есть, куда пойти?
Сэди Хайри оглянулась на соседей, сбившихся у дороги в сочувствующую группу за лентой, посмотрела на белокурую соседку, на несменяемом посте, и соврала уже умеючи:
- Свяжусь с адвокатом, по поводу страховки и временного жилья.
Шон Фрай кивнул и отошел от неё, не подозревая, что ни с кем связываться она не планирует. Только умыться, переодеться и через считанные часы, прихватив с собой Эбби, покинуть город.
Подумав об этом, Сэди Хайри обернулась и посмотрела на могильный камень. И только сейчас вспомнила, что опустошая пакет с костюмом, не увидела в нем обрез.
«Она хочет меня подставить, или опять прячет мои улики?», - подумала женщина, не ведая, что обрез Эбби уже упаковала в свой рюкзак, а нож Сэди, с которым девушка не расставалась, рассчитывала использовать в своем будущем нападении на жесткого Хью. Мисс Милтон не намерена была сдаваться и отклоняться от своей мести, наивная!
Тем временем, давали свои показания после оказания медицинской помощи Чед, Фил и Рокси, описывающие изувера высокой статной, вероятно, модельной внешности (так запомнилось Чеду), женщину, под описание которых не подходили ни миссис Бри, ни миссис Хайри. Они обе были относительно невысокого роста и под «модельную внешность» даже с натяжкой не укладывались. Из чего следовало, что подозрения офицеров необоснованны, или же преступник намеренно использовал элементы грима и маскировки, чтобы основательно запутать след несоответствием внешности и габаритов. Это подметила сама Рокси, предположившая, что рост женщины был компенсирован высоким каблуком, хорошо замаскированным идеально подобранными брюками. То есть, преступник не просто маскировался, он довел образ до модельной внешности, знал, как и что сочетать, чтобы обмануть пьяный взгляд жертв. Или подозреваемым в том просто кто-то знающий подсобил.
Но даже если и так, и миссис Бри, и миссис Хайри имели алиби – одну видела соседка выносящей мусор, у второй был приступ – с ней сидела сестра и ждала неотложку, медицинские работники слова Кет Уинсли подтверждали. Кроме этих трех пострадавших подростков и Эбби (к показаниям которой относились сомнительно, как и всегда), остальные свидетели с вечеринки толком ничего связного о немой садистке-женщине не могли вспомнить. Кого-то сильно удивляло присутствие описанной женщины, мол, все друг друга знали и неизвестных быть не могло. Еще и этот непостижимый коллективный сон – явно же что-то подмешали.
  Безусловно, работа группы лиц, продумавших всё наперед…
Но на анализ употребляемого подростками богатого ассортимента в тот вечер в доме уходило много времени и, раньше, чем это поняли слуги закона, избитые ребята сами прозрели о наличии соучастника – Эбби Милтон. Настойчиво предлагала испить пиво только она, остальные же разносчицы лениво проходили с подносами мимо, которые они вскоре отставили и предались танцам. И сну.
Разгневанным подросткам доказательства не нужны, достаточно теорий и гипотез, основываясь на которых уже и сбилась группа мщения, состоящая из Тодда, Фила, брата Рокси и дружков двух первых. Присоединился к раненному другу – Филу и Чед, играя в фальшивое бесстрашие. Ну а что, это же не прикованным к трубе плакать. Там всего лишь Эбби, что не посмеет дать отпор.
А это всегда весело.

32.
Подъехав к дому и не глуша двигатель, она посигналила.
Никто не появился. Даже из окна не выглянул. В машине Сэди Хайри выждала условленные пять минут, после которых, по уговору должна была уехать. Уехать, даже если Эбби опоздает на одну несчастную секунду.
Шла седьмая минута её терпеливого ожидания, а девушка всё не показывалась. Но и Сэди не уезжала. Склонившись и буквально обхватив руками руль, она безучастно смотрела вперед, утопала в тяжелых воспоминаниях и мыслях, и всё ждала.
Внезапно глубокие размышления женщины оборвались, прорезанные словно озарением – взгляд волей случая сфокусировался на автомобиле, припаркованном впереди в нескольких метрах от неё. Он приковал внимание, потому что был брошен так, словно не принадлежал ни одному из соседних домов, словно его здесь не должно было быть. Да и у матери Эбби, простой работницы аптеки (чем и воспользовалась девушка, приобретая недавно кое-какие препараты), насколько Сэди знала, не имелось транспорта в наличии. Еще и такого дорогого.
Женщина сощурилась, припоминая, что ранее уже где-то видела эту машину, но в ворохе событий и бед, не запомнила, где именно: в участке ли, больнице на парковке, или же где-либо еще в городе. Неважно, где. Этого было достаточно, чтобы покинуть свое авто и быть готовой к незамедлительным действиям.
Замешкалась она только при смене своих перчаток из мягкого велюра, которые запрятала в нагрудном кармане платья, прикрытом концами плотного шарфа. Сэди достала из бардачка зимние, когда-то позабытые, перчатки, надела их и захлопнула переднюю дверцу. Зорко осмотрела подозрительный транспорт впереди себя, удостоверяясь, что в нем нет водителя и мотор заглушен. Что-то побудило прежде вернуться к багажнику и прихватить из ящика инструментов разводной ключ, после чего широким шагом мисс Хайри устремилась в дом подруги её покойной дочери.
Хозяйку дома она обнаружила в гостиной незапертого дома. Мать Эбби лежала в луже крови на полу – у женщины был расколот череп и, судя по остекленевшему взгляду и неподвижной грудной клетке, она никогда больше не моргнет и не вдохнет. Проверять с наивной надеждой пульс Сэди не стала, приподняв подол платья, обошла пропитанную кровью зону ковролина и поспешила найти источник голосов, доносившихся до неё.
В этом доме ей не приходилось бывать, она мало что знала о его устройстве от Эбби, но что-то подсказывало, есть в этом жилище дверь, ведущая на задний двор. Не круги же от ворот жильцам наматывать, чтобы попасть в сад или его некое подобие. Почти все дома имели эти сквозные выходы на задний двор или сад, значит, найдется и здесь дверь.
С этими мыслями Сэди Хайри суетливо плутала в потемках по комнатам, пока не забрела на кухню и не обнаружила ту самую фанерную дверь, обитую сеточкой для защиты от назойливых москитов. Отпустив подол, женщина застыла у неё на несколько минут, наблюдая за парнями, ничего не подозревающими и нашедшими себе предмет для развлечения в виде унижений беззащитной, одинокой и никому не нужной девушки.
Свет в доме не горел, сумеречную гостью было не увидеть, а вот в саду – зажжен был дворовой желтый фонарь, и Сэди видела всё: главным образом, возможность подобраться незамеченной к группе парней таких беспринципных, бессовестных, потерявших страх и безжалостность к ближнему. К беззащитной и, в принципе слабой (относительно них), девушке.
«Пятеро. Всего пятеро». – Сэди концентрировала взгляд на двух парнях в сторонке, стоящих к ней спиной и смеющихся над происходящим в саду, сквозь смех они успевали даже подбрасывать свои мерзкие комментарии. Еще двое поодаль рассматривали окровавленные биты, похоже, ими и было совершено нападение на хозяйку дома. Хохотуны предлагали им вытереть кровь футболкой Эбби, которую пятый стаскивал за ноги с умощенной плиткой площадки в сторону двух пеньков в груде песка, предназначавшейся для дальнейшей отделки плиточной дорожки сада.
Всех их Сэди почти знала: двоих ближних парней – видала пару раз в участке, с Филом и Чедом познакомилась достаточно близко на вечеринке, а Тодда – опознала по шраму на щеке, который расписала ей подельница. Силясь усмирить, волной накатывающий гнев и накипающий жар негодования, от которого дрожала каждая клеточка тела, она выжидала, рассчитывая силы и возможности, взвешивая все последствия провального вмешательства, как и те последствия, что грядут из-за её слабости перед собственной необузданной злобой. Сложно было отринуть мысли о том, что то же самое они вытворяли с её дочерью.
Истошно закричала Эбби, кажется, кто-то стукнул её битой по спине, когда она попыталась вырваться и у неё это почти получилось.
Сэди больше не стала таиться. Пнув ногой дверь, она побежала в немом молчании напрямую – к тому, кто снова тащил визжавшую девушку за одну ногу, и одним размашистым ударом ключом по челюсти отправила его наземь. Ожидаемо ринулись на женщину парни с битами. В ноги одному из них бросилась и повалила в песок Эбби, сумевшая сохранить рассудок трезвым от переполнявшей радости при появлении Сэди (чего ожидать и не помышляла, уверенная, что женщина отсчитает обозначенные пять минут и уедет в скорбном одиночестве в закат).
Девушка понимала, нужно помочь Сэди, нужно выложиться на полную, если хочет выкарабкаться из всего этого дерьма и вырваться из этого города. Понимала, что одна она никогда не сможет справиться, особенно в данном положении. Только с Сэди, только сейчас. Или никогда.
Потому, повалив одного и, краем глаза уловив надвигающихся еще двоих, решила стянуть всех к себе своим остервенелым поведением. Вцепившись в волосы растерявшегося от её маневра парня, она принялась бить его головой о край площадки. И, пока Эбби перетягивала внимание на себя, настоящая схватка завязалась у женщины: уклоняясь от ударов битой, Сэди отступала и отступала и вскоре уперлась спиной в дощатую стену беседки, тем самым обманчиво внушая противнику свою растерянность и беспомощность. Противник, подогреваемый этим превосходством в силе и умении, уже позабыл, что у неё в руке тяжелый инструмент.
Сэди делала это не столько играя в хитрую и коварную жертву, сколько сдерживая себя от того, чего не имела права делать – дробить челюсть еще одному зарвавшемуся, невоспитанному и состоятельному молокососу. Она все прекрасно понимала и оттого отчаянно избегала нападений на него, усмиряя свою злобу, силясь противостоять и не поддаваться гневу, подавляя желание забить его до смерти без весомых причин, таких как угроза собственной жизни. То есть, осознанно или нет, женщина создавала себе ситуацию, в которой для неё нет иного выхода, кроме как напасть и покалечить – хорошее оправдание в глазах своей совести. Видимо, лучше верить в то, что она попросту защищается, чем признавать безоговорочную победу гнева.
Но даже при этом миссис Хайри понимала, что это неизбежно, что она действительно хочет делать то, что делает собственными руками: увернувшись в последний раз и оттолкнувшись от беседки, мощным ударом снизу-вверх, приложилась разводным ключом в подбородок заносчивого сына губернатора – Чеда. Этого ей было мало, еще два удара обрушила в плечо парня, оседающего тряпичной куклой в песок.
Не давая себе опомниться, она побежала к тройке парней, увлеченно пинающих ногами скулящую от боли девушку, и сокрушительным ударом в затылок вывела из позорного боя еще одного. Затем следующего, попавшего под её горячую руку, но ему выпал шанс сбежать. За ним, грязно ругаясь, сначала дергано поползла, а потом рванула со всех ног Эбби. Благо он споткнулся о бордюр площадки и растянулся, позволяя ей вершить свою месть. К сожалению, девушка была слишком слаба для победы над ним, парень снова вырвался и рванул к груде бревен возле поржавевшей и выставленной из дома топки для парной. Он увидел подходящее оружие для безоружного себя и передумал бежать в обход дома (а то, вдруг парни выживут и разделаются потом с ним, таким позорным трусом) схватил бревно и швырнул в женщину, склонившуюся над одной из своих жертв.
Бросок пришелся аккурат в плечо Сэди. Вскрикнув, она выронила оружие и повалилась в песок. Оттолкнув от себя совсем ослабевшую девушку (Эбби не оставляла попыток разделаться с ним), парень подхватил еще одно бревно и понесся на женщину, намереваясь, как минимум, пробить ей череп. Сэди не успевала реагировать, песок под ногами не давал высвободить ноги, запутавшиеся в платье, а руки не находили опоры, да и отбиться было нечем, оставалось только горделиво и с чувством непокоренного бесстрашия смотреть снизу вверх на своего палача.
Нависший над ней парень, кстати, тот самый Тодд со шрамом, вдруг захрипев, выронил свое оружие и схватился за шею, из-под пальцев потекла кровь. Толкнув его в сторону, перед Сэди встала взлохмаченная мисс Милтон, с окровавленным ножом в руке.
- У тебя все это время был нож? – укоризненно спросила женщина и отвлеклась от ответа на другого парня с перевязанным виском, в нем только сейчас она признала Фила. Племянник Нельсона Шерда тяжеловато поднялся с земли и пошаркал не слушающимися ногами к двери кухни. Он и был тем первым, на кого она напала в этом саду.
Реакция не заставила себя ждать: вскочив, реагировала Сэди – она выхватила из руки девушки нож и метнула в спину беглеца. Попала прямо промеж лопаток, обрывая все его попытки вырваться из этого места. Он снова беспомощно рухнул, уже лицом вниз, разбивая его о плиты.
- Нож? – потеряно и тяжело дыша, пробормотала Эбби, осознавая все произошедшее и продолжая смотреть на дрожащее тело неудачливого беглеца. – Да. У меня всего лишь был нож. А у тебя, не скажешь, откуда взялись навыки смертоносного убийцы?
- С малых лет научилась выживать.
- Что ж ты дочь тому не научила? – нашла, чем, пусть и необдуманно, уколоть её Эбби.
- Чтобы она не совершала подобного, - женщина отряхивала платье, выискивая глазами ключ, чтобы забрать его. Между делом поглядела на парней – почти все подавали признаки жизни без возможности самостоятельного передвижения. Это, в целом, удовлетворяло: не мертвы, но и не совсем живы.
- Лучше бы она с ними это совершила.
Сэди пропустила это мимо ушей. Подняв разводной ключ, она выпрямилась и задрала голову, осматриваясь кругом. От увиденного у неё на секунду перехватило дыхание – на летнем балкончике второго этажа соседского дома стояли две женщины. Одну из них она опознала сразу по несменяемой черной траурной одежде – та самая свихнувшаяся Линда Бри, а рядом с ней – сестра Кет Уинсли. Они обе безмолвно наблюдали за разворачивающейся криминальной трагедией. И та, что с утерей дочери потеряла связь с рассудком – улыбалась. Улыбка будто светилась в сумерках белизной, улыбка словно навсегда замерла на лице. Даже когда они поняли, что Сэди их заметила и изумленно смотрит в ответ, умалишенная мать лишь подняла руку и приветливо помахала, как будто они попросту встретились в магазине города.
- Тут нам еще плюс два свидетеля, - произнесла Сэди, не отрывая сурового взгляда от женщин, когда к ней подошла Эбби.
- Они тебя никогда не сдадут. Эти выродки убили дочь и племянницу – их свет в окне, - возразила, глубоко и хрипло дыша, Эбби. – Ты только что воплотила их давнюю мечту.
- Я всего лишь нарушила уговор, - Сэди отвела взор от свидетелей и посмотрела на дверь в дом, вспомнила о трупе в нем. – Что с твоей матерью произошло?
- Впервые в жизни за меня заступилась, когда они ворвались в дом.
Сэди сочувственно помолчала немного и бросила, прежде чем уйти:
- Планы в силе? Пойму, если тебе нужно остаться….
- Нет. Здесь меня точно ничего не держит. Уже.
- Что же будет с матерью?
Эбби задрала голову к соседкам и крикнула, указывая пальцем в дом:
- Позаботьтесь о ней, - получила кивок одобрения в ответ и пошла в обход дома, чтобы снова не видеть изуродованную мать. По пути прихватила нож из спины Фила, без капли жалости и резко выдернув его.
Сэди Хайри предпочла уйти своим путем. Было безразлично, наследит ли она. Маячил очевидный провал, мало было уверенности, что они смогут перейти границу города.
И этим соседкам доверия у неё никакого.
«Молчать они точно не будут», - ошибочно думала она.


33.
Когда Сэди вышла за дверь чужого дома на крыльцо, то первым делом осмотрелась. Тишина и вечернее запустение района не были нарушены, вокруг – ни души, все заняты у себя в домах ужином или семейными и скучными посиделками в саду.
Не пряча своего инструмента, женщина быстро пошла к машине, бросила ключ в багажник, сменила перчатки, достав их из нагрудного кармана, а другие наспех сунула в боковой карман платья, тот сильно вздулся, но её это мало тревожило. Сэди продолжала стоять у открытого багажника, ожидая появления соучастницы, мало ли, сколько у неё сумок, надо помочь разместить.
Эбби бежала к ней с одним большим рюкзаком и дамской сумочкой, исчезнуть из города она, бесспорно, хотела налегке. Расположив рюкзак между ящиком с инструментами и сумкой миссис Хайри, Эбби спросила:
- Угрызения еще не замучили? Помимо соседок свидетелями окажутся и эти парни. По моему мнению, этих точно стоило добить. Это лучше, чем дрожать и бояться дачи показаний.
- Ты ведь знаешь, кого я истинно боюсь. А их лепет мне совсем неважен. Мне это навредит не больше, чем навредила я сама себе. Уже, - ответила женщина. – Определилась, куда мне тебя подбросить?
- Аэропорт. Билеты оформлю по пути, - девушка поспешила к передней дверце авто. – Мы успеем покинуть город до приезда полиции?
- Это вопрос? Если да, то у меня нет ответа. Мне это не ведомо. – Сэди быстрее неё расположилась в машине, провернула ключ в зажигании и аккуратно объехала припаркованный автомобиль тех парней, набрала скорость. – В аэропорт я тебя доставлю, не переживай.
Она взяла влево, покидая микрорайон и выезжая через перекресток на объездную трассу, что была проложена поверх города.
- Куда мое оружие дела, не скажешь?
Эбби, не скрываясь, честно ответила:
- Нож в рюкзаке. А обрез я зарыла утром под деревом на участке у миссис Бри.
- Что?!
- Этих женщин всё равно не заподозрят, а даже если и да – обыск дома ничего не даст, а рыть метр за метром их огромный сад никто не станет.
Возмущенная откровениями подельницы, которая сознательно подставляла невиновных и таких несчастных людей, женщина за рулем ругнулась. Сделала это тихо-тихо, и тут же произнесла что-то непонятное для девушки.
- Тебе разве можно такое говорить? – улыбнулась Эбби, услышав.
- Мне и делать такое нельзя, а я все грешу, ведомая тобой, как на коротком поводке.
- Не обвиняй меня в том, что самой безумно хочется делать.
- Тодда, Фила, Чеда – я узнала, остальные были в твоем длинном списке? – спросила, переживая, чтоб напала на кого-то лишнего и случайно оказавшегося в компании перечисленных ребят.
- Они все из моего списка. Не хватало только Хью.
На это Сэди Хайри промолчала, на одного меньше держать ответ.
В относительной тишине салона автомобиля Эбби Милтон принялась торопливо приводить себя в порядок: собрала и стянула в плотный тугой пучок всклоченные волосы на макушке, замазала подтеки и ссадины на лице тональным кремом, подрисовала брови, подкорректировала контур и форму губ, в общем, сделала все, чтобы выглядеть на все сто. И ни разу не побитой и потасканной.
После этого, шевеля губами, недолго копошилась в телефоне, а закончив, объявила:
- Последние два билета на Берлин. Мы отхватим их, прибудем, порвем и сожжем документы, утопим телефоны и про все забудем. Как тебе наша концовка?
- Я четко обозначила, что наши пути расходятся.
- Они не особо-то и сходились. Но я настаиваю, ты со мной?
Снова повисла тишина.
Сэди нисколько не раздумывала над этим предложением, у неё имелись свои недалеко идущие планы, и далеко идущие надежды этой девушки на совместный счастливый побег и дальнейшее скитание были пустым звуком для неё. Миссис Хайри не видела себя в её обществе. Заменять её только-только трагично и героично почившую мать не собиралась, как и заменять ею свою несправедливо убитую дочь. Так что, она лишь поддала газу автомобилю и отрицательно мотнула головой.
Эбби Милтон это сильно расстроило, она очень полагалась на возможное объединение и существование в виде замены потерь друг друга. Но печали своей она прорваться из себя не дала. Пробурчала:
- Значит, один билет, - мастерски сделала вид, что оформила то, что нужно, и сунула телефон в сумочку. Собрала косметику с коленок, утрамбовала в сумочке, застегнула её и приготовилась.
К зданию аэровокзала они неизбежно приближалось, а Эбби так хотелось, чтобы этот путь длился вечно, пусть и в угрюмом молчании, главное, рядом и вместе. Хоть с кем-то, кому на неё не наплевать. Но нет, бесконечного и вечного не существует. Осознав это, она сказала мрачно:
- Не заезжай, останови здесь. Я пойду одна.
Сэди проигнорировала вопросы, возникшие после этих слов, сдержала.  Она молчаливо исполнила, вышла из машины, чтобы помочь временной попутчице с заедающим багажником.
Эбби Милтон нагнулась за рюкзаком и, пока женщина проверяла заднее колесо (вероятно, делала это умышлено, чтобы показаться занятой и избежать лишних прощаний), сунула в свой рюкзак еще и разводной ключ. С трудом уместила его, застегнула, быстро набросила лямку, чувствуя, как потяжелела ноша. Захлопнула багажник и повернулась к миссис Хайри, раздумывая над прощальной речью.
- Что ж…
- Иди уже. Время поджимает, - Сэди отошла от колеса, задумчиво поглядывая в сторону аэровокзала и придерживая концы верхнего шарфа, подхватываемые и уносимые в сторону ветром.
- Что будешь делать ты? – Эбби не хотела прощаться и расставаться навсегда. Определенно.
- Пусть это не занимает твою голову. Я не пропаду.
- Тебе есть, на Кого полагаться, да?
Сэди Хайри кивнула и опустила голову, допуская мысли только о совершенных тяжких грехах, за которые предстоит ответить вовсе не перед людьми. Углубляясь в это, она не сразу заметила, как оказалась в объятиях, неподдельно благодарной за все совершенное, шептавшей девушки:
- Я никогда этого не забуду.
Сэди подняв одну руку, приложила к спине девушки и сказала, будто бы сквозь смех:
- Уверена, что чувствуешь всю ту фальшь в каждом моем движении, слове и этой демонстрации будто бы трогательных прощальных объятий.
- Фальшь? – усмехнулась, прижимаясь сильнее, та. – Меня в моей жизни даже родная мать так не обнимала. Так что, для фальшивых и недоверчивых объятий – твои вполне себе сойдут за настоящие.
Она сунула руку в карман платья, выхватывая из него перчатки и комкая их в руке, отстранилась и, этой же рукой маша, отбежала, успев крикнуть:
- Это я заберу!
Возразить бы, но Эбби уже достаточно взрослый человек, наверняка отдает себе отчет в том, что делает. Поэтому Сэди Хайри в молчании долго стояла на месте и смотрела ей вслед. Даже когда Эбби скрылась в каком-то здании возле аэропорта, она все еще стояла и смотрела. А потом, медленно перебирая ногами, вернулась за руль. Бросила взгляд на заднее сидение, где покоилась большая ценность.
И продолжила путь в соседний город.
Она не могла и догадываться, что никаких билетов на Берлин не было, и одного не было. Эбби не планировала светиться на камерах аэровокзала, через которые её за пять минут вычислят. Девушка свернула и заскочила в придорожное дешевое кафе, в туалете которого переоделась в вещи из рюкзака, тем самым, разгружая его, а смененное – оставляя в мусорке. Срезала там же волосы под самую шею, которые потом измельчила и смыла в туалете. Голову обмотала шарфом, который стянула у миссис Хайри, когда играла в алиби у неё дома. И в новом образе подошла и заказала у не особо внимательного персонала свежих булочек с собой.
Перекусывая в процессе, вновь вышла на дорогу, поймала попутное авто и была такова. 
Думая об этой девчонке, Сэди Хайри с трудом перестроилась на воплощение своих планов. Перед тем, как заехать в молельный дом, она завернула на автомойку, где привела в порядок и салон машины, и наружные её поверхности, только после этого продолжила путь.
Ее встретила одна из работающих при мечети сестер. Сэди недолго говорила с ней, подала ей сначала завернутое священное послание, дождалась, когда женщина, передав его внутри кому-то из служителей, вернулась снова, и вручила пару сумок со своей одеждой. Для нуждающихся. Платья у неё, в принципе, были почти новые, многие из них после смерти дочери она даже трогать не стала, так что, носить вполне можно.
Было уже время ночного намаза и предложение от сестры по вере совершить его, Сэди приняла с радостью. Но печать её преступлений на душе будто давила огнем, выжигая и не давая о себе забыть. В этот раз было трудно с этим справиться.
По завершении молитвы, она поспешила скорее уйти, вдруг решив, что оскверняет это место такой грешной собой. Сэди Хайри несколько секунд стояла у машины, глядя на мечеть и не зная, что именно ей теперь делать: ехать ли с повинной в участок, не дожидаясь, когда это сделаю они, или же трусливо дать по газам, гнать и гнать, пока они сами её где-нибудь не перехватят.
Подумав опять об Эбби, женщина села за руль, мысленно выстроив обратный курс. Захотелось хоть еще разок посмотреть на пепелище, но, если быть честнее с собой, то постоять у могилы дочери.
На пути к дому настиг звонок, Сэди Хайри скользнула взглядом по экрану телефона, расположившегося на соседнем сидении – адвокат.
«Дело Махсы возобновить никто не дал бы. Значит, уже ищут меня по-другому случаю. Ясно-ясно, кто-то оклемался и заговорил…», - она усмехнулась. – «Интересно, Эбби уже утопила свой телефон?».
Мысли прервались, снова и снова названивала адвокат, а Сэди игнорировала эти звонки. Женщина на том конце сдалась, отправив прежде сообщение, которое миссис Хайри прочла, когда припарковала автомобиль у дома. Вернее, у того места, где раньше был с виду безобидный дом.
«Ни слова без меня!», - гласило послание. Она поняла, что это может значить, и эта модель поведения, в принципе, ей подходила. – «Мне нужно тянуть время, пока Эбби не затеряется и не исчезнет где-нибудь». – Сэди Хайри, само собой, не собиралась следовать уговору и трусливо бежать и прятаться, как её юная подельница.
Конечно, поначалу было в ней желание сознаться в преступлениях, но, вспомнив, как и с каким нежеланием эти люди в форме реагировали на заявления о пропаже, как они искали её дочь, а затем виноватых в мучениях и смерти дочери, которым позволили просто исчезнуть, – решила, что молчать – это лучшее, что она сможет сделать, дабы им помешать продвинуться в деле и найти Эбби.
«Плевать, что наговорят эти отбросы, избитые и искалеченные мною, это еще не доказывает мою причастность к другим преступлениям. Алиби опровергнуть они не смогли, отпечатков моих не нашли – однозначно. Их не будет и в сегодняшнем нападении», - вспоминая об этом, она просидела в машине несколько минут без движения, глядя на холмик посреди выгоревшего сада с почерневшим бетонным куском стены.
Она, хлопнув дверцей, все-таки покинула машину и только-только прошла калитку, как услышала приглушенный вой сирен. Повернув голову на шум, увидела далеко за поворотом красно-синие огоньки, приближался конвой из четырех полицейских машин.
«Как щедро, для меня-то одной!», - подумала миссис Хайри и произнесла:
- А за убийцами моей дочери ни одной не отправили.
Не придавая значения приближающемуся кортежу, Сэди неторопливо прошла через калитку и спокойно направилась к месту погребения Махсы. Дойти дошла, но постоять в тиши так и не дали – на весь район завыли сирены и, на радость соседке, уже прибившейся к своему низенькому забору, заголосили в рупор:
- Сэди Хайри, медленно идите к нам с поднятыми руками!
Она упрямо продолжала стоять к ним спиной, не собираясь подчиняться, будто глухая. Ждала предупредительных выстрелов, а за ними – контрольный в себя.
Требование повторилось.
Женщина, не поднимая рук, обернулась и пошла к «зовущим» людям в форме, державшим её на мушке, под прикрытием патрульных машин.
- Поднимите руки над головой!! – звучало уже угрожающе.
- Нет, - спокойно и громко возразила Сэди, продолжая идти и зная, чего они все боятся. Боятся, что на ней пояс смертника. Панику можно было завидеть с расстояния, а оно неизбежно сокращалось.
- Руки за голову!!
- Нет, - упрямо повторила женщина, поравнявшись со своим автомобилем. Видимо хотелось поиграть и пойти «против системы». То, с какой опаской двое из патруля выдвигаются из-за своего укрытия к ней, вызывало в ней только смех. И она засмеялась. Впервые, громко, надрывно и раскатисто.
Подобравшись вплотную, несопротивляющуюся женщину схватили двое храбрых слуг закона. Её ткнули лицом в капот, заламывая и заковывая руки, после чего столь же грубо потолкали к ближайшей патрульной машине и усадили в неё.
Дверь захлопнулась, знаменуя конец всему. За рулем сидел Шон Фрай, смотреть на него категорически отказывалась Сэди, взгляд свой она устремила в окно, цепляясь глазами в последний раз на холмик с почерневшим каменным куском.
Все, что происходило дальше, проходило мимо её внимания. Мельком она осознавала, что сменяются люди и кабинеты за кабинетами, что пальцы снова вымазали в чем-то неприятном и липком, что фотографии на фоне расчерченной стены зачем-то понадобились, и люди, люди, люди, вопросы, вопросы, вопросы. Вопросам не было конца, как и сменявшимся людям, выходившим из себя из-за её отупелого и нерушимого молчания.
Сэди Хайри, склонив голову, все время смотрела на свои руки. Она утопала в мыслях и воспоминаниях, слышала, но не слушала вопросов следователей, пока не появилась мисс Карим, её адвокат.
Шон Фрай следил за ходом её допроса, во время которого поразился стойкости этой женщины. Она не произнесла ни слова, не отреагировала ни единым движением на обличительные, обвинительные вопросы. Сэди ни разу не подняла глаза на следователей и собственного адвоката и это – вовсе не из-за чувства вины и раскаяния, а от крайнего равнодушия. Так и сидела, который час, откинувшись на стуле и глядя на руки, расположенные на коленях.
Опрос самых возможных из вероятных свидетелей не принес расследованию результатов: умалишенная мисс Бри сидела с безумной улыбкой на лице и также играла в молчанку. Её опекун – Кет Уинсли, объяснила свою неосведомленность кошмарными событиями за одним общим забором тем, что у Линды снова был сильный приступ, и она была всецело поглощена помощью ей. Подтвердить это могла Линда Бри, но, как и говорилось, та лишь бесконечно улыбалась, словно не ведая, куда деть рвущуюся из неё радость.
«Очевидно, это последствия или же очередной приступ», - подумал Шон, фиксируя показания и пока не отпуская ненадежных свидетелей. Возникали острые вопросы к этим двум женщинам, с чего бы они решили зайти в дом Эбби Милтон, где обнаружили труп матери девушки, но при этом, почему до последнего тянули, не сообщая об израненных парнях в саду, нуждающихся в медицинской помощи?
Ответов у женщин не было. Линда и вопроса-то не понимала, а Кет Уинсли на это угрюмо молчала – что офицер Фрай и списал на неприязнь к тем, кто покалечил и умертвил дочь миссис Бри. Это ведь все в городе знали.
Если бы не один из парней, вдруг заползший (этим заползавшим был Фил, племянник офицера Шерда) в дом с криком о помощи – врачи опоздали бы!
 Боясь опоздать и не попасть в комнату допроса по ту сторону «волшебного» стекла, спешил и Шон Фрай, все же отпустивший этих двух женщин. От наблюдателей (один – криминальный психолог, второй – прокурор) он узнал, что миссис Хайри не говорит даже с адвокатом в присутствии следователей. Даже взглядами с ней не обменялась, да и в целом – глуха ко всему.
Оттого в ход пошли все известные методы: пытались запугать неопровержимыми уликами; вывести на чистую воду доказательствами из показаний несуществующих свидетелей; задобрить уступками в случае чистосердечного признания и всего прочего до кучи. Но Сэди словно окаменела в своей позе сидя. Ничего её не трогало и не задевало, принуждая заговорить, как бы все эти люди ни старались.
Лишь раз она отняла глаза от рук и устремила их поверх голов сидящих напротив неё людей прямо в стекло. Долго смотрела в одну точку на этом стекле, словно видела кого-то сквозь него. А потом сместила взор, с неописуемым презрением осмотрела ведущих допрос, и снова вернула взор на свои руки.
По ту сторону стекла поежился Шон Фрай, ему показалось, что она смотрела именно на него. Он почувствовал себя виноватым в том, что довел трусливым бездействием эту женщину до такого. Хотя, еще толком неизвестно её ли и её ли одну, ведь из покалеченных ребят связного почти никто и ничего не сказал. И не скоро скажет: один из них – в коме с серьезной черепно-мозговой травмой и шансов на выживание – никаких, только чудо, если оно возможно. Двое – со схожими и сложными челюстно-лицевыми повреждениями, не в состоянии давать устные показания, а до письменных – не допускает лечащий врач. Четвертый – потерял много крови и получил сильное сотрясение мозга – пробиться к нему – невозможно, состояние не стабильно. Пятый парень – все еще на хирургическом столе, врачи борются за его жизнь, но поврежденная шея не оставляла никаких надежд.
Исходя из того, что найден труп матери Эбби Милтон, и исчезла её дочь, с которой они не ладили, всё указывает на эту самую Эбби. Девушка могла расправиться с неугодной матерью (на причастность парней закрывались глаза) и умышленно впутать в эту историю миссис Хайри, которую и подставила, оставив всё расхлебывать.
Но отпечатков пальцев Сэди Хайри нет ни в доме миссис Милтон, ни в саду. Нож и иной инструмент, которым она орудовала – не найдены, и признание вины, судя по её поведению, – не предвидится. Это точно знала женщина, потому и заняла такую позицию. На неё можно было бы повлиять очной ставкой свидетелей, которые могли бы развеять эту завесу тайны, и дать понять, что же произошло в саду Милтонов. Все слуги закона возлагали надежды лишь на это.
 И да, по истечении времени двое из покалеченных ребят уже смело давали показания, обличая и приукрашая «злодеяния» Эбби и миссис Хайри, сплоченно совершивших нападение на «ни в чем не повинных» ребят. Вопросы касательно того, что эти самые ребята таким составом делали в чужом доме и саду, почему-то у следователей не возникали. Возникали другие вопросы, к двум другим парням, которые были неприятно взбудоражены пропажей и долгими поисками Эбби и отказывались что-либо говорить следователям.
«Они боятся. Но чего? Или же кого? Эту жалкую и лживую девчонку? Или Сэди Хайри, своим нерушимым молчанием укрывающую Эбби? Покрывает так, словно та еще должна себя в чем-то грандиозном показать…», - думал натужно Шон, который день наблюдающий непоколебимую мать, ни слова не проронившую и не дающую ходу этому делу.
Могла бы дать показании Кет Уинсли, являющаяся истинным свидетелем произошедшего у неё на глазах и за забором. Но тогда, она обличила бы обвиняемую женщину в нападении, пусть и нападала она, защищая девушку – это ничем не помогло бы, всё равно подонков обелили бы, сделав бедными жертвами. Кет Уинсли уже знала, как здесь расследуются дела, вот и молчала, жалея, что парни просто пострадали, а не вымерли всей группой, как она того искренне им желала.
Расследование зашло в тупик.
На одних показаниях Чеда и Фила – далеко не уйти, ведь молчали другие, подвергая сомнениям их свидетельство. Очные ставки ничего не давали – женщина и глазом не моргнула, безразлично глядя и слушая откровения, обвиняющих её во всем и прячущих от неё же свои лживые глаза, парней – в речах которых мисс Карим на зависть профессионалам находила расхождения, не стыковки и наглую ложь. И всё это – под молчание Сэди Хайри, тянувшей время и нет-нет задумывающейся о том, где сейчас находится Эбби Милтон.
«Что она сейчас делает? Надеюсь, одумалась и встала на правильный путь. Никогда не поздно покаяться в действиях и начать жить честно и правильно. Но отчего же тогда не каюсь я?!».
Она подняла свои глаза и посмотрела на открывшуюся дверь, в которую с уходом офицеров и «бедных жертв» вошел в сопровождении Шона Фрая доселе незнакомый ей человек. Его внешние данные говорили Сэди о том, что это, если не житель её родной страны, то уж точно тот, кто понимает её веру.
«Теперь будут жонглировать моими убеждениями? Что они задумали?», - она повернулась к Лейле, та уже протягивала телефон, на экране которого набрала предупреждающий текст. Сэди пробежалась глазами по нему, улавливая смысл: подключили переводчика, посчитав, что она от шока заключения позабыла язык чужой страны. – «Всего лишь ловкий ход: попытаться разговорить меня тем, кто сможет это сделать на моем родном языке, оперируя религией».
Едва заметно усмехнувшись, что не ускользнуло от глаз всех тех, кто зорко следил за ней, Сэди пододвинулась к столу и положила на него руки, знала, что сейчас будет.
Мужчина сел за стол вместе между Шоном и следователем и оказался прямо напротив обвиняемой. Для ясности происходящего за стеклом наблюдения был еще один переводчик, приготовившийся дословно переводить разговор этих двух остальным.
Прозвучало, как она и предполагала, приветствие, на которое она не могла не ответить. И ответила на том же арабском языке. А люди за стеклом переглянулись, уже подогревая надежды, что наживка сработала.
- Меня зовут Аяс Усмани, я – дипломированный переводчик.
- Как меня зовут, вы знаете, представляться не буду.
- Сказал бы, что рад знакомству, но обстоятельства не позволяют, - говорил очень спокойно и без какой-либо тонкой иронии или откровенной насмешки мужчина перед ней. – Думаю, вы понимаете, для чего меня привлекли к этому делу?
- Нет. Я не понимаю. Не понимаю, почему меня здесь держат. И не понимаю, почему здесь не держали ребят, поиздевавшихся над моей дочерью. Они, кстати, только что отсюда вышли.
Наступила тишина. Шон Фрай и следователь, которым он быстро переводил это, побледнели. Лейла Карим фиксировала все, уже сменяя диктофон на новый. Не давая им опомниться, Сэди Хайри продолжила:
- Моя Махса не первая в списке этих с виду безобидных и до ужаса, но так бездарно, напуганных мальчиков. Дочь Линды Бри и еще одна неизвестная мне девочка были жестоко замучены ими. Могу в деталях рассказать, что и как они делали, но это, как вы понимаете, бессмысленно, пока за их спиной стоят люди, покрывающие их злодеяния. И, на случай, если сомнения возникнут – пусть эти двое, что рядом с вами штаны просиживают, поищут подонка Нельсона, он подтвердит каждое мое слово.
Сказав и не дожидаясь, когда всё будет переведено, женщина опять откинулась на стул, опустила руки на колени, перевела на них взгляд и снова замолчала. Она перестала реагировать на вопросы и обращения переводчика, мягко говоря, ошарашенного услышанным. Ведь ему расписали арестованную даму чуть ли не террористкой номер один.
          А тут такое…
Пренебрегая требованиями и правилами, переводчик, вскоре прекратил донимать вопросами, он первым покинул эту комнатку.

34.
Несколькими днями ранее, расположившаяся в захудалом отеле, мисс Милтон заняла самую дешевую комнатушку, буквально для ночевки. Следовало перевести дух после нескольких дней упорных скитаний. Она уже приобрела новый телефон и разовую карту связи и, растянувшись утомленно на кровати, первым делом принялась просматривать новости города, из которого совершила невероятно удачный побег.
Сводки из телефона заставили её вскочить и присесть на кровати. Этого было мало, читая в темноте комнаты шокирующую информацию, она нервно дернулась, встала и забродила из угла в угол, просто не веря в то, что столь разумная и рассудительная миссис Хайри просто взяла и сдалась в руки полиции, позволяя вешать на себя все мыслимые и немыслимые преступления.
- Зачем?!
Услышав себя, Эбби вздрогнула и потерянно огляделась.
«Зачем она так поступила?! Мы же договорились не возвращаться в город…», - размышляя о поступке соучастницы, мисс Милтон отбросила телефон на кровать и метнулась к рюкзаку на журнальном столике, в котором принялась отчаянно искать нечто нужное, очень важное. И нашла!
Диктофон…
Между тем, в полиции, после отказа Аяса Усмани участвовать в этом несправедливом допросе, офицеры прибегли к еще одной уловке. Надумали организовать визит психолога, способного общаться на языке обвиняемой – это была девушка, что ранее стояла с наблюдателями за стеклом и переводила им всё, о чем говорили миссис Хайри и переводчик.
Настал черед этой девушки показать себя. Её же речи теперь уже переводить должен был многочисленным наблюдателям мистер Усмани, который из чистого любопытства согласился находиться по ту сторону стекла, якобы оказывая помощь расследованию. На самом деле его жутко заинтересовала эта странная история, рассказанная обвиняемой и хорошо скрываемая следователем. Ему даже захотелось тайком переговорить с адвокатом и предложить свою помощь, если она понадобится.
Тем временем был дан приказ специальной группе криминалистов раскопать и выяснить всё о прошлом этой загадочной женщины – с виду такой безвредной и хрупкой, но, как выяснилось, особо опасной: способной к физическому насилию и беспощадной по отношению к «невинным» подросткам. Ничего подозрительного в прошлом Сэди Хайри не имела, всё, что на неё нарыли – это то, что она работала помощником ветеринара, а за этим следовали различные профессии в сфере продаж, и ни единого упоминания о каких-либо криминальных действиях. Самый настоящий законопослушный гражданин, пусть и не гражданин страны. Следовало бы покопаться глубже, подключая посольство страны, но это могло только помешать ходу расследования – за неё могли заступиться.
Всерьез задумавшись о том, что с ней будет, если обратятся в посольство, догадливая женщина не заметила вошедшую в комнату девушку. Если бы Лейла легонько не ткнула локтем, Сэди Хайри не увидела бы, что появилась новая личность, и она уже садится, потеснив Шона к следователю, и открывает симпатичный, цвета голубой волны, блокнот с пометками, сделанными во время своего наблюдения.
Обвиняемая в убийстве (а всё осложнялось смертью Тодда, того самого брата жесткого Хью, врачи не смогли спасти парня после недельной комы), женщина подняла на заговорившую девушку максимально безразличный и пустой взгляд.
- Я знаю, что вы прекрасно говорите и понимаете оба языка, - приятно улыбаясь и сдерживая нотки вызова в голосе, говорила и глядела в упор девушка, умудряясь что-то заносить в свой блокнот. Она перешла на арабский язык. – Меня зовут Рут Картер. Я – психолог, который может вам помочь. 
Миссис Хайри на это лишь медленно моргнула и опустила взгляд на руки, не выражая и малейшего интереса к предложению о помощи. Фальшивой помощи, которая ей не нужна.
Зашевелился карандаш в руке психолога. Не сметая с лица легкую улыбку, девушка отмечала то, что считала важным в поведении этой женщины, что она потом могла использовать, составляя характеристику преступницы. Попутно с этим она так же уверено продолжила на том же языке, опрометчиво и, пожалуй, достаточно высокомерно, приводя коранические тексты, которыми хотела либо пристыдить, либо задеть и заставить говорить. Произносила она их, к тому же, не очень-то и верно, но это не намеренно.
Сэди Хайри лишь подняла на неё глаза, осуждающе нахмурилась, и продолжила молчать, игнорируя уловки психолога. Это вынудило мисс Картер пойти на крайние меры:
- Послушайте, миссис Хайри, - заговорила будто бы с жалостью и сопереживанием она. – Мне понятна ваша боль, утрата. Похоронить дочь – это, действительно тяжело, понимаю…
И тут её уже прервала Сэди, плотно придвинувшись к столу, она, глядя в лицо очередного подосланного к ней человека, сказала:
- Это ложь. Вы не понимаете.
- Нет, я…
- У вас есть дети, Рут?
Рут Картер, не сметая милой улыбки, покачала головой. Знала, конечно, что сейчас услышит, и что совершила ошибку, не вовремя затронув эту тему.
- Родите ребенка, вложите в него годы жизни, личного времени, переживания, бессонные ночи и волнения и в один прекрасный день похороните искалеченным и изувеченным какими-то никчемными отбросами, не получившими должного воспитания от таких же невежественных родителей. А потом уже приходите ко мне и заливайте эту чушь про понимание, боль и утрату, попутно записывая, как и сколько раз я моргнула, на какой секунде скрестила руки и через какие временные промежутки делаю вдох, сводя до упора свои брови.
Высказав, Сэди Хайри с нескрываемым презрением выдержала взгляд психолога, откинулась опять на спинку стула и посмотрела на своего адвоката, подавая ранее обговоренный знак, что нужно выйти.
Проиграла этой женщине и Рут Картер, которая не стала больше задавать бессмысленных вопросов, ответом на которые будет несменяемое молчание. Она повержено собрала свои вещи и покинула комнату, пока мисс Карим обосновывала требование сопроводить клиентку по личным нуждам.
Особо строгих запретов не выдвигалось, подозреваемой женщине было позволено отлучиться под надзором двух приставленных офицеров и с адвокатом в придачу. На обратном пути повстречался Чед, парня снова вели из соседней комнаты допроса. Что на неё нашло, и почему она это сделала, Сэди не понимала, но, увидев, как парень прячет взгляд и опускает голову, она повернулась, когда его провели мимо, и посмотрела вслед. Не сдерживая свою улыбку, оскалилась.
И надо же было и ему в эту секунду виновато обернуться и увидеть это. В одно мгновение прозрев, он завопил на весь участок:
- Она!! Это была она на вечеринке! 
Что это значило, сразу поняла мисс Карим. Она широко открытыми глазами смотрела на клиентку, лишь негромко посмеивающуюся в ответ и продолжающую шагать к комнате допроса.
Доказательств у парня не было, только эта мельком промелькнувшая улыбка, которую больше не допускала на лицо Сэди Хайри на очередной очной ставке с другими избитыми ею ребятами. Подтвердить Фил и Рокси слова Чеда не могли, они так близко, как он, на вечеринке со своим «палачом» не контактировали, улыбки не видели, и вообще, твердо считали, что это всё поехавшая миссис Бри затеяла. По этой причине уверенно навесить на миссис Хайри данное преступление не получалось.
Но над этим усиленно работали и положение обвиняемой было незавидным. Это понимали и миссис Хайри и мисс Карим, и офицер Фрай, проследивший за удалившимся адвокатом и рискнувший выкроить время для разговора тет-а-тет со злостной преступницей. Он выгадал момент, когда женщину препроводили в камеру временного содержания и, отпустив конвоиров, вошел следом.
Заподозрив неладное по его непривычному поведению, Сэди застопорилась у двери и недоуменно посмотрела на офицера.
- Пришли доставать каверзными вопросами? – спросила она. С ним и без свидетелей играть в молчанку неинтересно, он хорошо осведомлен о её развитой речи.
- У меня только один, - уставился в неё мужчина, не в силах оторвать взгляд. Шон каждый раз, глядя на неё, задавался вопросом, что его в ней притягивает и так влечет? Что заставляет засматриваться и теряться в собственных мыслях? Вроде бы вполне себе состоявшийся мужчина: и домом обзавелся, и матери жилье в центре города подобрал, и сам вроде уже состоял в отношениях с завидной красавицей из участка. Но что-то будто подталкивало, наплевав на это всё, к этой странной женщине. Что-то побуждало подойти ближе, протянуть руку и не одну. – «И вроде бы сокрыла всё от глаз чужих, но почему же так меня манит? И чем? Твердостью и упорством? Непоколебимостью? Бесстрашием...».
- Какой? – сбила с размышлений преступница, продолжая сбивать с ног этим безучастным взглядом.
- Почему вы покрываете Эбби?
- Покрываю Эбби? – Сэди едва заметно ухмыльнулась. – Каким же образом я это делаю?
- Молчите и не говорите правду о том, что совершила эта девушка, между прочим, использовав вас же. Она вас просто подставила, сыграв на чувствах, на жалости. Если расскажете, как….
«Использовав?! Меня? Судя по тому, что передо мной не трясут пакетами с ножом, обрезом, ключом и перчатками, Эбби на славу сокрыла все улики, не помышляя подставлять меня», - подумала она, давая ответ:
- Напрасно стараетесь, вы от меня ничего не услышите. Вам нужна истина – отыщите эту вашу Эбби и расспросите сами, если сможете.
- Но ведь вы знаете, где она, верно? Скажите это, не усугубляйте свое положение. – Офицер Фрай увидел, как та гордо мотает головой. – Не защищайте её, она того не стоит.
- А чего она стоит, просветите?
- Уж не тюремного срока. – Шон подобрался вплотную, оттесняя женщину к стене и даже не замечая за собой этого. – Будьте благоразумны, прислушайтесь к моему совету.
Он почти зажал её между собой и стеной, рука неконтролируемо дернулась в порыве поднести к лицу, но раздалось грубо и угрожающе:
- Еще один шаг, и я сделаю с вами то же, что и с напарником – никто найти не сможет. Никогда.
Офицер Фрай сначала замер, потом отстранился и, шокировано сознавая смысл сказанного, пробормотал:
- Нельсона ты…
- Я, - грубо обрывала, не давая договорить, она. – Хочешь закончить также? Если нет, проваливай.
С минуту он смотрел в её глаза, потрясенно домысливая всё и осознавая, что наиболее вероятным местом захоронения бесследно исчезнувшего и до сегодняшнего дня не найденного напарника Нельсона Шерда являются сгоревшие владения подсудимой. Шон разок допускал мысль в процессе поисков Нельсона, что тот на всей улице мог наведаться лишь к миссис Хайри, так сильно взбесившей его.
«Но не могла же она его убить и спрятать?», - наивно отринул эту мысль тогда он, а теперь же был почти уверен в этом.
До глубины души пораженный этим одновременным признанием и открытием, он вышел из камеры и побрел по коридорам, размышляя о том, что ему с этим знанием делать. Как быть и что делать? Эти вопросы преследуют всех. И очень долго преследовали они офицера Шона Фрая, в конечном итоге выбравшего молчаливую позицию – он не пустил вход расследования то, что узнал.
Из каких соображений он повел себя столь неразумно, позоря форму, которую носил и носит, неясно. Возможно, он счел, что признательная угроза Сэди Хайри – всего лишь попытка его напугать и отвязаться от него. Может быть, она просто применила уловку – еще больше запутать расследование, уводя его в сторону от Эбби Милтон.  Ну, а если искренно признаться самому себе, то ему очень не хотелось данной информацией увеличить срок наказания для этой женщины.
А на Нельсона Шерда офицеру Фраю было плевать. Всегда.

Р.С.
Лейла Карим вернулась в контору поздней ночью. Коллег уже не было, открывала она своим ключом, чтоб заглянуть в почтовый отдел на наличие важных писем. Обнаружила странную и плотно перемотанную картонную коробочку, отправленную от неизвестного лица из соседнего штата. Не спеша её открывать, пересмотрела и бегло перечитала все письма, а затем, подхватив всё, прошла к столу и села, чтобы внимательнее изучить.
Когда очередь дошла до коробочки, подумала, что в ней может оказаться динамит, учитывая дела, которые она ведет со своей сложнейшей клиенткой – миссис Хайри, этого вполне следовало ожидать.
«От неё захотят избавиться. От меня – тем более…», - совершенно этого не пугаясь, Лейла достала из ящика канцелярский нож и аккуратно вскрыла коробку. Заглянула, подсвечивая внутрь телефоном, удивилась. Осторожно перевернула, вываливая хрупкое содержимое на стол и не торопясь прикасаться к предмету руками.
Перед ней лежал диктофон, почти такой, какими привыкла пользоваться она. Несмотря на дичайшую усталость, в голову адвоката пришла вполне полезная мысль:
«Надо сохранить нетронутыми поверхности, вдруг, понадобятся отпечатки, если, конечно, они сохранились на нем», - Лейла быстро нагнулась к сумке и извлекла из неё пакет для вещ доков. Упаковала, и только через него надавила на кнопочку воспроизведения.
Послышались голоса. Сэди Хайри она сразу узнала, голос мужчины был не особо знаком, но где-то будто бы уже слышала. А третий голосок – она предположила из всего, что уже знала, принадлежал Эбби Милтон.
Явно обличалась связь девушки и женщины, которые совершили преступление. Но почему Сэди ей ничего не рассказала, почему она молчит и по сей день, скрывая столь важную информацию?!
Увлеченная записью и бесконечными вопросами, мисс Карим, планировавшая задержаться в конторе лишь на десять минут, засиделась в ней до самого утра, так как запись признанием мужчины и его рассказом об издевательствах над убитыми девушками не обрывалась. Далее включался одиночный голос Эбби, эта девушка твердо и уверено заявляла, что она, лишь она одна убила офицера Нельсона Шерда, за неоднократные насильственные действия сексуального характера по отношению к себе и подруге. Яро подтверждала, что миссис Хайри она лишь использовала, что её дом подожгла тоже она, Эбби Милтон, и что парней покалечила она сама, за то, что неоднократно издевались над ней и убили её мать.
Многое было притянуто за уши, мисс Карим понимала, что девушка желает взять вину на себя для того, чтобы сняли все обвинения и отпустили мать подруги. И эта девушка более чем была уверена, что её никто и никогда не найдет, и с повинной сдаваться она не собирается, потому и прислала вместо себя лишь запись, чтобы не оказаться окованной и упрятанной за решетку.
Было много интересных подробностей в её признании, касающихся парней и их преступных действий, что могло существенно повлиять на обвинение миссис Хайри.
«Но почему она молчала?! Почему ни слова не сказала об Эбби, которую я столько искала?!». – Мисс Карим с наступлением утра, выпила чашку кофе и, прихватив диктофон, вознамерилась переговорить с подзащитной, которую хотела заставить говорить, предварительно дав послушать признания девушки. – «Понятно же, что она тянет время. Но неужели всё из-за Эбби?!».
Разумеется, оригинал адвокат сокрыла, обзавелась несколькими копиями, подозревая, что ничем хорошим лично для неё это не закончится. И, действительно, получив честный и хронологически достоверный пересказ от подзащитной, подтверждающий слова девушки, адвокат перестроила линию защиты. Но только она начала находить свидетелей, готовых дать показания против определенных парней (и это не только миссис Бри и её сестру Кет), как странные стечения обстоятельств вывели её из расследования дела: мисс Карим попала в серьезную автокатастрофу на буквально пустом участке дороги.
К несчастью (для кое-кого), Лейла не погибла. Выкарабкалась из комы, и восстановилась полностью через три месяца, но к этому времени, отказавшаяся от всех предоставляемых услуг иными юристами, молчаливая обвиняемая – миссис Хайри была осуждена по нескольким статьям и приговорена к заключению. Внушительному.
При этом всё, что собрала Лейла Карим по данному делу – магическим образом исчезло и из материалов расследования, и из конторы, и из её дома. Но она не намерена была сдаваться. Готовила апелляцию, имея множество копий и оригиналов, сокрытых за пределами города. Лейла тоже была бесстрашной. И принципиальной.
Но пока она только мысленно боролась и готовила новую речь для защиты, миссис Хайри, облаченная в тюремный комбинезон и окованная по рукам и ногам, в числе таких же «особо опасных» преступников была сопровождена под конвоем в специальное учреждение. Временно. Дальше её ждала тюрьма в Аризоне.   
Для этой женщины это вовсе не было концом. Отнюдь, всё только начиналось.

                8.04.24. – 30.10. 24.